If we could turn back time (гет)

1 августа 1989 года. Лонгботтом-мэнор

К вечеру гости начали постепенно расходиться. Камин в холле мэнора отправлял магов по домам: кто-то в подпитом состоянии уходил, опираясь на партнёров; кто-то чинно прощался с хозяевами и покидал приём в добром здравии; незамужние дамы уходили скопом, явно планируя продолжение банкета; детей гнали домой строгие родители...

Джером наблюдал за покидающими мэнор гостями с долей облегчения. Всё же он давно не устраивал подобных мероприятий, и усталость давала о себе знать. В кармане фрака лежали небольшие флаконы с антипохмельным и бодрящим, и Джером делал небольшие глотки, когда одни гости уже скрывались в камине, а другие ещё не успевали выйти из зала.

«Всё же последние три бокала шампанского определённо были лишними», — подумал он, пока виски скручивали болью.

Призвав своего эльфа Диппи, он попросил принести ещё и зелье от головной боли. И через минуту карман пополнился ещё одним флаконом. Ночь обещала быть долгой, и Джером не мог позволить себе такую роскошь, как отдых.

Всё же это было ошибкой: проводить огромный приём перед празднованием Лугнасада. Надо было ограничиться тем же узким кругом приглашённых, что и Малфои на прошлый Самайн — это было бы в разы легче. Но хорошая мысль всегда приходит слишком поздно.

Из зала постепенно вытекали пары и семьи, прощаясь с Джеромом и скрываясь в камине. Старший Лонгботтом потерял им счёт и лишь кивал издалека, прощаясь со всеми, кто не был приглашён на «неофициальную», а на самом деле запрещённую и незаконную часть вечера. Эта часть, с ритуалами на улице, а после у родового камня, была лишь для избранных.

— Эй, Джерри, — к нему присоединился младший брат, Элджи. — Антипохмельного не найдётся? — пухловатый мужчина, на контрасте со старшим братом, который был сухим и поджарым, едва стоял на ногах.

— Забирай, пьянчужка, — Джером вытащил из кармана полупустой флакон и протянул его Элджи.

— Премного благодарен, — заплетающимся языком пробормотал Элджи. — О, ты просто спаситель, — он залпом осушил флакон. Взгляд его стал яснее через несколько секунд.

— Лучше? — сочувственно поинтересовался Джером.

— О, да, — с облегчением выдохнул Элджи. — Голова, конечно, ещё трещит, но хотя бы ясность мысли вернулась.

— Держи, — Джером вытащил ещё и флакон с зельем от головной боли и тоже протянул его брату.

— Я уже говорил, что ты мой спаситель? — Элджи с благодарностью приложился к флакону, делая пару глотков и возвращая.

— Говорил, — усмехнулся Джером, убирая флакон в карман. — Как и в предыдущую сотню раз, когда я тебя отпаивал зельями после пьянки.

— Но твои зелья — это просто нечто, — уже протрезвевший и от этого взбодрившийся Элджи рассыпался в комплиментах. — Я в них не разбираюсь, но та бурда, которой меня отпаивали на прошлое Рождество у Абботов, даже рядом не стояла.

— Не припомню их среди клиентов нашей лавки, — пожал плечами Джером. — Я слежу, чтобы мои зельевары готовили только идеальные зелья. Всё, что не соответствует качеству нашей лавки, — в утиль, а потраченные ингредиенты — за их счёт. Не поверишь, как правильная мотивация помогает сосредоточиться на качественном результате, — усмехнулся он.

— О-о-о, ты слишком суров, Джерри, — Элджи похлопал брата по плечу, и тот недовольно скривился.

— Зато ты уже трезв и в полном здравии, Элли, — язвительно произнёс он, вспоминая детское прозвище, которым он дразнил брата до того, как выяснилось, что тому не просто нравится копаться в цветочках, а у него дар к травологии.

— Понял, Джер. Оставлю ласковые прозвища Августе, — миролюбиво развел руками Элджи.

— И это правильное решение, Элджи, — словно пришедшая на зов, Августа потрепала его по волосам, и подошла к супругу. — Джерри, вроде бы все разошлись.

— Хорошо, милая, — он наклонился поцеловать супругу в лоб, притянув её к себе. — Пусть эльфы проверят все гостиные, чтобы убедиться, что никого не осталось. У нас намечается закрытая вечеринка, — он улыбнулся.

Августа, кивнув, отошла раздать распоряжения и вернулась через минуту.

— Все гостиные пусты, кроме той, где устроились дети.

— Лишних нет? — Джером направился к большому камину в холле.

— Никак нет, мастер Джером, — пробормотал эльф, семенящий за Августой. — Остались лишь гости из второго списка.

— Отлично, Филли, — достав палочку, Джером обратился к брату. — Поможешь запечатать?

Элджи с готовностью достал палочку и присоединился к Джерому. Несколько хитрых заклинаний, и камин потух без возможности зажечься до снятия оных.

— Всё, теперь никто не вернётся и не придёт без приглашения, — Джером отряхнул руки, убрав палочку в чехол, спрятанный в рукаве. — Жди сов с утра. Поиграем в бюро забытых вещей.

