Слепота/Blindness (гет)

1999

Кричер воспринял присутствие Гермионы так же, как и все остальное — со спокойной деловитостью. Гарри удивило, что физически мало что изменилось, но при этом все ощущалось иначе.

Спать с ней, лежащей в его объятиях, было почти так же чудесно, как просыпаться под ее прекрасным светом, сияющим рядом с ним из-под мантии-невидимки, и любоваться сине-фиолетовым восходом солнца, которого он ждал каждое утро.

Не то чтобы у них не было разногласий.

Гермиона захотела перестроить его комнату — для начала. Она настаивала, что им нужно больше места: место для нижнего белья, место для верхней одежды, место для обуви, шарфов и перчаток, а также целый новый гардероб для одежды, которая выглядела для него одинаково, но была, очевидно, крайне уникальной.

Затем ей пришлось расширить библиотеку, что его вполне устраивало, пока ей не взбрело в голову расширить и его лабораторию.

Гарри полагал, что у нее должна быть своя собственная лаборатория, а Гермиона считала, что они должны делить его. Дискуссия продолжалась почти три дня, сопровождаясь жаркими спорами, а затем не менее жаркими примирениями, пока Кричер не взял дело в свои более чем умелые руки и просто не сделал работу сам.

Теперь у них было две лаборатории бок о бок, но они были разделены перегородкой, с фальшивым дверным проемом. Оба они были соответствующим образом наказаны раздраженным Кричером, не сказавшим им при этом ни слова.

Их режимы дня так же сильно различались. Гарри предпочитал ложиться поздно, Гермиона — рано вставать. Оба хотели засыпать в объятиях друг друга и просыпаться вместе, а это означало, что кому-то приходилось уступать.

— У меня рано утром занятия, — заметила Гермиона, когда они сидели за завтраком одним очень, очень ранним февральским днем. — Значит, мне рано вставать, а значит, и рано ложиться.

Гарри хмыкнул, пытаясь почувствовать себя человеком, бодрствуя в этот ужасно ранний утренний час.

— Ты просыпаешься за два часа до начала занятий, а дорога занимает всего, о, примерно десять секунд аппарации?

— Мне нужно время, чтобы проснуться и подготовиться к занятиям, — с болезненным спокойствием заметила Гермиона.

— Почему бы не подготовиться накануне вечером? И это не займет так много времени, чтобы проснуться, если ты проспишь немного дольше.

— Неправда, — защищалась Гермиона. — В этом нет никакого смысла. Мне требуется по крайней мере час, чтобы полностью восстановиться.

Гарри застонал и с глухим стуком уронил голову на массивный деревянный стол.

— Но почему? Почему это занимает так много времени?

— Не каждый может просто скатиться с кровати и покорить весь мир, —прошептала Гермиона, затем потянулась, чтобы погладить его по голове.

— Теперь. Скажи, как ты относишься к кошкам.

Это было утверждение, а не вопрос. Гарри поднял голову и подозрительно взглянул на нее.

Когда он поднял свою магию, чтобы Увидеть ее, то заметил, что она злорадно улыбается.

— Ты хочешь завести кота?

— Я скучаю по Хисс, — ответила она. — Ну же, Гарри, разве ты никогда не хотел завести домашнее животное?

— У меня есть отличная сова.

Об этом позаботился Кракен.

— Это не то же самое, — возразила Гермиона. — Я имею в виду кого-то, к кому можно прижаться.

— Ты можешь прижаться ко мне, —требовательно произнес Гарри.

— Я имею в виду кого-то пушистого и мягкого.

— Я отращу шерсть и растолстею, — упрямо возразил Гарри, но она лишь рассмеялась.

—О, Гарри.

И в тот же миг он понял, что проиграл еще один спор.

Неудивительно, что Кричер потребовал, чтобы они не брали эльфа женского пола. Черт возьми, кажется, они всегда добиваются своего.

* * *

Письмо пришло совой ближе к вечеру, запечатанное элегантной заглавной буквой "Г", которую Вон узнал сразу же.

— Гринготтс, — заметил охранник, с треском ломая печать. — Хочешь, чтобы я вышел?

Гарри, деловито снимая пальто и все еще чувствуя холод, тянувшийся с улицы, покачал головой.

— Проходи и прочитай мне его. Я не думаю, что там что-то важное.

— Хм, — Вон прочистил горло. — Лорд Поттер, гоблины Гринготтса официально просят вашей помощи в устранении... какого-то длинного латинского слова, которое я не могу произнести... проклятия. Нам было сообщено, что вы, возможно, обладаете некоторым опытом в данном вопросе. Пожалуйста, ответьте личным присутствием как можно скорее. Лорд Шортснаут.

Охранник раздраженно передал ему письмо.

— Чертовы гоблины. Они практически вызывают тебя и даже не предлагают плату. Убедись, что производишь с ними обмен. Они оставят тебя с носом, если ты им это позволишь. Стряси с них целое состояние.

Гарри захотелось рассмеяться, но желание исчезло, когда он подумал о том, каким образом его способности могли привлечь их внимание.

Инцидент с оборотнем казался наиболее вероятным началом. А потом, возможно, именно та раскопанная информация, о которой говорила ему Этон, и все закрутилось.

Это заставило его задуматься, не будет ли платой, которую не предложили гоблины, их молчание по данному вопросу.

Гарри заставил себя улыбнуться, схватил свою мантию-невидимку и снова набросил ее на плечи.

— Зачем ждать, чтобы разбогатеть?

* * *

Банк Гринготтс представлял собой огромный улей из магии и камня. Во многих местах различные защитные чары были наслоены так густо, что пурпурные стены становились почти неразличимы под белыми, золотыми и оранжевыми нитями магии.

Это напомнило ему толстую паутину с гоблинами, живущими внутри, словно пауками, населяющими пространство. Или, возможно, муравейник был бы более подходящей аналогией, учитывая кастовую систему, которую предпочитали гоблины.

И их было так много. Гоблины встречались на каждом уровне, в каждом зале, бегающие туда-сюда с огненно-оранжевым узором, присущим их виду; все были заняты тем или иным делом.

Они представляли собой дыру в его теории души. В отличие от домовых эльфов, они могли скрещиваться с людьми, но при этом у них не было заметно признаков однозначно окрашенной души. В какой момент гибрид гоблинов и людей оставил оранжевый цвет своей генетики гоблинов и сменил его на цветную человеческую душу? Гарри встречал лишь одного подобного гибрида, профессора Флитвика, и хотя признаки гоблинского происхождения были налицо, глубокий оттенок желтого узора души этого человека был очень похож на человеческий.

Гарри не сомневался, что гоблины — такие же уникальные личности, как и домовые эльфы. Возможно, это была просто природа их магии, которая скрывала их сознание от его взгляда. Или, может, их души были связаны, как у Фреда и Джорджа Уизли, и поэтому у них был один и тот же цвет.

"Коллективный разум, — подумал Гарри, — скорее всего, как у муравьев".

Но, конечно же, не все гоблины в мире разделяли одно и то же подсознание. На поверхности они выглядели очень уникальными, со своими именами и характеристиками. Возможно, общий разум активизировался только в моменты большой опасности, стресса или даже торжества. Преимущества в битве были бы огромны, и это могло бы быть причиной, по которой гоблины несколько раз практически смогли свергнуть волшебников в прошлом, несмотря на их меньший магический потенциал.

Он никогда не узнает, если у него не будет времени для изучения этого вопроса и самого предмета для изучения. Сейчас Гарри не обладал ни тем, ни другим и не представлял, что они могут появиться в ближайшем будущем.

