Сильнее надежды (джен)

Все виды легилименции опираются на уверенность в собственном разуме как “доме”, стабильной точке опоры. Отчасти это зависит от опыта — легилимент, находившийся в своем разуме много лет, имеет преимущество перед тем, кто впервые попадает в него, — отчасти, от определенного рода самообмана, который работает не хуже истины, если выстроен тщательно. Как и во многих других разделах этого искусства, от легилимента требуется доминирование, удобство при нахождении внутри собственных мыслей и контроль над ними. Легилимента, находящегося в депрессии или неспособного держать себя в руках, гораздо проще уничтожить.

Гарри нахмурился. Он чувствовал взгляд Снейпа и понимал, почему этот мерзавец хотел, чтобы он прочитал именно этот раздел. Это не значит, что он должен ему нравиться. Гарри глубже зарылся в одеяла и продолжил чтение.

Чувство “дома” объясняет и то, почему легилименция по большей части требует зрительного контакта. Даже такие тактики как Песнь Сирен используются, чтобы привлечь другого легилимента в поле зрения или, реже, в разум атакующего — как в случае с лабиринтом Созерцания. Вступать в контакт с противником на его территории довольно рискованно; пытаться сотворить лабиринт Созерцания в чужом разуме — верх безумия.

Гарри потер шрам. Ещё кое-что, что делает меня “особенным”, раз Волдеморт может дотянуться до меня издалека. Но он не мог овладеть мной, пока мы не оказались в одном помещении — так что даже ему трудно сражаться на таком уровне без зрительного контакта.

— Пора вернуться к практике, Поттер.

Гарри недовольно отложил книгу и повернулся лицом к Снейпу.

— Обязательно?.. — спросил он, на этот раз не обращая внимание на то, как по-детски это звучит. — Вы же знаете, что у меня это не очень-то…

— Легилименс!

Гарри отреагировал машинально, смыкая щиты перед своими воспоминаниями, но Снейп атаковал стремительнее и жестче, чем когда-либо. Он с легкостью выудил картинку, которая должна была находиться в абсолютной безопасности — десятый день рождения Дадли — и бросил ее на поверхность разума, как беспомощную извивающуюся личинку.

— Ваши результаты становятся только хуже, — констатировал Снейп с холодным презрением в голосе.

— Но я не знаю, почему! — воскликнул Гарри и снова почувствовал, как трясется кровать под ним. Он понизил голос и попытался вернуть контроль над собой. — Я много занимался, и вы продолжаете утверждать, что у меня есть способности к легилименции...

— Они у вас есть, но сейчас вы растрачиваете их на слепую веру, которая вам не поможет, — прошипел Снейп, наклонившись вперед. — На самом деле, Поттер, коль скоро вы — легилимент, убежденность в чем-либо становится для вас видом самогипноза. Пока вы собирались умереть, вы верили, что должны находиться в состоянии непоколебимого спокойствия — и вы в нем находились. Теперь вы убеждены, что должны ненавидеть меня , а ещё — что вы должны умереть, а ещё вы не хотите быть Темным волшебником. Эти три направления мыслей приводят к тому, что вы теряете самообладание и не можете достичь результата при освоении техник, которые могут помочь вам уничтожить Темного Лорда и при этом выжить. Вы утверждаете, что приняли решение потратить любое количество времени и перетерпеть любую боль, чтобы убить его, но нет — вы топчетесь на месте, так как тратите гораздо больше сил на то, чтобы поддерживать идиотское желание умереть!

Гарри моргнул. О таком выводе он даже не задумывался, хотя в нескольких книгах подчеркивалась важность уверенности в чем-либо для того, чтобы сделать разум неприступным или хотя бы труднодосягаемым. Если представлять, что щиты полны дыр, такими они и будут. Правда, он думал, что достаточно просто считать их непробиваемыми.

Однако казалось, что Снейп был прав. Его решимость никуда не исчезла, но раньше, когда он собирался в определённый день покончить с собой, у неё была цель. Теперь он сомневался, разрываясь между осознанием, что должен жить, и желанием умереть. Это сомнение делало щиты слабее; оно же будет сводить на нет любые попытки продвинуться в легилименции.

