Wave

Гарри мялся у открытой двери.

— Я пойду. Наверное. Да?

— Охренел? — в пьяном виде Рон выражался лапидарно.

— Нет. Но я. Это. — Гарри оставил всякие попытки объясниться внятно, махнул палочкой и аппарировал.

— Идиот! — хотел заорать Рон, но получилось лишь просипеть что-то вслед исчезнувшему герою.

— Завтра мы его будем собирать по всему Лютному, — задумчиво предположил Перси. Флер собиралась возразить, но тут раздался хлопок аппарации, и перед ними возник Кричер.

— Хозяин Гарри велел передать, что он дома и у него все в порядке.

— А… — начал было Рон, но эльф уже исчез. — Вот ведь козел, — с чувством выругался он.

— Эльф или Поттер? — уточнил Билл, обнимая Флер.

— Оба, — твердо заявил Рон и плюхнулся на диван рядом с Гермионой.

В кустах можно найти кучу всего интересного, это знает каждый ребёнок. Вкусные ягоды, красивые листья для поделки, сердитого ежа, разбитую зажигалку... Взрослые говорят, что там можно найти рояль. Смешные. Рояль же огромный! Никаких роялей Колин в кустах не находил. А нашёл маленький грязный волчок.

В эти кусты восьмилетний Колин полез потому, что они выглядели помятыми, будто туда кто-то знатно брякнулся с дерева, с вон той раскидистой ёлки. Колин Криви мечтал найти труп. Это было бы так здорово, самый настоящий труп, прямо на опушке леса за их деревней, прикиньте! Трупа в кустах, к сожалению, не оказалось. Зато там валялись обломки метлы, один ботинок на высоком каблуке, надорванная книжка про какого-то Оттера. И детский волчок.

— Главное, не забыть голову, — ворчал из-за газеты мистер Криви. Он не одобрял спешки, ирландцев и лейбористов. Работал молочником, заботился о своей семье. Волшебство он сравнивал с компьютерами и одинаково не понимал ни того, ни другого. Вон, у соседей сын учился на программиста, прости господи. А Колин — на волшебника. Лишь бы ребёнок был счастлив, правда?

На летние каникулы Колин вернулся домой и честно пытался вести себя как взрослый, умный, ответственный человек. То есть наврать чего-нибудь родителям и ни за что, ни при каких обстоятельствах не рассказывать им правду. Родители его виртуозное враньё внимательно выслушали, покивали. А потом выложили на стол перед ним стопку писем, волчок и какую-то брошюрку.

Колин долго держался, минут двадцать, и решил поступить как взрослый, ответственный человек. То есть рассказал родителям всё, что знал, а чего не знал, там смело придумывал.

Снейп молча созерцал, как девушка достает из безразмерной сумки мешочки с ингредиентами, расставляя их по огромному столу.
— Вот кстати, — обронил он вдруг, — давно хотел тебя спросить: а что ты будешь делать, когда вернешься?
— А? — увлеченная процессом Петунья недоуменно подняла голову.
— В смысле, забудешь ли свои… приключения? — опять этот вкрадчивый голос.
— Как можно забыть несколько лет жизни? — сердито дернула плечом Петунья.
Тот пожал плечами, словно не желая спорить по пустякам:
— Ты откажешься от магии, вернувшись к идеальной длине газона? Или возьмешь звучный псевдоним и начнешь писать мемуары о своих злоключениях, — он голосом выделил первую часть слова, — под видом приключенческого романа? Или станешь рисовать несложные руны по готовым схемам втихаря по ночам, а днем лицемерно уверять, что у тебя бессонница?
Невольно содрогнувшись, Петунья пожала плечами:
— Готовые схемы не предел мечтаний.
— А что предел?
Она ожидала насмешки, но нет — Снейп смотрел серьезно, испытующе.
— Создавать, творить. Что-нибудь столь же прекрасное и гармоничное, как цветущая слива, — против воли девушка вздохнула, вспоминая пронзительную красоту, увиденную в Китае.

