Разбитые души (гет)

Голос он узнал сразу же: Дотторе! Неизвестно сколько прошло времени, сколько он тут валяется прикованный к столу, но было ясно точно — мужчина ничего не делал, пока не пришёл в сознание Мичайо: "Это странно, он бы не стал ждать…"

— Что ты задумал?! — вопрос тупее некуда, однако смотря для кого: для мужчины, который не действовал, пока подопытный не пришёл в себя, или для парня, который неизвестно сколько был не в состоянии что-либо сделать. Дотторе усмехнулся, но Странник был полон непонимания медлительности этого змея, пока не вспомнил один момент: Дотторе садист, ему нравится видеть мучения, слышать зачастую душераздирающие крики своих крыс.

— Всего лишь изучить. Я же доктор, — подойдя со шприцом в руке, самодовольно говорил мужчина. — И вот эксперимент номер один. Есть ли у куклы кровь? Поправочка, у божественной куклы.

Мичайо дёрнул рукой, чисто машинально, будто такая попытка могла остановить Дотторе от задуманного. Игла вошла в кожу с такой невероятной болью, что Странник аж удивится не смог как следует. Ему оставалось лишь наблюдать, как шприц с каждой секундой заполняется алой кровью, не отличимой от человеческой. "Да что со мной?!" — с возмущением думал Мичайо: больно в груди, боль от иглы, да и глупые действия. Это совсем не было похоже на него. Откуда такая... растерянность?

— Занимательно, — проговорил доктор. — Так кто твой создатель, говоришь?

Мичайо не ответил, удостоив мужчину лишь презрительным взглядом. Дотторе же, положив шприц в контейнер со льдом, взял другой, что был полон какой-то тёмно-фиолетовой жижой. Мужчина хищно улыбнулся, а Странник, догадываясь о том, какое там вещество, дёрнулся сильнее прежнего.

— Это не больно, — взяв новую спиртовую салфетку и подготовив место на руке парня, соврал Дотторе. О, это ещё как больно, ведь он никогда не позволит не испытывать боли таким образцам. Да, конечно, когда ему важно, чтобы подопытный выжил, то и вспоминает про разные обезболивающие лекарства, однако, к сожалению для Мичайо, это был не тот случай.

Дотторе медленно подвёл иглу к руке, с интересом наблюдая за реакцией подопытного на столе. Мичайо весь напрягся, понимая, что сейчас будет ещё хуже.

— Итак, эксперимент второй: каков же болевой порог куклы.

— Сволочь! — процедил сквозь зубы Мичайо, когда игла вошла под кожу. Сначала была лёгкая боль, вполне свойственная в начале. Однако с каждой секундой она усиливалась, желание кричать увеличивалось, вместе с желанием убить Дотторе здесь и сейчас. Вот только незадача: во-первых, он связан и почему-то не может использовать силу стихий, а во-вторых, ему нельзя, дабы не сорвать свою миссию.

Мичайо чувствовал, как жгучая боль всё распространяется, как постепенно начинала кружится голова, ведь болевой порог есть и у него. И он прекрасно знал об этом, только игнорировал, каждый раз напоминая себе про своё происхождение.

У Мичайо начинало постепенно звенеть в ушах, когда сзади послышался скрип двери и чьи-то шаги. Дотторе недовольно вынул шприц и положил на столик рядом, затем вышел из-за ширмы. Мичайо тяжело задышал, стараясь в этот внезапный перерыв унять боль и вернуть дыхание в нормальный темп.

— Серафин? Зачем припёрся?

— Царица срочное сообщение прислала, — презрительно окинув взглядом доктора, начал Шестой. — В нём приказ развернуть корабль в сторону Инадзумы, а также этого передать в подчинение мне.

— Инадзуму? Мою крыску? Дай хоть ещё кое-что проверить.

— Царица ясно дала понять — передать мне. А мне в подчинении не нужен ходячий овощ, так что будь добр, прекращай и отдавай его мне.

— Будь добр… — усмехнулся Дотторе. — Это не ко мне, но забирай его. В любом случае, позже я ещё проведу над ним какой-нибудь эксперимент из задуманных.

— Пока он в моём подчинении — нет.

Серафин вскинул руку, и все кожаные ремни в мгновенье расстегнулись. Мичайо, почувствовав свободу, чуть покачиваясь сел и размял запястье и спину, что жутко ныли: он точно здесь лежал не один час. Затем, не теряя и секунды, встал, прихватив с собой спирт и бинты и спрятав их, вышел из-за ширмы и покинул лабораторию раньше Серафина. Слишком уж ему не нравилось здесь находится, и из-за прошлого, и из-за своей оплошности.

Серафин вышел только через минут пять, о чём-то споря с Дотторе. О чём именно был спор, парень не услышал, однако сейчас его волновало меньше всего. Когда же Шестой наконец вышел, то провёл Странника почти до другого края корабля.

— Ты соврал, — констатировал факт Мичайо, когда Шестой предвестник остановил его на палубе. — Царице обо мне неизвестно, новости так быстро не дошли бы.

— Возможно и так, но думаю, лучше у меня в подчинении, чем на столе у этого психа, — сказал Серафин, прежде чем приказать проводить парня до его каюты. — В конце концов, так интереснее, не правда ли?

— Сколько я был без сознания? — проигнорировав последние слова, спросил Мичайо, ожидая услышать около пяти часов, не больше.

— Столько, что мы почти приплыли к Снежной.

