Круги по воде (джен)

АЛЬБУС

В кабинете директора Хогвартса стояла напряженная тишина, перебиваемая лишь шорохом бывших директоров на живых портретах да серебристым перезвоном магических приборов на столиках у окна. Альбус Дамблдор нахмурился и еще раз ткнул палочкой мутный круговорот воспоминаний в Омуте. С поверхности чаши поднялась смутная фигура Питера Петтигрю и затараторила, хныкая:

— Я… профессор Дамблдор… я предал Джеймса и Лили. Я их убил… Темный Лорд… Он был таким сильным, таким могучим, я не выдержал, я подчинился ему. Я был Хранителем тайны Поттеров. Я предал их доверие. Я сдал их… Темному Лорду, — фигура вздохнула и заговорила чуть спокойнее, — я жил с этим тринадцать лет. Я больше так не могу. Сириуса поймали снова, его отдадут дементорам. Я хочу исправить ошибку, я признаю свою вину. Спасите меня, директор! Я ведь пришел сам, по доброй воле. Помогите, дайте мне второй шанс!.. — призрачный Петтигрю умоляюще простер руки.

Альбус цокнул языком и взмахом палочки разогнал туман над чашей.

— Не понимаю, в чем проблема, директор, — мрачно сказал у него за спиной голос Северуса Снейпа, — сдайте его аврорам, и дело с концом. Он же сам сделал чистосердечное. Еще и награду получим за него, раз его все же объявили в розыск. И Блэк быстро окажется на свободе.

— Вот уж не думал, что ты будешь радеть о Блэке, — усмехнулся Альбус.

— Да плевать мне на Блэка, — пожал плечами Северус, — выйдет — слова хорошего от меня не услышит. Но если он и правда не предатель — а это, видимо, можно считать доказанным… Столько лет в Азкабане — это все же слишком. Даже для него.

— Тем не менее, он сейчас не в Азкабане, — мотнул головой Альбус, — он сидит в ДМП и прекрасно себя чувствует. Я бываю там раз в неделю и контролирую все сам. Сидит, пишет то ли показания, то ли мемуары, скучает по Гарри, по своему новому… хмм, другу Дадли. Видимо, он их обоих воспринимает как сыновей. Да, до зимней сессии Визенгамота он просидит там, Боунс хочет зрелища при полном Колизее. Но тем не менее, шансы на его оправдание крайне высоки и при текущих раскладах. Многие сторонники Волдеморта решат, что он и правда шпион, и проголосуют за оправдание. Мои друзья проголосуют за оправдание однозначно. Из министерских за него большинство глав департаментов, даже Крауч каким-то боком там затесался. При таком раскладе среди актива позиция «болота» будет однозначна. Так что при голосовании полным составом, а я добьюсь, чтобы голосование велось полным составом, мы победим. Поэтому Петтигрю было бы лучше… придержать. Вдруг он окажется полезен?

— Чем может быть полезен беглый предатель и убийца?

— Убийца, — развел руками Альбус, — но он жил у Уизли многие годы в образе крысы и…

Глаза Северуса расширились от шока:

— Крыса мальчика Рона?! И вы про это знали?!

— Знал. Все было под контролем.

— Вы ненормальный, — прошептал Снейп.

Повисла пауза. Зельевар будто что-то тщательно обдумывал, но потом сжал зубы и сказал совсем не то, что крутилось на языке.

— Звучит так, как будто вы все решили сами, директор. Зачем тогда звали меня?

— Затем, — сказал Альбус, убирая чашу в изящный шкафчик с позолоченными дверцами, — что у нас все равно больше вопросов, чем ответов. Прошел почти месяц, как мы нашли Питера. Ничего странного за это время не произошло. Дадли, как и другие Дурсли, словно испарился. За Гарри ничего подозрительного не замечено. Только у меня ощущение, что сейчас тот самый момент между землетрясением и выплескивающимся на берег цунами, когда царит затишье. Единственное, с чем мы толково разобрались, так это остров. Что, впрочем, отвечает на вопрос, «почему» там оказался Дадли, но не отвечает на вопрос «как». И роль несчастной Марджори Дурсль нам не ясна. И что именно не так с Гарри, ведь его поведение и правда порядком изменилось.

— Может, он взрослеет и избавляется от идиотизма, — фыркнул Северус.

