Земля над холмами (гет)

Гермионе Грейнджер, по её же собственному выражению, «попала под хвост вожжа».

Она носилась по крохотной квартирке на окраине Лондона со скоростью маленького урагана, сваливая груду вещей возле кровати, и только малую их часть — в чемодан.

Гарри смотрел на это, скрестив руки на груди и сдвинув очки на лоб.

— Ты уверена? — в сотый раз спросил он.

— Абсолютно, — рявкнула Гермиона, в очередной раз пронесшись мимо него с грудой свитеров. Четыре из них отправились на пол. Все из красно-коричнево-оранжевой шерсти, связанные миссис Уизли. Тёмно-синий, купленный ею самой, отправился в чемодан.

— Тебе не кажется это чересчур радикальным?

— Не кажется. Это единственное, что я могу сделать, чтобы доказать на что способна.

Поттер устало потёр глаза.

— Не надоказывалась ещё? Ты героиня войны, колдомедик высшей категории…

— Разведёнка, с публичным занесением этого в личное дело, мантикора задери эту Скитер! Мантикора задери всех гиен из «Ежедневного Пророка»! — она выразительно ткнула пальцем в клочок газеты с истекающей ядом статьей про «…молодую Героиню войны, лавры и звания которой погребли под собой недолгое семейное счастье с перспективным аврором Рональдом Уизли…»

Гарри скептически хмыкнул, поудобнее развалился в кресле и хлебнул бурбон из стоящей рядом бутылки. Потом обтёр горлышко и протянул бутылку Гермионе. Та решительно сделала щедрый глоток, поморщилась и опустилась на внушительную гору вещей рядом с кроватью.

— Неужели я такая высокомерная всезнайка, которой меня все считают? — вопросила она.

— Если я отвечу хоть что-нибудь, ты запустишь в меня бутылкой.

— Справедливо.

— Тебе не стоило заниматься гвиллионами.

— Не стоило, — откликнулась Гермиона, делая ещё один глоток.

— Не стоило вестись на их разводку о необходимости смирения.

— Точно.

— Не стоило покупать билет до Уэльса в эту глухомань с таким названием, что даже не выговоришь…

— Лланфайрфехан, — поддакнула Гермиона. — И эта глухомань, между прочим, с населением в двенадцать тысяч человек, находится у моря.

— Ты зануда, — вздохнул Поттер и потянулся к ней за бутылкой. — И тебя ждет долгая зима в компании пронизывающего солёного ветра. Туда хоть поезда ходят?

— Ходят. Но я поеду на машине. На машине, которую мой бывший муженек дважды разбивал в хлам.

— Это же просто машина.

— Но-но, это, между прочим, моя честно заработанная машина.

— Вот потому он от тебя и ушёл, — кивнул ей Поттер, прикладываясь к горлышку. Бурбон ему нравился куда больше огневиски, традиционного для волшебников — он был мягче на вкус и не грозился вырваться огненными струями а-ля дракон из ноздрей. Гермиона тоже любила бурбон. Только поэтому они ничем не запустила в друга, пока тот не опустил бутылку.

— За что?! — возмутился тот, сдёргивая с головы колючий свитер и случайно прилетевший вместе с ним лифчик. — Мило. В Уэльс это с собой не бери. Ты туда едешь для персонального аутодафе. Кружевное бельё не прилагается!

— Иди ты знаешь куда, — буркнула Гермиона и подозрительно хлюпнула носом. — Ну знаю, знаю, я зарвавшаяся идиотка. «Лавры за потолок цепляют». Не надо было мне на это вестись, но ты же знаешь, я не могу по-другому. Если я не поеду, то сдохну от самобичевания. Мне нужна трудотерапия. Был бы Филч жив, я бы в Хогвартс вернулась и каждую ночь шлялась по коридорам, чтобы меня поймали и заставили чистить школьные награды…

— Ты даже не представляешь, как двусмысленно это звучит, — прокомментировал Гарри. Он вздохнул и кивнул на медную бляшку на самодельной цепочке, лежащую на прикроватной тумбочке. — Значит, они сказали, что ты дилетантка, возомнившая, что разбирается в магии, и велели отправиться в маггловскую деревню, нацепив этот медальон, чтобы что? Ах, да. Годик побыть там кем? Официанткой? Продавщицей? Поскольку хогвартское образование в маггловской среде не котируется, вариантов у тебя не много.

— Лланфайрфехан — это город. И я купила там дом, на первом этаже которого была косметическая лавка. Хозяйка магазина звучит куда благороднее, чем продавщица, — поправила его Гермиона. — Год я смогу выдержать и без магии.

«…ей пришлось около часа блуждать по горным пещерам, пока она не отыскала нужную. Темнота и тишина, холод и сырость. Как тут вообще можно было существовать, не превратившись в подобие сталагмитов, украшавших своды пещеры, думала Гермиона. Оказалось, никак.

То, что она принимала за причудливые натёки соли, похожие на фигуру человека, зашевелилось. Гермиона едва сдержала крик, когда эта каменно-солевая глыба, скрипя, повернулась к ней. На неё смотрели два глаза с крошечными острыми зрачками и белой, выцветшей радужкой.

— Кто ты? — проскрипело существо.

— Ищущая знаний, — проглотив страх, выдавила из себя Гермиона.

Существо смерило её презрительным взглядом и подалось вперёд, чуть сместившись из-под капающей со свода пещеры воды. С трудом, но Гермиона различила сквозь слой каменеющей соли и известняка нечто, похожее на мантию, а конусообразный верх вполне мог оказаться шляпой.

— Ищущая знаний или признания? — задумчиво переспросило оно, а потом осторожно, скрипя во всевозможных местах и осыпаясь, как осеннее дерево листьями, присело на пол. — Что смотришь? Я долго стояла. Кто ты? Только ответь коротко и понятно. Я стара для слишком умных слов.

Она поскребла по особо большому наросту известняка на том месте, где у обычных людей располагается нос. Послышался звук осыпающейся штукатурки, и под слоем белых отложений явственно показалась сероватая нездоровая кожа.

— Меня зовут Гермио…

— Я не спрашивала твоё имя, я спросила, кто ты.

— Ведьма, — отозвалась Гермиона, надеясь, что в этот раз назвала правильный ответ.

Существо, как ей показалось, поморщилось. Насколько это способен сделать сталактит.

— Ведьма. Ха. Последняя ведьма умерла во времена Мерлина, побеждённая этим формалистом. Волшебные палочки. Заклинания. Магия тёмная, магия светлая. Ты не ведьма, ты играющая в магию соплячка.

— Я пришла за знаниями, — попыталась возразить Гермиона, задетая подобным отношением. Ну, ещё бы. Отправившись в опасное путешествие к древним народам за тайными знаниями, как-то не ждёшь, что представитель этого народа будет оскорблять тебя, пытаясь при этом вполне явственно прочистить правую ноздрю.

— За знаниями? Не вижу в тебе стремления к знаниям. У вас, людей, очень сильно сменилось представление о том, что это такое. Гордости в тебе много. Мой тебе совет — иди к людям. Помогай им, живи с ними. Стань более человечной. А то такое чувство, что не я камнем обросла, а ты.

Она, кряхтя, поднялась с пола. Потом подошла к тому месту, где стояла, наверно, не одну сотню лет. Гермиона не двигалась с места.

— Всё, ведьма, или кем ты себя там считаешь. Можешь идти. Спасибо за беседу.

— Но…

— Иди. Я всё сказала.

Гермиона проглотила подступающую к горлу обиду. «Да как она… я же столько искала… я же столько…»

— Хотя нет, — голос догнал её уже у выхода. — Какой сейчас год?

— Две тысячи первый, — ответила Гермиона, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— А. Всего.

Что-то зазвенело, и к ногам Гермионы подкатилась позеленевшая от времени медная бляшка.

— Что это? — спросила она, но существо не ответило.

Гермиона поняла, что аудиенция окончена, со злостью подхватила подарок и почти выбежала вон.

Существо дождалось, пока эхо шагов стихнет, и щелкнуло пальцами. Зловещий антураж пропал. Посреди совсем не сырой и относительно чистой пещеры стояла сухая как палка старуха с выцветшими от времени глазами. Таких, как она, люди называли гвиллионами. Горными ведьмами. Пережитками прошлого.

— Это она? — раздался мелодичный, завораживающий голос внутри пещеры.

— Да, — старуха задумчиво пожевала губами. План, казавшийся таким стройным в её голове, пошатнулся, стоило ей увидеть девчонку. — Передай Королеве, что уже скоро…»

— Значит, ты решила прожить год без магии, таская не проверенный аврорами кулон (хотя с тёмными медальонами мы завязали больше четырех лет назад), в валлийской глухомани, возясь с овцами и пастухами? — резюмировал Поттер, так резко кивнув головой, что очки свалились со лба ему на нос.

— Я называю это аскезой с целью самосовершенствования.

— Это побег после развода, Гермиона.

— И это тоже, — не стала спорить она, вставая на ноги. Алкоголь придал комнате приятную нестабильность. — Боже, я так себя чувствовала, когда мне было одиннадцать и мне пришло письмо из Хогвартса.

— В смысле, тогда ты тоже на радостях накатила бурбона? — скептически приподнял бровь Гарри. — Кстати, Рон хотел тебя проводить.

— Знаю. Он прислал мне сову. Я думаю, он в курсе, что если появится здесь, я нашлю на него что-нибудь похуже спятивших канареек.

Рон всё же заявился, а Гермиона, вопреки собственным обещаниям, ничем в него не запустила. Муж, всё-таки, хоть и бывший. Он, помявшись, помог Гарри снести к машине чемоданы Гермионы. И книги. Поттер скептически заметил, что если машина сдвинется с места, так только под действием магии.

— А если ты ею воспользуешься, то твое шествие на валлийскую Голгофу окажется бессмысленным, — вставил шпильку Рон, глядя, как бывшая жена мрачно смотрит на ощутимо просевший низ машины. — Может, всё-таки позволишь проверить твою бляшку?

— А то ты её ещё не проверил? — хмыкнула Гермиона, с мрачным удовлетворением разглядывая обоих парней. — Что? Думали, я не знаю, на кой черт Гарри напросился ко мне в гости помогать с отъездом и слушать моё нытье? Без Джинни, да с бурбоном. Три раза «ха». Ну, так что, нашел что-нибудь противозаконное?

Рон раздражённо закатил глаза, без лишних слов вытащил из кармана куртки медальон и бросил Гермионе. Та поймала, будто всю жизнь была ловцом.

— Ограничитель магии. Такие использовали лет семьсот назад в Азкабане, до того, как договорились с дементорами. Пока он на тебе, волшебство недоступно — и палочковое, и беспалочковое. Даже стихийные выбросы будут блокироваться.

— Словом, всё, как я и говорила.

— Ага. Кроме одного. Там маленькое такое липучее заклинаньице сроком на один год. Наденешь его — и сможешь колдовать не раньше следующего октября. Не боишься, что за это время что-нибудь произойдёт?

— Что? Волдеморт снова возродится? На этот случай у нас всегда есть Гарри, — она решительно вытащила из кармана медальон и водрузила его себе на шею. — А с остальным я справлюсь сама. Без магии. Как и полагается приличным грязнокровкам.

Она села в машину, помахала рукой парням и повернула ключ зажигания. Потом, спохватившись, достала из кармана замшевого пиджака волшебную палочку и протянула её Гарри.

— Мне она не понадобится.

— Не зарекайся.

— Возьми её, Гарри. Не хочу поддаваться соблазну, — объяснила она.

— Дело не в соблазне, — отрезал Гарри. — Это волшебная палочка, Гермиона. Не шпилька, не перо и не карандаш. Нечего ей швыряться.

Гермиона кивнула.

— Ладно. Но она мне не понадобится.

— Пришли сову, как доедешь, — крикнул Рон вслед удаляющейся машине. — Или хотя бы позвони! Маленькая, упрямая…

— Она просила напомнить тебе про канареек, — произнёс Гарри и Рон резко замолчал, издав какой-то невнятный звук. Поттер задумчиво провожал взглядом потрёпанный красный форд. — Как ты думаешь, недели ей хватит, чтобы остыть?