Конечно, нельзя слепо доверять Снейпу, который хочет, чтобы он считал себя Темным. Этого уже хватало для Гарри, чтобы инстинктивно не соглашаться ни с одним его утверждением.

Но то, что он сказал о Дамблдоре, было настолько логично...

Невзирая на погруженность в свои мысли, Гарри заметил легкое покалывание и прикосновения на самых границах разума. Он выставил щиты и кинул взгляд на Снейпа, прикидывая, что за хитрость тот хочет провернуть на этот раз.

Низкий, зловещий хохот раздался внутри его головы, и голос Волдеморта произнес: “Нет, Поттер, это не ваш профессор-предатель”.

И тут же разум Волдеморта обвился вокруг его мыслей, как кольца огромной змеи. Борьба началась.

* * *

Северус зашипел сквозь зубы, увидев, как Поттер закатил глаза и рухнул на кровать. Он сразу же понял, что произошло; мгновенно ставший ярким шрам мальчика и пылающая на его собственном предплечье Темная Метка подтверждали его догадку.

Только Темный Лорд может быть настолько самоуверен, чтобы вторгнуться в разум другого легилимента и сражаться на его территории.

Но Поттер не верит, что его разум — его территория, и ему не хватает сил на защиту, так как он хочет, чтобы его разум перестал существовать вместе с ним. Так что у Темного Лорда есть шансы победить...

Этого нельзя было допустить. Раз он бросил жребий и выбрал сторону Поттера, — или, если выражаться точнее, собственную сторону, на которой будет Поттер, — ему придется помочь, как и в тот раз на Астрономической Башне. Быстро и спокойно Северус двинулся вперед и зажал голову Поттера между ладоней, не давая ему вырваться. Взглянув в невидящие глаза мальчика, он проник в его разум сквозь расширенные зрачки.

Это удалось с пугающей легкостью. Поттер опустил все щиты, пытаясь бороться с чуждой сущностью, которая обвивала кольцами его мысли. Северус покачал бы головой, если бы мог контролировать собственные движения. Следует всегда контролировать себя, чтобы даже в центре бури чувствовать твердую землю под ногами, невзирая на приближающуюся смерть, физическую боль и попытки другого легилимента проникнуть в твой разум.

Поттера недостаточно волновала собственная жизнь, чтобы удерживать контроль, и он всё ещё не принял свою темную сущность. Конечно, раз он был так занят борьбой с самим собой, никакой враг не преминул бы воспользоваться такой брешью в обороне.

Северус отложил выводы на потом — сейчас нужно было помочь, а не насмехаться. Темный Лорд был силен, но и у него были слабые места, а разум Поттера Северус знал едва ли не лучше его самого.

Он запустил несколько мысленных проб в глубину, продолжая наблюдать за ходом борьбы. Так как Поттеру не было дела до него самого, оставалось только одно, что могло бы заставить его действовать. Его внутренние, естественные силы должны были изгнать Лорда самостоятельно, потому что Северус тоже был чужаком, хотя и проникшим в разум Поттера с благими намерениями.

* * *

Гарри знал, что боль от Напитка Медеи была гораздо сильнее, но сейчас ему так не казалось.

Водовороты силы, испускаемые Волдемортом, свивались в клубки вокруг его мыслей, как кольца питона. Как только Гарри терял концентрацию, он как будто выдыхал еще немного воздуха, и они сильнее сжимали его ребра и легкие. Конечно, Волдеморт мог бы убить его гораздо быстрее, но ему, видимо, нравилось наблюдать за длительными мучениями.

Защищайся! — язвительно скомандовал он во время очередной атаки. — Не можешь справиться со мной, великий мастер окклюменции? Такая защита должна быть инстинктивной... Но это, конечно, не касается бедненького Гарри Поттера — нашего маленького героя, который так доблестно приносит себя в жертву ради других...

Вот доказательство правоты Снейпа, подумал Гарри. Без желания жить у него оставалось мало шансов выбросить Волдеморта из своей головы. И в прошлом году, когда он не хотел блокировать сны из-за желания их разгадать, происходило то же самое.

