И даже Смерть не разлучит нас (III) (гет)

Первыми на штурм хлынули толпы красноголовых на пару с бесами и гончими. Сотни озлобленных демонов жестоко рычали, орали, фыркали, создавали невыносимый гул и настоящее безумие. Вместо хорошо организованных отрядов на защитников Драконьего капища хлынули беспорядочные орды демонических отродий, готовых разорвать их на куски. Огромное сумасбродное воинство находилось уже в пятистах метрах от призраков-Фурий, демонов Адских Просторов и двух драконов из сожжённого Салеосом Измерения.

— Приготовиться к атаке! — командовал призракам Сероскал. — ОГОНЬ!!!

Призраки бросились в бой. Безумные твари, несущиеся сломя голову в атаку, нисколько не дрогнули. И это если учесть, что нежить боялись абсолютно все демоны в Аду. Драконы направили на отчаянных воинов, быстро приближавшихся к ним, потоки белого тумана. Образовалась густая и в то же время полупрозрачная пелена. Она накрыла треть воинов Князей демонов, которые ступали позади своего воинства. Каждый из них пылал огромной яростью, словно вода, бурлящая в чайнике с закрытой крышкой при высокой температуре.

Каждый из Князей и Герцогов был в своём репертуаре. Кто-то из них вооружился сокрушающим всё топором, способным одним ударом сотрясти саму структуру мира. Пелена расщепляла всех попавших в неё демонов без разбора. Драконы совершили ещё один мощный выдох. Белизна на призрачных крыльях воссияла, словно дневной свет, и ослепила нападавших. Корчась, истерично визжа от боли, страха и полного упадка разума, первая волна демонов спешно бросилась назад, к своим хозяевам. Призраки не стали преследовать их. Ибо приказ Сероскала был предельно прост — защищать Драконье Капище. И исполнялся он с не меньшей точностью.

— А ну пошли в атаку!!! Иначе я смету вас всех! — рыча, будто Парящий, произнёс один из Князей, что в здоровенных кулачищах держал молот-сокрушитель. Ростом этот демон едва ли не сравнивался с утёсом Предвратности, где располагался портал на Землю.

Казалось, что воины боялись своих повелителей в сотни раз больше, чем растворивших их соратников в тумане драконов-призраков.

— Драконы! Вопль Смерти! — приказ Сероскала услышали все души Ночных Фурий без исключения. Призраки моментально взмыли ввысь, почти касаясь сернистых угольных туч. Каждый из драконов оглушительно заревел, словно баньши находился в горле каждого из них и кричал их голосами. Дара, Салеос, Ада и Бахэйр прикрыли уши. Они сами едва не поседели от ужаса, с молниеносной скоростью проходящего сквозь всех присутствующих. Громгильда и Сероскал не шелохнулись.

Жуткий рёв, будто звучавший из глубин Бездны, перемог все угрозы Князей. Демоны толпой устремились к выходу из Долины. Кошмарное зрелище. Подобно паникующим людям, оказавшимся в ловушке, бесы и ящеры бежали, спотыкаясь друг о друга, затаптывая, ломая конечности. Ор демонов перебивал даже самые неистовые злобные возгласы Князей и Герцогов.

— Воистину! — прохрипел Салеос, у которого сердце от рёва призрачных Фурий едва не выпрыгнуло через горло наружу. — Я никогда не видел, чтобы драконы были способны на… такое…

Бахэйру и Аде также нечего было на это сказать. Неизгладимое изумление и восхищение, что они оказались по другую сторону от кошмарных криков, накрыло троих демонов.

Дара же была полностью сосредоточена. Ни один дракон своим мёртвым криком не затронул её сердце и душу.

— Они побежали! — воскликнула она. — Сероскал, что теперь?

— Готовьтесь. Сейчас в бой вступят куда более серьёзные противники. Эти уже не будут страшиться.

— Это… это же… ГЛУХОЗАРЫ!!! — воскликнула во всю глотку Ада.

— А эти-то твари откуда здесь? — удивился Бахэйр.

Глухозары напоминали полусгнившие, полуразложившиеся трупы людей. Их глаза сияли зеленовато-белыми бликами. Совершенно глухие; естественно, никакой оглушительный вопль, издаваемый мертвецами, на них не действовал. Находились они в боевой стойке, выпятившись вперёд, широко расставив когтистые руки по бокам. Тем не менее, глухозары двигались словно орангутанги — быстро, мощно. Одни из высших демонов в касте Десяти, что гораздо свирепее и кровожаднее всех. И, несмотря на свою жестокость и пребывание в постоянной ярости, эти существа, словно гончие, беспрекословно подчинялись Слову Силы, которым обладал каждый Герцог. В данной ситуации Словом Силы являлся визуальный знак — специальный жест. Эти твари были глухи до основания. Зато их зрение — настолько остро, что они способны разглядеть даже беса сквозь его невидимую кожу. Непревзойдённые охотники, у которых также безупречно было развито и чутьё.

Они издали яростный рык. Защитникам-демонам стало не по себе. Лишь Дара не дрогнула. Она не пускала в сердце страх. Ради друзей надо было держать себя в руках.

Суккуба приготовилась. Она приподнялась повыше. Воспаряя над костями драконов, демоница окружила себя потоками пламени. Огонь выражал её нынешний настрой и характер. Дара заставила себя вспомнить проклятый лес, в котором она погибла. Ненависть и злость охватили её с новой волной неистовства и боевого безумия.

Она направила мощный поток рассекающей огненной волны прямо на мчавшихся на них глухозаров. Твари оказались очень прыткими и ловкими. Многие сумели легко избежать смертельных языков пламени. Те же, кто попал в них, запросто превратились в пепел или тлеющие угли. Некоторые из тварей посмеялись. Зря. Огонь неожиданно разошёлся в разные стороны, не заканчивая испаряться в воздухе, словно водяной пар. И охватил тем самым ещё несколько групп мерзких тварей. Драконы присоединились к Даре. Теперь они выдыхали на мерзких существ кислотные потоки, расплавляющие плоть кровожадных монстров одного за другим. Несмотря на обильные потери, глухозары, подобно теням, уворачивались и уклонялись. И, в отличие от ящеров и бесов, совершенно не боялись противника. Даже можно было засомневаться, что к защитникам их ведут плети хозяев — ярость и охотничий азарт захлёстывали их с головой сильнее приказов высших демонов.

— Демоны, приготовьтесь! — скомандовала Громгильда. — В БОЙ!

Последний Змеевик и Герцог с верными подчинёнными соблазнителями ринулись в бой. Ада и Бахэйр обратились в чёрную саблезубую пантеру и крылатую десятиголовую гидру соответственно. Герцог вооружился адским пылающим клинком, а в левой руке держал верный огненный хлыст. Незамедлительно Салеос мысленно приказал своей плети рассекать и испепелять огнём каждую тварь, несущуюся на него и союзников. Она подчинилась и своими концами, напоминавшими змеиный раздвоенный язык, хлестала подступивших к Драконьему Капищу глухозаров. Без всякого труда плеть рассекала и превращала в пыль каждую тварь, до которой только успевала дотянуться. Тем временем Ада своими почти полуметровыми когтями исполосовывала одного глухозара за другим. Твари же озверели до безумия. Из их «человеческих» гниющих рук повырастали длиннющие когти, которые они скоротечно пускали в ход. Монстры обжигали своими прикосновениями души драконов, словно те были из плоти. Часть привидений взмыла ввысь, прикрывая своих раненых собратьев мощными разъедающими плевками и залпами молочного облачного едкого дыма.

Одно из чудовищ накинулось на Герцога. Салеос запросто разрубил надвое клинком прыгнувшего на десять метров вверх глухозара. Огонь, однако, разбирался с ними в сотни раз лучше. Дара, несмотря на то, что почти не пользовалась до этого момента мощью Адского Пламени, сумела без особого труда подчинить его. Она усиливала потоки сжигающего абсолютно всё огня, из которого ни одна из враждебных тварей уже не могла спастись.

Сероскал начал заговаривать на демоническом языке, вспоминая в голове каждую известную ему руну.

«Должна была быть среди них руна подчинения этих тварей. Я где-то об этом читал. Ну же, вспоминай…»

От мыслей его оторвало нападение глухозара. Зелёные злобные огни уставились на дракона, желая разорвать его. На помощь вовремя подоспела Громгильда. Залпами шипов, пущенных из хвоста, она изрешетила чудовище.

— Громгильда, осторожно! — крикнул он, заметив позади неё двоих глухозаров.

Один из них нанёс ей серьёзные удары по бедру, своими когтями почти добравшись до костей. Змеевик заревел от невыносимой агонии и пустил в ответ из пасти мощный поток магниевого огня, который вмиг расплавил монстра. Второй глухозар кинулся ей на спину. Тут же вовремя спохватился сам Сероскал. Своим хвостом, словно тонкой, длинной, но очень мощной булавой, он раздавил на Змеевике демона с приятным ушам хрустом. При этом дракон не задел её силой своего удара. И всё же Громгильда пошатнулась и упала. Кровь рекой потекла из неё. Рана была очень глубокая.

— Держись. Сейчас я произнесу на демоновом исцеление!

Громгильда впервые в своей жизни была очень напугана… Она испугалась, что не сможет выжить… Что всё то, за что она боролась, падёт крахом… Как неожиданно услышала слова: «Карха-тцей! Карха-тшор! Макхрэлайра!» — а затем Сероскал выдохнул на место её раны серебристый сгусток, похожий на плазму Ночной Фурии. Громгильда ничего не почувствовала… лишь собственными глазами узрела исцеление. Рана затянулась, не оставив даже шрама. Лапа слушалась прекрасно, мышцы работали как мотор. Громгильда учтиво поклонилась дракону и понеслась снова в бой. Внезапно Сероскал вспомнил:

— ВОТ ОНО!

Дракон незамедлительно принялся бормотать на демоническом языке слова:

Барха, Кхар-та-нак!

Барха, У-Пра-кан-Так!

Глахтарма эшкана-а-ра!

Бордва Карха Ра-а-шма!

Вдруг, что стало удивлением для всех — для Князей и герцогов, руководивших атакой, и для обороняющихся от них — военная «игра» резко изменилась. Кровожадные глухозары застыли, словно камни. Широко раскрыли нижние челюсти, истошно дыша; их взгляд устремлялся в одну точку — в того, кто произнёс древние слова повеления глухозарами на демоническом рунном языке. Угольно-красный дракон повелел новым слугам:

— Занять оборону. Встать вдоль Капища. Держаться на расстоянии ровно пятьдесят метров друг от друга!

Ддемоны совместно кивнули. Они развернулись спиной к обороняющимся и послушно исполнили приказ. Затем последовал другой:

— Стоять насмерть! Никого не подпускать к Капищу!

Один из Князей ухмыльнулся. Другие ошарашенно молчали, не ожидая, что демонами будет командовать дракон. Что ему известны слова повеления на руническом языке. Далеко не все Герцоги и Князья знали историю о драконе, который владел таким знанием. Единственном драконе из своего племени.

И только один из Князей сообразил, что эта старая легенда обрела жизнь прямо на его глазах, во время сражения. Неожиданно Князья и Герцоги прекратили атаку. Стали чего-то ждать. Затем принялись обсуждать между собой.

Сероскалу и другим защитникам повезло. Произошла необходимая передышка для всех без исключения. Даже призракам требовались помощь и время, чтобы хоть немного восстановить силы. Атака глухозаров хорошо урезала силы обороны. Половина призраков растворилась от когтей агрессивных чудовищ. Некоторые оказались сильно ранены и словно умирали во второй раз. Салеос как всегда восторгался своей силой и мощью. Ада выглядела изрядно потрёпанной. Только Бахэйр ощущал себя как должно. Десять огромных змеиных голов, да ещё и выпускающих в полёте пламя, молнии, ледяные гигантские сосульки из своих пастей, перекоптили больше четырёх сотен когтистых чудовищ. Всего положили свыше пяти тысяч глухозаров. Оставшаяся тысяча покорилась воле нового повелителя. Это являлось весьма своевременным пополнением защитного войска.

— Как думаешь, что они обсуждают? — спросила не чувствующая усталости Дара, чьё пламя сожгло больше половины кровожадной армии.

— Они меняют тактику, — будто прислушивался к их разговору за километры Сероскал. — Силой им нас не удалось сломить.

— Кто теперь в очереди? — пробасил Салеос. — Другие соблазнители? Или же вымершие много лет назад фолькмиры?

— Навряд ли самые разумные демоны стали бы участвовать в битве с нами, — возразил дракон, говоря о фолькмирах. — Тем более, что на них до сих пор ведётся охота.

— Нам бы несколько десятков таких воинов, — с пониманием произнёс Бахэйр.

Инкубу эта идея казалась весьма подходящей, учитывая их непростую ситуацию.

— Нам бы потребовалось значительно больше… — недоумевая, проговорила Громгильда.

— Нет… Три десятка фолькмиров, и мы разметали бы наших врагов. Даже погнали бы их за тридевять Междумирий прочь отсюда, — согласилась с кареглазым красавцем-инкубом Ада. — Ты явно не знаешь, что из себя представляют эти демоны.

— У нас нет времени на историю! — напряжённо заявила Дара. — Пока мы с вами беседуем, наши враги наверняка готовят новые способы атаки. Ясно же, что они пытаются всеми силами нас разгромить. Они явно надеются попасть туда, куда отвёл четвёрку один из призраков.

— Ты не права в данной ситуации, волшебница, — твёрдо проговорил Сероскал. — Громгильде необходимо это услышать. Ибо лишь ей одной удастся разыскать таинственных фолькмиров. У неё очень острый нюх.

— Я знаю ещё кое-кого, у кого острый нюх, и при этом он является демоном, — ухмыльнулась Дара. — Где гончая твоей дочери, Салеос? Она ведь также осталась жива после возвращения в прошлое.

— Я приказал псине сторожить крепость. Возможно, она всё ещё там, — рыкнул Герцог.

— Я быстра и сильна. И смогу дать отпор демонам! — упрямилась Громгильда.

— А гончая Хезер — прирождённый демон, который спокойно и незаметно проскочит через ряды враждебных адских отродий. Она очень умна, молниеносна и сильна. Это животное преданно Хезер и Салеосу. Нужно, чтобы сам Герцог отправился туда за ней. И отдал ей приказ — найти оставшихся фолькмиров.

— Но с чего вы взяли, что фолькмиры поймут знаки гончей дочери того, кто в прошлом испил душу их госпожи, Лилит? — полюбопытствовал Змеевик.

— Затем, что этот самый демон, — вступила в разговор Ада, — сражается сейчас за дочь поверженной Королевы демонов. У нас нет иного выбора. Если они не придут к нам на подмогу, когда на кону стоит судьба всего Ада, то не зря, значит, они оказались в опале! И им там самое место! — озлобленно умозаключила суккуба. Затем она обратилась к Салеосу. — Повелитель, если понадобится, я полечу вместе с вами. Прикрою вам спину.

— Я отправлюсь один, — хрипло ответил Герцог. — Ада, Бахэйр! Защищайте Капище столько, сколько сможете. Необходимо максимально долго продержаться до возвращения четвёрки. Я найду гончую. Отправлюсь путём, через который мы прошли.

— ЧЕРЕЗ ПРОХОД-ПОД-РАВНИНАМИ?! — вылупила глаза Ада.

— Это не нужно, — лукаво улыбнулся Сероскал. — Возьми. Произнеси на рунном языке название своего Междумирья, и вмиг перенесёшься туда. Затем обратно, — дракон снял с себя тоненькую цепочку, к которой была подвешена Энергетическая Переброска, а на ней выгравирован рунический символ Таофельт.

— Очень кстати! — без лишних раздумий Герцог взял Переброску из лапы дракона. Мгновенно произнёс слова: — Таофельт Хаарг-Альта! — рунический символ засиял серебристыми бликами и в одно мгновение унёс Герцога в своё родное Измерение.

Тем временем к воинству прибыл один из Князей с синим флагом, примотанным к кисти левой руки. В Аду это был сигнал к переговорам. При этом другая воюющая сторона не могла отказать посланнику в праве поговорить с её лидером. Однако была одна хитрость, присущая любому демону, — лидер назначался специальный. Не полководец, как правило. А достаточно хорошо развитый дипломат. Как и посланник от первой стороны.

Со стороны Князей отправили самого умелого дипломата — Великого Герцога по имени Элигос. Этот демон напоминал Салеоса — он больше походил на человека, чем на неведомое создание. Он принял облик благородного мужа, рыцаря, несущего копьё в правой руке и синецветное знамя в левой. Восседая верхом на белом пегасе, с чёрными, как ночная пелена, крыльями и хвостом в виде извилистой длинной лапы здоровенной рептилии — аллигатора, варана — он намеревался обсудить с Сероскалом тему, беспокоящую каждого демона. Пегас не фыркал, спокойно молчал, взирая карими глазами на старого дракона.

— Здравствуй, достопочтенный Герцог Элигос — Правитель Лабиринтовых Пустошей! — учтиво поприветствовал посланника Сероскал.

— И тебе, здравствуй, Гремучий Сероскал — знающий древний рунный язык демонов! — не менее учтиво поприветствовал Элигос.

— Чего ты здесь забыл? — возмутилась Дара.

— А, Дара? — ухмыльнулся Герцог. — Как приятно видеть тебя целой и невредимой. Особенно после того, как я тебя спас из тюрьмы на Земле… Как ты изменилась. Очень грустно, что ты выбрала не ту сторону.

— Я выбрала как раз ту. Ты помогаешь врагам, которые хотят расколоть Ад на ещё целую тысячу кусков, в то время как все мы здесь сражаемся с вами, защищая наследную принцессу демонов.

— Мы уже давно осведомлены об её присутствии в Аду, — ласково произнёс Элигос. — О том, как Салеос упустил свой шанс удержать власть и поглотить душу принцессы. И о многом другом. Как и все в Аду, я почувствовал странный скачок времени назад…

— Откуда тебе обо всём известно? — удивилась проницательности Элигоса Дара.

— Ад — огромная сеть, подобная Интернету земных людей. Стоило только сказать, как в других мирах все обо всём знают… — улыбнулся Герцог.

— Довольно пустой болтовни и глупых воспоминаний о прошлом! — резко одёрнул обоих Сероскал. — Зачем ты здесь? Отвлекаешь наше внимание, пока твои друзья-Князья обсуждают план, как нас одолеть?

— Что вы, нет! — выпятил ладони перед собой демон. Пегас стоял как статуя, не чувствуя ни от кого угрозы. — Нам не нужна ваша кровь. Мы хотим лишь смерти одной кшатрии. Имя её — Астрид Хофферсон. Мы пришли за душой дочери Лилит, что находится в ней. Заодно не откажем себе в удовольствии поглотить и душу самой юной девушки, ха-ха-хах! — усмехался демон.

Дара разозлилась и взмахнула рукой, желая опалить наглого демона. Её остановил Бахэйр, схватив её за руку и выпустив огненный сгусток в небо.

— Нам не помешает лишняя подзарядка. Тем более, что скоро настанет и наш черёд действовать более радикально. Как поначалу делал и Салеос. До того, как после искажения временного пространства изменил тактику. Скажи мне, дракон! — недобро он уставился своими зелёными глазами в глаза Сероскала. — Почему Салеос неожиданно напал на Измерение Драконов, спалив его дотла? Зачем он пошёл через проклятое ущелье, растеряв всех верных ему воинов? С какой целью он исчез сейчас?

— Думаю, ты и сам прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, демон. — парировал дракон, замечая, как Элигос слегка заволновался. Скулы находились в достаточном напряжении, а глаза сузились. — Учти, что я за свои прошедшие столетия жизни побывал во многих Адских измерениях, общался с различными Князьями и Герцогами. Я изучал язык демонов много лет и знаю о нём абсолютно всё. И, поверь мне, Элигос, я знаю тайные руны демонов, которыми владеет лишь Элита Десяти — самые высшие демоны касты Десяти. Если ты не хочешь, чтобы я применил одну из таких рун на твоём сознании, ты вернёшься к своим Князьям немедленно. И передашь им моё послание! И запомни! — дракон так же сузил глаза, подобно Элигосу, и смертельно посерьёзнел. — Если попытаешься схитрить, то с помощью рун я вырву твою душу из твоего поганого бренного тела! — затем Сероскал рыкнул: — ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ?

Элигос всерьёз испугался. Пегас встревожился, ощущая опасность, исходящую от древнего дракона. Сам же Герцог читал по глазам Сероскала: «Он не блефует». Словно под действием печати и Слов Силы Призывателя, великий демон покорно произнёс:

— Что за послание я должен передать Князьям?

Иккинг, Астрид, Беззубик и Хезер провалились в многокилометровую густую, непроглядную пелену. Мрачная безмолвная тишь со всех сторон окружала падающих вниз авантюристов уже довольно длительный отрезок времени. Дымка от полога врезалась в глаза кшатрий. Их глаза непрестанно наливались слезами, словно девушки резали целую гору репчатого лука. Впрочем, сам аромат дымки казался им странно сладковатым.

Иккингу и Беззубику повезло больше. Небольшая невидимая плёнка покрывала зрачки нефилима и дракона, защищая их от дыма. Они пустили фиолетовые звуковые волны вперёд себя. В одно мгновение они обнаружили падающих рядом с ними девушек. Иккинг чуть ускорился, подлетая к Астрид. Через мгновение она плюхнулась на его чешуйчатую, слегка скользкую спину, из-за чего чуть не сползла с неё и не провалилась снова в бесконечный чёрный плотный мрак. Беззубик аналогично подхватил свою названую сестру, Хезер. Её цепкие коготки впились в спину дракона, крепко удерживая на ней. Ощущения для Беззубика не из приятных, но ему уже было не привыкать. С помощью коготков Хезер подтянулась и уселась дракону на спину. То же с трудом сделала Астрид.

— Так, и где мы теперь? — вопросил нефилим.

Звуковая волна, пущенная в горизонт, ничего не показала. Ни Беззубик, ни Иккинг не смогли ничего обнаружить. Словно пустота окружала их повсюду, практически лишив зрения и способности нормально ориентироваться.

— Кроме густого тумана, здесь ничего нет. Сколько мы падали?

— Достаточно долго, я думаю, — предположила Хезер. — Совершенно ничего не видно. Я будто ослепла.

— Зато тебя очень хорошо слышно, — съязвила Астрид, не видя собеседницу с Беззубиком. — Даже слишком.

— Беззубик, а ты что скажешь? — поинтересовалась девушка с душой Горгульи. — Что показывает твоё драконье зрение?

— Я ничего не вижу, — сделал неприятный вывод дракон. Затем он предложил идею собрату: — Иккинг, давай попробуем осмотреть под собой пустоту. Может, где-нибудь, в самых глубоких впадинах Ада, мы найдём хотя бы клочок земли, куда можно будет приземлиться.

Иккинг согласно проурчал. Дракон и нефилим выпустили из пастей мощные фиолетовые звуковые кольца. Они стремительно пронеслись в глубину мрака, мгновенно растворяясь в нём, далеко внизу.

— Что думаешь, Иккинг? Попробуем? — предложил Беззубик, заметив с помощью волны нечто напоминающее поверхность Долины.

— Давай, Беззубик. Только я не совсем уверен, что там реально есть земля… — высказал догадку Иккинг.

Нефилим и Ночная Фурия устремились вслед за пущенными звуковыми кольцами. Летели очень плавно и неторопливо, периодически подсвечивая себе путь с помощью звуковых волн. Прошло около получаса, но чёрный дымчатый полог и не собирался заканчиваться. Девушки за пройденное время уже успели прослезиться за все годы своей жизни наперёд. Они зажмурились, стараясь не подпускать едкие клубы дыма в свои глаза, но слёзы по-прежнему текли не переставая. Спустя мучительно долгие тридцать минут — по меркам Ада — безмолвной, нерушимой тишины все четверо неожиданно услыхали жуткий рёв.

— Что? Это? — голос Астрид задрожал.

Та не на шутку испугалась. Она крепче ухватилась руками за гребень на спине Иккинга, пригибаясь, словно спинным мозгом чувствовала приближающееся нападение.

— Похоже на драконий рёв, — ответила Хезер, оглядываясь, но безрезультатно. Она ничего не видела вокруг себя в кромешной тьме. — Только рёв какой-то… недобрый.

— Недобрый? — возмутился Беззубик словам Хезер. — Пробудьте сами сотни лет во тьме. Тогда посмотрим, насколько вы будете спокойны и дружелюбны к незваным гостям.

— Беззубик, ты считаешь, это был?.. — не успел договорить Иккинг, как мимо них пронёсся фиолетовый плазменный заряд.

— Кроме яркой фиолетовой вспышки, я ничего не увидела, — проговорила Хезер, пригнувшись, как Астрид. Голубоглазая кшатрия также заметила, как чёрный полог вдруг стал иногда сменяться фиолетовым цветом.

— Это не просто фиолетовая вспышка! — воскликнул Иккинг. — В нас только что стреляли.

— Неужели, Ночная Фурия? — удивилась Астрид. — Они разве не чуют Беззубика — своего сородича среди нас?

— Кто бы ни стрелял в нас, мы должны попытаться уйти.

Неожиданно Иккинг и Беззубик заметили направленные на них фиолетовые кольца, пронёсшиеся сквозь них. Затем последовал более целенаправленный фиалковый залп. Один из плазменных зарядов пролетел прямо над макушкой Хофферсон, едва не опалив её волосы.

— Скорее, уходим вниз! — незамедлительно скомандовал Беззубик.

Иккинг и дракон молниеносно помчались вниз, словно молния стремилась соприкоснуться с Земной поверхностью. Мощный рывок в пасть Бездны позволил им на некоторое время оторваться от стрелка, плотно укрывшегося в непроглядном дыме. Однако преследователь не собирался так просто отделываться от беглецов. Он набрал ту же скорость, что и Беззубик. Мощный плазменный залп скрытого в тумане зверя едва не отстрелил Беззубику правое ухо. Затем, через пару мгновений, послышались ещё несколько громогласных воплей. Сомнений больше не осталось. Ночные Фурии и вправду были живы. И, в чём все четверо вмиг убедились, драконы прожили больше двухсот лет в чёрной мгле. Но никто не понимал, почему Ночные Фурии вдруг напали на ребят. Тем более, на одного из своих сородичей.

Яростные крики говорили о том, что к главному преследователю присоединились ещё как минимум трое. Теперь их было ровно столько же, сколько и беглецов. Один пускал звуковую волну, трое других производили достаточно меткие выстрелы из плазмы, почти попадая по хвостам, крыльям ребят и девушкам. Внезапно, после произведённой серии череды выстрелов драконами, Беззубик кубарем повалился в самую пасть Бездны. Один из драконов выстрелил прямо по макушке Беззубика. Хезер хотела взлететь, но опасалась быть подбитой Ночными Фуриями, которые не прекращали стрелять по неприятелям. Дракон, потеряв сознание, падал вниз, не раскрывая глаз. Он устремлялся всё быстрее, рискуя разбиться о глубинную землю насмерть. Хезер, прекрасно осознавая тяжкое положение, своё и Беззубика, решилась на отчаянный шаг. Она когтями на своих руках и ногах крепко вцепилась в бёдра и лопатки Беззубика и изо всех сил начала махать крыльями. Мощно, но в то же время плавно, чтобы сберечь как можно больше сил для полёта. Поначалу они вдвоём так и неслись с бешеной скоростью, подобно метеорам, углубляясь в Бездну. Однако через некоторое время идея Хезер стала воплощаться в жизнь.

— Иккинг! — закричала она.

— Хезер, я уже недалеко. Оставайся на месте! Никуда не улетай! — ответно крикнул ей нефилим.

Иккинг выпустил из пасти ещё одну звуковую волну вниз и заметил с трудом удерживающую в воздухе дракона одноклассницу. Он подлетел и аккуратно взял Беззубика за бока своими драконьими коготками. Одновременно Хезер выпустила из когтистых объятий своего друга. Она глубоко выдохнула. Дракона спасли. Однако преследователи продолжали их нагонять.

— Надо что-то придумать, иначе они нас настигнут и убьют, Иккинг, — точно подметила Астрид. — Они явно не настроены брать нас в плен.

Мимо него пронёсся ещё один заряд из плазмы и последовавшая за ним звуковая волна.

— Устремляемся в Бездну. Больше не вижу идей, — заявила Хезер. Благодаря фиолетовым всполохам она с трудом разглядела очертания нефилима и осторожно села на его спину позади Астрид, добротно ухватившись за гребень.

— Согласен. Вперёд! — крикнул Иккинг и направился вниз, в бесконечный мрак. — Держитесь, ребята, — сказал он себе под нос, углубляясь в дымчатую темноту.

— Слишком медленно летим! Мы — лёгкая мишень! — крикнула Хезер, едва не оглушив Астрид. Однако у Хофферсон появилась идея:

— Иккинг, помнишь наши недавние тренировки с Беззубиком? Так вот, давай так же поступим и сейчас. Я буду подавать команды. А ты, Хезер, будешь выглядывать позади нас фиолетовые вспышки, насколько хватает возможности. Как только они появятся снова, немедленно говори нам об этом.

— Поняла, — чётко ответила Хезер.

Та развернулась спиной к Астрид, покрепче схватившись за гребень на спине Иккинга, и стала сквозь непрекращающиеся слёзы выглядывать залпы. Внезапно одна из таких вспышек показалась в нескольких сотнях метров от ребят, и она крикнула:

— Есть залп!

— Иккинг, манёвр уклонения! — и полудракон завихрился, несмотря на нелёгкую неподвижную массу, что держал в лапах. Сделав парочку завихрений, он продолжил углубляться в Бездну. Он сложил крылья, чтобы выжать больше скорости. Неожиданно всё стихло. Получилось! Преследователи яростно заревели и перестали за ними гнаться.

— Так легко мы ещё ни от кого не уходили, по-моему, — усмехнувшись, заявила Астрид.

— Они неспроста прекратили погоню, — призадумалась Хезер. — Либо они стерегут только верхние «пределы» Бездны, либо внизу есть что-то более ужасающее…

Иккинг пустил ещё одну звуковую волну. На этот раз видимость, как выяснилось, была лучше.

— Там земля. Её почти не видно невооружённым глазом. Но она точно есть.

Иккинг снизил скорость. Он полностью расправил крылья, медленно опускаясь на поверхность. Он аккуратно положил Беззубика на едва видимую поверхность и приземлился на лапы возле друга. Астрид и Хезер спрыгнули со спины Иккинга. Девушки вздохнули с облегчением. Слёзы перестали течь из их глаз. Вдобавок они обрадовались прекратившейся за ними погоне.

— Здесь так темно. Мне казалось, только в Чёрной Тайне атмосфера столь угнетающе мрачная. Похоже, я здорово ошиблась, — отметила Хезер, оглядываясь вокруг.

Оказавшись на твёрдой, царапающей лапы и подошвы почве, ребята словно снова угодили в Проход-под-Равнинами. Беззубик постепенно пришёл в себя и начал неторопливо оглядываться. Находясь на чёрном пласте, все четверо вдруг узрели вокруг себя некоторые природные очертания. Огромные высоченные стройные шпили, высотой с вулканы, словно кнопки, что подсовывают друг другу мелкие одноклассники под пятую точку, устремлялись вверх. Залезть по ним не представлялось возможным, если бы отсутствовали крылья. Тем не менее туман никуда не делся. Он повис высоко над головами четвёрки, будто густое беспросветное облако, разостланное по площади размером с несколько Междумирий. Фиолетовые вспышки из него больше не наблюдались. Впереди едва ли можно было что-то разглядеть, хотя клубы чёрной пелены до самых низов Бездны не доставали.

— Как ты себя чувствуешь, Беззубик? — дотронулась Хезер до лба друга.

Её нежные касания немного приободрили дракона. Он медленно встал на лапы и сказал:

— Я в порядке. Даже немного удивлён, что удалось приземлиться так удачно. Молодец, Иккинг! — улыбнулся Беззубик нефилиму. — Из тебя хороший ученик вышел. Как и из Астрид.

Влюблённые слегка расплылись в улыбке.

— Всё это здорово, конечно. Только, что мы теперь будем делать дальше? — Хезер достала чешуйку и дала понюхать её Беззубику. — Дружище, ты чувствуешь здесь что-нибудь подобное?

— Да, — кивнул дракон, внимательно оглядываясь вокруг и тщательно принюхиваясь. — Надо идти вперёд. Моя мама там. Судя по резкому запаху, она… — ещё раз принюхался Беззубик. — Недалеко!

Радость прервалась услышанным всеми злобным рыком.

— Ах, да ладно… — если бы Иккинг был сейчас человеком, он бы вскинул руки. Позади послышался рык ещё одной Ночной Фурии.

— Во имя всего живого! — раскрыла рот от ужаса Астрид. Она вылупила глаза, словно увидела жуткого монстра. — Что это с драконом?

Впрочем, так и выглядела Ночная Фурия, рычавшая на Беззубика и его друзей. Чёрная, как Беззубик, но покрытая странными белыми крапинками по всему телу. Зрачки вместо привычных драконьих красок сияли, словно фонарём, молочным цветом. Крылья и хвост также покрылись странными пятнами, напоминающими по внешнему виду волдыри ветрянки. Только эти были значительно больше.

— У вас есть желание это выяснять? — крикнул Иккинг, на что все отрицательно качнули головами. — Тогда бежим!

Совершив мощный рывок в сторону ребят, Фурия напрыгнула на Астрид. Она запросто сбила девушку с ног, уложив её на спину. Дракон стал формировать в своей пасти убийственный сноп плазмы, злобно глядя прямо в глаза обомлевшей от страха Астрид. Хезер решила, что пора прекратить постоянное бегство, и в одно мгновение обратилась в здоровенного дракона. Беззубик и Иккинг стреляли по Ночной Фурии. Несмотря на прямые попадания по бокам, хвосту и крыльям, та даже не шелохнулась и не отдёрнулась, как бы на её месте сделал любой другой дракон. Но только не после атаки Хезер.

Дракон-демон слегка взмыл над чёрной поверхностью и направил мощь кровавого пламени на безумную Фурию. Та дико заорала от невыносимой боли. Плоть постепенно начала сходить с костей. Астрид, узрев перед собой всё это, чуть не стошнило. Быстро взяв себя в руки, она ползком, задом наперёд, цепляясь руками и ногами, отскочила в сторону стреляющих друзей. Дракон, который атаковал ребят, буквально разлагался на куски. Багровое пламя, покрывшее всё тело Ночной Фурии, причиняло невыносимую предсмертную агонию. Как только плоть растворилась у четвёрки на глазах, на холодную скалистую почву рухнул скелет дракона.

— Кошмар… — сказала шокированная Астрид, сдержав подступившую к горлу дурноту.

Хезер, пребывая в обличии Горгульи, также находилась в ужасе. Она не ожидала, что её пламя способно сотворить с драконом такое! Черноволосая кшатрия испугалась не меньше других. Неожиданно жуткую тишину прервал Иккинг.

— Беззубик. У нас мало времени. Надо спешить. Хезер! — окликнул он Горгулью. — Дай понюхать Беззубику чешуйку ещё раз. Надо найти его маму.

— Уже не нужно… — донёсся из непроглядного мрака женский, слегка басовитый и хриплый голос. — Ибо я сама учуяла вас. И увидела вас сквозь темноту.

Беззубик в эту секунду настолько взволновался, что с трудом заставил себя повернуться в сторону знакомого из детства голоса. Ведь он две сотни лет не видел свою мать. Когда дракон всё же рискнул посмотреть назад, то обомлел.

Прошедшие годы вовсе не изменили Трёхкрылку. Ростом с Беззубика, она имела очертания тёмно-синего закатного яркого неба, когда оставалась всего пара минут на Земле до полного захода солнца и прихода ночной темени. Глаза её были черны как космос, а радужка была серебристой, словно сияющая в сотнях галактик от Земли маленькая звёздочка. Она внимательно оглядывала каждого из четвёрки. Её взгляд пал на чёрную, как ночь, зеленоглазую Ночную Фурию, которая находилась в не меньшем удивлении или, точнее сказать, потрясении.

— В жизни не видела дракона прекраснее… — промолвила шёпотом Астрид.

— Действительно, — согласилась вернувшая свой получеловеческий облик Хезер.

— Беззубик? — Трёхкрылка по-прежнему не верила своим глазам.

— Мама! — волнение моментально испарилось. На его место пришла радость. — МАМА!!! — он подбежал к ней и, как человек, приобнял синюю Ночную Фурию за шею правой лапой. Таким же драконьим жестом ответила и Трёхкрылка. Иккинг вернул человеческую внешность, и Астрид, глядя на это недолгое умиление, взяла его за руку, улыбаясь. Хезер пустила слезу счастья за друга и, подобрав её пальцем, тоже улыбнулась.

Как только объятия закончились, Трёхкрылка внимательно оглядела сопровождение Беззубика.

— Кто они, сынок? — неожиданно её ноздри учуяли аромат, от которого она взбеленилась и мгновенно встала в боевую позицию, пригнувшись, ожидая нападения на неё Хезер и Астрид… — Демоны?! Как ты посмел привести демонов сюда?! — возмутилась синяя Фурия, злобно оскалившись.

— Стой, стой, стой! Мама, подожди! — Беззубик встал на две задние лапы, вытянувшись вверх, как человек, и медленно помахал передними, тем самым давая матери осознать, что всё в порядке. Угрозы нет.

Трёхкрылка жёстко посмотрела на сына. В её суженных глазах исчезла всяческая нежность. В них сиял лишь холодный блеск.

— Все трое — мои друзья. Они помогли мне добраться сюда и найти тебя.

— Скажи мне, сын! О чём ты только думал? Ты не понимаешь, что теперь эти презренные существа приведут сюда целую армию демонов, которая раскроет Тайну! — возмущалась Трёхкрылка, затем завопила по-драконьи, едва не оглушив всех присутствующих.

— Мама! Постой! Давай я тебе вкратце расскажу всё… — Беззубик повторил движения передними лапами, всячески стараясь усмирить гневную реакцию матери на появление двух кшатрий и нефилима. Жесты сына слегка утихомирили её, и он вновь встал на четвереньки, продолжив: — Позволь, я хотя бы начну с того, сколько лет ты и остальные Ночные Фурии уже провели здесь.

— Незачем, — безразлично посмотрела на сына Трёхкрылка. Воистину, даже родная мать, казалось, считала его в эти моменты предателем, как прежде родное Драконье Измерение. — Мы здесь находимся уже где-то пятьдесят лет, — быстро поразмыслила Трёхкрылка.

Внезапно она услышала разъярённый рёв неподалёку от себя. Иккинг и девушки также обратили внимание на этот опасный звук. Похоже, рядом бродили ещё странные, поражённые белыми пятнами крылатые бестии.

— Поговорим, но не здесь. На открытой зоне находиться очень опасно. Следуйте за мной. Ты, Беззубик, ступай рядом со мной, а остальные, — окликнула она троицу, — позади. Предупреждаю — удумаете что-то — от вас останется лишь пепел, — грозно произнесла синяя Фурия.

Все согласно кивнули. Никто не думал возражать матери Беззубика.

Они побрели по широкой тёмной тропе в глубоком молчании. Тишину таинственного подземного вместилища периодически нарушали Ночные Фурии, распространяя по подземной тёмной тверди свои разъярённые вопли. Шума крыльев сородичей Беззубика не было слышно. Возможно, они находились на достаточном расстоянии от ребят, ведомых Трёхкрылкой. Однако, не желая более сталкиваться с ними, пятеро спутников ускорили шаг. Ступая по каменистой, стирающей подошвы лап — и обуви — тропе, они следовали за Синей Фурией скорее на слух. Ибо ориентироваться в темноте глазами — всё равно, что искать иголку в стоге сена. Именно так рассуждали девушки, едва не спотыкаясь. Иккинг, по-прежнему пребывая в драконьем обличии, пошёл между девушками. Те сразу поняли его мысль и, не раздумывая, каждая из них взялась за отросток на его голове. В темноте только Ночные Фурии могли спокойно ориентироваться. Тем временем Беззубик решил прервать кромешную тишину. И он захотел поговорить с мамой. Узнать обо всём, что произошло за прошедшие годы.

— Когда битва казалась нам проигранной, Парящий-над-Демонами приказал отступать. Все драконы подчинились его слову. Один за другим они покинули Долину Обречённых. Спасались, улетая в Предвратность. Тогда много хороших драконов полегло… — грустно вздыхала Трёхкрылка, вспоминая те ужасные события. — Твой отец, Пятилап, пал на поле битвы. Я очень сильно горевала тогда. Ах, если бы мы тогда подчинились приказу Великого Чёрного Дракона, может, сейчас всё сложилось бы иначе.

— Что ты имеешь в виду, мама? Вы же поступили благородно! — удивлялся Беззубик. — Вы не дрогнули, как остальные. Ты, отец и другие Ночные Фурии не подпустили демонов к Великой Тайне Ада.

— Да… — грустно вздохнула Трёхкрылка. — Только, если бы я тогда знала, чем это всё обернётся, то отступила бы… А времени… времени столько потеряно уже… Пятьдесят лет прошло… Столько времени не быть с сыном… — корила она себя.

— Утекло больше времени, мама… — Беззубик опустил глаза на бесцветную поверхность под собой и продолжил: — Двести лет…

— СКОЛЬКО? — зрачки её расширились. — Но… я не понимаю… — она устремляла свой взор в разные уголки тайного мира, окутанного тьмой. Поражённая услышанным от сына, она едва не выпала в прострацию, столь мрачную и бездонную, как космическое пространство. — Как же так?..

— Простите, что прерываю Вас, Трёхкрылка… — вежливо прервал её поражение от пролетевшего времени Иккинг.

Он чуть ближе подобрался к беседующим драконам. Девушки также слегка ускорились, едва не спотыкаясь и с трудом сдерживая себя, чтобы не сделать замечание своему сопроводителю-Иккингу.

— Но что вы имели в виду? Чем обернулся ваш поступок — защитить Тайну Ада? — продолжил он.

Пребывая в раздумьях и пустив слезу, она ответила:

— Тайна, которую разыскивают демоны, находится в этой части Долины Обречённых… в густой кромешной тьме, куда дорогу могут найти лишь драконы, — она мрачно окинула взглядом Иккинга и остальных.

— Мы здесь не для того, чтобы похитить реликвию. — убеждал её нефилим мягким, сочувствующим ей голосом. — Мы прибыли сюда как раз затем, чтобы с её помощью остановить безумие, которое, думаю, уже разгорелось на поверхности.

Девушки шли тихо, внимательно слушая общение нефилима и Трёхкрылки. Ни одна не желала прерывать своё молчание, дабы не спровоцировать мать Беззубика на необдуманные действия. Однако Астрид, преодолевая страх Синей Фурии из-за реакции на неё, решила подойти к Трёхкрылке. И, возможно, даже не сама. Дэтомона, похоже, подталкивала девушку. Астрид медленно ступала к матери Беззубика. Та лишь равнодушно посмотрела на неё.

— Иккинг прав. Поймите, наша миссия в том, чтобы защитить этот мир. Если мы её не исполним, то никто её не исполнит. И тогда Ад утонет в крови демонов. А затем явятся ангелы и уничтожат оставшихся. Вряд ли они пощадят спасшихся Ночных Фурий, — тонко подмечала Хофферсон каждую деталь.

— Я в тебе чувствую необычного демона. Как и в другой кшатрии, — махнула Трёхкрылка хвостом — который по своей конструкции напоминал третье крыло вместо обычного, стреловидного с оперением, как у Беззубика — в сторону Хезер. — Твой демон… какой-то… — призадумывалась она, стараясь более точно подобрать слово. — Аристократичный.

Неожиданно глаза Астрид сменили тон на кровавый. И из её уст послышался хриплый женский голос, не принадлежащий ей:

— Твой повелитель, Парящий-над-Демонами, знал обо мне. Он и направил меня сюда. Ибо Тайна, которую ты и твои соплеменники поклялись защищать, поможет остановить войну. Моей власти хватит, чтобы сделать это, — спокойным, но твёрдым голосом заявила Дэтомона.

— Кто ты? — недоумевала синяя Фурия. — С каких пор я должна доверять демону? И тем более помогать? — она скептически отнеслась к словам принцессы.

— Затем, что я — дочь госпожи, которой каждый дракон был верен до конца. Которой присягал Парящий-над-Демонами, и был убит демоном, что сверг её… мою мать, Лилит, — с яростью и грустью в душе произнесла Дэтомона.

— ЧТО? — Трёхкрылка остановилась, пошатнувшись. Она опешила, когда до неё дошла мысль, кто находился рядом с ней.

— Это правда, мама… Всё Измерение Драконов сожгли и испепелили… Практически все драконы мертвы. Остался лишь я, ещё несколько на поверхности и… Ночные Фурии, которых мы не ожидали встретить здесь… живыми… — горько, преодолевая ком в горле, подступивший от пережитых недавно событий, говорил Беззубик.

— Но с вашим племенем явно что-то случилось, — вступила в разговор Хезер.

Трёхкрылка поглядела на неё уже без оттенков презрения и равнодушия. Она была восхищена и одновременно напугана. Её окружали непростые кшатрии.

— На нас напал один из ваших сородичей. Весь покрытый белыми пятнами, глаза такого же цвета… Плюс невероятно безумный взгляд… Что случилось с остальными Ночными Фуриями? Разве так должны выглядеть драконы спустя двести лет исчезновения?

— Нет, — отрицательно покачала головой Трёхкрылка. — Всё началось с того момента, когда мы решили остаться. Мы знали, что ни в коем случае нельзя позволить демонам завладеть нашим Капищем, за которым в густом мраке Бездны скрывается это жуткое подземелье. Поскольку битва за Долину Обречённых была проиграна, мы устремились сюда. Пробираясь сквозь мрак, мы добрались до этого места. Здесь можно было подлечиться, восстановить силы. Капищем завладели демоны. Но никто из них, к счастью, не сообразил, куда нужно идти дальше, чтобы найти Тайну.

Поначалу каждая из Ночных Фурий была рада, что удалось хоть немного передохнуть после ожесточённой битвы за Долину.

— Что происходило дальше? — с интересом спросил Беззубик.

— Как только мы отдохнули, устремились наверх. У нас появился шанс изгнать их из Долины. Половина моего уцелевшего племени продолжала находиться здесь. Ибо далеко не все успели восстановиться. Другая отправилась сражаться с демонами. Те же, кто ушли, больше не вернулись.

— Их убили? — предположил Иккинг.

— Нет. Они до сих пор живы. Скрываются в тумане, — глаза Трёхкрылки грустно поглядывали то на нефилима, то на сына.

— Стоп! Ну-ка подождите! — выставила перед собой ладони Хезер, поражённая услышанной историей. — Неужто это те самые создания, что набросились на нас, когда мы летели сюда? Из-за которых чуть не разбился Беззубик? — Трёхкрылка едва заметно согласно кивнула.

— Так всё-таки это были Ночные Фурии? — удивилась Астрид, вернув контроль над телом. — Но, если это Ночные Фурии, почему они атаковали Беззубика?

— По той же причине, что атаковал вас тот дракон с белыми как снег глазами. Виной всему Белая Хворь.

— Белая Хворь? — переспросили в один голос все слушатели Трёхкрылки.

— Что это такое? — задал вопрос Иккинг.

— Последствие одного из… хотя это уже не имеет значение. Важно то, что наше решение остаться здесь обернулось для каждой Ночной Фурии настоящим проклятьем. Проклятьем этой самой Тайны, что мы поклялись охранять. Некоторые из заражённых драконов вернулись сюда. Мы слышали, как наши сородичи, друзья страдают от этой заразы. Но, как от неё излечиться, никто до сих пор не знает. Вскоре «проклятье» поразило всех. Кроме двух Ночных Фурий — тебя, мой дорогой сын, и меня. Я спряталась. Делала это очень долго. Несколько дней, может, месяцев. Позже я взяла смелость вылезти из укрытия. К тому моменту я уже была единственной, кто не пострадал от Белой Хвори. А позже я узнала: если одна Ночная Фурия, заражённая, выстрелит своим зарядом по другой, незаражённой, то её обязательно коснётся Белая Хворь.

— А на демонов и кшатрий действует Хворь? — полюбопытствовала Хезер.

— Не знаю, — покачала головой Трёхкрылка. — В историях упоминались лишь драконы и их реакция на неё. Сначала покрываешься белой сыпью, по цвету неотличимой от снега, от шеи и до хвоста. Затем ощущаешь приступы жара, будто ты подлетел к солнцу. А потом разум тает на глазах, и ты уже не помнишь себя. Становишься агрессивным, беспамятным берсерком, готовым убить всех и вся.

Так произошло и с нами. Большинство тех драконов, что остались здесь, умерли от плазмы своих заражённых соратников. Некоторые выжили, но превратились в таких же чудовищ, как те, что летают до сих пор в чёрном пологе над нами.

Внезапно Трёхкрылка притихла. Она задумалась над словами Астрид. И развернулась к ней, сдерживая внутренний гнев на её демоническую половину.

— Ты сказала, что Ночные Фурии атаковали Беззубика?

До всех моментально дошла мысль. Все приблизились к дракону, начали внимательно рассматривать его со всех сторон. Разглядывали хвост, попросили даже лечь его на спину. Осмотрели грудь, живот дракона. Заставили его расправить крылья. Убедились, что на их внутренней стороне нет никаких белоснежных пятен. Вскоре, через пять минут после тщательного осмотра, все глубоко выдохнули, заключив однозначный диагноз:

— Беззубик здоров.

После этих слов спокойно выдохнула и Трёхкрылка.

— Мама, скажи, ты знаешь, где находится Тайна? Что это хоть за предмет? На что он похож?

Беззубик и все остальные продолжали путь, куда вела их синяя Фурия.

— Да. Но я всё ещё не уверена, что могу доверять твоим друзьям, Беззубик. Нефилим, что идёт рядом с тобой, не вызывает у меня опасений. Я чувствую в нём дракона. А вот кшатрии беспокоят меня больше. Особенно та, что несёт в себе принцессу Ада, — с опаской иногда поглядывала на друзей сына Трёхкрылка.

— Ты не доверяешь ей? Парящий, наоборот, не усомнился в ней. Он знавал её запах, хоть никогда и не видел. Великий сам так сказал, — честно возражал дракон. — Именно ему принадлежала идея возобновить поиски Ночных Фурий.

— Ты присутствовал при её беседе с Парящим? — сомневалась Трёхкрылка.

— Да. И слышал каждое слово. К тому же, я и сам видел доказательство. Астрид, девушка, что носит её в себе, способна оборачиваться в пылающего волкопса. Этим обликом владеет только дочь Королевы Лилит — наследная принцесса Половины Ада, — пояснил Беззубик.

— Полагаю, ты считаешь, что она с помощью Тайны, обернувшейся проклятьем для всего рода Ночных Фурий, сможет высвободиться из тела юной девушки и вернуть былую мощь? — Трёхкрылка по-прежнему не доверяла такой простой логике, приведшей его и троицу друзей сюда.

— Да. И мы ей в этом помогаем. Потому что только она способна остановить назревающую войну, — настаивал на своей позиции Беззубик.

— Открою тебе один секрет, Беззубик, на ушко, — дракон подставил левое ухо, навострив его. — Тайна, что хранится здесь… ей никак не поможет. Уж поверь, я знаю, о чём говорю. Нет, сынок, — отрицательно покачала головой Трёхкрылка. — Дэтомона здесь абсолютно не за этим. Ей необходимо нечто иное. И вы привели её туда, куда она, как мне думается, боялась попасть больше всего на свете.

— О чём ты говоришь, мама? — заговорщицки переспросил Беззубик, пока Астрид и Хезер шли позади них на небольшом расстоянии. Принцесса подталкивала Астрид подслушать разговор драконов, но её человеческая половина упорно сопротивлялась.

— Тайна, к которой вы приближаетесь с каждым шагом, не принесёт ничего хорошего. Она предназначена для чего-то большего, нежели простого высвобождения. К тому же эта область Междумирья изначально ограждалась от демонов. Не зря же в Адских измерениях существует поговорка: «Какой бы тайна ни была, демон ничего о ней не должен знать!»

— Тогда, зачем ты ведёшь нас к ней? — удивился дракон.

— Потому что она сама решит, достойны ли вы её постичь, — последнюю фразу Трёхкрылка озвучила громче, чтобы Дэтомона также её услышала. — Кстати, мы почти пришли.

Перед четвёркой образовался силуэт в виде небольшой узкой расщелины. Следуя за матерью Беззубика, они протиснулись внутрь. Всем, кроме Астрид, это очень сильно напомнило Чёрную Тайну. С её мрачными, едва видимыми туннелями. Пещеры, конечно, там были куда шире, чем в этот раз. Однако тишина в столь пугающем, беспросветном отверстии, нарушающаяся лишь дыханием и сопением пятерых спутников, заглушала всё вокруг. Будто все дружно вошли в пустоту. Беззубик решил пустить фиолетовую звуковую волну, чтобы увидеть перед собой что-нибудь — или кого-нибудь, но Трёхкрылка слегка наступила ему на переднюю лапу, останавливая его.

Никаких ответвлений в расщелине не было. Трёхкрылка знала это не понаслышке.

— Как здесь темно… — прошептала Хезер, но, кажись, её никто не услышал. Глухая тишина подавляла различные звуки. Кроме того, что донёсся из конца пещеры. Трёхголосный, аккордный, гармоничный, женский бас, слегка хриплый, раздался эхом в пещере. Никто не видел создания — обладателя этого загадочного голоса. Даже несмотря на пережитые каждым из спутников прошлые события, никто из них не пожелал шелохнуться. Никто не дёрнулся. Все остолбенели в один миг. У кшатрий мгновенно проступили мурашки на коже.

— Дела совсем плохи на поверхности, если сюда стали проникать кшатрии! — равнодушно произнёс загадочный голос. — Я удивлена, что вы прошли через мою охрану! — все сразу сообразили, что речь шла о поражённых Белой Хворью Ночных Фуриях. — Достаточно боеспособную, чтобы сдержать любого из вас, — никто не мог видеть существо, что говорило аккордным голосом. Но оно внимательно оглядело каждого пришедшего в его Священную Обитель. — И всё же Судьба привела вас ко мне, вопреки моим препятствиям! — затем оно рыкнуло всей своей глоткой, устрашая сердца всех пришедших, включая и Трёхкрылку. — Я знаю, зачем ты пришла сюда, Дэтомона! А ты — знаешь, что ждёт тебя? Каково твоё истинное предназначение, принцесса?

Никто не мог видеть, что небесно-голубые глаза у Астрид вновь обрели кровавые оттенки. Все слышали вопрос таинственного создания, но никто друг друга при этом не мог услышать. Все хаотично друг от друга пытались высказать догадку. Пока Дэтомона не завладела контролем над телом кшатрии и не ответила её устами.

— Теперь мы, наконец-то, встретились! — учтиво произнесла Дэтомона. — Да, ты права! Я пришла сюда, чтобы умереть. Таково моё предназначение.

Ответ принцессы услышали все до единого. Все содрогнулись от ужаса. Беззубик, рассчитывающий на высвобождение принцессы из тела девушки, едва не впал в ступор от сказанного принцессой. Хезер широко округлила глаза от изумления. Даже Трёхкрылка не ожидала подобного от дочери Лилит.

Иккинг побелел от потрясения. Густая тьма не позволяла ему увидеть возлюбленную, чьими устами сейчас пользовалась демоница. Но он, как и его друзья, услышал, что задумала принцесса Ада. И какую роль могла играть Астрид в данной ситуации.

— НЕ ВЗДУМАЙ ЭТОГО ДЕЛАТЬ!!! ТЫ УБЬЁШЬ АСТРИД!!! НЕ СМЕЙ!!! — отчаянно крикнул принцессе Иккинг.

— Нет! НЕ-Е-ЕТ!!! — Иккинг рванул на голос Дэтомоны, желая взять Астрид за руку и унестись с ней прочь отсюда, из Долины, из Ада. Однако существо, окружившее себя тьмой, лишило его взора. Тёмный полог проник в глаза Иккинга, ослепив его. Затем клубы беспросветного дыма проникли в уши, чтобы он оглох и полностью дезориентировался. Человеческая сущность нефилима словно провалилась во мрак.

Однако в его теле находилась частица души Беззубика. Её свободная воля, не поддавшаяся влиянию зловещего создания, обратила нефилима в своё естество. Иккинг перевоплотился в Ночную Фурию. Когда превращение завершилось, нефилим вновь мог лицезреть перед собой всех. Каким-то образом в обличии Ночной Фурии он мог сопротивляться загадочной магии таинственного существа. К нему вернулось не только зрение. Он вновь мог слышать всё, что происходило вокруг него. Иккинг пустил фиолетовую звуковую волну, чтобы отыскать Астрид в кромешной пелене и унести её из этого места. К тому же в обличье дракона сделать это было куда проще. Быстро обнаружив её, Иккинг устремился к ней. Но кем бы ни являлось таинственное существо, оно предусмотрело и такой исход событий. В одно мгновение оно накрыло Астрид чёрным покрывалом, растворив её в нём. Иккинг взбеленился не по-детски. Он начал выглядывать её. Неожиданно Астрид оказалась в другой части пещеры. Но при этом она была жива.

Хезер услышала, как Иккинг обозлённо рычит и по-драконьи орёт. Она как никто другой слышала в этом крике слова с проклятиями, которыми он осыпал таинственное существо. Хезер вспомнила слова, что некоторые драконы, кроме Ночных Фурий, тоже способны видеть в густой тьме. Кшатрия охотно решила проверить догадку. Хезер мигом превратилась в крылатого могучего Дракона-Демона. Своими зрачками оборотень видела происходящее в пещере всё в зелёном свете. Хезер заметила Иккинга, гоняющегося за Астрид, которая в данный момент будто оцепенела — не моргала, не шевелилась, не дышала.

— Иккинг, стой! — она подлетела к нему и крепко обхватила его своими лапами, сдерживая непомерно нарастающие внутри отчаяние и ярость. Нефилим всячески стал брыкаться в объятиях Горгульи, во весь голос истошно крича:

— Во имя всех тёмных уголков Ада, кто ты такая?!

Оба обратили внимание на высоченное десятиметровое существо. Зелёное зрение не позволяло нефилиму и Горгулье чётко разглядеть силуэт. Он словно являлся фрагментом дальнего конца пещеры. Но кое-что Хезер сумела узреть сквозь непроглядную темноту.

Во-первых, таинственное создание было не из маленьких. Его бело-серое, как виделось Хезер, очертание занимало всю дальнюю часть пещеры. Десять метров в высоту и семь в ширину. Ни Иккинг, ни Хезер не увидели ни лица, ни конкретных черт, напоминающих большого демона, наподобие Салеоса в обличии Кер-Морхэзара или Первого Нефилима. Но и человеческих контуров также не наблюдалось. Линии, которые рисовало сознание одноклассников с помощью драконьего зрения, сплетали, словно белые нити, образ неведомого создания, чей лик плотно скрывали плащ с капюшоном. А тело будто полностью было укутано в бело-серебристой, как дневные краски скоплений облаков, мантией. Из её длинных «рукавов» Горгулья узрела виднеющиеся силуэты, отдалённо напоминающие человеческие руки. Чуть приглядевшись, Иккинг заметил, что они скорее походили на кости. На них недоставало плоти. Несмотря на то, что создание словно сливалось с гигантской стеной высоченной подземной скалы, Хезер увидела, как оно слегка шевелило костяными пальцами.

Горгулья ощущала всей своей чешуёй невообразимое могущество, исходящее от него. Создание, которому она явно уступала по всем направлениям, включая и силе, безмолвно наблюдало за ней и Иккингом. Она ощутила доселе невообразимую панику в сердце и ужас, заставивший похолодеть её драконьи конечности, когда оно вновь заговорило женским басом. Ей показалось, что существо уставилось через непроницаемый капюшон, что скрывал его лик, на неё. Хезер невольно выпустила нефилима из крепких объятий.

— Абсолютно не имеет значения для тебя. Как и для всех присутствующих в моей обители. И тем не менее, я наблюдала за вами всё это время. С того момента, как Иккинг покончил с собой. С тех пор, как Астрид умерла однажды и потоки времени вернули её к жизни, — спокойно поясняло создание.

— Зачем тебе нужна смерть принцессы? Отвечай! — прорычал Иккинг.

— Ты сейчас всё сам увидишь! — хладным голосом заявило существо. — Каждый из вас сейчас узрит то, что скрывало это тело в себе, — проговорило оно еле слышно.

Внезапно зажглись факелы по боковым стенам. Немереное количество золотистых огней освещало свод высоченной пещеры, что позволило присутствующим разглядеть друг друга. Однако говорящего басовитым женским голосом так и не было видно. Неожиданно густая чёрная тень опустилась на каменный пол пещеры. Она принадлежала тому загадочному существу. Иккинг взглянул наверх. Создание постепенно уменьшалось в размерах и вскоре сравнялось по росту с юношей. Когда тени, обволакивающие создание, благополучно сошли на пол, словно морская волна, Иккинг узрел человека, которого… видел лишь в давнем детстве… во младенческих снах…

Перед путниками стояла стройная, с гордой прямой осанкой женщина. Большие зелёные глаза смотрели на Иккинга сурово, но в то же время по-родственному. Каштановые волосы, закрученные в хвост, почти сливались с тенями позади неё. Её тонкие руки были белы, словно снег. Она была одета в бежево-янтарное платье, подол которого едва доходил до узких чёрных кожаных сапог.

Её прямой нос, как у Иккинга, не вдыхал воздуха, хотя, даже несмотря на подземные глубины, присутствовал во всей этой части Долины. Она заговорила маленькими устами, и её голос теперь был сродни с…

— Это — обман зрения! Этого ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! — пошатнулся от изумления и страха Иккинг.

Он ещё не знал, радоваться ему или злиться, орать от восторга или же выплеснуть гнев. Истерически сказанные слова немного озадачили Хезер. Драконы молчаливо наблюдали за реакцией парня, хотя пребывали в не меньшей адмирации.

— Иккинг, ты её знаешь? — подойдя к нему, перевоплотившись обратно в человека, спросила Хезер.

Беззубик спокойно подступил к Хезер, внимательно наблюдая за дальнейшими действиями создания, обретшего облик женщины. Астрид, оцепеневшая от воздействия теней, единственная, кто, казалось, не слышала и не видела всего происходящего — несмотря на то, что тени развернули её лицом к ребятам.

— Он — единственный из вас, кто помнит меня, — затем вздохнула она. — По крайней мере, так было раньше…

— Кем… Кем теперь ты стала? — едва сдерживая заиканье от ошеломления, спрашивал Иккинг. — Ты всё это время являлась той самой Тайной, за которую умерли драконы, а теперь и умирают наши друзья на поверхности сейчас?.. — затем он заставил себя выдавить это слово. В нём не прозвучало ни ненависти, ни злобы… Ничего. Словно пустота овладела его языком, и он произнёс слово абсолютно безразлично: — Мама.

— Это… твоя МАМА? — глаза Хезер чуть не выкатились из глазниц. Она воистину испытывала сейчас не меньший шок, чем парень. Тот молчаливо кивнул ей в ответ.

— И… давно ты… такая? — показывал он рукой на неё всю, теряя способность говорить. — Если ты находилась здесь всё это время, с тех пор, как исчезла, означает, что ты?.. — горе едва не охватило его сердце. Затем он угрожающе рыкнул. Глаза резко сузились от ненависти: — Впрочем, ты — скорее очередной обман, нежели правда. Отпусти Астрид, или я испепелю тебя зарядом плазмы!

— Это правда, Иккинг, — грустно поглядела на юного нефилима Валка, его родная мать. — Всё, что ты видел сейчас и слышал — правда. Дэтомона пришла умереть, и я исполню предначертанное ей Судьбой, — прежде, чем нефилим успел рыкнуть, она молниеносно добавила: — Астрид не должна при этом пострадать!

— Если умрёт Дэтомона, Астрид не очнётся. Один раз уже я через это проходил и едва не потерял её! — истерично вопил Иккинг. — Не смей к ней притрагиваться!

Затем он рыкнул с неимоверной яростью и ненавистью в сердце, что с каменного свода в присутствующих посыпалось несколько мелких камешков. Рык нефилима сотряс пещеру, в которой они пребывали, будто своим гневом вызвал землетрясение.

— Его сила растёт, — полушёпотом произнёс Беззубик.

— Это плохо для нас? — поинтересовалась у друга Хезер.

— Нет. Но плохо для неё, — дракон мотнул головой в сторону Валки.

— Послушай меня, Иккинг. Очень внимательно. Дай мне тебе всё рассказать, прежде чем ты обрушишь на меня мою обитель, — её голос был всё так же холоден. В нём ощущались жёсткость и раздражение поведением сына. — Если ты желаешь узнать всю правду об истории с Дэтомоной, Астрид и мной, я поведаю её тебе. У нас есть немного времени на это.

— У-тебя-две-минуты-мама! — злобно по слогам проговорил нефилим.

— Для начала я расскажу тебе, почему покинула вас с отцом.

— Покинула? Так ты специально ушла из семьи?! — возникало ощущение, что Иккинг сейчас взорвётся, словно пороховая бочка.

— Мне пришлось… Хотя я всем сердцем любила Стоика и тебя.

— Это гнусная ложь! — из кошачьих глаз потекли слёзы. — Ты хоть представляешь себе, как отец чуть с ума не сошёл от горя, когда узнал, что ты пропала? Как он едва не запил спустя полгода бесполезных поисков! Он сам обо всём этом рассказал, когда мне было четырнадцать! Почему ты нас не навестила ни разу за прошедшие семнадцать лет? Почему не послала никакую весточку, что с тобой всё в порядке?!

— Потому что я не могла, Иккинг! — крикнула она в ответ. Остальные присутствующие ощутили в этот момент выплеск эмоций, сдерживаемых обоими много лет. — Я никогда не являлась человеком. Никогда им не была в полной мере… — глубоко вздохнула и выдохнула Валка. — Скажи мне, Иккинг, ты ведь встречался с Сущим?

— Да. Но какое это имеет отношение к тебе? — от непонимания он ещё сильнее сердился.

— Я тоже одна из тех, кого называют в Аду… Неприкаянными… — у Иккинга едва не выпрыгнуло сердце из груди от шока. — Я — Третья Неприкаянная.

— Постойте! — в разговор вступил Беззубик. — Но ведь Неприкаянных было только двое. И оба они пребывали в Чёрной Тайне.

— Ты безусловно прав, дракон, — согласно кивнула женщина. — Так и было до недавнего времени. До событий, что произошли в этой Долине семнадцать человеческих лет назад.

— Речь о войне на поверхности? — уточнила Хезер.

