Ученик Бессмертного (джен)

Глава 4. Веселая ночка

От автора: в главе много текста из канона. Просто по-другому у меня не получилось хоть как-то описать встречу Хагрида и Гарри.

1991г. 30 июля.

За окном выла буря, Дурсли уже спали, а одного малолетнего колдуна мучила бессонница. Он никак не мог понять, зачем его Учитель заставил эту ночь проводить с дражайшими родственничками, да и еще и личину вернул. Гарри вздохнул, сидя на тончайшем драном одеяле. С этой почетной обязанностью справилась бы и кукла, но... Кощей считал иначе.

Рядом на изъеденной молью софе храпел Дадли. Гришка брезгливо посмотрел на него и для того, чтобы его не проклясть, отвернулся, Наставник запретил им причинять им вред, но искушение было слишком велико...

— «Неплохо, Ученик», — прошелестело в сознании Гарри, и он еле сдержался, чтобы не подпрыгнуть.

— «Молодец, не подскочил как укушенный. Только лицо подкачало», — в голосе Кощея прозвучал смешок.

— «Учитель, что вы здесь делаете и где вы?» — мысленно спросил ребенок.

— «Что делаю? Жду представление, которое здесь скоро будет. Сижу, скрывшись в тенях, потому меня и не видно. Проклятие неплохое наложил, хвалю. Но срок проявления подправил бы. Было б забавней, если у поросенка проблемы будут появляться постепенно».

— «Сейчас», — ответил Гришка, оглядывая ауру кузена и кое-что в ней подправляя.

— «Все, больше не надо, а то проклятие через год действовать начнет. Сейчас же начнется самое интересное. Запомни ты — затюканный дурак, ничего не знающий о магическом мире. За тобой из Хогвартса пришли. День твоего рождения мы отпразднуем завтра, точнее уже сегодня вечером. Ладно, я умолкаю», — и легкое чужое присутствие в мыслях исчезло.

Бум!

Хижина задрожала, а Гарри еле сдержался от того, чтобы запустить стрелу праха в дверь. В голове прозвучало эхо смешка или ему так показалось?

БУМ! — снова раздался грохот. Дадли вздрогнул и проснулся.

— Где пушка? — с глупым видом спросил он. Гришка покосился на него с призрением. Позади них громко хлопнула дверь, отделявшая одну комнату от другой, и появился тяжело дышавший дядя Вернон. В руках у него было ружье — ни дать ни взять великий защитник своей семьи!

— Кто там? — крикнул дядя Вернон. — Предупреждаю, я вооружен!

За дверью все стихло. И вдруг...

ТРАХ!

В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты. Гарри опять еле сдержался. Уж больно хорошо в него Наставник вколачивал боевые дисциплины.

— «Еще меня за это поблагодаришь», — Ученик в этот раз не потерял над собою контроль.

В дверном проеме стоял полувеликан. Об этом говорила его внешность и аура. Вообще-то Гришка встречался один с великанами и поэтому понять, кто перед ним, не составило труда.

Полувеликан наклонился, поднял дверь и легко поставил ее на место. Грохот урагана, доносившийся снаружи, сразу стал потише. Пришелец повернулся и внимательно оглядел всех, кто был в хижине.

— Ну чего, может, чайку сделаете, а? Непросто до вас добраться, да... устал я...

Полувеликан шагнул к софе, на которой сидел застывший от страха Дадли.

— Ну-ка подвинься, пузырь, — приказал незнакомец. Гришка был полностью согласен с посланцем из Хогварца. Действительно — пузырь.

Дадли взвизгнул и, соскочив с софы, рванулся к вышедшей из второй комнаты матери и спрятался за нее. Тетя Петунья в свою очередь шагнула за спину дяди Вернона и пугливо пригнулась, словно надеялась, что за мужем ее не будет видно.

«Трусливые ничтожества», — прокомментировал Бессмертный с отвращением, и Гришка был с этим полностью солидарен.

— А вот и наш Гарри! — удовлетворенно произнес полувеликан и улыбнулся.

— Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем маленьким был, — сообщил пришелец. — А сейчас вон как вырос — и вылитый отец, ну один в один просто. А глаза материны.

То, что у него мамины глаза, и он похож на своего настоящего отца, мальчик был полностью согласен.

Дядя Вернон издал какой-то странный звук, похожий на скрип, и шагнул вперед.

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил Вернон. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения!

— Да заткнись ты, Дурсль!