Но отбросить одни убеждения и перейти к другим было не так-то просто. Невзирая на атаки Волдеморта и то, что он теперь знал о Снейпе, внутренний голос продолжал спрашивать: “Неужели умереть — это так уж плохо?”

Нет, не так уж это и плохо. Если он умрет, то встретится с Сириусом и, возможно, с родителями. Как в прошлом году он хотел броситься в Арку, и только Ремус помешал ему, так и теперь Гарри хотел прекратить борьбу и исчезнуть, оказаться переваренным внутри змееподобного разума Волдеморта.

Почему его жизнь должна быть важна? Кого это заденет? Не его самого. Не Снейпа — он спас ему жизнь только из чувства противоречия и может выжить в любых условиях. Не Дамблдора, которому было настолько всё равно, что он даже не заметил, что Гарри хотел покончить с собой.

Гарри колебался, уже почти готовый опустить щиты — он медлил только потому, что это казалось очень сложной задачей. Змея Волдеморта тоже остановилась, как будто его враг знал, что победа достанется ему из рук противника, и наслаждался этим знанием.

И тут Снейп встал перед ним и развернул образы из памяти Гарри — его собственные змеи, атакующие и извивающиеся.

Рон и Гермиона.

Вот кто будет страдать, если он покончит с собой.

В этот миг, пока Гарри всё ещё колебался, застигнутый врасплох, между изумлением и инстинктом защитить, Волдеморт расхохотался и показал ему предельно детальную картину того, что он собирается сделать, когда поймает отродье Уизли и грязнокровку Грейнджер.

Сила вернулась к Гарри в тот же самый миг.

Северус открыл глаза, сделал резкий глоток воздуха и снова погрузился в сражение. Поттеру всё ещё была нужна помощь, но, слава Мерлину, главное было сделано, переломный момент остался позади. Несмотря ни на что, он беспокоился о друзьях больше, чем о собственном угнетенном состоянии, и угрозы Темного Лорда стали последней каплей. Теперь Поттер — впервые и впервые по собственному желанию — использовал техники, которым Северус пытался научить его в последнее время.

Поттер сам запускал щупальца глубоко в мысли Темного Лорда, выискивая плохие воспоминания и слабые места. Северус знал, что у сильной, уверенной в себе змеиной сущности их было меньше, чем у разума Темного Лорда в целости. Но одна картина никогда не покидала его — та ночь, когда будучи уже на вершине триумфа, он был побежден каким-то... младенцем.

То, что сделал Поттер, Северус мог бы охарактеризовать как “выдернул это воспоминание и ткнул им Темного Лорда в глаз”. Грубовато, но это сработало. Стоило ему обнаружить это воспоминание и рассмеяться над слабостью противника, как змея начала судорожно дергаться. Темный Лорд пытался защитить свою память, продолжить атаку и наказать Поттера за его самонадеянность — и всё это одновременно.

А Поттер слегка отступил, затем поднялся во всем своем великолепии и впервые направил всю темноту, которая была в нем, на противника.

В это мгновение он хотел стереть в порошок мага, угрожавшего его друзьям, больше, чем умереть. Если для этого требовалось сохранить свой разум в целости, так он и поступит. Ему помогала ненависть к Темному Лорду, к нападениям в течение многих лет и ко всем разрушениям, которые должны были сделать его собственный разум местом, где он не чувствовал бы себя защищенным.

Мощный удар пришелся на то, что было бы головой настоящей змеи — на основную, направляющую часть силы Темного Лорда. Он отступил с шипением, которое Северус практически мог слышать. Тогда Поттер развернул кольца ярости и желания убить и атаковал.

Этого не хватило бы, будь он внутри разума Темного Лорда, но сейчас он сражался на своей территории, используя естественные средства защиты, и к тому же только тень врага смогла добраться до него на расстоянии, не имея зрительного контакта. Удара Поттера хватило бы, чтобы разрубить обычную змею пополам.

И у него получилось. Мимо Северуса пронесся темный пыльный вихрь, и Темный Лорд покинул разум Поттера — осторожно, если не уважительно. Он не был повержен. Он смог отступить, не потеряв достоинства, и получил возможность оценить произошедшее, чтобы впоследствии атаковать, имея больше опыта.

