И даже Смерть не разлучит нас (III) (гет)

— Нет! НЕ-Е-ЕТ!!! — Иккинг рванул на голос Дэтомоны, желая взять Астрид за руку и унестись с ней прочь отсюда, из Долины, из Ада. Однако существо, окружившее себя тьмой, лишило его взора. Тёмный полог проник в глаза Иккинга, ослепив его. Затем клубы беспросветного дыма проникли в уши, чтобы он оглох и полностью дезориентировался. Человеческая сущность нефилима словно провалилась во мрак.

Однако в его теле находилась частица души Беззубика. Её свободная воля, не поддавшаяся влиянию зловещего создания, обратила нефилима в своё естество. Иккинг перевоплотился в Ночную Фурию. Когда превращение завершилось, нефилим вновь мог лицезреть перед собой всех. Каким-то образом в обличии Ночной Фурии он мог сопротивляться загадочной магии таинственного существа. К нему вернулось не только зрение. Он вновь мог слышать всё, что происходило вокруг него. Иккинг пустил фиолетовую звуковую волну, чтобы отыскать Астрид в кромешной пелене и унести её из этого места. К тому же в обличье дракона сделать это было куда проще. Быстро обнаружив её, Иккинг устремился к ней. Но кем бы ни являлось таинственное существо, оно предусмотрело и такой исход событий. В одно мгновение оно накрыло Астрид чёрным покрывалом, растворив её в нём. Иккинг взбеленился не по-детски. Он начал выглядывать её. Неожиданно Астрид оказалась в другой части пещеры. Но при этом она была жива.

Хезер услышала, как Иккинг обозлённо рычит и по-драконьи орёт. Она как никто другой слышала в этом крике слова с проклятиями, которыми он осыпал таинственное существо. Хезер вспомнила слова, что некоторые драконы, кроме Ночных Фурий, тоже способны видеть в густой тьме. Кшатрия охотно решила проверить догадку. Хезер мигом превратилась в крылатого могучего Дракона-Демона. Своими зрачками оборотень видела происходящее в пещере всё в зелёном свете. Хезер заметила Иккинга, гоняющегося за Астрид, которая в данный момент будто оцепенела — не моргала, не шевелилась, не дышала.

— Иккинг, стой! — она подлетела к нему и крепко обхватила его своими лапами, сдерживая непомерно нарастающие внутри отчаяние и ярость. Нефилим всячески стал брыкаться в объятиях Горгульи, во весь голос истошно крича:

— Во имя всех тёмных уголков Ада, кто ты такая?!

Оба обратили внимание на высоченное десятиметровое существо. Зелёное зрение не позволяло нефилиму и Горгулье чётко разглядеть силуэт. Он словно являлся фрагментом дальнего конца пещеры. Но кое-что Хезер сумела узреть сквозь непроглядную темноту.

Во-первых, таинственное создание было не из маленьких. Его бело-серое, как виделось Хезер, очертание занимало всю дальнюю часть пещеры. Десять метров в высоту и семь в ширину. Ни Иккинг, ни Хезер не увидели ни лица, ни конкретных черт, напоминающих большого демона, наподобие Салеоса в обличии Кер-Морхэзара или Первого Нефилима. Но и человеческих контуров также не наблюдалось. Линии, которые рисовало сознание одноклассников с помощью драконьего зрения, сплетали, словно белые нити, образ неведомого создания, чей лик плотно скрывали плащ с капюшоном. А тело будто полностью было укутано в бело-серебристой, как дневные краски скоплений облаков, мантией. Из её длинных «рукавов» Горгулья узрела виднеющиеся силуэты, отдалённо напоминающие человеческие руки. Чуть приглядевшись, Иккинг заметил, что они скорее походили на кости. На них недоставало плоти. Несмотря на то, что создание словно сливалось с гигантской стеной высоченной подземной скалы, Хезер увидела, как оно слегка шевелило костяными пальцами.

Горгулья ощущала всей своей чешуёй невообразимое могущество, исходящее от него. Создание, которому она явно уступала по всем направлениям, включая и силе, безмолвно наблюдало за ней и Иккингом. Она ощутила доселе невообразимую панику в сердце и ужас, заставивший похолодеть её драконьи конечности, когда оно вновь заговорило женским басом. Ей показалось, что существо уставилось через непроницаемый капюшон, что скрывал его лик, на неё. Хезер невольно выпустила нефилима из крепких объятий.

