Мыс альбатросов (гет)

«Кружилась птица над гнездом,

Над зевом острых скал.

Так рядом он — желанный дом,

Да ветер не пускал:

«Лети обратно, альбатрос,

В моря как можно дальше».

Но скажет вам любой матрос,

Что ветер сдастся раньше».

* * *

Тень в углу. Тень на стене.

Он был тенью, крадущейся по дому, призраком прошлого, привязанным к одному месту, что не мог и не желал покидать. Как побег плюща намертво вцепляется в балки и опоры, так и Кричер всей душой прикипел к дому Блэков. Сморщенный и сгорбленный, он бродил по комнатам под невнятный шёпот бывших обитателей особняка. Кричер глядел на них, занявших величественные позы на картинах, и раскланивался, подолгу застывая у облупленных рам.

В полутьме его тусклые глаза-светляки не замечали слои пыли, покрывшей мебель, паутину под потолком, разводы на окнах и мышиный помёт у камина.

Он вспоминал хозяев и представлял их лица так ясно, словно думал о вчерашнем дне. Здесь остались следы их присутствия. В стенах особняка ещё теплилась магия, и магглы проходили мимо, не замечая обветшалого крыльца.

Послеполуденные часы на площади Гриммо всегда были самыми знойными в летнее время и, казалось, тянулись бесконечно.

Кричер задёргивал шторы, из которых сыпалась мошкара, когда за окнами раздались шаги.

Выжидающий, дремлющий дом открыл двери. С пышущей жаром улицы дохнуло теплом. Половицы в холле недовольно закряхтели. Они поняли сразу — явились не хозяева, а чужаки.

— Делаем всё быстро и тихо, — произнёс хриплый мужской голос с порога. — Здесь опаснее, чем снаружи. Дружки Снейпа уже сотню раз могли сюда наведаться.

— Мне так не кажется.

Тусклый огонёк Люмоса всколыхнул темноту коридора, словно подол пыльной мантии.

— Ха! Неужели? Со смертью Дамблдора хранителями стали все, кому был доверен секрет Фиделиуса. Думаешь, Снейп не воспользуется случаем? Только дурак станет рисковать при подобных обстоятельствах.

— Как скажешь, Аластор. Тебе виднее.

— Гоменум Ревелио!

Кричер сжался за шкафом, скрючился в три погибели, не дыша, не шевелясь, не моргая. Полумрак особняка скрыл его от глаз вошедших. Полоска света пробежала возле его ног юрким солнечным полозом и пропала в глубине особняка, так и не встретив в опустевших коридорах человека.

— Здесь никого, старина.

— Это к лучшему.

Кричер узнал их, узнал почти сразу. Первого, старого хромого аврора с безобразным глазом навыкате, бывший хозяин насмешливо звал Грозным Глазом Грюмом. Второго, паршивого оборотня, своим добрым другом Ремусом. Хозяйка же величала их иначе.

— Отсутствие врагов ещё не значит, что они не явятся сюда через минуту. Мы могли не заметить сигнальные чары на ступенях или дверном косяке.

— Или Снейп не ожидал, что кто-то сюда вернётся. Думаю, он и сам рад забыть о доме Сириуса.

— Сириуса? Теперь это собственность Поттера, — заметил Грозный Глаз. — Держись настороже, Ремус!

— Мы могли бы вовсе сюда не приходить.

— Нет, чем меньше знает противник, тем лучше. Поторопимся. Забираем бумаги и уходим.

Теперь шаги раздались на лестнице прямо над головой Кричера. Лампы на стене зашипели, выплюнув искры.

— Не хватало ещё, чтобы проснулась старая гарпия. При жизни была та ещё мегера, а после смерти и подавно. Разорётся так, что не успокоишь. Сириусу следовало избавиться от картины первым же делом.

— Она приклеена намертво.

Холл заполнился неприятным смехом.

— Когда такие мелочи останавливали волшебника, а? Даже портрет может быть глазами и ушами врага. Будь у нас время, я бы покончил с этой проблемой. Тьфу! Совсем забыл об этих рылах. Много повидал я мерзости за свою жизнь, но эти головы на стене наводят ужас.

— Эльф! — внезапно произнёс Люпин. — Слуга Блэков должен быть где-то поблизости. Как же его звали? Кричер!

Домовик вздрогнул, услышав своё имя, и скорчился от омерзения.

Оборотень посмел позвать его. На что только рассчитывал? Неужто думал, будто эльф благородного дома Блэков появится перед ним? Никто не смел ему указывать, никто, кроме хозяйки, спящей за занавесками. Никто! Разве что ненавистный мальчишка Поттеров. Но тот не показывался уже год. Волей Мерлина и не покажется.

— Нет? — выждав пару секунд, произнёс Грюм. — Ну и ладно. Глядишь, этот старый цапень уже помер в каком-нибудь углу.

Волшебники пробыли на верхних этажах несколько минут.

В гнетущем безмолвии Кричер ждал, когда чужаки спустятся. Тут бы и сидеть ему, погруженным в вечную дрёму, но деревяшка Грюма всё стучала и стучала по паркету гостевых комнат, потом опять на лестничной клетке.

Спускаясь, Грозный Глаз чуть не навернулся. Доски так и подпрыгивали под его искусственной ногой, и Кричер жаждал помочь им спихнуть незваного гостя с лестницы.

Но он один, а волшебников было двое, и они начеку. Стоило ли выдавать себя ради одной сломанной шеи?

— Колдографии можно оставить, пикси с ними. Снейп знает каждого в лицо. Ему не понадобятся снимки и бумажки. На месте Артура я бы не думал сейчас о развлечениях и отложил свадьбу сына. Мало того, что он пригласил к себе в дом иностранцев, так ещё созвал кучу гостей, любой из которых может быть потенциально опасен.

Люпин устало вздохнул.

— Пусть порадуются, Аластор. Ближайшие месяцы будут не из лёгких. Им ничего не грозит. «Нора» под защитой Министерства магии.

— Министерства, говоришь? — переспросил Грюм, на ходу сжигая внушительную стопку бумаг. — Это-то меня и беспокоит. Боунсы тоже были под защитой, и чем всё закончилось? Полный провал операции.

— Флетчер тоже куда-то пропал…

Кричеру почудилось, что воздух в доме разом загустел, и он не может его вдохнуть. Флетчер. Эта фамилия заставила эльфа содрогнуться.

Портьеры портрета вдруг раздвинулись, и миссис Блэк разразилась жуткими воплями.

— Кто это? Кто тревожит дом моих предков? Оборотень! Отвратительная тварь! Убирайся!

— Силенцио! — скомандовал Грозный Глаз.

Мадам Вальбурга замолчала, беззвучно проклиная волшебников, оказавшихся перед ней, но даже столь возмутительное поведение по отношению к хозяйке не задело Кричера сильнее, чем прозвучавшее имя.

Флетчер.

Вор, забравшийся в дом и обокравший семью!

Мерзкий ворюга!

— Ведьма. Её счастье, что мы ограничены во времени, — разбушевался Грюм, задёргивая портьеры. — О Флетчере можешь не беспокоиться. Этот пройдоха не упустит случая набить брюхо за чужой счёт, так что он ещё напомнит о себе и явится к Уизли.

— Едва ли ему будут рады.

— Иногда он был весьма полезен Дамблдору. От него был бы пущий толк, если бы он больше слушал и меньше пил. Нимфадора предложила заменить его, используя свои штучки для маскировки. Что, не знал? Я ей быстро мозги вправил. Неразумное дитя. Поговори со своей женой, Ремус! Пусть лучше думает о будущем ребёнке.

— Хорошо, — смущённо пробормотал Люпин.

Кричер схватился за голову. Что бы сделала его бедная хозяйка, услышав такие новости? Вонзила бы нож в своё сердце, чтобы не жить с позором. Неужели в семье Блэков появится выкормыш оборотня, внук грязнокровки?

— Нам пора, — бросив взгляд на часы, сказал Люпин. — Кингсли ждёт.

— Да, осталась самая малость — подарочек для Снейпа, если поганец всё-таки решит сунуть сюда свой длинный нос.

Грозный Глаз вытащил из кармана плаща коробок и вытряхнул из него нечто похожее на летучий порох или перемолотые в крошку бобы. Порошок завис в нескольких дюймах над полом. Внутри сгустка пыли что-то пульсировало, кружилось, корчилось, потом появилась фигура, окружённая сизой дымкой.

От одного её вида Кричера от пяток до макушки пробил озноб, хотя за долгую жизнь среди волшебников он насмотрелся на всякую магию вдоволь.

«Дементор!» — содрогнулся эльф, но от тумана не веяло холодом.

Из него явилось то, чему не было названия. Безымянная тень росла и росла, пока не достала до потолка. Она облизала стены, затем конвульсивно сжалась и разом уменьшилась вдвое. У тени появилось лицо, шея, руки…

Люпин поморщился, глядя на неё, а Грюм, явно оставшись довольным зрелищем, криво улыбнулся, так что зачарованный глаз почти съехал ему на лоб.

— Почему оно так выглядит?

— Потому что Снейп должен видеть это лицо в ночных кошмарах! Если это пока не так, надеюсь, я исправил недоразумение. Ещё парочка проклятий лишней не будет.

Когда Грюм закончил колдовать, иллюзорное создание высотой с человека призывно вытянуло руку и с присвистом произнесло:

— Северус Снейп?

— Нет, Альбус. Мы тебя не убивали, — мрачно ответил Грозный Глаз.

Призрак тяжко вздохнул и рассыпался в прах.

— Сириус называл это место тюрьмой, — сказал Люпин, обернувшись у самой двери. — Теперь здесь есть и сторож.

Гермиона погладила Живоглота, отдыхавшего на подоконнике. Кот всматривался в лондонский туман, пахнущий дождём, и нервно подёргивал хвостом. Как чувствовал, что больше не вернётся. Но кто знает, может, просто следил за ласточкиными гнёздами на карнизе соседнего дома…

Сегодня он был ласков и долго тёрся о ноги миссис Грейнджер, выставившей ему завтрак. К часу дня его корзинка исчезла из комнаты Гермионы, как и следы пребывания в спальне самой хозяйки. Свет из коридора падал на безупречно застеленную кровать. Пустые полки, безликие стены… На уборку ушло минут пятнадцать — всего ничего для восемнадцати лет, прожитых в родном доме.

Решение было принято, и не в духе Гермионы Грейнджер поворачивать назад.

Живоглот насторожился и передёрнул ушами. Что-то привлекло его внимание снаружи. Ветви растущей рядом с домом яблони колыхнулись, и кот спрыгнул вниз, скрывшись в листве.

Гермиона перегнулась через подоконник и увидела его рядом со стоявшим под деревом человеком. Высоким и поэтому всегда сутулившимся, с тёмно-русыми волосами и добрыми усталыми глазами.

Слишком рано. Он пришёл слишком рано.

Возможно, это и к лучшему. Ещё немного, и она начала бы ходить по комнате взад и вперёд, заламывая руки, переживая…

Гермиона перекинула ремень бисерной сумочки через плечо и спустилась на первый этаж.

Мама что-то делала на кухне, а отец щёлкал пультом телевизора в поиске спортивных новостей.

— Нашёл что-нибудь интересное, пап? — спросила Гермиона, опустившись на диванчик рядом с ним.

— Летом кабельное телевидение бесполезнее коронки на зубах сына миссис Фенвик. О не-ет, — простонал отец. — По пятому каналу повторяют «Гордость и предубеждение»!⁽¹⁾

Гермиона лукаво улыбнулась.

— С красавчиком Колином Фёртом!

— Тише, а то мама услышит, — в притворном ужасе прошептал мистер Грейнджер и поцеловал дочь в макушку. — Верну-ка я рекламу шоколадных хлопьев. Мне кажется, её я вижу реже.

Когда отец приобнял её, Гермиона почувствовала запах любимого папиного одеколона. Авторучка, которую он вечно таскал в нагрудном кармане рубашки, вдавилась в плечо. Даже дома в кругу семьи он оставался доктором Грейнджером и частенько посматривал на телефонную трубку.

Вчера отец вернулся с семинара знаменитого бельгийского стоматолога, добившегося невиданного прогресса в лечении повреждённой зубной эмали, и не успел распаковать вещи. Отцовский чемодан, переживший около сотни поездок, обклеенный стикерами из разных стран, нельзя было спутать ни с одним другим. Мистер Грейнджер — заядлый путешественник. Он обожал демонстрировать свои «трофеи», и пока отец переключал каналы, Гермиона разглядывала цветные наклейки, появившиеся за последние месяцы, проведённые ею в Хогвартсе. Почётное место возле ручки чемодана до сих пор пустовало. Отец с незапамятных времён грезил о поездке в Австралию.

На его переносице залегла морщинка. Он снова потряс пульт.

— Батарейки устарели. Волшебники могли бы придумать им замену.

Гермиона хмыкнула.

— Большинство волшебников даже не знают, что такое телевизор.

— Счастливые люди, — проворчал отец. — Ну хоть что-то! — воскликнул он, увидев знакомого ведущего на фоне карты Британии.

Диктор БиБиСи монотонно передавал погоду, как обычно не обещая ничего хорошего для Лондона и его окраин. Однако мистер Грейнджер считал, что плохой погоды попросту не бывает, бывает плохое настроение.

— Слушай, предлагаю наделать куриных сэндвичей и никуда сегодня не ходить. По такому случаю, думаю, мы можем отступить от принципов и открыть припрятанную бутылочку фанты.

Гермиона изобразила возмущённое удушье.

— Вредной фанты!

Подыгрывая ей, отец понурил голову.

— Супервредной.

— Я так люблю тебя, папа, — пробормотала Гермиона, когда он весело посмотрел на неё, оторвавшись от прогноза погоды. — Я обо всём позабочусь, обещаю.

— Позаботишься? О чём это ты, зайчонок?

Гермиона направила на него волшебную палочку и, смахнув подступившие к глазам слёзы, быстро прошептала заклинание.

Отец всё ещё глядел на неё, но теперь совершенно пустыми глазами.

— Мистер Уилкинс, — набрав больше воздуха в лёгкие, заговорила Гермиона. — Дорогой Венделл. Вы так долго отодвигали поездку в Мельбурн. Мечте пришло время сбыться! Чемодан уже собран, и я думаю, не стоит больше откладывать.

— Да?

— Да! Скажу больше, вам надо перебраться в Австралию насовсем, купить там дом, разбить сад, вести там практику. Вы меня слышите? Я хочу, чтобы вы отправились туда как можно скорее. Нет, вы сами этого хотите.

Она сидела неподвижно, затаив дыхание. Ждала.

— Ну, ладно, — не слишком уверенно сказал отец.

«Получилось».

— Там тепло, — дрогнувшим голосом продолжила Гермиона. — Океан рядом… и во всех супермаркетах продаётся тростниковый сахар, который ты… вы рекомендуете своим пациентам. Он ведь гораздо полезнее…

Мистер Грейнджер широко улыбнулся, как младенец, услышавший знакомое слово, и согласно мотнул головой.

— Пожалуй, стоит попробовать.

— Здорово, — выдавила Гермиона, стараясь вернуть ему улыбку. — Как только я уйду, вы обо мне и не вспомните. Поезжайте с женой. Это как раз то, что ей нужно. Ждите человека из агентства и ни о чём не переживайте: ни о паспортах, ни о билетах, — она поднялась и, крепче сжав в руке палочку, направилась на кухню, где мама снимала с плиты свистящий чайник.

* * *

На улице Гермиона поёжилась. День выдался сырым и ветреным — подходящее время для «домашней кухни», просмотра фильма в кругу семьи и любимой маминой «монополии».

Она отпустила ручку и прижала ладонь к двери. От дерева исходило едва уловимое тепло. Сердце Гермионы сопротивлялось, но разум настойчиво твердил: пора уходить.

Она обернулась и встретилась взглядом с Люпином, всегда понимающим, робким и надёжным. На нём был старый потёртый плащ с локтями, обшитыми кожей.

— Здравствуйте, Ремус.

Люпин кивнул в знак приветствия. Пряди волос, которых уже коснулась седина, упали на его лицо, исполосованное шрамами.

— Кингсли позаботится о твоих родителях. Мы переправим их завтра. Никто и опомниться не успеет.

— Думаете, Министерству нельзя доверять?

Люпин нахмурился.

— Новый министр — человек сложный, но порядочный. Скримджер был аврором, вряд ли можно найти лучшую кандидатуру на этот пост в наше время. И всё же некоторые называют его вторым Краучем, а это уже о многом да говорит. Грозный Глаз, — продолжил Ремус, с трудом подбирая слова, — полагает, что некоторые чиновники уже находятся под контролем Волдеморта.

— Постоянная бдительность, — безрадостно подытожила Грейнджер.

— Готова?

— Ага, — Гермиона взяла на руки кота, не дав ему обнюхать пожарный гидрант, обклеенный предвыборными плакатами консерваторов. — Ну что, пойдём, Глотик?

Чем больше она отдалялась от дома, тем интенсивнее росло желание повернуть назад. Гермиона подозревала, что уже не вернётся сюда, и пыталась запомнить каждую деталь, любую мелочь. На повороте дороги она крепко зажмурилась, и вот в её ушах появился свист чайника, под рукой — диванные подушки — подарок тёти Луизы, и диктор обещал проливные дожди на все выходные.

В воздухе пахло грозой. В утренней тишине все звуки были отчётливы как никогда — типичный спальный район. Мистер Лугоши шумел газонокосилкой в конце улицы.

В последний момент Гермиона обернулась.

Дом Грейнджеров скрылся из вида за серебристым мини-купером и кустами гибридной сирени. Почтовый ящик на краю тротуара — всё, что можно разглядеть. Она будет помнить эту минуту всю свою жизнь. Но как быстро этот пейзаж забудут её родители?

— Ты по-прежнему убеждена, что поступила правильно? — спросил Ремус, словно прочитав её мысли. — Орден мог бы защитить их, спрятать…

Гермиона покачала головой.

— У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Когда всё закончится и мы победим, я найду их и верну воспоминания. Если же со мной что-то случится, или Пожиратели смерти всё-таки найдут их… Нет! — твёрдо произнесла Гермиона. — Монике и Венделлу Уилкинс не стоит знать о мире магии.

— Эта тайна не уйдёт дальше меня и Кингсли, если ты так решила, — пообещал Люпин и добавил, немного помолчав: — Аппарируем на заброшенной детской площадке, там нас никто не увидит. Мы отправимся сразу в Оттери-Сент-Кэчпоул, а оттуда дойдём до «Норы».

— Почему так далеко?

— Грозный Глаз просил не рисковать. Пожиратели смерти не должны знать, где границы барьера, окружающего дом Уизли.

— Если только они не пробрались в Министерство. Иначе всё бессмысленно, — устало отозвалась Гермиона, — и толку от этого «Адрианова вала»⁽²⁾ никакого.

— «Нора» отлично защищена к приезду Гарри, — с олимпийским спокойствием возразил Люпин.

Собственный голос показался Гермионе детским после него. Хотелось бы ей пребывать в такой уверенности.

— Я так по нему соскучилась!

— Аластор заберёт Гарри тридцатого числа.

— А Дурсли?

Ремус дёрнул уголком губ.

— Переговоры с ними прошли труднее, чем дипломатическая встреча с троллями.

Они свернули на площадку, скрытую заросшей вьюном решёткой. Цветы, облюбовавшие тень, радовались пасмурному дню, глядя в небо сиреневыми граммофонами. Здесь никого не было. Качели давно покрыла ржавчина. Дети не приходили сюда даже в ясные дни.

Живоглот завертел головой, учуяв кошачью мяту.

Люпин протянул Гермионе руку, и стоило ей вложить свою ладонь в его, как мир вокруг них завертелся в стремительном темпе. Реальность стянулась в трубочку.

Путешествие в пространстве длилось всего ничего, но Грейнджер, в одно мгновение пролетев многие мили и мили, ощущала себя вывернутой наизнанку.

Июльское солнце зазолотило землю под её ногами.

Южное побережье Англии радовало жителей ясной погодой.

Гермиона много раз бывала у Уизли и не припоминала, чтобы в Оттери-Сент-Кэчпоул хоть раз шёл проливной дождь, бушевала непогода. Было ли это дело рук волшебников, облюбовавших просторы вокруг маггловской деревни, или сама природа благословила эту землю — Гермиона не знала. Однако сейчас, в эту минуту, шагая с Ремусом Люпином по просёлочной дороге, заросшей по бокам сорняком, она мечтала вернуться в туманный лондонский пригород, где наверняка разыгралась гроза.

---

1) Экранизация 1995 года, шестисерийный драматический мини-сериал.

Вернуться к тексту

2) Адрианов вал — оборонительное укрепление, построенное римлянами для предотвращения набегов врагов с севера.

Вернуться к тексту

Тускло-красный луч солнца скользнул в окно, выхватив из утреннего полумрака спальни кружево ночной рубашки, спутанные волосы и сонное лицо хозяйки дома.

Андромеда вслепую попыталась нащупать одеяло, но потерпела неудачу. Оно сбилось в ногах, к утру отброшенное за ненадобностью. Солнце настойчиво заполняло комнату, как бы говоря: сопротивление бесполезно.

Андромеда приоткрыла один глаз и потянулась.

Ну, конечно, Тед, ранняя пташка, опять забыл задвинуть шторы.

Середина лета, на улице висела такая жара, что охлаждающих чар в комнате хватало лишь на несколько часов. К полудню пригород Лондона превращался в джунгли с их тяжёлым, насыщенным влагой воздухом. Дышать становилось невозможно. Но утром ещё была надежда на мелкий дождь.

В такие дни Андромеда плохо спала, мечтая оказаться за городом, где-нибудь на берегу моря или в беседке среди густой зелени дикого сада. Она скучала по дому, в котором выросла, по тенистым аллеям и противоестественно разросшимся деревьям, скрывающим особняк Блэков от любопытных магглов.

Наяву Андромеда не любила говорить о том доме, той жизни и том времени, но в полудрёме, на границе между сновидениями и реальностью, вновь и вновь возвращалась в родные места и, как это свойственно человеческой натуре, гадала о том, как бы всё могло сложиться, будь она смелее, умнее или менее впечатлительной.

Балансируя на пороге сна, она вновь была в саду, где сладко пахло сыростью. На листьях дрожали капли влаги до тех пор, пока какая-нибудь птица не садилась на ветку, вызвав дождь из брызг.

Энди вновь было одиннадцать, она лежала на полотенце канареечного цвета животом вниз и болтала ногами. Капли то и дело попадали на кожу, но быстро высыхали.

День выдался на редкость жаркий.

Регулус шлёпал ладонью по поверхности пруда, и от его касаний бежали круги. Первый, второй, третий. Вода казалась чёрной из-за тянущихся со дна тёмно-синих водорослей. Иногда между их колышущимися лапами проскальзывала рыбёшка. Андромеда подозревала, что кузену просто нравилось глазеть на неё, и поэтому он битый час торчал у водоёма, грозя подхватить простуду.

Сириус строил из песка пирамиду для короля слизняков. Украшенная сверху донизу веточками и ракушками береговых улиток, она так и просила, чтобы её снесли, что и сделала подошедшая Беллатриса, от души пнув песчаную конструкцию.

Сад наполнился гневными воплями Сириуса. Он толкнул кузину в воду. Регулуса с Андромедой тотчас окатила волна ледяных брызг. Энди не знала, кому помогать в первую очередь: Сириусу в его попытке отцепить от себя кузину, похожую на келпи, или самой Белле, рвавшейся затащить его в пруд и скормить крабам.

На крики примчалась Нарцисса и, увидев испорченное платье Беллатрисы, собралась разрыдаться.

— Если ты начнёшь реветь, — предостерегла её Белла, перелезая через каменный бортик, — я превращу твоего Плюшку в пикси!

Эта угроза подействовала не только на Нарциссу, но и на Регулуса, так резко замолчавшего, что Андромеда испугалась — не проглотил ли он муху.

После угрозы сестры Цисси крепче притиснула к себе кролика, прижала к губам покрытую мелкими веснушками ладошку и, стараясь сдержать слёзы, смешно задёргала носом.

— Ну хватит, Беллс, — сказала Андромеда, выжимая волосы, — папа отобрал у тебя палочку, ничего ты не сделаешь.

Беллатриса резко обернулась к ней, едва не свалив Сириуса, подкравшегося сзади, обратно в пруд.

— Рано или поздно я всё равно получу её назад! — заявила она, оправив мокрое платье, ещё недавно идеально пригнанное по фигуре. Белла сердито повела подбородком, почему-то этот жест казался ей особенно устрашающим.

Сириус и Энди встретились взглядами и схватились за животы в приступе смеха.

Беллатриса использовала нехорошее слово, за которое Сириусу однажды «посчастливилось» получить по мягкому месту, и гордо удалилась по тропинке между клумбами, оставляя за собой блестящие лужи.

— Ты похожа на русалку, Энди, — сказал Регулус, протягивая ракушку, пару минут назад украшавшую жилище короля слизняков.

Она вставила её в волосы и проносила до самого вечера.

Ровно столько же злилась на неё сестра.

Солнце уже зашло за дом, а Беллатриса не сказала Энди ни слова.

Она сменила третье платье и всё равно осталась недовольна выбором. Белла крутилась перед говорящим зеркалом, окидывая отражение цепким взглядом. На кровати в чудовищном беспорядке были свалены отвергнутые наряды.

Андромеда не могла без боли смотреть на это безобразие, у неё буквально чесались руки — так не терпелось разложить и развесить вещи по местам. Приверженка порядка с ранних лет, она стойко переносила кавардак, который на каждом шагу оставляла старшая сестра.

— Уродство, — сказала Белла, отметая очередное платье.

Она с радостью бы надела любимое чёрное с блестящими пуговицами из агата, но мама сказала, что оно ну никак не годится для празднества, и попросила выбрать что-нибудь светлое и воздушное. Беллатриса ненавидела платья «принцессок» и особенно не любила то, что лежало испачканным возле трельяжа.

Что-то подсказывало, что Белла была благодарна неугомонному кузену и подумывала залить платье несмываемыми чернилами. Тогда домовики уж точно не избавятся от пятен.

Белла остановила выбор на платье бледно-синего оттенка. Она рывком оправила юбку и небрежно заколола волосы. Никаких косичек и хвостиков. Она слишком взрослая для них.

Белла рассеянно провела пальцами по ключицам.

Мама считала, что драгоценности созданы для зрелых волшебниц, а не для детей, и дочери это прекрасно знали.

«Но ракушка — не драгоценность, — оправдала себя Энди. — Её носить можно».

Беллатриса не могла отказать себе в удовольствии время от времени примерить что-то из украшений матери. Когда она с хитроумной улыбочкой взглянула на Андромеду, та быстро замотала головой.

— Влетит тебе, вот увидишь.

Белла показала язык.

— А я попробую.

— Мама будет ругаться! Если тебя застукает домовиха тёти Элладоры…

Сестра, не дослушав, выбежала из комнаты. Андромеда кинулась за ней.

Они проскользнули в спальню родителей, где Белла без труда нашла мамину шкатулку и выудила на свет жемчужное ожерелье.

— Положи назад, слышишь, — прошипела Андромеда.

— Мерлин, я же его верну, — сказала Белла и потянула Андромеду к выходу. — Пошли. Я покручусь в нём у зеркала и дам примерить тебе.

— Больно надо, — ответила Энди, вырвав ладонь.

— Ну и трусиха же ты, Энди. Ужас! Мне за тебя стыдно, — с насмешкой сказала Белла.

Андромеда зарычала от досады и, немного успокоившись, направилась за сестрой.

Беллатриса обнаружилась за ближайшим поворотом. Она стояла посреди коридора и беспомощно смотрела на то, как по паркету вслед за Плюшкой прыгали перламутровые бусины.

Андромеду затопило чувство удовлетворения. Мерлин свидетель, шалости слишком часто сходили Белле с рук.

Она вдруг ясно представила, будто всё произошло на её глазах, как белое пушистое пятно метнулось под ноги Беллатрисы, а та от неожиданности порвала мамины бусы.

Бестолковый кролик Нарциссы никогда не давался в руки Беллы и, едва завидев её, ретировался. Сколько девочка ни пыталась его подержать или потискать — не получалось. Зверёк охотно давал себя гладить всем младшим Блэкам, кроме неё. Так произошло и на сей раз. Он забился под стол, тупо хлопая глазками, а самой Белле хотелось вопить от ярости.

Андромеда решила, что сестра достаточно наказана, и сделала шаг навстречу, когда поняла, что они больше не одни. Кто-то приближался.

Энди нырнула за штору.

Белла же ничего не замечала от злости. Она наклонилась за бусиной, но та буквально выскочила из-под её пальцев, поднялась в воздух и ловко нанизалась на нить. Через несколько секунд ожерелье миссис Блэк было цело и плавно опустилось в руку мужчины, появившегося перед Беллатрисой.

Андромеда затаила дыхание, разглядывая загадочного господина.

Перед ней был самый красивый мужчина, которого ей доводилось видеть, и она тут же его вспомнила — волшебника со странным именем «Волдеморт» на колдографиях газет, что выписывал отец.

— Кажется, передо мной одна из внучек Поллукса Блэка.

— Старшая из внучек. Меня зовут Беллатриса, — важно сказала Белла. — А вы один из гостей дедушки?

Она никогда не интересовалась той чепухой, что занимала почти все страницы «Ежедневного пророка», но Волдеморта тоже явно узнала.

Он странно улыбнулся, словно прочёл все мысли Беллы по её лицу. Энди это не понравилось. Когда Волдеморт протянул ожерелье, сказав: «Видимо, это ваше, юная мисс», Андромеда не сомневалась, что ему прекрасно известно, кто настоящий владелец бус.

— Оно не моё, — с неохотой призналась Беллатриса. — Мне нельзя носить украшения.

В этот момент из-под стола показался кролик Нарциссы. Белла попыталась схватить его, но он отпрянул назад.

— Маленькая дрянь! — выругалась Белла и прижала ладонь к губам.

— Совершенно согласен, — усмехнулся Волдеморт.

— Это питомец моей младшей сестры, — осмелев, продолжила Беллатриса. — Плюшка. Глупая тварь. Всё время от меня убегает.

— Это можно исправить.

Волдеморт сделал пасс рукой, после чего кролик сам выскочил из-под стола и прильнул к ногам Беллы.

Она сгребла его за уши и подняла над полом. Плюшка дрожал, но не вырывался, он даже не вздрогнул, когда Белла провела рукой по его шерсти и, разумеется, почувствовала, как бешено стучало крохотное сердце.

— Больше убегать не будет, — равнодушно сказал Волдеморт.

— Как вы это сделали? — с восхищением прошептала Беллатриса. — Ему страшно… или даже больно?

— Какое это имеет значение, если ты получила то, что хотела?

Белла удивлённо посмотрела на Волдеморта. Его глаза казались непроницаемыми. Вряд ли на свете был человек, способный понять, о чём он думает.

— Тебя это пугает?

— Если бы на моём месте была Цисси или Энди, в общем, они бы упали в обморок, — с пренебрежением сказала Беллатриса. — И так, — она облизала пересохшие губы, — можно сделать с кем угодно? Ну, как с кроликом?

В глазах Волдеморта появилась заинтересованность.

— Мозг кролика меньше, чем грецкий орех, — сказал он. — Мне даже не понадобилась палочка, чтобы заставить это существо выползти наружу. С людьми волшебство происходит несколько иначе, но — да. С кем угодно.

Белла обдумывала услышанное. Андромеда догадывалась, о чём та размышляла. Странно, сестра так хотела, чтобы это существо, замершее в её руках, хоть раз прибежало к ней, дало себя погладить… Теперь Белла могла сделать с кроликом всё, что угодно, но, кажется, не испытывала никакого желания играть или делиться лаской. Плюшка перестал быть ей интересен.

Волдеморт обошёл девочку и двинулся дальше по коридору в сторону выхода.

— Вы ещё придёте? — выкрикнула Беллатриса, сжав ожерелье.

— Чтобы укрощать очередной комок шерсти?

— Вам не придётся это делать, — пообещала Белла, ничуть не смутившись. — В следующий раз я сама смогу справиться, если только захочу!

Волдеморт склонил голову набок, а затем протянул руку к букету роз, стоящих рядом на столике.

Андромеда высунулась из своего укрытия чуть больше, когда Белла ахнула. Волдеморт обхватил цветок пальцами, а затем резко сжал его. Она подняла руку, когда он попросил, и ей на ладонь упала брошь в виде распустившейся розы, аспидно-чёрной с медно-красными прожилками.

— Это будет нашим секретом, — сказал Волдеморт на прощание.

Беллатриса приколола брошь к платью и кивнула.

«Это будет нашим секретом».

Что подразумевалось под этими словами: порванное ожерелье, брошь или волшебство, заставившее кролика забыть свой страх? У Андромеды не было ответа.

— Сними её! — потребовала она, подлетев к сестре. — Нельзя принимать подарки от незнакомцев, Беллс!

Андромеда протянула руку к броши, но Беллатриса больно ударила по пальцам.

— Не смей меня трогать! — взвизгнула она и, преисполнившись достоинства, важно двинулась по коридору.

Энди почувствовала, что готова заплакать. Нельзя встречать гостей дедушки с красным опухшим лицом.

От обиды Андромеда развернулась и побежала в обратную сторону, понеслась без оглядки, представляя, как становится легче воздуха и поднимается ввысь, чтобы улететь как можно дальше отсюда.

Она опомнилась только у ограды, когда ноги совсем ослабли, а родной дом превратился в серый прямоугольник на фоне зелёной массы деревьев. Тяжело дыша после бега, Андромеда упёрлась в каменную кладку руками. С годами стена сильно раскрошилась, но почти все её изъяны скрыла льнущая к нему бирючина. Через расщелины виднелись колосья высокой травы, растущей с другой стороны ограды — в низине холма, где не действовали магглоотталкивающие и морочащие чары.

Жирная земля налипла на туфли, пока Андромеда в неуверенности топталась на месте.

«Ну и трусиха же ты, Энди. Ужас!» — издевательски громыхнуло в её ушах, и Андромеда стала карабкаться вверх, цепляясь за выступы. Ветка кустарника попыталась удержать её, но даже затрещавший подол платья был безнадёжно бессилен в тот час.

Сердце Андромеды наполнилось азартом, о котором она так часто читала в статьях Доркас Медоуз — отважной исследовательницы колдовских местечек Восточной Африки. Она училась с дядей Альфардом на одном курсе, и пару месяцев назад он, вернувшись из совместной экспедиции, представил её дедушке Поллуксу.

В тот день Энди с упоением слушала рассказы о гробницах, заполненных прожорливыми скарабеями, схватке с нунду и сплаве по быстроходной реке прямо над головами злющих гриндилоу. Дядя Альфард солнечно улыбался, глядя на бывшую однокурсницу, и впечатлённая блистательной знакомой Андромеда не сразу заметила, когда непринуждённая атмосфера в гостиной изменилась.

— Да, я так считаю, мистер Блэк! — горячо сказала Медоуз. — Вы называете этих людей примитивными, а я — прогрессивными. Аэроплан. Эта, как вы выразились, «убогая громадина», называется аэропланом, и, клянусь, в ней больше магии, чем в ваших «Чистомётах».

— Кого ты привёл в дом, Альфард?! — заверещал Поллукс, схватившись за сердце. — Дети не должны слушать бредни этой предательницы крови! Нет, я не даю тебе разрешения связать с ней жизнь, слышишь! Не бывать в роду Блэков проходимкам!

— Да я скорее проглочу штырехвоста, чем породнюсь с таким закостенелым смеркутом, как вы, — с апломбом заявила Доркас и скрылась в пламени камина.

Вот она-то не была трусихой. Никто просто так бы не выкрикнул подобное дедушке Поллуксу в лицо.

Наконец Энди залезла на ограду и восторженно ахнула. Перед ней открылись просторные луга — море колосящейся на ветру травы, среди которой в лучах полуденного солнца паслись маленькие шетландские овцы.

Андромеда спрыгнула вниз, отряхнула шершавые от каменной крошки ладони и, чуть прихрамывая на правую ногу из-за неудачного приземления, зашагала с холма.

Овцы не проявляли к Андромеде ни малейшего интереса.

Она прошла мимо них и села на перевёрнутую колёсами вверх телегу. Запрокинув голову и прищурившись, Энди увидела ныряющего в облаках воздушного змея.

— Ты девочка из дома-призрака?

Андромеда едва не полетела вниз от неожиданности.

В траве, облокотившись на телегу с противоположной стороны, где был привязан змей, сидел загорелый мальчишка.

— Прости, что напугал тебя, — сказал он, таращась на Андромеду. — Ты первая на меня страху нагнала, когда спустилась.

— Почему это? — удивилась Энди, пытаясь придать себе невозмутимый вид.

— Потому что ты пришла из дома, которого нет.

— Что за чушь ты несёшь, глупый! — фыркнула Андромеда, пренебрежительно осмотрев его. Перед ней был маггл, вне сомнений. Волшебник никогда бы не оделся так неряшливо. Тётушка Элладора предупреждала, что маг, общающийся с магглами, кната ломаного не стоит. Только слабые окружают себя недостойными. А ещё она говорила, что от магглов воняет, как от искупавшихся в грязи поросят.

— А вот и не чушь! — насупился мальчик и воинственно выпятил подбородок. — Я видел богатый дом за каменной оградой, когда залезал на неё прошлой весной, хотя остальные утверждают, что там только непроходимое болото, а когда я стал с ними спорить, они назвали меня чокнутым. Плевать, что они говорят! Пусть себе обзываются, мне-то что!

Андромеда уставилась на него.

— Я не буду обзываться, — серьёзно сказала она. — Как тебя зовут? Ты местный?

Он привстал с земли, чтобы не упустить из вида всех разбредшихся по округе овец.

— Я живу во-о-он там — на окраине Бери.

Энди приложила ладошку ко лбу, чтобы разглядеть крыши домов, стоящих на другом берегу реки, разделяющей луга от Бери-Сент-Эдмендса.

— А ты тоже видишь его — ну… дом на высоком холме?

— Конечно, ведь я там живу, — усмехнулась Энди, с удовольствием отметив, как вытянулось лицо мальчишки.

— Так это же здорово! Знаешь, я уже и сам начал сомневаться, что видел его. Со мной вообще-то постоянно происходит «всякое»… — сказал он особенно доверительным тоном и сел рядом с Андромедой.

Она непроизвольно принюхалась, но почувствовала только аромат земляники.

— Маме это жуть как не нравится! Она часто водит меня в церковь, чтобы мою душу оставили злые духи.

Энди расхохоталась.

— Помогает? — спросила она сквозь смех.

— Ничуточки. Раньше я рассказывал родителям о том, что вижу, а теперь — помалкиваю.

— Так ты сквиб! — объявила Андромеда.

— Не обзывайся!

— Да нет же. Сквиб — это не ругательство, просто… ты замечаешь то, что многие другие не могут, даже если очень-очень захотят, — воодушевлённо сказала Энди. — Кто-то из твоих родных умеет так же?

— Мой отец работает пекарем в местной богадельне, а мама — швея, — сказал мальчик, мысленно перебирая возможных кандидатов, но, как видно, с каждой секундой список становился короче, а настроение — хуже. — Один мой дедушка был фермером, а второй умер на войне. Постой-ка, значит, ты тоже — сквиб?!

Андромеда замотала головой. Если бы подобное спросил Крауч, Малфой или Нотт, она бы обиделась и при первой же возможности подсыпала им икотного порошка. Только сейчас она вспомнила, что дома её ждут, и гости уже прибыли!

— Так как тебя зовут?

Мальчик наморщил лоб, но всё-таки выдавил:

— Эдвард.

— А меня — Андромеда, и мне уже пора. Пачулю могут отправить на мои поиски.

— Ты точно не привидение или фея? — поинтересовался Эдвард, подав руку. — Твоё платье — самая настоящая древность. Я похожее только на обложках маминых романов видел. Нормальные девчонки такое не носят.

— Можно подумать, ты видел много нормальных девчонок, — парировала Андромеда, вырвав ладонь из его пальцев, пахнущих ягодами, и побежала к ограде, стараясь не хромать.

Улыбка против воли поползла по её лицу, когда за спиной раздалось:

— Ты придёшь завтра?!

Энди оглянулась.

— Приду, если не будет дел интереснее. Только ты никому не говори, что меня видел. Это… это будет нашим секретом!

До самого ужина она нервничала, боясь, что её отсутствие заметили. Мыслями она была далеко — за полуразрушенной оградой — и едва не пропустила мимо ушей слова Сириуса.

— А давайте подбросим Белле лягушачью икру под одеяло, — предложил он, шагая в столовую, — не пропадать же ей. Вон у меня сколько! Я стащил банку из подвала!

Удивительно, что он вообще ограничился только этим, потому что в подвалах особняка Поллукса Блэка хранились вещи гораздо интереснее и опасней, нежели банка с икрой. Глава благороднейшего и древнейшего семейства коллекционировал артефакты, редкие зелья и старинные книги. Его «сокровищница» изрядно пополнялась каждый год в середине лета, когда пожилой волшебник справлял день рождения, приглашая в поместье всех родных. Или почти всех, ведь даже семейные праздники не становились поводом для того, чтобы забыть разногласия. Впрочем, для младших Блэков политические темы являлись самыми скучными на свете.

Поэтому, сидя за общим столом во время ужина, они терпеливо выжидали, когда бабушка отпустит их снисходительным кивком на свободу.

Это был последний круглый юбилей Поллукса Блэка, на котором присутствовала Энди. Тогда она не понимала, почему дедушка ненавидел свои дни рождения. Ей было одиннадцать лет, и самое большое опасение вызывала сова, приносившая отказ из Хогвартса.

Страх маленькой девочки, далёкой от реального мира.

Ей понадобилось немало времени, чтобы прозреть, перерасти предрассудки и заблуждения, которые пестовали Блэки. Вместе с ней повзрослели её страхи.

Сначала Андромеда Тонкс боялась за мужа. Отец грозился найти его и убить. Затем переживала за кузенов. Она написала тётке, когда Регулус пропал, но наткнулась на стену молчания. Потом в беду угодил Сириус. Весь мир хотел заставить её поверить, что он — убийца, Пожиратель смерти, шпион...

Совы улетали на Гриммо, но не возвращались.

Андромеда смирилась и с этим.

Спустя почти двадцать лет в копилку её страхов добавился ещё один. В тот день Нимфадора привела в дом своего избранника.

Андромеда не имела права противиться выбору дочери, желанию Доры связать судьбу с оборотнем, опасным как для окружающих, так и для неё самой.

Однако в голову лезли мучительные мысли, картины, одна ужаснее другой, а о ребёнке, который мог родиться с присущей его отцу «проблемой», не хотелось даже думать! Если он будет уродом или чудовищем, придётся его скрывать.

— Тогда это будет нашим секретом, — шептала Андромеда себе под нос. На протяжении многих лет эта фраза не потеряла чудодейственную силу. Она удивительным образом убаюкивала беспокойную душу Энди, точно сон-трава серьёзно больного.

Им оставалось только ждать.

Себя Андромеда относила к людям, для которых стакан скорее пуст, нежели полон.

Но Тед... он всегда надеялся на лучшее. Иногда она удивлялась, как двадцатилетний романтик превратился в солидного врача, ко мнению которого прислушивались более опытные целители Мунго. Недаром их дом походил на хранилище справочников по основам анатомии, биологической химии и хирургии, трактатов как магглов вроде Томаса Моралеса и Рональда Росса, так и магов.

Солнце как раз добралось до них, оранжевыми лапами цепляясь за книжные корешки томов на столе.

Андромеда не находила сил выбраться из постели и задёрнуть шторы.

— Дорогая, тебе два письма! — крикнул Тед из коридора и, не дождавшись ответа, вошёл в спальню. — Первое — от Уизли. Приглашают на свадьбу их старшего сына с какой-то француженкой по фамилии Делакур.

— Ещё одна свадьба, — пробурчала Андромеда, натягивая на плечи халат. Тайное венчание дочери до сих пор горько отзывалось в груди.

— Дромеда… — негромко произнёс Тед.

Он протянул ей конверт с красной сургучной печатью. Лист бумаги внутри него был украшен гербом Министерства.

«Миссис Андромеде Тонкс!

С прискорбием сообщаем вам, что третьего числа этого месяца уважаемый волшебник, почётный член магического сообщества, кавалер Ордена Мерлина первой степени, последний представитель чистокровного рода Блэков, господин Арктурус Блэк отошёл в лучший мир».

Джинни третий раз переплетала косу, но снова выходило неважно. То ли волнение давало о себе знать, то ли ещё что…

В детстве её расчёсывала мама. Она могла это делать двадцать минут подряд, а дай ей волю — все тридцать.

— У тебя такие красивые волосы, милая, — восторгалась она. — Шелковистые, блестящие.

В такие минуты мать казалась ей девочкой, не наигравшейся в куклы. Джинни была её куколкой в нарядном платьице, ведь до этого в семье рождались только мальчики. У Чарли тоже были длинные волосы, только маме они почему-то не нравились. Она их отстригала, но они быстро отрастали. Джинни бы тоже хотела отстричь свои. Длинные волосы мешались: топорщились после ванны, лезли в глаза во время полёта…

— Нет, никуда не годится, — раздражённо сказала Джинни, вновь распуская косу. Она наскоро сделала прямой пробор и собрала волосы узлом на затылке.

Её комната находилась на первом этаже. Неудивительно, что аромат свежей выпечки, доносившийся с кухни, уже стоял в воздухе.

— Когда мама нервничает, то всё время что-то печёт, — Джинни поймала в зеркале полусонный взгляд Гермионы. — Должно быть, блинчики. Или тосты. Собирайся и поскорее выходи на завтрак, иначе наши обормоты всё подъедят до крошки!

— Мне кусок в горло не лезет.

— Неудивительно. Здесь все как на иголках, с тех пор как папа превратил наш дом в штаб-квартиру Ордена, — сказала Джинни. Она приоткрыла дверь, и в образовавшийся проём тут же выскользнул наружу Живоглот. — Слышишь? Рон несётся с самого верха. Топает так, будто у него не две ноги, а пять.

— Я скоро, — пообещала Грейнджер.

— Ну как знаешь, — сказала Джинни и вышла следом за котом.

Утренний воздух ещё оставался прохладным. На черепице, покрывавшей сарайчик возле террасы, весело поблёскивала дождевая вода. В «Норе» Гермиону всегда встречали как родную, словно ещё одну Уизли, но даже после тёплого приёма она не чувствовала себя по-настоящему дома. Это всегда было видно.

Они так и не стали подругами в полной мере. Гермиона не нуждалась в этом, ведь у неё были Рон и Гарри. Она не играла во взрывные карты, не интересовалась квиддичем, не запускала шутихи, но оказалась им ближе любой другой девчонки, ближе Джинни, такой свойской и раскованной в мужской компании.

Гермиона была никудышной соседкой по комнате, она ворочалась, плохо спала в последние дни и подолгу читала при свете колдовского огонька. Джинни это бесило.

Глянув во двор и борясь с остатками сна, она увидела горбатую тень на лужайке, едва различимую под светлеющим небом, но её в одно мгновение смело ветром.

Когда Джинни вошла в кухню, Джордж уже допивал кофе, Фред размазывал кленовый сироп по блюдцу, а Рон увлечённо накладывал порцию тостов.

Мама отвлеклась от плиты и взмахом палочки переправила тарелку блинчиков на стол.

— Билл и Флёр ещё не спускались? — спросила Джинни. Слово «Флегма» так и крутилось на языке, но она сдержалась.

— Флёр села на новомодную диету, — с ехидцей сказал Фред, — собирается сидеть на ней до самой свадьбы. Могла бы заказать у нас блевательных батончиков.

— Билл ушёл в банк час назад, — добавил Джордж, разворачивая газету на спортивной колонке. Его глаза метнулись поверх головы Джинни. — Привет, Гермиона! Ты что-то долго. Каникулы дурно на тебя влияют?

— Доброе утро!

Рон махнул рукой на соседний стул.

— Мне кажется, или в прошлом году в это время уже прибыли совы из Хогвартса со списком учебников? — спросила миссис Уизли, оторвавшись от плиты.

Рон перестал жевать и переглянулся с Гермионой. Со стороны они походили на заговорщиков, готовивших налёт на Гринготтс.

— Нет, пока рано, — заверила Грейнджер с насквозь фальшивой улыбкой. Как же! Сова из Хогвартса прибыла три дня назад. Джинни видела её своими глазами.

— Представь, какая неразбериха сейчас в Хогвартсе, мам! — с ложкой в руке разглагольствовал Рон. — Не удивлюсь, если они опомнятся за неделю до начала учебного года.

— А что насчёт выбора предметов? — зевнув, спросил Джордж.

— Выбор предметов? — спросил Рон, прикинувшись дурачком. — Не имею ни малейшего понятия. Пусть остаются те же самые. Какая разница?

— Выбор очень важен! Ты сам говорил, что хотел стать аврором, — заметила Гермиона.

— Ну уж нет! — воскликнула мама. — Не для того я растила детей, чтобы они бросались под заклятья.

— А чем же ты хочешь заниматься? — спросил Фред, щёлкнув палочкой по семейным часам, стрелки которых ни в какую не хотели сдвигаться с отметки «В опасности».

— По мне бы, так лучше вовсе не работать, — поделился Рон, закинув руки за голову, — быть успешным спортсменом и иметь кучу денег. Я, между прочим, недурно играю в квиддич.

— Недурно, — повторила Джинни с откровенным скепсисом в голосе.

Джордж захихикал.

Мать неодобрительно покачала головой. В последнее время любую шутку она принимала в штыки.

— Всё лучше, чем сидеть от зари до зари за ненужными бумажками.

— Эти бумажки называются деньгами, — весело заметил Фред.

Настроение у обитателей «Норы» было приподнятое, ведь с минуты на минуту здесь ждали Гарри.

Дом Уизли считался безопасным местом для Поттера. Здесь же раз в неделю проводились собрания Ордена Феникса. Папа принимал всех: Грюма, Кингсли, Тонкс, Люпина, Джонс, Дингла с глазами преданного пса, даже пройдоху Флетчера.

Только Мерлин знал, почему остальные доверяли ему. Джинни не разделяла эти чувства. Мама, видимо, тоже, потому что при его появлении исправно прятала в буфет единственный ценный предмет на кухне — серебряный подстаканник дяди Игнатиуса.

Последнее собрание прошло позавчера. Орденовцы долго совещались, решая, как вызволить Гарри из невольного плена на Тисовой улице.

Сеть летучего пороха была под контролем Министерства, перемещение с помощью порт-ключа под запретом, не говоря уже об аппарации и других заклятиях перемещения чуть ли не в радиусе семи миль — Пий Тикнесс поспособствовал. Кингсли не сомневался в том, что Пий либо изначально шпионил для Пожирателей смерти, либо подвергся мощнейшему заклятию Империус. Проверить это было невозможно. У него было много друзей в Департаменте магического правопорядка, не беря в расчёт безоговорочно доверяющего ему министра.

Джинни хотелось быть полезной, разработать такой план, чтобы взрослые наконец-то её оценили.

«Бедная, маленькая деточка, — сказал бы ей Риддл, Том Риддл из дневника, когда притворялся её другом. — Это нормально в твоём возрасте — требовать внимания».

Гарри и Гермиона называли его Волдемортом, но только для Джинни он навсегда останется мальчиком из тетрадки, который чуть её не убил.

Итоговый план был до нелепого прост, и придумала его Гермиона.

— Они здесь! — воскликнула мама, поспешно развязывая передник. Близнецы и Рон моментально прилипли к окну, загораживая Джинни обзор. Она выскочила из-за стола и выбежала на крыльцо, комкая край кофты. Гарри Поттер, Ремус и Дора приближались к «Норе», спускаясь с холма.

Через минуту Гарри оказался в объятиях друзей.

— Ну и заставил же ты нас поволноваться, — сказал Рон, подхватив его рюкзак.

Гарри широко улыбнулся окружившим его встречающим. На Джинни он взглянул почти украдкой, а когда решился открыть рот, то заговорил одновременно с ней.

— Как дела?

— Как ты?

Сложно сказать, кто из них испытывал большее волнение.

— Отлично! — доложила Джинни.

— Идёмте в дом, — распорядилась мама. — Мальчик мой, ты утомился с дороги? Твоей сове я тоже кое-что приготовила.

— Да я не успел устать. Мистер Тонкс ждал меня в машине в трёх кварталах от Тисовой улицы. Он отвёз меня к себе домой, и через несколько минут я уже здесь. Грюм передал мне гору всякой всячины и велел всё на себя навешать перед выходом, — пожаловался Гарри, взглянув на Фреда и Джорджа. — Я весь взмок в этой «амуниции». Чувствую себя яйцом, сварившимся всмятку. Мантии-невидимки вполне хватило для безопасности.

— Нет, ты слышал его, Фордж? Никакой благодарности! Это наша последняя наикрутейшая разработка — куртка из зачарованной кожи. Аврорат заказал целую партию на прошлой неделе. Материал отражает десяток заклинаний за раз!

— Ты не заметил ничего необычного? — спросил Люпин, сжав плечо Гарри.

— Вы имеете в виду шпионов Волдеморта в тётиных рододендронах? Нет. Я вылез через окно, как и велел Грозный Глаз. Мантия папы не подвела.

— А где сам Аластор?

— Может, наведался на чай к моей соседке — миссис Фиг?

— Смотри, услышит, — усмехнулась Дора. — Вдруг у него не только глаз волшебный, но и ухо.

— Ага, только свистни — он появится!

Грюм показался в «Норе» только к обеду следующего дня. Здесь все изнывали от жары, но Аластор даже не подумал снять чёрный дорожный плащ.

Грозный Глаз вытащил из кармана номер «Ежедневного пророка» и протянул Поттеру.

Джинни сидела напротив него, но всё же разглядела снимок в газете: Чёрная метка, уродливая и пугающая, висела в небе над горящим домом на Тисовой улице. Заголовок над снимком гласил: «Магглы подверглись нападению».

— Они накинулись на дом всем роем, — мрачно сказал Грюм. Меж его поседевших бровей пролегла глубокая складка. — Им хватило пяти минут, чтобы разнести всё в щепки.

— Как Пожиратели смогли попасть внутрь?! — воскликнул Рон.

— В ту минуту, когда Гарри вылез через окно и ушёл оттуда с вещами, он перестал считать это место своим домом, — объяснила Гермиона, не в силах оторвать взгляд от жуткого снимка.

Гарри покачал головой.

— Главное, никто не пострадал, — а потом безрадостно усмехнулся, бренча кубиками льда в опустевшем стакане колы. — Дядя поседеет, когда увидит это. Он ведь всерьёз считал, что я задумал обмануть его и захватить недвижимость в свои руки.

— Дом меня мало тревожит, — недовольно произнёс Грюм. — Главное, что они нас поджидали. Ублюдки пронюхали, что мы забираем тебя именно в эту ночь, но, похоже, не рассчитывали, что ты воспользуешься мантией. Скверно всё это, очень скверно.

Когда Грозный Глаз ушёл, мама нагрузила всех работой, не давая Гарри, Рону и Гермионе остаться наедине. Она как чувствовала: в школу эти трое не вернутся, так что обсудить визит Грюма ребятам удалось только к ночи.

Джинни несла полотенца в комнату, приготовленную для родни Флёр, когда услышала недовольный голос брата.

— Мама следит за нами в оба глаза, — жаловался Рон, — точно надсмотрщик на плантации.

— Вы поняли, что произошло? — шёпотом спросил Гарри. — Грозный Глаз сказал, что десятки Пожирателей смерти караулили меня в небе. Они знали, что я попытаюсь покинуть дом Дурслей, но они не ожидали…

— Что ты исполнишь роль Гудини,⁽¹⁾ — подхватила Гермиона.

— Кого?

— Я потом объясню, Рон, — ответила она фирменным тоном старосты. — Только члены Ордена были в курсе спасательной операции, даже в Министерстве думали, что переезд назначен на тридцатое.

— Это что же получается — в Ордене Феникса предатель! — воскликнул Рон.

— Не знаю, — с сомнением проговорил Гарри. — Ай, Хедвиг! Прости, совсем забыл про тебя, сейчас покормлю.

— Сиди, я подам, — пробормотала Грейнджер.

Джинни прижалась спиной к стене, чтобы Гермиона её не увидела.

Послышался шорох пачки печенья и последовавшее за ним довольное уханье совы. Потом снова голос Гарри:

— В это трудно поверить.

Рон присвистнул.

— Не так уж трудно. Снейп сколько прикидывался добреньким?

— Поэтому Грозный Глаз и выглядел таким встревоженным, — сказала Гермиона. — Кое-что меня смущает. «Сам-Знаешь-Кто» знал точное время, но не то, что ты воспользуешься мантией-невидимкой.

— Ещё одна загадка, — проворчал Рон. — Ладно. Уже поздно, и я так измотан работой по дому, что плохо соображаю. Давайте соберёмся и обсудим всё завтра.

Джинни оторвалась от стены и двинулась дальше по коридору. Её эти трое, конечно, звать не собирались.

---

1) Гарри Гудини — иллюзионист, прославившийся сложными трюками с побегами и освобождениями.

Вернуться к тексту

В последнее время шляпный магазин приносил одни убытки. Число посетителей значительно уменьшилось, а закрыться, как со своими лавками в Косом переулке поступило большинство собственников, Сирене даже не приходило в голову.

При этом она не испытывала недостатка средств на существование. Содержимое её сейфа в Гринготтсе постоянно умножалось, благо остальные предприятия приносили хорошую прибыль. Продажи Летучего пороха в лавке, доставшейся Сирене в наследство от шестого мужа, били все рекорды. Один только заказ от Министерства мог обеспечить ей и её сыну безбедную жизнь на год вперёд. Выручка от продажи Летучего пороха была лишь одним из пунктов в статье её доходов. Немало прибыли приносил «Спинни Серпент», обязанный названием другому мужу Сирены. Спинни работал только с проверенными клиентами, желающими приобрести какую-нибудь редкость. После его смерти Сирена взяла бразды правления в свои руки. Как удачно, что Спинни не был обременён другими родственниками.

Покрутив в руках вуалетку, украшенную цветами и восковыми ягодами, Сирена размышляла о последнем поступлении — уникальных растениях Западной Амазонии.

Ядовитая тентакула — товар исключительный и контрабандный, цена на неё довольно высока на чёрном рынке. К потенциальным покупателям уже отправились совы с зачарованными от лишних глаз письмами. Слизнорт просил уведомить его в первую очередь и выслать несколько щупалец растения с эльфом-курьером. Старина профессор побоялся сунуться в Лютный переулок лично, хотя сегодня нигде не было безопасно.

Сирена отложила шляпку и вздохнула. Сколько бы она ни проводила времени в любимой мастерской, находящейся в двух шагах от Аптеки Малпеппера, ей не удавалось избавиться от клейма ведьмы, проворачивающей тёмные делишки с подозрительными личностями. Дурная слава прочно закрепилась за ней, приросла, как мох к стволу дерева.

«После смерти Леопольда», — мысленно добавила Сирена. Леопольд был её третьим мужем. Голубоглазый блондин с обложки «Ведьмополитена». Тот ещё любитель эльфийских вин. Как он мог выпить вместо вина желчь огнекраба, авроры так и не определили.

— Вам понравилась работа, мадам? — услужливо спросила Энн, поставив вазу с ярко-оранжевыми бутонами на чёрных стеблях.

— Фиолетовый сюда не подходит, — заметила Сирена, указав на вуалетку.

— Я немедленно исправлю.

— Не стоит, я сама. Поэкспериментирую с оттенками красного, — Сирена взмахнула волшебной палочкой и придала ягодам насыщенный винный цвет.

— Восхитительно, мадам!

Продавать шляпки, расточая улыбки клиентам, и орудовать иголкой Энн умела виртуозно, но в волшебстве ничего не смыслила.

Сквиб.

Это слово отдавалось в сердце болезненным спазмом.

— Невозможно осчастливить всех сквибов на этой земле, — увещевала её когда-то мать, миссис Фортескью. — Вся в отца. Он уже пристроил одного! Объявил о родстве со сквибом во всеуслышание! Позор!

Потомок Декстера Фортескью, одного из директоров Хогвартса, отец верил в теории заговора и так называемые «места силы», твердил, что невыразимцы прячут сведения о порталах между мирами в недрах Отдела тайн. Он не чурался общаться со сквибами и любил своего лишённого магических способностей брата, которому помог открыть кафе-мороженое в Косом переулке. У отца было маггловское хобби и жена, которая его совсем не любила.

Отцу повезло родиться в обеспеченной семье, ему не хватало деловой жилки. Чего не скажешь о его дочери.

Деньги сами плыли в её цепкие руки, хотя её сердце было навеки отдано шёлку, атласу и бахроме.

Сирена оставила вуалетку и подхватила широкополую шляпу, пощупала подкладку, погладила пальцами ленты. Швы были спрятаны идеально. В лучшие времена этот шедевр и пары минут не пробыл бы на манекене!

Дверь мастерской отворилась, впуская вечернюю прохладу. Ветер лизнул язычок колокольчика из розового стекла с привязанным к нему листком бумаги, украшенного иероглифом.

Внутрь лавки вошла приземистая женщина с одутловатым лицом и едва виднеющимися из-под капюшона седыми волосами. На носу волшебницы виднелась огромная бородавка-слива.

Сирена махнула помощнице, и та поспешила удалиться.

Посетительница убедилась, что других покупателей нет, и заметно расслабилась. Она сняла капюшон плаща и предстала в истинном виде. Это была высокая стройная женщина с голубыми глазами и длинными светлыми волосами.

Латунная табличка на двери по волшебству повернулась в сторону улицы надписью «Закрыто».