— Да, — кивнула Валка. — Я расскажу вам о том, что произошло со мной и Ночными Фуриями. В миг, когда Парящий-над-Демонами покинул Долину Обречённых, её остались защищать лишь грозные, небесные воины, известные как Ночные Фурии. Эти создания — единственные в своём роде — были драконами, в чьих душах заложена частица могущества Неприкаянных. Духом каждый из этих драконов был связан с моим отцом — Вторым Неприкаянным по имени Абстрагирус.

Беззубик, словно заворожённый, посмотрел Валке в глаза. В его изумрудах читалось неподдельное удивление. Что он, его уцелевшая мать и другие Ночные Фурии были связаны с Неприкаянными. Валка заметила его взор и, поглядев на дракона, безмолвно ему кивнула, мол, это правда.

— Твоим отцом? — обалдел Иккинг.

— Да, — продолжила она. — В том сражении демоны стремились проникнуть сюда — в его тайную Библиотеку — место, где он записывал судьбы тех, кто попадал в Ад или в Рай. Прекрасно понимая всю опасность проникновения демонов в обитель, сокрытую от посторонних глаз, прежде всего от демонических, он решил помешать им. Вместе с Ночными Фуриями мой отец отбивался от демонов. Однако их ордам не было конца. И тогда он прибегнул к радикальным мерам.

— О каких мерах вы говорите? — удивился Беззубик. Как вдруг его мгновенно осенило. Он вспомнил сородича, которого они недавно убили, покрытого странными белыми пятнами. Дракон тут же озвучил вслух свой вывод: — Он создал Белую Хворь!

Хезер и Иккинг остолбенели от услышанного, посмотрев на Беззубика.

— Верно. Поначалу Абстрагирус планировал усилить мощь Ночных Фурий с помощью особого зелья — Вытяжки человеческих душ. В своей тайной от Сущего и всех посторонних глаз обители…

— То есть здесь, — сообразил Иккинг.

— …Он экспериментировал здесь с различными компонентами, надеясь создать нечто, способное не допустить никоим образом проникновения сюда демонов, — продолжала рассказ Валка. — Попади они в его Библиотеку — наступит конец всему! Ибо чьи судьбы похоронены здесь, не должны быть никем озвучены. Не должны попасть в лапы демонов, чтобы те на своём проклятом языке не сумели подчинить Земных людей. Переписывать судьбы никто не в силах, даже сами Неприкаянные. Но прочитать их может любой, кто владеет рунным языком демонов.

Он напоил каждую из выживших Ночную Фурию созданным им эликсиром. Каждый из этих драконов после принятия зелья мог в одиночку сдержать целый легион демонов. Более того, повреждений, увечий, что наносили им демоны, они не чувствовали.

— Но никто не знает, ибо не был свидетелем того, что произошло дальше, — тон Валки стал мрачнее. — Драконы одержали победу. Абстрагирус довольствовался как никогда, ибо практически почти все легионы Салеоса — двадцать восемь легионов из тридцати за всё время войны за Долину — были разбиты. Но, к сожалению, радоваться долго не пришлось.

Одна за другой Ночные Фурии переставали быть драконами. Кожа их покрылась белыми круглыми здоровенными волдырями. Глаза засияли, как яркий дневной свет. С потерей чувств боли, страха последовала утрата других, более ценных качеств — таких, как доброта, любовь. На их смену пришли ненависть, гнев, хладнокровие. И чем ярче становились волдыри на их чешуе, тем ожесточённее они вели себя.

Часть Ночных Фурий отказалась принимать зелье. Те, кто не использовал эликсир, пытались утихомирить своих обезумевших братьев и сестёр, чей разум стал жертвой ужасного зелья. Добром это… не кончилось.

Началась жестокая битва между Ночными Фуриями. Абстрагирус растерялся. Он не знал, почему Вытяжка человеческих душ дала весьма опасный побочный эффект. С помощью ментальной связи с драконами он пытался проникнуть в разум каждой из обезумевших Фурий. Толку от этого было совсем немного. Те, кто только начал покрываться Белой Хворью, услышали зов Неприкаянного. Вместе с теми, кто отказался принимать зелье, он устремился сюда, надеясь укрыться в своей тайной обители. Разъярённая половина драконов последовала за ними.

Нескольким сохранившим рассудок Фуриям удалось спрятаться. Безумные, что стали убивать собратьев, остались в тумане. Ни один из принявших настой драконов по неведомым причинам не сумел пролететь через туман, как делали это их сородичи, несмотря на то, что заражённые драконы по-прежнему могли использовать свои способности.

В результате уцелела лишь горстка Ночных Фурий. Но на этом беда не заканчивалась. Абстрагирус увидел, что один из покалеченных обезумевшей Фурией дракон также стал покрываться белыми волдырями. Эликсир дал ещё один побочный эффект — распространение Белой Хвори. Неприкаянный принялся срочно искать способ нейтрализовать действие зелья. Он экспериментировал с вытяжками душ других существ здесь, в своей Обители. И пробовал её работоспособность на заражённых, но ещё не лишённых рассудка драконах. В конце концов, ничем хорошим это не кончилось. Ночные Фурии, укрывшиеся тут, озверели. Белая Хворь взяла своё. И мой отец стал их жертвой.

Когда он умер, я почувствовала это на Земле. Перед глазами из ниоткуда возникла чёрная пелена, хоть я и не падала в этот момент в обморок. В голове прозвучал голос: «Ты нужна в Аду! Твой отец умер. Защити то, что он защищал всю свою жизнь. Как его родная дочь, ты объявляешься следующей, третьей Неприкаянной».

— А кому этот голос принадлежал? — полюбопытствовал Иккинг.

— Трёхкрылке — матери Беззубика, — Валка посмотрела на сына совестливыми глазами. Её суровый взгляд, наполненный древней силой, сменился простым человеческим, материнским. — Прости меня, Иккинг. Прости, что я оставила тебя и Стоика. Ты не представляешь, сколько лет я пребывала в горести и глубокой печали. Ты сейчас, наверное, считаешь, что у меня тогда был выбор. Но, поверь, его не было. Мне пришлось принять свою роль. Привратник пропустил меня через Врата Ада сразу же, как только я получила это сообщение. Этот демон уникален и единственный не стоит ни на чьей стороне. Всё это произошло ночью, когда вы оба с отцом спали. Я поцеловала тебя в лобик, совсем маленького, в знак прощания с тобой. И прошла сквозь портал.

К моменту, когда я прибыла в Долину Обречённых, стояла мёртвая тишина. Лишь отвратительная вонь, способная убить любого живого своим запахом, от растерзанных тел драконов и демонов. Когда я прошла сквозь трупы, увидела чёрную пелену, откуда ещё доносились разъярённые крики Ночных Фурий.

Должна сказать, тогда я испытала непередаваемый страх. Трёхкрылка знала, что я прибыла в Измерение. Она пролетела сквозь тёмный полог, уворачиваясь от залпов и ударов безумных Фурий. Я крепко ухватилась за неё, сев ей на спину. И мы незамедлительно направились сюда. Благо ни один из заражённых драконов не задел плазмой или когтями Трёхкрылку. Мы приземлились.

Затем отправились сюда и обнаружили эту загадочную пещеру. Она была пуста, на первый взгляд. Вам, наверняка, так же всем показалось, как только вы вошли сюда. Но пещера вовсе не пуста. Твоя мама, Беззубик, — обратилась Валка к дракону, — посоветовала мне дотронуться до дальней стены этой пещеры. Соприкоснувшись, я будто слилась с ней. Словно растаяла как лёд и распределилась по всей этой стене. Я узрела столько знаний в одночасье, увидела столько судеб… Словно я сама стала в определённой степени своим отцом. При этом я совершенно не обратила внимания на изменение моей телесной оболочки. После того, как перед глазами перестали проноситься со скоростью звука записи Судеб, я открыла глаза. Я вновь обрела человеческий облик, как сейчас, но… уже не являлась более той, кем пришла сюда в первый раз. Всё сразу изменилось…

— Погоди, мама. Как вообще так получилось, что ты — дочь Неприкаянного? — спросил ошарашенный Иккинг.

— Мой отец был не только составителем Книг Судеб. Несмотря на его загадочное происхождение, о котором помнит ныне, наверное, только Сущий, в его душе находилась человеческая искра. Однажды, дописывая одну из Книг Судеб, он узрел то, чего, как мне до сих пор кажется, не должен был узреть. На её старых страницах Абстрагирус увидел, что в судьбе одной из смертных не последнюю роль сыграет… он сам. Отец был тем, кто лишь записывал судьбы. Однако кто при этом трактовал их ему — до сих пор остаётся неведомой загадкой.

Он узрел гибель смертной сразу после того, как она родит ему дочь, хранящую в себе его силу и мудрость.

— Речь шла о твоей матери и о тебе, — резюмировал Иккинг, изумляясь с каждым последующим словом матери всё больше.

— Да. Он принял облик смертного и влюбился в мою мать без памяти. Как и она в него. Вскоре, родилась я. Только дальнейшее развитие событий счастья мне не принесло. Он должен был вернуться в свою Обитель в Чёрной Тайне — дальше составлять записи в Книгах Судеб. И отец… сделал это.

Понимая, каким прошло её детство и юность, Иккинг передёрнулся. Одиноких брошенных сирот всегда отправляют в детские дома… Его гнев сменился сожаленьем. Глаза засверкали пониманием. Хезер также сочувствовала матери Иккинга. Она понимала, сколь жестоко обошлась с ней Судьба. Валка заметила их переменившийся взгляд и незаметно улыбнулась им.

— А позже он покинул Измерение и, когда началось сражение за это Междумирье, сражался бок о бок с Ночными Фуриями. А я выросла абсолютной сиротой. В нищете, совершенно одинокая. Пока не встретила Стоика. У нас завязались отношения, и позже я вышла замуж за него по большой любви. И вскоре родился ты, сынок. — в эту секунду Хезер, умилённая этой частью истории, не сдержала слезинку в своих изумрудах. Она тихонько смахнула её пальчиком. — А когда я родила тебя, то ощутила — вот оно — наступило, наконец, долгожданное счастье! Счастье, которого я так долго ждала. Уютный домик, возлюбленный и моё дитя. Но стоило мне так подумать, как ночью, когда я вернулась домой вместе с тобой из родильного дома и Стоиком, Судьба и моё происхождение дали о себе знать, — в голосе Валки заиграла нотка горькой печали. — Если бы только всё было по-другому…

Иккинг на это ничего не мог возразить. Даже просто что-нибудь сказать. Такой правды он не ожидал от матери. Его сознание на минуту словно померкло, как солнце или луна, заходящие за тучи или горизонт.

Беззубик пребывал в не меньшем шоке. Подумать только: он, его мама и другие Ночные Фурии хранили в себе частицу Неприкаянных — самых таинственных из всех не только в Аду, но и во всём свете созданий, чья роль никогда не оставалась незамеченной. Ещё больший шок у Беззубика вызвал факт, что его мать пережила всё это… Он также был потрясён рассказом Валки. Казалось, он последует примеру Иккинга и уставится глазами в одну точку, выпадая одновременно в прострацию. Хезер, похоже, единственная сохранила трезвость ума.

— Кто вам рассказал о вашем отце и о происхождении? — поинтересовалась она.

— Она, — Валка показала ладонью на Трёхкрылку.

— Если это всё правда… почему Беззубик не слышал его никогда? Голос Абстрагируса, — пыталась разобраться Хезер.

— Слышал, — вступила в разговор Трёхкрылка. — Просто не знал, кому он принадлежит.

— Это действительно так, сестрёнка, — кивнул Беззубик с широко вылупленными зенками. — Именно его голос я ощущал в голове. Только не словами. А как… интуицию, внутренний голос. Он-то и настоял на том, чтобы я пятьдесят лет назад оставил Измерение Драконов и отправился в Предвратность.

— Постой. Ведь в тот самый момент мы с тобой и встретились! — поразилась Хезер.

— Точно. Значит, наша с тобой встреча и дальнейшая дружба оказались не случайны, как мы оба, наверное, считали, — пришёл к умопомрачительному выводу Беззубик. — Выходит, наша дружба в буквальном смысле привела нас сюда. И заодно всех, кому мы нужны.

— Но кому это всё необходимо? — не понимала Хезер.

— В первую очередь, мне, — тон Валки вновь обрёл былую суровость. — Ибо Тайна, за которой вы пришли, скрывается во мне.

— Но в чём её смысл? Почему за ней так отчаянно охотятся демоны? И для чего тебе нужна смерть принцессы Ада? — подозрительно вопрошал Иккинг.

— Дело в том, что за прошедшие годы в качестве Неприкаянной, Иккинг, — голос её свирепел, обретал ведьминские нотки, нежели родные, материнские. — Я сумела найти причину неудачи моего отца в эксперименте над вытяжкой душ. Эликсир был составлен из грешных душ, полных зависти, гнева, похоти и иных низменных чувств. Все эти пороки взяли верх над Ночными Фуриями, которые совершенно не были готовы к таким последствиям. И мне удалось найти ответ — какая же душа сможет подойти для того, чтобы придать сил Ночным Фуриям, какие они ощущали во время битвы с ордами Салеоса, и насколько должны быть очищены от грязных пороков.

— И для этого тебе нужна душа Дэтомоны? — поразился Иккинг. Затем, моментально догадался. — Неужто ты думаешь, что Астрид, в чьём теле заключена душа принцессы, не умрёт?

— И на эти вопросы я нашла ответ, Иккинг, — отвечала Валка. — В тебе заложена частица души Беззубика. Подумай только — душа принцессы Ада и частица души довольно совестливого и честного дракона — вместе они создадут эликсир, который не только излечит его собратьев, — показала она ладонью на Беззубика. — от Белой Хвори! Но ещё и придаст им сил для борьбы с демонами, — от этих слов драконы пришли в восторг.

— Та́к ты собираешься остановить войну на поверхности? — возмутился Иккинг. — А если что-то не сработает? Ты не подумала о том, что в случае малейшей ошибки умру я, умрёт Астрид? Неужели тебе наплевать на меня и на дорогого мне человека?

— Считаешь меня безумной, Иккинг? Но ты более чем заблуждаешься, — спокойно продолжала Валка. — Я сделала свои выводы не на пустом звуке. Я анализировала, экспериментировала все эти годы. Постигала знания, которые, как со временем поняла, должны оставаться тайными. За короткое время я обучилась рунному языку демонов. И благодаря ему я разгадала секрет силы, способной остановить безумие, которое происходит на поверхности.

Пойми, Иккинг! Если ты не поможешь мне сейчас, один за другим, остальные Князья и Герцоги демонов потеряют власть так же скоротечно, как Салеос. Каждый из них начнёт устраивать войны и пытаться проникнуть сюда. Я, как и ты, хочу это предотвратить. Мне так же, как и тебе, известно, что случится, если война примет новые, более масштабные обороты. Ад утонет в крови, и Рай незамедлительно на это среагирует. И, поверь мне, ангелы с Небес пристально следят за последними событиями здесь, в Аду. Если начнётся война между ослабленным Адом и могущественным Раем — первый падёт однозначно. Ангелы также проявят интерес к этому месту и обнаружат записи моего отца, которые он так тщательно скрывал все эти годы. Так же, как делаю это сейчас и я, Иккинг.

— Вы хотите сказать, что если кто-то из них, неважно: демоны или ангелы, придут сюда, то… — пыталась завершить мысль Хезер, но не могла взять в толк, что случится.

— Наступит Конец Света на Земле. Нарушится равновесие повсюду. А с обретёнными в Библиотеке знаниями — начнутся новые войны. Повсюду будут течь реки крови.

— Хотите сказать, что ангелы знают об этой библиотеке? — поинтересовался Беззубик.

— Нет. Но узнают, если вступят в войну с демонами. Вступят в Ад. Пока идёт война между демонами, ангелы не сунутся. Так что у нас есть ещё немного времени, чтобы предотвратить дальнейшее развитие событий, — пояснила Валка.

— И, чтобы остановить кровопролитие между демонами, Вы намереваетесь исцелить, и одним махом, наделить каждую Ночную Фурию властью демонов? Той, что хранит в себе Дэтомона? — поразилась Хезер.

— Да. Это наш единственный шанс остановить безумие, — подытожила Валка.

— Но сила этой власти не вечна, — заспорила кшатрия. — Салеос первым лишился её.

— Такого рода власть не имела внутреннего равновесия, — поясняла Неприкаянная. — Только дракон, содержащий в себе власть демона или же демон, содержащий в себе силу дракона, никогда не утратит её. И могущество это будет передаваться из поколения в поколение. Ты, Хезер, носишь в себе такого демона. Твоя демоническая половина — результат экспериментов самой Лилит. Помимо драконов, только этот единственный демон выступил на её стороне во время Мирового Бунта. Потому что в нём присутствовала гармония. Он хранил в себе душу дракона и обладал его силой.

— Но, зачем вам использовать Астрид и Иккинга, своего сына? — возмущалась Хезер. Она очень боялась, что тот может оказаться прав, и тогда он погибнет. — Возьмите моего демона. Ведь в нём присутствует эта гармония.

— Гармония есть, — кивнула Валка. — Но в нём нет власти Королевы Ада. А в теле Астрид Хофферсон есть, — она повернулась к Иккингу. — Я знаю о ней всё, Иккинг. И о твоих чувствах к ней. И о твоих безумных поступках, чтобы уберечь её. О её невероятных действиях, на которые она пошла ради тебя. Действительно… это и есть настоящая любовь. Вы нужны друг другу, — её голос вновь стал более человечным. — Даю тебе слово, Иккинг, я не причиню ей вреда. Я сумею извлечь из неё принцессу Ада таким образом, чтобы Астрид не умерла. Как Неприкаянная, я владею подобным знанием.

— Я пойду на это только в одном случае, — Иккинг решил поставить условие, чтобы обеспечить гарантию безопасности Астрид. — Если ты ей поведаешь обо всём, что рассказала сейчас мне.

— Это ни к чему, — еле заметно улыбнулась она. — Во-первых, Астрид, несмотря на паралич, прекрасно слышала каждое моё слово. Во-вторых, Дэтомона неспроста добровольно согласилась на этот шаг. Возможно, она предполагает, что твоя возлюбленная сможет перенести процесс их разделения. И, в-третьих, поскольку любой из кшатрий способен мысленно общаться со своей демонической половиной, я абсолютно уверена, Астрид знает, что ей не грозит опасность.

— Так освободи её от паралича! Сделай хоть что-то, чтобы убедить меня в искренности всех тобою сказанных слов.

Иккинг не на шутку волновался за возлюбленную. Валка всего лишь моргнула парой век, и Астрид мгновенно упала, оживившись. Иккинг успел подхватить её на руки. Пока его мать и Хезер дискутировали, он превратился обратно в человека и в своём естественном амплуа мог спокойно всё видеть и слышать. Магия чёрного полога только на короткое время лишила его зрения и слуха.

Иккинг помог Астрид встать. Они крепко обнялись, словно в последний раз. Астрид сомкнула глаза и плотнее прижалась к любимому.

— Ты и вправду слышала абсолютно всё, о чём мы говорили? — переживал за любимую Иккинг.

— Да, милый, — та едва не заплакала. Её сковал дикий мандраж, будто она вновь ощущала двадцатиградусный мороз. Астрид была холодна, как труп. Её колотило от предстоящего ритуала. — Мне очень страшно.

— А что Дэтомона? Она говорила с тобой?

— Да. Она не сомневается в словах твоей матери, Иккинг, — руки Астрид словно соскальзывали с обвитой ими шеи юноши. И она хваталась за него с каждым разом всё сильнее и крепче, будто Иккинг для неё был кислородом, который позволял ей дышать, и при этом ощущала тепло, которого ей не хватало.

— Астрид. Подумай только — ведь это — наш шанс стать обычными людьми. Зажить человеческой жизнью. Обещаю тебе, что не будет больше этих приключений. Больше никто не подселит к тебе демона. Никогда! — он нашёптывал ей на ушко эти слова, и от этого мандраж постепенно отступал. — Ты освободишься от демона. Я тоже стану смертным. И всё закончится. После ритуала мы отправимся домой.

Но сейчас необходимо совершить последний, важный шаг. Иначе и наш мир рухнет. И тогда нам некуда будет вернуться. Все погибнут… Твои родители… Мой отец… — Иккинг слегка высвободился из её объятий и внимательно посмотрел в её покрытые водицей глазами, образовавшейся от непереносимого страха.

Она углядела в его изумрудах невиданную решительность. Отчаянность. Смелость. Все его слова сейчас звучали твёрдо, без сомнений. Иккинг перестал сомневаться и страшиться. Ради неё он поверил в слова Неприкаянной. Ради неё он готов пойти даже на Смерть, если окажется, что Валка ошиблась в своих домыслах. Эта уверенность и непоколебимость придала ей сил. Мужества. Внутренней стойкости. Астрид улыбнулась Иккингу и нежно прильнула к его губам. Иккинг ответил ей тем же. Преодолевая в объятиях любимого холод, она произнесла:

— Спасибо, милый, — и улыбнулась ему.

Она взяла его за руку покрепче, ощущая в его сжатых пальцах уверенность. Она также крепко взяла его пальцы в свои, давая понять, что у неё больше нет страха перед неизведанным. Если Иккинг, зная всё это, не страшится Смерти, то и она должна быть опорой ему. Астрид мысленно задала себе цель: «Если придётся умереть, то в противном случае погибнем оба». Лучшего романтического конца для них обоих, как она думала, не будет.

В одно мгновение она развернулась к матери Иккинга и твёрдым голосом, лишённым всяческих сомнений, волнений, держа любимого за руку, заявила:

— Мы готовы. Мы пройдём необходимый обряд.

— Хорошо, — улыбнулась Валка.

Беззубик и Хезер находились в шоке. Но возражать ни влюблённым, ни Неприкаянной не стали. Ибо возразить или предложить иную альтернативу, менее рискованную, чем эта опасная авантюра, было невозможно.

— Тогда немедленно приступим к ритуалу. Трёхкрылка! — окликнула Валка синюю Ночную Фурию, и та спешно подошла к ней.

— Да, Неприкаянная.

— У нас всего одна попытка. Необходимо сделать всё в точности, как описано в Книге. Если хоть что-то мы сделаем иначе или пропустим какой-нибудь важный шаг во время ритуала, они оба умрут. И тогда будет, как в одной из Адских пословиц: «Одной смерти не бывать, а двух — не миновать»… — Валка была серьёзна, как никогда раньше. Как и те, кого в данной ситуации можно было назвать подопытными. — Беззубик, Хезер! — Неприкаянная окликала остальных. — Нам с Трёхкрылкой также понадобится ваша помощь. Без ваших способностей одни мы не справимся.

— Хорошо. Сделаем всё, что в наших силах, — почти хором ответили Беззубик и Хезер.

Валка просунула руку внутрь стены, словно её и не было, и вытащила из неё необходимый ей старинный чёрный, украшенный золотыми рунами на обложке фолиант. Неприкаянная открыла середину книги и принялась внимательно читать и отдавать необходимые распоряжения каждому из участников ритуала.

— ЧТО-О-О?!! — разгневался Баал — древний Князь демонов. Тот единственный, что вспомнил легенду о драконе, сумевшем постичь рунный язык демонов. — НИКАКИХ СДЕЛОК С ЭТОЙ ЯЩЕРИЦЕЙ!

— Господин мой, — едва слышно произнёс Элигос, вернувшийся к Повелителю Десяти вскоре после недолгой беседы с драконом, подчинившим глухозаров.

Баал пришёл в ярость, заслышав требования Сероскала. Разумеется, такой наглости от пережившего десятки тысяч лет в Аду дракона грозный Кер-Морхэзар не ожидал. Он догадывался — дракон обладал силой, сравнимой лишь с Элитой Десяти. Древний Князь опасался, что это существо, способное повелевать демонами, может поставить под угрозу всё, чем дорожит он сам и другие повелители Ада. К тому же Сероскал являлся не только угрозой для демонического порядка, но и серьёзным препятствием на пути к Драконьему Капищу, за которым находился путь, скрытый под густым, чёрным, дымчатым пологом. Путь, ведущий в Бездну, где скрывалась истинная повелительница демонов.

— Если мы не примем условия, то даже вы рискуете оказаться в его власти. Клянусь своим павшим легионом, что никогда не видел прежде столь грозного противника. Теперь на его стороне тысяча глухозаров. Я был потрясён, узрев, как неподвижно, словно каменные изваяния, стоят они вдоль территории Драконьего Капища. Ситуацию осложняет и пребывание там драконьих призраков. Хоть глухозары изрядно потрепали этих бестий, — Элигос испытывал мандраж при одном упоминании о неживых крылатых созданиях, — их по-прежнему немало. Никто из Десяти, кроме глухозаров, не способен противостоять их истошным крикам. А подчинившиеся ему глухозары запросто разорвут любых демонов, как только те приблизятся к ним. Необходимо придумать иной план, как проникнуть туда, — несколько секунд поразмыслив, Герцог выдвинул идею: — Может, стоит для вида принять его предложение, а как представится подходящий момент, прикончим дракона?

— Неплохой план, Элигос, — негромко усмехнулся Баал.

Затем он резко схватил герцога огроменныой ручищей. От напряжения кулак, сжимавший горло Элигоса, воспламенился малиново-пепельным цветом. Элигос испугался не на шутку. Многие в Аду знали, насколько Баал, древний Князь, повелитель Шести Междумирий, именуемых Безумием Хаоса, ненавидит глупые идеи советников. Последнего, кто смел ему предлагать нечто столь безрассудное и бессмысленное, он скормил глухозарам, адским гончим и бесам. Однако Баал сдержал свой огонь безумной ярости. Кулак перестал сиять жуткой формой пламени. Однако Кер-Морхэхар не выпускал Герцога из своей хватки. Элигос даже не успел вовремя среагировать — столь молниеносным было действие Баала. Древний демон злобно рыкнул:

— Ты глуп, как червяк, Герцог. Сероскал занимает выгодную позицию. У него сила, с которой совладать мы не сможем.

— Сможем, господин, — хрипло, панически хватаясь за здоровенные пальцы Князя, что сжимали его шею, прохрипел Элигос. Баал сразу выпустил его из своей хватки, давая возможность высказать мысль. — В рунном диалекте есть несколько фраз, способных развеять подчинение. Если кому-то из ваших подчинённых удастся подобраться к зачарованным демонам и произнести эти слова, Сероскал не успеет вовремя среагировать. Его разорвут острые когти глухозаров.

— Я до сих пор не могу понять, как они УСЛЫШАЛИ его слова… — нахмурился Баал, словно пропуская идею Элигоса мимо ушей. — Ведь они глухи до невозможности… Что-то должно было послужить катализатором… Не понимаю… — выйдя из размышлений, Кер-Морхэзар равнодушно поглядел на Герцога. — Думаю, даже эта хорошая мысль, которая редко исходит из твоих уст, Элигос, не поможет нам. Высок риск, что они не услышат слов демона, — сосредоточившись, размышлял он, касаясь кончиками пальцев своего ровного подбородка. — Наш враг гораздо опаснее, чем мы себе представляли. Он расставил для нас ловушки таким образом, что обойти их мы не способны. Единственное, на что я готов — добровольно пойти в капкан. В тот, где мы потеряем меньшую часть армии и, самое главное, времени. Время нашей власти подходит к концу, Элигос, — мрачно произнёс он. — Хитростью этого дракона не проймёшь — уж очень он ловок и умён. Мне порой кажется, что перед нами вовсе не дракон, а…

Догадку прервало внезапное появление одного из рядовых демонов.

Один из инкубов, что служит в армии самого могущественного демона Ада, дышал так, словно его несколько часов пытали. Баал угрожающе рыкнул на него, прекрасно давая понять: «Или говори, или умри». Инкуб преклонил колени перед Повелителями и заговорил дрожащим от страха юношеским голосом:

— Мой Повелитель! К врагам, удерживающим Капище, прибыло подкрепление. Никто не знает, что это за существа. Они все выглядят в точности как вы. Все под одну копирку!

На что Баал рассвирепел и басом пробухтел:

— Наши заклятые враги прошлого собираются в единый, мощный противовес нам. Как они посмели объединиться?! — злобно скалился Князь. — Если бы не их ловкая маскировка…

— О ком вы говорите, господин? — полюбопытствовал Элигос, понимая, что ничего хорошего не произойдёт в дальнейшем.

— Фолькмиры, проклятые последователи Лилит, прибыли. Видимо, ты с ними не знаком, Герцог. — последнее слово Баал произнёс с укором. — Никто из демонов не видел их истинного облика. Они его тщательно скрывают. В Аду постоянно перенимают облик случайно встретившегося им демона. Гончих, кархов, соблазнителей. И чем сильнее их противник, тем могущественнее они, — пробасил Князь. — Особенно, если их не двое или трое, а… — инкуб вновь осмелился прервать Князя, уточняя их численность.

— Их дюжина, — трясущимся голосом произнёс инкуб, ожидая за своеволие и наглость наказания. Однако Великим Демонам было вовсе не до исполнения устоявшегося обычая.

— Ясно. А теперь пошёл прочь! — Баал с трудом воздержался от желания оторвать посланцу голову. Тот пулей вылетел из палатки и направился в свой отряд.

— Повелитель! — рискнул взять слово Элигос. — При всём моём уважении, нам стоит принять предложение Сероскала. Если мы этого не сделаем, уверен, тот не постесняется направить против нас орду глухозаров на пару с фолькмирами. А последние — серьёзный перевес в следующем сражении.

Однако Баал вновь погрузился в собственные размышления:

— Такое ощущение, что он желает ввязать нас в войну. Либо с ним… либо между собой. Легионы без нашей власти превратятся в безмозглые орды ополоумевших тварей, которые станут сокрушать всё подряд, биться друг с другом. Пока не падут все… — пытался разобраться Баал в логике врага. — Никак не соображу, зачем ему это нужно… Если он рассуждает как демон, то вполне мог бы уже напасть на нас или же околдовать остальные орды.

— Повелитель, почему мы не можем сделать со своими войсками то же? Подчинить их с помощью рун? Они тогда не нападут на нас, и Сероскал не сможет подчинить их, поскольку они будут целиком и полностью нашими! — предложил Элигос.

— У тебя за этот день, друг мой, родилась уже вторая умная мысль! Даже как-то подозрительно это! — горько усмехнулся Баал, сказав скорее с сарказмом: — Бессмысленная идея.

— Почему? — удивился Элигос.

— Власть, что мы приняли в себя, когда поглотили душу Лилит, действует на младших демонов. Она — истинна. И никакие руны, произнеси их демон, не смогут затмить её. На обезумевших демонов руны не работают. Ибо они более не связывают себя с понятием демонов и забывают всяческие языки общения. Становятся бездушными убийцами, сметающими на своём пути всё, — пояснял Баал. — Произнеси слова на рунном языке дракон, и эффект будет совершенно иной. Мы проиграли битву, и у нас нет иного выхода, кроме как присоединиться к легендарному дракону, — печально отметил Баал.

— То есть, встать на его сторону? — поразился Элигос, разинув рот.

— Придётся. Если мы хотим сохранить власть и спастись, в первую очередь, сами, — холодно произнёс Баал.

— Хорошо, господин. Как прикажете, — выпрямился Элигос. — Что мне сказать войскам и другим Князьям и Герцогам?

— Скажи им, что у меня есть план. Хитрая задумка, которая позволит сокрушить Сероскала в одночасье, — не выказывая никаких эмоций, ответил Баал.

— Повелитель, это правда? — в глазах Элигоса взыграл бушующий огонёк радости. — Или же…

— Ступай! И НИ О ЧЁМ БОЛЬШЕ НЕ СПРАШИВАЙ! — разгневался Баал.

Элигос спешно направился к полководцам и союзникам из числа Элиты Десяти, чтобы сообщить новость от древнего Князя демонов.

* * *

— Ты весьма кстати привела подкрепление! — обрадовался появлению своей верной Адской Гончей Салеос, слегка погладив её человеческой рукой по короткой шерсти на голове. Младший демон радостно взвизгнул, завиляв коротким хвостом, как Земная собака, когда ту хвалят. Пришедшее вместе с ней воинство очень напоминало Кер-Морхэзаров — таких же высоких, как Салеос, когда он менял свой облик. Все прибывшие выглядели столь же статно и величественно, как любой из аристократии демонов. Самые разумные, ловкие и очень опасные демоны прибыли на защиту Драконьего Капища, когда услышали из уст Гончей, кому требуется их помощь. С момента переговоров Сероскала и Элигоса по меркам Ада прошло более двенадцати часов. За это время молниеносная Гончая Хезер пересекла девять Междумирий, в которых повстречала существ, периодически меняющих свой облик в зависимости от ситуаций. Салеос поступил очень мудро. Он вложил в голову демонической псины слова, которые та должна была передать каждому встреченному ею фолькмиру. С помощью родного рунного языка.

Откликнулись, естественно, не все. За весьма короткое время гончая разыскала двенадцать демонов-изгоев. Кого-то спасла и передала им сообщение. Кого-то просто попросила. И примерно половина вдохновилась словами Герцога, что встал на сторону Принцессы Ада. Другая половина не доверилась дважды предателю и одному из членов заговора. Фолькмиры — весьма злопамятные демоны. Они, как драконы-великаны, помнили абсолютно всё. Ничего не забывали, что происходило в прошлом. Тех же, кто последовал за гончей, подстёгивала мысль, что нашедшейся дочери Лилит требуется помощь. Многие приняли важный факт — заговорщик не посмел бы просить этих демонов о помощи без нужды. И уж тем более не стал бы присылать за ними свою гончую. Обычно демоны посылали адских гончих ради убийства фолькмиров. Без каких-либо уловок. Адские Гончие — единственные демоны, способные разыскать фолькмиров. Их мог выдать запах, отличный от демонов, чей облик они перенимали. Но ни один из высших демонов со времён Мирового Бунта не сообразил использовать своих верных Гончих, дабы завести тех в свой капкан.

По прибытии каждый из них обернулся в Салеоса. А когда вдалеке заметили Баала — в одно мгновение ока превратились в него. Вся дюжина. Теперь на страже Драконьего Капища стояли двенадцать «Баалов» — таких же могучих, сильных, жестоких, обладающих его знанием и голосом.

Ада и Бахэйр разинули рты от непередаваемого удивления. Они никогда не видели фолькмиров — демонов, что прятались от остальных каст Десяти. И уж тем более, когда двенадцать копий крикнули в один голос:

— Встанем на защиту Принцессы Ада! Защитим её! Смерть или победа!

От их возгласов даже Дара, изумлённая ими, поверглась в шок. Суккуба знала прекрасно — они бы не откликнулись на зов демона просто так, если бы не затевалось нечто грандиозное. И, очевидно, думала она, они являлись частью плана Сероскала — достаточно могущественного дракона, если тот под своё крыло собрал призраков Ночных Фурий, трёх демонов да ещё и фолькмиров. Происходящее казалось ей невероятным и захватывающим. И одновременно пугающим. Она всё чаще склонялась к мысли, ровным счётом как и Баал по другую сторону баррикад, что древний дракон что-то замыслил. Виду она не показывала ни при ком — прожитые в Аду сотни лет научили её никому не доверять. Громгильда пребывала рядом с ним, благодарная за излечение. Не отходила ни на шаг.

Неожиданно от мыслей, нарастающих с каждой секундой, её отвлёк Сероскал. Словно материализовался из воздуха, прибыл из ниоткуда. Он подал сигнал Змеевику, чтобы тот оставался на месте — следил за приближением орд демонов.

— Дара! Ты только посмотри на это, — он повёл когтем на длинном крыле, широко водя им почти по кругу. — Все они: и враги, и друзья, готовы совершить то, ради чего и были созданы. То, дорогая Дара, ради чего я здесь, — ухмылялся во весь оскал дракон. — Ты даже не представляешь себе, как я долго этого ждал.

— Ждал? — в недоумении похлопала глазами суккуба. — О чём ты?

— Все эти годы я постигал рунный язык, — начал издалека Сероскал. — Изучал не только его во время своих странствий. Я узнал практически всё, что можно было узнать о каждом демоне, населяющем Ад. О повадках, манерах, привычках. О сильных и слабых сторонах. Какие у них существуют клановые деления в каждой касте, какие миры они заселяют и почему.

Ты не представляешь себе, что дали мне прожитые десятки тысяч лет. Я узнал то, что любой из драконов посчитал бы кощунством, преступлением против наших «дурацких Законов»! — с презрением он произнёс эти два слова. — А ведь драконы на самом деле первыми заселили Ад. Демоны пришли позже и то, что они втирают другим своим сородичам в уши, будто мы — творения Адских Владык — абсолютная чушь. Мы изначально были врагами! Пока в Аду не появилась первая своего имени и происхождения: Лилит — человеческая жена Адама, низвергнутая Богом в Ад. Мало кто знает, что она родила здесь, в Аду, дочь, — глаза Дары ширились ещё сильнее. — Да. Речь о Дэтомоне.

Никто не знает, что во время изгнания Бог вложил в неё частицу своей власти. Он всегда милосерден. Возможно, Его воля и помогла мне избежать смерти. Хотя по нашим Законам я должен был умереть… — грустно вздохнул он. Затем продолжил: — Эта власть и позволила ей управлять Адом. Под её знамя встали все представители десяти каст демонов. Князья и несколько Герцогов единственные могли сопротивляться силе власти. Они страшно завидовали ей. Даже представить невозможно, насколько быстро она, словно кислота, растворяла в своём яде сердца и души этих существ. Ведь им не удавалось управляться с поступающими в Ад демонами. А милосердная власть Бога, заключённая в ней, позволяла ей без труда контролировать эмоции каждого демона.

— Вот истинная причина их предательства… — поразилась Дара. — Обыкновенная зависть?

— Верно.

— Но к чему ты мне всё это рассказываешь? — по-прежнему в голосе демоницы звучала нотка подозрения.

— Затем, что Князья и Герцоги, убив Лилит и пожрав её душу, стали обладать тем, что их изнутри принялось с огромной скоростью разрушать. Они настолько ослепли от своей зависти и жажды власти над демонами, что и не подумали о том, кем ей было даровано такое могущество. А энергия, из которой состояла эта власть, являлась полной противоположностью их естеству. Поглотив эту энергию, они добились того, чего так страстно желали. Но обрекли себя и весь Ад на страшные муки.

Никто, правда, уже не скажет наверняка. Но, как мне кажется, эта сила могла быть вечной только в руках Лилит. Демоны же получили, как они считали, вечное могущество и власть над всеми. В тот момент даже Неприкаянные укрылись в своих обителях, опасаясь вторжения нечестивых властолюбцев и их бесчисленных орд. Но Князья и Герцоги сами же обманулись. Энергия власти Лилит стала для них не более, чем дозой наркотика для заядлого земного наркомана. Без новой дозы у них начинается приступ, который способен привести к смерти. То же относится и к нынешней Элите Десяти.

Теперь я поясню самое интересное, — странно ухмыльнулся дракон, отчего у суккубы побежали мурашки. — Видишь ли, Дара, в течение последних лет после того, как я сложил кусочки пазлов Хроник Ада и получил такую картину, меня вдруг осенило: «Что будет, если душу Дэтомоны впитает в себя не демон? Почему дракону не примерить на себя эту роль?»

Слова Сероскала встревожили Дару не на шутку. Она подозревала, что здесь что-то нечисто.

— Бьюсь об заклад, что это ты порекомендовал Салеосу сжечь Измерение Драконов, — посерьёзнела Дара.

— Да, — не смотря в её возмущённые карие глаза, спокойно, с ноткой безразличия говорил Сероскал. — Я говорил ему то, чего он хотел услышать. Ему могла пригодиться дочь Лилит, если его войско полностью перестанет слушаться. С этой же целью сюда прибыли и те, от кого мы некоторое время назад отбивались.

— И ты нашёл решение. Повёл его намеренно через Проход-под-Равнинами, чтобы избавить от воинов.

— Да.

— Но зачем тебе нужна была смерть драконов? — Дара никак не могла взять в толк это обстоятельство. — Ведь они наверняка присоединились бы к тебе по доброй воле, чтобы бороться с демонами!

— В глазах драконов я был не более чем предателем, по вине которого во время Мирового Бунта большая часть из них канула в небытие. Парящий-над-Демонами ни за что не стал бы меня слушать. Я слишком хорошо его знал. И он меня тоже. Великий бы почуял во мне… угрозу, — пробасил Сероскал.

— А Первый Нефилим?

— Он превратился в монстра и потерял человеческое лицо. Вскоре после того, как он разделил своё тело с демоном, что передал ему силу, его разум пошатнулся. Нефилим превратился в чудовище, которое ты видела. От него также необходимо было избавиться. Если такая тварь потеряла бы контроль, будучи таким превосходящим всё исполином, всё бы рухнуло в одночасье, — хмыкнул Сероскал.

— Так это ты всё затеял? — удивлялась Дара. До неё вмиг дошла мысль: «Иккинг и все её друзья в опасности! Сумасшедший дракон намеревался не защитить четвёрку от вторжения демонов, а подчинить касты. Ключом всей этой истории являлась Дэтомона!» — Вот почему ты ждёшь возвращения Принцессы Ада! — воскликнула она.

— Должен признать, Дара, — учтиво говорил каждое слово ухмыляющийся дракон, — ты — самая умная из всех демонов, которых я встречал. И владеешь секретами Адского Пламени — великим даром этого мира. И, похоже, ты — единственная, кто не подчинится мне ни по доброй воле, ни под властью Дэтомоны.

Неожиданно её окружили драконы-призраки на пару с Громгильдой. Злобный Змеевик злобно уставился на демоницу.

— И ты тоже участвовала во всём этом? — Дара почти не сомневалась в своей догадке. — Это о тебе говорил один из драконов, когда мы втроём вернулись в Измерение Драконов.

— Угадала, — ухмыльнулась Громгильда. — С помощью рунного языка я перенесла войска Салеоса из Предвратности в Измерение Драконов. Все его легионы, что пребывали возле Чёрной Тайны. Сероскал научил меня.

— Какой тебе был резон уничтожать своё племя? — презрительно оглядела Змеевика Дара. — Не зря Кривоклык называл тебя чокнутой!

Последние слова взбесили дракона. Громгильда собралась ударить суккубу сложенным хвостом, заставив ощутить недолгий паралич. Однако Сероскал правым крылом преградил путь разозлённому Змеевику.

— Остынь, Громгильда.

Словно находясь под чарами, она успокоилась. Но её суженные глаза дали понять Даре, что не забудет этих слов. Утихомирив Змеевика, Сероскал продолжил:

— Жажда власти, дорогая суккуба. Жажда власти совращает даже драконов. Она станет МОИМ генералом, первым генералом Ада. Что такое одно Междумирье, в сравнение со всеми? — довольно ухмылялся он.

— Жаль, я не оборотень, — озлобилась Дара, разочарованная в идеале, что драконы невосприимчивы к людским порокам. — Я бы с удовольствием разорвала каждого из вас на клочки! — она обернулась назад.

— Ты всё равно умрёшь. Умрёшь во второй раз, — надменно, с издёвкой, ухмылялась Громгильда.

— Нет. Умрёшь ты! — прозвучал мужской голос за её спиной.

Пока Громгильда разговаривала с ней, Сероскал подчинил союзных демонов. Адская Гончая Герцога, Ада… Даже Салеос — Герцог, оказался бессилен против слов, произнесённых на рунном языке демонов. Бахэйр изо всех сил боролся с волей Сероскала. Он находился неподалёку от Дары. Заметив, что ей грозит опасность, демон, подавляя волю дракона, обратился в десятиголовую Гидру. Взлететь мешали слова на древнем языке. Но Гидра незамедлительно, из последних сил, пустила три залпа: огненный, ледяной и молниеносный. Смешавшись в один сгусток, они поразили её. Громгильду. Зрачки Змеевика закатились вверх. Дракон, как подкошенный, упал замертво. Однако реакция Сероскала на происходящее поразила Дару и Бахэйра ещё больше. Он загоготал во всю глотку, едва не пуская слёзы от смеха. Он провёл когтем под правым глазом, стряхивая слезинку, и заговорил.

— Спасибо, что сделал это за меня, Бахэйр. Ха-ха-ха-хах! — продолжал смеяться Сероскал. — Поэтому я не до конца, пока она болтала, сковал твою волю на рунном языке. Обожаю адскую поговорку, которой не стоит пренебрегать никогда: «Прими предательство и освободись от предателя»! Приятно, когда кто-то делает за тебя твою грязную работу, не правда ли? Честно, я бы тебе даже похлопал, Бахэйр, только сам видишь… у меня крылья вместо рук.

В этот момент Дара попыталась взлететь, но один из неживых драконов хлопнул её по спине с такой силой, что она чуть не впечаталась в землю. Голова у неё закружилась, всё вмиг поплыло. Лежа на царапающей кожу земле, Дара заметила, как Бахэйр против собственной воли возвратил свой естественный облик. Инкуб склонился пополам, стараясь подавить силу заклинания, шёпотом пронёсшегося по всей территории Капища. Салеос мысленно ставил барьеры, мысленно произнося защитные слова на языке демонов. Однако сила дракона в действительности была столь велика, что мысли Герцога провалились в пустоту. Он полностью подчинился. Даже фолькмиры не ожидали подобного поворота событий и одновременно с герцогом Адских Просторов оказались под властью Сероскала. На Дару же ни одно слово, сказанное на демоническом рунном языке, не возымело эффекта. Демоница медленно встала, преодолев, наконец, приступы головокружения от неудачного падения. Теперь она осталась одна на поверхности, кто, кроме Сероскала, сохранил волю и способность размышлять. Дракон развернулся к ней:

— Не пытайся убежать, Дара! — он улыбался во всю пасть. Его глаза источали безумие. — Похоже, я не всё знаю о том, как приручать демонов. Тебя уже приручили… до меня, видимо… — насмешливый тон сменился угрожающим рыком. — Совсем скоро, когда Князья и Герцоги по ту сторону баррикад, — показал он когтем на крыле лагерь врагов на горизонте, — придут к однозначному решению, чтобы спасти свои шкуры, они подчинятся моей воле.

Драконы-привидения готовились по приказу Сероскала оглушить криком баньши суккубу. Та же не растерялась при виде кошмарных мёртвых бестий и заготовила в руках огонь.

— Зачем тебе я? — возмутилась суккуба. — Какой тебе от меня прок?

— О, самый обыкновенный. Я бы даже сказал, банальный. Не хочу, чтобы твой ненаглядный Иккинг со своей «возлюбленной», — он специально сделал акцент на последнем слове, чтобы зацепить Дару за живое, — задумал сбежать от меня. Как только они вылетят из тёмного полога, я прикажу всем своим силам атаковать их. Не волнуйся, Дара, — улыбался дракон. — Иккинг умрёт первым и не будет испытывать боль. Даю тебе честное слово, — затем он во весь голос захохотал.

— Мерзкая ящерица! — в очах Дары зажглись искорки пламени. — Тебе это с рук не сойдёт! — невзирая на подступающую внутри злобу она сдерживала себя. Малейшая ошибка, и тогда ей не удастся сбежать.

— Охраняйте её! — серьёзным голосом заявил Сероскал. — Салеос, Ада! — окликал он новых подопечных. — Следуйте за мной!

— Как скажете, господин, — в один голос ответили Герцог и его подопечная.

— Бахэйр! — к тому моменту, как он позвал демона, тот перестал телом сопротивляться навязанной воле. — Стереги нашего ценнейшего союзника, — говорил он о Даре. — Однако если попытается сбежать — убей сразу, — с абсолютным равнодушием добавил дракон.

— Да, повелитель, — резко кивнул тот.

Бахэйр подошёл к суккубе и встал подле неё и призрачных Ночных Фурий.

— Почему сразу не убьёшь? За чем дело встало? — разозлённая демоница удивлялась проявленному к ней милосердию.

— Ты понадобишься мне. Ведь ты уникальна! Подумать только — чистейший демон, а сумел сопротивиться Словам Силы на родном языке… Как только закончу с делами, я с удовольствием изучу этот феномен. И… мне понадобится подопытная крыса. Кто, как не ты, лучше всего подойдёшь на эту роль, дорогая? — зло хихикнул дракон.

В глазах суккубы загорелось пламя, готовое испепелить всё в Долине. Она ненавидела его и трижды мысленно прокляла себя за недоверие своим инстинктам, интуиции и сердцу, что кричали ей об опасности и предупреждали о лжи в один голос.

— Пора отправляться «договариваться» с врагами. Ха-ха-хах! — засмеялся во весь голос Сероскал. — Остальным приказываю сохранять свои позиции! — тысяча глухозаров проревела в знак согласия, а призраки прошипели фразу: «Как с-с-скажете, гос-с-сподин!»

Дракон расправил крылья и взмыл в небо. Салеос и Ада последовали за ним, устремляясь, как и их новый повелитель, в беспросветные угольно-сернистые тучи, чтобы враждебные демоны не успели вовремя их обнаружить. И раньше времени услышать слова на рунном демоническом языке.

Дара поразмыслила в этот момент: «Если я быстро не придумаю способ освободиться — то все, кем я стала дорожить во время недолгого путешествия, погибнут. И всё в угоду одному древнему дракону».

Суккубы — не просто демоны-соблазнители, как считали многие земные люди и нечестивцы Десяти. В тревожные моменты им улыбалась удача, дарованная божественной силой, сотворившей Ад. Кем был сотворён столь витиеватый мир — никто доподлинно не знал. Однако сама структура мира чувствовала, от кого сейчас зависело буквально всё. И если она не поможет — то мир захлебнётся кровью.

Верной своим друзьям, и, в первую очередь, Иккингу, Даре пришёл на помощь тот, от кого она меньше всего ожидала её. Демоница услышала драконий шёпот в своей голове.

— Не бойся, волшебница. Другие призраки не узнают о моих мыслях. И о том, что я тебе говорю, — спокойным голосом шептало привидение. — Готовься к резкому взлёту. Сейчас будет очень жарко.

— Почему ты мне помогаешь? Разве ты не служишь своему хозяину? — мысленно вопрошала демоница, скептически относясь к нежити.

— Это так, — согласился призрак. Голос его несколько посерьёзнел: — Однако я дал слово твоему другу, который тобою весьма дорожит. Я видел это по его глазам. Мой собрат… Данное обещание я держу всегда. И ни одно Слово Силы не может сковать мой дух, если существует клятва.

— Беззубик… — спокойно выдохнула она, мысленно произнеся имя друга. — Но как ты мне поможешь? — удивлялась Дара. — Меня окружил десяток призраков. И множество глухозаров рядом.

— Глухозары быстры и проворны. Но у них нет крыльев, а у тебя они есть. А драконов я постараюсь задержать.

Слова дракона убедили Дару пойти на смертельный риск. Всё равно никакого другого плана по осуществлению побега не приходило в голову.

— Хорошо. Давай! На счёт три! — суккуба глубоко вздохнула, морально готовясь к резкому взлёту и дальнейшим последствиям…

— ТРИ! — шикнул дракон в её голове.

Оба молниеносно взметнулись в небо. Другие драконы-привидения издали яростный рёв. Они почувствовали предательство со стороны неживого сородича, и от этого гнев накрыл их с головой. Даре даже привиделось, будто в глазницах нежити просиял огонёк злобы.

— Улетай! — крикнул он ей мысленно и принялся напустить туман на мёртвых, но очень подвижных сородичей. В этот момент глухозары зашипели и кинулись к месту, над которым недолго воспаряла Дара. Демоница не стала медлить и изо всех сил устремилась к обрыву, за которым скрывался чёрный полог.

Белое облако едкого дыма, что выпускал из пасти неживой друг, не подействовало на призрачных драконов.

Началась схватка в ближнем бою. Физической мощью они не были обделены даже после смерти. В дело были пущены когти, зубы и хвосты. Дракон, что дал обещание Беззубику, сдержал его. Насколько возможно, он всячески перекрывал дорогу бывшим собратьям. Те злобно рычали и шипели. Неожиданно трое враждебных призраков схватили его за крылья и хвост. Белёсый дракон начал всячески брыкаться, но бесполезно. Четвёртый мёртвый сородич крепко вцепился зубами в его тонкую костяную шею. Спустя несколько секунд он перекусил её. Кости треснули, затем моментально хрустнули. Дракон, что задержал на несколько секунд своих сородичей, вмиг прекратил сопротивление. Его жизнь после смерти закончилась. А дух, подобно снегу на солнце, растаял в молочном тумане, который, спустя пару секунд, растворился в воздухе.

Дара почувствовала его вторую кончину, но оплакивать и уж тем более оглядываться назад, чтобы посмотреть, было нельзя. Расправившись с предателем, нежить помчалась за крылатой беглянкой, к тому времени уже почти достигшей края Капища. Двое призраков, словно ракеты, ринулись за демоницей. Остальной десяток летел позади, продолжая нагонять её. Тогда Дара решила остановиться. Она развернулась к преследователям. Дара соединила кончики пальцев, создав форму между ладонями. Мгновенно сконцентрировалась, закрыв глаза. В центре шара образовался мощный огненный всполох, который начал приобретать немыслимые размеры, при этом ничуть не обжигая свою владелицу. Сформировалась мощная пылающая сфера из Адского Пламени. Дара направила огненные потоки из шара, что был диаметром в тридцать метров, прямо на драконов-призраков. Преследователи, заметив надвигающуюся на них опасную форму магии, в одночасье устремились назад. Адское Пламя было способно поглотить в своих языках всё, что встанет на пути: человека, животное, растения, демонов, даже призраков. Пламя, вызывающее ужас у всех.

Отогнав от себя нежить на достаточное расстояние, Дара мигом долетела до обрыва и, не задумываясь, нырнула в тёмный полог.

* * *

Тем временем, в Бездне всё было подготовлено к совершению ритуала, задуманного Валкой. В книге ритуал имел чёткое название — «Разделение душ». Его процесс быстро переходил в активную фазу.

Иккинг в человеческом обличье и Астрид пребывали в бессознательном состоянии. Они под воздействием магии Неприкаянной повисли невысоко в воздухе в горизонтальном положении с закрытыми глазами. Руки обоих были сложены на груди, соединяясь в один кулак.

Беззубик и Хезер очень беспокоились за ребят. Трёхкрылка ассистировала Валке, исполняя в точности всё, что та ей говорила. Синяя Фурия сформировала восемь шарообразных фиолетовых всполохов вокруг Иккинга и Астрид. Эти сгустки энергии не исчезали, как это происходило с обычными зарядами плазмы. Они зависали в воздухе, образуя концы восьмиконечной звезды. Затем из каждого сгустка образовалось по семь лучей, направленных в другие плазмоиды. Сформировалась целая сеть из фиолетовых отрезков. Они проходили сквозь тела влюблённых, не причиняя им вреда.

— Так, хорошо. Теперь приступим ко второму пункту, — бормотала себе под нос Неприкаянная. — Беззубик! Частица твоей души пребывает в Иккинге. Только ты способен извлечь её из тела юноши.

— И как это сделать? — удивлённо похлопал глазами дракон, глядя на Валку.

— Ночные Фурии обладают частицей силы Неприкаянных. Тебе необходимо сформировать вместо обычного плазмоида сгусток под названием «Временное извлечение», — рассказала она, но Беззубик по-прежнему не понимал. В диалог вступила Трёхкрылка:

— Госпожа! Позвольте мне сделать это. Мне известно, как использовать данную способность.

— Нет! — резко крикнула Валка так, что Хезер вздрогнула. — В книге сказано, что это должен совершить только тот дракон, чья частица души разделяет тело с испытуемым. Именно Беззубик должен вытащить её из Иккинга, — раздражённо пояснила она.

— Тогда я расскажу ему, как это сделать, — предложила Трёхкрылка.

— Действуй, — не сводя взгляда с книги, торопливо произнесла Валка.

Синяя Ночная Фурия подошла к сыну и заговорила.

— Беззубик, не волнуйся. Этот магический приём не очень сложен в исполнении, — поясняла она спокойно. — Поскольку в нас заложена малая толика могущества Неприкаянных, то мы, как и демоны, способны улавливать искажение потоков времени. Ты наверняка почувствовал один из таких, когда Иккингу удалось закинуть тело Астрид во временные потоки Врат Ада.

И действительно. В тот самый миг он всем естеством ощутил изменение временных потоков — возвращение в прошлое, когда обезумевшие красноголовые буквально растворились. Когда Иккинг таинственным образом исчез, а Привратник ожил.

— Да, я помню эти ощущения. Будто несколько иголок пронзили каждую чешуйку моего тела. Затем пошли неприятные холодные мурашки. И в конце ощущение сменилось жаром, словно я пролетел в нескольких сантиметрах над лавовой рекой, — вспомнил дракон. — Но как это знание мне поможет?

— Ты восстановил это в памяти. Полдела уже сделано, — улыбчиво заявила Трёхкрылка. — Теперь, представив эти ощущения, тебе необходимо сформировать в своей пасти плазмоид. Наша сила заключается не только в нашем магическом дыхании, сынок. У Ночных Фурий всё несколько иначе. Сила, заключённая в тебе — Сила памяти. Она необходима, чтобы использовать одну из таких способностей, что необходима нам сейчас, для совершения важного в истории Ада ритуала.

— Я понял, мама, — кивнул Беззубик.

Он вновь вытащил из подсознания воспоминания о тех временных искажениях. Вновь ощутил сначала мощное покалывание всего тела. Затем дикий мандраж каждой чешуйки от макушки до кончиков хвоста. И спустя пару мгновений испытывал невыносимый жар, словно пролетал над жерлом вулкана, наполненного лавой. Душе Фурии было непросто выносить все эти ощущения, вызванные подсознанием. Зато телесно он сумел сотворить в своей пасти сгусток плазмы.

— Очень хорошо, Беззубик, — Трёхкрылка похвалила его и проинструктировала дальше: — Теперь направь заряд на Иккинга.

Дракон от услышанного чуть не поперхнулся своим сгустком, который стремительно растворился. Он отчаянно поглядел на мать. Но Трёхкрылка поспешила его успокоить:

— Не волнуйся. Этот заряд не причинит ему вреда. Поверь мне на слово, сынок, — Беззубик с трудом доверился ей. — Сосредоточься снова на воспоминании об искажениях времени, — Дракон закрыл глаза и вновь прочувствовал каждой клеточкой тела неприятное покалывание, последующий за ним хладный мандраж и жуткий жар. Решив не раскрывать глаза в дальнейшем, Беззубик медленно направил заряд плазмы прямо в Иккинга.

Дальше происходило то, что едва не лишило Беззубика и Хезер дара речи.

Серебристый сгусток аккуратно размяк на груди Иккинга. Моментально просочившись в область сердца нефилима, он вызвал неожиданный эффект. Спустя три секунды из неподвижного тела Иккинга выскочил необычный дух, которого узрели все ассистенты по ритуалу. Он парил над телом юноши и головой Беззубика, зависнув в одной точке.

С одной стороны присутствующие узрели Хэддока — абсолютное телесное подобие. Такой же худощавый, того же роста. Те же сверкающие изумруды, смотрящие куда-то вдаль — за пределы данной пещеры. Всем показалось, будто Иккинг пребывал в прострации. Однако со спины Беззубик и Хезер узрели совсем другое обличье. Словно выросший из неё, полностью повторяя контуры тела на них взирал… Беззубик. Частица драконьей души, в отличие от человеческой половины, осознанно смотрела на всех. Особенно её внимание привлёк дракон, в точности похожий на неё.

Крылья Беззубика повторяли контуры рук. Совершали те же взмахи и движения, что и человеческая часть Иккинга. Ноги юноши объединились с лапами души Фурии. Драконий лик, выросший из затылка парня, пристально следил за тем, что происходило дальше. Безмолвно. Без страха. Чего нельзя было сказать о драконе, что вытащил души обоих из тела нефилима. Беззубик побледнел от ужаса. Хезер подошла к нему, провела пальцами по затылку и макушке дракона, чтобы немного разогреть в драконе стремительно остывающую кровь. Хладный взор драконьей половины нефилима пронзал разум и сознание Беззубика, словно гипнотизируя его.

— Валка, что происходит? — забеспокоилась Трёхкрылка, глядя на ухудшающееся состояние сына.

— Теперь моя очередь, — решительно заявила Неприкаянная. Она пристально взирала на душу нефилима. — Сейчас я разделю их души и освобожу друг от друга.

Услыхав это, драконья половина Иккинга разъярилась и попыталась нанести удар плазмой по Валке. Однако, выйдя за пределы телесного обличья, нефилимовской душе не удалось поразить её. Плазмоид попусту не вылетел из пасти драконьей половины Иккинга. Валка никак не отреагировала на тщетные попытки драконьей половины воспрепятствовать ей.

Она приготовилась совершить ритуал, разделив две намертво сплочённые души. Валка взмахнула руками высоко вверх, держа над головой. Совершила ладонями несколько плавных вращений, словно держала в руках футбольный мяч. Через несколько секунд она сформировала серебристое шаровидное свечение. Ещё спустя мгновение свечение исчезло, а на его месте в воздухе покоился клинок. Если бы Иккинг сейчас находился внутри тела, то мгновенно узнал бы этот загадочный меч. Это был тот самый длинный бело-серебристый клинок с чёрной рукояткой, что напоминала цвет ночи, и золотым эфесом, прикреплённым к нему. Тот, что помог юноше пересечь реку Смерти в Чёрной Тайне и уничтожить её.

— Меч Неприкаянных… — Трёхкрылка оторопела от изумления, увидев легендарное оружие. — Невероятно.

— Что особенного в этом клинке? — не проявив интереса к странному оружию, спросила Хезер.

— Меч был создан Абстрагирусом задолго до Мирового Бунта, — поясняла Трёхкрылка. — Он создавался Неприкаянным здесь, в тайной обители. Согласно старинным записям, клинок обладает собственной волей. Он сам решает, кто достоин вооружиться им. И тот, в чьих руках окажется Меч, изменит судьбы многих.

— Первым, кто держал его в руках, был Первый Нефилим, — припомнила Хезер.

— Верно, — кивнула Трёхкрылка. — Но не думай, что нефилимы — единственные, в чьих руках он может находиться. Существует пророчество ещё об одном создании. Создании, которое также повлияет на события, происходящие в Аду. Никто не может в точности сказать, о ком идёт речь.

— Как звучит это пророчество? — полюбопытствовала кшатрия, на что Трёхкрылка принялась повествовать:

Две силы вооружатся Мечом,

Отлитым в глубинной Тьме.

Повернут историю в русло новое,

Что означать будет печальный конец.

Тогда настанет время ещё для того,

Кто в Аду, защищая собой,

Проводником могучей станет воли,

И, вооружившись Тёмным Мечом,

Укроет достойных от горя и боли.

И жизнью наполнится новой,

И мёртвые уйдут на покой,

И демонов лапы не тронут

Мир, воссозданный вновь…

Хезер пронзительно оглядела Трёхкрылку. Ей на секунду показалось, что она знает ответ на ещё не заданный синей Фурией вопрос:

— Думаешь, Валка — та самая? — размышляя, интересовалась кшатрия.

— Не знаю, — хотя Трёхкрылка была в этом практически убеждена, ей не давало покоя странное использование Меча Неприкаянной. Клинок не соприкасался с её ладонью, несмотря на безупречное управление этим оружием на расстоянии. — Особенно, что означает последнее четверостишье? Слишком туманно… — от дальнейших обсуждений Трёхкрылку и Хезер отвлекло возникшее перед ними зрелище.

В этот раз клинок не вибрировал. Он спокойно зависал над Неприкаянной остриём вверх. Неожиданно он принял положение, будто кто-то вооружился им и приготовился фехтовать. Клинок стремительно полетел в сторону нефилима. Драконья половина всячески препятствовала ему коснуться себя. Она стала сопротивляться, изо всех стараний взмахивая крылами и уворачиваясь от попыток меча разорвать связь с человеческой душой. Волнение драконьей половины нефилима плохо сказывалось на состоянии Беззубика. Волнение также накрыло его с головой. Он начал панически метаться по пещере. Ошалелые глаза дракона никого не замечали вокруг. Трёхкрылка старалась успокоить сына, Хезер же решила обернуться в Дракона-Демона, чтобы схватить обезумевшего друга и заключить его в крепкие объятия, чтобы он не вырвался и не натворил ничего дурного. Ибо Валка предупредила их перед процессией:

— Ритуал нельзя прерывать. Если «Разделение душ» прервётся, то души, соединённые друг с другом, потеряют связь со своими телами. Это может означать лишь смерть для каждого из них.

— Держи его, Хезер! — крикнула Трёхкрылка. Дракон-Демон кивнул синей Фурии. Беззубик продолжал биться в конвульсиях. До тех пор, пока клинок, будто по собственной воле, не решил сменить тактику.

Могущество древнего меча Беззубик недооценил. Его нельзя было превозмочь. Клинок молниеносно взметнулся к своду пещеры и в неизменном положении устремился вниз. С такой скоростью, что Трёхкрылке и Хезер показалось, будто меч преломлял время. Тонкое серебристое лезвие, как нож по сливочному маслу, гладко и быстро разрезало тонкие, но очень прочные нити, соединяющие души дракона и человека. Драконья половина вмиг ощутила свободу, легко воспарив внутри каменного свода одна, без Иккинга. Как только клинок освободил частичку драконьей души от человека, Беззубик почувствовал возвращение разума. Мысли прояснились. Конвульсии прекратились.

Лезвие клинка засияло ярким лунным светом. Отданная Иккингу драконья частица души немедля устремилась обратно, в тело её законного владельца. Валка сообразила, что она попытается вернуться в Беззубика. Неприкаянная подготовилась заранее. Она вытянула левую руку вперёд, направив её на упрямый дух дракона. Его словно сковало сотнями прочных цепей. Частицу драконьей души парализовало, и её как магнитом потянуло к Валке. Беззубик в этот момент перестал дышать. Он оцепенел, взгляд устремился в одну сторону, совершенно не моргая веками. Трёхкрылка задумала остановить безумный ритуал, смысл которого она сама, похоже, не до конца осознавала. Но Валка посмотрела на неё очень зло. Будто внутри женщины сидел Кер-Морхэзар, чей взор мог испепелить синюю Фурию в одночасье. Тем не менее, Трёхкрылка запаниковала. Хезер оглушительно проревела, приведя её на несколько мгновений в сознание. Этого мгновения Валке хватило с лихвой, чтобы завершить первую часть ритуала.

