Круги по воде (джен)

АЛЬБУС

Восемнадцатого июня, примерно в половине десятого утра, без грома, молний и лишних спецэффектов Гарри Поттер прибыл в Нору. Альбус аппарировал на лужайку недалеко от усадьбы, держа мальчика за руку. Накануне ночью испортилась погода, и теперь серые небеса рыдали потоками дождя. Дамблдор нес с собой очередную газету — свежий утренний выпуск «Пророка». Он еще не читал её — хотелось сделать себе сюрприз. Одежда двух путников моментально промокла до нитки.

Альбус с виноватой улыбкой посмотрел на Гарри.

— Извини, что приходится делать все это в такую погоду. Тем не менее, по-другому никак было нельзя: у мадам Помфри и так давно уже идет отпуск, да и у меня много дел помимо школы, так что в Хогварсе в ближайшие две недели не будет взрослых волшебников. Надеюсь, ты не против слегка помокнуть, перед тем как наконец встретишься со своими друзьями?

Мальчик поморщился, но кивнул.

— Ну тогда быстрее — в дом! — подмигнул Альбус, однако, вопреки его ожиданиям, Гарри не побежал вперед, а пошел в одном темпе со старым магом.

— Вы разобрались, что произошло в доме Д….э-э-э, дяди и тёти, директор?

Альбус покачал головой. На самом деле, он, а точнее, он и Северус и правда еще не разобрались. Но даже то, что уже стало понятным… Легкая паранойя и большой опыт подсказывали ему, что, пока с поведением Гарри в последнее время остаются хоть какие-то непонятки, лучше будет, если и знать он будет чуть поменьше.

— Я и профессор Снейп еще работаем над этим. Но там не всё так просто.

Ему показалось, или мальчик действительно с облегчением вздохнул? Мерлин, что же произошло в доме на Тисовой? Найти, любой ценой найти Дурслей, землю носом рыть!

Они открыли дверь и зашли в дом. Там, как и всегда в Норе, несмотря на кавардак, было тепло и уютно, пахло жареным мясом и вкусной свежей выпечкой. Дамблдор ловко отступил с дороги и уселся на стул, пропуская миссис Уизли к мальчику.

— Гарри!

Они обнялись, но от пристального взгляда директора не ускользнуло, что перед тем, как принять объятия и улыбнуться, мальчик подсознательно дернулся и попытался отстраниться.

Все страньше и страньше. Но тем не менее поверхностные мысли Гарри оставались чистыми и незамутнёнными. А глубокую, болезненную легиллименцию Альбус не собирался применять без крайне веских на то причин.

«Что ж, — думал он, с безжизненной улыбкой наблюдая за хлопотами Молли, — возможно, юная мисс Уизли сможет выяснить чуть больше. Плюс надо сегодня обязательно подергать Северуса — как там его маленькое расследование. А пока что…»

Альбус вынул из складок мантии свежую газету, развернул передовицу — хмм, ничего интересного. Наверное, подождем до завтра?

СИРИУС

Это был маленький островок в Ирландском море, затерявшийся в узком проливе между Холи-Айлендом и Англси. Остров был безымянный — по крайней мере, для Сириуса. Скорее всего, у магглов было какое-то свое название и для этого островка — магглы обожали давать имена всему подряд. Но для Сириуса это место было просто Островом. Когда-то он, совсем еще молодой, почти сразу после свадьбы Джеймса и Лили, провел здесь несколько дней. Всего лишь несколько дней. Азкабан вытравил те дни из его памяти напрочь, затопив их черным пенным морем, что маячило с утра до вечера, всегда одинаковое, за узкой решеткой тюремного окошка. Но сам Остров он помнил очень хорошо.