— Лорд Поттер, — послышался гнусавый голос, с саркастическими нотами уважения. Гарри повернулся к подошедшему гоблину, его приземистая фигура склонилась в небрежном поклоне. — Нам сюда.

Гарри последовал за ним, позволив вести себя, словно собаку на поводке. Вместо этого он сосредоточился на том, как сиял гоблинский свет — яркими лучами, цветом намного более глубоким, чем оранжевый свет драконов. Гарри напрягся, с любопытством изучая этот глубокий цвет.

Пурпурная нить была вплетена в оранжевый, словно гранитная жилка в твердый оранжевый камень.

— Сюда.

Гарри моргнул и понял, что они остановились перед узкой дверью. Он шагнул вперед и тут же заметил, что Вон не следует за ним. Гарри остановился, услышав, как его охранник хрипло потребовал пройти.

— Только лорд Поттер, — упрямо повторил гоблин, и Гарри обернулся, чтобы убедиться, что волшебник видит, что он махнул рукой.

— Все в порядке. Я скоро выйду.

— Хорошо, — сложил на груди сине-зеленый узор рук Вон, его свет дрожал от волнения. Гарри обернулся и увидел, как магия изогнулась, когда дверь за ним захлопнулась.

Он стоял перед большим пурпурным столом, поверхность которого искрилась белой магией. За ней сидел худой гоблин, коричнево-оранжевый свет которого был ярким и яростным. Этот гоблин не был похож на обычных гоблинов, с которыми Гарри сталкивался раньше, ведя дела с банком.

— Лорд Поттер. Я Шортснаут Гринготт. Пусть ваше золото льется из сундуков в изобилии.

Гарри осторожно приблизился, свободно держа посох в руке.

— Взаимно, — мягко проговорил он, не зная, как правильно произнести традиционное приветствие. Насколько он знал, отношения между гоблинами и людьми были в лучшем случае неловкими, а в худшем — откровенно снисходительными. Это обычно происходило, когда один разумный вид относился к другому как к низшему существу.

— Гринготтс хочет нанять вас для уничтожения магических проклятий в четырех хранилищах вымерших родов, чьи потомки были уничтожены. Это было определено гоблинской магией.

Последнее предложение явно было провокационным, Шортснаут явно был знаком с высокомерием магов. Он, вероятно, ждал, что Гарри начнет задавать вопросы о том, как это можно определить.

Гарри хотел бы знать. Но он чувствовал себя не вполне комфортно в своем теперешнем окружении. Магия стен, пола и потолка, казалось, нависала над ним, вокруг был мир, который дышал враждебностью и ждал с оскаленными когтями одного неверного шага.

Он мог бы спросить о магии гоблинов в другой раз.

— Почему вы думаете, что я могу сделать это лучше, чем те ликвидаторы проклятий, которых Гринготтс держит в штате?

Раздался щелчок, словно кость стукнула о кость, или лязг зубов. Очень острых зубов.

— Гринготтс нанимает лучших, когда это необходимо. Согласно нашим источникам, которые мы не будем раскрывать, таковым являетесь вы. Мы хорошо заплатим.

Гарри оглядел комнату, пока его мысли распределяли факты по категориям. В его словах не было ни намека на угрозу, ни намека на шантаж. Только простые заявления о том, чего они хотят и что они сделают, чтобы получить это. И все же гоблины славились своим коварством.

— А что находится там, в этих склепах?

Еще один щелчок. Оранжевый свет, вспыхивающий жизнью и размышлениями.

— Сокровища, сделанные гоблинами и волшебниками. Золото и серебро, драгоценности и книги, мебель и оружие. Богатство прошлых веков.

Гарри услышал только одно слово, которое что-то значило для него.

— Мне нужны книги. Или любые пергаменты, содержащие поучительные сведения — в качестве оплаты.

Пауза, еще один щелчок. Теперь он видел, как фигура дернулась от этого звука и зубы щелкнули во рту, в котором находилось два ряда острых зубов.

— Волшебные книги мало что значат для нас.

Острая усмешка, и внутри этого рта он увидел пурпурные оттенки золота и серебра.

Возможно, пурпурный свет, который он видел раньше, был кусочками металла, вплетенными в проколы в коже или глубже, в кость.

Гарри моргнул и кивнул.

—Тогда я могу поработать над ними прямо сейчас.

Гоблин встал и махнул тонкой рукой с длинными пальцами в сторону двери позади себя. Вспышка оранжевого света и пурпурного металла, и дверь открылась.

— Приятно иметь с вами дело, лорд Поттер. Пусть богатство исходит из ваших пальцев серебром и золотом.

Гарри поклонился и улыбнулся.

— Мое богатство не в золоте.

Раздался смех, от которого у него по спине побежали мурашки — хихиканье, слишком напоминавшее типичные фильмы ужасов, которые Дадли заставлял его сидеть и слушать, пока он описывал различные махинации, происходящие на экране.

— Заблуждение волшебников, — ответил гоблин, сев на место с явным облегчением.

* * *

Их подвели к тележкам хранилищ, утлым суденышкам, доставившим их вниз, в глубины Гринготтса, с леденящей душу скоростью.

Гарри не мог закрыть глаза, когда цвета проносились мимо с тошнотворной быстротой. Он мог лишь наблюдать за множеством оттенков пурпурного, кружащихся вокруг, дополненных случайным зеленым узором дерева и оранжевым цветом гоблинов. Он даже мельком увидел дракона, это был ярко-оранжевый узор живого пламени среди темных оттенков вокруг него.

Процесс снятия проклятий был прост. Гарри просто удалил нити света, которые не относились к магии Гринготтса, преобразив их в синие кристаллы воды, которые он быстро заморозил, превратив в лед, чтобы они не повредили какие-либо реликвии, находящиеся внизу. Затем этот лед, в свою очередь, исчез под быстрым движением посоха.

Вон эффективно справился со своей задачей, обнаружив и убрав все найденные внутри тома в легкую сумку, которой услужливо снабдил их один безымянный гоблин.

Слагнок, гоблин, который провел их в подземелье, просто стоял в стороне в безмолвном бдении, освещаемый факелом, висящим в пустых каменных залах, стоял не говоря ни слова и не издавая шелестящих звуков нетерпения.

В первом сейфе хранились три книги, во втором — дюжина свернутых пергаментов. Третий оказался почти пустым, похожим на пещеру пространством, которое было опустошено его владельцами сотни лет назад. В четвертом лежали горы золота; так много, что Вон выругался, пробираясь через них к дальней стене, где изумрудные деревянные полки, зачарованные, чтобы не сгнить, хранили ряды темно-коричневых цилиндрических капсул, в которых, как он надеялся, хранились свитки.

Гарри увидел, как в ту же минуту красная паутина проклятия рванулась вперед, чтобы схватить ногу Вона, охранник испустил вопль, когда его швырнуло лицом вниз в фиолетовый узор золота.

Гарри подпрыгнул, Слагнок тенью следовал за ним, а охранник визжал, одной рукой нащупывая палочку, а другой цепляясь за правую ногу.

Алое проклятие разъедало его плоть подобно кислоте, уже просачиваясь сквозь зеленое полотно и темную сине-зеленую плоть к сверкающей внизу крови, становясь сильнее с каждым ударом сердца, которое оно выпивало словно волшебными глотками.

Магия Гарри начала подниматься, но его движение вперед резко остановила сильный оранжевый узор руки, голос Слагнока был резким и гортанным, а слова — настойчивыми.

— Никакой магии! Оно атакует любой источник энергии. Вы должны уничтожить источник.

