Приют раненых душ (джен)

«Птица» расправилась со своей добычей резвее, чем «Надежда», но выпускать пиратов из своей хватки фрегат не собирался. Сломить сопротивление противника, почувствовавшего, что в случае поражения ему светит только смерть, притом не самая достойная, оказалось трудно, но северяне были привычными и упорными.

— Мой капитан, корабль наш, — коротко сообщил тяжело дышащий после боя лейтенант, подойдя к задумчиво обозревающему палубу Бюнцу.

— Ну вот и славно. Оставьте на судне призовую команду и переоденьтесь. — Пауль лихо улыбнулся, приветливо глядя на линеал. — Абордаж дело грязное и неопрятное, нам еще предстоит поздороваться с боевыми товарищами.

Сменить рубашку и шейный платок, да подобрать легкомысленно оставленный на шканцах мундир — и можно устраивать дружеский визит, тем паче что «Весенняя птица» тоже взяла курс на сближение. Лейтенант фок Эссер успел приказать спустить шлюпку, и до новых склянок капитан Пауль Бюнц ступил на палубу корабля брата.

Экипаж «Птицы» о нем наслышан не был, и это, по мнению Пауля, было к лучшему. На Западном флоте моряки Северного добивались известности обычно не самыми достойными поступками, за что их потом полоскали в сплетнях по всему побережью — спаси Создатель от такой огласки.

Брат оказался занят, и гостей вежливо проводили в капитанскую каюту, что заставило Пауля невольно настроиться на долгое ожидание, полагая, что после боя у Отто достаточно забот и без него.

Чего он не мог предположить, так это того, что брат явится перед ним с одетым явно не по форме парнем на руках.

Когда Отто взял Айсена на руки, тот тихонько вскрикнул и вцепился ему в шею мёртвой хваткой. Ничего объяснять Бюнц не стал, всё равно это бесполезно, а просто по дороге до каюты аккуратно поглаживал пленника по плечу.

Зайдя в каюту, Отто так и замер у дверей. Братец смотрел на них с нескрываемым удивлением. И было чему удивляться: сам Отто был одет не по форме, ранен, в рваной, грязной рубахе. На руках притащил парнишку. А Конрад... И вовсе почти не одет. Представив картину, Отто не сдержался, фыркнул, и по лицу расползлась идиотская улыбка.

Второй Бюнц оказался похож на первого, только выглядел аккуратнее. По возрасту Айсен определил, что они были братьями. На краткую минуту он совсем забыл о страхе и едва не улыбнулся, увидев изумленное лицо Бюнца-второго.

Младший брат капитана выглядел куда аккуратнее, но на брата походил изрядно. Увидев на лице Пауля Бюнца изумление, Фейнбрахт почувствовал что-то вроде интереса: как же будет выглядеть объяснение двух капитанов?

Но на Пауля Бюнца он старался не смотреть: лишний раз бередить дурные мысли не хотелось. Фейнбрахт принялся изучать корабельную обшивку.

— Рад видеть, и позволь поздравить с удачным завершением боя. Надеюсь, обошлось без серьезных потерь?

— О, спасибо! Это было так здорово... Почти так же хорошо, как алкоголь и женщины! Потерь нет, есть раненые. И есть кое-что, о чём я хотел бы поговорить потом, без свидетелей.

— Если бы я не знал, что ты только что с абордажа, подумал бы что-то не то, — заметил Пауль, тяжело вздохнув. Лицо застывшего чуть позади за плечом капитана Якоба напоминало каменную маску, но младший Бюнц уже предчувствовал, какое незабываемое впечатление произвел на лейтенанта капитан «Птички».

— Позволь уточнить. «Не то», это что-то грязное и пошлое? — Отто подошёл к постели и аккуратно положил на неё Айсена. Накрыв его одеялом, капитан медленно погладил Конрада по голове и тихо добавил:

— Вы можете сделать вид, что вас здесь нет, а можете поучаствовать в беседе. Просто имейте в виду, что мой младший брат — славный парень. В отличие от меня.