— Эльфы во время уличных ритуалов пройдутся по дому, собирая забытые вещи, — кивнула ему Августа. — Как обычно, штук пять сумочек, несколько цилиндров и котелков...

— Мы лет десять не устраивали приёмов, а ты всё помнишь, — притянул её к себе в объятья Джером, направляясь назад в зал, где собрались оставшиеся гости.

— На память не жалуюсь, — рассмеялась его жена. — А если начну, ты же мне и сваришь зелье.

— Для тебя — только лучшее, — он снова поцеловал Августу в лоб, и та разве что не замурлыкала от удовольствия.

Вместе с Элджи они вошли в зал, который изрядно уменьшился после отбытия основной части гостей. Остались лишь несколько семей: Нотты, Забини, Малфои, Паркинсоны, Гринграссы, Крэббы, Гойлы, Лавгуды и сами Лонгботтомы. Дети вернулись к остальным во время того, как Джером с Элджи запечатывали камин, так как Невилл знал, что близится празднование Лугнасада.

— Что же, время готовиться к неофициальной части нашего банкета, — Джером хлопнул пару раз в ладоши, привлекая к себе внимание. — Эльфы проводят вас до отведённых вам комнат, — вслед за его словами в комнате появились семь эльфов, которые отправились с разными семьями к жилому крылу, где в эту ночь почти не останется пустых комнат. — Отдохните, так как впереди у нас долгий вечер.

* * *

В праздновании Лугнасада была одна особенность, о которой Невилла предупредили заранее, почему он был морально к этому готов, в отличие от остальных своих друзей. В эту ночь костер зажигался на самой высокой горе в округе или, за неимением оной, на холме. Лонгботтом-мэнор располагался на равнинах, окружённый редкими пролесками и озёрами. Но холм был неподалёку от них всего один, и до него было около получаса ходьбы.

Невилл был готов, стоя босиком в лоснящейся росой траве около задних ворот мэнора. На нём снова была бесформенная льняная роба, как и на прочих. Но в этот раз он чувствовал себя в ней гораздо увереннее, нежели в прошлый Самайн. Помимо того, эта августовская ночь была тёплой, и Невилл искренне наслаждался ночным воздухом, щекочущим его. Рядом с ним стоял молча такой же расслабленный Блейз, который вообще чувствовал себя как рыба в воде во время этих ритуалов. Третий муж его матери принадлежал к роду друидов, которые продолжали чтить древние традиции по сей день. Так что Блейз в своё время досконально разузнал обо всех древних праздниках, разбирался в тонкостях ритуалов и по возможности старался уговорить мать принимать участие хотя бы в главных праздниках Колеса Года.

Другие были настроены чуть скептичнее, особенно после объявления, что им нужно будет шагать пешком около получаса. Нужный им холм виднелся на горизонте, подсвеченный садящимся солнцем.

Луна и вовсе впервые за две жизни принимала участие в таком празднике. Её отец, хоть и восхищался друидскими традициями, не особенно следовал им. Они не устраивали ритуалов на праздники, боясь штрафов от министерства, а просто отмечали их дома по придуманным Ксенофилиусом правилам. И Луна охотно принимала эти правила, даже если они включали какую-нибудь глупость вроде «обойти рог взрывопотама три раза и попрыгать на месте ещё пять». Сейчас же ей казалось, что она прикасалась к чему-то новому и таинственному, что было скрыто от неё в прошлой жизни.

Джером, а также главы всех семей зажгли факелы — без магии, от небольшого костра. После чего он отворил ворота и жестом показал следовать за ним:

— Нам пора.

На время церемоний все становились немногословны, словно слова могли нарушить атмосферу таинства, спугнуть духов, у которых волшебники просят благословения. Почему они и шли в тишине, каждая семья шла отдельно за своим факелом, друг за другом, следуя за Джеромом, ведущим всех к цели.

Первыми шли Лонгботтомы: Элджи не досталось факела, так как он не был главой семьи, этот титул принадлежал Джерому. Следом за ними шли Луна и пара домовых эльфов, левитирующих Пандору, восседающую в воздухе как на кресле и сжимающую в руке факел. Далее — семья Забини, в которой право нести огонь досталось Донателле, так как она являлась главой семьи и рода, а не её супруг. За ними — Малфои, чьи платиновые волосы отливали серебром в лунном свете, и только всполохи факелов окрашивали их в красный цвет. Следом шли Паркинсоны, Крэббы, Нотты, Гойлы, и замыкали процессию Гринграссы.

Тонкой змейкой с неравномерно распределенными огнями они дошли до холма и начали восхождение. Холм был достаточно пологим, но поросшим кустарником, из-за чего приходилось петлять, чтобы подняться. Пятки были исколоты более жёсткой травой, но никто не жаловался, зная, что в мэноре их ждёт заживляющая мазь на тумбочке каждой гостевой спальни.