Гарри посмотрел вниз, туда, где горел красный огонек, паутинная ловушка, в которой была одна-единственная точка глубокого оттенка баклажана. Неочищенный необработанный драгоценный камень с фирменным узором бриллианта. Гарри быстро заговорил, сосредоточившись на этом свете, когда визг Вона эхом отозвался в его ушах.

— Имеет значение, как его уничтожить?

Узор Слагнока отрицательно дернулся, и Гарри не стал дожидаться, пока он заговорит.

— Бомбарда!

Его удар изумрудной магии разбил алмаз о светло-пурпурный узор монет, лежащих вокруг него, силой удара разбросав ценный металл во все стороны. Золото цеплялось за каменные стены, и Гарри снова сосредоточился на Воне сразу же после того, как увидел, что с драгоценным камнем покончено, и убедившись, что алый цвет исчез, оставив после себя узор с несколькими внешними слоями, разорванными на части в беспорядочных узорах.

Вон резко выдохнул во внезапно наступившей тишине, его слова были произнесены сквозь стиснутые зубы.

— Все... плохо. Как насчет твоей... исцеляющей силы?

Гарри поморщился.

— Я могу убрать ногу и заменить ее...

— Нет, спасибо, — бывший аврор аж поперхнулся. — Заживет. Просто... дай мне минуту.

Охранник поднял палочку и начал произносить одно заклинание за другим с болью в голосе. Гарри наблюдал, нахмурившись. Возможно, ему следует потратить некоторое время на запоминание нюансов человеческого узора и научиться восстанавливать такие структурные повреждения в небольших масштабах без простого воссоздания.

— Извини, — пробормотал Гарри, когда Вон, задыхаясь, закончил читать заклинания. Нога не выглядела полностью исцеленной — свет яростно пульсировал внутри плоти, мышечный узор не совсем запечатался под кожей.

Вон со вздохом махнул рукой.

— Надо было поискать подобные ловушки. Это как раз то, что мерзкие чистокровки любят оставлять где попало, чтобы авроры "случайно" нашли их.

Гарри слабо усмехнулся.

— И все же...

— Просто помоги мне встать, — перебил его Вон. — Перестань тыкать мне это в лицо.

— Я вовсе не это имею в виду! — защищаясь, произнес Гарри и протянул руку, чтобы помочь высокому охраннику подняться на ноги. — Я пытаюсь извиниться!

— За то, что я делаю работу, за которую ты мне платишь? — проворчал Вон. — Оставь.

— Ладно, — Гарри нахмурился. Вон вел себя как ворчливый раненый медведь. Но, поскольку он действительно был ранен, Гарри проигнорировал его поведение.

Гоблин приблизился, держа в оранжевом узоре руки легкую как перышко сумку.

— Я собрал вашу плату. Двадцать семь свитков, запечатанных в бычью кожу.

— Спасибо.

Гарри взял сумку и, не дожидаясь приглашения, взял под руку Вона, чтобы помочь тому доковылять до горы галеонов.

Охранник не стал суетиться, но и благодарить его тоже не стал.

— Все совершают ошибки, — начал Гарри, когда они оставили открытую дверь хранилища позади, чтобы Слагнок запечатал ее гоблинской магией. — Просто так...

— Пожалуйста, — голос Вона был напряжен. — Я бы предпочел не говорить об этом, пока во мне не окажется несколько зелий.

Гарри кивнул, поднял Вона вверх и опустил вниз в тележку с помощью своей изумрудной магии.

Охранник с ворчанием откинулся на спинку кресла и провел рукой по лысой голове.

— Надеюсь, тебе понравится то, что написано в этих свитках.

Гарри пожал плечами.

— Надеюсь, они понравятся Гермионе.

Мгновение тишины, затем Слагнок запрыгнул в повозку и начал умело двигать рычаги управления, подготавливая их к поездке наверх.

— Гермионе?

Гарри ухмыльнулся:

— В эти выходные День Святого Валентина.

Челюсть Вона отвисла, его узор раскрылся так, что Гарри мог видеть тупую искру сине-зеленых зубов на небольшом расстоянии, на котором они сидели друг от друга.

— Ты сделал все это ради подарка на День Святого Валентина?! — раздался резкий возглас, казавшийся еще более резким из-за ускорения повозки.

Гарри рассмеялся в порыве ветра, перекрикивая звук несущейся повозки своим ответом.

— В основном!

* * *

Гарри находился в своей лаборатории, два узора души смешанных цветов сидели напротив него, их головы качались взад и вперед в попытке осмотреться.

— Здесь довольно...

— ...Зловеще, — бронзовый узор закончил предложение, начатое медным узором волшебника. — Мы могли бы скопировать эту конструкцию.

— Она основана на маггловской установке, — ответил Гарри близнецам Уизли. — Чисто и эффективно.

— Не так уж много камня, — согласился Фред.

— И никакой деревянной мебели, — продолжил Джордж. — В основном металл.

— Я не люблю красочности, отвлекающей внимание, — ответил Гарри, зная, что они не совсем поймут, что он имеет в виду. Была причина, по которой он окружил свое рабочее место лишь двумя или тремя основными материалами. Это помогло выделить предметы внутри, вместо того, чтобы прятать зеленую бумагу на зеленых деревянных столах. Так что теперь его полы и стены были равномерно зелеными, из растительного материала, а поверхности — пурпурными, как орхидея, из стерильной платины. Цена была бы абсурдной, если бы он сам не преображал металл. Он просто покупал то, что хотел, и, оставляя основной узор предмета неизменным, преобразовывал цвет внутри в материал, который он хотел в него включить.

"Совсем как бриллиантовые розы и стеклянные бабочки", — с улыбкой подумал Гарри. И то, и другое, как он утверждал, было настоящим подарком Гермионе, и она с готовностью приняла их.

Однако, когда он вручил ей сумку с книгами, ее восхищение не знало границ. Если он правильно помнил, розы и бабочки все еще валялись на свободном углу ее стола, не оцененные по достоинству, в то время как основная масса старых пергаментов лежала на большом библиотечном столе, словно коллаж из любимых картин, над которыми она размышляла часами напролет.

— Вот наши первые прототипы, — Фред поднял сумку, щелкнул ею, открывая глубокое пространство, которое искрилось трехмерной магией. Он вытащил несколько предметов, мерцающих оранжево-коричневой магией, и начал раскладывать их один за другим на пурпурном столе. — Потребовалось некоторое время, чтобы найти способ подпитывать заклинания, которые хранились внутри. Мы должны были использовать наши собственные резервы, которые с помощью многочисленных экспериментов…

— И многочисленных неудач, — вставил Джордж.

— ...В общем, это заняло больше времени, чем мы ожидали. Но у нас есть комплект: браслет, ожерелье и серьги. Все они способны удерживать заклинание щита, активируемое ключевым словом, примерно по тридцать минут на штуку. Однако постоянные бомбардировки, вероятно, значительно сократят это время, — Фред ткнул пальцем в первые три предмета.

— Магия заключена в драгоценностях. Они держат силу гораздо лучше, чем металл.

— Или дерево, которое работает как воронка.

Гарри перевел взгляд с одной души на другую и кивнул.

Затем Фред указал на следующий предмет, повысив голос от волнения.

— Но как только мы выяснили, как удерживать магию, а затем дать высвободившейся магии определенную цель...

— ...Она сможет защищать или атаковать, в зависимости от того, — Джордж заговорил в паузу, когда поток слов его брата остановился, чтобы позволить ему сделать передышку и естественно перевести дыхание. — Мы подумали, зачем останавливаться на достигнутом? Если речь идет о взрослых людях, жизни которых угрожает опасность, то почему бы не перепрофилировать привычное оружие?

Гарри посмотрел на острый предмет, нахмурив брови.

