Быть Северусом Снейпом (джен)

1979 год

Головная боль начинала набирать обороты. Я помешивал зелье, бурлящее в котле, терпеливо ожидая, пока оно сменит цвет на ярко-оранжевый, но противный гул в ушах все сильнее рассеивал мою сосредоточенность.

Я устал. Темный Лорд, несмотря на все могущество его магии и мудрость, явно забывал о пределах выносливости человеческого тела. Тридцать шесть часов работы без перерыва — и я уже готов возненавидеть все искусство зельеварения! К тому же то, что мне пришлось варить...

Я на мгновение замер, нахмурившись. Смутные подозрения уже давно не давали мне покоя, теперь же, после заказа Темного Лорда на «особый состав зелья, чьи свойства схожи с костедробильным проклятьем», я не мог избавиться от них ни на минуту.

Зачем ему пыточный эликсир? Куда он может пойти, для чего пригодиться?

Я всегда считал себя умным человеком, и сейчас мне было прекрасно ясно, что война начинала разгораться, а Лорд не делал ничего, чтобы ее остановить. Да, вернуть чистокровным волшебникам их позиции, восстановить значимость Слизерина и выйти из подполья, максимально ограничивая контакты с магглами, были необходимыми целями, как и существенное изменение школьной программы в Хогвартсе. Нам необходимо разрушить старую систему и выстроить новую, направленную на улучшение блага настоящих магов. Повести развитие магии и науки вперед, позаботиться о достойном воспитании осиротевших волшебников, привить по возможности нужные навыки всем поступающим в Хогвартс. Однако в последнее время мне все чаще казалось, что Темный Лорд... несколько... зациклен на своей ненависти к людям, лишенным магии, и магглорожденным. Иногда у меня создавалось впечатление, что он не остановится ни перед чем, лишь бы добиться желаемого. Конечно, с одной стороны хорошо чувствовать себя на стороне выигравших, но с другой... всевозрастающий список разрушений и пропавших без вести начинал меня беспокоить.

Я допускал — чисто гипотетически — некоторых людей действительно нужно убирать, но только потому, что они слишком слепы и упрямы в своем нежелании улучшить устройство волшебного мира. Были те, кто и правда очень мешал нашим целям и все время ставил препятствия на нашем пути. Пожиратели смерти справлялись где Империусом, где шантажом или запугиванием. Слыша о загадочных исчезновениях сотрудников Министерства, предателей крови и рядовых граждан, я говорил себе, что это ничего не значит. Мало ли, что могло с ними случиться.

Найти оправдание разрушенным домам, убитым хозяевам и парящей сверху Темной метки было куда сложнее. Сначала я успокаивал сам себя, что это попытка наших противников выставить нас в нелицеприятном свете. Уже давно стало понятно, что Министерство и Дамблдор с его абсурдным Орденом Феникса изо всех сил стараются подослать к нам своих шпионов, поэтому меня бы не удивило, если бы заклятье Морсмордре знала бы и «светлая», как они себя называли, сторона. А то, что они пойдут на все, лишь бы оказать нам сопротивление, сомнений не вызывало.

Обстановка накалялась, я постоянно ощущал растущее во мне напряжение. Все чаще я начинал думать, что Темный Лорд забыл о нашей первоначальной цели, а большинство Пожирателей смерти поддерживали его в любых начинаниях.

Мне хотелось бы сказать то же самое о себе. В конце концов, я бесконечно уважал этого человека, и всего за два года он дал мне то, о чем я и мечтать не смел. Те книги с древними заклятьями и прочей черной магией, которые мама давала мне с самого детства (чтобы частично загладить вину, как я думал), не шли ни в какое сравнение с теми, что предоставил мне для изучения Темный Лорд, но даже это не могло заставить меня испытывать слепую преданность. Нет, я внимательно следил за тем, как развивалась ситуация, и она не нравилась мне все больше и больше.

Я предпочел игнорировать услышанный разговор Селвина и Эйвери о том, кто кричат громче — магглы или магглорожденные. Забыть детали и кровавые подробности, поскольку меня там не было, а, значит, меня не касалось. Кто знает, возможно, то были особо отвратительные представители данных видов, полностью заслужившие наказание. Также вероятно, что всего этого вообще не было — я как никто другой знал, какие интриги плели Пожиратели смерти и сколько лжи выливали друг на друга.

Я пропустил мимо ушей рассказы Люциуса о том, что Траверс недавно атаковал не ту семью и чуть не попался аврорам, и за это Темный Лорд пытал его Круцио до тех пор, пока он не потерял сознание. Я счел это раздутой сплетней, высосанной из пальца, потому что ничего подобного не могло случиться. Просто не могло.

По крайней мере, мне очень хотелось в это верить, и последний заказ Темного Лорда на пыточное зелье не способствовал поддержанию этой веры.