— Это Гермиона. Минимум полгода. А если там будет совсем отвратительно — три месяца. Раньше она не сдастся.

Насколько бы хорошо они не знали Гермиону, они ошибались. Она готова была на всё плюнуть и стянуть с шеи тяжёлый медальон, едва выехав из Лондона и оставив позади его смог, грязную Темзу и знакомые, забитые людьми и машинами, улицы.

Лихое настроение испарилось ещё утром вместе с алкоголем и, провожай её только Гарри, возможно, она бы и осталась, но перед бывшим мужем хотелось покуражиться, чтобы тот и подумать не мог, как ей костью в горле встал их развод. Пусть даже спровоцированный ею самой, потому что Гермиона понимала — ещё чуть-чуть, и она задохнется, погрязнет в семейном быту, похоронит себя под чугунками и сковородками. И не потому, что Рон был каким-то там домашним тираном, нет, он все два года семейной жизни толкал её к тому, чтобы она реализовалась. Проблема была в ней самой — Гермиона не знала, чего она хочет.

Война закончилась, и все они столкнулись с реальным миром, в котором больше не было приключений. Была рутина. Гермиона поступила в Корнуэльскую Академию Целителей и закончила её за год, в который раз подтвердив звание самой умной колдуньи столетия. Её направили на стажировку в Мунго и, проработав там год, она поняла, что не хочет быть колдомедиком. Совсем. Но вместо того, чтобы уволиться — вышла замуж.

Первые месяцы всё шло прекрасно, но Рон вместе с Гарри пошел в авроры и постоянно пропадал на работе, выслеживая остатки разбросанных по всей стране Упивающихся, а ей было элементарно скучно.

В итоге, семейная жизнь скатилась к накатанным сценариям: работа-дом-работа, суббота у Молли и Артура, воскресенье — у Поттеров, постоянные разговоры Рона о том, что пора завести ребёнка «потому что Джинни уже беременна».

И это было не плохо — такая старательно распланированная мирная жизнь. Для всех, кроме неё. Ну, ещё Гарри как-то обмолвился, что она «не доиграла в войну». Может, лучший друг был и прав, она не знала. И лавры героини войны не помогали.

Она притормозила возле заправки на выезде из города, высморкалась, взяла кофе, вытащила карту Уэльса и принялась её изучать. Городок, куда она направлялась, не был таким уж откровенным захолустьем и, разобравшись с путаницей дорог, Гермиона поняла, что доберётся туда к вечеру.

Все её сбережения плюс нетронутое послевоенное пособие, выделенное Министерством Магии жертвам войны, она потратила на приобретение маленького магазинчика в Лланфайрфехане. В конце концов, зельеварение — это не магия в чистом виде.

Приезд в маленький город нового человека — большое событие. Особенно если это молодая симпатичная женщина.

Когда Гермиона добралась до города, уже успело стемнеть. Домик стоял на отшибе, окружённый высокими деревьями и кустами. В темноте на осеннем ветру поскрипывала почти оторванная старая вывеска с нечитаемым валлийским названием.

Гермиона запнулась на старом крыльце с прогнившими досками, минут десять провозилась с заржавевшим замком, после чего бросила это гиблое дело, вышибла горшком с засохшим цветком стекло и открыла дверь изнутри. В нос ударил спёртый запах, какой бывает в комнате, где много кошек и кто-то постоянно готовит капустный суп.

Под ногами хрустело. Гермиона нащупала выключатель и зажгла свет. Весь пол маленькой лавки был усыпан битым стеклом. Витрины разбиты и перевёрнуты, всюду валялись расколотые бутылочки и горшочки с давно вытекшим содержимым. У стены лежал развалившийся книжный шкаф с отпечатком подошвы на стенке, книги с выдранными страницами веером разбросаны рядом, покрытые пылью и залитые чем-то непонятным.

Она нагнулась, подняла глиняный осколок. Понюхала — тот слабо пах травами. Становилось всё интереснее. Рука Гермионы автоматически потянулась к карману, но она вспомнила, что положила палочку в бардачок машины — это раз, а колдовать у нее всё равно не получится — это два.

Она прошла вглубь дома, поднялась по лестнице, ведущей из магазинчика на второй этаж. Разгром сюда явно не добрался. Три комнаты и ванная. Здесь никого не было, по меньшей мере, полгода, ровный слой пыли покрывал все поверхности старой, но добротной мебели, на кресла и диван в гостиной предусмотрительно натянуты чехлы. Гермиона заглянула в маленькую кухню. Все шкафы были плотно закрыты, раковина была практически чистой, три колченогих стула перевернуты на столе. Даже кухонное полотенце было идеально накрахмалено и висело на крючке раковины, а рядом стояли перевернутая чашка на блюдце, заварной чайник, молочница и пустая сахарница. На плите — начищенный медный чайник.

Кем бы ни была прежняя владелица, она явно позаботилась о будущих хозяевах дома. Всё, что Гермиона поняла со слов своего агента по недвижимости: здесь жила женщина лет пятидесяти, владевшая косметическим магазинчиком и умершая семь месяцев назад. Родственников у неё не было, дом отошел государству и был выставлен на аукцион. Однако покупателей, даже среди местных, почему-то не нашлось. Ей сказали, что этот дом — крайне удачное вложение. Место для летнего отдыха от суеты Лондона. И она на это купилась. Идиотка.

Громкий стук в дверь заставил её дёрнуться. Потом послышались шаги и обеспокоенные голоса. Гермиона осторожно спустилась на первый этаж и нос к носу столкнулась с молодым мужчиной в синей полицейской форме. Рон однажды показал ей прием, еще когда они охотились за крестражами: заключался он в простом принципе — тяни и толкай. Отработанный тогда почти до автоматизма, четырьмя годами мирной жизни из памяти он, как оказалось, не стёрся.

— Кровавый ад, мисс! — прохрипел человек, прижатый лицом к стене. Из онемевших в захвате пальцев выпал пистолет, и она отшвырнула его ногой. — Я полицейский. Меня вызвали соседи, сказали, что дом взломали.

— Без обид, но будь это так, вы бы не справились со своими обязанностями, — сказала Гермиона, отпуская его руку. Тот обернулся, потирая запястье. Он оказался совсем молодым парнем, лет двадцати — двадцати двух, лопоухим, с черноволосой непослушной шевелюрой, вьющейся буйными кольцами. — Будь я воровкой, вы бы уже лежали без сознания, а я убегала бы… ну, хоть с тем горшком под мышкой.

Полицейский нагнулся за пистолетом.

— Этот горшок стоял снаружи. Приглянись он вам — вы бы не стали заходить внутрь. Меня зовут Стэнли Райан. А вы, должно быть, мисс Эрнжер?

— Грейнджер, — она скрестила руки на груди.

— Что ж. Вы прекрасно можете постоять за себя, мисс.

— Не то, что прежняя хозяйка, верно? — поинтересовалась Гермиона, смотря, как он отвёл взгляд.

— Не понимаю, о чем вы.

— Конечно. Я думала, дом стоит вне досягаемости соседей.

— Так и есть. Только вы зажгли свет, вот соседи и увидели.

— Эй, сержант, ты долго собрался там копаться? — донесся голос с улицы.

Гермиона последовала за полицейским, стараясь осторожно ступать по стёклам на полу.

Пожилой полный мужчина курил, опираясь на полуоткрытую дверь машины. На его одутловатое лицо спускалась седая всклокоченная челка из-под фуражки, а форменная рубашка была запачкана соусом.

— Капитан Хартфул, эта та самая…

— Да-да, фифа из Лондона. Новая хозяйка. Если ты закончил, нам пора ехать, скоро начнётся футбол.

— Приятно познакомится, — громко сказала Гермиона.

— А мне нет. Мисс Эрнжер, вы можете делать со своей собственностью что угодно, хоть спалить здесь всё к чертям, только предупредите соседей, чтобы они больше не названивали в участок по пустякам, — сказал капитан, тяжело плюхаясь на сиденье и заводя машину.

Гермиона скривилась.

— Простите капитана, он несколько не в духе. Важный матч и всё такое.

— Не сомневаюсь.

Стэнли кивнул головой на дверь.

— Похоже, вам понадобится поменять замок и стекло.

— Да. Надеюсь, в городе есть фирма, занимающаяся этим.

— Конечно, и не одна! Если хотите, я завтра…

— Спасибо, я воспользуюсь справочником, — отрезала Гермиона, шагнув в дом и закрыв за собой дверь. — Благодарю за беспокойство.

Она слышала, как полицейские переговаривались на валлийском, потом раздался звук заводящегося мотора и они уехали. Гермиона присела рядом с горшком, которым разбила стекло. Цветок там давно засох, она повертела в руках сухой стебель, растёрла в пальцах, а потом грохнула горшок об пол, чтобы рассмотреть корень.

Тихо выругалась. Это была мандрагора. Старая, растерявшая все силы и выглядевшая как ссохшаяся морковь, мандрагора.

Гермиона Грейнджер купила ведьминский домик.

Первым желанием Гермионы на следующее утро было позвонить Гарри и, покаявшись в собственной несостоятельности, вернуться в Лондон. Гордость не позволила. Отсутствие горячей воды, сквозняки, сыпавшиеся кое-где потолки и стойкий кошачий запах лишь напомнили, что в бытность их странствий по всей Англии условия бывали и похуже.

Частично распаковав чемоданы и перекусив захваченными из Лондона припасами, она оправилась в город, чтобы починить дверь.

Лланфайрфехан мало чем отличался от любого другого маленького английского города. Тут было всего две главные улицы, три школы, две церкви, железнодорожная станция и небольшая набережная. Погода не баловала, поэтому прогулку по городу Гермиона решила оставить до лучших времен. Найти фирму, занимающуюся починкой дверей, оказалось не слишком сложно. Куда сложнее было добиться починки двери. Едва узнав адрес дома, пожилой мужчина за стойкой произнес длинную тираду по-валлийски, а потом предложил ей самостоятельно врезать новый замок в дверь, утверждая, что это совсем не сложно и она вполне справится самостоятельно, с помощью подробной инструкции, которую он ей сам нарисует.

Гермиона вышла из мастерской с твёрдым намерением найти другого мастера. Она доехала до ближайшего кафе, заказала ленч и отправилась к телефону, под которым лежал потрёпанный толстый справочник. Ей отказали ещё две фирмы и шесть отдельных мастеров.

Торопливо доев кусок вполне приличного куриного пирога, она вернулась в первую мастерскую и купила замок. Схему ей торжественно вручили, заверив, что установка замка — плёвое дело.

Замок она всё-таки врезала. Сама. Всего за три часа и повредив отвёрткой только один палец.

Вечером Гермиона позвонила в агентство и почти полчаса безостановочно материла агента, продавшего ей эту полуразвалившуюся лачугу. Та оправдывалась, как могла, попутно сообщив, что ничего не знает о предыдущей владелице, кроме того, что уже сказала ей.

Недовольная и злая, Гермиона набрала номер Гарри.

— Я хочу в Лондон, — выпалила она в трубку допотопного телефона, сидя на полу скрестив ноги. Две волнистые пряди выбились из сколотого карандашом пучка и свешивались почти до пола. Гермиона раздражённо убрала их за уши. — Это была блажь. А теперь я не знаю, что делать с бесперспективным магазином у чёрта на рогах и этой удавкой на шее. Он не снимается. Я себя чуть не задушила, когда пыталась поменять замок и решила воскресить свою магию.

— Слушай, мы же знали, что не будет легко. Ты уверяла, что морской воздух пойдет тебе на пользу…

— Уже. Я надышалась им по самые гланды. Хочу обратно в грязный Лондон. Домой. В свою квартиру, где не протекают краны, из душа бежит горячая вода, а крыша не грозит обвалиться мне на голову.

Гарри усмехнулся.