Забавно: к моменту ареста он уже почти забыл это место, потеряв среди множества других ярких образов и впечатлений. Тогда шла война, и они, молодежь Ордена Феникса, жили сегодняшним днем и не держали в памяти то, от чего не зависела их жизнь завтра. Но затем двенадцать, почти уже тринадцать лет подряд Остров приходил к нему и в горячечных снах, и в дневных бредовых видениях. Он не был счастливым воспоминанием, какое могли бы отобрать дементоры, но был якорем, клочком суши, что держал Сириуса Блэка, человека, когда-то ненавистного всем до последнего мошенника из Лютного, а теперь уже порядком всеми подзабытого, на плаву посреди колючих вод северного моря, в котором тонул Азкабан.

Островок не заслуживал называться Островом. Он был маленьким, пустынным — древний камень, торчащий из вод пролива. Над ним не висело никаких чар и никакой особой истории он не имел — кроме личной истории Сириуса, с ним связанной. Истории его — и еще одной девушки, с которой он провел те дни. Всё, что было на этом островке — это одинокий, все еще крепкий деревянный дом с двумя комнатами и чердаком над ними. Подвала тут не было — даже магия когда-то не позволила Сириусу и помогавшему ему Джеймсу пробить гранитное основание, на котором стоял остров.

К западу от островка, на его куда более знаменитом старшем брате Холи-Айленде, пылал электрическими огнями Холихед, один из крупнейших портов Уэльса и «гнездо» легендарных Холихедских Гарпий, ныне — пятой команды Квиддичной Лиги Британии. Но здесь, на самом островке, было тихо и темно, лишь плескались у берегов волны да тихие голоса доносились из едва светящегося приоткрытого окна. Один голос, мужской, был хриплым и тихим, владелец его выглядел грязным и неухоженным, часто кашлял, и казалось, отвык разговаривать вообще. Этот голос можно было услышать чаще. Второй голос был высоким, хнычущим и ломающимся, его владельцем был мальчишка лет двенадцати. Раздавался он совсем редко. Мальчишка, как и его собеседник, выглядел не ахти. Одежда, когда-то дорогая и модная, висела на нем, будто он подобрал её не по размеру или в одночасье похудел. Лицо его осунулось, глаза опухли, и под ними залегли черные круги. Сидели эти два странных человека прямо на старом ковре возле небольшого камина, в котором потрескивал огонь. Возле них стояли и лежали без всякого порядка и пустые, и еще не открытые упаковки чипсов, овощных консервов, тушенки. Они пили минеральную воду из жестяных банок и грызли печенье, больше напоминавшее по своему виду сухари с изюмом.

— Ох, хорошо, — прохрипел взрослый мужчина, ставя свою банку на пол, — я, конечно, накладывал в свое время чары консервации, но и не думал, что они смогут продержаться так долго...

Его молодой спутник ничего не не ответил, лишь, всхлипывая, продолжил вгрызаться в сухарь, будто это был последний ужин в его жизни.

Старший пожал плечами и поднялся на ноги. Он был высок и худ. Сальные темные волосы спутались и висели некрасивыми грязными прядями. Когда-то красивое лицо было измождено и сохранило лишь остатки былой красоты. Глаза — злые, слегка безумные — смотрели фанатичным, глубоко больным взглядом. По всему становилось видно: это беглый особо опасный преступник и маньяк. Звали этого человека Сириус Блэк, и был он, как поговаривали, "черным под стать фамилии". Многие поколения его предков, среди которых затесалось сразу несколько темных лордов, безусловно, могли бы гордиться таким потомком. По крайней мере, по мнению бульварной прессы. И счастье тех журналистов, что сам Сириус Блэк до сих пор не читал ни одной подобной статьи.

— Сколько раз во сне я видел это место, — прошептал он, проводя рукой по липкой от смолы оконной раме, — и увидеть его теперь наяву — это…

Он наклонил голову, попытавшись похрустеть шеей, но вдруг злобно зашипел и схватился за затылок. В ярости развернулся к мальчишке и внезапно хрипло рассмеялся.

— Хорошо ты меня приложил, — кивок в сторону лежащего на полу оружия самого странного вида — ружья с согнутым и перекрученным стволом.