— Как же я рада тебя видеть, Си, — выдохнула Нарцисса Малфой, присаживаясь на прилетевший из ниши пуф. — Приглуши свет, пожалуйста.

— А уж как рада я, — нарочито весело отозвалась Сирена, выполнив её просьбу и взяв Нарциссу за руки. — Ты первая покупательница за сегодняшний день, я намерена всучить тебе самые дорогие новинки сезона! Погляди на это чудо! — она продемонстрировала шляпку, которой только что восторгалась.

— Весьма недурно, — сказала Нарцисса.

— Недурно? — передразнила Сирена. — Готова поспорить, к концу нашего разговора ты будешь от неё без ума. Ты не против, если я продолжу работу? Нет? Вот и хорошо, я всегда волнуюсь, если не нахожу, чем занять руки. Акцио, перчатки!

Из-под прилавка выпорхнул аккуратный свёрток, из которого Сирена извлекла защитные перчатки из кожи дракона, переливающиеся даже при приглушённом свете японского фонарика — ещё одной прихоти владелицы. Сирена надела их и придвинула вазу. Теперь пора приниматься за огненные лилии. Стебли отозвались шипением, соприкоснувшись с кожей, но прожечь несгораемый материал им было не по силам.

Некоторое время Нарцисса молча наблюдала за тем, как подруга осторожно вытягивала из вазы цветок за цветком, над каждым произносила заклинание, затем ловко пристраивала на поля шляпы. Зачарованные ножницы энергично отрезали лишнее, иногда бесшумно и легко, иногда, встретив на пути жёсткий стебель, усиленно пристукивая. Каждый раз при громком смыкании ручек Нарцисса вздрагивала.

Она всегда отличалась бледностью, но в последние месяцы миссис Малфой всё больше походила на привидение. Встречи с Сиреной около семи часов вечера являлись для неё единственной отдушиной, способом держать с внешним миром хоть какую-то связь.

В переулке рядом раздался шум, и Нарцисса подскочила как на иголках.

— Успокойся, это из аптеки. Малпеппер с самого утра вычищает там котлы.

— Главное, не авроры. Они к тебе не заходят?

— Авроры? Что им здесь делать? Мой товар им не по карману.

Сирена прекрасно понимала тревогу подруги и внутренне содрогалась, представляя, что бы делала сама, заявись к ней домой «Тот-Кого-Нельзя-Называть». В разговорах с Нарциссой она старательно поддерживала светские темы, находила слова утешения и заполняла неловкое молчание услышанной от сына шуткой, историями о своих многочисленных путешествиях… Но в этот раз работа увлекла её с головой.

Огненные лилии были прекрасны, однако неосторожное прикосновение к ним грозило сильнейшим ожогом и уродливыми волдырями.

Они перенесли Сирену в другой летний день, к скамейке возле лавки доктора Фойерверкуса, к красной двери… ярко-красной, будто раскалённой, готовой вспыхнуть в любой момент.

Изнутри помещения всегда тянуло дымком, из трубы на крыше вырывались искры, а сам доктор Фойерверкус походил на Санта Клауса и так же любил вручать детям подарки.

Регулуса невозможно было оторвать от витрины.

Родители Сирены давно знали семейство Блэков. Во всяком случае, она помнила Сириуса и Регулуса столько же, сколько саму себя.

Пока Регулус жадно поедал глазами чудо-хлопушки, громо-петарды и прочую пиротехнику, вызывающую у всех мальчишек неподдельный восторг, она рассматривала прилавки соседних магазинов.

Стоящий по соседству «Твилфитт и Таттинг» недаром слыл самым дорогим магическим бутиком в Британии. Манекены подмигивали Сирене и предлагали зайти внутрь, заманчиво демонстрируя товары для настоящих леди: белоснежные перчатки, атласные шарфики, меняющие цвет, и кружевные вуали. Уже тогда её сердце замирало при виде отреза переливающейся ткани.

Она даже не заметила, когда её спутник проскользнул в магазин и вышел оттуда с полными карманами хлопушек.

— Смотри, Си! Смотри, что у меня есть! — воскликнул Регулус, потрясая перед ней пакетиком, в котором что-то перекатывалось. — Целая куча конфет «Берти Боттс» в подарок!

Они сели на лавочку и разорвали упаковку. После нескольких неудачных экспериментов Сирена стала выбирать только розовые клубничные конфеты, в то время как Регулус ел все без разбору.

— Теперь надо сложить все зелёные с белыми прожилками, лимонные и синие обратно и подсунуть Рабастану. Они самые невкусные, — объяснил Регулус.

— Ещё белые, — посоветовала Сирена, сделав вид, что вытирает губы платком, а на самом деле выплюнув разжёванный боб. — У них вкус тухлого яйца или мыла.

— Да? А я думал — кокоса. Ладно, их не так много — не жалко.

Неожиданно Блэк подпрыгнул, едва не рассыпав драже на тротуар.

На другой стороне улицы показалась небезызвестная в Хогвартсе четвёрка. Будущий третьекурсник Сириус Блэк возглавлял процессию, прямо на ходу заталкивая в рот шоколадное пирожное и умудряясь при этом разговаривать. Стоял хохот. Друзья Сириуса заговорщицки переглядывались и перешёптывались, и Сирена многое бы отдала, чтобы узнать, о чём они болтали. Регулус быстро ссыпал конфеты обратно в пакет и, многообещающе глянув на подругу, побежал следом за шумной компанией.

— Идём скорее, а то отстанем! — возбуждённо бормотал Регулус, проталкиваясь через толпу волшебников, отделяющую его от Сириуса, и Сирена быстро-быстро перебирала ногами, чтобы не потерять Блэков из виду. — Спорим, они опять что-то затеяли, а мы всё разузнаем и помешаем!

— И как же?

— Пока не знаю, — беззаботно сказал Регулус.

Вскоре стало ясно, что Блэк, Поттер, Люпин и Петтигрю направляются в Лютный переулок. У последнего поворота мальчишки резко затормозили. Петтигрю внезапно раздумал идти дальше. Регулус мигом спрятался за выставленной у стены бочкой и потянул Сирену вниз.

— Да чего такого-то? — искренне удивился Джеймс. — Даже Ремус в этот раз не против.

— Ещё как против, — откликнулся Люпин.

— Ты же сам сказал, что это могло бы быть интересно! — воскликнул Сириус.

— В том-то и дело, что могло бы быть, — сварливо зашептал Ремус.

— Давайте лучше посмотрим новые мётлы, — предложил Петтигрю.

— Мы и так проторчали там всё утро! — раздражённо сказал Сириус. — От того, что ты пялишься на новый «Чистомёт», у тебя в кармане не появится лишний десяток сиклей. Если трусишь, Пит, оставайся здесь, а мы посмотрим на сушёные головы и вернёмся!

— Нет, один я тут точно не останусь!

— Сегодня стартует самая большая распродажа окаменелостей, я ни за что такое не пропущу, хоть тресни, — объявил Поттер, для наглядности топнув ногой.

Поспорив несколько минут, друзья всё-таки отправились вперёд. Пришла очередь Сирены упрямиться.

— Ты же не собираешься туда идти, Реджи?! — возмутилась она, скрестив руки на груди. — Идём назад. Твоя мама будет ругаться, если мы не окажемся возле банка через час.

— Ну и что! — вызывающе отрезал Регулус и, не раздумывая, бросился за братом. Он пробежал несколько футов и оглянулся на подругу. — Ты со мной, Си?

Она не умела ему отказывать.

Они отправились по узкой улочке, крытой серым липким булыжником. Поблизости оказалась букмекерская контора. У дверей была выставлена доска, по которой со скрипом передвигался белый мелок, под диктовку диктора, голос которого лился из приёмника, выводя имена и длинные строчки цифр. Несколько волшебников следили за сменяющимися числами, затаив дыхание.

— «Стоунхейвенские Сороки» ведут с разгромным счётом, — уловила Сирена краем уха. Квиддич. Все мужчины помешаны на этом виде спорта. Она уяснила это, будучи маленькой девочкой. Отец не пропускал ни одного матча «Нетопырей Ньюкасла» по колдорадио.

Блэк тащил её за собой, протискиваясь через толпу беттеров, захваченных ходом игры настолько, что никто не обратил внимания на проскользнувших мимо детей.

— Вон они! — Регулус затормозил так резко, что Сирена врезалась ему в спину.

Сириус с Ремусом и Питером стояли у витрины, за стеклом которой возвышался огромный скелет дракона. Костяные крылья были распластаны до самого потолка магазина.

— Клык нунду — сто галлеонов штука! — воскликнул Петтигрю, сложив ладони «биноклем» и прижав их к стеклу, чтобы лучше видеть то, что творилось внутри помещения. — Кость грифона за тридцатник! Это же целое состояние!

Сириус ткнул Люпина локтем.

— Чего он так долго?

Дверь магазина открылась. На улицу вывалился Поттер, гордо выпятивший перед друзьями грудь, на которой красовался подвешенный на шнурке крючковатый коготь.

Сириус и Ремус переглянулись.

— Крут, — вынес вердикт Люпин.

— Клянусь, что в жизни не видел более важной рожи, — прыснул со смеху Сириус.

— Да ну вас, — отмахнулся Джеймс.

— Теперь-то уж Эванс точно скажет, что ты выдрючиваешься, и будет права, — заметил Сириус.

— Много она понимает, — важно изрёк Джеймс, зашагав по переулку.

Друзья последовали за ним.

— А теперь пойдёмте смотреть на сушёные головы! — объявил Поттер.

Сириус и Ремус закивали. Только Питер будто не расслышал предложение друга и указал пальцем в сторону.

— Глядите!

Регулус тоже вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть объект интереса Петтигрю. Сирена положила руки ему на плечи и привстала на цыпочки, чтобы увидеть хоть что-то поверх его головы.

Среди домов с облупленными фасадами промелькнула хрупкая девичья фигурка.

Поттер воскликнул:

— Это же «Стрекоза» — Трелони с шестого курса! Она-то что здесь забыла?

— Явно не грильяж с кокосовыми орехами, — покачал головой Люпин.

— Чего?

— Коробка. У неё в руке была коробка конфет, — пояснил Ремус.

— Если только она собралась заправить их приворотным, — засмеялся Питер.

— Что толку гадать? Давайте проследим за ней! — предложил Поттер.

Ребята кинулись вперёд, хихикая и шикая друг на друга за создаваемый шум. Регулус, в отличие от гриффиндорцев, передвигался на удивление бесшумно.

«Как змея», — подумала тогда Сирена, стараясь не задеть выставленные на улице горшки с уродливыми цветами. Трелони она знала плохо, хоть и училась с ней на одном факультете. Друзей у Сивиллы почти не наблюдалось, и многие не понимали, зачем профессор Слизнорт пригласил эту странную девчонку в свой клуб. Регулус говорил, что через несколько лет профессор пригласит и его с Си, потому что декан «коллекционирует» важных людей.

Сирена не считала себя значимой персоной, но всегда верила Регулусу на слово. Она верила ему, даже когда он вёл её за собой по извилистому Лютному переулку, от которого порядочным людям стоило держаться подальше.

Вывески сменяли друг друга. Посетителям переулка предлагали сделать защитную татуировку, заказать барельеф для отрубленной эльфийской головы, купить яд, способный свалить дюжину троллей одной каплей… Сирена не успевала разглядывать все прилавки, но иной раз глаз цеплялся за такое, что могло испугать любого взрослого. Регулус же совсем не смотрел по сторонам, будто подобные картины встречались ему ежедневно, и это её успокаивало.

Наконец они остановились неподалёку от замерших в засаде Сириуса и его друзей. Трелони постучала в дверь и повернула появившуюся прямо из деревянной поверхности ручку. Мгновение, и Сивилла исчезла внутри двухэтажного дома с тусклыми стёклами. Света в окнах не было, лишь во дворе горел одинокий фонарь. Под навесом, состоящим из черно-белых полосок грубой ткани, располагалась облезлая и местами потрескавшаяся вывеска: «Великая Кассандра».

Сирена опомниться не успела, как Поттер уже стоял под полосатым навесом и ломился в дверь. Казалось, целую вечность друзья ждали, когда перед ними возникнет ручка. Регулус весь издёргался, досадуя, что из укрытия не видно и не слышно, что там происходит. И вот Сириус, Джеймс и Ремус пропали за дверью, а Петтигрю остался снаружи.

Их не было около пятнадцати минут. Первым вышел Люпин. Сирена никогда не видела его таким разбитым, за ним показались Поттер и Блэк.

— Ну что? — дрожащим от волнения голосом спросил Питер.

— Карга проклятая, — зло сказал Сириус, пнув валяющуюся рядом жестянку.

— Я говорил сразу, что она — мошенница! — громко объявил Джеймс. — Не слушай ты её, Луни.

— Да что было-то? — не успокаивался Петтигрю.

Сириус значительно поднял палец и загробным голосом изрёк:

— Опасайтесь однорукого человека, подстерегающего вас за дверью-ю-у-у. Ты тут случайно не видел такого, Пит?

Джеймс нервно рассмеялся, не сводя насторожённого взгляда с Ремуса. Тот даже не улыбнулся. Сирене, наблюдавшей за происходящим со стороны, стало не по себе. Ей захотелось убежать отсюда как можно скорее, и в то же время она умирала от любопытства.

Сириус кашлянул, нарушив повисшее молчание.

— Ну чего ты хвост опустил? — сказал Поттер, хлопнув Люпина по спине. — Это мне наобещали всякие страсти на Хэллоуин!

Сириус порылся в карманах и вынул горсть сиклей.

— Так! Сегодня моя очередь угощать кислотными шипучками! — он пренебрежительно осмотрел пространство вокруг. — Не так уж тут и страшно. Мы даже не встретили ни одного злобного карлика.

— Или горбуна, — подхватил Поттер.

— А ещё лучше карлика-горбуна!

— Карбуна!

Мальчишки расхохотались. Люпин картинно возвёл очи горе.

— Двигаем! Посмотрим новую модель «Чистомёта», — сказал Джеймс.

— А как же сушёные головы?

— Да ну их! Посмотри на Нюниуса, он и то безобразнее. Идёмте отсюда!

Люпин мотнул головой.

— Да, — согласился он. — Пойдёмте.

Петтигрю недоумевающе пожал плечами и поторопился за остальными.

Сирена встретилась с Регулусом взглядом. Его глаза сверкали в предвкушении.

Она не сопротивлялась, когда Блэк ринулся к дому Кассандры Трелони, просыпав по дороге несколько конфет, выпрыгнувших из карманов. Собравшись с духом, Регулус повернул круглую дверную ручку, и Сирена бесшумной тенью последовала за ним, как делала многие годы, пока ей не исполнилось шестнадцать и от их дружбы ничего не осталось.

Пара ступенек при входе даже не скрипнула под их лёгкими ногами.

— Всего лишь дети, — услышала Сирена и с трудом удержалась от того, чтобы не выскочить наружу.

Регулус прошёл по коридору и остановился возле полога из стеклянных шариков. Сирена встала позади него.

Обстановка внутри комнаты, где сидела предсказательница, показалась ей зловещей, а сама Кассандра Трелони — грозной ведьмой из сказки. Лицо было закрыто вуалью, но морщинистые руки женщины выдавали её преклонный возраст. На столе перед ней лежала колода карт. Верхняя карта — лицевой стороной вверх — с изображением луны, на которую выли собака и волк, разделённые тропой, уходящей за горизонт.⁽¹⁾

«Стрекоза» устроилась на табурете напротив провидицы.

— Никак не возьму в толк, что это значит.

— Потому что ты ничего не смыслишь в прорицаниях, — проворчала старуха, подняв вуаль. — Сколько раз я тебе говорила, убери палочку. Она не поможет. Великий Салазар, до чего ты тупа, Сивилла. Только ты могла принести мне эти отвратительные конфеты. Чем, по-твоему, я буду их грызть? Думаешь, я не понимаю, почему ты ко мне таскаешься? Всё надеешься, что я обучу тебя? — Кассандра оборвала речь и посмотрела прямо туда, где стоял Регулус. — Кто это у нас? Дитя, скажи, что ты здесь делаешь? — она одним взмахом руки убрала карты и улыбнулась беззубым ртом. — А-а-а… Хочешь узнать свою судьбу, мальчик? Твой брат тоже хотел заглянуть в будущее, но остался недоволен результатом. А ты, девочка, — провидица перевела водянистые глаза на Сирену и нахмурилась, от чего морщин на её лице стало больше, — зачем ты привела с собой столько мертвецов?

Перетрусив, Сирена обернулась назад, но никого там не увидела.

Кассандра вытянула перед собой дряблые руки.

— Нет, с тобой пришли только семеро, остальных привёл мальчик. Пусть он уйдёт! Сивилла, выгони его!

Обрадовавшись, что она наконец-то пригодилась, «Стрекоза» вскочила со стула, чуть не опрокинув стол. Пока она выбиралась из спутавшейся у самого пола скатерти, Регулус не стал ждать. Он рванул по коридору в сторону выхода. Сирена побежала за ним.

Она обернулась у самой двери.

Семь мертвецов смотрели на неё из-за спины провидицы. Стеклянные шарики, нанизанные на нитки, таинственно поблёскивали. Четырнадцать призрачных глаз, таких же круглых и мерцающих, провожали перепуганную Сирену Фортескью из дома Кассандры Трелони.

На улице потемнело невероятно быстро. Сирена испугалась, что их с Регулусом не было несколько часов. Неужели погоня за гриффиндорцами настолько захватила её, что она потеряла счёт времени?

Теперь она замечала гораздо больше. То ли страх открыл ей глаза, то ли жители Лютного переулка потянулись наружу только с заходом солнца. В тени между лавками толкались нищие. Мясник умелыми ударами рубил на куски незнакомое девочке существо прямо на открытом прилавке. Кровавые брызги попали на платье Сирены, и она, остановившись, принялась остервенело отряхивать заляпанную юбку.

— Ты потерялась, девочка? — прорычал мужчина с чёрными жучиными глазками.

— Нет, — отпрянула она, ища глазами Регулуса.

«Бежать! Бежать!» — стучало в её голове, но глаза не видели дороги. Отовсюду на Сирену взирали ухмыляющиеся рожи. Она почувствовала, как волоски на шее зашевелились, и в этот момент незнакомец сказал:

— Я отведу тебя к родителям. Я знаю их.

— Нет! — снова взвизгнула Сирена, когда колдун схватил её за руку выше локтя. Она набрала воздух в лёгкие, чтобы закричать во всё горло, но мужчина опередил Сирену и заорал так, что у неё заложило уши.

Регулус ударил его по рукам огромным пучком огненных лилий, и мужчина с воплем отцепился. Его руки мгновенно покрылись ярко-красными дымящимися волдырями.

— Уходим! — завопил Регулус, бросая назад цветочный горшок.

Время и пережитый ужас стёрли из памяти детали. Оглядываясь назад, Сирена не могла сказать, как они выбрались из переулка. Домовые эльфы, отправленные на поиски, нашли их возле здания Гринготтса.

Сирене казалось, будто это её руки покрылись язвами от ожога, а не того проходимца, что схватил её возле мясной лавки, потому что запах горелой плоти преследовал её и за границами Лютного. Она взглянула на Регулуса. Рукав его рубашки обуглился, а на ладони краснел ожог. Он всё-таки задел ядовитый лист.

— Ты спас меня, — прошептала она, прежде чем отправиться домой и выслушать от матери всё, что та думает о маленьких непослушных девочках, шатающихся по злачным местам.

Регулус светился от счастья, потирая больную руку.

— Ерунда.

Что он считал ерундой — её жизнь или ожог — Сирена уточнять не стала.

Если сейчас снять перчатки и дотронуться до огненной лилии, она могла бы ощутить то же, что и он в тот день.

Сирена потрясла головой, выходя из оцепенения.

Нарцисса осматривала помещение лавки и прикасалась к разным предметам вокруг, просто чтобы отвлечься.

— Какое страшное лицо, — сказала она, остановившись перед маской, висевшей на стене.

— Кобэсими из «театра Но»⁽²⁾ — лицо ветреной женщины, — мрачно усмехнулась Сирена. — Подарок одного из моих мужей. Странный человек, хотя стоит признать, столь внушительного состояния не оставлял мне никто ни до него, ни после. Он был помешан на традициях своей родины. Он провалил какое-то дипломатическое задание японского Министерства магии и свёл счёты с жизнью. Жаль, он мне начал нравиться. Я оформила мастерскую на японский манер исключительно в память о нём. И его средствах.

Сирена поморщилась. Сколько раз она зарекалась не рассуждать о смерти мужей перед впечатлительной подругой.

— Люциус, — пробормотала Нарцисса. — Тёмный Лорд так и не простил его до конца. Он забрал у Люциуса палочку.

— Какой кошмар!

— Есть ли больший позор для волшебника? По крайней мере Тёмный Лорд оставил Драко в покое. Вчера ночью должно было произойти нечто важное, это связано с Гарри Поттером. Тёмный Лорд рассчитывал захватить его, но Орден всех перехитрил. Это плохо — радоваться их успеху?

— Держи мысли под замком.

— Только этим и занимаюсь. В собственном доме я не могу расслабиться ни на минуту. Если кто-то узнает, Си, что я бываю у тебя, то мне несдобровать! Но я всё равно покидаю мэнор, замаскировавшись под старуху. Иначе сойду с ума. Не знаю, кого стоит бояться больше: своих или чужих. Белла выдаст меня, не задумываясь.

— Никогда не понимала подобных ей, одержимых чувством долга, честью или идеей. Отвратительный тип людей.

Беллатриса была такой. И Сириус. Они представляли собой разные стороны одной медали.

Миновал год со дня смерти Блэка, а для Сирены — так все шестнадцать лет. Они расстались в январе тысяча девятьсот восьмидесятого на заснеженном пятачке земли недалеко от паба, и больше их пути не пересекались.

— Ну вот! — воскликнула Сирена, избавившись от перчаток. — Осталось наложить замораживающие чары на цветы. Глацио! По-моему, эта шляпка идеальна.

— Ты права.

Сирена отлевитировала опустевшую вазу со стола, уничтожила обрубки стеблей и протянула шляпу Нарциссе.

— Мой подарок. Да, помню, я собиралась содрать за неё кругленькую сумму, но мне кажется кощунственным требовать деньги за шедевр.

— Не знаю, что и сказать.

— Ну что ты, Цисси. Если уж тебе так неудобно, можешь на днях заглянуть в магазинчик и приобрести пузатый мешок Летучего пороха. Два сикля за ковшик, и никаких скидок!

Нарцисса улыбнулась.

— Я возьму два мешка, Си.

— Вот и отлично, — пробормотала Сирена, — и обнови маскирующие чары на плаще. Старушка, которой тебе так полюбилось прикидываться, сегодня показалась мне моложе, чем обычно. Лет на сто. Знаешь, в последнее время я теряю кучу денег из-за происходящего в Британии хаоса. Признаюсь, что подумываю вложить средства в одно маггловское предприятие.

— Ты сошла с ума! — не поверила подруга.

— Моей репутации уже ничто не повредит.

Обе женщины рассмеялись.

— Спасибо, Си, — внезапно сказала Нарцисса. — С тобой я чувствую себя прежней.

Вскоре миссис Малфой накинула на голову капюшон и вышла из шляпной лавки. В руках она несла коробку, перевязанную шикарным подарочным бантом.

Сирена встала напротив маски, неприятно поразившей Нарциссу. Губы на глиняном женском лице были плотно сомкнуты, глаза превышали все разумные размеры, брови располагались практически на лбу. Уродство. Именно так японцы высмеивали излишне красивых женщин, легко обольщающих мужчин. Сирена повернулась к зеркалу, перед которым так часто вертелись её покупательницы, примеряя новую шляпку, и на мгновение увидела вместо отражения своего прекрасного лица ту же маску.

Дверь вновь распахнулась. Колокольчик издал звон.

— Мама, как ни зайду, ты всё стоишь перед зеркалом, — насмешливо произнёс загорелый черноволосый юноша.

— Здравствуй, Блейз, — сказала Сирена Забини, впервые за день улыбнувшись по-настоящему.

---

1) Карта Таро «Луна».

Вернуться к тексту

2) Театр Но — один из видов японского драматического театра масок.

Вернуться к тексту

После ухода министра все принялись рассматривать завещанные Дамблдором вещи. Гермиона с замиранием сердца следила за тем, как старинная книга сказок переходила из рук в руки. Переплёт был таким ветхим и облупленным, что кусочки кожи буквально отрывались от книжного корешка и приставали к пальцам.

— Книга сказок. Гермиона, зачем он оставил тебе книгу сказок? — в сотый раз поинтересовалась миссис Уизли.

— Может, кто-нибудь уже объяснит, кто такой Бидль? — спросил Гарри.

— Детский сказочник.

— Les Contes de Beedle le Barde, — пропела прибывшая на днях Аполлин Делакур. — Мсье Бидль долго жил во Ф’ганции, поп’гавлял здо’говье при нашей l'académie de magie и буквально влюбился в волшебный фонтан.

— О чём это вы? — удивился Артур.

— «La Fontaine de la Bonne Fortune»! На самом деле его п’гототипом стал фонтан Николаса Фламеля, ’гасположенный в па’гке замка Ша’гмбатона.

— Погодите, так Бидль всё выдумал? Получается, что Фонтана феи Фортуны не существует? — спросил Рон, чудом сохранив серьёзное выражение лица.

— И ты никогда не найдёшь его и не попросишь у Феи мозги, — захихикал Фред.

— Эй, не было там такого!

Все засмеялись. Гермиона заметила, что даже Гарри улыбнулся, хотя они оба плохо понимали, о чём речь.

— Говорят, он сделан из чистого золота, — вытянув под столом длинные ноги, сказал Билл.

— Так и есть! — с восторгом сказала Флёр. С приездом родителей и младшей сестры она повеселела и стала ещё красивее, хотя, казалось, это невозможно.

— Скучаешь по Франции и золотым фонтанам?

— Нет, любимый, ведь ты здесь, — промурлыкала Флёр, поцеловав жениха.

— Фу-у, — в один голос протянули близнецы. Молли отвесила лёгкий подзатыльник Рону, изобразившему приступ тошноты.

Габриэль последней пролистала книгу, прежде чем вернуть её. Убедившись, что листы испещрены рунами, девочка лишь разочарованно хмыкнула.

На этом интерес к сказкам был исчерпан.

— Зачем нам золотой фонтан, если у нас есть золотой снитч, верно, Гарри? — сказал Джордж.

— Бесценное сокровище, — подхватил Фред, подбросив на ладони шарик.

Снитч удостоился наибольшего внимания со стороны присутствующих.

Третий диковинный предмет, доставшийся ребятам после открытия завещания, тоже оставался загадкой.

Мистер Уизли пытливо осматривал делюминатор, вертел его так и эдак…

— Дамблдор был гением, — шептал он, щёлкая кнопкой. Лампы, расставленные по периметру расчищенной для празднования площадки, гасли и вновь загорались, сильно нервируя Молли.

— Гарри, милый, все проголодались. Мы не могли начать без тебя. Как насчёт вкусного обеда? — сказала она, выудив из рук мужа делюминатор.

— Вкусного? Разве у нас бывают другие? — отозвался Чарли.

— Подлиза, — беззлобно поддразнил Рон.

Фред и Джордж горячо поддержали озвученное матерью предложение.

Гермиона помогла Молли расставить стулья и накрыть стол. В честь праздника миссис Уизли постаралась на славу. Приготовленные ею блюда не умещались на скатерти. Здесь был так горячо любимый Гарри ростбиф под соусом из чёрной смородины, бараньи отбивные, рыба с лимоном и миндалём, сосиски под домашним маслом, четыре вида подливки к мясным медальонам и многое другое. Левитируя тарелки, Гермиона гадала, сколько Уизли потратились на день рождения Гарри и предстоящее свадебное торжество.

— Чем это так умопомрачительно пахнет? — игриво поинтересовался Рон, приобняв её за плечи.

— Ежевикой, — ответила она, опустив вазочку с ягодным джемом на стол.

— А я думал, твоими новыми духами.

Грейнджер скептично хмыкнула, несмотря на тронувший щёки румянец.

«Хвала Мерлину, что у меня в руках не оказался поднос с говяжьими рёбрышками».

Гарри не успел отойти после стычки с министром, поэтому к блюдам едва притронулся. Гермиона разделяла его чувства и хмуро рассматривала чаинки, кружившиеся в чашке.

Ей не терпелось поскорее заглянуть внутрь книги. Грейнджер надеялась, что под обложкой найдётся тайный шифр, и ей удастся его разгадать.

И, конечно, глупо полагать, что Дамблдор, несмотря на чудаковатость, оставил Гарри обыкновенный снитч.

— С днём рождения! — внезапно пробасил Хагрид, вытерев рот платком размером со скатерть. Остальные подхватили поздравление и несколько раз прокричали его хором.

— Задувай свечи на торте, — пропела Флёр.

Габриэль захлопала в ладоши.

— Не забудь загадать желание! — крикнула она.

Джинни неодобрительно поджала губы, покосившись на неё.

Когда с десертом было покончено, гости начали расходиться по комнатам. Только Хагрид всё выспрашивал приехавшего за день до свадьбы Чарли о судьбе Норберты и не торопился покидать двор.

— Встретимся наверху, — напоследок шепнул Гарри Гермионе, пока она помогала мистеру и миссис Уизли приводить огород в порядок.

Грейнджер кивнула и продолжила уборку.

Живоглот сидел на крышке кадки, наполненной водой для полива цветов, и наблюдал за работой хозяйки. Молочник, сахарница и опустошённые тарелки проносились мимо него в сторону кухни, влетая туда через открытое окно. Стол постепенно пустел, и вскоре на нём осталась только книга сказок. Ей предстояло присоединиться ко многим другим томам, тщательно отсортированным Гермионой и выбранным для того, чтобы взять с собой «в поход».

Побег из «Норы» Гарри назначил на следующий день после свадьбы Билла и Флёр, до которой осталось совсем ничего. А у них до сих пор не было толкового плана.

С чего начинать? Где искать Р.А.Б.?

Записку из ложного крестража Гермиона знала наизусть, как формулу из учебника трансфигурации.

Печально осознавать, что в Хогвартс они не вернутся. Т.Р.И.Т.О.Н. и Ж.А.Б.А. уже не казались Гермионе важными, а свиток со списком предметов для изучения на седьмом курсе стал бесполезной бумажкой.

«Почему упырь не умеет разговаривать? — в шутку сокрушался Рон, глядя, как сгорают письма с гербом Хогвартса. — Я бы отправил его вместо себя. А что такого? Профессор Биннс вообще разницы не заметит!»

Живоглот смотрел куда-то вверх янтарными глазищами, не мигая.

Грейнджер тоже подняла голову.

На небе одна за другой загорались звёзды.

Теперь другие школьники будут рассматривать их через стёкла телескопов профессора Синистры, чертить карты небесных светил и созвездий. В сентябре, например, в первые дни занятий над Хогвартсом всегда висели Весы, ярко светил Сириус… Сейчас же над владениями Уизли распростёрлось серебряное созвездие Льва. Его хорошо видно в феврале и начале августа. Нижняя звезда сияла так ярко, что её соседки казались блёклыми подделками из папье-маше.

— Вот и всё, — пробормотала Молли, избавившись от последней гирлянды из глазированных букв.

Праздник окончательно подошёл к концу.

Гермиона взяла книгу и подхватила Живоглота на руки до того, как Хагрид уселся на кадку. Кот ворчливо мяукнул и попытался вывернуться из рук, поняв, что его забирают в дом. Ему не хотелось оставлять своего небесного кошачьего собрата.

У Грейнджер было такое чувство, будто она упустила что-то важное, подсказку, маячившую перед носом, намёк.

Живоглот продолжал вырываться. Этот день, так хорошо начавшийся, оказался изматывающим. Внезапно Гермиона поняла, что у неё тоже нет желания переступать порог, подниматься по скрипучей лестнице в мезонин, где уже собрались мальчики. Сейчас они сидят там и ломают голову над завещанием Дамблдора. Рон щёлкает делюминатором, а Гарри вертит в руках снитч или медальон.

Р.А.Б.

Три буквы, разделённые точками, скрывающие загадку.

На последней странице воскресного выпуска «Таймс» всегда можно найти огромный кроссворд.

В Австралии Венделл Уилкинс выписывает какую-то другую газету, заваривает по утрам горячо любимый женой Моникой кофе Маракайбо, берёт в руки карандаш и, включив утренний новостной канал, начинает разгадывать кроссворд.

Гермиона зажмурилась. Нет, нет! Этим мыслям не место в её голове. Не сейчас!

Она громко вздохнула и постаралась сосредоточиться.

Р.А.Б.

Что это: анаграмма, инициалы или прозвище? В разгадке ребуса не помогли бы даже подшивки старых «Пророков», где Гермиона отыскала фотографию матери Снейпа.

«Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это», — стоит ли считать это подсказкой?

Гермиона поравнялась с Артуром, левитирующим разбежавшихся по огороду полусонных кур обратно в загон.

— У нас за сараем опять завелись гномы, — сказал он, посмотрев на взъерошенного Живоглота. — Второй день шебаршатся, вот твой кот и нервничает. Ну ничего, завтра утром я с ними разберусь.

— Мистер Уизли, может, вы знаете волшебника или волшебницу с инициалами Р.А.Б.? — спросила Грейнджер.

Артур задумчиво потёр подбородок.

— Хм… Кажется, у Людо есть тётушка Ромильда. Точно-точно! Недавно ей исполнился сто шестьдесят один год! Ох, до чего сварливая женщина, скажу я тебе. Она как-то приходила в мой Отдел поскандалить после укуса дверной ручки, так и норовила стукнуть меня тростью…

Гермиона искренне сомневалась, что миссис Бэгмен была человеком, обокравшим Волдеморта, но на мгновение всё же представила старую даму, плывущую в лодке по пещерному озеру и огревающую выглянувших из воды инферналов палкой.

«Тёмному Лорду».

Никто из знакомых Гермионы не звал Волдеморта таким образом, и вряд ли на подобное когда-либо осмелится столетняя старушка. Тёмным Лордом его называли только… Пожиратели Смерти.

— Нет, — произнесла Гермиона с обретённой уверенностью. — Нет. Это должен быть кто-то из окружения Волдеморта.

Артур помрачнел. Миссис Уизли сдавленно охнула, даже Хагрид закашлялся в бороду так сильно, что едва не свалился с кадки. Невозмутимость сохранил только Чарли, отвыкший от страха перед этим именем.

— Я не знаю, чем помочь. Извини, Гермиона, никто не приходит в голову, — серьёзно ответил мистер Уизли.

Молли вытерла руки о фартук.

— Ложись спать пораньше, милая, завтра будет сложный день.

* * *

— Наконец-то! — воскликнул Гарри, едва Гермиона переступила порог комнаты. — Мы только тебя и ждали. Взгляни сюда. У меня есть идея, — он держал снитч, сверкающий в свете потолочной лампы. — Ничего не приходит в голову? Я поймал его в самом первом матче. Помните? А как именно я его поймал?

Рон взволнованно замахал руками.

— Это же тот, который ты чуть не проглотил!

— Правильно, — довольно сказал Гарри и на несколько секунд прижал снитч к губам.

Все трое с волнением замерли и уставились на шарик.

На гладкой золотой поверхности, где ещё секунду назад не было ничего, появилась гравировка — четыре слова, написанные наклонным почерком: «Я открываюсь под конец».

— И что это может значить? — спросил Уизли.

Гермиона и Гарри недоуменно покачали головами.

Они ещё долго обсуждали визит Скримджера, но так и не подобрались к сути. Альбус Дамблдор, находясь на том свете, не изменил себе и озадачил учеников новой загадкой.

— А тут ещё меч, — беззастенчиво зевая, сказал Рон после того, как они отказались от попыток проникнуть в смысл надписи на снитче. — Зачем директору понадобилось, чтобы меч был у тебя, Гарри?

Внизу что-то хрустнуло.

— Наверное, Чарли крадется, чтобы, пока мама спит, заново отрастить волосы, — нервно произнёс Рон.

— Так или иначе, нам пора спать, — прошептала Гермиона. — А то будем ползать сонными мухами.

— Да уж, — согласился Рон. — Зверское тройное убийство, совершённое матерью жениха, может немного подпортить свадьбу. Свет я сам выключу.

Как только Гермиона вышла из комнаты, он щёлкнул делюминатором.

Часы внизу пробили одиннадцать раз, когда она вернулась в комнату Джинни, стараясь не создавать много шума.

Окно было открыто, но в спальне царила духота. Ни ветерка. Шторы висели безжизненными тряпками. И тень. Горбатая тень на траве, там, где Уизли выстроили гору резиновых сапог.

«Это гномы, — сказала себе Гермиона. — Садовые гномы и волнение».

— Вы трое не вернётесь в Хогвартс? — тихо спросила Джинни. Её голос в ночи прозвучал оглушающе.

Гермиона не любила лгать.

— Нет, — сказала она. — Не вернёмся.

Кособокий дом — развалюха и обшарпанные пристройки рядом: такой Кричер увидел «Нору». Подходящее место для волшебников вроде гнусных Уизли — отъявленных предателей крови.

Кричер не считал, сколько дней провёл здесь, ходя кругами по двору.

Сад выглядел диким, деревья были не подстрижены, дорожки из гравия оказались размытыми. Вместо оранжереи или цветника Молли Уизли развела огород и копалась в нём подобно маггле из обычной английской деревушки. Она сама всё делала по дому, будто в девичестве и не носила гордую фамилию Пруэтт.

Как низко пали эти Уизли! Как низко…

Беспорядок во дворе «Норы» оказался Кричеру на руку, как и отсутствие других домовых эльфов. Уизли не могли себе позволить содержать домовика. Да и какой уважающий себя эльф будет им прислуживать?

Кричер по несколько раз на дню подбирался к окнам мимо торчащих в огороде жердей для фасоли и гороха, прятался в кустарнике возле веранды, прислушиваясь к голосам, и выжидал.

Ворюга должен был показаться, нужно только запастись терпением.

Год назад вор явился в особняк Блэков, возник ночью и стал обыскивать дом. Он копался в гостиной и верхних комнатах, а потом разворошил кухонный чулан, отведенный хозяевами эльфам.

Кричер молча наблюдал за ворюгой, пока тот рыскал по комнатам, но кражу сокровищ, бережно вынутых из мусорных мешков и спрятанных в одеялах, допустить не мог.

Ворюга забрал все серебряные приборы, все кубки и все ордена. Он прислушивался и оглядывался на дверь, пока не сгрёб всё в охапку. Среди украденного оказался медальон. Медальон хозяина Регулуса!

Кричер выскочил из-за буфета и закричал: «Перестань! Перестань! Перестань!»

Но вор был настороже и мгновенно сработал палочкой.

Одно слово, и Кричер лежал обездвиженный и смотрел, как ворюга набивает карманы вещами хозяев, а потом улепётывает с сокровищами в руках.

Наземникус Флетчер — имя этого вора.

Оборотень и уродливый аврор говорили о нём. Флетчер явится в «Нору», а дальше дело за малым.

Кричер тяжко вздохнул и насторожился. Что такое? Шорох. Треск. Кто-то заметил? Нет, всего лишь его собственные кости ныли перед дождём.

Он сидел в куче старых резиновых сапог и всматривался в окна, подслеповато щурясь при утреннем свете, отражавшемся в ржавой кастрюле, валяющейся рядом.

Поттер появился в «Норе» незадолго до своего дня рождения. Кричер с неприязнью глядел на него.

Долг обязывал сделать ему подарок.

— Кричер должен принадлежать мисс Беллс, а не щенку Поттеров. Но Кричеру выбирать не приходится.

Из сапога с обгрызенной голенью вылез садовый гном и вытаращился на ворчащего себе под нос эльфа.

— А ещё лучше было бы в доме мисс Цисси. Она бы взяла Кричера на работу и потом, когда бы он слёг умирать на чердаке, поблагодарила бы его за годы верной службы дому Блэков. Его голова стала бы последней в доме на Гриммо, — Кричер расчувствовался и сморгнул слёзы. — Снова рядом с хозяйкой. Если повезёт, мерзкий мальчишка Поттеров никогда больше не сунется в дом. Глупый противный Гарри Поттер…

Кричер схватил сапог и ударил жёсткой прорезиненной пяткой себя по носу.

Нельзя! Нельзя! Нельзя так говорить о хозяине, даже думать нельзя!

Кричер — хороший эльф. Надо сделать Гарри Поттеру подарок.

На Рождество в самый раз пришлись черви. Маггл из соседнего дома оставил их возле мусорных баков, а Кричер подобрал, завернул в газету и отправил Гарри Поттеру. Славно они, наверное, расползлись в его чулке для подарков. Кричер бы преподнёс ему иглу морского ежа или пузырёк вечной икоты, но хозяин не должен пострадать от руки слуги. Даже ненавистный Гарри Поттер, появление которого обсуждалось в «Норе» каждый день.

Но прежде сюда явилась грязнокровка Грейнджер. Вспомнив о ней, Кричер фыркнул и прогудел:

— Её стоит опасаться. Она не такая уж растяпа, может что-то заметить. Это Уизли за своим топотом и беготнёй слепы, как кроты в огороде. А с ними и эта картавая иностранка, за которой притащилась вся семья.

Стыдно признаваться, Кричер принял её за мисс Цисси, когда впервые увидел. Она кружилась по дому в платье из легчайшей ткани, светловолосая и прекрасная — не живой человек, а ожившая фарфоровая статуэтка.

— Мисс Цисси любила рисовать и подолгу сидела в саду, придумывая наряды сёстрам и подругам, — пробубнил эльф, заметив, что обрёл благодарных слушателей в лице садовых гномов. — Что за мантии, что за воротнички оживали под её рукой на бумаге! Ах, как радовались мистер Сигнус и мадам Друэлла, глядя на это, подыгрывали ей и говорили, что она станет модельером. Глупости, конечно. Волшебнице из уважаемой семьи неблагопристойно работать. Приличная юная волшебница должна выйти замуж за чистокровного колдуна и заботиться о благополучии семьи.

Ах, а бедная госпожа Вальбурга! В детстве она была той ещё выдумщицей, мечтала стать лекарем в Святом Мунго. Благородное дело, но ведь Мунго уже не тот, что раньше, когда чистокровных магов содержали в отдельных палатах, к ним не подпускали грязнокровок. Что же это получается — волшебница из почтеннейшего рода будет ухаживать за выродками магглов? А если бы их кровь попала на её белые ручки? Какие тонкие у госпожи были пальчики. Не как у этой Уизли, варёные сосиски!

Одумалась хозяйка вовремя, слава Мерлину! Брак пошёл ей на пользу. Господин Поллукс вовремя вразумил. Пусть хозяин Орион был старше её и здоровьем слаб… Да, да. Всё время хворал, кашлял и боялся всего на свете из-за пророчества какой-то сумасшедшей. Попадись она сейчас Кричеру, только попадись, так бы шея её и треснула! Бедный, бедный господин Орион. Сколько сил он вложил в родной дом, сколько трудов перечитал, да не уберегли его умные книжки.

И с госпожой совсем рассорился. «Не уберегла, — кричал он на неё, — обоих не уберегла!» Хозяйка потом запиралась в спальне и плакала. Юный господин Регулус пропал, и вестей от него не было. Кричер видел, как она убивалась, да сделать ничего не мог, связанный словом. Разве мог Кричер рассказать? Это бы окончательно разбило сердце бедной хозяйки. Там и так одни осколки из-за неблагодарного мальчишки, — Кричер высморкался, прервав рассказ. — Ушёл он ночью. Вылез в окно и долго не появлялся. Дома все горевали, исстрадались совсем. Мистер Орион вскоре скончался, и госпожа Вальбурга сделалась тогда очень странной, вздрагивала от каждого звука и ждала возвращения сыновей, хотя по гобелену уже всё стало ясно.

«Пусть все вещи остаются на своих местах, — велела она. — Там лежат, куда их мой сыночек Регулус положил». Если бы она только знала, как Кричер перед ней виноват. И перед юным господином. Не уследил и нарушил высший закон домовика — ослушался хозяина Регулуса, не смог уничтожить медальон.

Потом явился щенок, хозяин Сириус, и привёл с собой всякий сброд. Чем Кричер заслужил это: прислуживать грязнокровкам, оборотням и магглолюбам? Чистить полы под их ногами. Уизли… Всё разворошили, толком не разобравшись. Одного рыжего оболтуса зачарованная мантия чуть не придушила на месте, вот была потеха!

Даже с вами, паразитами, они справиться не могут, — презрительно сказал Кричер, покосившись на собравшихся вокруг садовых гномов.

Некоторые из них внимали его словам, другие недовольно щёлкали зубами на чужака, похожего на маленькую скрюченную гаргулью, забравшуюся в их логово.

Не шелохнувшись, Кричер насупился и вернулся к наблюдению. Гномы сидели рядом с ним, так же не шевелясь.

«Безмозглые слюнявые создания! Завернуть бы одного в тряпку и отправить хозяину Поттеру вместо подарка».

— Кричер домой не вернётся, пока ворюгу не изловит! Один раз Кричер его видел. Появился он прямо из камина. Схватить бы его, подстеречь, оглушить! Но как? Столько волшебников вокруг. Одному Кричеру с ними никак было не справиться. А ворюга всё маячил возле окон. Близко, но не схватишь. Уж в следующий раз не уйдет! — погрозил Кричер, потрясая кулачками.

* * *

Солнце казалось тускло-серым, как и вечернее небо вокруг.

Садовые гномы начали суетиться, учуяв запах с кухни. Самые смелые выбрались из укрытия и потянулись к праздничному столу. Пара гномов раздобыла глазированную букву «Г» и спрятала её под кастрюлю. Из-за этих вредителей жирный кот грязнокровной подруги хозяина Поттера так и таращился в сторону груды сапог, так и таращился! Один раз животное опасно приблизилось, но Кричер щёлкнул пальцами и опрокинул приткнутую между досками забора лейку. Котяры и след простыл.

День подходил к концу, а ворюга Флетчер всё не появлялся.

Молли Уизли занялась уборкой двора от дешёвых бумажных гирлянд. Перевёрнутая лейка взмыла в воздух прямо перед носом Кричера.

В опустившихся сумерках эльф всё-таки покинул укрытие. Он нащупал под кастрюлей карамельную букву, оставив на глазури отпечатки узловатых пальцев, и с неохотой поковылял к дому.

Хозяин жил на самом верху. За время своих наблюдений Кричер хорошо изучил устройство «Норы». Гарри Поттер поселился в мезонине под чердаком.

Окна были открыты настежь и зияли пустотой, лестница скрипела. Кричер встал перед дверью и прислушался, потом вошёл внутрь.

Хозяин спал. На соседней кровати дремал его друг — ещё один Уизли.

Кричер вытащил приготовленный клочок пергамента, на котором заранее нацарапал: «Хозяину».

Глазурь растаяла и намертво прилипла к пальцам. Пришлось отдирать, благо под руку подвернулась какая-то тряпка. Сладкая буква походила на бесформенную жвачку, местами к ней приклеилась трава. Кричер положил её на столик рядом с очками и золотым снитчем. Если они приклеятся, что с того?

Лунный свет творил чудеса с сознанием вымотанного эльфа, и вот перед ним был уже не ненавистный Гарри Поттер. Спящий хозяин показался старому сгорбленному Кричеру совсем другим мальчиком. Потёртые стены мезонина расступились. Трясущейся рукой эльф взял снитч и стал вертеть его в пальцах — маленький шарик с тонкими крылышками — любимая игрушка любимого дитя прежней хозяйки. От нахлынувших воспоминаний в ночном воздухе у Кричера защипало в носу.

«Глядите все! Пап, смотри! Эй, Сириус! Я поймал снитч!»

Сейчас! Сейчас юноша перед ним проснётся, откроет глаза. Они будут серо-голубыми, а не зелёными… он улыбнётся своему верному слуге и скажет: «Доброй ночи, Кричер».

— Доброй ночи, хозяин Регулус, — пробормотал домовик.

Вот бы господин взаправду оказался здесь, а больше ничего на свете и не надо…

Луна свинцовой каплей растекалась между облаками. Шелест листьев под окнами стих, и внезапно похолодало.

Кричер оцепенел.

Что за чудо — стоял перед ним молодой хозяин, которого он оставил в пещере далеко-далеко у моря.

«Судьба так решила, что я утону;

И где мой корабль пойдёт вдруг ко дну,

Знают морские птицы…»

— Э. А. Робинсон

* * *

Вода окружала его со всех сторон, баюкала, обнимала. Она была повсюду. Такая холодная, что кровь стыла в жилах, и каждое движение только продолжало агонию.

Бледные костлявые руки тянули его вниз, и он тонул в приветливой тьме, обещающей вечный покой. В ней не было жажды, страха и гниющих трупов, в ней не было ничего. Ни одного проблеска. Лишь пустота. Прожорливая пустота.

Недаром у моря был такой голодный вид. Оно набрасывалось на скалы, будто хотело дотянуться до всего живого, затем разочарованно вздыхало и отступало, чтобы тут же попробовать вновь.

Регулус всегда любил море и не мог взять в толк, почему мать так ненавидела рокот волн, крики чаек и шипение пены при встрече с галькой. Откуда в её сердце брался страх, едва вода подступала к носкам туфель? Но потом понял. Понял, конечно, когда увидел в безмолвном пропитанном солью тумане похожий на клык утёс.

— Держись от воды подальше, — постоянно твердила мать, отправляя маленького Регулуса в гости к деду. Дом Арктуруса Блэка на морском берегу не вызывал у неё светлых чувств. Что это? Тревожный сон, перенесённый в реальность? Страх, рождённый давним суеверием? Материнское предчувствие…

От того ли, что всё запретное манило к себе сильнее, или в блэковской крови в самом деле кипело упрямство, но Регулус не упускал случая приблизиться к волнам. Чего тут бояться? Абсолютно нечего.

Что же старуха-предсказательница сказала ему прежде, чем прогнать? Чего испугалась? Вот бы вспомнить.

«Мертвецы, — сулила ему ведьма. — Много мёртвых людей…»

Мерлин! Да ведь она оказалась права! Их серые прогнившие тела проплывали под лодкой, их руки хватали Регулуса за плечи, одежду, волосы…

Потом они исчезли, стоило лишь закрыть глаза.

Он падал и падал, а может — летел.

Сколько может длиться падение в пропасть?

А полёт?

Четыре часа — самый длинный матч на его памяти. Пойманный снитч трепыхался в его пальцах, бился, как чьё-то маленькое сердце. Глаза заливало потом, кровь стучала в висках. При посадке Регулус чуть не свалился с метлы, захваченный врасплох порывом ветра. Какая скорость! Розье бросил вратарские перчатки и запустил в небо сноп зелёных искр. Победа! Друзья схватили его и стали качать, они кричали ему в уши: «Победа!»

В ту ночь никто из Слизерина так и не поднялся в спальни.

Сова принесла письмо ближе к полуночи, уставшая и голодная. Родители писали, что он лучший, он — гордость семьи, и короткая приписка от Беллы: «Молодец».

Белла. Какое красивое имя! Как конфетка на языке. Или карамельное яблоко.

Интересно, стоя в доме, где впервые на его глазах пытали магглов, он тоже был молодцом? Она сказала, что «да», и чмокнула его в щёку.

Возможно, он остался там — прямо на продавленном диване в вульгарный горошек, погрузился в колдовской сон… не смог проснуться. Может, к утру объявились авроры и прикончили его, пока он не очнулся и не схватился за палочку?

Это больше не имело значения, не для того, кто умер.

Тогда почему ему столь отчаянно хотелось жить, жить, жить…

Белое тягучее марево окружило его, забралось в нос, рот и уши. В этой пелене, окутанный густым пледом тумана, он услышал голоса родных и потянулся им навстречу.

Вдруг кто-то дёрнул его за шею, как кота за шкирку!

Земля и небо поменялись местами, а потом его ноги коснулись земли, и все чувства, с которыми он успел распрощаться, вернулись, хлестнули по хребту обжигающе острой волной.

На смену баюкающей тишине пришла оглушающая какофония.

Ненасытно хватая ртом воздух, Регулус потянулся вверх, рывком вскинул голову.

«Так не умирают», — с трудом подумал он, пытаясь понять, что творится вокруг.

Тёплый воздух укутал Регулуса ароматным одеялом летних трав, придя на место промозглому смраду пещеры, и он вдохнул свободно…

Блэк открыл глаза и увидел свет. Свет звёзд, запертых в квадрате оконной рамы, поразивших его своей красотой. Они пылали жидким серебром, он и не надеялся когда-либо увидеть их снова.

— Хозяин! — ахнул Кричер. Из-под его мохнатых бровей на Регулуса жадно смотрели застланные слезами глаза.

За спиной Блэка раздался глухой щелчок. Над головой тут же вспыхнул ослепительный свет, ударивший в затылок пронзительной болью. В ушах так застучало, что Регулус едва расслышал голос обратившегося к нему человека.

— Ты кто такой? — спросил кто-то рядом. Кто-то непозволительно, чудовищно громкий, так близко, что до него можно дотронуться, и уже с тревогой завопил: — Гарри! Гарри, просыпайся!

Голова раскалывалась. Поборов оцепенение, Регулус попытался нащупать палочку на поясе, но ничего не получалось. Её там не было! Возможно, она выпала, когда инферналы тащили его ко дну.

Наяву ли всё произошло?

Блэк приказал себе собраться с мыслями, но они предательски разбредались. Не было сил даже на позорную попытку к бегству.

Кричер был рядом, значит, им каким-то образом удалось аппарировать вместе. Но куда их занесло? Неужели к магглам?! И почему за окнами ночь? Где они? В чьей-то спальне? В Хогвартсе? Не похоже.

Знать хотя бы — в каком конце света…

Интересно, если он попробует убраться отсюда, на сколько частей его расщепит?

— Эй ты! — прикрикнул рыжеволосый парень, нацелив волшебную палочку ему в грудь. — Не двигайся!

Второй встревоженный голос долетел до Блэка от противоположной стены:

— Что происходит, Рон?

— Ты меня спрашиваешь? Твой чокнутый эльф притащил кого-то в наш дом!

— Вы… волшебники? — произнёс Регулус голосом столетнего старика. Казалось, его горло потрескалось изнутри или было объято пламенем. Если бы только вспомнить, как он очутился в этом месте!

— Конечно, волшебники, — воинственно сказал тот, кого назвали Роном. — И мы тебя здорово отделаем, если не скажешь, как тут оказался!

— Подожди, Рон.

— А чего тут ждать? Держи его под прицелом, Гарри, а я позову кого-нибудь ещё!

— Хорошо, — откликнулся этот «Гарри», которого Регулус сперва не заметил в другом углу комнаты, такой крохотной, что в ней и одному-то жить было тесно.

— Хозяин, хозяин вернулся! — не замолкал Кричер. Он бормотал что-то ещё, задыхаясь под напором рвущихся наружу слов. Да и Кричер ли это был? Разве что карикатура на него. Пародия. Разве мог он постареть за пять минут на пять сотен лет, а то и больше? Скривиться, сгорбиться, покрыться сединой, словно пухом.

Рыжий рывком отворил дверь и чуть не столкнулся ещё с двумя мальчишками, похожими друг на друга как две капли воды. Они, перепуганные и взбудораженные, с волшебными палочками наготове прибежали на шум.

— Что случилось? Это ещё кто такой? — оторопел первый.

— Хороший вопрос, Фредди, — фыркнул Рон. — Я за папой, а вы глаз с него не сводите!

— Постойте! — воскликнул Регулус. Он ощущал себя полным дураком, но всё же примирительно выставил руки. — Я ничего вам не сделаю. У меня даже палочки при себе нет. Я сам не понимаю, как тут очутился.

— Ты вообще кто? — рявкнул Фред.

— Меня зовут Регулус. Регулус Блэк.

— Блэк? — переспросил Гарри, сделав шаг к нему.

Наконец Регулус смог хорошенько его рассмотреть. Он был поразительно похож на Поттера, такой же высокий, худой и лохматый подросток в очках. Нет, он и был Поттером! Но одновременно кем-то другим.

Он пристально вгляделся в лицо Регулуса в ответ и с колебанием в голосе прошептал:

— Ты брат Сириуса?

Регулус впал в замешательство. Не успел он ответить, как дверь снова распахнулась. В крошечную комнату ворвался мужчина в наспех накинутом на пижаму халате, а над его плечом показалось лицо перепуганной женщины.

Теперь уже четыре волшебные палочки были направлены на Блэка.

— Мальчики, назад! Гарри, отойди скорее!

— Нет! — взвизгнул Кричер, пытаясь загородить Регулуса тщедушным тельцем. — Не трогайте моего хозяина!

— Подождите, мистер Уизли! Стойте! — закричал Гарри, но мужчина и не торопился нападать. Он стоял как громом поражённый.

— Как это возможно, дорогой? Он… он ведь умер, Артур, — пробормотала женщина, уставившись на Регулуса, словно он был привидением. — Сириус, ты же умер.

— Он наверху! — приговаривал Рон, перепрыгивая через ступеньки.

Гермиона и Джинни едва успевали за ним.

Дверь в мезонин была нараспашку. Фред обмахивал платком миссис Уизли, которая едва держалась на ногах. Джордж наколдовал стакан воды и теперь решал, стоит ли обрызгать мать, чтобы окончательно привести в чувство, или дать ей выпить содержимое вместе с успокоительным.

— Молли, дорогая, — бормотал Артур, вытирая пот со лба.

— Ты что с мамой сотворил, гад? — рассвирепел Рон, кинувшись к кому-то в центре комнатки.

Гарри встал у него на пути и раскинул руки.

— Он не виноват.

Гермиона выглянула из-за спины Рона и увидела молодого человека в тёмной дорожной мантии. Тут же был и Кричер. Он прыгал вокруг незнакомца и, заливаясь слезами, вопил: «Никто не тронет моего хозяина!». С его стороны подобное проявление чувств к Гарри само по себе поражало.

— Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — рассердилась Джинни.

Домовик не унимался, заглушая вопросы рыданиями.

— Пожалуйста, успокойте его, — страдальчески попросил мистер Уизли.

— Кричер, угомонись! — нетерпеливо прикрикнул Гарри.

Эльф подавился воздухом, его и без того казавшиеся бессвязными слова превратились в монотонное завывание. Он повалился на пол и обхватил голову руками.

Юношу в центре комнаты это зрелище привело в ярость.

— По какому праву ты ему приказываешь?! — воскликнул он. — Кричер — эльф моей семьи.

— Да, — с горечью проговорил Гарри. Он выглядел совершенно растерянным, но голос его звучал твёрдо. — Был им когда-то, если ты тот, кем назвался. Уже год Кричер служит мне.

— Этого не может быть!

— Может, Регулус. Твой брат оставил его мне.

Гермиона вскинула брови от удивления. Регулус? Брат Сириуса? Так он давно мёртв. Как он может быть здесь и разговаривать с ними? Это невозможно!

Но когда она посмотрела на стоявшего перед ней человека свежим взглядом, её сомнения стали улетучиваться. Сходство с Сириусом было неоспоримо.

Блэк испытывал беспокойство, постепенно перерастающее в слепую панику. Его била крупная дрожь. У него было лицо лунатика, человека, бродившего во сне и внезапно проснувшегося в незнакомом месте.

И всё же, если перед ними подлинный Регулус Блэк, что он, состоящий из плоти и крови, делал в «Норе»?

— Господин Сириус не должен был так поступать с Кричером! — затопав, завизжал домовик. — Кричер намеревался служить мисс Белле или мисс Цисси, а не гадкому мальчишке Поттеров!

Взыскание последовало незамедлительно. Эльф схватил лежащий неподалёку учебник по арифмантике и остервенело забился об него головой.

— Останови его, Гарри, останови! — закричала Гермиона.

— Прекрати сейчас же!

Кричер замер в неестественной позе, будто на него наложили парализующее заклятие.

Грейнджер взглянула на друга, вот только Гарри не успел и рта раскрыть.

Регулус наклонился и забрал из тонких ручонок домовика книгу.

— Всё в порядке, Кричер. Не надо себя наказывать.

Если до этого у Гермионы и были сомнения по поводу Блэка, то теперь они развеялись окончательно. Его приказ подействовал на Кричера моментально. Домовик выпрямился и заплакал, рассыпая благодарности.

— Гарри, отойди оттуда, — шикнул Рон, — а то мало ли чего.

Молли пришла в себя и тихо застонала.

— Он всё ещё здесь? — спросила она слабым надтреснутым голосом, пока близнецы помогали ей сесть.

Миссис Уизли с трудом сосредоточила взгляд на Блэке и стиснула протянутый стакан. Если бы там была святая вода, она бы тут же окропила ею Регулуса — Гермиона не сомневалась.

— Это не Сириус. Я ошиблась, — Молли потянула мужа за рукав. — Артур?

— Поверь, дорогая, дела это не меняет, — с тревогой прошептал мистер Уизли, перехватив и сжав её пальцы.

Регулус нахмурился. Тонкая, как паутинка, морщина перерезала его лоб между бровей. Он зажмурился, будто пытался проглотить острый комок в горле.

— Почему вы так говорите, будто Сириус…

Закончить фразу ему не дали.

— Грозный Глаз на дежурстве. Досадно, крайне досадно! Надо сообщить в Орден и срочно отправить Ремусу патронус! — прервал его Артур, кивнув самому себе. — Да-да. Он разберётся лучше нас, — пробормотал он, поспешив на выход. — Мальчики…

— Мы приглядим за ним, пап, — пообещал Рон.

— Ну-ка! А вдруг он — Пожиратель смерти? — воскликнул Фред, указав на предплечье Блэка. — Надо хорошенько порасспрашивать гада, как он умудрился проникнуть через барьер!

Регулус машинально потянул рукав вниз.

— А что — неплохая мысль, — поддержал брата Джордж. — Он всё равно нам ничего не сделает. Сам сказал, что пришёл без оружия.