— Нет уж. Ты предупреждала, что когда у тебя начнется депрессия, я должен дать тебе Джинни, чтобы ты осознала всю прелесть одиночества, — было слышно, как он прижал трубку к себе и громко позвал жену. — Кстати, у нас Тедди гостит, так что ты понимаешь…

— Нет, нет, не смей! Поттер, твою ма… о, привет Джинни, — кисло пробормотала Гермиона. — Нет, я всё ещё не сошла с ума. Да, здесь просто прекрасно. Душевные люди. Шарахаются от меня, как от чумы…

Полчаса спустя, повесив, наконец, трубку, Гермиона выдохнула, взяла в руки пластиковую метёлку и совок и пошла убирать первый этаж, поняв, что, по крайней мере, ближайшие две недели домой ей точно не захочется. Миссис Поттер оказалась прекрасной вакциной.

Уборка затянулась почти на две недели. Стоило навести чистоту и порядок — грянули ливневые дожди, и пришлось чинить протекающую крышу (благо не самой, но за большие деньги), потом октябрьскими ветрами, которые в Уэльсе бушевали с особой силой, оторвало ветку старой рябины, и она угодила прямиком в широкое окно первого этажа.

Погода подкидывала испытание за испытанием, и это было даже неплохо — Гермиона не то, чтобы сдружилась с местным населением, но шарахаться от неё перестали.

Через пару дней после своего приезда Гермиона заметила, что у дома постоянно крутится кто-нибудь из местных жителей, присматриваясь к новой хозяйке, но не решаясь зайти, а стоило Гермионе выглянуть в окно — все старательно делали вид, что просто мимо проходили.

В конце концов, она не выдержала. Гермиона возвращалась из магазина с полным пакетом продуктов, когда увидела худую женщину в тёмно-коричневом пальто, жмущуюся к облетающим кустам.

Едва увидев Гермиону, она заметно испугалась и поспешила прочь, однако та окликнула её.

— Эй, постойте! Подождите, мисс… э… мисс! Вы что-то хотели?

Женщина вздрогнула и повернулась. На костлявом, чересчур длинном лице застыла неуверенность.

— Э, да… нет, нет, конечно же, я ничего не хотела, что я могла от вас хотеть? — забормотала она. — Я, эм, просто проходила мимо, да, просто гуляла здесь, вот, мимо… да. По этой дороге.

Гермиону сбило это нелепое бормотание и испуганный вид женщины, словно та боялась, что она превратится в дракона и сожрёт её прямо под окнами у торопливо задёрнувших занавески на окнах соседей. Кажется, женщина тоже заметила позорную трусость соседей и ещё больше растерялась.

Гермиона кашлянула.

— Может, вы хотите чашечку чаю? — рискнула она. — Расскажете мне хоть что-нибудь о вашем городе, поскольку, похоже, слухи о гостеприимстве людей в маленьких городах преувеличены.

— Чай? — недоуменно переспросила женщина. — Я… эм… видите ли, я, можно сказать…

— Я что, такая страшная, что вы все меня боитесь?

— Конечно же, я вас не боюсь, — неожиданно резко ответила женщина. — Пожалуй, не откажусь от чашечки чая. Если вы настаиваете.

Гермиона кивнула, ошеломлённая сменой настроения своей неожиданной гостьи. Женщина весьма уверенно прошла за ней до самого крыльца, но стоило открыть дверь, вся смелость куда-то испарилась.

— О, — произнесла она. — Как здесь всё изменилось.

Гермиона пожала плечами.

— Разумеется. Или я должна была оставить погром?

— Погром? Нет, конечно же, нет.

Грейнджер закатила глаза и указала на вешалку в углу. Женщина сняла пальто, под которым оказалось выцветшее лиловое платье в мелкий горошек.

— Как вас зовут? — спросила Гермиона, поднимаясь вместе с новой знакомой по лестнице.

— Корделия Нэш-Уильямс, можно просто миссис Нэш. Моя мать назвала меня Корделией, считала, что красивое имя уравновесит заурядную внешность. Вряд ли она представляла себе, как с таким именем жить.

— А что с ним не так?

— Слишком громкое. Такое имя подразумевает великие дела, а я даже школу с трудом закончила.

Гермиона улыбнулась. Эта женщина ей нравилась, напоминая своей нелюбовью к собственному имени давно погибшую Тонкс.

— Ну, моё имя, вы, похоже, знаете.

— Все в городе знали ваше имя с того момента, как вы купили этот дом, — выпалила миссис Уильямс, расположившись на предложенном ей стуле, пока Гермиона готовила чай.

— И это, похоже, проблема, не так ли? Вы — первая, кто отважился зайти сюда, не считая полицейского. В чём причина? Почему все так боятся меня?

Корделия вся сжалась.

— Не вас, мисс Грейнджер, — прошептала она, стараясь сделаться как можно незаметнее. — Я не хочу вас напугать, но лучше бы вы не покупали этот дом.

— Да? Ну, я уже это сделала, и даже, как вы могли заметить, собираюсь восстановить магазинчик. Я медик, но прекратила свою практику в Лондоне. Решила заняться фармацевтикой, связанной с народной медициной. Тем более, чем-то похожим занималась и прежняя хозяйка, так что жителям города это будет не в новинку.

Корделия зажмурилась, стиснула руки в кулаки и вся подобралась на колченогом стуле.

— Да, — отрывисто прошептала она. — Прежняя… миссис Перкс, словом, я знаю, кем она была. Все знают, только не говорят. И, если вы здесь, если вы поселились в её доме, значит, вы тоже как она?

— Кто — как она?

— Ведьма, знахарка, гадалка, я не знаю, как вы себя называете! — выдохнула миссис Уильямс и замерла, прижав руку ко рту. Из-под крепко стиснутых век побежали по щекам слёзы. — Простите. Простите, у меня нет выхода! Помогите мне! Вы правы, вас боятся, после того, что случилось с миссис Перкс, но мне всё равно, только помогите мне! Моя дочь, она… нездорова, а миссис Перкс помогала ей, она варила что-то, что облегчало боль. Она мучается уже почти месяц, с тех пор, как закончилось лекарство. Пожалуйста! Помогите мне.

Гермиона сглотнула. Засвистевший чайник привел её в чувство. Она кашлянула, прочищая горло.

— Вы ошибаетесь. Я просто медик. Травы иногда творят чудеса, но я не ведьма, и тем более, не гадалка. Но я могу посмотреть вашу дочь.

Та достала застиранный платок из кармана и промокнула покрасневшие глаза.

— Благословенны будьте, мисс Грейнджер!

Девочку она посмотрела на следующий день. Та болела давно и серьёзно, а состав, в котором так нуждалась миссис Нэш, Гермиона нашла в кипе записных бумаг за стойкой — сварить его не составило труда.

Корделия прижала фиал с грязно-серым отваром к груди и с благодарностью взглянула на Гермиону.

— Давно она болеет?

Гермиона сидела у постели пятилетней девочки, считая пульс. Рука у той была маленькой и хрупкой, а бледная кожа, казалось, просвечивала насквозь. Она спала, грудь её невесомо вздымалась и опадала под тяжёлым одеялом.

— С рождения, — последовал ответ Корделии. — Миссис Перкс говорила, что это… не лечится, что Сеси никогда не выздоровеет. Вы знаете, она даже солнца не переносит, редкое заболевание глаз, сразу кричать начинает. И не говорит почти.

Гермиона окинула взглядом комнату — маленькую, тесную каморку, с плотно задёрнутыми шторами, деревянной кроватью и такими же полками, сплошь уставленными яркими книгами. К карнизу шторы крепились пластмассовыми крючками, ручка у двери была сделана из дерева.

Девочка завозилась и проснулась, на секунду Гермионе показалось, что веки у неё двойные, как у насекомых — вертикальные и горизонтальные. А глаза как два треснутых топаза — льдисто-голубые, расчерченные белыми и фиолетовыми линиями внутри радужки.

Она поспешила покинуть дом миссис Нэш, обещая варить необходимый отвар раз в неделю.

Шлёпая по лужам под тяжёлым свинцовым небом, она думала. Думала и никак не могла найти разумного объяснения. Посоветоваться с Гарри она не могла — Джинни вчера сказала, что он на очередном спецзадании с высоким статусом секретности. Ей нужны были кое-какие книги, чтобы проверить свою догадку, но без магии доступ в Публичную Магическую Библиотеку по камину однозначно закрыт. Можно было бы, конечно, съездить в Лондон или наведаться в Хогвартс по старой памяти.

За размышлениями она не заметила, как дошла до дома. Солнце уже село, на город наползли осенние сумерки — ещё не ночь, но уже темно и мрачно.

На крыльце кто-то сидел. Уличный фонарь давал достаточно света, только незнакомец старательно держался в тени перил. Гермиона быстро сунула руку в карман, где лежала волшебная палочка. Гладкое дерево немного успокоило, хотя Гермиона знала, что толку от неё не будет никакого.

— Эй. Кто вы?

Незнакомец поднялся, распрямляясь во весь рост. Свет уличного фонаря выхватил белесые волосы, стянутые в хвост на затылке, и блеск фамильного перстня, когда молодой мужчина брезгливо отряхнулся от капель влаги, осевших на дорогой ткани.

— Грейнджер, Грейнджер. Как неосмотрительно возвращаться так поздно домой, — нараспев, ухмыляясь, произнес Драко Малфой.

— Малфой, — удивленно произнесла Гермиона, озираясь по сторонам. — Ты… что ты здесь забыл?

— Мимо проходил, решил заглянуть к бывшей однокурснице, — он просто-таки лучился непонятной радостью.

Гермиона нахмурилась, а потом решительно зашагала к двери. Малфоя она старательно обошла по правой стороне крыльца и стала отпирать замок. Тот, как назло, заел.

— Проверить, верны ли слухи, — продолжал Малфой, последовав за ней.

Гермионе стало не по себе. Она скользнула взглядом по крошечной веранде и успокоилась, обнаружив неубранные с утра грабли, прислонённые к окну. Пусть у неё нет магии — при желании она ими отходит бывшего слизеринца так, что он навсегда забудет к ней дорогу.

— На меня, значит, пришёл посмотреть? — оставив ключ в покое, вскинулась она.

— Пришёл. Практически прибежал, Грейнджер, как только узнал. А узнал я очень быстро: твой бывший муж — то ещё трепло. — Он привалился плечом к стене у двери. — Ну, давай, скажи мне, каково это — жить без магии? И вынь руку из кармана — твоя палочка абсолютно, совершенно бесполезна! — торжественно добавил он.

— Ядом не захлебнись, — прошипела Гермиона. Она упёрла руки в бока, приняв любимую позу профессора МакГонагалл. Правда, профессор была достаточно высокой, а вот Гермионе пришлось изрядно задрать голову. — Мне магия не нужна, чтобы отделать тебя. Или забыл третий курс? Убирайся с моего двора, придурок, пока я не отходила твою высокомерную, неблагодарную, трусливую задницу вон теми маггловскими граблями!

Малфой даже не дёрнулся, наоборот, ухмыльнулся ещё шире, так, что Гермионе захотелось вцепиться в его лицо ногтями. Его глаза прямо-таки сверкали от ярости.

— Возвращение к корням, да, Грейнджер? Старый добрый маггловский метод. Ты так великолепно беспомощна, что я мог бы придушить тебя прямо сейчас.

— Ага, конечно. Что ж не придушил-то сразу? Напомни-ка мне, Малфой, когда кончается твой испытательный срок? Ах да. Никогда. Ты не угодил в Азкабан только потому, что мы с Гарри и Роном втроём глотку драли в Министерстве, чтобы тебя не засадили. Скажи спасибо собственным родителям, что они очень вовремя свалили в Европу, ускользнув от авроров после падения Волдеморта, потому что будь твой отец в Англии — сначала арестовали бы его, за всё, что он делал, а потом тебя!

— «Спасибо»?! Ты ещё персональной благодарности от меня потребуй! Ты, вместе со своими дружками, лишила меня палочки! Лишила меня магии — и смеешь ещё надеяться, что я буду за это благодарен! Да лучше уж Азкабан, чем такой позор!

— Поэтому ты и пришел? К дементорам рвёшься? — разъярённо произнесла она. — Так стоит только попросить, Малфой. Наведайся к Гарри, скажи, что жаждешь справедливости — он всё устроит!

Малфой отступил. Его ноздри хищно раздувались, но он уже обуздал свой гнев.