— «Правильно. От его голоса у меня руки чешутся ему язык вырвать!», — опять встрял Кощей, и Гарри едва не кивнул в знак согласия.

Великан протянул руку и, выдернув ружье из рук дяди Вернона, с легкостью завязал его в узел, словно оно было резиновое, а потом швырнул его в угол.

Дядя Вернон пискнул, как мышь, которой наступили на хвост.

— Да... Гарри, — произнес великан, поворачиваясь спиной к Дурслям. — С днем рождения тебя, вот. Я тут тебе принес кой-чего... Может, там помялось слегка, я... э-э... сел на эту штуку по дороге... но вкус-то от этого не испортился, да?

Великан запустил руку во внутренний карман черной куртки и извлек оттуда немного помятую коробку. Гарри взял ее и немедленно открыл. Внутри был большой липкий шоколадный торт, на котором зеленым кремом было написано: «С днем рождения, Гарри!». «Очень мило. И сам подарок и то, что на него сели» — подумал ребенок.

— «Не забывай что ты последний дурачок! И ты НИЧЕГО не знаешь о чародействе и прочем. Оправдай ожидание бородача!» — напомнил Наставник.

— Кто ты такой? — спросил ребенок пришедшего.

— А ведь точно, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса.

— «Какая важная шишка нас посетила! Какое у него звание, аж целый «Смотритель и Хранитель ключей», мне такой титул и не снился, я всего лишь какой-то там Бессмертный», — в голосе Кощея звучала «искренняя» зависть.

Тем временем Хагрид протянул огромную ладонь и, обхватив руку Гарри, энергично потряс ее. Малолетний колдун опять еле удержался, теперь уже от призыва молний на поверхность своей ладошки.

— Ну, так чего там с чаем? — спросил лесник, потирая руки. — Я... э-э... и от чего-нибудь покрепче не отказался бы, если... э-э... у вас есть.

Взгляд великана упал на пустой камин, в котором тоскливо лежали сморщенные пакетики из-под чипсов. Великан презрительно фыркнул и нагнулся над камином — никто не видел, что он там делает, но Гарри почуял творимую магию огня. Когда через секунду полувеликан отодвинулся, в камине полыхало яркое магическое пламя.

Гигант сел обратно на софу, прогнувшуюся под его весом, и начал опорожнять карманы, которых в его куртке было великое множество. На софе появились медный чайник, мятая упаковка сосисок, чайник для заварки, кочерга, несколько кружек с выщербленными краями и бутылка с какой-то янтарной жидкостью, к которой он приложился, прежде чем приступить к работе. Вскоре хижина наполнилась запахом жарящихся сосисок, весело шипящих на огне. Никто не двинулся с места и не сказал ни слова, только Кощей ухмылялся в тени, пока великан готовил еду, но как только он снял с кочерги шесть нанизанных на нее сосисок, — Дадли беспокойно завертелся.

— Что бы он ни предложил, Дадли, я запрещаю тебе это брать, — резко произнес дядя Вернон.

Великан мрачно усмехнулся.

— Да ты чего разволновался-то, Дурсль? — насмешливо спросил он. — Да мне б и в голову не пришло его кормить — вон он у тебя жирный-то какой.

— «Точно подмечено. Пора Дадли обеспокоиться о своей фигуре. А то вдруг он помрет от ожирения, и ты не успеешь его прибить?»

Хагрид протянул Гришке сосиски. Ребенок принял угощение и быстро их съел.

— «А мне?»

— «Тебе бы не понравилось. Тихонова стряпня вкуснее», — ответил Ученик.

— «Верю. Вкуснее домового мало кто сможет приготовить. И вообще ты же ничего не знаешь, задавай вопросы.»

— Эм, я так и не понял. Кто вы?

Полувеликан сделал глоток чая и вытер рукой блестевшие от жира губы.

— Зови меня Хагрид, — просто ответил он. — Меня так все зовут. А вообще я ж тебе уже вроде все про себя рассказал — я хранитель ключей в Хогвартсе. Ты, конечно, знаешь, что это за штука такая, Хогвартс?

— Нет, а что это за штука? — спросил Гарри.

У Хагрида был такой вид, словно ему засунули снег за шиворот. Происходящее стало понемногу доставлять удовольствие Гришке.

— Прошу прощения, если вас обидел, — добавил ребенок.