Мальчик вдруг перестал всхлипывать и улыбнулся одними губами, все с тем же пустым выражением глаз. Выглядело это дико, куда хуже, чем сам беглый Блэк или завязанное узлом ружье на грязном полу дома. Сириус аж отшатнулся — ему привиделись пустые глазницы дементоров под их капюшонами.

— Удар у меня хорошо поставлен. Я бокс люблю.

— Э-э-э, — замялся Сириус. Мальчишка наконец заговорил, и хотелось поддержать разговор, но теперь уже сам Блэк не знал, что ему сказать. — Это же вид спорта такой, да? Маггл... Э-э-э, обычный?

Мальчик кивнул, и его странная улыбка испарилась с бледного лица. Повисла неловкая пауза.

— А это кто сделал? — поинтересовался Сириус, с уважением глядя на покалеченное ружье. Как оказалось, зря он это спросил: губы мальца задрожали.

— Великан, — снова тихий всхлип.

Да твою ж, опять он хнычет ! Сириус перевел озадаченный взгляд с ружья на мальчика и обратно. И как с ним разговаривать? Он и так совершенно уже разучился это делать, а тут еще такой... случай.

— Какой великан?.. — начал было он, но увидел, что мальчик уже на грани истерики, спохватился и сам начал нести околесицу: — Слушай, ты ж не думай… За тот удар я не в обиде. Я… Зашел я так резко, слишком, да… И чувство юмора у меня испортилось совсем, и голову сам подставил, и вообще... Видок у меня тоже не оч сейчас, я думаю... Жаль, зеркало разбил кто-то, мы тут перед ним когда-то... эх...

Сириус с минуту стоял с затуманенным взглядом, потом встряхнул головой и, крякнув от боли, снова схватился за затылок. Мальчик всхлипывал, глядя на пол перед собой, но внезапно немного успокоился. Видимо, неспособность Сириуса хотя бы минимально поддерживать нить разговора подсказывала ему, что с ним самим все могло было быть еще хуже.

— Слушай, — снова заговорил Блэк, пытаясь выплюнуть сразу весь тайфун мыслей, бушующих у него в голове, — я тебя тут оставлять не собираюсь, учти. Не знаю, куда пропали твои родители, но тут их нет точно, будь я проклят! Ты или похищен был, или сбежал, или потерялся, или что еще… Я, может, и слаб сейчас, но я взрослый маг, так что... А ты вообще непонятно кто, вроде и маггл, но странный какой-то... И детей я не бросаю... В крайнем случае оставлю в больнице в Холихеде. Или, точно, поехали со мной! Мне вообще в Шотландию, но сначала в Лондон надо... Хоть какая-то компания... А ты как мой крестник как раз по возрасту, ха! Буду о нем вспоминать сразу, позволит с мыслями собраться... Эй! — крикнул он, привлекая к себе внимание.

Мальчик вздрогнул и наконец поднял голову.

— Ты откуда?

Мальчик задумался, видимо, не над ответом, а над тем, стоит ли отвечать вообще. Его губы задрожали. Но он все же ответил.

— Лондон, там недалеко...

— Ну и отлично, — в глазах Блэка заплясали веселые искорки. Его навыки речи восстанавливались с завидной скоростью, — значит, едем, только переночуем и себя в порядок приведем немного. Чуть что, скажу, что ты мой сын, вроде подходишь по возрасту. Согласен?

Во взгляде паренька читались боль и отчаяние. Выглядел он чуть ли не хуже, чем в ту минуту, когда Сириус зашел в этот дом и увидел его у камина. В отличие от Блэка, устойчивой ремиссии у паренька пока не наблюдалось. Он напряженно обдумал всё сказанное, но потом медленно кивнул.

Блэк, улыбаясь, потер руки, чуть ли не прыгая на месте. Подумать только, компания, да еще и мальчик — такого же возраста, как Сохатик! Дела налаживались!