— О, нет. Я придумал кое-что лучше. Хочешь знать, зачем я здесь? Я приехал посмотреть на тебя, на героиню войны. На легендарную Гермиону Грейнджер, решившую, что она обойдется без магии. И когда ты поймешь, что это такое, что это хуже, чем если тебе оторвут ногу или руку, когда ты почувствуешь свою беспомощность, я буду рядом. И я буду упиваться этим!

— Бедняжечка Малфой, — насмешливо протянула Гермиона. — Ты, верно, забыл, о чём твердил все эти годы. Я магглорожденная. Я здесь на своём месте, в отличие от тебя. И ещё, моя магия вернется ко мне через год. А вот ты за незаконное использование колдовства получишь то, чего так хочешь — Азкабан.

— Посмотрим, Грейнджер, — произнёс Малфой, разочарованный тем, что его удары явно не задели её. — Посмотрим. Рано или поздно ты пожалеешь, что отреклась от магии. И я буду поблизости, чтобы добить тебя окончательно. Маггловскими методами.

Он резко развернулся, скрипнув каблуками начищенных ботинок, и ушёл, оставив её стоять под собственной дверью.

Ключ повернулся в замке, как только Малфой скрылся из виду.

— Ты знаешь, что это гад сделал?! Нет, ты даже представить себе этого не можешь! — орала в трубку Гермиона, нервно накручивая круги вокруг стола с телефонным аппаратом. — Он поселился в местной гостинице, каждый день приходит в мою лавку и начинает прилюдно меня поносить! Причём делает это так изощрённо, что я даже в полицию на него не могу заявить, потому что формально он ничего не нарушает! Он распугивает мне и без того немногочисленных клиентов! Сделай с ним что-нибудь. Заколдуй его! Пожалуйста!

На том конце провода было слышно, как Гарри Поттер старается не ржать в трубку.

— Грейнджер, ты — злая. Не забывай, это Малфой сдал нам половину Пожирателей, пойманных в первый год после войны. А сейчас на каком основании я должен его арестовать? Просто потому, что он бесит Героиню войны?

— Засунь ты этот титул, знаешь куда?! — огрызнулась Гермиона. — Это не город, это паноптикум какой-то! И так клиентов было с Волдемортов нос, а сейчас вообще двое осталось. Прыщавый парень и моя соседка с больным ребенком. Кстати, ты нашёл книгу, которую я просила неделю назад?

— Нашёл, нашёл. По почте тебе отправил, скоро придёт. Или надо было совой?

— Нет! Не надо. Меня и так за ведьму все считают, учитывая, что прошлая хозяйка ею и была.

— Я проверял по всевозможным спискам. Никакого упоминания ни о миссис Перкс, ни об этом адресе в этом твоем Лланфайрфехане нет. Ни в зарегистрированных ведьмах, ни среди сквибов, ни среди анимагов. А вот в городской переписи она есть. Зарегистрирована, как самый обычный маггл. Ты точно ничего не путаешь?

— Ага, конечно. А полный набор высококачественный котлов у меня в подвале — что, плод моего воображения? А засохшие мандрагоры в цветочных горшках? И, знаешь, что самое интересное? По-моему, это жители города её убили. Довели старушку до сердечного приступа (если верить полицейским отчетам — это и есть причина смерти), устроили погром в её лавке, побили все снадобья, распотрошили все книги. На меня теперь косятся.

— Интересно, что же сделала бедная старушка? — поинтересовался Поттер.

— Судя по слухам, наводила порчу на людей, делала приворотные зелья, кое-кого отравила — словом, ничего особенного.

— Ага, конечно.

— Да ерунда это всё! Я спрашивала у полицейского, есть тут один мальчик, привязался, как мозгошмыги к Лавгудам. Так вот, ребёнок, смерть которого все сваливают на бывшую хозяйку моего дома, долго болел и умер он зимой от простуды, ничего сверхъестественного.

— Ну, я надеюсь, поблизости нет какого-нибудь больного ребёнка, которого можно списать на тебя.

— Эм, ну, я бы не была так в этом уверена.

На том конце телефонной трубки повисла пауза.

Потом Гарри жёстко произнес: «Рассказывай», и ей пришлось выложить все накопившиеся за неделю мысли по поводу своей соседки.

— Не лезь пока никуда, — попросил он. — Я не могу сейчас приехать к тебе, хочешь, попрошу Рона…

— Нет!

— …ну, тогда Джинни?

Гермиона закатила глаза:

— Ладно. Потом. Когда она тебя совсем достанет.

Гарри хмыкнул и положил трубку.

Гермиона методично постучалась лбом о столешницу, но была возмутительным образом прервана звонком в дверь.

За дверью оказался почтальон — передал, что пришла посылка и её надо забрать с почты. Наученная горьким опытом, Гермиона захватила маггловские водительские права, догадываясь, что ей придется и в очереди постоять, и кучу документов заполнить. Видимо, гринготтские гоблины каким-то образом были связаны с местным населением.

Справилась с валлийской бюрократией она на удивление быстро, домой возвращалась спешно — не терпелось закопаться в увесистый том, присланный лучшим другом.

Время клонилось к закату, но солнце не пробивалось сквозь почти чёрные тучи. Пронизывающий ветер срывал жалкие остатки листвы и швырял их под ноги, в лужи, заставлял поднимать воротник пальто. От постоянной сырости волосы у Гермионы вились пружинками, торчали во все стороны и лезли в глаза и рот. Она шла, заткнув уши наушниками плеера, в котором играла местная радиостанция, и не слишком обращала внимание на происходящее вокруг. Непозволительная в военное время роскошь вышла боком — кто-то толкнул её у поворота к дому так, что книга выпала из рук и шлёпнулась в лужу.

— Эй! — возмущенно воскликнула Гермиона, намереваясь схватить толкнувшего её человека — высокого парня с натянутым на голову капюшоном толстовки. — Смотри, куда идёшь!

От внезапного сильного толчка она потеряла равновесие и упала спиной на газон, а парень убежал, выкрикнув что-то на валлийском.

Гермиона встала, отряхивая пальто, подняла книгу и поспешила домой. Плеер сунула в карман. Завернув за угол, она словно налетела на стену. С этого места её дом было отлично видно, особенно по гроздьям растущей перед верандой рябины, — на фасаде, через широкие, недавно застекленные окна, тянулись несколько уродливых граффити, горшки с цветами перевернуты, а земля растащена по полу веранды. Обновлённая вывеска была сорвана и валялась рядом с облитым краской фордом.

Добежав до дома, она заметила, что некоторые кусты перед домом вырваны с корнем, а у одной из рябин отломана большая ветка. Гермиона оглянулась на дома соседей — но у всех, как и всегда, были плотно задернуты шторы. Она уже почти открыла дверь, когда сзади раздались шаги. Гермиона резко обернулась и увидела приближающегося к крыльцу Малфоя.

— Твоих рук дело? — сощурив глаза, спросила она. Не дожидаясь ответа, кинулась к краю веранды и, перегнувшись через перила, вытащила грабли. — Я предупреждала, что отхожу тебя вот этим?!

— Успокойся, ты, истеричка, — процедил Драко, изучая результаты вандализма. — Это не я.

— Да ну? — не поверила Гермиона, крепче перехватывая грабли. — Разве не ты говорил, что хочешь посмотреть на то, как я взвою без магии? Решил процесс ускорить?

Он спокойно стоял, стянув с рук шёлковые перчатки, и смотрел, как Грейнджер чуть ли не подпрыгивает от ярости.

— Будь это я, выбрал бы другой цвет, — цедя слова, произнес он. — Этот напоминает навоз нюхлера.

— Как хорошо ты разбираешься в навозе, — заметила Гермиона. У неё руки чесались стукнуть Малфоя, но она опустила грабли. — А теперь проваливай. Позлорадствуешь в другой раз.

Она повернулась к двери, когда Малфой внезапно схватил её и толкнул в сторону, наваливаясь сверху и вжимая в деревянный пол веранды. Раздался звук лопнувшего стекла, а затем сгустившиеся сумерки озарились яркой оранжевой вспышкой. Справа от двери запылала неровная полоса огня.

Гермиона почувствовала удар о доски, запах навалившегося на неё Малфоя, а потом — вонь бензина и жар огня. Она вывернула голову из-под его плеча, стараясь разглядеть, кто стоял у дома и, одновременно с этим, потянулась за палочкой в карман. Малфой оказался быстрее, чем она — рывком подняв Гермиону, он выхватил у неё палочку из пальцев, а саму её толкнул к двери.

— Открывай!

Пока она возилась с замком, Драко мучительно всматривался в темноту, стараясь понять, будут ли ещё в них чем-нибудь швыряться, но мешал огонь, плавно расползающийся по стене.

Замок, наконец, поддался, а через мгновение Грейнджер выскочила с какой-то красной штукой, из которой выстрелил фонтан белой пены и погасил огонь.

— Уф, не зря купила, — пробормотала она, опуская огнетушитель. Пострадавшая стена выглядела так, словно кто-то долго кидал в неё снежками.

— Точно, — произнёс Малфой. Он втолкнул возмутившуюся было Грейнджер в дом, захлопнул дверь, подпёр её вешалкой и только потом опустил палочку. — Что это?

— Это? Огнетушитель.

— Идиотка. Что было там, на улице?

— Видимо, продолжение погрома, — растерянно произнесла она. — Надо вызвать полицию.

— Ну так вызывай.

Это не заняло много времени. Положив трубку телефона, Гермиона посмотрела на напряжённого Малфоя, который мерил шагами её магазинчик и встревожено поглядывал на дверь. Палочку он всё ещё держал наготове.

— Они будут через несколько минут.

— Хорошо.

— У тебя кровь.

Он непонимающе взглянул на неё, а потом провел ладонью по лицу. Кровь сочилась из небольшого пореза под глазом, куда, наверно, отскочил осколок бутылки. Гермиона вытащила из кармана платок и смочила его одной из своих заживляющих настоек. На них не был особого спроса. Она протянула платок Малфою.

— Приложи, должно помочь.

Он весело вскинул брови.

— Что, уже не хочешь отходить меня граблями?

— Ты только что принял помощь грязнокровки. Моему самолюбию этого пока хватит.

В дверь постучали.

— Мисс Грейнджер! Вы там? Вы в порядке? — раздался надтреснутый голос миссис Нэш.

— А вот и твоя армия спасения, — произнес Драко, прикладывая к лицу платок. — Оставляю тебя на их попечение.

Он ушёл, как только Гермиона впустила целую толпу народу, где с удивлением обнаружила даже тех соседей, кто с ней демонстративно не здоровался. Они участливо вздыхали, утверждали, что ничего не видели и не слышали до того, как кто-то кинул бутылку с зажигательной смесью. Их назойливое, наигранное беспокойство быстро утомило Гермиону и, едва приехал полицейский автомобиль, она мягко их выставила. Миссис Нэш ушла последней, постоянно оглядываясь через плечо на Гермиону.

Она ожидала увидеть Стэнли, но капитан Хартфул был один. Он натоптал грязными ботинками на первом этаже, трижды потребовал кофе, пока писал протокол, а напоследок посоветовал переночевать в другом месте.

— Вы серьёзно?

Капитан вздохнул и посмотрел на неё, как на умалишенную.

— Можете пригласить к себе вашего друга или подругу. Главное — не оставайтесь одна.

— У меня нет здесь друзей.

— Я думаю, миссис Нэш сможет вытерпеть вас одну ночь.

— А вдруг за эту ночь спалят дом? — спросила Гермиона, скрестив руки на груди и всем своим видом показывая, что никуда она отсюда не уйдёт.

— Тогда лучше вам в этот момент здесь не находиться, — он демонстративно коснулся фуражки двумя пальцами. — Мэм.

Он уже был за дверью, когда Гермиона крикнула ему вслед:

— Неужели вы, правда, думаете, что миссис Перкс умерла от сердечного приступа?

Капитан замер. Потом развернулся к ней, его одутловатое лицо побагровело.