— Абсолютно не имеет значения для тебя. Как и для всех присутствующих в моей обители. И тем не менее, я наблюдала за вами всё это время. С того момента, как Иккинг покончил с собой. С тех пор, как Астрид умерла однажды и потоки времени вернули её к жизни, — спокойно поясняло создание.

— Зачем тебе нужна смерть принцессы? Отвечай! — прорычал Иккинг.

— Ты сейчас всё сам увидишь! — хладным голосом заявило существо. — Каждый из вас сейчас узрит то, что скрывало это тело в себе, — проговорило оно еле слышно.

Внезапно зажглись факелы по боковым стенам. Немереное количество золотистых огней освещало свод высоченной пещеры, что позволило присутствующим разглядеть друг друга. Однако говорящего басовитым женским голосом так и не было видно. Неожиданно густая чёрная тень опустилась на каменный пол пещеры. Она принадлежала тому загадочному существу. Иккинг взглянул наверх. Создание постепенно уменьшалось в размерах и вскоре сравнялось по росту с юношей. Когда тени, обволакивающие создание, благополучно сошли на пол, словно морская волна, Иккинг узрел человека, которого… видел лишь в давнем детстве… во младенческих снах…

Перед путниками стояла стройная, с гордой прямой осанкой женщина. Большие зелёные глаза смотрели на Иккинга сурово, но в то же время по-родственному. Каштановые волосы, закрученные в хвост, почти сливались с тенями позади неё. Её тонкие руки были белы, словно снег. Она была одета в бежево-янтарное платье, подол которого едва доходил до узких чёрных кожаных сапог.

Её прямой нос, как у Иккинга, не вдыхал воздуха, хотя, даже несмотря на подземные глубины, присутствовал во всей этой части Долины. Она заговорила маленькими устами, и её голос теперь был сродни с…

— Это — обман зрения! Этого ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! — пошатнулся от изумления и страха Иккинг.

Он ещё не знал, радоваться ему или злиться, орать от восторга или же выплеснуть гнев. Истерически сказанные слова немного озадачили Хезер. Драконы молчаливо наблюдали за реакцией парня, хотя пребывали в не меньшей адмирации.

— Иккинг, ты её знаешь? — подойдя к нему, перевоплотившись обратно в человека, спросила Хезер.

Беззубик спокойно подступил к Хезер, внимательно наблюдая за дальнейшими действиями создания, обретшего облик женщины. Астрид, оцепеневшая от воздействия теней, единственная, кто, казалось, не слышала и не видела всего происходящего — несмотря на то, что тени развернули её лицом к ребятам.

— Он — единственный из вас, кто помнит меня, — затем вздохнула она. — По крайней мере, так было раньше…

— Кем… Кем теперь ты стала? — едва сдерживая заиканье от ошеломления, спрашивал Иккинг. — Ты всё это время являлась той самой Тайной, за которую умерли драконы, а теперь и умирают наши друзья на поверхности сейчас?.. — затем он заставил себя выдавить это слово. В нём не прозвучало ни ненависти, ни злобы… Ничего. Словно пустота овладела его языком, и он произнёс слово абсолютно безразлично: — Мама.

— Это… твоя МАМА? — глаза Хезер чуть не выкатились из глазниц. Она воистину испытывала сейчас не меньший шок, чем парень. Тот молчаливо кивнул ей в ответ.

— И… давно ты… такая? — показывал он рукой на неё всю, теряя способность говорить. — Если ты находилась здесь всё это время, с тех пор, как исчезла, означает, что ты?.. — горе едва не охватило его сердце. Затем он угрожающе рыкнул. Глаза резко сузились от ненависти: — Впрочем, ты — скорее очередной обман, нежели правда. Отпусти Астрид, или я испепелю тебя зарядом плазмы!

— Это правда, Иккинг, — грустно поглядела на юного нефилима Валка, его родная мать. — Всё, что ты видел сейчас и слышал — правда. Дэтомона пришла умереть, и я исполню предначертанное ей Судьбой, — прежде, чем нефилим успел рыкнуть, она молниеносно добавила: — Астрид не должна при этом пострадать!

— Если умрёт Дэтомона, Астрид не очнётся. Один раз уже я через это проходил и едва не потерял её! — истерично вопил Иккинг. — Не смей к ней притрагиваться!