— Я сказал, что у меня нет при себе палочки, — произнёс Блэк ледяным тоном. — Это не значит, что я не смогу постоять за себя. Только троньте, и я не обещаю, что ваши физиономии останутся одинаковыми.

— Немедленно прекратите! — вскричала Гермиона. — Давайте спокойно во всём разберёмся.

— Да ну? И что прикажешь делать с этим уродом, побеседовать за чашечкой чая? Он пробрался в чужой дом посреди ночи, а не мы!

— Не такой уж он и урод, — вскользь заметила Джинни.

— Я же говорю, что понятия не имею, как здесь оказался, — неприязненно произнёс Блэк. — И я бы с превеликой радостью покинул вашу пижамную вечеринку, если бы вы сами не стояли на моём пути.

— Никуда ты не пойдёшь, — набычился Рон. — И аппарировать отсюда тебе не удастся, так и знай!

Регулус закатил глаза, мол, я же говорил. По-хозяйски осмотревшись, он придвинул к себе свободный стул и спокойно уселся на него, будто ситуация не была из ряда вон выходящей.

— Зовите кого хотите. Хоть Дамблдора. Вы и есть пресловутый Орден Феникса? Прекрасно! Я буду говорить только с Сириусом. Я его брат, а с вами, кто бы вы ни были, любезничать не собираюсь.

— Какой сейчас год? — внезапно спросил Гарри.

Близнецы удивлённо посмотрели на него.

— Что за глупость…

— Пусть ответит. Какой год? — терпеливо повторил Поттер. — Просто скажи. Число, месяц. Хотя бы год.

Регулус скрестил руки на груди.

— Семьдесят девятый.

— Ну почти, — саркастически заметил Рон. — Плюс-минус пара десятков.

Гермиона бросила на него неодобрительный взгляд и сказала:

— Сегодня первое августа тысяча девятьсот девяносто седьмого.

— Это невозможно, — прошептал Блэк. Гарри шагнул к нему, но Регулус встал и попятился к стене. — Я не верю!

В коридоре раздался шум, и Грейнджер отчётливо услышала звонкий голосок Флёр и более низкий — Билла.

— Не впускайте их сюда! — воскликнул Гарри, выразительно посмотрев на миссис Уизли.

Молли слабо кивнула. Она вышла в коридор, и уже из-за закрытой двери Гермиона услышала, как миссис Уизли сетует на взорвавшуюся трубу на чердаке. Её нервозный вид не обманул бы и ребёнка, но шаги отдалились от мезонина и вскоре совсем стихли.

— Я вам не верю, — повторил Регулус в повисшей тишине и резко посмотрел на окно.

Гермиона всерьёз испугалась, что он выпрыгнет. Никогда ни у кого прежде она не видела таких глаз, заполненных отчаянием.

Ей было легко представить эту напряжённую сцену в каком-нибудь дрянном голливудском фильме, где главный герой очнулся после двадцати лет комы и никого не узнаёт. Иногда счастливое неведение лучше горькой правды.

Гарри демонстративно убрал палочку и кивнул на Кричера.

— Но его-то ты узнаёшь. Он изменился, так?

Регулус не смотрел на них. Гермиона подумала, что он вообще с трудом понимает слова.

— Ничего не хочу слушать! — грубо сказал он, подтверждая её домыслы.

В мезонине снова появился мистер Уизли. Он обернулся к кому-то и пригласил войти.

Появившийся на пороге Ремус Люпин вполне мог посоревноваться в конкурсе каменных изваяний.

— Ты видишь то же, что и я? — прошептал Артур. — Девятнадцать. Этому мальчику едва ли девятнадцать. И он выглядит… он похож…

— Да, — сглотнув, сказал Люпин. — Да.

Регулус сделался ещё мрачнее.

— Как это возможно? — пробормотал Ремус. — После истории с Питером я полагал, что меня уже ничем не удивишь, — он осторожно приблизился к Блэку. Так подбираются к раненому зверю, попавшему в капкан. — Совсем не изменился…

— Хотел бы я сказать подобное о тебе, Люпин, — поёжившись, буркнул Регулус. — Но в том, что ты настоящий, я искренне сомневаюсь. Вы мне снитесь, — Блэк надавил на виски и с нервным смешком добавил: — Безумная галлюцинация, новое испытание. Я не выбрался. Я всё ещё там. Это лишь продолжение кошмара.

Несколько секунд он бездумно смотрел на Ремуса. Тот печально улыбнулся, как умел только он, и спросил:

— Постарел я, да?

— Они сказали мне, что сейчас девяносто седьмой.

— Ты пропал почти двадцать лет назад, — сказал Люпин. — Ходили слухи, что тебя убили по распоряжению «Сам-Знаешь-Кого».

Регулус нахмурился, и его глаза наполнились искренней печалью.

— Тёмный Лорд не отдавал приказ, всё было не так.

— Ремус, ты правда думаешь, что это настоящий Регулус Блэк? — спросил Артур.

Гермионе почудилось, что из комнаты разом выкачали воздух, едва его голос достиг её ушей, моментально уничтожив пелену перед глазами.

«Тёмному Лорду».

— Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, — проговорила Гермиона, не сводя с Регулуса взгляда, — но хочу, чтобы ты знал — это я разгадал твою тайну.

Он моргнул, и холодный ужас, казалось, охватил его с ног до головы. Её слова пронзили его, как стрела, бьющая навылет.

Р.А.Б.

Она нашла Р.А.Б.

Перед Грейнджер предстала невероятная разгадка тайны медальона.

Все молчали, уставившись на Гермиону. Фред и Джордж загадочно переглянулись, словно сомневались в состоянии её рассудка или пытались осознать, почему сказанное ей так ошеломило Блэка.

Гарри — другое дело. Гарри всё понял, и он был не менее ошарашен.

Кричер жался к Регулусу, как верный пёс. Вне сомнений, он мог бы выполнить любой приказ обожаемого хозяина, и, похоже, тот с лихвой воспользовался этим. Он взял эльфа с собой в пещеру.

А потом что? После этого?

— Я хочу поговорить с ним наедине, — сказал Гарри.

— Ещё чего не хватало, — ввернул Джордж.

— Ты понимаешь, что его присутствие здесь противоестественно и, возможно, представляет опасность для всех нас? — пробормотал Артур.

Поттер был непреклонен.

— Вы говорили, что доверяете мне. Помните? Так вот, я хочу побеседовать с этим человеком. Рон и Гермиона могут остаться и… э-э… Кричер… Я знаю, что делаю. Дамблдор поручил мне одно задание, и Регулус имеет к нему отношение.

— Какое ещё отношение? — недоверчиво произнесла Джинни.

— Самое прямое.

Имя бывшего директора возымело эффект. Ремус уговорил всех Уизли, кроме Рона, выйти. Близнецы пообещали прибежать по первому зову.

Они все недоумевали, чем в деле, порученном Гарри Дамблдором, мог помочь пропавший уйму лет назад волшебник?

Джинни вышла последней, демонстративно остановившись на пороге и затянув пояс халата потуже.

— Ну так… — Рон неуклюже опустился на краешек кровати, хлопнув ладонями по коленям. — Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

— Что последнее ты помнишь, Регулус? — спросила Грейнджер, почти физически ощущая напряжение, повисшее в комнате.

Блэк помедлил перед ответом. Удивление прошло, уступив место хладнокровию. Поразительно, как быстро ему удалось взять себя в руки. От его слов по коже Гермионы пополз мороз, когда он сказал:

— Воду над своей головой.

Гарри вытащил медальон.

— Знакомо?

— Откуда он у вас? — прошептал Регулус.

— Значит, правда, — выдохнул Поттер. — Ты тот, кто оставил записку и похитил крестраж. Ты — Р.А.Б.

Рон ахнул и витиевато выругался.

— А вы, выходит, те, кто нашёл её? — глухо произнёс Блэк. — Где настоящий медальон? Он уничтожен?

Домовик с визгом рухнул на колени и начал свой сбивчивый, но невероятно важный рассказ. Он говорил долго, постоянно переходя на неразборчивые всхлипы.

Гермиона и не заметила, как ночь сменилась утром, а кусочки мозаики вставали на свои места.

Путешествие в пещеру, начатое в далёком тысяча девятьсот семьдесят девятом году завершилось, но крестраж был по-прежнему недоступен.

— …сказал гадкому вору: «Перестань! Хватит!», но Флетчер лишь засмеялся. Он убежал, а Кричер остался лежать на полу, — сотрясаясь от рыданий, пробормотал эльф.

— Боже мой, сколько тебе довелось пережить! — произнесла Гермиона.

Кричер отпрянул от неё и взвыл ещё громче.

— Не понимаю, как ты миновал барьер? — недоумённо спросил Рон. — Авроры столько чар наворотили, чтобы оградить нас.

— Но не против эльфов, — нравоучительно заметила Гермиона. — Все недооценивают домовых эльфов. Волдеморт не стал исключением, иначе бы не покинул пещеру, оставив Кричера внутри. Магия домовиков крайне мало изучена. Они могут аппарировать там, где волшебники бессильны. Некоторые предметы действуют в их руках иначе.

— Это не объясняет, как ты оказался здесь, — Гарри повернулся к Блэку. — Идеи?

— Что, если сработал мой делюминатор?! — воскликнул Рон, вытащив из-под подушки диковинный прибор. — Дамблдор не просто так оставил его мне. Может, надо щелкнуть несколько раз.

— Брось, это глупо, — проворчала Грейнджер, ещё минувшим вечером уставшая от «светового представления».

— Дамблдор — гений, он знал, что нам понадобится помощь в поиске крестражей!

— Он даже не подозревал, что в пещере фальшивка, — оборвал друга Гарри и задумчиво посмотрел на эльфа. — Кричер, расскажи всё подробно. Как ты сюда пробрался, о чём думал, что трогал.

— Кричер сидел во дворе и наблюдал, ждал, когда появится ворюга. Скверное место. Вокруг вредители, сорняки, плесень. Уизли совершенно запустили сад. Что ещё ожидать от семьи, отвернувшейся от обычаев?

— Эй! — сердито воскликнул Рон. — Кто бы говорил про грязь и плесень.

Эльф смерил его уничижительным взглядом.

— Кричер поднялся на самый верх, чтобы оставить подарок хозяину Поттеру. Не то чтобы Кричер хотел, но так положено. Так поступает хороший эльф. Он положил подарок на тумбочку Гарри Поттера и так испачкался, что вытер руки о тряпку.

— Тряпку? — вспыхнул Рон. — Это была моя футболка!

— Потом Кричер увидел золотой шарик.

— Золотой шарик? — переспросил Регулус.

Эльф кивнул и продолжил.

— Кричер взял его, потому что шарик напомнил ему о настоящем хозяине.

— Снитч! — воскликнул Гарри, кинувшись к тумбочке. Снитч нашёлся на полу неподалёку. Он был раскурочен, будто неведомая сила дремала внутри него и всё-таки вырвалась наружу. Гарри наклонился и поднял что-то ещё. Он протянул ладонь друзьям, и Гермиона увидела два огранённых чёрных камня.

— Это ещё что такое? — спросил Рон, рассмотрев их ближе.

— Глядите, если соединить их вместе, то получится узор. Это две половины целого, — сказал Гарри. — Что ты делал с ними, Кричер? Может, сказал что-то? Какое-нибудь заклинание.

Эльф яростно затряс головой.

— Кричер впервые это видит, Кричер только взял в руки снитч, повернул и подумал о хозяине.

— Ха, — вставил Уизли. — Прям как в сказке о трёх братьях.

— Рон, — раздражённо сказал Гарри, сжав переносицу, — ты же в курсе, что мы не знаем сказки волшебников, нас с Гермионой воспитывали магглы, поэтому будь добр, выдохни и растолкуй, что ты имеешь в виду.

— Мама читала нам перед сном. Сейчас вспомню. «Средний брат повернул камень три раза, и перед ним появилась девушка, которую он когда-то любил, но умерла она раньше срока». Вот я и говорю — как в сказке. Только в ней был не снитч, а Воскрешающий...

— Камень, — закончил Блэк, поджав губы.

Все присутствующие в комнате благоговейно уставились на находку в руке Поттера.

— Вот почему Дамблдор оставил тебе книжку, Гермиона, — шёпотом сказал Гарри. — Это он и есть.

— Да не-е! Нет! Быть не может! С ума сойти! — Уизли выпучил глаза. — Дамблдор оставил тебе самую могущественную волшебную вещь в мире! Может, он подозревал Малфоя после покушения на Кэти? Или догадывался, что не выберется из пещеры. Хотел, чтобы ты вернул его с помощью этой крутой штуки!

— Нет, — оборвал Гарри. — Дамблдор рассказал бы мне.

— Как же, — проворчал Рон, пока Гермиона судорожно листала сказки барда Бидля, — так же, как о Философском камне, Пророчестве и стрёмном завещании.

— Здесь на полях книги тот же символ, — произнесла Грейнджер, сдув упавшую на лоб прядь волос. — Треугольник, круг и линия. Гарри, мне кажется, ты прав. Как ещё объяснить случившееся? — она выразительно посмотрела на Регулуса и замолчала.

— Вообще-то этот камень мне знаком, — признался Гарри. — Кольцо Марволо. Ещё один крестраж. Дамблдор уничтожил его, но камень, видимо, остался. Только треснул, он был повреждён.

— Ну сейчас он сломан, — справедливо отметил Блэк.

Гарри соединил две части камня вместе и, аккуратно придерживая пальцами, покрутил.

Гермиона с жалостью смотрела на него. У Гарри было столько имён, чтобы назвать, столько людей, кого он хотел бы вернуть к жизни…

— Сломан, — медленно повторил Поттер. — Теперь сломан, расколот ровно посередине.

Рон хмыкнул.

— Так странно, — сказал он, почесав затылок. — В сказке камень не подействовал, как надо. С его помощью вернулась только тень. Может, ты тоже что-то вроде призрака, Блэк? Надо проверить, например, ткнуть тебя палочкой.

— Только попробуй, и я сломаю тебе не только палочку, — прошипел Регулус. — Я понял, что вы что-то вроде нового Ордена Феникса, но, знаете, я двадцать лет, если верить вашим словам, не видел свою семью. Я хотел бы отправиться домой.

Кричер мигом приободрился.

— Матушка будет так рада вас видеть! Знали бы вы, кого принимал хозяин Сириус в благородном доме ваших предков!

Рон закашлялся в кулак.

— Сириус вернулся на Гриммо? — удивился Регулус.

Гермиона переступила с ноги на ногу. Похоже, день с каждой минутой становился только хуже.

— Он не на Гриммо, — сказал Рон. — Сириус погиб два года назад во время битвы с твоими бывшими дружками.

Гермиона негодующе уставилась на Уизли. Как можно быть таким бестактным? Захотелось треснуть его по голове, но она ограничилась незаметно произнесённым заклинанием. Рон охнул и вскочил со ставшей вдруг очень неудобной кровати.

— Этого не может быть, — прошептал Блэк.

— Мне жаль, — пробормотал Гарри. Он запнулся, как будто сам переживал утрату заново. Гермиона взяла его за руку и погладила запястье. — Сириус упал в Арку Смерти. Я был там в тот миг. Его больше нет. И твоих родителей — тоже.

Без волшебной палочки Регулус чувствовал себя как без рук: она всю жизнь была при нём, а сейчас пропала неведомо куда. Если бы только удалось заполучить её обратно… Жизнь без волшебства представить было невозможно.

Свою первую палочку он получил в шесть лет: игрушку, деревяшку с красивой рукояткой. С её помощью нельзя было наколдовать шторм в ванне или поджечь шторы — она лишь выпускала искры, менявшие цвет по настроению владельца. Это был подарок от дяди Альфарда, который приехал в Англию на юбилей Поллукса Блэка. Дедушка с дядей между собой не ладили, но вежливость требовала нанести визит старику.

Праздничный вечер в честь деда подходил к концу, гости стали расходиться уже затемно. Регулус всегда был любопытен; вот и тогда он следил за сестрой из окна — Цисси торопливо семенила по покрытой гравием дорожке, направляясь в глубину сада. Она спрятала гроздь винограда за скамейкой и теперь направлялась к тайнику. Но не тут-то было: за девочкой устремилась Пачуля — домовиха доносила взрослым обо всех проказах в доме. Её привезла с собой тётя Элладора, которая была ещё вреднее и дряхлее, чем её тщедушная эльфийка. «Она такая старая, что давно уже чокнулась», — говорила Белла. Кузина была старше, значит, понимала больше. Мама всегда ставила Беллу в пример.

Регулусу хотелось предупредить Цисси, крикнуть: «Стой!» Но она вряд ли могла его услышать, а вот Пачуля, наоборот, моментально навострит уши и до конца недели не спустит с него глаз.

Только чудом она не нашла секретное место в саду за каштаном, где под щедрым слоем листьев лежали осколки разбитого луноскопа. Поллукс Блэк ещё не обнаружил пропажу, а Сириус велел брату помалкивать, мол, они не виноваты, что бладжер приземлился прямо на дедушкин стол. Братьям удалось скрыть свой проступок от вездесущей домовихи только благодаря Энди — та мастерски отвлекла эльфийку, пока Сириус избавлялся от следов преступления.

Регулус направил в спину удаляющейся домовихе палочку и сделал вид, что произносит заклинание. Ему даже показалось, что эльфийка споткнулась. Ещё бы! Ведь из него вырастет великий волшебник!

— Эй, Реджи, погляди! — возбуждённо крикнул Сириус, подбежав к нему. В руке он крепко держал банку из-под лягушачьей икры, где за мутным стеклом билась крохотная птичка с пурпурно-синими крыльями, похожими на лепестки василька. — Правда, красивая? Я подарю её Энди. Только она не поёт. — Сириус слегка тряхнул банку.

— Ей же больно! — воскликнул Регулус. — Перестань!

— Что это там у тебя? — прозвучало из темноты коридора, и через несколько мгновений к мальчикам подошла Беллатриса. Она с жадностью впилась глазами в птицу. — Подари лучше мне!

— С какой стати? — надменно спросил Сириус.

— Я знаю, что вы разбили луноскоп, — Белла сощурила тёмные глазищи и попыталась выхватить банку, но Сириус вцепился в неё мёртвой хваткой. Кусок горлышка хрустнул под его пальцами, и через долю секунды пол коридора оказался усеянным осколками.

Дети застыли.

Птицу придавило стёклышком. Она издала жалобный сбивчивый крик, в котором угадывались человеческие слова, и больше не шевелилась.

Сириус глядел на неё с сожалением, а в чёрных глазах Беллатрисы читался триумф.

— Смотри, что ты наделала! — разъярился Сириус. — Я два часа её приманивал!

Тут уж Регулус не сдержался и захлюпал носом, окончательно расклеившись.

— О Мерлин! — простонал брат. — Этого ещё не хватало. Потом мама скажет, что это я его довёл до слёз. Реджи у нас такая плакса, прямо как Цисси.

— Неправда! — закричал Регулус.

— И теперь мне придётся ловить другую птицу!

— Мы можем оживить эту, — сказала Белла.

— А ты сумеешь? — робко спросил Регулус.

— Разумеется.

— У тебя есть волшебная пыльца фей?

— Какая ещё пыльца, глупый, — захохотал Сириус. — Опять наслушался бабушкиных сказок и уши развесил. Скоро они станут, как у Кричера. Он тоже много слушал всяких небылиц, поэтому у него такие лопухи.

Регулус обхватил голову руками.

— Здесь нужна волшебная палочка! — заявила Белла. — Настоящая, — усмехнувшись, добавила она, когда он без промедления протянул ей свою игрушечную.

— Где же мы её возьмём? — сердито спросил Сириус.

Беллатриса поправила брошку, приколотую к платью. Утром её ещё не было.

— Мы можем взять палочку прапрадедушки — ту, что хранится в кабинете. Сейчас взрослые в столовой и заняты ерундой, так что достать будет просто. Мы сможем поколдовать и даже починить дедушкин луноскоп.

Сириус насупился. Брать палочку Финеаса Найджелуса не было запрещено только потому, что взрослым и в голову не приходило, что кто-то посмеет на неё покуситься.

— Тебе-то это зачем?

Белла пожала плечами.

— Пойдём скорее, — заканючил Регулус, глядя на брата. Сириус ненавидел, когда на него так смотрели.

— Отстань от меня.

Беллатриса прибегла к последнему козырю:

— Или ты боишься? — протянула она приторно-сладким голоском.

Сириус метнул в неё возмущённый взгляд.

— Я? Да ни в жизнь! Идём! — запальчиво воскликнул он. Когда Белла, довольная собой, прошла мимо него и поманила пальцем, Сириус обернулся к Регулусу, глупо улыбающемуся в темноте. — Всё ты виноват, лучше бы я тебе ничего не показывал!

Через несколько минут Сириус взломал дверь кабинета. Нож, найденный им в подвале дедушки ещё три дня назад, не подвёл. Дверь с тихим скрипом отворилась, как и сутки назад, когда Сириус прокрался сюда за бладжером и осколками раздавленного мячом луноскопа.

Беллатриса поощрила кузена одобрительным хмыканьем и протиснулась в кабинет. Регулуса было решено поставить на стрёме.

— Держи ушки на макушке, — сказала ему Белла, приложив палец к губам.

Палочка лежала на самой верхней полке шкафа. В кабинете было прохладнее, чем в других помещениях дома. У Регулуса перехватило дыхание от этого места: магия словно пульсировала в его стенах, в большой кованой люстре, просачивалась через зелёные ковры на полу. Дедушка трепетно относился к порядку в кабинете. Все важные бумаги были тщательно разложены по ящичкам бюро, а новые письма лежали на бронзовом блюде рядом с вазой, полной цветов.

Регулус напрягся, заметив в углу чучело оскалившегося квинтолапа: оно выглядело так, словно вот-вот тронется с подставки и зажмёт непрошеных гостей в волосатых лапищах.

Сириус затоптался на пороге рядом с братом, старательно загораживая от него чучело, пока Беллатриса карабкалась на спинку дивана. Она дотянулась до шкатулки, в которой хранилась семейная реликвия, и недовольно обернулась к Сириусу.

— Помочь не хочешь? Лови!

Сириус поймал шкатулку, на крышке которой остался след вспотевшей ладошки Беллы. Сама кузина легко спрыгнула вниз и склонилась над добытым сокровищем. С тихим щелчком шкатулка открылась.

— Доставай, — прошептала Белла.

— Вот ещё! Сама бери, раз такая умная!

Затаив дыхание, Регулус поднялся на носочки и заглянул внутрь шкатулки.

Беллатриса всё-таки осмелилась взять палочку. Она замахнулась ею, изображая могучую ведьму из альбома.

Внезапно за её спиной раздался хлопок. Сириус отшатнулся назад, а Белла быстро спрятала палочку за спину.

— Вам нельзя играть в комнате господина Поллукса, — проскрипела Пачуля, зыркнув на детей. — Какой кошмар! Палочка мастера Найджелуса пропала! — запричитала она, увидев пустую шкатулку. Белёсые гневные глазки устремились на Беллу. — Ты взяла её!

— Вовсе нет!

— Маленькая хитрая девочка всегда поступает по-своему и берёт то, что ей не принадлежит. А это что? Где ты взяла украшение!

— Это моя брошка! — Беллатриса дёрнулась в сторону, когда домовиха протянула к ней сморщенную руку, и взмахнула палочкой, но не удержала и выронила. Ослепительный луч сорвался с её конца и угодил в цепь, удерживающую люстру под потолком.

Регулус зажмурился, услышав грохот, а когда открыл глаза, увидел придавленную люстрой Пачулю. Красные ручейки стекали вдоль рыльца эльфийки.

Он ждал, что она шевельнётся, завопит, моргнёт круглыми блестящими, как плюй-камни, глазами, но ничего не произошло. Тогда Регулус заверещал на весь дом. Брат подхватил его, обернулся и едва не столкнулся в проходе с прибежавшей Андромедой.

Регулус так крепко стиснул палочку, что из неё посыпались искры. Одна попала Сириусу на предплечье, и тот, всхлипнув, выхватил её из рук брата.

— Почему Пачуля не двигается? Я не хочу, чтобы она лежала здесь.

Энди обняла Регулуса, уставившись на тело домовихи.

— Палочку! — прошипела Белла, захлопнув дверь. — Быстрее! Возьми её с пола! Клади обратно.

Сириус подобрал палочку — теперь он держал уже две, — молниеносно взлетел на диван и сунул шкатулку на полку.

— В окно! — скомандовала кузина. — Энди, тебя это тоже касается!

Они спрыгнули вниз и побежали прочь от дома. Регулус едва успевал перебирать ногами, но брат тянул его за собой, до боли стискивая пальцы.

— Слушайте! — крикнула Белла, остановившись, чтобы перевести дыхание. — Найдите бладжер и откопайте луноскоп! Скажем родителям, что мяч ударился в люстру, а та упала на тупую домовиху. Вам ясно?

Через минуту в кабинете было полно взрослых. Никто не заподозрил, что палочка Финеаса Найджелуса Блэка пропадала со своего законного места.

Ночью, когда Элладора Блэк наконец-то перестала вопить и детей отпустили в гостевые спальни, Регулус долго лежал без сна. Сириус чересчур громко сопел на соседней кровати. Притворялся спящим.

Снаружи заливались сверчки, шумели листья, а иногда на землю под окнами падали каштаны.

Дядя Альфард сказал, что люстра расколола череп Пачули, как орех.

— Эй, Сири! — позвал Регулус.

— Я уже сплю.

— А я нет!

Одеяла на соседней кровати зашевелились, закряхтели.

— Ну, чего тебе?

— Где моя палочка?

Одеяла вздохнули.

— Я выронил её в саду, когда мы убегали. Завтра поищем.

Дверь в спальню мальчиков отворилась, и на пороге появилась Андромеда. За ней в комнату протиснулась Белла, в лунном свете — вылитое привидение с яркими губами.

Регулус сел, натянув плед до подбородка.

— Вы чего? — опешил Сириус.

Белла с загадочным видом уселась на кровать Регулуса и подобрала под себя ноги.

— Сегодня мы повели себя, как самая настоящая семья, — провозгласила она с неподдельной гордостью.

— Угу, — буркнул Сириус, красноречиво потерев мягкое место, по которому после разбирательства в гостиной пришлась парочка волшебных шлепков. — Я прямо чувствую это родство обеими ягодицами. Зачем ты сказала, что с бладжером не управился именно я?

Беллатриса только отмахнулась.

— Вы готовы поклясться, что мы будем дружить до гробовой доски и не станем ругаться друг с другом, как наши родители, когда вырастем? — выпалила она на одном дыхании.

Регулус широко открыл глаза, став похожим на взлохмаченного книзла.

— Что нужно делать? — живо заинтересовался Сириус. — Дать Непреложный обет, да? Я слышал о таком. Это смертельно опасно и… безумно, безумно круто!

— Вот ещё, — проговорила Андромеда, машинально расправив сваленные на спинке стула рубашки мальчиков — привыкла наводить порядок.

— Почти во всех книгах написано, что для магической клятвы нужна кровь, — заговорила Белла низким голосом.

— У меня есть перочинный ножик, — сообщил Сириус.

Беллатриса благосклонно улыбнулась.

— Мы порежем ладони, а потом возьмёмся за руки и произнесём клятву, — объяснила она, проведя лезвием поперёк линии жизни. Выглядело жутко, но Регулус не посмел отказаться от болезненной процедуры.

— А почему с нами нет Цисси? — спросил он, глядя на выступившие капли крови.

— Потому что она ещё маленькая, — ответил Сириус, — и глупая для таких секретных обрядов.

— Ей столько же, сколько и мне!

— Значит, ты тоже маленький? — спросила Белла.

Регулус насупился, но протянул ладошку и накрыл ею руку Энди, лежащую поверх ладоней Сириуса и Беллатрисы. Потом он повторил за остальными:

— Торжественно клянусь защищать присутствующих в этой комнате, беречь от беды и не щадить врагов…

— До конца моих дней, — закончила Андромеда, вздохнув.

— Или пока неразделённая шоколадная лягушка не разлучит нас, — посмеиваясь, добавил Сириус.

Утром, проходя по коридору, Регулус увидел лежащую на полу птицу. Он взял её и понёс в сад.

«Белла солгала, — размышлял он, ступая по дорожке между шарами гортензии. — Даже папа не смог вернуть Пачулю, значит, и птицу оживить было нельзя».

Вскоре он отыскал палочку, выроненную братом минувшим вечером. С ней было что-то не так, Регулус не успел разобраться, в чём дело: он услышал всхлипы.

В глубине сада под густой листвой сидела Цисси. Она увидела Регулуса и проворно вытерла покрасневшие глаза.

— Я старалась не плакать, но не могу, — призналась она, когда Регулус сел рядом с ней в траву и великодушно протянул ей платок. — Плюшка пропал, поэтому я убежала. Больше никто не увидит, как я плачу.

— Знаешь, Цисси, я и тебя буду защищать, — пообещал Регулус, когда кузина высморкалась.

Они долго сидели в тени деревьев, пока отец не нашёл их и не увёл обоих в дом.

На следующий день Регулус вернулся на Гриммо.

Мать вызвала домовиков, чтобы попрощаться с одним из них: оказалось, что тётка потребовала у Вальбурги домового эльфа взамен погибшей Пачули. У Блэков на Гриммо жили два домовика: Кричер и Блинк. Выбор пал на второго.

Вещей эльфы не имели, и собирать Блинку особо было нечего.

Регулус глядел на него — маленькое печальное существо, не знающее, куда девать руки. Руки, которые готовили детям завтраки, зимними вечерами укрывали одеялом, учили завязывать шнурки.

Мама поблагодарила Блинка за годы службы и сунула ему монетку, а потом он исчез, как будто его никогда и не было.

— Идёмте, — пробормотал Кричер, промокая глаза краем наволочки, служившей ему нарядом. — Идёмте наверх, господин Регулус. Я принесу вам что-нибудь вкусное. Хотите пирог с патокой? Или горячего шоколада?

— Ты ведь не уйдешь, правда? — пробормотал Регулус.

— Кричер вас не оставит. Кричер обо всём позаботится.

Он сдержал слово, в отличие от детей, давших друг другу обещание.

«Торжественно клянусь…»

Как давно это было?

«Торжественно клянусь!» — произнесла кузина.

Интересно, Белла помнила об этом, когда толкала Сириуса в Арку?

Регулус чувствовал себя подвешенным между двумя мирами. В одном его родители, брат и друзья были живы, а в другом — страшном и жестоком — их голоса отшумели, сердца отбили свой ритм, тела истлели.

Сириус больше не ворвётся в его комнату с развевающимся пиратским флагом, привязанным к швабре, не позовёт прыгать по камням в саду деда, представляя, что трава — смертоносная лава. Они не побегут наперегонки к праздничной ели, а отец не прикрикнет на них в шутку, услышав детские препирательства. Мама… Регулусу больше не сесть возле неё на колени, не поправить кольца на её пальцах.

Хотя, кого он обманывал? Последние три года они с братом почти не общались, отец так давно не веселился, что Регулус забыл, как звучит его смех, а у матери тряслись руки — то ли от ярости, то ли от привыкания к успокоительным зельям.

Его жертва не оправдалась. Всё оказалось зря.

Дико, неправильно, нереально.

Почему же сам он вернулся? Почему дышал и снова слышал ветер, шумевший в листьях, и мерное жужжание насекомых?

Пчёлы сновали среди веток. Приторно-сладкий запах сливы забирался Регулусу в нос и оседал где-то в горле.

Вокруг полным ходом шла подготовка к свадьбе людей, которых он не знал, до которых ему не было никакого дела.

«Билл и Флёр» — гласили переливающиеся буквы на ленте шатра.

Артур придумал незамысловатую легенду о внезапно объявившемся друге Чарли из Румынии, и её хватило тем, кто никогда не встречался с Блэком. Невеста с готовностью приняла объяснения. Жених если и удивился, то вида не подал. Сам Чарли Уизли едва ли обмолвился с Регулусом десятком слов.

Обитатели «Норы» встретили его прохладно, но слова Поттера имели поистине волшебную силу.

Ещё один неприятный сюрприз ожидал Регулуса утром: меньше всего ему хотелось столкнуться нос к носу с Аластором Грюмом. Теперь тот стоял в саду напротив Регулуса, испытующе пялясь ему в лицо.

Он стал ещё безобразнее, обзавёлся новыми шрамами от проклятий, и всё же это был тот самый матёрый аврор со злющим прищуром единственного здорового глаза, которого опасались все тёмные волшебники. Рот Грюма конвульсивно дёргался. Видимо, пытался сдержать нелицеприятную тираду по поводу того, как ненадёжно держать в месте, которое Уизли подходяще прозвали «Норой», Пожирателя смерти. Регулус отчаянно ненавидел его в ответ, этого очередного призрака из прошлого. Ненавидел за то, что он был здесь, дожил до этой минуты, когда многие люди, более достойные жизни, давно лежали в стылой земле.

— Дом в Лондоне был и остаётся штаб-квартирой Ордена Феникса, — в который раз повторил старший Уизли. — Сириус так решил.

— Моя мать мертва. Мой отец мёртв. Мой брат, треть жизни проведший за решёткой, мёртв. У меня даже нет волшебной палочки, и вы, — задыхаясь от переполняющих эмоций, выговорил Блэк, — утверждаете, что я не могу попасть в собственный дом?! Вы серьёзно?

Он чувствовал, как гнев захлёстывал его, и лишь чудом сдерживал себя от необдуманных поступков.

— Особняк на площади Гриммо теперь принадлежит Гарри, — сказал Артур.

— Мне не нужен этот склеп! — воскликнул Поттер.

— А мне, как недавно восставшему из могилы, он вполне пригодится!

— Снейп посвящён в тайну Фиделиуса, он мог сообщить о местонахождении штаба другим Пожирателям смерти, — терпеливо пояснил Люпин. — Заклятие ослабло. Никто не станет рисковать своей жизнью, чтобы проводить тебя туда, Регулус.

— Но Кричер…

— ...мог и не заметить наведённых на крыльцо чар. Безопасность сейчас важнее твоих прихотей.

— Знаешь, Люпин, — огрызнулся Блэк, — с возрастом ты стал ещё невыносимее.

Ремус предпочёл проигнорировать услышанное.

— У нас есть ещё одно условие, — оскалился Грюм.

— Условие чего?

— Нашего доверия тебе, мальчишка, чего же ещё? Неужели ты думаешь, что я позволю без каких-либо гарантий разгуливать здесь прихлебателю «Сам-Знаешь-Кого», пусть и бывшему? Ты дашь Непреложный обет!

— Аластор, зачем же так кардинально, — промямлил старший Уизли.

— ...и пообещаешь, что не покинешь это место без нашего ведома, не причинишь вреда этим людям, а мы пока разберёмся, как ты воскрес из мёртвых.

— Вижу, Орден Феникса сильно изменился за последние годы, — с презрением выплюнул Блэк.

— Многое изменилось, — заметил Ремус.

— Хватит расшаркиваться друг перед дружкой, — сказал Грозный Глаз. — Да или нет?

Первым желанием Регулуса было выхватить палочку, которая соблазнительно выглядывала из кармана Люпина, и шарахнуть старую сволочь проклятьем. Славная попытка добавить ему шрамов…

— Выбор у меня, как полагаю, невелик: тюремная камера в Азкабане или магическая клятва. Терять мне нечего, так? Меня и быть-то тут не должно. Я согласен дать вам Обет, — сдался Регулус.

Они взялись с Грюмом за руки — правой за правую. Люпин вызвался скрепить обет.

— Обещаешь ли ты, Регулус Блэк, не пересекать границу магического барьера, пока один из присутствующих здесь волшебников тебе не позволит?

— Обещаю.

— Обещаешь ли ты хранить в тайне всё услышанное в доме Уизли, касающееся защиты Гарри Поттера, и не причинять ему вред?

«Помешались, что ли, все на этом Поттере?»

— Обещаю.

Последний волшебный узел вспыхнул на запястье и исчез. Грюм на мгновение ослабил рукопожатие, но тут же стиснул пальцы Блэка вновь.

— Даже не пытайся найти лазейку в этой клятве. Смотри, не подведи меня и Поттера. Он за тебя поручился.

Ладони разъединились.

— Скандалы в прессе нам ни к чему, поэтому о твоём возвращении мы все пока будем помалкивать.

— Не сказать, что я спешу явить свою персону миру, — мрачно отозвался Блэк.

Аластор кивнул.

Люпин и Грюм зашагали к дому. Регулус был уверен, что волшебный глаз Аластора следил за ним через затылок своего владельца.

— Ты можешь пока пожить в комнате Билла, — сообщила миссис Уизли, нарушив неловкое молчание. — Он скоро уедет.

— Мы уже поселили там Чарли, — напомнил Артур.

— Да? Значит, поставим кушетку. После завтрака мальчики отлевитируют старый буфет в сарай для садового инвентаря, чтобы освободить место.

— Весёленькое соседство, — добавил Рон, не потрудившись понизить голос, когда родители удалились. — Они успокоятся, ты же дал обещание.

Да, он поклялся.

«Торжественно клянусь…»

— Дай им время, — произнёс Гарри. — Я не рассказывал им о крестражах. Если бы они знали правду, знали, что ты совершил…

«Почему нельзя щёлкнуть пальцами и сделать так, чтобы не видеть их лица? Раз — и нет никакой «Норы», Поттера, медальона и Тёмного Лорда».

— И что же я сделал? — мрачно спросил Регулус, сунув руки в карманы. — Ничего. Крестраж пропал. Кричер не смог его разрушить. Ты говоришь, что крестражей несколько. Два из них уничтожены, а остальные неизвестно где. Вы даже не в курсе, что они собой представляют.

— Мы знаем о змее и чаше, — возразила Гермиона.

— Помоги нам! — воскликнул Рон. — Уж ты-то знаком с красноглазым лучше нас.

— Чай мы вместе не пили.

— Что-то же заставило тебя пойти против Волдеморта, — неловко начал Поттер.

— В прошлый раз у меня была семья, ради которой я был готов на всё. На всё, понимаешь? Я погиб ради неё. И к чему это привело? К тому, что мои родные перессорились и поубивали друг друга. Меня не оказалось рядом в нужный момент. Их больше нет, а я здесь. И ради чего? Нет уж. С меня хватит!

— Может быть, в этом весь смысл, — невозмутимо произнесла Гермиона Грейнджер. Её раздражающая интонация напомнила Регулусу тон его школьной подруги — та тоже любила почитать ему лекции по морали. — Ты здесь, чтобы помочь нам закончить начатое тогда.

— Тогда — это вчера? — переспросил Регулус. Губы едва поддались ему, когда он попытался улыбнуться. — Для меня прошли всего сутки. Так вот, вчера я был сумасшедшим.

После завтрака работа закипела. Перед «Норой» раскинулся белоснежный шатёр. Занятие нашлось для всех: близнецы занялись воздушными шарами, Рон помогал с установкой скамеек, Гарри трудился на террасе — миссис Уизли не изменила себе в стремлении удерживать их на расстоянии друг от друга.

— Приготовь всё к завтрашнему утру, — шепнул Поттер, прежде чем Гермиону вместе с Джинни позвали в сад для запуска зачарованных фонариков.

Она понимающе кивнула. Книги, палатка, одежда и запасы провизии уже покоились в её сумочке. Утром они покинут «Нору», и неизвестно, вернутся ли обратно.

— Габриэль с него глаз не сводит, — заметила Джинни. — Как ты думаешь, если она захлопает ресницами в два раза чаще, ей удастся взлететь?

— Гарри она безразлична, — сказала Гермиона.

— Слава Мерлину! Я говорю не о Гарри, а о Блэке, — сердитым тоном произнесла Уизли, наблюдая за попытками похожего на раскормленного цыплёнка лампиона подняться в небо. — Её можно понять. Он очень даже ничего.

Позолоченный фонарик, над которым трудилась Грейнджер, вместо пары голубиных крыльев обзавёлся куриными.

— Кто?

— Брат Сириуса, конечно, — пояснила Джинни и, часто-часто заморгав, весёлым тоном закартавила: — Ах, у него такой вы’газительный взгляд! Ах, у него такие мане’гы, маман! Посмотри на неё. Так и поедает его глазами.

Гермиона обернулась к свадебному шатру — сложной конструкции из шёлка, дерева и опутанных декоративным плющом арок. Габриэль развешивала цветочные гирлянды у входа, где начиналась ковровая дорожка. Регулус стоял рядом и о чём-то ей рассказывал. Он напоминал студента в день окончания дорогой частной школы. Возможно, ему как раз достался выпускной костюм кого-нибудь из Уизли, если только Кричер не приволок своему обожаемому снобу-господину что-то получше. Блеск его начищенных туфель можно было разглядеть за несколько ярдов. Скрепя сердце Гермиона признавала, что Регулус был довольно симпатичен, несмотря на характер. На таких смазливых мальчиках и мешок будет сидеть исключительно хорошо. А его улыбка? Отец был бы в восторге.

Гермиона как-то привела в гости друга, Бенджамина Фенвика, из прежней маггловской школы, так папе Бен с ходу не понравился:

— Он злоупотребляет сладким!

Приговор звучал жестоко, словно девятилетний ребёнок был замешан в чём-то незаконном.

У Блэка же были идеально ровные белые зубы, лишь немного подводил прикус, но и это играло в его пользу: когда он улыбался, на щеке появлялась дурацкая ямочка.

Однако всё это не означало, что Гермиона должна была относиться к нему лучше. Ей не верилось, что он мог отправиться в пещеру на заклание, умереть ради других, но факт есть факт.

Пусть внешнее сходство с братом стало заметнее, но Сириус не отказал бы им в помощи с крестражами. Регулус же довольствовался тем, что попросил Кричера и дальше слушаться Гарри. Как будто это зависело от него!

Блэк мило беседовал с младшей Делакур. Раньше он не выказывал и тени дружелюбия. Вон он сказал ей что-то. Она заливисто засмеялась. Как же это нелепо смотрелось со стороны…

У Гермионы возникло чувство, что перед ней парочка, у которой свидание под резной аркой.

— Charmant! — в восклицании подошедшей к ним мадам Делакур послышалось восхищение.

Все решётчатые своды были увиты зелёными стеблями, на которых одна за другой распускались белые азалии.

— Одна бы я не сп’гавилась, — смущённо ответила Габриэль. — Эти цветы — идея мисте’га Блэка.

Аполлин принялась благодарить его за советы в оформлении, тонкий вкус, намётанный взгляд и прочее, прочее...

— Запустили когти! — задорно прокомментировала Джинни. — Все женские чары в наличии. Интересно, как они запоют, когда узнают, что потенциальный жених ещё вчера был покойником. Почему Гарри верит ему?

Разговор внезапно свернул в опасное русло, вынудив Гермиону напрячься.

— Ладно, можешь не отвечать, — понурилась Джинни, рассеянно затеребив косу. — Я как раз закончила свою партию фонариков. Тебе помочь с оставшимися? — спросила она, в то же время бросив тоскливый взор на крыльцо, где в одиночку работал Гарри.

— Не-а, — сказала Грейнджер. — Осталось всего три. Как-нибудь справлюсь.

— Детка, ты нашла пластинку, о которой я просила? — окликнула Молли, высунувшись из окна.

— Сейчас! — крикнула Джинни и понизила голос: — У мамы приступ ностальгии. Она отменно справляется со своими обязанностями «холить-лелеять-заботиться», но иногда чуток перебарщивает. Сейчас она с чего-то взяла, что первый танец Билл и Флёр обязан пройти под балладу её молодости. Флёр ненавидит Селестину Уорлок, поэтому мама попрятала все пластинки до часа икс. Придётся идти за ними на чердак.

Гермиона коснулась локтя подруги.

— Давай пластинкой займусь я, а ты… — она многозначительно кивнула в сторону террасы, — отдохни. Только скажи, где искать.

Они никогда особо не ладили, и в глубине души Грейнджер догадывалась, что виной тому банальная ревность и желание Джинни приобщиться к тайне, которую Гарри так тщательно оберегал. Будь его воля, он бы отправился за крестражами один-одинёшенек.

На лице младшей Уизли отразилась благодарность.

— На чердаке. Там должна быть коробка с барахлом, ищи ёлочные игрушки и всё такое. Мама вечно прячет самое ценное в мишуре. Спасибо!

Гермиона пожала плечами, подчеркивая незначительность услуги. Завтра утром возможности попрощаться с Гарри у Джинни уже не будет.

— До торжества осталось всего ничего, — шепнул Рон, подкравшись так незаметно, что Грейнджер вздрогнула. — Мама сама не своя.

— Опять плакала из-за Перси?

— Из-за кого же ещё? Трусливый глызень! Хоть бы открытку прислал. Мама то и дело смотрит на часы. Чарли поколдовал со стрелками, чтобы она не так расстраивалась.

— Иллюзия безопасности.

Рон хмыкнул.

— А ещё этот чудик ходит тут, — он покосился на Блэка, изобразив пальцами кавычки, — «заводчик драконов». Надо же папе выдумать подобное! С его-то холёными ручками только драконий навоз убирать. Чушь!

— Молли его будто побаивается.

— Ещё бы! У него же Чёрная метка!

— Блэки никогда не чурались тёмной магии, — отстранённо добавила Гермиона.

Рон ковырнул землю ботинком.

— Ага, похоже, у них в семье только Сириус был нормальным человеком, остальные с явным «прибабахом». И неудивительно. Ну, знаешь — слишком много отрубленных голов в одной только прихожей…

— И всё же Регулус пошёл против Волдеморта…

— Я просил не называть его по имени!

— Против «Сам-Знаешь-Кого». Как считаешь, почему?

Рон потёр подбородок. Не дождавшись ответа, Гермиона продолжила:

— Думаю, он был разочарован.

— «Сама-Знаешь-Кем»? Поздно же у него глаза открылись.

— Да, Рон, к сожалению, поздно.

— Или ему опротивело, что какой-то колдун истязает его эльфа. Смотри, ещё сделаешь Блэка сопредседателем Г.А.В.Н.Э.

— Очень смешно, — буркнула Грейнджер. — Он не похож на сердобольного.

— А у тебя здорово получилось, — сказал Рон, сменив тему, и кивнул на пернатые светильники. — Красотища! — Он ухватил парящий фонарик за крыло, но тот вырвался, оставив Уизли пучок перьев. — Никто бы не справился лучше.

Гермиона покачала головой. Рон каждый день рассыпал комплименты. Все они были вычитаны из книжки. Ванильная чепуха, конечно, но какое это имело значение, когда её щёки покрывал румянец, а сердце колотилось быстрее, грозя провалиться куда-то в желудок.

— Помощь нужна? Хочешь, развешу фонарики у входа?

— Ты же терпеть не можешь монотонную работу.

— Ха! — воскликнул Уизли, вытащив палочку. — Ради тебя я готов на всё!

* * *

Ближе к вечеру со стороны дороги на Оттери-Сент-Кэчпоул потянулись нанятые Аполлин музыканты, и Гермиона спохватилась, вспомнив о пластинке.

Она стрелой кинулась наверх и толкнула тугую дверь чердака. Миссис Уизли трепетно блюла чистоту в доме, но только не здесь, в царстве памятных сердцу вещей, укутанных паутиной. Под тонкими подошвами туфель при каждом шаге раздавался скрип досок. В воздухе клубилась мелкая пыль. Запах затхлости наводил на мысли о бабушкиных сундуках, которые долго-долго не открывали.

В детстве Гермиона верила, что в таких тёмных уголках живут «пыльные зайчики». Если долго не убираться в комнате, они вырастают и забирают маленьких нерях.

Она застыла как вкопанная, услышав глубокий вздох совсем рядом.

— Люмос! — произнесла Гермиона.

В первое мгновение вспышка ослепила её, как и упыря, привыкшего к сумраку родного чердака. Он с воем отскочил назад и спрятался за ящик, но внимание Гермионы сосредоточилось на человеке, сгорбившемся у посеревших от пыли коробок.

Он быстро отвернулся, но Грейнджер успела разглядеть смертельно бледное лицо Блэка.

Самое правильное решение — скорее уйти отсюда и притвориться, что ничего не видела, но, вопреки благоразумию, Грейнджер осторожно приблизилась к нему.

— Всё в порядке?

— Упырь, — сказал Регулус. — Всего лишь упырь.

— Ты принял его за инфернала, верно? — догадалась Гермиона.

Блэк засмеялся, но смех был далеко не весёлым.

— Инферналы не прячутся на захудалых чердаках, в отличие от боггартов, но я всерьёз задумался о состоянии своего рассудка.

Гермиона подумала о собственном страхе. Её боггарт на третьем курсе объявил о проваленных экзаменах. Какой облик он принял бы сейчас? Убитых родителей? Поверженного Гарри? Волдеморта? Гарри с лицом Волдеморта?

Какое-то время они молчали, продолжая размышлять каждый о своём. Наконец Грейнджер обратилась к Блэку:

— Что ты здесь делал?

Регулус удивлённо посмотрел на неё, и Гермиона поняла, что он напрочь позабыл о чужом присутствии, хотя она стояла в нескольких шагах от него. Мыслями он покинул чердак «Норы» и, вернувшись обратно, лишь досадливо поморщился.

— Надеялся отыскать гоночную метлу, чтобы убраться подальше.

Гермиона покачала головой.

— Непреложный обет стал пустым звуком? — спросила она, прислонившись к шкафу. В плечо тут же упёрлась изогнутая рукоятка зонта. Грейнджер подвинула его и увидела спутанную гирлянду лампочек, выглядывающую из-под мишуры.

— Выйти наружу — единственное, что мне нужно, но я и этого лишён, не спросив разрешения у «нянек». У меня даже нет волшебной палочки. Ничего нет.

— Вчера ты уверял, что её отсутствие не помеха, — откликнулась Гермиона, переключившись на содержимое шкафа, где за ящиком с ёлочными игрушками обнаружилась коробка из-под первых забастовочных завтраков. Надпись красными чернилами на боку почти стёрлась, но выписанные от руки буквы «WW» вполне различались. Подпись близнецов.

Гермиона вытащила коробку на свет и подняла крышку. В картонной сокровищнице Молли лежали усыпанные блёстками ленты, магический амулет наподобие тех, что можно найти на любом блошином рынке, туго скатанный ролик колдоплёнки, перевязанные тесьмой открытки и прочая мелочь, не имеющая ценности ни для кого, кроме хозяйки.

Пластинка «Ветреная Афродита» отыскалась на самом дне. С её обложки томно улыбалась чернокожая красотка. Грейнджер потянулась к ней, когда её внимание привлёк небольшой свёрток.

Гермиона развернула его и увидела стрелки от настенных часов, которые подошли бы к тем, что висели на кухне Уизли.

Совсем облезлые, побуревшие, как осенние листья, они были бережно завёрнуты в лоскут ткани.

На первой было выведено имя «Фабиан», на второй — «Гидеон». Дальше нашлись стрелки с именами Лукреции и Каспера. Последняя была сломана.

— Это Пруэтты.

Гермиона вздрогнула от неожиданности.

— Имена на стрелках, — пояснил Регулус. — Лукреция — моя тётка, а Каспер… Ладно, неважно.

— Я и забыла, что вы с Уизли в какой-то мере родственники.

— К счастью, весьма отдалённой.

— Миссис Уизли рассказывала о своих братьях. Они оба погибли в схватке с врагом. Вы были знакомы?

— Нет.

— Они состояли в Ордене Феникса одновременно с Сириусом.

— По-твоему, я должен знать всех, с кем общался старший брат? — недовольно произнёс Блэк.

— Они немногим старше тебя, вот я и подумала…

— Ты будешь спрашивать, пока я не скажу то, что ты хочешь услышать?

Гермиона взяла пластинку и вернула коробку с остальными вещами на место.

— Незачем грубить. Всё ещё сомневаешься, что мы на твоей стороне? Ты должен доверять нам.

Регулус сунул руки в карманы брюк и качнулся на носках, из-за чего деревянный пол разразился отчаянным скрипом.

— Неужели? — Блэк ухмыльнулся, вызвав у Гермионы жгучее раздражение человека, над которым открыто насмехаются. — «Должен» — твоё любимое слово? Притормози своего розового пони и слезь с радуги на грешную землю. Добро не всегда побеждает зло. Думаешь, я не знаю, чему учил вас Дамблдор? Всё ещё верите в мечты старичка, заплетавшего колокольчики в бороду, мисс Грейнджер? В силу любви, сметающую все преграды, и прочие атрибуты счастливого будущего? Увы, они выдаются в строго ограниченном количестве. Должен, говоришь ты. Должен помогать вам искать непонятно что и непонятно где. Должен на вас полагаться. Спасибо, ведь ничто так не располагает к себе, как Непреложный обет. Я по горло сыт людьми, указывающими мне, что я должен и не должен делать, — всё напускное легкомыслие Блэка исчезло, сменившись ожесточением, и он продолжил, гипнотизируя её взглядом: — Знаешь, как Тёмный Лорд поступает с предателями и их родными? Ты не кажешься мне наивной, наверняка догадываешься. Я остался в пещере, потому что для меня всё было кончено уже тогда. Тёмный Лорд — не дяденька из Министерства, к которому можно походить на стажировку перед поступлением в авроры, а потом передумать…

Гермиона собиралась уйти, но не могла. Ноги точно приросли к полу чердака. Блэку не следовало это рассказывать, а ей — его слушать, но она совершенно растерялась, поражённая силой эмоций на его лице.

— Он был чудовищем, — сказал Регулус, ослабив галстук. — Он опьянил нас сладкими речами, лживыми обещаниями. Говорил, что смерть — ничто. Презрите смерть ради великой цели — освобождения магического мира от засилья маггловской дряни! Освобождение. Ну что за ерунда! Презирать смерть… Сам он почему-то решил иначе. Я хотел, чтобы Лорд сгинул, исчез с лица земли, за которую он уцепился своей душонкой-якорем. Но всё, что мне удалось сделать, сравнимо с укусом мошкары. Надоедливое насекомое пало смертью храбрых, а Тёмный Лорд… Он даже не почувствовал. Не узнал. Да и много бы изменил один потерянный крестраж, когда у него их шесть, развеянных по миру?

— Четыре, — окрепшим голосом поправила Гермиона. — Осталось всего четыре, и мы отыщем их все!

Блэк одарил её полным скепсиса взглядом.

— Да, — продолжила она, для пущей убедительности ткнув Блэка палочкой в грудь. — Стоит мне хоть на мгновение допустить мысль, что Гарри не справится, и всё рухнет. Только тогда всё будет кончено, ни секундой раньше. Надеешься, что получится жить дальше, потому что судьба дала тебе второй шанс? Ты ошибаешься. У тебя не хватит сил, чтобы прятаться вечно.

Блэк помолчал, пристально глядя на неё.

— Так вот что ты думаешь обо мне? — наконец произнёс он. — Не хватит сил?

— Нет же! Я думаю, ты гораздо лучше, чем пытаешься казаться, и тебе не будет покоя, пока Волдеморт существует.

Регулус рассмеялся, и Гермиона отшатнулась от него. Ничто в ту минуту не могло задеть её сильнее, чем его смех. В нём отразилось пренебрежительное превосходство, которое она терпеть не могла в людях вроде него.

— Занятно.

— Занятно? — холодно осведомилась Гермиона.

— Ты называешь его по имени. Не боишься? Очень смело для магглорождённой. Твои родители магглы, я правильно понял?

— Страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит, — ответила она, игнорируя вопрос.

— Готов поспорить, только что прозвучало очередное мудрое высказывание за авторством несравненного Альбуса Дамблдора. Как ему удаётся шевелить твоими губами с того света?

— Что ты имеешь против директора?

— Не знаю. Может, не люблю людей, перекладывающих все проблемы на плечи подростков?

— Он всегда оберегал нас.

— Сириуса больше всего, как принцессу в башне. Только вместо дракона его сторожили дементоры.

Гермиона вспыхнула.

— Ты спросил, что я думаю о тебе. Так вот…

Блэк приподнял брови. Подначивал её.

— Ты остолоп! Когда мы победим, тебе будет стыдно! — сказала Гермиона и мысленно застонала от досады. Она бы с радостью использовала словцо покрепче, ответила бы ему так же хлёстко!

— Пожалуй, с такой уверенностью в собственной правоте, Гермиона Грейнджер, ты раскроешь все тайны вселенной, — гораздо мягче произнёс Блэк. — А я пас. Последую примеру Дамблдора и подожду, когда нас всех спасёт семнадцатилетний мальчик. Пусть лучше мне будет... хм... стыдно.

Упырь протяжно завыл, когда на него упали замерцавшие лучи света, исходящего от волшебной палочки Гермионы — так сильно ей захотелось бросить в Регулуса заклинанием.

Блэк не стал дожидаться новой жизнеутверждающей тирады или чего похуже.

— Упырь. Надо же! Что тут забыло это существо в выцветшей пижаме? — спросил он, направившись к двери.

— Он будет изображать Рона, когда мы уйдём, — сказала Грейнджер и запнулась. — Я никогда не сдамся, — упрямо продолжила она.

Регулус бросил через плечо:

— Похоже на то.

Когда он ушёл, Гермиона заметила на столе три фальшивые волшебные палочки-надувалочки. Они подскакивали на заросшей пылью столешнице и беспрестанно видоизменялись, превращаясь то в резиновых мышей, то в свиньи-копилки, как и задумывали близнецы Уизли.

Вращая в пальцах ключ от парадной двери, Андромеда присела на подоконник.

Годы не изменили дом Арктуруса Блэка: он остался почти таким, каким отпечатался в памяти юной Энди Блэк, — лишь слегка тронутым следами времени. Все двери массивные, двустворчатые, без стёкол и мозаики, в гостиной — камин, облицованный белым камнем, ушастые кресла, обтянутые кожей грубой выделки. Лишь Тед, внимательно осматривающий старые колдоснимки, был тут чужим, посторонним.

— Здесь есть и ты, — сказал он, взяв рамку с колдографией.

— Правда? — заинтересовалась Андромеда. Она подошла к мужу и заглянула ему через плечо. Неужели кто-то из родни ещё хранил её фото — её, чьё лицо исчезло со всех фамильных гобеленов?

Маленькая девочка рядом с хохочущим мальчуганом, которому Мелания Блэк пыталась пригладить волосы, смотрела со всей взрослой серьёзностью.

— В самом деле, я. И Сириус.

Кузен был очень симпатичным мальчишкой.

Андромеда скользнула взглядом по остальным лицам, запечатлённым на глянцевой бумаге.

Блэки. Счастливые хотя бы на этих обрывках из прошлого.

Они смеялись, махали руками, восседали на дорогих диванах, парили над землёй на мётлах — кто на игрушечных, едва взмыв в воздух, кто на настоящих, готовясь взвиться к облакам. Десятки лиц.

Андромеда отвернулась. Теперь её прежняя семья жила только на пыльной каминной полке.

Она не была в этом доме лет тридцать, не меньше. Снимок в руках Теда был сделан в последний день её пребывания здесь.

Между стариками, Арктурусом и Поллуксом, тогда пробежала чёрная кошка. Скандал стоял нешуточный, и семья оказалась расколотой на два лагеря.

Родители только это и обсуждали, поэтому Энди не составило труда выбраться на территорию магглов. Она схватила корзину для пикника, перебралась через стену и тут же увидела Эдварда. Он ждал её внизу.

Они сели на берегу речки, спрятавшись за высокими камышами, и начали распаковывать закуску. От воды пахло тиной, а Андромеда скучала по морскому бризу. Ещё вчера она бегала по берегу, усыпанному галькой, и играла с кузенами в салки. Как там было прохладно и свежо, не то что в Бери, изнывающем от августовского зноя.

— Дядя Альфард приехал из Бразилии и показал нам коготь нунду. Он вот такой длины, — Энди развела большой и указательный пальцы на максимальную длину.

— Нанду, — поправил Эдвард.

Андромеда моргнула. До этого она была уверена, что гигантская дикая кошка называлась нунду, но могла и ошибаться, поэтому настаивать не стала.

— А дедушка Поллукс в пух и прах разругался с дедушкой Арктурусом.

— Чего это?

Андромеда пожала плечами, сорвала ромашку и принялась обрывать лепестки.

— Тётя Лукреция вышла замуж за Пруэтта, а этого делать было нельзя. Дедушка Поллукс сказал, что Пруэтты — «предатели крови» и их зря включили в справочник «Священных двадцати восьми». Он предложил выжечь Лукрецию с семейного гобелена вслед за Цедреллой, а Арктурус — отец тёти Лукреции — был категорически против. Всего не объяснишь.

— Ну и семейка, — присвистнул Эдвард, заправив салфетку за ворот, вместо того чтобы разложить её на коленях, как требовал этикет. — Что ни ткни, то «звезда». И почему взрослые так любят непонятные слова?

— Мои кузены наречены в честь наших великих предков, — высокопарно произнесла Андромеда, воздержавшись от замечания, чтобы не прослыть в глазах мальчишки занудой.

— Моя мама назвала меня в честь какого-то епископа из Уэльса: Джон Эдвард.⁽¹⁾ Друзья зовут меня просто Тед, Тед Тонкс.

— Мы дружим больше месяца, а я впервые об этом слышу! — воскликнула Энди.

— Ну я же не думал, что ты окажешься нормальной. Все знают, что нельзя выдавать своё имя волшебникам, они могут использовать его против тебя самого.

— Я никогда бы так не поступила, — обиделась Андромеда. Она могла бы дуться ещё дольше, но Тонкс принялся вертеть в руках банку с джемом. Он щедро намазал первый тост и передал Энди.

И как же ей это есть?

Откусывать от большого куска? В светском обществе подобное расценивалось как верх вульгарности, но отломить кусочек от намазанного тоста было уже невозможно.