Неприкаянная крепко сжала кулак в левой руке и дёрнула его резко на себя. После разжала руку, когда душа дракона оказалась над ней. Валка стала вертеть ладонями над собой, вращая частицу души Беззубика с огромной скоростью. Сам дракон также почувствовал недомогание, ощущая, будто его всего закрутили по кругу, словно музыкальную пластинку в граммофоне. Хезер аккуратно приземлила Беззубика. Тот, встав на лапы, бродил по пещере, словно заядлый земной пьянчуга. Лапы подкашивались, взгляд помутился, в глазах всё жутко плыло. Но Валка не обращала на Ночную Фурию никакого внимания. Она чётко следовала инструкциям, описанным в книге, и не позволяла себе отвлекаться. Хезер же вместе с Трёхкрылкой подхватила Беззубика и тихонько удерживала его. Дракон сомкнул глаза, борясь с нарастающими ощущениями, вызванными магией ритуала. Затем Валка медленно опустила душу вниз, неторопливо и крепко сжимая ладони. Частичка души Беззубика застыла напротив неё с закрытыми глазами.

— Что вы сделали со мной? С моей душой? — Беззубик тяжело дышал, уставившись на пол. Его жутко мутило. Казалось, его запустили в центрифугу и вращали его в ней с утра до ночи. Хезер опасливо посмотрела на Неприкаянную.

— Когда я закончу ритуал, Беззубик, ощущения пройдут. Ты перестанешь чувствовать боль и тошноту. А пока тебе придётся потерпеть, — сухо ответила Неприкаянная, на что Трёхкрылка презрительно фыркнула. Как только Неприкаянная убедилась в том, что частичка души Беззубика более не пошевелится, она зафиксировала правую руку на уровне неподвижно парящей души своего сына. Лёгким взмахом Валка, словно приземляя её, поместила душу Иккинга обратно в его тело. Не теряя ни секунды, Хезер тут же подбежала к нему. Она склонилась над ним, проводя легонько пальцами по его каштановым волосам. Иккинг негромко задышал. Он очнулся и медленно открыл глаза.

— Хезер? — она была первой, кого он увидел.

— Да, — обрадовалась она, улыбнувшись. — Как ты себя чувствуешь? — проводя пальцами по его затылку, спросила она. Он взял её за левую руку. Она подтянула его к себе и помогла встать ему на ноги. Он слегка отряхнул одежду. Затем оглянулся. Беззубик выглядел неважно. Дракон постепенно приходил в себя после первой части ритуала. Но ощущение дурноты, рвущейся к горлу, периодически проступало.

— Как-то свободнее, но… будто чего-то не хватает… — он задумался на секунду.

У него, в отличие от Беззубика, были иные ощущения. Словно внутри него кто-то открыл форточку и… холодный поток воздуха пронизывал его изнутри. Не мандраж, не могильный холод… а именно пробирающий до костей северный ветер после смачной летней грозы охватывал душу Иккинга. Спустя мгновение он отвлёкся от непривычных ощущений. Увидел за спиной Хезер частицу драконьей души, что застыла в воздухе в паре метров от Валки. Он также заметил, что эта частица точь-в-точь являлась копией самого дракона, и неспешно продолжил:

— И, судя по тому, что я жив…

— Частица Беззубика отделилась от тебя. Больше ты не нефилим, — почти торжественно произнесла Хезер.

— Беззубик, как ты? — беспокойно поглядел парень на дракона. Тому явно было не до радости.

— Бывало и хуже… Это ничего. — сомкнул глаза Беззубик, преодолевая очередной приступ дурноты.

Клинок тем временем взметнулся обратно к Валке, застыв справа от неё, словно ожидал нового приказа.

— А что с Астрид? — Иккинг взволнованно поглядел на любимую.

— Сейчас, очевидно, понадоблюсь я для исполнения своей роли в этом жутком «ритуале», — Хезер передёрнуло от того, что мать Иккинга сделала с ним, с Беззубиком и с их общей частичкой драконьей души.

— Теперь настал черёд Астрид, — сухо произнесла Валка, совершенно не обращая внимания на сына и его самочувствие. — Хезер, теперь мне понадобится твоя мощь как кшатрии.

— Я готова.

Иккинг неожиданно схватил ту за руку:

— Хезер, прошу, не причини вреда Астрид. Пожалуйста, ради меня…

Хезер посмотрела в его изумрудные молящие глаза. В них читалось только одно: «Умоляю, не сделай ей больно. Без неё я не смогу жить». Кшатрия печально вздохнула, в очередной раз убеждаясь, что он любит Астрид по-настоящему. Она ничего ему не ответила. Только понимающе кивнула. Хезер незамедлительно обернулась в Дракона-Демона и принялась следовать указаниям Валки. Беззубик чуть пришёл в себя. Трёхкрылка потёрлась носом о щеку сына, мол, «как ты». Дракон чуть покачал головой, дав понять, что чувствует себя лучше. Иккинг и драконы внимательно стали наблюдать за второй частью древнего ритуала.

Наступила вторая часть ритуала. Теперь пройти «Разделение Душ» предстояло Астрид Хофферсон. Валка вновь взмахнула руками. Целью её колдовства была девушка, несущая в себе с рождения душу Принцессы Ада. Та, что добровольно согласилась на смерть. Но для Иккинга по-прежнему оставался важным и не решённым следующий вопрос: «Что случится с Астрид?» Сердце словно перестало биться, а дыхание прекратилось.

Иккинг хотел приблизиться к любимой, но Хезер удержала его от такого решения. Ибо древняя магия Неприкаянных, что использовала Валка, могла оказать на смертного самые разные эффекты. И вряд ли есть благоприятный среди них. Дракон-Демон придержал его своим длинным хвостом и сосредоточился на дальнейших словах Валки:

— Кер-Морхэзар, ставший Горгульей! Демон, глубоко преданный Лилит! Мне понадобится вся твоя мощь для высвобождения духа Дэтомоны. Она важна, как ничто иное в этом мире. Прошу, помоги отделить душу Принцессы от смертной, что хранила её в себе всю свою жизнь. Настало время сыграть и ей свою истинную роль.

Дракон-демон почтительно кивнул в знак согласия. Дальнейшие слова заставили Иккинга застыть от дикого страха. Он не сводил глаз с того, что происходило дальше.

— Горгулья, выдыхай кровавое пламя в центр пересечения лучей! — он находился там, где располагалось сердце Астрид.

Хезер аккуратно выдохнула тонкую струю багрового пламени. Его языки коснулись груди Астрид. В бессознательном состоянии та вытянулась вперёд, словно её сердце как магнитом притягивалось к багровому огню Хезер. Как только он соприкоснулся с телом Хофферсон, все услышали мощный треск, а затем раскатистый гром, источником которого было её сердце.

Спустя несколько мгновений тело девушки вернуло горизонтальное положение, не подавая никаких признаков жизни. Ошарашенные глаза Иккинга смотрели на происходящее; казалось, ещё немного, и его сердце и душа разорвутся пополам от непередаваемого ужаса. Хезер не переставала направлять потоки багрового пламени.

— Так, Горгулья. Так… — скорее себе под нос говорила Валка. — Хорошо. Вскоре предстоит самая сложная часть ритуала, которую ты должна исполнить. Пока ждём.

То, что происходило у Иккинга и Беззубика на глазах, не поддавалось описанию.

Душа девушки высвободилась из тела. Но, в отличие от Иккинга, она осознанно взирала на каждого из присутствующих. Астрид была взволнованна, как никогда раньше. И, в сравнение с нефилимом, к её спине никто не был прикован. Однако вместо этого на её правом запястье Иккинг и Беззубик заметили закрученную много раз и вдобавок завязанную на узел особую петлю. Серебристая петля соединялась мощной магической бечёвкой со второй душой, чьё левое запястье было обмотано таким же образом. Это и была та самая магическая связь, связывающая человеческую сущность Астрид и принцессу Ада, Дэтомону. Впервые Беззубик, Иккинг и Хезер узрели лик принцессы.

Она выглядела ровесницей Астрид. Широкие крылья, как у Дары, вырастали из-за лопаток. Симметричный разрез глаз сопровождался узким прямым носом. Обычные, как у многих людей, губы — не маленькие и не большие, словно накаченные ботоксом, невысокий не морщинистый лоб. Её волосы едва касались кончиков её крыльев. Определить, какого они цвета, было довольно трудно. Как и её глаза, поскольку от макушки до пяточек она целиком была залита полупрозрачными лазурно-пурпурными оттенками. Как и Хофферсон.

Стройная, тонкие длинные руки, доходящие до бёдер. Вместо копытец у неё имелись очень ровные прямые длинные ноги. Из одежды на ней была короткая футболка и юбка, по своей длине как у Астрид. Истинный облик суккубы. В отличие от взволнованной Хофферсон, в её глазах читалась абсолютная отрешённость. Она страшилась этого мгновения времени. Мгновения, что неизбежно подошло к своей кульминации. Ведь её душе предстояло своеобразным способом умереть. Дэтомона догадывалась, как именно ей придётся это сделать.

— Астрид, — впервые многие услышали её голос. Нежный, девичий голос, в котором присутствовали оттенки печали. — Пришло время тебе и будущим поколениям твоей семьи освободиться от меня. Вскоре ты снова станешь смертной.

— А какая судьба ждёт тебя? — Астрид взволнованно смотрела на принцессу как на лучшую подругу. Она уже привыкла с ней ментально общаться, пусть и не долго. Она — единственная, кто её хоть как-то поддерживала, когда её дух был заперт в теле, словно в темнице. Для Астрид принцесса стала другом. Надёжным, верным, который за всё прошедшее время в Аду ей помогал, защищал её. Из последних сил держался, умирая, продлевая жизнь смертной.

— Моя судьба предрешена. Я чувствовала это… Подозревала глубоко внутри, — Дэтомона прислонила ладонь к своему сердцу. — Но постоянно отгораживалась от этого, надеясь найти альтернативу. Но её не существует. За всё время, которое я разделяла с тобой и твоими предками, поняла, насколько многие здесь, в Аду, на самом деле похожи на вас, людей. Не по жестокости или зависти и другим порокам. Нет. Твоя семья показала мне, что люди действительно способны совершать добро — сражаться за правое дело, до последнего бороться за любовь. И, главное, быть дружелюбными к другим.

И я осознала одну важную истину, Астрид, — всё в жизни относительно. Не существует ни чисто хороших, ни чисто плохих. Ни людей, ни демонов. Оглянись вокруг.

Астрид посмотрела на каждого из присутствующих. Она взглянула в глаза Иккинга, который любил её всем сердцем и переживал за неё, как никто другой на свете. На Беззубика, который ради их освобождения убил лучшую подругу и которую потом всецело поддерживал и защищал — тогда он принял очень тяжёлое и непростое решение. Несмотря на то, он поддерживал её во всём, когда Хезер узнала, что является кшатрией. Когда она пребывала в обители Салеоса, дракон всегда был с ней рядом. Он любил её, как родную сестру, а она — как дорогого ей брата.

Потом она перевела взгляд на саму Хезер, по уши влюблённую в Иккинга. Невзирая на неприязнь к однокласснице, Астрид видела в её поступках благородство. Ведь Хезер искренне поддерживала своего друга, когда ему было тяжело. Не отступила, когда ей пришлось принять нелёгкое решение и пойти на риск ради Беззубика.

И вспомнила себя. Как ради спасения души Иккинга устремилась прямиком в Ад, заключив сделку с Салеосом. Согласилась остаться в Аду, лишь бы освободить душу любимого из демонических владений и направить домой… Можно ли было эти поступки назвать исключительно хорошими? Или абсолютно плохими? Нет. Астрид приняла эту истину. И более она не испытывала ненависти к Хезер и Салеосу. Добрых чувств, конечно, Астрид питать к ним не стала, но и злиться на них за то, что они — такие, какие есть, — тоже глупо. Она это осознала.

— Ты права, Дэтомона, — и хотя момент был весьма печальный, Астрид улыбнулась. — Даже среди демонов нет ни плохих, ни хороших. Демоны — есть демоны. Как и люди, — если бы она находилась сейчас в своём теле, то пустила бы слезинку.

— Я рада, что прожила на Земле столько лет и что моя мать подселила меня именно к твоей семье, Астрид. Я никогда этого не забуду. Постараюсь… — демоница улыбнулась девушке, которую также считала своей подругой. Они обнялись, и через пару секунд суккуба продолжила: — Прощай, Астрид Хофферсон. И вы, друзья. Передайте Даре, она так же, как и вы, исполнила свою миссию.

— Прощай, Дэтомона, — с грустью произнесла Хофферсон.

— Действуй, Неприкаянная. Я готова, — сказала принцесса Валке, и та кивнула Дракону-демону, мол, пора продолжать.

Хезер выдохнула жидкость, похожую на кипящую кровь. Это была кровавая кислота. Она направила поток ужасной мощи на цепь, напоминающую проволоку. Та вспыхнула лунным сиянием. Оно мгновенно затмило свет факелов на стенах пещеры, освещая всё вокруг дневным белым светом. Белоснежная ослепительная вспышка накрыла всех присутствующих. Все зажмурили глаза. Только Хезер, Астрид, Дэтомона и Валка продолжали видеть. Цепь постепенно уменьшалась в толщине. Магическая бечёвка спустя мгновение начала стремительно разрываться. Нити становились всё слабее и слабее с каждой дальнейшей секундой направленного на них потока.

Прошло около пяти минут. Вся Бездна осветилась ярким белым бликом. И дальше произошёл мощный хлопок, сотрясший структуру Ада. Все без исключения ощутили мощное землетрясение. Иккинг и драконы попадали. Каменный свод начал осыпаться небольшими камушками. Однако словно могущественная, неведомая сила позволила ему выдержать агрессивную, ударную волну, вызванную разрывом магической цепи. Не только в пещере ощутили массивные подземные сотрясения. На поверхности, где по-прежнему находились Сероскал и демоны, присутствовали мощные толчки. Демоны и драконы из других адских Междумирий также ощутили невероятные, превосходящие по своей силе все им известные колебания Ада. Сероскал довольно ухмыльнулся. Он знал, что дальше случится на поверхности Ада. Действие, на которое отчаянно пошла Дэтомона, определённо сыграло ему на руку.

Тем временем, всплеск белого света прекратился, и присутствующие в пещере снова могли видеть происходящее. А происходило вот что.

Цепь и верёвка, оплетавшие запястья Астрид и Дэтомоны, исчезли. Обе были свободны. Дэтомона свободно воспарила внутри каменного свода. Впервые её душа ощутила свободу. Свободу, которая продлилась считанные секунды. Валка зафиксировала левой рукой дух принцессы, сковывая его своей силой. Принцесса нисколечко не сопротивлялась воле Неприкаянной. Валка подвела её к пойманной частичке души Беззубика. Затем вытянув руки вверх, Валка, удерживая две души над собой, соединила их, заговаривая слова на странном языке.

«Тот же язык… — показалось Иккингу, — На котором говорил Сущий».

Затем клинок, будто по собственной воле, подлетел к Неприкаянной. Он возвёл своё лезвие вверх. Валка привязала души принцессы и дракона, и по своему образу образовалась одна-единственная — спереди виднелся силуэт Дэтомоны, а из её спины будто вырос дракон. Через несколько секунд после того, как Валка закончила зачитывать странный заговор, две соединённые души приобрели форму небольшого белого шарика. Этот шарик поместился в эфес меча, образовав в центре него небольшое шарообразное отверстие, по размерам схожее с белым сгустком. Клинок на короткое время вспыхнул белоснежным светом, а затем его лезвие снова приобрело серебристый оттенок.

— Ритуал завершён, — торжественно произнесла Валка.

Беззубик на себе ощутил правдивость слов Неприкаянной. Как только ритуал завершился, слабость, помутнение в глазах, расплывчитость сознания… всё это исчезло вмиг. Она была абсолютно права, когда сказала об этом Трёхкрылке. Драконы улыбнулись.

Хезер обернулась в своё человеческое обличие с крыльями демона за спиной.

— Что теперь? — взволнованно спросила она, ожидая дальнейших инструкций.

— Меч необходимо засветить во тьме этого Междумирья. Пребывая во мраке, каждая Ночная Фурия вдохнёт частицу двух могущественных душ. Поражённые Белой Хворью драконы мгновенно излечатся от неё, поскольку душа Беззубика для них будет антидотом. Одновременно вместе с лекарством в них проникнут частицы души Принцессы Ада. Если моя теория верна, демоны прекратят войну и подчинятся Ночным Фуриям. Никто из Десяти не сможет противиться их воле, — клинок в одночасье подлетел к Иккингу. — Ты — последний, кто держал его, сын, — твёрдым голосом говорила Валка. — Только тебе он доверится, — затем она обратилась к остальным присутствующим: — Он поможет вам не только вернуть рассудок Ночным Фуриям — последнему племени драконов в Аду.

— А в чём ещё он нам поможет? — удивился Иккинг.

Разговор прервался неожиданным для всех появлением Дары.

Чудом ускользнувшая сначала от призрачных драконов, затем от безумных в глубоких потёмках Ночных Фурий суккуба спешила с очень дурной вестью к друзьям. Адское Пламя, которое в форме сферы обволакивало её и защищало от плазменных залпов поражённых Фурий, помогло ей без вреда добраться до Бездны. К тому же ей в качестве «проводника» послужил белоснежный, слепящий глаза свет. Как волшебница, она легко определила источник. В этот момент Дара находилась от него совсем недалеко. Адское Пламя уберегло её глаза от неестественно яркого света. И она безошибочно направилась к друзьям. Демоница надеялась преуспеть в своём предупреждении. Однако мощная волна землетрясения убедила её в обратном… Она опоздала… Но, невзирая на это, Дара всё равно примчалась к друзьям.

Она вошла в пещеру и увидела друзей. И… поразилась… чуть не выпала в осадок, когда своими глазами увидела ту, кого лично сопроводила до Долины Обречённых. Зрачки суккубы расширились до предела. Уж кого-кого, но Дара не ожидала увидеть в Бездне её…

— Ты? — удивилась Дара. — Валка, но… ты теперь Неприкаянная?

— Дара! — обрадовался Иккинг её появлению в столь душещипательный час. Беззубик посмотрел на неё и был счастлив не меньше юноши увидеть её живой и невредимой. — Что ты здесь делаешь?

— Я срочно примчалась сюда, чтобы предупредить вас — не совершать ритуал!.. Но… опоздала… — поникла она. Даже её крылья сложились от этого не очень равномерно.

— Почему, Дара? — обеспокоенно спросил Беззубик. — Что произошло на поверхности?

— Мы глубоко заблуждались во всём, мой друг, — она обеспокоенно посмотрела на дракона. — И теперь, когда ритуал свершился, я поняла, кто истинный виновник всего, что творится в Аду.

— О чём ты говоришь? — с ужасом произнёс Иккинг. Внезапно в его голову пришла шокирующая мысль — Астрид ведь не очнулась. — Астрид?

Он подбежал к девушке. К её телу. Только сейчас драконы обратили внимание, что несмотря на старания Неприкаянной, Астрид не подавала никаких признаков жизни… Будто находилась в глубокой коме… Она была неподвижна, как тогда… когда Хезер погубила Дэтомону кислотой. Он склонился над неподвижным телом, ощущая быстро подступающую в его сердце глубокую печаль, невыносимую боль и гнев, от которого у него всё закипало внутри.

— ТЫ ЖЕ ГОВОРИЛА, ЧТО ВСЁ С НЕЙ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ!!! — произнёс он в ярости.

— ОТОЙДИТЕ ОТ НЕГО!!! — крикнула Дара, мигом сообразив, кто на самом деле дёргал ребят за ниточки, подобно кукловоду. Беззубик поглядел на неё в недоумении. Иккинг пропустил её слова мимо ушей. Только Хезер сообразила и мигом обратилась обратно в Дракона-Демона. Она быстро подхватила большими лапами Иккинга и Астрид, унеся их подальше к выходу из пещеры, поближе к друзьям.

Внезапно для всех глаза Валки налились чёрным, как Бездна, цветом. Затем донёсся жуткий рокот из её гортани. Беззубик быстро пришёл в себя, сразу оскалившись и готовясь пустить залпы по врагу.

— И ВПРАВДУ!!! — произнёс низким басом знакомый хриплый голос. — И, ВПРАВДУ, ТЫ, ДАРА, САМАЯ УМНАЯ ИЗ ДЕМОНОВ!!! — захохотал мужской голос.

— СУЩИЙ!!! — она полушёпотом произнесла его имя с презрением. — ЗАЧЕМ ТЕБЕ ВСЁ ЭТО? — картина происходящего вмиг складывалась в голове суккубы, и новая мысль шокировала всех присутствующих: — ЗНАЧИТ, СЕРОСКАЛ — ТВОЙ…

Беззубик моментально повернулся в сторону матери.

— Ты, выходит, знала, кто перед нами? — злился дракон на синюю Фурию.

— Клянусь, Беззубик! Я всегда считала, что передо мной была Валка! Честно!

Ночная Фурия видел в глазах матери неподдельное удивление происходящим в данный момент. Не похоже на ту, кто все эти годы знала, кому на самом деле помогает… Затем Беззубик вновь повернулся в сторону Сущего, на этот раз едва сдерживая угрожающий рык и молнии, что так и рвались из его души. Однако слова Неприкаянного остудили его пыл.

— Ученик? — горько усмехаясь, перебил Дару Сущий. — Да. Я открыл ему все знания о демонах, научил его управлять ими с помощью рунного языка демонов. Забавно, не правда ли? — в голосе отсутствовали надменность или же коварная радость.

Наоборот, его слова прозвучали с некоторой долей иронии. Он принял любимый облик седобородого и седовласого старца в серой мантии, вновь держа в правой руке чёрный жезл с серебристой косой на его верхушке. Сущий убрал в сторону загадочный предмет, и тот словно растворился в воздухе. Неприкаянный скрестил руки и продолжил:

— Но он слишком возгордился собой и отступился от меня. Решил, что ничтожество, вроде него, презираемое собственным племенем, способно подняться выше звёзд. Только этому не бывать. Как и пророчеству, что написал Абстрагирус. Как же я сожалею, что не убил своего брата-писателя судеб раньше… Из-за его пророчества и происходит вся эта заварушка…

— ЗАВАРУШКА? — возмутилась Дара. — Именно из-за тебя эта война и началась! Это ты сподвигнул демонов, включая Салеоса, на Мировой Бунт! Из-за тебя погибли десятки тысяч демонов и множество драконов! И сейчас по твоей милости происходит то же самое! По твоей вине погибли сородичи Беззубика и пало Измерение Драконов! Из-за тебя сейчас древний безумец пытается захватить мир! — в янтарных очах суккубы взыграли оранжево-золотистые оттенки ярости. Она ощущала в эти секунды ненависть к Неприкаянному в сотни раз больше, чем Иккинг…

— Но зачем тебе это вообще нужно? С какой целью ты заставил Ад наливаться реками крови и жестокости? — оглушительно кричал Иккинг, возмущаясь.

Гнев набирал внутри него огромную мощь. Казалось, он вот-вот вырвется из крепкой хватки Хезер и помчится на Сущего голыми руками.

— А затем, смертный, чтобы не допустить того, о чём я говорил тебе, Даре и Хезер! — гневно произнёс он. — Пророчество, которое невозможно преодолеть! Его силу невозможно уничтожить, ибо я по своей глупости зачитал его вслух, чего делать было категорически нельзя!

Я сподвигнул демонов на совершение переворота, чтобы разделить Ад на множество княжеств. Я убедил каждого из участников заговора, что это делается во благо Ада. Ибо сильное и очень крепкое государство с каждой минутой всё больше привлекало внимание противников Ада. Они до сих пор никак не могут остановиться, пока не перебьют всех демонов. И драконов тоже. Создавался мощный противовес силам так называемого добра. Однако дальнейшее наращивание мощи в Нижнем мире привело бы к неизбежной войне, в которой Ад бесспорно потерпел бы крах.

Пророчество, написанное Абстрагирусом, было составлено и зачитано до этой войны. Я никак не мог освободиться от мысли, что Конец Света наступит именно из-за вспыльчивости наших врагов, которые углядят в сильном Аду угрозу.

Ныне же стоит обратная ситуация. Мы более не являемся угрозой. Но и власть, которую впитали в себя участники бунта давным-давно, начала таять. Каждый из вас это лицезрел, — все мгновенно вспомнили Салеоса и его отчаянные попытки исправить положение. — Ад утонет в крови! Он резко ослабнет. А раз ослабнет, то и одолеть его истощённые силы будет совсем несложно. Простая тактика, которой легко воспользоваться.

— И, поэтому единственной надеждой на избежание этого безумия — даровать власть, содержащуюся в Дэтомоне, дочери Лилит, Ночным Фуриям. — произнесла Хезер в облике Горгульи.

— Да! — кивнул старец. — Их могущества и частичной принадлежности к Неприкаянным будет достаточно, чтобы подобно Лилит удерживать Ад в целости и сохранности. Таким образом, война будет предотвращена. Раз и навсегда! — каждое слово он произносил с предельной серьёзностью.

— Тогда зачем ты обманом заманил нас сюда? Почему прикинулся моей матерью? Где её душа, Сущий? И ГДЕ АСТРИД?! — гневался Иккинг, желая разорвать Неприкаянного на части. Хезер устала удерживать его. Она обратилась обратно в получеловека. Иккинг аккуратно положил тело любимой на хладную землю пещеры, злобно глядя на Сущего.

— Твоя мать, Иккинг, действительно является дочерью Абстрагируса, — тот печально вздохнул, продолжив: — Но она давно мертва… В Аду ты её не найдёшь. Она оказалась по другую сторону миров… — сдержанно пояснял Сущий. — Боюсь, она заодно теперь с нашими врагами. Возможно, что и обсуждает планы атаки на Ад. Совершенно пребывая в неведении, что её сын находится здесь в данный момент.

— Как умерла??? — чуть не отвисла нижняя челюсть у Иккинга. — КОГДА? — пошатнулся он. Дара подлетела к нему, поддерживая его.

— Семнадцать земных лет назад. Она действительно отправилась заменять Неприкаянного — своего отца. Однако по пути сюда её поймали демоны и растерзали. Душа её очень давно жаждет мести своим убийцам. Валка покинула Врата Ада, и теперь её дух находится далеко за пределами Ада и Земли.

— А Астрид? Что с ней? — обеспокоенно спросил Иккинг.

Установилась минутная тишина. Хоть Сущий был очень могущественен, но гнева смертного, искренне любящего голубоглазую блондинку, боялся, будто огня.

— ЕЁ ДУША ПО КАКОЙ-ТО ПРИЧИНЕ НЕ ВЕРНУЛАСЬ В ТЕЛО… — отрешённо сказал он. — Боюсь, что она устремилась в Отколовшееся Междумирье так же, как твоя мать…

Иккинг заорал во всю глотку, охрипнув. Мощный крик души едва не оглушил драконов и Хезер. Слёзы впервые не проступали на его глазах. Гнев и отчаяние настолько охватили его сознание, что слёзы словно испарились от пламени злости… Он уткнулся носом в грудь Астрид, громко рыдая. Беззубик пустил слезу, прижавшись мордочкой к обернувшейся Хезер. Та склонилась, как и Иккинг. Она не подходила к нему, боясь попасть под горячую руку. Ведь он мог вполне оправданно обвинить кшатрию, мол, она намеренно, пока белый свет слепил ему глаза, погубила кислотой душу любимой. Дара присела рядом с ним. Иккинг обнял её — ему нужно было кому-то выплакаться, хоть слёз и не было. Суккуба ощущала его боль, как никто на свете. Она искренне молчаливо сочувствовала ему.

Тихая скорбь продолжалась около пяти минут — по Адским меркам. Хезер первой решила нарушить эту болезненную для всех тишину.

— А нельзя ли вернуть души из этого Междумирья? — серьёзно спросила она Неприкаянного.

— Нет. Даже мне неведом способ, — с нотками глубокой печали произнёс Сущий.

— А ты можешь вновь сделать Иккинга Нефилимом? — поинтересовалась она, надеясь хоть как-нибудь помочь парню, во второй раз познавшему горечь утраты.

— Нет. Теперь он снова стал смертным, — слова Сущего прозвучали, как жестокий приговор на суде. Спустя несколько секунд он добавил: — Но его роль на этом в Аду не завершена. Меч отныне подчиняется ему, — старец поглядел на отчаявшегося юношу. — Я передаю его тебе, Иккинг Хэддок. Ты — несмотря на всё — внук Неприкаянного. А это значит, что ты не являешься обыкновенным воплощением смертного. Как и твоя мать…

— Скажи мне, пожалуйста! — проревел Иккинг, произнося сквозь зубы каждое слово с лютой ненавистью в сердце. — Что мне мешает прямо сейчас взяться за этот клинок и разрубить им тебя надвое?! Чтобы ты ощутил от прикосновения клинка всю мою боль! Всё, что у меня сейчас на сердце! — он отпрянул от Дары и смотрел только на свою мёртвую любимую, тихонько поглаживая пальцами её светлые волосы… водя по ещё тёплым щекам и… таким неподвижным губам из которых, как ему от шока стало мерещиться, ещё исходило еле заметное тёплое дыхание…

— Ничто. Я не стану сопротивляться тебе, Иккинг, внук Абстрагируса. Но моя смерть от этого меча не вернёт твою любимую, — грустно, с сожалением произнёс Сущий.

Иккинг удивился столь мудрому и, как ему показалось, сочувствующему ему Неприкаянному.

— Зачем был нужен весь этот маскарад? — раздражённо спросила Дара.

— Если бы пред вами предстал я, в образе старца, вы бы послушали меня? Рискнули бы своими чувствами и… последствиями… ради спасения мира? — повёл он бровью.

— Если бы ты видел, во что превращается наш мир, Сущий… — сухо, с огромным презрением произносил каждое слово Иккинг. — Ты бы не стал препятствовать исполнению пророчества ещё тогда… во времена Мирового Бунта… И ты прав абсолютно… Я бы ни за что не пошёл на такое… — он прижал тело любимой к своей груди, носом касаясь её остывшей щеки. — Астрид… — после этого из изумрудов по его щекам понеслись последние слезинки. Одна из них перетекла на щеку Хофферсон. Он заметил это и вмиг представил, словно душа Астрид в эту самую секунду плакала вместе с ним…

Беззубик, Трёхкрылка и Дара подошли и склонились вместе с ним над мёртвой девушкой, разделяя его горе своими слезами. Хезер также была опечалена, но ей единственной достало смелости прервать минуту горестного молчания и спросить у Сущего:

— Что это за странное место, если ты над ним не имеешь силы, Сущий? — скептически отнеслась к словам Неприкаянного Хезер. — Ведь у этого измерения есть иное название, я права? Что из себя представляет это… Отколовшееся Междумирье?

«Что происходит?» — спросила про себя Астрид.

Её дух внезапно против собственной воли принялся изменять форму. Вместо привычного облика Астрид начала сжиматься и спустя пару секунд она, подобно частице души Беззубика и Дэтомоне, преобразилась в шарообразный сгусток. Несмотря на необычную форму духа, девушка услышала, как во время мощного сияния, сопровождавшегося жутким хрустом и треском, как от удара белой молнии, кто-то шёпотом произнёс странные слова. Одно из слов ей было хорошо знакомо. Оно было произнесено на рунном демоническом:

— Таофельт Раниар!

Неожиданно Астрид, внешне обретя вид белого туманного слегка полупрозрачного сгустка, напоминающего шар, молнией взмыла ввысь. Прорезая тьму, в которой пребывали десятки Ночных Фурий, больные Белой Хворью, она взметнулась в сторону, откуда проникали и проникали демоны, готовящиеся к Великой войне. Спустя пару мгновений Астрид мельком заметила портал в виде оранжевой воронки, который словно ожидал её. Он переправил её в Предвратность, затем, схлопнувшись. Как только дух девушки оказался в Предвратности, её как магнитом со скоростью Ночной Фурии потянуло к Вратам Ада. Привратник заметил необычное сияние вдалеке, набирающее скорость и летящее прямо в его сторону. Он понял — чью-то душу выгнали из Ада. Демон достал ключ и вставил его в каменный активатор. Спустя секунду рядом позади камней-активаторов распахнулась оранжевая вращающаяся воронка.

К тому моменту Астрид была в нескольких сотнях метров от Адских Врат. Её душа пронеслась сквозь портал, оказавшись ненадолго в собственном доме на Земле. Однако пребывание дома было недолгим. Она, словно метеор, пронеслась дальше по прямой в сторону входной двери дома. Как только Астрид оказалась вне стен родного особняка, её дух резко понесло ввысь. Душа взметнула молниеносно ввысь, преодолевая препятствия в виде плотных скоплений облаков, мимо летящих пассажирских самолётов, устремляясь в космос. Как только она очутилась вне Земли, её дух стремительно понесло прямо к Солнцу. Астрид не могла ни повернуться, ни посмотреть по сторонам, что происходило. Она видела лишь мельком возникающие перед ней планеты, мимо которых пролетала почти со свистом. Астрид собиралась уже проститься со всем, что её связывало с Землёй и Адом. Ведь жар огненной Звезды, как она считала, запросто был способен испепелить её душу. Однако спустя пару минут, после того как она пересекла внешнюю оболочку пылающей поверхности Солнца, её дух был в целости. Астрид не испытывала ни чувства невыносимого жара, ни духоты. Языки пламени проходили сквозь душу, совершенно не причиняя ей никакого вреда. Ещё несколько минут она продолжала углубляться внутрь пылающей Звезды. Дух затягивало в самый центр Солнца. Ей, почти достигнувшей «конечной» точки пути, показалось, что тут, как и на поверхности Звезды, должно быть одно лишь жёлто-золотистое, не сравнимое ни с чем по своей мощи пламя. Однако всё обстояло совершенно иначе. Проникнув в самое сердце Звезды, открылся новый портал. Его воронку едва ли можно было различить, ибо, как само Солнце, оно также окрашивалось в пламенный, золотисто-жёлтый цвет. Воронка стремительно поглотила дух Астрид. После этого портал захлопнулся.

Как только Астрид пролетела через воронку очередного портала, её душа вновь обрела человеческие очертания, что имела при жизни. Она очнулась на травянистой земле, чувствуя, будто телом, и мягкость зелени, и аромат росы, и прохладный лёгкий ветерок. То, что она узрела своими глазами, не смогло бы не потрясти даже самого заядлого скептика — человека, что не верит во всё потустороннее…

Невероятно живописные уголки природы предстали взору Хофферсон. Небольшие дивные зелёные леса небольшими рощицами покрывали зелёную долину. Среди вековых деревьев, чья листва, казалось, была вечнозелёной, она заметила «земных» животных. На первый взгляд. Но в отличие от земных, эти животные словно ощущали её мысли на расстоянии. Гордые бурые олени, могучие серые, красные, чёрные волки, шустрые белки, изворотливые игуаны и многие другие пребывали в этом загадочном цветущем, освещённом солнечным светом и ярчайшей небесной синевой, лесу. Такого дивного места на Земле не было нигде. Даже самые ухоженные заповедники не могли сравниться с тем, что было здесь.

Слева от себя она заметила высокие крутые горы, на вершинах которых покоился белый снег. Над ними, возле своих свитых гнёзд, кружили грифы, орлы, ястребы и другие короли небес всех видов и мастей. Внимательно присмотревшись, Астрид заметила: каждых существ, что она видела, было по двое: волк и волчица, кот и кошечка, змей и змея.

Всем жителям странного уголка природы, доселе не виданного никем из смертных, стало интересно: «Кто эта новоприбывшая»? Простое любопытство читалось в чёрных, карих, зелёных, голубых, серебристо-белых и жёлто-золотистых глазах животных, что смотрели на неё. Астрид не испытывала страха перед ними. Ибо каждое из этих животных диким абсолютно не выглядело. Совсем наоборот — в их очах имелась своеобразная мудрость. Судя по всему, они жили в странном месте уже не один десяток лет. Но выглядели молодо, полными сил и возможностей.

Лес, в котором обитала часть этой удивительной живности, располагался за полноводной рекой, плавно текучей откуда-то из-за горизонта. Тёплый летний ветер развевал волосы Астрид. Она вдохнула аромат необычайной свежести, аромат сотен приятно пахнущих цветов, что располагались возле её ног: фиалок, хризантем, роз, ромашек, одуванчиков и многих других… Воздух, наполненный такой палитрой запахов, пейзаж, исполненный столь умиротворяющими красками, и спокойные, лишённые агрессии живые создания… в совокупности порождали непередаваемые, возникшие из ниоткуда чувства радости и успокоения внутри. Астрид улыбчиво оглянулась вокруг, совершенно отбросив все те ужасы, что недавно пережила, пребывая в Аду… «Аду… А это же что за мир тогда?» — призадумалась она.

— Ты и сама знаешь ответ на этот вопрос, дорогая… — услышала она за спиной юношеский, невинный голос. Астрид повернулась и увидела создание, которое считалось по обыкновению на Земле лишь сказкой и легендой. Она узрела перед собой худого высокого двухметрового блондина с длинными волосами, доходившими до поясницы, закрученными в хвост. Лоб был свободен от светлых волос и кое-где покрывался морщинами. Небольшой прямой нос вдыхал ароматы цветущей в уголке жизни. Обычные по своей форме зелёные глаза приветливо взирали на неё. Из длинных уст послышалась необычная гармония звуков, когда он говорил:

— Это место — единственное в своём роде… И из людей сюда никому не попасть в этот мир. Кроме тех, кого ведёт Судьба. Твоё имя было записано в книге Неприкаянных… Астрид Хофферсон…

Он взмахнул большими белоснежными крыльями, по форме как у могучих орлов, покрытыми со всех сторон большими перьями того же цвета. Только по размерам они были раза в два-три больше орлиных. Сам он был облачён в блестящую, отражающую лучи солнечного света броню. Она покрывала всё его тело до торса. Рукавицы и поножи на его руках и ногах переливались серебристыми оттенками.

— Вы знаете меня? — удивилась Астрид, пытаясь вспомнить в голове, что происходило незадолго до того, как она очутилась в этом странном месте.

— Да. Я знаю тебя прекрасно, — промолвил статный юноша в сияющих доспехах.

— Но, кто ты? И где я нахожусь? — в недоумении спросила она.

— Ты находишься в Междумирье, которое сотни тысяч лет назад отделилось от остальных и укрылось здесь… Некоторые до сих пор его называют Отколовшимся, — показал он пальцем в сторону местности, которая была позади неё. Она увидела те же прекрасные пейзажи, подобные тем, что лицезрела впереди… Насыщенные жизнью реки, исполинские горы, и живность, что так же посматривала на неё с любопытством, как и она на неё.

— Здесь так красиво… так чудесно… душисто… словно я попала… — загадочный юноша завершил мысль Астрид:

— В Рай? — она незамедлительно кивнула. — Это он и есть, дорогая, — глаза её чуть не повыскакивали от того, что она только что услышала. Сердце её чуть не выпрыгнуло из груди. Хоть сейчас в этом мире пребывала её душа, она по-прежнему чувствовала себя смертной. И ощущения, что нахлынули на неё в эту секунду, напомнили ей о том, кем она остаётся до сих пор:

— А почему ты называешь этот мир Междумирьем? — не понимала она. — И ты так и не ответил, кто же ты?

— Моё имя Гавриил… — ровным голосом проговорил он. — Я — один из ангелов. Страж Врат Рая.

— Ангелов? — казалось, сейчас у неё остановится сердце. — Во имя всего святого, как это вообще возможно? Ангелы действительно существуют?

Вопросы заставили ангела слегка напрячься. Однако, чтобы скрыть удивление, он по-доброму рассмеялся:

— Ты явно мыслишь до сих пор как смертная. Ибо не веришь тому, что видишь. Несмотря на то, что ты совершила путешествие из Ада сюда.

— Прости, если я тебя этим могла оскорбить, — стеснительно замялась Хофферсон.

— Пустяки. Но ты, очевидно, оказалась здесь не просто так. Зачем ты пришла в Рай? Учитывая, что никто из смертных в ближайшем времени здесь не может да и не мог оказаться? — удивлялся Гавриил, что ей каким-то образом удалось проникнуть в мир, где не было демонов.

— Я сама не знаю, что случилось… — пояснила Астрид. — Какая-то сила заставила меня покинуть Ад и… — она ужаснулась. Ведь вмиг вспомнила, кто остался там: — Иккинг? — обеспокоенно стала оглядываться Астрид, суетливо пытаясь что-нибудь сделать.

Гавриил подошёл к ней и тихонько сказал:

— Успокойся, Астрид Хофферсон. Успокойся.

Его слова звучали словно приятное успокоительное средство. Астрид сомкнула глаза и едва не уснула. Однако беспокойство не позволило ангелу утихомирить её сознание. Она продолжила:

— Я должна вернуться в Ад. Мой возлюбленный там. Мои друзья там. Я знаю, что должно произойти! Необходимо остановить безумие, Гавриил!

— Какое безумие? Войну между Раем и Адом? — догадался светловолосый ангел. — Она предсказана Неприкаянным Абстрагирусом. И зачитана Сущим. Её никак невозможно предотвратить. Сколько бы попыток ни предприняла та или иная сторона. И в Раю многие пытались уже давно предотвратить безумие, неожиданно охватившее каждого из наших военачальников. Но ничего не вышло. И, судя по всему, в Аду тоже неспокойно.

— Как раз наоборот, Гавриил! — она панически произносила слова. Ангел взял её за плечи. Лёгкие, словно пёрышко, его прикосновение немного отрезвили Астрид. Та заговорила более спокойно. — Валка, третья Неприкаянная, пытается предотвратить назревающую войну.

— Каждый из ангелов знает, что Валка — дочь Абстрагируса. Но сама она уже давно пребывает здесь. И является одним из командиров, которые планируют атаку на Ад. Вскоре завершится военная подготовка и совет. И тогда она и другие наши повелители поведут своё святое воинство в бой, — мрачно произнёс Гавриил.

— Как здесь?! — поразилась Астрид, не понимая, кто тогда принял облик Неприкаянной… — Ты хочешь сказать, что она является ангелом? Таким же, как и ты? — затем серьёзно призадумалась: — Но кто же проводил ритуал в Аду?.. — потом быстро сообразила, произнеся про себя: — Понятно…

— Её необычное происхождение, смешение кровей Неприкаянных и смертных, дало ей право стать одной из нас. Вопреки записям в Книгах Судьбы, что пишут и зачитывают вслух Неприкаянные, — пояснил Гавриил. — Более того, именно ей, если совет примет единодушное решение, предстоит вести войска в Ад.

— Но там же ЕЁ СЫН!!! ЖИВОЙ!!! — Астрид не чувствовала гнева, но и сказать, что она произнесла эти слова не рассерженным голосом, было нельзя.

— Я знаю об этом. Ведь я вижу всё, что происходит в Междумирьях.

— Гавриил! Умоляю тебя, отведи меня на Военный Совет. Я должна поговорить с матерью Иккинга. Мне ничего больше не нужно, кроме как спасти его и друзей от смерти. К тому же необходимо остановить надвигающийся Конец Света. Ведь действия ангелов и демонов развяжут войны на Земле! — затем её вдруг осенило: — А почему ты говоришь, как демоны — Междумирья?

— Ангелы знают правду… — признался он. — Но не мне говорить о тайне Рая — мира, куда мечтают попасть многие Земные люди после смерти. Думаю, будет лучше, если сама Валка расскажет тебе обо всём. Тогда ты узнаешь, почему воинство Рая, несмотря на всё, стремится уничтожить Ад.

— Тогда отведи меня к ней.

— Так просто тебе не попасть на военный совет. Если только ты не являешься ангелом.

— Не являюсь, — серьёзно повторила Астрид. — Но если меня сама Судьба, как ты сказал, привела сюда, куда я точно никак не ожидала попасть, значит, всё неспроста. Кто-то чего-то ждёт от меня. Говорю это без всякой гордыни, — предупредила она ангела.

— Гордыня — отнюдь не самый страшный грех… — высказал своё мнение Гавриил. — Самый страшный тот, что несёт смерть множеству и множеству живых существ… — немного поразмыслив, он сказал: — Я знаю того, кто поможет тебе проникнуть туда. На основах Законов Рая.

— Каких основах? — непонимающе спросила Хофферсон.

— Я отведу тебя к Кемуэлю — великому провидцу, что общается с нашим Всевышним, — медленно произнёс он. — Если он подтвердит твою важность в Судьбе трёх миров: Рая, Ада и Земли — тогда у тебя будет не только возможность, но и слова твои будут иметь важный вес на совете. Ибо никто из ангелов, кто присутствует на Военном Собрании, не приходил к Кемуэлю за советом.

— Почему? — полюбопытствовала Хофферсон.

— Он говорит загадками. Многие ангелы очень рассудительны, но загадки не любят, — слегка усмехнулся Гавриил. — Если ты встретишься с ним и не просто поговоришь, а сумеешь разгадать смысл его слов, то никто не помешает тебе встретиться с Валкой. Даю тебе своё слово ангела, — гордо произнёс он.

— Ты покажешь мне, где находится Кемуэль? — голубые глаза посмотрели на ангела с глубокой надеждой. Юные и, в то же время, исполненные мудростью очи узрели в Астрид на секунду ростки надежды. Словно некое просветление озарило его, что эта хрупкая на вид смертная душа действительно способна на многое. Он улыбнулся ей и промолвил:

— Я отведу тебя к нему, — а про себя сказал: «Возможно, ты — единственная, кто поступит мудрее, чем все наши воители…» — он глубоко вздохнул. Затем подал ей свою большую руку, ладонью вверх, и произнёс: — Ты готова?

— К чему? — поинтересовалась она.

— Мы не будем идти, Астрид. Мы полетим.

— Полетим? — приятно удивилась та, давая ему свою руку. Он крепко взял её и продолжил:

— Да. Во-первых, немного почувствуешь, каково это, быть ангелом, — улыбнулся Гавриил, затем посерьёзнел. — А во-вторых, у нас очень мало времени. Тебе придётся поговорить, разгадать загадку и убедить всех на Военном Совете остановиться до захода Солнца. А оно уже почти пребывает в зените…

Астрид слегка поникла от его слов. Больше всего на свете она переживала сейчас не за мир, не за Рай или Ад… Все её мысли были только о родных… друзьях… и Иккинге.

Долго лететь не пришлось. Ангел внимательно выглядывал скрытое от посторонних глаз других небесных созданий жилище. Он глазами искал нечто необычное, отличное от живописного колорита.

Пролетая над нехарактерными для Земли красотами Рая, Астрид заметила впереди странную скалу, одиноко стоящую от остальной горной гряды. Словно не являлась её природной частью, одинокая гора возникла перед глазами спутников на пустом месте.

— Ты случайно ищешь не эту странную скалу? — она указал пальцем на неё.

Гавриил улыбнулся и промолвил:

— Да. Нам туда, — он аккуратно взмахнул большими перьевыми крыльями и устремился в сторону скалы.

Бурая скала не уступала остальным каменным исполинам по своим размерам. Над некоторыми она гордо возвышалась, и лишь несколько вершин гряды превосходили её по высоте и своему великолепию. В середине одинокой горы Астрид и Гавриил заметили большой чёрный проём, в конце которого виднелось свечение, напоминающее свет от пламени.

— Он живёт там? — спросила Астрид, полностью уже перестав удивляться после всех приключений. Сколько всего она успела повидать за последние дни. И ничего её уже не могло удивить. Астрид не испытывала страха, но любопытство всё равно проклёвывалось в её глазах. Ей стало интересно: «Почему все загадочные личности так любят находиться в пещерах?»

Когда Гавриил аккуратно приземлился на выступ возле круглого отверстия в скале, обеими руками крепко держа Астрид, чтобы та не упала вниз, он посерьёзнел:

— Тебе нужно идти одной.

— Ты со мной не пойдёшь? — поинтересовалась Хофферсон.

— Я думаю, Кемуэль уже знает о твоём прибытии. Смертная, которая разделяла тело с принцессой Ада и оказалась в Раю, — факт того, что ангел знал то, о чём она точно не упоминала ему, слегка озадачило её. — Уверен, он — единственный, кто знает истинную причину. Ступай, дева, — спокойно сказал он ей.

— А ты подождёшь меня? — спросила Астрид.

— Нет. Я должен вернуться к границе нашего Междумирья. Охранять её, — вздохнул он. — Но я вернусь за тобой, когда ты узнаешь то, что скажет тебе Кемуэль.

Он положил ладонь ей на плечо. Астрид показались эти ощущения такими знакомыми. Тёплыми, словно согревали её изнутри в самую холодную стужу. Может, это особый дар всех ангелов Рая — согревать и успокаивать одним лишь прикосновением? Гавриил продолжил:

— Ступай, Астрид Хофферсон. Не теряй времени. Его становится всё меньше.

— Хорошо, — Астрид немедля ринула в тёмный округлый туннель, в конце которого продолжали виднеться оранжевые отблески пламени от свечи. Ангел резко взмахнул крылами и устремился обратно в небо, к границе мира.

В отличие приграничных ароматов весны, лета, сотворённые природой, здешние запахи весьма отличались. Не затхлый и вызывающий непосильное отвращение, но резкий, приторно-сладковатый, вызванный духотой. Приятного в нём было очень немного. Астрид торопливо шагала по тёмному туннелю, пытаясь выглядеть под ногами что-нибудь. Она немного опасалась, что в этом, не похожем на прекрасные пейзажи Рая месте, царил некто. Некто, не принадлежащий к этому миру. Отсутствие страха постепенно сходило на нет. Внутри тёмного прохода ощущался холод. Но не как от могил — неестественный.

Пройдя половину туннеля, Астрид заметила в конце черноволосого мужчину. Не слишком старого, но и молодым его назвать было трудно. Лицо покрывали волнистые чёрные как смоль волосы. Усы и борода едва не доходили своей длиной до его колен. Худощавый, внешне он более напоминал монаха-отшельника. Он сидел полусогнувшись на небольшом каменном булыжнике, босыми ступнями касаясь холодных камней пещеры. В руке незнакомец держал тонкий деревянный жезл. Слева от него находилось золотое, как показалось Астрид, небольшое блюдце, в центр которого стекал воск от высокой, полуметровой в высоту белой свечи. Её пламя горело ровно, не колышась от внешних потоков ветра, которые окутывали горные пространства Рая.

Серые глаза мужчины пристально смотрели в круглое озерцо, текущее откуда-то из-за другой части скалы. В нём он разглядывал нечто, что повергало его в шок. Это было видно по расширенным зрачкам. Он вглядывался каждый раз и каждый раз ужасался. Когда Астрид приблизилась настолько, что её тень стало ярко отбрасывать от пламени свечи, таинственный темноволосый ангел успокоил свой взор. Он приподнял подбородок, заросший чёрной, слегка кудрявой бородой, и поглядел на девушку. Пристально всмотревшись в голубые, пока ничего не понимающие, глаза Хофферсон, его зрачки вновь расширились до предела.

— Ведомая судьбой пришла в мир, что готов нести смерть всему живому, нарушив данную клятву… — странными словами говорил он. Его голос не был таким юным, как Гавриила. Словно предстарческий — слегка хриплый, местами басовитый. — Его воля привела тебя сюда. И той, что искупила свой грех давным-давно.

— Подождите, пожалуйста, — вежливо попросила Астрид, не успевая вникнуть в сказанное ангелом.

Внезапно он вновь принялся глядеть в небольшое озерцо перед собой, чьи воды начали колебаться от появившейся девушки. Кемуэль показал жестом левой руки, чтобы она присела напротив него, по другую сторону небольшого проёма голубой воды. Астрид присела на небольшой, достаточно ровный камень. Хофферсон заглянула в глаза ангела. Тот вновь перевёл свой пристальный взгляд на неё.

— Вы можете поподробнее рассказать, что происходит?

— Никто из ангелов больше не приходит сюда. Слишком верят в себя и в своё предназначение. Слишком озабочены им… — задумчиво говорил Кемуэль, не сводя взора с загадочных вод. — Не все… Но те, кто решился преступить Закон Бога… слушают лишь свою гордыню… Будто демонами стали все разом… Совершенно изменились…

— Вы хотите сказать, что война между Раем и Адом вызвана гордыней ангелов? Но зачем им это? — Астрид пыталась вникнуть в суть слов Кемуэля.

— Их мысли подобны темноте, что окутывает все миры. Ибо где появляется Истинный Свет Божий — туда и стремится проникнуть зло, — полушёпотом говаривал Кемуэль.

— Это связано с Мировым Бунтом прошлых лет? — Астрид быстро сообразила. — Когда ангелы готовились ворваться в Ад из-за того, что те были слишком сильными? — она не могла никак понять, откуда это знала.

— Мощное государство, слаженное в первый и единственный раз, было разрушено по вине того, кто спасал Ад. Но настоящими виновниками трагедии были те, кто находился в стороне. Бунт положил начало отсчёту Конца Света. И отсчёт скоро закончится, — твёрдым голосом заявлял он, глядя в воду. Астрид попыталась увидеть что-то, что он постоянно высматривал там. Но, кроме собственного отражения, ей ничего не удалось разглядеть. — Война положит конец всем мирам, и это — неизбежно… — заключил ангел.

— Должен быть способ, Кемуэль.

Имя, что она назвала, по какой-то причине заставило его передёрнуться. Словно Астрид произнесла жуткое заклинание.

— Моё второе имя… Имя, которым нарекли меня как ангела… После давней смерти… во время Последней Войны в Аду…

— Почему Гавриил назвал Рай — Междумирьем? Что с ним не так? — этот вопрос зудел в голове Астрид, словно волдырь от комариного укуса.

— Рай таков, каков он есть. Первый мир, сотворённый Богом. Земля — стала второй. Третьим — были Междумирья. Огромное множество. Все они соединялись между собой. И живой, и мёртвый мог пересекать каждый из миров в прошлом. Раньше столь невероятная мирская сеть называлась одним словом: Ронаар. Однако чуть позже, Всевышний решил отделить Землю от остальных Междумирий. И Ронаар перестал быть единой сетью. Название изменилось. И его название сменилось на более простое — Ад.

— Откуда это название — «Ад»? Никто на Земле не может дать конкретное толкование столь необычному названию мира, — любопытствовала Хофферсон.

— Ад — сокращение от двух типов созданий — первых сотворённых Богом: Ангелов и Драконов. Драконы — самые первые существа, что заселили миры. Кроме Земли. Вторыми появились Ангелы. Третьи — различные звери, птицы, насекомые… все, кто стали обитателями Земли. Люди же — четвёртое творение Всевышнего.

Таковыми были Адам и Лилит. Адам — первый человек, сотворённый Богом в Раю. Лилит — человек Земной, созданный самой природой мира. Его смертная жена. Тогда же Ад стали заселять нечестивцы, именуемые демонами… ныне Князья и Герцоги — повелители мира.

— Но, откуда они взялись? — этот вопрос интересовал Астрид не меньше всего остального.

— Семьдесят два Великих Демона — это первые семьдесят два великих грешника мира первых людей — Рая. Большинство были прокляты ангелами они за совершённые ими деяния. В Земных Книгах есть информация об этом. Многие из таковых зовутся «Демонариями».

Астрид мгновенно поняла, о чём шла речь. Тот самый таинственный фолиант, что нашёл её любимый…

— Тебе знакома сила одной из этих книг. Я вижу это по твоим глазам, Астрид, — пробормотал Кемуэль. — Поверь, то, что Иккинг Хэддок приобрёл тот старинный фолиант, название которого начертано на древнем рунном языке демонов, было велением Всевышнего.

— Для чего? — не понимала она.

— В тебе находилась дочь детоубийцы… И великой Королевы Ада. Благородной Королевы, — пояснял Кемуэль. — А Иккинг духовно связан с тобой.

— Лилит… — задумалась Астрид. — Как же она стала Королевой?

— Ад, в отличие от Земли, саморазвивающаяся сеть миров. Такой её изначально задумал Всевышний. Ад мгновенно начал расти… Но находился в постоянных распрях… Ангелы и демоны стали сражаться друг с другом. Ангелы ненавидели демонов за грехи, что они творили. Драконы — единственные, кто старались не вмешиваться в распри двух могущественных сил. Бог не мог вынести того, что Ад утопал в крови… Ибо Земля, сотворённая Им, стала сотрясаться… Начинались ссоры, творилось безумие, сопровождавшееся длительными кровавыми войнами. Ангелы, верные Творцу, поклялись уничтожить Ад, дабы защитить людей и иных живых существ на Земле. Защитить самое ценное творение Бога, — затем Кемуэль резко стукнул жезлом о хладный пол пещеры. Астрид от неожиданности подскочила: — Но делать этого нельзя! Нельзя, как и сейчас! Сколько раз ангелы порывались, Бог их всячески останавливал!

Двое из ангелов, самых могущественных и, пожалуй, воистину мудрых, предложили иной путь решения. Ибо из-за пламенных порывов разобраться с нечистью, Рай также подвергался безумию. И это не меньше, чем сотрясения в Аду, вызывало беспокойство и потерю рассудка на Земле у её жителей. Два ангела предложили единственное, как всем казалось решение: «составить Книги судеб каждого из тех, кто находится в Аду или в Раю. И тех, кто пересекает эти миры».

— Как это должно было помочь в преодолении начала Великой Войны? — спросила Астрид.

— Так двое ангелов отстаивали право их сородичей на атаку Ада, если нечестивцы перейдут всевозможные границы. И, в то же время, они — первые, кто вступился за безрассудных демонов. Ибо кровь, которую демоны должны были, по мнению большинства ангелов, «заплатить» за сотрясение структуры Земли, нарушила бы тонкую грань равновесия между ними. А поскольку оба ангела являлись в Раю могущественнейшими из провидцев, дальнейшее видение событий остудило пыл собратьев: «Если столкнуть два мира между собой, соединённых третьим, то всё будет разрушено. И виновников, что уцелеют в бессмысленной войне, Бог уничтожит за совершённое деяние».

Прошло много столетий. Многие из ангелов, столь погруженные в свои обязанности, уже забыли об этом пророчестве. Или боятся услышать его вновь, пытаясь игнорировать его. Ибо напоминание о нём противоречит сути тех, кто задумал войну.

— Но какое это имеет отношение к Адаму и Лилит? — не понимала Астрид.

— Самое прямое. Лилит не просто так оказалась в Аду. В отличие от Адама — первого человека, сотворённого Богом, Лилит таковой не являлась. Она была земной женщиной, не имевшей происхождения из Рая. Но, несмотря на это, Лилит была первой женой Адама⁽¹⁾. Настоящей женой.

— А Ева? — удивилась Астрид.

— Ева появилась гораздо позже. К данной истории она не имеет никакого отношения, — пояснил Кемуэль. — Один из двоих ангелов в угоду видению пренебрёг своим могуществом. Однажды он явился к Лилит. Заявил, что она также является творением Бога Небесного. И что она не является человеком земного происхождения, как и Адам. Ангел был очень убедителен в своих словах, и Лилит поверила ему.

В дальнейшем это вызвало серьёзный разлад между Адамом и его женой. Из-за одной ссоры Лилит оставила его. Затем, по наставлению того же ангела, она произнесла Тайное Имя Бога, чего земная смертная не должна была делать. Её желание — оставить Адама и бороться за собственную судьбу и правоту — исполнилось. Она обрела крылья, как у ангелов, и улетела, оставив Адама в одиночестве. Но на этом дело не кончилось.

— Почему Тайное Имя Бога Земной человек не должен произносить? — в недоумении спросила Хофферсон.

— Произнося Тайное Имя Всевышнего, человек вскоре обретает то, чего он хочет. Искренне хочет. Но порой желания бывают настолько непредсказуемы в своих дальнейших последствиях, что приносят они одно лишь горе… — с оттенками печали Кемуэль продолжил повествование: — Вскоре после этого из Рая за ней отправились три ангела, чьих имён уже никто не помнит. Их направил Всевышний, дабы наказать Лилит за гордыню. Гордыня эта содержалась в её мыслях. И желаниях, коими она стала бесконечно одержима.

Когда ангелы настигли её, они схватили Лилит. И Бог самолично изгнал её в Ад.

— В Ад? За гордыню? — поразилась Хофферсон.

— Если бы… — грустно вздохнул Кемуэль. — Добравшись до первого поселения, одержимая идеей равенства между ней и Адамом и в порыве глубокого гнева, она стала убивать мужчин и детей-младенцев. Женщин и малышек Лилит не трогала. Дыхание Судьбы коснулось всего тела Лилит, когда она впервые грубым куском камня перерезала горло одному из невинных младенцев. Перемещаясь из одного селения в другое, она продолжала творить безумие, пытаясь одолеть чувство униженности перед Адамом… Бог не вытерпел такого. Ангелы с трудом сумели разыскать её. Силой Слов Божьих они удержали её, словно бешеную собаку, мёртвой хваткой стальной цепи. И Бог своей силой изгнал её в Ад.

— Что происходило дальше? — Астрид чувствовала, что Кемуэль приближался к сути.

— Задумка двоих ангелов удалась. Поразив Лилит, Бог даровал ей частицу своей силы. Никто уже не скажет, было ли это случайностью или же нет. Возможно, сквозь невыносимые муки и страдания, через которые предстояло в дальнейшем пройти, ей было суждено искупить свой грех. Грех детоубийства, вызванный двумя другими смертными пороками — завистью и гордыней. Но ангелы, что сотворили такое с человеком, также обязаны были поплатиться за смерть невинных детей и мужчин.

В Раю быстро узнали о том, что совершили двое провидцев. Их, не задумываясь, изгнали и прокляли. Но, тем не менее, Бог не лишил их дара пророчества. Сила проклятия пропитала их души, разум и тела. Они перестали выглядеть, размышлять, как ангелы. Провидцы настолько ужасающе стали выглядеть, что все, кто видел их, убегал и улетал от них в неописуемой панике. Однако проклятие многократно усилило их дар пророчества. Несмотря на то, что их стало презирать собственное племя, они по-прежнему верили в то, что совершили. И считали это верным поворотом в истории Судьбы Трёх Миров.

Лилит, оказавшись в мире демонов, слилась с естеством этого мира. Ад стал домом для новых демонов. Младших, что с помощью своей нечестивой силы создавали Князья и Герцоги. Но, как ранее было сказано, были и те, кто задолго до Великих Демонов заселили Ад. Древние создания, кто занимал середину между демонами и ангелами в своих поступках и размышлениях.

— Драконы, — твёрдо заявила Астрид.

— Верно. Число демонов росло и росло с каждым днём. Увеличивалось число новых миров, присоединившихся к Аду. Лилит, объятая проклятием Бога, обрела облик прекрасной суккубы, по своей красоте способная затмить любого Земного и Райского создания. Она стала первым демоном-соблазнителем в Аду. Но сила её превосходила любого из уже самостоятельно наречённых, могущественных и мудрых Великих Демонов, что объявили себя Герцогами и Князьями Ада. Ибо власть эта позволяла ей управлять демонами. Все, кого она встречала, следовали за ней беспрекословно. Создавались мощные кланы. Именно при ней образовалась кастовая форма управления демонами, называемая Десятью. Десять самых распространённых видов демонов вошли в эту категорию.

Драконы узрели в ней великую мощь. Старые Драконы-Исполины увидели, что, несмотря на проклятие, которое пронизывало её с ног до головы, Лилит не стала Великим Демоном в прямом смысле этого слова. Её воля, одержимость равенством для всех сумела объединить различные демонические фракции. Конечно, в каждой из каст Десяти уже существовала определённая иерархия и свои законы. Лилит понимала, что уравнять каждого демона она не сможет. Но внутри каждой образованной ею касты, ей удалось добиться равного положения между демонами. Многие из них пошли за ней именно из-за её благородных амбиций. Ибо, в отличие от ангелов, она смотрела на каждого демона равно — не преклоняясь ни перед кем из них и не унижая никого.

С каждым пережитым днём пропорция драконов и демонов менялась в пользу последних. Драконы-Исполины видели в Лилит не только справедливого правителя для демонов. Но и умелого дипломата, способного договориться абсолютно с любым существом, населяющим Ад. Трое из Драконов пришли к ней, чтобы добровольно вступить под её защиту и мудрое правление. Лилит добилась того, что демоны и драконы, два искоса глядящих друг на друга Великих Клана встали плечом к плечу. И те, и другие относились друг к другу на равных. Без высокомерия, издёвок и провокаций.

— Потому что драконы ощутили в Лилит нечто божественное. Что-то, что не принадлежало Аду никогда. Они поняли, что она — меченная Богом, сотворивших всех существ в мире.

— Верно. Они не чувствовали от неё никаких угроз, ни лжи в её устах. Она говорила с каждым на равных. И драконы не были исключением. Демоны и драконы впервые объединились.

Тогда же Лилит встретила двоих падших ангелов. Тех самых, по вине которых она творила безумие на Земле. Они признались ей в мотивах своих поступков. Рассказали о том, что именно видели. Лилит не пришла в ярость или гнев, как ожидали провидцы. Вместо этого она даровала им укрытие в Аду. В глубинах Предвратности и на окраине Измерения Драконов Королева демонов сотворила два Междумирья, в которых падшие ангелы могли спокойно пребывать и заниматься тем, чем они занимались в Раю — писать и зачитывать судьбы тех, кто оказывался в Раю или в Аду. Двое ангелов приняли её помощь и признали Королевой Ада. Назвали её самым мудрым правителем. Она нарекла каждого из ангелов Неприкаянными. И даровала им способность принимать облик старцев и иных мудрецов из числа Земных людей. Тринадцать тысячелетий в Аду следовала Великая Тишина — так называлось мудрое правление Лилит.

За прошедшее время в Ад стали стекаться души грешников, отправленных сюда ангелами. Те были повинны в искусительствах, прелюбодеяниях и прочих подобных грехах. Лилит даровала каждому из них шанс на спокойное пребывание в Аду. Взамен она требовала от них верности. Каждая человеческая душа, повинная в подобных грехах, клялась ей в верности. Так появились остальные демоны-соблазнители: инкубы и суккубы.

— А откуда у неё взялась дочь?

— Дело в том, что, когда Бог изгнал Лилит в Ад и проклял её, то, как оказалось позже, она была беременна. Не думаю, что Всевышний собирался злонамеренно проклинать её дитя. Возможно, даже, что именно из-за этого самого дитя, Он вместе с проклятием даровал Лилит частицу своей власти, — Астрид выпала в осадок, слушая эту трагическую часть истории.

Через сто семнадцать адских месяцев она родила девочку. И нарекла её Дэтомоной. Дэтомона родилась с крыльями демона. В остальном она обладала человеческим обликом. Была так же прекрасна, как её мать. И самой преданной ей во всём. Кланы, что присоединялись к Лилит, признавали Дэтомону наследницей её власти. Её мудрости. И красоты. Драконы также нарекли её Принцессой Ада. И некоторые из Старых Драконов поклялись помогать ей, защищать её от тех, кто мог причинить ей вред.

Покой, что принесла в Ад Лилит и её верная дочь Дэтомона, длился тринадцать адских тысячелетий. Потом начался абсолютный хаос.