Затем он рыкнул с неимоверной яростью и ненавистью в сердце, что с каменного свода в присутствующих посыпалось несколько мелких камешков. Рык нефилима сотряс пещеру, в которой они пребывали, будто своим гневом вызвал землетрясение.

— Его сила растёт, — полушёпотом произнёс Беззубик.

— Это плохо для нас? — поинтересовалась у друга Хезер.

— Нет. Но плохо для неё, — дракон мотнул головой в сторону Валки.

— Послушай меня, Иккинг. Очень внимательно. Дай мне тебе всё рассказать, прежде чем ты обрушишь на меня мою обитель, — её голос был всё так же холоден. В нём ощущались жёсткость и раздражение поведением сына. — Если ты желаешь узнать всю правду об истории с Дэтомоной, Астрид и мной, я поведаю её тебе. У нас есть немного времени на это.

— У-тебя-две-минуты-мама! — злобно по слогам проговорил нефилим.

— Для начала я расскажу тебе, почему покинула вас с отцом.

— Покинула? Так ты специально ушла из семьи?! — возникало ощущение, что Иккинг сейчас взорвётся, словно пороховая бочка.

— Мне пришлось… Хотя я всем сердцем любила Стоика и тебя.

— Это гнусная ложь! — из кошачьих глаз потекли слёзы. — Ты хоть представляешь себе, как отец чуть с ума не сошёл от горя, когда узнал, что ты пропала? Как он едва не запил спустя полгода бесполезных поисков! Он сам обо всём этом рассказал, когда мне было четырнадцать! Почему ты нас не навестила ни разу за прошедшие семнадцать лет? Почему не послала никакую весточку, что с тобой всё в порядке?!

— Потому что я не могла, Иккинг! — крикнула она в ответ. Остальные присутствующие ощутили в этот момент выплеск эмоций, сдерживаемых обоими много лет. — Я никогда не являлась человеком. Никогда им не была в полной мере… — глубоко вздохнула и выдохнула Валка. — Скажи мне, Иккинг, ты ведь встречался с Сущим?

— Да. Но какое это имеет отношение к тебе? — от непонимания он ещё сильнее сердился.

— Я тоже одна из тех, кого называют в Аду… Неприкаянными… — у Иккинга едва не выпрыгнуло сердце из груди от шока. — Я — Третья Неприкаянная.

— Постойте! — в разговор вступил Беззубик. — Но ведь Неприкаянных было только двое. И оба они пребывали в Чёрной Тайне.

— Ты безусловно прав, дракон, — согласно кивнула женщина. — Так и было до недавнего времени. До событий, что произошли в этой Долине семнадцать человеческих лет назад.

— Речь о войне на поверхности? — уточнила Хезер.

— Да, — кивнула Валка. — Я расскажу вам о том, что произошло со мной и Ночными Фуриями. В миг, когда Парящий-над-Демонами покинул Долину Обречённых, её остались защищать лишь грозные, небесные воины, известные как Ночные Фурии. Эти создания — единственные в своём роде — были драконами, в чьих душах заложена частица могущества Неприкаянных. Духом каждый из этих драконов был связан с моим отцом — Вторым Неприкаянным по имени Абстрагирус.

Беззубик, словно заворожённый, посмотрел Валке в глаза. В его изумрудах читалось неподдельное удивление. Что он, его уцелевшая мать и другие Ночные Фурии были связаны с Неприкаянными. Валка заметила его взор и, поглядев на дракона, безмолвно ему кивнула, мол, это правда.

— Твоим отцом? — обалдел Иккинг.

— Да, — продолжила она. — В том сражении демоны стремились проникнуть сюда — в его тайную Библиотеку — место, где он записывал судьбы тех, кто попадал в Ад или в Рай. Прекрасно понимая всю опасность проникновения демонов в обитель, сокрытую от посторонних глаз, прежде всего от демонических, он решил помешать им. Вместе с Ночными Фуриями мой отец отбивался от демонов. Однако их ордам не было конца. И тогда он прибегнул к радикальным мерам.

— О каких мерах вы говорите? — удивился Беззубик. Как вдруг его мгновенно осенило. Он вспомнил сородича, которого они недавно убили, покрытого странными белыми пятнами. Дракон тут же озвучил вслух свой вывод: — Он создал Белую Хворь!

Хезер и Иккинг остолбенели от услышанного, посмотрев на Беззубика.