— Может, — поморщился Альбус, — а может, на него влияет крестраж. А может, еще что-то. Ты был прав, это крайне неизученная область магии, и мои расчеты могут быть в корне неверны.

— Ну, — сказал Северус, — у вас всегда есть для объяснения теория заговора Малфоя-Флитвика.

— Северус, — сказал Альбус, раздражаясь — будь серьезнее, я тебя не шутки шутить позвал, в конце-то концов. Даже если мы абстрагируемся от того, что все это бред от начала до конца, и примем такую лютую конспирологию на веру, согласимся, что у нас теперь избранный Герой Дадли Дурсль, и Темный Лорд Гарри… Это все равно ничего толком не объясняет, ни Бирмингем, ни пропажу Дадли, ничего. Зато допущений хоть отбавляй.

— Значит, у нас просто мало фактов, — развел руками Северус, — я вам предлагал допросить Поттера с сывороткой или легиллименцией.

— Нет, — твердо сказал Альбус, — без железных доказательств — нет.

— Тогда мы в тупике, — хмыкнул Северус, — будем ждать, пока еще что-нибудь случится. Если это все, директор, я, пожалуй, пойду. Через месяц начинается новый учебный год, и, если Темный Лорд Поттер не соизволит установить за это время свою тиранию, сюда понаедет куча восторженных мерзких школьников, которых мне придется ублажать, вбивая знания в их пустые котелки. Пора заняться методическим планом на год, так сказать.

Альбус устало посмотрел на него, потом вздохнул и молча кивнул. Северус в ответ шутливо поклонился и вышел из кабинета директора.

Подготовка к учебному году… У Альбуса резко заболела голова при мысли о том, сколько всего надо будет согласовать и утвердить. Протащить Люпина на пост преподавателя защиты от темных искусств, протащить это назначение через Амбридж, да и самого его еще надо убедить…

Весь август явно надо будет посвятить этой рутине. А значит, отгадывать загадки ему будет некогда. Может, это и к лучшему — приедет Гарри в Хогвартс, и тут уже точно будет под контролем. Завтра его день рождения, отправим Гермиону в Нору, она-то точно будет более наблюдательна, чем Джинни. Петтигрю же пусть остается в зоне контроля. Все будет хорошо.

Вот, кстати о Гермионе…

Камин в кабинете директора засветился зеленым, привлекая внимания хозяина, и уже через минуту из него выбралась девочка. Вовремя же ушел Северус!

— Извините, директор, — сказала она, поправляя одежду, — я сегодня немного раньше, ничего страшного? Здравствуйте.

— Добрый день, мисс Грейнджер, — покачал головой Альбус, — ничего, но лучше приходи в назначенное время. Я человек занятой и меня может просто не быть на месте. К тому же, когда я никого не жду, я часто просто закрываю камин. Ты ведь еще не была в Хогсмиде? Можешь внезапно оказаться там раньше третьего курса.

— Ну простите, — девочка немного сникла, — просто надо еще будет собрать вещи для отъезда, и я подумала…

— Ну конечно, я отпущу тебя пораньше, — улыбнулся Альбус, — и вопросов быть не может! Я же уже сказал — ничего страшного, просто учти на будущее. А теперь к делу!

Гермиона кивнула и села в кресло, положив руки на колени, молчаливая и сосредоточенная.

— Сегодня наше заключительное занятие, — сказал директор, продолжая улыбаться, — по крайней мере, на ближайшее время. К сожалению, я не смогу посвятить себя занятиям в августе, так как весь этот месяц из меня будут высасывать душу не хуже любых дементоров Фадж, Амбридж, совет попечителей и добрая половина преподавателей. Поэтому мне бы хотелось подвести итоги. Сначала вернемся к основам. Мы с тобой успели изучить, разумеется, далеко не всю окклюменцию. Как мы уже говорили на вводном занятии, искусство проникновения в сознание называемое легиллименцией, подразделяется на мягкую и жесткую. Жесткая подразумевает собой словесную формулу «Легиллименс», движение палочкой и зрительный контакт. Опытные легиллименты могут использовать ее невербально, лишь при наличии зрительного контакта. Жесткая легиллименция выворачивает сознание жертвы наизнанку в поисках нужной информации, она — сродни ограблению банка. Однако у нее есть несколько минусов. Сможешь назвать хотя бы часть?