Рай узрел в Аду растущую опасность для себя. Поскольку Рай являлся одним из Междумирий, соединённых с Землёй и Адом, то ангелы, встревожившись из-за невиданной доселе мощи Ада и, главное, единства, испугались вторжения в их мир хорошо организованного полчища демонов. Драконов они также не жаловали. Ибо крылатые рептилии выступали их союзниками. Тогда ангелы решились на самый отчаянный шаг.

— Они начали готовиться к войне. Откололи каким-то образом свой мир от остальных Междумирий? — сообразила Астрид.

— Именно так. Однако один из Неприкаянных написал, что Ад расколется, дабы не свершилось войны. Ибо война эта спровоцирует Конец Света. Второй Неприкаянный по воле случая зачитал пророчество. И всё сбылось… — в глазах Кемуэля заблестела печаль. — Чтобы война не началась, Неприкаянный, зачитавший пророчество, сам сподвиг сильнейших из Князей демонов на организацию Мирового Бунта. Того, что расколол мощное государство Ад на тысячи мелких, воюющих между собой Междумирий. Того, что обрёк на жестокую смерть дочь Королевы Ада, а затем и саму Лилит. Драконы и некоторые из каст Десяти, не подвергнувшиеся внезапно охватившему весь Ад безумию, выступили в защиту деятельности Королевы. Они искали способ остановить волну нескрываемой ненависти, сумасшествия большинства демонов. Решение было найдено. Но хорошего результата не предвещалось. И большинство из сторонников Королевы было уничтожено заговорщиками.

— Дальнейшую часть я знаю! — перебила Астрид. — Но как вся эта предыстория поможет мне остановить войну, которая разгорается сейчас?

— Чтобы понять смысл того, что происходит сейчас, ты должна понять смысл пророчества. Моего пророчества, Астрид Хофферсон, — грустно посмотрел на неё Кемуэль. — Того, что я позволил зачитать своему брату. Из-за которого всё и произошло…

Несмотря на обилие информации из Хроник Ада, она вспомнила недавно сказанные им слова: «Кемуэль — моё второе имя».

— Вы… первый Неприкаянный? — девушка чуть не потеряла равновесие и не упала на холодный скалистый пол пещеры от удивления. — Вы — Абстрагирус!

— Воистину, ты — избрана Судьбой остановить безумие назревающей войны, — торжественно произнёс он. — Бог ли это понимание Судьбы вложил в мой разум, когда я писал пророчество, или иная могущественная сила… Но одно я знаю абсолютно точно — Дара не зря отправила тебя сюда с помощью рунного языка.

Астрид вмиг вспомнила, как во время ритуала она услышала шёпот… женский шёпот, произносящий одно из слов на демоническом языке: «Таофельт».

— Она читала книгу у Сущего в Чёрной Тайне. Книгу, где расписана её судьба. Она знала, что нужно сделать. Воистину, Сущий в ней не ошибся. Жаль, что ему пришлось прибегнуть к обману во время ритуала и превратиться в мать Иккинга. Но, к сожалению, другого пути не было, — произнёс он, пока Астрид не разъярилась.

— Вы и это знаете? — поразилась Хофферсон. Однако последние слова заставили её не на шутку возмутиться. — Но почему именно я? Почему я должна останавливать это безумие?

— Потому что только у тебя, Астрид, в Аду находится самое желанное. Только твои действия спасут Иккинга Хэддока, остальных твоих друзей, а заодно и испещрённый шрамами войн и предрассудков мир под названием Земля, — твёрдо проговорил он.

— Возможно. Тогда расскажите — как мне проникнуть на Военный Совет командиров ангелов? — непонимающе спросила Астрид.

— Я поделюсь с тобой частицей своей силы. Она позволит тебе беспрепятственно проникнуть на Совет. Найди мою дочь, Валку. Убеди её остановить безумие.

— А если она меня не послушает?

— Послушает! Должна! — настаивал Неприкаянный. — Иначе всё, что ты знаешь, померкнет. Погибнут исключительно все, — он снял с себя серебряный медальон, прикреплённый на чёрной, тоненькой проволоке. На лицевой стороне амулета была изображена Валка. — Это был мой подарок дочке на её шестилетие… Отдай его ей, — затем строго наказал Хофферсон. — Только Гавриил знает, что я — Неприкаянный. Не рассказывай, кто я такой, и не доверяй никому из других ангелов. Если они узнают, что я вновь в Раю — быть беде. Представься моей посланницей. Скажи, что несёшь при себе информацию, очень важную. И если чудом тебе удастся поговорить с Валкой наедине, назови ей моё настоящее имя. А после вручи ей медальон. Но не раньше!

— А разве ангелы не услышат в моём голосе ложь? — боялась Астрид. — Они наверняка могут распознать правду или ложь в моих словах, — она выдвинула догадку, на что Абстрагирус ей утвердительно кивнул.

— Это так. Но об этом они не узнают. Ты наденешь амулет на себя. Он защитит тебя от «Правдивого Взора и Слуха» ангелов. Спрячь его под футболкой. Обязательно, чтобы никто из ангелов его не увидел.

Внезапно у входа в пещеру послышалось хлопанье больших крыльев. Её уже ожидал Гавриил.

— Исполни пророчество, Астрид. Сделай то, чего мы с Сущим не смогли сделать, — грустно поглядел он на неё.

— Хорошо. Даю вам слово, — пообещала Астрид.

— Ступай, девочка, — она мигом направилась к выходу пещеры, где её ожидал белокрылый юноликий высокий ангел.

---

1) За основу взята каббалистическая легенда об Адаме и Лилит.

Вернуться к тексту

Тем временем в Бездне.

Иккинг не понимал, что делать дальше. Астрид умерла. И на этот раз — бесповоротно. В его душе царил полнейший хаос. Всё будто перевернулось с ног на голову. Мысли подобно брызгам из-под душа, разлетались в разные стороны, оставляя его наедине с отчаянием и горем. Он не чувствовал себя собой. Не замечал никого вокруг. Никого, кроме хладного тела возлюбленной. Её закрытых век… застывшего дыхания… затихшего сердца…

Беззубику, переживающему за обоих, привиделось, будто он вмиг переменился. Иккинг перестал напоминать живого человека, смертного… Он бледнел прямо на глазах дракона, словно превращался в ходячий труп. Дракон учуял, как кровь в жилах юноши моментально остывала. Стремительно понижала градус. Однако Иккинг холода не чувствовал. Ни вокруг себя, ни внутри… Под глазами образовались синяки, словно после трёх бессонных ночей подряд. Беззубику подумалось, что прикосновение пальцев Иккинга было сравнимо с могильным холодом, что способно забрать тепло всякого, до кого бы они дотянулись. Пребывая в непомерном изумлении вперемешку с ужасом, дракон боялся даже шевельнуться. Он видел, как в глазах Хэддока также происходили мгновенные перемены.

Иккинг последний раз посмотрел на возлюбленную. Последний раз нежно провёл пальцами по её волосам, начиная от макушки и доходя до левой, слегка побледневшей щеки. Нечаянно пролив слезинку на её прохладную щёчку, он нежно прильнул к губам Астрид. В последний раз. Он взял мёртвую возлюбленную на руки… почти, как тогда… в застенках Салеоса… Выпрямился, крепко держа её на руках, не выпуская из сжатых объятий.

Иккинг развернулся спиной к Хезер, всячески игнорируя её. Посеянные семена дружбы между ними вмиг, словно пшеничное поле в засуху, разгорелись ярким пламенем. Однако игнорирование одноклассницы было вызвано не гневом. От него исходил мертвенный холод… в буквальном смысле. Пронизывающие потоки, взявшиеся из ниоткуда, ледяными прикосновениями мечтали прильнуть к каждому из присутствующих.

Все подумали: «Гнев бы заставил кровь кипеть, бурлить, словно воды в великий шторм!»

Вместо него внутри Иккинга затаилось нечто совершенно другое… неестественное… чужеродное... даже для Ада. Он посуровел в лице, скулы напряглись до предела, но лицо красным не становилось. Оно, подобно его рукам, выглядело столь же… бледно. Лишь одно чувство промелькивало в его посеревших изумрудах. Чувство глубокого презрения ко всему, кто и что его окружало. Особенно остро Иккинг испытывал холодную злобу к Неприкаянному, солгавшему и манипулировавшему им.

Дара узрела, как со смертью Хофферсон от прежнего Иккинга не осталось и следа. Словно обескровленная, безжизненная… пустая… телесная оболочка, а не живой смертный стоял рядом с ними, держа в руках любимую. Изумруды, в которых сиял огонёк счастья, любви и стремлений в одночасье потухли… Спустя минуту гробового молчания друзья услышали от него единственную фразу, адресованную крылатому товарищу:

— Беззубик, я хочу похоронить Астрид… Не здесь. На Земле… Ты донесёшь меня до Адских Врат.

В голосе звучал приказной, безразличный тон. Такой, что несмотря на свою физическую хилость и возвращение к смертной жизни, в глазах Иккинга неожиданно блеснул неведомый ранее демон. Тот, которого никто ещё не лицезрел. Совершенно иной — не похожий на демонов Ада. Ни на одного из каст Десяти. Сущий пребывал в изумлении. Ему не доводилось лицезреть… подобное…

Иккингу никто не решился возразить. С одной стороны, все вокруг понимали, насколько горе терзало его. Разделяли его вместе с ним. Но с другой, каждый из них не на шутку испугался. Ровным спокойным шагом Иккинг подошёл к дракону, неся на своих руках то единственное, чем он по-прежнему дорожил. Позади парня послышался жёсткий стариковский голос.

— Иккинг, стой! — настойчивым тоном заявил Сущий.

Иккинг даже не повернулся в сторону Неприкаянного. Словно плотная пелена застилала его уши, глуша любые звуки.

Хезер сообразила: Сущий собирался заставить мальчишку взять Меч Неприкаянных. Она спешно подбежала к мечу, который Иккинг оставил лежать на земле. Но только она собралась дотронуться до рукояти меча, как лезвие засияло ослепительным белым светом, которое едва не лишило её зрения. Клинок, то ли из-за попытки оказаться не в желанных руках, то ли от слов Сущего, бешено завибрировал. Хезер отшатнулась от Меча, испуганно попятившись к Беззубику, что также пребывал в изумлении от увиденного. Кончиком лезвия древний артефакт развернулся в сторону Иккинга, который продолжало колотить словно от дикого мандража. Хезер хотела сказать Иккингу про Меч, но устрашилась тревожить тлеющие огоньки его души. Однако на этом она не остановилась. Кшатрия всячески стала жестикулировать Беззубику. Как только дракон заметил её жесты, она указала пальцем на Клинок.

Беззубик еле отвёл глаза от неестественно бледного юного друга. Он понимал, на что намекала названная сестра. В его чешуйчатой голове промелькнула мысль: «Смерть Астрид ничего уже не исправит». А хоронить её — на это времени совершенно не оставалось. Враги уже ожидали их на поверхности. И вряд ли они позволят им спокойно покинуть Долину, даже если он применит все известные боевые приёмы в стиле Ночной Фурии. И оживить Астрид Иккинг не сможет, как в прошлый раз, когда надежда действительно была. Дракон спешно обратился к матери.

— Мама, — посмотрел он на неё большими, жалостливыми глазами несчастного котёнка. — Пожалуйста, сбереги её тело здесь. Мы вернёмся за Астрид после того, как завершим миссию.

Иккинг прервал их диалог:

— НЕТ! — хрипло крикнул он на драконов. Изменения коснулись и его голоса. Он стал более грубым, шероховатым, хриплым. Совершенно не такой, каким должен быть юношеский голос: — Сначала я доставлю её домой! ДОМОЙ ДОСТАВЛЮ!!! СЛЫШИШЬ?! — истерично начал кричать он. Казалось, он рыкнет сейчас подобно дракону или Кер-Морхэзару. Изумруды блеснули доселе невиданными оттенками безумия, сопряжёнными с непереносимым грузом отчаяния. — Я НЕ ОСТАВЛЮ ЕЁ ПОСРЕДИ ВСЕГО ЭТОГО… АДА!!! — истерика сменилась рыданием без слёз. Затем, будто по волшебству, парень мертвецки посерьёзнел. В голосе зазвучали угрожающие, смертоносные нотки: — Если не поможешь, я спущу с тебя шкуру, дракон. И со всех остальных.

— Иккинг, — с осторожностью подошла к нему Дара. Кто знал, какой демон засел в душе юного Хэддока? Остальные по-прежнему боялись шелохнуться. Суккуба медленно ступала к нему. По неведомым причинам, неестественная сущность, пробуждённая мучительным горем, была способна сейчас выносить только её общество: — Беззубик не виноват. Никто не виноват в том, что произошло, — спокойным, слегка нежным тоном говорила она, при этом всячески пряча собственные мысли и страх. — Астрид пока побудет здесь. Трёхкрылка за ней, я уверена, присмотрит, — карие глаза умоляли синюю Фурию поддержать её. Та понимающе взглянула на суккубу и безоговорочно кивнула.

Иккинг застыл на несколько секунд, выпав в прострацию. Спустя мгновение он развернулся к тому, кто пробуждал в остатках его сознания адское чувство антипатии и глубокого презрения. Голос по-прежнему являл собой краски ледяной ненависти на пару со злобой.

— Дай мне слово, Неприкаянный, что сохранишь тело девушки. До моего возвращения сюда, — хриплым голосом потребовал Иккинг.

— Я виноват перед тобой… я это признаю, Иккинг, — с не меньшей осторожностью мягким тоном заговорил Сущий. — Я дам тебе слово. Трёхкрылка приглядит за телом твоей девушки до тех пор, пока ты не завершишь свои дела здесь, — следующая фраза прозвучала довольно по-отечески. Все сообразили, что Неприкаянный имел в виду. Он считывал с опустошённой души Хэддока столь понятные мотивы, которые им двигали не меньше, чем горе. Месть. Зло, пробудившееся внутри юноши, необходимо было направить на врага. Иккинг также прекрасно сознавал, что задумал Сущий. Маленькие проблески жизни в душе помогли ему понять — лучше направить весь свой гнев, обрушить могильный холод на тех, кто действительно желал ему и Астрид зла. Эти краткие размышления позволили ему согласиться с задумкой Неприкаянного. Однако дальнейшие слова, сказанные Сущим, он проигнорировал:

— Я сожалею, что Астрид оставила нас… — в чёрных старческих глазах Хезер узрела долю сожаления и… что-то ещё. Дара заметила странный блеск в лице Неприкаянного… Но придавать смысл этому мгновению времени не было. Беззубик же услышал в словах Сущего сопереживание. Неприкаянный на этом закончил разговор.

Иккинг аккуратно вручил тело возлюбленной Трёхкрылке, вставшей на задние лапы. Она приняла его в передние лапы и размашистыми шагами удалилась в глубь пещеры, скрываясь в кромешном мраке, полностью растворяясь в нём. После безмолвного прощания с Астрид он развернулся к остальным присутствующим, в молчании ожидающим от него каких-либо действий и слов. Он предполагал, что поход против Сероскала в обличье смертного — чистое самоубийство… Самоубийство… Как ему это было знакомо…

Он неторопливо приблизился к клинку. Иккинг склонился над древним артефактом, чтобы вооружиться им. Холодный взор падал на серебристые переливы. Словно навеяли ему своими ласковыми движениями по клинку… столь же нежные прикосновения любимой. Подобное не обычное сравнение пробудило новую волну опустошения в душе Иккинга. Вокруг него усилился холод. Хезер слегка продрогла. Беззубик укрыл её левым крылом, таким образом согревая.

Воспоминания об Астрид и пережитых приключениях пролетели в голове Хэддока в одно мгновение. Всё перемешалось внутри: любовь, дружба, страх, горе, гнев, печаль… Спустя секунду Иккинг осознал, кто он на самом деле. Что ему ещё предстоит. Пусть и без Астрид. Пусть он её потерял. Но разве это единственное горе, что постигнет его вскоре?

Сероскал… дракон, из-за которого наступит конец Трём Мирам! Погибнут не только сами миры, до которых ему уже дела и нет. Миры сами виноваты в своём стремлении к самоуничтожению. Но… в чём провинились его друзья? Беззубик? Его мама? Хезер? А его отец? И школьные друзья?

Переосмысление всего происходящего ненадолго пробудило его сознание. Иккинг взялся за рукоять Меча. Он почувствовал те же ощущения, которые испытывал во время ритуала, проводимого Водами Драконьей Жизни. Будто снова в его венах заструилась неведомая сила. Драконья решимость, смелость, безудержная отвага. И… усмирение негативных чувств, подпитанное энергией души Принцессы Ада.

Взгляд Иккинга устремился куда-то в сторону. Словно он слышал чьи-то мысли. Переживал чужие эмоции. Клинок, казалось, постепенно сводил его с ума. Но это не было правдой. Прикоснувшись к мечу, Иккинг будто ощутил, как осколки его разбитой, усталой и… сломленной души постепенно начали собираться воедино. Безразличный, холодный взор наполнился некоторой, призрачной долей тепла. Изумруды вновь обрели свои естественные оттенки. Только сейчас он обратил внимание на себя. Иккинг увидел, что внешне походил на живого мертвеца: побледнел — он заметил это по рукам и глядя в своё отражение через лезвие, практически не дышал. Опустошение остановило биение его сердца. Словно всё средоточие души, сокрытое в нём, умерло вместе с Астрид. Однако, соприкоснувшись с рукоятью клинка, Иккинг обновился.

Наблюдая столь невиданное зрелище, Дара сделала про себя вывод: «Он — действительно внук Неприкаянного. Меч словно являлся его недостающей половиной. Половиной его собственной души».

Внезапно на Иккинга нахлынуло странное чувство. Седьмое чувство, которым обладала его возлюбленная. Будто что-то или кто-то нашёптывало ему в уши, стучалось в его голову мощными ударами, словно пробуждая от недолгого, но чересчур мрачного сна, погружавшего юного Хэддока в безумие. Когда сознание очнулось от кошмаров наяву, неведомая таинственная сила донесла до него одну неопровержимую истину: «Ничего ещё не кончено… Исполни миссию… Защити этот мир… И ты увидишь то, чего не ожидаешь увидеть…»

Знакомый до адской агонии голос неустанно внушал ему эту мысль. Женский ласковый голос. Сердце, словно мотор автомобиля, вмиг заколотилось. С плоти, словно жуткая, омерзительная, липкая, густая масса болотной слизи, сошла бледнота. Каждая клеточка его тела наполнилась привычными оттенками розового. Взгляд вновь стал осмысленным. Иккинг задышал полной грудью. В глазах возникла ясность. Опустошение прекратило поглощать разум юноши.

Иккинг, вооружённый клинком, подошёл к ошарашенной Хезер. Беззубик и Дара испугались за кшатрию. Они подумали, что Иккинг, пребывая в полной безнадёжности, замыслил убить её. Дракон собрался прикрыть названую сестру в случае замаха клинком. Дара побежала, надеясь остановить Иккинга. Хезер застыла от волнения на месте. Она смотрела на него словно на ядовитую змею, что ползала по её телу, готовясь больно и ядовито укусить. Несмотря на обладание крыльями, ни убегать, ни обращаться в Дракона-Демона она не собиралась. Она смирилась с мыслью — если такова её судьба: умереть от рук юноши, в которого она безмерно влюблена — противиться этому бессмысленно.

Однако Иккинг в очередной раз оказался непредсказуем. Его действия никто не предугадал. Он, не расставаясь с клинком в руке, крепко обнял кшатрию. Словно лучшую подругу, он обнимал её за талию, слегка коснувшись своим подбородком её плеча. У Беззубика и Дары отвисли челюсти от увиденного. Глаза были подобны бильярдным шарам. Они глядели на Хезер и Иккинга с неподдельным удивлением. Невзирая на неожиданный порыв, та побоялась его обнимать. Она задержала дыхание, ожидая от Иккинга совершенно иных действий. Тогда он прижал её к себе ещё плотнее, с долей нежности. Она ощутила его внутреннее тепло. От него более не исходил могильный холод. За спиной Хезер услышала лязг падающего на скалистую землю клинка. Тогда она ответила на объятия Иккинга не менее тёплыми и приятными. Он произнёс слова с теплотой, которую она никогда не знавала от него ранее.

— Я знаю, ты не виновата в случившемся, Хезер, — он слегка отпрянул от неё, аккуратно взяв её за плечи. И, глядя Хезер, что не сводила с него изумлённого взгляда, прямо в глаза, добавил: — Хватит уже нам недолюбливать друг друга. Нам всем, — посмотрел он на остальных друзей. — После всего, что мы пережили, я не хочу, чтобы моментные чувства заставили нас… и, главное, меня… — слегка замялся Иккинг, отчего Хезер немного позволила себе улыбнуться. — Забыть о человечности. Забыть о том, кто мы есть, — затем он, также слегка заминаясь, вновь обратился к Хезер: — И ты, наверно, понимала, чем чреваты последствия этого трижды проклятого ритуала…

— Догадывалась, — сочувствующе полушёпотом произнесла она. — Иккинг, я осознала, насколько сильно ты её действительно любишь, — она слегка горестно улыбнулась ему. — И что ради неё ты пойдёшь на всё… — она тихонько высвободилась из его приятных прикосновений. Недолго размышляя, Хезер подступила к главной мысли: — Я помогу тебе всем, чем смогу. Сделаю всё, о чём ты попросишь. Только скажи.

— Помоги мне отомстить за её смерть.

Беззубик и Дара, услышав это, обеспокоенно посмотрели на Неприкаянного. Однако тот не выказывал никаких эмоций на своих старческих лицевых складках. Сущий молчаливо наблюдал, ожидая услышать мотивы, которыми в данный момент руководствовался Иккинг.

— А мстить мы будем всем, из-за кого оказались в столь ужасной ситуации. Из-за кого мы попали сюда, Беззубик, — посмотрел он на дракона, отчего тот взволнованно захлопал большими кошачьими глазами, глядя на него. — И ты, Дара, — слова Иккинга и суккубу заставили забеспокоиться не меньше, чем Беззубика. — Мы все. Мы исполнили миссию, возложенную на наши плечи. Ты также исполнила свой долг перед Дэтомоной, Дара, — Иккинг вспомнил о просьбе Принцессы, сказав эти слова. В глубине души он знал — просто так теперь им не покинуть Ад. Враг ожидает их на поверхности. — Сейчас наша с вами задача — идти до самого конца. Но отныне мы не будем сражаться с Сероскалом за мир в Аду. Отныне мы не будем биться с врагом ради установления нового порядка, который планирует создать Сущий, чтобы избежать пророчества. Вместо исполнения чьих-то замыслов мы будем крушить врагов и карать предателей. Одолеем Сероскала — того, кто лишил тебя, Беззубик, родного дома, — показал он клинком на друга, затем нацелив лезвие на суккубу: — Того, кто чуть не погубил тебя, Дара. По чьей вине вы оба стали изгоями в Аду. — его серьёзный взгляд вновь пал на одноклассницу: — Из-за кого ты, Хезер, превратилась в кшатрию.

— Ты ведь говоришь также и о Салеосе? — смекнула та, на что Иккинг безмолвно кивнул ей.

— Он — сейчас безвольная кукла в лапах Сероскала, — сухо заявила Дара. — И я не уверена, что Хезер сумеет противостоять его воле.

— Как он сумел подчинить Герцога демонов? — спросила шокированная Хезер.

— Сероскал знает демонический язык. Он знаком с его тайными магическими диалектами. Сероскал пытался и меня околдовать им, — пояснила суккуба.

— Как ты противостояла ему? Ведь демонический язык беспрепятственно довлеет над волей любого демона, — поразилась Хезер.

— Всё дело в её душе, — встрял в разговор Сущий. Затем он поглядел на Иккинга, в чьих глазах, вновь обращённых к нему, по-прежнему читалось презрение к древнему созданию. Хоть и не столь откровенное. — Пусть я и заслужил укор с твоей стороны, Иккинг, но мой совет в этом вопросе пригодится тебе и твоим друзьям. Не сомневайся.

— Хорошо, — сухо кинул слово Иккинг. — Что ты хочешь этим сказать?

— Человечность — вот секрет сопротивления демоническому языку, — властным, но слегка хриплым тоном пробасил Сущий.

Дару вмиг осенило. В словах Неприкаянного звучала столь очевидная логика. Она мгновенно осознала — все демоны, что окружали её на поверхности — все до единого либо теряли рассудок, как подчинённые Салеоса, от которых тот благополучно избавился; либо были как их Герцог — жестокими, лишёнными человеческих качеств. То же относилось и к Аде. И к Бахэйру. Хотя он обладал человечностью большей, чем те, кому он служил.

— Выходит, волшебство рунного языка не причинит тебе вреда, — Дара указала ладонью на Хезер, которая не успела вникнуть в суть сказанного суккубой. Демоница заметила это и решила пояснить: — То, что ты сейчас с нами, а не до сих пор с Салеосом или Адой… То, что ты отправилась к Беззубику, отрешившись от себя. Понимая, что можешь умереть от лап и дыхания драконов после нападения на Утопию, ты сознательно вернулась в Измерение, чтобы вручить Беззубику чешуйку его матери. Ты помогла нам отыскать тайное убежище Неприкаянных, Беззубику вернула его мать. Всё это говорит, что ты совсем не такая, какой тебя считали многие. Беззубик, — она поглядела на дракона, — увидел в тебе отчаявшуюся душу. Душу, которая нуждалась в любви и поддержке. И дракон дал её тебе. Стал тебе братом. Ни один демон не смог бы испытывать подобных чувств к дракону, учитывая многолетнюю вражду между двумя древними силами. И ты ради него устремилась в самое пекло событий. Самый замечательный пример человечности! Я более чем уверена, что власть рун не сможет повелевать тобой, — затем она посмотрела на Иккинга. — А тобой, Хэддок, никак не сможет управлять. Ты — пусть и смертный, но ещё и внук Неприкаянного. Кровь Абстрагируса течёт в твоих жилах. Кровь ангела. А над ангелами демонические руны также не властны. Не зря Меч «потянулся» к тебе. — улыбнулась Дара.

Хезер вмиг просекла: «Меч чувствовал перемены в душе Иккинга. Ощущал опустошение… Энергия клинка, должно быть, исцелила его. А оружие тянулось к нему, словно котёнок, что ложится на больной участок тела своего хозяина».

— А разве над Ночными Фуриями, в которых проникнет частичка души Дэтомоны, демонический язык не будет иметь власти? — забеспокоился Беззубик.

— Нет. Ибо Дэтомона — суть Лилит. А Лилит, как бы демоны ни владели демоническим рунным языком, никогда не подчинялась ему. Именно поэтому никто из Князей и Герцогов не обладал властью над ней. Ибо в Лилит заключалась божественная власть, что была её проклятьем. — разъяснила Дара.

— Это обнадёживает, — уверенно произнёс Иккинг. Он отошёл немного от кшатрии, вновь вооружившись мерцающим клинком. — Тогда давайте приступим к задуманному. Только на этот раз мы исполним не во имя «добра». Не во имя спасения Ада. И уж тем более не ради предотвращения Конца Света.

— А ради чего мы будем всё это совершать, Иккинг? — искренне поинтересовался дракон. — Ты уверен, что месть — лучший мотив для борьбы с врагом?

— Пожалуй, нет. — Сущий еле заметно улыбнулся, услышав слова Иккинга. — Мы будем биться с Сероскалом и его ордами ради Астрид, — медленно произнёс тот, глубоко вздохнув. — Ради её памяти. Ибо, потерпев поражение, мы предадим то, за что она вместе с нами была готова сражаться. Ради того, во что она поверила. Ради её бесстрашия и отчаянного безумия.

Сказанные слова, как нож сердце, исполосовывали душу Беззубика. Хезер же ощутила, как совесть пожирала её изнутри от слов Иккинга. Ведь, как она себя ни пыталась убедить, что в смерти Астрид виноват был Сущий, ощущала тяжкий груз вины на своих хрупких плечах. Из друзей сложнее всего смириться с произошедшем приходилось суккубе. Ведь предначертание в её Книге Судьбы заключалось именно в этом. И хотя Дара до конца не осознавала, зачем Сущему понадобится смерть Астрид, она незамедлительно исполнила то, что должна была сделать. А именно — в нужный момент, в нужный час, произнести слова на демоническом наречии. Впервые Дара тогда узнала, что Рай, как и большинство Междумирий Ада, обладало рунической надписью. Но она также помнила — на этом её роль в Аду не заканчивалась. Ибо в Книге Судьбы ей предстояло исполнить ещё одно предписание. Предписание, что определит её дальнейшую судьбу в посмертной жизни.

И Дара знала — как бы ни терзали её муки совести, как бы она ни желала скинуть с себя неподъёмный груз вины, прежде всего перед Иккингом, ей ни в коем случае нельзя рассказывать ему о том, что именно её слова вытолкнули душу Астрид Хофферсон из Ада. И насильно отправили в Рай. Не стоило даже представлять, что Иккинг способен сделать с ней, узнав эту страшную тайну. И совесть, что разрывала суккубу изнутри, ровно как и грядущее исполнение предначертания в Книге Судьбы, не позволяли отступать. И сейчас, когда её друзья так сильно нуждались в ней, нельзя было трусливо покидать их, как бы душевные муки и инстинкты демона ни стремились ей в этом поспособствовать. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Сделала выдох. Отринула от себя мысли о бегстве. Ради Иккинга, ради искупления перед ним своей вины, она, так же, как и Беззубик с Хезер, согласилась на опасную авантюру. Не ради мира в Аду. Не во имя добра. И уж тем более не из-за исполнения каких-то слов в синей ветхой книжонке Неприкаянных. Она решилась на это ради памяти Астрид.

Беззубик прилёг на землю, чтобы Иккинг спокойно забрался ему на спину. Левой рукой юноша крепко вцепился за гребень, в другой сиял серебристыми переливами древний Меч. Дара и Хезер расправили крылья. Спустя пару секунд все четверо покинули Святилище Неприкаянного, вновь устремляясь в непроницаемое облако чёрной как космос тьмы.

Из всего отряда, на чьи плечи была возложена последняя, но ключевая миссия, только Беззубик выпускал из пасти фиолетовые звуковые волны, чтобы уверенно двигаться и не заблудиться в чёрном тумане. Однако на этот раз с ними присутствовала суккуба, что могла озарять огнём всё вокруг. Для Иккинга как смертного и Хезер в получеловеческом облике кшатрии это являлось приятным обстоятельством. Впервые, пролетая сквозь мрак Бездны, им не приходилось всячески оглядываться и прислушиваться к опасностям, что подстерегали их в глубоких клубах беспросветного дыма.

Яркий свет от Адского Пламени, кольцом окружающий Дару и ребят, позволял им сориентироваться на случай внезапного нападения. Заметить всполохи плазмы раньше и попытаться уклониться, а если что — ответить огнём. Лететь вверх оказалось куда тяжелее, чем подумалось вначале. Беззубик, Дара и Хезер прилагали немало усилий, чтобы совершить простой взмах крылами, чтобы устремляться в самую гущу чёрного полога. Каждый последующий взмах давался им всё тяжелее. Словно кто-то выкачивал кислород из лёгких летунов и утяжелял крылья. Глубина Бездны оказывала на них такое действие или нечто совсем другое… трудно разобраться… Было нечто ещё, что привлекло их внимание.

Чем больше ребята углублялись во мрак, тем более яркими переливами серебра сиял клинок. Бело-серые, почти лунного цвета волны скользили от золотого эфеса по лезвию до его кончика. Затем часть сияний устремлялась обратно. Чем выше они поднимались — тем учащённее, словно биение сердца при нарастающем волнении, усиливалась скорость сияний, скользящих по лезвию. Меч внезапно завибрировал в руке Иккинга. В отличие от ничего не подозревающих спутников, он ощущал присутствие вокруг себя других созданий. Иккинг шепнул друзьям, чтобы они остановились. Все начали пристально вслушиваться в окружающие звуки. Происходящее казалось всем непонятным наваждением. Но клинок упрямо продолжал вибрировать в руке юного Хэддока. Донести мысль до друзей решила Хезер:

— Странно, — произнесла она, внимательно оглядываясь. — Я не слышу ни одной Ночной Фурии. И лететь так трудно, — тяжело дыша, проговорила кшатрия. — Словно поднимаешься на Эверест, как начинающий альпинист.

— Беззубик, ты их чувствуешь? — также пристально осматриваясь вокруг, тихо спросил Иккинг.

— Да, — кивнул дракон. — Они повсюду… Скрываются внутри облаков дыма, — неожиданно Беззубик непроизвольно навострил сначала правое ухо. Затем левое. Потом оба. — Слышу хлопанье их крыльев. Но почему-то драконы не ревут. Не атакуют нас. — после этих слов серебристые сияния вдруг стали нарастать. Лезвие засветилось лунным светом, и с каждой секундой мощь излучений нарастала в своей силе. Все четверо стали щуриться из-за сияний клинка. — Почему он так ярко сияет? — зажмурился Беззубик.

— Я не знаю, — сам находясь в недоумении, произнёс Иккинг, устремляя взор куда-нибудь в сторону от клинка, чтобы не ослепнуть. — Наверное, он тоже чувствует их приближение. Или…

Не успел он договорить, как Дара усилила мощь огненного кольца, которым окружила ребят во время взлёта, дабы избежать случайных атак со стороны сородичей Беззубика. Неожиданно сквозь огненный треск все разом услышали взмахи десятков крыльев.

— Они приближаются! — прохрипела Дара.

Все нервно задёргались. Но обороняться не представлялось возможности. Дневной свет, исходящий из лезвия клинка, слепил им глаза. Однако охваченные Белой Хворью драконы также не ревели. Взмахи слившихся с туманом крыльев учащались и становились громче, заглушая шум огненного защитного кольца. Дара прикрыла рукой глаза и заметила, как покрытые белыми ветряными вздувшимися волдырями по всему телу драконы, чьи очи сияли пугающим белым светом, медленно приближались к клинку, словно бабочки, заворожённые сиянием лампы.

— Меч будто приманивает их! — указала пальцем Хезер на Ночных Фурий, что находились всего в нескольких метрах от Иккинга, в чьей руке клинок уже сменил цвета сияния. На те цвета, которыми «пылали» кошачьи глаза заражённых Ночных Фурий.

— Что происходит? — нервно задёргался дракон.

Иккинг коснулся влажной от напряжения ладонью затылка дракона, говоря полушёпотом:

— Беззубик, спокойно. Не паникуй. Хезер права — Меч Неприкаянных привлекает их своим сиянием. Думаю, оно не позволяет им ни увидеть, ни услышать нас.

В смертельной близости от ребят к Мечу подобрались четыре Ночных Фурии. Пребывая под гипнотическим влиянием древнего оружия, драконы лишь слабо урчали, устремляя свой взор лишь на клинок. Иккинг вытянул руку вверх, направляя остриё Меча вверх, держа его над своей головой.

— Дара, Хезер! — полушёпотом окликал их смертный. — Никаких резких движений! И, тем более, никаких атак!

Хезер боялась даже шелохнуться. Мимо неё пролетали больные драконы. Один за другим устремлялись к лезвию. Даже дыхание на небольшие мгновения прерывалось. Дара чувствовала себя посмелее. Увереннее. Она молчаливо наблюдала за неторопливо проносящимися мимо неё чёрными драконами. Обе отчётливо услышали наказ Иккинга.

— Летят они к клинку, а что дальше? — тихо спрашивал Беззубик, ощущая всеми чешуйками нарастающее беспокойство. Никто не скажет, было это лишь совпадением… или же Сущий знал, что Иккинг сообразит, что в нужную секунду предстоит сделать. Внезапно Иккинг громко заговорил, когда около двух десятков умиротворённых Ночных Фурий уже парили вокруг него с Беззубиком:

— Вы находились в плену длительное время! В плену мрака, что утаил вас от ваших братьев и сестёр! В объятиях болезни, что сковала ваш разум и волю! Именем Принцессы Ада, Дэтомоны, дочери Лилит… — клинок ещё сильнее слепил четвёрке глаза. Прикрытие руками и лапами уже не позволяло взирать на происходящее. — Именем Ночной Фурии, Беззубика, сына Трёхкрылки… — казалось, лезвие сейчас треснет от напора скрытой в нём энергии, излучающей белоснежное сияние. — Я освобождаю вас от проклятия! От болезни! От безумия!

Меч словно ожидал повеления своего владельца. Он воспринял это как сигнал к действию. Неожиданно клинок в руках Иккинга нетерпеливо завибрировал. Он едва не выскользнул из крепко сжимавших его пальцев. Вобрав окончательную мощь, Меч высвободил из себя светящийся белоснежный шар. Из него во все стороны последовали длинные, прорезающие непроглядный мрак лучи. Их энергия просачивалась в плоть драконов, наполняя их силой двух душ. Никто из поражённых драконов не сопротивлялся, не устремлялся обратно в черноту. Спокойно маша крыльями, Ночные Фурии безмолвно повисли в воздухе на несколько минут, показавшихся ребятам целой вечностью.

Как только белоснежный шар, парящий над кончиком лезвия Меча, по-прежнему направленного остриём вверх, уменьшился до крохотного сгустка, размером с указательный палец. Каждая из них ощутила ласковые потоки тепла, наполненные жизнью… эмоциями, коими они когда-то владели… Пронеслись воспоминания в головах поражённых драконов. Различные: о доме, друзьях… О Последней Войне… обо всём… Как вдруг Иккинг, несмотря на всё такие же слепящие глаза лучи, узрел, что на чешуйках одной из Фурий волдыри стали лопаться. Из них стекала по чешуйкам дракона в самую пропасть густая, молочного цвета слизь. Один за другим здоровенные пузыри, вызванные Белой Хворью, исчезали с его тела. Внезапно белые зрачки дракона вернули свои привычные краски: солнечно-золотистые. Он резко задышал, жадно поглощая кислород вокруг себя… Дракон мотнул головой вверх и грозно завопил. Никто из ребят не дрогнул. Затем последовало освобождение других Ночных Фурий от Белой Хвори. Постепенно, один за другим, согретые белоснежными лучами драконы стремительно пробуждались от многолетнего сна.

Издав оглушительные вопли, Ночные Фурии стали оглядываться. Все, как одна, пустили звуковую волну из своих пастей. Некоторым, кто находился неподалёку от огненного кольца Дары, это не потребовалось. Как только последняя Ночная Фурия исцелилась от Белой Хвори с помощью энергии двух душ, белоснежный шар растаял в клубах густого мрака. Симметричное лезвие Меча вновь стало переливаться серебристыми мерцающими бликами. Иккинг опустил клинок, не разжимая правой руки. Другой рукой он покрепче взялся за гребень на спине Беззубика.

Увидев возле себя крылатых девушек, Ночные Фурии всполошились. Большинство мгновенно оскалилось, принимая команду их освободителей за врагов. Сузив глаза и угрожающе зарычав, они приготовились к молниеносной атаке. Одни собирались поразить суккубу и кшатрию зарядами плазмы, другие — вцепиться с ними в ближнем бою. Как, неожиданно для драконов, один-единственный их сородич, на спине которого сидел молодой юнец, прикрыл девушек собой, издав ответный рёв, содержащий неподдельное возмущение, сопряжённое с оттенками гнева и яростью. Яростью, что обрушится на любого из драконов, кто посмеет бросить им вызов. Так он по-драконьи дал понять собратьям, что если они против крылатых дев у него за спиной — значит, против него. И хотя девушки сами были не промах, обе про себя улыбнулись. К тому же сражаться с драконами они не собирались, но это не означало, что отбиваться от них не станут.

— Почему ты закрываешь собою наших врагов?! — подлетел фиалкоглазый дракон, по своим размерам который был чуть больше Беззубика и остальных Ночных Фурий. Столь же гордый, чёрный, как густое покрывало ночи, сородич окидывал девушек злобным взглядом, словно доберман, стерегущий территорию.

— Древолом, подожди! — окликнула его одна из Ночных Фурий позади.

Через секунду, она, вылетев из-за спин своих собратьев, предстала перед Беззубиком и его друзьями во всём блеске. Эта Фурия крайне отличалась от остальных. Она была, словно красивая ласточка среди стаи гордых и грозных чернокрылых орлов. В отличие от вспыльчивого сородича, что обратился к Беззубику, Фурия спокойно вглядывалась в каждого из четвёрки. Среди давно пропавших Ночных Фурий, Белые, исключительно редкие, Дневные Фурии обладали даром провиде́ния — чтением истинных мыслей через глаза созданий. Минуту никто не нарушал тишину, позволяя ей проникнуть в мысли каждого из друзей Беззубика. Затем она вгляделась в кошачьи изумруды сородича, пребывавшего в столь не обычной компании.

— Они пришли не навредить нам. Они здесь, чтобы помочь нам.

— О чём ты говоришь, Белина? — не сводя пытливого взора с собрата, которого он уже записал в «предатели».

Так звали красивую Фурию, чьи чешуйки, в отличие от её собратьев, блистали молочным сиянием. Беззубик, казалось, немного загляделся на неё. Он безмолвно подумал про себя: «Воды Драконьей Жизни сотворили действительно нечто прекрасное». Белина заметила слегка прикованный к себе мечтательный взгляд Ночной Фурии, но виду не показала, сосредотачивая своё внимание на более насущном деле.

— Они пришли от Неприкаянного! Сущий послал их, чтобы они исцелили нас. Он разыскал способ исцеления нашего рассудка, — твёрдо произнесла она.

Взгляд голубых глаз будто проникал в разум каждого из четверых спутников. Возникало ощущение, что Белина видит их судьбы. Подобно Неприкаянному. Другие драконы довольно заревели. Многие доверяли ей, ибо провидение она не использовала в личных целях. Древолом, несмотря на своё невыносимое упрямство, немного умерил пыл, недовольно фыркнув в адрес Беззубика. Тот безразлично отнёсся к этому.

— Сколько же лет мы пребывали в забвении? — взволнованно спросила одна из других Ночных Фурий.

— Двести лет… — печально произнёс Беззубик.

Драконы начали перешёптываться между собой. Зрачки почти у каждой Ночной Фурии расширились до предела. Всех до одной волновал один-единственный вопрос:

— Что происходило за прошедшие годы?

— Надо рассказать им обо всём, — шепнула Беззубику Дара. — Они — последние, кто могут помочь нам в нашей миссии. Стать нашими верными союзниками.

— Ты права, Дара, — поглядел он на неё, кивая в ответ.

— О чём она тебе шепчет? — презрительно спросил Древолом. — Неужели ты не знаешь, сородич, что никому из демонов нельзя доверять?! — возмутился он, на что другие стали сердито поглядывать на Дару.

— Если вы действительно хотите знать, что произошло за последние две сотни лет, я поведаю вам. При условии, что никто из вас не причинит вреда моей… — Беззубик неожиданно резко осёкся и произнёс: — Подруге.

Дара удивлённо посмотрела на него, но времени разбираться в мыслях дракона не было. Она промолчала.

— Хорошо, — сказала своё слово Белина, не позволяя вступить в перепалку с Беззубиком. Другие драконы также немного остыли, слушая мудрую Белую Фурию. — Если ты расскажешь, почему тебя сопровождают суккуба, смертный и кшатрия, — драконы согласились с её позицией.

— Разумеется, — кивнул Беззубик.

Он принялся рассказывать сородичам о последних событиях. Драконы внимательно слушали каждое слово своего собрата. Беззубик рассказывал им о том, что происходило после Последней войны. Что она окончилась поражением драконов. Многие понимали, в чём заключалась истинная причина — Белая Хворь. Затем Беззубик принялся вкратце рассказывать о своём изгнании на пятьдесят лет. Дракон повествовал о том, как подружился с Хезер, с кшатрией, что парила по левое крыло от него в данный момент. Как внимательно следил за событиями в Аду, за планами Салеоса. Услыхав знакомое демоническое имя, Ночные Фурии рассвирепели. Однако Беззубик и Белина в один яростный рёв тут же отрезвили их. Драконы, успокоившись, продолжили слушать собрата.

Дальнейшее его повествование коснулось его встречи с Дарой. Слушая рассказ Беззубика, она удивилась, сколь многие детали их первой, неожиданной встречи в Предвратности, он помнил. Да, драконы ничего не забывали. Их память не старела с годами, как у прочих обитателей Трёх Миров. Но тот факт, что он с теплотой в сердце рассказывал о её личности, вызывал у суккубы чувство смущения на пару с благодарностью.

Далее история Беззубика подошла к более мрачным, не столь давним событиям. Как в руки Герцога попала Астрид Хофферсон — кшатрия, в чьём теле пребывала душа наследной принцессы Ада, Дэтомоны. Как она по большой любви последовала в Ад с Герцогом ради спасения возлюбленного, Иккинга. Дракон также представил им юношу, что сидел на его спине в эти минуты. Затем он рассказал об их побеге, как сам помог им бежать. И как, благодаря Даре, суккубе-волшебнице, они покинули дворец Салеоса и отправились на поиски Сущего. Ибо идея обратиться за помощью или хотя бы за советом к Неприкаянному, принадлежала Даре. Заслышав это, драконы с удивлением поглядывали то друг на друга, то на Дару с Беззубиком. Некоторые из них, невзирая на то, что та демон, зауважали суккубу.

Беззубик вкратце рассказал об испытаниях, которые они проходили, чтобы добраться до Сущего. Как он, Дара и Иккинг преодолевали ловушки, устроенные Неприкаянным. А дальше Беззубик поведал им о пророчестве Неприкаянного и о том, как они втроём забросили Астрид во временные потоки через Врата Ада в Предвратности. Как ожила Дэтомона и сама девушка — носитель души Принцессы.

Дальнейшее повествование коснулось Измерения Драконов. Беззубик не упускал ни одной значимой детали. Он рассказал о реакции Парящего на то, что привёл с собой демоницу, кшатрию и нефилима Иккинга. Тут ему поспешил возразить Древолом.

— Я не чувствую в нём души дракона, — грубо отметил он. — Парень смертен. Он не должен находиться здесь.

— Не прерывай Беззубика! — возразила сородичу Белина. Она вновь вгляделась в изумруды юного Хэддока, выискивая правду или неправду по данному вопросу: — Иккинг действительно был нефилимом. Нефилимом-драконом. Я это вижу по глазам Беззубика и самого юноши. Он не лжёт, Древолом, — на что крупный дракон угрюмо фыркнул. Она посмотрела на Беззубика и сказала: — Продолжай, Беззубик.

Дракон почтительно кивнул и продолжил. Вкратце он поведал о планах Парящего и Дэтомоны. Как, после переговоров, они вместе объединились. Как Парящий намеревался высвободить душу принцессы Ада и помочь ей разрушить «порядок», установленный демонами после Мирового Бунта. Но не смог из-за вероломного нападения войск Салеоса на Утопию Драконов. Защитники понесли небольшие потери. Они выстояли против полчищ демонов. Но всё это оказалось хорошо замаскированным отвлекающим манёвром. Пока драконы бились с врагами, Ада, приближённая Салеоса, разрушила Круг Менгиров — святыню драконов. От услышанного Ночные Фурии пришли в неистовое бешенство. Однако дальнейшая часть рассказа повергла их сердца в ужас, в одночасье остудив пламя.

Беззубик поведал, как он, Иккинг и Хезер отправились к Сущему за советом. И обнаружили стянутые к Лесу Зловещей Тишины войска Салеоса. Вместе с Первым Нефилимом они бились с Сумеречными Тенями. Большинство слушателей Беззубика раскрыли рты от удивления. Ибо многие драконы, как и демоны, считали Первого Нефилима не более чем красивой легендой Ада. Но Беззубик развеял их сомнения, когда в подробностях описал нападение на Чёрную Тайну. Как Тени отчаянно сражались с полчищами демонов. Как они прикрывали его, Хезер и Иккинга внутри Междумирья. Далее он поведал им о втором разговоре с Неприкаянным. Как он упомянул о Ночных Фуриях, что до сих пор томятся в Долине Обречённых. Каждый из слушателей вмиг вспомнил причину того, что произошло с ним — эликсир Абстрагируса. Тот самый, что стал ядом для тела и разума большинства Ночных Фурий, до последнего защищавших Долину.

— Выходит, мы до сих пор находимся в Долине Обречённых? — поразилась одна из Ночных Фурий.

— Да. Но, увы, ваше пребывание здесь не закончилось излечением от Белой Хвори. Возникла серьёзная угроза. Над всеми нами.

Беззубик продолжил повествовать, как Сущий повелел ему и его друзьям отыскать секрет, охраняемый Ночными Фуриями. А вернувшись в родное Измерение — обнаружил его сожжённым, разрушенным полностью. Всех слушателей из числа драконов это ввергло в беспредельное отчаяние и искренний шок. Никто не подозревал, что герцог Адских Просторов проявит столь неведомую ранее злобу… или гнев… Драконам не хватало слов и сил из-за переполняемых их эмоций. Такой вспышки гнева и безумия, чтобы сжигать всю плодородную мягкую почву их Междумирья… Слова Беззубика были кинжалом, исполосывающим сердца сородичей. Дракон рассказал, что все их соплеменники были убиты демонами. Пока он с друзьями разговаривал с Неприкаянным, Салеос умудрился со своим войском вторгнуться в Измерение Драконов. А слова, что Парящий-над-Демонами мёртв, заставили слёзы проступить на глазах драконов против собственной воли. Никто из них не ожидал подобных поворотов событий. Кануть в забвение на две сотни лет, чтобы затем очнуться и узнать, что твой дом был сожжён заклятым врагом? Ничего уже не могло казаться хуже… Так сперва решили драконы.

Продолжая свой рассказ, Беззубик упомянул о том, как они втроём погнались за уцелевшими малочисленными отрядами Салеоса, направляющимися в Проход-под-Равниной. Он поведал о том, что им всем едва удалось уцелеть в Проходе. Рассказав, кто выжил в результате встречи с проклятыми стражами ущелья, драконы немножко обрадовались. Каждый из них думал про себя: «Хоть без войска мерзкий демон теперь остался. Когда встретимся с Салеосом — обязательно разделаемся с ним!»

Дальнейшую часть рассказа он позволил поведать суккубе. Драконы принялись внимательно слушать её. Она известила их о присутствии в Драконьем Капище призраков Ночных Фурий. И о странном драконе, что сначала помогал им. Оборонял Долину от вторжения других демонов.

— В одиночку? — поразились слушатели. — Но каким же могуществом он должен обладать, чтобы противостоять несметным легионам демонов?

— Он владеет знанием о рунном языке демонов. Я самолично лицезрела, как своими заговорами он подчинил атакующий отряд глухозаров.

Все пришли в неописуемый восторг и трепет. Поначалу.

— А драконы-призраки подчинялись ему беспрекословно. Как по его команде нежить наносила стремительные атаки, оглушала врагов воплями баньши, расплавляла тех в выдыхаемом ими белоснежном тумане. Когда первая волна атакующих была разбита, а часть её подчинена, я посчитала, что у нас появилась надежда. Ибо с такой силой, этот дракон мог остановить надвигающуюся войну между Раем и Адом, — затем она выдохнула, глядя куда-то в сторону. — Как же я ошиблась.

— Не ты одна, Дара, — поддержал её Беззубик. — Мы тоже. Все оказались обманутыми. Он даже провёл Сущего.

— Гремучий Сероскал… — рыкнула Белая Фурия. — Я слышала легенду о нём… Опаснейший из всех обитателей Ада. Но, признаться, я не думала, что он обладает такой властью.

— Что произошло на поверхности Долины? — взволнованно спросил Древолом.

— Он действительно собирался остановить войну. Но не ради блага Ада, — пояснила Дара. — Его цель проста, а методы безупречны. Захватить власть в Аду, самому управлять толпами демонов. Впрочем, именно по его совету Салеос сжёг ваше родное Междумирье.

Ночные Фурии едва сдержались, чтобы не ринуться ввысь стремительным воздушным прыжком и не разнести настоящего врага на куски.

— Чтобы драконы не были ему угрозой, — промолвила Белина. — Ведь демонический язык не действует на драконов.

— Очевидно, действует. Поскольку с его помощью он поднял души неживых, обратив их в свою армию… — высказала догадку Дара. Затем её осенило настолько, что она едва не побелела от ужаса: — КАК ЖЕ Я РАНЬШЕ НЕ СООБРАЗИЛА!!! — воскликнула суккуба.

Драконы непонимающе посмотрели на неё.

— Ты о чём, Дара? — Иккинг не на шутку испугался. Беззубик и Хезер насторожились.

— Иккинг, пока мы здесь мило беседуем, он не только околдует демонов других Междумирий!!! Над нами целое Кладбище из драконьих костей! А это значит только одно… — Иккинг в спешке озвучил ужасную мысль:

— Он призовёт души всех погибших драконов, что покоятся в Долине…

Белина и Древолом мгновенно смекнули, насколько это плохо при нынешних обстоятельствах. Сначала древний дракон, окружённый духами Ночных Фурий и тысячью глухозаров. Затем он околдует остальные легионы без труда. И только сейчас дошло, что он сосредоточил всю оборону вокруг Капища не просто так. Это ведь прекрасный источник для пополнения армии из неживых драконов. Точнее, их призраков, отнюдь не бессильных.

Беззубик осознал, что Сероскал просчитал несколько ходов наперёд. Столь грамотный расчёт не предвидел никто.

— Он знал, что нам удастся освободить Дэтомону, — заговорщицки сказал он.

— Что вы под этим подразумеваете? — спросил Древолом.

— Когда мы отправились сюда, чтобы разыскать секрет, — пояснял Беззубик, — то вновь наткнулись на Сущего. Он стал Хранителем Тайной Библиотеки Неприкаянных.

— Святилища, где хранятся все написанные Книги Судьбы каждого, кто попал в Рай или Ад? — уточнила Белина.

— Да, — кивнула Дара.

— Но как? Абстрагирус погиб? — удивился Древолом.

— Да. Белая Хворь одолела ваш разум, и вы, сами того не подозревая, погубили Неприкаянного, — с грустью отметил Беззубик. Печальный ор драконов пронёсся сквозь густой мрак Бездны. — Наш создатель мёртв…

— Но это ещё не всё, — вступил в разговор Иккинг. Едва не запинаясь от волнения и печали, он продолжил: — Моя мать должна была занять его место. Её звали Валкой. Она была дочерью вашего создателя…

— Так ты, получается, не простой смертный?! — поразилась Белина, расширив синие, словно сапфир, зрачки до предела. — Ты — внук Неприкаянного! — драконы ахнули от удивления. — Но, что случилось с Валкой?

— Она отправилась сюда, чтобы найти вас и помочь вам исцелиться. Но не дошла. Её убили демоны, что были в Долине, — горестно отметил Иккинг. — Всё, что мы знаем, она теперь находится в Отколовшемся Междумирье.

Ночные Фурии пришли в ужасающий экстаз.

— Если это так, то ныне она является одним из высших Ангелов-Воителей… Серафимов… — вслух размышляла Белина.

— Моя мать — Серафим? — обалдел Иккинг, едва не выронив меч из руки.

— И, возможно, она вместе с остальными Серафимами готовит нападение на Ад! — подытожила Хезер.

— И Валка совершенно не в курсе, кто «гостит» сейчас в Аду! — намекнула на Иккинга суккуба.

— Мы отвлеклись от главной мысли, друзья, — посерьёзнел Беззубик. — Сущий провёл ритуал высвобождения Дэтомоны. Он заключил её и часть моей души, которая делила с Иккингом его тело, в этот Меч.

Иккинг взмахнул переливающимся серебром клинком.

— Меч Неприкаянных… — поражённо произносили полушёпотом слушатели. — Нет теперь никаких сомнений, что Иккинг — тоже отчасти Неприкаянный.

— Постой! Так вы в нас вселили душу… — сообразила поражённая Белая Фурия.

— Принцессы Ада, — договорил за неё Беззубик.

— Зачем? — послышались нотки гнева некоторых сородичей Беззубика.

— Затем, что душа Дэтомоны, как и её матери, содержит в себе энергию, способную усмирять безумие демонов. И подчинять их. Каждый из вас отныне наделён частицей её души, — поясняла Дара. — Из этого следует, что демоны, и рядовые и офицеры, и генералы и Князья с Герцогами, не смогут подавить вашу волю. Не смогут атаковать вас. Они будут подчиняться вам. И рунный язык демонов не преодолеет мощь власти, сокрытой в принцессе. А частица души Беззубика послужила противоядием от Белой Хвори. В результате к вам вернулся рассудок.

— Но остаётся тот, на кого энергия Принцессы не действует, — подхватила мысль Хезер.

— Гремучий Сероскал, — понимающе кивнула Белая Фурия. — Кажется, я понимаю, чего вы теперь от нас хотите? Я права?

— Да. С вашей помощью мы предотвратим сразу две войны: между вами и демонами, которая способна спровоцировать другую — между Раем и Адом, — обрадовался Иккинг. Затем дополнил: — Похоже, у нас всё-таки есть надежда, чтобы избежать пророчества Абстрагируса.

Однако угрюмое выражение лица Дары оборвало в нём пробудившуюся радость.

— Не спеши с выводами, Иккинг. Сероскал оказался снова на шаг впереди нас. Не забывай, Драконье Капище даст ему сотни и сотни неживых драконов-призраков. Подобно Сероскалу, они также не подчинятся нам. Ночные Фурии не выстоят против агрессивного напора со стороны нежити.

— Значит… война между демонами и драконами неминуема? — сообразил он.

Беззубик тоже нахмурился.

— Да… Похоже, от пророчества нам всё равно не уйти… Война между Адом и Раем, благодаря Сероскалу, вспыхнет в любом случае… Ничего… не изменилось…

— Тогда что мы можем? — стараясь не отчаиваться, спросил Иккинг.

— Мы исполним то, что задумано Сущим и вами, — произнесла Белина. — Мы примем бой. Вместе. Будем драться с погибшими собратьями…

— Если остановим Сероскала — предотвратим безумие, созданное им, — заключила Хезер. — Тогда драконы-призраки уйдут с миром, а демоны более не станут воевать ни с кем. Наступит мир в Аду. И войны не будет.

Ночные Фурии поддержали мысль Хезер громкими драконьими восклицаниями.

— Вы поможете нам? — с ноткой удивления в голосе спросил Иккинг.

— Да. Ибо если случится война, наступит конец всему. Мы должны попытаться сделать всё, чтобы остановить безумие, начавшееся ещё со времён Мирового Бунта. Считайте нас союзниками! — твёрдо заявил Древолом.

Белина поддержала слова дракона рёвом. Беззубик заревел вместе с ней и остальными сородичами. Спустя секунду Иккинг твёрдо сказал:

— В таком случае, давайте приступать к задуманному. Какой у нас план?

Тем временем в Раю

Гавриил, держа за руку Астрид, что узнала истинное положение всех дел, стремительно направился к Дворцу. Она изумилась, когда услышала название обители ангелов — Храм Пятидесяти Мыслей. Страж Рая проносился над живописнейшими просторами Междумирья настолько молниеносно, что уже через несколько минут перед её глазами вспыхнули необычайные картины.

Астрид увидела перед собой край земли. Нет, не береговую границу с морской гладью. Настоящий Край земли! Словно кончик пиццы, за который стоило только шагнуть и окажешься в вечной невесомости… Из-под края земель загадочного Междумирья вытекали реки. Они управляли своими потоками, ведя их по противоположному от края земли курсу, наполняя земли Рая живыми водами, которыми питалась местная живность. Начала этих голубых полупрозрачных рек словно вытекали из пропасти… Или же текли вверх с обратной стороны плоскости необычного Междумирья…

Те миры, в которых она побывала при жизни, не давали такого необычного восприятия, как этот. Мерцание серебром и золотом падающих на него лучей Золотой Звезды — (так ангелы называли «Солнце» — привносили в эти реки ощущение жизни, её движения. Сладостный взор радовал глаза не только загадочным поведением рек. Небольшие хвойные и лиственные леса, расположенные на небольших островках меж неспешных рек, что разделялись иссиня-лазурной водной гладью, не стояли мёртвым столбом. Они покачивались в противоположном от таинственной пропасти направлении. Словно ветер брал начало из неё. Мягкая зелёная трава, покрывающая чудесную землю, также наклонялась всем своим естеством в сторону проносящихся им навстречу ангела и души смертной. Однако это являлось лишь частью неописуемой для земных людей чудотворной картины. Настоящей, не лишённой воображения.

Астрид раскрыла рот от ошеломления, вызванного тем, что она увидела за таинственной пропастью.

Огромный белокаменный свод, покрытый сверху тридцатью семью золотыми и тринадцатью серебряными куполами, что устремлялись в самую верхушку чистейшей синевы. Само таинственное строение вызывало неподдельное восхищение в глазах Хофферсон. По своему великолепию оно превосходило даже Утопию Драконов. Значительно больше в размерах, словно зеркало блестели белые камни, из которых был построен Храм. На верхушках куполов Астрид заметила символы всех земных религий: высокий крест, полумесяц с пятиконечной звездой, дхармачакра, Инь и Янь, слово на индуистском, отображающее священное имя Бога, шестиконечная звезда Давида, пентаграмма и кханда. Под пятидесятиглавым Великим Храмом Астрид узрела ту необыкновенную силу, что удерживала его над бездонной пропастью. И поразилась ещё больше.

Небосвод! Небесные, творожные, как утренний, проступивший впервые на земле в первый День Зимы снег, облака огромным слоем удерживали собою великолепие того, что любой смертный религиозный человек называл бы Светом.

Весь Великий Храм был поделён на пятьдесят Священных Залов, в каждом из которых собирались ангелы различных направлений духовенства. Четыре храма-крепости, как про себя их называла Хофферсон, с золотыми куполами и один с серебряным — такова была структура. Каждое из девяти направлений Духа соединялись особой архитектурной связью: каждый из пятёрки храмов-крепостей принадлежал одной религии. А пятёрка строилась по форме пентаграммы. Получалось девять белокаменных звёзд.

Однако в самой середине необычайного строения Астрид увидела ещё одну, десятую. Она не была похожа на остальные. Ей принадлежали четыре храма-крепости с серебряными куполами и одним золотым. Если остальные девять символизировали религии и молельни, что имели тесную связь с Землёй, то последний, десятый, имел значение совершенно иное. Как моментально сообразила Астрид, его предназначение заключалось не в миролюбии. В десятой белокаменной звезде собирались ангелы для обсуждения конкретных целей. Таких, как защита Междумирья, распределение живности в определённых ареалах обитания. Обычно данный отсек Великого Храма заполнялся в храме-крепости с золотым куполом. Но сейчас весь десятый отсек был преисполнен жизни. Обсуждались вопросы, связанные с происходящими катаклизмами на Земле, что постоянно росли в числе и набирали мощь. И речь шла не только о природных и даже техногенных катастрофах.

Гавриил, рассказывая Астрид во время путешествия обо всём этом, о внутренней структуре храма и, главное, о десятой обители ангелов, пребывал в смятении и был хмур в последнее время. Он прекрасно знал, что в одном из храмов-крепостей находился Зал Заседания Военного Совета, где великие полководцы ангелов — Серафимы — часами проводили время, обсуждая насущный вопрос, связанный с влиянием Ада на Землю. И чем больше происходило подобных заседаний, тем сильнее печалился Гавриил. Астрид сочувствовала ангелу и всё быстрее осознавала, сколь непростое дело возложил Абстрагирус на её хрупкие плечи. Ей даже не хотелось представлять, что случится, если её постигнет неудача и она не сможет исполнить задуманное Неприкаянным.

Гавриил приземлился на краю земной части Рая.

— Почему мы не летим дальше? — слегка возмутилась Астрид, поглядев на светловолосого ангела. Гавриил, преодолевая тягостные мысли, загадочно улыбнулся, показывая ладонью на зрелище, происходящее перед ней.

Словно из воздуха выстроились две узкие линии из перьевых облаков. Они напомнили Астрид подушки по своей форме. Мягкие, пушистые, белоснежные подушки. А, ступив впервые на облако, она не устремилась вниз, не пошатнулась, как подумала вначале.

— Ступай без страха. Если усилишь страх — упадёшь в Безвестность, — строго наказал ангел.

— Безвестность?

Её взгляд нечаянно пал вниз и слова начали обретать смысл. Астрид схватилась за край облаков, пытаясь подтянуться и забраться. Гавриил подлетел к ней, встав на облачный мост, и помог ей забраться на облако. Небесные мосты не исчезли. Словно ждали, пока двое спутников пересекут их и проникнут внутрь Великого Храма.

— Спасибо, Гавриил! — на что ангел бессловесно кивнул, принимая благодарность.

— Просто иди вперёд. Пусть мысль, что у тебя на уме и в сердце, станет твоим проводником.

— А пролететь над мостом мы не можем? — полюбопытствовала Астрид.

— Нет. Эти мосты символизируют путь паломников. Нет никаких иных путей в Великий Храм. Никаких хитростей или же волшебных трюков. Чтобы пройти по небесному мосту, ты должна во что-то верить. Только это чувство приведёт к цели, что ты желаешь достигнуть, — пояснил ангел.

— Приведёт к цели, значит? — сосредоточилась Астрид, пытаясь собраться с мыслями: «Слова Неприкаянного… Иккинг… Валка… Амулет… Нужно его отдать… Он поможет предотвратить Конец Света…» — она подняла взгляд, смотря только в Великий Храм, что гордо парил на облаках над пропастью.

Астрид шагнула вперёд. Окунувшись в мрачное, но не имеющее отлагательств размышление, она, как по асфальтовой дороге, спокойно устремилась к Храму. Не бегом, а размеренным ровным шагом. Ангел последовал за ней по своему мосту. Никто не мог сказать, о чём размышлял ангел. Тем более, Страж Рая. Несмотря на всё это, он по-прежнему сопровождал её. Пребывая в собственных мыслях, он параллельно приглядывал за ней.

Был бы этот мост земным, то с предельной точностью можно было утверждать, что каждый из спутников прошёл ровно три километра семьсот тринадцать метров. Загадочное расстояние, не правда ли? Но, по сути, это не имело никакого значения для Хофферсон.

Прошагав ровно это расстояние, Астрид подошла к Облачному Подножию — так называлась маленькая привратная область, расположенная перед дверьми Храма. Когда Гавриил и она оказались в привратной области, мосты испарились в воздухе, словно их и не существовало. Астрид оглянулась и поразилась этому. Затем она сделала ещё одно интересное наблюдение: когда вступила на Облачное Подножие, обнаружила — внешней охраны нигде не было. Возникло невольное ощущение, что никому нет дела до нападения на Междумирье ангелов. От потока мыслей её прервало ещё одно потрясение.

Гавриил и Астрид шагнули по белокаменным ступеням, подойдя к Дверям, испещрённым различными, непонятными — но приятными для глаз — узорами; они распахнулись вовнутрь Великого Храма. Оба прошли внутрь.