Нам была необходима другая стратегия. В корне другая. Если хотеть изменить существующий, привычный всем устрой мира, нужно действовать открыто, во всеуслышание объявить о наших целях, собрать сторонников и начать проводить изменения. В основном все мы являлись слизеринцами, так что не гнушались тех способов, от которых становилось плохо всему Ордену Феникса вместе с Дамблдором. Наши действия могли бы счесть противозаконными, однако, если бросить все силы, если убедить население магического мира, каким бы тупоголовым оно не было, что эти изменения пойдут всем на благо, мы сможем возродить былые традиции и сделать большой шаг вперед в развитии, в укреплении позиций магии.

От такого сильного лидера, как Темный Лорд, я ожидал подобного. Но то, что предпочитал делать он, не укладывалось у меня в голове. Временами и я начинал забывать о наших целях, поскольку все, что мы делали, лишь отбрасывало нас назад и лишало союзников. Люди начинали говорить, и услышанное все сильнее меня нервировало. С каких пор мы считаемся «темной стороной» или, что еще хуже, «стороной зла»? Да, само название «Пожиратели смерти» можно счесть излишне вызывающим, но ведь в действительности в него был заложен куда более глубокий смысл. Почему слухи, выставляющие всех нас зверями без морали, не беспокоили Темного Лорда? Да, Пожиратели смерти бывали жестоки, но в разумных пределах.

За эту последнюю мысль я продолжал отчаянно цепляться, так как иначе... мне не хотелось даже представлять, что стало бы с моими убеждениями. С моей верой. Со мной.

Цвет жидкости, бурлящей в котле, стал апельсиновым, и я быстро убавил огонь и сделал еще три оборота по часовой стрелке.

Все. Готово.

Однако впервые на моей памяти изобретенное мною зелье не вызвало в душе ничего, кроме отвращения.

На ком Темный Лорд собирался его испытывать? Чьи кости будут ломаться под этим страшным действием, кто будет проклинать зельевара, изготовившего его?

Вздрогнув, я поспешно задвинул мысли как можно дальше. Темный Лорд — великий человек, и, как бы его слова не расходились с делом, колебаний он не потерпит ни от кого, даже от меня, хотя я считался одним из самых лояльных его сторонников.

«Слуг», — шепнул омерзительный голос в голове, и я вновь мрачно сдвинул брови.

Не слуг. Лорду нужны помощники, а не рабы.

«Посмотри на себя. Ты заклеймен. Он заставил тебя работать тридцать шесть часов без передышки — как бы ты ни пытался выставить себя добровольцем, в действительности ты не посмел ослушаться приказа, пусть и замаскированного под просьбу».

Я судорожно вздохнул и решительно покачал головой.

Нет. Не время для слабости. Я обдумаю все позже... когда-нибудь. Главное, не сейчас.

Несколькими взмахами палочки я закупорил флакон с зельем, навел в лаборатории порядок и погасил свет. Забрав экземпляр своего последнего изобретения, я вышел за дверь.

В это время в поместье никого не было.

«Или не должно быть», — поправил я себя хмуро, услышав какой-то шум, доносящийся снизу.

Поглубже запахнув мантию, я спустился по лестнице и окаменел.

В холле, сияя довольными улыбками, стояли Эйвери и Макнейр. В их ногах валялось тело мужчины, а неподалеку, сжавшись, сидела женщина, обнимая девочку лет двенадцати.

— Какого дьявола вы творите?! — рявкнул я, яростно прожигая коллег взглядом.

Заметив меня, они на мгновение озадаченно застыли, но потом снова улыбнулись.

— Северус, — пропел Марвин, приветствуя меня кивком головы. — Не ожидали тебя здесь увидеть.

— Я варил зелье по заказу Темного Лорда, — ледяным голосом произнес я, крепко сжимая палочку в руке. Просто на всякий случай. — Вы не ответили. Что вы делаете?

— Как и ты, выполняем задание нашего Лорда.

— Можно и так сказать, — хрюкнул Макнейр.

— А что такое, Северус? Ты хочешь к нам присоединиться?

Я, не говоря ни слова, приблизился к телу мужчины и перевернул его лицом вверх. Пустые, широко открытые глаза невидяще уставились в потолок, и я с трудом сдержал дрожь.

— Приказ Темного Лорда? — мой голос был убийственно тихим и опасным. — И в чем же он заключается? Кто эти люди?

— Твое желание знать все на свете меня просто бесит, — пожаловался Эйвери. — Мы не лезем в твои котелки и пробирки, так и ты оставил бы нас в покое.

Я молча ждал ответа, чувствуя, как на лице ходят желваки. Улыбки Макнейра и Марвина угасли, и теперь в их глазах застыл холод.

Шутки закончились. Что ж, отлично.