— Меч?

Джордж нетерпеливо кивнул.

— Он может отражать большую часть магии клинком, за исключением, возможно, самых темных форм, и он также содержит активированный щит в рукояти.

— Затем вот что! — Фред взял в руки предмет, показавшийся Гарри до ужаса знакомым, и заставил вздрогнуть, помахав им с небрежностью ребенка, который не совсем понимает, что держит в руках. — Магглы не часто пользуются мечами, верно? Поэтому мы спросили папу об обычном маггловском оружии и получили в руки несколько образцов. Пришлось убрать некоторые внутренние механизмы, добавить свойств, и теперь этот плохиш умеет стрелять заклинаниями! И при этом в пять раз быстрее своего среднестатистического аналога! Не уровень мастера дуэлей, но все же... для магглов это должно быть более интуитивно, верно? Знакомое оружие?

Гарри перевел взгляд с пистолета на волшебника.

— Как вы приобрели оружие в Британии?

— Магия, — заговорил один из близнецов, взмахнув рукой. — А ты как думаешь?

Гарри потянулся к стулу и сел.

"Магия. Конечно. Зачем тратить время, силы и энергию на защитные заклинания, когда можно атаковать и уничтожить врага быстрее, чем с помощью большинства произносимых заклинаний?" Это была естественная эволюция его идеи.

Но в то время как министерство могло бы наказать их штрафом за то, что они вложили защитные заклинания в руки магглов, применение силы и атакующих заклинаний потребовало бы гораздо больше политических споров, чтобы избежать тюремного заключения.

— Это здорово, — пробормотал Гарри. — Но не годится для продажи в государственном секторе.

— Для этого и нужен этот набор украшений, — Джордж с металлическим лязгом швырнул пистолет обратно на стол. — Даже взрослые волшебницы и волшебники могут легко и быстро получить доступ к заклинаниям. Это будет иметь значительную надбавку в цене, которая будет производиться только за счет комиссии.

— Но оружие — это для вас, о, щедрый инвестор, — Фред сделал широкий жест рукой. — Наряду с нашей идеей магических гранат появилась широко распространенная смесь Петрификус Тоталус. Все еще работаем над прототипом.

Гарри откинулся на спинку стула, покачал головой и неохотно улыбнулся.

— Это блестяще. Я не думал о наступательном оружии. Хорошая работа.

Близнецы хлопнули в ладоши в победном жесте, напоминающем Дадли и его друзей.

— Зловеще!

— Сколько вам нужно?

Гарри не был уверен, кто заговорил первым, и не был уверен, это ли это значение. Он оглядел все предметы и мысленно подсчитал.

— По два из каждого набора украшений для женщин. Три браслета в мужском стиле, Если вам это удастся, то, возможно, функция часов, — Фред вытащил зеленый пергамент и начал что-то писать свинцовым карандашом. — Добавьте на циферблат небольшие камни, если это необходимо, чтобы удерживать больше энергии.

Гарри сделал паузу и еще раз мысленно подсчитал.

— Добавьте еще пять комплектов украшений, два женских, три мужских, — не повредило бы его волшебной охране иметь возможность использовать прототип защитных чар. — И пять мечей. Используйте все лучшие защитные чары, которые только знаете, возьмите столько, сколько вам нужно. Я заплачу за лишние материалы и время. Кроме того, сделайте все предметы индивидуальными.

Он еще раз взглянул на пистолет, подумал и вздохнул.

— Когда закончите, поработайте еще над вопросом оружия. У него есть потенциал.

Смертельный потенциал. Темные стороны магии и маггловской технологии. Но ни один технический прогресс не применялся лишь во благо.

Научиться исцелять — значит научиться и вредить. Научиться защищать — значит, научиться нападать.

— Сделаем! — Фред начал ловкими движениями собирать образцы.— А теперь, если у вас есть минутка, мы хотели бы обсудить еще кое-что...

Гарри наклонился вперед, устремив взгляд на бронзовый и медный узоры душ, сидящие перед ним, их сила сияла так же ярко, как и их разумы.

— У меня есть время, — ответил Гарри и продолжил сидеть, пока близнецы Уизли обсуждали потенциал магических "мануфактур", едва ли подозревая, что маггловская технология уже способна на данные подвиги с немагическими материаломи.

И пока он их слушал, он думал о массовом производстве зелий, лекарств и оружия и о целом котле возможностей, который, казалось, расцветал перед ним, как цветок весной.

* * *

Гермиона хмуро посмотрела на пергаменты, осторожно используя палочку, чтобы аккуратно взять и перевернуть одну страницу, края которой начали крошиться; ее чары сохранения давно канули в небытие.

Это не относилось ко всем или даже к большинству книг и свитков, которые принес ей Гарри. Магия, казалось, не исчезала очень долго, а чары сохранения по своей природе были долговечны. Она была вне себя от восторга, столкнувшись с проблемой расшифровки староанглийского и латинского языков, одновременно составляя каталоги каждого из них. Там были книги по зельям, гербологии, трансфигурации и заклинаниям. Одной из них был семейный гримуар, содержащий заклинания, о которых она никогда раньше не слышала, охватывающие все мыслимые темы. Другой представлял собой набор из трех школьных учебников для детей, и в нем были представлены захватывающие идеи беспалочковой и стихийной магии в очень молодом возрасте.

Волшебники не всегда ждали до одиннадцати лет, чтобы обучить своих детей, и они не всегда особо полагались на работу с палочками.

Но свитки были совсем другой историей. Все они были написаны на латыни, и большая их часть была написана не так, как привыкла читать Гермиона. Чары перевода не могли зайти так далеко, и поэтому она купила больше книг на разных диалектах старого языка, способных разъяснить если не нюансы, то суть того, что она читала.

Они были древними, по крайней мере, времен Римской империи. И ссылались на события и людей, о которых она никогда не слышала, и стили магии, о которых она могла только догадываться. Они предполагали, что она будет знать историю семьи, которая умерла сотни лет назад. В истории которой содержались рассказы о магических подвигах в масштабах, неслыханных в более современные времена.

Главным образом, манипулирование необработанными элементами. Дуэли, где ведьма и волшебник швыряли огонь и воду, поднимали каменные шипы и открывали трещины в земле. Где волшебники летали по ветру в вихрях листьев, обвивали врагов шиповником и лианами, строили дома из живых деревьев и ходили по ветвям, как эльфы Толкиена. Магия была грубой, прямой силой, которую можно было призвать на помощь боевыми напевами и пронзительными песнопениями, танцами или оружием ручной работы, с вырезанными на нем рунами.

Но самой интригующей из всех являлась волшебница, госпожа Элия, которая вызывала мертвых, используя их имена, чтобы они служили ей в качестве слуг и воинов, и даже в качестве амасиункулус.⁽¹⁾ Гермиона дважды проверила непонятную латынь, чтобы убедиться, что читает правильно, и от этой мысли у нее скрутило живот.

Но мертвецы, описанные на этих желтых страницах, не представляли собой ни гниющую оболочку зомби, ни скелетные останки инфери. Если уж на то пошло, они больше всего походили на вампиров: нормальные на вид, но с белой кожей и темными черными глазами. Поговаривали, что они служили Элии без всякой собственной воли, хотя и возмущались из-за своего живого состояния.

Мертвые выходят из дверей, когда их зовут, и боль охватывает их лишь на мгновение.

Мертвые следуют за своей госпожой и ненавидят ее, в то время как любят ее, их руки нежны, как новорожденные младенцы, их ногти остры, как ножи.

Мертвые обладают великой красотой и глазами, которые видят зло в каждом взгляде.

