Сильнее надежды (джен)

Гарри кивнул директору, чего он, кажется, не ожидал — если можно было делать выводы на основании того, с каким интересом тот вгляделся в его лицо.

— Конечно, сэр, мы можем поговорить, — сказал Гарри и пошел с ним в ногу. — Должны ли мы пройти в ваш кабинет?

— Нет, — пробормотал Дамблдор, — думаю, это необязательно. Свежий воздух не повредит, не так ли?

И с этими словами он наложил заклинание, едва Гарри кивнул. Тот мимоходом задумался, были это чары для чистки воздуха или же защита от лишних ушей, и вдруг резко осознал, что движения палочки ему знакомы. Он видел их описание, когда изучал чары Оддивариуса. Они должны были незаметно сделать ауру волшебника более запугивающей, влияя на магию и на внешний вид, чтобы говорящие с ним люди делали это с большим уважением, трепетом и вниманием.

Не знаю, почему это показалось ему необходимым, подумал Гарри, беззвучно отменяя чары. Я выбрал свой собственный путь, но не поступил так уж неуважительно по отношению к нему.

Разве что директор считает, что любое отдаление от него неуважительно.

На это Гарри не рассчитывал. Он предполагал, что Дамблдор разочаруется в нем и рассердится, но не настолько же. Это было привилегией Снейпа. Гарри заставил себя сосредоточиться, чтобы заметить любые чары, которые мог наложить директор.

Дамблдор будто и не заметил, что Гарри отменил чары, или же решил, что будет благоразумнее промолчать. Он подождал, пока они не покинули Зал и подошли к заснеженным камням снаружи, прежде чем начать говорить.

— Гарри, ты ведь осознаешь, что ступил на опасный путь, который может натравить на тебя множество врагов? — мягко спросил он.

Вас, например? Но Гарри сдержался.

— Я знаю, что некоторым не понравится, что я поддерживаю Министерство, сэр, — как можно веселее сказал Гарри. — Но в их глазах у меня уже и без того плохая репутация. Мне кажется, многие волшебники читали «Ежедневный Пророк» и спрашивали себя, что из случившегося со мной было моей собственной ошибкой. Моя поддержка не так уж значительна, но она оплатит сполна то, что Скримджер сделал для меня, — он коснулся бумаги, подтверждающей свободу в выборе наставника, просто чтобы увериться, что она всё еще у него в кармане. — Он говорит, объединение Мальчика-Который-Выжил и Министра может немного успокоить паникёров.

Дамблдор мрачно покачал головой, словно он знал лучше.

— Оказаться в долгу у Министра — это весьма рискованно, Гарри.

— Знаю, — передернул плечами тот. — Но, на мой взгляд, быть в долгу у любого человека в лучшем случае рискованно... директор.

Дамблдор настороженно посмотрел на него.

— К примеру, Снейп, — вежливо продолжил Гарри, встречаясь с ним взглядом и чувствуя, как едва заметные прикосновения легилименции заставляют его щиты вибрировать — словно летучая мышь или птица билась в закрытое окно. Возникло чувство, что можно опустить щиты, и легилименция не навредит ему. Однако Гарри знал лучше. Если бы прикосновение было птицей, то это была бы гарпия.

— Он в опасном положении из-за уз, которыми позволил Волдеморту привязать себя.

— Профессор Снейп, Гарри, — слабо вздохнул Дамблдор. — Так же есть и... другие причины, по которым я не желал бы, чтобы ты связывался с Министром без моего ведома. И я мог бы дать тебе пару советов для выбора наставника. Конечно, если тебе больше не претит моя забота…

Он сказал это так мягко, так сдержанно. Гарри почти почувствовал стыд за свои действия. Но он больше не верил, что эта скромность была истинной, с тех пор, как Дамблдор признал, что скрывал от него пророчество. Даже если бы этого не было, Гарри думал, что его обман оправдан, так как он будет последней уловкой, что Гарри сыграет над старым волшебником. Им не суждено быть политическими противниками долго.

— Я знаю, что вы сделали для меня все, что могли, сэр. Но я стану совершеннолетним этим летом, и не думаю, что готов к схватке с Волдемортом. Мне нужно разобраться в законах магического мира, понять, какими ещё ресурсами он обладает. И это — способ выйти из вашей тени и встретиться с опасностью лицом к лицу. Если я не могу сделать и этого, то как я смогу бороться с Пожирателями Смерти?