— Я больше люблю канапе, — сказала Андромеда, предприняв попытку отвертеться от угощения. — Это такие миниатюрные бутерброды, а начинка в них может быть любой.

— Обгрызи эти до нужного размера, — с набитым ртом посоветовал Тед, — и получатся канапе.

Андромеда наградила его тяжёлым взглядом.

— Хлеб до сих пор тёплый, — с восторгом произнёс Тонкс, проглотив особенно большой кусок.

— Благодаря зачарованной корзинке, — благосклонно подхватила Энди. — Она не даёт еде остыть.

— Здорово!

— Довольно простое заклинание, — авторитетно сказала Андромеда. — А ты не боишься, что, пока мы бездельничаем, овцы разбегутся?

Тед покачал головой.

— Их стережёт Бакс, а платят мне. Какие-никакие, а карманные деньги. Хозяин взял его из приюта для бездомных животных. Пёс — настоящий хитрюга! Заметила? На Баксе баранья шкура — это чтобы овцы приняли его за своего и быстрее привыкли. Стоит его позвать, и он сразу несётся на клич, а за ним вся отара.

— Ух ты! А почему?

— Потому что овцы бестолковые. Видела на их спинах яркие пятна — метки?

Энди кивнула.

— Чтобы не перепутать их с чужими. Эй! Сладкоежка, мне-то джем оставь! Дай-ка намажу…

Андромеда достала со дна корзинки книжку в цветастой обложке. Буквы на ней шевелились, но Тед уже не удивлялся такой мелочи после продемонстрированных ему открыток с движущимися картинками.

— Держи! Это мой подарок.

Тонкс отложил надкусанный бутерброд и под неодобрительным взглядом подруги не просто промокнул губы кончиком салфетки, а тщательно вытер ею рот и подбородок.

«Совершенно неприемлемо», — сказала бы мама.

— «Основы колдовства для маленьких волшебниц и чародеев», — прочитал он, вопросительно приподняв брови. — Серьёзно?

— Не привередничай! — раздражённо произнесла Андромеда, ставшая свидетельницей двух «салфеточных» грехов за день. — Гляди, тут сзади написано, что эта книга пригодится…

— Детям от пяти лет.

— …сквибам, — не обращая внимания на комментарий Теда, продолжила Андромеда. — Простейшие формулы, с которыми справится каждый.

— Раньше ты говорила, что для колдовства обязательно нужна палочка.

— У моего младшего кузена ещё нет палочки, но он освоил азы. Регулус книжку больше не откроет, даже чтобы поглазеть на иллюстрации. Она твоя.

Тонкс нахмурил лоб.

— Если мама увидит, мне не поздоровится.

— Ах да, ты говорил, что она очень религиозная.

— Вообще-то я уже не так уверен, — поделился Тонкс, опустив ноги в речку и взбаламутив воду. — На прошлой неделе я играл в мяч во дворе. Как саданул по нему! Удар правой у меня мощный, мне все так говорят в школе.

— Ну-ну, — поддакнула Энди. Разговоры о мальчишеских развлечениях и играх не вызывали у неё интереса, но воспитание не позволяло признаться прямо.

Тед тяжко вздохнул.

— Мяч угодил в кухонное окно. Стекло рассыпалось! Крах! Бац! У меня внутри всё так и оборвалось! Оно же совсем новое и жутко дорогое. Я зажмурился сильно-сильно и попросил ангелов, чтобы стекло снова стало целым, — Тонкс повернулся к задумчиво молчавшей девочке. — И это сработало, Дромеда, представляешь! Разве не чудо? Так я маме всё и выложил, даже сознался, что играл в футбол во дворе, хотя папа запретил, а она объявила, что я лжец, что чудес не бывает…

— Не знаю, что и сказать. Больше всего это похоже на волшебство.

Вернувшись с пикника, Андромеда принялась расспрашивать старших о сквибах. Могут ли они колдовать? Есть ли шанс, что их выберет хоть какая-нибудь палочка из лавки Олливандера?

Мама скривила губы и, не скрывая пренебрежения, произнесла:

— Сквибы должны жить вместе с магглами, среди волшебников им делать нечего.

— А как же Хогвартс? Они получают письма?

— Этого ещё не хватало!

— Сквибы немногим лучше грязнокровок, — усмехнулся Поллукс. — Но последних до сих пор принимают в школу наравне с нормальными детьми.

Как смешны они были тогда — праздные чопорные снобы, и как опасны произносимые ими слова. Андромеде понадобилось много лет, чтобы отучиться от этого мерзкого слова — «грязнокровка», выкорчевать его из мыслей, перестать даже про себя называть так магглорождённых однокурсников, и только здравый смысл не позволял ей верить в родство магглов и свиней.

У Теда было подходящее словцо для подобной чуши: туфта!

Странно, что последующие дни словно метлой вымело из её памяти, но вечер семнадцатого августа Андромеда запомнила навсегда.

Минула середина недели. Садовые дорожки развезло после ливня, Нарцисса слегла с простудой, и в доме было тихо, как в склепе.

Крохотная сова, доставившая письмо из Хогвартса, походила на воробья: перья намокли, птица съёжилась. От конверта пахло дождём, и лист бумаги с заветными строчками был влажным. Андромеда боялась уронить его в грязь, пока торопилась на встречу с Тедом. Ей не терпелось поделиться радостью. Она представляла, как друг порадуется за неё, отчебучит что-нибудь забавное, а потом испугалась, что её новость его расстроит. Он же сквиб, к нему не прилетит сова с приглашением. Придётся вести себя гораздо сдержаннее, каким бы трудным это ни казалось, когда испытываешь счастье.

Энди практически летела по лугу, сверкающему росой. Овцы, жующие траву, медленно поднимали головы. Каждую курчавую спину украшало пятно, оставленное яркой анилиновой краской. Бакс — огромный пёс, издалека красивый, а вблизи жуткий, потому как пасть у него была огроменная, — сновал между животными и клацал зубами, если те разбредались в стороны. Видно, это занятие приносило ему истинное удовольствие, и вообще жилось Баксу преотлично. Редко кому в жизни так везёт, особенно выходцам из паршивого приюта…

Тонкс поставил велосипед возле перевёрнутой телеги и помахал рукой.

— Привет! — выдохнула Андромеда, остановившись перед ним.

Тед чуть ли не светился от счастья.

Она должна была понять, догадаться в тот момент, когда он с важным видом заявил, что все заклинания из детской книжки получились. Или раньше — после истории с починенным окном.

— Гляди, Дромеда! — он сунул в руки Энди точно такой же конверт, что лежал у неё в кармашке платья, и затараторил. Он путал слова от волнения, обрывал мысли, но общий смысл был предельно ясен. — Я — волшебник! Вчера вечером к нам пришла женщина, такая важная, в смешной шляпе, и вот… Письмо! Здорово, да? Я зачислен в школу, где учатся волшебники. Родители были против, но колдунья, — а я уверен, что она одна из ваших, — их немного припугнула. Сказала, что я непроизвольно пользуюсь магией, а это может плохо закончиться. Конечно, я не стал говорить, что пользуюсь вполне осознанно, но, кажется, она и сама догадалась. Взгляд у неё, как у кошки, Дромеда, такой пристальный…

— А-а… — только и вымолвила Энди.

Тонкс приуныл, не дождавшись поздравлений.

— Здорово, — добавила она, опомнившись, но заготовленные слова растворились в памяти, как пенка в горячем молоке. — Я вот… тоже, — Энди показала конверт с гербом школы.

— Мы будем учиться вместе?

— Не знаю, — буркнула Андромеда. — Вся моя семья училась на Слизерине, и я туда поступлю.

— Да, помню, ты рассказывала о факультетах, — просиял Тед. — Я попрошу волшебную Шляпу меня тоже отправить на Слизерин. Ты поможешь мне освоиться, правда?

Андромеда поёжилась.

Об этом было стыдно вспоминать спустя столько лет, но тогда она похолодела от страха.

«Что подумают ребята, если увидят меня рядом с грязнокровкой? А что скажет Белла? А папа?»

— Нет, — отведя глаза от лица Тонкса, заговорила она срывающимся голосом. — Ты не должен поступать на Слизерин, он тебе не подходит.

Тед допытывался почему, и она не знала, что ответить. Они здорово поссорились, и в сердцах Андромеда выкрикнула:

— Потому что ты грязнокровка!

Разумеется, Тонкс не понял, что не так с его кровью, но слово звучало как ругательство.

В следующий раз они встретились только на платформе номер девять и три четверти. Андромеда умирала от любопытства, гадая, какую палочку купил бывший друг, понравилось ли ему в Косом переулке, кто водил его туда — неужели та дама с пронзительным «кошачьим» взором?

Тед впервые был одет с иголочки, словно собрался на встречу с самим Мерлином или папой римским, как пошутил бы сам Тонкс, если бы стоял рядом с Энди, и они бы непременно помирились.

Борода Мерлина! Она не подозревала, что так истоскуется.

Легко было представить, как он подбегает к ней, театрально потянув за отвороты пиджачка, и говорит, косясь на её платье в польскую точку:⁽²⁾

— Посмотри, как мне пришлось вырядиться! Удивлена? Поэтому ты выглядишь огорошенной?

Вот только он не подошёл — вообще не обратил на неё ни малейшего внимания. Захотелось подлететь к нему и накричать, толкнуть, сделать хоть что-то, чтобы понял наконец… она скучает!

На его чемодане стояла клетка с крохотной совой, у которой наверняка было короткое простое имя, ведь Тед не любил заумные слова. Филина Андромеды звали Меркурием. Посланец богов. Блэки не могли выбрать тривиальную кличку для своего почтальона.

— Присматривай за сестрой, — сказала Друэлла, расцеловав Белле щёки.

— Да куда она денется, — нетерпеливо отозвалась та. Она привстала на цыпочки, чтобы высмотреть среди галдящих детей своих однокурсников.

— Не забудь написать письмо, — напомнила мама, обратившись к Андромеде.

— Ждём новостей о твоих первых успехах в освоении магии, — чинно проговорил Сигнус.

Экспресс — увеличенная копия игрушки Реджи — подал предупредительный гудок.

Дети поспешили занимать купе.

Энди едва поспевала за Беллой, с восторгом отмечая, что с той здороваются даже семикурсники, будто она была одной из них — посвящённой во взрослую жизнь. Уже тогда Беллатриса умела завоевать внимание старших, показать себя с лучшей стороны, обаять наискучнейшего зануду и ужалить самого словоохотливого задаваку.

Андромеда следила за сестрой, почти не глядя под ноги. Неудивительно, что оставленная кем-то в коридоре сумка осталась ею незамеченной. Энди плюхнулась на пол, под которым в такт её сердцу, вкусившему первое в жизни девочки унижение, стучали колёса Хогвартс-экспресса.

Взявшийся из воздуха Тед подал Андромеде руку и помог подняться.

Благодарность комом встала у неё в горле. Энди вырвала свою ладонь и зашагала за Беллой, которая даже не заметила, что сестра отстала.

Вечером Распределяющая Шляпа отправила Андромеду в Слизерин, а Теда Тонкса — в Хаффлпафф, но этот поворот событий оказался незначительным, жалким препятствием для их вновь разгоревшейся дружбы, а затем и любви.

В тот вечер, когда Тед появился в её жизни, или, что вернее, она в его — пришелица из призрачного дома на холме — их судьбы тесно переплелись.

Теперь магглорождённый волшебник Тед Тонкс спокойно расхаживал в доме одного из Блэков, слушал тиканье напольных часов в деревянном футляре и мерный плеск волн, набегающих на скалы.

Арктурус пережил жену, всех братьев и сестёр, детей и внуков. Он отписал всё Андромеде — беглянке и «предательнице крови», троюродной племяннице, вышедшей замуж за недостойного. Что подвигло его на это, какой грим укусил — сложно сказать. С Лестрейнджами дед не ладил из-за давнишней ссоры, Малфоев и вовсе презирал. До него, конечно, дошли слухи, с какой радостью Люциус стал хозяином Большого дома после смерти Сигнуса и Друэллы. Андромеда не завидовала ему и не жалела о родном особняке — только о каменной ограде, луге для выпаса овец и речке, отделяющей владения Блэков от мира магглов.

— Хороший дом, — сказал Тед, похлопав по спинке кресла. — Аластор предложил сделать из него запасной штаб.

— Что ты сказал?! — взвилась Андромеда, отвернувшись от окна.

— Боюсь, это ещё не самое худшее. Возьми, — муж достал из внутреннего кармана пиджака листок бумаги, — пришло со вчерашней почтой. Я решил подождать и не показывать тебе до поры до времени. Оно из Министерства магии.

Андромеда выхватила письмо и пробежалась по строчкам глазами.

— Они требуют разблокировать камин, зарегистрировать его на имя новых владельцев и открыть экстренный доступ для возможных министерских нужд, — прочитала она, чувствуя вскипающее в жилах раздражение. — Нашего дома им уже мало? Только за последнюю неделю через мою гостиную прошёл десяток волшебников!

— Дорогая, пора неспокойная. Мы тоже должны оказывать помощь, — увещевал Тед. — Авроры поставят над крышей защитный барьер, твои тревоги абсолютно беспочвенны.

— Нет, — перебила мужа Андромеда. — Только не это место! Мы помогли Ордену переместить Гарри Поттера, у мальчика особо не было выбора, но Министерство может засунуть свои требования куда подальше. Они давно прибирают к рукам поместья чистокровных семейств. Чистокровки, поддавшись глупости, вымирают, и это чинушам только в радость.

— Не будешь же ты вести войну за камни и песок, Дромеда!

— Не за них, — сказала она, бросив смятый лист в очаг. — За нечто большее. Я не отдам это место ни подпевалам из Министерства, ни безумцу Грюму! Оно наше. Наше и Доры. Ты поможешь мне, Тед? Ты понимаешь?

Он взял её ладони в свои, поднёс к губам.

— Не могу же я отказать любимой женщине, — прошептал Тед, и через несколько минут на дом легло заклинание Фиделиуса.

---

1) Джон Эдвард Петит — католический прелат, епископ Меневии.

Вернуться к тексту

2) «Польская точка» — polka dot, или по-русски просто «горошек» — симметричный узор на ткани из закрашенных кружков.

Вернуться к тексту

Гермиона приветливо помахала Тонкс, обратившейся сегодня в блондинку, из-за чего стала походить на кузин Флёр — вейл. Ремус держал её под руку и выглядел по-настоящему счастливым.

Рон водил по шатру тётушку Мюриэль, способную посоревноваться в любви к розовому цвету с Амбридж. Гарри в образе Барни Уизли провожал к столику Луну. Большую часть головы Лавгуд занимал огромный подсолнух в тон её наряду канареечного цвета. Сама Гермиона предпочла сиреневое платье с развевающимся подолом.

— Плохая осанка и костлявые лодыжки, — «обнадежила» её своим вердиктом тётушка Мюриэль.

Гости всё прибывали, рассыпаясь в восторгах и благодарностях, поздравляя светящихся от счастья Делакуров, пожимая руки надувшемуся от гордости мистеру Уизли.

Вечер в кругу друзей и близких. Хоть бы всё прошло хорошо! Сколько приветливых лиц вокруг, разве что...

Гермиона невольно нашла взглядом Блэка. Он стоял у ледяной скульптуры купидона с таким видом, будто его не интересовало ничто на свете. Мог бы не приходить. Никто не тащил его на аркане. Гермиона досадливо поджала губы, избегая смотреть на него. Сноб. Натуральный сноб во враждебной среде.

Неожиданно ей в глаза ударил свет. Вспышка была такой яркой, что Грейнджер зажмурилась.

— Привет! — жизнерадостно произнёс Колин Криви, опустив фотоаппарат.

— Здравствуй, — пробормотала она, продолжая щуриться. — Что ты тут делаешь?

— Меня пригласила Джинни, — с гордостью заявил Колин. — Она попросила сделать снимки для свадебного альбома. Здорово, правда? — он завертел головой, надеясь отыскать кого-то в толпе. — А где Гарри?

Гермиона с подчёркнутой серьёзностью произнесла:

— Спасает мир, Колин. Как иначе?

Он ухмыльнулся, оценив юмор.

— Я так и подумал. Хотел поздороваться с лучшим другом.

Криви двинулся к остальным гостям, беспрестанно щёлкая фотоаппаратом. Гермиона обошла миссис Уизли, безуспешно разыскивающей внезапно пропавший патефон, и приблизилась к Гарри, взяв его под руку.

— Оранжевый уровень опасности: здесь Колин.

Поттер чуть не подавился лакричным мышиным хвостом.

— Напомни поблагодарить Флёр за идею с Оборотным.

— Ага, она бы крайне удивилась, получив свадебный альбом с твоими колдографиями, — хохотнула Гермиона, поправив другу воротник рубашки. — Другое дело.

— И тебе спасибо, — добавил Поттер.

— Мне-то за что?

— Ты уговорила меня остаться на свадьбу. Я серьёзно. Спасибо. Не представляю, что бы я без тебя делал. Без тебя и Рона.

Гермиона почувствовала, как в глазах предательски защипало. Она помахала ладонью перед лицом.

— Остаться на праздник — это меньшее, что ты мог сделать. Молли — мать, она сердцем чувствует, что Рон последует за тобой на край света, даже если ты его туда в силу упрямства не позовёшь. Оставь миссис Уизли записку с объяснениями. Это будет справедливо. Она привязалась к тебе, как к родному сыну.

— Хорошо, что ты не даёшь мне забыть об этом, Говорящий Сверчок.⁽¹⁾

Гермиона широко улыбнулась.

— Да ну тебя!

— Твои советы… они полезны, — сказал Гарри, усмехнувшись в кулак. — Но только не всегда, ладно? Иногда.

— Вот как? — в шутку разбушевалась Гермиона. — Иногда? Отлично!

— Тот орущий ежедневник, подаренный на третьем курсе, я до сих пор вспоминаю с содроганием.

— Не ежедневник, а планировщик домашних заданий! Очень нужная вещь, но крайне недооценённая.

Гарри прикусил губу, чтобы не застонать в голос. Глядя на него, Гермиона захихикала.

— Так и знал, — прошипел он чуть ли не на парселтанге, демонстративно отпихивая её руку. — Ты нарочно его зачаровала, чтобы он посреди занятия у Флитвика закричал: «Чем больше задано, тем больше я учусь!»

Гермиона толкнула его плечом. Скроив серьёзную физиономию, Гарри стоически выдержал драматическую паузу, но предательская улыбка нет-нет да и осветила его лицо. Тут уж Грейнджер прыснула со смеху, и они дружно расхохотались.

Отсмеявшись, он завертел головой, выискивая кого-то среди собравшихся.

— Видела где-нибудь Блэка?

Грейнджер разгладила складки на юбке, машинально проверив одинокую статую купидона.

— А что такое?

— Да нет, ничего. Я предложил ему прийти. Смысл взаперти-то сидеть? А ещё я отдал ему Кричера.

Гермиона открыла рот от удивления.

— Ага, — кивнул Гарри. — В полное и безграничное служение. Кричер аж разрыдался от счастья, назвал меня «мистером Гарри» напоследок. Я бы раньше от него избавился, но Дамблдор сказал, что отпускать Кричера опасно. Он слишком много знает об Ордене. Сейчас, когда Снейп показал истинное лицо, держать при себе эльфа незачем.

— Возможно, — тщательно подбирая слова, проговорила Гермиона, — это к лучшему.

После официальной части пришло время танцев. Гости шумно делились впечатлениями, но все как один смолкли при первых звуках музыки. Новоиспечённые супруги вышли на танцевальный настил и начали двигаться в такт тягучей мелодии, будто плыли по жидкому золоту сверкающего пола. Волшебный танцевальный дуэт.

Миссис Уизли промокнула платком глаза. Гермиона невольно дотронулась до сумочки, притороченной к поясу, на случай, если ей самой понадобится бумажная салфетка: она загодя запаслась пачкой.

Наконец песня закончилась, и, после нескольких мгновений тишины, когда Билл и Флёр, зачарованно любуясь друг другом, замерли в центре шатра, заиграл оркестр. Некоторые только этого и ждали: многие гости тут же пустились в пляс, вскочив со складных белых стульев. Рон не упустил шанс пригласить на танец Гермиону.

Голова кружилась после бокала «ледяного вина», а руки Рона, лежащие на талии, казалось, обжигали. Когда он прижимал её к груди, Гермиона чувствовала себя счастливой и такой же красивой, как Габриэль Делакур, когда она строила глазки Блэку, а тот ей блаженно улыбался.

Этого ещё не хватало! Две недели подготовки к свадьбе Гермиона представляла, как Рон наберётся смелости и сделает то, на что не решился во время Святочного бала — пригласит её на вальс, но, вместо того чтобы наслаждаться танцевальными па, вспоминала другую парочку.

Гермиона тряхнула волосами и натянуто улыбнулась Рону в ответ на вопрошающий взгляд.

— Я наступил тебе на ногу?

— Нет, нет. Я немного рассеянна, столько людей вокруг.

— Могло быть и поменьше. Понять не могу, какого лешего Флёр позвала сюда Крама? Он был её соперником.

Гермиона ощутила укол обиды. За вечер они с Виктором едва обменялись парой слов, и сейчас он о чём-то мирно беседовал с Гарри. Ну почему, почему Рон продолжал твердить ей на ухо о Краме? Это их танец, их момент. Он должен был стать самым прекрасным на свете, когда не нужны слова — лишь робкие улыбки и понимающие взгляды.

Она уставилась в пространство поверх плеча Уизли, перестав слушать голос Рона и композицию, старательно отыгрываемую музыкантами в элегантных смокингах.

Пятка начинала саднить: неудобные туфли на каблуках натирали кожу. Наверняка появится волдырь. Теперь Гермионе не терпелось избавиться от новых лодочек, сесть за столик рядом с посапывающей матроной, прикрывшейся шляпой со страусиными перьями, и перевести дыхание.

Она выучила чары выправки костей, наложения волшебной шины, искусственного дыхания, но понятия не имела, как решить банальную проблему — избавиться от мозолей.

Последние ноты, финальный аккорд. Она опустила глаза, чтобы не видеть Рона с чуть покрасневшими ушами.

— Душно тут, не находишь?

— Угу, — Гермиона отстранилась от него со странным чувством, похожим на разочарование. Вот только в ком?

— Торт! Торт! — проскандировали близнецы, потянув кузин-вейл к шоколадно-сливочному гиганту, украшенному фигурками фениксов в золотом сиянии. Отовсюду раздались тосты и поздравления.

— Вернёмся на место?

Рон кивнул, но стоило им сделать два шага к столику, как Уизли резко затормозил и потащил Гермиону в противоположном направлении. Она зацепила взглядом спину Виктора, сидящего неподалёку. Вот опять.

— Рон, подожди!

— Я тут вдруг вспомнил! Ведь мы ещё не поздравляли Делакуров. Страшное упущение! Или ещё потанцуем?

Гермиона высвободила ладонь из его пальцев и остановилась.

— Я устала. Давай попозже. Очень жарко.

Рон потёр переносицу и нахмурил брови.

— Принести тебе сливочного пива?

— Было бы здорово, вот только где ты его возьмёшь? Вряд ли твоя мама заказывала его для свадебного фуршета.

— Я найду! — пообещал Рон, ударив кулаком в грудь. — Жди здесь.

— Полжизни за стаканчик фирменного от Розмерты, — сказала Тонкс, услышав его.

— Если дамы просят, — усмехнулся Уизли. — Я скоро!

Оставшись одна, Грейнджер огляделась в поисках Гарри, но в море разноцветных шляпок, воздушных шаров и пены, вырывающейся из бутылок шампанского, найти его оказалось гиблым делом.

— Вы подруга знаменитого Гарри Поттера? — поинтересовался незнакомый маг, перехвативший проплывающую мимо бутылку. Несколько человек обернулись, и Гермиона пожалела, что не приняла Оборотное зелье вместе с другом.

— Извините, вы обознались.

— Да ну? Это точно вы!

— Нет, не я.

Кто-то не к месту заголосил «Одо-герой», и самые «весёлые» колдуны начали подпевать.

Волшебницы собрались с другой стороны шатра. Гермиона привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть предмет повышенного внимания женской половины гостей.

Хрустальный шар в руках колдуньи, звенящей браслетами, вызвал у Грейнджер дурноту. Взять хоть Трелони: та ещё шарлатанка, но получать от неё фальшивые предостережения было столь же малоприятно, как и настоящие.

Гарри мог сколько угодно шутить по этому поводу, но выражение его лица на «прорицаниях» говорило красноречивее слов. Едва Трелони открывала рот, пахнув на учеников непередаваемым ароматом хереса, как Поттер непроизвольно напрягался.

Гадалка, приглашённая на свадьбу, простирала руки к небу, взывала к Прекрасной Моргане и осыпала хихикающих девушек лепестками роз. Вопросы, на которые она отвечала с загадочным прищуром, не отличались оригинальностью.

— Твой муж будет платиновым блондином, — сулила она, поджигая от свечи очередную ароматическую палочку — сущее преступление в стоявшей духоте. — А ваш жених — великим учёным. Да, да, милочка? Я вижу, вас мучает важный вопрос, возможно, самый существенный в вашей жизни, не стесняйтесь.

Луна, зачем-то перевязавшая салфеткой палец, мечтательно вздохнула.

— Я была бы вам крайне признательна, если бы вы посмотрели в своём шаре ареал обитания морщерогих кизляков.

У стоящего рядом с Лавгуд Ли Джордана от смеха из носа полился лимонад. Выражение лица гадалки знатно повеселило бы Рона и Гарри, но первый ушёл искать сливочное пиво ещё десять минут назад, а второй вообще как сквозь землю провалился.

— Оставим это напоследок. Духи любви сейчас здесь! Они вошли со мной в контакт. Я могу назвать первую букву имени вашего суженого, — потусторонним тоном сообщила прорицательница.

Габриэль, оказавшаяся по правую руку от насупленной Грейнджер, восторженно захлопала в ладоши, подзывая кузин-вейл.

Это ожидаемо привлекло внимание всех особей мужского пола вокруг, включая Ли и Фреда, беззастенчиво оценивающих точёные фигурки француженок. В облегающих тёмно-зелёных платьях они выглядели как белокурые наяды, а сама Габриэль не уступала по красоте лилиям, составляющим её браслет подружки невесты.

— Кажется, мы попали на небеса, дружище, — проворковал Фред, пихнув локтем Джордана, когда стайка девушек пронеслась мимо них, — средь нас очаровательные гостьи с Елисейских полей:⁽²⁾ Аврора, Флора и Диана.

Красавицы кокетливо захихикали.

Рядом с ними, пышущими энергией жизни, Гермиона ощутила себя мрачной Персефоной.⁽³⁾ Что символично, в начале торжества Флёр завязала ей на запястье ленту из маков, разбавленных бусинами снежноягодника.

— Тоже ждёшь очереди, Гермиона? — Джордж Уизли ухмыльнулся, протягивая бокал с искрящейся жидкостью. — Лимонада?

— Спасибо, очень кстати. Вообще-то я не верю в гадания.

— Какой кошмар! И это заявляет волшебница! — он подмигнул, но кислая улыбка в ответ его не обманула. Джордж быстрее «считывал» людей, нежели его братья, вместе взятые. — Тебя кто-то расстроил?

— Есть немного. Неважно.

— Слушай, — деловым тоном сказал Джордж. — В силу нашего близкого знакомства я поделюсь с тобой супер-секретным секретом, — он осмотрелся в поисках «лишних ушей» и, приложив ребро ладони к уголку губ, шёпотом поделился: — Я обладаю сверхъестественными способностями.

Гермиона скептично воззрилась на новоявленного экстрасенса.

— Какими, интересно?

— Хочешь, угадаю, что тебя огорчило? — он прижал указательный палец ко лбу и с заумным видом покусал нижнюю губу. — Так-так. Я вижу... По-моему, я вижу первую букву того, что тебя беспокоит. Это буква «Р». Что бы это могло значить? — протянул Джордж. — Вариантов масса. Это может быть «радуга», «редиска», «ридикюль». Последнее, однозначно, к поездке. А редиски к чему? Знаешь, голову даю на отсечение, что всё гораздо проще. В такой романтический вечер это может быть только буква в имени твоего возлюбленного.

Гермиону забавляли его дурачества, а Джордж продолжал сыпать теориями.

— В нашей семье несколько подходящих кандидатур. Папу мы вычёркиваем. Перси за человека не считаем. Остаётся Фред, Рон, Чарли и ваш покорный слуга. С другой стороны, — почесав затылок, сказал Джордж, — речь может идти о ком-то другом. В именах «Гарри» и «Виктор» тоже есть нужная буква.

Улыбка сползла с лица Грейнджер в мгновение ока. Джордж хлопнул себя по лбу.

— Понял! Понял наконец! Рон — ревнивый растяпа. Да?

— Да, — буркнула Гермиона.

— Дай мне минутку, и я придумаю ещё пару ласковых для этого репоголового. Крам для нашего малыша Ронни — как красная тряпка для быка. Не обращай внимания. Рон родился первого марта, а Рыбы склонны к эмоциональной неуравновешенности и нервозности.

— Ещё одно просветление? — насмешливо поинтересовалась Гермиона.

Джордж показал ей язык.

— Учись, пока я раздаю мудрости на халяву.

— Эй, Фордж! — позвал Фред, высматривая его среди гостей. — Иди сюда! Мне нужна вторая голова.

— Нет, ты слышала? — наигранно возмутился Джордж. — Вторая! Может быть, я — первая. Родной брат пользуется моей уступчивостью. Я легко подвергаюсь внушению.

— Спасибо, что поднял мне настроение.

— А я его поднял?

Гермиона постаралась выглядеть приободрённой.

— Безусловно.

— Тогда я побежал. Голова с ногами. Скажи Рону, как появится, что он рыжий раздолбай!

— Так и сделаю.

Гермиона сняла с пролетевшего подноса бокал и принюхалась. Шампанское. Не то, на что она рассчитывала, но… Почему бы и нет?

Отмахнувшись от щекотавшего шею серпантина, свисающего с потолка, она рассудила, что с неё довольно. Музыка стала приедаться, а гомон — раздражать. Ей не хватало тишины.

Она вышла на свежий воздух.

Оказалось, Гарри был снаружи в компании Блэка. Оба уже избавились от неуместных в жару пиджаков, оставшись в белых рубашках и тёмно-серых жилетках под цвет брюк. Рыжая шевелюра Гарри выделялась на фоне ночного сада ярким пятном.

— …слышал о нём. Некоторые считают его лучшим в своём деле, — сказал Регулус.

— Волдеморт когда-нибудь виделся с ним? — взволнованно спросил Гарри.

Блэк неопределённо пожал плечами. Поттер не унимался.

— Грегорович живёт за границей, да? В каком-то маленьком городке в низине между горами.

— Такие подробности мне неизвестны. Почему ты вообще так уверен, что Тёмный Лорд его ищет?

Гермиона кашлянула, чтобы привлечь их внимание. Виноватый взгляд Гарри поведал ей о многом. Похоже, он снова прибегал к необъяснимой и оттого ещё более опасной связи то ли мыслей, то ли сновидений с Волдемортом.

— Я думал, ты танцуешь с Роном, — промямлил Поттер, застигнутый врасплох.

— Я отдавила ему ноги, и он предпочёл мне компанию Тонкс.

— Тонкс? — оживился Регулус.

— О да, — с натянутой улыбкой произнесла Гермиона. — Тебе стоит познакомиться со своей племянницей. Тонкс замужем за Ремусом, — она отвернулась от изумлённо открывшего рот Блэка и выразительно посмотрела на лучшего друга. — Гарри, ничего не хочешь рассказать?

Поттер потёр затылок.

— Ты снова сделал это! Тебе нельзя проникать в его разум!

— Ну прости, — возмутился Гарри отнюдь не извиняющимся тоном. — Ты говоришь так, будто это дурная привычка и я виноват, что попадаю в его голову! Наша связь — это не то же самое, что грызть ногти или ковырять болячки. От меня это не зависит!

— Гарри, я не обвиняю тебя…

— Мне лучше уйти. Кажется, сюда движется Колин, — пробурчал он, протиснувшись мимо неё.

— Чистой воды ребячество! — нетерпеливо воскликнула Гермиона ему вслед. — Гарри Поттер, ни один человек не узнает тебя в новом облике! Ты только откладываешь неизбежное! — она перевела требовательный взгляд на Блэка. — Кто такой Грегорович?

Регулус отвлёкся от созерцания звёздного неба и забрал нетронутый бокал из её рук, словно тот был принесён специально для него.

— Грегорович — мастер волшебных палочек из Восточной Европы. Гарри взбрело в голову, что он понадобился Тёмному Лорду.

— Зачем ему заграничный мастер волшебных палочек?

— Спроси у гадалки, вдруг она подскажет, — издевательски предложил Регулус, сделав глоток шампанского, явно не первый и не последний за вечер.

Гермиона поморщилась.

— Вот уж без неё я точно обойдусь.

— Ах! Видимо, не я один их недолюбливаю. Сомнительное удовольствие — знать судьбу наперёд, — он вытянул руку, изобразив пассы над невидимым магическим шаром, и загробным голосом протянул: — Ваша а-аура отмечена сме-ертью. Салазар великий, ведь так оно и есть.

— Эта женщина — мошенница, — отозвалась Грейнджер.

— Возможно, это единственный плюс. Настоящая провидица могла бы сказать этим дурёхам правду, но они выстроились к ней за посулами того, как будут счастливы. Никто за вечер и словом не обмолвился, с каким трудом получил разрешение присутствовать здесь, так? Я плохо знаком со Скримджером, но вряд ли новоявленный министр магии сильно отличается от Крауча-старшего. Люди за твоей спиной прошли не одну проверку ради того, чтобы вдоволь напиться и наесться на торжестве. Некоторые из них впервые в жизни видят жениха и невесту, но когда ещё представится возможность попробовать вина лучших шампанских домов Франции. Хорошее вино и плохое настроение — идеальное сочетание.

— Не знала, что среди нас «фанат» свадеб. Ты не опасаешься, что тебя узнают, или, наоборот, боишься, и поэтому прячешься здесь?

Регулус покрутил ножку бокала между большим и указательным пальцами, наблюдая за плещущейся жидкостью в оправе стекла и, видимо, чувствовал себя при этом настоящим эстетом.

— Здесь французы да брюзжащие старички, которые мне незнакомы, а, главное, я — им, — он сделал ещё глоток, прислонившись плечом к арке.

— Не самая скверная компания.

— Я предпочёл бы им свиту чернооких гурий,⁽⁴⁾ кормящих меня виноградом на каскаде бархатных подушек. Кто знает, может, так оно и было, я не помню.

— Ты хотел сказать, фурий⁽⁵⁾ с волосами из змей, собачьей мордой вместо лица и крыльями летучих мышей?

— Начитанность портит даже самых симпатичных девушек, — сообщил Регулус, отчего Гермиона невольно порозовела, но Блэк без зазрения совести испортил и без того сомнительный комплимент: — Не говоря об остальных.

— Истинный джентльмен, — с сарказмом произнесла Гермиона. Она обняла себя руками, ещё не решив до конца, что лучше: уйти или остаться.

У ночной прохлады был сладковатый привкус.

Кто-то из гостей, оставшихся за спиной, громко выкрикнул тост в честь молодожёнов. Будто в поддержку ему крылатый фонарик, задремавший в цветах азалии, замерцал и щедро осыпал пространство вокруг себя воздушным рисом. Как снег среди лета. Несколько зёрен риса упали Гермионе на чёлку, и она быстро их стряхнула.

Августовское небо приобрело редкий аметистовый цвет, словно кто-то взмахнул волшебной палочкой и покрыл его эмалью. Пригоршни звёзд казались ярче, чем обычно, даже сияли как-то по-особенному.

Прекрасный вид, всё было идеально, за исключением одной детали.

Гермиона украдкой покосилась на Регулуса. В полутьме ей была доступна лишь часть его лица. На щеке лежали тени от ресниц. Из-за тусклого света волосы Блэка отливали синим. Неестественный вид... словно потусторонний.

Мягкая ткань шатра колыхнулась, ослепительный свет мазнул по полу и снова исчез. Тень прорезали две флюоресцентно-медовые точки. Живоглот вразвалочку приблизился к Блэку и потёрся рыжим боком о его ногу.

— Ну привет, Усы, — посмотрев вниз, сказал Регулус.

«Усы?!»

— Его зовут Живоглот, — сухо проинформировала Грейнджер и похлопала себя по бедру. — Иди ко мне, Глотик.

Кот лениво повернул к ней морду и продолжил ластиться к Блэку, перейдя в режим урчащего моторчика. Предатель. Проныра! Когда только успел?

— Не переживай, я купил его любовь тарталеткой, — сказал Регулус, забавляясь её недовольством.

— Я не переживаю. Просто обычно он куда разборчивее в людях.

Блэк, само собой, услышал, но, к её удивлению, не воспользовался подачей.

Она рискнула бросить ещё один взгляд в его сторону, обнаружив, что он так же исподтишка наблюдает за ней периферийным зрением. Грейнджер отвела глаза и притворилась, что заинтересовалась цветами.

— Итак, значит, где-то в шатре моя племянница? Стоит её поприветствовать. Судя по тому, что я уже знаю, хорошим вкусом она не отличается. Люпин? Надо же? Он ей в отцы годится.

— Вовсе не обязательно плеваться ядом в окружающих.

Регулус хмыкнул.

— Не во всех.

— Не во всех, — согласилась Гермиона, наконец в полной мере ощутив навалившуюся усталость. Пора бы зарыть топор войны. — С Делакурами ты предельно мил. Почему?

— Хотя бы потому, что они не смотрят на меня как на привидение, — бесстрастным тоном произнёс Блэк.

Гермионе нечего было возразить. Он прав. Уизли обходили его стороной, Грюм велел Артуру за ним присматривать, даже Ремус ощущал себя при Блэке не в своей тарелке.

Ещё пару дней назад у Регулуса была семья, дом, будущее.

Она впервые задумалась, что он чувствует и как, наверное, презирает их — счастливых людей, отрывающихся на празднике. Не то чтобы она чувствовала себя на седьмом небе...

— Гермио-она, Рон повсюду тебя ищет! — сообщила запыхавшаяся Джинни, сунув голову в прорезь шатра. — Просил передать, что здесь Флетчер.

— Флетчер?!

— Да, говорю же тебе. Рон и Гарри сейчас с ним возле сарая папы. Идём!

Грейнджер поспешила за ней. Уже пробираясь сквозь толпу волшебников, она обернулась. Блэк держался за предплечье и, казалось, пропустил слова Уизли мимо ушей. Его дело.

Мозоль саднила, безжалостно напомнив о себе. Волосы Джинни мелькали впереди огненным пятном, она не стеснялась расталкивать локтями гостей. Гермиона не поспевала за ней. Слившаяся в поцелуе парочка недовольно окликнула её, когда она случайно задела их.

В этот миг нечто большое и серебристое пробило навес шатра. Грациозная поблёскивающая рысь приземлилась посреди площадки. Звуки смолкли. Фигуры танцующих застыли, и все лица обратились к патронусу. Он разинул пасть и голосом Кингсли громогласно сообщил:

— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

Рысь повела ушами и рассыпалась к ногам волшебников снопом серебряных искр. Сообщение не требовалось повторять. Даже дядюшка Рона мигом протрезвел после грозного предупреждения. Гулкая тишина, продлившаяся несколько катастрофических секунд осознания произошедшего, взорвалась криками паники.

Первые хлопки аппарации означали только одно — чары, защищавшие «Нору», исчезли.

Гермиона, не чувствуя ног, кинулась в сторону гаража мистера Уизли.

Словно ниоткуда среди гостей появились Пожиратели смерти в устрашающих масках. Полетели заклинания.

— Рон! Гарри! — отчаянно позвала Гермиона.

Она увидела разрез шатра, кусочек чистого звёздного неба над крышей старенького одноэтажного строения на окраине сада и локоны ярко-рыжих волос Джинни. Ей навстречу устремились Рон и Гарри с волшебными палочками наготове.

Внезапно в проходе возникла фигура, облачённая в чёрную мантию. Гермиона остановилась. Она не смела окликнуть Гарри, привлечь к нему внимание врага.

Он был так далеко. Ей ни за что не добраться, не успеть…

Рядом рухнул замертво волшебник, что полчаса назад пытался познакомиться с «подругой великого Поттера».

— Бегите! — крикнул Люпин, поразив проклятием ближайшего к Поттеру Пожирателя смерти. — Немедленно!

— Нет, подождите! Гарри! — завопила Грейнджер, подхваченная людским потоком, и едва не угодила под луч заклинания. Она упала, выронив палочку, потянулась за ней, но кто-то перехватил её раньше, а потом рванул Гермиону за локоть.

— Отпусти меня! — взвизгнула она, столкнувшись с Блэком.

— Поздно.

Она опустила глаза на его руку. Рукав рубашки был закатан. Чёрная змея шевелилась на воспалённой коже предплечья Блэка, извивалась, беззвучно шипела.

Он понял, узнал о захвате Министерства мгновением раньше остальных. Метка ли подсказала ему, голос ли Волдеморта — неважно, но этого хватило, чтобы Регулус успел настичь Гермиону раньше её друзей. Краем уха она уловила звук аппарации и вся похолодела.

В последний миг она оглянулась на то место, где только что стояли Гарри, Рон и Джинни, но нашла там только трясущегося Флетчера.

Он лежал на земле и, прикрыв лысеющую макушку, во всё горло ревел:

— Пощадите!

Пространство схлопнулось.

Гермиона ощутила горько-солёный привкус во рту и решила, что прикусила губу до крови, но это была вода. Она стояла в ней по пояс. Низ платья моментально намок и почернел. Брызги остервенело летели в лицо. Волосы в одночасье прилипли ко лбу, щекам и шее. Тело налилось свинцом, голова кружилась до тошноты.

Гермиона едва не упала, но Регулус придержал её за талию.

— Г-где… где это мы? — задыхаясь, спросила Грейнджер.

Всё казалось ей размытым, замедленным. Тишину чётко очерченного в полутьме побережья нарушал шум шуршащей в морской пене гальки. Огни «Норы» исчезли без следа. Огромной круглой лампой в небе служила луна, подсвечивающая уносимые вдаль гребешки, взбиваемые ветром.

— Что ты наделал? Мои друзья остались там! — завопила Гермиона, глядя на волны, будто они знали дорогу к Гарри и Рону. — Возможно, им нужна помощь. Отдай палочку. Сейчас же!

— И не подумаю, — отозвался Регулус, с силой потянув Грейнджер к берегу.

Она вцепилась в его руку ногтями.

— Мы должны вернуться.

— Перестань вырываться!

— Гарри…

— Да очнись же ты! — встряхнув её за плечи, Регулус сорвался на крик. — Гарри убрался оттуда, аппарировал, если он не круглый дурак. Пожиратели появились в «Норе» из-за него, люди на празднике пострадали из-за него, и ты едва не умерла из-за него.

— Что ты наделал, что ты наделал… — беспомощно забормотала Гермиона.

— О, да-а, моему жуткому поступку нет оправдания! — выбравшись на берег, Блэк отпустил её и упёрся ладонями в замшелый валун — часть каменной насыпи бухты. — Всего-навсего спас тебе жизнь, но не волнуйся, больше подобного не случится.

Гермиона зажмурилась, но слёзы предательски хлынули из-под век. Чтобы Блэк не увидел их, она села на оплетённый корнями камень, сняла обувь и сделала вид, что осматривает натирающий задник туфли.

В голове было пусто. Ни одной дельной мысли. Всё это просто не могло происходить с ней. Горло сдавило рыданиями, и вдруг она почувствовала волну тёплого воздуха, прошедшую по ногам. Платье и сумочка на поясе стали сухими.

Гермиона встала и босиком направилась к Блэку. Он упрямо вглядывался в верхушки утёсов, словно ожидал найти там нечто важное, но над скалами виднелось только небо.

— Так лучше? — спросил Регулус.

Она шмыгнула носом.

— Лучше, но я могла бы справиться самостоятельно с помощью моей волшебной палочки, — голос с лихвой выдавал негодование Грейнджер. Гнев оказался столь же чистым и всепоглощающим чувством, как обида.

Регулус засмеялся, коротко и презрительно.

— Только вот незадача: у тебя её нет.

— Как ты вообще остался жив? — прошипела Гермиона, вытерев щёки тыльной стороной ладони. — Ты нарушил Непреложный обет!

— Барьер исчез, если ты до сих пор не заметила. Я обещал не пересекать его границы, а не торчать возле огородов целую вечность.

Грейнджер протопала мимо него к кромке воды. Они с Блэком погрузились в раздражённое молчание. В эту минуту она ненавидела его всей душой.

Где-то неподалёку хрустнула ветка. Гермиона обернулась, с абсурдной надеждой всматриваясь в полумрак. Ей отчаянно хотелось увидеть друзей.

В темноте на самом деле кто-то прятался. Однако не успела Гермиона опомниться, как Регулус нажал ей на плечо, заставив пригнуться к земле.

— Ни звука, — процедил он, вскинув палочку.

Шаги стали отчётливее, и вскоре луна выхватила силуэты на склоне.

У Гермионы и Регулуса была лишь одна палочка на двоих. Грейнджер нащупала на песке острый камень — какое-никакое оружие.

Она подняла взгляд и, к своему вящему ужасу, узнала освещённое бледным голубым светом лицо — лицо приближающейся к ним Беллатрисы Лестрейндж.

---

1) Говорящий Сверчок — персонаж из книги «Приключения Пиноккио», олицетворяющий собой совесть.

Вернуться к тексту

2) Елисейские поля — центральная улица Парижа; а согласно древнегреческим мифам Елисейские поля — место, куда попадают души смертных, которые хорошо зарекомендовали себя при жизни.

Вернуться к тексту

3) Персефона — богиня Подземного мира у древних греков, была похищена Аидом, который сделал её своей супругой и владычицей царства мёртвых. Одним из её символов считается цветущий мак.

Вернуться к тексту

4) Гурии — прекрасные девы, служащие, по Корану, наградой праведникам в раю.

Вернуться к тексту

5) В римской мифологии фурии — богини мести и угрызений совести, наказывающие человека за совершённые им грехи.

Вернуться к тексту

«Слава Мерлину, всего лишь растяжение, а не перелом», — подумал Рон, с трудом поднимаясь на ноги.

Джинни лежала рядом с исполинским деревом, вывернутым с корнями, и медленно приходила в себя.

Гарри был к Рону ещё ближе; он пытался выпрямиться, опираясь на ствол, но тщетно. Уизли подскочил к другу, схватил его за руку, чтобы помочь устоять, но вляпался во что-то мокрое: рукав мантии Гарри насквозь пропитался кровью.

— Джинни, — просипел Поттер. — Проверь Джинни.

— Я цела, — отозвалась сестра, выпутываясь из порванного подола платья.

Рон прекрасно сознавал, что паника ни к чему хорошему не приведёт, но она охватывала его со скоростью сниджера. Он понятия не имел, что делать с раной друга. При себе у него был носовой платок да волшебная палочка, но допотопных чар заживления, которыми он владел, недостаточно, чтобы залатать Гарри. Рон совершенно не разбирался в колдомедицине. Вот будь тут Гермиона…

Гермиона!

Рон застыл.

Она осталась в шатре. Им пришлось бросить её там.

Если он станет думать ещё и об этом, то вообще ничего не добьётся.

— Джинни, помоги мне! — крикнул Рон, поддерживая слабеющего на глазах Гарри.

Слава Мерлину, сестрица всегда была расторопнее многих. Вдвоём они аккуратно уложили Поттера на траву. Снимать с него мантию Рон не решился, чтобы случайно не растревожить рану больше, поэтому разорвал рукав целиком. В плече Гарри не хватало целого куска.

— Его расщепило! — воскликнула Джинни.

— Потому что нам пришлось утянуть тебя с собой, — обрушился на неё Рон. — Тройная аппарация!

— Хватит ссориться, — пробормотал Гарри. — Ты сам-то как?

— Нормально, — буркнул Рон.

Он чувствовал себя как угодно, но только не нормально, однако признаваться в этом Уизли не собирался.

— Где мы?

— В Запретном лесу, — сказал Рон.

На ближайшей сосне мелькнул хвост бурундуковой белки.

«Надеюсь, всего лишь белки…»

— Над деревьями слабое свечение. Значит, мы не так далеко от Хогсмида.

Гарри кивнул.

— Надо добраться до пещеры Сириуса.

— Серьёзно? Гарри, ты истекаешь кровью. Какая ещё пещера! Мы даже днём туда залезали с языком на плече!

— Не кричи на него! — возмутилась Джинни. — Мы не можем торчать тут среди ночи. Наложим повязку…

— Из чего, — фыркнул Рон, — из палок и фестралова дерьма?

— Тогда отнесём его к Хагриду.

— Ага! Он-то уж, конечно, квалифицированный колдомедик.

— Прекращайте истерику! Министерство захвачено, — прервал их перепалку Гарри. — Каков шанс, что после «Норы» Пожиратели не сунулись к Хагриду? Возможно, он уже арестован.

— Как и папа с мамой, — прошептала Джинни дрожащим голосом. Казалось, она того и гляди расплачется.

Рон мотнул головой, тут же пожалев об этом. В правом виске поселился кусачий живчик и настойчиво бился о черепную коробку.

Он подумает о близких позже. Сейчас промедление смерти подобно. Его друг мог умереть у него на руках от потери крови.

— Палочка при себе? — спросил Рон, глянув на сестру.

— Конечно.

— Оставайся здесь, а я пойду в деревню. Раздобуду кроветворное зелье.

Гарри собрался было возражать, но Рон только рукой махнул. Потом поблагодарит.

Он побежал в сторону Хогсмида, старательно запоминая дорогу, чтобы потом вернуться назад. Раздвоенный ствол, коряга в форме лукотруса, канава с вонючей жижей… Всё это бесполезно, если в Хогсмиде его сцапают прихвостни Волдеморта.

Рон крепче сжал палочку. Живым он врагу точно не дастся!

Из-за облаков выплыла луна. Тьма начала редеть. Хоть что-то хорошее. Теперь Рон хотя бы видел, куда ставил ноги. Левая подгибалась. Щиколотка в ней горела от напряжения.

Вопреки боли, Рон нёсся вперёд, иногда падал, но, цепляясь руками за землю, вставал и продолжал путь, петляя между россыпей чёрных валунов, покрытых лишайником.

Деревьев становилось всё меньше, и вот между стволами показались уличные фонари. Было тихо. Ни криков, ни заклинаний. Ничего. Жители деревни мирно спали.

Рон спустился по крутой насыпи, перелез через забор, отделяющий кромку леса от двухэтажного дома с деревянной вывеской на ржавой скобе, наклонился и упёрся руками в колени, пытаясь перевести дух.

«Кабанья голова», — сообразил он, едва взглянув на побитую непогодой вывеску, которая качалась на ветру, — славная, в первую очередь, тем, что её хозяин никогда не задаёт вопросы».

Уизли подбежал к двери и заколотил в неё изо всех сил. Если ему не откроют, он разобьёт окно. Все окна! В трактире наверняка есть что-то вроде аптечки.

Когда дверь всё-таки открылась, на мгновение Рон остолбенел.

Перед ним был директор Хогвартса! Высокий голубоглазый старик поглаживал белую бороду свободной рукой. Однако видение быстро развеялось, потому что у человека, стоящего напротив Рона, не было в глазах и намёка на участие.

Как он раньше не замечал столь сильное сходство хозяина «Кабаньей головы» с Альбусом Дамблдором?

— Моему другу нужна помощь. Он в лесу. Расщеп во время неудачной аппарации, — на одном дыхании выпалил Уизли. — Нужно зелье, чтобы остановить кровотечение, и чем-то промыть рану.

— Твоё лицо мне знакомо, ты ученик из Хогвартса?

— Да! Моё имя — Рон Уизли. Гриффиндор, — сам не зная зачем, выложил Рон.

Трактирщик пустил его внутрь забегаловки и велел ждать у входа, а сам принялся искать что-то за стойкой. Рон переминался с ноги на ноги от шока и нетерпения.

Каждая минута тянулась целую вечность.

Мысли снова вернулись к свадебному шатру, где остались родные, друзья, Гермиона...

— Пошли! — скомандовал старик, набив карманы флаконами и пузырьками. — Показывай дорогу.

Путь назад оказался ещё труднее. Карабкаться по склону вверх с ноющей ногой — не самое приятное занятие, но Рон стиснул зубы и молчал. Трактирщик, несмотря на возраст, поспевал за ним без труда.

В Запретном лесу было тихо как никогда, даже ночные птицы безмолвствовали. Больше всего Рон боялся, что не найдёт Гарри и Джинни.

Сестра могла бы подать ему сигнал, разжечь костёр или запустить в небо искры. Неужели не додумалась?! А вдруг на них кто-нибудь напал? Опасного зверья в местных рощах всегда было навалом.

Рон замешкался, встретив ручей. Раньше его не было.

Дорога. Как искать дорогу? Он сбился с пути! Чёртово невезение!

Держа в одной руке палочку, другой Рон полез в карман, в котором что-то сильно нагрелось, и достал горячий делюминатор. Уизли щёлкнул его, и перед носом возник пульсирующий шар голубого света. Он полетел вперёд, подпрыгивая в воздухе.

Рон побежал за ним, оглянувшись через плечо, чтобы убедиться: трактирщик не отстал. Засмотревшись, Рон провалился в небольшую канаву, но, выкарабкавшись и отряхнувшись от травы, улыбнулся во весь рот.

Они шли верно. Тут нарост грибов на сосне, а там — уродливая коряга. Почти добрались!

Шар света мигнул между стволами на возвышении и погас. Взобравшись на пригорок, Рон увидел сестру.

Джинни сидела на земле, уткнувшись лицом в колени. Рон окликнул её. Она тут же вскинула голову и выдохнула с заметным облегчением.

— Я привёл подмогу!

— Наконец-то! Я сумела остановить кровь, — сказала Джинни, погладив Гарри по волосам.

Она оторвала от платья несколько широких полос ткани, чтобы перевязать ему руку, и теперь дрожала от холода.

Гарри лежал без сознания. Трактирщик направил палочку ему на грудь.

— Энервейт!

Гарри застонал.

— Ну слава Мерлину, очухался. Что, здорово тебя потрепало, Поттер? — старик зажёг огонь, ткнув палочкой в горку прошлогодних листьев, и разложил бинты.

Рон мысленно дал себе по лбу: Оборотное зелье перестало действовать, и «кузен Барни» испарился.

— Вы брат Дамблдора, — уверенно произнёс Гарри. — Аберфорт.

Мужчина не ответил.

Брови обоих Уизли взлетели вверх.

— Да, — сказал Поттер. — Дож рассказал мне о вас.

Дамблдор усмехнулся в бороду.

— Жив ещё старый пень? Приятно слышать. Везунчик ты, Поттер. Я ведь сегодня к Розмерте собирался в картишки перекинуться. Встряхнись, сейчас тебя на ноги поставим.

— Почему ты не разожгла костёр? — Рон накинулся на сестру сердитым шёпотом. — Вы оба продрогли до костей.

Джинни уставилась на него, будто он сморозил глупость.

— Я не могла.

— Ты же сказала, что у тебя есть волшебная палочка!

— Разумеется, она у меня есть, но, стоит мне произнести заклинание, Пожиратели смерти сию секунду узнают, где мы. Мне нет семнадцати, Рон. Я под Надзором!

Аберфорт потемнел лицом.

— Почему это Пожиратели смерти должны засечь вас?

— Люди «Сами-Знаете-Кого» ворвались в «Нору», нам удалось бежать, — сказал Рон. — Похоже, Министерство сейчас в глубокой заднице.

Дамблдор сплюнул.

— Скверная новость.

В воздухе запахло настойкой бадьяна и дымом, завитками поднимающимся к небу.

Все молчали, пока рана Гарри мучительно медленно затягивалась. Друг скрывал боль как только мог, ни разу не пожаловался.

Аберфорт захватил с собой свалявшееся стёганое одеяло. Пахло оно не очень, но всё лучше, чем мёрзнуть. Рон набросил его на плечи Джинни, и она тут же в него закуталась.

— Ну, что ж, — сказал Дамблдор, когда Гарри смог сесть на поваленное дерево, — теперь обсудим, как вам выбираться. Аппарировать на большие расстояния с такой рукой опасно, но оставаться рядом с Хогвартсом ещё хуже. Если вы правы и Министерство в руках «Сами-Знаете-Кого», то уже завтра окрестности школы будут кишеть Пожирателями смерти и остальными.

— Остальными?

— Да, Поттер. Риддл начал набирать себе сторонников с начала лета. И это не всегда добровольцы. Старина Стэн то и дело наведывался ко мне с мелочью от силы на пару рюмок, но в последнее время стал навещать всё реже. Рассеянный взгляд, неловкость в движениях. За пинту пива отсыпал целую гору монет. Я сразу понял, что-то с ним не так.

— Империус! — догадался Рон.

Дамблдор кивнул.

— Нам некуда идти, — подавленно сознался Гарри. — Я подумывал о площади Гриммо, но туда может заявиться Снейп. Неподалёку отсюда у подножия горы есть пещера…

— Промозглая, сырая и пропахшая плесенью, — недовольно добавил Рон.

— В мире магглов вы будете в большей безопасности, — авторитетно произнёс Аберфорт и посмотрел на Гарри. — По-хорошему, тебе надо бежать из страны, Поттер. Утром ты проснёшься самым разыскиваемым человеком в Британии.

— Я знаю, но ваш брат… он поручил мне одно дело.

— Да неужели? — откликнулся Аберфорт. — Хорошее дело, надеюсь? Приятное? Лёгкое? Такое, что его можно поручить ещё не окончившим школу детишкам?

Рон мрачновато хмыкнул. Стыдно признаться, но подобные мысли крутились в его голове каждый божий день.

— Бросай это, парень, пока не поздно. Спасайся!

Гарри посмотрел на друзей. Джинни ободряюще улыбнулась.

— Не могу.

Дамблдор тяжко вздохнул, прежде чем ответить.

— Я провожу вас в Годрикову Впадину.

— Куда? — ошеломлённо спросил Гарри. — Это что, шутка?

— Ты не ослышался, Поттер. Там был и наш дом. Похоже, Альбус не потрудился поделиться с тобой.

— Нет, я… Там живёт Батильда Бэгшот, верно?

— Да. К ней-то мы и отправимся.

Министерство магии навевало скуку. Мрачное место с претензией на роскошь. Стены и полы из тёмного мрамора, позолоченные двери лифта, лепнина на каминах и прочие элементы декора не могли её обмануть: Атриум походил на большой гулкий колодец.

Сирена нервничала. Огромная толща земли незримо давила ей на плечи и вызывала лишь одно желание — поскорее выбраться наружу.

Поздним вечером людей в Атриуме почти не было, но встречающиеся Сирене маги непременно обращали на неё внимание: сложно не заметить женщину в алой мантии, украшенной золотой нитью. Безусловно, красивую женщину.

— Ах, детка, ты безнадёжная воображуля, — в шутку журил отец.

Он был добрым, немного чудаковатым человеком.

«Мягкотелым», — сказала бы мать. Она редко была им довольна.

Сколько родительских ссор довелось пережить Сирене — не сосчитать. Да и ссоры ли это были? Мать отчитывала папу, а он изображал китайского болванчика.

Маг в зелёной мантии остановил Сирену для проверки палочки и густо залился краской, получив очаровательную улыбку. Он так смутился, что забыл спросить её о цели визита в Министерство, и напоследок поблагодарил за потраченное время.

Она вжилась в роль светской красавицы, питающейся комплиментами и жадными мужскими взглядами, наплевав на шепотки за спиной на тему её вопиющей распутности, грязные слухи матрон-моралисток вроде Августы Лонгботтом, и чувствовала себя как рыба в воде.

Забини зашла в лифт, прислонилась к стене и приготовилась к очередной пытке — спуску под землю в тесном вертикальном туннеле. Металл кабинки приятно холодил спину, но мешал забыться.

В теле сжалась каждая мышца.

Магглы называют это клаустрофобией. Когда одиннадцатилетняя Сирена упрашивала Распределяющую Шляпу выкрикнуть вердикт «Слизерин», та сказала: «Девочка, опомнись, ты же до трясучки боишься подземелий».

Лифт дрогнул, будто вышел из спячки, и медленно пополз вниз. Так медленно, что Сирена успела пропеть пару строчек детской песенки, прежде чем створки снова разъехались.

Рано радоваться — только пятый уровень.

В лифт влетела одинокая служебная записка, и спуск возобновился. Теперь выцветшая жёлтая бумажка с помятыми краями вилась под потолком, наматывая круги вокруг лампы.

Сирена невольно схватилась за горло, наблюдая за бумажной птичкой.

«Мне нечем дышать!»

Она кляла себя за то, что так щедро надушилась перед выходом.

— Уровень третий, — объявил женский голос. — Отдел магических происшествий и катастроф, включающий в себя Группу аннулирования случайного волшебства, штаб-квартиру стирателей памяти и Комитет по выработке объяснений для магглов.

Сирена вышла в коридор и зашагала знакомым путём к кабинету Арнольда Миргурда.

Конечно, он ждал её. Куда ему деваться?

— Вы приходите слишком часто, — с порога сказал Миргурд. — Некоторые могут догадаться.

Он подвинул гостье стул — большей галантности от него не добьёшься.

— Мне — новые воспоминания, вам — деньги, — произнесла Сирена, присаживаясь. — Вы должны быть рады, что я снова здесь и считаю вас достаточно квалифицированным специалистом, чтобы пускать в мою голову.

Миргурд плотно закрыл дверь, пропустив её замечание мимо ушей. Впрочем, она с его советами поступала точно так же.