— Ей проще противостоять, поскольку ты чувствуешь проникновение в свое сознание. И ее невозможно применить тайно, даже если это делать невербально.

— Именно, — удовлетворенно кивнул Альбус, — да, сильному легиллименту сложно противостоять, даже чувствуя его внутри своей головы. Но если ты не закован в цепи в подвале его дома, ты, поняв, что именно он искал, просто-напросто пойдешь в ДМП и сообщишь о нападении. Легиллименция, примененная к лицу, не давшему на нее согласие, не в медицинских целях и не в ходе расследования преступления официальными лицами, преследуется по закону. Так что даже умелые люди часто предпочитают ей не пользоваться, если есть возможность получить информацию иным путем. Но есть и, — усы директора задрожали, — мягкая легиллименция. Ей владеют, конечно, очень немногие. И как правило, это еще и опытные окклюменты, люди с определенным складом ума. Если продолжить аналогию с ограблением, с ее помощью не взломаешь банк, но она позволит понять, что именно лежит в банковских хранилищах. Конечно, с её помощью не узнать так много, как с помощью прямого жесткого проникновения, но зато можно определить отношение человека к тебе, к определенному событию или образу. Это тоже может порой дать очень много.

Он встал и прошелся по кабинету, несколько распаляясь. Лекции были его стихией еще до того, как он стал директором и обзавелся длинными седыми волосами и почти сотней лет педагогического опыта.

— То же самое касается и окклюменции. Мягкая и жесткая. Жесткая — блокировка своего разума заклинаниями и психологическими практиками, от Протего до сложных ментальных конструкций. Мягкая — умение выдать ложные, специально сформированные чувства за искренние. Второе — гораздо сложнее, тут важно не потерять настоящую личность. Мы с тобой изучили основы…

— Жесткой окклюменции, директор, — не сдержалась Гермиона, — извините, вы все это уже говорили. То, чему научилась я, поможет защититься от насильственного проникновения в разум, если маг не превосходит меня значительно в магической силе. От мягкого проникновения это не спасет.

— К счастью, мягкой окклюменцией в Британии владеет не так много людей, — кивнул Альбус, — это, скорее, восточная практика.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть? — спросила Гермиона, слегка вздрогнув.

Альбус невесело усмехнулся:

— Когда-то Том был настоящим знатоком человеческих душ. Однако некоторые… ритуалы, скажем так… последних лет перед падением значительно расшатали его психику. В конце семидесятых он уже не мог проникать в сознание мягко и узнавать тайные мысли людей. Думаю, не сможет он это делать и в случае возрождения. Однако он все еще непревзойденный жесткий легиллимент. Мало чей эмоциональный блок устоит перед ним…

Гермиона слушала, затаив дыхание. Дамблдор подмигнул ей.

— Завтра ты отправишься в Нору. В течение августа я бы попросил тебя продолжать тренировки и поддерживать эмоциональный блок. Мы попробуем продолжить наши занятия в следующем учебном году. До того момента я бы попросил тебя никому не рассказывать о них. Ты прекрасно прогрессируешь, Гермиона, и, полагаю, атаку неопытного легиллимента сможешь отразить уже сейчас. Тем не менее, мы лишь в начале пути. А сейчас — заключительная тренировка… Только один момент.

— Да? — замерла, доставая палочку Гермиона.

— Ты, — директор замешкался, извлекая один листок из стопки таких же на столе, — записалась в следующем году на все предметы. Ты считаешь это необходимым?

— Знания не бывают лишними, — горячо сказала Гермиона, — там нет бесполезных предметов. Я бы хотела изучать их все!

— Однако надо уметь расставлять приоритеты, — заметил Альбус, — даже я не изучал все предметы в Хогвартсе, осмелюсь заметить. У любого мага есть области, в которых он разбирается хуже. Составление твоего расписания будет представлять существенную проблему для меня и профессора МакГонагалл. К тому же, в таком случае мы не сможем продолжать наши занятия, а ты мне однозначно будешь нужна в этом году.

— Но, — Гермиона притихла. В ней явно боролись желание посещать индивидуальные уроки директора и желание посещать все предметы сразу, — хорошо, что вы посоветуете?

— Тебе однозначно нет нужды изучать маггловедение, — сказал Альбус, — ничего полезного ты там не найдешь. Буквально на днях в очередной раз было отклонено наше с профессором Бербидж ходатайство об обновлении учебной программы. Этот предмет сегодня больше изучает Статут, чем магглов. И еще я бы посоветовал вычеркнуть прорицания. Как мне недавно напомнил один мой коллега, это крайне малоизученная область магии, в которой почти не применим научный подход.