Наконец, спустя двадцать долгих минут они достигли вершины холма,где уже было подготовлено всё для ритуала. Несколько небольших костров, по количеству семей, были сложены вокруг основного, самого большого костра, к которому шли тонкие дорожки из хвороста от каждого малого костра. Рядом с каждым малым костром стояло по плоской плетёной корзине с подношениями: ломтем хлеба, горстью орехов и парой яблок.

Джером подал знак, и все семьи быстро распределились по кострам, а эльфы отлевитировали Пандору к небольшому камню, на который её опёрли спиной, чтобы она могла сидеть во время ритуала, после чего исчезли с негромким хлопком.

— Мать Луга, богиня Таилтине, — начал песнопение Джером. — В эту ночь мы почитаем тебя и просим твоего благословения, — он поднёс факел к костру, поджигая его, и остальные последовали его примеру. — Прими же наши дары и благослови грядущий год. Пусть мы пожнём результаты наших трудов и сдобрим почву для новых свершений, — по мере того, как он произносил эти слова, дети с корзинами подходили к кострам и постепенно приносили подношения огню. Орехи, затем фрукты, и последним — хлеб. Когда последние ломти упали в костры, огонь, словно приняв их дар, взвился до небес. Но пока горели лишь небольшие костры, и дорожки из хвороста к основному костру оставались нетронутыми.

Джером взял небольшой кожаный барабан и, задав ритм, затянул песню на древнем языке, а к нему присоединились остальные. Сначала пели лишь главы семей, но затем к ним присоединились их жены, а за ними в песню начали вклиниваться и детские голоса. Невилл удивлённо смотрел на Луну, которая начала напевать лёгкий мотив, словно знала его всю жизнь. Он не понимал, что происходит, пока магия древнего ритуала не захлестнула и его. Слова сами приходили на ум, и Невиллу только и оставалось, что раствориться в музыке, следовать за ритмом барабана и просто открывать рот, пока сама магия исполняла песню через него. Он потерял себя и связь с реальностью, становясь частью этого большого хора. И вновь, как и в других ритуалах, он чувствовал всех вокруг. Каждое слово песни вторило двумя с лишним десятками голосов, и он мог выделить каждого, почувствовать их, словно они все были связаны паутиной невидимых нитей.

По мере того, как продолжалась песня, огонь с мелких костров перекинулся на дорожки и с каждым куплетом подползал всё ближе и ближе, пока, наконец, во время кульминации, большой костёр не вспыхнул как спичка, обдав своим жаром всех собравшихся.

Невилл завороженно смотрел в пламя, не отрываясь, и чувствовал восторг, почти экстаз всех вокруг. Его можно было словно коснуться, ощутить это безграничное счастье, которое казалось осязаемым, обволакивало Невилла в кокон, превращая его в прекрасную, обновленную бабочку. Прямо как бабочки, сотканные магией Луны, — сейчас он ощущал себя одной из них.

Он не сразу понял, что бой барабана и пение прекратилось. В его голове эта песня продолжалась и не хотела его отпускать.

Но реальность постепенно входила в свои права, костер угасал, выжженный стихийной магией участников,и таинство вечера постепенно сходило на нет, просто оставляя по всему телу ощущение лёгкости и свободы. Невилл обвёл взглядом собравшихся: почти все понемногу промаргивались и приходили в себя, кроме Луны, которая продолжала завороженно смотреть в костёр, а вокруг неё порхали несколько светящихся бабочек. Она словно впала в транс, погрузившись в ритуал глубже, чем всё остальные, и магия не хотела её отпускать. Невилл сделал было обеспокоенный шаг вперёд, но Луна, словно почувствовав его тревогу, резко моргнула, выходя из транса. Она обернулась к Невиллу и одарила его одной из самых счастливых улыбок, что он видел за все жизни.

— Нам снова пора, — Джером с улыбкой обвёл взглядом собравшихся. — Эльфы перенесут вас в мэнор.

Рядом с каждой семьёй появилось по паре эльфов, протянувших им руки, и с негромкими хлопками гости одни за другим исчезли. Невилл взял за руку Тилли, а за другую взялась тётушка Энид. Он закрыл глаза, и с лёгким рывком, его переместило.

Когда он открыл глаза, он понял, что ни разу не был в этой комнате. Каменные стены без единого окна, все исписанные какими-то формулами и рунами, два ряда деревянных скамеек, расставленных как в католической церкви, на которые эльфы провожали прибывших волшебников. Тилли потянула Невилла в первый ряд и усадила рядом с Луной, которая с восторженным выражением лица осматривала незнакомое помещение.

— Эта комната вся пропитана магией, — восхищённо прошептала она. — Ты видишь, Невилл? Она словно струится по стенам и сходится в этот камень, — она показала пальцем на большой чёрный камень посреди пустующей части комнаты, на котором мог лёжа уместиться человек. Невилл прищурился. Ничего. Он не видел ничего, кроме большого камня, стоящего посреди небольшого помоста, к которому сходились все рунические цепочки. Тогда как Луна, судя по её восторженному личику, видела что-то особенное.

Невилл не успел ответить, когда рядом с ними на скамью приземлился Драко с родителями.

— Это было потрясающе.

Драко всё ещё находился в состоянии аффекта от ритуала, и Невилл его понимал. У него самого ещё не до конца притупились чувства, тогда как Луна и вовсе была на своей волне.