— Верно. Поначалу Абстрагирус планировал усилить мощь Ночных Фурий с помощью особого зелья — Вытяжки человеческих душ. В своей тайной от Сущего и всех посторонних глаз обители…

— То есть здесь, — сообразил Иккинг.

— …Он экспериментировал здесь с различными компонентами, надеясь создать нечто, способное не допустить никоим образом проникновения сюда демонов, — продолжала рассказ Валка. — Попади они в его Библиотеку — наступит конец всему! Ибо чьи судьбы похоронены здесь, не должны быть никем озвучены. Не должны попасть в лапы демонов, чтобы те на своём проклятом языке не сумели подчинить Земных людей. Переписывать судьбы никто не в силах, даже сами Неприкаянные. Но прочитать их может любой, кто владеет рунным языком демонов.

Он напоил каждую из выживших Ночную Фурию созданным им эликсиром. Каждый из этих драконов после принятия зелья мог в одиночку сдержать целый легион демонов. Более того, повреждений, увечий, что наносили им демоны, они не чувствовали.

— Но никто не знает, ибо не был свидетелем того, что произошло дальше, — тон Валки стал мрачнее. — Драконы одержали победу. Абстрагирус довольствовался как никогда, ибо практически почти все легионы Салеоса — двадцать восемь легионов из тридцати за всё время войны за Долину — были разбиты. Но, к сожалению, радоваться долго не пришлось.

Одна за другой Ночные Фурии переставали быть драконами. Кожа их покрылась белыми круглыми здоровенными волдырями. Глаза засияли, как яркий дневной свет. С потерей чувств боли, страха последовала утрата других, более ценных качеств — таких, как доброта, любовь. На их смену пришли ненависть, гнев, хладнокровие. И чем ярче становились волдыри на их чешуе, тем ожесточённее они вели себя.

Часть Ночных Фурий отказалась принимать зелье. Те, кто не использовал эликсир, пытались утихомирить своих обезумевших братьев и сестёр, чей разум стал жертвой ужасного зелья. Добром это… не кончилось.

Началась жестокая битва между Ночными Фуриями. Абстрагирус растерялся. Он не знал, почему Вытяжка человеческих душ дала весьма опасный побочный эффект. С помощью ментальной связи с драконами он пытался проникнуть в разум каждой из обезумевших Фурий. Толку от этого было совсем немного. Те, кто только начал покрываться Белой Хворью, услышали зов Неприкаянного. Вместе с теми, кто отказался принимать зелье, он устремился сюда, надеясь укрыться в своей тайной обители. Разъярённая половина драконов последовала за ними.

Нескольким сохранившим рассудок Фуриям удалось спрятаться. Безумные, что стали убивать собратьев, остались в тумане. Ни один из принявших настой драконов по неведомым причинам не сумел пролететь через туман, как делали это их сородичи, несмотря на то, что заражённые драконы по-прежнему могли использовать свои способности.

В результате уцелела лишь горстка Ночных Фурий. Но на этом беда не заканчивалась. Абстрагирус увидел, что один из покалеченных обезумевшей Фурией дракон также стал покрываться белыми волдырями. Эликсир дал ещё один побочный эффект — распространение Белой Хвори. Неприкаянный принялся срочно искать способ нейтрализовать действие зелья. Он экспериментировал с вытяжками душ других существ здесь, в своей Обители. И пробовал её работоспособность на заражённых, но ещё не лишённых рассудка драконах. В конце концов, ничем хорошим это не кончилось. Ночные Фурии, укрывшиеся тут, озверели. Белая Хворь взяла своё. И мой отец стал их жертвой.

Когда он умер, я почувствовала это на Земле. Перед глазами из ниоткуда возникла чёрная пелена, хоть я и не падала в этот момент в обморок. В голове прозвучал голос: «Ты нужна в Аду! Твой отец умер. Защити то, что он защищал всю свою жизнь. Как его родная дочь, ты объявляешься следующей, третьей Неприкаянной».

— А кому этот голос принадлежал? — полюбопытствовал Иккинг.

— Трёхкрылке — матери Беззубика, — Валка посмотрела на сына совестливыми глазами. Её суровый взгляд, наполненный древней силой, сменился простым человеческим, материнским. — Прости меня, Иккинг. Прости, что я оставила тебя и Стоика. Ты не представляешь, сколько лет я пребывала в горести и глубокой печали. Ты сейчас, наверное, считаешь, что у меня тогда был выбор. Но, поверь, его не было. Мне пришлось принять свою роль. Привратник пропустил меня через Врата Ада сразу же, как только я получила это сообщение. Этот демон уникален и единственный не стоит ни на чьей стороне. Всё это произошло ночью, когда вы оба с отцом спали. Я поцеловала тебя в лобик, совсем маленького, в знак прощания с тобой. И прошла сквозь портал.