— Всё, завтра выдвигаемся на восток! По Мосту Четырех Миль, значит, и двинем на Бирмингем! Так, — замер он, словно вспомнив что-то важное, — точно! А зовут-то тебя как? Или это тоже большая тайна?

Мальчик покрутил головой.

— Дадли, — тихо сказал он, — меня зовут Дадли.

ДЖИННИ

— Пойдем домой, — сказал Гарри, улыбаясь. Улыбка его была теплой, но по лицу было видно: прогулка ему надоела. — Скоро уже обед, и мы обещали вернуться. К тому же тут очень жарко.

Джинни подумала — и кивнула:

— Пойдем.

Они побрели по лужайке в сторону Норы, которая хаотичным нагромождением стен и окон и черепицы возвышалась над фруктовыми деревьями.

— Мы здесь часто гуляем с Луной, — сказала Джинни, — и она говорит... ой, ты же не знаешь Луну. Это моя подруга, живет недалеко, надо вас будет познакомить...

Она замялась. Честно говоря, всю эту прогулку она, проклиная себя за это, робела без перерыва. Если бы не разговоры с Дамблдором, каждый раз странным образом придающие ей уверенности, она бы вряд ли вообще приняла приглашение Гарри прогуляться и просто убежала бы в свою комнату, красная до мочек ушей.

Оказалось, что им не так и просто подобрать какие-то общие темы для разговора. Они провели вместе Два с Половиной часа, и всё это время Гарри либо односложно отвечал на её робкие попытки завести разговор, либо просто молчал, либо сам невпопад задавал какие-то странные вопросы. На вопрос про семейную магию Уизли она вообще не нашлась что ответить, и отослала с ним к старшим братьям или папе. Гарри это явно не понравилось, он аж зубами заскрипел.

И вот сейчас они уже шли назад, домой, и с каждой минутой Гарри выглядел все менее довольным их прогулкой. Это расстраивало.

Во всех сказочных историях Герой спасал Принцессу, а потом приезжал за ней на коне и брал её в жены. Эти два события авторы волшебных сказок разделяли максимум парой абзацев. Нигде не было написано, что они должны еще о чем-то разговаривать и проводить вместе свободное время! Настроение Джинни таяло, как мороженое в жаркий день.

— Луна Лавгуд? — вдруг переспросил Гарри

Джинни даже не сразу поняла, что её Герой обращается к ней.

— Ты знаешь Луну?

Тут уже внезапно замялся Гарри. Она вытаращилась на это странное зрелище. Он смущал её всю дорогу, и теперь вот вышло наоборот? Но почему именно эти её слова оказали такой эффект? В конце концов, в том, чтобы знать Луну, ничего странного не было, даже для учеников других курсов и факультетов. Луна умела быть яркой и запоминаться умела тоже.

— Встречались как-то в школе, — рассмеялся он, нашедшись наконец с ответом, и она улыбнулась тоже — ему в ответ, — расскажешь мне про неё? Хотелось бы узнать о ней побольше.

— Ну, — Джинни задумалась. Её кольнуло какое-то новое, почти незнакомое раньше чувство. Ей хотелось, чтобы Гарри спрашивал о ней! Чтобы он сказал «Хотелось бы узнать побольше о тебе, Джинни. Но Герой ждал ответа, и она, вздохнув, начала рассказывать.

Рассказ её затянулся на весь обратный путь до Норы. Когда они вернулись, солнце уже стояло в зените. Гарри теперь шел не с разочарованным, а с заинтересованным выражением лица.

— Думаю, будет неплохо, если ты нас познакомишь, — сказал он, — и мы погуляем вместе. Например, на выходных.

Сердце Джинни снова кольнуло иголкой то незнакомое чувство, но она кивнула. Не могла же она сказать «нет»?

Но тут Гарри рассмеялся:

— Прости, Джин, я не хотел тебя расстроить. Просто было бы веселее погулять втроем, разве нет? Мы бы могли придумать больше интересных игр. Или взять с собой еще и Рона и сходить на пикник! Не грусти!