— Не лезьте не в свое дело, — сказал он, для убедительности вытянув палец в её сторону. — Вы думаете, что если вы из Лондона, то видите и понимаете больше нашего? Конечно, что с нас взять. Тупые моряки и овцеводы. Соль земли, не то, что вы — бизнес-леди из самой столицы, которая решила отдохнуть от городской суеты. Неужели вам не понятно, что это место — не самое подходящее!

— Значит, дело в этом месте? В этом доме. А точнее, в той женщине, которую здесь убили. Миссис Перкс. Старушка, восьмидесяти двух лет. Что же она такое сделала, за что разграбили её магазин, её саму убили, а потом все старательно стали делать вид, что ничего не случилось?!

— Не суйте свой нос в это дело, мисс Грейнджер. Я предупредил вас. А лучше уезжайте. Потому что я не могу гарантировать вам полной безопасности.

Гермиона стиснула зубы.

— Не дождётесь.

— Тогда я пошёл. Здесь слишком много идиотов для одного вечера.

Он грузно уселся в машину и уехал, свет фар скользнул по стоящей на крыльце Гермионе и вскоре пропал из виду. Она захлопнула дверь и прислонила к ручке вешалку по примеру Малфоя. Гермиона не собиралась никуда уходить, а приглашать ей всё равно было некого. Наскоро убрав бардак, учиненный сочувствующими, она поднялась наверх, намереваясь выпить чаю и полистать книгу, которую прислал Гарри.

Этот инцидент её не напугал — сказывалась военная закалка. Убить её не пытаются, по крайней мере, пока, а значит, беспокоиться незачем. Уже усевшись с книгой и чаем на диван, она поняла, что уже час её преследует еле слышный запах, исходивший от шарфа, который она так и не сняла. Гермиона поднесла ткань к лицу — море, лимон, и какая-то древесная нота. Запах Малфоя, который, должно быть, успел впитаться, когда он закрыл её от разорвавшейся бутылки.

Она успела просмотреть половину книги, когда раздался резкий, отрывистый стук в дверь. Гермиона встала с дивана. Лампа в комнате мигнула. В окно стукнула ветка. Она взглянула на часы — половина третьего ночи. Рука автоматически скользнула в карман, но нащупала только пустоту — палочка осталась у Малфоя.

Стук в дверь повторился, да так неожиданно, что Гермиона подпрыгнула. Она спустилась вниз, схватив по пути тяжёлый подсвечник, оставшийся от прошлой хозяйки. Ступени предательски скрипели. В изуродованном граффити окне явственно маячила высокая фигура. «Малфой».

— Ты пришёл вернуть… — начала она, распахивая дверь, и осеклась.

— Я пришёл надавать тебе по ушам, — произнес Рон Уизли, отстраняя её от двери, входя внутрь. — Собирайся, мы едем в Лондон. Судя по дому, тебе здесь не рады.

— Ты! Какого чёрта, Рон?

— Какого чёрта? — взбеленился Уизли, захлопывая за собой дверь. — Какого чёрта ты не сказала, что здесь происходит? Думаешь, это всё игрушки?! Досидишься здесь до того, что тебя убьют!

Рон стоял с таким праведным гневом на лице, что Гермиона отступила. Оперлась на витрину и только сейчас почувствовала такую усталость, что опустилась на пол.

— Здесь что-то происходит.

Рон вздохнул и опустился рядом.

— Всегда где-то что-то происходит. Хватит. Война закончилась. Поедем домой.

— То, что здесь происходит, не имеет никакого отношения к войне, — она запустила руку в волосы и потёрла голову. — Этот дом принадлежал ведьме. Не магу, как мы, а именно ведьме, в самом древнем значении этого слова. А ещё здесь есть подменыши. Ты слышал когда-нибудь о таком?

Рон покачал головой:

— Это людские суеверия. Как и заблуждения насчет эльфов. Помнишь, ты рассказывала, что магглы думают, что эльфы похожи на людей, только они очень красивые и добрые? Вряд ли тот, кто это придумал, видел настоящих эльфов. В них же роста — по пояс. А лесные, те вообще размером с ладонь, ещё и кусаются, гады.

— Я видела её. Девочку, дочь моей соседки. Она почти не разговаривает, у неё нечеловеческие глаза, двойные веки, она боится солнца и железа. А ещё эти холмы — они наполнены мегалитами и каменными кольцами. Здесь что-то происходит, что-то древнее нашей магии, Рон. И опаснее. И они не хотят, чтобы я была здесь.

— Кто «они»? — Рон непонимающе смотрел на бывшую жену, глаза которой лихорадочно блестели.

— Местные. Они так настойчиво советуют мне свалить в Лондон, что я просто обязана здесь остаться.

— Почему? Сама же говоришь, что тебе здесь не рады.

Она поднялась. Темнота словно вливалась в окна, давила, грозясь прорваться сквозь стёкла. Гермиона ощутила сосущее чувство страха, как почти вечность назад в Малфой-мэноре.

— Верно. Но это не значит, что я здесь не нужна. К тому же, я перестала пытаться найти оправдание для глупостей ещё на втором курсе.

Утро началось с того, что Драко Малфой постучал в дверь Гермионы. Он всю ночь провёл без сна, сидя в кресле перед журнальным столиком, на котором лежала волшебная палочка. С того момента, как он вытащил её из кармана Грейнджер, его преследовали навязчивые мысли. Тёплая шероховатость палочки была слишком большим искушением.

Он мог бы аппарировать на континент. Затеряться в лесах Албании, по примеру Лорда. Или просто где-нибудь в Европе, где никто знать бы не знал о его прошлом.

Неправда, что дети не отвечают за грехи родителей. Ещё как отвечают. А если к этому добавить его изначальные проблемы с самоопределением и выбором стороны… И не важно, что выбора в той войне у Драко не было — родителей не выбирают, да он и не желал себе других. Вот только Аврорат не стал разбираться в этом, а если бы не Золотое Трио, кричавшее на каждом углу о том, что в битве за Хогвартс Драко Малфой проявил содействие Ордену-мать-его-Поттера, Драко ждал бы Азкабан. Вместо этого палочку Драко разломали в зале приговоров, а его отпустили на все четыре стороны, наложив арест на имущество Малфоев. К счастью, на материнское имущество, оформленное на Нарциссу под девичьей фамилией Блэк, это не распространялось. Так что Драко, не последовавший примеру родителей и не сбежавший на материк, мог бы жить безбедно, если бы не одно «но». И у этого «но» была фамилия из девяти букв.

Именно Грейнджер была инициатором его оправдания в Визенгамоте. Именно Грейнджер заставила Поттера и Уизли петь о том, какой Малфой на самом деле хороший. Именно ей он был обязан треском палочки в зале приговоров. Маленькой, поганой грязнокровке. И в эту чёртову глухомань он приехал позлорадствовать. А закончилось тем, что он закрыл её вчера от летящей прямиком в её лохматую голову бутылки, а она позволила ему исчезнуть с её палочкой.

Ближе к утру Малфой осознал, что будь там реальная опасность, не связанная с магглами и их нелепой местью непонятно за что, он бы пустил палочку в ход, не особо задумываясь, что ему за это будет. Защищая Грейнджер.

Какой позор.

Поэтому, едва рассвело, он поспешил к дому Гермионы, чтобы вернуть ей палочку. Пока он по глупости не начал творить добро налево и направо.

После девятого стука заспанная Грейнджер соизволила открыть дверь, зевая и плотнее закутываясь во фланелевую рубашку поверх пижамы. На щеке у неё был слабый отпечаток от подушки.

— Ты в курсе, что за столь ранние визиты в приличном обществе бьют морду?

— Как только встречу кого-нибудь из приличного общества, обязательно передам, — слабо огрызнулся Малфой.

Она фыркнула и взъерошила волосы. Малфой отдал ей палочку.

— Тяжёлая ночка?

— Как и у тебя, судя по всему, — она шагнула в дом, прикрывая дверь, когда Малфой кивнул на видневшийся из-под рубашки медальон.

— Ну и что, Грейнджер, стоит оно всего этого? — он сделал широкий жест рукой, имея ввиду и разрисованный краской дом, и вчерашние события в целом.

Гермиона выдержала его пронзительный взгляд. Потом приподняла медальон, чтобы он лучше видел.

— Это ведь не Рон рассказал тебе об этом и о моей поездке сюда, так?

— Интересно получается, — произнес Драко. Он шагнул вперёд так резко, что Гермиона слегка отступила. — Вы так кичились своей дружбой, тем, что ничто её не сломает, но что в итоге — достаточно одной фразы, брошенной на нужную почву, и вот ты уже поверила в предательство своего драгоценного мужа. Кстати, никогда не понимал, почему ты выбрала его, а не Поттера.

— Конечно, не понимал, — сказала Гермиона и закрыла дверь.

Уже отойдя от её дома, Драко поймал себя на мысли, что всё время смотрел на её щеку.

Гермиона проводила удаляющуюся фигуру Малфоя взглядом и отошла от окна.

— Скажи, что он не имеет никакого отношения к тому, что ты остаёшься, — сказал Рон, глядя на неё, сидя на лестнице с кружкой кофе в руке.

— Конечно, нет, — отрезала она. — Не говори глупостей!

Гермиона потёрла затекшую щёку, думая, вернуться ли в постель или начать устранять возникшие проблемы. Выбрала второе.

— Слушай, то, что было ночью…

— Я понял. Можешь не объяснять. Сегодня буду ночевать на диване.

— Чудно, — она поставила ногу на ступеньку лестницы. — Тогда как насчет того, чтобы убрать эту хрень с фасада? В качестве оплаты спального места.

— Ты же против магии, — ухмыльнулся Рон, поднимаясь.

— Я не против магии. Я пытаюсь исправиться.

Два часа спустя Рон рассеянно опустил палочку у южного камня кромлеха, в центр которого запросто вошел бы дом Гермионы.

— Ничего, — произнес он и повыше поднял воротник куртки. Он, как и Гарри, предпочитал маггловскую одежду, и только на службу в Аврорат надевал форменную мантию.

Гермиона покачала головой. Очередной порыв ветра бросил волосы ей в лицо.

— Совсем? Никакой активности?

Рон убрал палочку в карман. Их окружали холмы, покрытые сухой и жёсткой осенней травой, насколько хватало глаз. Только на востоке едва различимо было свинцово-серое море, сливающееся у горизонта с небом.

Гермиона ещё раз обошла кромлех. Камни торчали то там, то здесь, выше человеческого роста, неизвестно насколько ушедшие под землю, весом в несколько тонн, почти поваленные на землю, они напоминали раскрывшийся гигантский цветок с острыми лепестками. Центр был усыпан мелкими камнями — очевидно, раньше их было гораздо больше, но всё более-менее подъёмное местные жители давным-давно растащили на постройку домов.

Она осторожно вошла в центр круга. Ничего принципиально не изменилось. Если верить местным легендам, то загадай она желание, оно исполнилось бы. Сняла перчатку, вглядываясь в свинцовые тучи с почти чёрной каймой — будет шторм. Начал накрапывать мелкий дождик. В такую погоду нормальные люди сидят дома и пьют утренний кофе.

Рон дёрнулся, когда первая ледяная капля упала ему за шиворот. Хлынул дождь, заставивший его пробормотать заклинание купола — капли отскакивали от него, как от зонта. Он смотрел, как Гермиона какое-то время была абсолютно сухой в центре круга, а потом невидимый щит над кромлехом сначала дал протечку, а потом дождь окончательно добрался и туда.

— Видел? Здесь время немного другое. Задержка почти тридцать секунд, — крикнула она, отирая капли с лица и выбираясь из каменного круга.

Они направились к машине, то и дело оскальзываясь на мокрой земле. Гермиона шла быстрее, словно не замечая, что за несколько минут вымокла до нитки. Рон догнал её у подножия холма.

— Подожди, я растяну купол на тебя.

Она быстро покачала головой, отчего вокруг неё разлетелись брызги.

— Этот эффект описал профессор Дингл еще в прошлом столетии, но сейчас что-то изменилось. Я не понимаю, что именно, но чувствую.

— Ну, тогда твоя чувствительность покруче, чем у волшебной палочки.

Двое волшебников уже ехали на машине по дороге между холмами, когда посреди круга вдруг появилась чашка с кофе. В коричневую ароматную жидкость плюхались капли дождя, пока чашка не соскользнула с мокрой поверхности камня и не разбилась.