К моменту, когда я прибыла в Долину Обречённых, стояла мёртвая тишина. Лишь отвратительная вонь, способная убить любого живого своим запахом, от растерзанных тел драконов и демонов. Когда я прошла сквозь трупы, увидела чёрную пелену, откуда ещё доносились разъярённые крики Ночных Фурий.

Должна сказать, тогда я испытала непередаваемый страх. Трёхкрылка знала, что я прибыла в Измерение. Она пролетела сквозь тёмный полог, уворачиваясь от залпов и ударов безумных Фурий. Я крепко ухватилась за неё, сев ей на спину. И мы незамедлительно направились сюда. Благо ни один из заражённых драконов не задел плазмой или когтями Трёхкрылку. Мы приземлились.

Затем отправились сюда и обнаружили эту загадочную пещеру. Она была пуста, на первый взгляд. Вам, наверняка, так же всем показалось, как только вы вошли сюда. Но пещера вовсе не пуста. Твоя мама, Беззубик, — обратилась Валка к дракону, — посоветовала мне дотронуться до дальней стены этой пещеры. Соприкоснувшись, я будто слилась с ней. Словно растаяла как лёд и распределилась по всей этой стене. Я узрела столько знаний в одночасье, увидела столько судеб… Словно я сама стала в определённой степени своим отцом. При этом я совершенно не обратила внимания на изменение моей телесной оболочки. После того, как перед глазами перестали проноситься со скоростью звука записи Судеб, я открыла глаза. Я вновь обрела человеческий облик, как сейчас, но… уже не являлась более той, кем пришла сюда в первый раз. Всё сразу изменилось…

— Погоди, мама. Как вообще так получилось, что ты — дочь Неприкаянного? — спросил ошарашенный Иккинг.

— Мой отец был не только составителем Книг Судеб. Несмотря на его загадочное происхождение, о котором помнит ныне, наверное, только Сущий, в его душе находилась человеческая искра. Однажды, дописывая одну из Книг Судеб, он узрел то, чего, как мне до сих пор кажется, не должен был узреть. На её старых страницах Абстрагирус увидел, что в судьбе одной из смертных не последнюю роль сыграет… он сам. Отец был тем, кто лишь записывал судьбы. Однако кто при этом трактовал их ему — до сих пор остаётся неведомой загадкой.

Он узрел гибель смертной сразу после того, как она родит ему дочь, хранящую в себе его силу и мудрость.

— Речь шла о твоей матери и о тебе, — резюмировал Иккинг, изумляясь с каждым последующим словом матери всё больше.

— Да. Он принял облик смертного и влюбился в мою мать без памяти. Как и она в него. Вскоре, родилась я. Только дальнейшее развитие событий счастья мне не принесло. Он должен был вернуться в свою Обитель в Чёрной Тайне — дальше составлять записи в Книгах Судеб. И отец… сделал это.

Понимая, каким прошло её детство и юность, Иккинг передёрнулся. Одиноких брошенных сирот всегда отправляют в детские дома… Его гнев сменился сожаленьем. Глаза засверкали пониманием. Хезер также сочувствовала матери Иккинга. Она понимала, сколь жестоко обошлась с ней Судьба. Валка заметила их переменившийся взгляд и незаметно улыбнулась им.

— А позже он покинул Измерение и, когда началось сражение за это Междумирье, сражался бок о бок с Ночными Фуриями. А я выросла абсолютной сиротой. В нищете, совершенно одинокая. Пока не встретила Стоика. У нас завязались отношения, и позже я вышла замуж за него по большой любви. И вскоре родился ты, сынок. — в эту секунду Хезер, умилённая этой частью истории, не сдержала слезинку в своих изумрудах. Она тихонько смахнула её пальчиком. — А когда я родила тебя, то ощутила — вот оно — наступило, наконец, долгожданное счастье! Счастье, которого я так долго ждала. Уютный домик, возлюбленный и моё дитя. Но стоило мне так подумать, как ночью, когда я вернулась домой вместе с тобой из родильного дома и Стоиком, Судьба и моё происхождение дали о себе знать, — в голосе Валки заиграла нотка горькой печали. — Если бы только всё было по-другому…

Иккинг на это ничего не мог возразить. Даже просто что-нибудь сказать. Такой правды он не ожидал от матери. Его сознание на минуту словно померкло, как солнце или луна, заходящие за тучи или горизонт.

