Сын ночи (джен)

Автобус остановился у бара, как обычно резко. Но теперь, в отличие от прошлого года, Гарри сумел устоять на ногах и удержать Гермиону.

Стэн Шанпайк попрощался с ними, пожелав удачи в том, «что бы они ни задумали».

«Ночной рыцарь» мгновенно сорвался с места, и через секунду уже исчез из виду. Тишина ночной улицы тут же начала неприятно действовать на нервы.

Гарри чувствовал, как Гермиона слегка дрожит, но, тем не менее, она решительно шагнула в сторону бара. Внутри никого из посетителей не оказалось. Бармен сонливо протирал и без того чистый бокал.

— Мы закрыты! — довольно грубо бросил он, даже не посмотрев на тех, кто вошёл. — Поищите другое место, чтобы…

Он, наконец, поднял глаза и тут же умолк. Гермиону он удостоил только самым беглым взглядом, а вот при виде Гарри всполошился не на шутку.

— Вы… Простите. Я не сразу понял, что вы один из… Пожалуйста, идёмте со мной. Сюда, — бармен, заметно волнуясь, провёл их в соседнее маленькое помещение. Оно было абсолютно пустым. Гладкие каменные стены, одна неотличима от другой. Но это было лишь на первый взгляд.

Гарри увидел… Даже скорее, почувствовал некий особый отпечаток силы на одном из камней. Его было очень сложно обнаружить, но теперь он словно взывал к Гарри на языке, которого тот никогда не слышал.

Пальцы сами собой потянулись к метке. Что-то негромко щёлкнуло, и прямо в стене появилась узкая железная дверь.

Бармен окончательно успокоился и открыл её.

— Хорошо. Теперь вы можете пройти. Идите прямо и не сворачивайте в боковые переходы. Они тупиковые, но… Вашей спутнице лучше не знать, что там находится. И ещё… Не зажигайте палочку, пока вам не разрешат. Мастера не любят света.

Они оказались в тёмном коридоре. Здесь было абсолютно темно. Для Гарри это проблемы не составляло, а вот Гермиона ничего не видела. Пришлось взять её за руку и осторожно вести за собой.

— Что здесь, Гарри? — прошептала она. — Что ты видишь вокруг?

— Ничего особенного, — честно ответил он. — Обычный коридор, прямой, как стрела. Идёт чуть под углом вниз. Футов через сто поворачивает налево. Никаких монстров…

— А если бы ты их увидел, то признался бы?

— Конечно, нет.

Они зашагали довольно уверенно. Гарри порой и правда замечал некоторые боковые ходы и всё пытался мельком заглянуть в них, чтобы удовлетворить своё любопытство. Однако тоннели тянулись слишком далеко и петляли, не позволяя что-либо разглядеть. Но другие его чувства многое говорили. Из проходов тянуло смертью, болью и кровью, в том числе и довольно свежей.

Об этом он уж точно решил не рассказывать Гермионе. Тем более, что они довольно скоро прошли весь коридор, оказавшись у ещё одной двери. Она была каменная, жутко древняя и размером с ту, что вела в Большой зал Хогвартса. Гарри различил на её поверхности высеченные рисунки и надписи. На первый взгляд здесь изображались люди, но какое-то чутьё подсказывало ему, что это не совсем так.

— Здравствуй, Гарри! — голос Каони заставил его вздрогнуть, а Гермиону и вовсе взвизгнуть. Она крепче сдавила его руку и отшатнулась, едва не свалившись на пол.

Вампирша не могла нигде прятаться, и Гарри заключил, что она, помимо всего прочего, может делаться ещё и невидимой.

— Не могла бы ты так больше не делать? — попросил он.

— Прости, — дружелюбно улыбнулась Каони. — Я не со зла, ты же знаешь… Рада, что вы прибыли вовремя. Мастера не терпят опозданий.

Она подошла к двери, у которой не было ни ручки, ни замочной скважины, и приложила к ней ладонь. Некоторые из символов на мгновение засветились призрачным голубым светом. Гермиона должно быть, тоже это заметила и задержала дыхание.