— Видишь ли, — Эйвери неспешно двинулся к сидящим на полу женщине и девочке, — наша гостья — некая Алисия... как там ее? — он повернулся к Макнейру.

— Уильямс, — подсказал он.

— Да, точно. Уильямс, — Марвин хмыкнул и взмахнул палочкой. Женщина вскрикнула и тут же крепко поджала губы, а Эйвери тем временем снова обратился ко мне. — Она грязнокровка, и, вместо того, чтобы благодарить на коленях за возможность познать волшебный мир, вышла замуж за маггла. Родила это отребье, — он брезгливо кивнул в сторону девочки, — в котором, конечно же, магических способностей не обнаружилось.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — процедил я, постепенно переставая контролировать клокочущее в груди бешенство. — Ее происхождение и выбор, с кем жить — причина всему этому?

— Нет, ну почему же... Она работает на Министерство, занимается делами магглов. Недавно начала подготавливать закон, касающийся, эээ... — Марвин демонстративно задумался, а потом беспечно махнул рукой и расхохотался. Его задорный смех эхом отражался от стен. — Запамятовал. В конце концов, это не так уж важно, главное, что Темному Лорду он не понравился. Да и нам тоже...

— ...хотя мы и забыли, о чем там шла речь, — Макнейр широко улыбнулся.

— Ну что, Северус? Полегчало?

От ярости меня затрясло. Пока я пытался решить, что делать и как вернуть контроль над собой, Эйвери бросил в женщину взрывное проклятье. Кровавые ошметки полетели во все стороны, и тут же раздался вопль девочки:

— Мама!

— Адепто бловис! — проревел я, и Эйвери отлетел в сторону, врезавшись в стену. Его палочка выпала у него из рук, и он, недоверчиво фыркнув, сплюнул на пол кровью.

— Поверить не могу, Северус. Какого черта это было?

Я с трудом разобрал фразу — рыдания и выкрики девочки заглушали все вокруг.

— Силенсио! — рявкнул Макнейр, и плач затих. — Что с тобой не так? — повернулся он ко мне, угрожающе подняв палочку. Я без колебаний выставил свою.

— То, чем вы занимаетесь, не имеет никакого отношения к приказу Темного Лорда, — свистящим шепотом проговорил я. Сердце стучало так быстро, что я с трудом переводил дыхание. — Я не потерплю этой... грязи. Для удовлетворения своих садистских наклонностей убирайтесь в Запретный лес и ищите себе для развлечения любых тварей. Но это... — я трясущийся рукой окинул залитый кровью пол, куски плоти и беззвучно заливающуюся слезами девочку. — Вы окончательно СПЯТИЛИ! — последнее слово я выкрикнул, ощущая, как ужас и ненависть окончательно затмевают сознание. Взмахнув палочкой, я завопил:

— Орбарлес вирибус!

— Каутерио! — проревел Макнейр темнейшее ожоговое проклятье. Я отшатнулся в сторону и краем глаза увидел, как Эйвери указывает на девочку:

— Эксплозиво!

— Протего, — мой щит с легкостью отразил взрывное заклинание, хотя Эйвери вложил в него огромную силу.

— Круцио! — брызжа слюной, выплюнул Макнейр, и я, не раздумывая, послал в него Ступефай. Два заклятья встретились в воздухе и срикошетили, разноцветными вспышками ударив в две противоположные стены.

Я приготовился к новой атаке, решив разделаться сначала с Уолденом, а потом заняться Эйвери, когда сзади прошелестел странный шипящий голос с ледяными интонациями:

— Северус.

Замерев, я медленно обернулся.

Прямо за бьющейся в истерике девочкой стоял Темный Лорд, изучая меня задумчивым взглядом. По моему телу пробежала дрожь, и я поджал губы, пытаясь прийти в себя.

— Мой Лорд, — наконец хрипло выдавил я.

— Ты напал на своих же сторонников, Северус? Я думал, что достаточно ясно дал понять с самого начала — любые разборки между Пожирателями смерти запрещены. Наша кровь слишком ценна, чтобы проливаться без весомой на то причины.

От этого голоса я невольно дрожал, чувствуя, как в сознание закрадывается абсолютный, животный ужас. Кое-как совладав с бушующими эмоциями, я произнес на удивление спокойно:

— Я усомнился, что Макнейр и Эйвери выполняют ваше приказание, мой Лорд.

— А, — на тонких бескровных губах медленно растянулась неприятная усмешка. — Что ж, твои сомнения мне понятны. В конце концов, тебе всегда была не по душе черная работа, но, в таком случае, ты можешь порадоваться, что ее выполняют другие, и дать Марвину и Уолдену закончить начатое.

Я взглянул на бледную девочку, сжавшуюся в комок и закрывшую уши руками, и снова посмотрел на Темного Лорда.