Беззубик пребывал в не меньшем шоке. Подумать только: он, его мама и другие Ночные Фурии хранили в себе частицу Неприкаянных — самых таинственных из всех не только в Аду, но и во всём свете созданий, чья роль никогда не оставалась незамеченной. Ещё больший шок у Беззубика вызвал факт, что его мать пережила всё это… Он также был потрясён рассказом Валки. Казалось, он последует примеру Иккинга и уставится глазами в одну точку, выпадая одновременно в прострацию. Хезер, похоже, единственная сохранила трезвость ума.

— Кто вам рассказал о вашем отце и о происхождении? — поинтересовалась она.

— Она, — Валка показала ладонью на Трёхкрылку.

— Если это всё правда… почему Беззубик не слышал его никогда? Голос Абстрагируса, — пыталась разобраться Хезер.

— Слышал, — вступила в разговор Трёхкрылка. — Просто не знал, кому он принадлежит.

— Это действительно так, сестрёнка, — кивнул Беззубик с широко вылупленными зенками. — Именно его голос я ощущал в голове. Только не словами. А как… интуицию, внутренний голос. Он-то и настоял на том, чтобы я пятьдесят лет назад оставил Измерение Драконов и отправился в Предвратность.

— Постой. Ведь в тот самый момент мы с тобой и встретились! — поразилась Хезер.

— Точно. Значит, наша с тобой встреча и дальнейшая дружба оказались не случайны, как мы оба, наверное, считали, — пришёл к умопомрачительному выводу Беззубик. — Выходит, наша дружба в буквальном смысле привела нас сюда. И заодно всех, кому мы нужны.

— Но кому это всё необходимо? — не понимала Хезер.

— В первую очередь, мне, — тон Валки вновь обрёл былую суровость. — Ибо Тайна, за которой вы пришли, скрывается во мне.

— Но в чём её смысл? Почему за ней так отчаянно охотятся демоны? И для чего тебе нужна смерть принцессы Ада? — подозрительно вопрошал Иккинг.

— Дело в том, что за прошедшие годы в качестве Неприкаянной, Иккинг, — голос её свирепел, обретал ведьминские нотки, нежели родные, материнские. — Я сумела найти причину неудачи моего отца в эксперименте над вытяжкой душ. Эликсир был составлен из грешных душ, полных зависти, гнева, похоти и иных низменных чувств. Все эти пороки взяли верх над Ночными Фуриями, которые совершенно не были готовы к таким последствиям. И мне удалось найти ответ — какая же душа сможет подойти для того, чтобы придать сил Ночным Фуриям, какие они ощущали во время битвы с ордами Салеоса, и насколько должны быть очищены от грязных пороков.

— И для этого тебе нужна душа Дэтомоны? — поразился Иккинг. Затем, моментально догадался. — Неужто ты думаешь, что Астрид, в чьём теле заключена душа принцессы, не умрёт?

— И на эти вопросы я нашла ответ, Иккинг, — отвечала Валка. — В тебе заложена частица души Беззубика. Подумай только — душа принцессы Ада и частица души довольно совестливого и честного дракона — вместе они создадут эликсир, который не только излечит его собратьев, — показала она ладонью на Беззубика. — от Белой Хвори! Но ещё и придаст им сил для борьбы с демонами, — от этих слов драконы пришли в восторг.

— Та́к ты собираешься остановить войну на поверхности? — возмутился Иккинг. — А если что-то не сработает? Ты не подумала о том, что в случае малейшей ошибки умру я, умрёт Астрид? Неужели тебе наплевать на меня и на дорогого мне человека?

— Считаешь меня безумной, Иккинг? Но ты более чем заблуждаешься, — спокойно продолжала Валка. — Я сделала свои выводы не на пустом звуке. Я анализировала, экспериментировала все эти годы. Постигала знания, которые, как со временем поняла, должны оставаться тайными. За короткое время я обучилась рунному языку демонов. И благодаря ему я разгадала секрет силы, способной остановить безумие, которое происходит на поверхности.