— Полностью согласен, — ответил он другу, поняв, что Луне сейчас не нужен его ответ, так как она зачарованно обводила взглядом комнату, где они оказались.

— Минуту внимания, пожалуйста, — Джером в рясе стоял по центру комнаты, практически у камня. — Пора начинать первый ритуал. Люциус, Невилл, Луна, Пандора, — подойдите, пожалуйста, — он пригласительно взмахнул рукой, и все названные личности встали со своих мест и подошли к нему. Пандору вновь отлевитировали эльфы и посадили на деревянное кресло, установленное возле камня с правой стороны. Джером встал зеркально, с левой. Люциус обошёл родовой камень и встал за ним, по центру. Невиллу же с Луной было отведено место перед камнем, где они и встали.

— Мы собирались здесь, чтобы скрепить магией помолвку Невилла из рода Лонгботтомов и Луны из рода Лавгудов, — Люциус Малфой негромким голосом начал произносить длинное заклинание на латыни, которое заставило часть рун на родовом камне загореться мягким белым светом, начиная соответствующий ритуал. Закончив заклинание, он взял со скрытого за камнем небольшого столика какую-то чашу и длинную иглу. Он обошёл камень, подходя к Джерому.

— Свидетельствуешь ли ты перед Магией, что помыслы твоего внука чисты и искренни? — спросил его Люциус.

— Свидетельствую, — Джером кивнул, положив руку на сердце, затем вытянул её вперёд. Чётким, словно отточенным, движением, Люциус уколол его в указательный палец и подставил чашу, ловя в неё три капли крови. После этого он прошёл мимо детей и повторил свой вопрос для Пандоры.

— Свидетельствуешь ли ты перед Магией, что помыслы твоей дочери чисты и искренни?

— Свидетельствую, — кивнула Пандора, кладя руку на сердце и также протягивая её Люциусу. Ещё три капли крови упали в чашу.

Люциус отошёл от свидетелей и теперь встал перед детьми, спиной к собравшимся.

— Невилл, берешь ли ты на себя обязательства почитать, любить и заботиться о Луне? — Люциус спрашивал вкрадчивым голосом, с интересом глядя на реакцию ребенка.

— Беру, — Невилл облизнул пересохшие губы.

— Клянешься ли ты перед Магией взять Луну в жены, когда наступит срок?

— Клянусь, — он очень хотел, чтобы этот срок настал скорее, хоть сейчас.

— Понимаешь ли ты, что магическая клятва нерушима и ты не сможешь её расторгнуть без последствий?

Голос Люциуса звучал даже немного обеспокоенно. И Невилл мог его понять. Восемь и девять лет — не тот возраст, когда можно принимать такие серьезные решения. Но Невиллу было не девять, а девятнадцать в душе. Пусть об этом и знали лишь единицы.

— Понимаю, — уверенно кивнул он, протягивая руку Люциусу.

Тот уколол его в безымянный палец и также поймал три капли крови в поставленную чашу.

Затем эти же вопросы задавались Луне. И она с таким же уверенным выражением лица, которое было не свойственно восьмилетней девочке, подтвердила свои намерения выйти за Невилла в обозримом будущем. Люциус хоть и почувствовал что-то неладное, не смог это объяснить даже себе и просто продолжил ритуал, собрав последние капли крови из безымянного пальца Луны.

Он обошёл камень и, подняв чашу над головой, начал читать очередное зубодробительные заклинание, пока дети взялись за руки. Он закончил читать заклинание и опустил чашу. Кровь в ней слегка светилась потусторонним красным светом, и он поспешил окропить этой кровью камень. Жидкость впиталась в него, как в губку, и руны, загоревшиеся ранее, покраснели. Взмах руки, сопровождаемый заклинанием, и руки детей обхватили тонкие ленты крови из порезов на пальцах. Словно змеи, они обвили их руки, скрепляя магический договор, и затем уползли с рук на безымянные пальцы. Ленты крови начали кружить вокруг пальца, сматываясь и формируя кровавое кольцо: на пальце Невилла — из крови Луны, и на пальце Луны — из крови Невилла. Закончив сворачиваться, кольца на несколько секунд загорелись тем же светом, что и руны на камне, и затем погасли, впитавшись в пальцы.

Люциус закончил читать последнее заклинание и удовлетворённо кивнул.

— Мы закончили, — кивнул он Джерому.

Тот ответил ему кивком с благодарностью.

— Спасибо, Люциус.

— Поздравим же Невилла и Луну с настоящей помолвкой, — подала голос из аудитории леди Забини, начиная хлопать в ладоши. Остальные хотели её поддержать, но Джером жестом остановил их.

— Я думаю, поздравления можно оставить на потом, так как мне нужно провести ещё один ритуал, — он кивнул Пандоре, кресло которой эльфы отлевитировали на место, где ранее стояли Невилл с Луной, сейчас отошедшие к скамье вслед за Люциусом, держась за руки.