— Я не берусь оспаривать решение... устранять ставящих нам препятствия людей, раз оно действительно принадлежит вам, — осторожно сказал я. — Женщина и, возможно, даже ее муж заслужили наказание, однако неужели убийство было единственным выходом?

— Убийство? — брови Лорда удивленно приподнялись. — Кровь грязнокровок и уж тем более магглов ничего не значит, поэтому я бы назвал это скорее... утилизацией.

Только силой воли я смог удержаться от того, чтобы не отшатнуться.

— Утилизация? — мой голос предательски хрипел.

— Именно, — Темный Лорд двинулся вперед, обходя ошметки тела женщины. Остановившись, он посмотрел мне в глаза и мягко проговорил:

— Другого выхода нет, Северус. Мы сражаемся за наши убеждения уже не первый год, а результаты по-прежнему незначительные. Большинство жителей волшебного мира не поняли и не поддержали нас, хотя мы заботимся в первую очередь именно о них. Они слепо верят всему, что говорит Министерство, и просто не могут думать самостоятельно. Стране нужен сильный лидер, способный повести ее на вершину успеха, и эту роль на себя взял я. Но один я не справлюсь — и для этого у меня есть такие помощники, как вы, — Темный Лорд указал на меня, Эйвери и Макнейра. — Знаешь, в чем проблема, Северус? Этот мир не хочет быть спасенным. Но мы — слизеринцы, и нам лучше других известно, что нельзя отворачиваться от людей из-за одной ошибки.

Мое сердце болезненно сжалось, стоило вспомнить Лили.

— Мы приведем их к процветанию, и позже они будут благодарить нас, раскаиваясь в былых заблуждениях. Однако для этого надо набраться терпения и продолжать идти вперед, невзирая на трудности. Магглы — всего лишь мусор, Северус. Вспомни, как они поступали каждый раз, поймав одного из нас. Пытали... бросали в темницы... сжигали на кострах. Пусть не все из этого причиняло вред, но главное здесь не результат, а намерение, — красные глаза, не мигая, смотрели на меня, и я почувствовал, как все мои сомнения вместе с недавно пережитым ужасом начинают развеиваться. На смену страху пришло спокойствие, в чьи пучины я погружался все больше, слушая глубокий, убеждающий голос.

— Магглы каждый день уничтожают не только себя, но и всю цивилизацию. Они уродуют мир отвратительными безвкусицами, убивают природу, превращают планету в ничто. В пепел. Узнав о нас, волшебниках, они бы тут же захотели использовать нашу силу в свою пользу, выжать из нас магию до последней капли и отбросить в сторону, как использованные объекты. Вопрос стоит ребром — либо мы, либо они.

Глухой хлопок заставил меня вздрогнуть и отвести взгляд.

Девочка, на которую все еще действовало Силенсио, отчаянно смотрела на меня. Заметив, что я обратил внимание, она размахнулась и вновь с силой ударила по полу. Второй хлопок окончательно отрезвил меня, и я взглянул ей в глаза.

Чистый, открытый взгляд не отпускал меня, не давал отступить. Я не собирался использовать легилименцию, но все равно почувствовал, как словно сам собой проваливаюсь куда-то вглубь.

Ее воспоминания ослепили меня. Я увидел, как она вместе с родителями отмечает Рождество — высокая елка, украшенная разноцветными огоньками, гирлянды, гора подарков внизу — и смех, радость на счастливых лицах; совместная прогулка — девочка держит своих родителей за руки, и умиротворение настолько глубокое, что я бы никогда не поверил в то, что оно возможно, если бы не чувствовал его сейчас сам; ночь, и девочка, нервно мнущаяся у кровати родителей. Мужчина с ворчанием откидывает одеяло, а женщина ласково проводит рукой по его щеке.

Каждое из воспоминаний пронизано невероятно теплым, завораживающим чувством. Тем, о котором я мечтал, и, хоть я и не получил его, это не означало, что у всех остальных дело обстояло так же. Эту девочку в семье любили, и все они были счастливы до тех пор, пока в их жизни не ворвалась тьма в виде Пожирателей смерти.

Эти люди ничем не заслужили подобного. Они приносили в мир те эмоции, остро не хватающих мне, а теперь, в этом ужасном месте, я мог видеть лишь бездушные лица Эйвери и Макнейра и гипнотизирующие красные глаза Темного Лорда.

Он не прав. Конечно, магглы в большинстве своем достаточно глупы, но далеко не все они заслуживали смерти. Утилизации. Может быть, мне и не повезло с родителями, но девочка, сидящая передо мной, жила совсем другой жизнью. Люциус вот-вот станет отцом, и каждый день я мог видеть радость и предвкушение на его лице. Разве он и его еще не родившийся ребенок лучше, чем те люди, что лежали сейчас мертвыми у ног своих убийц? А Джеймс Поттер? Самодовольная, ничего из себя не представляющая мразь, которая так же является настоящим чистокровным волшебником.