Джинни подумала, что чувство в её груди определенно не было грустью. Но отвечать ничего не стала. В конце концов, а что такого сказал Гарри? Ну хочет он познакомиться еще с кем-то, ну и пусть. Принцесса в этой истории только она, только она подходит под описание. А остальные — они Спутники. Ведь Герою нужны Спутники, правда? И Дамблдор тоже так сказал. Кому еще это знать, как не Дамблдору?

Остаток дня она не особо общалась с Гарри. После обеда он ушел сначала к дующемуся на то, что с утра его никто с собой не позвал, Рону, потом вроде бы к близнецам. Она не знала, чем они там занимались, но догадывалась, что тоже какими-то играми. И разговорами. Гарри, казалось, стал задавать куда больше вопросов окружающим, чем прошлым летом. И старался в задавании этих вопросов уделить примерно равное внимание всем членам семьи Уизли.

Сама же Джинни сначала попыталась что-нибудь подслушать под дверью у Рона, но потом мать завербовала её на помощь по дому, и она долго занималась уборкой. А после она сидела в комнате и рисовала рисунок: большого, угольно-черного пса с горящими глазами. От пса веяло угрозой и еще какой-то неназванной жутью, но настоящего чудовища у неё снова не получилось. Пёс казался надежным и теплым, и желания защищать, как видела это Джинни, у него было не меньше, чем у прошлого рисунка-дракона. Она подумала — и положила их рядом, в одну стопку. Дракон был крупнее и сильнее, но всё же они были одного поля ягоды — не то геройские чудовища, не то чудовищные герои.

И тут снизу раздался голос её матери, зовущей на ужин. Где-то там было слышно и вернувшегося с работы отца. Первый день Гарри в Норе подходил к концу, и впереди были выходные, лето, много-много солнца... И Гарри. Гарри, конечно, был тоже.

ЛЮЦИУС

«Что ж, — подумал Люциус, комкая в руке текст донесения и отправляя его в огонь, — вот и всё. Ставки сделаны, ставок больше нет».

Только что он узнал новость, которая уже завтра с утра превратит общественность, отвыкшую от тревог и тягот за десятилетие мирной жизни, в бурлящий ужасом, взволнованный клубок паранойи и взаимных обвинений. Фадж мог пытаться придержать важные новости на денек-другой, но у Люциуса были свои источники.

Только что он узнал, что из Азкабана сбежал Сириус Блэк.

Люциус практически не был знаком с этим человеком. В раннем детстве они, разумеется, встречались неоднократно. В таком небольшом замкнутом обществе, как Магическая Британия, два аристократа из древних родов, два наследника своих фамилий просто не могли не пересекаться вообще. Тем более, что сам Люциус уже тогда надеялся породниться с Блэками.

Но потом Сириус стал отдаляться, попал на Гриффиндор, завел странную компанию, сбежал из дома, стал позором семьи. И причин продолжать общение у них больше не было.

Если бы не та самая ночь в доме Поттеров, даровавшая Люциусу целое десятилетие жизни практически без страхов, его отношение к Блэку было бы довольно неоднозначным. С одной стороны, последний наследник древнего рода по мужской линии. Чтобы род угас полностью, допустить было нельзя. С другой — крайне неоднозначное поведение, похожее на поведение предателей крови вроде тех же Уизли. С Блэка сталось бы выйти за какую-нибудь магглу, распродать или выбросить имущество рода и стать не только всеобщим посмешищем, но и губителем древней фамилии.

Однако та ночь изменила всё. Теперь Люциус Малфой ненавидел Сириуса Блэка. Он считал его воплощением всех страшнейших пороков сразу.

Из всего выходило, что Блэк предал Поттеров точно так же, как до этого предал собственный род. Он был дважды Иудой, этот прагматичный, жестокий, циничный маньяк. Он вышел из тени за спиной Лорда в самый подходящий момент, и возвысился бы после этого, потеснив и самого Люциуса, и остальных приближенных, которые даже не знали про то, что Блэк — шпион.