— Ресурсы, Гарри? — Дамблдор приподнял бровь в немом упреке. — Будь осторожен и не думай о людях подобным образом, иначе ты последуешь путем Волдеморта.

Гарри сдержал фырканье. Как будто вы никогда так не делали! Каждому главнокомандующему приходится так рассуждать. Интересно, как бы он отреагировал, если бы я рассказал ему, что отлично знаю, кого следует использовать, а кого нет?

Несколько секунд он развлекался этой мыслью, но быстро откинул её. Ему следовало убедиться, что у него есть время, потому что оно было на его стороне. Он хотел убедить Дамблдора, что однажды снова станет послушной овечкой в его стаде. Решительное неприятие, с которым он воспринимал каждого, кто препятствовал ему, нельзя было показывать. Это лишь заставит директора приложить все усилия, чтобы помешать ему, а у Гарри не было времени еще и на это. Продолжающееся ментальное противостояние со Снейпом было лучший способом убедить профессора зельеварения, что он изменился лишь немного. В случае Дамблдора нужно было показывать, что в новом, уверенном в себе Гарри остались частицы Гарри прежнего.

На самом деле, конечно, уверенный Гарри уже почти полностью заменил его прошлого. Однако Дамблдору пока что не следовало об этом знать.

— Я не планирую использовать других людей, как пешки, или жертвовать ими, сэр, — сказал он. Ход уже сделан, чтобы запереть обоих королей. — Но мне нужно делать хоть что-нибудь сейчас, когда война официально началась, а Сириус мертв, — он позволил тоскливому отчаянию проникнуть в голос и понял, что Дамблдор попался.

— Ты все еще скучаешь по нему, не так ли, мой мальчик?

— Конечно, — сказал Гарри, и это была чистая правда. Примешать правды в ложь, чтобы сделать её сильнее, а вкус слаще. Он наклонил голову. — И я знаю, что он умер в Министерстве, но не обвиняю в его смерти Министра, — искушение сказать «я сделал это» было столь сильно, что слова почти соскочили с его языка, но это увело бы Дамблдора в совершенном другом направлении, нежелательном для Гарри. — Фаджа больше нет. Скримджер кажется адекватным.

— Он преследовал Темных волшебников, Гарри, — предупредил его Дамблдор. — У него всегда были сложности с умением видеть полутона в нашем мире. Он разозлился на профессора Снейпа просто потому, что тот некогда был Пожирателем Смерти, не принимая во внимание, что люди могут меняться.

Гарри беззвучно усмехнулся и кивнул Дамблдору с небольшой улыбкой.

— Я буду помнить об этом, сэр.

— И это значит, что ты будешь действовать независимо от Ордена или даже против нас? — спросил Дамблдор затем. Они остановились. Глаза директора были серыми, как небо над возвышавшимся за его спиной замком.

— Я не хочу! — воскликнул Гарри. Пора сыграть в эмоционального подростка. — Я не хочу, — уже шёпотом повторил он. — Это правда, профессор. Мне всего лишь нужно… некоторое время, чтобы обо всем подумать. А у меня его нет, потому что кажется, что каждый подталкивает меня туда, куда считает нужным, а не туда, куда мне хотелось бы! И, опять же, я не собираюсь прямо сейчас выбирать себе наставника. Просто… просто дайте мне немного времени, — он яростно втягивал в себя свежий воздух, словно никак не мог вдохнуть достаточно. — Мне нужно немного свободы, чтобы все обдумать, и чтобы в это время никто не водил меня кругами.

— Неужели я поступал так с тобой, Гарри? — голос Дамблдора стал мягче. — Я не осознавал этого. Прости меня.

Гарри встретился с ним взглядом и решил, что, насколько он мог судить, это было правдой.

Дамбдор действительно хотел лучшего для него, но вместе с тем он хотел победить в войне, а для это Гарри должен был выполнить свой долг, убив Волдеморта. Это в значительной степени можно было считать нелогичным поведением, которое Гарри наблюдал в течение многих лет. По сравнению с Дамблдором Снейп, Малфой, Рон и Гермиона находились на одном уровне. По крайней мере, Гарри знал, чего от них можно ожидать.