Кабинет напоминал Сирене коробку из-под шляпы. Голые стены цвета картона. Ни картин, ни колдографий. Лоток для документов, куча папок и сломанных перьев на столе. Стенд с листовками. Уродливый кактус в форме трезубца. На подоконнике лежал пакет с завтраком, кажется, из маггловской забегаловки — Миргурд подготовился к ночной смене.

— То, чем мы здесь занимаемся, незаконно, — сказал он.

— И это абсолютная глупость! Вы с лёгкостью стираете память магглам и придумываете несусветную чушь, чтобы вытеснить из их ума любые свидетельства волшебства, но почему-то считаете, что изменять воспоминания магам — чуть ли не преступление. Я прихожу сюда по собственной воле и ни разу не пожалела о результате, — Сирена поправила оборки на рукаве мантии. — Разве я много прошу? Всего лишь стать чуточку счастливее, заменив плохие воспоминания хорошими.

— Фальшивыми, — поправил Миргурд.

— Зависит от формулировки.

Он вытащил из шкафчика подставку с пустыми колбами. Через несколько минут внутри них окажется то, что Сирена намеревалась забыть.

Процедура была ей отлично знакома. Миргурд строил из себя невинную овечку, но она-то знала, что была не единственной клиенткой. К нему приходили и другие волшебники, просили подчистить воспоминания, убрать из жизни пару-тройку часов, сутки, а то и целые месяцы. Ей было интересно, решался ли кто-то на полную замену воспоминаний, и возможно ли это вовсе, но Миргурд не был разговорчив: вести беседы за чашечкой чая не в его стиле.

Забини уселась поудобнее, чтобы принять расслабленную позу, и закрыла глаза.

— Готовы? — спросил Миргурд. — Легилименс!

Дальше дело за ней. Она сама выбирала дорогу, вела Миргурда по лабиринту своего разума. Сперва она представила себе комнату, потом по памяти заполнила её мебелью и знакомыми с детства вещами.

Девочка вприпрыжку двигалась по коридору, расчерченному солнечными лучами. Они образовали квадраты света, слишком большие для её маленьких ног.

— Поверить не могу! — кричала мать так громко, что её было слышно в коридоре. — Ты привёз его сюда! Зачем? Продемонстрировать позор семьи?!

— Он мой брат, дорогая.

— Брат? Он — сквиб, и лучше бы ему остаться там, куда его упрятали родители! Они-то понимали побольше твоего.

Слушать дальше Сирена не имела ни малейшего желания.

Коридор вокруг неё медленно таял, пропадал в белом мареве, словно она была внутри холста, с которого художник смывал акварель.

Одни силуэты рушились, другие вырастали, пока мир вокруг вновь не принял ясные очертания.

Сирена очутилась в Хогсмиде. День был на исходе. Снег валил, не переставая, и разлапистое дерево, у которого она стояла, украшала белая корона.

Сириус кутался в лёгкую куртку и мёрз, несмотря на согревающие чары. Он ненавидел холод.

— Она увозит меня, — Сирена искусала губы от волнения. — Мама хочет уехать в Венецию, плавать в гондолах, похожих на стручки дремоносных бобов, и распивать эльфийские вина. Она уже нашла кандидата мне в мужья — какого-то волшебника с нелепой фамилией «Забини».

Сириус по-идиотски хихикнул. Сирена собрала храбрость в кулак и выпалила:

— Давай сбежим! Улетим далеко-далеко.

— Улетим? Интересно, что оледенеет раньше: метла или мы?

Тут бы ей понять, остановиться, но она любила его — мучительно, отчаянно, о чём и объявила ему тут же.

— Я люблю тебя, — прошептала она дрожащим голосом.

Он покачал головой. Сопливые признания всегда вызывали у него отвращение.

— Как тебе объяснить? — Блэк выпустил облачко пара изо рта. — Я не создан для семьи, для домика с белым заборчиком. Такова моя натура, Си. Мне это нравится — быть полезным, двигаться, сражаться, надирать задницы плохим парням. Моё место здесь. Я им нужен.

— Кому? — спросила она с вызовом. — Ордену, Дамблдору? Ему плевать на тебя. Почему вы, Блэки, такие упрямцы? Собственная жизнь для вас кната ломаного не стоит.

— Что, Реджи ты уговаривала так же?

Ничего более оскорбительного Сирена никогда прежде не слышала. Она отшатнулась от Сириуса, как от прокажённого.

— Прости. Ляпнул, не подумав. Почти год, как его не стало. Он сказал тебе что-нибудь перед тем, как пропал? Упомянул что-то необычное? Ты могла не придать значения…

Сириус уже спрашивал об этом раньше. Много-много раз.

Внезапно Сирена осознала, чем была для него — звеном, нитью, поддерживающей его связь с братом. Сириус питался её воспоминаниями о Регулусе, восполняя собственные пробелы. Она поделилась с Блэком всем, что имела, однако рано или поздно любой колодец истощается. Они вспоминали о Регулусе при каждой встрече, даже после близости, пока не настал момент, когда ей нечего было рассказать. Он хотел того, чего Сирена дать не могла. В глубине своей суетной душонки Сириус жалел, что упустил брата из виду.

— Мне пора, — промолвила она.

За то время, что они стояли у дороги, ведущей в Хогсмид, снег укутал её плечи второй мантией.

— Бежать не в моём духе! — воскликнул Блэк в своё оправдание. — Как ты не понимаешь! Я привык бороться за то, что мне дорого, а больше всего я ценю своих друзей. Всех друзей, Си!

— Да, конечно. Вряд ли мы увидимся в скором времени. Не погибни тут, ладно? Прощай.

Он резко шагнул к ней и заключил Сирену в объятия.

— Прости, — Сириус поцеловал её в висок: — Я... я не могу.

От него пахло топливным маслом, кожей и мандаринами. Похожий запах Сирена почувствовала на шестом курсе, склонившись над котлом с Амортенцией. Ко всему прочему примешивался аромат шоколадного кекса, который так обожал Регулус.

Она так и не разобралась, кого из них любила больше: старшего Блэка или младшего. Возможно, обоих сразу. Или каждого по очереди…

— Прощай, — шептал Сириус, зарывшись носом в её волосы. — Пожалуйста, Си. Не проклинай меня. Живите долго и счастливо с тем итальянцем.

— С кем? — глухо переспросила Сирена, отстранившись.

— С волшебником с нелепой фамилией.

Только глупец мог бы пожелать подобное в их ситуации. Сириус попытался взять её за запястье, но она, как провинившийся малыш, спрятала руки за спину.

— Ни один волшебник не сделает меня счастливой! И я не буду жить с Забини долго и счастливо!

Сириус печально улыбнулся. Последнее, что она услышала от него:

— Когда-нибудь ты пожалеешь о своих словах.

Идиот! Жалкий идиот! Чёрствый сухарь!

Её отец только что погиб на митинге в поддержку магглорождённых, о чём мать предпочитала не упоминать. Возможно, она даже испытала облегчение, избавившись от чудаковатого супруга. В ней всегда сидело что-то пугающее, злое. Властность и бескомпромиссность урождённой Селвин. Сирена была ещё одним её разочарованием. С того дня, как появилась на свет девочкой, а не желанным мальчиком-наследником.

Её мир рушился, а Блэк... как он посмел учить её жизни?! Она яростно обернулась к нему, но Сириус уже пропал.

Находясь в полузабытье, Сирена услышала голос Миргурда. Он наплыл на неё из ниоткуда:

— Что будем делать? Изменим, удалим или оставим?

— Удалим, — ответила она, сглотнув.

Хогсмид заволокло дымкой, снег испарился, небо просветлело… и Сирена узнала кабинет отца.

Регулус рассматривал бутылки, внутри которых томились игрушечные кораблики. Целая коллекция. Десятки галеонов, барок и линкоров за натёртым до блеска стеклом. Взгляд Блэка был прикован к фрегату, и отец, заметив восторг на лице мальчика, снял корабль с полки.

— Магглы засовывают их туда без всякой магии! Поразительно, правда? Агуаменти!

В бутылке появилась вода. Игрушечный фрегат расправил паруса и понёсся по крохотным волнам.

— Этот — твой.

Регулус был сам не свой от радости. Он ошеломлённо воззрился на Сирену, стоящую рядом, потом на её отца.

— Можно взять?

— Конечно! Это подарок лучшему другу моей дочери.

Сирена почувствовала тепло на душе и прижала ладонь к груди. Пальцы наткнулись на значок Министерства магии.

— Удаляем?

В горле пересохло, но она сумела произнести:

— Спрячем. Затолкаем подальше.

— Хорошо, — сказал Миргурд. Ей почудилась тень одобрения в его голосе.

На смену трепетному воспоминанию из детства пришло другое, более позднее.

Приглушённый свет. Запах лечебных трав и смерти. Чей-то плач в тёмной спальне.

Сирена повернулась и узнала в рыдающем ребёнке сына, а на кровати — своего первого мужа. Его кожа была серой и тонкой, как пергамент. Он умирал.

Лекарь подошёл и сказал:

— Он и так долго мучился, синьора.

Как странно. Мучился? Она не помнила ничего подобного. Уже не помнила.

Воспоминания о бессонных ночах у постели подхватившего лихорадку мужа были в числе первых, от которых Сирена предпочла избавиться, познакомившись с Миргурдом. Они хранились во флаконах, запертых дома в трюмо. Странная тоска поднималась в душе при одной мысли о них, но ничего больше.

Дальше стало легче.

Самые мрачные воспоминания Арнольд Миргурд чередовал со светлыми; несмотря на их кажущуюся порой абсурдность, он поднимал их на поверхность человеческой памяти, словно драгоценности с утонувшего корабля.

Сирена провела в его кабинете час, но ей казалось, что она была прикована к стулу лет десять, не меньше.

— Подлинники, — угрюмо произнёс Миргурд, выстроив перед ней ряд пузырьков с маркировкой. — За зелёным стеклом то, что вы решили забыть насовсем. В синих…

— Я знаю правила. Там то, что решила скорректировать, хотя, по вашему мнению, делать это не стоило.

— С каждым визитом вы становитесь всё циничнее, — буркнул Миргурд, принимая от неё мешочек сиклей.

— Жизнерадостнее, — поправила Сирена, убрав флаконы в карман мантии. — Это ваша заслуга. Уверена, мои деньги радуют вас не меньше. Я же не спрашиваю, зачем вам столько.

— Всего доброго!

Забини усмехнулась напоследок и покинула его кабинет.

Все стены на этаже были голыми: ни единого плаката — только окна, за которыми горел закат. Сирена не обольщалась. Настоящее солнце давно скрылось за горизонтом. Перед ней лишь умелая иллюзия. Она всё ещё погребена под землёй.

Снова проклятущий лифт, тряска при подъёме и…

Двери открылись, и в кабину забрался хромой мужчина в потёртом пыльнике. Шрам пересекал его физиономию, как борозда поле. Последний раз они виделись, когда он допрашивал Сирену по поводу смерти Спинни Серпента, знаменующей конец её самого неудачного брака.

— Ага, — прорычал Аластор Грюм. — Миссис Забини.

Она сдержала желание с ходу нагрубить, лишь поморщила носик, демонстрируя недовольство соседом.

— Не думала, что вы ещё несёте службу в Аврорате. Я где-то слышала, что его состав сильно обновился из-за сложившейся в Британии потенциально опасной обстановки. Выходит, слухи.

— Вам и вашим друзьям опасаться нечего, учитывая, кто разжигает эту обстановку!

Сирена сочла за благо не отвечать. Аластор Грюм заочно поместил её на одну чашу весов с мошенниками в Лютном, прижимистыми гоблинами, дерущими с него проценты за пользование банковской ячейкой, драконьей оспой и налипшей грязью на ботинке. Да, определённо. По его взгляду можно с уверенностью сказать: встреча с ней была не из самых приятных в его жизни.

Доказывать чокнутому старику что-либо бесполезно. Он всё равно не поверит. Ему не понять, что беспорядки в Лондоне принесли ей убытки. Шайки из Лютного переулка прикрывались именем Тёмного Лорда и громили витрины магазинов. Им было всё равно, кто их владелец.

Слава Мерлину, Пожиратели смерти не захаживали к Сирене в гости, но она каждый день с содроганием ждала их на пороге.

Единственное утешение: Блейз совершенно не интересовался политикой. Остальные вопросы она решит с помощью денег. Как всегда.

Лифт слишком круто покачнулся. Стены туннеля дрогнули.

Сирена схватилась за Грюма.

— В чём дело?

Волшебный глаз бывшего аврора стремительно обшарил пространство над ними. Грюм ответил невнятным ворчанием.

— Что случилось? Говорите же!

— Наверху идёт бой.

— Бой?

— Да, — коротко сказал Грюм, доставая из-за пазухи волшебную палочку. — Они в Министерстве.

Сирена не стала уточнять, кого он имел в виду.

— Когда двери откроются, ложитесь на пол и не двигайтесь. Ради Мерлина, снимите вашу безвкусную мантию! Чего доброго, эти подонки примут вас за аврора в парадном наряде.

Забини без промедления сделала, как велели, оставшись в платье неброского серого цвета.

Они продвинулись вверх на несколько футов, золотые створки разъехались в стороны, и Сирена могла поклясться, что жизнь промелькнула перед глазами дырявым лоскутным одеялом. Заклятие пролетело в паре дюймов от её головы и не угодило в цель только благодаря Грюму, выставившему магический щит.

— Пошла! Пошла! — взревел он, бесцеремонно толкнув её в спину.

Охранник, встречавший Сирену, лежал в луже собственной крови. В воздухе висел дым, и со всех сторон доносились крики. Внизу и вверху скрещивались лучи проклятий. Казалось, сам воздух в Атриуме пульсировал тёмными волнами.

«Если потолок обвалится, мы все погибнем».

— Бегом к каминам! — гаркнул Грюм, включаясь в бой. — Всё кончено! Министерство пало!

Сирена ощутила себя маленькой девочкой, сломя голову несущейся по Лютному переулку. Но в этот раз она была одна, без Регулуса, спасшего её от злодея.

Мрамор под ногами был скользким, весь в воде, выплеснувшейся из разбитого фонтана.

Она поскользнулась, упала и услышала треск.

«Разбила!»

Встав на колени, Сирена развернула ком ткани, который недавно был восхитительной новенькой мантией. Из кармана, смешиваясь с грязной водой на полу, вытекали воспоминания.

Наплевав на осколки флаконов, Сирена опустила руки в серебряные потоки и разрыдалась, хотя не помнила из-за чего.

Андромеда вскрикнула и проснулась. Луна светила ей в лицо. Спросонья ей почудилось, что серебряный диск качается между облаков, как круглая пуговица на единственной нитке.

Тед приподнялся на локтях и поцеловал жену в плечо.

— Ты в порядке?

— Всего лишь сон.

Кровать чуть различимо скрипнула. Андромеда повернулась к мужу, и звук повторился куда громче.

— Старые пружины.

Тед усмехнулся. Воротник его пижамной рубашки загнулся, и Андромеда поправила ткань, задержав ладонь на щеке мужа. Пора бы ему побриться.

— Пружины? Просто в последнее время кто-то стал налегать на выпечку, дорогая.

— Мерзавец, — покачав головой, сказала Андромеда и чмокнула его в нос.

— Не сердись, сладкоежка. Дора перехватит кусочек торта для тебя, и ты пожалеешь, что не пошла на торжество сама.

— Только Артуру Уизли могло взбрести в голову проводить свадьбу сына, когда любое собрание волшебников свыше десяти человек опасно само по себе. Естественно, Нимфадора там.

— Наша дочка — непростая штучка. С ней Ремус. И ещё сотня человек. Что может случиться? Ты похожа на матушку-гусыню.

— Тише.

— Дромеда, усп…

— Тише. Ты слышал шум? — прошептала она, приложив палец к губам Теда. — Голоса.

— Тебе показалось. Где-то в саду лает лиса. Ночь делает обычные звуки преувеличенно громкими.

— А до этого хлопок, — настаивала Андромеда. В полумраке спальни она дотянулась до махрового халата на спинке стула, опустила ноги и поискала ступнями тапочки.

Тед недовольно вздохнул, разворачивая одеяло. Он поднялся быстрее замешкавшейся Энди и покинул спальню. По шлёпающему звуку на лестнице Андромеда догадалась, что Тед пошёл вниз босиком.

Она сделала несколько шагов в темноту верхней площадки и прислушалась. Тед проверял ставни в гостиной, клацая щеколдами. Один раз. Второй… Обычная рутина.

Андромеда перегнулась через перила, выглядывая Теда.

— Ну что там?

Он не ответил.

Энди щёлкнула переключателем бра. Лампочка вспыхнула и заморгала. Придётся вкрутить новую. Маггловские светильники быстро себя изживали и не поддавались починке с помощью магии. Фонарь перед домом тоже погас, иначе откуда бы взялась такая темень. Дора непременно что-нибудь свалит, когда вернётся от Уизли, споткнётся, ударится коленкой или локтем.

Что за необходимость идти на свадьбу людей, с которыми едва знакома? Настырностью Нимфадора точно пошла в деда. Даже хуже… Своими упрямыми действиями она напоминала Андромеде гораздую на выходки Беллу, и это вызывало в ней глухое раздражение.

Ход её размышлений прервал рёв сигнальных чар — голос паники. Входная дверь, сорвавшись с петель, с грохотом полетела на пол, и прихожую тут же залил свет, исходящий из нескольких палочек. Волшебники в чёрных мантиях ворвались в дом: их было трое. Они быстро решили, кому куда податься: на второй этаж или в гостиную.

«Тед!» — мысль о любимом человеке помогла прийти в себя и стряхнуть оцепенение. Андромеда опрометью кинулась в спальню, но проклятый халат зацепился за балясину перил и с треском потянул её назад. Она шлёпнулась вниз, скользя по лакированному полу.

Энди протянула руку в темноту коридора и, уцепившись за что-то твёрдое, вскочила на ноги.

Лишь свалившийся буфет спас её от заклинания, посланного в спину. Фаянсовые тарелки, бережно расставленные хозяйкой по цвету и размеру, неясной грудой посыпались с полок. Андромеда скрючилась и, закрыв голову руками, закричала, вторя сатанинскому вою волшебной сирены.

— Когда сигнал сработает, сюда мигом аппарирует наряд авроров, — увещевала Дора, накладывая на крыльцо чары оповещения.

— Возни больше, чем проку, — сказал ей Тед. — Каждый раз, когда я захочу выйти подышать свежим воздухом, придётся зачитывать зубодробительную формулу узнавания.

— Твой отец, дочка, никогда не любил длинные слова, — усмехнулась Андромеда. Признаться, тогда она не видела повода для беспокойства и дополнительной охраны. Кому придёт в голову нападать на них?

Как же она ошибалась!

Где же подмога? Где наряд авроров во главе с Аластором Грюмом?

«Ты наивная дурочка, — пронеслись в голове слова Беллы. — Трусиха».

Сколько же прошло с той поры? Ни за что не вспомнить. Только не сейчас, когда мысли разбегались тараканами.

Андромеда стиснула зубы и поползла вперёд. Тапки соскользнули, и ей пришлось опираться прямо на разбитое стекло, когда позади отчётливо раздался звук шагов. Она развернулась к поднявшемуся по лестнице Пожирателю и увидела направленную на себя палочку, затем зажмурилась крепко-крепко…

«Трусиха, Энди, какая же трусиха».

— Авада Кедавра!

Сириус как-то сказал, что смертельное заклинание считается непростительным, потому что после него некому прощать. Услышав его, нужно остановиться и ждать конца, потому что время на что-то большее упущено. Может, пора подумать о душе? Мать Теда — женщина, плюнувшая Андромеде под ноги в день встречи, обещала ей место в адском котле, где будут жариться ведьмы.

Но Энди не испытала жара преисподней. Напротив, её тело, скованное ужасом, по-прежнему ощущало холод лестничной площадки.

— Вставай, Дромеда! — воскликнул Тед, склонившись над ней. Он потряс её за плечо, словно вливая новые силы. — Вставай и беги за порт-ключом! Они поставили барьер против аппарации!

Она перешагнула через мертвеца в жуткой маске в виде черепа и, промчавшись через коридор, влетела в спальню.

То ли ящик комода заело, то ли истерика достигла высшей точки, но у Андромеды не получалось справиться с примитивным замком. Оглянувшись в поисках швейной иглы или шпильки, она вспомнила про собственную палочку. Та лежала на трюмо, и едва только ощутив в ладони её рукоятку, Энди овладела собой.

— Алохомора!

Ящик выпрыгнул наружу, а его содержимое разлетелось по ковру. Шкатулка с серёжками, булавки, безвкусный, убранный с глаз долой мужской галстук и аляповатые бусы из стекляруса, трижды порванные и вновь починенные Нимфадорой. Гребень с белой птицей на рукояти зацепился за нитку, и Андромеда, не церемонясь, дёрнула его на себя. Бисер брызнул во все стороны, но, главное, порт-ключ оказался в её руках.

Бежать без Теда нечего было и думать!

Она пулей вылетела в коридор.

Каждый более или менее крупный осколок фаянса Тед трансфигурировал в птицу, и вот уже целая стая клевала врагов, облепляя их, царапая, ударяя клювами. От птичьего крика у Андромеды заложило уши. Пожиратели смерти палили куда попало, оставляя заклятиями глубокие выбоины в стенах.

С тупой апатией Энди обратила внимание на двух болонок, вцепившихся в мантию одного из них, и узнала в отчаянных собаках любимые перевоплотившиеся тапочки.

— Почему ты до сих пор здесь?! — заорал Тед. — Дромеда, беги! Спасайся!

Доски вылетели из-под ног ближайшего тёмного волшебника, и он рухнул на своих товарищей.

Андромеда метнулась к мужу. Сильные руки Теда обхватили её за талию, и она стиснула в пальцах гребень.

— Альбатрос, — прошептала Энди, дав волю слезам облегчения. Болезненный рывок — и спасительная тьма.

Мучительно медленно Андромеда открыла глаза, боясь, что не вся собралась по крупицам. Последняя искра пробежала по порт-ключу, как электрический заряд в перегоревшей лампочке.

Заветный вид на море согрел Андромеде сердце. Она обернулась и увидела очертания белых стен особняка Арктуруса Блэка.

«Добрались…»

Головокружение сходило на нет. Тед был рядом, прижимал её к бешено вздымающейся груди, к пропахшей кофе пижаме.

— Ты понял, что произошло? — спросила Энди, дрожа от пережитого кошмара.

— Защита исчезла, — произнёс Тед. — Министерство захвачено.

Андромеда прижала ладони к лицу.

Магический барьер, установленный над их домом силами Министерства, рухнул!

Разумеется, то же самое произошло и с другими семьями. Пожиратели смерти ищут Поттера и первым же делом отправятся к Уизли. Нимфадора в опасности.

— Ох! Дора…

— Она справится. Не забывай, наша дочь — первоклассный аврор.

Сомнительное утешение. Будь её дочь продавщицей в «Сладком королевстве», Андромеда чувствовала бы себя спокойнее.

Внезапно чужие голоса гулко разнеслись по берегу.

— Проклятье, — прохрипел Тед. — Как они нашли нас? Стой! Куда ты, Дромеда?! Энди! Энди!

Андромеда ринулась вперёд, без труда ориентируясь между камнями, в то время как Тед, поспешивший за ней, то и дело натыкался на столетнюю корягу или невзрачный осколок скалы, попадал в лужицы солёной воды.

Андромеда ускорила шаг. Сначала немного, затем вовсе побежала, ведь здесь, судя по голосу, совсем рядом, прятался мальчик из её прошлого.

Знакомые места, заросшие мхом валуны, огромный дуб, схватившийся корнями за камни, как утопающий за спасательный круг… Перенесённый стресс, страх за дочь, смятение отошли на задний план, они были бессильны перед ней.

Андромеда остановилась на склоне и опёрлась о могучий ствол трясущейся рукой.

Ей вдруг стало очень страшно. Она помешалась, не иначе.

Сколько лет она не видела его? Сколько писем отправила тётке, надеясь хоть что-то разузнать? Сколько успокаивающих слов бормотала Сириусу на ухо, когда он, воющий от горя, сжимал её колени?

— Регулус мёртв, — сипел он. — Мы убили его, Энди. Мама убила его. Папа убил его. Я убил его…

Нет. Нет. Нет.

Сириус ошибался.

Регулус всё это время прятался здесь! Русалки, байки о которых он так любил слушать от дедушки, утащили его на дно, а теперь вернули.

Ничуть не изменился.

Сейчас он протянет ей ракушку, вставит в волосы, уже не такие тёмные, как раньше, не такие блестящие…

— Кто вы? — воскликнул Тед, не спуская с него волшебной палочки. — Милая, подойди ко мне.

— Энди? — тихо спросил Регулус и осторожно шагнул ей навстречу, будто не он, а она пропадала где-то двадцать лет.

Девушка, которую он загородил собой, схватила его за локоть, держась на безопасном расстоянии, и воинственно вздёрнула подбородок. Без боя она его не отдаст!

— Только без резких движений, парень, — сурово произнёс Тед. — Предупреждаю, я…

— Ничего, — пробормотала Андромеда. — Я знаю его. Это мой кузен. Это Регулус Блэк.

Сходство поражало. Неудивительно, что в первые секунды Гермиона приняла миссис Тонкс за знаменитую Пожирательницу смерти.

В гостиной было зябко, камин не горел, но Грейнджер не собиралась упрашивать Блэка развести огонь. Волшебная палочка до сих пор оставалась у него. Он по-хозяйски вертел её в пальцах, пока рассматривал что-то на каминной полке и неслышно переговаривался с кузиной.

Гермиона переживала за Гарри и Рона, унёсшихся в пространстве в неизвестном направлении, за оставшихся в «Норе» друзей. Ей не было дела до Блэка и его внезапно пробудившейся любви к дальним родственникам.

Казалось, минула не одна сотня лет, прежде чем входная дверь открылась, и в проходе следом за Тедом Тонксом появились Ремус и Нимфадора.

Андромеда бросилась к дочери.

— Что ты дрожишь, мама, обошлось же, — пробурчала Дора, крепко обняв её в ответ.

— Все целы? — спросила Гермиона, скрестив пальцы.

— Вроде, да. Сначала они проверяли оставшихся в «Норе», потом два часа допрашивали насчёт Гарри, — ответил заметно прихрамывающий Люпин. — Как хорошо, что ты здесь. Мы перепугались, когда не обнаружили тебя среди задержанных.

— Гарри не поймали?

— Нет. Гарри аппарировал. Боюсь, возвращаться к Уизли для него смертельно опасно: за семьёй Артура следят.

Гермиона почувствовала, как с сердца спала ноша. Не поймали. Это главное.

— Мордредовы изверги вломились во все дома, связанные с Орденом, — сказал Тед. — Обыскали их сверху донизу.

— Когда мы с Ремусом вернулись домой и не нашли вас, я так перепугалась, мама! Слава Мерлину, вы спаслись! Я верила, что вас не забрали, а потом появился папа…

Гермиона боялась представить себя на месте Нимфадоры. В памяти всплыл родной коттедж на маггловской улице. Нашли ли его люди Волдеморта? Что с ним стало? Вдруг в эти минуты, пока она торчала здесь без дела, соседи Грейнджеров столпились у обугленного забора.

Как здорово, что где-то на другом континенте спокойно спали Моника и Венделл Уилкинсы!

— А как же Министерство магии и Аврорат? Они что-то предпринимают?

— Ты же слышала сообщение Шеклболта, — сказал Регулус. — Скримджер мёртв.

— Он прав, — признал Люпин. — Думаю, уже завтра у нас будет новый министр магии.

— Джинни исчезла вместе с Роном и Гарри, представляете? — поделилась Тонкс. — О чём только думала — чистой воды ребячество!

— А как ты вообще спаслась и попала сюда, Гермиона? — спросил Ремус.

— Мне тоже интересно послушать, — ехидно произнёс Блэк и протянул ей волшебную палочку.

Грейнджер выхватила её из его ладони и процедила:

— Регулус аппарировал со мной на берег.

Нимфадора с удивлением посмотрела на Блэка.

— Регулус? Мы знакомы?

— Это наш родственник из Штатов, детка, — сказала миссис Тонкс, положив руку ему на плечо. — Он долго путешествовал, но теперь вернулся.

Нимфадора дружелюбно улыбнулась.

— Очень вовремя.

— Что это за место? — спросил Люпин. — Вы — Хранитель тайны Фиделиуса, Тед?

Мистер Тонкс кивнул, пригладив волосы на затылке.

— Это дом Арктуруса Блэка, — сказал Регулус.

— «Гнездо Альбатроса», — добавила Андромеда. — Мы часто бывали тут в детстве.

* * *

Утренняя газета вся измялась — столько раз переходила из рук в руки. Пришлось сделать несколько копий, и теперь каждый мог лицезреть сенсационную новость свежего выпуска.

Первую страницу «Ежедневного пророка» занимала огромная фотография Гарри. Заголовок над ней гласил: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ДЛЯ ДОПРОСА ОТНОСИТЕЛЬНО ОБСТОЯТЕЛЬСТВ СМЕРТИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА».

У Гермионы засосало под ложечкой.

Разыскивается. Как самый настоящий преступник.

Она подумала о Сириусе. Будучи невиновным, он несколько лет прятался от дементоров и авроров без права выйти на улицу свободным человеком. Ни лишней встречи, ни лишнего письма… Неужели Гарри ожидало нечто подобное?

— «Ежедневный пророк» в их руках, — сказал мистер Тонкс, ударив по столу кулаком. — Неслыханная ложь! Вся статья пропитана грязью и чудовищными намёками на причастность Гарри Поттера к гибели Дамблдора. Ни один здравомыслящий человек не поверит в эту чушь!

— Поверит, — вмешался Люпин. — Вспомните, ещё недавно многие считали Гарри сумасшедшим.

— Посмотрите на второй странице, — сказала Дора, поморщившись. — «Регистрация маггловских выродков, — зачитала она. — Министерство магии проводит расследование деятельности так называемых маггловских выродков, имеющее целью выяснить, как им удалось овладеть магическими секретами. Недавние исследования, проведенные Отделом тайн, показали, что магическая сила может передаваться от человека к человеку только при рождении от истинного волшебника. Следовательно, так называемые маггловские выродки, не имеющие магической родословной или не способные её доказать, скорее всего, получили волшебную силу посредством воровства либо насилия. Министерство полно решимости предотвратить дальнейший захват магической силы и предлагает каждому магу и чародейке явиться для собеседования в только что учреждённую Комиссию».

Сияющее лицо бывшего Генерального инспектора Хогвартса Долорес Джейн Амбридж на странице газеты вызвало у Грейнджер гнев. Казалось, Долорес смотрит прямо на неё, и маленькие жабьи глазки победно сверкают на колдоснимке.

— Надеюсь, эти подонки не ждут, что кто-то придёт к ним по доброй воле? — возмутилась Андромеда.

Позже, оставшись с Ремусом наедине, Гермиона набралась мужества спросить:

— Что с Кингсли, Гестией Джонс и другими в Министерстве?

— Пока не знаю, — выдавил Люпин, откинув седеющую прядь со лба. — Патронусов не было ни от кого из них. Грозный Глаз как сквозь землю провалился.

— Ремус, я хочу вернуться в «Нору»! — выпалила Гермиона.

— Не советую, — проговорил он, бросив на неё извиняющийся взгляд. — Уизли подверглись самому жёсткому допросу. Почти сутки Пожиратели спрашивали одно и то же и злились, потому что получали один и тот же ответ. Не тронули только упыря, которого Молли выдала за сына. Побрезговали подойти. Теперь всё изменилось.

— Вот как…

— Незамеченной тебе не пробраться.

Гермиона не унималась.

— Я не могу сидеть без дела!

— Ты остаёшься на свободе, это уже немало, — заметил Ремус, обнадеживающим жестом коснувшись её запястья. — Не волнуйся за мальчиков, они справятся.

Бессилие — вот что почувствовала Гермиона, но возмущаться вслух не решилась.

Люпин вообще понимал, о чём просил?

Её поддержал бы Сириус. Что бы он предпринял на её месте, когда сделать в патовой ситуации, собственно говоря, нечего? Решительности Блэку было не занимать.

Он раздобыл бы мантию-невидимку и… Но ведь у неё уже была мантия, разве не так?

Гермиона стрелой влетела в выделенную ей комнату.

«Неужели хоть в чём-то повезло!»

Бисерная сумочка лежала на столике у кровати, к которой Гермиона не притронулась за ночь. Грейнджер заглянула внутрь сумки и вскоре нащупала лямку рюкзака Поттера. Она несколько дней укладывала вещи на случай, если придётся бежать. Как чувствовала… Гарри, где бы он ни был, мантия пригодилась бы больше, но судьба распорядилась иначе. Мальчики остались без запасной одежды, без спальных мешков или палатки, без еды.

Гермиона встряхнула импровизированное хранилище и выудила на свет пушистую флисовую толстовку и неброские джинсы. Весьма кстати. Всё удобнее платья.

Переодевшись, Грейнджер накинула на плечи мантию-невидимку. Сколько бы глаз ни наблюдали за домом Уизли, её им не засечь.

Оставив Тонксам записку, Гермиона вышла из дома. Морской ветер ударил в лицо, но именно в нём она и нуждалась.

«Настойчивость, нацеленность, неспешность».

Она отлично усвоила урок, и через несколько секунд оказалась на холме, с которого хорошо просматривалось пространство вокруг «Норы».

Молли встретила её со слезами на глазах.

— Мы гадали, куда же ты пропала!

Гермиона нескоро выбралась из её объятий. Все слова казались ей слишком банальными, чтобы выразить, как она рада видеть Молли, Чарли, Фреда и Джорджа, Билла и Флёр…

Свадебный шатёр ещё возвышался за окнами, продырявленный в нескольких местах. Трава вокруг была вытоптана. На садовых деревьях то тут, то там встречались грязно-жёлтые тряпочки — сдувшиеся воздушные шары.

Фред обзавёлся жутким синяком на полщеки под правым глазом. Билл припадал на ногу, но, главное, все были живы.

— Я провела ночь у Тонксов, — сказала Гермиона, поглаживая принёсшегося к ней Живоглота. Выглядел он так, словно побывал в хорошей кошачьей драке. — Не могу сказать, где именно. Они воспользовались заклинанием Доверия.

— Неплохо бы и нам последовать их примеру, когда папа вернётся, — заметил Джордж.

— Он отправился в Министерство магии, — вздохнул Фред, приложив к лицу пакет со льдом. — Ай! Хороших новостей ждать не приходится.

Миссис Уизли вся изнервничалась. Дети не знали, как её утешить. Джинни и Рон аппарировали в неизвестном направлении вместе с Гарри, а Артур сильно задерживался. Никто не произносил имя Перси, но все переживали и за этого подлеца тоже.

Гермиона вздрагивала от каждого шороха и хваталась за мантию Гарри.

Магия Чарли выветрилась, и стрелки настенных часов снова показывали «Опасность» для всех членов семьи.

Солнце клонилось к закату, когда на пороге дома объявился мистер Уизли.

— Перси жив, отделался парой царапин, — объявил он с порога и поколебался, будто сомневаясь, стоит ли продолжать. — Кингсли арестован, но у них на него ничего нет. Так что обойдётся. А вот Грозный Глаз пропал.

— Не могли же они его убить?! — воскликнула Флёр.

Артур не ответил ей, предпочтя более безопасную тему.

— Многие отделы реформируются. Министром магии стал Пий Тикнесс.

Фред цветасто выругался.

— В «Ежедневном пророке» пишут о Комиссии по учёту магглорождённых, — осторожно проговорила Гермиона.

— Да, девочка. Мне вручили два письма с требованием явиться туда, чтобы подтвердить статус крови для поступления на очередной учебный курс в Хогвартсе. Один конверт для Джинни, — печально сказал мистер Уизли. — Второй для Рона.

— Что за бред! — возмутился Фред, распаляясь ещё больше. — Они что, взялись за школу?

— Учеников школы обязали получать сертификат о статусе крови — то есть доказывать Министерству, что они происходят от волшебников.

— Погодите-ка, — прервал отца Чарли. — Что будет с остальными детьми, у которых родители не волшебники?

— Маггловскими выродками, — жёстко припечатала Гермиона. — Теперь они называют нас именно так.

— Ох, милая, не надо, — пролепетала Молли, комкая передник.

Грейнджер обернулась к ней и повторила слова Люпина:

— Всё изменилось, — сколько горечи в них было, сколько безнадёжной тоски.

Она произнесла их, и сердце болезненно сжалось. Отказаться от возвращения на седьмой курс стало для неё тяжёлым, тщательно взвешенным решением, но другое дело — знать, что даже при всём желании путь в замок заказан.

— Хогвартс — не исключение.

— Похоже на то. Вход для магглорождённых туда закрыт, — подтвердил Артур. — Но что нам делать с письмами?

— Джинни скрылась с Роном и Гарри, — сказала Гермиона. — Пожиратели знают, что она была на свадьбе?

— Нет. Мы солгали, что она гостит у двоюродной тётки, — всхлипнула Молли, — а Рон слёг с лихорадкой. Если возникнут вопросы, мы опять покажем им упыря в парике и пижаме.

— Хотя он не слишком-то убедителен, — признал Джордж. — И слюней от него больше, чем проку.

— Ещё одна проблема, — подвёл неутешительный итог Артур, потирая шею. — До сентября что-нибудь придумаем. В крайнем случае заведём упыриху и скажем, что Джинни заразилась от брата.

— Докси тебе под язык! — ахнула миссис Уизли.

— Прости, Гермиона. Тебе нельзя оставаться у нас, — наконец озвучил Билл то, что и так было понятно. — В любую минуту из камина могут появиться люди «Сама-Знаешь-Кого».

— Ремус присмотрит за тобой у Тонксов, — поддержал сына Артур. — Будем связываться через него.

* * *

Гермиона аппарировала на берег, ощущая злость от собственной никчёмности.

Ветер всё не унимался, но для северного побережья это было в порядке вещей. Сеял дождь.

— Маггловские выродки, — яростно прошептала Грейнджер, взглянув на свою палочку.

Она выбрала её в магазине Олливандера, хотя продавец сказал, что это сама палочка признала Гермиону владелицей.

Внезапное желание отправиться прямиком в треклятую Комиссию захлёстывало с головой. Что скажут прихвостни Волдеморта, когда увидят её приглашение в школу? Что сделают? Оно до сих пор хранилось у неё между страницами «Истории Хогвартса».

Гермиона сняла мантию-невидимку и отрешённо зашагала вперёд, не обращая внимания на брызги, разлетающиеся под ногами. На душе было неспокойно. Она нуждалась в простом человеческом понимании. Ей нужно с кем-то поговорить. Всё равно о чём, лишь бы выкинуть удручающие мысли из головы.

За деревьями ревело море. Чтобы взглянуть на него сверху, следовало пройти сад и забраться на каменную гряду, заканчивающуюся отвесом.

Блэк стоял на самом краю, отделяемый от пропасти несколькими футами.

«Отлично!» — обрадовалась Гермиона, заприметив его издалека.

Особенно здорово, если он в таком же паршивом настроении. Ему не составит труда вывести её из себя и отвлечь.

Гермиона встала рядом с ним и посмотрела вниз. Почти мистическая дрожь охватила её тело от развернувшейся в одном шаге пустоты. Море дышало с тяжёлым присвистом. С каждой секундой в Грейнджер крепла уверенность, что, глядя вниз, Регулус думал совсем о другом месте. Она наблюдала за ним, гадая, где он сейчас… Случайно не за уродливой расщелиной, скрывающей пещеру, наполненную водой?

Регулус даже не повернулся к ней, лишь скучающим тоном осведомился:

— Уже с собеседования?

Гермиона громко рассмеялась, полной грудью вдыхая солёный воздух.

Блэк не разочаровал, и туго свёрнутую пружину в груди отпустило.

— Разве не забавно? Я, оказывается, украла у тебя магию. Что, даже не отчитаешь меня за то, что убежала без спроса?

— Ты же не заперта здесь. Как там Усы?

— Живоглот, — настаивала Гермиона. Она могла быть столь же упрямой.

— Так как он?

— В целом нормально. Ему немного подпалили хвост, самый кончик.

— Это ужасно, — произнёс Регулус, немного помолчав.

Гермиона была удивлена искренним сочувствием в голосе Блэка.

Ветер трепал его волосы и воротник белой рубашки. Золотая цепочка медальона, от которого Гарри избавился при первой возможности, тускло сверкала на коже.

В небе, заволоченном тучами, парила одинокая белокрылая птица, слишком крупная для крикливой чайки.

— Птица… альбатрос, да? Их здесь много? — поинтересовалась Грейнджер. — Поэтому дом так называется?

Регулус поднял на неё глаза, серо-голубые, как море в пасмурный день.

— В большей мере из-за моего деда. Он участвовал в подавлении бунта гоблинов в двадцатых годах, пережил бомбёжку Лондона. Кажется, так это называется у магглов. Характер у него был сложный, этого не отнять. Тогда он жил на Гриммо. Потом перебрался сюда — ближе к морю. Альбатросы когда-то гнездились на этих скалах, и с годами дед сам стал похож на морскую птицу: весь побелел от седины, сгорбился, но всё равно был бодрым старичком. Отец как-то сказал, что на свете нет человека упрямее его и выносливее.

Гермиона могла поклясться, что Регулус едва заметно улыбнулся.

— Если альбатрос хоть на мгновение сложит крылья, то погибнет. Так и дед. Сколько его помню, не сидел без дела, — Блэк запнулся. — Мне его не хватает. Он говорил, что Тёмный Лорд ничем не лучше Гриндевальда — такой же съехавший с катушек убийца.

— А ты? Ты убивал людей? — спросила Гермиона.

Регулус передёрнул плечами и не сразу удостоил её ответом.

— Можно сказать и так.

Гермиона не знала точно, почему ответ огорчил. С самого начала было кристально ясно, что перед ней далеко не светлый волшебник. Кто знает, вдруг для зачисления в Пожиратели смерти тоже проводят «собеседование».

— Тебе это нравилось?

Регулус обернулся к ней. Он рассматривал её так же пристально, как и она его. Ей стало противно от своей дремучей бестактности.

— Чего ты хочешь? — спросил Блэк.

Грейнджер не стала лукавить. Решение уже созрело в её голове.

— Помоги мне найти Флетчера. Он последний говорил с Гарри. У него медальон Слизерина. Конечно, он мог уже передать ему его сразу, но чутьё мне подсказывает, что Флетчер не таскает с собой ворованные вещи. В таком случае, — Гермиона перевела дыхание, пытаясь сформулировать мысль, — мальчики опять попытаются связаться с ним. Я обязана им помочь! Мы подготовились, собрали вещи, которые могли бы пригодиться при поиске крестражей. Они со мной, в моей сумочке. Даже мантия-неви…

— Ну и что же? К чему это словоизвержение?

— И что же?! Я не могу приказывать Кричеру. Он ни за что меня не послушает, но тебя — другое дело. Вместе мы отыщем Наземникуса и узнаем что к чему.

— Привыкла во всём поступать по-своему? Ну хорошо, — сказал Регулус.

Гермиона не поверила своим ушам.

— Хорошо? — переспросила она.

— Не обольщайся, я ничего не делаю по доброте душевной.

— Прекрасно, только не забудь, что у меня ничего нет, — с усмешкой произнесла Грейнджер, пытаясь призвать к порядку растрёпанные ветром волосы.

Регулус окинул её цепким взглядом, что настораживало.

— Не прибедняйтесь, мисс Любопытство, кое-что у вас всё-таки есть. Я буквально жажду попасть домой, а ты, разумеется, посвящена в тайну Фиделиуса. Меня не заботит Снейп и ловушки, которыми запугивал Грюм. Отведи меня на Гриммо, тогда получишь Кричера в своё полное распоряжение. Даже бант ему на шею повяжу.

Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

— По рукам! — без запинки ответила она. Компромисс показался ей вполне приемлемым.

Пришёл его черёд удивляться. Регулус опешил от того, как быстро получил согласие, и недоверчиво покосился на неё. Вероятно, удостоверившись в искренности, он кивнул.

Гермиона сама подумывала наведаться в особняк Блэков. Дом долго служил укрытием для Ордена. Рон, Гарри и Джинни могли отправиться туда после свадьбы.

— Тогда поторопимся, — сказала Грейнджер.

— Сейчас?!

— Ты против?

— Нет, я… да. Я готов.

Гермиона развернула переливающуюся ткань.

— Мантия-невидимка?!

— За домом могут следить. Стоит подстраховаться.

— Считаешь, мы уместимся под ней? — лицо Блэка приобрело выражение иронического изумления, пока она расправляла мерцающую материю. — Только если бросимся друг другу на шею.

— Не обольщайся, — проворчала Гермиона, радуясь, что она в силах огрызаться. — Мне это так же неприятно, как и тебе.

— Как ты угадала?

Она даже не обиделась.

Грейнджер старалась не прикасаться к нему — вдруг его разобьёт приступ чистокровной брезгливости.

Она попробовала накинуть мантию так, чтобы та скрыла их обоих, но Регулус был слишком высоким, поэтому все усилия шли насмарку. Похоже, он решил промолчать, и она от всего сердца с ним согласилась. Гермиона мельком проследила за его реакцией. Блэк смиренно ждал.

Провозившись ещё пару минут, Гермиона наконец-то облегчённо выдохнула, пока не опомнилась:

— Постой, надо предупредить Ремуса и Тонксов!

— По-моему, кто-то хотел поторопиться.

— Просто возьми меня за руку, — проворчала Гермиона и почувствовала пальцы Регулуса в своей ладони.

Она представляла их ледяными, как у мертвеца, восставшего из могилы в поисках человечины. Ощущение тепла было неожиданным.

Последовал короткий полёт через пространство, и Грейнджер увидела знакомую дверь с кольцом в виде змеи. Обернулась — ну точно! — двое досмотрщиков заняли позиции возле ограды. О маскировке даже не волновались.

— Видишь дом прямо перед собой? — прошептала Гермиона. — Я никогда не приводила кого-то сюда в качестве Хранителя. Что теперь нужно сделать?

— Для начала, будь любезна, сойди с моей ноги, — сдавленно пробормотал Регулус. — А теперь веди меня.

Гермиона повернулась к нему спиной, и они мелкими шажками, как пингвины на льду, неуклюже потянулись к двери. После прикосновения к ней палочкой послышалась череда металлических щелчков и звяканье цепочки.

Блэк оттеснил Гермиону и первым переступил порог, но, сделав шаг в полумрак коридора, остановился как вкопанный.

Гермиона выглянула из-за его спины и бегло осмотрелась.

Серый, заросший пылью коридор, потускневшие от времени зеркала, паутина под потолком и «живописный» барельеф из эльфийских голов между газовыми лампами — ничего не изменилось с первого визита Гермионы, будто Молли не тратила несколько недель на то, чтобы привести штаб-квартиру Ордена в божеский вид.

— Что-то не так?

— Нет, ничего, — хрипло выдавил Регулус.

Из глубины дома донеслось жуткое нарастающее шипение. По ковру прошла рябь. Мощный поток воздуха заставил Гермиону отпрянуть назад и больно стукнуться о дверную ручку.

Блэк точно так же, как на берегу, загородил её собой.

От стены отделилась фигура Альбуса Дамблдора и двинулась им навстречу. Грейнджер вскрикнула, прежде чем язык болезненно свернулся в трубочку.

— Северус Снейп? — прогрохотал директор голосом Грозного Глаза.

Гермиона не видела выражение лица своего спутника, он попросту окаменел. Она замотала головой и кое-как промямлила:

— Нет! Мы-ммыы не убивали вас, сэр.

Призрак исчез, рассыпавшись кучкой пепла на ворс ковра. В оседающей пыли всё ещё угадывалось вытянутое лицо бывшего директора Хогвартса.

— Это ловушка для Сн-нейпа, — заикаясь, пробормотала Гермиона. Язык еле-еле ворочался во рту.

Регулус слабо кивнул и направился дальше, чтобы встретить ещё более печальное зрелище. Занавески, скрывающие портрет Вальбурги Блэк, разъехались в стороны, и первый этаж наполнился оглушительными воплями:

— Грязнокровки в доме моих предков, предатели крови, мерзкие магглолюбы! — надрывалась миссис Блэк, но, увидев сына, осеклась.

— Здравствуй, мама, — проговорил Регулус.

Нарисованные брови женщины поползли вверх. Несколько мгновений она в упор смотрела на него, но затем её взгляд переместился на Гермиону.

— Вон! — прошипела Вальбурга сквозь стиснутые зубы и взялась за старое, срываясь на визг: — Позор магического общества! Отродье магглов!

Регулус потянул за шнурок. Портьеры колыхнулись и скрыли портрет.

В повисшей тишине Гермиона не смела пошевелиться.

— Ужасная картина, — Блэк отвернулся. — Нужно попросить Кричера убрать её отсюда.

Его равнодушие озадачивало. За весь день только одна вещь задела Регулуса: подпалённый хвост Живоглота.

Он прошёл в гостиную и остановился перед гобеленом с фамильным древом, пока Грейнджер искала следы присутствия в доме друзей.

Нет, Гарри совершенно точно здесь не появлялся. Гермиона напрасно обрадовалась, наткнувшись в коридоре на поваленную подставку для зонтов. Скорее всего, её давным-давно опрокинул Флетчер, обчищая оставшийся без присмотра особняк.

— Хозяин вернулся, — размазывая выступившие слёзы, прохрипел возникший в гостиной домовик. — Кричер счастлив! Теперь он может умереть спокойно.

— Надеюсь, это случится ещё не скоро, — вздохнул Регулус, опустившись перед ним на одно колено.

Гермиона не знала, сколько сил ему потребовалось, чтобы выдавить слабую улыбку, но губы Блэка дрогнули, а взгляд смягчился.

Кричер всхлипнул. Впервые столь граничащее с раболепием обожание не вызвало у Гермионы неприязни.

— У меня есть для тебя поручение.

— Кричер сделает всё, что прикажет господин Регулус, — с поклоном сказал эльф.

— Мы не успели поквитаться с волшебником по имени Наземникус Флетчер.

— Гадкий ворюга! — затрепетав всем телом, взвился Кричер.

Регулус обменялся с Грейнджер взглядами.

— Сможешь отыскать его?

— Он частый гость трактиров и кабаков, — добавила Гермиона. — Мы встречали его в «Кабаньей голове».

— Кричер поищет, — отозвался эльф, зыркнув на неё. — Кричер его из-под земли достанет!

— Притащи-ка, дружок, его сюда, — распорядился Регулус. Выражение его лица не сулило ничего хорошего. — Проверь злачные местечки в Лютном.

— Будет сделано! — домовик сверкнул глазами и аппарировал.

— Подожди меня здесь, — сказал Гермионе Регулус и оставил её одну в огромной мрачной комнате.

С его появлением дом будто встрепенулся, как старичок на смертном одре, отказывающийся умирать, пока к нему не приведут любимого внука. Особняк и раньше казался Гермионе «мыслящим», живым, но сейчас...

На бюро сам по себе застучал метроном. Мантии, когда-то едва не задушившие Рона, потянулись к прошедшему мимо Регулусу широкими рукавами. Это выглядело так странно и трогательно, что можно было запросто представить нежные женские руки, спрятавшиеся в свободной ткани. Шторы приоткрыли замызганные дождём окна. Люстра, сплетение изумрудного стекла и тусклой меди — вспыхнула.

«Вернулся», — казалось, каждый предмет так и кричал об этом, приветствуя последнего из Блэков. Но Регулус выглядел безучастным. Если предметы в доме и вызывали у него какие-то воспоминания, он этого никак не показывал. Что он почувствовал, столкнувшись лицом к лицу с горькой реальностью? Ему так не терпелось оказаться дома. Но не стало ли лекарство страшнее болезни?

Несколько минут Блэк пробыл наверху, а когда вернулся, в его руке оказалась волшебная палочка.

«Отца или матери», — предположила Гермиона, но уточнять не стала.

Он повертел палочку в пальцах, приспосабливаясь к ней. Сначала Регулус направил её на люстру и убрал паутину, потом указал на сломанную ножку буфета — со щелчком шкаф подпрыгнул и выровнялся. Затем Блэк подошёл к роялю и стукнул палочкой по его крышке.

Гермиона не ожидала, что инструмент откликнется, тем более столь мелодично. Такое чувство, что кто-то оставил его всего минуту назад, а Регулус лишь завершает партию по повисшим в воздухе нотам.

Однажды, переключая каналы, папа попал на запись концерта, где выступали первые в мире музыкальные роботы. Ну и шумиха тогда поднялась, за ними обещали будущее! Автоматический оркестр безоговорочно следовал партитуре, но игра показалась Грейнджерам абсолютно сухой, безжизненной и чёрствой.

Музыку, исполняемую роялем в доме Блэков, язык не поворачивался назвать бездушной. Она походила на горячо любимую Гермионой пьесу-багатель.

Безделица, ничего не значащий пустяк, мелочь, но записанная на бумаге в виде смешных хвостатых закорючек, она обретала глубокий смысл. Чем не магия? Легко представить, как под волшебный мотив по гостиной кружит собирающаяся на свидание кокетка. Или какой-нибудь весёлый мальчишка, задыхаясь от нетерпения, разрывает подарочную обёртку. В этих звуках таился звон летнего дождя по черепице и свет росы, отражающей солнце… Камешек, подпрыгивающий на водной глади…

Гермиону так и подмывало спросить, значила ли мелодия что-то особенное для Блэка? Или когда-то для Сириуса…

Реликтовые плакаты с «Rolling Stones», «Deep Purple» и «Beatles», занимавшие стены его комнаты наравне с постерами маггловских мотоциклов и девиц, сообщали об иных музыкальных предпочтениях.

Регулус коснулся клавиш пальцами, и музыка тотчас прекратилась.

Волшебство пропало.

— Похоже, палочка меня слушается, — произнёс он и, больше ничего не добавив, вышел из гостиной.

Его сестра теперь взрослая женщина с первыми морщинами на красивом лице. Веснушек на нём не разглядеть вовсе, а ведь раньше они были.

— …Нарцисса не ответила ни разу, и с Сириусом мне так и не довелось увидеться после побега, — делилась Энди. — Его разыскивали по всей стране. Считали виновным в гибели Поттеров. Не глупость ли? Он бы никогда не предал Джеймса! Сириус любил его как… — она резко замолчала.

— Как брата, — закончил Регулус.

Андромеда поёжилась и обхватила себя за плечи.

— Ты был дорог ему.

— Значит, Сириус сменил одну тюрьму на другую, более комфортабельную…

— Да. Ему пришлось осесть на Гриммо, в то же время дом стал штаб-квартирой Ордена Феникса.

— Дальше я уже знаю, — сказал Регулус, поднявшись с кресла. — Белла убила его в Отделе Тайн. Дом перешёл Гарри Поттеру. Орден использовал его, пока не выяснилось, что Снейп всегда был предан Тёмному Лорду. Какая неожиданность!

— Дамблдор доверял ему.

Регулус дёрнул уголком губ.

— Охотно верю. Явно больше, чем Сириусу, который отправился гнить в Азкабан.

— Тётя не пережила этого, — выдохнула Андромеда. — Она лишилась обоих сыновей. Какая мать выдержит подобное?

У Регулуса возникло чувство, что ему дали пощёчину. Каждое слово резало ножом.

Не пережила.

Довольно мягкая формулировка после того, с чем он столкнулся дома. Вальбурга Блэк на портрете — выжившая из ума колдунья.

Регулус вдруг ясно увидел, как мать бродит по комнатам и ищет… ищет… и никого не находит.

Андромеда вскинула руку и потянулась к нему. Он схватился за её ладонь, как утопающий за спасательный круг. Кузина крепко обняла его, и Регулус уткнулся ей в колени. Мерлин! Она годилась ему в матери, а он помнил её девчонкой со смешными кудрями.

— Реджи, Реджи, — произнесла Энди, гладя его по волосам. Её голос стал кротким и успокаивающим. — Здесь нет твоей вины. Прошу тебя: расскажи мне всё.

— Помнишь, как мама боялась подпускать нас к воде? Мы часами уговаривали её отправить нас сюда, а всё из-за предсказания. Какая-то глупая ведьма напророчила маме, что один из её сыновей утонет.

— Я не знала.

— Я тоже не сразу узнал. Интересно, они когда-нибудь предсказывают что-то хорошее? По-моему, нет. В любом случае пророчество исполнилось. Я отправился в пещеру, кишащую инферналами, чтобы найти один предмет. Он принадлежал Тёмному Лорду, и… мне вдруг пришло в голову его украсть.

Регулус с осторожностью подбирал слова, он и сам до конца не разобрался в том, что двигало им в тот день. Отвращение к развенчанному кумиру? Узнанная тайна? Страх за родных и собственную шкуру? Стыд?

Похоже на то.

Стыд… за молчаливое одобрение, за того безмозглого школьника, что гордился Чёрной меткой и искал приключения на пятую точку, за куцее «Молодец!» от расщедрившейся на похвалу Беллатрисы в адрес самого молодого Пожирателя смерти.

«Я не подведу вас, Повелитель!»

Это вечное выпячиваемое «Я», за которым пряталось: «Прошу, заметь меня, мама, не говори, что гордишься мной — скажи, что любишь!»

С самого детства:

«Это я поймал снитч!

Я получил девять «превосходно» по С.О.В. из двенадцати, мама, не Сириус, а я!

Я принял Чёрную метку, подвесил горстку магглов вверх тормашками, применил первое в жизни Империо. Я отдал эльфа Тёмному Лорду».

Осталось лишь подтереть Его Темнейшеству зад…

«И это я заставил спасительную дверь исчезнуть перед носом Фабиана Пруэтта за пару минут до того, как его настигло смертельное проклятие Долохова».

Поначалу было весело — бродить по улицам, пугать магглов и хранить свои похождения в секрете, будто ты — важная птица, а не пушечное мясо в чужой игре. Но потом…

«…хочу, чтобы ты знал — это я раскрыл твою тайну…»

Зелье в пещере не имело ни запаха, ни вкуса.

Первый кубок Регулус выпил без сторонней помощи и больше не помнил ничего, кроме шёпота на задворках сознания:

— Ещё глоточек, хозяин. Всего один…

— Регулус? — Андромеда тронула его запястье, возвращая кузена в реальность. — Что это за предмет?

Блэк поднялся. Мог ли он поделиться с Энди?

Поттер решил: чем меньше людей знают о крестражах, тем дольше Тёмный Лорд будет оставаться в самонадеянном неведении. Двадцать лет назад Регулус рассудил похожим образом, и это не привело ни к чему хорошему.

— Он спрятал в пещере медальон Салазара Слизерина, в который поместил частицу собственной души.

Андромеда нахмурилась.

— Если бы на него напали или даже уничтожили его тело, он всё равно бы не умер. Кусочек души внутри этого предмета — крестража — удержал бы его на земле.

— Легенда о бессмертии?

— Увы, не просто легенда. Я разузнал о тайнике и отправился туда, чтобы выкрасть крестраж и уничтожить, — Регулус запнулся, полагая, что вся правда сестре ни к чему, — но я не рассчитал силы. Лорд расставил ловушки, оказавшиеся мне не по зубам. Я пошёл на дно, Энди. Во всех смыслах.

Он настороженно взглянул на неё.

Андромеда уставилась в окно. Оно выходило в сад, и наличие рядом с домом моря выдавал только мерный тихий гул, похожий на жужжание.

— Ты поступил безрассудно, но и очень смело. Сдаётся мне, это семейное, — произнесла Андромеда, повернувшись к Регулусу.

— Слабоумие и отвага?

— Да уж. Звёзд с неба не хватаем. Всё равно не понимаю, как же ты… в общем…

— Вернулся с того света? Понятия не имею. Знаю только одно: за длинный язык Грейнджер превратит меня в студень. Ей не понравится, что ты знаешь.

— Странно, она немного напоминает мне Сирену.

— Си? Не вижу никакого сходства, — буркнул Регулус. — Разве что ослиное упрямство. Эту глупую гриффиндорку могли убить во время сражения.

— Глупость не зависит от факультета.

— Не в бровь, а в глаз.

— Кроме того, не стоит путать глупость и храбрость. В твоём случае преобладало первое, в её — второе.

— Спасибо за поддержку, философ Тонкс, — проворчал Регулус. — Так ты общаешься с Сиреной? Как она сейчас? А Басти и Эван?

— Ох! Розье погиб ещё в восьмидесятом. Мне жаль, Реджи. Я знаю, он был тебе другом. А Басти… он всё ещё с ними. Что до Сирены, вернее мадам Забини... Она самая завидная невеста магической Британии. Злые языки говорят, что её сейф — рай для нюхлера благодаря наследству, оставшемуся от семи ныне покойных мужей.

Блэк присвистнул.

— У неё всегда был большой потенциал.

— Регулус, — Андромеда понизила голос. — Этот медальон, крестраж, он всё ещё в пещере?

— Нет, уже нет, Энди. Он попал в руки мошенника по имени Наземникус Флетчер.

— Значит, вот чем занимается этот мальчик? Гарри Поттер. Он ищет крестраж «Сам-Знаешь-Кого», чтобы уничтожить.

— Крестражи, — поправил Регулус. — Тёмный Лорд зря времени не терял и сотворил себе парочку про запас.

— Боже мой! — вскричала Андромеда, но, опомнившись, закрыла рот рукой. — Боже мой, — повторила она гораздо тише. — Ты знаешь, как выглядят эти предметы, в которые он поместил душу?

Регулус убрал чёлку со лба и вздохнул.

— Ими может быть что угодно, но Лорд не из тех, кто умрёт от скромности. Он вообще не собирается умирать. Поттер уверен, что змея — тоже крестраж, хотя она живое существо. Ты же понимаешь: всё, что я тебе рассказал, должно остаться в тайне?

