Земля над холмами (гет)

Гермионе Грейнджер, по её же собственному выражению, «попала под хвост вожжа».

Она носилась по крохотной квартирке на окраине Лондона со скоростью маленького урагана, сваливая груду вещей возле кровати, и только малую их часть — в чемодан.

Гарри смотрел на это, скрестив руки на груди и сдвинув очки на лоб.

— Ты уверена? — в сотый раз спросил он.

— Абсолютно, — рявкнула Гермиона, в очередной раз пронесшись мимо него с грудой свитеров. Четыре из них отправились на пол. Все из красно-коричнево-оранжевой шерсти, связанные миссис Уизли. Тёмно-синий, купленный ею самой, отправился в чемодан.

— Тебе не кажется это чересчур радикальным?

— Не кажется. Это единственное, что я могу сделать, чтобы доказать на что способна.

Поттер устало потёр глаза.

— Не надоказывалась ещё? Ты героиня войны, колдомедик высшей категории…

— Разведёнка, с публичным занесением этого в личное дело, мантикора задери эту Скитер! Мантикора задери всех гиен из «Ежедневного Пророка»! — она выразительно ткнула пальцем в клочок газеты с истекающей ядом статьей про «…молодую Героиню войны, лавры и звания которой погребли под собой недолгое семейное счастье с перспективным аврором Рональдом Уизли…»

Гарри скептически хмыкнул, поудобнее развалился в кресле и хлебнул бурбон из стоящей рядом бутылки. Потом обтёр горлышко и протянул бутылку Гермионе. Та решительно сделала щедрый глоток, поморщилась и опустилась на внушительную гору вещей рядом с кроватью.

— Неужели я такая высокомерная всезнайка, которой меня все считают? — вопросила она.

— Если я отвечу хоть что-нибудь, ты запустишь в меня бутылкой.

— Справедливо.

— Тебе не стоило заниматься гвиллионами.

— Не стоило, — откликнулась Гермиона, делая ещё один глоток.

— Не стоило вестись на их разводку о необходимости смирения.

— Точно.

— Не стоило покупать билет до Уэльса в эту глухомань с таким названием, что даже не выговоришь…

— Лланфайрфехан, — поддакнула Гермиона. — И эта глухомань, между прочим, с населением в двенадцать тысяч человек, находится у моря.

— Ты зануда, — вздохнул Поттер и потянулся к ней за бутылкой. — И тебя ждет долгая зима в компании пронизывающего солёного ветра. Туда хоть поезда ходят?

— Ходят. Но я поеду на машине. На машине, которую мой бывший муженек дважды разбивал в хлам.

— Это же просто машина.

— Но-но, это, между прочим, моя честно заработанная машина.

— Вот потому он от тебя и ушёл, — кивнул ей Поттер, прикладываясь к горлышку. Бурбон ему нравился куда больше огневиски, традиционного для волшебников — он был мягче на вкус и не грозился вырваться огненными струями а-ля дракон из ноздрей. Гермиона тоже любила бурбон. Только поэтому они ничем не запустила в друга, пока тот не опустил бутылку.

— За что?! — возмутился тот, сдёргивая с головы колючий свитер и случайно прилетевший вместе с ним лифчик. — Мило. В Уэльс это с собой не бери. Ты туда едешь для персонального аутодафе. Кружевное бельё не прилагается!

— Иди ты знаешь куда, — буркнула Гермиона и подозрительно хлюпнула носом. — Ну знаю, знаю, я зарвавшаяся идиотка. «Лавры за потолок цепляют». Не надо было мне на это вестись, но ты же знаешь, я не могу по-другому. Если я не поеду, то сдохну от самобичевания. Мне нужна трудотерапия. Был бы Филч жив, я бы в Хогвартс вернулась и каждую ночь шлялась по коридорам, чтобы меня поймали и заставили чистить школьные награды…

— Ты даже не представляешь, как двусмысленно это звучит, — прокомментировал Гарри. Он вздохнул и кивнул на медную бляшку на самодельной цепочке, лежащую на прикроватной тумбочке. — Значит, они сказали, что ты дилетантка, возомнившая, что разбирается в магии, и велели отправиться в маггловскую деревню, нацепив этот медальон, чтобы что? Ах, да. Годик побыть там кем? Официанткой? Продавщицей? Поскольку хогвартское образование в маггловской среде не котируется, вариантов у тебя не много.

— Лланфайрфехан — это город. И я купила там дом, на первом этаже которого была косметическая лавка. Хозяйка магазина звучит куда благороднее, чем продавщица, — поправила его Гермиона. — Год я смогу выдержать и без магии.

«…ей пришлось около часа блуждать по горным пещерам, пока она не отыскала нужную. Темнота и тишина, холод и сырость. Как тут вообще можно было существовать, не превратившись в подобие сталагмитов, украшавших своды пещеры, думала Гермиона. Оказалось, никак.

То, что она принимала за причудливые натёки соли, похожие на фигуру человека, зашевелилось. Гермиона едва сдержала крик, когда эта каменно-солевая глыба, скрипя, повернулась к ней. На неё смотрели два глаза с крошечными острыми зрачками и белой, выцветшей радужкой.