Мертвые чувствуют лишь боль своей жизни, а не сломанную плоть, кости или пролитую кровь.

Мертвые не спят, и как один набросятся на живых с голодной яростью по ее приказу.

Мертвые смотрят немигающими глазами из гагата, и страх перед ними распространяется по земле.

При виде полчищ Элии все придут в отчаяние от того, что умирающие больше не уходят на покой, а поднимаются, чтобы идти по миру.

И так далее, и так далее, дюймами текста, который она старательно переводила, пока он не закончился так же внезапно, как и начался. Элия была убита ревнивым кузеном, ее армия живых мертвецов сгорела в огне. Было написано, что большинство из них стояли там, протянув руки, в то время как пламя пожирало их. И они отправились на покой.

— Дверь, — пробормотала Гермиона, снова переводя взгляд на начало сегмента. — Мертвые выходят из дверей. Ворота. Дверь, ворота, вход?.. Она вздохнула, отодвинувшись от стола, и потерла усталые глаза. Некромантия была сильной стороной Гарри; она, вероятно, должна была оставить это в его более чем умелых руках и вернуться к своим собственным занятиям.

Но вид его правой руки преследовал ее в самые странные моменты. Когда он ел завтрак, черные метки были обернуты вокруг ложки или вилки. Когда они лежали ночью в постели, она чувствовала гладкий край камня на своей коже, его поверхность была прохладной по сравнению с теплой ладонью Гарри.

Она ждала, чтобы рассказать ему об этом открытии просто потому, что все, связанное с воскрешением, вызывало у нее беспокойство. Ей не нравилось, что он принимал Дары Смерти, как давно потерянных родственников, и что он обращался с неодушевленными предметами, как с полуразумными домашними животными. Они были опасны.

Но и Гарри тоже. Гермиона снова вздохнула, встала, чтобы потянуться, и посмотрела на большие деревянные часы, украшавшие одну из полок библиотеки Блэков.

Теперь это их библиотека. Это будет Поттер-Грейнджер или Грейнджер-Поттер? Или Блэк-Грейнджер-Поттер? Гермиона улыбнулась собственной глупости и повернулась, чтобы выйти из комнаты.

Она передаст эту новую информацию Гарри и позволит ему сделать с ней то, что он захочет. Она просто будет с любопытством следить за тем, что он решит по этому поводу.

* * *

Ее парень стоял в центре своей лаборатории, перед ним были разложены три портрета, изображавшие предков семьи Блэк прошлых веков. Все трое волшебников бросали суровые взгляды, устремленные на Гарри, и наблюдали за ним с хмурыми лицами и высокомерными позами.

— У вас нет настоящей души, —размышлял вслух Гарри, пока Гермиона стояла, прислонившись к массивному косяку двери. — Лишь ее отпечаток. Увлекательный способ печати рисунка души на холсте. Я предполагаю, что вы были нарисованы первыми, возможно, с примесью крови того, кого изображали, смешанной с цветами. Как это повлияло на цветовой тон?

Гарри сделал несколько шагов, держа руки свободно вместе и закрыв глаза. Напротив него зачарованная тупоносая ручка быстрыми движениями вонзалась в бумагу, и под ее кончиком быстро и эффективно формировался пунктирный шрифт Брайля.

— Но и отпечатка достаточно для основных эмоций и манер. Может быть, даже воспоминаний, хотя... возможно, некоторые воспоминания могут храниться внутри высушенной жидкости, как это происходит в жидкой форме внутри Омута памяти? Нужно проверить эту теорию. Некоторые мастера-портретисты справляются с этим лучше, чем другие, что предполагает использование различных составов красок и — или — заклинаний, возможно, секретов, которые передаются от мастера к ученику. Это объясняет, почему я ничего не добился, просто читая книги. После моего краткого визита к мастеру Холдену в Косую аллею я предположил, что и краски, и холст содержат заклинания, и что кисть может даже содержать магическую сердцевину, похожую на сердцевину палочки. Таким образом, магические портреты могут быть созданы только магическими видами, так как в игре участвуют несколько элементов.

Гарри остановился, рассеянно кивнул в потолок, и ручка рядом с ним упала на стол. Гермиона, прищурившись, посмотрела на бумагу и увидела, что она лежит на сверкающем прозрачном камне на белой металлической поверхности стола.

— Это... алмаз? — с любопытством спросила Гермиона, и Гарри обернулся, расплывшись в довольной улыбке при виде нее.

— Прекрасная поверхность для письма, — Гарри подошел к ней и обнял, ведя себя так, словно с тех пор, как он видел ее в последний раз, прошло уже больше нескольких часов. Гермиона не жаловалась, наклонив голову для короткого поцелуя.

— Похоже, ты почти закончил с портретами.

— Надеюсь, что так, — послышался ворчливый голос с одного из вышеупомянутых портретов — черноволосого волшебника с острым крючковатым носом.

Гарри пожал плечами.

— Я зашел так далеко, как, возможно, уже не зайду, не поступая в ученики к мастеру. Однако я не вижу особого смысла в дальнейших исследованиях. Я узнал достаточно, чтобы сделать обоснованное предположение о том, как была создана карта Хогвартса моего отца.

— Неужели? — Гермиона отстранилась и устроилась на холодном металлическом стуле; быстрое согревающее заклинание поглотило часть холода.

Гарри кивнул и подошел к другому столу, где была развернута большая карта Мародеров.

— Это все еще только догадка, конечно. Но мой отец и его друзья были действительно гениальны, раз создали такое. Жаль, что я не знал их, когда они были живы.

Гермиона закусила губу. Она видела воспоминания Гарри о родителях и старалась не заплакать, глядя, как мать обнимала своего взрослого сына.

Гарри старался не вздрогнуть, когда его рука коснулась матери в порыве зеленой силы, камень был черным связующим звеном в центре бури, погружаясь в его ладонь, словно клещ, зарывшийся под кожу, чтобы полакомиться.

— Я не уверен, какое применение это может иметь к моим будущим проектам, но эти знания могут пригодиться позже, — продолжал Гарри, не подозревая, что ее мысли приняли более мрачный оборот. — Я уже подумывал о создании собственного портрета, чтобы посмотреть, появится ли на нем крестраж. Но обнаружил, что даже знание того, что портреты не крадут часть души, не облегчает мне этот процесс. Это похоже на вторжение в частную жизнь, когда другой человек, незнакомец, настолько связан с моей душой, что может нарисовать ее подобие на холсте.

Гермиона кивнула и постучала пальцем по блестящему металлу. Лаборатория Гарри представляла собой этюд в контрастных тонах: темно-вишневое дерево, украшавшее стены и пол, сверкающие белые столы и стулья, высокие металлические книжные шкафы с гравюрами магических существ.

Одна из таких книжных полок когда-то была шедевром деревянного искусства. Гарри просто нравилась его тяжелая эффективность, и однажды, войдя в дом, она обнаружила, что красивый теплый дуб превратился в чистый белый металл.

Она знала, что Гарри просто был практичен, когда выбрал платину в качестве своего металла. Он подробно описал ей, как отбросил серебро и золото из-за того, что они слишком податливы в сыром состоянии, и что тяжелый платиновый цвет виделся ему более чистым фиолетовым оттенком. Сначала он остановился на алмазе, но потом решил, что мебель из алмаза может слишком сильно отвлекать будущих посетителей.

Особенно их маггловские семьи. Хотя мать Гермионы просто считала, что Гарри питает странную любовь к нержавеющей стали.

— Я нашла кое-что интересное в том, что ты мне дал. Хотя, там, конечно, все интересно, — уточнила Гермиона.