Но Блэк просчитался, и в этом его винить было нельзя. Лорд проиграл и исчез на годы, а Блэка засунули в Азкабан. Люциус надеялся, что он сгниет там заживо. Не сгнил.

Тем не менее теперь поведение этого нелюдя было хорошим маркером. Этот шпион, предатель и убийца был именно тем существом, которому мог бы довериться сам Лорд, которому нужен был бы помощник для возвращения на политический Олимп. Дни становились темнее, и метки на руках у старой компании начинали оживать. Гойл и Нотт уже упоминали вскользь, что было бы неплохо поискать следы Лорда. Беспокоился Северус. Нервничал Эйвери, подумывавший уже об отъезде из страны. Ему было хорошо, все его бизнес-интересы лежали по ту сторону Ла-Манша.

Все они, даже старый друг Северус, смеялись над догадками Люциуса, но Люциус понимал, что он прав! Первый маркер — дневник, что разбудил Чудовище и освободил призрак. Второй маркер — тайная комната, где душа Темного Лорда в голове Поттера вступила в контакт с осколком из дневника. Третий маркер — странное поведение Поттера в поезде. Затем — события с несчастными магглами в начале июня. И, наконец, побег верного шпиона и киллера Блэка. Всё складывалось один к одному, тучи сгущались, и бойцовские псы наперегонки устремлялись к старому хозяину, чтобы первыми лизнуть ему сапог и получить самый сочный кусок мяса. А кто не успел бы, мог бы получить и пинок тем самым сапогом.

Люциус вздохнул. Видит Мерлин, он не хотел этого, но теперь выбора не было. Ради собственного спасения и спасения Рода он должен был поступить именно так. Да и всему миру будет лучше, если рядом с новым, юным Темным Лордом встанет он, спокойный и рассудительный Люциус Малфой, а не тварь-Блэк.

Люциус придвинул к себе чернильницу, макнул в неё холёное павлинье перо, и, крепко призадумавшись, начал писать письмо.

«Дорогой мистер Поттер! До меня дошли известия, что Вы успешно перенесли случившееся с вами в начале лета несчастье и теперь находитесь в добром здравии. Это огромная радость для нас всех, потому примите искренние поздравления от меня, моей жены Нарциссы и наследника Драко. Все наши взгляды обращены на Вас.

Дорогой мистер Поттер, в прошлом между нами были определенные разногласия, но, уверяю Вас, я испытываю к Вам самые теплые чувства. Ваше поведение и всё произошедшее с Вами в последнее время намекает мне, что нашим родам стоило бы выстроить более тесный контакт и диалог. Готов оказать Вам любую посильную помощь в любых Ваших начинаниях.

В связи с вышесказанным, мне бы хотелось видеть Вас на ежегодном традиционном балу в поместье Малфоев, посвященном дню летнего солнцестояния и традиционной летней сессии Визенгамота. Данное письмо является официальным приглашением, в связи с чем прошу Вас направить в мой адрес ответ, каким бы он ни был. Искренне Ваш, Люциус Малфой, глава дома Малфой».

Люциус запечатал письмо, подозвал филина, привязал свиток к его лапе и выпустил птицу в окно.

Что ж, для людей из министерства это будет просто вежливое формальное приглашение народного героя на торжество, попытка заработать политические очки. Для Уизли и иже с ними — попытка подлизаться, а может, и заманить к себе для причинения физических увечий. Уизли всегда мыслили слишком топорно. Дамблдор, конечно, обо всём догадается, но никому ничего не скажет.

А Лорд истолкует всё правильно. И напишет правильное ответное письмо.

Люциус вздохнул, посмотрел в последний раз в окно и пошел к выходу из кабинета.

Потом, всё потом. Сейчас его ждала Нарцисса. Он и так уделял ей преступно мало внимания в последние недели. А если не уделять достаточно внимания жене, это может довольно негативно сказаться на делах Рода. Следовало немедленно исправить такую нелепую оплошность.