Второй ритуал — вассальная клятва. Этот ритуал хоть и практически отошёл в прошлое, был достаточно лёгок в исполнении, почему пользовался такой популярностью в средние века. Нужно всего лишь сделать два тонких надреза на запястьях вассала и сюзерена, совместить их, зачитать заклинание, окропив родовой камень кровью, произнести клятву и подписать договор, в котором прописаны все условия, тоже кровью. На всё достаточно буквально нескольких минут, если договор подготовлен заранее. А в случае Джерома и Пандоры договор их юрист прислал этим утром. Это был вассальный договор, который заключался напрямую между родами, в обход министерства, которое пыталось искоренить всю кровную магию как класс. Фактически одним только фактом составления этого договора они нарушали с десяток законов и постановлений — а уж его подписание тянуло даже на заключение в Азкабан, за практику запрещенной магии.

Фактически, проведением кровных ритуалов, ещё и при свидетелях, Джером направлял свой запрос на вступление в элитный чистокровный клуб, где до сих пор чтили и уважали традиции давних времён, вопреки всем запретам. И именно из этого клуба и выросла секта почитателей Тёмного Лорда. А теперь у Лонгботтомов был в неё прямой путь, который можно будет использовать в будущем.

— Я, Пандора Кассандра Лавгуд, клянусь в верности роду Лонгботтомов. Я, мои дети и дети моих детей принимают лорда Лонгботтома в качестве своего сюзерена, в соответствии с положениями, описанными в этом договоре, — Пандора произносила клятву, держа переплетённые с Джеромом руки, с которых капала кровь, над родовым камнем. Ещё минута, и договор был скреплён — на нём красовались две подписи, аккуратно выведенные кровью из капель, которые оставались на камне, не впитываясь до подписания договора. Пандора с Джеромом нараспев начали произносить заклинание, и руны на камне вновь засветились красным светом, как и кровь на подписях в договоре. Затем всё потухло.

* * *

Джером устало опёрся на тёмный булыжник. Два проведённых ритуала за один день полностью выжали его, и даже подпитка от праздничного ритуала, проведённого ранее, не помогла. А ещё и ритуал, который он хотел провести над внуком, был ему незнаком, и сейчас Джером не готов был рисковать.

«Прости, Нев, но твою память придётся отложить на потом», — он извинялся мысленно, как будто Невилл его слышал. В этот момент он как никогда порадовался, что не сообщил ему заранее о своих планах — как чувствовал, что не сможет. Всё же он был не очень сильным волшебником, а все эти кровные ритуалы требовали безумного количества сил, даже при своей кажущейся простоте. Некоторые маги могли проводить ритуалы в любой день, вне зависимости от лунного цикла, тогда как Джером мог проводить их всего восемь раз в году. Только праздники Колеса Года и соответствующие ритуалы могли разогнать его магический резерв, позволяя творить более сильные заклинания. Но он не практиковался много лет и подрастерял даже те навыки, что когда-то были.

Джером тяжело вздохнул и оттолкнулся от камня, поднимая взгляд с улыбкой на гостей.

— На сегодня мы закончили, — подвёл он черту. — Желаю всем вам добрейшего вечера, — и он исчез, взявшись за руку своего эльфа.

* * *

Гости начали вставать со своих мест, когда появились ещё домовики, сопровождающие всех в их покои. Невилл понимал, почему в ритуальный зал их перемещали домовики. Это была мера предосторожности, чтобы никто, включая даже Невилла, не знал, где находится этот зал. Памятуя паранойю, которой страдал Хоган Лонгботтом, построивший этот мэнор несколько веков назад, Невилл догадывался, что вход в ритуальный зал скрыт так же, как и вход в лабораторию, используемую дедом для работы. В их мэноре насчитывалось около десятка потайных комнат и проходов, и даже Невилл, проведя здесь всё детство, знал всего о двух: о входе в лабораторию дедушки и о тайном коридоре, зачарованном на сжатое пространство, с помощью которого можно было добраться из комнаты Невилла до пустующего кабинета рядом с дедушкиным всего за один шаг. Эти чары были забавным изобретением супруги Хогана Лонгботтома, Элизабет Марковой, приехавшей в туманный Альбион из Российской Империи. Фактически они превращали прямой длинный коридор без окон и дверей в короткий, сжимая его по одной оси, как гармошку, один из любимых музыкальных инструментов экстравагантной Элизабет. Она была мастером чар и черпала вдохновение для новых заклинаний в окружающих её предметах, и ей принадлежали множество патентов того времени. Но, к великому сожалению Хогана и его потомков, род Лонгботтомов не смог обзавестись своими мастерами чар — дар Элизабет не передался ни её детям, ни внукам, ни правнукам. Дальнейших наследников Хоган не застал, но это был тот случай, когда селекция дала сбой, и новая кровь не прижилась в древнейшем и благородном роду.

Невилл тряхнул головой, выбрасывая из головы мысли о том, где же спрятан этот зал, и вместе с Луной взял за руку Тилли, которая перенесла их к дверям их спален, расположенных напротив друг друга.

— Не хочешь зайти? — неловко спросил Невилл, подходя к своей двери.