Гарри наконец открыл глаза, их пронзительный зеленый цвет сфокусировался на том месте, где она сидела. Гермиона прочистила горло, чувствуя взгляд, которым он одарил ее, пронизывающий до самых костей, его энергия была словно теплое одеяло, которое наполняло ее тело силой.

— Там говорится о какой-то двери, где один из членов этой римской волшебной семьи мог вызывать мертвых, используя их имена.

Гарри уже вставал, чтобы начать свои привычные движения, сузив глаза и уставившись в пол. Это была хорошо знакомая ей поза, означавшая, что он воспринимает каждое ее слово так, что сможет вспомнить их в деталях через несколько часов, даже дней.

— Вообще-то, там в основном говорится о мертвых. Они больше похожи на вампиров, чем на зомби, но некоторые характеристики напоминают мне о тенях, которые мы вызвали с помощью камня. Во-первых, им давали имена, а во-вотрых, то, что они выглядели в основном нормально и чувствовали боль от пребывания в живом мире. Когда Элия была убита, они позволили уничтожить себя без боя.

— Удивительные корреляции, —пробормотал Гарри. — Ты можешь мне это прочесть?

— Да, — Гермиона встала, потянулась, чтобы взять руку, которую он ей предложил. Он улыбнулся ей, будто она была самой красивой в мире — выражение, которое никогда не переставало ее вдохновлять.

— Эта часть занимает всего около четырнадцати дюймов свитка. Он в библиотеке.

Но Гарри уже тащил ее за собой, идя быстрыми от нетерпения шагами. Гермиона бросила взгляд на портреты и обнаружила, что все они смотрят на нее с раздражением. Она виновато пожала плечами и позволила увести себя.

* * *

Гарри слушал, как она, запинаясь, читает на латыни, делая паузы, чтобы предложить несколько вариантов перевода, основанных на контексте, ее голос повышался и понижался от волнения при каждом возможном варианте перевода.

Moртуи Вивентес.⁽²⁾ Мертвые, которые живут, живые мертвецы.

Живые мертвецы были целой категорией определенных магических видов, как разумных, так и неразумных. Эта категория состояла из существ, которые не были живыми, биологически говоря, и все же вели себя как живые люди. Из его собственного беглого изучения темы Гарри знал, что некоторые зоологи спорили, следует ли включать определенные виды.

Призраки, например, активно обсуждались наряду с полтергейстами. Одни говорили, что должны быть исключены инферналы, другие утверждали, что вампиры вряд ли подпадают под современные определения смерти.

Однако никто не оспаривал у зомби их право находиться в этой категории. Гниющие, разлагающиеся трупы были воплощением всеобщего представления о ходячей смерти.

Конечно, по магическим преданиям по-настоящему воскресить мертвых было невозможно. Это было просто принято как один из действительно невозможных фактов; точно так же, как трансфигурация пищи.

Призраки не могли прикасаться к живым, не могли есть и дышать. Зомби не обладали истинным разумом, их тела разлагались очень быстро. Инферналы являлись просто трупами-марионетками, доведенными темной магией до некоторого подобия жизни. У вампиров не было сердцебиения, а значит, у них не было души.

Но ожившие мертвецы, воскрешенные Элией, не подходили ни под одно из описаний в точности, и упомянутая дверь заставила Гарри подумать о Завесе и ее потенциальных секретах, которые он жаждал исследовать.

— Она, скорее всего, жила задолго до братьев Певерелл, — задумалась Гермиона. — И на самом деле может частично являться их вдохновителем. Конечно, тот факт, что использование камня требует использования истинного имени, не случаен. И ссылка на дверь может быть просто ссылкой на смерть или просто процессом вызова. Это имело бы смысл, если бы она действительно вызывала мертвых теней, которые чувствуют боль от того, что вынуждены оставаться в живом мире. Это согласуется с нашими собственными исследованиями.

Гарри кивнул.

— Или, возможно, Завеса была дверью, о которой говорили. В свое время римляне управляли этой частью Британии. Элия могла бы найти или создать завесу в качестве своей двери и спрятать секрет того, как ею пользоваться.

— Или какие-то другие волшебники спрятали Завесу за нее после ее смерти, желая предотвратить еще одно восстание такого рода. Я сомневаюсь, что подобная орда сможет скрыться от обычных граждан. Но это было до принятия Статута, так что у них не было причин. Нечто подобное должно было в той или иной форме войти в наши учебники истории.

Гарри задумчиво нахмурился.

— Если только министерство не очистило записи в определенный момент времени. Они поступали так и с другими событиями, и с любым магическим знанием, которое считалось слишком опасным. Люди не успокоятся, зная, что их могут воскресить из мертвых и заставить кому-то служить. Мне нужно увидеть Завесу.

Сине-фиолетовый свет Гермионы мигнул.

— Ты разговаривал с министром после последнего заседания в Визенгамоте?

Гарри поморщился.

— Я планировал поговорить с ним после следующего, через пару недель. Посмотреть, не остыл ли он.

— Мы можем позволить себе подождать, — ее голос звучал умоляюще. — Ты занят, и я тоже. Завеса существует уже много веков, она никуда не денется.

Гарри улыбнулся ей.

— Я знаю. Я просто ненавижу ждать.

Она встала и крепко обняла его.

— И я тоже. Но это нас не убьет.

Он засмеялся ей в волосы, наслаждаясь ее ароматом и ощущением ее тела, твердого и такого живого.

— Полагаю, что нет.

* * *

— Можешь одолжить ручку?

— Извини, у меня нет запасной...

Гарри сидел в многоярусной аудитории, на один ряд выше двух шепчущихся девушек, сидящих перед ним, его внимание разделилось между говорящим синим узором профессора, строчками Брайля под его пальцами, которые говорили о взрыве компьютерных технологий и их будущем потенциале, и скучающими студентами вокруг него, которые передавали заметки, возились с бумагой и ручкой или, как в случае с одним зеленым узором души, крепко спали, положив голову на сложенные руки.

— У тебя есть ручка? У меня кончились чернила... — прошептала девушка, чей узор был более тусклого цвета, чем у представителей магических видов, она повернулась, чтобы спросить юношу, сидящего по другую сторону от нее. Тот покачал головой.

— Теперь, в следующем примере, Камх объясняет свою расширенную теорию примерами…

"недавно, с появлением платформы Windows 98 в этом году, Microsoft бросает вызов устоявшейся мысли о том, что потребители желают или нуждаются в личном использовании..."

Ему нужно было завершить свои исследования по управлению магической энергией. Если он мог использовать клетку Фарадея, чтобы защитить комнату от внешнего магического воздействия, не мог ли он также использовать ее, чтобы защитить телевизор или компьютер от электромагнитного воздействия магии? Если он просто...

— Можешь одолжить мне, ручку, пожалуйста?

Гарри нахмурился, глядя на лежащую перед ним бумагу, и раздражение окрасило его мысли. Разве кто-нибудь не даст этой девушке ручку и не избавит ее от страданий?

Его пальцы снова зашевелились, параграф перечислял некоторые ключевые различия в программном протоколе между Эппл и Майкрософт ⁽³⁾

Ему нужно было запустить пальцы в собственный компьютер. Если бы он только мог вычислить корреляцию между электричеством и электромагнитными импульсами, вызванными применением магической силы в непосредственной близости…

— Тогда можно я на секунду позаимствую твою? Я... пожалуйста...

"...между тем, Камх не смог точно описать разницу между…".

Гарри оторвал руки от бумаги, подняв один палец, чтобы потереть виски, где начала пульсировать тупая головная боль. Ему нужно было бросить это занятие. Это была пустая трата времени, а кабинет был заполнен студентами, которые, очевидно, так же считали это скучнейшим времяпрепровождением.