— Прошу прощения?! — рявкнул Хагрид и повернулся к Дурслям, которые спрятались в тень, но она была уже занята. — Это им надо прощение просить! Я... э-э... знал, что ты наших писем не получил, но чтобы ты вообще про Хогвартс не слышал? Не любопытный ты, выходит, коль ни разу не спросил, где родители твои всему научились...

— Чему всему? — Гарри отыгрывал роль.

— ЧЕМУ?! — прогрохотал Хагрид, вскакивая на ноги. — Ну-ка погоди, разберемся сейчас!

Дурсли съежились от страха у дальней стены. Гришка едва не прыснул, но все равно сохранил недоуменный вид.

— Вы мне тут чего хотите сказать? — прорычал он, обращаясь к Дурслям. — Что этот мальчик — этот мальчик! — ничегошеньки и не знает о том, что... Ничего не знает ВООБЩЕ?

-«Кое-что знаешь. Азы проклятий, некромантии, стихий...»

— Вообще-то я многое знаю... — Протянул Ученик.

— Может и знаешь, но то, что не надо... а я о том, что ты о нашем мире ничего не знаешь. О твоем мире. О моем мире. О мире твоих родителей.

— «Мне следует обидеться на его слова? Ведь твоя предполагаемая полная невежественность — оскорбление мне как Учителю!»

— Каком еще мире? — спросил, едва скрывая улыбку.

У Хагрида был такой вид, словно он вот-вот взорвется.

— ДУРСЛЬ! — прогремел он.

Дядя Вернон, побледневший от ужаса, что-то неразборчиво прошептал. Хагрид отвернулся от него и посмотрел на Гарри полубезумным взглядом.

— Но ты же знаешь про своих родителей... ну, кто они были? — с надеждой спросил он. — Да точно знаешь, не можешь ты не знать... к тому же они не абы кто были, а люди известные. И ты... э-э... знаменитость.

— Какая еще знаменитость?

— Значит, ты не знаешь... Ничегошеньки не знаешь... — Хагрид дергал себя за бороду, глядя на Гарри изумленным взором. Гришка опасался, как бы у полувеликана сердечный приступ не случился, хотя если бы помер, можно было б попытаться разупокоить...

— Ты чего, не знаешь даже, кто ты такой есть? — наконец спросил он.

Дядя Вернон внезапно обрел дар речи.

— Прекратите! — скомандовал он. — Прекратите немедленно, сэр! Я запрещаю вам что-либо рассказывать мальчику!

Хагрид посмотрел на него с такой яростью, что даже куда более храбрый человек, чем дядя Вернон, сжался бы под этим взглядом. А когда Хагрид заговорил, то казалось, что он делает ударение на каждом слоге.

— Вы что, никогда ему ничего не говорили, да? Никогда не говорили, что в том письме было, которое Дамблдор написал? Я ж сам там был, у дома вашего, этими вот глазами видел, как Дамблдор письмо в одеяло положил! А вы, выходит, за столько лет ему так и не рассказали ничего, прятали все от него, да?

— Что прятали? — поинтересовался Гарри.

— ПРЕКРАТИТЕ! Я ВАМ ЗАПРЕЩАЮ! — нервно заверещал дядя Вернон.

Тетя Петунья глубоко вдохнула воздух с таким видом, словно ужасно боялась того, что последует за этими словами.

— Эй, вы, пустые головы, сходите вон проветритесь, может, полегчает, — посоветовал им Хагрид, поворачиваясь к Гарри. — Короче так, Гарри, ты волшебник, понял?

— «Наконец-то сказали! И века не прошло, я уже начинал понемногу скучать.»

В доме воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь отдаленным шумом моря и приглушенным свистом ветра.

— Я кто? — спросил Гришка.

— Ну, ясное дело кто — волшебник ты. — Хагрид сел обратно на софу, которая протяжно застонала и просела еще ниже. — И еще какой! А будешь еще лучше... когда немного... э-э... подучишься, да. Кем ты еще мог быть, с такими-то родителями? И вообще пора тебе письмо свое прочитать.

— «Вот именно «еще какой». Никакой ты не волшебник. Колдун.»

Гарри протянул руку и получил желтоватый конверт, на котором изумрудными чернилами было написано, что данное письмо адресовано мистеру Поттеру, который живет в хижине, расположенной на скале посреди моря, и спит на полу. «Мда, знают, где я сплю, а о том, что я «ничего не знаю» — нет» подумал Гришка. Мальчик вскрыл конверт, вытащил письмо и прочитал:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА "ХОГВАРТС"

Директор: Альбус Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства "Хогвартс". Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

заместитель директора!