Власть развращает, сейчас я видел это ясно, как никогда прежде. Сначала Темный Лорд хотел добиться вполне понятных целей, и я с готовностью присоединился к нему, видя в его убеждениях путь к светлому будущему. Теперь же, спустя два года, этот путь для меня погрузился в беспросветный мрак. Мрак, поглотивший и меня тоже, и теперь я застрял в нем — наверное, навсегда.

Ограничить контакты с магглами, перестать прятаться, но сохранить независимость — это я мог понять. Но убивать и уничтожать ради этого всех людей, лишенных магии — и, насколько мне было ясно, половину магглорожденных — нет.

Господи. Я совершил огромную, ужасную ошибку.

Я поднял голову, вновь посмотрев на Лорда, готовый высказать ему все это, однако с губ сорвалось лишь:

— Но... она же всего лишь ребенок, — я указал на девочку.

— Мерлин, какой же ты зануда, Снейп! — не вытерпел Макнейр, но ледяной взгляд Темного Лорда тут же заставил его заткнуться.

— Ребенок вырастет, Северус. И станет точно таким же, как и все они. Магглы.

Я не смог спорить. Сознание было готово померкнуть, и теперь я словно наблюдал за всем происходящим со стороны. Ужас и разочарование были столь велики, что я с трудом мог поверить, что все еще держусь на ногах.

— Авада кедавра, — Темный Лорд направил палочку на ребенка. Полыхнула зеленая вспышка, и девочка упала на спину на окровавленный пол, распластав руки, невидяще смотря вверх точно такими же пронзительно-голубыми глазами, как и у ее отца.

И мне показалось, что часть меня умерла вместе с ней.

1981 год

Ноги подкашивались. Впервые после аппарации я не мог понять, где нахожусь — всюду лежащий белый снег ослеплял меня, до боли резал и без того воспаленные, опухшие глаза. Чувствуя, что еще секунда — и я без сил рухну вниз, я вцепился в стоящее рядом дерево, в последний момент удержавшись на ногах.

Боль. Горечь. Вина. Я не мог разобраться, какое из этих чувств горело в груди ярче всех, поскольку мне казалось, что в следующую секунду любое из них вырвется на поверхность, схватит меня за горло и затащит в липкую, плотную темноту, из которой мне уже никогда не удастся выбраться.

Глубоко вздохнув, я на секунду закрыл глаза, пытаясь собраться с силами. Потом медленно отстранился от дерева и осторожно, взвешивая каждый шаг, двинулся в сторону ворот, ведущих на кладбище.

Я не пришел на похороны. Просто не смог. Увидеть ее мертвой означало попрощаться с ней навсегда. К тому же я был последним человеком, которого люди хотели бы увидеть в тот день — меня до сих пор удивляло, что я все еще на свободе.

Кто бы присутствовал на похоронах — сплошные гриффиндорцы? Все они ненавидели меня. А что чувствовала Лили, я так и не узнал.

Шатаясь, я брел по кладбищу, разглядывая надгробия на могилах, читая различные имена, но не запоминая их. Едва увидев белый мрамор, я сразу понял, чье имя выгравировано на нем.

Лили.

Остатки сил внезапно покинули меня, и я рухнул на землю. Ладони обожгло морозом, но я почти не заметил.

Я тянул с визитом несколько недель, потому что не хотел верить в разрушительную правду. Не хотел видеть весомые доказательства того, что ее забрали у меня во второй раз, и теперь навсегда.

Каким же я был идиотом. Сейчас, вспоминая свои терзания после того, как Лили связалась с Поттером, мне хотелось смеяться — долго, до истерики. Она могла быть с другим, ненавидеть меня, презирать — но жива. Жива.

Я потянулся вперед и трясущейся рукой дотронулся до надгробия. Онемевшие от холода пальцы ничего не почувствовали, но осознание моей потери стало еще сильнее. Из горла совершенно неожиданно вырвался всхлип, и я обессилено уткнулся лбом в белый мрамор.

Я ведь умолял их. Их, сильнейших из всех — Дамблдора, Темного Лорда... Почему они не послушали? Я предлагал им все, я клялся в верности, я был готов совершить невозможное для того из них, кто позволил бы Лили остаться в живых, однако... они лишь пообещали. Ее жизнь ничего не значила в их глазах, каждый поступил только в своих интересах.

Дамблдор, может, просто совершил ошибку, но почему он не стал их хранителем тайны? Почему в настолько опасной ситуации он доверился такому ублюдку, как Блэк?

Лили.

Я прижался к надгробию крепче, плотно закрывая глаза.