За исключением одной девушки, которая нуждалась в ручке по какой-то очень важной причине, которая в данный момент наклонилась вперед, чтобы начать умолять девушку рядом с ней.

Гарри повернулся к юноше, сидящему рядом с ним, Адаму как-его-там, откинувшемуся на спинку стула, запрокинув голову к потолку и постукивая пальцами по коже с резкими вспышками света.

— Мне нужна твоя ручка.

Его тихий голос заставил Адама вздрогнуть, голова дернулась с явным удивлением. После секундной паузы тот нерешительно протянул тощую тень, едва различимую его взглядом.

Гарри взял пластик и, прицелившись, бросил его на стол девушки. Она подскочила на своем месте с испуганным восклицанием, которое, в свою очередь, заставило учеников вокруг нее подпрыгнуть.

Это принесло немного оживления в аудиторию, которая, казалось, была на грани удушающей скуки.

Профессор ничего не замечал, на его монотонное жужжание это нисколько не повлияло. Гарри встал, аккуратными движениями собирая свои бумаги в сумку, прежде чем повернуться, чтобы выйти из класса, держа посох свободно перед собой, пока он считал шаги к покрытой ковром лестнице, которая вела вверх и наружу.

Он не выдержит еще часа.

* * *

Он шел домой, городские улицы представляли собой хаотичную смесь звуков и запахов.

Он был один — большая редкость. Вон, без сомнения, очень разозлится, обнаружив, что Гарри ушел с назначенного места встречи до конца учебного дня.

Но Гарри был в странном настроении, и технически он не был единственным существом на маггловских улицах. Там были автомобили, велосипеды, по меньшей мере двадцать разноцветных душ, все немагические и проходящие мимо него с разной степенью невнимательности.

Улица представляла собой контраст света и тени. Темные дорожки были сделаны из бетона, его посох ярко светился зеленым светом, постукивая по ступенькам в поисках скрытых препятствий. Фиолетовые мусорные баки приземисто стояли в переулках, некоторые из них были наполовину скрыты рядом с черными пластиковыми контейнерами. Зеленые деревья росли ухоженными рядами на ровных газонах вдоль тротуара, их ветви были усеяны более светлыми зелеными листьями и цветами, чей свет отдавался медленным устойчивым пульсом жизни.

На некоторых из этих зеленых ветвей гнездились синие узоры птиц, в то время как другие летали по черному небу, не видя никаких магических чар. Коричневая кошка перешла ему дорогу, прокладывая свой извилистый путь между людьми, чтобы исчезнуть в расщелине.

Гарри миновал зеленые и пурпурные двери, которые вели в более глубокие пурпурные здания. Он наблюдал за ними всеми, видел узор красного света, выходящий из одного из этих зданий, чтобы схватить за руку другой красный узор, их оттенки были похожи и все же уникальны — две родственные души.

Пройдя в переулок слева от него, Гарри остановился, обернувшись, чтобы посмотреть в тень.

Тень, которая двигалась, выделяя себя, и он увидел, что это была вовсе не тень, а живая чернота, обрамленная фиолетовым и синим светом, который бежал по ее венам.

Вампир.

— Мощное заклинание принуждения, — пробормотал Гарри, подходя ближе, когда до него дошло, что то, что он делает, неправильно, а его любопытство, без сомнения, не сгубит кошку, а когда-нибудь серьезно покалечит его. — Он захватил меня в классе или только тогда, когда я вышел на улицу?

Послышалось шипение, словно воздух просочился сквозь узкие губы.

Или острые зубы.

— Мы можем только поощрять естественные желания нашей жертвы.

Гарри посмотрел и увидел изумрудно-зеленый узор мужчины среднего роста, безволосого, с лицом, сплошь покрытым острыми углами и глубокими бороздками, с длинными ногтями на руках, сложенными перед собой.

Вампир пошевелился, предупреждающе понизив голос.

Остановись.

Гарри позволил взгляду исчезнуть, и мир снова погрузился в темноту, если не считать маленьких искорок света, которые прятались в крошечных местах — крыс, прячущихся в своих норах.

Они чувствовали приближение хищника.

— Значит, я твоя добыча? — медленно спросил Гарри, чувствуя, как мантия за спиной прижимается к нему, как шелк ложится на шею, словно теплая, успокаивающая рука.

— В некотором роде, — вампир придвинулся ближе, и Гарри смог разглядеть детали его вен, — пурпурная и голубая жизнь текла из его сердца в каждую часть его тела, медленно, тягуче.

Как свет, медленно угасающий, похожий на то, как Гарри представлял себе закат солнца.

— Мы хотели видеть вас, лорд Поттер. Нам нужно ваше влияние, ваши деньги, ваш ум. Ваша сила.

На его лице появилась полуулыбка, когда Гарри подумал о том, как можно по-разному относиться к подобным вещам.

— Тогда хватит ждать, — заявил Гарри, подняв подбородок, и закрыл ставшие бесполезными для него глаза, сосредоточившись на магии внутри себя, объединяющей силу изумрудно-зеленого цвета.

На тот случай, если он неправильно понял потенциальную угрозу.

— Некоторые из нас. Те, кто страдает больше всех. У нас будут равенство и свобода.

— Оборотни еще даже не получили свои. Несколько месяцев назад я боялся, что они будут уничтожены. Ты уверен, что тебе нужна моя помощь?

Тень в фиолетовой оправе пожала плечами.

— А кто еще нам поможет? Мы питаемся жизнью. Для многих мы — смерть. Мы можем выбирать, а волки — нет.

— Выбирать смерть с голоду? —возразил Гарри. — Это не выбор. Это самоубийство.

— И все же это выбор, — из темноты показались тени, все больше и больше, по крайней мере, дюжина. Они выползали из углов, которые Гарри сразу не заметил, разноцветные оттенки пронизывали их, словно позолота, мягкий блеск их формы высасывал жизнь из цвета, который она несла. — Только то, что мы просили сделать раньше. Не более того. Мы будем ходить свободно, пить свободно. Мы снова будем живы, сможем напиться и насытиться.

Целый ковен существ, давящих на него с силой, которую он ощущал теперь как глубокое, плотное облако, удушающее и электрическое. Магию он не видел, но чувствовал.

Камень на его ладони начал гореть. На его шее зашуршала мантия, черные звезды и более яркие тени.

— Мы раса мертвая и вымирающая, лорд Поттер. Сейчас мы слишком слабы, чтобы бороться за себя. Но вы нам поможете. У вас не будет выбора.

Теперь он почувствовал, что они близко, когда горячая кожа внезапно прижалась к его щеке, в мгновение ока он увидел вены под этой кожей в деталях, яркую кровь какого-то другого человека, бегущую через угольно-черную плоть.

Острые ногти, которые легко пронзали его кожу, изумрудная кровь, выплескивающаяся наружу, подчеркивала тонкие костлявые пальцы.

Вокруг него раздалось шипение, задыхающееся, словно кто-то пытался взять себя в руки.

Гарри ощутил запах собственной крови, запах тошнотворно сладкого железа и меди, острую и резкую боль. Он не сдвинулся ни на дюйм, глядя в бездну перед собой, его разум на этот раз был вялым и спокойным, никакого решения не было под рукой, никакой воли к борьбе.

Пальцы, с которых капала зеленая жидкость, поднялись к темному пищеводу, скользящему темному языку, который выскользнул и глотнул его собственную жизнь и силу.

Он видел изумрудно-зеленый свет, и в этом свете, темнее солнца и ярче полуночи, его человечность еще не вполне сформировалось.

Его рука горела огнем. Гарри задыхался, в легких не было воздуха, и он смотрел, как тень пробует его на вкус.