— «Ну и самомнение у бородача! Верховный чародей, как же. Он бы еще Высшим обозвался. Магистр неноделанный.»

— Что это значит: они ждут мою сову? — спросил Гарри, не выходя из роли.

— Клянусь Горгоной, ты мне напомнил кое о чем, — произнес Хагрид, хлопнув себя по лбу так сильно, что этим ударом вполне мог бы сбить с ног лошадь. А затем запустил руку в карман куртки и вытащил оттуда сову — настоящую, живую и немного взъерошенную. После совы на свет показались длинное перо и свиток пергамента. Хагрид начал писать, высунув язык, а мальчик внимательно читал написанное:

Дорогой мистер Дамблдор!

Передал Гарри его письмо. Завтра еду с ним, чтобы купить все необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, с Вами все в порядке.

Хагрид!

Хагрид скатал свиток, сунул его сове в клюв, подошел к двери и вышвырнул птицу туда, где бушевал ураган. Затем вернулся и сел обратно на софу.

— «Сову жалко.»

— Так на чем мы с тобой остановились? — спросил Хагрид.

В этот момент из тени вышел дядя Вернон. Лицо его все еще было пепельно-серым от страха, но на нем отчетливо читалась злость.

— Он никуда не поедет, — сказал дядя Вернон. Хагрид хмыкнул. Кощей тоже.

— Знаешь, хотел бы я посмотреть, как такой храбрый магл, как ты, его остановит...

— Кто? — с "интересом" переспросил Гарри.

— Магл, — пояснил Хагрид. — Так мы называем всех неволшебников — маглы. Да, не повезло тебе... ну в том плане, что хуже маглов, чем эти, я в жизни не видал.

— Когда мы взяли его в свой дом, мы поклялись, что положим конец всей этой ерунде, — упрямо продолжил дядя Вернон, — что мы вытравим и выбьем из него всю эту чушь! Тоже мне волшебник!

— Так вы знали? — медленно спросил мальчик, конечно Кощей ему все рассказал, но роль играть все же надо. — Вы знали, что я... что я колдун?

— Знали ли мы?! — внезапно взвизгнула тетя Петунья. — Знали ли мы? Да, конечно, знали! Как мы могли не знать, когда мы знали, кем была моя чертова сестрица! О, она в свое время тоже получила такое письмо и исчезла, уехала в эту школу и каждое лето на каникулы приезжала домой, и ее карманы были полны лягушачьей икры, а сама она все время превращала чайные чашки в крыс. Я была единственной, кто знал ей цену, — она была чудовищем, настоящим чудовищем! Но не для наших родителей, они-то с ней сюсюкались — Лили то, Лили это! Они гордились, что в их семье есть своя ведьма!

Женщина замолчала, чтобы перевести дыхание, и после глубокого вдоха разразилась не менее длинной и гневной тирадой. Казалось, что эти слова копились в ней много лет, и все эти годы она хотела их выкрикнуть, но сдерживалась, и только теперь позволила себе выплеснуть их наружу.

— «Зависть. Она никогда ничего хорошего вызвать не могла. Петунья завидовала сестре, а потом зависть переросла в ненависть»

— А потом в школе она встретила этого Поттера, и они уехали вместе и поженились, и у них родился ты. И, конечно же, я знала, что ты будешь такой же, такой же странный, такой же... ненормальный! А потом она, видите ли, взорвалась, а тебя подсунули нам!

— Взорвалась? — спокойно уточнил Гришка. — Вы же говорили, что мои родители погибли в автокатастрофе!

— АВТОКАТАСТРОФА?! — прогремел Хагрид и так яростно вскочил с софы, что Дурсли попятились обратно в угол. — Да как могла автокатастрофа погубить Лили и Джеймса Поттеров? Ну и ну, вот дела-то! Вот это да! Да быть такого не может, чтоб Гарри Поттер ничего про себя не знал! Да у нас его историю любой ребенок с пеленок знает! И родителей твоих тоже!

— Почему? И что с ними случилось, с мамой и папой?

Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.

— Да, не ждал я такого, — произнес он низким, взволнованным голосом. — Дамблдор меня предупреждал, конечно, что непросто будет... ну... забрать тебя у этих... Но я и подумать не мог, что ты вообще ничего не знаешь. Не я, Гарри, должен бы рассказать тебе обо всем... э-э... но кто-то ж должен, так? Ну не можешь ты ехать в Хогвартс, не зная, кто ты такой.