— Кто ты? — проскрипело существо.

— Ищущая знаний, — проглотив страх, выдавила из себя Гермиона.

Существо смерило её презрительным взглядом и подалось вперёд, чуть сместившись из-под капающей со свода пещеры воды. С трудом, но Гермиона различила сквозь слой каменеющей соли и известняка нечто, похожее на мантию, а конусообразный верх вполне мог оказаться шляпой.

— Ищущая знаний или признания? — задумчиво переспросило оно, а потом осторожно, скрипя во всевозможных местах и осыпаясь, как осеннее дерево листьями, присело на пол. — Что смотришь? Я долго стояла. Кто ты? Только ответь коротко и понятно. Я стара для слишком умных слов.

Она поскребла по особо большому наросту известняка на том месте, где у обычных людей располагается нос. Послышался звук осыпающейся штукатурки, и под слоем белых отложений явственно показалась сероватая нездоровая кожа.

— Меня зовут Гермио…

— Я не спрашивала твоё имя, я спросила, кто ты.

— Ведьма, — отозвалась Гермиона, надеясь, что в этот раз назвала правильный ответ.

Существо, как ей показалось, поморщилось. Насколько это способен сделать сталактит.

— Ведьма. Ха. Последняя ведьма умерла во времена Мерлина, побеждённая этим формалистом. Волшебные палочки. Заклинания. Магия тёмная, магия светлая. Ты не ведьма, ты играющая в магию соплячка.

— Я пришла за знаниями, — попыталась возразить Гермиона, задетая подобным отношением. Ну, ещё бы. Отправившись в опасное путешествие к древним народам за тайными знаниями, как-то не ждёшь, что представитель этого народа будет оскорблять тебя, пытаясь при этом вполне явственно прочистить правую ноздрю.

— За знаниями? Не вижу в тебе стремления к знаниям. У вас, людей, очень сильно сменилось представление о том, что это такое. Гордости в тебе много. Мой тебе совет — иди к людям. Помогай им, живи с ними. Стань более человечной. А то такое чувство, что не я камнем обросла, а ты.

Она, кряхтя, поднялась с пола. Потом подошла к тому месту, где стояла, наверно, не одну сотню лет. Гермиона не двигалась с места.

— Всё, ведьма, или кем ты себя там считаешь. Можешь идти. Спасибо за беседу.

— Но…

— Иди. Я всё сказала.

Гермиона проглотила подступающую к горлу обиду. «Да как она… я же столько искала… я же столько…»

— Хотя нет, — голос догнал её уже у выхода. — Какой сейчас год?

— Две тысячи первый, — ответила Гермиона, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— А. Всего.

Что-то зазвенело, и к ногам Гермионы подкатилась позеленевшая от времени медная бляшка.

— Что это? — спросила она, но существо не ответило.

Гермиона поняла, что аудиенция окончена, со злостью подхватила подарок и почти выбежала вон.

Существо дождалось, пока эхо шагов стихнет, и щелкнуло пальцами. Зловещий антураж пропал. Посреди совсем не сырой и относительно чистой пещеры стояла сухая как палка старуха с выцветшими от времени глазами. Таких, как она, люди называли гвиллионами. Горными ведьмами. Пережитками прошлого.

— Это она? — раздался мелодичный, завораживающий голос внутри пещеры.

— Да, — старуха задумчиво пожевала губами. План, казавшийся таким стройным в её голове, пошатнулся, стоило ей увидеть девчонку. — Передай Королеве, что уже скоро…»

— Значит, ты решила прожить год без магии, таская не проверенный аврорами кулон (хотя с тёмными медальонами мы завязали больше четырех лет назад), в валлийской глухомани, возясь с овцами и пастухами? — резюмировал Поттер, так резко кивнув головой, что очки свалились со лба ему на нос.

— Я называю это аскезой с целью самосовершенствования.

— Это побег после развода, Гермиона.

— И это тоже, — не стала спорить она, вставая на ноги. Алкоголь придал комнате приятную нестабильность. — Боже, я так себя чувствовала, когда мне было одиннадцать и мне пришло письмо из Хогвартса.

— В смысле, тогда ты тоже на радостях накатила бурбона? — скептически приподнял бровь Гарри. — Кстати, Рон хотел тебя проводить.

— Знаю. Он прислал мне сову. Я думаю, он в курсе, что если появится здесь, я нашлю на него что-нибудь похуже спятивших канареек.

Рон всё же заявился, а Гермиона, вопреки собственным обещаниям, ничем в него не запустила. Муж, всё-таки, хоть и бывший. Он, помявшись, помог Гарри снести к машине чемоданы Гермионы. И книги. Поттер скептически заметил, что если машина сдвинется с места, так только под действием магии.

— А если ты ею воспользуешься, то твое шествие на валлийскую Голгофу окажется бессмысленным, — вставил шпильку Рон, глядя, как бывшая жена мрачно смотрит на ощутимо просевший низ машины. — Может, всё-таки позволишь проверить твою бляшку?