Гермиона посмотрела в голубые глаза директора.

— Хорошо, — кивнула она, — я доверяю вашему мнению.

— Ну и отлично, — снова улыбнулся Дамблдор, доставая палочку, — тогда — последнее наше практическое занятие перед перерывом. По твоей готовности — начинаем!

Гермиона опять кивнула, сосредотачиваясь и закатывая рукава.

— Так, вспомни, что мы... — Альбус запнулся на полуслове, смотря на окно. В него, не обращая внимания на стекло, плавно и вальяжно вплыл переливающийся загадочным молочным светом зверь. Гермиона, уже тоже обернувшаяся и во все глаза глядевшая на Патронус, определила бы его как землеройку. Только очень большую, крайне зубастую, с большими глазами, сияющими, как две луны в полнолуние. Это был Царь всех крыс, Король всех мышей.

Зверюга медленно вплыла в кабинет, открыла пасть и неожиданно певуче заговорила голосом Филиаса Флитвика:

— Директор, вас ожидает лорд Теодор Нотт. Я проводил его в мой кабинет, но он утверждает, что говорить будет только с вами, — огромный грызун растворился в воздухе, и когда от него, как от странной аллюзии на Чеширского Кота, осталась лишь морда с кончиком носа, добавил: — я жду вас у себя.

— Так, — озадаченный Дамблдор опустил палочку, — похоже, тебе придется немного подождать, Гермиона. Если меня не будет через полчаса, отправляйся домой, перенесем последнее занятие на август.

И Альбус, не дожидаясь ответа и так и не убирая из руки палочку, спешно покинул свой кабинет.

АРТУР

Артур Уизли закончил Хогвартс за два года до того, как в школу поступил Северус Снейп. Поэтому он с ним никогда толком не пересекался и общих дел не имел. У него были только общие знания, полученные от других людей: слизеринец, в школе был врагом Джеймса Поттера и его друзей, встал на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть, но перед его падением перешел на сторону Дамблдора, затем стал преподавателем в Хогвартсе. Жаловались на его преподавание все сыновья, включая даже Перси. А теплее всех отзывался, внезапно, Чарли. «Прекрасный зельевар, настоящий мастер. Но как преподаватель все-таки похуже», — говорил он. А вот Рон, например, совсем не стеснялся в выражениях относительно одного из своих профессоров.

Будем честны, такой набор знаний о человеке вряд ли способствовал хорошему к нему отношению, даже со стороны довольно добродушного Артура. Поэтому глава семьи Уизли встретил неожиданного гостя довольно настороженно и неприветливо. Дружеской встрече, без сомнений, помешало еще и то, что не только Артур не ожидал встретить Снейпа, но и Снейп не ожидал увидеть Артура в его доме в пятницу днем и весьма неловко поинтересовался, что это он тут, собственно, делает. А Артур, который наконец смог взять положенный ему отгул и протащить его через подпись Железной Леди, как он называл Амелию, разумеется, воспринял такой вопрос в штыки. И в ответ довольно резонно спросил, а что в его доме делает уважаемый зельевар.

Короче говоря, пять минут разговора, а точнее перепалки, пролетели как один миг, причем двум спорщикам повезло, что их не услышала и не подключилась к их диалогу Молли. На прямой и уже нормально прозвучавший вопрос Артура о причинах визита Снейп ответил, что хочет переговорить с Поттером. Артур посмотрел на гостя с некоторым сомнением, но все же повел того по лестнице к комнате дочери.

Артур не очень понимал, что ему делать с изменениями в поведении Гарри этим летом и как ему относиться к ним. Хотя он и пропадал целыми днями на работе, все же перемены за прошедший месяц стали очевидны и для него тоже. Гарри поменял круг общения, он забросил надувшегося, обиженного Рона, который так хотел в начале лета, чтобы Гарри приехал сюда, в Нору. Он избегал близнецов и их шуток, и зло ругался, становясь их жертвой. Однако он целые дни проводил с Джинни и с Луной, и, насколько знал Артур, пытался общаться с Перси. Это были довольно странные изменения в характере. Хотя вот вопрос, нельзя ли их списать на взросление? Подрастающий мальчик, осознающий свою важность для магического мира, мог потянуться к целеустремленному и честолюбивому Перси. А интерес к девочкам… Может, в тринадцать лет и несколько рановато, но почему бы и нет? Если все не выходит за рамки, конечно.