По тоннелю пронесся негромкий гул и дверь начала открываться. За ней был ещё один коридор, только сделанный в гораздо более изысканном стиле. Камни были до того отполированы, что в них можно было разглядеть своё собственное отражение. Кое-где также встречались рисунки, изображавшие тех же существ, что и на двери.

— Идём, — сказала Каони и первой шагнула в коридор.

По сравнению с предыдущим, он был совсем коротким — футов двадцать, не больше, и вёл в просторную круглую залу. Гарри с удивлением поднял голову вверх, замечая, что потолок здесь находится просто на головокружительной высоте. Кто и зачем решил построить это место именно таким он подумать не успел.

В зале стали появляться вампиры. Они скользили, как тени, бесшумные, быстрые и смертоносные. Каждый из них вёл за собой спутника: мужчину или женщину. При том, Гарри сразу понял, что те были из простых людей.

— Это и есть мастера? — шёпотом спросил Гарри.

Каони лишь рассмеялась.

— Нет. Конечно же, нет. Это наши гости, как и ты. И тебе нет смысла шептать, каждый всё равно тебя услышит. Впрочем, новообращённым это простительно.

Гарри почувствовал, как Гермиона нервничает рядом с ним. Он прекрасно её понимал. Будь он сейчас обычным человеком, то чувствовал бы себя ужасно: находиться в полной темноте и тишине, при этом догадываться, что рядом с тобой множество смертельно-опасных существ… Он сжал её руку, надеясь этим простым жестом передать всё то, что не может сказать вслух, и был очень рад, когда Гермиона сжала его пальцы в ответ.

Каони меж тем, подошла к дальней стене, в которой обнаружился совсем уж маленький и узкий проход. Он был высечен прямо в сплошной скалистой породе. Стены и потолок грубо обработаны. Этот коридор казался бездонным, и из него тянуло таким холодом, что даже вампирам было не по себе и они старались держаться от него, как можно дальше.

Каони замерла перед входом, вслушалась в абсолютную тишину, потом неожиданно кивнула и торжественно произнесла:

— Тебя уже ждут. Нет! Девушка должна остаться здесь.

— Но…

— Не волнуйся ты так, я же обещала, что с ней ничего не случится. К тому же, у нас с Гермионой столько общего! — вампирша хищно оскалила клыки и за какую-то секунду вновь обратилась в точную копию Гермионы. — Ты ведь не против, дорогая?

— Нет, — настоящая Гермиона ответила почти спокойно, хотя голос её и дрогнул. — Я догадывалась, что так будет…

— Какая умница! — просияла Каони. — Я так рада, что мы обойдёмся без истерик! Не удивительно, что ты вызываешь у нашего Гарри такие чувства. Ох, простите… Я кажется, влезла немного не в своё дело. Уверяю вас, это чистая случайность! Ну же, Гарри, вперёд…

Каони не дала ему попрощаться с Гермионой, почти что насильно вырвав её руку из его собственной. Ему только и оставалось, что посмотреть, как подругу уводят к одному из стоящих тут старых кресел, а после шагнуть в «ледяной» коридор.

Идти пришлось совсем недолго, но по очень крутым, вырезанным в камне ступенькам. Делая очередной шаг, Гарри буквально слышал, как каждая частичка его естества всё громче вопит о том, что здесь чрезвычайно опасно и нужно немедленно бежать.

В конце этой лестницы Гарри уже буквально заставлял себя делать очередное движение. И всё же он достиг последней ступеньки и шагнул в новый зал. Точнее, это была пещера — древняя, как само время, и ничуть не похожая на то вычурно-аристократическое помещение, где собрались остальные вампиры.

Потолок тут был довольно низкий, кроме того, с него свешивались сталактиты, встречаясь на середине пути со сталагмитами. Но главным украшением зала были пять монолитных, каменных сидений. Их едва ли можно было назвать тронами, но, тем не менее, было в них какое-то своё особое величие. Заняты из них были лишь три.

Восседавшие на них очень сильно напоминали статуи — до того неподвижны они были. Глядя на них Гарри так и ощущал то безмерное количество лет, которые они уже прожили на Земле. Двое мужчин и женщина — они казались абсолютно разными внешне, и в тоже время такими похожими.