Ее улыбка — светлая, всегда искренняя и полная жизни. От каждого взгляда на нее я чувствовал, как внутри все начинает таять, как отмерзает каждая замерзшая частица души, как в груди зарождается робкая, теплая надежда.

Ее глаза — невероятного зеленого оттенка, яркие и напоминающие драгоценные камни. Они казались мне бездонными, я мог смотреть в них часами, открывая для себя что-то новое, чувствуя, как загадка, всегда окутывающая Лили, становится понятнее... Но это впечатление было ошибочным, так как каждый следующий раз я все так же зачарованно наблюдал за светом, излучаемым ими, и до самого конца мне так и не удалось постичь их тайну.

Ее волосы — золотистый шелк, которого я иногда касался украдкой. Мне постоянно приходилось бороться с желанием зарыться в них пальцами, полностью ощутить их мягкость и нежность, их красоту. Я часто отвлекался на уроках и наблюдал, как в них запутывалось солнце, и как они переливались разными оттенками — от светло-золотого до ярко-красного.

Всего этого уже нет. Я ее никогда больше не увижу. Не услышу ее смех.

Лили.

Боль утраты стала еще острее, и я, болезненно закусив губу, снова всхлипнул.

В последние годы я видел ее очень редко, так что даже узнав о ее смерти, не мог до конца поверить в нее и принять. Но сейчас... Никаких иллюзий больше не оставалось.

Лили мертва. Она действительно ушла, оставив меня одного, и теперь я не мог и надеяться на то, что моя и без того жалкая жизнь хоть когда-нибудь наладиться. Без Лили ничего просто не могло быть, ничто не имело права на существование. Я же — тем более.

Только по какой-то нелепой, чудовищной случайности я был все еще жив.

1981 год

Я сидел в кресле, безразлично наблюдая, как на улице поднимается метель. Изредка мимо моих окон проходили люди, и все они несли в руках подарки, завернутые в яркую праздничную бумагу, разноцветные приспособления для декорирования и прочую дребедень. Надо же, Рождество, оказывается, бывает и в таких кварталах, как Тупик Прядильщиков. Странно, что раньше я этого не замечал. Да и сейчас не заметил, если бы не сидел практически целый день, смотря в одну точку.

Резкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Я помотал головой и потер глаза, пытаясь вырваться из болота меланхолии, в которое был погружен уже несколько недель.

Кто-то стучал, значит, нужно открыть. А если это окажутся дети, выпрашивающие сладости и всякую отраву...

Я уже был в прихожей, когда настойчивый стук повторился, а потом дверь вдруг слетела с петель. Я успел только схватиться за палочку, когда меня ослепили сразу несколько вспышек, унося измученное сознание прочь.

...Место, в котором я очнулся, было мне незнакомым. Серые стены, небольшой деревянный стол с одним стулом, чудом втиснутые в такое маленькое пространство. Куда больше это напоминало клетку, а не комнату.

Выпрямившись, я поморщился от резкой боли, охватившей голову. Чем бы меня не оглушили, заклятье было далеко не самым приятным.

Дверь с отвратительным скрежетом распахнулась, и я невольно прищурился; яркий свет, льющийся с другой стороны, больно резал глаза.

— Северус Снейп? — спросил грубый голос.

— Кто вы? — вместо ответа осведомился я и ужаснулся, услышав, как хрипло прозвучали мои слова. Несколько последних недель я не произносил ни слова — странно, что я и вовсе не разучился разговаривать.

Заклятье, сбившее меня с ног, вернуло мои мысли к теперешнему.

— Северус Снейп? — снова спросил голос. Я увидел, как какой-то мужчина вошел в помещение и закрыл дверь, принося глазам успокоение.

— Да, — сквозь зубы процедил я и, отряхнувшись, выплюнул: — Кто вы?

— Аластор Муди, аврор, — уродливое лицо исказила неприятная усмешка. В холодных карих глазах светилась такая неприкрытая ненависть, что мне на секунду стало не по себе, однако я быстро пришел в себя и попытался понять, что происходит.

Что я здесь делаю? Комната, судя по всему, камера для допросов, но почему меня приволокли сюда?

Теоретически я понимал, что после всего, что я сделал, мое место — в Азкабане, но после многократных заверений Дамблдора в том, что никаких обвинений мне предъявлено не будет, я, наконец, смог поверить в это и перестать вздрагивать от каждого громкого звука.

Очевидно, зря.

— И что же вам нужно? — как можно спокойнее спросил я. Муди приблизился и опустился на стул, сверля меня пронзительным взглядом. Я осторожно, чтобы не вызвать новую волну головокружения, поднялся на ноги, но он тут же взмахнул палочкой и рявкнул:

— Сидеть, мразь!

Желтый луч света отправил меня обратно на пол, и, придя в себя, я, уже трясущийся от ярости, прорычал:

— Какого черта? Если вам есть, что предъявить мне — поделитесь этой информацией со мной! Начинать стоило именно с этого, или опыт вашей работы настолько ничтожно мал, что вы...