— Это — Предместие Храма, — кратко пояснил светловолосый ангел.

У Астрид готовы были выпрыгнуть глаза от увиденного. Огромные греческие колонны на расстоянии около десяти метров, и высотой около двадцати, располагались друг от друга по периметру. В центре Зала Астрид узрела, как стягиваются ступени со всех сторон в одно место, по своей структуре напоминающее сооружения-бассейны. Колонны располагались не возле стен Храма. Они были приближены к середине, в центре которого находился тот самый бассейн. Странный пол не сиял белым светом камней, как внешние стены Великого Храма. Он был сделан из гранита и серого мрамора. Как и колонны. Необычное сочетание цветов разбавлялось идущими, ни на кого не обращающими другими ангелами. Высокие, статные, слегка горделивые, а у некоторых даже высокомерный вид, но все, как один — благочестивые, словно слыша сотни, а то и тысячи мыслей одновременно, удерживали их, словно под крепким замком без ключа. Астрид заметила в двух боковых и в стене впереди себя по три золотых двери с круглыми серебряными ручками.

— Девять дверей… — вслух произнесла Астрид. — Но нет…

— Десятой? — завершил её мысль Гавриил. — Она сокрыта от Молящихся за Души.

— Молящихся за Души? — поразилась необычному словосочетанию Астрид.

— Да. Так зовутся ангелы девяти направлений Духа. Девяти религий. Они ощущают потоки тысяч мыслей обращающихся к ним за помощью и молитвами земных людей.

— И что же они делают? Ангелы? — прониклась интересом она.

— Молятся Богу. Перенаправляют эти мысли ему. Отсюда, кстати, и идёт название нашей обители, ибо каждый храм-крепость, каждая белокаменная звезда символизирует определённые категории человеческих мыслей.

— Пятьдесят типов мыслей… — рассуждала вслух Хофферсон. — Но, выходит, сами ангелы ничего не решают? — в голосе и в синеве очей блеснуло удивление вперемешку с нотками возмущения. — Кому помочь, а кому нет…

Последняя фраза — явный намёк на бездействие и неучастие ангелов в жизни Земли — вызвала у Гавриила негодование. Лоб сразу покрылся морщинами, как у старика, приятное выражение лица сошло на нет. Но ангел, как и пишут во многих земных легендах, сказаниях и религиозных текстах, был весьма терпелив. Это неотъемлемое качество всех ангелов без исключения. Можно невольно испугаться, страшно испугаться, не будь у них этого качества.

— Разве ты не поняла, девочка? — мягко спросил он. — Когда молитвы достигают ушей ангелов, они слушают их, распределяя по полочкам. Далеко не все из них достигают ушей Бога. Ибо среди молитв есть такие, которые содержат в себе зерно зла. Просьбы кого-то убить, ограбить, сделать больным… Сколь человеческая душа не страдала бы на Земле, у неё нет права просить милость в виде того, что способно принести горе и страдание другому… Даже если этот человек искренне того заслуживает.

— Когда они отсеивают злые мольбы, что происходит потом? — продолжала любопытствовать Астрид.

— Они молятся Богу, чтобы Он услышал эти молитвы и благословил просящих.

— Но ведь далеко не все получают то, что хотят. Разве я не права? — с сожалением отмечала Хофферсон.

— Да, поскольку человек словом просит не то, что ему нужно. Человеческий разум весьма переменчив и не надёжен. А вот, что ты держишь в своём сердце, — он указал пальцем на её сердце, — это чистое и непорочное желание Бог исполняет. Помогает человеку пройти свою Судьбу.

— Выходит, не Бог куёт наши судьбы? — поразилась Хофферсон, приоткрыв для себя ещё одну завесу тайного знания.

— Человек — сам кузнец своей Судьбы. Как только он начинает жить, то, словно новичок в кузнице, нагревает Её, словно сырую стальную заготовку в горниле. Затем куёт её крепким молотом. Придав Судьбе форму, он, подобно выкованному лезвию, опускает её в воду, охлаждая. И постоянно оттачивает её на точильном камне.

Суть такова — ты можешь своей Судьбе придать любую форму, какую захочешь — в горниле и на наковальне. Но дальше ты её укрепляешь и оттачиваешь. И более ты не можешь её ни разогнуть, ни придать иную форму, какую бы ни пожелала. Бог помогает тебе, как своему подмастерью, придать более нужную, подходящую тебе форму. И оттачивать. Он направляет твою руку.

— Я поняла… Очень напоминает притчи… — промолвила она скорее себе под нос, серьёзно задумавшись над словами ангела.

— Да, Астрид, — кивнул ангел.

Если бы не стремительно уходящее время вперёд, песчинки которого скоротечно сыпались в часах Судьбы Трёх Миров, та продолжила бы дискуссию на эту тему. Однако сейчас предстояло совершить куда более важные, не терпящие отлагательств задачи. Задачи по защите Трёх Миров.

— Как нам попасть на Совет? — Астрид освободилась от необычной эйфории столь великолепного места.

— Следуй за мной, — он пошёл впереди и направился в центр Зала. Когда Астрид подошла к нему, то обратила внимание на то, что Гавриил… молился. Он молчаливо, будто мысленно зачитывал молитву, физически сложив ладони перед собой, возле груди. Когда он закончил, перед ними распахнулся пол в разные стороны. Напротив них открылся потайной, не менее широкий и высокий туннель. Ангелу и смертной душе не составляло труда спуститься в него и пройти по нему. В отличие от основной части Зала, весь туннель мерцал серебром.

— Вот, это да… — пребывала под впечатлением Астрид.

— Идём. Я провожу тебя до Дверей Совета.

— Ты разве не будешь присутствовать вместе со мной на нём? — удивилась она.

— Нет, Астрид. Я не являюсь полководцем ангелов. К тому же мне нужно будет вернуться к Вратам.

Та понимающе кивнула и не стала ни о чём его просить. Он, как думала Астрид, и так сделал для неё гораздо больше, чем можно было рассчитывать. Статный ангел лично сопроводил её к Дверям Зала Заседаний Военного Совета. Пройдя по прямому туннелю, идущему глубоко вниз, словно нескончаемая лестница, где-то полкилометра, Астрид узрела Золотые, высокие, размером с двух Астрид, от макушки до пяточек — Двери. Они как по волшебству распахнулись перед ней, приглашая внутрь. Она поблагодарила ангела за помощь и наставления. Гавриил учтиво поклонился ей и спешно направился вверх по крутым ступеням прямой лестницы.

* * *

Внутри Зала Военного Совета имелась та же необычная обстановка. Серебристый потолок, на котором были развешаны люстры с семью подсвечниками, на которых располагались неугасаемые свечи. Стиль старинного Зала чем-то напоминал барокко. Свечи освещали абсолютно весь широкий Зал. Посреди него Астрид увидела идеально блестящий стол из красного дерева, за которым заседали девять статных ангелов. Ей показалось на секунду, что за столом сидели люди — обычные, земные, внешне схожие с ними. Отличал от людей лишь их серьёзный, лишённый эмоций взгляд, местами очень суровый. Огромные, перьевые, как у орлов, крылья, размером с саму Астрид, выросшие из лопаток ярко блистали белизной, придавая дополнительное освещение внутри Зала. Девять мужчин-ангелов, которых возглавляла Десятая… стоящая в дальней части Зала. Она смотрела в тёмную синеву, расположенную за открытым, высотою в Зал окном. В самом низу, под мрачной холодной синевой, располагалась густая чёрно-серебристая пелена. Астрид заметила это и ужаснулась.

«Чем выше расположение — тем светлее небо и природа… Чем ниже, тем во сто крат мрачнее и угрюмее… Не просто так…» — размышляла она.

Десятая стояла спиной к заседавшим за столом девяти, сложив могучие перьевые крылья за спиной. Столь же статна, как и девять мужей. Но что-то в корне отличало её от них… Она развернулась к военачальникам-серафимам.

Каштановые длинные волнистые волосы скрывались под плотным белоснежным капюшоном её военного платья. Белое платье, окружённое спереди и со спины мощной легендарной адамантовой бронёй — защитой, что была сравнима лишь с придуманной кольчугой из мифрила во «Властелине Колец». На поясе виднелся серебряный полуторный палаш с чёрной рукоятью и золотым эфесом. Неведомый клинок был убран в стальные ножны, почти достигающие пола. Лик женщины был весьма суров и полон решимости. Изумрудные глаза, прямой узкий нос и небольшие губы, как у самой Астрид, внушали ощущение пережитых ангелом многих лет. Об этом также говорили небольшие морщины на её лбу, как у смертных. Небольшие брови выражали чувство тревоги и вместе с тем ощущение некоего долга, который Десятая обязалась исполнить. Внезапно она увидела возле раскрытых дверей юную голубоглазую, слегка худощавую блондинку. И в её голубых очах Десятая узрела давно забытое ею, как человеком, ощущение тревоги и беспокойства. Но неведомый холод, сформировавшийся за много лет в её душе, заставил забыть о всяческой доброжелательности. Она сурово, жёстким с оттенками угрозы голосом спросила девушку:

— Что ты делаешь на Военном Совете?

— Я прибыла на Совет по наставлению Кемуэля, — решительно ответила Астрид, с трудом выдерживая пытливый, холодный взгляд ангела.

— Должно быть, он передал с тобою нечто, принадлежащее ему, как знак его доверия тебе. Иначе, тебя здесь и быть не должно, — сурово заметила она.

— Вы, ведь Валка? — осторожно спросила Астрид, чувствуя неподдельное напряжение.

Девятеро ангелов, что сидели за столом, не смели даже дышать во время диалога двух дам.

— Кемуэль назвал тебе моё имя? — слегка презрительный тон постепенно смягчался до уровня обыкновенного приказного.

— Да. У меня есть нечто, что я должна передать вам лично. — Астрид терпеливо подождала, пока Валка обдумывала мысль: «Пригласить загадочную посланницу из числа душ смертных присоединиться к Военному Совету или же прогнать прочь».

— Как главнокомандующая армией ангелов Десяти, я допускаю тебя на наш Военный Совет, — Валка жестом пригласила Астрид сесть за стол напротив.

Однако между ними где-то было около пяти метров. Не самое удобное расположение. Астрид сделала мудрый вывод про себя: «Попробую во время Совета передать ей вещицу от её отца. Попытка сделать это сейчас обернётся провалом». Она кивнула и молчаливо присела за стол. То, что ей пришлось услышать в самом начале Заседания на Военном Совете, повергло её в шок.

— Сегодня мы с вами собираемся в последний раз, господа-военачальники, — холодным, генеральским тоном объявляла Валка, заняв также своё место за столом Военного Совета. — Наше обсуждение сегодня коснётся расположения войск и времени атаки, что мы предпримем по отношению к Аду, — все военачальники безмолвно кивали своему командиру в ответ.

Астрид опешила от её заявления. Неужели она опоздала? Неужели ей не удастся изменить ни мнения Совета, ни мнения их строптивого генерала… Она не ожидала, что мать её возлюбленного окажется столь непреклонной, непримиримой… Глубоко внутри своей души она понимала: «Если что-то срочно не придумать, не отдать ей амулет, то война неизбежно начнётся… И тогда уже ничто не спасёт ни ангелов, ни людей, ни демонов, ни драконов от Конца Света».

— Моя Ангелина… — так один из статных высоких, внешне напоминающих Гавриила — длинноволосых, светлых, широкоплечих ангелов, закованных в золотую броню, обратился к Валке — предводителю Военного Совета Ангелов. — Наши войска готовы к вторжению. В авангард мы отправим четыре тысячи ангелов через Врата Ада. Каждый из наших солдат крепко сложен, вынослив и в бою будет беспощаден к демонам. Мощь наших врагов и бесчисленные множества легионов не станут помехой против силы нашего Духа, — чётко, словно зачитывая доклад, не менее суровым голосом заявлял беловолосый, имеющий на своём матёром мужском лице несколько морщин ангел. Небольшие губы произносили слова с точностью, словно ритм в музыке или стихах. Суровые, пережившие будто немало ужаса за прожитые годы, иссиня-серебристые глаза глядели прямо в изумруды их командира. — Как только первая линия войск вступит в бой, мы пустим ещё два воинства, направив их с флангов через порталы. Зажмём врага в клещи. Последним, завершающим этапом станет нападение с воздуха. Большинство из демонов не приспособлены к полёту, кроме Соблазнителей. Даже Великие Демоны далеко не все, имеющие здоровенные крылья, способны вести воздушный бой. Это будет быстрый и молниеносный удар.

— Мне нравится ваш план, генерал Михаил, — так звали одного из членов Совета — командующих Праведными Десятью. — Но прежде необходимо выяснить, с какими неожиданностями мы можем столкнуться во время боя, — в полной серьёзности заявила Валка.

— Госпожа Валка! — Астрид решила взять на себя смелость высказаться по поводу безумия, задуманного ангелами. — Я пришла сюда, чтобы поделиться с вами информацией. Информацией, которая позволит вам победить в грядущей войне с Адом, — решилась она на отчаянный блеф.

По тону этих двоих — Михаила и Валки Астрид догадалась — их невозможно образумить. Словами невозможно заставить их отказаться от того, что они задумали. Поэтому последней возможностью могла стать неумелая уловка. Предупреждённая Кемуэлем Астрид понимала — амулет защитит её от возможности распознать ложь в её словах. Чёрный, наполненный различными, мистическими символами — с обратной стороны, ведь с передней был выгравирован миниатюрный портрет Валки — медальон был хорошо спрятан под футболкой. Никто из посмотревших на неё во время столь, казалось бы, наглой формы обращения к Ангелине генералов не заметил ни лукавства, ни сомнений в голосе девушки. Даже напуганные из-за страха быть разоблачённой в обмане глаза не вызвали подозрений. Тем не менее, Валка пристально вглядывалась в голубые, слегка бегающие глаза Астрид. Та даже затаила дыхание. Однако через пару мгновений, как и её девять генералов, она перевела свой взгляд на одного из членов Совета. Астрид вздохнула про себя с облегчением. Страшно было даже подумать, если бы Валка или кто-нибудь из генералов уловил ложь в её словах…

— Обычно так не обращаются, посланница Кемуэля, — хладным тоном, заставившим проступить мурашки на теле Астрид, отрезала Валка. — Но, учитывая, что ты послана провидцем, я пропущу это недоразумение мимо ушей. В конце концов, твоё появление означает одно — действительно есть нечто, что обеспечит нам безоговорочную победу! — несколько генералов улыбнулись на воодушевляющие слова Валки. — Говори, Астрид.

Девятеро сидели за высоченными стульями, больше напоминающими удобные, но достаточно высокие кресла. У каждого за столом находилось по серебряному кубку, из которого они пили что-то, похожее на воду. Только два кубка были украшены золотом и различными драгоценностями — те, что принадлежали Валке и Михаилу. Они на полном серьёзе обратили взор своих очей на неё.

Астрид стало не по себе. Она ощутила подступающий страх, будто в их взгляде скрывалось нечто жутко отвратное. Кошмарное. Холодное. Беспощадное… Найдя в глубине своей души смелость, юная Хофферсон продолжила озвучивать мысль.

— Я должна передать эту информацию только вам. Вам лично. Без посторонних ушей и глаз. Таков наказ Кемуэля, — стараясь придать голосу чувство уверенности и убеждённости в собственной «правоте», заявляла Астрид. Генералы начали переглядываться. Принялись по одному высказывать мысли. Всем хотелось знать — допускают ли Законы в их Священном Кодексе подобные действия. Никто, на счастье Астрид, не подвергся сомнению в «искренности» слов девушки. Их больше волновал закон, нежели правдивость.

— Провидцы ведают лишь о конкретных отрезках времени, Астрид. Он наверняка понимает, что истина откроется и для моих генералов. Ибо здесь нет предателей. Нет инакомыслящих. Все единодушны. Каждый из нас принял решение о вторжении в Ад. Мы получили достаточно беспокойных сигналов. И ты можешь сказать всем присутствующим о том, что поведал тебе наш провидец, Кемуэль, — голос Валки звучал настолько твёрдо, что Астрид показалось, блеф скорее не сработает из-за упрямства Ангелины, нежели из-за сути, таящейся в словах.

— О каких сигналах вы говорите… Ангелина? — решила выяснить Астрид. Она ощущала нарастающее напряжение.

— Война вспыхнула в Аду. Из-за неё в данный момент на Земле решается вопрос о начале Ядерной Полномасштабной Войны. Если земные государства начнут палить друг по другу, уничтожены будут не только они сами. Судьба людей отразится на всех нас, — с горечью в сердце отмечал Михаил. — Демоны вновь сражаются с драконами.

— Вновь? — поразилась Хофферсон, слегка раскрыв рот от удивления. «Неужели это связано с Сероскалом и демонами, что решили покорить Драконье Капище?..» — в мыслях произносила она. Однако кусочек её мыслей случайно вырвался из уст вслух: — Иккинг…

— ЧТО ТЫ СЕЙЧАС СКАЗАЛА?! — в изумрудах Валки внезапно блеснула искорка человеческой тревоги. Глаза округлились. Несмотря на холодность и, казалось, бессердечность, что-то промелькнуло в её очах. Астрид заметила это. Но виду не подала. Никто, кроме неё, не обратил на загадочный проблеск в глазах Ангелины. Астрид вмиг сообразила: «Что-то здесь нечисто. Такой холодный взгляд, каменная выдержка, и вдруг столь бурная реакция…»

— Иккинг… Ваш сын… Он находится в Аду… И сейчас наверняка принимает участие в войне! — понимая суть сказанного ею самой, Астрид забеспокоилась не на шутку. Она непроизвольно встала из-за своего кресла.

— Это и было то, что ты хотела мне рассказать? Как ты можешь даже думать о том, что мой сын — то самое «средство», что поможет нам выиграть войну? — в изумрудах то зажигалась искорка сознания, приводящая Астрид в смятение, а Валку в ужас… то сменялась бессердечным выражением, передающимся по всему лицу, делая его каменным. — Живо все вышли! — крикнула Ангелина. — Я должна поговорить с тобой наедине, Астрид.

— Но, Ангелина! А как же Закон? Он запрещает нам это делать! — недовольно высказался Михаил.

— Если вы подчиняетесь Законам, то скажите мне, генерал, — сухо принялась заявлять Валка, как прежде: — какой из Законов страшнее — подчинение старым запретам, которые определённо не поспособствуют нам победе в развязанной Адом войне? Или же прямое неподчинение приказам своей Ангелины? — ещё немного, и Валка разгневалась бы до неузнаваемости. Астрид охватил лёгкий мандраж. Ей совершенно не хотелось знать, на что мог быть способен разъярённый предводитель Военного Совета Праведных Десяти. Её гнев мог оказаться в сотни раз ужаснее самого взбешённого демона в Аду. Другие восьмеро генералов, похоже, склонялись к позиции Ангелины.

Пристыженный Михаил, понимая, что хуже всего — неподчинение и недоверие своему командиру, замолчал. Затем обратился к остальным и произнёс:

— Вы слышали приказ Ангелины? Всем выйти! Мы будем ожидать в коридоре, Ангелина Валка, — почтительно поклонился ей другой из генералов.

Девять доверенных полководцев встали из-за своих стульев и, спокойно маршируя, направились в коридоры хода, ведущего в обитель из общего зала Великого Храма. Валка также встала из-за кресла. Она спешно подошла поближе к юной девушке. Та, в свою очередь, последовала примеру Валки. Когда они приблизились друг к другу, Астрид, не задумываясь, занесла руки за затылок. Быстро развязав чёрные нити, что удерживали округлый амулет, она спешно надела его на Валку.

— Что ты сделала? — возмутилась поначалу Ангелина.

Однако спустя секунду по круглому медальону пронеслись чёрно-фиолетовые линии. Они устремлялись из одних проёмов между линиями на рисунках амулета в другие, словно искали выход из лабиринта. Странные маленькие игривые огоньки на амулете неожиданно передали частицы своей мощи разуму Валки. Сначала у той изумруды глаз сменили цвет на тёмно-сапфировый. Она услышала голос. Звучал он словно из отдалённого, давно позабытого ею прошлого. Ласковый, чуть низкий, наполненный любовью. В нём ощущались оттенки отчаяния и боли от потери… и пребывания в долгом одиночестве. Астрид также уловила его своим слухом:

«Валка, дочь моя! Услышь мой голос. Та доля моей проклятой силы, что окутывала меня в Аду, сохранилась, когда вознёсся назад, к своим братьям и сёстрам в Рай. Как ангел, пророчествующий словами Бога Нашего, я осознал одну истину — совершённое мною деяние и проклятие, сделавшее меня Неприкаянным… всё было неспроста.

Сейчас я жажду прежде всего одного — чтобы наша семья воссоединилась. Девушка, что вернула давно потерянный тобой амулет, предназначена Судьбою твоему сыну. Они безумно любят друг друга. И не могут разлучаться надолго. Я знаю это. Я видел это. А их любовь способна защитить Три Мира, что находятся всего в одном шаге от уничтожения. Война действительно началась. Но остановить её ещё не поздно. Ты — командир ангелов. Твоё слово — слово великое для них. Они должны тебя послушать. Если не сумеешь их убедить, отправляйся в Ад как можно скорее. Защити своего сына. Моего внука. Ибо его роль ещё не сыграна в этой истории. Пророчество не исполнится, что когда-то я зачитывал, будучи в Аду. Если оно не исполнится, и ангелы совершат задуманное — Миры падут. Все три. Тогда нас ожидает лишь Пустота. Берегись её шёпота. И ужаса, которым она питает сердца. Останови войну, пока ещё не поздно…»

Неожиданно холодный взгляд Валки сменился тёплым и вразумительным. Она оглядывалась вокруг, совершенно не понимая, каким образом вообще тут очутилась. Настолько неприятная атмосфера и этот… жуткий вид из окна — словно там непроглядный серый туман, а ещё ниже, если взглянуть, располагалась чернеющая бесконечная форма. Только это была не тьма. Куда крайне зловещее, омерзительнее… запросто вселяющее страх и ужас в сердце даже самого стойкого и смелого воина.

Быстро проморгав несколько секунд, Валка поглядела на Астрид. Та пыталась понять, удалась ли задумка Кемуэля. Когда Валка заговорила более ровным, спокойным голосом, юная Хофферсон сообразила, что всё получилось, как надо:

— Ты вернула мне рассудок, Астрид, — улыбнулась Валка. Затем в её глазах проступил ужас: — Так ты говоришь, Иккинг сейчас в Аду? Но… как, во имя всего святого, он там оказался?.. — спросила шокированная Валка.

— Это… очень длинная история, — закинула руку на затылок, словно собираясь его почесать, ответила Астрид. — Но я не лгу. Он действительно там. В гуще всех этих событий.

— Но как твоя душа оказалась здесь? Ведь ни одна смертная душа не может сюда проникнуть? — удивилась Валка.

— Меня сюда направили с помощью слов, произнесённых на рунном языке.

— Выходит, ты оказалась здесь отнюдь не случайно, — задумалась Валка, слегка почесав подбородок. — А, Кемуэль… это же…

— Да… Абстрагирус. Он погиб в Долине Обречённых, и его душа вернулась в Рай. Он и направил меня к вам. Чтобы вы помогли остановить безумие, — голубые глаза источали неподдельное волнение и тревогу: — Вы ведь отмените атаку на Ад? Там же Иккинг! Он наверняка сейчас смертен, и, если ангелы придут…

— …Они убьют его вместе с другими, — завершила мысль Валка. Беспокойство девушки за своего возлюбленного передалось и ей.

Неожиданно у командира ангелов возникла в голове идея, что можно предпринять. Только она собралась её озвучить, как из амулета вновь послышался голос её отца:

«Дочь моя, есть ещё кое-что, о чём ты должна знать. Я узнал об источнике силы, питающем Десятую Обитель Великого Храма. Сила эта безудержна и опасна. Она и есть источник твоего безумия. Остерегайся этой силы, ибо, надев амулет, она попытается найти новый источник, на котором будет паразитировать».

Неожиданно из живота Ангелины поспешила вылезти наружу жуткая, мерзкая слизь серебристо-белого цвета.

— Что с вами происходит? — в ужасе Астрид прикрыла рот левой рукой, уставив палец и свой ошалелый взор на её живот.

Валка сжала зубы от неприятных ощущений. Режущая боль пронизывала её нутро. Однако длилась она недолго. Через секунды три Валка ощутила небывалое душевное облегчение. Как зверь, с которого скинули сто плотно прижимающих его к земле цепей. Валка вздохнула легко. Будто человек, наслаждающийся приятным моментом в своей жизни.

— Во имя Бога, я не понимаю… А-А-А!!! — истошно завопила Хофферсон, когда в её нутро стремительно стала пролезать эта непонятная сущность, что спешно покинула Валку. Было ясно одно — амулет, что передал своей дочери Неприкаянный, гнал от своей владелицы омерзительного рода нечисть. Нечисть, что многие годы владела сознанием, разумом и телом Валки. Ангелина обрела рассудок после стольких лет пребывания в плену у непонятной субстанции…

Астрид согнулась. Пытаясь отдышаться, словно после марафона, она оперлась ладонями на колени, припав к холодному полу. Валка опасалась худшего. Ибо та не успела заметить, насколько быстро — если не молниеносно — отвратительная субстанция успела проникнуть в юную девушку. К сожалению, опасения Валки подтвердились.

— НЕТ!!! Прочь из моей головы!!! — кричала Астрид, словно в адских конвульсиях.

Она согнулась пополам, крепко взявшись за голову. Несчастная сжимала зубы с такой силой, что они едва не поломались, а глаза — чуть не полопались от напряжения.

— Не игнорируй меня… мой ш-ш-шёпот повс-с-сюду… и нигде… меня…. множес-с-ство… не борис-с-сь с-с-со мной… с-с-стань единым целым… с-с-со мной… не с-с-сражайссся… вс-с-се попытки напрас-с-сны… Никто не преодолеет с-с-силу моего зс-с-сова… — ужасный, оглушительный шёпот проносился в голове Астрид с такой мощью, что казалось, она оглохнет… Затем шум начал усиливаться и разборчивость в нём стремительно угасала… Астрид старалась сопротивляться… Неожиданно её сердцебиение усилилось. Она начала стонать от боли… кричать… но при этом, ей казалось, что никто не слышит её.

Так и было. Валка лишь видела, как девушка сходит с ума… Как неведомая сила, что её саму удерживала, как животное в клетке, постепенно одолевает несчастную. Валка присела рядом с ней, громогласно повторяя ей несколько раз:

— Астрид, борись с ней! Не дай ей завладеть твоим разумом! Ты — сильная. Сражайся! Не слушай её шёпот! Не позволяй ей одерживать над тобой верх, ломая разум и душу! Борись, Хофферсон!

Однако шёпот приобрёл такую силу звука, что мощный, разносящийся по всему подземному своду голос Ангелины не доходил до ушей Астрид. Неразборчивые слова разрывали связь с её прежними целями, стремлениями, мыслями… Только этот с ума сводящий шёпот начал обволакивать её с головы до ног. И, вдруг… спустя пару секунд… всё закончилось.

Астрид приподнялась и выпрямилась, подобно генералам ангелов. Теперь она, а не Валка, смотрела на всё вокруг холодным непроницаемым взглядом. Голубые глаза переливались неестественными оттенками серебра. Астрид сложила руки по бокам и крикнула так громко, что находящиеся в десяти метрах от двери генералы услыхали её голос:

— Валка, ты — предательница!

Ангелы мгновенно ворвались внутрь Зала, обеспокоенные поведением сначала Астрид… А затем, Валки. Они заметили перемены во взгляде, в мимике своего лидера.

— Она собирается бежать к нашим врагам. Именно поэтому ваш командир собрала вас здесь, чтобы отменить наступление и позволить демонам спровоцировать своими безумными действиями войны на Земле!

Михаил был несколько удивлён заявлениями девушки, которую никто ранее не видел на Совете. Однако на шее Астрид больше не присутствовал защитный амулет Кемуэля. И она с лёгкостью, незаметно для себя, стала проходить проверку на лживость другими ангелами. Те ощущали её мысли. И, как ни странно, они узрели в словах Хофферсон чистую правду.

— Мы схватим её. Но у нас теперь нет командира. По Закону, предателя-командира надлежит судить. Приводящий приговор и становится новым Предводителем Праведных Десяти. Но далеко не всякий может назначаться судьёй. Только тот, кто раскрыл коварный обман, имеет на это право, — цитировал Михаил один из Законов Священного Кодекса.

— Значит, я определю приговор Валке, — сухо отрезала Хофферсон, поглядывая на ту злыми, исполненными гнева глазами.

Неожиданно для генералов Валка вооружилась своим мечом. Лезвие загорелось синим пламенем. Она приготовилась сражаться. Защищаться. Прорубать дорогу мечом, дабы сбежать из этого Междумирья и прийти на помощь своему сыну. Однако жёсткий голос её отца вновь пронёсся шёпотом из амулета:

«Не думай сражаться! Сдайся! И надейся на милость Божью. Только так есть шанс, что ты спасёшься».

Ангелы вооружились, перегородив путь к бегству из Зала Совета. Но потом сложили мечи. Они увидели, что Валка покорно положила свой меч на стол переговоров. Астрид незамедлительно вооружилась её клинком. Сделав это, вокруг неё взвихрились белые потоки энергии, будто шквалистый ветер. Через несколько секунд из её лопаток выросли белоснежные огромные сгустки перьев. Ещё через мгновение они образовали крылья. Меч покорно подчинился новой владелице. Астрид медленно подступила к пятившейся назад Валке. Отступать той было некуда. Маленький балкончик, расположенный за окном, к которому прислонилась спиной бывшая — как уже стало ясно всем — предводительница ангелов, был ей по пояс.

— Тебя буду судить Я, Валка Хэддок, — суровым, бессердечным тоном произносила Астрид, не сводя очей с «зажатой в угол» Валки. — И я постановляю — ты — виновна в измене Совету. В измене Раю. За твоё вероломство я, Астрид Хофферсон, приговариваю тебя к смерти.

— Астрид, подожди! Неужели ты готова перечеркнуть всё, ради чего стремилась, одним отвратительным поступком? — внезапно в голубых глазах мелькнул почти незримый проблеск. Душа Астрид словно услышала её сквозь терзающий шёпот странной субстанции. Она вновь предприняла попытку одолеть зло, проникшее в неё. Её силы хватило лишь на две секунды. Затем очи сменились сероватыми бликами — хладнокровными, жёсткими, лишёнными милосердия. Спустя ещё две секунды всё было кончено.

Астрид пронзила клинком сердце Валки Хэддок. Пылающее синее пламя не сожгло душу зеленоглазой женщины, как можно было подумать. Однако её крылья посыпались огромным снопом. Так умирали ангелы — их крылья перьями сыпались на землю… в остальном их смерть была схожа с гибелью земных людей. Последнее, что узрела юная Хофферсон после исполнения «приговора» — слёзы, стремительно побежавшие по щекам матери Иккинга. Нутро Астрид вновь попыталось справиться со злом, что опутало её. Боль от ужасного действия давала настоящей Астрид сил. Однако и в этот раз их не хватило, чтобы одолеть внутреннего врага. Валка словно поскользнулась и, спустя мгновение, угодила прямо в бездонный серый мрак, стремительно падая, растворяясь в его непроницаемом, серебристом покрове.

Никто из девяти генералов не испытал ни жалости, ни сочувствия, положенного их прежнему командиру. Невольно возникшее затишье решился прервать Михаил.

— Астрид Хофферсон! — та развернулась к генералу. — По нашему Закону, как раскрывшая предательство и коварный план врага, а также вынесшая приговор предателю, ты занимаешь место предателя. Отныне ты — наша новая Ангелина Праведных Десяти, — затем все командиры достали свои мечи из ножен на поясах и развернули руки тыльной стороной, держа клинки в раскрытых ладонях, в горизонтальном положении. — Мы вручаем тебе командование нашими силами. Каков будет твой первый приказ, Ангелина Хофферсон?

Через три секунды она полным ненависти и беспощадности тоном заявила:

— Выступаем немедленно! Пора сокрушить наших врагов, по чьей вине Рай и Земля страдают уже столько лет! Не вмешаемся сейчас — будет поздно. Михаил! — суровым тоном произнесла имя длинноволосого ангела. — Готовьте войска. Направим их ровно так, как вы предложили. За одним исключением.

— Каким, Ангелина?

— Все четыре отряда примутся атаковать одновременно. И ещё — вострубите о своём появлении! Чтобы демоны знали — кара неминуема!

— Моя госпожа! — заговорил один из генералов. — Вы поведёте войска?

— Да. Отправляемся сейчас же! Время разговоров прошло! — распоряжение новой Ангелины было совершенно чётким и ясным.

Шестнадцать тысяч ангелов направлялись через портал из Рая на Землю, а оттуда — в Ад. Летя, шагая, сверкая в блестящих доспехах, рядовые воины, Серафимы и их генералы во главе Ангелины Хофферсон устремлялись в Ад лишь с одной целью — уничтожить всех его обитателей под корень.

Рай объявил войну Аду. Кемуэль, узрев это в водах пещерной реки, горько вздохнул: «Битва неизбежна…»

И впервые, за множество прожитых столетий, он засомневался в полученном от Бога видении. В шедших в его голову мыслях. Когда он увидел, как Серафимы принялись с помощью своих сил открывать порталы в Ад, а четыре воинства ожидало приказов к атаке, то произнёс один тревожный вопрос: «Всевышний, неужели больше нет надежды? Неужели мы действительно проиграли?»

Тем временем на поверхности Ада, в пустынных землях Долины Обречённых присутствовали чуть ли не все Адские войска. Пока верные своей миссии друзья искали верных союзников, Сероскал подчинил первейшего из Князей демонов, Баала. Даже он, старейший Кер-Морхэхар, не сумел противостоять Словам Силы древнего дракона. Теперь в его распоряжении находились восемьдесят легионов демонов из самых различных каст Десяти — Кархи, Бесы, Гончие, Фолькмиры, Соблазнители, Глухозары и Великие Демоны. Плюс в его многочисленной, покорной армии присутствовали души сотен погибших драконов. Они, парящие в воздухе, словно живые выглядывали пустыми глазницами последних, кто в Аду мог оказать сопротивление могуществу Сероскала. Тех, кто по-прежнему стремился предотвратить Войну. Одну, за которой незамедлительно последует другая… Противников дракона было всего лишь с гулькин нос: Ночная Фурия, человек, суккуба-волшебница и Горгулья. Однако когда из чёрного полога демоны, нежить и Сероскал услышали грозный рёв не одного, а нескольких десятков могущественных, воистину грозных противников, то оказались немного растеряны. В глазах старого дракона блеснуло удивление, когда он узрел не нефилима, но уже человека верхом на Беззубике. Человека, вооружённого Мечом Неприкаянных. А вместе с ними их верных подруг и… два десятка Ночных Фурий, исцелённых от Белой Хвори.

Однако Сероскала поразило даже не появление таинственных, связанных с Сущим, могучих драконов. В каждом из них он учуял частички души Принцессы Ада. Такого поворота событий он не ожидал. Старый дракон рассчитывал захватить Дэтомону и впитать её душу самому. Однако он недооценил своих врагов. Пребывая в недолгом смятении, он прекрасно знал, чем чревато появление не просто крылатых тёмных бестий. Ночные Фурии впитали в себя душу Владычицы. Ныне истинной повелительницы Ада.

Яростно проревев, Сероскал отдал единственно верный приказ нежити и демонам:

— Убить Ночных Фурий! Никакой пощады!

Война началась…

Творился настоящий переполох. Демоны ринулись в бой на драконов, парящих над чёрной пропастью, из которой те вылетели. Тысячи кархов выпустили из алебард множество огненных всполохов против Ночных Фурий. Молниеносные Фурии с лёгкостью, подобно ветру, уворачивались от каждой атаки. Бесы, Гончие, Глухозары подбежали к краю обрыва. Никто из них не мог достать драконов, которые по какой-то причине не наносили ответных ударов. Каждая Ночная Фурия помнила одно важное правило в этой битве: «Никакого кровопролития! Ответных атак! Иначе ангелы незамедлительно среагируют!»

Инициативу в командовании взял в свои руки Иккинг. Он поднял вверх Меч Неприкаянных и громогласно заявил:

— Ночные Фурии, подчините своей воле демонов!

— Как ты это себе представляешь? — спрашивали уклоняющиеся от стремительных атак Ночные Фурии.

— Дэтомона! Я знаю, ты слышишь меня! В каждом из драконов заключена частица твоей души. Всякий из них сражается за то, чтобы защитить Ад от безумия. Прошу тебя — помоги нам!

Внезапно каждый из драконов как-то засуетился в воздухе. Демоны, несмотря на отсутствие воли и губительное для них следование приказам Сероскала, прекратили атаку и засмотрелись на собратьев Беззубика. В очах каждого из драконов промелькнула кровавая искорка. Затем они издали Крик ярости. Настолько оглушительный, что Беззубик и его спутники чуть не упали в чёрный полог. Грозный, пронзающий душу вопль драконов дезориентировал всех присутствующих. Демоны подкосились и все мигом припали на колени. Очи Кер-Морхэзаров прояснились. Демоны, что желали смерти драконам, неожиданно обрели волю. Но ненадолго. Каждый из нечестивцев, словно пустой сосуд, наполнился странной энергией. Глаза каждого из них на несколько секунд побелели, затем вновь обрели свои естественные оттенки.

Дара, Хезер, Беззубик и Иккинг пребывали в шоке от увиденного.

Второй громогласный, раздавшийся раскатным громом по всему Междумирью рёв заставил развернуться всех демонов к Драконьему Капищу, над которым в воздухе парили Сероскал и туманные драконы-призраки. Старый дракон зачитал несколько слов подчинения на рунном языке демонов. Но те стояли столбом, не воспринимая слова их бывшего недолгого рабовладельца. Разъярённые истинным виновником последних событий демоны приготовились напасть. Как Сероскал неожиданно заговорил, спокойно и громогласно, будто никакого колдовства за секунду до этого не свершалось:

— Умный ход. Очень умный, Иккинг. Только ты не учёл одного обстоятельства!

— Ты всё равно в меньшинстве! Остановись, пока не поздно, Сероскал! — ответно крикнул Беззубик. — Если мы примемся сражаться, погибнут тысячи демонов. Драконы-призраки испарятся, а ангелы явятся сюда добить всех нас! Угроза со стороны Рая велика как никогда! Ещё можно предотвратить безумие!

— Беззубик прав! — вступил в разговор Иккинг. — Это — единственный способ предотвратить пророчество Абстрагируса!

— Не получится, — ответно рыкнул Сероскал. — Я так же был наивен, как вы когда-то. Считал, переподчинение с помощью демонического языка позволит справиться с нависшей угрозой из Рая! Но, поверьте, они не остановятся! Не передумают. Многие из вас прекрасно это знают и понимают: если ангелы что-нибудь задумали, они этого добьются, несмотря ни на что!

— Если ты считаешь, что Ад не выстоит, зачем тогда всё это затеял? — возмущённо голосила Дара.

— Вы разве не поняли? — в глазах Сероскала промелькнул страх. Четвёрка друзей заметила это, догадываясь о его настоящих намерениях. — Я прожил в Аду неисчислимое множество лет! Я уже слишком стар. Мне суждено умереть. Совсем скоро. Но мне не хочется делать это в полном одиночестве. Когда ты без поддержки, без друзей, без племени… — последнее слово заставило его глубоко вздохнуть. — И понимаешь, что смерть вот-вот постучится к тебе, становится всё равно, как её встречать. И лучшая смерть — во время полномасштабной войны. Ту, что мне удалось, наконец, развязать. Так хоть страшно не будет.

— Ты хоть понимаешь, к чему твой страх привёл всех нас? — бурно возмущалась Хезер, перевоплотившаяся обратно в крылатую девушку. — Три Мира на грани войны, за которой последует смерть для всех без исключения! — ей хотелось лично испепелить дракона за это.

— Мы никогда не испытывали такого кризиса в Аду, какой он сейчас. Одумайся, Сероскал, ещё есть время! Ещё есть надежда! — Беззубик отчаянно пытался вразумить Сероскала. Однако упрямый старый дракон лишь отрицательно мотнул головой и заявил:

— Нет никакой надежды! Конец Света, Уничтожение Трёх Миров… рано или поздно всё равно случится! Война — значит, война!

Эатем он издал отчаянный рык. Драконы-призраки издали оглушительные, внушающие страх в сердца демонов, вопли. Бесы норовили сбежать. Однако яростные, грозящие уничтожением этой касты, Великие Демоны привели бесов в чувства.

— В АТАКУ!!! — яростно рыкнули Баал, Салеос и другие повелители демонов. Большинство кархов и бесов нахлынуло на Драконье Капище первой атакующей волной.

Высокие костяные горы являлись хорошим укреплением для туманных призраков. Нежить принялась биться с демонами, выдыхая ядовитые белоснежные облака, которые растворяли собой всех попавших в них нечестивцев. Одни за другими, умирая в страшных агониях, гибли войска Князей и Герцогов. Незамедлительно хором из боевым кличей Кер-Морхэзары направились во вторую атакующую волну вместе с инкубами и суккубами. Сотни соблазнителей обернулись в различных зверей, включая и крылатых; пылающими огнём, здоровенными клычищами, рассекающими плоть и душу когтями, дыханием сковывающего льда, множеством молний, да всем, чем угодно наносили повреждения жутким привидениям. Те же продолжали поливать своих врагов облачным дыханием. На каждого неживого дракона, погибающего во второй раз, приходилось по десять мёртвых Соблазнителей.

Баал сокрушал нежить рассекающими ударами могучего топора. Всякий из драконов, кто попадал под удар Великого Демона, мгновенно покрывался Адским пламенем, съедающим то, что называлось телом, а отсечённые от шейных позвонков черепа растворялись в воздухе, лишая возможности нежить продолжать бой. Салеос пытался захватить огненным хлыстом хотя бы одного из призраков. Однако из-за их бесплотности хлыст лишь проскальзывал сквозь белёсые души. Тогда он придумал нечто интересное. Герцог взмахнул хлыстом и, когда тот начал проходить через душу одного из призрачных драконов, стал вращать им. Образовался мощный огненный вихрь. Душа дракона покрылась тлеющими угольками, а вскоре полностью растворилась в языках пламени. Идею Салеоса подхватили некоторые другие Герцоги.

Глухозары и Гончие ожидали приказа. В лобовой атаке они были так же бесполезны, как кархи с бесами. Однако не все кархи приняли участие в первой волне атаки. Половина красноголовых ожидала вместе с другими демонами Десяти приказа вступить в бой. Многих из демонов с головой накрыла ярость от бурлящей в них крови Ада вперемешку с криками Ночных Фурий, что направляли их в самую гущу сражения.

Туманные драконы постепенно, один за другим, начали растворяться. Под напором сотен Соблазнителей и Кер-Морхэзаров демоны сокрушили около четверти белой, как снег, нежити. Неожиданно некоторые из туманных монстров решили сменить тактику боя и приступили к атаке с земли. Баал только и ждал этой возможности. Он громогласно рыкнул, направив третью волну из кархов, гончих и глухозаров на опустившихся на землю неживых чудовищ. Десятки гончих, тысяча глухозаров и запускающие столько же всполохов тысячи ящеров обрушились на мёртвых с неистовым гневом. Ночные Фурии одна за другой издавали рёв, в котором содержались приказы Дэтомоны, тем самым направляя демонов в бой, морально воодушевляя их. Каждый из драконов, за исключением Беззубика, смотрел на происходящее кровавыми глазами.

Сероскал отошёл от шока, что словно обездвижил его на некоторое время. Мощь души Принцессы Ада изумила его. Он узрел, что призраки драконов гибли один за другим во второй раз. А те, кто умирают во второй раз — если это был призрак, — более не возрождаются. Таков закон мироздания. Дракон отдал приказ оставшейся армии. Часть призрачного легиона откололась от основных сил. Две сотни нежити устремились высоко вверх, уклоняясь от огненных залпов, вращений пылающих хлыстов, цепких когтей, молний и прочих способов урона. Столь могучие силы направились к новым повелителям демонов — Ночным Фуриям. Беззубик, завидев, надвигающуюся угрозу, тотчас рыкнул своим собратьям. Они отвлеклись от командования, заметив несущихся на них опасных противников. Драконы перестроились. Летая вразброс, чтобы использовать главный приём в сражении — увёртка и молниеносная атака плазмой, они приготовились вступить в схватку с грозной нежитью.

— Всем приготовиться! — как и до Белой Хвори, приказывал Древолом. Жёстким и громоподбным голосом он произнёс: — Плазменный залп!

Точным выстрелами Фурии подбили около пяти наступающих на них драконов-привидений.

— Их очень много! — заявила Дара. — Пора и нам вступить в бой!

— ВСЕ В БОЙ!!! — яростно заорал Беззубик.

— ЗА АД!!! — воскликнул Иккинг.

Беззубик и два десятка молниеносных драконов устремились ввысь, принимая неравный бой с нежитью. Постоянное уклонение спасало Ночных Фурий от моментальной смерти. Нежить не стеснялась использовать весь свой арсенал против живых драконов. Кто-то ревел, подобно баньши, дезориентируя Фурий и их союзников. Кто-то выдыхал на живых туманное облако, от которого с трудом уворачивались крылатые бестии. Некоторые из мёртвых не стеснялись идти на таран, пролетая сквозь Фурий. Такая атака считалась смертельной. По ощущениям, словно вырывали душу из тела. Сердце вмиг останавливалось, более не качая кровь. Организм любого из живых, попавших под такую атаку, изнутри истекал кровью. Создания умирали в мучительной агонии. Так случилось с одной из Ночных Фурий, что не сумела вовремя уклониться. Один из призраков пролетел сквозь её тело. Дракон мгновенно закрыл свои серые глаза и без единого движения рухнул в чёрный полог. Другие собратья ощутили боль погибшего дракона. Гнев захлестнул с головой каждую Ночную Фурию. Драконы уподобились демонам. В глазах вновь блеснул кровавый оттенок. Неожиданно произошло нечто, чего никто не ожидал.

Плоть Ночных Фурий покрылась ярким золотистым пламенем. Драконы стали выдыхать на нежить смесь фиолетовых сгустков плазмы с Адским Огнём. Мощные огненные взрывные всполохи, бесконечные потоки вмиг поражали всех попавших под них неживых драконов. Кровавые глаза Ночных Фурий мгновенно сузились. Казалось, что собратья Беззубика впали в первобытную, безудержную, дикую ярость. Беззубик оторопел, заметив ранее не виданную злость в своих сородичах. Их напор возрос многократно. Нежить одна за другой таяла, словно снег на весеннем солнце. Теперь отбиваться приходилось не Ночным Фуриям, а драконьим призракам.

Тем временем, Дара также поражала нежить Адским Пламенем, окружив своё тело и пространство вокруг себя непроницаемым, жарким, словно два солнца, пламенем. Беззубик, понимая, что Иккинг будет испепелён, если во время боя окажется рядом с подругой, разил врага с фланга. Фиолетовый залп и постоянное уклонение позволяли исправно держаться дракону и его наезднику в бою. Иккинг без дела тоже не сидел. Своим мечом, когда Беззубик подлетал слишком близко к призракам, он рубил крылья, хвосты нежити; всё, до чего рука и клинок только дотягивалась. Вряд ли обыкновенный меч был способен даже ранить призрачных драконов. Но Меч Неприкаянных обладал куда большим могуществом, чем кто-либо предполагал. И сейчас, в пылу боя не на жизнь, а на смерть, переливающийся серебром клинок с лёгкостью слушался своего хозяина. И лёгкими, как ветер, но точными, словно снайпер, ударами рассекал в воздухе мёртвых драконов.

Хезер также приходилось весьма тяжко. Приняв обличье Горгульи, она растворяла души драконов кровавой кислотой. Брызги попадали на «тела» духов, моментально разъедая их, словно серная кислота пожирала маленький зелёный листик. Нежить, попавшая под её всплески, начинала дымиться серым паром. Неожиданно один из призраков подлетел к Хезер со спины и пустил в неё газ в виде ядовитого тумана. Иккинг увидел, что его подруга в опасности. Он крикнул Беззубику, и тот молнией помчался сквозь вражеские ряды, всячески уклоняясь от молочных клубов дыма, на выручку названной сестре. Хезер, развернувшись назад, заметила поток тумана. Но вовремя не успела среагировать. Кончики белоснежных клубов поглотили её стреловидный хвост и заднюю левую лапу. Горгулья истошно заревела от обжигающей боли. Следующий поток ядовитого газа чуть не коснулся её сердца — Хезер едва миновала его. Она ответила призраку дыханием кровавой кислоты, и тот благополучно растворился в воздухе.

— О, нет! Она превращается в человека!!! — беспокойно закричал Иккинг, увидев Хезер.

— Хезер, держись!!! Милая моя, я уже здесь! — сдерживая слёзы, вопил Беззубик.

Кшатрия теряла сознание от болевого шока. Она в два счёта, против собственной воли обернулась в крылатую девушку. Туман, как едкая, концентрированная земная кислота, до колена растворила её левую ногу. На её беду, раненую кшатрию заметил ещё один неживой дракон, что в пылу сражения оказался рядом с ней. Он направил смертельный поток ядовитого белого газа прямо на её лицо и сердце. Дара, по счастью, обернулась в момент битвы и заметила это. Она молниеносно направила мощный заряд огня прямо в призрачную субстанцию. Адское пламя в секунду спалило нежить дотла. Однако мёртвый дракон успел выдохнуть небольшой слой тумана, и часть его, подобно каплям, брызнула на левую щёку Хезер. Капельки тумана разом принялись разъедать её лицо. Однако их силы хватило, чтобы оставить ужасные ожоги на левой половине лица. Её глаза, брови, лоб и губы не пострадали. Только щека. Однако этого ужасного плевка туманом хватило, чтобы Хезер устремилась в чёрный густой полог под ней, падая в него без сознания. Беззубик набрал скорости и в последнюю секунду Иккинг, убрав меч за пояс, чтобы не выпал, схватил Хезер за руки. Однако скользкие пальцы и неловкие движения пальцев едва не выпустили из своей хватки бессознательную кшатрию. Беззубик накренился в противоположную сторону, тем самым позволив Хезер оказаться в руках юноши. Иккинг, несмотря на душераздирающие вопли Ночных Фурий, которые продолжали сдерживать натиск врага, существенно уменьшая его численность, услышал, как Хезер продолжала дышать. Она была жива, чему он очень обрадовался.

— Она жива, Беззубик! — радостно сказал Иккинг, на что Беззубик счастливо улыбнулся.

Дара увидела, что всё в порядке, и продолжила отбиваться от непрекращающихся атак нежити. Но радость эта длилась недолго.

Вдруг мощный поток ветра, сопровождаемый ударом из ниоткуда взявшегося каменного булыжника, сбросил Иккинга и Хезер со спины Беззубика, едва не покалечив его самого. Смертный и кшатрия стремительно падали в бездонную тьму. Беззубик нырнул за ними, однако очередной порыв ветра и последующий за ним мощный удар булыжником едва не выбил из колеи его самого. Драконье тело резко заныло от соприкосновения с очень твёрдой, слегка царапающей чешую породой. Он поглядел вверх и заметил красно-пепельного дракона, что приблизился к Ночной Фурии. Дара обнаружила, что Беззубик оказался в ловушке Сероскала.

— Я отвлеку его, Беззубик! Спасай ребят! БЫСТРО!!! — крикнула во всё горло Дара, пустив огненный всполох прямо в спину Сероскала. Дракон запросто уклонился.

Беззубик стремительно понёсся в чёрный полог. Он пустил звуковую волну в туман, что прекрасно позволило дракону сориентироваться в нём.

* * *

Невзирая на превосходящие силы демонов, без тактических указаний своих новых повелителей нечестивцы стали нести существенные потери. И хотя гончие на пару с глухозарами запросто разделывались с призраками, рассекая тех на мелкие сгустки эктоплазмы, нежить всё активнее заманивала пеших демонов в ловушку. Пока одни были на земле, другие прикрывали их с воздуха потоками ядовитого тумана. Один за другим глухозары и гончие растворялись в тумане. Первые разъярились не на шутку. Они продолжали идти врагам в лоб, невзирая на потери. А вот гончие избрали тактику лучше. Скорость, как молния, лёгкое уклонение. И десяток оставшихся в живых гончих из всей армии в Долине коллективно решил нанести удар со спины. Они обежали костяные горы, постоянно оглядываясь вокруг, чтобы не попасть под смертоносное дыхание бестий. Быстро очутившись в тылу противника, гончие возобновили атаки по находящимся на земле призрачным драконам. С неестественным свистом от скоротечных движений когтями по неживым субстанциям последовало мгновенное таяние духов. К атаке с двух сторон нежить не была готова. Некоторые из гончих умудрились быстро забраться на пики гор из драконьих костей и запрыгнуть на бесплотных призраков. Конечно, эти гончие пролетели сквозь них, устремившись на землю. Но несколько мощных хваток зубами и рассечением острых как бритва когтей позволили им избавиться от нескольких атакующих драконов, обеспечивающих прикрытие тем, кто находился на земле.

Фолькмиры, обратившиеся в Баала, последними вступили в бой. Они по-прежнему сомневались в том, стоит ли помогать демонам. Однако все как один поняли, в чьих руках — точнее, лапах — будет находиться власть над Адом. Понимая прекрасно, если сейчас они развернутся спиной к Ночным Фуриям, то так и останутся изгоями до конца своей жизни. Фолькмиры помчались в гущу сражения. Каждый из них, обращённый в Баала и вооружённый таким же пылающим топором-сокрушителем, с лёгкостью кромсал одного мёртвого дракона за другим. Натиск одиннадцати Баалов, Салеоса, Ады, которая вместе с гончими и глухозарами расправлялась своими отточенными когтями и саблезубыми клыками, поддерживаемыми огнём кархов и Бахэйра, что в облике Гидры разил всю видимую вокруг себя нежить, позволили остальным демонам — Соблазнителям и глухозарам — перестроиться и перейти в полномасштабное наступление.

Действуя совместно, как при Королеве Лилит, они единым фронтом стали добивать последних, неукоснительно подчиняющихся приказам Сероскала драконьих духов. Бахэйр одной из десяти голов обратил внимание на весьма ужасающее зрелище: тысячи демонов лежали мёртвым огромным скоплением в этой бескрайней пустыне. Кого-то разорвала нежить, но большинство, точнее их души, растаяли в белоснежном слое тумана.

* * *

Углубляясь в кромешную тьму, Иккинг во время полёта успел взять Хезер за руку, не выпуская её из своей.

— БЕЗЗУБИК!!! — отчаянно кричал он. В ответ он услышал голос Ночной Фурии, что отчаянно спешил к нему на выручку. Как вдруг раздался ещё один вопль Ночной Фурии. Она пустила из пасти ту же звуковую фиолетовую волну, что и Беззубик. Дракон, прилетевший из Бездны, поймал Иккинга. Он зацепился за гребень на спине дракона, не выпуская Хезер. Беззубик подлетел через три секунды и заявил:

— Иккинг, отпусти! Я поймаю её!

Тот доверился другу, и дракон без труда подхватил полумёртвую девушку.

— Сынок! — воскликнула Трёхкрылка. — Будь осторожен, — взволнованно заявила она.

— Хорошо, мама! — кивнул Беззубик. — Спасибо!

— Спасибо, Трёхкрылка! За спасение, — поблагодарил Иккинг.

Трёхкрылка подкинула его в воздух, и Беззубик запросто поймал его лапами. Хеддок быстро забрался на спину друга и, придерживая Хезер перед собой, крепко обхватив её за талию, сказал:

— Надо помочь Даре!

— Полетели!

Дракон молнией взметнулся ввысь. Трёхкрылка полетела обратно в Бездну — сторожить тело Астрид до возвращения сына и его друзей.

К тому моменту Дара и Сероскал — два воистину грозных и могущественных противника в Аду — сражались друг с другом насмерть. Адские пламенные потоки под неустанным натиском устремлялись в дракона. Однако тот взмахами крыльев запросто перенаправлял огонь обратно на суккубу. Ей приходилось постоянно раздвигать потоки огня в стороны, чтобы не оказаться опалённой собственной магией.

— И это всё, на что ты способна? — наигранно удивился Сероскал. — Надо же, я-то действительно думал, что ты — могущественная волшебница. А оказывается, ты всего лишь пародия на неё! — злобно усмехнулся он.

Дара была очень умна. Она не поддавалась ударам по своему боевому духу. Демоница прекрасно знала — нужно всеми силами отвлечь безумного дракона от Беззубика, который по-прежнему ещё не вылетел из чёрного полога. Чтобы потянуть ещё немного времени, она принялась парировать.

— Ты тоже ничем не примечателен. Подумаешь, знаешь наш язык. Как видишь, — показала она на практически уже победивших войско нежити демонов, — ты проиграл. Демонический язык, что ты использовал для подчинения демонов… для оживления драконов… не помог тебе. Но, не волнуйся. За те преступления, что ты совершал на протяжении последних многих лет, я обещаю, ты не будешь испытывать боль во время собственной смерти! — прошипела Дара, словно змея, злобно оскалившись.

Сероскал выпустил из своих крыльев с помощью взмахов огромные мощные каменные булыжники, каждый ростом с три суккубы и толщиной с две. Один за другим, словно туча стрел, они стремились врезаться в суккубу. Однако огненное кольцо, что парило вокруг неё, с лёгкостью расплавляло камни.

Дара заметила друзей, поднимающихся из тёмного тумана.

— О, как приятно, что ты решил нас навестить, — лукаво улыбнулся Сероскал. — А я уж думал, когда же ты появишься. Только вот незадача, Беззубик. Ты и так уже вовсю облеплен друзьями… Так почему бы тебе не сделать простой выбор?

— О чём ты говоришь, ящерица? — злобно оскалился Беззубик, готовясь выпустить несколько залпов плазмой по врагу. Однако ненависть сменилась удивлением для троицы. Сероскал внезапно исчез. Через долю секунды он оказался над Дарой и быстрым взмахом крыла ударил её двумя здоровенными, ростом с Ночную Фурию, булыжниками. Сила удара была такой, что смертный упал бы замертво после одного раза. Второй бы стал смертельным для дракона. Но Дара по какой-то причине не потеряла сознания. Не устремилась вниз, как Иккинг и Хезер. Однако её кратковременные муки на этом не закончились. Слабо маша крыльями, она по-прежнему удерживаясь в воздухе, но у Дары всё в глазах резко поплыло. Иккингу показалось, что она дезориентировалась — булыжники оглушили её. Пока суккуба старалась прийти в себя, Сероскал добавил:

— В отличие от тебя, дорогая, я люблю предоставлять людям и другим существам муки выбора.

Закружившись вихрем, он яростно взмахнул своим длинным хвостом, нанеся остроконечным — во всех смыслах — концом мощный удар по её макушке. В одночасье у Дары изо рта брызнуло много крови. Она, более не сопротивляясь странному чувству, закрыла глаза, перестав дышать. Её крылья перестали шевелиться. После этого Дара замертво устремилась в густую тьму.

— ДАРА!!! — в ужасе крикнул Иккинг, глядя, как она падает в Бездну.

Сердце Беззубика налилось кровью и ненавистью. Злобой и неудержимой яростью.

— ТЫ ХОТЕЛ СМЕРТИ, ТРЕКЛЯТАЯ ТВАРЬ?! — рычал Беззубик, словно свирепый тигр, оскалившись настолько, что ещё немного, и зубы дали бы трещину. — ТЫ ЕЁ ПОЛУЧИШЬ! ТОЛЬКО ЛЁГКОЙ ОНА НЕ БУДЕТ!!! — Беззубик заревел с неистовой яростью, как баньши. Ненависть в его сердце почувствовали его сородичи, к тому моменту сражающими последних призраков. Белина увидела ярость берсерка в глазах Беззубика. Она подлетела к нему. Дракон на это и рассчитывал. Он метнул друзей со своей спины, будто катапульта, в сторону Белой Фурии. Она поймала ребят. Иккинг аккуратно забрался на неё. Древолом увидел, что раненая девушка выскальзывает из пальцев юноши, и поспешил помочь ему и Белине. Он подхватил Хезер на спину, и они вчетвером полетели на земли — к краю Долины.

Древолом аккуратно положил Хезер на землю. Иккинг склонился над ней и прижал её к себе, наблюдая за полнейшим хаосом вокруг. Его безмолвный взор пал на двоих драконов, сражающихся явно не на жизнь.

Ярость Беззубика отразилась на его способностях. Неожиданно тёмно-синие молнии окутали тело дракона, быстротечно скользя по его телу. Со всей мощью, с болью в сердце, он обрушился на Сероскала, выдыхая на него ослепляющими взор потоками ярчайших молний.

Иккинг подумал про себя: «Таких ослепительных молний я не видел ни в одной яростной грозе на Земле».

Сероскал тут же взмахнул крылами, направляя булыжники в сторону молний. Сокрушительный по мощи взрыв заставил огромные куски разлететься по всей округе. Один из кусков едва не сшиб самого Беззубика. Пока тот уклонялся, Сероскал вновь исчез. Но на этот раз Беззубик был готов к внезапной атаке. Угольно-красный дракон появился у него за спиной, готовясь нанести сокрушительный удар. Однако Беззубик, не разворачиваясь лицом к противнику, резко взмахнул крылами назад. Молнии, что продолжали скользить по его чешуе, собрались в единую, цепную. Мощный хлопок крыльями, и электрический заряд энергии на одном дыхании поразил Сероскала, не успевшего даже ахнуть. Старого дракона отбросило на землю в сторону Иккинга. Заряд не убил дракона. Однако обездвижил его. Сероскал не мог пошевелить ни одной конечностью. Язык, на который он надеялся, чтобы произнести пару рунных словечек и исчезнуть, словно взбух от сильной аллергии, совершенно не слушался. Инстинктивно пытаясь хоть как-то спастись или просто зашевелить конечностями, Сероскал отчаянно запаниковал.

Беззубик молниеносно подлетел к врагу. Он приземлился на лапы. Грозный, свирепый, лишённый всяческой жалости оскал и суженые глаза — всё это говорило о жажде даровать Сероскалу мучительную смерть. Непреодолимая злость образовала на его теле ещё множество молний. Иккинг заметил это и подбежал к Беззубику. Тот не обращал на смертного никакого внимания.

— НЕ ДЁРГАЙСЯ, ПРЕЗРЕННЫЙ! СЕЙЧАС ТЫ ИСПЫТАЕШЬ АДСКИЕ МУКИ! ЗА НАШЕ ПЛЕМЯ, ЗА ЧЁРНУЮ ТАЙНУ, ЗА МОИХ ДРУЗЕЙ!!! СЕЙЧАС ТЫ ИСПЫТАЕШЬ ВСЮ БОЛЬ, КОТОРУЮ ТЫ ПРИЧИНИЛ МНОГИМ! — неестественно низкий голос дракона заставил Иккинга содрогнуться. Он никогда не видел Беззубика столь безжалостным и свирепым, как сейчас. Он собрался выдохнуть последний, смертельный заряд молнии, который перед облегчением от мук изнурительно долгой жизни, заставил бы жертву страдать от невыносимой агонии. Однако Иккинг не мог позволить другу стать чуть ли ни демоном. Он понимал, что такая внезапная перемена в драконе вызвана гибелью Дары.

Иккинг тотчас осознал: для Беззубика, для его души Дара была не просто другом. Это было весьма странное, но чистейшее чувство под названием любовь — любовь души, а не тела, — всё это время именно это чувство заставляло доверять суккубе. Он до этого и не замечал, как Беззубик старается оберегать её. Даже чуть больше, чем названную сестру, Хезер. Иккинг понял, что за смерть полюбившейся ему суккубы он не оставит и мокрого пятна от убийцы. Но такая перемена грозила дракону потерей человечности — всего один шаг отделял его от превращения в монстра, в сто раз кошмарнее самого подлого и коварнейшего из демонов. Это было ясно, как дважды два. И поэтому Иккинг пошёл на смертельный риск — он встал между Беззубиком и Сероскалом, вооружившись Мечом Неприкаянных.

Беззубик выплеснул мощный заряд молнии, почти не осознавая, что перед ним уже стоял не враг, а друг. Друг, который не хотел, чтобы он потерял душу из-за горя и отчаяния. Слепящие глаза молнии устремились в Иккинга Однако дальнейшее удивило как Ночную Фурию, так и Гремучего Сероскала.

Меч засиял мощным белоснежным свечением, притягивая к себе словно магнит смертельные электрические заряды. Они проникали в клинок, пропитывая его своим могуществом. Иккинг не разжимал пальцы, крепко держась ими за рукоять таинственного меча. Когда последняя искорка прошла внутрь клинка, он разжал глаза и ощутил неимоверную тяжесть в своих руках. Будто он держал не пёрышко, каким по весу до этого был меч, а здоровенный мешок картошки.

Беззубик учащённо задышал, приходя в себя. Он устремил свой взор на землю, жадно глотая воздух, пытаясь отдышаться. Сероскал по-прежнему ещё был жив и не мог двигаться. К этому моменту демоны и Ночные Фурии одолели последних призрачных драконов.

Выжившие в столь непростой схватке нечестивцы и драконы поспешили к Беззубику. К Хезер, что всё также пребывала в забвении, обожжённой ядовитым туманом. И к Иккингу — смертному, что предотвратил убийство парализованного Беззубиком заклятого врага. Надежда на внезапное появление «уцелевшей» Дары не оправдалась. Она не вылетела из чёрного тумана. Демоны подошли к Сероскалу. За всё то, что он совершил, они захотели разорвать его на чешуйки. Ночные Фурии заметили это и яростно взревели, сдерживая с помощью власти Дэтомоны пыл своих новых подчинённых. В отличие от рунного языка, демоны сохраняли свою волю, но не могли ослушаться запрета или пойти наперекор власти принцессы Ада.

Беззубик ещё раз поглядел на беспомощного врага и лишь яростно рыкнул в его адрес. Затем он посмотрел на Иккинга, не выражая никаких эмоций на чешуйчатой мордочке. Тот замешкался. Иккинг посчитал, что дракон собирается убить его за то, что помешал ему совершить месть. Но вопреки этой логике дракон закинул свою голову через плечо юноши. Иккинг положил меч на землю и обхватил шею Беззубика. Беззубик приобнял его лапой.

— Спасибо, что не дал мне взять ещё один грех на себя, — глубоко выдохнул дракон.

— Я понимаю. Но у нас есть ещё важное дело. Мы должны найти способ исцелить Хезер. Иначе она умрёт, — сочувствующим тоном заявил Иккинг, выходя из объятия друга. Он стремительно помчался к по-прежнему не раскрывающей глаз девушке.