— А то ты её ещё не проверил? — хмыкнула Гермиона, с мрачным удовлетворением разглядывая обоих парней. — Что? Думали, я не знаю, на кой черт Гарри напросился ко мне в гости помогать с отъездом и слушать моё нытье? Без Джинни, да с бурбоном. Три раза «ха». Ну, так что, нашел что-нибудь противозаконное?

Рон раздражённо закатил глаза, без лишних слов вытащил из кармана куртки медальон и бросил Гермионе. Та поймала, будто всю жизнь была ловцом.

— Ограничитель магии. Такие использовали лет семьсот назад в Азкабане, до того, как договорились с дементорами. Пока он на тебе, волшебство недоступно — и палочковое, и беспалочковое. Даже стихийные выбросы будут блокироваться.

— Словом, всё, как я и говорила.

— Ага. Кроме одного. Там маленькое такое липучее заклинаньице сроком на один год. Наденешь его — и сможешь колдовать не раньше следующего октября. Не боишься, что за это время что-нибудь произойдёт?

— Что? Волдеморт снова возродится? На этот случай у нас всегда есть Гарри, — она решительно вытащила из кармана медальон и водрузила его себе на шею. — А с остальным я справлюсь сама. Без магии. Как и полагается приличным грязнокровкам.

Она села в машину, помахала рукой парням и повернула ключ зажигания. Потом, спохватившись, достала из кармана замшевого пиджака волшебную палочку и протянула её Гарри.

— Мне она не понадобится.

— Не зарекайся.

— Возьми её, Гарри. Не хочу поддаваться соблазну, — объяснила она.

— Дело не в соблазне, — отрезал Гарри. — Это волшебная палочка, Гермиона. Не шпилька, не перо и не карандаш. Нечего ей швыряться.

Гермиона кивнула.

— Ладно. Но она мне не понадобится.

— Пришли сову, как доедешь, — крикнул Рон вслед удаляющейся машине. — Или хотя бы позвони! Маленькая, упрямая…

— Она просила напомнить тебе про канареек, — произнёс Гарри и Рон резко замолчал, издав какой-то невнятный звук. Поттер задумчиво провожал взглядом потрёпанный красный форд. — Как ты думаешь, недели ей хватит, чтобы остыть?

— Это Гермиона. Минимум полгода. А если там будет совсем отвратительно — три месяца. Раньше она не сдастся.

Насколько бы хорошо они не знали Гермиону, они ошибались. Она готова была на всё плюнуть и стянуть с шеи тяжёлый медальон, едва выехав из Лондона и оставив позади его смог, грязную Темзу и знакомые, забитые людьми и машинами, улицы.

Лихое настроение испарилось ещё утром вместе с алкоголем и, провожай её только Гарри, возможно, она бы и осталась, но перед бывшим мужем хотелось покуражиться, чтобы тот и подумать не мог, как ей костью в горле встал их развод. Пусть даже спровоцированный ею самой, потому что Гермиона понимала — ещё чуть-чуть, и она задохнется, погрязнет в семейном быту, похоронит себя под чугунками и сковородками. И не потому, что Рон был каким-то там домашним тираном, нет, он все два года семейной жизни толкал её к тому, чтобы она реализовалась. Проблема была в ней самой — Гермиона не знала, чего она хочет.

Война закончилась, и все они столкнулись с реальным миром, в котором больше не было приключений. Была рутина. Гермиона поступила в Корнуэльскую Академию Целителей и закончила её за год, в который раз подтвердив звание самой умной колдуньи столетия. Её направили на стажировку в Мунго и, проработав там год, она поняла, что не хочет быть колдомедиком. Совсем. Но вместо того, чтобы уволиться — вышла замуж.

Первые месяцы всё шло прекрасно, но Рон вместе с Гарри пошел в авроры и постоянно пропадал на работе, выслеживая остатки разбросанных по всей стране Упивающихся, а ей было элементарно скучно.

В итоге, семейная жизнь скатилась к накатанным сценариям: работа-дом-работа, суббота у Молли и Артура, воскресенье — у Поттеров, постоянные разговоры Рона о том, что пора завести ребёнка «потому что Джинни уже беременна».

И это было не плохо — такая старательно распланированная мирная жизнь. Для всех, кроме неё. Ну, ещё Гарри как-то обмолвился, что она «не доиграла в войну». Может, лучший друг был и прав, она не знала. И лавры героини войны не помогали.

Она притормозила возле заправки на выезде из города, высморкалась, взяла кофе, вытащила карту Уэльса и принялась её изучать. Городок, куда она направлялась, не был таким уж откровенным захолустьем и, разобравшись с путаницей дорог, Гермиона поняла, что доберётся туда к вечеру.

Все её сбережения плюс нетронутое послевоенное пособие, выделенное Министерством Магии жертвам войны, она потратила на приобретение маленького магазинчика в Лланфайрфехане. В конце концов, зельеварение — это не магия в чистом виде.