— Долоритус! — лениво проговорил Муди.

Боль, пронзившая все тело, была такой дикой, что я коротко вскрикнул, сгибаясь пополам, и лишь потом с силой закусил губы, чтобы больше не издать ни звука.

Фирменное заклятье некоторых индивидуумов «светлой стороны» — законная форма пыточного, которое по эффектам не особо отличалось от Круцио. Раньше я только читал о подобном, теперь же довелось испытать на себе.

Когда мне начало казаться, что тело сейчас разорвется от боли, заклятье, наконец, было снято. Задыхаясь, я лежал на полу, пытаясь заставить себя подняться и презрительно взглянуть в сторону Муди, но сил не было.

— Вставай, — жалящее заклинание попало в плечо, и я, зашипев, резко дернулся. Давно я не испытывал подобного унижения. Больше всего мне хотелось подняться, выхватить палочку и показать чертовому ублюдку несколько проклятий от Пожирателя смерти, но я был не настолько наивен, чтобы полагать, что при задержании меня не обыскали и не отобрали все предметы, которые можно использовать, как оружие.

— Вставай! До чего же ты жалкий, Снейп. Ваш Лорд в наказание с вами чаи распивал, что ли? Ты от одного проклятья на ногах не держишься. Вставай!

Скрежеща зубами от бессилия и ненависти, я, наконец, поднялся, хотя все мышцы отчаянно протестовали.

Может быть, в гневе Темный Лорд и правда был страшен, но я практически никогда не попадал к нему в немилость, а напротив — считался одним из лучших. За все годы служения — и после, когда я прибыл на очередную встречу, уже являясь шпионом, Круцио я получал всего дважды, и это не длилось дольше десяти секунд. Этот же аврор действовал куда жестче — его проклятье длилось около трех минут, и хоть по силе оно несколько уступало своему эквиваленту, такая длительная, беспрерывная боль могла свести с ума кого угодно.

— Ты хотел знать, почему ты здесь, Снейп? — громкий, издевательский голос бил по оголенным нервам. — Я отвечу. Из-за уродливой татуировки у тебя на левом предплечье. По-твоему, этой причины недостаточно?

Я ощутил новую волну ненависти, поднимающуюся во мне. Да что он вообще знает!.. Тот, к кому я присоединился, и тот, кого в итоге предал — два совершенно разных человека! Я совершил ошибку, но ведь тогда настоящие планы Темного Лорда были прикрыты действительно стоящими целями. Я и предположить не мог, чем же это закончится.

Хотя, несомненно, моя вина все равно присутствовала. Если бы я не был так слеп... так поглощен революционными идеями... Лили сейчас была бы жива — отмечала бы Рождество вместе с Поттером и со своим маленьким сыном.

Очередное жалящее заклятье вырвало меня из новой пучины тоски.

— Информация, Снейп, — рявкнул Муди. — Мне нужна информация! Все те, кого мы опросили, назвали тебя как одного из самых приближенных слуг Волдеморта. Какие имена Пожирателей смерти тебе известны? Кто из них в действительности был под Империо? Где расположена ваша штаб-квартира? Ну?

— На все эти вопросы с легкостью может ответить Лестрейндж! — выплюнул я. — Вы же поймали ее, неужели все еще не допросили?

— Допросили, можешь не сомневаться, — на губах Муди появилась все та же отвратительная усмешка. — Но она упрямая сука. К тому же совсем спятившая, как и все в ее поганой семейке. От нее мы ничего не добились. Но с тобой дело пойдет иначе, не так ли? На боль ты, похоже, реагируешь. Долоритус!

Вернувшиеся адские ощущения вновь заставили меня вскрикнуть. Извиваясь на полу, я впился в губу с такой силой, что по подбородку тонкой струйкой потекла кровь.

Уже на грани потери сознания я услышал отменяющие заклинание слова. Все тело словно разваливалось на куски, но я отчаянно продолжал цепляться за остатки самоконтроля, пытаясь мысленно оттеснить боль и облегчить свое положение.

— Это так, для профилактики, — пояснил Муди. — Ну, так как, будем говорить? Начнем, пожалуй, с имен.

Я, все еще борясь с головокружением, умудрился процедить сквозь зубы:

— Всю необходимую информацию я предоставил Дамблдору.

Жалящее проклятье на этот раз показалось куда более сильным.

— Директору Дамблдору! — прошипел Муди. — Мало того, что ты врешь, так еще и демонстрируешь полнейшее неуважение к этому человеку! Тебе известно, что только благодаря ему большинство заключенных, включая тебя, выродок, получат лишь срок в Азкабане? Хотя я бы вас всех отправил на Поцелуй — своими же руками...