— С радостью, только приму душ и переоденусь, — Луна кивнула ему и скрылась за дверью своей спальни.

Невилл решил последовать её примеру. Принять душ после долгой прогулки по траве босиком, жжения костров и проведения кровных ритуалов было очень приятно. Невилл разомлел под тёплыми струями воды и долго не хотел вылезать. Но тут появилась Тилли, сообщившая, что мисс Луна уже в его комнате, почему Невилл спешно переоделся в подаренную пижаму и вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем.

Луна сидела у него на кровати, обнимая подушку руками и положив на неё подбородок.

— О, ты в этой пижаме, — просияла она, акцентируя внимание на его выборе. — Тебе идёт!

— Спасибо, — Невилл зарделся и поспешил усесться рядом с ней на кровати. — Как ты?

— Одно слово — о-фи-ген-но, — произнесла Луна по слогам, откидываясь на матрас и раскидывая руки и ноги звёздочкой.

— Где ты таких слов набралась? — рассмеялся Невилл, падая рядом с ней.

— У моей магглорожденной однокурсницы с Рэйвенкло, — отмахнулась она. — Да и не важно! Ты мне, конечно, говорил, что праздничные ритуалы — это круто, но словами это не передать! — она мечтательно прикрыла глаза, вспоминая ощущения. — Ты чувствуешь себя единым целым: с людьми, участвующими в ритуале; с природой, окружающей вас; да даже с огнём — словно ты одна из искорок этого огромного костра...

— Согласен, ощущения непередаваемые, — Невилл кивнул, повернувшись на бок, чтобы любоваться Луной, такой счастливой и растрёпанной, с влажными от воды волосами, такой уютной и родной, как в те вечера в Выручай-комнате. Она что-то ещё говорила, описывая ощущения от ритуалов, но Невилл, к своему стыду, не слушал, полностью погрузившись в созерцание любимой. Вот радость — брови поползли вверх, глаза сощурились, как у кота на солнышке, губы растянулись в улыбке, и она что-то сосредоточенно рассказывала, активно жестикулируя. Вот удивление — брови снова посередине лба, но глаза теперь распахнуты, как и улыбка чуть у́же, потому что Луну никогда не радовало, когда она чего-то не понимала, но её всегда радовал сам факт наличия загадки. Она всегда любила строить догадки, развивать совершенно дикие теории или даже пытаться претворять их в жизнь...

— Ты меня вообще слушаешь? — одернула его Луна, на лице которой поселилась обида — насупленные брови, сощуренные глаза, пристально следящие за ним, и поджатые губы. Точно — обида.

— Прости, я задумался, — Невилл ткнулся лбом ей в плечо.

— О чём? — настороженно спросила она.

— О том, как сильно я тебя люблю, — покраснев, ответил Невилл.

— Ну, ладно, допустим, ты прощён, — сменила гнев на милость Луна. — Но я тут тебе собиралась рассказать, что думаю о твоих новых друзьях...

— Расскажи, — требовательно прогнусавил Невилл, уткнувшись носом ей в плечо.

— Ладно, ладно, — засмеялась она. — Только отползи в сторону.

Невилл, обиженно засопев, откинулся на свою подушку, пока Луна снова села, обняв вторую.

— Так вот, я же снова чувствую эмоции, и лучше всего можно понять искренность человека в момент эмоционального потрясения или сильных эмоций. Вот поэтому я и решила их проверить, — Луна затараторила так быстро, что Невилл едва поспевал за ходом её мысли.

— Так, стоп, — он поднял ладонь, останавливая любимую. — Ты рассказала им свою историю, чтобы заставить их испытать яркие эмоции?

— Ты правильно догадался, — просияла Луна. — Я уже более или менее смирилась со смертью папы, как мне казалось, так что я решила использовать свой рассказ в качестве отправной точки. Я хотела заставить их испытать сочувствие, чтобы затем отталкиваться в их понимании от этой эмоции. И план сработал!

— Это же отлично! — воскликнул Невилл. — И что ты почувствовала?

— Давай по очереди. Тебя я и так знаю как облупленного, так что пошли дальше по кругу. Дафна рядом с тобой испытывала жуткий стыд за то, что мне пришлось рассказывать столь личную историю. И её извинения были искренними. В глубине души она добрая, но очень зажатая девочка, пытающаяся соответствовать правилам, — Луна закончила короткое описание, ожидая реакции Невилла.

— Хм, в принципе, попадание в точку, основываясь на моём опыте. Она всегда ведёт себя так, словно на приеме у министра магии.

— Тогда поехали дальше. Винсент — добродушный толстячок. Но он готов горой встать за своих друзей, что доказал во время внезапного визита тех пуффендуйцев. Грегори же, на контрасте с ним, достаточно резкий и заводится с полпинка. Если бы диалог продлился чуть дольше, он не сдержал бы себя и полез в драку. Я чувствовала его желание кого-то ударить настолько ярко, что даже страшно.

— На самом деле, очень интересное замечание, — Невилл задумчиво наклонил голову. — Мы не очень много общались с ними наедине, чтобы я мог различить такие особенности их характера. Я заметил только то, что Винс любит поесть.