Безусловно, он обсуждал с Молли потенциальную пару для Джинни. Пусть его семья и потеряла место в Визенгамоте, вернуть его было бы совсем не плохо. А здесь наилучший вариант — это выгодные партии для детей, признание со стороны иных влиятельных семей. Выдать сыновей за чистокровных девушек, конечно, было бы сродни фантастике, никто не захочет, да и не так он их воспитывал. А вот с Джинни можно было бы попробовать. И интерес к ней со стороны Гарри, да еще такой выраженный, был тут весьма кстати.

Вот только интересовался Гарри именно Джинни, или ее подругой Луной? Последнее стало бы весьма неприятным открытием...

«БАХ!!!» — раздался оглушительный грохот сверху, лестница затряслась, посыпалась побелка. Снейп зашипел, отряхивая мантию.

— Думаю, не ошибусь, сказав, что это ваши близнецы? Я бы был не прочь обсудить с вами их поведение в школе, Артур.

— Понимаю, — кивнул Артур, — но, — добавил он с облегчением, — видимо не сегодня, правда? Вы же здесь по другому поводу?

Зельевар остановился на секунду, прищурившись.

— Верно, — кивнул наконец он в ответ, — я здесь не за этим. Ведите.

Дойдя до комнаты дочери, Артур открыл дверь. Три пары глаз уставились на него с любопытством.

— Гарри, — сказал он, — с тобой хотел поговорить профессор Снейп.

— Наедине, — добавил появляющийся в проеме Снейп, — поэтому я бы попросил юных леди…

— О, — сказала Луна, — нет проблем. Джинни как раз хотела угостить меня пирожками. Правда, Джинни, мы попробуем пирожки с вишней? Ты мне уже все уши ими прожужжала.

Нахмурившаяся Джинни кивнула, и девочки выскользнули за дверь.

— Мистер Уизли, — сказал Гарри, и Артур, уже собиравшийся закрыть за собой дверь, обернулся, — я бы хотел, чтобы и вы поприсутствовали. Если вы ничем не заняты, конечно.

— Мистер Поттер… — начал Снейп.

— Вы пришли ко мне разговаривать, профессор, — покачал головой Гарри, — не я к вам. Будьте добры принять мои условия.

Зельевар с минуту сверлил Поттера взглядом, а потом усмехнулся и кивнул, будто увидев что-то такое, чего, собственно, и ожидал.

— Ладно, — неожиданно быстро согласился он, после чего шустро присел на стул и скрестил руки на груди. Артур перевел взгляд с Гарри на Северуса и с Северуса на Гарри, а потом молча подошел к свободному стулу и опустился на него, не пересекаясь ни с кем взглядом.

— Я вас внимательно слушаю, — сидящий на кровати Гарри поджал под себя ноги, обхватив руками колени, и уставился на Снейпа. Тот, как показалось, несколько замялся, но ненадолго.

— Мистер Поттер, — начал Снейп, косясь на Артура, — я сейчас буду говорить откровенно, а вы потом сами, раз такой умный, объясняйте и Артуру то, что ему будет непонятно, и Дамблдору, почему это Артуру вдруг стали известны вещи, про которые он и слышать не должен был. А я умываю руки. Знаете, что Питер Петтигрю был найден, мистер Поттер?

Артур ошалело посмотрел на Снейпа.

— Был… найден? — переспросил Гарри. — То есть, те публикации — правда? Блэк не виновен?

— Вы прекрасный окклюмент, мистер Поттер, — кивнул Снейп, сверля его взглядом, — я не чувствую в вас ни капли лжи. Вы бы могли, стоя перед Темным Лордом под оборотным зельем в образе Долорес Амбридж, сказать ему в глаза, что вы — его любимая тетушка, и он бы вам поверил, пожалуй. Но я — не Темный Лорд. Я не настолько верю в силу своего разума, чтобы страдать недооценкой значения косвенных доказательств. Скажите, если я сейчас возьму некую палочку из остролиста, находящуюся в этом доме, и применю на нее заклятие «Приори Инкантатем», найду ли я среди последних десяти чар некое проклятие, входящее в список непростительных. Проклятие, известное как Империус?