Зря нервировать пленника Отто не стал. Сказав, по его мнению, самое главное, он отошёл поближе к брату, издевательски поглядывая на стоящего позади Пауля лейтенанта.

«Грязное и пошлое», безусловно, подумать было можно, но в том случае, если плохо знать капитана «Весенней птицы», а потому младший Бюнц только покачал головой.

— В твоем случае «не то» из разряда баллад о спасении прекрасной дамы от чудовища. — Пауль с сомнением посмотрел на «прекрасную даму», но комментировать не стал. Однако счел необходимым уточнить: — Сняли с пиратского брига? Других пленных там не оказалось?

Пауль надеялся, что кто-то из пассажиров или экипажа распотрошенного недавно торговца, с которого и началась погоня, все-таки уцелел, хотя его судовой лекарь в ответ на подобные чаянья только цинично пожелал всем жертвам покоиться с миром — мол, это гуманнее.

Отто покосился сначала на пленника, потом на брата. Айсен крайне странно реагирует и на шутки, и на серьёзные вещи. Наверно, не стоит его пока трогать. В конце концов, у него были сложные дни, а Отто, кажется, очень паршивый лекарь душевных ран.

— Этого? — Отто кивнул в сторону Конрада. — Нет. Это наш пленник. Мой разговор в интимной обстановке, о котором я говорил вначале, как раз его касается. И лучше, пожалуй, его не трогать. Он немножко нервный и странно реагирует на людей.

С этими словами Отто сел прямо на пол.

— А теперь рассказывай, — как ребёнок Отто подался вперёд, требовательно заглядывая в глаза младшему брату, выражая нетерпение и любопытство. — Как вы тут оказались? Или это мы тут оказались? Кстати, где мы? Смею заметить, в глазах моих ребят ты теперь герой: ты всерьёз собирался драться со всеми тремя кораблями сразу?

Наверно, последний вопрос прозвучал несколько язвительно, ведь Отто был уверен, что младшенький сейчас начнёт нравоучения, вот и брыкался заранее.

Выходка брата, севшего на пол, заставила Пауля вздохнуть и чуть ли не возвести глаза к небу.

— Отто, десять кошек по твою душу, хоть притворись, что помнишь, что такое манеры! — без особой надежды на воздействие своих слов сказал он, радуясь, что взял с собой именно фок Эссера — у него хватит выдержки и на то, чтобы сдержать свои эмоции, и на то, чтобы потом не травить баек об увиденном.

Ну, вот и началось. Манеры, значит? Ну-ну. Капитан несколько минут что-то прикидывал, потом со смехом упал на пол:

— Манеры? Мы таких словей... словёв... — издевался Отто, нервно посмеиваясь. — В общем, в нашем лексиконе отсутствует!

— Думаю, оказались все же мы, — продолжал Пауль, с удивлением глядя на него. — Все-таки Устричное море ваша территория, хотя я не ожидал встретить корабли Западного флота севернее Закатной Кошки. И только не говори мне... — Пауль скептически поднял одну бровь, с недоверием глядя на брата, — что вы заплутали в своем собственном море. А мы гнали бригантину с Полуночного моря после того, как она вычистила беззубого торговца из Флавиона. То, что она успела встретить товарищей, выяснилось существенно позже, когда отпускать подонков было уже глупо. Так что да, собирался.

Вопрос о том, кто и где заплутал задел капитана. Он всё еще не знал, магия ли виновата или они сами оплошали. Естественно, что он огрызнулся:

— У меня тут третий день бардак. Не знаю... Может, и заплутали.

Отто развёл руками. Плечо болело. Он резко сел и, стянув рубаху, осмотрел рану. Мерзость, однако.

— Вальтер, там, в шкафчике, — он неопределённо махнул рукой в сторону каких-то шкафов, — должны быть бинты и щипцы. Тащите, будем делать мне больно!

Пока Фейнбрахт доставал всё необходимое, Отто взял со стола кинжал и потыкал стоящего за Паулем лейтенанта рукояткой в ногу. Не встретив должного внимания, Отто не преминул поддеть брата ещё раз:

— А это человек или ты мне предмет интерьера в подарок привёз?