— Не думаю, что вы делали это специально, сэр, — смягчив голос, ответил он. — Но так вышло. А сейчас, пожалуйста, можно я хотя бы несколько недель потрачу на то, чтобы в одиночестве как следует все обдумать? Министерство, ваши предупреждения о Министре, выбор наставника, который стоит передо мной и, наконец, войну? — он наклонил голову и застыл, тяжело дыша.

Дамблдор изучающе смотрел на него, не говоря ни слова. Гарри очень хотел поднять голову и увидеть выражение его лица, но решил, что лучшим соответствием образу сердитого подростка будет сверлить взглядом носки своих ботинок, чем он и продолжил заниматься.

— Я думал, — прежним спокойным голосом начал Дамблдор, — что ты согласился, чтобы профессор Снейп был твоим наставником, пока вы занимаетесь окклюменцией.

— Я действительно думал об этом, — честно сказал Гарри. Учитывая, что ему нужно было практиковать Песнь Сирен на другом сильном окклюменте для подготовки к поимке Волдеморта, Снейп подходил на эту роль лучше всего. Прошлой ночью Гарри ещё раз оценил окклюменцию Малфоя, но она была слабой, словно обрывки бумажной салфетки. — Но потом Министр Скримджер списался со мной и предложил… другой вариант.

— Но ты все еще согласен на занятия с профессором Снейпом?

Гарри фыркнул.

— Я сомневаюсь, что он позволит мне отказаться, сэр.

И мне нужно совершенствовать Песнь Сирен на нем, раз уж я не могу тренироваться в этой технике сам, а это нужно обязательно сделать за пять недель. А если он может научить меня еще чему-нибудь, то я могу выучить и это тоже.

— Да, он этого не допустит, — Дамблдор несколько секунд вглядывался в него. — Я не вижу ничего плохого в том, чтобы ты получил немного свободы, которая нужна тебе сейчас, Гарри. Просто помни, что её не надо использовать во вред.

Гарри поднял взгляд и усмехнулся. Я одурачил его. Он думает, что мое выступление — это просто вспышка упрямства, а не нечто глубокое или серьезное. И он уверен, что взрослые все еще могут управлять мной, ведь иначе он не дал бы мне столько свободы. Пожалуй, Дамблдору в голову не могло прийти, что он хотел покончить с собой, чтобы убить Волдеморта и оплатить тем самым за смерть Сириуса. Ведь на это не было и намека в поведении, которое он для себя выбрал.

— Спасибо, сэр, — сказал он, подался вперед, словно не мог сдержать эмоции, и быстро обнял Дамблдора. Когда он поспешил назад в школу, то притворился, что вытирает глаза.

Еще от одного человека больше не надо уворачиваться.

* * *

У Северуса был шанс успокоиться и спокойно обдумать свой следующий шаг. Только это помогло ему выслушать Альбуса, не изменившись в лице.

— Я опасаюсь, что Гарри замышляет что-то серьезное, Северус. Не знаю, что именно, но этот разрыв с Орденом мне кажется слишком продуманным, хотя Гарри и пытался убедить меня в его случайности, — мягкий вздох, и Альбус сделал небольшой глоток чая из чашки. Фоукс издал трель, до странности нейтральную, словно не знал, что и думать. — Не знаю, как он додумался добиться политической независимости, ведь у него мало знакомых или союзников вне школы, и сам он еще слишком юн, но, возможно, у него свои связи, о которых мы не знаем.

Я бы в этом не сомневался.

Северусу вспомнилось, как Поттер рассмеялся и подмигнул ему за завтраком, подмигнул! — и это из всех возможных вещей, которые он мог сделать. Сперва это его разъярило, поэтому он и был так неосторожен, приблизившись к Министру. Ему быстро напомнили, что потеря хода в политике равноценна тому, чтобы вскрыть себе вены в тропическом море и считать, что ни одна акула не почувствует запаха крови.

Но если он потеряет контроль, то у него мало что получится. Блэк избежал наказания два года назад, потому что Северус не смог держать себя в руках. Нужно вести себя так, словно ему не так уж и важна его цель: заставить Поттера полностью повиноваться и оплести его кандалами, диктующими, когда и как дышать.