Гарри промолчал. Снейп несколько расстроено развел руками.

— Вечно мы все прокалываемся на мелочах… Вы знали, что Империус невозможно обнаружить по воздействию на человека, мистер Поттер. Ведь именно так и уклонились от Азкабана многие бывшие слуги Темного Лорда. Вы знали, что оно, к тому же, может развеять эффект других примененных к человеку чар, и Петтигрю будет максимально чист. Вот только вы не учли, что Дамблдор знал про место, в котором долгие годы жила крыса-Питер, да ещё и рассказал про это место мне. Не будем вас винить за такой прокол, я и сам удивился, узнав.

Снейп вскочил и прошелся по комнате, картинно помахивая палочкой. Было видно, что он весь на нервах.

— Я вышел из кабинета Дамблдора, чувствуя неладное. Я все обдумал и пришел к однозначным выводам. А сейчас, внизу, пока спорил с Артуром, провел окончательную проверку.

Зельевар замер, уставившись на Поттера.

— Петтигрю жил здесь десять лет и прекрасно себя чувствовал. А теперь у него внезапно проснулась совесть. Это Дамблдор может верить, что совесть у людей встает по будильнику, но я — нет. В этом доме, и я вижу это четко, месяц назад был применен Империус. Уж поверьте, на местности такая магия оставляет следы. Я не арифмантик, но два плюс два сложить сумею.

Снейп поднял палочку и направил Гарри точно в грудь.

— А теперь, черт возьми, дайте мне нормальное объяснение творящейся хрени, Поттер, или я найду способ вывернуть ваш мозг наизнанку, какие бы барьеры вы в нем ни построили.

Артур с ужасом следил за происходящим, вжавшись в стул. Гарри скрестил руки на груди.

— Дамблдор в курсе ваших… умозаключений?

— Я бы мог соврать, — усмехнулся Снейп, — но есть вероятность, что вы это заметите, Поттер? Или не Поттер? Что, будете со мной драться? Я не знаю ваших навыков, но, поверьте, от недооценки страдать не буду.

— Ну почему же? — Гарри устало потер лоб рукой. — Давайте немного поболтаем. Втроем.

АЛЬБУС

В кабинете Флитвика царила несколько сюрреалистичная картина. Там сидели за столом и пили чай хозяин кабинета и лорд Теодор Нотт-старший. Точнее, чай пил Филеас, а его гость просто сидел, вцепившись в чашку, как в спасательный круг. Альбус, всю дорогу гадавший, что могло привести в Хогвартс настолько нежданного человека, замер на пороге. Нотта-старшего не было в Хогвартсе с момента его выпуска еще при Армандо Диппете, да и в Хогсмиде он вряд ли появлялся с пятьдесят шестого года, когда Том Реддл последний раз пытался получить должность преподавателя в Хогвартсе. И видеть его в замке было… необычно.

Лорд Нотт был высок и худ. Его волосы, светло-русые в молодости, были теперь почти седыми. На сухое, аристократическое лицо падала тень, но Альбус видел, как оно бледно, как подергиваются губы и веки. Нотт был напуган — или, быть может, просто сильно взволнован. Один из первых сторонников Тома, учившийся в школе еще в те годы, только на пару курсов младше. Открутившийся от Азкабана как человек, который был при Реддле именно политиком и дипломатом, не принимавшим участия в боевых операциях.

Что ему нужно?

— Директор Дамблдор, — воскликнул Нотт, поворачиваясь и тут же вскакивая, — лорд Дамблдор! У меня для вас срочные известия! Прошу безотлагательно отправится со мной в мое поместье!

— И какая в этом нужда? — поинтересовался Альбус.

— У меня в поместье находится человек, которого, как я узнал, вы ищете уже месяц!

— Да? И кто же?

— Уважаемый лорд Нотт хочет сказать, — сказал Филеас Флитвик, задумчиво рассматривая блики на поверхности янтарной жидкости в его чашке, — что у него в доме находится Дадли Дурсль.

Альбус застыл с открытым ртом.

— И давно он там… находится? —наконец спросил он.

— Я вас жду, лорд Верховный Чародей, — Нотт, казалось, вообще не слушал, — я открою вам камин через десять минут.

Он подбежал к камину Флитвика и кинул в него горсть пороха из кармана.

— Я вас жду! — донеслось уже из огня.