Пойми, Иккинг! Если ты не поможешь мне сейчас, один за другим, остальные Князья и Герцоги демонов потеряют власть так же скоротечно, как Салеос. Каждый из них начнёт устраивать войны и пытаться проникнуть сюда. Я, как и ты, хочу это предотвратить. Мне так же, как и тебе, известно, что случится, если война примет новые, более масштабные обороты. Ад утонет в крови, и Рай незамедлительно на это среагирует. И, поверь мне, ангелы с Небес пристально следят за последними событиями здесь, в Аду. Если начнётся война между ослабленным Адом и могущественным Раем — первый падёт однозначно. Ангелы также проявят интерес к этому месту и обнаружат записи моего отца, которые он так тщательно скрывал все эти годы. Так же, как делаю это сейчас и я, Иккинг.

— Вы хотите сказать, что если кто-то из них, неважно: демоны или ангелы, придут сюда, то… — пыталась завершить мысль Хезер, но не могла взять в толк, что случится.

— Наступит Конец Света на Земле. Нарушится равновесие повсюду. А с обретёнными в Библиотеке знаниями — начнутся новые войны. Повсюду будут течь реки крови.

— Хотите сказать, что ангелы знают об этой библиотеке? — поинтересовался Беззубик.

— Нет. Но узнают, если вступят в войну с демонами. Вступят в Ад. Пока идёт война между демонами, ангелы не сунутся. Так что у нас есть ещё немного времени, чтобы предотвратить дальнейшее развитие событий, — пояснила Валка.

— И, чтобы остановить кровопролитие между демонами, Вы намереваетесь исцелить, и одним махом, наделить каждую Ночную Фурию властью демонов? Той, что хранит в себе Дэтомона? — поразилась Хезер.

— Да. Это наш единственный шанс остановить безумие, — подытожила Валка.

— Но сила этой власти не вечна, — заспорила кшатрия. — Салеос первым лишился её.

— Такого рода власть не имела внутреннего равновесия, — поясняла Неприкаянная. — Только дракон, содержащий в себе власть демона или же демон, содержащий в себе силу дракона, никогда не утратит её. И могущество это будет передаваться из поколения в поколение. Ты, Хезер, носишь в себе такого демона. Твоя демоническая половина — результат экспериментов самой Лилит. Помимо драконов, только этот единственный демон выступил на её стороне во время Мирового Бунта. Потому что в нём присутствовала гармония. Он хранил в себе душу дракона и обладал его силой.

— Но, зачем вам использовать Астрид и Иккинга, своего сына? — возмущалась Хезер. Она очень боялась, что тот может оказаться прав, и тогда он погибнет. — Возьмите моего демона. Ведь в нём присутствует эта гармония.

— Гармония есть, — кивнула Валка. — Но в нём нет власти Королевы Ада. А в теле Астрид Хофферсон есть, — она повернулась к Иккингу. — Я знаю о ней всё, Иккинг. И о твоих чувствах к ней. И о твоих безумных поступках, чтобы уберечь её. О её невероятных действиях, на которые она пошла ради тебя. Действительно… это и есть настоящая любовь. Вы нужны друг другу, — её голос вновь стал более человечным. — Даю тебе слово, Иккинг, я не причиню ей вреда. Я сумею извлечь из неё принцессу Ада таким образом, чтобы Астрид не умерла. Как Неприкаянная, я владею подобным знанием.

— Я пойду на это только в одном случае, — Иккинг решил поставить условие, чтобы обеспечить гарантию безопасности Астрид. — Если ты ей поведаешь обо всём, что рассказала сейчас мне.

— Это ни к чему, — еле заметно улыбнулась она. — Во-первых, Астрид, несмотря на паралич, прекрасно слышала каждое моё слово. Во-вторых, Дэтомона неспроста добровольно согласилась на этот шаг. Возможно, она предполагает, что твоя возлюбленная сможет перенести процесс их разделения. И, в-третьих, поскольку любой из кшатрий способен мысленно общаться со своей демонической половиной, я абсолютно уверена, Астрид знает, что ей не грозит опасность.

— Так освободи её от паралича! Сделай хоть что-то, чтобы убедить меня в искренности всех тобою сказанных слов.

Иккинг не на шутку волновался за возлюбленную. Валка всего лишь моргнула парой век, и Астрид мгновенно упала, оживившись. Иккинг успел подхватить её на руки. Пока его мать и Хезер дискутировали, он превратился обратно в человека и в своём естественном амплуа мог спокойно всё видеть и слышать. Магия чёрного полога только на короткое время лишила его зрения и слуха.