— Ты просто привык видеть их тенями Малфоя, тогда как они — тоже самостоятельные личности, — укоризненно качнула головой Луна.

— Виноват, — покорно согласился Невилл. — Но я исправлюсь, обещаю.

— Ловлю на слове. Тогда дальше, — она на секунду прикрыла глаза, вспоминая, как сидели ребята. — Дальше у нас Теодор. Очень тихий и скупой на эмоции. Его было очень сложно прочитать. Но я заметила, что он очень боится быть назойливым и надоесть, — Луна задумчиво накрутила прядь волос на палец. — Когда он рассказывал случайные факты о Шляпе, — а ты, кстати, мог и меня спросить, можно ли её переубедить, я-то знаю, — он очень боялся, что вы начнёте его затыкать. Но вы, к моей радости, среагировали как настоящие друзья — чуть подразнили, что он заучка, но не стали затыкать ему рот. Он был очень рад, что его знания пригодились.

— Про Тео я понял и даже догадывался, пожалуй, — кивнул Невилл. — Я бы сказал, что он боится стать Гермионой, которую за её не к месту рассказываемые во всех подробностях факты шпынял даже собственный факультет.

— Верно, но мимо, — улыбнулась Луна. — Во-первых, Тео ещё не встречал Гермиону и у него нет плохого примера. Во-вторых, они совсем разные. Гермиона просто запоминала всё подряд, я даже когда-то завидовала её памяти, пока не поняла, что она ни в чём не разбирается. Чуть-чуть отклонись от шаблона, и она сломается, даже в элементарной задачке. Я так побеждала её в дуэлях ОД — она всегда делала шаг вправо, чтобы увернуться от заклинания. Инстинктивно, потому что зазубрила тактику боя, что нужно уклониться, если есть возможность, а до автоматизма довела лишь шаг вправо, — Луна могла продолжать долго.

— Так, хватит про Грейнджер, сейчас речь не о ней, — прервал её монолог Невилл. — Ты говоришь, что знала, что со Шляпой можно разговаривать?

— Конечно, — Луна сделала удивлённое выражение лица, словно рассказывала очевидную вещь, которую остальные по случайному стечению обстоятельств не понимали. — Я сама общалась со Шляпой, когда она предлагала мне Слизерин или Рэйвенкло.

— Тебе предлагали Слизерин? — удивлённо спросил Невилл. — У меня она выбирала между Гриффиндором и Хаффлпафом. Но я так боялся, что ни слова ей не сказал.

— О, а мы с ней замечатенльно поболтали. Она настаивала на том, что на Слизерине, вопреки расхожему мнению, я найду настоящих друзей. И сейчас вижу, что она не ошибалась... — вздохнула Луна. — На самом деле, оглядываясь назад, лучше бы я была рассеянной и странноватой наследницей нового чистокровного рода, и меня бы не любили на трёх оставшихся факультетах, чем Полоумной Лавгуд, изгоем для всех, даже для своих, — она опечаленно обняла колени.

Невилл хотел было возразить, но она мотнула головой.

— Да, я нашла друзей, но это случилось так поздно, — она печально вздохнула. — Только благодаря вам я перестала жить грёзами. Благодаря тебе, — уточнила она, и Невилл зарделся.

— Ты мне очень понравилась, когда мы познакомились поближе, — промямлил он.

— Я заметила, — рассмеялась Луна, поднимая левую руку, на безымянном пальце которого появлялось кольцо во время церемонии. Сейчас палец был пуст и чист, но это не помешало Невиллу покраснеть. — Ну, да ладно, вернёмся к нашим баранам, в смысле, ребятам. Дальше у нас Панси. Она искренне влюблена в Малфоя, так, что разве что купидоны над головой не летают. И порвёт любого, кто косо на него посмотрит. В этом плане она похожа на Винса, только у неё более узкий фокус — на Драко.

— Хм, никогда не думал, что Панси с Винсом похожи, — удивлённо заметил Невилл.

— А зря, — пожала плечами Луна. — Они оба добрые по отношению к друзьям и просто звери по отношению к врагам. Просто у Винса круг тех, кого он готов защищать, гораздо больше.

— Очень интересно! — искренне заметил Нев. — Ты за пару часов узнала о них больше, чем я за почти год.

— Просто я смотрю им в сердце, которое обычно скрыто от других людей, — отрешённо сказала Луна. — Итак, кто у нас дальше? — она тряхнула головой, собираясь с мыслями. — Астория. Её я понимаю больше всех. Она боится быть брошенной. Что сестра с компанией уедет в Хогвартс, и она останется одна. Думаю, когда вы пойдёте на первый курс, она едва ли не пропишется у нас... У вас... — Луна замялась, пытаясь подобрать правильное слово.

— У нас, — мягко сказал Невилл, накрыв её ладошку своей. — Теперь это и твой дом тоже, даже официально по всем бумагам до совершеннолетия. И ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я тебя после этого выгоню. Скорее, ты будешь уже носить мою фамилию, и этот дом окончательно станет твоим.