"Около трёх недель?! Тогда любим сообщением могли обменяться по несколько раз," — поразился Мичайо. Удивление на лице парня было настолько ярким, что это не скрылось из виду Шестого.

— Да, достаточно много. Достаточно, чтобы моя ложь сработала, а теперь молча пошёл в свою каюту и готовься к отплытию на родину.

— Есть, — ответил Мичайо, хоть и не с особым желанием. Однако пора начать выполнять свою роль, раз вышло вступить в фатуи вновь.

"Мерзко," — подумал Странник, кое-чего не понимая: на кой чёрт Серафин спас его, если не так уж и давно он заявил о возвращении на шестое место среди Предвестников? Неужели и правда ему просто скучно, а таким способом станет интереснее?

До каюты он дошёл на собственном упрямстве. Из-за эксперимента Дотторе голова кружилась, руки тряслись, а ноги казались ватными. Скрывшись в комнате, Мичайо заперся и тут же упал на колени: ноги больше его не держали.

— Гадство, — выругался Странник, оголив руку: кровь шла во всю, напрочь промочив перчатку. Парень дрожащими руками достал бинты и спирт из-за пазухи, оторвал кусочек от бинта и промочил спиртом, затем приложил к месту уколов. Руку пронзила резкая боль, однако теперь уж точно терпимая.

Мичайо как смог обработал руку и перевязал, облокотившись о дверь. Так простояв минут пять, он нашёл силы добраться до кровати, лечь, закрыть глаза и ненадолго провалится в сон. В тот самый сон, способный передать последние новости.

* * *

Ночь выдалась душной. Что в Сумеру, что далеко в море. Многие давно дремали, кроме Люмин, что проводила вместе с Паймон все дни в разговорах. Они говорили о многом, вот только совсем не затрагивали события в Мондштадте и уход Мичайо, однако, Паймон очень хотелось об этом поговорить. Возможно, понимая, что это нужно её подруге, но та не осмелится. Люмин же слышать о нём не хотела, ей было слишком больно от этих воспоминаний. И морально, и физически.

— Люмин, — попыталась завести разговор Паймон о парне, но вновь застрял ком в горле. За день она пыталась сделать это уже раз пять или шесть, но ничего не выходило. Малышка сделала один глубокий вдох и выдох, и затем продолжила под пристальным взглядом девушки. — Нам надо поговорить о нём.

— О брате? Ничего, я верну его, — включила дурочку Люмин. Она понимала, что Паймон захочет поговорить о Мичайо, ведь только эту тему они не затронули. Брата же так или иначе они вспоминали, правда из прошлого. — Мы же с ним близнецы, в конце концов, всегда будем вместе.

— О Мичайо, — наконец произнесла Паймон. На её взгляд, Люмин отреагировала малость странно: она то ли погрустнела, то ли разозлилась, то ли сморщилась от боли, от воспоминаний. — Я не помню подробностей того, что произошло. Только знаю на словах от Тигнари.

— Там не о чем говорить. Он ранил меня и ушёл к фатуи. Туда, где привык быть.

— Но Паймон не понимает, разве он не говорил, что не вернётся к фатуи?

— Он же Сказитель, ложь, в которую легко поверить, его конёк.

— Не понимаю.

— Паймон, уже поздно. Давай спать? Я завтра приду к тебе и поговорим, ладно?

— Хорошо, — поняла малышка свою подругу. — Спокойной ночи, Люмин.

— Спокойной, Паймон.

И девушка, выключив свет, покинула комнату. В коридоре свет давно был сильно приглушён, видно было только на расстоянии вытянутой руки. И поэтому, не боясь быть увиденной, девушка невольно дала волю эмоциям. Слёзы потекли ручьём, на пустое и тёмное помещение раздавались только тихие всхлипы Путешественницы. Она вновь старалась казаться сильной, но этого не выходило. Давила усталость и совесть, ведь не смотря на то, что она должна ненавидеть Мичайо, ненависть просто не приходила: только недопонимание, растерянность и все те же тёплые чувства, что зародились в ней...

Когда Люмин, чуть успокоившись, завернула за последний на её пути угол, то заметила, как Сайно прошёл в кабинет Нахиды и закрыл за собой дверь. Любопытство девушки, которой последние несколько недель почти ничего не рассказывали, взяло вверх, и она как можно тише пробралась к двери. И как раз вовремя, ибо Дендро Архонт с Генералом Махаматрой обсуждали кое-что очень интересное:

— Они сменили курс на Инадзуму сегодня днём, — послышался строгий голос Сайно, что докладывал информацию. — Мичайо смог стать частью фатуи.

— Он не сказал, почему не было столько времени от него вестей? — поинтересовалась Нахида.

— Сказал. Попался Дотторе, поэтому был без сознание всё это время. Серафин взял его под своё крыло, так что от доктора на какое-то время не будет проблем. И ещё, Мичайо спрашивал, как Люмин. Что ему ответить?

— Ответь, — Нахида ответила не сразу. — Ответь, что с ней всё в порядке. Ему не стоит знать, как она на самом деле.

— Как скажете, госпожа Кусанали. А Люмин? Возможно правда поможет быстрее ей восстановится?

— Возможно и так, однако не стоит. Нам всем будет спокойнее так.

— Понял.

Дальше слушать Люмин не стала: обычные доклады из будней академии и учёных, которые постоянно что-то, да вытворяли. Она какое-то время постояла и постепенно ускоряя шаг, продолжила путь в свою комнату полной надежды и с появившимся желанием отправится в Инадзуму, дабы поговорить с парнем.