Пауль перевел взгляд на сохраняющего невозмутимость Якоба и вздохнул, мысленно махнув рукой на все.

— Фок Эссер, вольно, — буркнул он, и лейтенант моментально отмер, косо улыбнувшись и сочувственно покосившись на капитана.

— Что прикажете? — с тщательно спрятанным ехидством уточнил он.

Отто вздрогнул и, комично изобразив удивление, воскликнул, глядя на лейтенанта:

— Проклятье! Да он разговаривает! Глазам своим не верю!

Ох, хорошо, когда можно пошутить и не думать о проблемах. Правда, проблемы никуда не уходят. А жаль...

Пауль ограничился суровым взглядом и снова обернулся к брату. Нахмурился.

— Как ты вообще дослужился до капитана?.. — в пространство спросил он, прекрасно, впрочем, зная что куда правильнее звучало бы «Вот поэтому ты еще не адмирал». На рану брата он посмотрел очень неодобрительно и покачал головой.

— Может, обойдешься без самодеятельности? Если твой судовой лекарь занят, могу послать за своим. Гангрена, знаешь ли, не самая приятная штука.

Пауль изображал возмущение и недовольство, но это наверняка по привычка. Выросли вместе, неужто ему есть чему удивляться?

— Как...? Кораблями хорошо управляю. Ну, и могу сходить в Закат. За пивом.

Рана неприятно жгла и сильно болело плечо. Про пальцы он уже просто не думал.

— Позови, коль не шутишь. — Отто хмыкнул и откинул волосы со лба. — Хенрик и его ребята заняты очень. И раненых много, и с Карлом что-то неладное...

— Якоб, пулей, — коротко приказал Пауль, и лейтенант, разглядывавший Отто, внимательно щурясь, моментально исчез, оставив за собой повисшее в воздухе «Разрешите идти» и тихий стук двери.

— Чем тебя так зацепило? — с беспокойством уточнил Пауль. Покачал головой. — И будь добр, не цепляйся к моему лейтенанту, он славный парень.

Впрочем, то, что брат не со зла, Пауль прекрасно понимал. Но поди узнай по непроницаемому лицу Якоба, что его задело, а что позабавило.

— Ты про рану? Пиратский капитан, выстрелил, гадёныш. Я сам виноват, слишком увлёкся дракой на палубе и позабыл с кем имею дело. — Отто хмыкнул и посмотрел на закрытую дверь:

— Ты хоть представь его, тогда, может, и обижать перестану.

— Непозволительное легкомыслие, — улыбнулся Пауль, насмешливо прищурившись. В этом они с братом были очень похожи, оба слишком увлекаются при абордаже. — Лейтенант Якоб фок Эссер, хороший моряк, пока Олафа не перевели на Западный, служил под его командой. Вот и угадай, с кого он пример берет. — Пауль фыркнул.

— Будто ты абордаж не любишь! — возмутился Отто.

А ещё младший брат. Толку-то. А шила оба у старшего! Услышав про Олафа, Отто засмеялся:

— Вот сразу видно, что в близком кругу парень адмирала не видал. А то бы он другие примеры выбирал. Вот, например, тебя. Один против троих!

— Сам прекрасно знаешь, пираты — не самое худшее, с чем приходится встречаться Северному флоту, — возразил Пауль. — Люблю, — послушно согласился он, усмехнувшись. Вот действительно все еще любит, хотя надоесть они уже изрядно должны. C ихргег иначе не повоюешь. Хотя может поэтому Пауль и выбрал Северный флот.

Вспоминать о том, с чем обычно сталкивался Северный флот, Отто был совсем не рад. Он знает, он помнит. И это даже не страшно, просто есть вещи, о которых лучше даже не думать лишний раз — накликаешь беду. Капитан поморщился от воспоминаний и, кивнув на Айсена, ответил чуть тише, стараясь не потревожить пленника:

— Знаю. Хотя, может, лучше бы не знал. Мой пленник тоже необъясним. Свалился мне на голову прямо здесь, в моей каюте.