Северус беззвучно рассмеялся. Так Темный Лорд всегда говорил самому себе, когда проигрывал, неважно, насколько сильно. Его самомнение и сила воли не допустили бы меньшего.

Еще несколько мгновений Северус потратил на изучение повреждений в разуме Поттера, убеждаясь, что в них не было чего-то, что не могло зажить само по себе, особенно сейчас, когда Поттер вновь обрел утраченную уверенность в себе. Затем щиты окклюменции вновь сомкнулись и вытолкнули его из мыслей мальчика. Гарри, занятый уничтожением остатков присутствия Волдеморта, вдруг сумел заглянуть в разум Снейпа — лишь на долю мгновения. Тот был занят изучением щитов Гарри и не заметил лазутчика.

Снейп хочет, чтобы я стал Темным.

Гарри вернулся в свое тело, не успев увидеть ничего больше. Он открыл глаза и спокойно посмотрел на Снейпа. Через мгновение он опустил взгляд, словно смутившись, и кровь прилила к щекам, помогая усилить эффект.

— Теперь вы понимаете, — прошипел Снейп, — почему так важно, чтобы вы хотели жить и умели защитить себя? — он остановился, а потом добавил: — И приняли Тьму, которая живет внутри вас.

Этого вы хотели добиться, когда показали Рона и Гермиону?

Гарри улыбнулся своим мыслям. Теперь он знал, что отчасти Снейп был прав — возможно, он прав и в отношении других вещей, но не обязательно принимать на веру всё, что он говорит.

Открытый бунт не принесет никакой пользы, наоборот — в таком случае Снейп будет провоцировать его еще больше, а он сам будет отвлекаться от изучения полезных вещей, которые могут помочь победить Волдеморта. Нужно создать небольшую комнатку в глубине разума, где, вдали от Снейпа, будут жить бунтарские порывы и неотвеченные вопросы. На поверхности же он соорудит иллюзию угрюмой покорности.

Внезапная атака Волдеморта словно бы открыла для него новую дверь, за которой гора проступила на горизонте. Гарри знал, что не все изменилось — к примеру, он всё еще думал о том, в чем его долг Сириусу — но что-то точно поменялось. Внезапно борьба за контроль со Снейпом перестала быть такой важной.

Зато обрело смысл учиться у него и определять, что верно, а что неверно, в своей собственной системе ценностей.

Пока Гарри боролся с Волдемортом, он на мгновение увидел, каким он мог бы стать. Темным? Может быть. Но, в большей степени, свободным. Достаточно сильным, чтобы стоять на своем, достаточно сильным, чтобы убить Волдеморта, и даже, возможно, чтобы жить в мире, где у него не будет столь сильных врагов, и при этом не будет желания покинуть его в ближайшее время. Теперь его целью была жизнь, и такой же самоконтроль, который помогал следовать предыдущему плану, был гораздо более важным преимуществом, чем сиюминутная физическая или ментальная свобода.

Это была первая по-настоящему интересная мысль со времени смерти Сириуса. И после наглядной демонстрации, что прямо сейчас ему не победить Волдеморта, Гарри склонялся к тому, что она была особенно важна.

Но сейчас он предпочел пробормотать: “Да, сэр”, — и запихнуть эту мысль в ту самую дальнюю комнатку в своем разуме — первый из вопросов, которые следует сохранить в секрете от Снейпа. В любом случае эти вопросы не приведут к немедленному выступлению против учителя, но будут помогать сохранять скептическое отношение к его словам.

Обязательно ли мне считать себя Темным, а не просто обладающим определенными навыками?

Он снова взялся за книгу, на этот раз всерьез. Снейп не может не заметить перемены в нем, но он будет искать намеки на то, что Гарри собирается внезапно устроить бунт и вырваться из-под его контроля. И не найдёт.

Теперь у нас разные приоритеты, профессор, и это позволит мне освободиться от вас. Играйте в ваши шахматы — но я играю в карты, и наши ставки не равны.