— Иккинг, её не вылечить, — подлетела к ним Белина, грустно взирая голубыми очами на Беззубика и Иккинга. — Она умирает.

Среди демонов пошёл невыносимый гул. Яростный крик Баала привёл всех в чувства. Неожиданно в беседу смертного и дракона вступил один из Фолькмиров. Демон спокойно подошёл к Иккингу.

— Мы знаем способ. Но его хватит только на одно восстановление, — загадочно произнёс молодой, статный светловолосый юноша. Это был один из обернувшихся фолькмиров, что сменил обличье на одного из инкубов, что внешне походил на простого человека, нежели на демона.

— О чём ты говоришь? — удивлённо посмотрел на него Иккинг.

— Только одно создание. Астрид, чьё имя звучит постоянно в твоей голове, — фолькмир, что заговорил юношеским голосом с Иккингом, умел читать мысли. — Дара, что билась за друзей. И Хезер, девушка-кшатрия, что умирает сейчас. Ты должен выбрать, кому помочь. И времени у тебя всего на три адских минуты. Потом будет поздно.

— В Аду нет лекарей, — заявил подошедший к ним Салеос.

Ада, несмотря на свою извращённость, сочувствовала Иккингу и Беззубику не меньше. Ибо Дара, всё-таки как-никак была ей подругой. Ночные Фурии подлетели к ребятам. Древолом поспешил возразить Герцогу.

— Лекарей среди демонов точно нет. Но колдуны и сведущие в тайных знаниях есть! — поспешил возразить Бахэйр, опередивший Древолома, обернувшийся обратно в гордого инкуба. Он встал рядом с Фолькмиром, крайне интересуясь способом исцеления.

— Верно говоришь, Бахэйр, — кивнул Фолькмир. — Способ существует. Но у нас очень мало времени. Прежде Иккинг обязан выбрать ту, кого он собирается спасти. Только твёрдое решение определяет последствие. Сомнение рождает лишь хаос.

Все ожидали немедленного решения Иккинга.

Недолго думая, он сделал безумно трудный и нелёгкий выбор. Ибо каждой из трёх девушек он дорожил. И о судьбе каждой горько печалился.

Несмотря на муки выбора, лёгшие на его смертные плечи, Иккинг прекрасно осознал, кто в его помощи сейчас нуждается больше всего. Умершая Астрид. Её тело освободилось от Дэтомоны, что могла своей энергией сдержать силу Смерти. Никого сердцем он не желал возродить больше, чем её. Дара — верная друзьям суккуба, погибшая в битве с Сероскалом. Предавшая демонов. Сохранившая в себе человека. И понятия — быть человеком.

И Хезер — одноклассница, влюблённая в него с первого класса. Пересмешница. Играющая в две Судьбы. И верная подруга Беззубика… В отличие от Астрид и Дары, Хезер была ещё жива. Но оставалось очень мало времени. Если промедлить — она умрёт. Иккинг считал, что кто-кто из целого Ада, но Хезер не заслужила ужасной смерти. Она пережила целую череду страданий, коей её подвергал «названый» отец, Салеос. Казалось, правда, что в глазах Герцога Адских Просторов мелькнула искорка, под названием жалость или сожаление. Хоть он к ней и не питал особых отцовских чувств. Пусть из-за него она оказалась в его демонических лапах… И пусть он обманывал её все эти годы… Однако что-то заставляло его переживать за неё. Словно в этот момент он почувствовал нечто… человеческое. Нечто… смертное. Многие и многие тысячи прожитых им лет в Аду заставили уже его забыть — каково это — испытывать чувства смертного. Каково кого-то по-отечески любить… И неожиданно он задумался в этот самый миг, когда девочка, которую он растил, умирала на его глазах: «Почему мне так одиноко?» Пусть в эту секунду он, возможно, думал опять только о себе, но… подобный вопрос Салеос уже не задавал очень и очень долго…

Иккинг принял решение. Он чувствовал, что упускает последнюю возможность спасти Астрид… оживить её… но понимал тщетность этого.

— Хезер. Мы спасём её, — шепнул он затем, наклонившись над умирающей кшатрией. — Не волнуйся. Мы не потеряем тебя. Я не потеряю, — он еле улыбнулся, сдерживая нарастающую внутреннюю печаль. Затем он развернулся к фолькмиру, принявшему облик одного из Кархов: — Что я должен сделать сейчас?

— Твой меч, — показал фолькмир когтистым пальцем на серебристый клинок с чёрной рукоятью и золотым эфесом. — Он впитал могущественную энергию молний Беззубика. Эта энергия зарядит девушку новой жизнью.

— Допустим, — предположил быстро у себя в голове Иккинг, к чему клонил фолькмир. — Но как именно я должен его использовать?

— Пока в ней поддерживает силы её внутренний демон. Но он скоро исчезнет… Кислота призраков подобна кровавой кислоте — расщепляет тело и душу… — Иккинг резко крикнул на фолькмира, не выдерживая:

— Хватит нравоучительных лекций!!! Мы не в школе!!! КАК?! ЕЁ?! СПАСТИ?! ОПИШИ РИТУАЛ! — злился он, всё больше погружаясь в отчаяние. Ибо времени почти не было.

— Вонзи клинок в её сердце. Молнии зарядят его собою. Мощи энергии молний хватит, чтобы защитить её тело от лезвия. Оно не убьёт её окончательно и не причинит ей вреда. Но, что будет с Горгульей, я не знаю. В любом случае девушка оживёт, — твёрдо и холодно ответил фолькмир.

Иккинг не стал терять времени и вооружился мечом. Он склонил меч лезвием вниз перпендикулярно над сердцем Хезер. Он собирался с духом — не так-то просто пронзить сердце той, кого он знал одиннадцать лет. Да ещё человека, который все эти одиннадцать лет его любил. Но Иккинг нашёл в себе силы преодолеть внутренний страх. И весьма кстати. Ибо он занёс лезвие над сердцем Хезер в последнюю секунду её жизни. Меч спокойно прошёл в сердце Хезер, тут же остановившись. Неожиданно клинок засиял тёмно-синими и фиолетовыми всполохами, словно бегающими, блуждающими огоньками по лезвию. Ночные Фурии и демоны услышали мощный треск, грозящий лишить слуха. Затем усилилась вспышка всполохов. Теперь всё тело Хезер окутывали молнии. Они не сжигали её тело, не оставляли никаких омерзительных ожогов. Вместо этого они, словно по лезвию меча, скользили по розовой плоти, покрытой серебристым платьем…

Прошла минута в Аду. Последовало явление, которое не ожидали увидеть демоны. Они услышали жуткий яростный крик, издаваемый бездыханным телом. Затем из тела Хезер, словно джинн из бутылки, высвободился Кер-Морхэзар. Он был ростом с первого нефилима. Но в отличие от него, Великий Демон обладал крыльями, белоснежными, перистыми, как у ангелов. Его бычьи рога и пламенные очи вселяли ужас в сердца младших кастовых демонов. Кархи поклонились ему в знак почтения. Гончие устремили свои головы ввысь и завыли, будто волки на полную луну. Фолькмиры улыбнулись появлению того, кто являлся настоящим союзником драконам. Кто был предан до своего захвата и вселения в юную маленькую малышку-брюнетку. Кер-Морхэзар, оборачивающийся в могучего красного дракона. Сильнейший из последователей Лилит. Он ощущал запах принцессы Ада, распространявшийся из каждой Ночной Фурии, что присутствовала сейчас рядом с ним. Младшие демоны незамедлительно освободили небольшую площадь возле Хезер — девушки, что носила его в себе. Скрывала от родных и, самое главное, от Салеоса, долгое время.

Все отвлеклись от появления Кер-Морхэзара. Последовала вторая белоснежная вспышка. Меч внезапно выпрыгнул из тела Хезер, подобно пружине, и его рукоять как магнитом объединилась с ладонью Иккинга. Молнии перестали сверкать, скользить по её плоти. Иккинг пребывал в смятении. Казалось, только Кер-Морхэзар знал, что нужно сделать дальше. Иккинг хотел дотронуться до Хезер, чтобы узнать — сработал ли ритуал. Но неожиданно Великий Демон склонился над ней, отчего пустынная земля вокруг них слегка сотряслась. Языки пламени, что скользили по его лицу выражали некоторую решительность и одновременно благодарность, адресованную Иккингу. Он басовито рыкнул:

— Спасибо, что освободил меня. И освободил её. Теперь она будет жить, — и наклонил голову прямо над лицом Хезер.

— Постой, что ты задумал? — испуганно спросил Иккинг. Беззубик также переполошился. Однако Великий Демон обоим показал здоровенными ладонями, что не нужно вмешиваться. Оба сообразили, что ритуал, на самом деле, не был завершён окончательно. Требовалось ещё кое-что сделать.

— Не только ангелы владеют Дыханием Жизни…

Демон тихонько направил потоки своего пламенного дыхания в полость рта Хезер. То было не обычное пламя. Чёрно-оранжевое, с багровыми оттенками, наполняло лёгкие девушки, её сердце, разум. Все поразились, когда увидели, как с её лица сходят, словно мерзкая болотная слизь, ожоги от туманной кислоты. Как у неё отрастает её левая нога. Так продолжалось несколько секунд. Когда он закончил, Хезер внезапно раскрыла изумрудные глаза. Она ощущала жизнь. Будто кто-то вновь вдохнул силы в неё.

— Встань, смертная, — Иккинг и Беззубик увидели, что её крылья исчезли. Словно их и не было. — Ты свободна от меня.

Она огляделась. Иккинг был рядом с ней. Беззубик, названый брат и лучший друг. Оба «юноши» мигом окружили её, крепко обнявшись с ней. Она крепко обхватила друзей. И сказала едва слышно:

— Спасибо! Тебе в особенности, Иккинг…

Она улыбнулась ему. Иккинг был счастлив, что ему удалось спасти её. И хотя внутренняя печаль резко возросла, когда он в тот же миг осознал, что он распрощался с единственным шансом вернуть Астрид к жизни, он понял — он поступил правильно. Однако сердце Беззубика так же было наполовину опустошено. Ибо Сероскал убил его возлюбленную.

— Хезер, — обратился к ней Демон-дракон, — Вы должны уходить отсюда. Втроём. Немедленно! — неожиданно демоны почуяли неприятный для них запах, который они называли «благородной вонью». Ночные Фурии также ощутили странноватый благоухающий запах, совершенно отличный от всевозможных демонических и собственных. Принадлежали эти загадочные ароматы ни демонам, ни драконам, ни людям… Издалека все услышали, как протрубило три Рога. Один возвещал гармонию приятных слуху звуков. Как от фортепиано. Второй — менее гармоничный. Третий — тритонами. С неба послышался четвёртый — смешение всевозможных звуков из разных музыкальных инструментов. Послышалось пение в аналогичном духе. Так возвещали о своём недружелюбном появлении только одни создания… Пришедшие из Отколовшегося Междумирья…

— Р-р-р… — злобно прорычали все демоны без исключения.

— АНГЕЛЫ!!! — грозно рыкнули Баал и Салеос.

Явление старых недругов в Ад без приглашения вызвало серьёзный ажиотаж среди демонического племени. Праведные Десять явились сражаться с демонической Кастой Десяти. Оставшиеся отряды демонов немного восполнили силы во время передышки, вызванной магией.

— Вам необходимо уходить! — твёрдо заявил Демон-Дракон.

— Война уже началась, мой друг, — отвечала Хезер. — На Земле нет теперь спокойствия. Если ангелы явились уничтожить нас, значит, мы все примем бой. Но на Землю не вернёмся. Ибо безумие, что охватило ангелов, охватит и мир, который мне является домом. И этот мир — мой дом, хоть я долгое время презирала его. Мы не отступим.

— Отступать некуда! — согласился Иккинг, параллельно вспомнив слова русского полководца Кутузова. Только он слегка изменил смысл слов в виду текущей ситуации. — Позади Ад!

— Мы не бросим Ад на произвол судьбы! — как никогда раньше жёстко заявил Беззубик.

Сотни ангелов приближались с четырёх сторон. Серафимы, гордые крылатые небесные воины, вооружённые огромными стихийными клинками — воздушными, пылающими синим чистым пламенем, и ледяными, хладнокровно и с не меньшей, если не с большей, ненавистью к своим врагам, приближались к ним. Около трети войск демонов уцелело после боя с армией призрачных драконов. Ангелов было в десятки раз больше.

Все демоны стали спиной друг к другу. Сформировавшись в небольшие отряды, Фолькмиры, обернувшиеся в Демона-Дракона, Князья и Герцоги, инкубы и суккубы во главе с Адой, кархи и гончие с единицами трусливых бесов и двое смертных с Беззубиком и Ночными Фуриями готовились отчаянно защищаться. Защищать свой мир, свои жизни, друг друга. Власть, сокрытая в Ночных Фуриях заставила демонов забыть о междоусобицах и объединиться ради Ада. Они вооружились алебардами, клинками, хлыстами. Многие инкубы и суккубы сменили обличие в огромных зверей. К Хезер, Иккингу и Беззубику прилетел Бахэйр. Десятиголовая гидра, в которую он обернулся, также собиралась всячески отбиваться от ангелов.

Демоны ждали. Благодаря воле Ночных Фурий они не понеслись бездумно в атаку. Ждали, когда противник первым полезет биться с ними. Тогда-то они покажут им, на что способны дьявольские отродья. Так думал каждый из демонов про себя. Беззубик злобно оскалился, видя, как толпы хорошо организованных крылатых войск приближаются к ним очень быстро. Когда дракон внимательно вгляделся вперёд, то не поверил своим глазам. Он пришёл в неизгладимое смятение от узренного им. Дыхание прерывалось, а в кошачьих глазах заблестел ужас. Чего-чего, а этого Ночная Фурия ожидала меньше всего. Иккинг и Хезер, сидящие на его спине, ощутили волнение и спросили:

— Беззубик, что с тобой, братец? — спросила Хезер.

— Там… там… она! — челюсть дракона чуть не отвисла.

— Кто? Кто там, Беззубик? — взволновался Иккинг.

— Вместе с ангелами, вооружёнными клинками, с ними летит… на своих белых крыльях, как и другие…

— Кто? Ну не тяни, Беззубик! — воскликнул Иккинг.

— Там Астрид! И, кажется, в её руке тоже имеется пылающий синим пламенем меч.

Иккинг чуть не упал с дракона, услышав это.

Он не ожидал никак узреть появление возлюбленной. Живая она была или ангелами могли стать исключительно люди умершие — он не знал… Но с ужасом уяснил другое моментально: как и остальные ангелы Рая, Астрид не собиралась вести ни с кем из демонов переговоров. Как и её «новые собратья», она пришла в Ад, чтобы убивать демонов. И, наверняка, драконов. Салеос и Ада также удивились появлению смертной, что раньше была кшатрией, а теперь — созданием, которое в Раю в женском воплощении называлось Ангелиной — женской формой слова «Ангел». Ангелина Астрид взирала хладными, как пламя её серебристого клинка, очами на всех присутствующих. Заметила ли она своих прежних друзей, включая Хезер, среди войск демонов… трудно было сказать.

Шестнадцать тысяч ангелов окружили демонов и Ночных Фурий. Силы определённо были неравными. Беззубик не увидел среди ангелов мать Иккинга — Валку. Это показалось ему весьма странным. Ведь, по словам Неприкаянного, именно она возглавляла армию серафимов. Однако эта мысль мгновенно исчезла после того, как нежный, слегка хриплый девичий голос громко воскликнул. Воскликнул так, что каждый демон и дракон услышали его:

— Вы вновь вооружились властью, делающей Ад сильным и прочным государством. Из-за вас на Земле происходят постоянные катаклизмы — природные и техногенные. Вплоть до военных столкновений в отдельных частях Света. Мы не в состоянии больше смотреть на это. Именно поэтому, Именем Господа Нашего, Всеотца, мы уничтожим вас, дабы предотвратить Конец Света!

— Вы глубоко заблуждаетесь, благочестивцы! — также громко прогорланил Демон-Дракон; так демоны называли ангелов, как те их «нечестивцами». — Совершив вторжение в наш Мир, вы объявили войну нам! Не наоборот! Мы не станем принимать подобных обвинений. Тем более от тебя, бывшая смертная, Ангелина Астрид! — той на секунду показался знакомым блеск в очах демона-исполина. Она узнала его. Он находился в Хезер. А теперь был свободен.

— В любом случае, вы уже проиграли! Мы, ангелы, усмирим бурю в Аду. Освободим Землю от ваших коварных душ, совращающих души смертных!

— У нас как будто других дел, по-твоему, нет? — возражал Демон-дракон. — В Аду кипит и горит золотым огнём своя жизнь. Если мы и виноваты, то не больше вас. Нас призывают смертные, жаждущие могущества, требующие справедливости, лишённые крова и надёжных, верных друзей. Где ваш Бог, когда Он так нужен им? Где вы, когда они молят вас о помощи, защите и своей любви и благосклонности?! — казалось, демон свирепел.

— Не тебе судить ангелов, демон, — произнёс один из верховных серафимов — Михаил — второй глава Военного Совета. — Тем более, что именно из-за тебя в Аду появилась та, кого не должно было быть! — демон слегка охладил свой пыл. — Ты правильно понял… я говорю о твоей дочери, Дэтомоне.

Беззубик, Иккинг и Хезер поразились услышанным… Выходит, что демон, пребывающий в Хезер, являлся отцом демоницы, что находился в Астрид? Это было глубочайшим шоком для них. Баал, Салеос и Ночные Фурии равнодушно отнеслись к словам ангела.

— Как бы то ни было — мы пришли покончить с вашим безумием! — воскликнула Хофферсон. — Раз и навсегда!

— Астрид, постой! — возразил ей юношеский человеческий голос. Он принадлежал до боли знакомому ей юноше… Любимому юноше. Тому, кто завладел её сердцем навсегда… как казалось ранее… Её очи быстро заморгали. Её праведный взор сменялся тревогой в душе. Астрид словно забыла… всё забыла… через что она прошла… Она смотрела на своих новых белокрылых собратьев и…

— Кто ты? — неуверенно спросила Астрид.

К ней подлетел Беззубик — дракон, что помогал ей спасать его… Ровесника… Одноклассника из параллельного потока… Что влюбился в неё, и в которого влюбилась она… Но невзирая на это, её ум неожиданно возобладал над чувствами, мелькнувшими малюсенькой искрой среди яркого белоснежного света, что поглотил её душу с лихвой. Иккинг спустился на землю. Хезер, верхом на Беззубике, продолжала наблюдать.

— Оставайтесь здесь, — твёрдо наказала она войскам. — Никаких действий. Ждать моего указания.

Никто не ослушался её. Демоны пришли в недоумение. «Неужто ангелы задумали какую-то хитрость?» — размышляли Герцоги и Князья. «Что происходит? Это ловушка?» — думали кархи, фолькмиры и соблазнители, выжидая и не сводя глаз с окруживших их врагов.

Астрид также опустилась на землю. Её белоснежное платье, идеально шедшее её фигуре, подол которого касался земли, сверкало дневным земным светом. Светлые волосы не развевались, но по-прежнему были прекрасны. Тоненькие руки убрали меч в ножны, висящие слева на поясе. Неестественно прямая, слегка гордая осанка восхищала Иккинга. Тем не менее, неописуемая красота Ангелины Хофферсон не затмила его разум. Ибо на кону стояла судьба не только Ада. Не только Рая. Но и Земли. Всех трёх великих миров. От их уничтожения отделяло лишь мгновение. Все ощутили, что от слов Астрид и Иккинга сейчас зависят судьбы всех обитателей целого множества миров.

— Астрид, это я — Иккинг, — в голубых глазах пробуждалось сомнение, словно что-то её трясло изнутри, пытаясь заставить проснуться… очнуться от чего-то немыслимого…

— Ик… кинг… — медленно произнесла она.

Её очи не сводили взора с юноши. Астрид смотрела на него так, будто в первый раз. В первый раз, когда обратила на него внимание в школе… Неожиданно, словно чья-то воля выдернула её сознание из воспоминаний, и она заговорила суровым и холодным голосом:

— Ты считаешь, смертный, что заступаясь за демонов Ада, ты спасёшь их от гнева Господнего?

— Я хочу поговорить с Астрид, — взволнованно смотрел на неё Иккинг. — С той Астрид, которая была со мной до смерти. А не с бездушным, ледяным, как айсберг, существом! — отрезал он.

— Как ты смеешь так разговаривать с Ангелиной — нашим командиром, смертный?! — вспылил Михаил.

— Я сказала чётко и ясно! — развернулась Астрид к генералу. — Не вмешиваться! В конце концов, несколько минут ничего не изменят, — сухо заметила она, с чем Михаил согласился. Он вернулся к своим воинам. Ангелина вновь обратилась к Иккингу: — Той девушки, что ты знал, больше не существует. Я узнала достаточно, чтобы понять одну простую истину — демоны — самое что ни на есть «зло». Из-за их варварства, коварства, безумия Земля не может дышать спокойно. Сколько развелось жестоких, бессердечных, эгоистичных людей! Сколько развелось Совратителей, развращённых настолько, что это становится новой нормой в мире… новым порядком! Мир всё равно стремится к уничтожению. Землёй давно правит Хаос. Ты, смертный, неужели не знаешь об этом? Пора покончить с этим безумием! И лучший способ сделать это — истребить источник этой заразы! — грозно проговорила Астрид.

Иккинг печально вздохнул. Он видел перед собой совершенно другую девушку. Не ту возлюбленную, которая мечтала о простом человеческом счастье… с ним. Не ту, что хотела поскорее покинуть Ад и вернуться домой, чтобы через месяц, на выпускном, ещё раз показать ему свою любовь. Не ту, кого он так всем своим сердцем два месяца желал. К чьей душе через ночь страстной любви он прикоснулся… Абсолютно холодный взор. Словно перед глазами Хофферсон возникла непроглядная пелена.

— Кто бы ты ни была, выслушай меня. Прошу, — она безразлично, почти незаметно кивнула. — Ты знаешь, Астрид, прекрасно. Мы вместе узнали множество необыкновенных тайн и увидели то, о чём никто из смертных и не мечтал. Столько открытий за несколько дней. И мы с тобой приблизились к одной, но очень простой истине: всё в нашей жизни — относительно. Нашлись демоны, что захотели уничтожить тебя и меня… Но есть и те, кто помогал нам.

Иккинг сделал паузу.

— Помнишь Дару? Суккубу, что помогла нам бежать? И рисковала всем, оберегая тебя и принцессу Ада. Она умерла, защищая Ад. От того, кто действительно собирался устроить Хаос, из-за которого вы все здесь собрались! — показал он ладонью на ангелов, что окружали его, демонов и драконов. — Мы схватили его! Это был один из старых драконов прошлого. Гремучий Сероскал. Именно по его вине возникла нынешняя война между демонами и драконами. Затем между Адом и Раем.

Он вновь совершил паузу, давая возможность обдумать его слова.

— Астрид, вспомни, как драконы нас защищали и оберегали. Как Беззубик! — показал Иккинг на друга. — Как Парящий-над-Демонами… Как остальные Ночные Фурии, которых мы исцелили от Белой Хвори… И… как различные люди на земле… Есть хорошие… есть злодеи… есть те, кто помогает… и те, кто убивает… Везде должно сохраняться равновесие! Убив всех демонов, вы не решите проблему! Вы лишь сами уподобитесь им. Вы уже это сделали, — тяжело дышал он, переполняемый эмоциями. — Что за безумие вас охватило? Неужели не понимаете, что сотрясение структуры Ада лишь ещё больше спровоцирует войны и психическое безумие людей? Неужели вы забыли, что совершая зло, вы лишь порождаете другое зло? — обращался он к ангелам, всем сердцем и мыслями стараясь воззвать их к разуму.

Демоны молчаливо наблюдали за ним. Слышали каждое его слово. Им казалось, что он готов едва ли не умереть за свою правоту. За Ад, в котором, как многие из его поселенцев, пребывающих рядом с ним, разделяли его точку зрения. По поводу равновесия.

— Прошу тебя, Астрид. Если ты хочешь быть благочестивой, Ангелиной, как тебя называют серафимы, прошу, не совершай ошибки! Хватит крови. Это не выход. Поверь мне, — его голос проникал в сердце Ангелины.

Астрид вновь заморгала, словно борясь с кем-то внутри. Словно что-то препятствовало восприятию действительно верного, как ей начало думаться, хода мыслей.

— Беззубик, что это с ней? — тихонько спросила друга Хезер.

— Не знаю. Как будто ей что-то мешает. Не понимаю.

Демон-дракон также наблюдал за странными кратковременными переменами девушки. Холодный взор сменялся душевными криками о помощи. Будто кто-то поймал её душу и держал в клетке. Внезапно древний демон проголосил:

— Где Валка? Где ваш прежний командир? — Иккинга вопрос застал врасплох. Это действительно было странно — куда делась его мать? Безразличный тон Хофферсон дал ответ.

— Она была изгнана из Рая в Пустоту. Её душа растворилась во мраке… — ехидно улыбнулась Астрид, добавив: — Я убила её.

— Нет… Нет… — не верил глазам и ушам Иккинг. — Не может этого быть… Ты ЛЖЁШЬ!!! — истерично крикнул он.

— Ангелы не лгут, Иккинг. Она предала своих и понесла заслуженную кару.

Иккинга передёрнуло от слов его возлюбленной. Бывшей возлюбленной. Его глаза наполнились гневом. Яростью. Жаждой отомстить. Он вытащил свой меч из ножен.

— Я, Иккинг Хэддок, бросаю тебе вызов! Сражаемся насмерть! Тот, кто проигрывает — умирает, а его войско уходит, либо сдаётся! — жёстко, сквозь зубы произнёс Иккинг, едва держа контроль в голове. Он крепко взял меч, захватив его двумя руками. Астрид холодно поглядела на Иккинга. Она вытащила собственный клинок из ножен, сверкающий синим пламенем.

— Значит, ты умрёшь сегодня, Хэддок. Умрёшь за желание отомстить, — надменно усмехнулась Хофферсон.

— Умру за друзей. Умру за Ад. А если на то будет воля Всевышнего, я одолею тебя. Ибо никто не вправе решать наши судьбы, кроме Него, — Иккинг в пылу гнева нанёс удар. Астрид ответила ударом той же яростной силы. Клинки скрестились. Звонкий лязг пронёсся по всей территории Долины.

— Иккинг, ты с ума сошёл! Ты же смертен! — испугалась за него Хезер.

— Иккинг, не глупи! — дракон также отчаянно переживал за друга. — Мы найдём другой способ остановить войну.

— Поздно! — прорычал Кер-Морхэзар, что служил Лилит. — Защитник Ада бросил вызов Полководцу Всех Ангелов! Назад пути нет.

— Что значит «нет»? — возмутилась смертная.

— Старый способ пресечения пролития моря крови. Дуэль Защитников и Лидеров. Она определит судьбу… — горестно вздохнул Беззубик. — На этот раз Трёх Миров.

Иккинг поспешил успокоить друзей.

— Спокойно, ребята, — затем он сказал себе под нос: — Я знаю, что делаю.

Теперь началось единственное сражение. Сражение, что должно было решить судьбу не только Ада, но и остальных Миров.

Сражение шло не на жизнь, а на смерть. Как и предложил Иккинг.

Иккинг, несмотря на идею о сражении, постоянно оборонялся. Меч в его руках сдерживал яростные атаки Ангелины Хофферсон. Для человека, который ни разу не пользовался холодным оружием, Астрид управлялась очень неплохо. Постоянно меняла руку, держащую клинок. То она занесёт его над головой Иккинга левой рукой. И сразу, будто управляя морской волной, перехватит своё оружие второй рукой, пытаясь нанести вертикальный рассекающий удар. Меч словно чувствовал невидимые волны, исходящие от пылающего синим пламенем клинка Ангелины. Он выворачивал руку Иккинга таким образом, что любая попытка сокрушить смертного оборачивалась мощным, громовым лязгом соприкосновения орудий. Будто меч был живой и всячески защищал своего владельца. Иккинг также был не промах. Когда клинок не успевал отражать атаки, он уклонялся от стремительных и непрекращающихся ударов Ангелины.

Демоны и ангелы следили за теми, кто сражался за них. Несколько Герцогов и Фолькмиров решили помочь человеку, но Демон-Дракон рыкнул на них, не позволяя перейти к хитростям, чтобы склонить весы победы в их пользу. Беззубик и Хезер словно потеряли способность дышать. Они следили за грациозностью и точностью атак Ангелины и невероятной, даже неестественной, способностью Иккинга защищаться.

Астрид решила поразить противника иным способом. Она взвихрилась, приподнявшись над землёю на несколько метров благодаря крыльям. И подбросила синепламенный клинок в воздух. Астрид опустилась на землю, ловя оружие обеими руками, и рассекающий удар устремился на Иккинга. Тот, промедлив несколько важных секунд, чтобы избежать атаки, схватил клинок двумя руками, второй взявшись за конец лезвия. Удар был такой силы, что несмотря на его отражение, Иккинга сдуло на несколько метров к его друзьям. В результате он бухнулся на спину. Преодолевая боль от ушибов и небольших ссадин, Иккинг наскоро вскочил на ноги. Затем Астрид провела ладонью над пылающим синим огнём лезвием своего меча и сформировала в руке мощный огненный шар. Иккинг слегка удивился.

— Иккинг, осторожно! — крикнула Хезер. Затем она шепнула Беззубику. — Насколько может быть опасен этот шар?

— Не знаю. Но игра начинает серьёзно усложняться, — отметил дракон. — Похоже, Астрид не остановится, пока не убьёт своего возлюбленного.

— Мы должны вмешаться, иначе он умрёт! — испугалась Хезер.

— Ни в коем случае! — рыкнула Ночная Фурия.

Синепламенный шар устремился в Иккинга. В эти секунды Меч Неприкаянных прекратил оборонять владельца. Очевидно, клинок чувствовал, что подобную мощь ему не отразить. Тогда Иккинг попробовал повторить манёвр уклонения. Отскочив на несколько метров от траектории шара, Иккинг обезопасил себя. Злобно оскалившись, Астрид сформировала с помощью своего клинка ещё несколько шаров и направила в возлюбленного.

Пожирающий огонь будто ощутил внутреннюю злобу и прибавил скорости, пытаясь быстрее достигнуть желанной цели. На этот раз несколько Ночных Фурий, не ожидая приказа, помчались на тёмных крыльях, спасать Иккинга. Но Древолом и Белина оглушительно заорали, отрезвив сородичей. Ни в коем случае нельзя было нарушать древний ритуальный бой. В противном случае, кровопускание сотен жизней, драконьих, нечестивых и ангельских, более не получится остановить.

Иккингу везло как никогда. Последний шар летел столь высоко, что ему померещилось, будто тот собирался спалить его голову. Тогда юный Хэддок припал к земле всем телом. Шары, что пронеслись, словно метеоры, мимо него, в одно мгновение растворились в душных просторах Долины.

Ангелина сменила тактику боя. Сражение перешло, как говорят геймеры, на новый уровень сложности.

Астрид продолжала напор, однако каким-то чудом Иккинг перешёл из обороны в нападение. Меч Неприкаянных ощутил внутреннюю волю своего владельца и принялся сопутствовать смертному, что в одной только защите уже истратил силы. Он не был крепышом, имеющим достаточно мускулов, как его друг, Сморкала. Худощавый, и в мышцах совсем не скажешь, что силён, абсолютно не выносливый физически. Но внутренняя сила и чувство, которое кликали «нельзя сдаваться», не позволяли ему отступать. Если придётся умереть, то сделает он это в бою.

Серебристый клинок ощущал напряжение в теле Иккинга. Он впитывал в себя всю энергию хозяина, направляя её в стремительные молниеносные удары. Четыре замаха клинком Иккинга против трёх контратак Астрид. Ловкие движения, словно Меч Неприкаянных парил в воздухе. Резал словно масло — гладко, легко, всё быстрее схватываясь с пылающим клинком Ангелины. Однако спустя несколько минут сражения за Миры юному Хэддоку удалось совершить то, что не удавалось никому. И ангелы были этим поражены. Последовал внезапный выпад, которого, кажется, Иккинг сам не ожидал, в виде круговой атаки. Лезвие с лёгкостью оцарапало обе ноги Хофферсон. Та неожиданно потеряла равновесие. Но не упала. Она устояла на ногах.

Следующие атаки Астрид совершала не с таким пылом. Ангелина взмахнула белоснежными крыльями, атакуя Иккинга с воздуха. Теперь ему стало значительно труднее противостоять ударам Хофферсон. Из толпы демонов послышались крики: «Это нечестно! Пусть сражается на земле!» Некоторые готовились напасть на ангелов или на саму Хофферсон. Однако и в этот раз Демон-дракон рыкнул на них с безудержной ненавистью, чем удалось остудить пыл войск. Хезер также поддерживала мысль демонов. Но Беззубик не позволил ни себе, ни ей как-нибудь вмешаться в битву. Ибо это сражение было только между возлюбленными.

Астрид, подобно орлу и ястребу, в эти секунды совершала губительное пике. На этот раз Иккинг не замешкался и запросто уклонился. Та, направив всю скорость в силу удара, едва не распласталась по пустынной земле Долины. Тем не менее она благополучно, не получив ни царапины, приземлилась. Тут Иккинг решил перехватить инициативу в свои руки. Он незамедлительно начал атаковать Астрид. Клинок, словно в руках мастера по фехтованию, запросто стал пробивать блоки синепламенного оружия. Раз! И клинок оцарапал правое плечо Астрид. Она шикнула, стараясь сдержать подступившую боль.

Астрид перехватила меч в левую руку. Драться стало несколько сложнее. Ибо Иккинг не мог сражаться, как она — обеими руками. Он был правшой. И левой рукой сражаться с Ангелиной, поведшей в бой шестнадцать тысяч ангелов, как-то казалось не сильно хорошей идеей. Голубые глаза заметили некоторое смятение в изумрудах Иккинга. Астрид воспользовалась моментом и скрестила свой клинок с его с такой силой, что у Иккинга от блокировки удара резко заныло всё плечо. Рука не слушалась. Казалось, ещё чуть-чуть, и он выронит меч. Тогда она его запросто сразит. И битва будет завершена.

Иккинг, стиснув зубы, не выпускал чёрную рукоять из руки. Он устремил кончик лезвия на землю, касаясь им её. Полусогнувшись, уже дыша из последних сил, он заглянул в глаза возлюбленной. Астрид, несмотря на полученные царапины, мешающие ей нормально сражаться, глядела на своего врага совершенно безразлично. Будто она была каким-то роботом, а не человеком. Бездушной машиной, не способной внять голосу разума.

— Лучше сдайся, смертный! — холодно отрезала она. — Ты лишь оттягиваешь неизбежное.

— Я не оттягиваю его. Я его предотвращаю! — громко крикнул Иккинг. Затем он немного понизил голос. Друзья, наблюдающие за ним, видели, что он уже держался из последних сил. — Астрид, прошу тебя. Очнись! Услышь мой голос. Не дай безумию, магии или чему-то непонятному совершить непоправимое! Остановись, пока ещё не поздно! У тебя есть выбор. У нас есть выбор… — он разговаривал с ней, делая необходимую ему передышку. Ибо, если продолжить бой немедленно, тогда его задумка не сработает.

— Я сделала свой выбор! — сухо заявила Астрид.

— Это не ты! Не ты его сделала, я знаю это! — упрямо стоял на своём он.

— Я, Иккинг. Я. По собственной воле. И я завершу то, что должно.

Неожиданно Иккинг, теряя силы, повалился на землю. У всех демонов округлились очи. Многие подумали: «Похоже, меч высосал у него последние силы». Он упал на колени, задрав голову вверх, глядя на Астрид и ещё больше поражаясь её внезапным переменам.

— Иккинг! — кричала Хезер. Она собиралась подбежать к нему, но Беззубик слегка взмыл ввысь, не дав сползти с него. Хезер так же, как и Иккинг, являлась теперь смертной. И упасть с пяти метров и не сломать себе что-нибудь или вывихнуть было бы невозможно. — Что ты делаешь? — сжала она гребень на спине дракона с такой силой, что тот стиснул зубы.

— Не вмешивайся в битву.

Дракон внимательно смотрел на Иккинга. Вспомнив его слова, он сообразил, что сражение не заканчивалось. Иккинг так просто не собирался сдаваться. Но Астрид, как Беззубик понял, этого не углядела.

«Вот он — элемент внезапности!» — подумал у себя в голове Беззубик.

Как и предполагала Ночная Фурия, Иккинг откинулся на спину. Он расслабил мышцы, при этом не выпуская из своих пальцев чёрную рукоять. Клинок чувствовал замысел хозяина. И, подобно юноше, таким же образом «расслабился». Даже переливы серебром поугасли. Демон-дракон также пришёл в замешательство. Но приказа к атаке по-прежнему не давал. Другие Ночные Фурии, подобно Беззубику, догадались, что он собирался сделать. Михаил и другие в пылу праведного гнева наблюдали лишь за своим командиром-Ангелиной.

Держа клинок в левой руке, Астрид взмахнула крылами и подлетела к Иккингу. Встав перед ним, она схватила свой клинок двумя руками, направив острие вниз. Крепко сжав рукоять, она возвела руки над собой, надеясь в дальнейшем пронзить тело противника.

Она посмотрела на Иккинга. Заглянула в его изумрудные глаза. Они смотрели на неё с такой же теплотой и нежностью, что и раньше… Астрид заморгала. Пытаясь отвести свой взгляд, она сомкнула голубые очи, вновь пытаясь занести клинок над ним, затем пронзить им его. Но руки, как и внезапно возникающие мысли в голове, противились непонятной воле.

Как вдруг Иккинг совершил то, чего не ожидали ни ангелы, ни рядовые демоны. Иккинг молниеносно направил лезвие клинка прямо в сердце Хофферсон. Не встречая никакого сопротивления, словно доспехов на ней и не было, лезвие Меча Неприкаянных пронзило душу Астрид. Она моментально выпустила клинок из рук, согнув колени. Будто Астрид в очередной раз умирала. Иккинг в этот момент словно расколол себя на несколько кусочков. Своё сердце расколол. У Хезер и Беззубика на мгновение сжалось сердце. Мощный лёгкий выпад нанёс смертельную рану Ангелине, вождю армии Праведных Десяти.

В глазах Михаила промелькнуло поражение, охватившее его до глубины души.

Иккинг подхватил крылатую деву под руки, не вставая с колен, выпустив клинок из рук. Он шепнул ей на ухо:

— Жаль, что не было другого пути…

Иккинг печально вздохнул, глядя в отчаявшиеся небесно-голубые очи любимой. Казалось, она в этот момент узнала его. Вспомнила. Слёзы потекли по её щекам. Крылья рухнули огромным снопом белых перьев. Астрид коснулась ладонью его щеки, прикладывая огромные усилия. Ибо силы её стремительно покидали. Внезапно клинок засиял белоснежным, как перья, сиянием.

— Что происходит? — полюбопытствовал Беззубик.

— Совершается древняя магия, — прорычал Демон-дракон. — Забытая всеми.

Иккинг увидел, как Астрид превращается во множество цветных потоков мощного порывистого ветра. Ветра, который всасывал в своё лезвие Меч. Происходило то, что должно было произойти. Меч Неприкаянных поглощал душу Хофферсон. Иккинг уронил слезу. Он никогда не пребывал в таком ужасе. Что ему пришлось ради спасения миров убить возлюбленную. Но в отличие от обычных историй с поглощениями душ, эта не имела подобного завершения. Из клинка проявилось мощное белое сияние, выплеснувшееся из него. Сияние обрело форму шара.

— Это что ещё такое? — и ангелы, и демоны задались вопросом.

— Эта та энергия, которая проникла в её мысли, разум и душу! — знакомый девичий голос послышался из Бездны. Его слышали все. Только он не был хриплым, как раньше. Он был чистым, как родниковая вода. — Михаил! Не дайте этой энергии раствориться или вселиться в ещё кого-нибудь!

Беззубик и Хезер оглянулись. Как и Демон-дракон. Они узрели своими глазами ту, кого не ожидали узреть.

Пред всеми, воспарив над чёрной пеленой Бездны на окраине Драконьего Капища, предстала Дара. Только теперь она приняла своё истинное обличье. Как никогда ранее за прошедшие годы в Аду, Дара была похожа на человека. Никаких крыльев и копытец. Её тело покрывал чёрный, струящийся по всему телу дымок, местами показывая розовые участки тела — ноги до колен, босые розовые человеческие ступни, руки, торс. Её волнистые рыжие длинные волосы будто развевались на ветру. Но в глазах Дары уже отсутствовало пламя. Цвет её очей приобрёл чёрный оттенок. Вместо привычных больших крыльев её окутывала чёрная пелена. В остальном все внешние черты вновь стали человеческими.

Затем из ниоткуда явился Сущий в образе седовласого худощавого, с бородой до пояса старика, опирающегося на чёрную длинную тонкую палку, из верхушки которой торчала серебряная коса. Находясь неподалёку от Дары, он узрел главное — юный Хэддок исполнил задуманное. В точности, как было предписано в его Книге Судьбы.

Иккинг с трудом заставил себя повернуться в сторону друзей, после всего, что только что произошло. Но даже несмотря на дикую усталость, чрезмерную горечь и ноющую боль, он изумился не меньше остальных.

— Аделина! — крикнул он.

Та моментально оглядела его. Её взор был более спокойным, целеустремлённым. Она заметила, как странная белая субстанция, что выскочила из Меча Неприкаянных, понеслась к ней, намереваясь коснуться склизкими на вид щупальцами. Дева моментально занесла руки над головой и хлопнула в ладоши. Над ней прокатилась мощная ударная волна, несущая на своих «крыльях» адское пламя, сопряжённое с чёрными сгущениями. Они стремительно с лихвой проглотили белую субстанцию, растворяя её в себе. Чёрные сгустки, сопряжённые с огнём, вызвали у белой пожираемой ими субстанции мощный крик баньши. Демоны и ангелы едва не поддались панике, услыхав этот ужасный ор.

— ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЫЛО?! — спросили большинство почти хором.

— Пустота. Она помутила рассудок матери Иккинга, а затем свела с ума Астрид. Но теперь и та, и другая свободны от неё, — торжественно произнёс Неприкаянный.

— Ангелы должны закрыть Десятую Обитель Храма. Зал Военного Совета. Ибо приблизившись к Пустоте, под вашим Храмом, вы приблизили всех нас к Концу Света.

— Нас это не коснулось! — раздражённо воскликнул Михаил.

Остальные ангелы изумлённо наблюдали за всем. Желание воевать с демонами после увиденного несколько убавилось.

— Коснулось, — хрипло произнёс Сущий. После он указал тупым концом косы на девятерых военачальников. — Вы все поражены ею.

— Души ваших командиров, крылатые воители, в плену у Пустоты. Её сущности проникли в их разум и тела! — объяснила Аделина.

Беззубик подлетел к ней. Он по-прежнему не мог поверить в увиденное. Ведь дракон самолично видел её смерть.

— Дара… Аделина, — поправился Беззубик, с трудом заставляя себя закрыть нижнюю челюсть от происходящего. — Я же видел, как ты умерла…

— Я действительно умерла, дружище, — улыбнулась она ему, радуясь, что её друг в порядке. — Неприкаянный возродил меня. Так было задумано изначально.

— Но… но… — опешил дракон.

Но Хезер привела его в чувства следующими словами:

— Не сейчас Беззубик. Ей сейчас не до этого, — и затем она поглядела на Аделину. — Я права?

— Безусловно, — вместе с Беззубиком та подлетела к Иккингу, по-прежнему склонённым. — Я проведу ритуал, который очистит ваши души от Пустоты, что сковала ваш разум и сердце, Владыки Серафимов.

— Кем ты стала? — разглядывал Иккинг её новый облик.

— Я теперь как Сущий.

— ТЫ СТАЛА НЕПРИКАЯННОЙ? — поразился дракон.

— Да. И моя миссия сейчас — освободить пленные души Генералов Серафимов из клетки Пустоты. — Подойдите ко мне, Серафимы. Не бойтесь меня, — говорила Аделина величественным голосом. Словно обладала какой-то властью над ангелами. Те не стали пререкаться ни с ней, ни с её, как они догадались, наставником, Сущим — падшим ангелом. Девять Серафимов во главе с Михаилом подошли к ней. Во время ритуала они ощущали в девушке таинственную силу. Аделина — первая, кто владела могуществом Неприкаянных, и вместе с тем она повелевала Адским Пламенем.

Дева вознеслась к угольно-малиновому небу, возведя ладони над головой на уровне плеч, словно обращалась к Богу. Странное серебристое сияние, возникшее из Подземных небес Ада, пустило лучи в каждого из девяти Серафимов. Лучи пронзали их насквозь, не причиняя вреда. Внезапно внутри этих лучей из груди высших ангелов вылезли белоснежные сияния, как из клинка, поглотившего душу Хофферсон. Они ровно устремились в источник лучей — серое сияние. Аделина не шевелилась, закрыв глаза. Она направляла энергии субстанций в свечение над собой. Как только белые шары соприкоснулись с источником серебристых лучей, произошёл мощный хлопок, сопровождавшийся грозной ударной волной в небесах Долины.

Все до единого были поражены могуществом новой Неприкаянной, по праву заслужившей эту честь. Мощное ударное кольцо рассеяло энергии, за которыми последовали небольшие взрывные искорки пламени Ада, сопряжённые с чёрным дымком. Мощь Ада и Тьмы вместе одолели Пустотные субстанции, поглощающие столько лет разум и души ангелов.

Михаил и остальные будто пробудились от ужасного сна. Постоянных кошмаров. Чувства, что их толкали на войну с Адом, не исчезли. Но ощущение переполненности чаши терпения прошло. Каждый из девяти лидеров ангелов глубоко вздохнул и выдохнул, не успев поблагодарить Аделину за то, что она сделала: уничтожила силу, толкающую всех на Конец Света.

Она властно, раскатным громом, заговорила:

— Битва окончена. Пусть ангелы уходят восвояси.

Серебристые блики глаз Аделины взирали на всех присутствующих. Когда её взор пал на Ночных Фурий, впитавших в себя власть принцессы Ада, те почтительно ей поклонились. Заметив это, Демон-дракон занёс правую руку на левое плечо и склонил голову перед Аделиной. Его действиям последовали и Баал с Салеосом, Ада, которая была шокирована поворотом судьбы своей бывшей подруги. Ибо никто, кого она знала, не возвышался в Аду до такого!

Аделина взглянула на Беззубика, который по-человечески ей улыбнулся. На Хезер, которая также улыбнулась ей.

Посмотрела на каждого из ангелов, те почтительно ей поклонились в знак благодарности и взмыли в небеса, ничего не сказав.

— Уничтожьте Зал Военного Совета. Иначе всё повторится, — пророчествовала Аделина.

— Будет исполнено, — учтиво кивнул ей Михаил и вместе с восемью полководцами направился в небо, растворяясь в нём. Таким образом, шестнадцать тысяч ангелов, возглавляемых девятью Серафимами, вернулись в Рай.

Каждый из демонов и Ночных Фурий ожидал пророческих слов от Неприкаянной. Сущий, слушая её дальнейшие слова, лишь расплывался в своей старческой улыбке.

— Отныне новыми повелителями в Аду будут Ночные Фурии, что впитали в себя душу Дэтомоны. Принцесса добровольно пошла на этот шаг. Они теперь занимают самый высокий ранг в демонической Касте Десяти, — затем она развернулась к демону-исполину. — Твоя миссия в Аду заключается в том, чтобы оберегать Ночных Фурий. Ибо твоя повелительница живёт в них. Сплетена с их душами.

Затем Аделина посмотрела на своих друзей.

— Хезер. Ты вернёшься на Землю и будешь жить, как человек. У тебя ещё впереди много интересного случится в жизни. И много хорошего, — улыбнулась она. — Беззубик! Ты был мне лучшим другом всю мою демоническую жизнь. Но эта жизнь завершилась. Теперь я — Неприкаянная — тёмный ангел, как и Сущий. И в этой новой для меня жизни я прошу тебя — останься со мной. Путешествуй вместе со мной по Междумирьям. Я не хочу разлучаться со своим драконом.

Беззубик чуть не пустил слезинку от её слов. Он был счастлив это слышать.

— Только если ты позволишь мне видеться с моей названой сестрой в её родном мире. На Земле, — он слегка замялся, понимая, что подобное не приветствуется в среде драконов. Однако Неприкаянная заявила твёрдо и с радостью в собственном сердце:

— Я согласна на это условие, мой самый дорогой друг.

— А что же будет со мной?.. — печально спросил Иккинг. — Мне незачем теперь жить… — почти хныча, сказал он. — Её теперь уже нет… со мной… — он склонился над Мечом Неприкаянных, который продолжал переливаться серебром.

Аделина видела в глазах Иккинга ещё раз подтверждение того, насколько сильно он любит Астрид Хофферсон. Не зная, что ответить ему на его вопрос, она взглянула на Сущего. Тот всем своим холодным, но с оттенками сочувствия и теплоты, взглядом безмолвно передал ей знание этого поворота Судьбы. И прежде, чем собиралась высказать Иккингу идею, Неприкаянная произнесла остальным присутствующим — громко, будто раскатный гром в сухую грозу:

— Возвращайтесь в свои владения. Ночные Фурии отправятся с вами. Каждый Фолькмир отныне восстанавливается в своих правах. Ибо любая охота на них будет означать измену Аду. Салеос и Ада отныне не смеют претендовать на души смертных в Аду и заключать с ними сделок. Я назначаю Беззубика единоличным правителем Адских Просторов. Его генералом назначается Бахэйр, который будет следить за порядком в Адских Просторах. Салеос и Ада изгоняются из своих земель. Они имеют право странствовать и присоединяться к другим Междумирьям. Но прежде они восстановят плодородные земли Измерения Драконов. Древолом и Белина — проследите за этим. Три фолькмира также будут сопровождать вас. Родина драконов должна быть восстановлена.

Сотни демонов из разных каст беспрекословно — но не лишённые внутренней воли — подчинились словам тёмного ангела под наблюдением Ночных Фурий. Прошло около десяти минут прежде, чем последние из демонов и драконов скрылись за горизонтом бесплодной пустыни. Не противились воле и Салеос с Адой. Ибо подобные наказы также считались справедливыми в Аду. Тем более, после стольких ловушек, устроенных ими против её друзей.

Теперь же она могла уделить время человеку, в которого в демонической жизни умудрилась влюбиться. И это чувство, несмотря на внешние изменения и внутренние преображения, сохранилось в её душе. На пару с сожалением и глубоким сопереживанием. Аделина приземлилась возле Иккинга, мягко улыбаясь ему, предлагая мысль. Отчаянную, но возможно, исполнимую. При нынешнем раскладе событий.

— Думаю, я знаю, как утешить твою скорбь, Иккинг Хэддок.

— Говори, Аделина, — не поднимая головы, произнёс Иккинг. — Что ты задумала?

— Чтобы исполнить задуманное, мне понадобится Меч Неприкаянных, ты и… тело Хофферсон, — рассудительно говорила Аделина.

— Что ты имеешь в виду? — вопрошал Иккинг, поглядывая на мерцание лезвия меча.

— Будет лучше, если ты сам всё увидишь, — загадочно произнесла она.

Беззубик и Хезер стояли в недоумении, пытаясь понять, что задумала Неприкаянная.

— Мы можем пойти вместе с вами? — полюбопытствовала Хезер.

Беззубик также всей своей мимикой не скрывал того же острого чувства, что и смертная. Аделина повернулась к Сущему, взволнованно спрашивая его:

— Им дозволено это видеть?

— Как ты решишь, Аделина, так и будет, — властно заявил Неприкаянный.

Она улыбнулась и развернулась обратно к друзьям, откинула чуть голову назад, закрыв глаза и пробормотав странные слова. Через мгновение всех четверых окружила тёмная пелена. Ещё через пару секунд тёмный полог опустился и всё пространство вокруг затмили подземные очертания местности. Огромные высоченные стройные шпили устремлялись вверх на чёрном пласте. Над головами друзей вновь повисла густая чёрная пелена, будто плотное беспросветное облако, разостланное по площади, размером с несколько Междумирий. Мрак впереди закрывал взор. Иккинг сообразил моментально — они снова оказались в Бездне. Однако на этот раз подземная, похороненная под густым чёрным покрывалом нескончаемая территория уже не выглядела такой пустынной. Неожиданно к ним бесшумно приблизились странные скопления, укутанные во мраке. Эти творения не были похожи ни на что знакомое. Ни на человека, ни на зверя, ни на птицу… Имели совершенно неестественное обличье и одновременно создавали ощущение чистейшего родства с тьмой.

Каждое из этих существ устремляло взор на Иккинга, Беззубика, Хезер и… новую Хранительницу Ада, Аделину. Если бы возможно было вглядеться в их небольшие, размером чуть больше человеческих, фиалково-чёрные очи, то каждый из присутствующих увидел бы сквозь тьму нечто прекрасное и неописуемое, способное наполнить изнутри чувством невероятной эйфории. Ибо они взирали на всё не так, как Беззубик, когда пускал звуковую фиолетовую волну из своей пасти, чтобы ориентироваться во мраке; не так, как на Земле с помощью специальных очков с инфракрасным зрением люди различали окружающую обстановку. Все бы увидели космические далёкие пространства, неведомые галактики, мерцающие на расстоянии во множество световых лет звёзды. Эти создания словно являлись частью великой тайны космоса…

Сами существа обладали глазами цвета звёздного яблока — земного фрукта, выращиваемого в Индии — с тёмно-сиреневыми оттенками вперемешку с серебристо-белоснежными. Шарообразные, как Тени Чёрной Тайны, из которых прорастали длинные, полутораметровые тонкие, словно провода, тянущиеся к земле щупальца.

Их было трое. Трое, как и друзей новой Неприкаянной.

— Кто это такие? — перешёптывалась Хезер с Беззубиком.

Однако ответ пришёл из ниоткуда. Он, подобно звонкому колоколу, зазвучал в головах ребят. Зрачки созданий будто гипнотизировали Хезер и Беззубика. И лишь Иккинг замыкался в себе — ставил стену между своим разумом и шёпотом, исходящим от странных, летающих глаз с гигантскими щупальцами. Создания, словно Тени, слышали его стенания за барьером: «Оставьте меня в покое!» А защитной стеной являлась красивая светловолосая девушка с небесно-голубыми глазами…

— Ответ вы знаете сами… ты знаешь… — одно из щупалец указало на Хезер. — Он знает, — показало оно на Беззубика, продолжая шептать женским голосом. — И юноша тоже… Мы видели каждого из вас-с-с… И вы видели нас-с-с… в с-своих с-с-снах… маленькими…

Создание говорило правду. Беззубик и Хезер действительно их видели во снах. Один и тот же сон… Как каждый из них ступал по космическому пространству. И стремился к чему-то вдалеке, окутанному непроглядным мраком. И эти очертания… и цвета существ… и шёпот… показались им знакомыми, словно ностальгия.

Иккинг же не слушал существ. Тот, казалось, после пережитых приключений и того, что увидел перед собой дальше, стал сходить с ума. Астрид, что он не выпускал из собственных мыслей, не позволяла ему сосредоточиться на задумке Аделины. Вспомнить, как друзья, что словно нашли недостающую частицу себя.

— Так это всё было предопределено? — поразилась Хезер.

— Наши переживания, страдания и эти смерти… — в глубоком шоке пребывал Беззубик.

— Да, — взяла на себя смелость ответить друзьям Аделина. Каждое слово давалось ей с большим трудом, ведь она чувствовала себя виноватой перед ними. — Ваши приключения были предначертаны вам судьбой, друзья. Но не судьба Ада. Она зависела только от них двоих… — показала Аделина ладонью на Иккинга и Астрид.

Тем временем, Трёхкрылка, по приказу Аделины, аккуратно погрузила мёртвую, но ещё тёплую Астрид себе на спину и понесла её к Алтарю Неприкаянных. Куда и держали путь трое друзей, Неприкаянная и три загадочных создания. Синюю Фурию как раз заметили Иккинг, Беззубик и Хезер.

— АСТРИД! — Иккинг изо всех сил рванул к возлюбленной, по-прежнему мёртвой… Он закрепил меч на поясе, и первое, что пришло ему в голову — отобрать Астрид у матери Беззубика в тот момент, когда она несла девушку к Алтарю. — Я сам понесу её! Никому её больше не отдам! Не доверю, — в печальных изумрудах Трёхкрылка углядела одну-единственную мысль: находился бы здесь Сущий — Иккинг бы набросился на Неприкаянного, по вине которого, как он считал, душа Астрид теперь томилась не в собственном теле, а в клинке за поясом.

— Пусть делает так, как считает нужным, Трёхкрылка, — успокоила Аделина Ночную Фурию. — Просто сопровождай Иккинга к Алтарю.

— Алтарю? — похлопал глазами Беззубик.

— Да. И всё, что нам нужно — уже есть, — мрачно улыбнулась Неприкаянная.

— Ты это о чём, Аделина? — насторожилась Хезер, думая, что Аделина замыслила нечто недоброе. Однако в диалог неожиданно вступили три создания, словами дополняя друг друга:

— Не стоит переживать. Никто не собирается никому причинять вреда… — прошептал один сиреневый летающий глаз.

— …Мы здесь, чтобы помочь Неприкаянной исполнить задуманное… — зашептал второй.

— …Наше истинное предназначение — служить Новой хранительнице Долины. И знаний, что таятся под Нею… здесь… в Бездне… — завершил мысль третий.

— Но Астрид умерла по сути дважды. Когда Сущий отделял Дэтомону от девушки и в момент её сражения Иккингом, — возражала Хезер.

— Это действительно так, но… — Аделина глубоко вздохнула, понимая, что честность сейчас — залог успеха при проведении ритуала. Хоть ей и без того было нелегко говорить обо всём, она всё же решилась. И призналась: — Не Сущий повинен в том, что её душа не вернулась в тело.

— А кто? — в недоумении поглядел на неё Беззубик.

— В общем… С помощью рунного языка… Это я отправила Астрид в Рай… — Аделина поникла, предчувствуя дальнейшую реакцию друзей. И Иккинга. Беззубик и Хезер остановились. Они были шокированы тем, что она совершила. Иккинг, к счастью, ушёл далеко и не слышал этой части беседы. Иначе бы…

— Но… зачем ты это вообще сделала? Какой был от этого прок? — растеряв всяческие мысли, пробормотал Беззубик.

— Тем более, мы все видели, кем она стала, — отметила Хезер.

— В этом-то всё и дело. Сущий знал больше, чем кто-либо другой мог себе представить. Когда я с Беззубиком и Иккингом впервые оказалась у Неприкаянного, то немного полистала одну из Книг Судеб в его скромной библиотеке… Там была описана моя судьба… Через что мне придётся пойти… И на какую низость решиться… А затем вдобавок и умереть…

— Постой! — недовольно проурчал Беззубик. — Выходит, ты всё это время знала, что нас ожидает?!

— И ничего нам не сказала? — Хезер возмутилась не меньше дракона.

— Как ты могла, Аделина? — пребывал всё ещё в шоке Беззубик.

— Я не хотела причинять никому зла, поверьте! — едва удержав себя от искушения громко воскликнуть, проговорила Аделина. — Сказать я не могла! Сущий мысленно запретил мне рассказывать о событиях. Его мыслям я нашла подтверждение в книге, где была описана моя судьба. Если бы поддалась чувству и поведала вам обо всём — война между Адом и Раем гарантированно бы случилась. И никто не смог бы её предотвратить, и все Три Мира были бы уничтожены! — клялась в своих словах Неприкаянная.

Беззубик задумался над её словами, пока Хезер сдерживалась, дабы не покрыть Аделину матом. Дракон уже неоднократно убеждался в том, что Сущий шёл на определённые, порой весьма неприятные поступки не из лучших побуждений. И уж тем более не для того, чтобы навредить. Он понял — Неприкаянный поставил перед собой всего одну цель — защитить мир. Мир, в котором он жил, живёт и будет жить.

— Хезер! — окликал Беззубик названую сестру. — Она права. Те образы, что видят Неприкаянные — неотвратимо происходят наяву. Они заносят их в Синие фолианты. Не думаю, что у неё были причины лгать нам. Она просто-напросто утаила от нас часть информации.

— Ты хоть понимаешь, как теперь страдает Иккинг? Посмотри на него! — указала Хезер пальцем на несчастного юношу. — Однажды чуть не потерять любимую, а тут… дважды её лишиться… Какой человеческий разум вообще был способен вытерпеть подобные издевательства судьбы?

Спустя некоторое время они добрались до прямоугольного широкого пьедестала, сделанного из чёрного мрамора. Его окружали десять шипов, создавая образ десятиконечной звезды. Аделина тихо подошла к Иккингу и Трёхкрылке. Синяя Фурия пребывала в напряжении. Ибо Иккинг с каждой секундой становился мрачнее, отчасти безумнее. Он глядел на возлюбленную, что держал на руках. Глаза были наполнены отчаянием, непониманием. Казалось, от всей этой истории его разум разрывался на сотни кусков. Аделина ощутила нотки нарастающего безумия в мыслях Иккинга. Чтобы он ненароком не сделал чего-то ужасного, она нежно дотронулась до его затылка. Закрыв глаза, Аделина ощутила в его сердце, израненном разуме невыносимо тяжкий груз отчаяния и вины. Вины за то, что ему пришлось собственными руками убить возлюбленную. Другая мысль едва не заставляла его биться в конвульсиях: «Ради чего я это сделал? Может, стоило наплевать на все эти пророчества и судьбы миров и позволить Астрид уничтожить то, что лишь разрушает… и без того уничтоженные миры? Людей, демонов, драконов…» Могущество двухсотлетнего демона и недавнее перевоплощение в тёмного ангела позволило ей добраться до столь мрачных оттенков разума, что Аделина глубоко ужаснулась. И стереть все эти мысли, как ластиком написанное карандашом, не могла. Однако остановить распространение этих ужасных мыслей, разрушающих его изнутри, — на это ей хватит могущества. Она глубоко вздохнула и заговорила. У друзей возникло ощущение, будто Аделина в этот момент разговаривала с подсознанием Иккинга.

— Иккинг. Ты слышишь меня? Узнаёшь мой голос? — спокойным ласковым тоном говорила она.

— Аделина? — Иккинг также закрыл глаза, погрузившись в какие-то образы, что вызвала своим прикосновением Неприкаянная. Внешне Иккинг успокоился. Тело продолжало дышать, крепко держа в своих руках любимую.

— Да. Твою возлюбленную можно спасти. Я знаю как. Всё, что от тебя требуется — довериться мне.

Не открывая глаз, Иккинг послушно положил Астрид на прямоугольный алтарь. Трёхкрылка незамедлительно пустила сноп фиолетовых искр. Всполохи зажглись фиалковым светом, едва освещая поверхность алтаря.

— Аделина! Я так устал от всего этого! Я больше не выдержу. Я… я схожу с ума… Никогда мне не было так трудно, — с неприкрытым страхом в сердце произнёс Иккинг.

— Иккинг. Чтобы преодолеть безумие, порождённое ужасом потери и осознанием поступка, необходимо совершить ещё один. Не менее отвратительный. Не менее ужасный. Но лишь он избавит тебя от боли и безумия, охвативших твой разум. Ты сможешь это сделать, если доверишься мне.

— О чём ты говоришь, Аделина? — казалось, в образах он испуганно взирал на Неприкаянную. Затем на неподвижную Хофферсон.

— Ты должен проткнуть лезвием меча сердце Астрид.

Иккинг готов был залезть на небо, карабкаясь лишь руками и ногами, от новой волны ужаса. Он и так уже им убил возлюбленную. И теперь Аделина хотела, чтобы сделал это снова… Разве это не было ещё большим безумием… сумасбродством?..

— Нет… НЕТ! — сознание его металось внутри тела, не способное найти укромный уголок от вторгнувшейся в него Аделины.

— Иккинг Хэддок. — мягким тоном продолжала Неприкаянная. — Сделай это — боль и безумие отпустят тебя. Раз и навсегда. Доверься мне, как раньше. Как в первый раз, когда мы бежали из застенок Салеоса. Поверь своей интуиции. Пусть она станет щитом от всех твоих страхов и безумия, сковавших твой уставший разум.

Являлись ли правдой слова Аделины или же нет, но Иккинг принял к сердцу её совет. Внезапно она ощутила, как сомнения и ужасы пытаются взять верх над Иккингом. Однако тот сумел сосредоточиться. Несмотря на то, что в действительности он походил на бледного вампира — кровь его застывала в жилах от предложенного Аделиной. У Иккинга не было причин ей не доверять. Она много раз доказывала ему это. И сейчас было не время поддаваться сомнениям. Тем более, что Аделина обрела себя. Стала той, кем должна была стать — Неприкаянной.

Она улыбнулась. Ей удалось достигнуть искры сознания Иккинга, заставив его выйти из бездны страхов и отчаяния. Он открыл глаза. Аделина убрала руку. Он взглянул на неё, облегчённо вздохнув.

— Спасибо, — кивнул он с серьёзным взглядом. Взглядом, полным решимости.

Интуиция заполнила каждую клеточку его тела. Страх и безумие отступили. Иккинг взял из-за пояса клинок. Занеся его вертикально над грудью Хофферсон, он крепко сжал рукоять. Глаза всё ещё боялись сделать то, что советовала Аделина. Однако интуиция в решающую, судьбоносную секунду смела все сомнения. Иккинг вонзил клинок в сердце Астрид. Без возгласов и воплей.

Теперь настало загадочным созданиям присоединиться к совершению ритуала. Своими щупальцами они коснулись середины серебристого лезвия. Тёмная энергия стремительно потекла по нему прямо в сердце Астрид. Не произнося ни звука, существа закрыли глаза, словно медитируя. Аделина понимала — так они концентрировали часть внутренней энергии в себе, отделяя её от остальной. Этот кусочек они усилием воли перенаправляли по чёрным щупальцам, заставляя её перетекать в сердце юной Хофферсон.

Беззубику и Хезер сделалось не по себе. И хотя они понимали: это — часть плана Аделины, но всё равно в их сердцах подобное действие вызывало отвращение и дрожь по всему телу.

Как только необходимая энергия пропитала тело Астрид, летающие глаза убрали щупальца. В момент, как последнее из щупалец легонько сошло с лезвия Меча, возникло белоснежное мощное свечение, ослепившее ненадолго летающих глаз, драконов и смертных, включая Иккинга. Однако Аделина, укрыв глаза чёрными сгущениями, продолжала наблюдать за происходящим.