Рядом с ними на земле, в неестественной позе лежало чьё-то тело. Гарри сначала принял его за очередного человека, которому не посчастливилось оказаться жертвой вампиров. Но когда он подошёл чуть ближе, то тут же узнал Митора — вампира, который его обратил.

Он сильно изменился с тех пор, как Гарри видел его в последний раз у ворот Хогвартса. Его лицо почти полностью утратило какие-то общие черты с человеческим. Кожа так туго обтягивала череп, что казалось, она может разорваться в любой момент. Глаза то коротко вспыхивали слабым светом, то снова гасли. Но главное — он явно был в ужасе. При том настолько, что не мог ни пошевелиться, ни что-либо произнести.

Мужчина, сидящий в центральном кресле, едва заметно шевельнулся, и его глаза загорелись, вот только не привычным жёлтым, а голубым светом, так сильно напоминавшим свечение символов на каменной двери. Гарри тут же ощутил странное, бесконтрольное желание упасть перед ним на колени и восторгаться его силой и мудростью. Он уже сделал шаг, готовясь опуститься на пол, но мужчина жестом остановил его.

— Нет. Этого не нужно. Ты здесь не для этого, Гарри Поттер. Мы лишь хотели посмотреть на того, о ком нам давно известно. Моё имя — Нитлимион. Рядом со мной, — он указал на второго мужчину, — Аэн. И, конечно же, прекрасная Шиэлла.

Женщина даже не шелохнулась, словно и не услышала своего имени. Гарри пока не мог однозначно сказать, можно ли назвать её «прекрасной». Во всех трёх великих мастерах было слишком много всего соединено воедино, многое из которых ему было просто недоступно.

Повисло молчание, которое начало нервировать Гарри. Он уже начал думать, что быть может, должен сделать что-то, как-то выказать своё почтение. Вдруг Каони просто забыла об этом упомянуть? Но более вероятным было то, что древние вампиры просто изучали своего гостя. При том, не только внешне, но и сканировали его разум.

Наконец, Нитлимион кивнул каким-то своим мыслям или ответил на беззвучный вопрос собратьев.

— Тебе знакомо такое магическое явление, как крестраж? — напрямую спросил он.

— Нет, — честно ответил Гарри. — Наверное, мы ещё не успели изучить его в Хогвартсе.

— Не думаю, что в твоей школе юным волшебникам позволят изучать столь тёмную магию, а жаль… Если коротко, крестраж — часть души волшебника, которую он поместил в неодушевлённый предмет и с помощью этого может сохранять свою жизнь, получая своего рода бессмертие. Дамблдор не мог не знать об этом. По крайней мере, глядя на тебя, он точно должен был заинтересоваться этим вопросом.

— Глядя на меня? А что со…

— Твой шрам. Он необычен, ты ведь это знаешь? Когда человек становится вампиром, все его прошлые болезни исчезают, а шрамы затягиваются. Любые, даже самые глубокие… Есть лишь одно исключение. Когда я считал память нашего дорого Митора, то увидел, что шрам на твоём лбу остался на месте. Это могло значить только одно — ты вместилище. Вместилище чей-то души, кроме своей. Думаю, я знаю, кто был тем волшебником, который сотворил это с тобой. Если ты обладаешь хоть каким-то умом, то тоже об этом догадываешься. Но не тревожься на этот счёт. Шрам исчезнет, когда ты полностью завершишь своё обращение.

— Я ведь уже стал вампиром, — не понял Гарри.

— Не до конца, — на этот раз ответил Аэн. — Обращение завершается лишь когда новообращённый изопьёт крови человека, а ты, как я вижу, ещё этого не сделал.

Гарри не стал врать, да и пожалуй, не смог бы, даже если захотел. Под тяжестью взгляда этого древнего вампира можно было говорить только правду.

— Я не стану пить человеческую кровь. Никогда.

Нитлимион впервые за всё время улыбнулся.