Филеас посмотрел на Альбуса:

— Меня не спрашивайте, — сказал он, — я ничего не знаю. Я засек его на границе территории школы. Он сказал, что ищет вас. Я сопроводил его к себе и доложил вам. Он мне в нескольких словах изложил цель визита. И на этом все. Пойдете туда?

— А что еще делать? — беспомощно пожал плечами Альбус. — А где, кстати, Северус? Он вроде собирался готовить учебные планы? Вы окончательно забросили ту схему?

— В школе его нет, — отмахнулся Флитвик, — в конце концов, до первого августа мы все еще в отпуске, пусть гуляет. А что до схемы… я иногда по вечерам поглядываю на нее, но там все глухо, вы же сами видели. Полный мрак. Столько чар… Там то ли ритуалы проводили, то ли магическая дуэль бушевала...

— Понятно, — поджал губы Альбус, — я пошел.

— Удачи, — кивнул Флитвик, возвращаясь к чаю.

Директор Хогвартса махнул рукой своему фениксу и через секунду возник в собственном кабинете. Гермиона, конечно, еще была там.

— Вы освободились? — она привстала с кресла.

Альбус лишь покачал головой.

— Прости, срочные дела, перенести нельзя. Проведем занятие попозже, хорошо? И я пришлю тебе совой хорошую книгу для самоподготовки, как раз про нее вспомнил… А пока можешь идти собираться. Кстати, поздравляю с праздником. Теперь он твой профессиональный праздник тоже.

— А какой сегодня праздник? — спросила Гермиона.

— О, — усмехнулся Дамблдор, — ты же не в курсе истории братьев Певереллов?

Расскажу как-нибудь потом. Дело в том, что считается, что именно сегодня они совершили величайший обман… Поэтому поздравляю тебя с тридцатым июля — международным днем окклюмента!

АРТУР

— Сегодня международный день окклюмента, — хмыкнул Снейп, — вы знаете об этом, Поттер? Артур?

Артур кивнул. Он знал об этом.

— Нет, — легко улыбнулся Гарри, — вам это кажется символичным?

Снейп пожал плечами:

— Вы хотите, чтобы я задавал вам вопросы. Какой в этом смысл, если вы сможете ввести меня в заблуждение, и я никак не смогу узнать, правда в ваших словах или ложь.

— У вас деформация личности, типичная для легиллимента, профессор, — заметил Гарри, — я читал про такое в библиотеке Лавгудов. Большинство людей именно так и живут: задают вопросы и не могут быть уверены в получаемых ответах. Вы же сами говорите про косвенные доказательства. К тому же, и про меня можно сказать абсолютно то же самое. Я бы хотел попросить у вас гарантий, что вы не сообщите услышанное здесь Дамблдору, и вы можете согласиться, но я не пойму, врете вы или нет. Вопреки вашим опасениям, не пойму. Ведь обет вы мне не дадите, полагаю?

Снейп поднял бровь:

— С чего бы?

— Я так и думал, — пробормотал Гарри, — такой вариант развития событий всегда казался мне надуманным…

— Что?

— Ничего, — мальчик выпрямился на кровати, сцепив руки в замок, — спрашивайте.

Снейп призадумался, наклонив голову набок, потер висок пальцами правой руки. Уставился на Поттера. И наконец спросил:

— Что с вами произошло, Поттер?

— И это и есть ваш вопрос? — удивился Гарри. — Обо всем и ни о чем? Разве окклюментов не учат формулировать вопросы?

— Ответ, — жестко приказал Снейп, глядя мальчику в глаза.

— Со мной ничего не произошло. У меня лишь открылись глаза. Вы знаете, что находится вот здесь, — он коснулся пальцем шрама на лбу, — полагаю, что да. Есть ли у вас идеи, в таком случае, что могло произойти во время контакта с дневником? По глазам вижу, что тоже есть. Тогда ответьте, мог ли я остаться прежним? Мое развитие сдерживали годы и годы! Во мне скрыт потенциал, чтобы победить Темного Лорда! Чтобы изменить мир к лучшему! Я способен справиться с этими крестражами — кусками его уродливой души — даже будучи неумелым подростком! Теперь же я нашел в себе скрытые резервы, скинул установленные Дамблдором ограничители! Теперь я знаю, что меня готовили, как слепое орудие, на убой! Но простым инструментом я больше не буду!..