Рон уехал через три дня, дольше остаться не смог — его вызвали на работу. Гермиона знала, что он так ей и не поверил.

Октябрь заканчивался, на улицах города стали появляться гирлянды огоньков, огороды обзавелись фальшивыми могилами и крестами с забавными надписями, а у дверей затаились, скаля зубы, пузатые оранжевые тыквы. Несмотря на то, что местные жители были достаточно религиозны и традиционны, в тыквах и чучелах больше чувствовалось влияние американского Хеллоуина, нежели местной Нос Галан-геоф — Ночи Зимних календ.

В центре небольшой площади городка сколотили помост, где тридцать первого октября планировалось устроить большой праздничный костёр, а вокруг повесили страшных соломенных ведьм. Одна из них обладала копной пышных волос из сена, и была облачена в джинсы и клетчатую рубашку.

Малфой узнал в ней Гермиону. Неделю назад он оценил бы шутку по достоинству, но сейчас только прошел мимо. Он удивлялся, как эта идиотка может быть так слепа, что не замечает отношения жителей. Они же боятся её, как огня, потому что она купила этот мордредов дом, да ещё и лавку восстановила. Драко чувствовал этот страх, им воняло из каждого паба, из каждой лавки, где собиралось достаточное количество скучающих домохозяек.

Страха было слишком много для такого города, и рано или поздно он должен был во что-то вылиться.

Драко сам не понял, как дошел до её дома. Опомнился почти у самой двери и остановился. Дом Грейнджер не был украшен, да это и не нужно было — все и так боялись. На двери висела табличка, сообщающая, что магазин закрыт, но изнутри слышалась какая-то возня. Что-то громыхнуло, разбилось, а потом раздался короткий визг, громкий топот и Малфоя чуть не сшибло распахнувшейся дверью.

Гермиона выскочила на улицу в домашней одежде и мягких туфлях, явно не предназначенных для осенней слякоти. Она налетела на Малфоя и тут же кинулась в сторону, к наваленной у забора куче листвы и веток, которые не успела пока сжечь.

— Что случилось? — крикнул Драко, пока Грейнджер искала что-то. — Если ты сошла с ума, скажи, это хотя бы не заразно?

Гермиона разогнулась с победным возгласом, отломив приличный прут рябины. Кое-где там даже остались засохшие соцветия со сморщенными рубиновыми ягодами.

— Нет, Малфой, я не сошла с ума. И я хочу, чтобы ты в этом точно убедился! — воскликнула она, хватая его за рукав пальто и таща за собой.

Содержимое её магазина было перевернуто вверх дном. Драко сразу же окунулся в аромат трав и цветов, какой бывает летом на лугу. Битое стекло хрустело под ботинками. Гермиона подвела его к прилавку и ткнула пальцем в угол.

— Смотри, кого я нашла. И скажи мне потом, что я спятила, — она наставила рябиновый прут в угол, где под упавшими бумагами что-то шевелилось. — Вылезай, или я огрею тебя этим!

Бумага испуганно дёрнулась. Гермиона победно тряхнула своей рогатиной.

— Ага! Знаешь, что это такое, не правда ли?

В ответ раздалось рассерженное шипение, а потом Драко различил едва заметное: «Свет… больно!»

— Опусти шторы, — произнес похолодевший Малфой. Он положил руки на рогатину поверх её рук, потянув палку к себе. — Давай.

Грейнджер нехотя послушалась, разжимая пальцы. Через минуту в комнате стало относительно темно, и куча бумаг зашевелилась. Сначала показались маленькие четырехпалые лапки, покрытые коричневой шерстью, потом недлинное туловище и мощные ноги. Голова существа чем-то напоминала домового эльфа, только он весь был покрыт свалявшейся шёрсткой, а на голове у него красовался явно краденый розовый носок. Драко посмотрел вниз. Второй такой же носок был у Грейнджер на левой ноге.

— Это Бука, — произнесла Гермиона, подходя ближе. — Встречал их когда-нибудь?

Драко отрицательно покачал головой, с любопытством разглядывая существо.

— Конечно, нет, а знаешь, почему? — тоном профессора МакГонагалл заявила Грейнджер. — Потому что они — миф. Выдумка магглов, которые на основе домовых эльфов придумали целую кучу их разновидностей. Брауни, Бука, Хобгоблины, Гунна, Домовые — всё это выдуманные существа, а теперь один из них стоит перед нами. У тебя есть объяснение этому удивительному факту? Или тому, что этот гад украл у меня носок и пытался меня избить!

— Молока… нет! — зло прошипело существо, скаля маленькие острые зубы и косясь на ветку с явным опасением. — Плохая хозяйка. Нужно… бить. Убери… плохо… палка… жжётся.

— Слышала, Грейнджер? Ещё одно существо от тебя не в восторге, — хмыкнул Малфой. — Тащи молоко. Устроим ему допрос с пристрастием.

Но допроса не получилось. Гермиона принесла жестяную мисочку молока и пододвинула её Буке. Однако тот, едва коснулся миски, зашипел, словно его ошпарили, мордочка его приобрела совсем зверское выражение, и он кинулся к двери, попутно расцарапав бросившихся его ловить людей, и выпрыгнул на улицу.

— Вот маленький засранец, — пробормотала Гермиона, закрывая дверь на замок.

— Верно. Твое чудо-средство от царапин уцелело? — поинтересовался Драко, глядя, как четыре глубокие царапины на его руке набухают кровью. Грейнджер зажимала расцарапанную щёку. Ещё длинные царапины виднелись у неё на шее и груди — ей досталось невероятно сильными ногами существа.

— Кажется, да, — морщась от боли, она сняла с полки у самой стены один из уцелевших пузырьков.

Малфой помог ей — забрал пузырёк и клочки ваты, которые она достала из ящика. Гермиона стояла, не двигаясь и смотря в сторону, пока он занимался её щекой.

— Всё, дальше я сама, — она попыталась забрать у него клочок ваты, запачканный её кровью, но он отпихнул её руки.

— Я не собираюсь вредить тебе, так что не дергайся, — его руки аккуратно прикасались к шее, обрабатывая глубокие царапины. — Или не можешь пережить даже секунду, никем не командуя?

— Иди ты в пень.

— Ты покраснела, — он ухмыльнулся, а его палец будто нарочно скользнул по коже груди, рядом с цепочкой медальона.

Грейнджер закатила глаза.

— Ты самодовольная скотина, появившаяся здесь, чтобы портить мне нервы и тешить собственное самолюбие. Не надо со мной флиртовать. Ай!

— Извини. Случайно надавил.

— Ай!

— Ох, надо же, ещё раз.

Гермиона ударила его по руке, выхватывая снадобье. Она закончила сама, под его насмешливым взглядом. Себя Малфой обработать не дал — сам справился.

— Хорошая штука, — он полюбовался четырьмя чистыми порезами, которые стремительно затягивались. — Пользуется спросом?

— После того, что ты видел, тебя интересуют дела моего магазина?

— Просто на площади выставили твое чучело для ритуального сожжения, я подумал, тебе стоит об этом знать. И может, если твой муженек уехал, тебе стоит взять хеллоуинские каникулы, пока вместо соломенной Грейнджер не спалили настоящую?

— А я тебя не прошу вмешиваться, если ты так испугался за свою шкурку, что уговариваешь меня уехать, — завелась Гермиона. — Приехал посмотреть, как я сдамся? Не дождёшься!

— О, вот оно! Вы, гриффиндорцы, настолько упёртые идиоты, что готовы костьми лечь в заведомо безнадёжном деле, не заботясь о последствиях.

— А ты, значит, заботишься? — зло произнесла она и внезапно остановилась, поражённая собственным открытием.

Он смотрел на нее, сощурив глаза, словно мог прочитать её мысли. Подтверждая её догадки.

— Вот ведь, чтоб тебя… — могла бы, так сплюнула, но воспитание не позволяло. Поскрипела зубами, но сакраментальную фразу выдавила. — Помоги мне разобраться в том, что здесь происходит. Пожалуйста.

— Почему я должен это делать?

— Потому что ты всё ещё воюешь. Потому что ты не разобрался в том, кто ты. Потому что ты хочешь прощения. И никто тебе в этом не поможет, но в этот раз у тебя за спиной нет ни семьи, ни соратников отца, чтобы надавить. Любая причина на выбор.

— Значит, ты предлагаешь мне путь к искуплению? — почти весело спросил он. — Маги не очень-то религиозны, знаешь ли.

— О, да ради Бога. Так ты поможешь мне?

Малфой хмыкнул.

— Помогу. Но не потому, что ты решила, будто я та заблудшая овца, которую можно вернуть в стадо. Я окажу тебе услугу, и ты будешь мне должна. Такое предложение тебя утроит?

— Я не смогу вернуть тебе палочку, — сказала Гермиона.

— Неважно. Просто я хочу, чтобы ты была мне обязана.

Она кивнула.

— Идёт.

Следующим утром Гермиона поняла правдивость предположений Рона и Малфоя.

Она пошла в магазин за продуктами, решив прогуляться под внезапно выглянувшим октябрьским солнцем. Небо было чистое и пронзительно-синее, какое бывает только поздней осенью. Настроение у неё было самым приподнятым, пока Гермиона не заглянула в продуктовую лавку. Там было достаточно людей, чтобы она почувствовала неудобство от их неодобрительных взглядов и резко оборвавшихся разговоров. Быстро выбрав продукты, Гермиона расплатилась и собралась, было, выходить, когда полному мужчине, стоявшему у прилавка с газетами и журналами, стало плохо.

Он покраснел, начал задыхаться и упал на пол, обрушив по пути стойку с макулатурой. Несколько секунд Гермиона смотрела на испуганные лица людей, а потом бросилась к мужчине. Её продукты выпали из пакета, раскатившись по полу магазина. Мужчина хрипел, силясь вздохнуть, его заскорузлые руки скребли грудь.

— Вызывайте скорую! — крикнула Гермиона. — Быстрее!

Она расстегнула мужчине засаленный воротник клетчатой рубашки, пытаясь удержать его на месте, но тот был слишком силен и не контролировал себя. Гермиона вскинула голову, чтобы попросить помощи, но увидела, что люди боятся приближаться к ним, словно она была заразной. Особенный ужас читался в глазах женщины у кассы. Одной рукой она схватилась за крестик на шее, а испуганные глаза смотрели на Гермиону. Злость нахлынула на неё. Будь у неё палочка или, хотя бы, её зелья, спасти мужчину было бы возможно. Но в маггловской медицине она не была сильна.

— Если вы сейчас же не вызовете скорую, я прокляну вас всех к чёртовой матери, — чётко произнесла она.

Понадобилось около десяти минут, чтобы прибыла машина скорой помощи. Кто-то из покупателей вызвал полицию. Мужчина умер у Гермионы на руках, и теперь она сидела в магазине на стуле, который ей крайне неохотно предложили. Большинство покупателей стояли на улице, взволнованно переговариваясь.

Она понимала, что не должна была говорить этого, но пролитого не соберешь. Продавщица за стойкой — полная почтенная дама в красной шерстяной кофте — то и дело поглядывала на неё.

— Ты такая же, как та сумасшедшая бабка, — сказала она, остервенело протирая прилавок. — Тоже вечно грозила нам проклятиями и всеми карами небесными. Ходила вокруг камней, бормотала что-то, всюду таскала свои вонючие травы. Заставляла нас навешивать этот хлам: рябиновые венки, подковы, подкладывала гвозди под пороги. Всё утверждала, что нет ничего надежнее народной медицины, правда, до того случая, как сын Оливии Хаксли умер из-за того, что старая карга нашёптывала его матери наветы на местных врачей. А потом эта дрянь и вовсе сошла с ума и попыталась убить дочку своей соседки. Её тогда еле оттащили, дело хотели завести, да она возьми и помри. Сердечный приступ, как же. Ха! Дьявол её прибрал…

— Поэтому разгромили её магазин? — спросила Гермиона. Она смотрела на женщину, думая, смутится ли она, но та лишь пожала плечами.