— Нев... — Луна бросилась ему на шею и прижалась к нему изо всех сил. Невилл с радостью обнял её, зарываясь носом в волосы, от которых пахло ежевикой.

— У тебя тот же шампунь, что и в прошлом? — удивлённо спросил он.

— Ага, — она расплылась в хитрой улыбке. — Я попросила леди Августу купить мне тот же шампунь, которым я привыкла пользоваться. Подумала, ты обрадуешься.

— И ты угадала, — он нежно проводил пальцами по волосам, гладя её по макушке и вдыхая такой родной запах.

— Но давай вернёмся к обсуждению, — Луна несильно оттолкнула его, вернувшись к обниманию подушки. — С Асторией всё понятно, мы подружимся, — она улыбнулась. — Дальше — Блейз. Он очень манерный и играет на публику, но внутри он не уверен в себе, что скрывает за постоянной язвительностью и подколами. Думаю, если бы кто-то начал в таком тоне общаться с ним, он бы уселся в углу, обняв коленки. Но никто не смеет, потому что он строит из себя эдакого мачо. Это его защитная скорлупа, — Луна усмехнулась. — Я бы сказала, что он в душе нежная и ранимая личность, но думаю, это и так понятно.

— Конечно, — кивнул Невилл. — Я видел его искренние эмоции, когда он смотрел на фестралов. И в более тесном общении, с глазу на глаз, он тоже перестаёт язвить, на самом деле.

— Значит, тут всё ясно, — согласилась Луна. — И напоследок остался Драко. Знаешь, в близком общении он показался мне в чём-то похожим на Рона, — Луна задумалась.

— Что у них вообще общего? — огорошенно спросил Невилл.

— Желание быть кому-то другом и заслужить одобрение. На самом деле, ты не поверишь, но он видит в роли своего друга тебя, — Луна рассмеялась, увидев округлившиеся глаза Невилла.

— Меня? Почему? Он же знает всех остальных едва не с пелёнок, в отличие от меня.

— В том-то и суть! — радостно воскликнула Луна. — Они вместе так долго, что воспринимают свою дружбу как должное. Это как у Рона с братьями — вроде знакомы всю жизнь, вроде нормально общаются, но чего-то не хватает. Вот и у Драко так же. Они дружат семьями, возможно, по нескольку поколений. И с самого детства у тебя нет выбора, ты дружишь с детьми, которых считаешь едва не братьями. А тут появляется новый человек со стороны, на глазах которого ты не рос и который видит тебя как уже сформировавшуюся личность, и ему эта личность нравится. Понимаешь, к чему я клоню?

— Вроде как, — с долей сомнения кивнул Невилл. — Это примерно как для родителей их дети всегда самые идеальные, потому что растут буквально у них на руках, а любые изменения они едва замечают, потому что видят их постепенно, каждый день, и постфактум не могут понять, а когда что-то пошло не так?

— Именно! Ты схватываешь мою мысль буквально на лету! — Луна просияла и захлопала в ладоши. — Все друзья Драко, кроме тебя, видели его, пока он рос. И они дружат с тех пор, когда они всей ватагой под стол ползали. А как ты понимаешь, он менялся за это время, но друзья сохранились, и сохранятся на долгие годы вперёд. А такие бессменные друзья — это расслабляет.

— А ему хочется стать лучше?

— Да! Но как ты поймёшь, поменялся ли ты, если рядом только перманентные друзья, которые изменятся вместе с тобой, потому что ты задаешь направление для их развития в том числе?

— Пожалуй, никак, — вздохнул Невилл.

— Неверно! — радостно воскликнула Луна. — Ты найдёшь друга, который не является твоей пятой ногой, а который является самостоятельным человеком и который заметит твои изменения, потому что не изменится следом.

— А-а-а, у меня уже голова пухнет, — честно признался Невилл. Луна сидела, смотря на него и улыбаясь.

— Не переживай, пройдёт. Главное, запомни, что Драко правда хочет дружить с тобой. И не такой он засранец, как я его помню, — она перевела взгляд на настенные часы, которые показывали четвёртый час ночи. — Пожалуй, я пойду спать.

— Да, уже давно пора, — спохватился Невилл, вскакивая с кровати, чтобы проводить Луну. — Спокойной ночи, — пожелал он уже из приоткрытой двери.

— И тебе, — Луна скрылась было за дверью, но высунулась снова. — Кстати, я проверила твою внимательность, и всё очень грустно.

— В смысле? — Невилл высунул голову в дверной проём.

— Я поменяла порядок всего двух ребят, и ты уже не заметил, — грустно сказала она.

— Порядок? В смысле, как ты их перечисляла? — Невилл не понимал.

— Ага, то, как я их перечислила, не совпало с тем, как они сидели. Блейз был с Панси, а Тео с Асторией, не наоборот.

— Да ладно тебе, это же такая мелочь, — Невилл фыркнул.

— Ты пару часов пялился на эту мелочь, общаясь с ребятами. Мог бы и запомнить, — печально заметила Луна. — Впрочем, неважно. Давай спать.

Дверь закрылась с той стороны, а Невилл ещё несколько секунд стоял в дверном проёме, обдумывая услышанное.