— За кого ты меня принимаешь? — возмутилась Андромеда, оправив юбку. — За болтливую первокурсницу? Я никому не скажу. Да и как? Дора и Тед должны верить в победу, надеяться. Что они подумают о наших шансах, если узнают, что враг практически непобедим? Нет, Реджи. Это будет нашим секретом.

— Ещё одним.

Кузина кивнула.

— Ещё одним.

— Прости, я не хотел, чтобы по моей вине ты стала мишенью для Мистера-Мне-Хорошо-И-Без-Носа. Интересно, как он выглядит сейчас? То, что я слышал, довольно жутко.

— Он всегда был по-своему жутким, — ворчливо сказала Андромеда. — Как в тот день, когда я впервые его увидела. Он как-то явился в Большой дом поздравить деда. Белла пришла в восторг от загадочного волшебника, проявившего к ней внимание.

— Ты никогда не рассказывала.

— Не о чем тут рассказывать. Тогда душа и сердце Беллы были порабощены. Не будем о грустном. Что скажешь обо мне? Я сильно изменилась? — Андромеда усмехнулась, хотя глаза выдавали её печаль. — О не-ет! Не отвечай! Как же так вышло, что время прошло для меня, а для тебя — нет?

— Не знаю, может, на мне проклятье? Вся моя семья погибла, — тихо произнёс Регулус. — А я жив.

— Нет, Реджи. Она здесь, — горячо возразила Андромеда. — Мы — здесь!

Она была права и одновременно заблуждалась. Это всё та же зануда Энди, что он знал. Или нет?

Она всеми силами пыталась показать ему, что он часть её семьи.

Дочь Андромеды тоже старалась вовсю, стремясь завязать с ним дружбу. Какая-то злая воля сделала его объектом её повышенного внимания.

Рот у младшей Тонкс не закрывался. Нимфадора часто вспоминала стажировку в Аврорате, делилась рабочими историями весьма сомнительной правдивости.

Регулус слушал с интересом, но не подавал вида.

Хуже всего, что Дора стремилась растормошить его в ответ, бомбардируя вопросами об американской школе колдовства, в которой он якобы учился.

Знания Блэка об Ильверморни ограничивались названиями её факультетов и приблизительным местоположением. Школа располагалась на вершине горы в штате Массачусетс. Богатое воображение и хорошо подвешенный язык чуть-чуть исправили дело. Регулус врал напропалую! Он никогда не покидал Британию, поэтому все познания о мире за пределами страны жадно черпал из журналов и писем, которые присылал из разных уголков земли дядя Альфард.

Всё было нормально, пока Нимфадора не пожелала непременно услышать гимн школы.

— Хотя бы пару строчек, пожалуйста, — заныла она, поглаживая живот. — Нам с малышом будет приятно.

Регулус отнекивался до последнего, пока не сдался под натиском истинной правнучки Поллукса Блэка.

— Прекрасно! — он всплеснул руками, подыскивая строчки для песни. — Ты победила!

Он подумал о Сириусе. Минимум раз в месяц тот устраивал бойкот и запирался в комнате, включая маггловскую музыку на полную громкость.

Регулус остановил выбор на более-менее подходящей мелодии и приготовился импровизировать:

— Зачарован путь сюда миражами,

Спрятан в сизой стылой мгле и тумане.

Подгоняемый удачи ветрами,

Слышу голос, что зовёт:

Возвращайся, блудный сын,

Ждёт тебя волшебный мир… ⁽¹⁾

Продолжая петь, Регулус искоса взглянул на Тонкс. Она сидела, приоткрыв рот от изумления.

Пришла пора финального аккорда.

— Ильверморни! Ильверморни! Ильверморни, — наплевав на ритм, пропел Блэк, полагая, что такое завершение подойдёт для любого школьного гимна.

— Красивый голос, — сказал Люпин, всё это время наблюдавший за ним от дверного косяка. Свидетель его позора.

— О, заткнись, — прошипел Регулус, моментально ощетинившись.

— Впечатляюще, — оценила Тонкс, выйдя из ступора. — Я бы похлопала, но это не патриотично.

— Я и не смел надеяться.

Вообще, его новоявленная племянница была силой, с которой приходилось считаться.

При этом Нимфадора была жутко неуклюжа. Она спотыкалась на ровном месте, сыпала соль вместо сахара, смахивала посуду. Грустила она тоже как-то по-особенному, например, испортив что-то в доме, Тонкс меняла цвет глаз и волос на более тусклые оттенки.

На седьмой день пребывания Регулуса в «Гнезде» коротко стриженные волосы Нимфадоры лоснились синевой — его любимый цвет.

Она приволокла в гостиную зеркало высотой в собственный рост в узорной металлической раме и принялась внимательно его изучать.

— Тебя не учили, что нельзя трогать чужие вещи? — сказал Регулус, следя за её манипуляциями.

— И на чью же собственность я покусилась?

Регулус взял с каминной полки снимок с Арктурусом и Меланией и протянул Тонкс.

— У этой женщины очень приветливый взгляд и доброе лицо. Вряд ли бы она возражала против моего самоуправства.

Регулус фыркнул, услышав её заявление, а племянница невозмутимо продолжала:

— И вообще, дом официально принадлежит маме, выходит, его содержимое — тоже. Тем более такое старьё никому даром не сдалось — даже рама внизу проржавела.

— Это раритет.

— Я и говорю — старьё. Посмотри лучше сюда: с ним что-то не так, — насупившись, сказала Тонкс. — Оно отражает совсем не то, что перед ним.

— Конечно, это же сквозное зеркало. Его близнец стоит в другой комнате и показывает её обстановку.

— Но где? Я не видела в доме похожего места.

— Кто сказал, что оно в доме? — Регулус плюхнулся на диван и заложил руки за голову. — Второе зеркало находится в Бери в бывшем особняке Поллукса Блэка — твоего деда. Его-то ты знаешь?

Тонкс состроила гримасу.

— Слышала, что он грозился превратить меня в лягушку, когда мне исполнился год.

Блэк с задумчивым видом пожевал губу.

— Похоже на него.

Дора с опаской ткнула пальцем в стекло, будто боялась провалиться сквозь него на другую сторону.

Она была такая живая — просто сгусток энергии. Как Люпин отхватил такую девушку? Практически наполовину Блэк. Что она нашла в этом чахлом зануде? Салазар, он ведь носил старомодные туфли с кисточками. Что может быть скучнее?

— Я правильно поняла: если кто-то подойдёт к тому зеркалу в Бери, то сможет наблюдать за тем, что происходит здесь?

— Ну и что?

— Что?! А если этим кем-то окажется Люциус Малфой или «Тот-Кого-Нельзя-Называть»?

Регулус посмотрел на неё с уважением.

— Отличная работа, госпожа аврор!

Дора просияла, безуспешно стараясь скрыть румянец. Её торчащие во все стороны волосы стали ярко-розовыми.

— Почему бы нам не разбить его? — предложила она. — О Мерлин! Шучу я, шучу! Видел бы ты своё лицо. Я отнесу его обратно в подвал и накрою тканью. Если кто сунет любопытный нос, то ничего не сообразит.

— Что ты вообще забыла в подвале?

Волосы Тонкс снова изменили цвет и стали блёкло-серыми.

— Проверяла, насколько он сгодится для одного дела. Ладно, — она достала волшебную палочку и направила её на зеркало: — Вингардиум Левиоса!

Одним рваным движением оно резко оторвалось от пола, чтобы тут же маятником закачаться в воздухе. Так бы и рухнуло, если бы Регулус не подхватил его с помощью магии.

— Давай-ка я, — ласково сказал он, отодвинув Нимфадору в сторону.

— Беременность не означает беспомощность, — на последнем слове она запнулась о ножку стола. Ваза, стоящая на нём, грохнулась об пол и разбилась.

Тонкс виновато покосилась на опешившего Блэка. Зрительный поединок длился всего ничего, наконец Дора отвела глаза.

— Мне жаль.

— Всего лишь зачарованный фарфор времён династии Цин.

Мама билась бы в истерике, узнав о трагической гибели вазы.

— Идём, — сказал Регулус со смесью забавы и недовольства. — Будешь охранять меня по дороге.

— Не бойся, на произвол судьбы не брошу, — проворчала Тонкс, потирая ушибленную коленку.

Они вместе пошли в подвал. Блэк левитировал перед собой массивное зеркало, а Тонкс придерживала встречающиеся по пути двери.

В подвале пахло сыростью, как в школьном лодочном сарае. Во всю длину худо-бедно освещённого помещения по стенам тянулись полки с колбами, стеклянными и жестяными банками, ступками, мешочками с загадочными порошками, связками кореньев и прочими атрибутами увлечённого делом зельевара, коим была бабушка Регулуса — Мелания. Пол покрывал слой пыли, местами нарушенный следами нагрянувшей сюда Тонкс, мышиным помётом и пустившими корни семенами, просочившимися через дыры в мешках с ингредиентами. Свободная от грязи полоса на полу указывала на бывшее пристанище зеркала.

Регулус плавно опустил его на землю. Мятая простыня валялась неподалёку. Тонкс отряхнула её и передала Блэку.

Он завесил зеркало, так что теперь оно напоминало привидение с хэллоуинской открытки.

— Как думаешь, если сварить зелье из этого старья, не отравишься? — спросила Тонкс, постучав ногтем по банке, доверху наполненной сушёной травой.

Регулус присмотрелся к потёртой надписи на пузатом стеклянном боку: «Аконит». Всё встало на свои места.

Кричер плевался во все стороны, когда рассказывал хозяину о природе болезни Люпина. Неужели Тонкс намеревалась превратить подвал в убежище для оборотня на время полнолуния? Сумасшедшая! Ещё одна в их семье…

Видимо, его мысли были так очевидны, что Нимфадора увела разговор в сторону.

— Ты говоришь так, будто знал моего деда лично. Всех Блэков.

— Я много читал о своей родне из Англии.

Снабдить её очередной порцией лжи Регулусу помешал возникший в подвале Кричер.

— Хозяин! — произнёс он, раздувшись от важности. — Кричер нашёл ворюгу!

---

1) Видоизменённый сингл «Carry On Wayward Son» рок-группы Kansas, написанный в 1977 году.

Вернуться к тексту

Регулус аппарировал неподалёку от букмекерской конторы. Дома вокруг были в три этажа, с уродливыми фасадами, кривыми стенами и торчащей во все стороны черепицей. Такими он их и запомнил.

Блэк прошёлся взглядом по улочке, но в поле зрения не попал ни один человек. Окна конторы были забиты досками, а в соседних лавочках даже свет не горел. Дымка тумана тянулась по переулку, придавая нечто потустороннее его грязным закуткам. Здесь нечасто ступала нога порядочного волшебника.

Накинув капюшон на голову, Регулус зашагал в сторону кабака, в котором Кричер отыскал Флетчера.

Уже на подходе к злачному заведению стало ясно, что дыра это редкостная, и публика внутри соответствующая. Издалека эхом раздавались приглушенные ругательства и пьяные оклики. В местах, подобных этому, обычно устраивают аврорские облавы: сам контингент располагает. В нынешних обстоятельствах владельцев кабака это не заботило. Они отстёгивали процент в казну Министерства, и их не трогали уже официально.

На фасаде над дверью значилось: «В гостях у дедули Мюнстера». ⁽¹⁾

— Как мило, — прокомментировал Регулус, толкнув входную дверь.

С порога в нос шибануло неповторимое амбре: смесь табака, пота и дешёвого пойла. Декорации навевали мысли о логове вампира-мафиози.

Регулус занял столик подальше от окна. Группа волшебников у стойки бурно что-то отмечала, невзирая на мрачную обстановку. Сам Блэк не стал бы проводить здесь даже собственные смертенины,⁽²⁾ на которые с некоторых пор имел полное право.

К нему подлетела сушёная индейская голова — цанца.

— Salut! Здравейте! Hola! Нам всё равно, какой у вас статус крови. Нас заботит только сумма в вашем кошельке. Что будешь брать, красавчик?

— Пиво, которое не захочется выплюнуть после первого глотка.

— «Блэк вич»⁽³⁾ устроит?

Регулус издал смешок. Похоже, он поспешил с выводами насчёт местной выпивки.

— На все сто.

Голова подмигнула ему чёрным глазом-бусиной и скрылась в висящем под потолком табачном дыму.

С чем Блэк не промахнулся, так это с местной «клиентурой», и в очередной раз похвалил себя за то, что ничего не сказал Грейнджер. Она как пить дать увязалась бы за ним. Некоторым судьбой приписано влипать в неприятности, но гриффиндорцев это касалось поголовно. Впрочем, нельзя было сказать, что женщин сюда не пускали. Некоторые представительницы прекрасного пола смотрелись здесь весьма уместно, но вряд ли Гермиона захотела бы присоединиться к их числу даже на час.

Пожирателей смерти в зале не наблюдалось: Люциус и компания предпочитали места иного рода.

Среди явного сброда, пропивающего «в гостях у Мюнстера» последние сикли, встречались волшебники посерьёзнее: головорезы с ритуальными ножами на поясе, контрабандисты с зачарованными арбалетами и самые опасные посетители, ничем не примечательные на первый взгляд люди, к числу которых Регулус не без удовольствия относил свою далеко не скромную персону. Маги, которые таятся в тени и не выпячивают оружие, чаще всего не те, кем кажутся. Не стоит лезть к ним с задушевными беседами. А лучше вообще держаться подальше.

Наземникус относился к первой категории. Регулус нашёл его за столиком в самом углу, где трое колдунов, не считая самого Флетчера, увлечённо бросали кости.

Флетчер нервно постукивал пальцами по чемоданчику, который выпускал из рук только для броска кубиков.

Судя по его кислой физиономии и благодушию троицы напротив, игра для Наземникуса подходила к концу. Регулусу оставалось ждать развязки.

На столе перед ним материализовалась кружка пива с упругой кремовой пеной сверху. В эту же минуту дверь открылась, впустив в помещение свежий воздух и двух мужчин в потёртых мантиях.

Они выбрали соседний столик, и Блэк невольно прислушался к их разговору.

—…за каждого гоблина всего по четыре галлеона, гораздо меньше, чем за грязнокровку, — ворчливо сказал первый волшебник, широкое лицо которого было сплошь усеяно шрамами, отчётливо выделяющимися даже сквозь многодневную щетину.

— Но и возиться с ними не так накладно, — возразил второй, тощий, как жердь.

Цанца подлетела к ним, чтобы принять заказ.

— Мяса с подливой и пряного эля!

— Побольше эля!

— А рассчитаться за него сможете?

Тощий откинул шарф, явив миру наспех пришитую нашивку «ММ» на груди.

— Министерство заплатит. Шевелись, кочерыжка!

Сушёная голова повторила привычный путь к барной стойке.

— Не зря я тебе говорил: Скабиору можно доверять. Вчера нас взашей гоняли, а теперь что — никто тронуть не смеет. Что у нас там по ориентировкам?

Регулус немного передвинулся, чтобы иметь лучший вид на соседей.

Мордастый вытащил из кармана несколько пергаментов и бросил на стол, принявшись за возникшую на тарелке свиную ногу. Тощий быстро просмотрел бумаги и сплюнул.

— Найдёшь их, как же. Поди, уже смылись куда-нибудь в Китай куртки из драконьей кожи штопать.

— Так и награда нешуточная. Сколько за грязнокровку, ту, что путешествует с Поттером?

— Шесть тысяч!

— Дорогая куколка.

Блэк отставил полупустую кружку. Перед ним были охотники за головами.

Да в той же Грейнджер, стоит признать, магии больше, чем в этих двоих вместе взятых чизпурфлах,⁽⁴⁾ присосавшихся к брюху Министерства, как к стенкам немытого котла. Как они бесстрастно-расчётливо говорили о живых людях — всё равно что о неодушевлённых предметах, вещах. Теперь в Министерстве поставили поимку волшебников на поток.

Регулус напрягся, потому как мягкие каштановые кудри внезапно потекли по его плечам, и чьи-то нежные руки легли ему на шею, массируя и щекоча кожу.

«Грейнджер», — абсурдная догадка.

Девушка — одна из тех, что прекрасно чувствовали себя в подобных заведениях — склонилась над Блэком, заставив его запрокинуть голову и встретиться с зелёными глазами, щедро подведёнными сурьмой.

— Виквэя⁽⁵⁾ сказал, что ты самый симпатичный парень в зале, — изящная рука скользнула Регулусу по груди.

— Виквэя?

— Голова индейца. И знаешь что? Он не соврал.

— А он сказал, что я страшно скуп?

— Совершенно лишнее качество для мужчины.

— Что поделать? Я беден как церковная мышь, леди. У меня даже дома нет, живу у сестры, пока та меня терпит. Суровая женщина! Держит меня в спартанских условиях.

— По тебе не скажешь, — прошептала девушка на ухо Блэку и подалась назад, отстраняясь.

— Это всё хорошо, — указав на обглоданные свиные кости перед собеседником, сказал тем временем тощий. — Но у меня есть идея полюбопытнее, — он выпил, сунул ориентировки под мантию и осмотрелся, на всякий случай проверяя наличие посторонних ушей.

Регулус схватил девушку, не успевшую уйти далеко, за запястье.

— Галлеон за то, что загородишь меня от этих типов рядом. Два, если продолжишь массаж.

Зелёные глаза лукаво сверкнули, и Блэк вновь оказался в облаке вьющихся благоухающих розовым маслом волос.

Тощий возобновил шушуканье:

— Тут неподалёку лавка старины Спинни…

— Он уж пять лет как по ту сторону радуги. Делами теперь его вдовушка заправляет. Укокошила Спинни и дело к рукам прибрала! Ничего, ничего, эта ведьма Забини ещё поплатится!

— Так я о чём, Лим? Мне тут птичка одна напела…

— Что за птичка?

— Баз Коффин.

— Коффин? Тьфу!

— Да, знаю, знаю, он та ещё отрыжка тролля, но с дамочкой этой иногда дела ведёт по-соседски. Баз врать не станет. К ней, говорит, пришли ящики с тентакулой. Семь штук. Забини не дура, работает совиной почтой. Хорошие деньги поднимает.

Мордастый, названный Лимом, хлебнул эля и почесал заросший подбородок.

— Хорошие, говоришь?

— А то! — голос тощего упал до шёпота, и Регулусу пришлось напрячь слух. — Сейчас самое время, дружище. Самое время, говорю тебе!

— Вдруг там есть кто? Крик поднимет, о правах начнёт вещать…

Тощий утёр пенные усы.

— Пф-ф, — он ткнул себя пальцем в грудь, промазав мимо нашивки на целый дюйм. — Вот наши права!

Оба новоявленных министерских работника с понимающей усмешкой переглянулись.

— Ладно, заскочим туда, Дэрвиш, — сказал Лим, поглядев на дно пивной кружки, — погоди, сейчас вернусь. Природа зовёт.

Он поднялся из-за стола и вышел, чтобы облегчиться. В ту же секунду фортуна окончательно отвернулась от Флетчера, и тот, трагически заохав, попрощался с более удачливыми игроками.

Блэк улыбнулся девушке, отменно справившейся со всеми возложенными на неё обязанностями, и потянул её за локон.

— Мне пора.

Она тряхнула волосами, плавно выпрямившись.

— Ты не магглорождённый? Нет, я верно подумала. Ты не похож на простеца.

— Нет, всё куда страшнее: я злостный предатель крови, — Регулус поставил на стол башенку из монет. — Спасибо Виквэю за пиво.

Наземникус поудобнее перехватил чемоданчик, в котором наверняка держал стянутое добро, и начал протискиваться к выходу из кабака.

Регулус двинулся за ним, вновь скрыв лицо под капюшоном. Он был в нескольких шагах от Наземникуса, когда в уме всплыли слова Андромеды о Сирене. Вернее, мадам Забини.

Забини…

Насколько может быть распространена столь странная фамилия среди волшебников?

Робкая, невинная Сирена выросла в беспринципную чёрную вдовушку, отправляющую мужей на тот свет. Спинни Серпент? Серьёзно? Регулус представил себе грузного колдуна с волосатыми руками. Двадцать лет назад он мало чем отличался от выползшего из берлоги огра. Едва ли годы сделали его приятнее. Следом перед мысленным взором возникла сама Си — хрупкая милая девочка, когда-то заставлявшая Блэка учить руны и зубрить учебник по истории, запоминая восставших из-за куска земли гоблинов. Только теперь Сирену стискивал в томных объятиях здоровяк, прижимал её тело к своему, целовал её тонкую белую шею блестящими слюнявыми губами.

Блэк опомнился, когда входная дверь хлопнула. Флетчер уходил.

Регулус выбежал за ним в переулок.

Совсем стемнело, зато кое-как заработали редкие фонари, оставляя на земле островки зеленоватого света.

Тень Наземникуса мелькнула между домами. Регулусу ничего не оставалось, кроме как бесшумно следовать за ним. Тянуть дальше нельзя, но спугнуть вора было ещё хуже. Если Флетчер аппарирует, то отследить его по волшебному следу будет сложно.

Мерлин был великодушен: Флетчер свернул в захудалый дворик, где раскинулся скромный аптекарский огородик. Где не слонялось ни души.

Пора заканчивать.

— Локомотор Виббли, — прошептал Регулус, зайдя за угол и направив палочку на Флетчера.

Заклинание ватных ног действует отнюдь не сразу. Обычно жертва успевает пройти ещё с десяток ярдов, пока лодыжки не превращаются в подобие маршмэллоу.

Наземникус не выдержал и пяти шагов. Держась за стену, он несколько раз мотнул головой, по-видимому, списывая состояние на количество выпитого за вечер, и похлопал по заныканной в кармане фляжке.

Регулус подошёл к нему со спины.

— Соппоро.

Наземникус окончательно обмяк и завалился на бок.

Слишком легко.

Блэк прислонился спиной к грязной стене. Бродячий кот на карнизе дома напротив глазел на него в полутьме. Закоренелый житель подворотен, он небось привык и не к такому.

— Кричер!

Рядом раздался щелчок, и прямо перед Регулусом под сердитый кошачий вопль появился домовой эльф.

— Господин, — Кричер поклонился.

— Забирай, — Блэк махнул на отключившегося колдуна. — Жди меня дома и глаз с него не спускай!

Кричер только этого и ждал. Он сцапал Наземникуса вместе с его многострадальным чемоданом и аппарировал.

Регулус повернул голову в сторону проулка, откуда лился слабый призрачный свет фонарей. Череп на качающейся на цепях вывеске магазина окаменелостей выглядел в нём особенно жутко. От него до чёрно-белого навеса, под которым когда-то пряталась дверь в обитель Великой Кассандры, всего ничего — три поворота. Трелони прогнала Регулуса, едва взглянув, а Сирене напророчила…

«Стоп! — приказал себе Блэк. — Не думай о ней, не вспоминай, не береди рану».

И снова в голове мерзкий образ — Си рядом с вонючим торгашом, в его доме, в его постели…

Ну и пусть. Пусть. Это её выбор. Когда-то он мечтал дать ей свою фамилию, но она хотела услышать то же от другого Блэка.

«До «Спинни Серпент» отсюда рукой подать».

Регулус провёл ладонью по лицу снизу вверх, растрепал волосы.

Наваждение.

Он оттолкнулся от стены и двинулся обратно в переулок, крепко сжимая лежащую в кармане волшебную палочку. Знакомые чувства клубком змей зашевелились в груди под рёбрами. Ночь много раз служила Регулусу верной союзницей, когда он выбирался на рейды. Он никогда не был один: рядом всегда находилось плечо соратника — такого же идиота, вставшего под стяг Тёмного Лорда.

«Розье мечтал разводить сниджеров».

Блэк горько усмехнулся подсунутой памятью мысли.

«А Басти хотел открыть банк, забрав пальму первенства у гоблинов. Дементоры Азкабана едва ли оценили его задумки».

Чего желала Сирена Фортескью?

Регулус остановился возле лавки запрещённых лекарств и препаратов. Рядом с дверью находилось большое окно, но увидеть, чем торгует магазин, было нельзя из-за высоких ваз, стоявших на подоконнике.

Сирены здесь не было. Не могло быть, правда?

До слуха донеслись тяжелые шаги, и вскоре показались и волшебники, которым они принадлежали. Дэрвиш и Лим всё-таки набрались достаточной храбрости и алкоголя.

Блэк ушёл в тень, благо лавка Серпента ютилась в глухом тупике Лютного, и наложил на себя чары дезиллюминации, полностью сливаясь с окружающей темнотой.

Грабители немного постояли у двери.

Лим осмотрелся по сторонам и ободряюще кивнул напарнику. Тощий вытащил палочку и неумело наложил чары тишины. Дальше не было смысла церемониться.

— Портоберто!

Воздух на миг окрасился в голубой.

Заклинание разбило навесной замок и оставило дымящуюся дыру на месте замочной скважины. Практически выбив дверь ногой, Лим ломанулся внутрь, Дэрвиш — за ним. Свет новых вспышек мигнул в недрах лавки. Раздался женский крик.

Женский…

Регулус невербально нацепил на себя маску Пожирателя смерти и кинулся в приглашающий полумрак магазина. Сухопарая фигура Дэрвиша подвернулась первой.

— Ступефай! — ярко-красный луч ударил в правое плечо, но этого, естественно, хватило, чтобы убрать тощего охотника с дороги.

— Сукин сын! — взревел Лим со стороны прилавка и метнул в Регулуса проклятье. Блэк увернулся, прижавшись к дверному косяку, и со свистом рассёк воздух палочкой. Помещение озарили разноцветные искры. Попав на мантию Лима, они прожигали ткань насквозь. Мордастый разозлился. Стряхнув пришедшую в негодность верхнюю одежду и запыхтев, как носорог, он заметал вокруг себя заклинания, вынуждая Регулуса пятиться назад к двери.

Они сцепились в центре лавки, окружённые поломанной мебелью и осколками глиняных ваз.

Блэк отвечал на выпады словно новичок, бросая откровенно детские заклятия.

— Ты тратишь моё время! — гаркнул Лим, прорычав очередное режущее заклятие. — Надоедливый гадёныш!

Блэк улыбнулся под маской. Охотник выходил из себя, дышал всё тяжелее, колдовал — медленнее. Подножки и сглазы-щипки его порядком утомили. Всего одна оплошность, а она последует непременно…

Но всё-таки как же здорово! Двигаться! Сражаться!

Нога Лима вдруг поехала на осколке.

Регулус выбросил палочку вперёд:

— Экспульсо!

Заклинание ударило в щит и мощной волной оттолкнуло Лима к испещрённому зазубринами прилавку. Волшебник пошатнулся.

«То, что нужно!»

— Орбис!

Пол под Лимом с рёвом разверзся, поглощая его тело до груди, принимая в чёрную пасть и смыкаясь до хруста. Палочка укатилась к витрине. Там ей и место до прихода авроров. Или кто там сейчас следит за порядком на улицах магической Британии Тёмного Лорда?

Регулус обогнул скулящего врага, зажатого в земляном коконе, и осмотрел пространство за прилавком, толкнул дверь в подсобку — никого. Блэк вернулся к Лиму и, положив руку ему на плечо, вгляделся в изуродованную шрамами физиономию.

— Где владелица лавки?

От боли глаза Лима закатились. Блэк встряхнул его, возвращая в реальность.

— Не знаю.

— Кто кричал?

— Мордредова птица! — выплюнул охотник, выкашляв кровь на подбородок.

Только тогда Регулус увидел клетку над тем, что недавно было тумбой. Неясная груда красных перьев виднелась между прутьями. Попугай.

Контуженный проклятьем попугай.

— Мы на одной стороне, парень, — прохрипел Лим, когда Регулус подошёл к распростёртому телу Дэрвиша и вытащил из внутреннего кармана его мантии скатанные в свиток ориентировки.

Поттер, Грейнджер, Нимфадора Тонкс, Гестия Джонс… десяток имён. Люпин придумает, как распорядиться этой информацией.

Регулус молча убрал скатанные в трубочку ориентировки за пазуху.

— Ты убьёшь нас?

— Силенцио, — не глядя на Лима, повёл палочкой Блэк. Он осмотрел сотворённый не без собственного участия бардак: осколки амфор, раскуроченный ящик с землёй и листьями, щепки и черепки…

Энди обмолвилась, что денег у Си навалом. Что ж — сбегает в Гринготтс, опустошит пару сундуков. С неё не убудет.

Авроры что-то не торопились. Хотя чего он ожидал — что соседи заметят вспышки и вызовут подмогу?

Регулус сорвал нашивку с мантии сначала одного воришки-неудачника, затем второго. Лим при порче своего имущества возмущённо задёргался в тисках. Твёрдая земляная масса поднялась на несколько дюймов выше, распространяясь по его телу, как коралл, обработанный зельем ускоренного роста.

— Не дёргайтесь, иначе земля доберётся до носа, и вы задохнётесь, — великодушно проинформировал Регулус.

Он положил нашивки с эмблемой Министерства на раскрытую ладонь и продемонстрировал онемевшему Лиму:

— Инфламаре.

Регулус стряхнул пепел и, отвесив разъярённому охотнику за головами изящный поклон, покинул лавку.

О ночь! Она была прекрасна! Из всех живых существ только человеку дано великое благо — обращать лицо к небу.⁽⁶⁾ Тот, кто написал эти строки, знал, о чём говорил. Блэк упоённо вдохнул прохладный воздух. Казалось, ворожба самой Царицы ночи разогнала облака над городом и коснулась Регулуса сияющим покрывалом из чистого лунного света.

Этим мир волшебников отличался от мира магглов. Здесь, в клочке неба между крышами домов, виднелись звёзды — тысячи крохотных звёздочек. Ни кричащие неоновые вывески, ни безвкусные рекламные щиты в ореоле мигающих лампочек не оттеняли их красоту пёстрой мешаниной.

Регулуса переполняла энергия. Упоительное ощущение. Электризующая жажда действия, наслаждение свободой — они вернулись. Это как у буддистов: сначала нужно умереть для себя, чтобы в итоге достичь просветления.

Каждый мускул гудел в его теле. Даже жаль, что драка закончилась так быстро. Палочка пела.

Регулус поднял её вверх и запустил над крышей «Спинни Серпент» воющие чары.

* * *

В последний раз, когда Блэк видел Грейнджер, та смахивала на старательную студентку, обложившуюся учебниками. Девушка закрылась в комнате, всерьёз взявшись за перевод «Сказок Бидля».

За несколько часов ситуация в корне изменилась. Сломанные перья по-прежнему громоздились на покрывале, всюду лежали толковые словари по рунам, но сама Гермиона просто уткнулась лбом в раскрытый у себя на коленях справочник. Судя по кругам под глазами, она корпела над ним несколько дней кряду. На краю кровати опасно балансировало блюдце с чашкой давно остывшего кофе.

Блэк уже собрался тихонько уйти (в конце концов, Наземникус вполне подождёт до утра), когда Грейнджер повернула голову и безучастно моргнула.

— Что-то стряслось?

— У меня для тебя подарок. К сожалению, не в красной упаковке, а весьма потрёпанной. Кричер искал его больше недели по всей Англии.

Губы Грейнджер тронула улыбка.

Последний раз он видел её такой довольной ещё в «Норе» среди Уизли.

— Уже что-то! — Гермиона вытащила из-под завалов пергамента мантию-невидимку. — Не терпится его получить!

На сей раз Грейнджер не мучилась три часа, примеряя мантию так и эдак, чтобы та накрыла полностью её и Блэка. Она встала так близко, что Регулус невольно вдохнул аромат её шампуня. Она пахла какими-то цветами, но не розами. Розы и табак остались у старины Мюнстера.

— Безопасность прежде всего, — робко сказала Гермиона, по-своему расценив его молчание.

— С этим сложно не согласиться.

Резкий толчок сквозь пространство… и вот он — дом, милый дом.

На площади горел один-единственный фонарь. Бродячий пёс обнюхивал клумбу у соседнего крыльца. Ничего примечательного, разве что наблюдатели Тёмного Лорда никуда не делись.

Регулус чудом удержал мантию, норовившую соскользнуть при первом несогласованном с Грейнджер шаге. Хватка на его плече стала ощутимее, и он услышал извиняющийся девичий шёпот у шеи, от которого по спине до затылка пробежали мурашки:

— Крыльцо скользкое.

В ту же секунду Кричер милостиво отворил дверь.

Дежавю.

Вернуться и обнаружить родной дом в столь плачевном состоянии представлялось Регулусу пыткой. В прошлый раз он волновался, ждал и… надеялся. Только на что? Увидеть родителей живыми?

Надежда… Упрямая, необоснованная, сдавливающая внутренности надежда вгрызлась в нутро маленьким хищным зверьком, стиснула сердце зубами и выплюнула — болеть, ныть и… снова надеяться.

Прикидываться равнодушным, пока Грейнджер пытала его взглядом, было не так-то просто.

Призрачный морок вновь не дождался Северуса Снейпа и без следа растворился в узком коридоре.

Регулус снял мантию-невидимку и двинулся вглубь дома.

— Я его выпотрошил, — доложил Кричер, засеменив рядом и подстраиваясь под шаг хозяина.

Гермиона поперхнулась воздухом.

— …но ничего в чемодане не нашёл. Один хлам. Пропал перстень господина Ориона, совсем пропал… и картинки мисс Цисси…

Флетчер лежал на полу гостиной, туго спелёнатый шторой.

— Ворюга проснулся и начал сопротивляться. Кричер о нём позаботился.

Грейнджер развязала Флетчера и сразу же произнесла обезоруживающее заклинание. Палочка вылетела из внутреннего кармана его пропахшего дешёвым табаком сюртука и спланировала ей в руку.

— Вы чего творите?! — завопил Наземникус, кое-как вскочив на ноги. — Зачем натравили на меня это пугало?! Я всё выложил вашим дружкам, чего ещё надо?!

— Значит, не составит большого труда повторить, — заметил Регулус, бросив мантию на спинку кресла.

Гермиона вовремя отступила, иначе Флетчер сшиб бы её с ног: так неожиданно он шарахнулся назад. По пути Наземникус споткнулся о складку на ковре и опять упал, задёргавшись подобно майскому жуку, перевернувшемуся на спину.

— С-с-с, — пролепетал он, отползая к стене.

— С-с-с? — издевательски переспросил Блэк.

— Сириус!

— Не угадали. Добрый день, мистер Флетчер, — вкрадчиво сказал Регулус, присев на подлокотник кресла напротив него. — Рад, что вы наконец-то составили нам компанию.

— Ты… Ты давным-давно помер! Тебя не должно быть здесь!

— О! Как приятно, что вы меня всё же вспомнили, — невозмутимо произнёс Блэк и сделал паузу, смакуя момент. — Я рассчитываю побеседовать с вами о том, как вы обчистили моё скромное жилище.

— Сириусу этот хлам и даром не был нужен! — выпалил Флетчер. Его веки затрепетали в нервном тике, лицо почернело. — Он всегда так говорил, а сколько добра повыкидывал! Я бы и хотел всё вернуть, но так ведь у меня ничего не осталось. Барахлишко я в Лютном сбросил, кой-чего Горбин прикупил, а серебро в трактире Блетчли за пять минут ушло: табакерка, кубки, ордена…

— Накажите его, хозяин, — зашипел Кричер, затопав ногами. — Накажите ворюгу!

— Там гравировка на сервизе и табакерке, такое сбыть сложно! Если вы поторопитесь, может, ещё успеете… Серебро, ясное дело, зачарованное. Блетчли его не сразу расплавит.

Регулус склонил голову набок и пугающе улыбнулся, совершенно спокойный.

— Вы очень заботливы, — сказал он, проведя большим пальцем по волшебной палочке. — Табакерка принадлежала моему дяде Альфарду. Он любил путешествовать, объехал почти весь мир, целый год изучал сфинксов в Каире. Вам известно об этом? Нет? — Регулус наклонился вперёд, заглядывая в лицо вору. — Знаете, мистер Флетчер, какое наказание предусмотрено в арабских странах за воровство?

Кричер перевёл торжествующий взгляд с Флетчера на хозяина и обратно.

Наземникус издал придушенный хрип и с мольбой уставился на Гермиону.

— Среди вещей, которые вы забрали из дома, был медальон? — жёстко спросила она. — Где он?

— Отдал я его, честное слово! Даром отдал!

— Кому?!

— Бабёнке из Министерства. Уродливой такой. С бантом на башке! Я так и приятелям вашим рыжим доложил! Слово в слово, — Наземникус зажмурился. — Только не пытайте меня, я всё расскажу!

— Амбридж, — прошептала Гермиона и вцепилась в лацканы сюртука Флетчера. — Эту женщину звали Долорес Амбридж?

Он яростно закивал.

— Кажется, да. Да! Да! Точно!

— Только нам может так повезти! Это плохо. Очень плохо.

— Кто такая Амбридж? — озадаченно спросил Регулус.

— Самая мерзкая ведьма на свете! — Грейнджер глубоко вздохнула, обуздав эмоции. — Что будем делать с нашим гостем? Твои предложения?

Последовавшие рекомендации стоявшего рядом Кричера вышли весьма красочными.

— Почему бы нам не запереть его в одной из комнат на веки вечные? — Регулус словно рассуждал сам с собой, но в его глазах плясали чёртики. — Свободных много, пусть выбирает любую.

Наземникус потрясённо ахнул.

Гермионе с превеликим трудом удалось сохранить серьёзность.

— Я изменю память, — сказала она. — Слышали меня, Наземникус? Я сотру воспоминания о нашем разговоре. Никто вас убивать или замуровывать не станет.

— Ты владеешь заклятием забвения?

— Были причины научиться, — угрюмо откликнулась Грейнджер, но быстро взяла себя в руки.

Регулус будто впервые увидел её — худенькую смелую девчонку с непослушными волосами, заколотыми над ушами невидимками. Неужели все гриффиндорцы такие: безумцы с огоньком азарта в глазах?

Гермиона навела волшебную палочку на лоб Наземникуса и без запинки произнесла:

— Обливиэйт.

Флетчер замер с нелепым выражением лица.

— Надо вынести его отсюда, пока не очухался, — подытожила Гермиона и выжидающе посмотрела на Блэка.

Он был солидарен. Странно: Регулус ощутил сродство с ней, диковинную связь, установившуюся между ними, словно они — команда.

— Так что, займёшься этим?

— Кричер, доставь его в тупик за «Белой виверной»,⁽⁷⁾ — приказал Регулус. — Полагаю, мистер Флетчер не удивится, если очнётся в подворотне.

* * *

Когда они вернулись на побережье, море было непривычно тихим. Грейнджер — тоже.

Регулус практически кожей ощущал, как она была подавлена, вяло шагая к дому в нелепых туфлях на мягкой подошве. Густая волна каштановых волос закрывала её лицо.

Он задержал девушку за локоть, заставив остановиться.

Слова вырвались изо рта против воли — иначе как объяснить, что он сказал:

— Я помогу найти крестраж.

Будь они друзьями, она бы кинулась ему на шею. В её глазах что-то вспыхнуло. Уголки губ поднялись.

— Хорошо, — коротко проговорила Гермиона Грейнджер. — Очень хорошо.

---

1) Дедуля Мюнстер — герой комедийного телесериала «Семейка монстров Мюнстеров», популярного в 1960-1970. Глава семьи Герман — полный аналог франкенштейновского монстра, его жена Лили и тесть, которого все зовут просто «Дедуля», — вампиры, а младший сын Эдди — оборотень.

Вернуться к тексту

2) Смертенины — праздник, устраиваемый привидениями, чтобы отметить годовщину собственной смерти.

Вернуться к тексту

3) Знаменитое английское пиво Wychwood Black Wych («Чёрная Ведьма») из реально существующей английской пивоварни в Вичвуде. Пивоварня отразила в названиях производимого продукта имена обитателей расположенного рядом средневекового леса: «Король гоблинов», «Страшила», «Чёрная Ведьма» и другие…

Вернуться к тексту

4) Чизпурфлы — мелкие паразиты с большими клыками. Их привлекает магия. Они могут селиться в шкуре или оперении волшебных животных. Иногда проникают в жилища магов и поселяются в грязных котлах, питаясь остатками зелий.

Вернуться к тексту

5) Виквэя — индейское мужское имя, переводится как «тот, кто приносит».

Вернуться к тексту

6) Автор цитаты — Агриппа Неттесгеймский — немецкий гуманист, врач, алхимик, натурфилософ, оккультист, астролог и адвокат.

Вернуться к тексту

7) «Белая виверна» — трактир в Лютном переулке.

Вернуться к тексту

Тепло камина и треск поленьев действовали усыпляюще, но Гарри пока держался. Он снял очки и протёр слипающиеся глаза, сверился с часами, подаренными миссис Уизли. По циферблату вместо стрелок медленно ползли звезды.

Через двадцать минут зелье необходимо помешать.

То Оборотное, что было при Гарри в день свадьбы, быстро закончилось, хотя несказанно помогло при наблюдении за входом в Министерство магии.

Так Рон подслушал, что Амбридж обосновалась на первом уровне — самом охраняемом во всём здании. На другой день уже сам Гарри мельком углядел странные золотые кругляши в руке спешащего на работу волшебника. Рассмотреть их получше не хватило времени. Это стоило Поттеру последней капли зелья, и едва ли его действие протянуло ещё час.

Гарри трезво оценивал свои навыки в зельеварении. Без учебника Принца шедевр ему не сварить, но деваться было некуда.

Едва вспомнив о Снейпе, Поттер с силой сжал кулаки. Ненависть хлестнула кнутом.

Ходили слухи, что Снейп получил должность директора Хогвартса.

Снейп в кабинете Дамблдора. Снейп за его столом. Снейп за кафедрой в Большом зале. Думать об этом было невыносимо, но и не думать Гарри не мог.

Одно хорошо: сон как рукой сняло.

Жизнь в доме Батильды текла размеренно, но Поттер не обольщался. Магическая Британия пала ниц перед Волдемортом. Во главе Министерства магии стояла его марионетка — Пий. Грозный Глаз оказался прав на его счёт, прав во всём. Вестей о нём самом не было. Об остальных Уизли и Гермионе — тоже.

Гарри тяжко вздохнул. Как же ему не хватало её нерушимой веры, что они справятся со всем на свете. Сам он потерял эту веру где-то по пути.

— Она не пропадёт, — сказала Джинни, когда они прибыли в Годрикову Впадину, и Гарри всё оглядывался, надеясь выцепить знакомый силуэт между домами. — Уж Гермиона точно что-нибудь придумает, задаст жару любому Пожирателю, вставшему на её пути.

— Может, Крам догадался уволочь её из шатра, — тихо обронил Рон. — Забрал её в свою хвалёную Болгарию. Там для неё безопаснее…

Гарри снова посмотрел на часы.

Сейчас нигде не было безопасно.

Удивительно, но хозяйка дома ни разу не поинтересовалась, что они задумали, зачем поставили котёл в гостиной, как долго собирались у неё жить. Всё-таки жизнь в её коттедже в Годриковой Впадине лучше голодных блужданий по всей Британии.

Миссис Бэгшот казалась Гарри древней, как стены Хогвартса. Иногда она что-то делала по дому, пекла или убиралась, а вечером неизменно вязала, сидя в кресле у камина. Батильда не пользовалась магией, а ловко орудовала спицами сама. В такие минуты Гарри вспоминал «Нору»: громыхание зачарованной посуды в мойке, чудодейственные метёлки и самовяжущие спицы. Батильда походила на обычную старушку-магглу, обвязавшую ноющую поясницу шерстяным платком. Даже небольшой пирог ко дню рождения Джинни, напоминающий кляксу из теста, Батильда испекла собственными руками.

— Уменьши пламя, мальчик, — булькнула она, глянув на Гарри. — Оборотное не любит спешки.

Поттер взмахнул палочкой, с подозрением покосившись на миссис Бэгшот. Она снова увлеклась вязанием.

Откуда ей было знать, что именно они варят? Почему она всегда обращалась к нему «мальчик», но никогда не звала по имени? Потом он вспомнил, что сам просил у неё кое-какие ингредиенты. Опытному волшебнику не составит труда догадаться, для чего нужны шкурки бумсланга и сушёные златоглазки.

Отвар из них настаивался несколько дней. Ещё сутки Гарри дожидался полнолуния, чтобы достать свежие водоросли.

Невозможно долго! Амбридж, забравшая у Флетчера медальон Слизерина, сотню раз могла избавиться от крестража.

План Гарри был прост и одновременно невероятно сложен. Он прекрасно понимал, что проникнуть в Министерство магии — только полдела. Им предстояло выискать там Амбридж, которая, если верить газетам, получила высокий пост в Комиссии по учёту маггловских выродков. Найти и отнять у неё медальон.

Батильда прекратила цокать спицами, распустила вязание и взялась за работу заново.

— Я хорошо знала твою мать.

— Правда? — удивился Гарри, мысленно отвесив себе подзатыльник.

Конечно, они были знакомы. Отсюда до коттеджа Поттеров рукой подать. Он даже ходил смотреть на развалины. Среди гниющих досок, ржавчины и вымахавшей ему по пояс сорной травы его встретила только памятная вывеска.

— Да, да, — продолжила Батильда. — Я частенько захаживала к вам по соседству…

Скучный вечер преобразился. Гарри слушал миссис Бэгшот, затаив дыхание. Она с любовью вспоминала визиты к Поттерам, с теплотой отзывалась о Лили. Его мать познакомила её с телевизором. У Лили была аллергия на пыльцу фей. Она отменно готовила фруктовый крамбл. Оказывается, у Поттеров была кошка… После трагедии Батильда забрала её себе, но животное лишь немного пережило первых хозяев.

Гарри почувствовал, как к глазам подступили слёзы. Он взял черпак, чтобы чем-то занять руки.

Было странно вести беседу с человеком, который знал его родителей такими: домашними, семейными людьми.

Этот разговор был куда приятнее того, что ему довелось пережить по прибытии в Годрикову Впадину, когда Аберфорт привёл их на порог дома пожилой волшебницы. Тогда речь зашла о Дамблдорах, и Гарри не хотел вспоминать услышанное. Ему легче было списать всё на полуобморочное состояние. В ту ночь ему сильно досталось при аппарации, он долго лежал в Запретном лесу, то отключаясь, то вновь приходя в себя. Джинни от него не отходила. Страшно подумать, чем всё могло закончиться, не приведи Рон Аберфорта им на выручку.

— Твои родители были очень смелыми! — с гордостью произнесла Батильда. — Истинные гриффиндорцы. Я отвела им целую главу в «Истории магии», но редактор посчитал, что сантименты в учебнике ни к чему.

Стыдно признаться, но книгу миссис Бэгшот Поттер открывал редко и далеко не по назначению. Впервые — чтобы засушить листья болиголова, а в следующий раз — расправить пергамент по нумерологии, на который по неосторожности плюхнулся Невилл.

Гарри несколько раз потёр лоб. Шрам начало покалывать.

— Я рассказывала, как Лили показала мне маггловский ящик с картинками? — причмокнув губами, спросила Батильда.

— Э-э-э… да, кажется, да, — промямлил Гарри.

Ему стало жалко её. Сколько лет она прожила здесь в одиночестве? Навещала ли Батильду хоть одна живая душа? Не считая продажную душонку Риты Скитер…

Пушистые седые брови старухи взлетели вверх.

— Разве? — она почесала нос, оставив на нём следы. — Ах! Точно-точно…

— Если вам что-то понадобится, обращайтесь, — горячо сказал Гарри. Он чувствовал себя обязанным Батильде, давшей им приют. — Мы будем рады помочь вам по дому или в саду: подстричь газон, разобрать книги или протереть пыль. У вас столько наград и кубков, плохо, если они потемнеют.

— Этой посуде место на чердаке, — бросила Батильда.

— Да что вы?! Давайте я их почищу!

— Ничего им не будет, мальчик. Большинство из них я получила от Миллисенты Багнолд — тогда Министерство магии не экономило каждый кнат и всерьёз заботилось об образовании юных волшебников и чародеек. Эти кубки и статуэтки из гоблинского серебра. Сам материал отталкивает грязь и принимает в себя лишь то, что его закаляет. Однажды я пролила на Орден Мерлина умиротворяющий бальзам. Видишь его на полке рядом с вредноскопом? Так теперь при мигрени прикладываю эту блямбу на лоб, — совершенно по-девчоночьи хихикнула Батильда. — Увидит кто со стороны, стыда не оберёшься.

Гарри молча кивнул. В другой раз он бы посмеялся, но шрам заныл сильнее.

Миссис Бэгшот с любовью посмотрела на полки, но её внимание было приковано не к наградам, а к когорте фотографий в одинаковых рамках. Если бы Гарри не знал наверняка, то ни за что бы не заподозрил в молодых людях на колдоснимках знаменитых волшебников прошлого. Гриндевальд несколько лет терроризировал Европу, а сейчас отбывал наказание в Нурменгарде. Дамблдор… Мысли о нём приносили Гарри боль.

Что ж такое? Он снова потёр лоб.

Голос Батильды отошёл на второй план, стал тихим, словно потусторонним.

Пространство гостиной расширилось, потемнело и рассеялось.

Теперь Гарри шёл по сумеречной улице. По обеим сторонам тянулись дома с деревянными фронтонами. Он приблизился к одному из них, увидел, как его белая рука с длинными пальцами постучала в дверь.

«Осталось совсем чуть-чуть».

Дверь отворилась, на пороге появилась женщина. Она взглянула в лицо Гарри и ахнула.

— Грегорович? — произнёс он высоким, холодным голосом.

Женщина рьяно покачала головой, попыталась закрыть дверь, но тщетно.

«Нет, так всё не закончится». Он так устал, пока добирался сюда. Вымотался.

— Мне нужен Грегорович.

Вспышка. Зелёный свет, и…

Гарри очнулся, когда Рон плеснул ему что-то в лицо. Поттер нащупал упавшие на грудь очки и водрузил их на мокрый нос.

Джинни тоже была рядом, тёрла босые ноги одна о другую. Батильда, белая как полотно, сжимала в узловатых пальцах стакан воды.

Гарри проглотил ком в горле.

— Идите спать, миссис Бэгшот, — предложила Джинни. — Спасибо, что позвали.

Батильда кивнула. Вид у неё был перепуганный, но старушка прониклась симпатией к младшей Уизли и послушалась её беспрекословно.

Гарри проследил за её удаляющейся фигурой, и только когда Бэгшот скрылась в тени лестницы, он хрипло прошептал:

— Я его видел.

— Серьёзно? — нервно спросил Рон.

— Думаешь, я шучу такими вещами? Он не в Британии, — просипел Гарри. — Всё ещё ищет Грегоровича.

— Не дай ему заморочить тебя, — сказала Джинни. — Риддл умеет мастерски запудривать мозги.

Гарри покачал головой.

— Нет, — он дотронулся до покалывающего шрама. Лоб был липким от выступившего пота. — Он слишком занят поисками. Я буквально почувствовал его волнение, когда дверь открылась. Там была женщина, сейчас она мертва.

Уизли переглянулись.

— Пока он за границей, надо действовать, — Гарри старался говорить с воодушевлением, но после пережитого собственный голос показался ему жалким. Сложно выглядеть решительным, сидя в кресле с обивкой в цветочек. — Всё самое важное мы знаем. Чем дольше будем откладывать вылазку, тем дальше может уйти медальон. Не исключено, что Амбридж его уже выбросила. Завтра вечером, если мы всё сделаем правильно, у нас будет приличное Оборотное зелье, а послезавтра предлагаю отправиться в Министерство магии.

Рон поскреб затылок.

— Я вообще не уверен, что тебе надо идти, — медленно сказал Уизли, ковыряя ворс ковра носком ботинка. — Я сам смогу справиться с Амбридж, подкараулю её в лифте, ничего сложного.

Джинни толкнула брата в плечо.

— Не неси чепуху! Мы пойдём втроём! Верно? — она требовательно уставилась на Гарри.

Его застали врасплох. Ему не хотелось брать Джинни с собой, но это не её голову оценили в десять тысяч галлеонов. И не у неё случались «припадки».

— Верно, — нехотя пробормотал Поттер.

— Пройдёмся по всему плану завтра, — объявила Джинни.

— Жду не дождусь, — мрачно отозвался Рон, скрестив руки на груди, всем своим видом излучая недовольство.

— Знаете, ребята, — неуверенно произнёс Гарри. — По-моему, Риддл болен.

— Да ну? Чем же — воспалением злобности?

Сил на дальнейшие препирательства ни у кого не осталось. Джинни порывалась занять наблюдательный пост у котла, но Гарри был непреклонен.

— Ты точно чувствуешь себя хорошо?

— Умоляю, не надо ходить вокруг меня на цыпочках.

Джинни пришлось сдать позиции и уйти наверх. Рон протопал следом.

Гарри трансфигурировал кресло в небольшой диванчик и притащил плед.

Варево было необходимо помешать ещё дважды, потом дать отдохнуть.

В другом месте, у тех же Дурслей, Гарри включил бы телевизор и тупо уставился в экран, завидуя детям, которые пугались выдуманной жути. Тот же Дадли, вдоволь насмотревшись ужастиков, спал с одеялом на голове, а утром его будила мать, сунув под нос тарелку с блинчиками, плавающими в море клубничного джема.

Миссис Уизли как-то сказала, что вкусная еда может исправить даже дурного человека. О, как она заблуждалась…

Гарри лёг, сцепив руки под затылком. Нахлынули усталость и безнадёжность.

Последнее видение было слишком ярким и оставило после себя кучу вопросов. Как долго Грегоровичу удастся скрываться от Волдеморта? Зачем тот его ищет? Кем была та женщина? Гарри не знал, сколько времени прошло, прежде чем он снова увидел её лицо и услышал, как кто-то сказал: «Проклятье!» Лишь момент спустя сообразил, что голос принадлежал ему самому. Это он стоял в тускло освещённой комнате, и тело убитой им ведьмы лежало у его ног.

«Стерва! Она подняла крик, и Грегорович успел скрыться».

Столько сил потрачено зря, чтобы добраться сюда, а теперь он вынужден вернуться в исходную точку. Но что это? Гарри увидел на собственном запястье надорванный клочок кожи, пергаментной и сухой, потянул за него. Кожа отслоилась от руки сплошным лоскутом и оборвалась в районе плеча. Его тело зудело так, словно по нему ползали муравьи. Тысячи мелких букашек — и все они вонзали в него зубы, кусали, стараясь пробраться поглубже. Перед глазами поплыло, поле зрения заволокло пеленой.

Гарри очнулся, с остервенением стряхивая с рук невидимых насекомых. Его колотило — да он попросту захлёбывался воздухом от страха.

Поттер перевернул ладони, задрал рукава и осмотрел предплечья.

Ничего. Он снова опустился в кресло, но одно знал точно: уснуть не удастся.

В мешочке, подарке Хагрида на день рождения, до сих пор хранились две половинки волшебного камня, который Поттер искренне считал волшебным камнем из сказки.

Гарри достал их, соединил, смежил веки.

«Мама», — мысленно воззвал он, поворачивая камень. — «Папа».

Глаза открывать не хотелось.

До рассвета оставалось несколько часов. На лестнице послышались робкие шаги. Гарри пребывал в тревожной полудрёме, когда Джинни скользнула под плед и прильнула к нему.

Пламя в камине едва виднелось, но его света хватило, чтобы Гарри смог рассмотреть блестящие глаза девушки. Уж не плакала ли она там наверху? Ему хотелось прикоснуться к ней, запустить пальцы в её длинные рыжие волосы, самые прекрасные на свете… Однако позволить себе подобное проявление ласки в данную минуту — не лучшее решение в его жизни. Он занёс ладонь над её головой, но, вспомнив недавний кошмар — слезшую с руки кожу, резко передумал.

Джинни как будто разочарованно вздохнула.

Гарри пообещал себе, что обязательно обнимет её позже, прижмёт к себе, поцелует, скажет, как она ему дорога. Позже. Когда война закончится.

«А вдруг на борьбу с Волдемортом уйдут годы?»

Гарри прикусил щёку. Нет, только не сейчас! Этому чудовищу не место в его голове.

— Пришла удостовериться, что я не уснул? — он пошевелился, чтобы выбраться из-под пледа.

— Наоборот, — прошептала Джинни, положив руку ему на грудь, тем самым пресекая попытку сдвинуться с места. — Убедиться, что ты хоть немного поспишь. Не бойся, я не стану к тебе приставать.

От её ладони исходило слабое тепло. От волос пахло земляничным мылом и степными травами.

Гарри редко чувствовал себя настолько безмятежно. Он словно проглотил волшебную пилюлю, приносящую мир и покой.

Поттер закрыл глаза и вскоре провалился в глубокий сон.

Ему снился Дамблдор, натирающий меч Гриффиндора умиротворяющим бальзамом.

Её ноги, казалось, были сделаны из ваты, и кто-то другой передвигал их по лакированному паркетному полу, ведь сама она не могла заставить себя сделать и шаг вперёд. Или могла? Гермиона в сотый раз оправила юбку. Слишком короткая. Джинни не упускала случая показать всему миру свои ноги.

— Всё хорошо! — поддержал мистер Уизли, но его голос прозвучал не слишком убедительно. И всё же Гермиона с благодарностью посмотрела на него.

Предыдущий визит в Министерство магии запомнился ей на всю жизнь, но даже тогда, два года назад, пустой Атриум не казался ей таким зловещим.

Десятки людей окружали Грейнджер со всех сторон, но их унылые лица и сгорбленные фигуры не вселяли оптимизм.

— Тёмного Лорда следует уничтожить уже за то, что он заставил волшебников смывать себя в унитаз, — желчно прокомментировал Регулус.

— Ради Мерлина! Не так громко, — задрожал Артур, здороваясь с каждым встречным.

Гермиона шла с ним под руку, поэтому сразу почувствовала, как напрягся мистер Уизли.

Блэк не отставал. Нельзя сказать, что его что-то беспокоило. Можно подумать, у него было заклинание на любой случай жизни. Гермиона вообще не припоминала, чтобы видела настоящего Рона таким собранным. Как же странно было идти рядом с ним, рыжеволосым, синеглазым, таким родным и любимым — и одновременно совершенно чужим.

Регулус почувствовал её взгляд и вопросительно покосился на Грейнджер. Она, пойманная врасплох, поспешно отвернулась, завидуя хладнокровию своего спутника.

Гермиона не питала иллюзий на его счёт. На Уизли ему было наплевать, но ненависть к Волдеморту неплохо мотивировала.

Мерлин, сколько времени они потеряли, пока ждали полнолуние!

Ворох вопросов мучил Гермиону круглые сутки. Куда отправились её друзья после побега? Живы ли? Лишь когда зелье настоялось и пришло время добавлять волосы Рона и Джинни, она вздохнула с облегчением: превратиться с помощью Оборотного можно только в живого человека.

Толпа сотрудников несла Гермиону к позолоченным решёткам, за которыми сновали лифты, и тут она увидела статую из чёрного камня — огромное изваяние колдуна и колдуньи, сидевших на человеческих телах, переплетённых немыслимым способом — изломанных, безобразных фигурах.

Магглы. Вот какое место отвела им новая власть.

Надпись «Магия — сила» венчала уродливую композицию.

Регулус остановился. Гермиона не выдержала и снова посмотрела на него. О чём он думал, глядя на скульптуру? Может, Блэк тоже считал, что магглы на положенном им месте?

— Поторопимся, — сказал Артур, легонько подтолкнув Гермиону к столу дежурного мага.

Волшебник в форме равнодушно взглянул на мистера Уизли, протянувшего ему два приглашения с печатью Министерства.

— Я сопровождаю своих детей.

Дежурный поставил перед Гермионой прибор, похожий на весы, и принялся его настраивать.

— Что происходит? — помрачнев, спросил Регулус.

— Проверка волшебных палочек, — вполголоса откликнулась Грейнджер.

— А раньше не могла предупредить?

Гермиона не успела ответить. Дежурный маг попросил у неё палочку.

Чаша прибора качнулась. Он зашумел и выплюнул на стол полоску пергамента.

— Десять полных дюймов. Сделана из древесины виноградной лозы и содержит сердечную жилу дракона. Используется шесть лет.

— Купили заранее, — встрял мистер Уизли, испугавшись разоблачения, — за год до школы. Олливандер как раз сильно снизил цены.

Гермиона нашла его ладонь и легонько сдавила пальцы, но это не помогло. Мистер Уизли продолжал бормотать оправдания.

— Не хотелось бы опоздать, — напомнил дежурному Блэк, положив на освободившуюся чашу свою волшебную палочку. На этот раз прибор задребезжал намного интенсивнее, временами срываясь на свист. Клочок вышедшего из него пергамента был обгоревшим по краям.

Гермиона сразу поняла, что у них проблемы.

— Ровно одиннадцать дюймов. Чёрный орех и… — дежурный маг замешкался, — …перо сниджета.

Он покрутил пергамент, перевернул несколько раз и проверил на свет. Больше на клочке ничего не было.

— Сколько лет вашей палочке? Перья сниджетов не используют в качестве сердцевины с шестнадцатого века!

— Она перешла по наследству, — сказал Регулус. — Зачем тратить деньги на новую палочку, если старая прилично работает?

Дежурный перевёл вопросительный взгляд на мистера Уизли. Гермиона с силой вцепилась ему в запястье.

— Наследство от прапрадедушки! — яростно закивал Артур. — Прапрапра…

— Камень на рукояти — изумруд?

— Ну откуда здесь изумруд. Это обыкновенный хризолит. Или яшма, правда, папа? Я не разбираюсь в этом.

Мистер Уизли снова согласно закачал головой.

— Мы можем пройти? — спросила Гермиона, дыша чуть чаще обычного.

Дежурный неуверенно вернул палочку Блэку.

— Шагаем вперёд! — деревянным голосом объявил Артур. — Нам на второй уровень, — сказал он, становясь в очередь к лифту, и повернулся к «детям». — Как законопослушные граждане вы подтвердите личности и заполните анкеты. Я слышал, что у представителей чистокровных семей процедура много времени не занимает. Формальность.