А потом он упал, задыхаясь, и ему показалось, что его собственный свет был ядом, проникающим в затененную плоть и формирующим ее заново, превращая в нечто новое.

Новая, уродливая, чудовищная вещь, незавершенный и рвущийся узор. Их окружала живая чернота, вампиры держались особняком, наблюдая за происходящим. Никто не шевельнулся, чтобы помочь или помешать, когда Гарри протянул правую руку к упавшему вампиру и вытащил его зеленую жизнь.

Затем в нарастающем приступе гнева он взял цветные нити — синюю, а затем фиолетовую, — расплывающиеся в воздухе жидким потоком, исчезая от прикосновения воздуха в замедляющихся импульсах, собираясь на земле и смешиваясь вместе.

Как странно видеть, как его собственная душа смешивается с двумя незнакомыми, кровь — общий посредник между ними всеми.

— Мой господин, — прошипел упавший вампир, в его словах не было силы. — Помогите нам. Пожалуйста.

— Почему? — требовательно спросил Гарри, теперь его разум прояснился, хотя магия кипела в каждом пальце, его голова распухла, как воздушный шар с гелием, а ноги стали легкими, словно перышки.

Гнев яростно ощущался в его сердце.

— Потому что мы заслуживаем лучшего, чем эта живая смерть.

Показалось движение, черное на черном — руки тормошили неподвижную фигуру и поднимали ее, голоса тихо бормотали на языке, который он не мог понять.

Возможно, румынский.

Затем они ушли, оставив Гарри одного в темном переулке, кровь текла по его щеке, волшебный водоворот крутился вокруг него.

* * *

Он не мог аппарировать к выбранному месту назначения из-за наложенных на него чар. Он не мог выйти из "Дырявого котла" без предварительной маскировки.

Ему не хотелось ждать. Ему нужны были ответы, и он хотел найти к ним прямой путь.

Что и привело к тому, что Гарри стоял на краю аллеи под холодным ветром, держа посох высоко над головой и думая о быстром способе передвижения.

По его предположению, был уже вечер, когда автобус "Ночной Рыцарь", лишь наполовину заполненный радужными узорами пассажиров, прибыл во вспышке белой магии.

Волшебная головоломка, "Ночной Рыцарь". То, о чем он думал время от времени, но сейчас у него даже не осталось свободных мыслей, с яростью и смятением, воюющими в голове.

Двери открылись с громким свистом, и теплый воздух вырвался одновременно с этим движением, коснувшись его лица.

— Добро пожаловать в автобус "Ночной Рыцарь", как... мы... можем…

Слова растаяли, когда кондуктор увидел его и то состояние, в котором Гарри наверняка находился.

Его лицо замерзло на февральском ветру, кровь на щеке высохла на шелушащейся коже. Без сомнения, прошли часы с того момента, когда он стоял среди вампиров.

Возможно, он был глупцом, но ему нужно было знать.

— Отвези меня в "Крап", в Лютный переулок.

— Мы не обслуживаем... — слова волшебника затихли, когда Гарри вошел внутрь и осторожно сел, молчание других пассажиров давило на него, ощущаясь физической тяжестью.

Кресел не было, лишь кровати. Возможно, было уже позднее, чем он предполагал.

Гарри держался, несмотря на тряскую езду, магия представляла собой гибкую силу, расширяющуюся и сжимающуюся вокруг них по желанию; он сидел, не имея возможности не видеть отвратительного зрелища такого хаоса.

Ему нужно было поговорить с Гермионой и Воном. Вампиры были опасны, как показали их последние действия. Возможно, они решат использовать те рычаги воздействия, которые предоставит его семья, чтобы заставить Гарри шевелиться.

С другой стороны, их действия сбивали с толку. Не было никаких причин нападать на него или навязывать встречу. Как им удалось так быстро и незаметно для него перенести время на несколько часов вперед, и с какой целью они это делали? Это не имело никакого разумного смысла.

Автобус резко остановился.

— "Крап".

Гарри встал, расплатился, прежде чем спуститься по ступенькам, едва взглянул на знакомое фиолетовое здание перед перед собой и зашел; в воздухе стоял тяжелый запах сухого дерева и розжига.

Он почувствовал чье-то присутствие в движении воздуха, в скрипе половицы.

Тепло, как яркое солнце в летний день.

— Почему вампиры пытались пить мою кровь?

Послышался вздох; как странно, что он мог слышать дыхание вампира сейчас, как будто он только что вспомнил, что ему нужно дыхание, чтобы говорить, воздух, чтобы выдыхать, чтобы издавать звуки и формировать слова.

— Чтобы сделать вас частью нашей семьи.

Гарри нахмурился, его мысли были заняты тем, что он знал о вампирах, тем немногим, что он понимал.

— А вампиров можно создать?

— Мы рождаемся, но это рождение без жизни. Вам нужно будет научиться этому, если вы хотите помочь нам.

Наконец что-то близкое к ответам.

— Тогда как питье моей крови может что-то изменить?

— Кровь меняет все, — послышалось шипение, которое могло быть вздохом, а могло и выражать раздражение. — Всегда. Это почти самый сильный элемент, используемый в ритуалах и магии, уступающий только душе.

Гарри стиснул зубы.

— Тогда почему.

— Это связь, священная для нас. Те, кого мы пьем, становятся частью нас, и если мы захотим, мы тоже можем стать частью их. Оба могут получить выгоду, если захотят.

Гарри вздохнул, его плечи начали опускаться.

— Хотите сказать, что это было не нападение.

— Нет, так оно и было. В некотором роде.

Те же самые слова говорил и другой вампир, рассматривая Гарри как добычу. Он провел рукой по волосам, почувствовав, что камень все еще горячий, его узор беспокойно изгибался.

— Перестаньте говорить загадками. Просто скажите мне прямо, прежде чем я решу, что больше не хочу иметь с вами дел.

Раздался смех, от которого по спине пробежали мурашки.

— Некоторые попытались бы заставить тебя помочь нам, не стали рисковать тем, что ты не решишься на подобное. Они попытались бы сделать нашу борьбу твоей, связав нашу судьбу с твоей судьбой. Мы удивлены, что они потерпели неудачу, но не огорчены. Мы готовы ждать месяцы, годы, десятилетия, чтобы спастись, если это необходимо. У нас есть время.

— Время, — повторил Гарри и подумал об Элии и ее ордах, о смерти и Дарах, и о том, какая связь может быть между ними. — Они так не думали. Они казались отчаявшимися.

— Не очень-то приятно проводить жизнь, умирая.

— Я ничего не понимаю, — настойчиво повторил Гарри. — Половина из того, что вы говорите, не имеет смысла.

Мистер Брэндон придвинулся ближе, понизив голос.

— Если хотите, я расскажу вам эту историю. Но не сейчас. Вернитесь, когда ваша кожа не будет повреждена и вы не будете пахнуть, как летняя гроза.

Гарри глубоко вздохнул, заставляя себя расслабиться, и кивнул.

— Я вернусь завтра.

С Гермионой и Воном. Наверное, и с Фэллоном тоже. Черт, можно было бы взять с собой Кричера и Кракена на всякий случай.

— Мы будем здесь.

Гарри повернулся и направился к выходу, ведущему на холодную улицу, и только тогда вспомнил, что у него есть куда лучший способ передвижения, чем тряска в "Ночном Рыцаре".

— Кракен!

1) Аmasiunculus (лат) — любовник, любовница.

Вернуться к тексту

2) Mortui Viventes.

Вернуться к тексту

3) Apple, Inc и Microsoft, Inc.

Вернуться к тексту