— Я слышал это заверение уже не одну тысячу раз. И знаешь, сколько сдержали данное обещание? Угадать не сложно. Но всему своё время, ты ещё пока и правда не готов. Но то время придёт, я это знаю. Тогда ты по-настоящему станешь одним из нас, и твой шрам исчезнет, вместе с осколком чужой души. Тела вампиров — и есть своего рода крестражи. Потому нас так сложно убить. Наши души как бы отделены от тела, и в тоже время соединены с ним узами, гораздо более крепкими, чем у простых смертных. А в одном вместилище не может быть два крестража. Более сильный всегда вытеснит более слабого.

— Я не понимаю… — начал Гарри.

— Поймёшь. Когда придёт время. Ты ещё слишком молод и слаб для этого.

— Тогда, — он набрался смелости для мучившего его вопроса. — Тогда зачем я вам? Зачем вы меня пригласили сюда?

— Чтобы самим взглянуть на тебя, конечно, — вновь подал голос Аэн. — И решить судьбу твоего «создателя». Он нарушил некоторые наши законы. Из-за него наш вид мог серьёзно пострадать. Ты ведь очень известен в мире волшебников… Так что, наш друг заслуживает наказания. Но вот какого… Реши это сам. Скажешь слово, и он умрёт. Я чувствую в тебе злость к нему. Ты имеешь на неё полное право.

Он указал на скорчившегося Митора. Гарри и правда на миг ощутил острое желание вынести ему приговор. Это из-за него вся жизнь Гарри пошла под откос. Теперь он вынужден быть здесь, да ещё и привести сюда Гермиону. Он даже перестал быть человеком.

Слова будто напрашивались сами, и всё же, Гарри сумел себя сдержать.

— Митор… Он уже достаточно наказан. Я вижу, как вы его напугали. Если вам и правда важно моё мнение, то сохраните ему жизнь.

Нитлимион шевельнулся, на мгновение снова зажглись его глаза.

— Будь по-твоему. Мы решили все наши вопросы. Узнали и сделали то, что хотели. Ступай. Пока ты свободен. Но, когда услышишь наш зов, то не советую его игнорировать.

Вампир бросил короткий взгляд на Митора, и тот вдруг ожил. Дёрнулся, застонал и отпрянул от подножия трона. Сейчас он вовсе не выглядел прежним могучим вампиром, и Гарри почему-то стало жаль его.

Но больше задерживаться в тронном зале он не стал. Пока не передумали мастера, Гарри развернулся и быстро зашагал назад к лестнице, спешно поднялся, надеясь только, что с Гермионой всё в порядке.

В верхнем, гостевом зале на первый взгляд мало что изменилось. Вампиры сидели в креслах, обнимая своих спутников из числа людей. Те почти не шевелились, лишь изредка едва заметно подрагивая.

Гарри не сразу понял, что на шее и руках почти каждого из них виднеются укусы. И после встречи с мастерами он очень сильно сомневался, что кому-то из этих несчастных позволят стать вампиром, а значит, путь у них только один…

Он спешно отыскал Гермиону, которую сразу же сумел отличить от притворяющейся ей Каони.

— Ты в порядке? — Гарри тронул подругу за руку, и та вздрогнула.

— Гарри! Со мной всё хорошо… А ты?! Что с тобой сделали? Что там было?

— Не здесь, — нараспев предупредила вампирша. — У вас ещё будет время поговорить в более укромном месте. Видишь, Гарри, я сохранила твою девушку в целости и сохранности, как и обещала.

Она красноречиво обвела взглядом зал, как бы давая понять, что для Гермионы всё могло закончиться гораздо более плачевно. Гарри коротко кивнул и посмотрел на людей.

— Ты не можешь им помочь, — сказала Каони. — Да ты и сам уже это давно понял.

— О чём она, Гарри? — спросила Гермиона, которая, к счастью, не видела всего того, что творится вокруг.

— Не бери в голову, дорогая, — ласково улыбнулась вампирша. — Ты лучше помни мои маленькие советы, они действительно могут помочь вам обоим. А теперь, если вы, конечно, не решили остаться…

— Мы уходим! — твёрдо сказал Гарри и потянул Гермиону за собой к выходу.