— Да больно надо. Мальчишки это всё. Есть здесь одна банда, за всем не уследишь. И никто их не подговаривал, чёртовы сорванцы вечно влезают везде и всюду.

— Конечно, зачем подговаривать, если у них есть уши и капелька мозгов, чтобы сообразить, что ничего им за это не будет.

— Думаешь, только лавка старухи пострадала? — возмутилась продавщица. Прилавок она тёрла так, что тот шатался из стороны в сторону. — Как же! Весной эти дерьмецы сожгли причал с тремя лодками. Так что нечего тут напраслину возводить! Думаешь, не знаю, к чему ты клонишь? Сама старуха померла, сама, больно надо с ней было связываться. И вообще, шла бы ты… домой. Сама себя в порядок приведешь, не блаженная, чай.

— Прекрати нападать на мисс Грейнджер, Нора. Она не имеет никакого отношения к миссис Перкс, она только купила её дом. Не надо вешать на неё всех собак, — произнес черноволосый офицер Райан, входя в магазин.

— А, сержант, — презрительно произнесла продавщица, раздражённо швыряя тряпку на пол. — Коль уж ты тут, забирай эту мисс куда хочешь, главное, чтобы духу её больше не было в моей лавке. Чтобы больше не думала угрожать, да ещё и при всём честном народе!

— Я при исполнении, вообще-то, — растерянно пробормотал Стэнли. — Идёмте, мисс Грейнджер, у меня есть пара вопросов.

Они вышли из магазина, но в машину не сели. Сержант Райан повел её вниз по улице, и она шла за ним в странном оцепенении, наблюдая, как люди расступались перед ними.

Стэнли что-то говорил про то, что она сейчас находится в шоке, что он проводит её домой, а вопросы — только повод вывести её из лавки.

Но она не была в шоке. Она стремительно обдумывала информацию, которую местные жители так тщательно от неё скрывали, и которая прорвалась под напором страха и ненависти. Она всё гадала, кем же была прежняя хозяйка её дома — слишком многое указывало на то, что она грешила тёмными колдовскими делами. Но Гермиона не была раньше уверена. А сейчас знала точно — кем бы ни была та старушка, воплощением мирового зла она точно не являлась.

— Стэнли, — Гермиона прервала бесконечный словесный поток сержанта. — Я в порядке, честно. Спасибо тебе за то, что беспокоишься, но мне срочно нужно увидеть одного человека.

— Могу я проводить тебя? — он несколько обиженно смотрел на неё своими невероятно красивыми голубыми глазами.

— Нет, я доберусь сама. Если нужно, я зайду в участок позже, чтобы ответить на все твои вопросы, или заезжай сам в гости.

— Правда? — он улыбнулся, и это сделало его лицо ещё более юным. — Что ж, тогда капитана я оставлю в участке.

Гермиона улыбнулась в ответ, а потом побежала. Она могла зайти домой и взять машину, но расстояние до гостиницы Малфоя было примерно таким же, как и до её дома.

Это был самый приличный отель города, вот только вряд ли Малфой, привыкший к роскоши с детства, так считал. Двухэтажное здание с квартирками-номерами, каждая из которых имела вход с узкого отрытого балкона, опоясывающего всё здание. Сейчас был не сезон для туристов и отель явно пустовал, скучающий администратор оживился при виде Гермионы, но тут же сник, выяснив, что она только ищет их постояльца. Сообщив адрес комнаты, он вернулся к просмотру ток-шоу по телевизору.

Гермиона почти поднялась по лестнице, когда увидела, как дверь номера Драко открылась и оттуда выскользнула симпатичная рыжая девушка, сделала вид, что идет в другой номер и завернула за угол прежде, чем столкнулась с нею.

Но, похоже, та не заметила бы Гермиону, будь даже та размером с Гойла, а от её довольной улыбки сдохли бы все дементоры в округе (если бы они здесь были). Похоже, вместо того, чтобы помогать ей, Малфой явно собрался соблазнить всех мало-мальски симпатичных валлиек. По крайней мере, судя по слухам, в большом количестве поставляемым Гермионе миссис Нэш.

Она дождалась, пока девушка уйдет, и постучалась в малфоевский номер.

— Меган, дорогая, ты так быстро соскучилась? — самодовольно донеслось из-за двери, прежде чем Драко открыл дверь — растрёпанный и самодовольный сверх меры, с криво застегнутой рубашкой. Улыбка его медленно погасла. — А, это ты.

— Видимо, ты не настолько хорош, чтобы она вернулась так сразу, — произнесла Гермиона, совершенно невежливо входя в номер. — Закрой дверь, иначе все увидят, кто к тебе ходит.

— Раз ты здесь, а номер комнаты я тебе не сообщал, значит, ты узнала его у администратора, и все, так или иначе, будут в курсе. Ты окончательно испортила мне отдых, Грейнджер.

— Так вот чем ты занимался в свободное от уничтожения моей репутации время? Клеил местных?

— Я не виноват, что это единственное развлечение в этом городе, — ухмыльнулся Драко и закрыл, наконец, дверь. — Кроме тебя, конечно. А ты ханжа, Грейнджер. И скучна до зубовного скрежета.

— Тебе перестанет быть скучно, когда к тебе разом нагрянут папаши всех местных девочек, с которыми ты переспал, — произнесла она, проходя в гостиную. Там стоял продавленный диван и пара кресел, разделенных журнальным столиком. Везде царила практически идеальная чистота, не считая кружевного лифчика на торшере.

— О, думаю, ты прекратишь столь неприкрыто завидовать мне, когда узнаешь, что та очаровательная рыжая штучка, с которой ты наверняка столкнулась, дочь шефа полиции. И она принесла кое-что интересное, стоило мне только намекнуть.

Драко вошел в комнату, держа в руках увесистую папку. Он отдал её Гермионе, хладнокровно стянул лифчик с торшера, сунул его в карман и принялся поправлять рубашку. В какой-то момент, пока он возился с пуговицами, стали видны несколько шрамов на груди и животе. Нехороших шрамов, оставленных одним небезызвестным ей заклинанием.

Он увидел её взгляд и пояснил:

— Всё верно, Грейнджер. Эти отметины — наследство от Поттера с шестого курса. Как бы ни был искусен Снейп, упокой Мерлин его душу, он более профессионален в причинении вреда, чем в его устранении.

— Эти? А что, есть и другие? — поинтересовалась она раньше, чем успела прикусить язык.

Драко молча повернулся к ней спиной и скинул рубашку. Он не был ни худым, ни особо мускулистым — плотные мышцы обвивали его спину и плечи, но при этом сохранялось изящество, как у фарфоровых статуэток. Вся его спина была располосована длинными рваными шрамами, и Гермиона знала — это не Круцио, такие шрамы — исключительно ручная работа.

— Это к вопросу о свободе выбора, о котором ты говорила, — он надел рубашку и застегнул пуговицы. — Выпьешь?

Она кивнула, радуясь, что он вышел и не может больше видеть выражение её лица. Конечно, она знала, что Гарри попробовал на Малфое то злосчастное заклинание из старого принцевского учебника. Но она никогда не задумывалась, что у Малфоя были причины так сильно ненавидеть их троих. Когда кого-то так долго считаешь своим врагом, как-то не задумываешься о справедливости своих поступков.

Они почти три часа потратили на изучение документов. Очень помог бурбон, так кстати оказавшийся у Малфоя в наличии. На пьяную голову страшные выводы усваивались легче.

В папке было несколько заключений о смерти, заявления о пропажах детей за последние десять лет, отчёты о вскрытии трупа миссис Перкс и мальчика, в смерти которого обвиняли старуху.

С Малфоем оказалось неожиданно интересно. Он не перебивал её рассуждений, но несколькими замечаниями мог запросто опровергнуть её идеальную, на первый взгляд, теорию. Его предположения всегда были точны, а ещё он достаточно быстро догадывался о том, чего не знал. Так что к вечеру у них было вполне приемлемое объяснение происходящим событиям.

— Если это всё случится, то через два дня, — заключила Гермиона, разминая затекшие от долгого сидения в кресле ноги.

— Нужно успеть всё подготовить. Уверена, что не хочешь вызвать Поттера или Уизли?

— Уверена.

— Тебя могут поймать, обвинить в чем-нибудь, а потом сжечь. Маловероятная, конечно, ситуация, но страх делает из людей чудовищ. Я бы на твоем месте подстраховался.

— Рон бы выразился короче. Сказал бы, что я идиотка, если затеваю всё это провести без него и Гарри. А впрочем, ты прав.

— Звучит как музыка, — довольно откликнулся Драко.

Он сидел на полу, прислонившись спиной к дивану и вытянув длинные ноги в сторону Гермионы. Документы усеивали всё пространство гостиной, образуя разнообразные группы, связанные между собой людьми и событиями. На столе стояли две чашки кофе, сменившие приконченную бутылку бурбона.

— Так почему ты всё-таки развелась с ним? — полюбопытствовал Малфой, наблюдая, как Грейнджер в сотый раз просматривает отчёты о вскрытии. — Если отбросить все сплетни Скитер. У неё, похоже, зуб на тебя размером с Эверест. Чем ты ей насолила?

— Пообещала рассказать всем, что она незарегистрированный анимаг. Но ты это знаешь. Вы тогда всем факультетом здорово попортили кровь Гарри.

— Хорошее было время, правда? Максимум, что могло случиться — сплетни и потеря баллов.

— Ага, не считая ежегодных рисков сдохнуть где-нибудь на просторах Хогвартса. Я не хочу говорить о Роне. А вот почему ты не женился? На одной из Гринграсс.

— Как только она узнала, что состояние Малфоев разваливается, помолвка была аннулирована, — ответил Драко.

— Не похоже, чтобы ты расстраивался по этому поводу.

— Нет.

Она кивнула и встала.

— Значит, увидимся ночью. Попытайся поспать, у нас много работы.

Драко поднялся проводить её. До дома она дошла быстро, время было около пяти часов вечера. Какое-то время Гермиона стояла у крыльца, рассматривая дома соседей. Кенрайт, Оуэн, Ллойд — все они писали заявления о пропаже своих детей в разные годы. Дети находились в своих постелях несколько дней или недель спустя, но, по необъяснимым причинам, умирали. Иногда почти сразу, иногда — месяц или два спустя. Неудивительно, что эти люди были не слишком гостеприимны. Миссис Нэш была единственной, чья дочь осталась жива после пропажи.

Было ещё несколько семей в других районах города, но всегда — на окраине, недалеко от холмов.

Она почти открыла дверь, думая, что нужно сразу же позвонить Гарри, когда её окликнули.

Сержант Райан, запыхавшись, взбежал на крыльцо.

— Мисс Грейнджер!

— Стэнли, я совсем забыла зайти в участок! — схватившись за голову, произнесла Гермиона. — Прости, закрутилась.

— Ничего, я всё взял с собой, — он воодушевленно помахал кипой бумаг перед её носом.

Она повернула ключ, распахивая дверь перед сержантом, но тот, как истинный джентльмен, пропустил её вперед. Потом был удар по голове, пол скакнул навстречу, как вздыбившийся конь, а запах впитавшихся в пол зелий был последним, что запомнила Гермиона, прежде чем погрузиться во тьму.

Она очнулась от сильной тряски. Все тело затекло, рот был заткнут какой-то тряпкой, а руки тщательно связаны. Гермиона открыла глаза, чтобы привыкнуть к темноте багажника, куда её, похоже, запихнули. Машина подпрыгивала на ухабах, а на одном крутом повороте она здорово ударилась головой.

Гермиона лихорадочно пыталась придумать выход из ситуации или хотя бы нащупать что-нибудь, что могло бы разодрать веревки, но багажник был грязный и пустой.

Машина свернула, а потом начала подпрыгивать на ухабистой просёлочной дороге. Гермиону мотыляло из стороны в сторону, а затем автомобиль ещё раз свернул и остановился. Багажник со скрипом открылся, впуская холодный воздух. Где-то совсем рядом шумело море.

Стэнли выволок её из машины. Его нескладная долговязая фигура не предполагала такой силы, но он нёс Гермиону, словно та вообще ничего не весила. Разумеется, она попыталась вырваться. Но от неуклюжего сержанта и следа не осталось. Он швырнул её на землю, навалился сверху и несколько раз ударил.