Он мрачно посмотрел на Дурслей.

— Что ж, думаю, что будет лучше, если я тебе расскажу, н-ну... то, что могу, конечно, а могу не все, потому как, э-э... загадок много осталось, непонятного всякого...

Он снова сел и уставился на огонь.

— Наверное, начну я... с человека одного, — произнес Хагрид через несколько секунд. — Нет, поверить не могу, что ты про него не знаешь, — его в нашем мире все знают...

— А кто он такой? — спросил Гарри, не дав Хагриду замолчать и уйти в себя.

— Ну... Я вообще-то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.

— Но почему?

— Клянусь драконом, Гарри, люди все еще боятся, вот почему. А, чтоб меня, нелегко все это... Короче, был там один волшебник, который... который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его...

Хагрид задохнулся от волнения и замолк.

— Может быть, вы лучше напишете это имя? — предложил мальчик, которому все начало надоедать.

— Нет... не знаю я, как оно пишется. Ну ладно... э-э... Волдеморт, — выдавил наконец Хагрид, передернувшись. — И больше не проси меня, ни за что не повторю. В общем, этот волшебник лет так... э-э... двадцать назад начал себе приспешников искать. И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Темные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось... разве что Хогварц, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Потому и на школу напасть не решился... э-э... тогда, по крайней мере. А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть... Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит... А может, хотел их... э-э... с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваш дом и... и...

Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывшая сирена.

— Ты меня извини... плохой я рассказчик, Гарри, — виновато произнес Хагрид. — Но так грустно это... я ж твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут... В общем, Ты-Знаешь-Кто их убил. А потом — вот этого вообще никто понять не может — он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивал никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменит, Гарри. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунзов, Прюиттов, а ты ребенком был, а выжил.

— «Дар Духа тебя тогда защитил»

— Я тебя вот этими руками из развалин вынес, Дамблдор меня туда послал. А потом я привез тебя этим...

— Вздор и ерунда! — донесся из угла голос дяди Вернона.

— «О, боров голос подал, а я уже думал, что он немым стал с перепугу. Жаль, счастье так близко было...»

— Послушай меня, мальчик, — прорычал дядя Вернон. — Я допускаю, что ты немного странный, хотя, возможно, хорошая порка вылечила бы тебя раз и навсегда. Твои родители действительно были колдунами, но, как мне кажется, без них мир стал спокойнее. Они сами напросились на то, что получили, только и общались что с этими волшебниками, этого следовало ожидать, я знал, что они плохо кончат...

Не успел он договорить, как Хагрид спрыгнул с софы, вытащил из кармана потрепанный розовый зонтик и наставил на дядю Вернона, словно меч.

— Я тебя предупреждаю, Дурсль, я тебя в последний раз предупреждаю: еще раз рот откроешь...

Видимо, дядя Вернон представил себе, как этот великан с легкостью нанизывает его на свой зонтик, и его смелость сразу испарилась — он прижался к стене и замолчал.

— Так-то лучше. — Хагрид тяжело вздохнул и сел обратно на софу, которая на этот раз прогнулась до самого пола.

— А что случилось с Ты-Знаете-Кем? — поинтересовался Гришка.

— Хороший вопрос, Гарри. Исчез он. Растворился. В ту самую ночь, когда тебя пытался убить. Потому ты и стал еще знаменитее. Я тебе скажу, это самая что ни на есть настоящая загадка... Он все сильнее и сильнее становился и вдруг исчез, и... эта... непонятно почему. Кой-кто говорит, что умер он. А я считаю, чушь все это, да! Думаю, в нем ничего человеческого не осталось уже... а ведь только человек может умереть.

— «Значит я — нелюдь? Чья бы корова мычала, полувеликан!» — в голосе Кощея зазвенел лед.

Хагрид тем временем продолжал:

— А кто-то говорит, что он все еще тут где-то, поблизости, просто прячется... э-э... своего часа ждет, но я так не думаю. Те, кто с ним был, — они на нашу сторону перешли. Раньше ведь они... эта... как заколдованные были, а тут проснулись. Вряд ли бы так вышло, будь он где-то рядом, да! Хотя большинство людей думают: он где-то тут, только силу свою потерял. Слишком слабый стал, чтоб дальше бороться и все завоевать. В тебе было что-то, Гарри, что его... э-э... сломало. Чтой-то приключилось той ночью, чего он не ждал, не знаю что, да и никто не знает... но сломал ты его, это точно.