Двое волшебников в свежевыглаженных мантиях тёмно-зелёного цвета стояли рядом и обсуждали последние новости. Гермиона невольно прислушалась к их разговору.

— Скоро работы станет больше, — пожаловался первый — круглолицый бородач с выпирающим брюшком. — Я навёл справки. В Подразделении тварей вот-вот появится новый отдел — Сектор по контролю магглов.

— Кто его возглавит? — сварливо откликнулся второй. — Розовая жаба?

— Хватит ей возни с грязнокровками. Долорес наконец-то очутилась в своей стихии. Сегодня у неё десять человек в очереди на допрос, среди них жена Кроткотта.

— Выскочки из Отдела магического хозяйства? Интересно послушать, как она будет выкручиваться.

— Да уж. И не говори.

— В прошлом месяце её столь же сомнительные по крови подружки из центра погодных явлений требовали разнообразить меню в столовой и залили все зачарованные окна дождём. В моём кабинете было темно, как ночью!

— Ха! Значит, им понравится в Азкабане. Там дневного света вовсе не бывает.

Лязг открывшихся дверей лифта прервал разговор. Оба сотрудника поспешили занять места в кабинке. Мистер Уизли не горел желанием ехать с ними, но деваться было некуда.

Лифт громыхнул и медленно пополз вниз.

Бородач копошился в портфеле, шелестя бумагами и свитками, пока его коллега буравил Гермиону взглядом.

— Это ваша дочь, Уизли? — протянул он, надув мясистые губы. Вылупился на неё так, будто хотел проглотить.

— Так и есть, Сеймур.

— И младший сын? Вы же говорили, что он болен чуть ли не драконьей оспой.

— Пошёл на поправку, — пробубнил Артур, промокнув лоб платком.

Блэк судорожно закашлялся в кулак, а потом протянул ладонь волшебнику, задавшему вопрос.

— Рон Уизли, — и сопроводил слова улыбкой, с которой с тем же успехом можно угощать настоем из цикуты.

— Топерой Сеймур, — ответить на рукопожатие маг не решился.

Сеймур и его приятель покинули лифт при первой же возможности — надо полагать, испугались что-то подхватить.

Мистер Уизли побагровел.

— Два протухших флоббер-червя!

— Магглорождённых отправляют в Азкабан? — с горечью спросила Гермиона.

— Азкабан — крайняя мера. Туда ссылают волшебников, которые могут объединить усилия и дать отпор мерзавцам вроде Ранкорна, Яксли или Трэверса. Пожиратели смерти пользуются вседозволенностью, применяют Непростительные прямо в стенах Министерства. Они получили карт-бланш, Гермиона, и жена Кроткотта уж точно не представляет для них угрозы.

— Что тогда с ней будет?

Мистер Уизли снял котелок и почесал лысеющую макушку.

— Уровень второй, — объявил бесплотный женский голос, избавив его от необходимости отвечать. — Отдел обеспечения магического правопорядка, включающий в себя Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, штаб-квартиру мракоборцев и административные службы Визенгамота.

— Приехали.

Путь пролегал мимо множества наглухо запертых кабинетов и нескончаемых перегородок, за которыми трудились сотрудники Министерства.

С каждой стены на Гермиону смотрел Гарри. Плакаты были повсюду — наклеенные внахлёст, неотличимые один от другого. Они сопровождались зловещей надписью: «Разыскивается! Нежелательное лицо №1».

Артур остановился перед тяжёлой дверью с табличкой «Главный инспектор департамента образования» в самом хвосте коридора и неуверенно посмотрел сначала на «Джинни», потом на «Рона».

— Запомнили, где лифты? Большую часть времени Амбридж заседает в зале суда, а её рабочий кабинет находится на первом уровне.

— Не волнуйтесь, под мантией Гарри нас никто не поймает, — заверила Грейнджер.

— Будьте осторожнее. Долорес постаралась защитить свой кабинет по максимуму. Вопящая дверная ручка, коврик, выпрыгивающий из-под ног незваного гостя…

— А котята-шпионы? — поинтересовалась Гермиона, с содроганием вспоминая кабинет Долорес в Хогвартсе, где по стенам были развешаны декоративные тарелочки с маленькими персами с приплюснутыми мордами.

— Полный комплект, — сказал Артур.

— Педантичная дама, — заметил Блэк.

— Мы получим сертификаты о статусе крови, навестим Долорес и найдём вас, — пообещала Гермиона, напоследок сжав пальцы мистера Уизли.

— Я буду ждать в своём кабинете. Когда выйдете из лифта, повернёте налево, пройдёте через коридор, затем направо — в следующий — до самого конца, пока не увидите табличку: «Сектор борьбы с незаконным использованием изобретений магглов», — мистер Уизли нервно поправил галстук. — Вы уверены, что вам нужна именно Амбридж?

Гермиона утвердительно кивнула. Он спрашивал в пятый раз.

— Абсолютно.

— Тогда удачи! — пожелал Артур и зашагал обратно — туда, откуда они пришли.

— Она нам понадобится, — пробормотала Гермиона, в нерешительности обхватив дверную ручку.

Она вдруг засомневалась, так ли хорошо они придумали.

— Ты дрожишь от страха, дорогая сестрица, — прошептал Регулус, наклонившись к её уху.

Гермиона вздёрнула подбородок. Блэк был с ней: не отступил, не пошёл на попятную в последний момент. И, Мерлин свидетель, она была этому рада.

— Для больного у тебя слишком жизнерадостный вид.

— Положись на мой актёрский талант, — он подмигнул ей и толкнул дверь.

Они очутились в небольшой светлой комнате. В одной её части рядком располагались пустые столы сотрудников административной службы, точь-в-точь как парты в старой маггловской школе Гермионы. В другой стороне, отгороженной шкафами, протянулась деревянная скамья для посетителей, занятая двумя худощавыми мальчишками.

— Джинни! — Колин Криви вскочил со стула и кинулся навстречу Гермионе. — Рад тебя видеть! Привет, Рон!

— Что вы здесь делаете? — изумилась Грейнджер.

— Мы получили приглашения. Где же они? — Колин похлопал карманы брюк и уставился на брата. — Ден, письма у тебя?

— Ага, — откликнулся Деннис, разворачивая сложенный пополам конверт. — Тут написано, что нам полагается явиться на собеседование, чтобы продолжить учёбу в Хогвартсе!

Гермиона осторожно, будто пергамент мог укусить её пальцы, взяла письмо и посмотрела на братьев Криви. На лицах обоих мальчиков сияли улыбки, совершенно не вяжущиеся с ситуацией.

— Продолжить учёбу? Разве вы не знаете, что…

Боковая дверь отворилась, и из неё показался сутулый волшебник с изрядно посеребрёнными висками. На его шее болтался шнурок, который венчала лапка какого-то животного.

— Меня зовут Байрд Монтегю, старший инспектор департамента образования.

— Рональд и Джиневра Уизли. Приятно познакомиться, — сипло отозвался Регулус.

Гермиона с удивлением воззрилась на него. Перед ней в одночасье предстал самый несчастный и больной человек на свете. Образу способствовали покрасневший нос и слезящиеся глаза.

— Уизли? Ну что же, это не займёт много времени. Проходите, — инспектор придержал дверь, пропуская Гермиону и Регулуса в кабинет. — Мой помощник, младший инспектор, выдаст вам бланки. Эй, Брукс, займись этими двумя.

Мужчина с редкими волосами мышиного цвета развернул стулья им навстречу и сделал пригласительный жест. Встать с рабочего места в углу комнатёнки он не удосужился: мешал объём живота.

Через минуту Гермиона получила анкету, чернильницу и перо и быстро пробежала глазами по бланку.

Первый блок вопросов касался семьи обучаемого. Ничего необычного, но за каждым словом Гермионе слышалось надсадное «кхе-кхе» Долорес Амбридж, а на строчке для указания профессии родителей Гермионе хотелось размашистым почерком начеркать: дантисты.

Свиток вылетел из-под её руки, стоило поставить финальную точку.

Монтегю, устроившийся за полукруглым рабочим столом, едва удостоил его вниманием. Он вытащил из кармана круглую печать и сделал оттиск на анкете. Фамилия «Уизли» говорила ему больше, чем написанное Гермионой.

Регулусу понадобилось гораздо больше времени на заполнение бланка.

— Рональд Уизли. Так-так. Вы учились с Гарри Поттером на одном курсе. Он часто бывал у вас дома? — пробормотал Монтегю, наскоро ознакомившись с его ответами.

— У нас гостеприимная семья, — ответил Регулус, наколдовав целую кипу салфеток.

— Как давно вы контактировали с ним?

Блэк изобразил очередной приступ кашля, страшнее и громче предыдущего.

— Не видел его с тридцать первого июля, — ответил он в нос. — Апчхи! Извините, я не очень хорошо себя чувствую.

Инспектор отвернулся от Блэка с пренебрежительной улыбкой.

— Мисс Уизли, — доверительным тоном обратился Монтегю, — что насчёт вас?

— Я тоже. После визита министра…

— Бывшего министра.

— Да, конечно, бывшего министра, — поправилась Гермиона, положив сцепленные руки на стол, — Гарри сделался сам не свой.

— Почему? Его что-то беспокоило?

— Ему не хотелось подвергать нас опасности, — она подняла голову и смерила чиновника острым взглядом. — Думаю, он боялся, что на него нападут.

— Вы знаете, что ваш друг в розыске?

— Я видела плакаты по дороге сюда, но не понимаю, что такого он сделал.

— Он присутствовал на Астрономической башне в день смерти Альбуса Дамблдора. Его показания могут быть крайне важны для дела, а скоропалительный побег говорит не в его пользу.

«Чтоб тебя мантикора проглотила!» — в ярости пожелала Грейнджер.

— Где он может находиться, как думаете?

— Я не знаю.

— Уверены, мисс?

Гермиона отстранённо посмотрела на загибающийся в углу кабинета фикус. Похоже, его не поливали лет двести.

— Абсолютно.

Байрд Монтегю обратил взор на громко высморкавшегося Регулуса. Тот, прижав к носу платок, отрицательно замотал головой.

— В таком случае вы свободны.

— Всё? — опешила Гермиона, поправив ремешок любимой сумочки.

— Да, можете идти, — раздражённо сказал Монтегю. — Возьмите ваши сертификаты о статусе крови. Чуть не забыл, — он взмахнул палочкой, и из ящика стола выпорхнула небольшая книжица в розовой обложке. Она называлась: «Грязнокровки. Чем они опасны для мирного чистокровного сообщества». — Почитайте брошюру на досуге. Надеюсь, вы уже приобрели всё необходимое для занятий. Старшие курсы определят вашу дальнейшую жизнь в магическом мире. Не получите «Тролль» в первый день занятий.

— Спасибо за беспокойство, — откликнулся Блэк.

— Мальчикам, которые ждут за дверью, вы тоже пожелаете школьных успехов? — помедлив, спросила Гермиона.

— Это вас не касается.

— Конечно, касается! Они мои друзья. Мы учимся на одном факультете.

— Не думаю, что надолго.

Грейнджер поняла, что имелось в виду.

— Что вы будете делать с магглорождёнными волшебниками? Вы не можете запретить им появляться на свет. Думаете оставить их один на один со своими способностями, беспомощных и напуганных? А выбросы стихийной магии? Без контроля и обучения эти дети станут опасны для окружающих. Для самих себя!

Монтегю затеребил талисман в виде кротовьей лапки.⁽¹⁾

— Боюсь, вы стали жертвой вредоносной пропаганды, мисс Уизли. У магглов не может родиться настоящий волшебник. Что до ваших друзей… Не самая удачная компания. Ни одна уважаемая семья магов не подтвердит родство с ними.

Брукс выудил из кипы бумаг на столе пергамент, исписанный косым мелким почерком Колина, и передал Монтегю.

— Ваши друзья получили палочки хитростью, — инспектор с презрительным видом положил перед собой анкету.

Гермиона смотрела на покачивающуюся кротовью лапку на его дряблой шее, на крючковатые пальцы, державшие свиток пергамента, и испытывала жгучий гнев. Грейнджер открыла рот, чтобы дать ему отповедь, когда Регулус опустил руку ей на плечо. Она вздрогнула от неожиданности.

— Уходим.

Уйти? Разве она могла уйти и оставить Колина и Денниса на растерзание стервятникам, подлецам, уверенным в своей безнаказанности?

Она направилась к двери, с трудом держа себя в руках, когда услышала глумливый смешок за спиной.

— Род деятельности отца: молочник, — прочёл Монтегю.

Гермиона обернулась с волшебной палочкой наизготовку в тот момент, когда он вставал из-за рабочего стола.

— Конфундус!

Его скрюченная спина моментально выпрямилась, словно он проглотил шест. Руки, вытянувшись по швам, выпустили папку с документами, и заместитель Долорес Амбридж рухнул на бюро лицом вперёд. Гермиона от всей души пожелала ему набить большую шишку.

Брукс с рёвом квинтолапа вскочил с кресла, запустив в Гермиону первое, до чего смог дотянуться — чернильницу. Она угодила в стену, взорвавшись чёрным пятном вперемешку с осколками стекла. Палочка появилась в его жирных пальцах, губы дёрнулись:

— Эверте…

Грейнджер приняла боевую стойку, но Регулус был куда быстрее её.

Он стремительно вскинул палочку:

— Империо!

Тучное тело младшего инспектора обмякло, глаза приобрели бестолковое выражение, из них ушла всякая разумная мысль. Он так и застыл с открытым ртом и полностью отсутствующим выражением физиономии. Могучие кулаки со стуком упали на столешницу.

Гермиона совершенно растерялась, пока не поняла, что произошло.

— Непростительное?! — она поражённо уставилась на Блэка. — Это первое заклятье, пришедшее тебе в голову в критической ситуации?

— Второе, — самым шёлковым голосом, на который был способен, протянул Регулус. — Первым я хотел стукнуть тебя. О чём ты только думала, запустив проклятье в старикашку? Забыла, зачем мы здесь на самом деле?

— А что, по-твоему, оставалось? — прошипела она. — Закрыть глаза? Заткнуть уши?

— Рон, ты применил Непростительное, — прошептал Деннис, показавшись в дверном проёме.

— Мы услышали шум и решили проверить, всё ли у вас в порядке, — с бескровным лицом сказал Колин. — Ребята, вы напали на инспекторов!

— Один раз не считается, — проворчал Регулус.

Хватким круговым движением палочкой он собрал разлетевшиеся по полу бумаги и аккуратно разложил их перед Бруксом. Чернильница тоже стала целой и плавно опустилась на бюро.

Гермиона приблизилась к оцепеневшему Монтегю.

Быстро же она «вылечила» его ревматизм — буквально одним заклинанием. Вряд ли, конечно, он это оценит… С какой радостью Монтегю отправил бы её в тюрьму на расправу дементорам. А сколько несчастных уже подверглись подобной участи?

— Рон, они тебя арестуют и упекут в Азкабан, — шёпотом произнёс Колин.

— Не арестуют, если подправить им память, — сказал Регулус, пристально взглянув на Гермиону. — Займёшься этим?

Грейнджер кивнула.

— Где ваши палочки, Колин? — спросила она.

— Их забрали, как только мы попали в Атриум.

— Вы прибыли сюда одни?

Деннис замотал головой.

— Не-а, за нами явился волшебник. Он был так странно одет, что мама поначалу приняла его за попрошайку, но мы-то сразу поняли, что к чему.

— Подождите, — Грейнджер перевернула Байрда на спину и обыскала его карманы.

— Что ты задумала?

— Нашла! — с торжеством воскликнула Гермиона, продемонстрировав Блэку министерскую печать. Она выудила из стопки бумаг анкеты братьев Криви и положила перед Бруксом. — Он заколдован, так? — спросила она и, дождавшись подтверждения от Регулуса, продолжила: — Прикажи ему поручиться за Колина и Денниса. Мне всё равно, кого он впишет им в родню. Хоть Малфоев, хоть Годрика Гриффиндора. Они должны выйти отсюда свободными людьми со своими волшебными палочками.

Регулус нахмурился.

— Абсурдная идея.

Ей было всё равно, что он думал. Для неё эта маленькая победа над режимом имела смысл.

Блэк вновь направил палочку на Брукса. Вокруг его головы возникло едва заметное свечение. Толстяк услужливо сгорбился и с блаженным видом взялся за перо.

— Поздравляю вас, мистер Криви и мистер Криви, — вежливо сказал он, закончив выводить буквы на сертификатах. — Вы допущены до обучения в школе чародейства и волшебства. Возьмите разрешение на выдачу ваших волшебных палочек. Отдадите его дежурному на пункте охраны. За вас поручился лично господин Монтегю. Прошу простить за беспокойство.

— Получается, теперь мы можем ехать в Хогвартс? — просиял Деннис.

— Разумеется, нет! — воскликнула Гермиона. — Сегодня же собирайте вещи и уезжайте с родителями как можно дальше отсюда! Хогвартс больше не безопасен для магглорождённых. И никому ни слова о том, что здесь произошло.

Колин изобразил, будто застёгивает рот на молнию, а Деннис крепко обнял Гермиону, пробормотав:

— Спасибо, Джинни! Спасибо большое! И тебе, Рон! Скажите, что нам делать, и мы…

— Хотите помочь? — Блэк ткнул палочкой в сторону двери. — Ждите нас снаружи и предупредите, если кто-то захочет сюда войти.

Братья Криви с готовностью послушались.

«Кажется, Гарри придётся потесниться в их импровизированном пантеоне», — заподозрила Грейнджер.

Она направила палочку на стопку розовых брошюр и подожгла их. Горели они славно! Стоило прийти хотя бы за этим.

— Мне кажется, такими темпами до Поттера ты не доберёшься, — отстранённо произнёс Регулус. — Твоя импульсивность до добра не доведёт.

— Именно это произошло с тобой в пещере? — колко спросила Гермиона и с опозданием прикусила язык. Краска прилила к её щекам.

— Глупо оскорблять того, кто тебе нужен, — сухо произнёс Блэк.

Гермиона не знала, сколько продержится его заклятие, поэтому на всякий случай поколдовала с памятью Брукса, стерев воспоминания о случившемся. Затем занялась Монтегю.

Ещё немного, и она станет профессионалом в столь нелюбимых чарах.

Через пару минут всё было кончено, никаких следов.

Стоило ей выйти из кабинета, как Колин сиюминутно доложил:

— Всё тихо. Никто не проходил.

— Тогда поторопимся. У нас мало времени.

Знакомой дорогой они вчетвером двинулись к лифтам.

Они шли мимо десятков дверей, на каждой из которых висела табличка с указанием должности хозяина кабинета. Встречающиеся по пути волшебники беззастенчиво пялились на разгуливающих по коридору подростков. Любая остановка казалась Гермионе пыткой, грозящей разоблачением. На повороте она не совладала с туфлями Джинни и споткнулась, благо Регулус подхватил её за локоть, помогая избежать падения, и не отпускал до самого лифта.

Плакаты с изображением Гарри никуда не делись, но Гермиона была даже благодарна их наличию здесь. Так она ощущала его молчаливую поддержку.

Лифт пришёл пустым. Гермиона заскочила в него последней, и он, громыхая, поехал вниз.

Братья Криви были непредвиденной обузой: им не хватало выдержки. Язык их — враг их. Грейнджер прислонилась к прохладной стенке кабины и перебирала оставшиеся возможности. Первым делом она должна была вывести Колина и Денниса, не вызвав подозрений у дежурного, затем — найти Амбридж. Шансы разыскать медальон в её кабинете были малы изначально. Проникнуть в её дом — ещё маловероятнее. Вся надежда на то, что Долорес держит медальон при себе, но начинать с чего-то надо.

— Рон, проводи их к дежурному и помоги выбраться отсюда, — попросила Гермиона.

Регулус недобро глянул на неё.

— А как же ты? — удивился Деннис.

— Я проведаю нашу старую знакомую, — подмигнула ему Грейнджер и выудила из бисерной сумочки, с которой предпочитала не расставаться, мантию-невидимку.

— Без самодеятельности, — процедил Блэк. — Мы договаривались действовать по плану.

— Я начну поиски. Кабинет Амбридж где-то на первом уровне, но она может задержаться в подземелье, если присутствует на допросе. Я обыщу её стол, — сказала Гермиона. — Под мантией опасаться нечего, согласен?

— Разве у меня есть выбор? — Блэк вздохнул. — Пятнадцати минут тебе хватит? Встречаемся на втором уровне. Если не появишься, мне придётся тебя искать. Хотелось бы избежать подобного развития событий.

— Это была бы настоящая трагедия, — бросила Грейнджер, нахлобучив капюшон и став полностью невидимой. — Уверена, тебе не придётся утруждать себя.

— Уровень восьмой, — раздался голос колдуньи. — Атриум.

— Не знаю, что именно вы задумали, — сказал Деннис на прощание, — но будьте осторожны.

Регулус даже не обернулся.

Гермиона смотрела на закрывшиеся створки лифта и гадала, увидит ли она Денниса и Колина когда-нибудь ещё.

— Уровень первый. Министр магии и вспомогательный персонал.

Грейнджер вышла из кабины.

Вокруг царила глубокая тишина. Звук шагов полностью глушил роскошный ковёр. Гермиона торопливо всматривалась в таблички на дверях кабинетов, гадая, что лучше: столкнуться с Амбридж самой или дождаться Блэка.

Внезапно коридор огласила сирена. Такое чувство, что сотни русалок одновременно испустили жалобный стон, а вместе с ними на этаж забрела обезумевшая банши.

Топот ног впереди. Голоса. Крики.

С бешено колотящимся сердцем Гермиона вжалась в стену в полной уверенности, что обман раскрылся. Может, она перенервничала и неправильно наложила Обливиэйт? Или Блэк промахнулся с Империусом, и Брукс подписал не те сертификаты?

Гермиона перепугалась. Ужас острыми когтями впился ей в горло.

Высокий грузный мужчина нёсся прямо на неё, а за его спиной клубился едкий чёрный дым. Вдруг Грейнджер увидела в руке колдуна круглый медальон с буквой «S» на зелёных стёклышках. Крестраж.

Она протёрла глаза, убедившись в реальности происходящего.

Мужчина остановился, оглянулся назад и сунул медальон в карман. Он провёл рукой по лицу и волосам, немного взлохматив их. Жест показался Гермионе безумно знакомым. Волшебник был напряжён, как будто с минуты на минуту ждал нападения. На его лбу проявился старый причудливо изогнутый шрам в виде молнии.

— Гарри! — воскликнула Грейнджер.

Сказать, что он испугался — ничего не сказать. Гермиона стянула мантию, чтобы случайно не удостоиться проклятья.

— Д-джинни? Почему ты так выглядишь? — опешил Поттер, всё явственнее приобретая былые черты. — Откуда у тебя мантия-невидимка?

Девушка кинулась ему на шею.

— Это я! Я! Гермиона, — забормотала она, не сдержав слёзы радости.

— Гермио… Ты-то как здесь очутилась?!

— Видимо, так же, как и ты. Это ведь он, да? Медальон Слизерина?

Гарри воодушевлённо затараторил:

— Я оглушил Амбридж прямо в кабинете и едва успел сорвать медальон с её шеи, как к ней завалился Пий. Я проскочил мимо него, но он почти сразу понял, что с Амбридж что-то не так. Поднялся шум. Надеюсь, Перуанский порошок их немного задержит. Главное, добраться до каминов, пока там не хватились… и, Гермиона, я безумно рад тебя видеть! Рон был прав: с тобой шутки плохи. Уж кто-кто, а ты себя в обиду не дашь.

— Рон тоже здесь?

— Он и Джинни. Нам пришлось разделиться, чтобы быстрее отыскать Амбридж. Они отправились вниз — в зал заседаний. Теперь крестраж у меня! Мы поняли, как его уничтожить! Помнишь, Дамблдор завещал мне меч Гриффиндора? Он выкован из гоблинского серебра, а оно впитало яд василиска! Мне столько надо тебе рассказать! Бежим скорее, пока действие Оборотного зелья не прошло окончательно! Я уже не так хорошо вижу без очков.

— Постой, Гарри, — жалобно сказала Гермиона.

Грейнджер не могла бежать и оставить мистера Уизли. Он будет искать её, и Регулус — тоже. Через пять минут она должна встретиться с ним на втором уровне.

— Сюда! — донеслось с другого конца коридора. — Он побежал сюда!

— Возьми, — Грейнджер сунула мантию в руки друга, прежде чем он успел вставить хотя бы слово. — Она твоя, Гарри!

— Но Гермиона… — запротестовал Поттер.

— Один ты поместишься. Уходи отсюда, — её голос дрогнул. — Я задержу их, что-нибудь придумаю. Они ищут тебя, а не заплутавшую в коридорах дочку своего сотрудника.

Сквозь рассеивающуюся пелену тускло высветились огни волшебных палочек. Враги были совсем близко, а Гарри всё раздумывал, не двигаясь с места.

— Пожалуйста! — Гермиона толкнула его в грудь, заставив сделать шаг назад. Сначала один, потом второй. Ещё и ещё.

Гарри развернулся к лифту и побежал. Он несколько раз нажал на кнопку вызова, а когда створки разъехались, моментально шмыгнул внутрь.

Тыльной стороной ладони Гермиона вытерла мокрые щёки. Она взмахнула волшебной палочкой и принялась колдовать, превращая вестибюль перед лифтом в полосу препятствий.

Фред и Джордж могли бы ею гордиться. Увы, в сумке не нашлось портативного болота из «Всевозможных волшебных вредилок».

---

1) Существует поверье, что лапка крота на шее спасает от ревматизма.

Вернуться к тексту

Пол и потолок порозовели от утреннего света, лившегося из искусственного окна.

Сирена чувствовала себя ребёнком, маленькой девочкой, пойманной за руку злым колдуном в Лютном переулке — только на этот раз никто не явится её спасать.

Яксли сидел напротив в дорогой тёмно-синей мантии, отливающей золотыми пуговицами. Пепельница была полна окурков сигар, от которых поднимался фиолетовый дым. Он мерцал в глубине чёрных звериных глаз начальника отдела магического правопорядка.

Яксли шевельнул волшебной палочкой, заставив бокал медовухи спланировать через стол и замереть перед носом Сирены.

— Угощайтесь, миссис Забини. Вы потрясающе выглядите. Брючный костюм — весьма смело для волшебницы. Так чем обязан вашему визиту?

Она так крепко сжала бокал, что сама удивилась, как стекло не лопнуло.

Чем обязан? Хороший вопрос, на который Корбан Яксли прекрасно знал ответ.

— Вы арестовали моего дядю, — спокойно произнесла Сирена.

— Вашего дядю?

— Флориана Фортескью. На него напали средь бела дня прямо в его кафе в Косом переулке. Захватчики аппарировали с ним в неизвестном направлении.

— Прискорбно слышать, что подобное происходит на улицах Лондона, но с чего вы взяли, что он у нас?

Сирена не смутилась.

— Это были люди с нашивками Министерства магии. Они называют себя охотниками за головами!

— Уж не думаете ли вы, что мои подчинённые участвуют в беспорядках, громят витрины магазинов и похищают мороженщиков? — Яксли взял недокуренную сигару и поднёс к губам. — Если только ваш дядя не злоумышляет против действующей власти.

— Злоумышляет? — пришёл её черёд переспрашивать. — Как? У него даже нет волшебной палочки!

Страх перед сплетнями остался в прошлом. Те дни, когда Сирена со стыдом подтверждала, что вернувшийся на родину родственник не способен наколдовать простейшее «Акцио», давно прошли. После смерти первого мужа она нуждалась не в колдовских формулах и пассах волшебной палочкой, а в любви и утешении. Сирена пришла к Флориану на следующий день после похорон, села за столик кафе и разрыдалась горькими слезами. Именно дядя-сквиб, подошедший к ней с большим ситцевым платком, стал ей опорой на долгие годы вперёд. Стал её семьёй.

С тех пор юной вдове было плевать на мнение волшебников — таких, как Яксли, сидящий перед ней в дорогом наряде в дорогом кресле с дорогой сигарой в холёных пальцах.

— Или вы теперь и сквибов бросаете в камеры? — поинтересовалась Сирена. — Я ручаюсь за него! Он носит фамилию моих предков, чистокровных волшебников…

— Не будем меряться родословными. Министерство магии с пониманием относится к сквибам, ведь они больше всех пострадали от рук грязнокровок.

— Каким образом? — спросила она, от удивления забыв держаться сухо и неприступно.

— Маггловские выродки похитили у них магию.

Сирена с шумом втянула воздух. Большей глупости ей давно не доводилось слышать. Она подняла глаза на Корбана Яксли. Его грубая физиономия оставалась бесстрастной, однако внезапно он рассмеялся, дохнув дымом.

— Так он у вас? — холодно осведомилась Сирена.

Казалось, дым прилип к её губам — горький, зловонный, он сиреневой дымкой висел в кабинете и пропитывал здесь каждый дюйм.

— Нет, но я знаю, где вы его найдёте, а ещё я знаю, почему он там оказался. Флориан Фортескью служил информатором в запрещённой ныне организации под названием «Орден Феникса». Вы не кажетесь удивлённой, мадам. Вы никогда не замечали за ним ничего необычного? Вы знали о его странных друзьях? А ваш сын?

Сирена конвульсивно стиснула палочку в руке. Она не позволит себя арестовать и причинить вред Блейзу! Мерлин свидетель, парочка заклятий уже вертелась у неё на языке. Ударить бы Яксли Фурункулусом или, на худой конец, трансфигурировать его в рыбную косточку!

Бороться до конца!

Она уже не та глупышка, что сидела за столом Большого зала, вжав голову в плечи, когда пресса пронюхала, что владелец кафе-мороженого, открывшегося в Косом переулке, состоит в родстве с чистокровными Фортескью и что он — сквиб. Ведь считалось, что нет ничего унизительнее.

...Цисси Блэк отложила «Ежедневный пророк» и насупилась. Регулус глядел из-за стола Слизерина сочувственно и печально, будто в жилах Сирены тоже не было ни капли волшебства.

Ей было стыдно, некуда девать глаза. Друзья-равенкловцы делали вид, что ничего не случилось, и только Сириус Блэк хлопнулся рядом на скамью и произнёс:

— Поздравляю, Си! Иметь дядю — здорово! Ты познакомишь меня с ним? Я слышал, он открыл кафе в Косом переулке. Мы с парнями угостились бы парочкой сливочных шариков. Вообще-то нам надо сделать вылазку туда всем факультетом.

Ей хватило смелости выдавить:

— Спасибо.

В тот день она не подозревала, что найдёт семью в лице своего дяди. К тому моменту в её жизни ещё не появился главный человек — любимый сын.

Ради них Сирена пришла сюда — в кабинет нового заместителя министра.

— Ни я, ни Блейз не имеем отношения к делам Ордена, — произнесла она. — Убеждена, Флориан — тоже.

— Мне бы вашу уверенность, — с усмешкой сказал Яксли. — Ваш второй муж, как я слышал, был полукровкой?

— Хоть магглокровкой. Вас это не касается.

— Вы не очень-то заинтересованы в освобождении дяди. Зачем вы меня разочаровываете? Вы же умная женщина. Окончили Равенкло, так?

— Поэтому загадками и ребусами сыта по горло. Чего вы хотите?! — огрызнулась Сирена.

— Мы хотим, чтобы вы доказали преданность нашему делу и лояльность действующей власти.

«Наконец-то мы подобрались к сути».

— Чем я могу помочь моим добрым друзьям из Министерства магии? — подчёркнуто светским тоном осведомилась Забини.

— У вас масса возможностей, мадам, — Яксли выдвинул ящик стола и вынул стопку бумаг. На верхней Сирена узнала свою подпись. Это был контракт на поставку Летучего пороха.

— Ваш покойный супруг оставил вам дело.

— У меня семь покойных супругов. Конкретнее.

— После смерти мистера Уилдсмита вы стали единственным в Британии производителем и поставщиком Летучего пороха. Договор, который вы подписали с представителем Руфуса Скримджера, совершенно не устраивает нынешнего министра магии.

Сирену передёрнуло.

— Какие же условия его устроят?

Не сводя с неё глаз, Яксли сделал вид, что задумался. Много времени ему не понадобилось. Он дотронулся палочкой до пергамента и приказал:

— Инсендио.

Договор вспыхнул. Пока он горел, из того же ящика выпорхнул исписанный убористым почерком бланк и лёг перед Забини.

Она пробежалась глазами по строчкам. Содержание ошеломляло. В первое мгновение Сирена не почувствовала ничего, кроме ярости.

— Вы настаиваете на том, чтобы я отдавала семьдесят процентов прибыли с продаж Летучего пороха и на добровольной основе выделяла его на нужды Министерства?

— Я хочу поскорее расправиться с делами и уйти домой. Мой график зависит от вас.

Теперь правда глядела ей в лицо.

Она не уйдёт отсюда, не заверив эту бумагу.

— Мне подписаться кровью?

— Перо зачаровано, мадам, — сказал Яксли.

Перо настойчиво скребло столешницу рядом с рукой. Сирена обхватила его пальцами до хруста. Стержень обжёг её, будто стебель огненной лилии.

— Воистину, Равенкло — факультет амбициозных и сообразительных, — Яксли взмахнул палочкой, и пергамент с изящным росчерком Сирены в нижнем углу скользнул в нарядную папку. — Посмотрите на меня!

Оцепеневшая, безжизненная, как манекен из шляпной лавки, Забини послушно повернула голову к мужчине. Её размытое отражение мелькнуло в приютившемся на бюро кофейнике — отражение побеждённой ведьмы. Жалкой подпевалы нового режима.

— Вы и дальше будете сотрудничать с нами, делать то, что от вас понадобится. А пока не вижу ничего предосудительного в том, чтобы вы повидались с родственником.

— Флориан Фортескью в Азкабане?

— Причастные к делам Ордена Феникса содержатся отдельно от прочих преступников. Они гораздо опаснее и умнее. Вас будут ждать в Малфой-мэноре. Люциус дивно обустроил подвалы в поместье. Предполагаю, вскоре вы сможете забрать оттуда дядю, но не сегодня, мадам. И не в ближайшую неделю. Мы рассмотрим интересующее вас дело в ускоренном порядке и решим, насколько мистер Фортескью замешан в террористической деятельности. Отправляйтесь-ка домой и собирайте сына в школу. Остальное подождёт.

— Нет. Я хочу отправиться в Малфой-мэнор сейчас.

— Дело ваше, — Яксли с явной неохотой нацарапал служебную записку. Бумажная птичка взмыла над его столом и выскользнула через замочную скважину за дверь.

Сирена не имела возможности покинуть его кабинет так же быстро.

* * *

Нарцисса обняла её дрожащими руками. По выражению лица подруги Сирена легко определила, что та в курсе цели её визита.

Знала и молчала.

— Отведи меня к заключённым.

— Если бы я только могла, Си… Мне так страшно.

В порядке исключения она расщедрилась на правду.

Забини подняла руку в останавливающем жесте.

— Не хочу слушать оправдания. Не сейчас.

Нарцисса кивнула и повела её к дальней двери, потом по мрачному тайному коридору мэнора. На скудно освещённой лестнице женщины столкнулись нос к носу с Фенриром.

Оборотень шумно втянул воздух через осклабленную пасть.

— Вкусно пахнете, мадам Забини.

Сирена пропустила сальный комплимент мимо ушей. Ей не верилось, что Нарцисса терпит в доме эту шваль. Похоже, она больше не хозяйка мэнора. Только сумасшедшие могли привечать у себя неуправляемого оборотня.

— Мы идём вниз, — сказала Нарцисса, выставив перед собой палочку, озарившую бурые пятна на одежде Фенрира. — Моей подруге позволено навестить пленника.

— Знаю, — прорычал оборотень. — Яксли сообщил. Я сам провожу куда надо. Нечего вам идти вместе, а то свалитесь в обморок и вляпаетесь в чью-нибудь блевотину. Мне потом что — двоих тащить наверх?

— Да как ты смеешь указывать мне в моём собственном доме?!

— Не стоит. Дальше я сама, Цисси, — сказала Забини.

Она зажгла на палочке Люмос и двинулась за Грейбеком. Боязнь подземелий охватила её вновь, но Сирена постаралась сконцентрироваться на крутых, утопающих во тьме ступенях.

Внизу находилась металлическая дверь. Фенрир отпер её и пропустил Сирену в подземный коридор, местами покрытый плесенью. Холод сотни зим впитался в стылые стены. Единственными источниками света были две тусклые лампы, висевшие напротив ближайших к выходу камер.

— Идите направо. Я подожду вас за дверью, — сказал Грейбек, нахально оглядев фигуру Сирены. — Если через двадцать минут не постучите — пойду искать, но сначала давайте сюда палочку.

— Прикажете мне бродить тут в полутьме?

Оборотень сплюнул и снял со стены заросший паутиной факел, которым, похоже, давно никто не пользовался.

Пока он зажигал его, Сирена боролась с желанием огреть Фенрира чем-нибудь по косматому хребту. Благо рядом стояло ведро, до краёв заполненное водой.

— Если погаснет, поползёте к двери сами.

— Спасибо за заботу.

Она зашагала вдоль стены, ведя по неровному камню рукой, заглядывала за прутья решёток, ожидая, что из темноты появится кто-нибудь ещё — куда опаснее Фенрира.

— Дядя?

Впереди что-то зашуршало, и Забини бросилась на звук.

Флориан Фортескью прильнул к решётке и протянул племяннице руку. Сирена кинулась к нему и прижала его ладонь к щеке.

— Ну будет, будет. Не надо плакать.

— Они хорошо обращаются с тобой?

Дядя кивнул.

— У меня даже свечи есть, — он указал туда, где из-за тряпья пробивался тусклый свет. — Домовой эльф исправно приносит еду и газету.

Сирена сжала прутья побелевшими пальцами.

— Чего они хотят?

— Им нужен не я, девочка, а Поттер. Они думают, что он прячется в одной из штаб-квартир Ордена Феникса.

— А на самом деле?

— А на самом деле, — долетело из другого конца коридора, — это не ваше дело.

— Полегче, старина, это моя племянница, — откликнулся Фортескью.

— Что не мешает ей вынюхивать сведения для «Сам-Знаешь-Кого».

— Вы всё-таки живы, Грюм, — констатировала Сирена, — и, кажется, сносно переносите тяготы заключения. Вам не впервой сидеть в замкнутом пространстве.

— На сей раз у меня даже есть собеседник, — едко парировал Грозный Глаз.

— Вас только двое? — прошептала Сирена, обратившись к дяде.

— За стенами точно есть кто-то ещё. Сюда доносятся крики о помощи.

— Клянусь, ты здесь не задержишься! Я добьюсь от Яксли твоего освобождения.

Грюм закаркал — иначе его смех назвать было нельзя.

Сирена подошла к его камере. Условия, в которых находился бывший аврор, оставляли желать лучшего. Тут не было света, лишь лишайник — порождение сырости, чуть мерцал в углах камеры. Одежда на Грюме совсем износилась. Деревянная нога куда-то запропастилась, но зачарованный глаз по-прежнему бешено крутился в глазнице. И запах... Сможет ли она когда-нибудь забыть этот запах немытого тела, пота и крови?

— Богач-итальяшка, дипломат, модель, торгаш из Лютного, и вот теперь убийца из шайки Тёмного Лорда. Это ведь Яксли дал вам разрешение? Вы катитесь по наклонной, миссис Забини.

Сирена горько рассмеялась, удивляясь, что после пережитого за вечер ещё помнит, как это делается. Смутный проблеск сочувствия к калеке испарился.

— Не ревнуйте, — беззлобно сказала она. — Вы неважно выглядите. Хотите пить или умыться? Я принесу воды.

Грюм насупился и сложил руки на груди.

— Не стоит. Ведро слишком тяжёлое. Надорвётесь с непривычки.

Сирена поправила выбившиеся из причёски локоны.

— Мой четвёртый муж — тот, что торгаш из Лютного — весил целую тонну. Мне приходилось перекатывать его на бок каждую ночь.

— Всё-таки вы его отравили? — прищурив здоровый глаз, спросил Грюм. — Признайтесь.

— Он вдохнул волдырный порошок и не смог позвать на помощь. Что немудрено, если его внутренности превратились в пупырчатый студень. Не моя вина, что он совал свой нос во все флаконы и коробочки, что ему присылали.

— Если он был так противен, могли бы уйти от него.

— Это допрос? Я вам так скажу: ни одна женщина Фортескью не опозорила и не опозорит себя разводом!

— Поэтому опозорили убийством.

— Подозрением, мистер Грюм, только подозрением, — она вставила факел в пустое гнездо и принесла ведро, но при ней старик не шелохнулся.

— Что мне сказать Блейзу? — прошептала Сирена, прощаясь с дядей. — Он думает, что тебя схватили по ошибке.

— Расскажи ему правду, Си. Может, это откроет ему глаза на «Сама-Знаешь-Кого».

Где-то скрипнула дверь, и в коридоре послышалась грузная поступь.

— Эй, дамочка! — гаркнул Грейбек. — Где вы там? Пора на выход!

Как она выбралась из владений Малфоев, Сирена почти не помнила. Мысли были заняты дядей. Вонь подземелья, казалось, впиталась в кожу. Забини взглянула на ладони — чёрные, словно она вручную перебирала сажу, даже дождь, поджидавший её за границами мэнора, не смыл эту грязь.

Очутившись в своей прихожей, она увидела слугу в проёме открытой двери. Он держал поднос с согревающим зельем и свежим номером журнала «Magic Life». На его глянцевой обложке лучезарно улыбалась семья волшебников за обеденным столом — эталон чистокровной фамилии. Рот отца семейства приоткрылся, и на обложке появилось облачко со словами: «Теперь мы живём в безопасности».

На фоне сверкающего моря кружили чайки, они то садились на воду, то снова взмывали ввысь, словно ожившие гребешки. Их крики смешивались с шумом волн, накатывающих на отлогий берег. И если чайки иногда замолкали — а ночью их вовсе было не слыхать, то монотонный шипящий звук моря не стихал ни на минуту. Гермиона его ненавидела, как и этот берег, это море, этот дом и эту маленькую кухню, где каждое утро собирались Тонксы. Будь её воля, на всех комнатах уже давно бы лежало оглушающее заклинание.

Она спустилась к завтраку раньше обычного.

Мистер Тонкс, явившийся на кухню последним, не изменяя себе, почитывал утреннюю газету. Время от времени он озвучивал подробности главной новости Магической Британии — несанкционированного проникновения в Министерство магии Нежелательного лица №1.

Андромеда стояла у плиты, со стороны жутко напоминая Беллатрису Лестрейндж. Но Белла на кухне — увольте… В столовой, за величавым резным столом с подсвечниками в виде черепов — ещё куда ни шло, но в этом доме столовая и просторная кухня были совмещены, а черепов Гермиона вообще нигде не видела, словно здесь и не жили добрую сотню лет тёмные волшебники.

Кричер скрёб напольные доски вокруг стола. Сам Регулус с аппетитом уплетал поджаренный бекон с куском горячего хлеба. Даже Дора занималась сущей ерундой: меняла перед зеркальцем форму носа.

Окна были широко распахнуты. Снизки ракушек, подвешенные над окном, мерно покачивались, соприкасаясь с тихим стуком. Солнечный узор причудливо раскрашивал столешницу и стоящий на ней волшебный приёмник. В последнее время он не выключался, так как все ждали возвращения в эфир Ли Джордана с новостями «Поттеровского дозора». Иногда голосом магического радио становился Люпин. Тонкс в такие дни не отходила от аппарата и жадно вслушивалась в любимый голос. Ремус всё чаще отлучался из дома.

Сейчас приёмник молчал, издавая тревожный гул, когда Нимфадора задевала его локтем. Никто не знал, когда начнётся эфир.

Гермиона с мрачной покорностью опустилась на стул напротив преступно расслабленного Блэка.

Как он мог есть после того, что случилось? Да ещё с таким аппетитом! Разве несколько часов, проведённых в Министерстве магии, пока люди Волдеморта распечатывали камины и пытались разобраться, кто напал на главу Комиссии по учёту маггловских выродков, для него ничего не значили? Мистер Уизли за это время постарел лет на десять, а Гермиона молила бога, чтобы её Оборотное зелье оказалось сварено лучше, чем то, что где-то откопал Гарри. Не варил же он его сам, в конце концов? Допросы, допросы, допросы, несколько часов ожидания в тесной приёмной. Был миг, когда Гермиона всерьёз испугалась, что больше не выйдет наружу, не увидит солнечный свет. Нет, произошедшее было слишком свежо в памяти.

Кричер закончил уборку и принялся помогать Андромеде. Возвращение Регулуса с того света благостно отразилось на его характере. Или Блэк велел домовику быть приветливее с Тонксами?

Грейнджер не слышала от эльфа ни единой гадости в адрес Доры или Теда. Всё-таки тот, кто любит, относится к людям добрее. Теперь Кричеру было кого любить.

Регулус выглядел расслабленным: он переместил руку за спинку стула и откинулся назад.

— Ты ничего не съела, Гермиона. Ломтик бекона? — предложила Андромеда, держа дымящуюся сковороду.

— Спасибо. Я не голодна, — откликнулась Гермиона, свернув салфетку пополам.

— Тед?

— Что угодно, кроме овсянки, — отозвался мистер Тонкс, посмотрев на жену поверх «Ежедневного Пророка», в котором отгадывал кроссворд. — Не люблю, когда с утра каша в голове.

За последние дни Гермиона уяснила, что у отца Доры своеобразное чувство юмора.

— Лучше помогите найти слово. Кровожадная нежить. Восемь букв.

— М-м, вурдалак? — предположила Нимфадора, уткнувшись в кружку с надписью «брюзга», бледневшую с каждым выпитым глотком горячего кофе.

Мистер Тонкс сверился с клетками.

— Нет, не подходит.

— Ещё кусочек торта, хозяин? — трескуче спросил Кричер, гордясь тем, что ему доверили завершающее блюдо.

Регулус отрицательно покачал головой. Он переместил руку локтем на стол, чтобы опереться подбородком на ладонь.

— С шоколадным кремом и шоколадной крошкой, — ввернула Дора.

— Дорогая, ты точно ждёшь ребёнка? — поинтересовался Тед. — Столько выпечки в последние недели… Может, ты попросту тортеешь?

Тонкс возмущённо засопела.

— Папа! Я беременна, поэтому у меня могут возникать самые безумные желания.

Домовик изобразил подобие поклона в её сторону.

Мистер Тонкс издал смешок и встряхнул газету так, что Гермиона невольно бросила взор на передовицу «Пророка», где красовалась кислая физиономия Долорес. Кто бы мог подумать! Какой конфуз! Позор! Самый разыскиваемый волшебник в Великобритании самолично явился в Министерство магии со своими сообщниками и сорвал слушание по делу маггловских выродков, напав на главу комиссии в её же кабинете, поставил на уши все службы и благополучно скрылся. Прямо-таки растворился в воздухе!

«Поделом тебе, старая гаргулья!»

Гермиона ощутила волну гордости за Гарри: вот оно — долгожданное удовлетворение. Поставить злобную ведьму на место — самое приятное из того, что случилось за последние недели... не беря в расчёт добытый крестраж, само собой. Медальон Слизерина нашёл нового владельца, и хотелось бы верить, что на этом его перемещения закончатся.

Грейнджер посмотрела на Блэка. Ей не терпелось обсудить их «приключение» во всех подробностях. Вчера у неё попросту не было сил на это, поэтому по возвращении она упала на кровать, раскинув руки, как делала только в детстве, и немедленно заснула. Её не смутила неудобная поза, одежда, открытое окно, из-за которого спальня за ночь заледенела. Она впервые как следует выспалась за бог знает сколько времени! Наконец Гермиона не вставала мешать варево, засыпать в котёл крылья златоглазок… Иной раз ей казалось, что не только её одежда пропахла водорослями, но и руки, волосы, она вся!

После разговора с Флетчером Грейнджер твёрдо знала, что нужно делать, и неукоснительно следовала намеченному плану. Часть ингредиентов для Оборотного отыскалась в подвале «Гнезда» (кто-то из Блэков увлекался зельеварением), часть пришлось доставать в Лютном. Гермиона долго не решалась доверить Регулусу мантию-невидимку, но в итоге отправила его за шкурками бумсланга, затем за спорышем… Он с готовностью откликался на её просьбы, пару раз даже сменял Гермиону у котла, когда ложка для помешивания буквально выпадала из её рук. Как-то после очередной вылазки в Лютный она поймала его с серебряными ложками, на которых был фамильный герб Блэков. Гермиона не желала знать, как он их достал, лишь надеялась, что Регулус никого не убил в погоне за семейным сервизом.

Одна из серебряных ложечек прямо сейчас звенела о края бокала.

Регулус был слишком занят смакованием поданного ему кофе, чтобы обратить внимание на Грейнджер.

Сложнее всего было уломать Уизли, а точнее, миссис Уизли. Именно Молли после долгих уговоров позволила Артуру взять Гермиону и Регулуса с собой, провести их в Министерство для подтверждения статуса крови.

Волосы Рона и Джинни, снятые с расчёсок и свитеров, Молли отдавала так, словно её вынуждали расстаться с сокровищем.

Гермиона вздохнула. Она безумно соскучилась по Рону!

Будь она расторопнее, непременно шепнула бы Гарри: «Приходи на площадь Гриммо, там относительно безопасно», но при встрече с другом радость, что он цел и невредим, затмила разум и все мысли о будущем.

Крестраж теперь у Гарри, но как он собирался его уничтожить? Он упомянул меч Гриффиндора, но достать его не представлялось возможным, разве что…

Голос Доры вернул Гермиону в реальность.

— Может, поганище, пап? — Нимфадора положила четвёртую ложку сахара в кружку, после чего Андромеда будто бы ненароком отодвинула от нее сахарницу.

Мистер Тонкс покрутил карандаш в пальцах.

— Это скорее болотное чудовище, внешне похожее на человека. Его тело на три четверти состоит из грибницы и лишь на одну — из отмершей ткани.

Регулус сделал шумный глоток кофе и отставил чашку в сторону.

— Иногда, — увлечённо жестикулируя, пустился в объяснения Тед, — его туловище заполняют черви и брюхоногие моллюски, образуя миниатюрную биосистему, поэтому нельзя со стопроцентной уверенностью отнести поганище к нежити. Однажды я видел покусанного им пациента, зрелище отвратительное. Кишки…

— Не за столом, дорогой, — выразительно стрельнув глазами, сказала Андромеда.

— Тогда дуллахан, — прошептала Дора, стоило матери отойти к плите.

Отец понизил голос до минимума:

— Нет, это разновидность привидений, у дуллахана нет головы, вместо неё…

— Инфернал, — Блэк взмахнул палочкой, отправив посуду в раковину, и резко поднялся. — Восемь букв. Нежить. Весьма кровожадная, как я слышал. После укуса инфернала везти в Мунго уже нечего. Ах да! Приятного аппетита.

Гермиона откинула салфетку, за время завтрака превратившуюся в шарик смятой бумаги, и вышла через дверь на террасу вслед за Регулусом. Мысли бились в её голове, сталкивались, рождая чудовищный по смелости план.

Она едва поспевала за ним, шла, спотыкаясь о камни и корни, вылезшие на едва заметную среди пожелтевшей травы дорожку из щебёнки. Многие годы, пока домом почти не занимались, дикие растения медленно, но верно подкрадывались к проторенным человеком тропам. Морской ветер сделал прибрежные деревья сильнее, приземистее, выносливее, и они, одичав, наконец одержали победу. Понадобится помощь десяти эльфов, чтобы привести здешний сад в порядок. Да и само «Гнездо» снаружи было не так ухожено, как внутри. По облезлым стенам тянулся плющ с прозрачно-зелёными листьями, оплетая дом, как вздувшиеся вены — руки старика.

— Всё в порядке? — поинтересовалась Гермиона, когда грохот волн отделил их с Блэком от остального мира. Она участливо положила руку ему на плечо.

— Да, просто не люблю кроссворды, — излишне бодро ответил Регулус. — Итак?

— Итак?

— Во время завтрака ты чуть дыру во мне не протёрла. Конечно, я знал, что неотразим, но во всём должна быть мера.

Гермиона покачала головой, не купившись на приступ бахвальства.

Регулус ненадолго замолчал, но не сделал ничего, чтобы стряхнуть её руку.

— Я завидую им. Завидую, — повторил он. — У Андромеды отличная семья. Совсем не похожа на Блэков, где всякий уродлив на свой манер. Все мы в чём-то жестоки, притом каждый по-своему. Даже по отношению друг к другу.

— Я не знала всех твоих родных, но Сириус и Андромеда совершенно не похожи на то, что ты описываешь.

— Сириус. Его язык был острее ножа. Его врагам приходилось несладко, если даже друзьям и близким он мог сделать больно одним словом. Энди… скажем так, ты не видела её в гневе. Салемские ведьмы покажутся невинными овечками на её фоне.

«А ты?» — чуть было не спросила Гермиона, вовремя остановившись.

— Представь пауков, запертых в банке, и поймёшь, о чём я.

— Никто не идеален.

— И-де-ал, — раздельно произнёс Регулус. — К нему мы все и стремились.

— Хочешь, поделюсь секретом? Я всегда завидовала Уизли, — проговорила Гермиона, неуютно поёжившись под его удивлённым взглядом. — Мои родители часто отсутствовали дома — настоящие трудоголики. Им ничего не стоило сорваться с места и уехать в другую страну ради семинара по зубной эмали. Раньше мы часто отдыхали в лесу Дин недалеко от озера. Зимой там особенно красиво. Всё такое белое, чистое, как будто сложено из бумаги. Последний раз мы были там осенью. К вечеру пошёл ливень. Мы спрятались в машине от дождя, слушали радио и смотрели на огни автомобильных фар.

Гермиона непроизвольно улыбнулась, представив оранжевые пятна на мокрой земле.

— Они любили меня. Мама с папой. Но со временем всё больше отдалялись. Я не хотела пугать их, многое умалчивала — боялась, что они не отпустят меня в Хогвартс, если узнают, что за моим лучшим другом охотится самый страшный волшебник на свете. Магия воздвигла между нами стену, и с каждым годом она лишь росла. С другой стороны, Уизли всегда были мне рады. Я стала чаще проводить каникулы в «Норе», оставаться там на праздники. Даже на Рождество! Мне было стыдно из-за того, что я не хочу домой. Мир без волшебства стал скучен, словно потерял краски. А в доме Уизли было весело, несмотря на странные рождественские свитера и плум-пудинг.⁽¹⁾ Молли всегда перебарщивает с сахаром в тесте, но мне не хватает смелости сказать ей об этом. Один раз я чуть не сломала зуб из-за попавшейся в начинке пуговицы.

— Я ни разу не пробовал плум-пудинг, — задумчиво сказал Регулус.

— Да ты шутишь?! Это же рецепт идеального праздника!

— И у меня никогда не было странного рождественского свитера.

— Кажется, я знаю, что подарить вам в Сочельник, мистер Блэк, — проговорила Грейнджер.

Регулус с интересом посмотрел на неё сверху вниз.

— Я, между прочим, тоже немного вяжу. Мы обязаны восполнить пробелы в твоём рождественском невежестве! — деловито сказала Гермиона и грозно предупредила: — Только посмей раскритиковать мой свитер!

Регулус рассмеялся.

Она не хотела признавать, что иногда, очень-очень редко, он был сносен.

На его лице была странная улыбка, дразнящая и нежная одновременно, что так отличалась от его обычной надменной ухмылки.

Обычной…

Но знала ли Гермиона его вообще? Что она видела, кроме красивого лица и напускной надменности, по-видимому, наследственной.

Она не знала ничего о нём.

Ничего.

Гермиона закусила губу, ногти впились в ладони. Она подошла ближе и внимательно заглянула ему в глаза.

— Можем ли мы начать сначала?

— Извини?

— Наше знакомство не задалось, — сказала Грейнджер, поколебавшись. — Это несправедливо. Мы не имели права требовать от тебя помощи после того, что случилось. Я знаю, ситуация поймала тебя врасплох, и это, вероятно, послужило причиной того, почему ты был груб, высокомерен, дерзок…

— Ничего себе, — присвистнул Регулус, — это лучшее извинение, что мне доводилось слышать.

— Сам посуди: у тебя появился прекрасный шанс прожить целую жизнь. Я бы хотела, чтобы мы стали в ней друзьями, — с неловкой улыбкой продолжила Грейнджер и протянула руку. — Это возможно? Всё заново, всё с нуля.

— Друзьями, да? — Блэк с любопытством склонил голову набок. Он медлил, заставив Гермиону нервничать, но всё-таки ответил на рукопожатие и легко сжал ей пальцы. — Как ты и Гарри? Или как ты и Рон?

Гермионе не понравилась его интонация и то, как он разделил мальчиков.

— Мы могли бы попробовать, — добавил Регулус, не дождавшись ответа.

— О! Ну… это здорово…

Грейнджер выдохнула, аккуратно вытянув ладонь из его захвата, и скрестила руки на груди.

— Так что же вчера произошло на самом деле? Ты видела Гарри с медальоном?

Мысленно она поблагодарила его за шанс замять неловкость.

— Да! Он оглушил Амбридж и воспользовался Перуанским порошком мгновенной тьмы, чтобы сбежать. Мне удалось обменяться с ним парой слов.

— Странно, что вы ограничились только этим. Я имею в виду, почему ты не ушла вместе с ним?

— Потому что не могла подвести тебя, — сказала Гермиона, — и мистера Уизли.

— Да? — без энтузиазма отреагировал Регулус. — Значит, крестраж теперь у Гарри.

— Его ещё надо как-то уничтожить.

— Кричер что только ни перепробовал…

— У него не было яда василиска! — самодовольно произнесла Гермиона. — Он практически прожёг дневник Риддла, когда Гарри проткнул обложку клыком василиска на втором курсе.

— Дора рассказывала о Тайной Комнате. Поттер убил змея Салазара Слизерина. С ума сойти!

— Гарри убил его мечом Годрика Гриффиндора. Меч закалён кровью василиска! Им можно уничтожать крестражи, поэтому Дамблдор оставил меч Гарри, но министр не позволил забрать реликвию одного из Основателей обыкновенному школьнику. Это значит, будь у нас меч, мы смогли бы избавиться от медальона, — на одном дыхании выпалила Грейнджер.

— Звучит логично, но нет, — сказал Регулус, стряхнув невидимую пылинку с манжеты. — Я не готов сложить голову за ваше правое дело. Один раз ещё куда ни шло, но дважды…

— Я пока ничего не предложила!

— Я понял, к чему ты ведёшь. Вот только не надо пытать меня щенячьим взглядом, у меня высокая сопротивляемость к нему, выработанная годами. Вы сумасшедшие. Ты, Уизли и Поттер. Иначе бы тебе и в голову не пришло выкрасть меч из Хогвартса.

— Значит, ты такой же, раз подумал о том же, — с нажимом произнесла Грейнджер.

Регулус сорвал с ближайшей ветки небольшое сморщенное яблоко, взвесил его на ладони и подбросил.

— Меч находится в кабинете Снейпа, так? — Ещё бросок. — Как ты себе это представляешь? Мы придём к нему и попросим отдать оружие против Тёмного Лорда? — Блэк сжал плод в руке до хруста. — Разве что он грохнется в обморок, найдя меня живым и невредимым. Чёрт, я бы хотел это увидеть, но не ценой своей жизни.

У Гермионы был ответ и на это.

— Мы воспользуемся Оборотным зельем и отправимся в Хогвартс! Я сварила достаточно.

Регулус застонал.

— Ни следа здравого смысла, одни спонтанные решения. Давай уточним кое-что: ты предлагаешь мне выкрасть один из самых важных исторических объектов волшебного мира?

— Кто бы меня учил! Я давала тебе мантию-невидимку для поиска ингредиентов, а не для кражи серебра.

— Нельзя украсть то, что и так принадлежит мне! Флетчер не имел права распоряжаться имуществом моей семьи. Я лишь вернул награбленное. Никого даже не покалечил в процессе.

— Какое великодушие. Ты подвергал себя опасности!

По лицу Регулуса поползла улыбка.

«Плохой знак, плохой знак!»

— Волновалась за меня, да?

Гермиона насупилась.

— Очень странно, — вслух рассуждал Регулус. — Ведь тогда мы ещё не были друзьями.

— О, замолчи! Тебя поэтому выставили из Пожирателей — за паршивое чувство юмора?

— Это семейная черта, — сообщил Блэк, надкусив яблоко. — Совсем кислое. Как же твоя вера в Поттера и Орден? Они сами не справятся?

— Невинных людей сажают в Азкабан, а та уродливая скульптура… Ты же видел, какое место уготовано магглам! — напустилась Гермиона. — Неужели тебе всё равно? Знаешь, что я почувствовала, когда мы спасли братьев Криви?

Линия его губ чуть искривилась, как всегда, когда речь заходила о магглах или магглорождённых. В эту минуту сходство с Сириусом испарялось.

— Удовлетворение! Радость! — торжественно произнесла Гермиона.

— Избавь меня от нотаций, Си, — с видом великомученика пожаловался Регулус.

Гермиона понятия не имела, кто такая эта «Си» и почему он окрестил её подобным образом. Может, так звали няню, заставлявшую его мыть руки перед едой и чистить зубы после? И бывают ли у волшебников няни? Может, детьми занимаются специально обученные эльфы-домовихи?

Неважно. Она должна до него достучаться, отыскать нужные слова, подстегнуть к действию. Но как это сделать, если у него совершенно иные принципы? Может быть, хороший пинок проймёт его? Есть ли смысл упорствовать?

Внезапно он охнул, будто получил бладжером в живот.

— Что случилось?

Побледнев на глазах, Регулус закатал рукав водолазки и брезгливо изучил воспалившуюся метку.