Иккинг помог Астрид встать. Они крепко обнялись, словно в последний раз. Астрид сомкнула глаза и плотнее прижалась к любимому.

— Ты и вправду слышала абсолютно всё, о чём мы говорили? — переживал за любимую Иккинг.

— Да, милый, — та едва не заплакала. Её сковал дикий мандраж, будто она вновь ощущала двадцатиградусный мороз. Астрид была холодна, как труп. Её колотило от предстоящего ритуала. — Мне очень страшно.

— А что Дэтомона? Она говорила с тобой?

— Да. Она не сомневается в словах твоей матери, Иккинг, — руки Астрид словно соскальзывали с обвитой ими шеи юноши. И она хваталась за него с каждым разом всё сильнее и крепче, будто Иккинг для неё был кислородом, который позволял ей дышать, и при этом ощущала тепло, которого ей не хватало.

— Астрид. Подумай только — ведь это — наш шанс стать обычными людьми. Зажить человеческой жизнью. Обещаю тебе, что не будет больше этих приключений. Больше никто не подселит к тебе демона. Никогда! — он нашёптывал ей на ушко эти слова, и от этого мандраж постепенно отступал. — Ты освободишься от демона. Я тоже стану смертным. И всё закончится. После ритуала мы отправимся домой.

Но сейчас необходимо совершить последний, важный шаг. Иначе и наш мир рухнет. И тогда нам некуда будет вернуться. Все погибнут… Твои родители… Мой отец… — Иккинг слегка высвободился из её объятий и внимательно посмотрел в её покрытые водицей глазами, образовавшейся от непереносимого страха.

Она углядела в его изумрудах невиданную решительность. Отчаянность. Смелость. Все его слова сейчас звучали твёрдо, без сомнений. Иккинг перестал сомневаться и страшиться. Ради неё он поверил в слова Неприкаянной. Ради неё он готов пойти даже на Смерть, если окажется, что Валка ошиблась в своих домыслах. Эта уверенность и непоколебимость придала ей сил. Мужества. Внутренней стойкости. Астрид улыбнулась Иккингу и нежно прильнула к его губам. Иккинг ответил ей тем же. Преодолевая в объятиях любимого холод, она произнесла:

— Спасибо, милый, — и улыбнулась ему.

Она взяла его за руку покрепче, ощущая в его сжатых пальцах уверенность. Она также крепко взяла его пальцы в свои, давая понять, что у неё больше нет страха перед неизведанным. Если Иккинг, зная всё это, не страшится Смерти, то и она должна быть опорой ему. Астрид мысленно задала себе цель: «Если придётся умереть, то в противном случае погибнем оба». Лучшего романтического конца для них обоих, как она думала, не будет.

В одно мгновение она развернулась к матери Иккинга и твёрдым голосом, лишённым всяческих сомнений, волнений, держа любимого за руку, заявила:

— Мы готовы. Мы пройдём необходимый обряд.

— Хорошо, — улыбнулась Валка.

Беззубик и Хезер находились в шоке. Но возражать ни влюблённым, ни Неприкаянной не стали. Ибо возразить или предложить иную альтернативу, менее рискованную, чем эта опасная авантюра, было невозможно.

— Тогда немедленно приступим к ритуалу. Трёхкрылка! — окликнула Валка синюю Ночную Фурию, и та спешно подошла к ней.

— Да, Неприкаянная.

— У нас всего одна попытка. Необходимо сделать всё в точности, как описано в Книге. Если хоть что-то мы сделаем иначе или пропустим какой-нибудь важный шаг во время ритуала, они оба умрут. И тогда будет, как в одной из Адских пословиц: «Одной смерти не бывать, а двух — не миновать»… — Валка была серьёзна, как никогда раньше. Как и те, кого в данной ситуации можно было назвать подопытными. — Беззубик, Хезер! — Неприкаянная окликала остальных. — Нам с Трёхкрылкой также понадобится ваша помощь. Без ваших способностей одни мы не справимся.

— Хорошо. Сделаем всё, что в наших силах, — почти хором ответили Беззубик и Хезер.

Валка просунула руку внутрь стены, словно её и не было, и вытащила из неё необходимый ей старинный чёрный, украшенный золотыми рунами на обложке фолиант. Неприкаянная открыла середину книги и принялась внимательно читать и отдавать необходимые распоряжения каждому из участников ритуала.