Да, он мог бы тешить себя иллюзиями, что Поттер будет усердно заниматься окклюменцией без постороннего вмешательства и станет идеальным студентом и своего рода послушным питомцем. Эти мысли исчезли, как только Поттер взглянул на него. Для послушного мальчика у него был слишком смелый взгляд. Возможно, он и не собирался выбирать нового наставника в субботу, когда Северус обнаружил его за варкой Напитка Медеи; возможно, Скримджер на самом деле предложил ему неожиданный шанс освободиться, и он ухватился за него. Но это все равно характеризовало Поттера по-новому, не так, как Северус думал о нем раньше. Осторожность в нем соседствовала с хитростью, а способность действовать быстро с умением составлять сложные долгосрочные планы.

Редкий человек объединяет в себе обе эти черты. Северус гордился тем, что он сам был таким. Но то, что он не заметил в Поттере такого же, как он, вызывало…

Ярость. Впрочем, он ничего не достигнет, если будет в бешенстве. Медленно, постепенно и спокойно действовать, а когда ловушка захлопнется, то она не откроется, как бы Поттер ни старался, она будет крепче, чем сомкнутые клыки василиска.

— Северус, я бы хотел, чтобы ты узнал, если удастся, что скрывает Гарри.

Северус ожидал этого. С того самого момента, как он рассказал Альбусу об окклюменции Поттера и о том, что он намеревался сделать, чтобы убедиться, что мальчик занимался ей, Альбус тонко намекал, что нужно будет воспользоваться этой близостью, чтобы вернуть «дорогого мальчика» на правильный путь. Он давно уже мог бы сделать это, если бы не был так беспечен, так самодовольно уверен в том, что победил.

Теперь все было не так. Теперь он знал Поттера таким, каков он есть и приложит все усилия, чтобы подавить его волю и подчинить себе.

— Конечно, Альбус, — учтиво ответил он. — Это должно быть нечто действительно серьезное и, следовательно, касающееся Ордена, раз оно настолько изменило его, — было несложно спрятать свою личную заинтересованность за заботой об общем деле. Альбус уже почти был убежден, что Северус смягчился по отношению к мальчишке, раз хотел стать его наставником. — Его практически можно было бы назвать слизеринцем.

Альбус рассмеялся.

Северус приподнял бровь и пристально взглянул на волшебника. Он ожидал смеха в ответ на свои слова, учитывая убежденность директора в том, что Поттер — идеальный гриффиндорец, но этот смех звучал… грустно.

— Сортировочная Шляпа в определенный момент посчитала твой Дом подходящим для него, — признался Альбус.— Гарри не понравилась эта мысль, и он убедил её отправить его в Гриффиндор.

Северус почувствовал глубокое сожаление, что он никогда не знал этого. Если бы знал, то внимательнее следил бы за Поттером с самого первого курса, и тогда появление слизеринских черт не стало бы таким сюрпризом.

Он пожал плечами, но с легкостью скрыл свои эмоции, поднимаясь на ноги.

— Тогда мы бы, наверное, убили друг друга задолго до сегодняшнего дня, — сказал он. — Если Поттер действительно повзрослел, он сможет принять мои наставления без ненависти.

Мальчишка придет к нему практиковать Песнь Сирен. У него нет больше вариантов. Альбус был бы еще худшим выбором.

И тогда я заполучу его.

— Удачи тебе, Северус.

Вы бы не желали мне удачи, если бы знали о моих планах, подумал Северус, наклонил голову и покинув кабинет. Да, я намерен приручить мальчишку, но я не буду у вас на побегушках. Oн оскорбил меня, не вас и не Орден. И в конце концов, он будет корчиться на конце моего поводка, не вашего.

Конечно, едва ли стоило об этом говорить Поттеру. На виду Северус будет ворчать, но ничего более того, и всё ближе завлекать мальчишку лакомыми кусочками. И вместе с этим он должен будет соответствовать представлениям Альбуса, что полностью предан занятиям с Поттером.

Это было не так уж и сложно. Если и был в Хогвартсе человек, способный убедить двух умных волшебников, что он верен только их интересам, это был Северус Снейп.