Глядя на неё, Гермиона шёпотом уточнила:

— Тёмный Лорд?

Вымученная улыбка Блэка оказалась жалкой, когда он сказал:

— О Мерлин, ничто так не возвращает в реальность, как боль от его метки.

Сочувствия у Гермионы резко поубавилось.

— В реальность, говоришь, — она схватила его за ноющее предплечье, отчего он резко втянул носом воздух. — Сколько человек должно погибнуть, пропасть без вести, отправиться в лапы дементоров, чтобы ты очнулся? Это не прекратится, пока «Сам-Знаешь-Кто» ходит по земле. Ты не будешь свободен.

Она ударила наугад, но попала в слабое место. Регулус с изумлением уставился на неё, но огрызаться не посмел.

— У тебя гораздо больше общего с моей семьёй, чем ты думаешь.

Гермиона хмыкнула.

— Я отправляюсь в Хогвартс. Ты едешь?

В ту же секунду он без раздумий ответил:

— Еду.

* * *

Поезд выплюнул в небо облако пара.

Гермиона стояла на краю платформы, сжимая в руке билет, и вспоминала далёкий день, когда впервые увидела Хогвартс-экспресс. Со стороны он походил на старинный паровоз. Поезд как поезд, ничего особенного. Разве что цвет вагонов был алым, а не зелёным.

Однако, скрытый от маггловских глаз, он из года в год исправно увозил юных волшебников в сказку. Так было раньше. Что ожидало детей теперь, Гермиона боялась представить.

Молли и Артур порывались прийти и проводить её, но она запретила. Едва ли миссис Уизли смогла бы сдержать слёзы. Лишнее волнение и внимание Грейнджер было ни к чему.

Ремус помог ей с тележкой. Выглядел Люпин неважно. Слишком мало времени прошло с полнолуния.

— Смысла отговаривать тебя нет?

Гермиона с признательностью посмотрела на Ремуса.

— Никакого.

Он со вздохом оглядел платформу, словно надеясь отыскать среди колонн мальчишеские силуэты из прошлого. Вместо них возле поезда прохаживались волшебники в чёрных мантиях.

— Пожиратели смерти?

— Они самые. Или люди из Министерства. Сейчас между ними мало разницы. Расставлены по всем местам, хоть как-то связанным с Гарри. В Хогвартсе их не станет меньше.

— Знаю.

— Меч Гриффиндора хранится в кабинете директора. Чтобы попасть туда, придётся постараться. У тебя есть план? — получив кивок, Люпин немного успокоился. — Ты по-прежнему не хочешь рассказать, зачем Гарри понадобился меч?

— Простите, Ремус. Это не моя тайна. Профессор Дамблдор хотел, чтобы артефакт Годрика Гриффиндора был у Гарри. Он прямо указал это в своём завещании. Это важно.

— Я полагал, что ты так ответишь. Боюсь, Снейп — не единственный, кого стоит опасаться, — сказал Люпин, передавая клетку с Сычиком подошедшему Блэку.

— Ты имеешь в виду Кэрроу, — произнёс Регулус. — Едва ли Азкабан прибавил им мозгов.

Машинист дал предупредительный гудок.

— Нам пора. Надо занять купе, — сказала Гермиона.

Ремус по-отечески обнял её.

— Иди, я догоню, — произнёс Регулус.

Грейнджер направилась к составу, оглянувшись через плечо на Ремуса. Он что-то говорил Блэку, в конце они пожали друг другу руки. Гермиона остановилась и подождала Регулуса, толкающего тележку с их вещами.

— Что он сказал?

— Люпин? Просил крутить ручки приёмника. «Ромул» обязательно передаст привет.

Большинство пассажиров уже разошлись по вагонам.

Регулус быстрым шагом пустился в путь по тамбуру, заглядывая в купе через стеклянные двери. Гермиона шла за ним, постоянно поправляя рыжую косу.

Ребята, которые бы никогда не подошли к Гермионе Грейнджер, с готовностью приветствовали Джинни Уизли — одну из самых неунывающих и смешливых девушек школы.

— Здесь не занято, — Регулус раздвинул дверцы купе и пристроил вещи на багажную сетку. Напоследок Сычик клюнул ему пальцы, не признавая в Блэке хозяина.

Гермиона сняла сумку с плеча.

В прошлые годы экспресс был переполнен. Сейчас часть купе пустовала, а в общем вагоне привычное число студентов сократилось вдвое.

Она надеялась, что Невилл и Луна захотят к ним присоединиться и что они оба просто опаздывают. Возможно, они вовсе не явятся. Августа Лонгботтом будет тысячу раз права, если не пустит единственного внука в замок, кишащий Пожирателями смерти.

Поезд постепенно набирал скорость. Гермиона высунулась в коридор и увидела Невилла, с грохотом катившего за собой два чемодана: свой и семенящей следом Лавгуд. Он тоже заметил Грейнджер и помахал рукой.

Гермиона обернулась к Регулусу, чтобы закончить начатый утром инструктаж.

— Сейчас сюда зайдут наши друзья. Невилл немного стеснительный, не подкалывай его и не обижай. К Луне это тоже относится.

— А с ней что не так?

— С ней всё так, просто она немного странная.

Блэк откинулся на спинку сиденья и ослабил воротник.

— В смысле… — он покрутил пальцем у виска.

— Я сказала «странная», а не «ненормальная», — огрызнулась Гермиона. — В час дня по вагонам пустят тележку со сладостями, — фирменным тоном старосты произнесла Грейнджер. Поймав собственное отражение в оконном стекле, она приуныла. Казалось, что друзья раскусят её в один миг. — Обязательно закажи что-нибудь, например, желатиновых червячков или друбблс. Рон их обожает.

Регулус наморщил лоб.

— Хогвартс-экспресс не сойдёт с рельсов, если я возьму шоколадную лягушку?

Иногда он бывал невыносим.

— Привет! — воскликнул Невилл, показавшись на пороге купе. — Мы обошли все вагоны, разыскивая вас.

— Опасались, что вы не приедете из-за того, что директором Хогвартса стал Снейп, — напрямик произнесла Лавгуд.

— То же могу сказать о вас, — откликнулся Блэк, сияюще улыбаясь вошедшим. — Как каникулы? Надеюсь, лучше наших.

Луна уселась напротив него, звеня серьгами-виноградинами.

— Мне очень жаль, что ваш праздник был сорван.

— М-м… спасибо, Луна, — промямлила Гермиона.

— Мы с папой почти сразу аппарировали, хотя я хотела остаться, чтобы помочь вам. Надеюсь, никто из гостей не пострадал?

— Нет, — солгал Регулус. — Всё закончилось хорошо. Я немного приболел — ерунда, перенервничал.

— Что случилось с Гермионой? — спросил Невилл, устроив на коленке Тревора.

— Успела скрыться. К сожалению, я не знаю, где она сейчас.

— Может быть, она вместе с Гарри? — предположила Луна. — Пусть у неё всё будет хорошо.

Грейнджер заёрзала на сидении. Гермиона не подозревала, что так много значит для Луны, учитывая былые разногласия. Если бы она только могла её обнять и успокоить…

— Вы видели свежий номер «Придиры»? Папа подробно описал самые важные события последнего месяца. Мы предполагаем, что в Азкабан отправляют не всех арестованных волшебников. Некоторых отсылают на опыты «Сами-Знаете-Кому».

Гермионе стало не по себе от уверенности в голосе подруги.

— Твой отец не боится, что Пожирателям смерти это не понравится?

— «Придира» — голос волшебного мира, — с важным видом изрекла Луна. — Люди должны знать правду. А ещё мы опубликовали статью о «Поттеровском дозоре». Классно ребята придумали с радио! Надо поддерживать Гарри, где бы он ни находился. Я уже отправила на станцию несколько писем. Вдруг он услышит, когда Фред и Ли будут зачитывать послания? Я специально написала их на зелёной бумаге, это цвет надежды.

— Бабушка каждый день слушает «Дозор», хотя раньше терпеть не могла радио, — сказал Невилл. — Вы не знаете, зачем Гарри напал на министра? Его же чуть не поймали!

— Он напал на Амбридж! — подхватила Луна. — Она странная. Как можно любить кошек и при этом быть таким злым человеком?

— Фред и Джордж здорово её изводили. Во дворе ещё остались следы зачарованного болота? — подмигнув, спросил Невилл. — Как считаешь, Рон?

— Я?

Гермиона сунула в руки Регулуса упаковку совиного печенья для Сычика.

— Конечно, остались, — с нервным смешком ответила Грейнджер. — Профессор Флитвик сказал, что это было первоклассное волшебство!

Все четверо немного помолчали, прислушиваясь к стуку колёс поезда.

— Рон, а ты разве не должен быть сейчас на собрании старост? — поинтересовалась Луна.

— Я?

Гермиона содрогнулась. То, что Рон — староста факультета, напрочь вылетело у неё из головы.

— Д-да, тебе надо в вагон старост, — проговорила она со стоном. Ах, если бы пойти туда вместе с Регулусом и подсказать ему, что к чему. Он же никого не знает… Что ж, по крайней мере, его недоумение легко вписывалось в привычное состояние Рона: Уизли частенько манкировал обязанностями по обходу вагонов.

— Точно! Как я мог забыть? Если не вернусь вовремя, купите мне пачку друбблс, — попросил Блэк, насмешливо взглянув на Гермиону.

Следующий час она мало вникала в происходящее, односложно отвечая на вопросы Невилла и Луны. Все её мысли были с Блэком. Если его раскусят — им конец.

«Как быстро после вызова появляется наряд авроров?»

Она перебрала сотню вариантов дальнейшего развития событий, начиная с экстренного торможения поезда и заканчивая нашествием дементоров.

Регулус вернулся не один, а в компании Симуса Финнигана.

— Джин, Нев, Луна, привет! — с порога прокричал Симус. — Вы, конечно, уже в курсе, кого назначили директором?

— Снейпа, — угрюмо отозвалась Гермиона.

— Угу, — Симус ударил по полке для багажа. — Вышел сухим из воды. Не знаю как вы, а я не намерен сидеть сложа руки! Не пора ли нам возобновить собрания Отряда?

— Ах, это было бы здорово! — оживился Невилл. — Только кто будет их проводить? Гарри многому меня научил. Без него и Гермионы О.Д. не будет прежним.

— Джинни, как насчёт тебя? — Симус посмотрел на неё в упор.

Чужое имя непривычно резало слух.

Гермиона была озадачена. Ей удалось видоизменить волшебную палочку с помощью маскирующих чар, но как она покажет ребятам патронус? А если попросят изобразить фирменный Летучемышиный сглаз Джинни Уизли?

— Не думаю, что наберётся много желающих.

— О-о, — с наигранной беззаботностью протянул Блэк, прислонившись к дверям купе. — Тут ты ошибаешься. Братья Криви пришли от идеи Симуса в восторг.

Гермиона почувствовала себя так, будто из лёгких выпустили воздух.

— Колин и Деннис в поезде? — сдавленно спросила она.

— Да, наткнулся на них при обходе вагонов. Передавали тебе привет.

У неё возникло ощущение, будто ироничный взгляд Регулуса проникает сквозь кожу. Только ему удавалось так смотреть на неё, что всё внутри переворачивалось.

Если честно, Гермиона не рассчитывала на благоразумие Криви. На что они надеялись? Слизеринцы прекрасно знали, что Коллин и Деннис — магглорождённые. Это доставит массу проблем. И Кэрроу знали. И Снейп.

— Хорошо, — сказала Грейнджер, ощущая себя поводырём слепых котят. Теперь она понимала, о чём толковал Гарри на пятом курсе. Что может быть страшнее, чем брать ответственность за чужие жизни?

Она знала, что просто не будет.

— Замётано! — просиял Симус.

— Отряд Дамблдора снова в деле! — торжественно провозгласил Невилл. — Мы дадим бой!

---

1) Традиционный английский рождественский десерт из изюма, хлебных крошек, цукатов, мёда и пр. Во время приготовления в тесто кидают предметы для предсказания судьбы. Это могут быть напёрстки, монеты и/или пуговицы.

Вернуться к тексту

Блэк не надеялся, что когда-нибудь снова увидит Хогвартс: громаду башен, озеро и квиддичное поле между холмами, но он был здесь.

Вестибюль замка ярко освещали факелы. Под сводами гуляло эхо. Трепет охватил Регулуса ещё на подходе к Большому залу и только усилился при скрипе древних кованых петель.

Ничто не повторяется дважды. Сколько раз в детстве он слышал подобное от отца, когда они собирались перед окнами и смотрели на грозу. Молния не бьёт в одно и то же место. Сидя у отца на плечах, Регулус верил каждому его слову.

Но вот ноги привели его, студента седьмого курса, к массивным дубовым дверям, за которыми учеников уже ждали четыре длинных стола. Над каждым из них на фоне чернильного неба, по которому стремительно катились звёзды, развевались знамёна факультетов.

Блэк вновь ощутил себя первокурсником — одиннадцатилетним сопляком с обкусанным ногтем на большом пальце, неуверенным в себе и жаждущим одобрения родных, но полным стремлений и надежд.

Ему никогда не забыть тот славный день!

В поезде Сириус прозрачно намекнул, что первогодок ждёт жуткое испытание. Регулус тут же напредставлял себе всякие ужасы, с которыми придётся столкнуться на распределении: победить великана, добыть живую воду из камня, унести ноги от оборотня…

Перед поездкой он прочитал кучу книг, научился вызывать свет и ставить невидимую подножку. Хватит ли этого, чтобы одолеть тролля или оборотня? Весьма сомнительно, но повалить их на землю и выстрелить Люмосом в глаз — всегда пожалуйста! По крайней мере, дома с Сириусом эта тривиальная комбинация срабатывала не раз и не два.

Всю дорогу до школы Регулус в панике вспоминал пассы палочкой и нужные слова, пока Розье не узнал у какого-то слизеринца, что миф об испытании — ровесник Хогвартс-экспресса.

Шляпа была чудовищно велика и грозила сползти Блэку то на нос, то на затылок. Регулус не знал, куда девать руки — схватить её за поля и держать или лучше не трогать? Он наверняка выглядел смехотворно, но больше всего боялся — вдруг шляпа выкрикнет: «Гриффиндор!».

Сириус пялился на него из-за стола с таким выражением на физиономии, будто за его спиной развевался алый плащ Андроса Неуязвимого, в то время как Регулус… А что он? Сидел на табуретке и трясся.

Через секунду кошмар был позади. Шляпа вынесла вердикт, и ещё один Блэк прошествовал к слизеринцам с таким ощущением, будто материнские руки обернули его в спасительное знамя зелёного цвета. Тогда это казалось правильным выбором. Впрочем, какая разница. Он мог бы учиться где угодно — исход один.

— Ты идёшь к столу Слизерина, — прошептала Грейнджер.

О да, чудовищная сила привычки.

Финниган и Лонгботтом таращились на него.

«Даже если тебя припёрли к стенке, оставайся невозмутим и сохраняй твёрдый ум, — учил его дед. — Пусть все думают, что ты там, где и собирался оказаться».

— Хотел поздороваться с «любимыми» однокурсниками, — с бравадой произнёс Блэк. — Целое лето не виделись.

— Отлично сказано, Рон! О-о, я бы поздоровался с Крэббом, — подхватил Симус, красноречиво закатав рукав мантии. — Мой кулак безумно соскучился по его роже. А что он нёс о Дине в поезде, вы слышали? Сказал, возможно, мы с ним увидимся на занятиях у Кэрроу, где Дин будет подопытным! Подопытным! Как будто он не человек вовсе! И кто такие, мантикора подери, эти Кэрроу?

— Редкостное дерьмо, — бросил Регулус, осмотрев преподавательский стол, вытянувшийся вдоль главной стены зала.

Глаза на лице Снейпа казались дырами, чёрными, как омуты в пещерном озере. Время ещё больше заострило его черты, но не узнать Северуса было невозможно.

Страшась разоблачения, Регулус занял место в конце стола. Глупо, конечно. В таком виде его бы и мать родная не признала.

Грейнджер села рядом. Лонгботтом опустился напротив неё, а Финниган направился дальше — пожимать руки знакомым.

— Малфой тоже здесь, — шёпотом сказал Невилл. — Каково это, сидеть тут, когда все вокруг знают, что ты один из «этих»?

Предплечье Блэка тупо заныло, ведь он сам был «этим». Регулус оглянулся через плечо.

За слизеринским столом между двумя образцами откормленного зла сидела уменьшенная копия Люциуса. Разве что причёска отличалась от девчачьей.

Сын Нарциссы. Было ли в нём хоть что-то от неё? Что-то хорошее?

Мимо прошагала вереница первогодок, возглавляемая профессором МакГонагалл. Она бережно несла старый деревянный табурет, на котором возвышалась волшебная Шляпа. Раздались редкие хлопки. Началась самая короткая церемония зачисления в истории Хогвартса.

Когда Шляпа смолкла, на столах появились тарелки со всевозможными блюдами.

— Приветствую вас, друзья! — раздалось над ухом Регулуса.

— Здравствуйте, сэр Николас! — ответила Грейнджер.

Блэк обернулся. Перед ним завис факультетский призрак Гриффиндора. Широкий гофрированный воротник скрывал его располосованное от уха до уха горло.

— Вы как всегда образец учтивости, мистер Уизли, — оскорблённо заметил сэр Николас, не дождавшись приветствия.

Почти Безголовый Ник пристроился на скамье среди детей. Регулус собрал всю волю в кулак, чтобы остаться на месте. Аппетит от такого соседства пропал начисто, и всё же руки надо было чем-то занять. Блэк вооружился вилкой и ножом, чтобы отрезать от мяса жир, и чуть не выронил их, когда Невилл закричал:

— Джинни, ты что? У тебя же аллергия на чечевицу!

Гермиона остановила занесённую ко рту ложку и напряжённо улыбнулась обратившим к ней взоры однокурсникам.

— Точно, — сбивчиво сказала она, отодвинув тарелку.

К счастью, остальные не были столь наблюдательны.

Раздался звон вилки о бокал — Снейп вышел к кафедре с приветственным словом.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — произнёс он без тени радушия. — Начало нового учебного года в Школе чародейства и волшебства знаменуется не самым приятным известием для многих из вас. Не все студенты смогли продолжить обучение, поэтому призываю вас, вернувшихся в Хогвартс, ещё больше ценить предоставленную возможность обучаться основам магии. Как вам известно, Совет попечителей школы одобрил мою кандидатуру на должность директора школы.

В Большом зале повисла гробовая тишина.

— Очевидно, что последовали изменения в преподавательском составе. Защиту от Тёмных искусств будет вести профессор Амикус Кэрроу. Также прошу приветствовать его сестру — профессора Алекто Кэрроу, преподавателя маггловедения. В этом году данный предмет носит обязательный характер.

Сомневаясь, правильно ли он расслышал, Невилл тихонько переспросил:

— Маггловедение? Они оставили этот предмет?

— Боюсь, лучше бы убрали, — отозвалась Грейнджер, ковыряя вилкой пирог с таким остервенением, будто представляла на его месте чью-то печень.

— Магическая охрана замка значительно усилена, — продолжал Снейп. — Напоминаю, что Запретный лес на территории школы не зря носит такое название. В целях безопасности в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Походы в Хогсмид отныне допускаются только в присутствии преподавателя. Никакие организации, общества, команды, кружки и клубы из трёх и более учеников не могут существовать без ведома и одобрения моего заместителя — Амикуса Кэрроу.

— Это он явно позаимствовал у Амбридж, — пробормотал хаффлпаффец, сидящий неподалёку.

— Любое грубое нарушение школьных правил отныне будет рассматриваться мной лично. Старосты, ваши обязанности и привилегии остаются прежними. После ужина проводите первокурсников в гостиные и покажите спальни. Завтра нас всех ждёт насыщенный день.

Пир подошёл к концу. Ученики потянулись к выходу.

Регулус машинально наблюдал за слизеринцами. Если Малфоя вычислить проще простого, то об именах остальных оставалось только гадать. Правда, два огра в зелёных галстуках напомнили Регулусу о семействе Гойлов.

Внезапно пальцы стало покалывать. Действие Оборотного подходило к концу.

Регулус выхватил среди гриффиндорцев Грейнджер:

— Не пора ли нам наведаться на местную кухню?

— Читаешь мои мысли, но сначала нужно позаботиться о первокурсниках.

— Поверить не могу, что я староста, — пожаловался Регулус, покачав головой. — Это такой… как сейчас принято говорить — отстой. Я как… Люпин.

— Поверь мне, до Ремуса тебе далеко.

Из сарказма в её голосе можно было сварить яд.

— Я заметила, что Патил получила значок, — сказала Гермиона и, столкнувшись с недоумением на лице Блэка, нетерпеливо пояснила: — Парвати Патил. Вон та девушка с длинными чёрными волосами, заплетёнными в косу, рядом с ней крутится Лаванда. Лаванда Браун. Эм-м, «ты» вроде как встречался с ней в прошлом году. Какое-то время. Пытался встречаться. Глупости всякие, забудь!

— Неужели? — Регулус внимательнее пригляделся к миловидной гриффиндорке.

— Сосредоточься на том, что я сказала. Попроси Парвати проводить новичков. Она не удивится.

— Ай! Ничуть не сомневаюсь, — проворчал Блэк и потёр ногу, с которой Грейнджер убрала свою ступню, шипя:

— Хватит глазеть!

Через минуту Патил взяла первогодок на себя, построив их парами, и Регулус был свободен.

— Мистер Уизли! — со стороны преподавательского стола к нему приближалась Минерва МакГонагалл. Регулус с грустью обнаружил появившиеся на её лице морщины, седину в забранных вверх волосах. При этом женщина осталась такой же непоколебимой волшебницей, под суровым взглядом которой ощущаешь себя нашкодившим щенком.

Её голос прозвучал на удивление участливо:

— Мистер Уизли, рада, что слухи о вашей болезни не нашли подтверждения.

— Спасибо, мэм.

— Я не получила от вас письмо со списком выбранных предметов для обучения на седьмом курсе.

— Прошу простить меня, мэм.

Профессор МакГонагалл понимающе кивнула в ответ.

— Я знаю, что вашей семье пришлось тяжело. Зайдите ко мне утром, и мы что-нибудь придумаем с расписанием.

— Что хотела профессор МакГонагалл? — напряжённо спросила Грейнджер, поджидавшая Регулуса у выхода из зала.

— Спрашивала, какие курсы я выбрал для изучения.

— Ах это! — воскликнула она с явным облегчением. — Я испугалась, что она заподозрила неладное. В прошлом году с оглядкой на Ж.А.Б.А. Рон выбрал курсы по заклинаниям, ЗОТИ, травологию и трансфигурацию. Ничего нового к этому списку он бы не добавил.

— Похоже, Уизли тебе небезразличен, — заметил Регулус, подстраиваясь под её шаг.

— Разумеется, он же мой друг, мистер Проницательность.

Друг, одно упоминание которого вызывало мечтательный блеск в глазах.

— Ты знаешь о нём куда больше, чем о его сестре, чью внешность примерила сама.

Гермиона порозовела. Веснушки стали ярче.

— Я не столь близка с Джинни, потому что она на год младше. Мы проводим меньше времени вместе.

Регулус не отступал:

— Он тебе нравится?

— Даже если так, что с того? — завелась Гермиона. — Вопрос исчерпан?

— Ладно, Си, я не хотел тебя мучить.

Грейнджер остановилась.

— Кто такая «Си»? — спросила она, поправив красно-золотой галстук. — Иногда ты называешь меня этим именем.

— Правда? Я не замечал, — вполголоса ответил Блэк. — Так звали девушку, к которой я был неравнодушен, — он дёрнул уголком губ и отвёл глаза. — Иногда ты её напоминаешь.

— Чем же?

— Настырностью. И чуть-чуть формой носа.

Гермиона демонстративно фыркнула.

— Мы с ней с одного курса. Она училась на Равенкло.

— Вот как? — глухо произнесла Грейнджер. — Где она сейчас?

— Я слышал, из неё выросла настоящая сердцеедка. Возможно, ты знаешь о ней. Сейчас она носит фамилию Забини. Сирена Забини. Говорили, что мы могли бы составить отличную партию.

— Забини?! Так Блейз Забини, наверное, её сын! Он учится на Слизерине.

Слова тяжело отдались в сердце Регулуса. У Сирены был сын. Почему-то услышанное расстроило его больше, чем семь мужей в её прошлом. Он жаждал и одновременно боялся встретиться с этой женщиной.

Регулус помнил её хрупкой девушкой с глазами, которые невозможно забыть.

— Поторопимся, — сказала Гермиона, уловив смену настроения, — пока кто-то не превратился обратно в тыкву.

Они шли за группой хаффлпаффцев, вполголоса перемывавших косточки Снейпу. От новых преподавателей они явно были не в восторге.

Регулус прислушивался к малейшему шороху, надеясь, что Кричер отыщется раньше, чем закончится действие зелья. Гермиона замедлилась, позволив студентам уйти вперёд и скрыться за статуей колдуна в чудном балахоне.

Дверь ближайшего кабинета приоткрылась, и Блэк различил тощую ручонку домовика. Регулус схватил Грейнджер за рукав, сжав мантию в районе локтя, и подтолкнул в дверной проём. Напоследок он огляделся по сторонам и скользнул в класс.

Луна, почти полная, хорошо освещала кабинет. К Гермионе возвращался настоящий облик, её вьющиеся волосы ниспадали неясными тенями. Регулус с запозданием заметил, что собственная мантия стала ему чуть великовата в плечах, а значит, и он больше не Уизли.

— Кричер сделал, как хозяин просил, — доложил эльф, вынеся на свет бисерную сумочку Грейнджер. — Ваш багаж. Филч к нему не притронулся.

— Отлично! — обрадовалась Гермиона. — Этого запаса зелья хватит надолго, если что стащим у Слизнорта образец.

— Надолго?

Грейнджер что-то пробубнила в ответ.

— Мы управимся за пару-тройку дней, — расслабленно заключил Блэк. — Надо подкараулить кого-нибудь из преподавателей возле гаргульи, подслушать пароль и забрать меч. Много ума для этого не надо. Под мантией-невидимкой я бы и один справился.

Грейнджер уткнулась взглядом в носки туфель, заставив его насторожиться.

— Я отдала мантию Гарри.

Регулус счёл, что ослышался, он запнулся и переспросил:

— Что?

— Я отдала мантию Гарри, — терпеливо повторила Гермиона.

— Что?

— Мне кажется, ты понял с первого раза.

— Что, ради Мерлина, мы тут делаем без мантии?!

Гермиона приняла оборонительную позицию, скрестив руки на груди.

— Гарри она была нужнее. За ним гнались!

— Кричер предупреждал, что девчонке нельзя доверять! Все они, отрод…

Блэк взмахнул рукой, дав эльфу знак замолчать.

— Как же ты собралась достать меч Гриффиндора? Приманишь Акцио?

— Можно попробовать. В прошлый раз мне удалось призвать книги о крестражах, которые хранил у себя Дамблдор.

— Я уже жалею, что согласился, — Регулус в счастливый исход совершенно не верил. Он вцепился в подоконник и, уставившись в окно, страдальчески вопросил: — С кем я связал свою жизнь?

Холмы и предгорья Хогвартса лежали в тени, а вершины далёких шотландских гор купались в лунном свете и, естественно, безмолвствовали, оставаясь к нему глухи. С другой стороны темнел лес. Высокие деревья, кустарники и снова деревья, конца-краю им не было.

— Мы выкрадем меч или сделаем так, что Снейп сам пригласит нас в кабинет!

— Сам пригласит? — сердито переспросил Блэк. — Каким образом?

Гермиона усмехнулась, и он, не удержавшись, обернулся.

— Ты понятия не имеешь.

— Пока нет, — подтвердила она, приблизившись. — Я рассчитываю на твоё воображение, Блэк! Или ты никогда школьные правила не нарушал?

Сбывались худшие опасения — он связался с ненормальной. Спятила. Другого объяснения не находилось.

Регулус провёл ладонями по лицу. Увы, он тоже не прослыл образцом здравомыслия.

— Давай договоримся, что с этого момента будем честны друг с другом.

— По рукам! — тут же ответила Грейнджер уж слишком жизнерадостно. Она вытащила пробку из флакона с Оборотным зельем и сделала маленький глоток. — Расходуем бережно. На ночь зачаруй полог кровати, чтобы никому не стукнуло в голову лезть к тебе с задушевными разговорами. Невилл сильно удивится новому соседу по комнате.

Регулус сжал второй флакон в ладони и отхлебнул немного зелья, буквально ощутив, как кости в ногах начали вытягиваться в струнку.

— Отвратительно, — горестно произнёс Кричер, глядя на метаморфозы. — Мой бедный хозяин снова превратился в рыжего веснушчатого мальчишку. Что бы сказала госпожа? Уродство…

— Ничего подобного! — возразила Грейнджер звенящим голоском младшей Уизли. — Веснушки — это красиво!

Она была такой правильной и взрослой, но иногда напоминала Регулусу наивного ребёнка.

— То есть я тебе нравлюсь? — подначил Блэк. Первая же глупость, пришедшая в голову, но он готов был нести что угодно, лишь бы отвлечься. Не говорить напрямую то, что думаешь — негласное общечеловеческое правило, и Регулус не намеревался его нарушать.

Гермиона несколько смутилась, сжав ремешок сумки.

— Я вовсе не это имела в виду.

Он смахнул ресницу с её щеки, покрывшейся веснушками, и наклонился чуть ближе:

— До зелья было лучше?

Грейнджер стиснула палочку в руке и густо покраснела. Огонёк на деревянном кончике возмущённо замерцал. Большая удача, если Регулус не задымится под её взглядом. Забавно...

— Увидимся за завтраком, — с нечитаемым выражением на лице объявила она и покинула кабинет, хлопнув дверью.

— Почему хозяин потакает грязнокровке? — сварливо изрёк домовик.

— Магглорождённой, Кричер. Мы же договорились, что отныне ведём новый образ жизни, мы более… терпимы.

— Хозяйке бы это не понравилось. Да уж, так и знайте. Госпожа Вальбурга не одобрила бы подобное поведение. Бедная, бедная госпожа! Вы становитесь похожи на господина Сириуса...

Регулус расхохотался, прерывая порцию стенаний. Кричер надул щёки от недовольства.

— Стоило связаться с магглорождённой девчонкой, и я уже не так хорош, да? Мне кажется, она действительно стала относиться ко мне лучше.

— Вам померещилось.

— Ну спасибо. Ладно, Кричер, спрячь запас зелья и отдохни. День был долгим. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, хозяин.

Регулус взялся за ручку двери, но, обернувшись к эльфу, сказал:

— Я рад, что ты здесь. Завтра мне снова понадобится твоя помощь. Новое поручение, что скажешь? Согласен?

Глаза Кричера сверкнули в предвкушении.

— Подслушивать и подглядывать?

Улыбнувшись, Блэк по-доброму покачал головой.

— Верно, твои любимые занятия.

Он покинул класс и взял курс на вестибюль, где с тихим гулом передвигались зачарованные лестницы. Глядя на них, сложно поверить, что прошло столько лет. Хогвартс ничуть не изменился. Что для него Регулус? Ещё один Блэк, протирающий штаны в вековых аудиториях, пылинка в часах времени.

Для Регулуса замок значил многое. Он был отправной точкой, местом судьбоносных встреч, горьких разочарований и больших радостей. Время неумолимо. Оно прощает только мальчиков, забредших в Кенсингтонские сады, где можно познакомиться с феями.⁽¹⁾

Регулус туда не забредал и не терялся, а Кричер не смахивал на Динь-Динь, их роднила лишь любовь к кастрюлям, но магия — штука непредсказуемая, и раз уж некие высшие силы решили, что Снейп теперь старше Блэка не на год, а на все двадцать — так тому и быть.

Снейп… угловатый нескладный подросток, который, повзрослев, одолел Дамблдора.

Это не укладывалось в голове.

Дамблдор повержен. Дамблдор мёртв.

Сирена твердила, что на всём белом свете нет волшебника могущественнее их директора.

— Как ты думаешь, как директору удалось победить Гриндевальда? — спросила она как-то, поворачивая карточку из-под канувшей в недра желудка шоколадной лягушки.

— Повезло, — заявил Регулус. — Дед считает, что Дамблдор долго не решался с ним сразиться, потому что боялся.

— Чушь! Дамблдор — самый сильный маг нашего времени, вот и весь секрет.

— Просто он никогда не встречался в бою с «Сама-Знаешь-Кем». Вот кто неуязвим!

Си расхохоталась.

— Да ты фанат, Реджи.

Он кинул в неё горсть листьев, а потом они повалились в траву, визжа и пихаясь локтями…

Волдеморт неуязвим.

Когда эта фраза перестала быть шуткой?

А Си? Они расстались, обменявшись напоследок гадостями. Регулус показал ей метку. Он выделил её из всех, а она… Она сморщила носик и пробормотала:

— Клеймён. Как баран.

О чём он думал, бахвалясь перед ней Чёрной меткой? Пожиратели смерти убили её отца, когда напали на митингующих волшебников. Фортескью был в толпе среди магглолюбов и магглорождённых.

— Случайная жертва, — говорил про таких Тёмный Лорд. — Необходимость. Инструмент политической борьбы.

Преступление — вот как это называлось на самом деле.

---

1) Детей, потерявшихся в Кенсингтонских садах, Питер Пэн забирает в Нетландию, на остров, где живут Дети, Которые Никогда Не Вырастут.

Вернуться к тексту

Ещё неделя дождей — и он свалится с жуткой простудой, от которой не поможет самое крепкое бодроперцовое. Ничего не поможет. Так с ним всегда и бывало.

Свинцовая туча, словно старое пуховое одеяло, грозила прорваться в любой момент. Если ливанёт, как вчера, придётся отсиживаться в теплице.

Бытовая магия — область волшебства, в которой Блейз разбирался немногим лучше, чем его мать в моделях гоночных мётел. То есть никак. Совершенно никак.

Водоотталкивающие чары выходили у него из рук вон плохо и не спасали от сырости. Нынешняя осень вознамерилась побить все рекорды по количеству льющейся с небес воды. Берега Чёрного озера размыло, и перед замком появилась гигантская клякса с неровными разбухшими краями. Деревья подтопило, а на стволах буйно разросся мох. Блейзу представлялось, что на его костях завёлся такой же.

В теплице стоял затхлый запах. Стены парника запотели, из-за чего силуэты снаружи расплылись, как физиономия Гойла за летние каникулы.

Зачем Грег вернулся в школу? Одному Мерлину известно. А Крэбб? Едва ли они рассчитывали стать учёными умами в травологии. Копаться в навозе было ниже их достоинства. Гораздо больше Грегори и Винсента заботил предположительно магглорождённый Майкл Корнер, возившийся с отростком чемерицы. Не то чтобы Корнер вызывал у Забини симпатию — наоборот, было время, когда Блейз ненавидел его всей душой, как умеют только итальянцы. Однако нападки бывших прихвостней Малфоя на однокурсников переходили всякие границы.

Вчера Крэбб схлестнулся с Финниганом и разукрасил ему спину глубокими рубцами. Теперь гриффиндорцы примутся мстить. Они не станут долго разбираться: посмотрят на цвет галстука и сразу ударят Фурункулусом. Или чем похлеще. А Блейз очень дорожил своим лицом.

Не хватало нажить врагов на Равенкло…

Винс и Грег посовещались между собой и глухо загоготали. Недоумки. Как ни объясняй им, всё равно не послушают — ни тот, ни другой.

— Аккуратнее, мистер Забини, не отвлекайтесь, — сказала профессор Спраут, для привлечения внимания постучав палочкой по цветочному горшку. — Ваше растение — самое ядовитое в классе.

Блейз сосредоточился на работе.

На первом занятии ему в «подопечные» достался вёх. С того дня побег подрос и дал новые листья. Блейзу больше нравилось другое название — цикута. Похоже на цикаду. В Киото в саду очередного отчима было много поющих цикад. Летними ночами они прятались в зарослях папоротника и трещали так громко, что Блейз часами лежал без сна.

Он вообще плохо спал последние два года. Хорошо, что синяки под глазами не так заметны на загорелом лице, иначе бы девчонки не посматривали на него из-под ресниц. Говорят, что белозубая улыбка, щенячий взгляд и вовремя обронённый комплимент открывают путь к женскому сердцу. В таком случае Блейз родился со связкой ключей.

Он опрыскал стебель цикуты средством от вредителей и полюбовался своими трудами. К концу ноября, если не напортачить с удобрениями, она зацветёт. Невзрачное растение с большим потенциалом. Без капли цикуты не сваришь зелье против лихорадки, доксицид и настойку антиистерина, которая станет шедевром его зельеварческого мастерства, когда дело дойдёт до экзамена у Слизнорта… Блейз убьёт двух птиц одним камнем, и всё благодаря цикуте. Ну разве он не гений?

В отличие от стоящего рядом Лонгботтома, второй год трясущегося над Мимбулусом Мимблетонией, Блейз не видел себя в числе великих гербологов. Такой талант мысли и слова был достоин большего. Его бабка-итальянка божилась, что род Забини идёт от Локусты,⁽¹⁾ и в жилах Блейза течёт кровь с примесью яда.

Он мог бы стать отменным зельеваром и с успехом продолжить дело далёких предков. Слизнорт исправно нахваливал его на занятиях и в числе первых пригласил в «Клуб Слизней».

«Или пойти в колдомедики? — размышлял Забини, опрыскивая листья. — Больница Святого Мунго есть, почему бы не основать госпиталь Святого Блейза?»

Нотт как-то предложил везти самомнение Забини в отдельном чемодане. Блейз усмехнулся. Да уж. И со святостью он погорячился. Стоило только вспомнить старину Спинни.

«Эй ты! Позови кого-нибудь на помощь», — попросил его отчим, отхаркивая кровь. Кажется, Серпент выпил или вдохнул что-то ядовитое, до того едкое, что отекла гортань. Обычно такой горластый, хватающийся за палочку и срывающийся без всякого повода на жену и пасынка, теперь он мог лишь хрипеть, протягивая руку к зашедшему в комнату Блейзу.

Авроры позже выяснили, что дурень Спинни вдохнул волдырный порошок.

— Зрелище, должно быть, невыносимое, — нагнетал чинуша, явившийся оформлять наследственные бумаги. — Хорошо, что родные не видели, — поделился он с помощником. — Страшная смерть.

«В самом деле, — согласился Блейз, подслушивающий их с балкона, — царапающий горло отчим — зрелище не самое приятное, поэтому я просто вышел из комнаты, оставив мерзавца умирать».

Глупо отрицать: эта смерть принесла ему и матери облегчение… и деньги. Блейз считал себя виновным только в том, что не мог прекратить всё ещё раньше. Следующих мужей миссис Забини выбирала куда тщательнее, обязательно заручившись поддержкой сына. Тот же Уилдсмит — обладатель патента на создание Летучего пороха, пусть и походил на кудрявого барана, но и послушным был как ягнёнок.

— Эй, Корнер, как тебе удалось обвести вокруг пальца Комиссию по чистоте крови, а? — издевательски протянул Гойл, ткнув Блейза локтем под рёбра.

От неожиданности Забини чересчур сильно нажал на курок распылителя, и бурая зловонная жижа щедро выплеснулась на стол и сумку под ним, заляпала рабочие мантии соседей.

— Какого дьявола?! — процедил Блейз, стягивая испорченные перчатки. — Если хоть капля этой дряни попала на моё эссе по нумерологии, я из тебя докси сделаю!

— Срочно промойте вещи и руки чистой водой! — скомандовала профессор Спраут. — Вы тоже, Невилл. Средство против слизняков весьма токсично. В больших количествах оно прожигает даже плотную ткань. Смотрите, у вас на рукаве уже появилась дырка. Уизли, будьте любезны, придите на выручку своему товарищу.

Панси притиснулась к Блейзу и предложила было помочь с уборкой, но, учуяв гербицид, мигом передумала.

Впрочем, ни одно растение или животное, побывавшее в руках Паркинсон, долго не протягивало. Будто она была гианой,⁽²⁾ высасывающей жизненные соки.

Звон колокола возвестил об окончании занятия, и однокурсники Блейза поторопились распрощаться с горшками да лопатками до следующего раза.

— Свободный урок, — хрюкнул Крэбб, топая к выходу. — Решил посвятить его уборке теплиц, Блейз?

— Я почти закончил, осталось отмыть твой грязный язык.

Грегори выхватил палочку и помчался на Забини как бизон. Гнев сотряс Блейза, как Таранталлегра — величественный Везувий.⁽³⁾

— Даже не думайте! — воскликнула профессор Спраут, встав у них на пути. — Заденете хоть один горшок, юноши — и можете считать, что вход на мои занятия вам заказан.

— Вы здесь больше не командуете! — произнёс Крэбб, однако попятился назад. — Директор у нас Снейп. Будет так, как он скажет.

— Пригласите его сюда, если желаете.

У Крэбба хватило «любезности» заткнуться.

— Пошли отсюда, — буркнул Гойл, поскребя оба своих подбородка. — Есть хочется.

Блейз с гордостью лесного кота проследил за их удаляющимися тушами. Нападение сзади — лучшая стратегия, но под чутким взором профессорши рисковать не стоило. Поводов проучить однокурсников скопилось с вагон и маленькую тележку.

Последний взмах палочки, финальное Экскуро — и стол был девственно чист. Другое дело — рабочая мантия. Ей теперь место на помойке.

Забини проверил содержимое сумки и с облегчением убедился, что выстраданное эссе не пострадало. Есть в этом грешном мире справедливость!

— Всего доброго, профессор!

Помона Спраут проводила его коротким кивком, и он наконец-то выбрался на воздух.

Небо над Хогвартсом обложили тучи, ни ветерка. Перевести дыхание невозможно, когда вокруг такая духота. Блейз ускорил шаг, надеясь попасть в замок раньше, чем пойдёт дождь.

В хижине Хагрида горел свет. Десяток нахохлившихся воронов расселись на ограде и лениво переругивались. За плетёной изгородью маячила чья-то рыжая макушка. Когда Блейз приблизился к хижине, то увидел Рона Уизли. Похоже, после занятия в теплицах тот намылился в гости к олуху-лесничему.

Но нет. Он кого-то ждал.

Блейз собрался оставить его, когда на тропе появилась Джинни Уизли — главная причина его бессонницы. О! Огненная Веста! Симонетта...⁽⁴⁾

Медно-красные волосы девушки были собраны в узел на макушке. Щёки раскраснелись от быстрого шага. Шарф развевался за её спиной, а ткань мантии колыхалась, окутывая точёную фигурку.

«Даже ты считаешь её хорошенькой, правда, Блейз?» — заметила как-то Панси и попала в точку.

Хорошенькой. Очень хорошенькой. До такой степени, что Уизли приходила к нему по ночам, одетая лишь в тени и свет, как на картинах эпохи Возрождения, едва Блейз смыкал веки.

Целый год он следил за ней в Большом зале, наблюдал во время матчей, высматривал в Хогсмиде…

Если Панси высасывала из окружающих все соки, то Уизли всю себя отдавала друзьям. С её приходом мир расцвечивался красками. Она пылала, она — огонь, к которому Блейз не смел прикоснуться. Притом девушка не слыла недотрогой, о нет! Корнер, Томас и Поттер — приличный список ухажёров для ученицы шестого курса.

И всё же с ней что-то не так. Джинни изменилась. Неуловимая разница, но Блейз-то заметил. Уизли засиживалась в библиотеке, о квиддиче не заикалась… Проклятье, она даже ложку держала иначе!

Джинни легко обогнула груду сваленных у калитки тыкв, вынудив Блейза прижаться к изгороди, чтобы остаться незамеченным, и крикнула:

— Привет!

— Хэй! — отозвался Рон. — У тебя что, кусочки коры в волосах?

— Ах, это. Профессор Граббли-Дёрг показывала лукотрусов. Я им чем-то не угодила. Странно, в прошлом году они представлялись мне интереснее.

— В первый раз всё интереснее. Давай сумку. Тяжёлая ведь.

— Вовсе нет, — возразила Джинни, но передала брату вещи. — Спасибо.

Рон пожал плечами, как бы говоря «не за что».

— Сегодня не самая подходящая погода для полётов, тебе не кажется?

— Так и знал, что ты это скажешь. Нет уж, так легко тебе не отделаться.

Блейз услышал шорох совсем рядом с местом своего нехитрого укрытия. Уизли что-то искал между прутьями изгороди и, кажется, нашёл.

— Вот она, — сказал он, вытянув какой-то продолговатый предмет из ограды. — Идём, в такую погоду нас долго не хватятся.

Забини без промедления сориентировался в пространстве и, пригнувшись, обошёл гору тыкв в обратную сторону от Уизли.

То, что поначалу он принял за балясину или длинный прут, оказалось обыкновенной спортивной метлой. Водрузив её на плечо, Рон направился через ромбовидные грядки шалфея вниз с холма. Джинни поплелась за ним, на ходу вытаскивая запутавшиеся в волосах частички коры.

Они держали путь в сторону леса и вскоре нырнули под прикрытие деревьев. Уизли вряд ли планировали умереть от стрел кентавров, но при полном пренебрежении безопасностью не думали поворачивать назад.

Блейз не горел желанием соваться в чащу, но раздутое самомнение — не единственный порок, отягощавший его душу. Любопытство. Жгучее неукротимое любопытство привычно взяло верх над осторожностью.

Поняв, что не устоит от искушения, Забини ринулся за ними.

Воздух в лесу загустел. Листья замерли на ветках в предвкушении грозы. Две рыжие макушки маячили между стволами, но Блейз не отваживался подобраться ближе: любая хрустнувшая ветка могла его выдать.

— Не понимаю, как можно думать о квиддиче в такое время, — донёсся до него возмущённый девчачий голос. — Снейп мог бы сразу отдать кубок Слизерину. К чему фарс?

— Это не совсем та речь, что ждёт от тебя команда, — насмешливо сказал Рон. — Ты же капитан, тебе надо вдохновлять нас! Вот и вдохновляй. Ну, вроде пришли.

Тихий сумрак неожиданно рассеялся, и Блейз с удивлением оглядел знакомое место. Уизли привели его к поляне, где пару лет назад Хагрид показывал фестралов. Сегодня она была пуста.

— Симус тысячу раз пожалеет, что выдвинул мою кандидатуру, — Джинни остановилась и опустила протянутую братом сумку на кучу листьев.

— Намокнет.

— Внизу учебник по маггловедению. Его не жалко.

— Что Алекто придумала на сей раз? — спросил Рон, положив метлу. — Магглы произошли от свиней или отпочковались от грибов?⁽⁵⁾

— Кэрроу выставляет магглов чудовищами, — звенящим голосом сказала Джинни. — Меня так и подначивало превратить её во что-нибудь мерзкое!

— Что-то более мерзкое, чем она сама? Это вряд ли.

— Весь урок она твердила о вампирах, которые выпили чересчур много маггловской крови и отравились.

— Отравились?

— Ага, насмерть, — с сарказмом ответила Джинни.

— Знаешь, был такой вампир Бладвин Блад. Он написал книгу, где сравнил кровь магглов и магов и пришёл к выводу, что между образцами нет особой разницы. Это так оскорбило чистокровных волшебников…

— Вроде тебя…

— Вроде меня. Так вот, несколько чистокровок направили возмущения владельцу «Сладкого королевства». На следующий день из продажи изъяли всех шоколадных лягушек, в которых был вкладыш с Бладом. Увы, об этом забыли сообщить мне. Я слопал гору шоколада, чтобы отыскать заветную карточку. В итоге, пока друзья штурмовали Хогсмид, я изучал потолки в Больничном крыле. Сириус клялся, что отыскал редкий экземпляр и достал-таки этот вкладыш.

— И?

— Тебе известно значение слова «пустозвон»?

— Странно всё это.

— Что странно?

— Что у тебя были друзья, — сказала Джинни, но не выдержала и расхохоталась.

Рон, лукаво улыбаясь, качнулся вперёд — к ней. Да он же флиртовал с собственной сестрой!

— А ты с некоторых пор одна из них, не забыла?

Девушка поперхнулась своим смехом. Уизли выглядел донельзя довольным собой.

— Ладно, — великодушно сказал он. — Сделаем несколько кругов до дождя.

— А что у тебя? Какие новости? — спросила Джинни, с тревогой покосившись на метлу.

— Какие могут быть новости на травологии? — протянул Рон. — Сам бы я ни за что не записался на этот предмет. Скука смертная.

Забини решил, что ослышался, как вдруг Джинни со вздохом произнесла:

— Рон и выбрал его потому, что по большей части делать ничего не надо.

— Эй, не заговаривай мне зубы. Пора перевести твой неиссякаемый энтузиазм в мирное русло. Садись! — придав голосу твёрдости, скомандовал Рон.

Вернее, не Рон.

Да и Джинни ли это так неумело велела «Чистомёту» взлететь? С третьей попытки он поддался. Уизли с опаской оседлала его, но стоило ей оторваться от земли на несколько футов, как она схватила «брата» за руку.

— Бесполезно. Они хотят, чтобы я стала ловцом вместо Гарри, но я стану омлетом на квиддичном поле. Мне надо провести отборочные соревнования, но как? Правда, что ловцу прилетает больше всех?

— Ну, подавляющее время ты провисишь в небе, высматривая снитч.

— Ты был ловцом слизеринской команды?

— Был, — сказал фальшивый Рон, отпустив её ладонь. — И я никогда не падал.

Джинни взлетела вверх и мёртвой хваткой вцепилась в древко «Чистомёта».

— Расслабь руки и включи воображение. Метла сделает всё необходимое. Это как с невербальной магией, понимаешь? Необходимо чётко представлять желаемый результат. Определись, чего хочешь, и — вуаля!

— Я хочу поскорее приземлиться!

Блейзу стало не по себе. Все его наблюдения, сомнения и догадки обрели основание. Кажется, настоящая Джинни Уизли и не приезжала в школу!

— Жалко, что женский вариант формы не предусматривает юбку, — произнёс «Рон», страхуя девушку с земли.

— Что ты сказал?

— Я говорю, ты в прекрасной форме. Держишься молодцом.

«Джинни» поднялась выше, уходя на новый круг.

— Я всё слышала!

«Уизли» рассмеялся.

Прошло около пятнадцати минут, когда вдалеке послышались первые раскаты грома.

— Снижайся. Не стоит летать в грозу. Обойдёмся этими минутами позора.

«Джинни» плавно опустилась вниз.

— Знаешь, будь у нас больше времени, я могла бы полюбить квиддич.

— Чушь! Либо тебе нравится летать с первой секунды, с первого вздоха в небе, либо уже никогда.

— До матча всего неделя.

— Возможно, нам улыбнётся удача, и мы уберёмся из школы раньше. Тогда тебе не придётся разыгрывать звезду большого спорта.

— Да уж. Кто же знал, что Снейп решил безвылазно торчать в кабинете? Чем он там занимается? Выращивает бородавки в носу? А если он не придёт на открытие сезона? Запасы зелья уже на исходе, а чего мы добились? Узнали пароль от кабинета.

Ответ фальшивого Рона Блейз не расслышал. Небо распорола ослепительная молния. Гром не заставил себя ждать. Гроза дошла до замка, и даже деревья в лесу затряслись от грохота.

«Уизли» подхватили вещи и поспешно покинули поляну.

В отличие от них, Забини не торопился. Он медленно побрёл к школе. На него накатило удивительное спокойствие. Мимо пролетело какое-то насекомое в поисках ночлега. Первая капля упала Блейзу на лицо. Он вытер щёку тыльной стороной ладони.

Холодная.

Блейз растерялся. Будь он Крэббом, вышел бы к самозванцам с палочкой наизготовку, заколдовал их и доставил директору.

Что-то останавливало.

Капли, срываясь с листьев, шлёпали ему за воротник. Вензеля корней норовили подставить подножку. Когда Забини добрался до замка, мантия вымокла — хоть выжимай. Почему, почему семь лет назад Распределяющая Шляпа отвела ему место в подземельях, а не в уютной гостиной Хаффлпаффа, где всегда тепло, где кухня неподалёку?

— Аргиопа Брюнниха, — пробормотал Блейз, оказавшись перед входом в апартаменты Слизерина.

Стена отъехала в сторону, явив взору собрание слизеринцев. В центре гостиной громогласно возмущался Витер Планкет. Ребята слушали его нытьё и посмеивались. Ничего не менялось.

— Филч влепил ему отработку! — поспешила уведомить Миллисента, толком даже не взглянув на Забини.

Блейз открыл было рот.

— За соплохвоста.

— А…

— Витер говорит, что это не он.

— Ясно. Исчерпывающе, Милли, спасибо.

Булстроуд пожала плечами и улыбнулась, принимая благодарность. Из стоящего в гостиной гвалта Блейз кое-как выцепил крупицы информации.

Из сумки Планкета на глазах у Филча вылез соплохвост.

Мерзавца, который выпускает в школе соплохвостов, искали вторую неделю. Животные бродили по коридорам и классам, оставляя за собой склизкие следы, успели угоститься контурными картами в кабинете профессора Вектор, устроить брачные игры в апартаментах Кэрроу и испортить им все мантии. Теперь Филч носился по замку в поисках виновного.

Сидящая неподалёку Дафна посмотрела на Блейза поверх журнала «Magic Life», который обожала его мама.

— А с тобой-то что, Забини?

— Неужели нарвался на Пивза в коридорах? — с притворным участием поинтересовался Драко. — Он ещё помнит твою шуточку с гремящими цепями, преследующими его по пятам.

— О да, — захихикала Паркинсон. Сегодня она пребывала в раздражающе хорошем настроении. — Он несколько часов носился по замку, думая, что за ним гонится Кровавый барон! — Панси повернулась к Забини и скривилась. — Тебя и не узнать. Это точно ты, Блейз?

— Собственной персоной и во всей красе.

— Похож на Джека-Фонарщика.

— Скорее на гриндиллоу, — раздражённо пробурчал Планкет.

— Когда отработка, Витер? — спросила Гринграсс, едва уловимым движением пальчика перевернув страницу. — Надеюсь, не во время матча-открытия.

— В пятницу. Клянусь, я понятия не имею, как эта скользкая тварь попала в мою сумку! Филч не отстанет, пока я не скажу, где их гнездо, — Планкет надулся, как нахохлившийся на морозе воробей, поймав на себе недоверчивые взгляды. — Вообще, с какой стати грязный завхоз указывает мне, чистокровному волшебнику, что можно делать, а что нельзя? Филч не умеет колдовать, он же сквиб, верно?

— Не зна-аю, — протянул Крэбб со стороны лестницы в спальню мальчиков. — Спроси у Забини. У него же в родне числятся недоволшебники.

О том, что в семье Блейза есть сквиб, Крэбб и Гойл пронюхали ещё на пятом курсе, с тех пор их шуточки не отличались разнообразием.

Давным-давно мать объясняла, что в каждой волшебной семье есть сквибы. Многие маги стесняются их и прячут где-то на краю земли. Иногда Блейз малодушно жалел, что его семья поступила иначе, а потом стыдился собственных мыслей, ведь не было человека, баловавшего Блейза больше, чем Флориан Фортескью. Теперь он сидел взаперти где-то в подвалах Малфой-мэнора, и даже Драко не знал, как с ним обращались.

Мать сказала, что скоро всё уладится. Флориан выйдет на свободу, и они тайно покинут Англию. Ограбленные и опозоренные.

Мир перевернулся с ног на голову. Семье Забини приходилось под него подстраиваться, сунуть взятку там, прогнуться здесь… Мерзкое чувство, отвратительное зрелище.

Блейз стиснул кулаки.

На словесный поединок с Крэббом не осталось сил, а на полноценную драку эпизод не тянул. Другое дело — дождаться подходящего случая для маленькой мести…

Он усилием воли удержал на лице сладкую улыбку.

— Заодно поинтересуйся у Винсента, где обитают соплохвосты, Витер. Кто, как не Винс, в курсе предпочтений своей родни, — сказал Блейз и отправился в спальню мимо Крэбба, услышав, как тот недоумённо произнёс:

— Не понял.

* * *

Блейз открыл дверь пинком. Она врезалась в стену, отскочила назад и задела его самого. Он захлопнул её, плотнее придавив ногой, и выругался.

В спальне мальчиков было тепло. Даже слишком тепло. Кто-то перестарался с Согревающими чарами, и заколдованные окна запотели.

«Ещё одна теплица — вернее, террариум».

Нотт посмотрел на Забини поверх учебника.

— Подсказать заклинание высушивания? — невозмутимо спросил Тео.

— Зачем? — пропыхтел Блейз, вытащив из тумбочки полотенце. — Завтра тест по Чарам. Вдруг я ещё успею простудиться.

Он скинул мантию и растрепал влажные волосы.

«Интересно, как запоёт Винсент, если бросить пару листьев цикуты ему в кубок во время ужина?»

Иногда собственные мысли пугали Забини больше чужих угроз. Почему некоторые люди могли запросто смотреть на чью-то смерть, а другие плакали над препарированной жабой? К какой категории относился он сам? Наверное, где-то посередине…

Блейз зашагал по ковру, меряя шагами пространство между кроватями.

Нотт наблюдал за ним, подперев голову рукой.

— Паршиво выглядишь. Будто Пивз опустил головой в унитаз, — Нотт перевернул страницу, зачерпнул из пакета «Берти-Боттс» горсть драже и закинул в рот.

Блейза, севшего на кровать рядом, передёрнуло.

— Что читаешь?

Теодор поспешно захлопнул книгу.

— Учебник по защите.

— Слишком толстая книжка для ЗОТИ.

Нотт с каменным лицом спихнул Забини с покрывала.

— Иди к Мордреду! Можешь растрепать всем, что это девчачий роман о любви с единорогом. Мне без разницы.

Блейз потянулся к книге, но Нотт отдёрнул руку с ней в последний момент. Вторая попытка полюбопытствовать вышла столь же неудачной, только Тео по-настоящему разозлился и толкнул Забини в плечо. Тот сделал то же в ответ, и они сцепились друг с другом, как на втором курсе, когда не поделили место за партой Лайзы Турпин.

Первой жертвой «поединка» стала прикроватная тумбочка Крэбба — Нотт врезал по ней ногой. Содержимое ящичков начало выпрыгивать наружу, и вскоре пол спальни был усеян значками «Поттер-смердяк».

В равной борьбе Блейз всё-таки дотянулся палочкой до обложки книги и, несмотря на захват на шее, прохрипел:

— Назовись!

Но книга не думала слушаться.

— Она что, маггловская?!

Теодор зарычал и отступил, потирая заработавший синяк подбородок.

— Где ты её взял? Если Кэрроу пронюхают, тебе несдобровать.

— Стащил у Филча из подсобки, а он конфисковал у кого-то из младшекурсников.

— Очаровательно. Ну и что там? Драма? Приключения? Брось, я же всегда тебя поддерживал, даже когда ты выращивал растопырника или ночами напролёт изучал руны какого-то «Урду».

— Урду — это язык, а не имя, невежда!

Блейз пожал плечами. Нотт закатил глаза.

— Порой мне кажется, что ты самый тупоголовый на нашем курсе, но потом я вспоминаю Грега и Винса…

— О, будь добр, заткнись! Так что это?

— Детектив, и, Мерлин, я встречаю кучу незнакомых слов и чувствую себя идиотом.

— Ты и есть идиот.

— Вот спасибо! — Тео хмуро посмотрел на книжный переплёт.

— Дай-ка посмотреть, — Забини пролистал книгу до оглавления и пробежался по печатным строчкам глазами. — Одинокая ве-ло-си-пе-дист-ка.⁽⁶⁾ О Мерлин! Что за абракадабра?

— Вот и я о том же. Магглы изобрели кучу полезных вещей ещё в прошлом веке, Блейз. Мы так плохо их знаем.

— Магглов или их изобретения?

— И то и другое. Мир так разнообразен, Блейз. Он гораздо шире пропагандистских плакатов. У нас столько возможностей его изучать! Мне скучно в замке!

— В таком случае, мне есть чем тебя расшевелить! — невозмутимо объявил Забини. Удивительно, но перепалка с Тео привела его в чувство, и он убедил себя, что напрасно раскис из-за Уизли. — Настоящее расследование.

Нотт не мог ему отказать, он был его другом. Разумеется, при обоюдном негласном условии, что дружба не потребует от них обоих гриффиндорского мужества или хаффлпаффского самопожертвования.

— Ну как? Ты думаешь о том же, о чём и я?

Теодор подозрительно покосился на него. Он прекрасно знал, что собой представляет Блейз, как и знал, что тот не успокоится, пока не получит желаемое.

Поэтому Нотт с азартом произнёс:

— Приступим к делу, Холмс.

---

1) Локуста — римская отравительница. Считается, что её услугами пользовались императоры Калигула и Нерон. Она постоянно принимала небольшие дозы яда, сделавшись таким образом неуязвимой для отравления.

Вернуться к тексту

2) Гианы — в итальянской мифологии духи, живущие в лесах или пещерах; своими песнями завлекают людей, высасывают у них кровь и убивают.

Вернуться к тексту

3) Захарии Иннокенти изобрёл заклинание «Таранталлегра», чтобы пробудить спящий вулкан Везувий в 79 году. Извержение уничтожило Помпеи, Геркуланум и Стабию.

Вернуться к тексту

4) Симонетта Веспуччи — рыжеволосая красавица, муза Сандро Боттичелли. Именно её можно увидеть на его известных полотнах: «Рождение Венеры», «Марс и Венера», «Весна».

Вернуться к тексту

5) Хамблдон Квинс считал, что волшебники прилетели на Землю с Марса, а магглы возникли из грибов.

Вернуться к тексту

6) «Одинокая велосипедистка» — один из рассказов Артура Конан Дойля о знаменитом сыщике Шерлоке Холмсе.

Вернуться к тексту