Она увидела, как из основания серебристого клинка по нему принялась стекать словно неведомая жидкая субстанция, касаясь груди Астрид. Эта неведомая сила плавно переходила в тело, полностью соединяясь с ним и распределяя свою энергию по нему. Затем даже её поразило дальнейшее. Аделина обратила внимание, как лезвие клинка столь же плавно покидало тело Астрид. Рана от клинка мгновенно затянулась, не оставляя после себя даже маленького рубца. Столь быстро возникшее свечение моментально угасло.

Когда Иккинг и остальные друзья вновь могли видеть, то заметили парящий над Хофферсон клинок. Он стремительно вернулся в руки… нет, не Иккинга. Меч Неприкаянных мягко лёг на ладони Аделины, по-прежнему сияя серебристыми бликами. Казалось, она сама не до конца понимала, что только что совершила.

— Вот о ком шло пророчество… — догадался Беззубик. — Ты — Третья, кто вооружился Мечом…

Аделина была шокирована. Вспомнив слова Сущего, она поняла, что пророчество говорило о ней!

— А две силы, это… Первый Нефилим и Иккинг… — задумалась Неприкаянная. — Повернут историю в русло новое, что означать будет печальный конец…

«Миры спасены… разве нет?..» — про себя подумала она.

От размышлений её отвлекло увиденное ею. Иккинг также обомлел, когда услышал сдавленные стоны, будто от головной боли, издаваемые… Астрид. Юная девушка схватилась за голову, будто она у неё раскалывалась от невыносимой боли. Аккуратно присев, а затем встав с алтаря на почти незримую под ногами землю, Астрид в первую очередь узрела того, кто вернул ей жизнь. Того, кто в очередной раз преодолел страх ради неё. Ради её спасения…

— ИККИНГ!!! — обрадованно, почти слезливо, воскликнула Хофферсон.

— АСТРИД!!! — Иккинг с неимоверным пылом заключил любимую в свои объятия, крепко прижав её к себе.

Эти минуты стали для них самыми незабываемыми в жизни. Они улыбались и смеялись во всё горло. Шок это был или простая человеческая радость… трудно было догадаться. Однако именно это чувство оживило почти траурную обстановку, в которой незадолго до этого пребывали их друзья. Беззубик, всячески позабыв про то, что он — дракон, подбежал к друзьям, крепко втискиваясь в их объятия, разделяя их вместе с ними. Они обняли Беззубика за шею с двух сторон, крепко обхватив его затылок. Дракон урчал, как маленький котёнок. Он был безумно счастлив возвращению друга к жизни. Астрид напрочь позабыла о всяческой вражде и неприязни, испытываемой к Хезер, и окликнула её, предлагая совместно со всеми обняться. Хезер не стала кочевряжиться и подбежала к Беззубику и новым друзьям. Последней, кого Астрид позвала к друзьям, была Аделина. Неприкаянная подошла к друзьям, вклиниваясь в их группу.

— Спасибо вам, друзья! Спасибо! — хрипловатым голосом проговорила юная Хофферсон. — Дара, спасибо! Иккинг…

Ребята отпустили влюблённых, чтобы те могли как следует обняться и… Неизвестно, кто кому сильнее впивался в губы во время сладостного долгожданного поцелуя — Иккинг или Астрид. Одно было ясно совершенно точно — их чувства друг к другу не угасли. Побыв несколько минут в объятиях только любимого и самого дорогого ей на свете человека, Астрид немного остудила пыл, оглядываясь вокруг. Она видела перед собой всех своих друзей. Дару она не совсем узнала. Ибо у неё не было теперь крыльев. Никаких иных демонических черт. Она больше напоминала человека внешне. Но внутренняя суть говорила о том, что теперь в ней присутствовало нечто большее. Астрид сообразила — Дара многократно возвысилась в Аду.

— Так вот каков твой человеческий облик? — по-доброму ухмыльнулась Хофферсон.

— Да. Я больше не демон. Теперь я такая же, как Сущий. Он сделал меня такой, после моей смерти.

Астрид опешила от услышанного.

— Ты — Неприкаянная?

Иккинг, понимая, какой она испытает теперь шок, решил встрять в девичий разговор:

— Милая, я тебе потом расскажу всё дома. Хорошо?

— Ладно. Обязательно! Мне интересно, что я пропустила, пока была в Раю и спасала твою маму.

— Мою маму? — удивился Иккинг. — Но ты же сказала, что убила её там! Низвергла в Пустоту.

— Что я сделала??? — ужаснулась Астрид, вспоминая то, что с ней происходило. Те моменты она переживала словно какой-то нескончаемый кошмар. Как отдала амулет, данный Кемуэлем… и тем самым обрекла себя на роль новой Ангелины Десяти. — Иккинг, прости меня… Прости!.. Я не… — у неё не было слов, чтобы выложить весь тот ужас и боль, что причинила его сердцу.

— Астрид, я… — он грустно вздохнул и сказал, поглядев на любимую. — У нас ещё будет время обсудить всё это дома…

Неожиданно её внимание привлекли странные летающие глаза с щупальцами.

— А это… кто? — слегка испуганно спросила Астрид.

— Мы ожидали твоего возвращения… Астрид Хофферсон… — впервые одно из этих таинственных существ заговорило вслух. — Мало кто знает о нас. Мы — тайноведы.

— Но зачем вы здесь? — неуверенно спросила она, опасаясь недружественных действий с их стороны.

— Мы служим Неприкаянным. В качестве наблюдателей за Адом. У нас множество глаз… — хихикнул про себя один из тайноведов.

— Но какое отношение я имею теперь к нему? Разве…

— Миры спасены, Астрид, — спокойно заявил Иккинг. — Ад, Земля, Рай. Война предотвращена.

— Правда? — та сначала обрадовалась, но затем отнеслась к сказанному скептически. — Но, что тогда они здесь делают? — показала она ладонью на троицу парящих в воздухе глаз.

— Ад больше не принадлежит демонам. Его будут заселять новые создания. Кроме одного Междумирья — Измерения Драконов. Таково было условие Аделины, — пояснил один из тайноведов. — Безусловно, мы не тронем нынешних жителей Ада. И тем более, не станем развязывать войну с Раем и Землёй.

— И вы… будете, как демоны? Бороться за власть между собой и с другими обитателями Трёх Миров? — взволновалась Астрид.

— Нам нет дела до власти смертных, демонов и драконов. Но мы прибыли сюда, чтобы помочь новой Неприкаянной… Скажем так, вжиться в её новую роль. Адом теперь правят создания Неприкаянных. Мы лишь будем следить за порядком. Чтобы впредь не допускать подобных ошибок, совершённых Абстрагирусо, из-за чьих пророчеств миры едва не прекратили своё существование.

— Откуда вы? Кто вас прислал? — с подозрением спросила Астрид.

Неожиданно перед всеми возник из ниоткуда Сущий в привычном образе седобородого старца в сером длинном халате.

— Они всегда были здесь… Бездна очень широка… Мои первые творения, с того момента, как я… — Сущий перевёл разговор чуть в иное русло: — Сотканные из покрывала космической тьмы… Самые спокойные существа. Им было приказано скрываться до тех пор, пока война не будет остановлена. Поступок Иккинга и твоя смерть, Астрид Хофферсон, сделали своё дело.

— Так для чего предназначены эти создания? — вступила в диалог Хезер.

— Чтобы в мирное время следить за порядком в Аду. Им не нужно выходить на свет, как драконам. Адский свет, не говоря о солнечном, их может ранить или даже убить. Однако их возможности безграничны. Например, я могу сделать то, что собирался сделать — стереть часть твоей памяти, Астрид, с их помощью.

Беззубик подозрительно насторожился. Он оскалился и грозно зарычал. Иккинг и Хезер закрыли Астрид собой. Аделина непонимающе смотрела на Сущего и его созданий, как на идеально выдрессированных собак, ожидающих приказа хозяина.

— Вот зачем они отправились с нами. Чтобы после воскрешения Астрид стереть её память. Но, зачем? — возмущался Иккинг.

— Хэддок, ты и сам прекрасно знаешь ответ на этот вопрос. Она знает те тайны, которые ей не положено знать, как смертной. Она и ты исполнили свой долг. И помнить ей об этом ни к чему. Кстати, и тебе, и Хезер тоже, — с некоторой долей угрозы прозвучало шипение Сущего.

— Остановись, Сущий! — воскликнула Аделина. — Они сделали больше, чем на них было возложено. Ни один смертный не прошёл бы через круги ужаса и безумия, что испытали они. Пусть память об этом будет им наградой. Возможно, они прославятся на Земле с их помощью. Напишут рассказ, книгу о своих приключениях. А люди всё равно не поверят им на слово. Воспримут как красивую, романтическую историю.

— Хм, ты говоришь так, словно…

— Слышу божественные мысли? Да. Теперь не ты один их можешь слышать, Сущий, — парировала Аделина. — Это их дальнейшая судьба. И ты это знаешь. Или хочешь воспрепятствовать Богу, что нашёптывает нам эти слова?

Сущий по-стариковски вздохнул и заявил:

— Нет. Не стану… Ибо его шёпот всегда несёт в себе истину.

— Тогда дай им уйти, — летающие глаза переглянулись между собой и посмотрели на своего создателя.

— Хорошо, — кивнул он. — Ты права… — Сущий глубоко вздохнул, ворчливо произнеся: — Я и забыл, что люди — есть люди. Как бы невероятно или правдоподобно ни прозвучала история, они отнесутся к ней не больше, чем к интересному рассказу. Аделина, унеси их из Ада. Пусть заживут, наконец, счастливой жизнью смертных. Как закончишь дела, возвращайся. Нам предстоит много работы…

— Спасибо, — Астрид отнеслась к решению Сущего, как к почётной награде. Символической, не более. — Вам всем. — посмотрела она на каждого из присутствующих.

— Ребята… — Иккинг поглядел на Аделину и Беззубика. — Я буду по вам очень скучать. Вы — самые лучшие друзья. Таких не сыщешь на Земле… — он обнял Беззубика, и тот ему сказал:

— Береги мою сестру на Земле.

Дракон говорил это про Хезер.

— А вы будете нас навещать? — полюбопытствовала Астрид, сдерживая слезинку от расставания. Ибо Аделину и Беззубика она так же, как её возлюбленный, считала друзьями.

— Я точно буду. Помните мой облик в Земном мире? — улыбнулся по-человечески Беззубик.

— Летучий мышонок! — обняла дракона Хезер.

— Я буду приглядывать за тобой. Обязательно, сестрёнка, — пуская слезу, пробормотал дракон, прочитав мысли Хезер. На что та чуть не расплакалась.

— Возьмитесь за руки, смертные, — Астрид взяла за руку Иккинга и Аделину. Хезер коснулась пальцев Иккинга и слегка задрожала.

Аделина напустила вокруг себя чёрную густую пелену. Через минуту полог растворился в воздухе Бездны. Сущий, несмотря на небольшое разочарование своей ученицей, вступившейся за смертных, был доволен исходом событий в Аду. Демоны перестали быть для него угрозой. Теперь он мог посвятить себя дальнейшему исполнению божественной воли — писанию Книг Судеб тех, кто отправлялся в Рай и Ад. И теперь у него имелась помощница, которую он выбрал для себя. Верная, находчивая, упрямая и исполнительная. Он отправился в таинственную пещеру, где проводил ритуал «Разделения Душ», чтобы дополнить записи в трёх синих фолиантах. Фолиантах, принадлежащих Иккингу Хэддоку, Астрид Хофферсон и Хезер Вереск.

— Беззубик! — окликнул он дракона. — Тебя назначили правителем Адских Просторов. Обживай теперь свои новые владения.

— Ты полетишь со мной, мама? — полюбопытствовал Беззубик, с надеждой поглядев на Трёхкрылку. Она перевела взгляд с сына на Неприкаянного. Беззубик сообразил и решил обратиться напрямую к нему: — Ты отпустишь её со мной, Сущий?

— Да. Летите, — промолвил Сущий.

Драконы взметнули ввысь и направились в Адские Просторы. Беззубик испытывал одновременно чувства радости и печали. Радость от того, что небольшая драконья семья, он и его мама, наконец-то воссоединилась. Печаль же — из-за расставания со смертными друзьями. И волнение от нового положения. Теперь он — правитель одного из Адских Междумирий. Непривычно в двести двадцать один год — на Земле Беззубику было бы ровно семнадцать человеческих лет — быть им. Как только они улетели, Сущий сказал своим тайноведам:

— Как и прежде, от вас требуется только одно — искать людей, оказавшихся в Раю и в Аду. Затем касаетесь меня своим щупальцем и передаёте сведения. А я определяю их дальнейшую судьбу.

Создания в ответ молчаливо кивнули.

— А пока я допишу судьбы наших главных героев этой истории. Думаю, будет здорово, — гордо заявил Сущий.

Пролетело буквально несколько секунд. Чёрный полог, укрывший их от чужого взора, мгновенно опустился на землю, растворившись в момент, словно пыль в воздухе.

Иккинг, Астрид, Хезер и Аделина очутились возле Адских Врат. За их появлением спокойно наблюдал Привратник. Заметив перед собой Неприкаянную, он незамедлительно приступил к активации портала на Землю. В точку, откуда влюблённые последовали за Аделиной сюда, в Ад. Ныне смертные ощутили невыносимую духоту и жар, которые не чувствовали ранее. Воистину, Предвратность и другие Междумирья, за исключением нескольких, были не для земных людей. По крайней мере, не для смертных.

Ребята обернулись к Аделине. Они ещё раз напоследок обнялись, зная, что больше с ней не увидятся. Ибо каждому из них наступила пора жить в собственном мире. Аделине — в Аду, а друзьям — на Земле.

— Пора прощаться, друзья, — ласковым голосом произнесла она. — Берегите друг друга.

— Иккинг! Пошли! — поторапливала его Астрид, заметив открывшуюся перед ними оранжевую воронку.

Однако он собирался сделать кое-что напоследок перед тем, как покинуть Ад. Он подбежал к Аделине и нежно обнял её. У той ёкнуло сердце от неожиданного порыва души Иккинга. Она ответила столь же невинным и трепетным объятием.

— Спасибо тебе. За всё, — полушёпотом произнёс он.

Она же испугалась сказать что-нибудь в ответ, опасаясь испортить самый приятный момент в своей послеземной жизни. Аделина нашла в себе силы прошептать единственную фразу:

— Я рада, что всё так закончилось, — она выпустила его из секундных объятий и добавила: — Прощай, Иккинг Карасик.

Иккинг уловил на себе её влюблённый взгляд. И улыбнулся. Большего он не мог себе позволить, прекрасно зная почему. Знала это и Аделина, разумеется. Иккинг поспешил к Хезер и Астрид, которые всё ещё его ждали. Последняя немного насторожилась, готовилась включить режим ревнивой возлюбленной. А Хезер… в конце концов обрела долгожданный покой в душе. Она приняла тот факт, что Иккинг любит только Астрид. Всё, что ей удалось лицезреть во время совместных с ними приключений, убедило её в этом. А дружба с Иккингом… Хезер дорожила ею, как никто другой.

— Всё готово, Неприкаянная, — пробасил шакалоголовый демон.

Воронка готовилась поглотить в себя троих смертных.

— Прощайте, друзья! — крикнула им вслед Аделина.

Хезер повернулась к возлюбленным. Она помахала им рукой, сказав:

— Увидимся в школе… друзья, — и загадочно улыбнулась.

Астрид согласно кивнула, ничего не сказав. Иккинг сделал то же. Хизер вступила в воронку и спустя пять секунд растворилась в оранжевых бликах вращающейся спирали портала.

Следом пошли Иккинг и Астрид. Влюблённые в безмолвии радостно улыбнулись друг другу. Иккинг вновь коснулся её тёплых и нежных пальчиков. Про себя он подумал: «Как же мне не хватало этих прикосновений». Казалось, Астрид размышляла о том же. Загадочная, но особенная улыбка заставила сердце Иккинга забиться с огромной силой. Как в то незабываемое мгновение, когда он впервые обратил на неё внимание два месяца назад.

— Наконец-то… дом… милый дом… — полушёпотом произнесла Астрид, чувствуя долгожданный покой. Шагнув во вращающуюся воронку, они ощутили, как стало перехватывать дыхание. Неожиданно воронка слегка увеличилась в размерах, впитывая в себя двоих смертных одновременно. Глубоко вздохнув, они совершили ещё шаг, устремляясь в засасывающие их в себя потоки времени. Влюблённые закрыли глаза, мгновенно растворяясь в тенях.

Вскоре шумная воронка оказалась позади ребят. Но на этот раз она не стремилась поглотить их. Оранжевое свечение схлопнулось и исчезло так же быстро, как образовалось.

Иккинг и Астрид очутились внутри её дома. В гостиной, откуда началось их совместное второе путешествие в Ад.

* * *

Стояла безмолвная тишина. В доме по-прежнему никого не было. За скрытым шторой окном ребята увидели блики солнечного света, активно пробивающегося в дом семьи Хофферсон. Астрид поспешила распахнуть окна и шторы. Иккинг последовал её примеру. Спустя несколько минут в гостиной вновь было светло как днём. Они подошли друг к другу, вновь взявшись за руки. Настенные круглые часы, что висели над порогом входной двери, показывали семь часов. Неожиданно каждый из ребят немного засуетился. Обоих волновала одна мысль: «Какой сегодня день?» Оба одновременно грустно вздохнули, мол, опять школа, учёба и экзамены. И выпускной, что наступал через месяц. Однако когда Иккинг достал свой телефон, который он положил на стол перед повторным путешествием в Ад, то облегчённо выдохнул. На нём он увидел день недели: воскресенье.

— Астрид, расслабься. Сейчас — воскресенье. Семь часов утра.

Та тут же успокоилась.

— Погоди, Иккинг, — загадочно улыбалась она. — Это же получается…

— Да. Родителей ещё нет. Ни твоих. Ни моих… — радостно подхватил мысль Иккинг.

— Значит, мы можем… — неподдельно наслаждалась этой мыслью Хофферсон.

— Да… — засмеялся от счастья Иккинг.

Астрид подхватила накатившее на любимого чувство восторга и неимоверного ликования. Затем он подбежал к ней. Крепко обхватив талию Астрид, он приподнял её до уровня своей груди. И закружился на одном месте. Они смеялись и наслаждались близостью друг друга. Судьба свела их вместе и позволила им вернуться из Ада живыми. Обоим. Через десять секунд счастливых вращений Иккинг аккуратно опустил её на землю и сильно, слегка грубовато, впился в губы. Астрид слегка про себя обиделась, ибо он опередил её в этой замечательной идее. Она моментально обхватила руками его шею и прижала его к себе максимально близко. Иккинг опустил руки на её бёдра, и продолжал ласкать губы Астрид, чуть поглаживая их языком. Аналогичные движения совершала и Хофферсон.

Прошло около пары минут прежде, чем поцелуй завершился. Когда это случилось, они томно посмотрели друг на друга. Изумрудные очи, исполненные любви и счастья, глядели в небесно-голубые, растворяясь в скрытой их нежности и взаимно испытываемых чувствах. Возможно, этот момент был самым счастливым в жизни двоих влюблённых. Иккинг коснулся её щеки, даря особенную улыбку.

— Сейчас, всё, чего я искренне хочу, это лечь с тобой в кроватку и…

Астрид лукаво улыбнулась Иккингу. И локтем с приложенной небольшой силой пихнула его в бок. — Ай, Астрид, что ты?.. — не успел он договорить, как она заявила слегка сердитым голосом, прикидываась обиженной:

— Это — за то, что убил меня!

Иккинг, не выпуская её из объятия — да она и не думала даже вырываться из них, — хотел оправдаться снова, но Астрид применила свой любимый коронный приём. Она чуть резко подтянула его к себе и плотно, в то же время очень нежно, прильнула к губам. Иккинг сомкнул глаза. Спустя пару мгновений Астрид полушёпотом сказала:

— А это… за всё остальное, — затем она ещё раз его чмокнула в губы и, не разжимая руки, повела его в свою спальню.

Иккинг загадочно улыбнулся, слегка растерявшийся, и, словно позабыв обо всём на свете, последовал за возлюбленной по лестнице. И хотя он имел в виду немного иное, когда говорил про кроватку — на самом деле он просто хотел с ней как следует расположиться на кровати и в объятиях друг друга глядеть либо в белый монотонный потолок, либо смотреть кино в плазменном телевизоре. Затем, сладко задремать, ощущая тепло любимой, сладко прижимающейся к нему и посапывающей вместе с ним. Но Астрид подумала иначе… Чуть более… по́шло, и…

В общем, можно было с уверенностью сказать одно: реакцией Астрид на слова Иккинга последний явно не был недоволен. Совсем наоборот…

Следующий час принадлежал лишь их страстным объятиям, сладостным поцелуям, порой весьма интимным. Касания губ, шеи, плеч, груди, торса и более нежных мест заставляли влюблённых испытывать жар, будто в эти секунды они снова очутились в Предвратности. Стоны и приятные возгласы от совершаемых ими движений на кровати, абсолютно нагими, вызывали невероятный трепет в их бьющихся в унисон сердцах. Они краснели от того, что делали, но были безумно счастливы. Ибо само время за территорией комнаты словно замерло для них, а внутри — принадлежало лишь им.

Когда стоны и взаимные волнения завершились непроизвольным восклицанием Астрид от концовки их любовного утреннего приключения, она слегка устало улеглась на Хеддока. Он аккуратно повернулся с ней на бок, придерживая её, касаясь свободной рукой её чудесных бёдер. Затем, водя пальцами по спине вверх, отчего у Астрид побежали мурашки, Иккинг повёл их по её округлой груди. Астрид опёрлась на руку, поглядывая за слегка хулиганскими действиями любимого. И лишь ещё больше расплылась в особенной улыбке. Она взяла его пальчики, водящие по её груди, в свои. Затем тихонько шепнула:

— Ты не представляешь, как мне не хватало этих прикосновений.

— Мне не хватало тебя всей… — она легонько хихикнула на его слова. А Иккинг всерьёз задумался: — Но, что теперь ожидает нас? Как мы будем с тобой встречаться в дальнейшем?

— Ну… в школе… после учёбы… — предположила Астрид.

— Я больше не хочу с тобой расставаться. Никоим образом, — с ноткой грусти отметил он.

— И я не хочу, любимый. И если мы хотим быть вместе и здесь, на Земле, нам необходимо сделать следующий шаг.

Иккинг застыл от этих слов. Он, конечно, догадывался, о чём шла речь, но мог ошибаться. Однако интуиция вновь оказалась правильной.

— Мы должны представить друг друга нашим родителям.

— Астрид, я не против, только…

Та напряглась от его «только». Готовилась возражать, едва не обернув идиллию в неприятный разговор. Однако его слова стали для неё некоторой неожиданностью.

— Как мы объясним это твоим родителям? Мой отец воспримет тебя добродушно — можешь не сомневаться. Учитывая, что он постоянно находится в разъездах, он без труда поймёт, что пока его не было, я встречался с чудесной девушкой, — Астрид внимательно слушала его рассуждения. И позволила себе улыбнуться, когда Иккинг назвал её «чудесной». — Но твои родители… они…

По волнению в мельтешащих изумрудах Иккинга она поняла его мысль.

Он искренне переживал, что родители знали — Астрид ни с кем не встречается, её цель после окончания школы — поступить в университет. А затем перенять дело отца — служить в рядах Вооружённых Сил. В качестве связиста. Отец Астрид был военным. Подполковником, служащим на одном из стратегических военных объектов. Важный начальник, весьма ответственный. И крепкий по телосложению. Он чем-то напоминал отца Хеддока. Иккинг несколько раз видел отца Астрид, когда несколько лет назад его вызывали в школу из-за неуспеваемости дочери. Всегда при параде, взгляд серьёзный, слегка грубый. Можно было смело утверждать — характером Астрид напоминала его. Решительная, смелая. Порой слишком серьёзная.

Иккинг волновался, что он свалится на голову семьи Хофферсон, словно снег. Не было парня за столько времени у девушки, а тут вдруг появился. Пара дней прошло, пока её родителей не было, и тут она не просто упоминает о любимом, но, по сути, зовёт его на семейный ужин. Астрид понимала, что это будет выглядеть более чем странно. Но, несмотря на это, она была упряма не меньше, чем её отец. И поэтому она решительно заявила возлюбленному:

— Милый, я обо всём договорюсь с папой. Не волнуйся, — и нежно улыбнулась ему. — И я не позволю никому разлучить нас. Ни отец, ни мать, ни кто-либо из одноклассников, твоих или моих… никто в целом свете не сделает этого…

Астрид стала одеваться. Иккинг последовал её примеру. Она не сводила взгляда с любимого, у которого в сердце нарастало волнение.

— Я люблю тебя, мой Карасик. Никого в жизни я не любила так сильно. И не буду, как тебя, мой самый потрясающий и дорогой на свете мне человечек.

Астрид прислонилась своим лбом к его. Они оба сомкнули глаза. Она коснулась его плеч, а Иккинг — её по-прежнему разгорячённой щеки.

— После пережитых нами приключений я осознала одно: ничто не имеет для меня большего значения, чем ты, Иккинг.

Тот, ощутивший мощное, подобно заряду тока, волнение от последних слов любимой, полушёпотом произнёс:

— И я люблю тебя, Астрид. Ты — моя единственная суккуба! Девушка, завладевшая моей душой, мыслями… всем. И ты права. После всех этих приключений уже нечего бояться.

А затем Астрид произнесла фразу, которую Иккинг запомнил навсегда:

— Знай одно, любимый. Никто — ни человек, ни родители, ни друзья… ни демоны, ни ангелы, ни драконы… — затем возникла странная секундная пауза, словно по волшебству. А сказанные дальше слова врезались в его память, как гоночный автомобиль, влетающий в дерево: — И даже Смерть не разлучит нас…

Слова возлюбленной, в которых таилась магия искренней безумной любви, немного потрясли его. Но опять же, она была совершенно права. Смерть дважды пыталась их разлучить: когда он умер, спасая Астрид от Салеоса, и во время Ритуала «Разделения Душ». И снова, и снова её козни против них двоих оканчивались неудачей. Иккинг надеялся, что так, отныне, будет и впредь здесь, на Земле.

Внезапно задребезжал его телефон. Почти соскользнув со стола Астрид, Иккинг поймал его. То, что он услышал… стало вторым потрясением после последних слов Астрид.

— Алло, Иккинг! — голос принадлежал Хезер. Ему на миг показалось, что та была ненормально взволнована. Иккинг решил включить телефон на громкую связь.

— Иккинг, кто это? — поинтересовалась Хофферсон.

— Хезер, — шепнул он ей.

Астрид закатила глаза, говоря тихонько:

— Совсем не вовремя.

— Ты не поверишь, кого я встретила возле твоего дома! — загадочно восклицала Хезер.

— Ну, мой отец вернётся только завтра вечером, — спокойно рассуждал Иккинг.

Как совершенно неожиданно, Хезер заявила:

— Тебя спрашивал не он. Совершенно другой человек. Слегка худой, каштановые волосы, как у тебя. Изумрудные глаза, как твои, Иккинг. Этот человек попросил меня передать, что ожидает тебя и Астрид в твоём доме. Иккинг, если ты не против, я дождусь вас обоих.

— Хезер, а где ты сейчас? — полюбопытствовала Астрид, серьёзно переполошившись.

— О, ты рядом с Иккингом? — спокойно спросила Хезер. — Это очень хорошо. Пожалуйста, как можно скорее направляйтесь домой к Иккингу. Думаю, вы оба будете весьма потрясены. Иккинг, — вновь обратилась она к юноше. — Я сейчас нахожусь возле твоего дома. Этот человек ждёт вас и меня тоже. Постарайтесь как можно скорее приехать.

— Хорошо. Будем через час, Хезер, — серьёзно проговорил Иккинг.

— Давайте, ребята, — Хезер положила трубку, вогнав обоих в неподдельное удивление и короткие размышления.

Иккинг не догадывался, о ком шла речь. Но любопытство съедало его изнутри, и он поспешил привести себя в порядок. Астрид делала то же. Она ничего не сказала Иккингу, не желая портить возможный сюрприз. Насколько он мог стать приятным — зависело, скорее всего, от самого любимого. От его реакции на появление загадочного человека в его доме. Однако в мыслях Астрид закрались подозрения. Интуиция активно кричала в её голове имя этого человека. Когда Иккинг отправился в душевую, она вслух, ошеломлённая, сказала себе под нос:

— Это невозможно… Этого просто не может быть.

Через полчаса они привели себя в порядок. Закрыв входную дверь на замок, Иккинг и Астрид мигом помчались на остановку. Спустя некоторое время подъехал автобус. Они вошли,и он направился по маршруту — к остановке как раз возле дома Иккинга.

Выйдя из автобуса, Иккинг и Астрид как можно скорее побежали к нему домой. На крыльце их пристально выглядывала Хезер. Заметив приближение друзей, она немедленно приблизилась к ним. Её ошалелые глаза выдавали своеобразный восторг вперемешку с глубочайшим страхом. Она панически взяла обоих ребят за плечи, почти повиснув на них, и дышала так тяжело, словно бежала несколько кругов на уроке физкультуры.

— Вы приехали! Хорошо! Вы не представляете себе, кто сейчас находится в этом доме, Иккинг!

Астрид по-прежнему говорила про себя: «Этого не может быть».

— Успокойся, Хезер, — Иккинг взял взволнованную брюнетку за плечи и серьёзным взглядом посмотрел на неё. Мягким тоном он произнёс: — Ты можешь сказать нам, кто это?

— Этот человек запретил рассказывать о себе. Пойдёмте. Не будем терять времени, — промолвила Хезер, пытаясь отдышаться и успокоиться.

Троица бегом подбежала к входной двери дома. Повернув ручку, Иккинг обратил внимание, что дверь не заперта. Но и не взломана. Войдя внутрь, они настороженно, оглядываясь, прошли в середину гостиной. Иккинг обратил внимание, что все вещи лежат на своих местах, как это было при его последнем посещении. Внутри него невольно взыграла мысль не в тему: «После того, как обнаружу гостя и поговорю с ним, мне придётся делать чуть ли не генеральную уборку всего дома». Однако размеренный шаг, донёсшийся со второго этажа на время, отбросил подобные мысли. Гордая прямая осанка женского силуэта внушала ребятам, особенно Иккингу, смешанные чувства и эмоции. Мягким, слегка печальным взглядом женщина разглядывала комнату отца Иккинга. И его тоже. Видела, чем он увлекался за последнее время.

Когда она спустилась, ребята, дабы скрыть тихое наблюдение за ней, спустились в гостиную. Неторопливо шагая вниз по спиральной лестнице, женщина увидела троицу ребят, напряжённо смотрящих на неё. Иккинг и Астрид уже встречались с ней в прошлом. Глядя на женщину, её очертания лица, на эти от возраста слегка огрубелые ладони, Иккинг словно видел сон. Он столь отчётливо врезался в память из давно забытого младенчества, что волнение захлестнуло его с головой. Астрид же виделась с ней куда позже любимого. И её первая и одновременно последняя встреча с этой женщиной завершилась весьма неблагополучно. Для этой самой женщины.

Иккинг, оцепенев от переполняемых его эмоций, невольно раскрыл рот от удивления. Он не знал — радоваться ему или же плакать, прыгать на месте от счастья или же продолжать удивляться и сомневаться. Изумрудные глаза тепло глядели на Иккинга. Воспоминания женщины проносились из глубин памяти, когда он был совсем маленьким… по сути, только что рождённым… Не было никаких сомнений у этой таинственной женщины — перед ней стоял её сын. Почти взрослый, который вот уже скоро закончит школу. Казалось, она находилась в не меньшем удивлении и испытывала те же эмоции, что и её Иккинг. Рядом с ним она заметила знакомую девушку — голубоглазую блондинку, ростом с её сына, которая старалась морально поддержать в этот шокирующий его — и заодно её — момент, держа за руку. Хезер поначалу не придала особого значения появлению женщины, чем влюблённая пара. Но то, что женщина рассказала ей, заставило разум едва ли не пошатнуться. Но не от ужаса.

Трое из собравшихся в доме стояли несколько минут, не решаясь начать разговор. Иккинг был готов поклясться, что видит перед собой мираж, призрака или кого-то нереального. Или же пребывает во сне и ему всё это снится. Однако всё происходило наяву. Чтобы это проверить, Иккинг медленно протянул правую руку к «образу» своей матери, Валки. Казалось, она прочитала его мысли и решила последовать примеру сына. Валка в ответ медленно направила ладонь в сторону тянущейся к ней руки сына. Когда их пальцы коснулись друг друга, обоих словно поразил заряд тока. Изумруды обоих округлились, словно оба заполнили пустоту внутри себя, вызванную многолетней разлукой. У них не осталось никаких сомнений. Оба широко улыбнулись, раскрыв рты от счастья, и невероятно крепко обхватили друг друга.

— Мама!!! — проливая слёзы радости, крикнул Иккинг, обхватив её невероятно крепко.

— Сынок! — счастливые слёзы матери понеслись едва ли не рекой по её щекам.

Хезер поднесла палец к глазам, избавляя их от слезинок радости, испытываемой за одноклассника. Астрид радовалась их воссоединению и практически делала то же.

Однако доля сомнения по-прежнему не отпускала сознание Хофферсон. Она посчитала это невозможным. И к тому же, зачем Валка взяла книгу Иккинга — этот странный синий фолиант? Или… Получалось, она успела побывать и в доме самой Хофферсон? Ведь, как она чуть позже вспомнила, свой школьный рюкзак Иккинг так и бросил у неё дома.

«Когда всё это закончится, надо будет напомнить ему», — подумала Астрид. Впрочем, данная ситуация казалась ей абсолютно немыслимой. Неестественной.

— Как вы уцелели? Попасть в Пустоту — значит, умереть навсегда. Раствориться в её объятиях — значит, расщепить свою душу на тысячи осколков… — спросила потрясённая Хофферсон.

— Я расскажу тебе обо всём, Астрид. Когда ты услышишь эту историю, поймёшь, почему я здесь. Хотя, честно признаться, я и сама толком не поняла, как очутилась прямо возле дома Иккинга.

— Это подождёт! — воскликнул Иккинг, тихонько отпрянув от мамы.

Он смотрел на неё словно на божественную икону и испытывал непомерное счастье. И в эти трогательные мгновения он чувствовал это не за себя. За своего отца. Наверняка Стоик ещё не в курсе возвращения жены. Кто, как ни любящий муж, угрюмый, отчуждённый от друзей и порой даже от сына из-за пропажи возлюбленной, обрадуется её возвращению?

— Надо рассказать отцу! Ты не представляешь, как он обрадуется, когда услышит об этом!

— Мы это обязательно сделаем, Иккинг, — она провела ладонью по его щеке, сама до конца не веря, что её родной сын стал уже таким взрослым. — Но Астрид права — вы оба должны вначале услышать историю. Иначе — случится беда… Так мне сказала Аделина.

— Аделина? — Астрид удивилась ещё больше. — Когда вы с ней успели свидеться?

— Вскоре после того, как её к жизни вернул Неприкаянный, — спокойно пояснила Валка.

— Сущий… — не испытывая удивления, отметил Иккинг.

— Да, милый, — кивнула Валка. — Пойдёмте за стол. В гостиную. Хорошая беседа и история всегда текут плавно за кружкой горячего чая.

У Хезер невольно проурчал живот. Затем у всех остальных. Все четверо испытывали голод. Но еда, как все для себя решили, подождёт. А вот чайком побаловать себя после длительного приключения в Аду, длиною в полдня по человеческим меркам или в семь дней — по адским — было весьма кстати.

Поставив чайник и достав себе по небольшой, разрисованной позолотой узорами кружке из сервиза, ребята уселись за стол, внимательно слушая рассказ Валки, пока та доставала всё необходимое для чаепития. Несмотря на прошедшие семнадцать лет, она прекрасно помнила, где что находилось. На середину стола она положила синий фолиант, украшенный руническими символами. Иккинг вспомнил тут же — подобные фолианты он видел в обители Сущего в Чёрной Тайне. Любопытство открыть книгу пересилил страх, словно это был Ящик Пандоры. Хезер и Астрид, глядя на движения руки, тянущейся, а затем отпрянувшей от книги, не решились вслед за ним открыть её страницы.

Валка недолго молчала. Как только чайник закипел, она налила чаю каждому, не забывая про себя. Поставив его обратно на стол, она села напротив сына. Девушки сидели по бокам от них. Сделав глоток, Валка принялась рассказывать:

— Именно Сущий вернул нас обеих. После того, как ты нанесла мне смертельный удар мечом, я провалилась в Пустоту. В буквальном смысле.

Астрид по-прежнему молчаливо корила себя за случившееся, виновато смотря в изумруды женщины. В голосе Валки не было слышно каких-либо гневных интонаций, адресованных Хофферсон. Наоборот, она сочувствующим взглядом смотрела на неё. И Астрид немного успокоилась.

— Что из себя представляет Пустота? — взволнованно спросил Иккинг.

— Это огромная, едва видимая человеческому глазу прозрачная воронка. Как чёрная дыра… но в десятки раз больше, ужаснее, — все заметили, как у рассказчицы побежали мурашки по коже. Невольно мурашки пронеслись и по телам Астрид и Иккинга. Хезер была чуточку спокойнее, чем её друзья. — Я поняла, пришёл мой конец. Медальон, Астрид, что ты мне дала, был изготовлен вторым Неприкаянным. Моим отцом…

Иккинг чуть не поперхнулся. Хезер чуть не брызнула чаем в Астрид.

— Не может быть… — отрешённо, выпадая в осадок, спросил Иккинг. — Семейная реликвия, о которой мне рассказывал отец в детстве… невероятно… — Астрид взяла любимого за руку и дополнила:

— Может, Иккинг. Я виделась с твоим дедом.

— Ты виделась с ним в Раю? — шокированная Хезер, казалось, испытывала не меньшее изумление от услышанного, чем Иккинг.

— Да. Именно он и объяснил мне мою роль в прекращении назревающей войны между Раем и Адом, — взволнованно поясняла Астрид. — Его мне дал Кемуэль. Так он представился поначалу. Позже я сама догадалась, что он — Неприкаянный.

— Но для чего конкретно предназначен амулет? — пытаясь понять, спросила Хезер. Валка поглядела на неё и ответила:

— Он возвращает разум. В Десятой Обители ангелов находиться очень опасно, ибо она граничит с Пустотой. Рано или поздно ангелы, пребывающие там, начинают терять рассудок. К несчастью, меня это также коснулось. Я даже не понимала уже, что творю. Как стала главнокомандующей Армией Ангелов — просто не помню.

— Но зачем ангелам понадобилось строить Обитель для военных дел так близко к Пустоте? — пыталась разобраться Хезер.

Иккинг и Астрид также испытывали непонимание такой странной опрометчивости.

— Я мало что знаю об этом, Хезер. Это случилось задолго до моего появления в Раю, — вспоминала Валка.

— Или Сущий стёр эти воспоминания из твоей памяти, когда возвращал к жизни, — предположил Иккинг.

— В любом случае, когда Астрид вручила его мне, я поняла, что натворила. Я знала — война уже началась. Ты, Астрид, не опоздала, — поспешила Валка заверить её. — Видимо, на то и был расчёт. Расчёт Абстрагируса…

— О чём вы говорите? — пытаясь вникнуть в загадочный смысл слов Валки, спросила Астрид.

— Возможно, пророчества, что он слышит из уст Божьих, открыли ему знание, как остановить безумие, не пролив множество невинной крови. Думаю, мой отец прекрасно понимал — моя смерть положит начало твоему восхождению среди ангелов. Ты убила предательницу, отказавшуюся внезапно нанести удар по демонам. Вторгнуться в Ад. Ангелы, что пребывали в этой обители, настолько обезумели за прошедшие десятки тысячелетий, что… нарекли тебя новой Ангелиной, — рассказывала Валка. — Когда ты сняла амулет, то не смогла противостоять безумным, жестоким, эгоистичным и порой агрессивным мыслям. Эти мысли порождала Пустота. Я знаю, что она поглощает миры, делая их безжизненными. Один за другим. Не знаю, как она добралась до Рая. Или почему это Отколовшееся Междумирье оказалось так близко, почти рядом с ней, но… — сделала паузу Валка, чтобы ребята вникли в её слова. — Именно она отвечает за разрушение миров… внушение безумия людям… Им кажется, будто они действуют по замыслу Бога, при этом совершая противные Ему деяния.

— Разве бесноватость, демонизм и прочее, о чём говорят верующие, пришло не из Ада? — уточняла Астрид.

— Гавриил, страж Врат, рассказал мне об этом. Он, кстати, и вытащил мою погибшую душу из Пустоты в самую последнюю секунду.

Иккингостолбенел. Астрид теперь сообразила, куда ангел на самом деле торопился.

— Гавриил дал мне понять, что демоны — поборники Хаоса. Их удел заключается не только в разрушении. Философию жизни этих созданий ни одна земная религия не способна изучить в полной мере. Демоны, заключая сделки с людьми, лишь… зарабатывают себе на «хлеб» в Аду. Им ни к чему ввергать людей в состояние безумия и одержимости. Нет никакой выгоды, — сделала паузу Валка, дав ребятам осознать для себя открытие. — Другое дело — сила, буквально опустошающая разум, душу, тело людей, ангелов и других созданий во Вселенной. По её вине множества цивилизаций умерли. Однако в этот раз её замысел удалось предотвратить.

— А противные Богу деяния… речь о Десяти Заповедях? — уточнила Хезер.

— Да. Но речь идёт не о том, что вы их нарушили, осознавая это, что также не очень хорошо. Речь идёт о безумии, что гораздо страшнее.

— И то же коснулось меня, вас и ангелов Десяти… — задумчиво произнесла Астрид.

— Верно.

— Постойте, — поспешил притормозить их Иккинг. — Получается, мой дед знал, что я должен буду…

— Убить Астрид? — та округлила глаза от ужасной истины. Валка продолжила, понимая, что утаивать ничего сейчас не нужно: — Думаю, да. Ибо между Адом и Раем, когда последний откололся, существовал особый, закреплённый кровью ангелов, пакт демонов и драконов. Он гласил:

«Любая война между любыми двумя мирами не требует крови всех её участников. Достаточно двоих. Они будут сражаться, и лишь тот, чья рука не дрогнет в нужный момент, сумеет либо остановить войну, либо утопить миры в крови».

— Звучит как пророчество, — хмыкнула Хезер, допивая слегка остывший чай.

— О нём знали только ангелы и Неприкаянные. Один-единственный демон позволил от лица остальных сородичей заключить этот пакт. От лица драконов свою «подпись» кровью поставил Парящий-над-Демонами.

— Тот демон был Горгульей? Тот самый, что обращался в дракона, изрыгающего кровавую кислоту? — удивилась Хезер. И её предположение оказалось верным.

— Да, — утвердительно кивнула Валка. — Он больше остальных был предан главному делу Лилит — миру и порядку в Аду. Миру между демонами и драконами. Некоторые его называли «Демоном, обладающим честью».

— А кто подписал пакт со стороны ангелов? — полюбопытствовал Иккинг.

— Михаил. В то время, когда Десятая Обитель Великого Храма ещё не была сооружена в Раю. Тогда он предводительствовал над всеми ангелами. Как и все ангелы-воины, Серафимы и военачальники, он знал — если развяжется война между Междумирьями — пострадают не только они. А прежде всего те, с кем они духовно связаны. Как и демоны.

— С земными людьми, — сообразил Иккинг.

— Значит, моя смерть от руки Иккинга… была предрешена за много веков до всего этого? — изумилась Хофферсон, попав в сети ужаса.

— Думаю, да, — затем Валка поглядела на взволнованную Хезер. — Твой демон догадывался, к чему шло дело.

— Я выяснила, что этого демона вселили в меня ещё ребёнком. Но зачем всё это было нужно? — непонимающе вопрошала та.

— Думаю, тут не обошлось без Сущего. Он всё это и подстроил… — пояснил Иккинг. — Возможно, за годы пребывания в Аду он научился принимать обличья не только людей.

— Нет, сынок, — поспешила возразить Валка. — Будь ты трижды тёмным ангелом — превратиться в демона ты не сможешь. Это противоречит природе Ангела. Возможно, Горгулья не встречала никакого демона. Сущий немного исказил этот момент.

— Значит, сам Неприкаянный поймал этого демона, заключил его в демоническое зёрнышко и вложил его в девочку, — показала Астрид ладонью на Хезер. И той пришла жуткая мысль:

— Он всё знал о моей судьбе. О… привязанности к Иккингу, — она робко покраснела. Иккинг тоже. — И ревности к Астрид…

— И в итоге… мы все играли по правилам Сущего, — затем взгляд Иккинга вновь упал на синий фолиант. — А что это за книга? Ещё одна из Книг Судеб?

— Верно. После того, как Неприкаянный вернул меня и Аделину к жизни, он вручил мне этот старинный фолиант. Фолиант, написанный не Сущим. А твоим дедом, сынок, — все пребывали в глубоком удивлении. — Эта книга предназначена только тебе, Иккинг.

— Мне? — в недоумении похлопал глазами Иккинг. — Но я же…

— Ты — внук Неприкаянного. Это правда. И ты — не смертный в полном смысле этого слова. Так же, как и я.

— Что ты этим хочешь сказать, мама? — слегка испуганно спросил Иккинг.

— Я не могу тебе рассказать абсолютно всё. Возможно, ты найдёшь ответы на вопросы в этой книге. Сущий сказал: «Отдай эту книгу Иккингу Хэддоку. Она откроется в тот момент, когда Иккинг задаст себе свой главный вопрос».

— И, как же звучит твой вопрос, Иккинг? — поинтересовалась Хезер.

— Всё ли, что происходит сейчас со мной, — правда? — почти торжественным тоном произнёс он.

Неожиданно книга распахнулась. Пожелтевшие страницы фолианта говорили о многолетнем пребывании в таинственной библиотеке Неприкаянных. Внезапно раскрылись окна. Мощный порывистый ветер вторгся в гостиную, направив свою силу прямо на Иккинга. Девушки поспешили закрыть окно. За ним творилось нечто невообразимое: мощный шквалистый ветер, подобно урагану, проносился по улице. Деревья качало из стороны в сторону, поваливая часть веток на крыши машин. Ясное голубое небо резко затянулось плотным слоем угольно-серебристых туч. Белые сверкания внутри зловещего фронта говорили о наступлении яростной грозы. Люди, находившиеся на улице и в машинах, попрятались кто куда.

Через минуту с небес огромными тяжёлыми каплями обрушился ураганный ливень. Стремительным потоком они активно стучали в окна дома Хэддоков, словно пытались пробиться через них. У Иккинга возникла ностальгия — будто он снова прочёл заклинание из Демонария, призывая очередного демона. Жуткая атмосфера за окном полностью затмила собою солнечный свет, сменив его резким мрачным затемнением. Казалось, что и освещение в доме резко уменьшилось, хотя перебоев с электричеством не было. Однако тени от вещей в доме заметно выросли.

— Что происходит? — обеспокоилась Хезер. Астрид подсела ближе к Иккингу, крепко держа его за руку.

На страницах фолианта внезапно стали проявляться чернильные письмена, написанные на общем наречии. Любопытство пересилило страх, и ребята вместе с Валкой принялись с интересом разглядывать их. Выглядели надписи так, словно это было прощальное письмо. Неожиданно за написанием слов красивым каллиграфическим почерком последовало их немедленное озвучивание. Все четверо внимательно слушали. Казалось, Валка вовсе не имела представления, что будет содержаться в письме.

«Мои близкие!» — так начала звучать громогласная торжественная басовитая мужская речь.

После того, через что каждому из четверых присутствующих в доме пришлось пройти, голос, возникший из книги, их не сильно поразил.

«Я искренне сожалею, что на вашу долю выпало бесчисленное множество страданий. Дар, которым наградил меня Бог, за множество веков до последних событий, не позволял мне пренебречь обязанностями, которые были возложены Им на меня.

Он ведал мне обо всём, что должно было случиться. Но, почему именно так, а не иначе — я узнавал лишь, когда ощущал новые пророческие мысли. Книги, что я писал в Библиотеке Неприкаянных долгое время в Аду, тому подтверждение. Мой брат, известный вам как Сущий, зачитывал их, воплощая судьбы в жизнь. Однако постепенно я начал слышать столько пророчеств… Столь увлечённо я погрузился в книги, на которых излагались мысли, действия, само существование… что не заметил, как утекало не только время моего пребывания в Аду… Но и жизнь. Расписывая судьбы смертных душ, оказавшихся в Раю или же в Аду, я вдруг осознал, насколько был одинок. Мой дар, который я в молодости считал благословением и желал с его помощью всячески угодить Богу, стараясь преуспеть, обернулся проклятием для меня. И, однажды меня осенило — рано или поздно я однажды уловлю мысли о пророчестве касательно себя. Касательно своей судьбы. Ведь я тоже, как и множество смертных душ, оказался в Аду.

Но этого не происходило. Слишком долго не происходило… Я ждал, надеялся, одновременно исполняя свой долг в записывании судеб людей. И вот однажды случилось то, о чём я не сожалел и никогда не стану сожалеть — я нарушил свой обет ангела. Записывая одну из книг, я узрел на страницах фолианта судьбу одной девушки. Молодой, юной. Описание, что я составил по приходящим в голову мыслям, позволило мне непроизвольно влюбиться в них. Как и в девушку, за которой я начал наблюдать. Поначалу испытывал обыкновенное любопытство. Однако потом я увидел в ней нечто, чего не видел в книгах судеб других смертных. Она была самой замечательной, милой девушкой и невероятно добрым и чутким человеком. Тогда я и решил преступить божественную клятву…»

— Божественную клятву? — переспросила тихо Хезер.

— Имеется в виду, наверное, обет безбрачия для Ангелов, — кратко пояснила Валка.

«Однако внезапно меня посетило новое озарение — я давно уже не ангел. Благодаря нашей мудрой королеве Лилит я обрёл новый облик, способность превращаться в любого человека, которого увижу. Я стал Неприкаянным — падшим ангелом. И этот факт я расценил как второе благословение. Всё вокруг будто обрело краски жизни. Я видел их в каждом уголке Ада, в каждом существе, заселяющем его. А внутри словно всё кричало — вот он, шанс обрести то, чего у меня никогда не было. Глядя на семью нашей королевы, я осознал одну важную вещь — моё одиночество не вечно. При Лилит в Аду действительно был порядок. Но также присутствовала свобода. Та, что мне так не хватало в Раю. Я поблагодарил Бога за это про себя. Хоть он и изгнал нас, но это — лучшее, что случалось со мной в моей ужасно долгой жизни.

Когда я встретил твою мать, Валка… — сердце у женщины замерло, когда она стала слушать дальше: — Через множество лет, когда я пережил Мировой Бунт, устроенный моим братом, я понял — вот она — недостающая часть меня. Моя половинка. И любовь. Никого в целом свете я не любил больше, чем твою мать. Её доброта, искренность и взаимные чувства ко мне и мои к ней дали нам с ней тебя, дочь моя. Я часто находился в мире смертных. Благодаря Лилит я научился блокировать постоянные притоки мыслей в мою голову. Все эти годы, что я проводил с ней — были самые лучшими. Однако в глубине души мне становилось ясно — ничто на свете не вечно. Тем более, счастье.

Не знаю, позавидовал ли мне мой брат, Сущий, или же это просто входило в его планы — он направил демонов в Долину, чтобы покончить со мной. Он знал — я не вернусь более в Чёрную Тайну, чтобы продолжать исполнять свой долг перед Всевышним. Случилось это в тот самый миг, когда у тебя, дочь моя, родился сын — мой внук, Иккинг. Я искренне сожалею, что не смог остаться с вами. Лучше бы я так и поступил. Но чувство долга перед теми, с кем я подружился за много веков после произошедшего Мирового Бунта, отчётливо давало понять — бросить друзей в Аду так же было бы низко и подло, как оставить тебя и Иккинга.

Ты, Иккинг, — теперь слегка басовитый мужской голос обращался к юному Хэддоку, — знаешь историю, связанную с моей кончиной. И с кончиной твоей матери в Аду. Мы оба оказались пешками на шахматном поле, созданном Сущим. Тогда я даже и представить не мог, чем обернётся его игра с Судьбой. И лишь сейчас ты, я и Валка понимаем, какую роль мы сослужили моему брату в Аду. И чего он добился.

Не стоит судить его за то, как он умело, подобно кукловоду, использовал наши Судьбы, записанные мною на страницах магических фолиантов. Когда завершилась война между Раем и Адом, не успев, к моему великому счастью, набрать полную силу, я понял, чего добивался Сущий. Он хотел лишь сохранить Три существующих Мира. И, в частности, тот, в котором он жил и живёт до сих пор. Хотя столько жизней было положено задолго до последних событий из-за его хитрых манипуляций Судьбами, я осознал — Сущий действительно делал это всё ради спасения наших миров.

Я же, как ты знаешь, Иккинг, внук мой, за которым я долгие годы наблюдал, и девушками, что к тебе столь трепетно относятся, — Астрид и Хезер слегка покраснели от услышанного, — вспомнил забытое, казалось, за сотни лет, проведённые в Раю, чувство под названием любовь.

Я хочу сказать, Иккинг, Астрид и Хезер, что ваши чувства, искренние и невероятно трепетные, помогут вам и в дальнейшем преодолевать трудности, которые будет ставить перед вами жизнь. Я не могу вам раскрывать смысл этих трудностей. И всё же кое-какую завесу тайны судеб каждого из вас я способен приоткрыть. Я знал, что любовь моего внука к этой замечательной девушке — Астрид Хофферсон — способна преодолеть всё. В пророчестве, что я когда-то написал, это и было сказано:

Только истинная, любовь возвышенная способна остановить войну между Раем и Адом.

Так и случилось. Только я не догадывался, что эта нелёгкая доля выпадет на плечи моей семьи. Что каждому из вас придётся… умереть, чтобы пройти ещё через множество поворотов Колёс Судьбы. Я мог лишь наблюдать за вами в Раю. Но ни вмешаться, ни услышать слова Божьи о ваших судьбах не мог… Возможно, так хотел Всевышний… И я ещё раз хочу выразить сожаление, что не смог вам помочь больше.

Гавриил — единственный мой друг в Раю. Когда он понял, Астрид, — теперь Абстрагирус обращался к юной Хофферсон, — кто ты и откуда ты, то поступил очень мудро. Он направил тебя ко мне. Благодаря его поступку ты узнала о причинах войны. Они были настоящими. Ангелы действительно задумывались над тем, чтобы нанести поражение Аду. Однако в этот раз вмешалась древняя сила, которую все без исключения боятся больше всего. Да, — полушёпотом произнёс последнее слово Абстрагирус. Все четверо поняли, о ком шла речь, — я говорю о Пустоте — поглотительнице миров, разрушающей их сначала изнутри, а затем пожирающей. Не мне говорить о замыслах Божьих, но Всевышний, очевидно, нашёл способ справиться с Ней. Уверен, Он знал о порче, что охватила души, умы и тела его первых детей — ангелов, — и среди них — самых достойных. Бог — действительно синоним истинной,= возвышенной любви. Ибо обладая могуществом, Он не мог уничтожить своих же детей. Это противоречило Ему самому. И в очередной раз,= Он показал нам, ангелам и вам, моей семье, что именно решительность, смелость, скреплённая чистой любовью, способны справиться с подступающей Пустотой.

К сожалению, я не уверен, что это была Её последняя попытка поглотить наши миры. Она не остановится просто так. Ангелы, что покинули поле битвы в Долине, исполнили наказ новой Неприкаянной — разрушили Десятую Обитель Великого Храма. И силой своего духа запечатали проход, ведущий туда. На Земле развёртывание войск прекратилось. Безумие, спровоцированное едва не развернувшейся войной в Аду, прекратилось. Люди словно очнулись от кошмара, в который их разум постепенно начал погружаться.

Однако одному человеку, находящемуся среди вас, предстоит сделать ещё кое-что. Столь же невероятно безумное и необыкновенное. Хезер, — теперь все поглядели на юную брюнетку, которую дальнейшие слова весьма напугали, — ты станешь писательницей на Земле. То, что пришлось тебе пережить в столь юном возрасте, не соизмеримо ни с чем. Книга, из которой доносится мой голос, должна будет стать новой ветвью виденья, открывшегося всем существующим в Трёх Мирах силам. Твоя задача — донести до людей новое слово, которое обретёт со временем силу и заменит нынешние порядки. Книга, подобно теням, будет нашёптывать тебе мысли. Она станет направлять тебя по данному пути. Не бойся быть той, кем ты должна быть. И кем желаешь стать. Я буду незримо наблюдать за тобой, девочка, — ласковым голосом произносил Абстрагирус. — Но прежде напиши историю о том, что с тобой и моей семьёй приключилось за прошедший отрезок времени».

После всего вышесказанного, Второй Неприкаянный добавил:

«Я горжусь каждым из вас. И искренне сожалею, что не могу находиться сейчас, рядом с вами, дабы разделить самую что ни на есть победу и благоприятное завершение столь трагической истории, постигшей Ад, Землю и Рай. Да хранит вас Бог. И прежде, чем фолиант закроется, я добавлю кое-что напоследок: Хезер, теперь ты — часть моей семьи. Не разрывай нити, соединившие тебя со мною. А ты — Иккинг — не сомневайся в своей новой и верной подруге. И в том, что всё произошедшее с тобой — было правдой».

Голос смолк. Вместе с ним прекратилось и безумие, творившееся за окнами дома Хэддоков. Каждый из присутствующих не ожидал услышать краткую историю Абстрагируса и, вместе с тем, то, чего они не осознавали во время всех своих приключений.

— Оказывается, всё это время… мы действительно были пешками в игре с Судьбой… — поражённо произнёс Иккинг. — Я в шоке…

— Но… — аккуратно старалась возразить подступающим мыслям Астрид, — Иккинг, не зацикливайся на этом, — она крепче прижалась к возлюбленному. — Всё, что действительно имеет значение, — ты остановил войну. Спас миры от уничтожения, наш родной дом, меня…

Астрид коснулась его щеки, нежно проведя пальчиками по ней. Иккинг немного расслабился. Он крепко обнял свою возлюбленную и поцеловал. Та слегка смутилась в присутствии его матери. Но Валка лишь улыбнулась. Она была счастлива за своего сына. И видела смертными глазами — им вместе было очень хорошо. Как ей со Стоиком, до того, как она… покинула его и сына. Радовалась, что её отец рассказал об этой горькой части своей истории. О том, почему ему пришлось покинуть свою родную дочь. И хотя шрамы на сердце Валки не могли исчезнуть, она приняла раскаяние своего отца как должное.

Только Хезер была бела как снег. В отличие от членов семьи Хэддоков, она не испытывала счастья и радости. Судьба не давала ей передышки. Книгу, что получил Хэддок, сам Неприкаянный передал ей. Что же это получалось — теперь она будет такой же, как Аделина? Той, кто будет слышать множество поступающих в голову мыслей, которые станут сводить её разум с ума? И зачем ей нужно следовать указаниям того, кого она в жизни никогда не видела, не слышала? Тем более, того, кто не был ей ни отцом, ни дедом! Хезер хотелось кричать и метаться по дому, изнывая от душевной боли. Если её друг, Иккинг, обрёл то, чего так всем сердцем желал — маму, возлюбленную, возвращение домой, то она сама ничего, кроме ветхой книжонки, не получила. И ей искренне хотелось найти для себя хоть что-нибудь по-настоящему желанное: возлюбленного, её умерших родных, новую семью, которая бы её приютила. Хезер чувствовала себя чужой среди них.

— Хезер, ты сделала многое для спасения Астрид. Я благодарен тебе как никто другой, — улыбчиво поглядел на неё Иккинг. — А эта книга… — он показал ладонью на синий фолиант, что был закрыт.

— Я возьму её. Думаю, она мне пригодится, — загадочно произнесла Хезер.

В отличие от неё умиротворённые новым поворотом жизни влюблённые и Валка не почувствовали странности. С чего бы Неприкаянному понадобилось передать именно этот фолиант не своему родному внуку? Почему он выбрал именно её? Девушку без семьи, одинокую… Хезер понимала — последние слова из книги — загадка куда более сложная…

От размышлений её отвлёк мягкий тон Валки:

— Иккинг прав. Все мы, четверо, одна семья.

Объятие, которое последовало после этих слов, не вызывало чувства… «оптимизма», которым упивались трое из «новой» семьи… Воистину, интрига, оставленная Неприкаянным, частично осушила сосуд, наполненный, словно водой, счастьем. Хезер тихонько отпрянула от друзей и, делая вид, что всем довольна, сказала, что хочет пока посмотреть книгу. А остальные тем временем вновь обнялись. На поведение юной Хезер никто не обратил внимание, и они продолжили беседу без её участия.

— Вы давно уже встречаетесь? — Иккинг с Астрид слегка замялись и залились краской от вопроса Валки.

— Ну… — почесал затылок Иккинг, не зная, как ответить. Тогда Астрид взяла на себя смелость сказать:

— Да. Два месяца, — улыбнулась она.

— Думаю, твой отец обрадуется, когда узнает, что у тебя появилась возлюбленная, — предположила Валка.

— И не только этому! — Иккинг достал свой мобильник и вручил его матери, набрав предварительно номер Стоика.

Валку это слегка потрясло. Она не знала, как начать разговор. Улыбка сменилась страхом. Валка испугалась, насколько колко отреагирует на её внезапное появление её любимый. Однако Иккинг чувствовал, что всё будет хорошо. И не сомневался в настоящей реакции отца.

— Мы оставим вас наедине, — тихонько сказала Астрид, беря своего возлюбленного за руку и отводя в другую часть гостиной. — И… что теперь нас ждёт, любимый?

— Возвращение к нормальной жизни. Надеюсь, — улыбнулся он Астрид. — Не нужно мне больше подобных приключений. Всё, чего я хочу, — быть рядом с тобой, любовь моя, — затем он подумал о предстоящих насущных делах. — Нам с тобой предстоит ещё одно важное событие в жизни.

— Экзамены! — слегка закатила глаза Астрид.

Она захотела чуть высвободиться из объятий юноши, но Иккинг неожиданно потянул её к себе поближе и полушёпотом ей на ушко произнёс:

— Не только… — томный взгляд заинтриговал её. — Выпускной. Ты ведь ещё не решила, с кем пойдёшь на бал? — лукаво полюбопытствовал Иккинг.

Астрид состроила хитрый взгляд. Её глаза игриво забегали туда-сюда. Через несколько секунд она заявила:

— Вообще-то я уже решила, с кем пойду.

— Вот как? — продолжал лукаво улыбаться он. — И с кем же? Он выше меня? Красивее? Обаятельнее?

— Ну-у… ростом он с тебя. У него чарующие глаза. Хорошо сложен. Да и целуется он классно… — игривая улыбка Астрид позволила ему не воспринимать сказанные ею слова всерьёз. Он лишь загадочно улыбнулся и совершил маленькую хитрость:

— Вот так? — и нежно впился в губы возлюбленной.

Она закинула руки за его затылок, обхватив его шею. Иккинг прижал её к себе как можно плотнее. Спустя минуту сладостного поцелуя, который Астрид уже не захотела прерывать, Иккинг почти торжественным тоном спросил её:

— Астрид Хофферсон, ты пойдёшь со мной на бал?

— Да, мой Карасик, — они оба смущённо улыбнулись друг другу, а затем возобновили поцелуй.

Он чувствовал тепло её тела, дыхания, ласковый счастливый взгляд через её сомкнутые, чарующие, небесно-голубые глаза. Как и Астрид. От столь дивной нежности их отвлёк взволнованный голос Валки:

— Сынок! Твой отец… он… — эмоции настолько переполняли её, что она не могла передать их смысл в словах.

— Ну, что сказал папа? — Иккинг и Астрид, казалось, волновались за Валку ещё больше, чем она сама.

— У нас состоится семейный вечер. Он будет сегодня дома.

— А… как он отреагировал на ваше возвращение? — не скрывая любопытства в глазах и жестах, спросила Астрид.

— Поначалу Стоик был шокирован… но… Вы бы слышали, как он едва ли не кричал от… радости… ну, мне так подумалось, — слегка стеснительно улыбнулась Валка, ожидая возвращения своего мужа.

— Мама, это же… — Иккинг не мог найти себе места, чтобы не выкрикнуть «УРА-А-А!» — ПОТРЯСАЮЩЕ!!!

Они втроём дружно обнялись, радуясь новому, счастливому повороту судьбы. Однако не все были готовы разделить их счастье.

Хезер чувствовала себя лишней в их доме. Она радовалась за Иккинга, что тот обрёл мать и любимую, казалось, на всю жизнь… Но сама она не чувствовала покоя. Несмотря на возвращение домой, на Землю, Хезер по-прежнему ощущала себя самым одиноким человеком на свете. И, как она позже поняла, Абстрагирус это знал. Знал, что юная брюнетка будет чувствовать себя брошенной и никому не нужной. Поэтому он и вручил ей эту книгу. И Хезер, столь очаровательная, смелая, решительная — не меньше, чем Астрид, — но не обрётшая ничего после этих приключений, приняла подарок Неприкаянного. Она коснулась пальцами обложки синего фолианта и раскрыла его страницы. И там, на пожелтевших, в некоторых местах чуть почерневших страницах проявилась ещё одна запись, адресованная только ей:

«Ты встретишь большую любовь, и она заполнит пустоту в твоей измученной душе. Только когда разорвёшь нити с новообретённой семьёй — моей семьёй, Хезер, возьми этот фолиант с собой. Пусть он подсказывает тебе, что делать, когда твоя душа вновь отчается и ты будешь чувствовать себя брошенной и одинокой. Здесь есть заклинание, которое позволит тебе видеться с твоим лучшим другом — Беззубиком. Он так же скучает по тебе, как ты по нему. Аделина разрешила ему видеться с тобой. И скоро в образе чёрной как вороново крыло летучей мыши дракон явится к тебе домой. Когда солнце зайдёт за горизонт».

Эта воистину счастливая весточка, первая за всё время её возвращения на Землю, позволила ей улыбнуться и немедля покинуть дом. Чтобы не нарушать идиллию семьи Хэддоков, Хезер, тихонько распахнув окно, перелезла через него, забрав фолиант с собой. Она бесшумно прошмыгнула к калитке двора и покинула его. Когда Иккинг, Астрид и Валка оглянулись и увидели, что их «новый член семьи» покинула дом, и заметили её через окно, Хезер обернулась к ним. Она посмотрела на друзей так, словно прощалась с ними. Не на час, не на день или же на неделю. Плавно помахав им рукой, она побрела на остановку, пустив единственную слезинку.