…

Зачем ты мне это рассказал? — слезный поток, наконец, прекратился, и она смогла внятно излагать.
Снейп отстранился, словно ее близость доставляла дискомфорт, и пристально посмотрел на Петунью:
— Да потому, что в Британии начинается грандиозная шахматная партия, которая силой делит всех на два враждующих лагеря. И скоро ее фигуры начнут заманивать тебя на свою сторону, уговаривая поверить в красивые идеалы, — он как-то невесело улыбнулся, — По личному опыту скажу, что если нет своей цели, легко запутаться и начать служить чуждым идеям.
«Да, мне говорили про открытие очереди на лопатки для землекопов».
— Да кому я нужна? — воскликнула она.
«Ведь не нужна же, правда?»
— Дай подумать… — деланно задумался Северус, — Единственный рунист Британии, специалист по перемещениям и наблюдению, лишенный покровителей и сильной родни. Балласт! — он развел руками, предлагая разделить свою точку зрения.

— Мне кажется, тебе уже стоило понять, что мир магии — не милый и безобидный. Здесь убивают, манипулируют и предают. Так же, как и в обычном мире, просто возможностей намного больше, — добавил маг, пожимая плечами.

Старик отец любил повторять ему, что детей заводить надо пораньше и что у Малфоев седина незаметна. Вскоре после рождения сына Люциус убедился в справедливости обоих утверждений. Мать Люциуса, которая настояла на своем праве самой назвать внука, долго смотрела на младенца, потом немного удивленно взметнула бровь и произнесла «Драко». Нельзя не признать, что она угадала с именем – в мальчике было что-то огненное, несмотря на наследственную бледность. По крайней мере, когда ему было всего полгода, от первого проявления его магии в детской сгорели шторы. От второго проявления у Люциуса появились первые седые волосы: представьте себе единственного наследника древнего рода, пролетающего вниз мимо окна библиотеки на втором этаже. А потом пролетающего вверх. Пришлось подарить парню метлу. Вот только бы если всегда удавалось ее заметить, когда он в следующие разы пикировал мимо окна таким же манером…
Ах, ну конечно, с точки зрения Нарциссы это были милые детские шалости. Блэки-то через одного были буйными сумасшедшими, так что на их фоне прыгать из окна, чтобы проверить свои магические способности, – это довольно буднично. Говорят, что у Лонгботтомов даже есть такая традиция: тех, кто не прыгает сам, вышвыривают родственники. Гриффиндорцу ли бояться сотрясения мозга? Впрочем, ответ Драко на упрек отца был по-малфоевски надменным: «Я должен был полагать, что наследник Малфоев – сквиб?»

- А кто читал Мушкетеров?
- Я читала!
- Ну я.
- Понятно. Читали все, кроме Уизли.
- Драко, не приставай к нему.
- Грейнджер, я не пристаю к мальчикам. Ой! Ты обалдела?
- Ладно, извини.
- Я буду Арамисом, потому что всем понятно, почему.
- Думаю, Драко собирается стать после школы священником...
- Я собираюсь вас всех пережить, Поттер. Грейнджер назначим Д’Артаньяном, потому что она мелкая и постоянно нарывается. Промахнулась! Поттер будет Атосом, потому что он редко говорит и всегда думает. Поттер, на тебе теперь обязанность трахнуть татуированную шестнадцатилетнюю шлюшку и потом всю жизнь страдать.
- Малфой, я тебя позавчера предупреждала!
- Грейнджер, ты теперь Д’Артаньян, тебе жеманничать не положено.
- Мсье Арамис, перестаньте всех задирать, а то вам с шевалье Д’Артаньяном придется поменяться ролями.
- Ну а Уизли остается роль Портоса, потому что думать он все равно не умеет.
- Ах ты белобрысый!
- Мсье Портос, уймитесь, ловкость тоже не ваше достоинство. Грейнджер, вы его там получше кормите, что ли, а то он для Портоса тощий какой-то.
- Мсье Арамис, вас пора разжаловать в Рошфоры.
- Это все из-за Грейнджер, она очень симпатичненькая, когда сердится. Грейнджер, какое неуважение к книгам!
- Между тем, господа дуэлянты, нас сейчас накроют гвардейцы кардинала, то есть библиотекарша. Кстати, насчет личности кардинала есть весьма обидная для Гриффиндора идея...
- Драко, балбес, это на самом деле библиотекарша!
- Один за всех, господа! И все от одного!