— Я, я, я, я… — перебил его Снейп, откидываясь на стуле. — Я такая важная шишка… Слишком много «я», Поттер!

— Похож на отца, да? — криво усмехнулся Гарри. — А глаза — мамины, да? А как так получилось, что Волдеморт ее не пощадил? Разве он не обещал, профессор? И вы не распознали его ложь, даже легиллименция вам не помогла?

Снейп дернулся как от пощечины. Потом вскочил со стула с палочкой в руке. Его грудь быстро поднималась и опускалась.

— Вы можете рассказать все Дамблдору, профессор, — сказал Гарри тихо, — если вам опять хочется кому-то что-то рассказать. Или можете учесть свои прошлые ошибки. Только дураки на них не учатся, ведь правда. И мы еще поговорим.

Снейп развернулся и молча вылетел из спальни. Гарри же снова устало потер лоб рукой и грустно улыбнулся обалдевшему Артуру.

— Простите, мистер Уизли, что втянул вас в это. Я и правда изменился, и правда рано повзрослел. Но я в этом не виноват. В этом виноваты взрослые игры. Вы-то по крайней мере на моей стороне? Ваша семья мне как родная...

Артур помедлил. Ему не хотелось вот так сразу отвечать после того странного разговора, свидетелем которого он стал только что. Но потом он кивнул. Не мог же он не поддержать Гарри Поттера?!

АЛЬБУС

Альбус Дамблдор выбрался из камина, оглядываясь. Он много раз слышал про это место — родовую твердыню Ноттов, дом, скромно выпячивающий вперед свою невзрачную наземную часть, но знаменитый колоссальными и роскошными подземными залами, про которые ходили легенды. Но он должен был признать, что за всю свою долгую жизнь никогда прежде тут не был.

Гостиная не впечатляла. Это был обычный для дома человека «смотрите-я-аристократ» приемный покой, в меру светлый, в меру просторный, с в меру богатой мебелью. Если бы у Альбуса спросили о том, кто живет в таком доме, он бы ответил — человек, который максимально старается не выделяться из таких же обеспеченных как он. Нечастая характеристика для представителей британской магической аристократии, стоит отметить.

Впрочем, много времени на размышления ему не дал сам хозяин дома, поднявшийся с кресла. В руке лорда Нотта был запотевший стакан с чем-то прозрачным, видимо, с обычной водой. Выглядел он уже более спокойным и уверенным в себе.

— Я рад приветствовать вас у себя дома, лорд Дамблдор, — на слове лорд его лицо знатно покривило, и это смазало торжественность приветствия, — насколько я помню, прежде вы у нас не были, но, к сожалению, сейчас времени на церемонии нет. Пойдемте, я вас провожу.

Альбус, уже решивший, что ничего толкового от самого Нотта не добьется, лишь кивнул:

— Ведите.

Они вышли из гостиной и проследовали по короткому коридору. Через одну дверь Теодор остановился, приглашающе взмахнув рукой:

— Я подожду вас здесь.

Альбус аккуратно приоткрыл дверь и шагнул в комнату, сжимая в рукаве палочку. Не то, чтобы он опасался какой-то ловушки, мысли Нотта казались довольно чистыми, да и то, что он в принципе был способен причинить Альбусу серьезный вред, вызывало серьезные сомнения. Но все было слишком странно даже на фоне остальных событий лета, и меры предосторожности лишними вовсе не выглядели. Откуда вообще у него взялся Дадли? Он был здесь месяц? Тогда зачем звать Альбуса сейчас? А если нет — то где он был все это время, и как Нотт его нашел?

Еще несколько вопросов в общую копилку.

Комната, в которую вошел Альбус, была обычной для таких особняков гостевой спальней. Мягкая небольшая кровать с пологом, светлые шторы, светлые же обои. На стенах — бронзовые рогалики для свеч. Старый шкаф, пара кресел, письменный стол…

И Дадли действительно был здесь. Он лежал под одеялом, открыв глаза, и смотрел прямо на Альбуса. Он очень сильно поменялся с начала лета — теперь он был худым, светлые волосы отросли и падали на глаза, водянистые глаза обрели какую-то серьезность.

— Профессор Дамблдор, — сказал он, — мне нужна ваша помощь.

Альбус ждал.

— Профессор Дамблдор, — повторил Дадли, — я... Я — Гарри Поттер!