Пауль снова с интересом покосился на пленника.

— Просто свалился? Так не бывает.

— Так не бывает, — по-детски передразнил Отто брата. — Братец, ты меня первый день знаешь? Именно так и было. Не знаю, что с ним делать. В Дриксен нельзя. Загрызут. А у него ещё и душевные раны... Сам знаешь, какая я скотина, обижу и не замечу. — Он снова покосился на Айсена. — Впрочем, я его уже успел обидеть. Он и так был неразговорчив, а теперь и вовсе молчит.

Отто вздохнул и посмотрел на брата, постаравшись взглядом выразить всю тяжесть свалившихся проблем.

Брату Пауль верил, но как такое возможно, чтобы человек просто возник посередь моря, он не представлял. На ихргег парень был точно не похож, да и те ведут себя совсем иначе.

— С чего его должны загрызть? Скажете, что был в плену и пиратов, поэтому себя не помнит после перенесенных страданий, — рассудительно заметил младший Бюнц. — Отвяжутся как миленькие, куда денутся. Ну, или раз у вас с этим все так плохо, можешь взять курс на Брюнн. Пополните припасы и высадите гостя, я за ним потом присмотрю, покуда не обживется, не впервой. Есть ещё проблемы?

На выразительный взгляд брата Пауль только утомленно покачал головой. По лицу можно однозначно проследить мысль, что только Отто мог так удачно вляпаться.

Капитан «Весенней Птицы» покосился на Фейнбрахта. Но не выгнал. Доверяет. Потом удручённо сознался:

— Крысят у меня, понимаешь? Этот сучёныш Бермессер обо всём знает. Второй месяц прижучить не можем. Но кто-то стучит. А парень этот колдует... Узнают, представляешь, что с ним сделают?

Новости Паулю мягко сказать не понравились. Капитан «Надежды» нахмурился и скрестил руки на груди.

— Вот поэтому, — мрачно проронил он, — я и остался на Северном флоте. Никакой подковерной игры и блядских интриг... Везучий ты, как Леворуким поцелованный — подцепить посередь моря невесть откуда взявшегося колдуна!.. В общем, советую брать курс на Брюнн, пока дойдем, решим, что делать дальше и как ловить твою крысу. Паразитов на корабле травить надо сразу.

— Ах, интриги... Ты знаешь, я вообще думаю, что они должны быть отдельно. Блядство отдельно, интриги отдельно, — почти мечтательно протянул Отто.

Думать об интригах не хотелось. Да какое там, вообще не хотелось думать! Он так устал за последние сутки...

— Не видел. Олаф старался подавать молодежи только положительный пример, — фыркнул младший Бюнц, и покачал головой. — Чтобы в блядстве поучаствовать, а в интриги не влезать? Многого ты захотел, Отто.

— Ну, Олаф, вот нашёл, какой пример молодёжи подавать, — скривился старший Бюнц. — Лучше бы пить их научил. Может, и многого... А, может, я просто устал.

Но Отто был бы не Отто, если бы не язвил и не ершился в любой ситуации:

— Везунчик Бюнц. Мне везёт за двоих, смекаешь? А Брюнн... Пусть будет по-твоему. Должен же я иногда баловать младшего братишку.

Тираду про везучесть Пауль комментировать не стал. Претендовать на долю такой странной удачи — дураков нет.

Айсен всё это время недоверчиво рассматривал двух капитанов. Слова Бюнца-первого о том, что он может поучаствовать в беседе, странно задели его и долго не отпускали. Разве капитан не знает, что ему нечего сказать?

Он внимательно слушал — говорили в том числе и о нем, и он никак не мог этому помешать. Бюнц-первый хотел рассказать брату о его тайне, и уже почти рассказал.

Но пока были слова, и это было не страшно.

Потихоньку Конрад накрылся одеялом с головой. Странно, вот с одеялом капитан угадал...

В темноте было почти уютно и безопасно. Конрад закусил пальцы и беззвучно залился слезами.