Во взгляде Хагрида светились тепло и уважение.

— «Учитель, мне интересно, почему за мной пришел лесничий, а не кто-нибудь из преподавателей?»

— «Хороший вопрос. Но ответ ты и так знаешь»

Тем временем Хагрид, видимо, чтобы взбодрить Гарри, продолжил.

-Погоди, ты скоро в Хогвартсе самым знаменитым учеником станешь.

И тут снова подал голос дядя Вернон — видимо, испуг прошел, и он решил, что не сдастся без боя.

— Разве я не сказал вам, что он никуда не поедет? — прошипел дядя Вернон. — Он пойдет в школу "Хай Камеронс", и он должен быть благодарен нам за то, что мы его туда определили. Я читал эти ваши письма — про то, что ему нужна целая куча всякой ерунды, вроде книг заклинаний и волшебных палочек...

— Если он захочет там учиться, то даже такому здоровенному маглу как ты, его не остановить, понял? — прорычал Хагрид. — Помешать сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе — да ты свихнулся, что ли?! Он родился только, а его тут же записали в ученики, да! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет... и он в нее поступит, а через семь лет сам себя не узнает. И жить он там будет рядом с такими же, как он, а это уж куда лучше, чем с вами. А директором у него будет самый великий директор, какого только можно представить, сам Альбус Да...

— Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ МАРАЗМАТИК УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! — прокричал дядя Вернон.

Тут он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, а его голос загремел словно гром.

— НИКОГДА... НЕ ОСКОРБЛЯЙ... ПРИ МНЕ... АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА!

Зонтик со свистом опустился и своим острием указал на Дадли. Потом вспыхнул фиолетовый свет, и раздался такой звук, словно взорвалась петарда, затем послышался пронзительный визг, а в следующую секунду Дадли, обхватив обеими руками свой жирный зад, затанцевал на месте, вереща от боли. На штанах Дадли появилась дырка, а сквозь нее торчал поросячий хвостик.

— «Одобряю. Милое дополнение к облику, а главное — подходящее.»

Дядя Вернон, с ужасом посмотрев на Хагрида, громко закричал, схватил тетю Петунью и Дадли, втолкнул их во вторую комнату и тут же с силой захлопнул за собой дверь.

Хагрид посмотрел на свой зонтик и почесал бороду.

— Зря я так, совсем уж из себя вышел, — сокрушенно произнес он. — И ведь не получилось все равно. Хотел его в свинью превратить, а он, похоже, и так уже почти свинья, вот и не вышло ничего... Хвост только вырос...

— «Светлые. Предпочитают не убивать, а обезвреживать малоприятными способами. Друиды преступников вращивали в деревья. Так и стояли осужденные столетиями, не в силах сделать хоть что-то. А они все осознавали, чувствовали. Милосерднее было б их убить, но отнять у них жизнь казалось кощунством. И где тут сострадание к ближнему, о котором они так любили говорить? Я так, кстати, поступал с врагами. Могу как-нибудь лесок тот тебе показать, если ты хочешь.»

Хагрид нахмурил кустистые брови и боязливо покосился на Гришку.

— Просьба у меня к тебе: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я... э-э... нельзя мне чудеса творить, если по правде. Только немного разрешили, чтобы за тобой мог съездить и письмо тебе передать. Мне еще и поэтому такая работа по душе пришлась... ну и из-за тебя, конечно.

— А почему вам нельзя творить чудеса? — поинтересовался мальчик.

— Ну... Я же сам когда-то в школе учился, и меня... э-э... если по правде, выгнали. На третьем курсе я был. Волшебную палочку мою... эта... пополам сломали, и все такое. А Дамблдор мне разрешил остаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор.

— А почему вас исключили?

— Поздно уже, а у нас делов завтра куча, — уклончиво ответил Хагрид. — В город нам завтра надо, книги тебе купить, и все такое. И эта... давай на "ты", нечего нам с тобой "выкать", мы ж друзья.

Он стащил с себя толстую черную крутку и бросил ее к ногам Гарри.

— Под ней теплее будет. А если она... э-э... шевелиться начнет, ты внимания не обращай — я там в одном кармане пару мышей забыл. А в каком — не помню...

— "..." обозначаются диалоги на мыслеречи