— Он не знает, что я здесь? — я уцепился за эту мысль, как за спасительный трос.

— А с какой стати ему об этом докладывать?

Ярость, кипящая внутри, угрожала вырваться наружу мощной вспышкой.

— Я работаю на него! Я отвернулся от Темного Лорда еще до его падения!

— Неужели? — Муди вскочил на ноги и заковылял ко мне. Я невольно вздрогнул, но тут же молча выругался на себя. — Знаешь, сколько таких историй я слышу от заключенных? Были бы хоть пооригинальнее... но, как бы там ни было, и если ты так настаиваешь... Проверить, слава Мерлину, есть способ и без Веритасерума, который сейчас не достать. Не думаю, что в мысленной защите ты блистаешь так же, как и эта полоумная Лестрейндж, — и, прежде чем я успел сообразить, о чем речь, Муди выкрикнул: — Легилименс!

Истощенный пыткой, я не смог сразу же поставить блок. Чувствуя, как Муди не ищет что-то конкретное, а просто продирается сквозь мои воспоминания, я попытался призвать все навыки окклюменции, которыми владел, но аврор действовал с грубой силой, взламывая мои преграды одна за другой, а я так и не оправился от заклятий, да и не был еще настолько хорошим окклюментом.

Сгорая от унижения, я вместе с Муди наблюдал за издевательствами Мародеров в школе, за тем, как разгневанная МакГонагалл, услышав от меня несколько крепких выражений, вымыла мне рот мыльным заклятьем на глазах всего класса. Когда он добрался до тех воспоминаний, что касались Лили, я ощутил такой ужас, с которым испытываемый недавно не шел ни в какое сравнение.

Он не мог ее увидеть. Он не мог узнать, что я чувствовал к ней, как боготворил ее, и как ее смерть меня уничтожила.

И я сам... я просто был не в состоянии пережить все это повторно. Все, что угодно, кроме этого.

Атака Муди утихла — он наткнулся на новый возведенный мной блок, гораздо более сильный, чем предыдущий. Я было возрадовался, но тут же понял, что аврор просто готовился перед новым нападением. Секунда — и на мой блок обрушился такой удар, что устоять у меня шансов не было.

Лили, с улыбкой ерошившая мои волосы. Лили, сосредоточенно хмурившаяся и покусывающая кончик пера, и я, загипнотизировано наблюдающий за ней. Лили, пытающаяся меня утешить после смерти матери; разговаривающая со мной; разъясняющая действие скрепляющих чар. Лили, отвергающая мои извинение, влюблено смотрящая на Поттера. Лили и моя безумная, иногда пугающая меня самого любовь к ней; тепло, радость и надежда, испытываемые мной каждый раз, стоило лишь оказаться рядом с ней, ощущение, что я не одинок, что у меня тоже есть человек, заботившийся обо мне, ради которого я был готов совершить невозможное.

Дальше Муди, видимо, потеряв интерес, просмотрел мои последние воспоминания, связанные с Дамблдором, но я практически не заметил этого, чувствуя, как сейчас разваливался на куски не только физически, но и морально. От новой, острейшей волны боли и горечи мне хотелось кричать, крушить все вокруг, пытаясь найти объект, на котором можно было бы выместить ярость и ужас.

«Он знает. Он знает. Он знает». Он осквернил то единственно светлое, что у меня осталось — память о Лили, мои самые сокровенные и тщательно хранимые воспоминания.

Муди оборвал заклятье, и вскоре я уже мог различить его лицо, расплывшееся в насмешливой ухмылке.

— Так ты был влюблен в Лили Поттер, Снейп? В Лили Поттер? Да ты еще более безумен, чем эта психопатка Беллатрикс, — он отвратительно расхохотался, а я, желая лишь одного — исчезнуть отсюда, еще крепче вжался в стену. — Женщины не любят уродливых сопляков, вот что я тебе скажу. Ничего из себя не представляющий и убогий, строящий ей щенячьи глазки — как ты вообще мог рассчитывать на что-то? — Муди хрюкнул от смеха. — Таких, как ты, надо топить при рождении, чтобы не оскорбляли своей жалкой пародией на настоящие чувства приличных людей. Что ж, — он поднялся на ноги и двинулся к двери, — я пока оставлю тебя в этом райском месте — да дементора приставлю на всякий случай, а мне нужно связаться с Дамблдором. И вот что еще, Снейп, — он обернулся на пороге, оскалившись. — Однажды Пожиратель — всегда Пожиратель. Предавший один раз предаст и второй, так что если ты своим дезертирством надеялся получить второй шанс — подумай еще раз. Таким, как ты, он не дается.

Дверь хлопнула, оставляя меня погруженным в пучину боли, горя и отчаяния, уже ничего не видящим перед собой.

А спустя некоторое время пришел холод, и все мои кошмары начались сначала.