Иккинг и Астрид поспешили её догнать, чтобы уговорить остаться с ними. Однако к Хезер неожиданно пришла мысль вновь открыть фолиант. Ей попалось то старинное заклинание, которое содержало в себе хорошо известную руну. Руну «Таофельт». И был нарисован дом. В книге имелся перевод слова «дом» на рунный демонический — «Картос».

Хезер незамедлительно зачитала слова:

— Таофельт Картос!

Она исчезла прямо на глазах возлюбленных. Спустя секунду Хезер очутилась в собственном доме, где жила исключительно одна — в старой, изрядно потрёпанной хибаре. Где-то протекала крыша, когда лил мощный ливень. Где-то даже задувало. А зимой вообще можно было замёрзнуть — отопление дома было слабым. Но этот дом на Земле стал ей более чем родным, за одиноко прожитые годы в нём. Она оказалась в своей комнате.

Присев за стол, Хезер обхватила руками книгу, и, опёршись на неё подбородком, почти уткнувшись носом, принялась плакать.

* * *

Иккинг и Астрид пребывали в замешательстве. Для ребят Хезер сделала немало, как и для спасения миров. Только Валка молчаливо наблюдала и сдерживала эмоции. Она ощутила некую параллель между её вынужденным действием семнадцать лет назад, и тем, что совершила Хезер. Валка понимала прекрасно — та должна была оставить свою новую семью. Так же, как ей самой пришлось когда-то оставить свою…

Однако печаль юной Хезер сменилась небольшим умиротворением, когда зашло солнце, а в малюсенькой гостиной возникла оранжевая воронка. Из неё показалась маленькое беззащитное существо. Оно стремилось только к одному человеку. К тому, с кем он разделил приключения, опасности… А ей с кем всегда было комфортно, кто приносил её душе покой. Вразумлял от необдуманных действий и всегда защищал её. Её лучший друг, Беззубик, такой махонький, прилетел в домик Хезер — навестить названную сестрёнку.

— Беззубик! — счастливо крикнула она. Дракон, несмотря на облик летучей мыши, проурчал. — Как же я счастлива тебя видеть!

Хезер включила свет поярче и, разместив на столике угощения и поставив кружки горячего чая, решила рассказать своему брату обо всём, что приключилось за последний день. Неожиданно книга вновь сама по себе распахнулась. Беззубик подошёл к книге. Внезапно у дракона округлились кошачьи глазки, когда он увидел на страницах фолианта свои мысли, что мечтал донести до Хезер, изложенные на страницах. Хезер сообразила — книга позволяла дракону излагать чувства и эмоции, растолковывая их в себе. Этот факт приободрил её.

Она узрела в письменах, что чётко излагали мысли Беззубика: как он переживал, что ей пришлось так поступить. Дракон рассказал о том, что за прошедшие семь дней в Аду так же произошли изменения.

Хезер узнала, что её друг отказался от владычества в Адских Просторах. Его делами занялась Трёхкрылка. Аделина восприняла отставку Беззубика с пониманием. В Аду появилось множество созданий, которых раньше не было. Все они — творения неизвестных ему сил. Не жестокие, справедливые. Но хладнокровные, не милосердные. Зато благодаря им и Ночным Фуриям, что активно следили за порядком в Междумирьях, «Ад чем-то стал больше походить на Землю!» — цитировал слова Аделины Беззубик.

Демоны по-прежнему перемещались через Врата Ада на Землю к призывателям среди смертных. Он также рассказал, что Сущий после всей этой истории вернулся в Чёрную Тайну, свою мрачную обитель. Теперь вместо Хуорнов и Сумеречных Теней его обитель охраняли тайноведы — летающие одноглазы с длинными щупальцами, что также являлись его соглядатаями. Через три дня после возвращения Хезер и остальных Беззубик нашёл способ защитить тайноведов от огненного света в Междумирьях. Сотни этих созданий разлетелись в различные Междумирья. «Они — нечто вроде наблюдателей за порядком», — пояснил Беззубик.

К тому же они выискивали для Сущего новоприбывших, позволяя ему, таким образом, быстрее узнавать о них и записывать их судьбы на страницах новых фолиантов. Бездну стали охранять тайноведы и несколько Ночных Фурий.

Изменения коснулись и его родины — Измерения Драконов. С помощью целительной силы Вод Драконьей Жизни, которых не затронул огонь демонов, Салеос и Ада вместе с Древоломом и Белиной возродили плодородные почвы. Фурии и демоны приняли в себя целительную силу Жизни Вод. Пролетев над разрушенными землями, подобно дождливым облакам, они окропили лечебной водой разрушенные земли своего Междумирья. Реки вновь потекли. Земли снова обрели зелёные летние цвета. Леса вернули свой прежний облик. Даже крепость с помощью волшебной силы Вод самоотстроилась! Беззубик поделился мыслью: «Вот каким образом и кто создал пристанище для нас» — Хезер была приятно поражена.

Затем он рассказал, что вскоре драконы вновь станут заселять этот чудесный уголок в Аду. Вернутся давно забытые породы драконов. Гремучий Сероскал же находился сейчас в Чёрной Тайне, куда его заключили после всего, что он совершил. Тайноведы по настоянию Аделины и Сущего должны были вскоре стереть из его памяти все знания о демонах, рунах и прочем. После этого они погрузят его в Воды Драконьей Жизни, где его душа вместе с телом вернётся к Ним, получив возможность переродиться. Не самая ужасная смерть для этого дракона.

Затем ночной окрас Беззубика слегка сменился розоватым. Он признался, что Белина ему нравится давно. С тех пор, как впервые увидел её во время последних событий в Аду. Годы, проведённые в забвении из-за Белой Хвори, не изменили её возраста. Она стала его ровесницей. И Белине, как думалось дракону, он тоже нравился. Беззубик поделился радостной вестью — после встречи с Хезер он отправится к Белой Фурии на свидание. В свой родной край, откуда Воды, подобно Ниагарскому Водопаду, брали своё начало… В скрытый от чужих глаз мир. В мир, где находили покой и перерождались сотни драконьих душ. Вскоре, после восстановления Измерения Драконов, Салеос и Ада отправились искать приют в другие Междумирья — возможность найти для себя интересное занятие.

Хезер изумилась тому, сколько всего произошло в Аду вскоре после её возвращения домой. Она рассказала дракону о том, что пережила за последние одиннадцать часов — по земным меркам. Беззубик раскрыл рот от удивления, когда узнал, на что ей пришлось пойти, чтобы повернуть свою судьбу в лучшую сторону. Хезер также заявила ему о ближайших планах — уйти из школы. В любую другую, лишь бы впредь не видеться с «новой семьёй». Она твёрдо заявила, что спокойно сдаст экзамены в другой школе. Оставалось всего полтора месяца до них. Поэтому особо терять ей уже было нечего.

«Ты не преувеличиваешь смысла, сказанного тебе Неприкаянным?» — мгновенно проступили слова встревоженного Беззубика на страницах синего фолианта.

— Нет, — вслух ответила Хезер. — Абстрагирус чётко дал мне это понять. Я действительно хочу стать счастливой, мой друг. У всех началась своя жизнь. У Иккинга с Астрид, у Валки. У тебя, друг мой — свидание с Белиной. Я очень за тебя рада… Рада за друзей, но… — грустно вздохнула она. — Невзирая на счастливые повороты судьбы, я так и осталась не у дел… Абстрагирус помог мне понять — если я хочу быть счастливой, то должна изменить течение своей судьбы. Пусть Иккинг будет счастлив. Но видя его перед собой, я не обрету счастья. Я должна сама выковать для себя судьбу. Хорошую судьбу. А книга подскажет мне, когда я буду нуждаться в совете.

«Ты уверена, что так слепо стоит отказываться от Хэддоков?» — появилась очередная запись слов Беззубика на странице.

— Да, — спокойно кивнула она. — Мне кажется, я наконец-таки поняла, что все эти годы заблуждалась, считая, будто Иккинг станет мне новой семьёй. И возлюбленным. Абстрагирус помог мне осознать столь очевидную истину, — улыбнулась она дракончику. — И я рада, что теперь стала свою судьбу видеть более отчётливо. И я исполню просьбу Неприкаянного.

«Просьбу?» — спросил заинтригованный дракон.

— Да. Я напишу книгу о приключениях Иккинга и Астрид в Аду. И выпущу её здесь, на Земле. Разумеется, я изменю имена героев. И первыми получателями трёхтомника… — казалось, Хезер начала слышать мысли, исходимые из страниц фолианта. — Станут главные герои этой истории. Пожалуй, я примусь писать прямо сейчас!

«Постой, а… домашние школьные задания? И твоя дальнейшая жизнь?»

— Я найду работу после экзаменов. Устроюсь кем-нибудь: кассиром, продавцом или же няней для деток. А домашние задания… на завтра я делать их не буду. Ведь я подам заявление о переводе в другую школу. По семейным обстоятельствам, — лукаво улыбнулась она. — К счастью, по закону так можно сделать, чему я несказанно рада. Но историю я примусь писать прямо сейчас. Возможно, через этот фолиант я свяжусь с Аделиной. Попрошу её выделить для меня ту часть информации из Книг Судеб наших героев, которая уже случилась. Их будущее меня не волнует. Только то, что они пережили.

«Хм, а ты? Ты будешь присутствовать в написанной истории? — улыбнулся дракон. — И я тоже?»

— Конечно! — счастливо отметила Хезер. — И я не буду искажать факты. Тем более, что люди всё равно не увидят в ней правды. Это и к лучшему. Теперь я поняла значение фразы: Что ни делается — делается к лучшему!

Через пару минут Беззубик ощутил покалывание в лапах… Это был сигнал к возвращению в Ад. Дракон и Хезер тепло попрощались. Она обняла друга, а дракончик чуть, словно маленький котёночек, потёрся мордочкой о её щеку. После Беззубик пообещал навещать её пару раз в неделю. Хезер пожелала ему удачи в его свидании с Белой Фурией. Спустя секунду возникло небольшое оранжевое свечение, размером с теннисный мячик. Дракон прошёл через него, оглянувшись на свою сестрёнку, дёрнул правым ушком вниз, прощаясь по-драконьи, на что Хезер помахала пальчиками ему в ответ.

Портал закрылся. Хезер выглядела спокойной, слегка усталой, но… ощущение брошенности и покинутости исчезло. Через пять минут, допив уже остывший чай, она принялась к исполнению своих планов. И первое, что она собиралась сделать — начать писать историю. Историю о приключениях Иккинга Хэддока и Астрид Хофферсон — главных героев её будущего шедевра. Она взяла большую старую тетрадку и, вооружившись шариковой ручкой, принялась писать.

— Мой господин… — тихо произнёс один из тайноведов, касаясь своим длинным тонким щупальцем затылка Сущего, вновь принявшего обличье седовласого старца. — Неужели всё так и закончится?

Словно мощный заряд тока пронзил тело Неприкаянного. Тот распахнул уста и очи, видя новоприбывшие души людей в различных Междумирьях. Прошло всего мгновение, несмотря на обилие информации, полученной от тайноведа.

— Терпение, Кархис. Терпение, — недобро ухмылялся Неприкаянный, пребывая за каменным, выдолбленным из скалистой почвы, круглым столом. На нём находилась дюжина синих фолиантов. И ещё тысячи смиренно покоились на полках Великой Библиотеки Неприкаянных… в той самой пещере, где происходил ритуал «Разделение душ». — Ты не знаешь самого интересного.

— И чего же, господин мой? — похлопал глазом тайновед, аккуратно отводя от затылка Неприкаянного свои чёрные как ночь щупальца.

— Они даже не представляют себе, насколько под моим руководством и хитрым обманом круто повернули историю Земли. Конечно, их ждёт то, что им обещано Судьбой. Ты прекрасно знаешь, я не в силах этого изменить… Впрочем, это уже не имеет значения. Тем более для нас-с-с, — прошипел, словно Сумеречная Тень, Сущий.

— Вы о той книге, что заполучила смертная, Хезер? — вновь непонимающе похлопал глазами Кархис. — Но, во имя Ада, какой от неё теперь прок? Она же обыкновенный человек, а не кшатрия или нефилим! — возразил он.

— Так-то оно так, мой дорогой и верный слуга… — задумчиво произнёс Неприкаянный. — Но никто из них так и не понял, что на самом деле произошло здесь, в Аду. И, благодаря нашим наивным друзьям с Земли Ад перешёл из лап Хаоса в руки моей Госпожи, — он слегка затаил дыхание, прежде чем продолжить: — Той, что я уже давно служу. И Она — гораздо древнее смертных, демонов, драконов и ангелов, — затем он понизил голос и, параллельно рыча, произнёс: — Даже древнее Бога.

— Кто же ваша истинная Госпожа, Повелитель? — от посеянной Сущим интриги глаз тайноведа даже перестал какое-то время моргать. — И кто воистину древнее вас и самого Создателя? Я всегда считал, что вы, хоть и живёте в Аду, по-прежнему служите Богу!

— Пребывая за множеством книг, мой дорогой Кархис, я узрел истину сквозь завесу Трёх Миров, — задумчиво рассказывал старец. — Я говорю о Той, что своим дыханием породила наши миры. Одна из старейших сил Вселенной.

— Неужто вы говорите о Пустоте? Разрушительнице и поглотительнице миров? — начиная пугаться слов господина, спросил Кархис.

— Нет. Она — такая же древняя, как и Пустота. Но противовес ей. От имени моей Госпожи я сделал то, что должен был, — соединил кончики пальцев ладоней Неприкаянный, по-прежнему сидя за столом. Кархис облетел небольшой скалистый столик, заняв место напротив Сущего, повисая невысоко в воздухе. Так, что уровень глаза тайноведа был чуть выше на голову глаз Сущего. — Вскоре мир переродится. Конец Света всё равно настанет. Но случится это по-другому.

— Как? О чём вы толкуете, господин? — сиреневое большое око едва не выпрыгнуло из глазницы, едва тайновед заслышал слова Сущего.

— Ты знаешь, Кархис, — Сущий гордо выпрямился, встав из-за столика, и сложив ладони позади, делая вид, будто высматривает подходящую Книгу Судьбы, покоящуюся на верхних полках Библиотеки. — Какой силе стали поклоняться демоны Ада? Самые первые, заселившие Ад?

Тайновед недоумённо поморгал глазом, слушая своего повелителя.

— Ей же поклонялись и драконы. До тех пор, пока не произошёл Мировой Бунт. Демоны показали, насколько опасен Хаос. Как вечные изменения способны привести мир к катастрофе, хуже которой и представить нельзя. Впрочем, Бог нашёл способ спасти любимые Ему миры. Но… — с долей горести произносил он дальнейшие слова. — Пустота всё равно возьмёт своё… Она попыталась нанести удар по Аду, сподвигнув людей Земли на массовое уничтожение друг друга. Теперь же Пустота возьмётся за саму Землю. Великая Поглотительница обязательно учитывает прошлые ошибки. На Ад она теперь не пойдёт.

— Землю? Так она теперь уничтожит Землю? — удивлялся умозаключениям Кархис.

— У нас теперь есть противовес. Единственный союзник, способный противостоять её силе. Для этого мы и освободили Ад от власти демонов, — пояснял Неприкаянный.

— Разве не Бог посылал вам видения, послания с помощью своих мыслей о том, кто остановит безумие в Аду? — удивлённо продолжал взирать на господина тайновед.

— Всё так, Кархис, — едва заметно кивнул Сущий. — Но не было ни слова о Древнем Противнике всех! Свет уже меркнет и слабеет — достаточно взглянуть на события, что творятся на Земле. Хаос стал слишком непредсказуем. Он — вечный шрам Земли и Ада, что никак в своём неустанном изменении и движении не остановится, творя немыслимые события.

— Так кто же теперь наш союзник? Смертные, что совершили невозможное? — намекал Кархис на Иккинга, Астрид и Хезер.

— Только одна из смертных, — серьёзным тоном отметил Сущий. — Та, что Судьбой предписано отречься от своей новой семьи.

— Вы сделали из Хезер марионетку… Эта книга, что вы ей отдали под видом подарка от Кемуэля… — размышлял Кархис.

Казалось, он отчасти презирал господина за столь беспринципное управление мыслями и желаниями несчастной, пережившей множество страданий девушки.

— Книга направит её по назначенной ей стезе. Этой девочке предписана Судьба — стать Пророчицей нашей Госпожи. Её слова и мои знания станут величайшей силой, что перевернёт представление об устройстве мира… — гордо заявлял Неприкаянный. — Отказаться от старых взглядов… и прийти к истине… — затем он снова помрачнел в голосе. И во взгляде. — В этом я вижу наш единственный шанс, чтобы Земля противостояла Пустоте. Не успеем к назначенному сроку… и Три Мира падут…

— Назначенному сроку?! — ужаснулся Кархис, раздвинув все двенадцать щупалец в разные стороны. — То есть Бог…

— Нет… — отрицательно покачал головой Сущий. — Я узнал об этом от Госпожи… Наш единственный шанс справиться с Пустотой — упорядочить земных людей, отвести их от Хаоса, в который они верят. Которому предаются и который совершают. Но воителям Света из Рая уже не хватает на это сил. Ангелов не так много… — в этот момент он недобро ухмыльнулся. — Зато нас теперь — несметное множество… — затем Сущий развернулся к тайноведу лицом, говоря приказным тоном, словно в данную секунду отдавал ему чёткое распоряжение: — Первое, что мы обязаны сделать — преобразить Ад. Сделать из него не тюрьму для грешных душ, а убежище, пристанище, укрытие от чьего бы то ни было взора. Испорченные души пустим на уничтожение. И лишь достойным среди них будет позволено находиться и обретать покой в Аду. Необходимо сотворить Лабиринт Испытаний — место, где людские души будут проходить очищение — или же умирать навеки, — вспомнив, что есть куда более насущное дело, чем прежде сказанное, Сущий совершил секундную паузу. Затем продолжил более спокойным тоном: — Но я забегаю вперёд. Сейчас наша задача — подготовить всё к Приходу Госпожи.

— А что с демонами, повелитель? Куда денутся они? И я крайне сомневаюсь, что Ночные Фурии позволят разрушить недавно созданный порядок, чего добились ценою стольких сородичей! — возразил Кархис.

— Здесь нет их заступника, Абстрагируса. Или, как он привык себя называть, Кемуэля, — Сущий уже давно не упоминал ангельские имена. И, когда ему приходилось это делать, он морщился так, словно раскусывал таблетку анальгина. — Они помогли нам. Но драконы нам не союзники. Впрочем, их могущества не хватит, чтобы противостоять воле моей Госпожи. Тем более, они частично сотканы из Её покрывала…

— Так вот о ком вы говорите?! — сообразил тайновед, медленно поморгав.

— Ты правильно понял. Тьма — наша последняя надежда на защиту Трёх Миров. Рай, чей Свет легко поддался Пустоте, показал свою слабость перед Ней. Хаос едва не привёл Ад и Землю к уничтожению. Повсюду наступила недолгая Эра Затишья, которая продлится триста адских лет. Это — последняя эра, которую будет знать ныне существующая Земля, Рай, и Ад.

— А демоны, повелитель? Разве кому-то под силу здесь или на Земле избавиться от проклятых Каст Десяти? А драконы? Неужели, после всего, они также подлежат изгнанию? — любопытствовал Кархис.

— Драконы? Нет. Демоны? Да. Для этого Судьба и привела сюда мою Ученицу. Аделина, подойди к нам, дорогая, — ласковым дедовским голосом позвал её к себе Неприкаянный. Та пришла к ним, глядя в полные решимости и лишённые всяческого безумия глаза Сущего, и возмущённо спросила:

— Я уже догадалась о твоём замысле, Сущий. Решил изгнать с моей помощью всех демонов до единого? И куда же? В саму Пустоту?

— Нет. Их мир будет так же близок к Земле, как и Рай. Твоей задачей станет то, что даже мне совершить не под силу — отколоть одно из Междумирий. Оно станет обиталищем демонов. И только демонов. У них будет своё отдельное царство. А то они похожи на изгоев и кочевников, у которых нет своего дома.

— Я боюсь даже спрашивать про драконов… — озлобилась Аделина, отвернув взгляд от Сущего. — Ты и Ночных Фурий изгонишь?

— Драконов это не коснётся. Их ряды пополнятся теми, кто обитает в других, более далёких Междумирьях. Их единицы, но они также нужны своим крылатым собратьям в Измерении Драконов. Им, как и раньше, будут принадлежать два Междумирья — их родина, Измерение Драконов, и Долина Обречённых, где они продолжат хоронить своих умерших, — пояснил спокойным тоном Сущий. — А вот от демонов пора избавляться.

— Но так ведь нельзя! — возмущалась Аделина. — Они сражались на нашей стороне против Сероскала. И готовы были защищать Ад от ангелов и их командиров, что попали под влияние Пустоты.

— Моя дорогая Аделина, — скрестил руки на поясе Сущий, пристально глядя в её взволнованные очи. — Не говори мне, будто ты веришь, что Ночные Фурии смогут сдерживать безумие и кровожадность большинства демонов вечно. Что время не затронет их, как Салеоса, остальных Герцогов и Князей. Спустя три сотни адских лет могущество Дэтомоны начнёт таять у них на глазах. Демоны снова выйдут из-под контроля. Нынешняя Эра Затишья очень скоротечна. А что будет в результате, как ты думаешь? — увидев нахмурившуюся в этот момент Аделину, он утвердительно кивнул, продолжая: — Верно, повторится Бунт. Ты знаешь это, не так ли? — от ярого возмущения в её глазах не осталось и следа. — Ты, как и я, слышишь глас нашей Госпожи. И поверь мне, Аделина, она ни разу ещё не ошиблась в словах. И к тому же Тьма любит демонов не больше, чем Бог. А их присутствие в Аду станет угрозой Её планам.

— Вот зачем ты меня оживил? — нотки презрения в голосе Неприкаянной зазвучали громче. — Чтобы я тебе помогала, слепо веря в каждое твоё слово?

— Может, я порой лгу. Утаиваю правду. Но я никогда не искажаю смысла Её слов. Истина, сокрытая в них, несёт ответы на многие вопросы, один из которых тебе известен, как дважды два — как защитить Землю и связанные с Нею миры. Твои смертные друзья узнали то, что им было дозволено узнать. Такова была моя воля. Таков путь нашей Госпожи, — не обращая внимания на укоризненный взгляд Аделины, пояснял Сущий. — В тебе, дорогая, соединились две великие силы, способные преломлять пространство. С помощью силы Неприкаянной и демонической мощи Адского Пламени ты можешь создать мир. Или же отколоть существующий. Я говорю о мире для демонов. Он станет их тюрьмой, дабы никто из смертных более не смог призвать их. А души их слуг прекратят становиться подобиями демонов, попадая сюда. Вместо ужасных мучений, они будут очищаться в горнилах Госпожи. Ад ожидает великое преображение. Приступить к задуманному мы обязаны уже сейчас.

— Ответь мне только на один вопрос, Неприкаянный, — жёстким голосом произнесла Аделина. — Что будет с Иккингом, Астрид и Хезер? Ты говоришь — Эра продлится три сотни адских лет? Успеют ли они насладиться жизнью, радостями? По земным меркам триста адских лет — крохотный кусочек времени для жизни человека. У них ведь не будет… — она подумала о том, что Иккинг и Астрид наверняка в будущем захотели бы создать семью, заиметь детишек… Их первые шаги, слова, забавные действия… первый класс… и далее, далее…

Печаль мгновенно проникла в сердце Аделины. Столь грустные мысли, если у них появится малыш, которому в детстве суждено умереть в конце недолгой эры, лишали её способности к ясному виденью ситуации. Впрочем, виденьем сложившейся ситуации обладала не только она. Сущий, подобно заботливому дедушке, мягко улыбнулся, пронизывая Аделину взглядом, полным внутренней гармонии.

— Возьми эти три книги, и ты узнаешь, какая судьба их ожидает, моя дорогая, — вручая ей три синих фолианта, промолвил он. — Могу сказать одно сразу, чтобы с твоего сердца исчез тяжёлый камень: они более не испытают тех ужасов, что им пришлось пережить в юности. И они не увидят заката Эры Затишья. Дай мне одно слово — слово Неприкаянной, Аделина, — ради осознания того, что у её друзей будет хорошая судьба, она кивнула в знак согласия. — После изучения этих книг ты создашь мир для демонов. И поместишь их всех туда без исключения. Это не однодневное и даже не однолетнее дело. Как только миры будут созданы или отколоты, я наложу Печать, которая не позволит им вырваться на свободу, — затем он, словно генерал, приказал: — Ступай, Аделина. Зачитай судьбы друзей и возвращайся сюда.

— Я могу поделиться этим знанием с Беззубиком? Он тоже заслужил право знать, что станется с его друзьями? В особенности, с Хезер, — настаивала Аделина.

— Можешь, — кивнул Сущий. — Сейчас он находится в Предвратности. Недавно вернулся после свидания с Белой Фурией.

— Всё-то ты знаешь, Сущий, — слегка закатила глаза Аделина, понимая, что в Аду от взора его чёрных глаз и его одноглазых помощников ничего не скроется.

— Ступай, Аделина. Не трать драгоценное время.

Та окружила себя чёрным непроглядным пологом. Через пару секунд она опустила клубы дыма, вьющиеся вокруг неё, словно ночное покрывало. Оказавшись среди хорошо ей знакомых унылых пейзажей Предвратности, Аделина увидела возле вулкана одиноко гуляющего чёрного дракона.

Он отдыхал возле потоков лавы, устремляющихся из жерла вулкана в лавовые реки, над которыми по-прежнему зависал сернистый ядовитый туман. Аккуратно устроившийся дракон уловил ушными отростками растущий звук шагов. Босых ног, не копытец, как раньше. Беззубик вмиг заметил приближающуюся к нему рыжеволосую девушку. Словно маленький пёсик, радующийся возвращению хозяина, дракон помчался к Неприкаянной. Настигнув её раньше, чем она его, он просунул свою влажную чешуйчатую мордочку под локоть правой руки Аделины, несколько раз потёршись ею об ее бок. Аделина слегка засмеялась от щекотки. Она дотронулась до макушки дракона, поглаживая её и подбородок. Демонических когтей на пальцах Аделины более не было. И поэтому она спокойно принялась чесать его щёки, подбородок и затылок. Дракон впал в экстаз и повалился на сухие скалы вулкана.

— Как я рада тебя видеть, друг мой!

Аделина крепко обняла его за шею. Дракон лапой прижал её к себе, радуясь появлению дорогого ему человека. Обнимая её, Беззубик заметил три синих фолианта, что она держала в левой руке. Тех самых, что вручил ей Сущий. Он обеспокоенно проурчал. Аделина ощутила драконий полурык, подступивший к его горлу, и поспешила успокоить друга.

— Всё хорошо, Беззубик. В этих книгах записаны судьбы наших с тобой друзей — Иккинга, Астрид и Хезер. Что скажешь, если мы вместе заглянем в их будущее? — мягко спросила она.

«Зачем? У них теперь своя жизнь, Аделина, — мысленно донёс свои слова Аделине Беззубик. Та по-прежнему могла читать мысли драконов. Частица демона в ней сохранилась, хотя большая часть была уничтожена Сущим в момент её оживления. — Я не хочу знать их судьбу наперёд. Особенно моей сестрёнки, Хезер», — дракон опасливо поглядывал на эти книги, ощущая что-то нехорошее, исходившее от них.

— Друг мой, потом я… — замялась Неприкаянная, не зная, как сказать о своём разговоре с Сущим. О том, что в скором времени должно произойти. Какие перемены ожидает Ад в ближайшем будущем. — Уже вживусь в роль Неприкаянной. И у меня просто не будет свободного времени, чтобы узнать то, что так сильно терзает моё сердце.

— Ты что-то скрываешь от меня, Аделина… — подытожил Беззубик, замечая, как та моментально занервничала. — Сущий что-то задумал?

— Да, — грустно вздохнула она. — Он хочет изгнать всех демонов из Ада. Я должна буду отколоть одно из Междумирий, изгнать своей мощью всех демонов из Ада и направить туда.

— ЧТО?! — поразился Беззубик. — Но… зачем?

— Это… очень… и очень длинная история… Но поверь мне — сейчас я провожу с тобой последние свободные минуты своей жизни… Затем я полностью погружусь в дела Адские и более не смогу тебя навещать… наверное… — насупилась бывшая суккуба, присев рядом с драконом, обхватив колени. Она решила слегка сменить тему с грустной на, как ей казалось, более приятную: — Как прошло твоё свидание с Белиной?

— Не удалось нам толком побыть вдвоём, — разочарованно выдохнул Беззубик. — Её постоянно сопровождают Фолькмиры. Да чего же занудные создания! Или эта магия принцессы их такими сделала? В общем, свидание прошло не ахти. Но я не теряю надежды увидеться с ней в будущем… без их присутствия… — лукаво улыбнулся Беззубик, на что Аделина по-доброму взглянула на лучшего друга.

— Уверена, так оно и будет, дружище.

— Не знаю… — грустно вздохнул дракон, взирая по-прежнему на книги. — Мне кажется, я по-прежнему буду один. Учитывая тем более то, что ты сказала… — Беззубик быстро сообразил. — Изменения в… «образе жизни» коснутся ведь и нас, драконов?

— Да. Сущий планирует вернуть всех драконов из других Междумирий обратно в ваш родной край.

— Нельзя сказать, что это хорошая мысль. Парящий-над-Демонами не просто так в своё время изгнал их с нашей родины, — размышлял Беззубик. — В любом случае, я не собираюсь возвращаться в Измерение Драконов, — горько улыбнулся он. — Ты знаешь, у меня там… хороших воспоминаний особо и нет… Тем более, Белина наоборот мечтает в скором времени поселиться снова там. А я так… не могу, — погрустнел Беззубик. — Так, наверное, решили Воды, когда вселили мою душу в это тело, — показал он на себя передними лапами, — чтобы я был один всю жизнь…

— Мы оба будем одни… — поникшим голосом заявила Аделина, сочувствующе дотронувшись кончиками пальцев до правой передней лапы дракона. — У нас нет с тобой семьи, — затем, поспешила поправиться она. — Нет, конечно, у тебя есть мама, Беззубик… А я… трижды проклята… Моей душе суждено пребывать в Аду. Так, наверное, решили звёзды.

На этот раз Беззубик сочувствующе укрыл её спину правым широким крылом — таков способ сопереживания дракона.

— Ты права, Аделина. Есть мама. Есть Белина, — улыбнулся на секунду дракон, затем посерьёзнел. — Но иногда мне кажется, что я нужен кое-кому куда больше, чем им, — он поглядел кошачьими глазами на ту, кто была суккубой совсем недавно. Кто воодушевлял собой. Ради кого решился на следующий шаг. — Я буду с тобой, Аделина… — та взглянула в глаза дракона, полная надежд… словно видела сквозь кошачьи зрачки нечто столь человеческое, что описать это невозможно. — И ты никогда не будешь одна.

Затем Беззубик состроил человеческую улыбку. Аделина, сдержав слезинки радости, вновь обняла дракона за шею. Крепко. Нежно. Она ощущала в нём уверенность, душу, которая встанет горой за неё, всегда придёт ей на помощь, защитит её от опасностей.

— Спасибо тебе, дорогой… — последнее слово случайно сорвалось с её уст.

Драконьи очи преисполнились счастьем, радостью. Каждая клеточка дракона счастливо засияла тёмным фиолетовым свечением, словно лезвие Меча Неприкаянных, по которому скользили серебристые блики. Аделина заметила, что Беззубик начал странно светиться и слегка поразилась увиденному:

— Что с тобой?

— Это… неважно, — загадочно улыбнулся дракон.

Он не стал ей говорить слов, что любит её всей душой. Чистая любовь наполняла драконью душу невообразимой преданностью к созданию, к которому она это испытывала. И когда это происходило, тело дракона начинало светиться цветами чешуек, сопряжёнными с красками дневного полудня, или полуночной темени. Аделина ничего на это не сказала, лишь загадочно, по-доброму, улыбнулась Беззубику.

Наступила неловкая, недолгая пауза между ними. Немного отпрянув от дракона, присев снова рядом с ним, она вернулась к недавнему вопросу.

— Давай заглянем в будущее наших друзей? — всё подталкивала она Беззубика к просмотру будущих событий их друзей, словно искушала.

«Ты всё действуешь, подобно суккубе? Искушаешь меня?» — по-доброму съязвил в мыслях Беззубик, улыбнувшись по-человечески, затем, засмеявшись по-драконьи.

— Ну, если только самую малость… — показала она своими пальчиками «малость». Затем оба слегка засмеялись. В результате дракон согласился:

— Хорошо, Аделина. Надеюсь, их история будет хорошей.

— Не сомневайся, друг мой! Не сомневайся, — убеждала она его.

Дальше произошло нечто необъяснимое, стоило Аделине приоткрыть два фолианта, где содержались судьбы Иккинга и Астрид. Будто под действием магнитов две этих книги потянулись друг к другу и… соединились в одну громоздкую.

— Всегда так бывает? — удивился Беззубик, ошалело поглядев на новый, утолщённый фолиант, а затем на подругу.

— Не знаю. Давай-ка посмотрим.

Аделина распахнула массивную книгу. На желтоватых страницах Беззубик заметил слова, написанные изысканным, каллиграфическим почерком… под тем же наклоном… углом… что и фолиант Хезер. То, что они узрели в книге, с одной стороны их безумно порадовало. С другой — слегка озадачило…

* * *

В вечер того же дня, когда Хезер, используя могущество вверенной ей книги, исчезла на глазах влюблённых, те начали искать её. Иккинг набрал её номер, но она не отвечала на звонок. Хезер осознала тягостность совершённого ею выбора, принятие того, что частью семьи Хэддоков ей стать не суждено. Как бы она ни любила одного из членов её семьи в дальнейшем.

Влюблённые надеялись встретиться с ней следующим утром, в школе. Но она не пришла на занятия. И хотя в самой школе Хезер была — забирала личные данные и обговаривала с директором условия её перевода в другую школу, в один из филиалов, — её появления никто из одноклассников не заметил. И никто не сказал Иккингу или Астрид об этом. Те же двое по-прежнему волновались за неё. Пытались дозвониться ей с утра. Однако её телефон был выключен. Хезер скрылась, подобно теням, ровно так же, как и появилась в школе.

«Фолиант ещё сыграет свою роль», — говорила она себе. Так оно и было.

* * *

В воскресный вечер из дальних краёв вернулся отец Иккинга. Стоик был весьма взволнован. Пальцы рук изрядно холодели, а сердце колотилось от переполняемых им эмоций. Открыв дверь своего родного дома, тучный мужчина застыл на пороге. Перед ним, словно призрак из прошлого, стояла его жена. И, да, она видела мужа ровно так же, как он её. Полуминутное безмолвие сменилось радостными возгласами обоих. Они побежали навстречу друг другу и заключили друг друга в объятия. Тёплые, крепкие и одновременно нежные. Слёзы хлынули из глаз нескончаемыми потоками. Одна за другой они текли по их щекам, как осенний дождь, скользящий по оконным стёклам. Лёгкие хныки и всхлипы выражали чрезмерную радость от обретения друг друга спустя семнадцать лет расставания. Воистину, родители Иккинга никогда не были столь счастливы, как в эти самые мгновения.

Застав своих счастливых родителей дома, Иккинг, ничего не сказав, обнял их. Он испытывал множество эмоций. Астрид стояла на пороге и радовалась за возлюбленного и его близких. Пролив счастливую слезинку от виденья воссоединившейся семьи, она медленно подошла к ним. Иккинг представил своему отцу девушку — возлюбленную, Астрид Хофферсон. Стоик принял её весьма радушно. Через несколько минут все четверо уже сидели за столом на кухне — устроив настоящее семейное чаепитие.

Настенные часы показали шесть часов вечера. Из дома Хэддоков слышались искренние веселье и радость. Стоик рассказывал о своих путешествиях. Иккинг говорил о своих планах. Каждый член семьи поочерёдно слушал рассказчика. Валка не стала рассказывать мужу о том, что с ней на самом деле приключилось. Вместо этого она решила списать всё на беспамятство. Мол, очнулась в каком-то лесу, очень далеко за границей страны. Ничего не могла вспомнить. Что у неё есть сын, муж, родной дом и так далее. Мол, её приютили добрые люди, помогали встать с колен. А воспоминания вернулись только месяц назад. К тому моменту она уже подкопила достаточно, чтобы вернуться домой. Как раз… сегодня. Муж слушал её весьма взволнованно, едва сдерживая горькие эмоции. Закончился рассказ Валки крепким объятием и вновь потёкшими по щекам рассказчицы слезами. Стоик крепко прижал жену к себе, не желая её выпускать. Боялся, что она вновь неожиданно исчезнет.

Глядя на это, Астрид умилённо, неосознанно взяла руку Иккинга в свою. Тот лишь прижал её к себе, нежно обхватив свободной рукой её плечико, которое так и стремилось плотнее притиснуться к его груди.

Когда эмоции родителей Иккинга стали более спокойными, Стоик поинтересовался планами сына.

Младший Хэддок поведал им о совместных планах с возлюбленной после экзаменов уехать в другой город — учиться и работать. Валка слегка передёрнулась от этой идеи. Ей хотелось, чтобы её сын хотя бы первый год пожил ещё в родном доме Хэддоков. Тогда Иккинг высказал мысль, озадачив родителей. Астрид, заслышав его идею, залилась краской, как сочный спелый томат, смущённо улыбаясь любимому.

— Мы с Астрид… хотим жить вместе… Может, вы не будете против, если она… станет жить вместе со мной? — напряжённо говорил Иккинг.

Стоик чуть не поперхнулся чаем и хотел тут же возразить. Однако сын решил проявить смелость, убеждая отца, что всё будет хорошо.

— Мы с Астрид уже месяц об этом размышляли и… — лукавил Иккинг немного. Все, кроме ни о чём не знающего Стоика, мгновенно это поняли и заговорщицки улыбнулись. Как вдруг Астрид ещё больше шокировала семью родителей Иккинга. Кроме него самого, потому что он желал того же, что у неё оказалось на языке.

— Мы решили помолвиться.

После этих слов Астрид покраснела ещё сильнее. Иккинга тронули эти слова, и он чуть крепче сжал пальчики любимой в своей руке.

— И… после того, как мы переговорим с родителями Астрид об этом, я надеюсь… — со сдавленной паузой, желая смягчить отцу «удар», произнёс Иккинг дальше: — Вы позволите… нам жить вместе, — голос Иккинга слегка задрожал.

Валка взяла мужа за руку. Крепкий здоровяк не взбаламутился, не гаркнул. Ничего такого, что Иккинг ожидал от своего отца. Он, конечно, посуровел во взгляде, но… учитывая сегодняшнюю безумность дня, смягчился как в голосе, так и в мыслях. Он лишь решил спросить свою возлюбленную:

— Дорогая, ты уверена, что хочешь, чтобы дети жили подле нас? Может быть, им действительно пора жить по-взрослому? Я думаю, Иккинг уже готов к самостоятельной жизни. Уж сколько я нахожусь в разъездах, а он один спокойно справляется по дому. За годы, что утекли, будто реки, Иккинг повзрослел. Я понимаю, как тебе хочется восполнить утерянные годы, проведённые без него. Но мне кажется, наш сын должен сам решить, где ему будет лучше. А мы с тобой, Валка, будем периодически навещать его и… — Стоик взглянул на светловолосую красавицу, что держала за руку его сына. Он ощущал сердцем, как между ними образовалась невидимая нить… нить, что соединяла их сердца крепче любого земного металла. Стоик понял, что эта связь слишком прочна, чтобы пытаться её ослабить или вовсе разрушить. Он замечал это и во взволнованных, но уверенных в себе и в своих чувствах к Иккингу Астрид. Та же уверенность мелькала и в уже взрослых и… словно пережитых множество событий глазах Иккинга за время его отсутствия.

— Ах, прости меня, Иккинг, — лицо матери исполнилось печали. Иккинг знал, что она чувствует в данную секунду. Он понимал — если совершить неверный выбор, его мама вновь ощутит себя одинокой. С мужем она будет видеться лишь семь дней в месяц. Потом он вновь уедет на три недели. А кто может заполнить пустоту в душе, как не родной человек? Иккинг, быстро прикинув в голове, принял мудрое решение:

— Астрид, если ты не против, то мы… будем жить здесь… в моём доме. После помолвки.

Голубые глаза видели в решении любимого мудрость и осознание, где он действительно будет нужен в ближайшем году. Или годах. Она поддержала его мысль, добавив:

— Я согласна, — и мягко улыбнулась ему.

— Но помолвка состоится не раньше, чем вы закончите школу, детишки, — поставил условие Стоик. Иккинг радостно принял это. Как и Астрид.

Затем юная Хофферсон вспомнила, что её родители совсем скоро вернутся домой. Они не очень будут рады отсутствию дочери. Поэтому она вежливо откланялась и поспешила скорее возвратиться домой. Иккинг, не желая расставаться с любимой, поддержал её, так же откланявшись перед родными. Они вдвоём, держась за руки, помчались на остановку, куда как раз подъезжал автобус, следовавший до дома Хофферсон. Стоик и Валка, глядя, как их сын не выпускает из рук свою возлюбленную, как он смотрит на неё, а она на него, сказали вместе одно предложение:

— Вот она — настоящая любовь.

Валка прижалась к мужу, и тот ласково приобнял её за плечи, взяв нежную руку в свою.

Позже, как влюблённым предстояло узнать, когда они добрались до дома Хофферсон, их возле порога входной двери встретили родители Астрид. Отец у девушки был столь же суровым и упрямым, каким был отец Иккинга. Мама Астрид отреагировала совершенно спокойно, глядя на кавалера своей дочери. Предстояло выдержать ещё одно чаепитие. На этот раз в доме Хофферсон.

Конечно, не обошлось без отцовской рекламы о том, насколько важно прохождение службы в рядах вооружённых сил для каждого юноши после школы. Что это делает его характер крепче, придаёт закалку, закаляет волю. Астрид шепнула любимому: «Лучше всего — просто кивай. Ни в коем случае не спорь с ним». Иккинг кивнул и продолжил спокойно слушать рассказы из военной жизни её отца.

Прошло полтора часа. За окном уже почти стемнело. Высоко в небе зажглись первые мерцающие звёзды. Синее зарево сменялось чёрными тонами, настолько светлыми, что можно было разглядеть коричневатые небольшие тучки, проносящиеся по небосводу. Луна старательно сияла серебристо-белоснежными бликами. Ещё через полчаса, когда темень полностью накрыла собою всё небесное пространство, а прохладный, слегка зябкий майский ветерок гулял по улицам города, Астрид проводила возлюбленного к порогу своего дома.

Приятные вторые семейные посиделки закончились, на удивление, хорошо. Иккинг оставил хорошее впечатление у родителей Хофферсон. Разговор также постепенно перешёл к теме о помолвке между влюблёнными. Шока в глазах родителей девушки было больше, чем в семье Хэддоков. Однако, на очередное удивление ребят, произошла параллель. Родители Астрид, как и Стоик, серьёзно озадаченные и будто слегка околдованные, были не против помолвки её дочери с Иккингом. Позже предстояло куда более сложное дело — родители Астрид и Иккинга должны были познакомиться друг с другом. Им предстояло узнать друг друга. И Астрид было поставлено то же важное условие— закончить школу и лишь потом совершить помолвку. Иккинг и Астрид были безмерно счастливы.

Когда Астрид провожала Хэддока, то вспомнила о том, что её поразило в душе глубоко, словно молния — домашние задания… их нужно было срочно сделать! И… рюкзак Иккинга… с его странным фолиантом.

«Хорошо, что они не увидели его загадочную книгу…» — глубоко выдохнула про себя юная Хофферсон.

Она поспешила забрать его рюкзак, проверила, что его книга на месте, лежит в нём. И вынесла ему ранец.

— Ох, домашку по второму разу делать… — горько усмехнулся Иккинг, надевая на спину свой лёгкий портфель. — Значит… у нас всё получилось? Можно сказать, мы теперь… помолвлены? — лукавая улыбка вогнала в краску его возлюбленную. Стоя за закрытой входной дверью, Иккинг не побоялся притянуть к себе Астрид и нежно прильнуть к её губам. Та поддалась ловкому обхвату своей талии и ответила страстным поцелуем.

— Не совсем, любимый. Я думаю, мы должны подарить друг другу нечто такое, что будет символизировать нашу с тобой любовь и намерение в будущем… — она хотела, чтобы Иккинг завершил фразу. И он сделал это без всякого утруждения.

— …Пожениться… — он томно поглядел в её чарующие, голубые глаза. — И, я догадываюсь, когда это лучше всего сделать — объявить о помолвке!

— Когда? — с неподдельным любопытством спросила Астрид.

— На выпускном. Что скажешь? — улыбнулся Иккинг.

— Хорошо, любимый, — она подалась к нему, намереваясь поцеловать. Однако Иккинг схитрил и «обошёл» её губы, чмокнув Астрид в щёчку. А когда она сказала недовольное «Эй!», он улыбнулся ей по-особенному и на этот раз, против её воли, поцеловал её алые губы. Астрид обхватила его шею, и они простояли на крыльце её дома около пяти минут, не прерывая поцелуй. Стояли бы, наверное, так и дальше, если бы не жёсткий, но строгий армейский голос отца, который позвал свою дочь. Да и родители Иккинга уже дали о себе знать, когда в кармане его джинсов зазвенел телефон.

— Ладно. Увидимся завтра в школе! — воскликнула Астрид, и на прощанье до утренней встречи в учебных пенатах вручила ему тёплый, как ласковое весеннее солнышко, поцелуй в щёку.

— Обязательно… — он ответно поцеловал любимую в её слегка раскрасневшуюся щёчку, и они простились друг с другом до утра.

* * *

Какая ошеломлённая реакция двух параллельных классов была на следующий день, когда двое ребят из их числа, держась за руки, ходили по школе, разговаривая о том о сём, включая и предстоящие экзамены, и почти не выполненные домашние задания. И 11«А», и 11«Б» отреагировали достаточно бурно. И те, и другие не приветствовали отношения между ребятами. Однако и Иккинг своему классу, и Астрид своему прекрасно дали понять, что они думают. Верные друзья Иккинга, Сморкала и Задирака, поддержали друга. Едва не завязалась потасовка между влюблёнными и их классами. Тогда Иккинг и Астрид попытались донести своим одноклассникам, что пора прекращать уже конкурировать между собой. Ибо времени осталось всего ничего. До конца последней учебной четверти. До экзаменов. И до выпускного. В ходе непростого, весьма содержательного монолога на большой перемене — большинство ребят из 11«А» и 11«Б» даже не пошли обедать, желая выслушать своих одноклассников — каждому из влюблённых удалось донести главную мысль до своих друзей и одноклассников: «Впереди у каждого — новая жизнь. Новые возможности. Новые знакомства. И что останется им после того, как закроются школьные двери за их спинами? Неужели они хотят помнить вражду между товарищами? Ведь это — последний год. Выпускной класс. Пора перестать вести себя, как малышня, борющаяся за конфетку. Надо быть взрослее и умнее. Ибо никогда не помешают дружеские связи между бывшими одноклассниками, и неважно, из родного они класса или же из параллельного. Тем более, когда настала пора контрольных — как раз с этой недели по каждому предмету начались итоговые контрольные — и экзаменов. Нужно помогать друг другу, чтобы аттестат у каждого из двух одиннадцатых классов был хорошим. Хватит уже сражаться за первенство. Пора научиться быть друзьями».

Никто не ожидал подобных речей ни от Иккинга, хоть он и был фаворитом своего класса, ни, тем более, от Астрид, которая особой популярностью среди одноклассников не славилась. До большинства учащихся 11«А» и 11«Б» слова влюблённых дошли. Некоторые даже углядели в этом выгоду: «Ты помогаешь по моему проблемному предмету, а я помогаю тебе в твоём проблемном предмете». Многие ребята согласились, что сейчас настало время помогать друг другу, а не ставить палки в колёса. Ибо, как они узнали в этот же день, экзамены будут проходить у обоих классов в одни и те же дни, летом. И этот немаловажный фактор подстегнул большинство одноклассников Иккинга и Астрид к верному выводу. В результате между двумя классами в этот же день было объявлено перемирие. Как ни крути, а это — большой прогресс.

После назначенного перемирия, Иккингу и Астрид уже никто не возражал, что они ходят, держась за руки, и едва ли не целуются. Конечно, на больших переменах они убегали туда, где потемнее, и целовались друг с другом. Конечно, им хотелось сделать нечто большее, но… ни время, ни обстановка не позволяли влюблённым немного пошалить. * * *

Спустя месяц после изнурительных контрольных и экзаменов наступило долгожданное событие для каждого из одиннадцатиклассников — Выпускной вечер. Устроить его решили в живописнейшем месте — на Набережной Будущих Студентов. Так назывался чудесный парк, вдоль которого проносилась глубоководная морская синева. Местами холмистый — в горку поднимались крутые чёрные лестницы. Вековые дубы, высоченные сосны, белые берёзы, прорастающие на территории зелёного парка, гордо стояли в этих чудесных местах. Зелёные травы, преисполненные различными видами красивейших цветов — фиалок, белых роз, ромашек и многих других — показались влюблённым донельзя знакомыми. Ностальгия врезалась в памяти обоих. Только сейчас, под закатными лучами золотистого солнца, заходящего за морскую гладь, ощущения были несколько иными.

Их окружала более романтичная атмосфера. Не было ни спешки, ни погони. Остальные одноклассники, включая друзей Иккинга, делали совместные фото на смартфоны, желая увековечить себя в качестве выпускников. Делились между собой фотографиями и выкладывали на свои страницы в соцсетях.

Все ребята сдали экзамены. Кто на «отлично», кто на «отлично» и «хорошо», кто-то все на «хорошо», а некоторые и чуточку похуже. Но никто не остался на осеннюю пересдачу экзаменов или того хуже — на второй год в одиннадцатом классе. Всё благодаря совету Иккинга и Астрид своим товарищам по учёбе. Взаимовыручка благоприятно сказалась на экзаменационных результатах каждого из их одноклассников. После успешного завершения учебного года и сдачи экзаменов все без исключения, по давней традиции школы, выпускники гуляли на закате по Набережной Будущих Студентов. Название было дано ей неспроста — все выпускники школ, что гуляли после экзаменов здесь, в свой выпускной вечер, потом всегда поступали в выбранные ими институты и университеты. В парке в это время можно было увидеть множество школьников из других школ, которые счастливо — в большинстве своём — также проводили вечер в самом чудесном и красивейшем месте города, готовясь потом встречать рассвет.

Родители Иккинга и Астрид также отпустили своих детей встречать рассвет. Конечно, старший Хофферсон в шутку — а может, и нет, Иккинг так и не понял — предложил дочке на всякий случай отправить с ней целый взвод, целью которого стало бы её охрана. Астрид так же шутливо отбрехалась от идеи иногда чрезмерно заботливого отца. Перед тем, как двое влюблённых направились в парк, каждый из их родителей вручил им нечто символическое. Что именно, они узнали чуточку позже.

Иккинг, одетый в красивую белую парадную рубаху, заправленную в чёрные брюки, и обутый в роскошные чёрные ботинки, ожидал появления возлюбленной на уговоренном с нею по телефону месте. Астрид слегка запаздывала, ибо ей приходилось гораздо дольше прихорашиваться, чем ему. Она мечтала не столько поразить воображение одноклассников и затмить своих одноклассниц, сколько впечатлить возлюбленного. Ибо такой красоты в своей второй жизни он никогда ещё не видел — впрочем, как и в первой.

Астрид опоздала совсем немного. Иккинг стоял возле моста, соединяющего две части огромного парка. Одна из областей Набережной как раз выходила на необычный мост. Когда Иккинг увидел идущую к нему возлюбленную, он изумился. Изумруды засверкали приятным удивлением.

Астрид была похожа на принцессу. Нет, не на принцессу Ада, Дэтомону. Но и не на ту, что в сказках. Очаровательное белое длинное платье и слегка переливающиеся закатными лучами каблуки восхитили Иккинга до глубины души. Астрид выглядела в своём наряде весьма элегантно и изысканно… как-то аристократично. Гордая прямая осанка, и как всегда её правая рука упиралась в бок. Астрид довольно ухмыльнулась, небесно-голубые глаза определённо были удовлетворены безмолвной реакцией Иккинга. Она смотрела на него не как юная влюблённая школьница, но уже как повзрослевшая, обретшая немало жизненного опыта девушка. Иккинг с детской наивностью любовался очарованием возлюбленной, но так же, как и она, выглядел уже куда более рослым и уверенным в себе юношей, нежели скромным и стеснительным пареньком. Когда Астрид подошла ближе к любимому, тот нежно коснулся её прохладных рук. Перебирая её пальчики своими, он произнёс:

— Астрид, ты изумительно выглядишь.

— Спасибо, милый, — Астрид улыбнулась ему по-особенному.

Она не могла отвести взгляда от возлюбленного. Солнце, освещая заходящими лучами небо, дарило всем выпускникам неимоверную красоту и идиллию вечера, плавно переходящего в поздний, близкий к ночи.

— Иккинг, смотри! — показал Астрид пальцем на небо, в сторону моря.

Влюблённые ощутили ещё одну ностальгию. Не менее приятную, чем прежняя. Малиново-брусничные цвета окрасили всю небесную твердь. Лишь оранжево-золотистые оттенки сияли возле самого, заходящего за горизонт солнца. Эти природные краски напомнили им немного Драконье Междумирье. Даже небесное пространство Предвратности запомнилось юным влюблённым несколько романтичным. Именно эти мгновения, как прохладный ветерок, слегка окутавший ребят, навеивал незабываемые чувства.

Иккинг приобнял свою возлюбленную, позволив столь изысканной красоте вновь коснуться его плеча, груди и талии. Именно так сладко и нежно Астрид жалась в объятиях Иккинга. Именно так он, слегка уткнувшись в её тёплую щёчку своим холодным кончиком носа, что вызвало небольшой смех от неожиданного чувства щекотки, касался любимой.

— Почему ты хотел, чтобы мы провели наше свидание именно в этой части парка? — полюбопытствовала Астрид, уткнувшись подбородком в его плечо.

Иккинг ласково начал касаться её волос, слегка поигрывая ими в своих пальцах, словно это были её пальчики. Затем ответил.

— Потому что здесь через несколько минут произойдёт чудесное явление. Это место… этот парк, — поправился Иккинг, намереваясь выдержать мысль до «явления», — славен не только дорогой в светлое, студенческое будущее… — затем, прождав три секунды, он заговорил снова: — Но и ещё кое-чем, — загадочно улыбнулся Иккинг и показал ладонью на мост.

Они чуть дальше отошли от моста, встав на край Набережной, опираясь на чёрные железные ограждения вдоль реки. Неожиданно две половинки моста начали расходиться. Они медленно начали приподниматься.

Иккинг прекрасно знал легенду об этом месте. Мост Влюблённых — так называлось это романтическое место. По легенде, если влюблённые, отмечая какое-то важное для них событие, будут находиться возле этого моста в тот момент, когда его половинки начнут расходиться в противоположные стороны, то они в ближайшем будущем поженятся. Астрид как-то давно слышала эту легенду. Но не знала, что речь шла про мост, расположенный между двумя окраинами чудесного парка. На Набережной видеть раздвигающиеся половинки моста было удобнее всего.

— Иккинг, это… невероятно…

Десятки мыслей проносились в голове Астрид. Совершенно разные, но все одинаково приятные. Она ещё плотнее прижалась к любимому. Но он решил ненадолго высвободиться из таких приятных объятий. Астрид хотела воспротивиться неожиданному поступку Иккинга, как тот вновь удивил её:

— Астрид Хофферсон! — Иккинг старался придать своему голосу чувство торжественности. — У меня есть кое-что для тебя. Пожалуйста, закрой глаза.

Она, мечтательно улыбнувшись и тихо вздохнув, сомкнула голубые очи. Он аккуратно достал амулет на чёрной проволочке и надел его на шею возлюбленной.

— Можешь открыть, — когда Астрид распахнула глаза и увидела, что за медальон он ей подарил, то едва не выпала в осадок. Она не знала, радоваться ей или же гневаться. Этот медальон… — Это — амулет нашей семьи. Моего деда. Моей матери. Теперь он — твой, Астрид. В знак нашей с тобою помолвки, — она посмотрела на Иккинга очень взволнованно. В небесно-голубых очах промелькнул ужас… невообразимый ужас. Иккинг заметил это и спросил: — Астрид, всё в порядке?

— Да, но… этот амулет я передавала твоей матери там… в Раю… — она никак не ожидала, что ностальгия способна превратиться в маленький, но пугающий осадок из пережитых ею эмоций. — Когда мне вручил его…

— Кемуэль? Абстрагирус?

Иккинг дал понять, что знает об этой истории. И — он этого не сказал — мама настоятельно просила передать Астрид эту вещицу в знак помолвки. Ибо Валка знала, этот амулет защитит от любого сглаза, чужого и весьма опасного влияния. Мать Иккинга прекрасно осознавала — те события, через которые прошла столь юная и смелая возлюбленная сына, рано или поздно вновь дадут о себе знать. И спустя месяц после возвращения к нормальной, человеческой жизни, Астрид вновь получила этот амулет. На этот раз от возлюбленного...

— Он будет хранить тебя. Этот амулет считается нашей семейной реликвией. Ты — Астрид — часть моей семьи. Та часть, без которой мне ничего не имеет значения. И никто. Лишь ты, — она залилась краской от этих слов. — И, чтобы уберечь тебя, я решил вручить его тебе.

— Я… не знаю, что сказать… — по голосу Иккинг понял, что Астрид слегка растеряна. Или, точнее сказать, поражена… — Я весьма тронута отношением твоим и твоей мамы ко мне. И я… — глаза её волнительно то бегали из стороны в сторону, то неустанно глядели на очертания и символы на амулете. Иккинг решил её подбодрить следующими словами:

— Астрид, этот амулет будет не только символом пережитых нами приключений и доказательства того, что мы действительно побывали в Аду. Он символизирует нечто ещё: ничто не имеет столь главной ценности на Земле для меня, чем ты, Астрид. Пусть он станет символом нашей бесконечной любви друг к другу, воспоминаний о первых поцелуях, первых нежных прикосновениях… первой ночи… — девушка невольно улыбнулась, залившись краской ещё сильнее. — Ведь если бы не эти приключения — возможно, мы бы никогда не стали друг другу столь близки, как… сейчас.

Он мечтательно посмотрел в очи возлюбленной. И Астрид, ощутив запредельность романтичных мыслей Иккинга, взглянула ему в глаза. Страх мгновенно улетучился. Её чудесные глаза перестали тревожиться. Она не знала, как выразить благодарность за его мнение обо всём, что с ними случилось. О том, что между ними происходило в Аду. И как повлияло на их жизнь на Земле.

Вспомнив всё, что она пережила, в одно мгновенье, Астрид крепко обняла любимого, пустив слезинки из чудесных, исполненных счастьем глаз. Затем как молнией её осенило: ведь она тоже собиралась вручить Иккингу вещицу, которая являлась символом дома Хофферсон.

— Иккинг, теперь мой черёд подарить тебе кое-что в знак помолвки. И я прошу тебя о том же — закрой, пожалуйста, глаза.

Иккинг послушно сделал то, что просила Астрид. Она взяла его за руку и аккуратно надела на его безымянный палец колечко. Иккинг открыл глаза и увидел на пальце правой руки, которую держала в своей Астрид, серебристо-белое кольцо с маленьким, едва видимым невооружённым глазом изумрудом.

— Этот перстень достался моей семье от моего прадедушки. Это колечко он получил от моей прабабушки, когда они помолвились втайне от наших семей. Оно особенно тем, что это кольцо — единственное в своём роде. У него нет пары, но именно оно стало символом взаимной любви. В те годы шла война и… достать колец было практически невозможно. А с драгоценным камнем тем более. Но… моя прабабушка настолько сильно любила моего прадеда, что отдала целое состояние за одно такое колечко. Оно говорит о том, что: «Любовь — превыше всего». И, мне кажется, Иккинг, это кольцо символизирует о безмерных чувствах одного человека к другому. Какие бы на их пути не стояли трудности.

Иккинг до глубины души потрясли слова Астрид. Он не ожидал, что такое колечко имеет столь романтическую историю. Он счастливо улыбнулся и крепко прижал Астрид к себе.

Когда две половинки моста разошлись и начали вновь сходиться, Иккинг мечтательно произнёс:

— Воистину, это самый необыкновенный день… — затем, когда мост снова стал единым целым, он добавил: — Я люблю тебя, Астрид.

Он провёл пальчиком по её щеке. Но Астрид уже не сводила глаз с изумрудов возлюбленного. Она, томно поглядывая на него, ответно призналась:

— И я люблю тебя, Иккинг. Карасик.

Тот хихикнул про себя, и они, освещаемые последним лучом заходящего солнца, соединили в нежном искреннем поцелуе все те чувства, переживания, эмоции, мысли, которые испытывали, наслаждаясь закатом и ночью.

Ночью, где они, находясь подальше от своих сверстников, пребывали вдвоём, наслаждаясь любовью друг друга, прикосновениями и поцелуями. И, когда на горизонте показались первые лучи восходящего солнца, они сели на холмик, на котором росли белые розы, и радостно, слегка убаюкивающе, встречали золотистый рассвет. Астрид прижималась к любимому, положив голову на его плечо. А Иккинг, обхватив любимую за талию, безмолвно упивался блаженными минутами и часами, так стремительно убегающими вперёд. И они вместе, после того, как солнце полностью взошло над горизонтом, неспешно побрели в обнимку домой…

* * *

А ещё через пару лет их совместной жизни, к ним, в отдельную снятую на время учёбы квартиру, пришёл курьер — молодой, слегка неопытный в своём деле. И доставил посылку Иккингу и Астрид, специально предназначенную для них. Их обоих слегка это озадачило. Однако спустя пару мгновений после распаковывания они обнаружили… книгу. Очень похожую на Книги Судеб Сущего. Только эта была обыкновенной. На обложке красовались главные герои истории — донельзя напоминающие их обоих пару лет назад. Одежда, причёски… даже некоторые «телодвижения», изображённые на лицевой части книги, в точности повторяли их. Словно человек, приславший им эту книгу, достаточно большую по объёму — она была очень тяжёлой! — знал о них абсолютно всё.

Не успев глянуть название книги, Иккинг открыл её и увидел на белом форзаце послание, составленное красивым почерком. Оно было адресовано влюблённым. Астрид решила зачитать вслух, потому что Иккинг пребывал в некотором шоке, после того, как прочитал про себя:

«Дорогие Иккинг и Астрид!

Мне жаль, что нам пришлось перестать видеться после возвращения домой. Тем не менее, я рада, что нашла вас спустя столько лет. И в качестве благодарности за пережитые с вами приключения я посылаю вам эту книгу. Она рассказывает о двух героях, которые, невзирая на подстерегающие их всюду опасности, проносят с собой одно-единственное чувство. Любовь, которая побеждает зло. Любовь истинная, любовь настоящая.

И я счастлива сказать, что эта книга имеет успех. Люди любят такие истории, и моя судьба изменилась в лучшую сторону. Благодаря пережитым приключениям я зажила той жизнью, которой мечтала жить долгие годы.

Пусть эта книга не даст вам забыть о тех чувствах, что сковали вашу любовь на Земле и в Аду.

С уважением и благодарностью,

Хезер Ингерман»

И внизу подпись: красивая буква «Х», с двух нижних концов имеющая небольшие петельки.

Сердца влюблённых успокоились, что Хезер сама им написала о себе и её изменившейся в лучшую сторону судьбе.

— Иккинг, ты только взгляни на это! — иллюстрации на некоторых страницах словно были фотографиями того, что они делали в Аду. Полёты на Беззубике, бегство из застенок Салеоса, колдовство Дары, Парящий-над-Демонами и многое другое… А на обложке красным, слегка в демоническом стиле, цветом внизу посередине виднелось название:

«Цикл «Хроники Ада, или Как приручить демона». Любовь приводит в Ад. Часть первая».

А вверху обложки красовалась авторская подпись: «Хезер Ингерман».

— У нас сегодня выходной? И по учёбе и на работе, не так ли? — заговорщицки произнёс Иккинг.

— И на что это ты намекаешь, Хэддок? — лукаво поглядела на него Астрид. — Ты думаешь о том же, о чём и я?

Прошла пара секунд, и они оба почти хором воскликнули:

— Давай прочтём эту книгу!

И оба побежали в спальню, поудобнее устроившись на ней, прижимаясь друг к другу. Включив настенную люстру над кроватью, Иккинг и Астрид принялись читать и параллельно вспоминать о пережитых приключениях.

* * *

— Вот это да… — приятно удивился Беззубик, донося мысль до Аделины, когда она дочитала главу из их истории. — А что с Хезер?

— Раз книга приобрела успех, то, как и предсказывал Сущий, она с помощью своих будущих текстов перевернёт мировоззрение людей на Земле. Если всё то, что мне поведал Сущий — правда, то её роль на Земле как никогда важна для всех нас. Приключения наших друзей закончены. Но, конец ли это для истории Земли, Ада и Рая? Нет, друг мой… это отнюдь не конец… Это новое начало, — завершила свою мысль Аделина.

— Ты знаешь, Аделина? Я тут подумал и…

Беззубик поглядел на неё весьма взволнованно. Его глаза вновь полыхнули прежним беспокойством. Страхом от чувства… одиночества. Во всём Аду не осталось никого, кого он знал, к кому испытывал тёплые нежные чувства. Кому хотелось довериться и быть опорой. Аделина не дала ему завершить мысль, и более твёрдым тоном заявила:

— Ты полетишь со мной, Беззубик. Мне не исполнить приказ Сущего в одиночку. И это не просьба. А приказ, — она лукаво посмотрела в изумруды дракона. — Пора создавать новую историю Трёх Миров. Вместе! — Аделина улыбнулась ему, и Беззубик поглядел на неё, словно преданный щеночек, готовый отправиться за ней куда угодно. Затем он донёс мысль, подобно подчинённому:

— Хорошо. Новая история Трёх Миров ждёт.

Затем Беззубик проурчал и негромко проголосил. Движением зрачков он показал, чтобы Аделина села ему на спину и крепко зацепилась.

— Куда мы полетим?

— В космос, друг мой.

Аделина крепко взялась за гребень на спине Беззубика. Дракон расправил крылья и взмыл в малиново-угольные небеса Предвратности, преодолевая сотни метров, пока не оказались в космосе. Теперь они вдвоём исполняли волю Госпожи Сущего… Что из этого должно выйти в будущем, никто не знал.

Однако это уже совсем другая история.

 

— На этом приключения Иккинга Хэддока, Астрид Хофферсон и их друзей заканчиваются. —