— Тебе же говорили убираться отсюда. Говорили?! — прошипел он, и Гермиона сквозь пелену боли, от которой внезапно стало даже трудно дышать, отметила, как в темноте светятся его глаза — как прекрасные сапфиры, отражая свет звезд.

Он схватил её за волосы, волоча за собой по камням и траве, прямиком к обрыву. Гермиона знала это место — скала самоубийц, носящая длинное валлийское название, которое сейчас вылетело у неё из головы.

Гермиона вцепилась ногтями ему в руки, и сержант зашипел, как кошка. Она изловчилась и пнула его в коленную чашечку, тот завопил и шагнул назад.

— Ах ты, стерва!

Гермиона попыталась подняться, но её настиг тяжелый удар ногой, откинувший назад. В какой-то момент она увидела, что звезды у неё перед глазами вполне явственно раздвоились, потом раздался громкий хлопок и рёв сержанта.

Стэнли упал на колени, зажимая ладонью простреленную руку.

Ярдах в десяти от них стоял капитан Хартфул. Он был без формы, в старом потрёпанном плаще, мода на которые прошла лет тридцать назад, а рука крепко сжимала пистолет.

— Неприятно тебе, парень? — он шагал к ним, держа скулящего от боли сержанта на мушке. — Железо всегда действовало на вас, тварей, безотказно.

Лицо Стэнли Райана стремительно теряло сходство с человеческим. Черты утончались, миндалевидные глаза полыхали так, словно их изнутри подсвечивали фонариком, а пальцы на руках удлинились и теперь напоминали веточки дерева. Он не то скулил, не то рычал, но даже это делал так мелодично, что Гермиона, помимо воли, прислушалась. Он был прекрасен, как бывают прекрасны только эльфы в сказках. Гермиона знала, что таких эльфов не бывает, по крайней мере, в магическом мире о них не слышали. Но та книга, которую прислал ей Гарри, была напичкана старинными преданиями и легендами о прекрасных, смертельно опасных существах. И вот, один из них сейчас стоял перед ней, зажимая рану в руке, нанесенную ему этим отвратительным человеком. Гермиона почувствовала, как чаша ненависти к капитану переполнилась.

Она встала, чувствуя странную лёгкость. Приятное тепло разлилось по телу, исходя от медальона. Капитан недоумённо посмотрел на неё, потом на Стэнли, и выстрелил в него ещё раз.

Медальон дёрнулся как живой, и Гермиона очнулась.

— Закрой уши, если хочешь жить, — крикнул ей капитан. — А ты, если не исчезнешь прочь, окажешься на дне морском с кучей пуль в башке. Может, ты даже выживешь, но выковыривать железо из мозгов будешь очень долго.

Стэнли обнажил в улыбке острые мелкие зубы. От боли он прокусил себе губы, так что зрелище его окровавленного рта было тем ещё. А потом вцепился пальцами в мох и провалился сквозь землю. В буквальном смысле.

Гермиона почувствовала, как что-то покинуло её тело, но зато вернулась боль. Ноги перестали держать и она плюхнулась на скалы. Кровь из рассеченной брови заливала глаз.

Капитан Хартфул подошел к яме на краю утеса. Она стремительно затягивалась, как ряска на болоте, когда туда бросишь камень.

— Вы знали, всё это время знали, что в городе нечисто, — приглушённо сказала она, прижимая ладонь ко лбу. Правую часть лица саднило. Скула онемела и явно увеличилась в размерах. Она осторожно потрогала зубы языком, проверяя, все ли на месте, ощутила соленый металлический привкус крови из разбитой губы.

— И что? Я должен был первой встречной дуре об этом рассказывать? Типа, «эй, у нас тут эльфы в городе, не желаете помочь их грохнуть?», — он сплюнул в почти затянувшуюся яму. — Я и сам не знал, что Стэнли из этих тварей. Только когда ты приехала, а он хвост стал распускать, хотя до этого бабами брезговал, а домик миссис Перкс, упокой Господь её душу, за три моря обходил.

— Вы знали, чем она занимается? — спросила Гермиона, хотя и так уже поняла.

— Знал, — капитан выудил из недр плаща не первой свежести платок и протянул Гермионе. — Она мне жизнь как-то спасла. Ну и я, видишь ли, оказался ей должен. Она просила иногда помогать, так, по мелочи. Сама-то уже стара была. А последние лет пять сама не своя была до эльфов. Всё говорила, мол, метят они на наше место, да я всё над ней потешался. Ну, ладно, языком чесать можно и по дороге, — он убрал, наконец, пистолет в карман плаща и скептически посмотрел на Гермиону. — Сама дойдёшь? У меня машина за тем поворотом стоит, если твой приятель её ещё не раскурочил.

— Приятель?

— Да. Белобрысый. Странный такой, всё обещал меня превратить во что-то там. Я его наручниками к двери приковал. На всякий случай. И имя у него такое… оригинальное.

Капитан практически дотащил её до машины. Малфой стоял рядом, а рука его была пристегнута к практически сорванной с петель двери.

— Надеюсь, у тебя есть, чем заплатить за ремонт, — мрачно изрёк капитан, швыряя Малфою ключ от наручников. — Иначе я оторву тебе руку.

— Что с ней? Грейнджер, ты жива? — Драко торопливо отстегнул руку и кинулся к капитану.

— Да жива она. Побита основательно, но больше он ей ничего не сделал. Так ведь?

— Ничего, — сквозь зубы подтвердила она, пока Малфой усаживал её на заднее сиденье старого, побитого кадиллака.

Полуотвалившуюся дверь капитан меланхолично закрыл пинком.

— Я отвезу вас домой, это самое разумное, что можно сделать.

— А потом что? Или посоветуете вернуться в Лондон, как все остальные? — спросила Гермиона, отмахиваясь от вытирающего кровь с её лица Малфоя.

— Не наприключалась ещё? — хмыкнул капитан, не отрываясь от дороги. — Если ты не поняла, то у нас тут…

— Эльфы. Брауни. Ожившие легенды, связанные с холмами и кромлехами. Мне сказали, что миссис Перкс ежегодно обходила все эти места, накладывала защиту, я полагаю?

— Точно.

— И вы…

Тут Драко не выдержал. Он повернул Грейнджер к себе, удерживая пальцами за подбородок, и принялся осторожно вытирать кровь уже и без того мокрым платком.

— Я расскажу, что знаю, если так уж рвётесь в бой, — капитан наблюдал за ними в зеркало заднего вида. — Только оставим это до завтра — время ещё есть.

— Если только этот ваш сержант не объявится, — напомнил Драко.

— Будем надеяться, что нет, хотя вряд ли. Надо было всадить в него с десяток пуль для верности.

Машину последний раз тряхнуло на ухабистой дороге, и они выехали, наконец, к шоссе.

— Поверните налево, — неожиданно скомандовал Драко.

— Город в другой стороне, сынок.

— Знаю, — он пропустил «сынка» мимо ушей. — Только там вряд ли безопасно. Дом Грейнджер известен всем вокруг, подпалят ещё. А мой номер слишком легко вычислить. Если проехать пару миль, будет ферма, я её снял на недельку.

— Уилфреды? — поинтересовался капитан, сворачивая влево.

— Верно.

— Когда ты успел её снять? — недоверчиво посмотрела на него Гермиона.

— Вчера. Извини, что не доложил, — огрызнулся он. — Там есть еда, телефон и камин, который можно подключить к дымолётной сети. Сможешь сообщить Поттеру, что ты сменила место жительства.

Гермиона яростно чертыхнулась и тут же застонала от резкого движения.

— Я не успела ему ничего сказать. Стэнли меня вырубил на пути к телефону.

Малфой выразился ёмче и короче. Цензурными были только предлоги. Капитан Хартфул одобрительно крякнул и больше ничего не сказал, но Гермиона поняла, что Малфой в его картине мира взобрался на уровень чуть повыше плинтуса.

До фермы они добрались через пятнадцать минут, капитан превысил все допустимые пределы скорости. Это оказался весьма приличный каменный двухэтажный домик, сплошь усаженный рябинами с яркими тяжёлыми гроздьями алых ягод. Стало понятно, что было критерием поиска убежища. Над дверью висела тяжелая подкова, а сарай (Гермиона была в этом уверена) наверняка забит хорошими вилами, тяпками и топорами. Железными.

Дорожка, которая вела к дому, в свете фар удаляющегося кадиллака капитана странно поблескивала от сырого тумана, наползающего с моря каждую ночь. Гермиона пригляделась.

— Железо?

— Ага. Это листы с местной фабрики. Весьма удобно — в грязи не тонут, долго устанавливать не надо, кинул — и пусть себе лежит — отличная дорожка, — самодовольно произнес Малфой, обхватывая Грейнджер за талию и перекинув её руку через своё плечо. — Магглы на выдумку ого-го какие.

— Как мило, — стиснув зубы, прошипела Гермиона, повиснув на нём. — А запаса соли у тебя случайно вон в том сарае нет?

— Не говори ерунды. Конечно, нет, она же может промокнуть. Вся соль в доме. Семь мешков, больше достать не успел, извини.

Гермиона рассмеялась бы, если б смогла.

— Гарри нет дома, он на задании, как и Рон. Джинни сказала, что из-под земли их достанет, и оба будут здесь не позже чем через час, — произнесла Гермиона, положив трубку на дисковый телефонный аппарат. Она оглядела гостиную, забитую старомодной, полуразвалившейся мебелью. — Здесь мило.

— Либо интерьер, либо безопасность. Ты бы сама что выбрала? — он довольно долго обшаривал шкафы, забитые вещами предыдущих хозяев, пока не нашел аптечку. — Ага! Я знал, что где-то это должно быть.

Гермиона вздохнула, осторожно усаживаясь на продавленный диван.

— Ты прав. Что ты им такого сказал, что они выехали за один день, оставив все свои вещи?

— Я назвал цену. К счастью, галлеон нынче растет по отношению к фунту. — Он достал бутылёк из тёмного стекла и потряс, проверяя, сколько в нем какой-то непонятной «перекиси водорода». Щедро смочил вату. — Это вряд ли будет приятно. Ты уверена, что у тебя ничего не сломано?

— Рёбра целы, дышать не больно, а синяков эта тварь мне понаставила столько, что я живого места не чувствую.

— Стэнли вряд ли один в городе. Наверняка есть ещё.

— Кроме дочери миссис Нэш? Больше, чем уверена. Те досье были только за последние десять лет. Стэнли двадцать с лишним. Завтра Самайн, а я не успела ничего сделать. Придётся сегодня.

— Ты же говорила, что на тебе живого места нет.

— Гарри подлечит меня, — возразила она.

— Почему он, а не Уизли? — поинтересовался Драко, деловито рассматривая пластырь, вытащенный из аптечки. — Что это?

— Пластырь. Я вполне обойдусь без него.

— У тебя бровь рассечена, — он деловито оторвал кусочек и приклеил на лоб Грейнджер, осторожно пригладив, чтобы не отвалился. Его палец задержался на её коже чуть дольше, чем нужно. — Так почему?

Она прикрыла глаза, откидываясь на диван.

— Однажды он нас оставил. Меня и Гарри. И я думала, он больше не вернётся.

— Вы все максималисты, — присвистнул Драко, поднимаясь. — Знаю — и всё равно поражаюсь этому каждый раз. Ненавидишь его за проявление слабости. Как будто у человека нет шанса на прощение.

— Ты сейчас точно о Роне? — она так и сидела, не меняя позы и не открывая глаз.

— Скорее, о тебе, — он взъерошил волосы, потом неуклюже шагнул к проходу, уронив по пути какую-то икебану из пластмассовых цветов. — Хочешь чаю?

— Лучше кофе. Судя по всему, спать нам сегодня не придётся.

Но когда Малфой вернулся с двумя кружками, Гермиона уже спала, свернувшись на диване калачиком. Драко поставил кружки на стол и некоторое время смотрел на её избитое лицо. Он думал, что четыре года назад это не показалось бы ему таким диким, ведь тогда шла война. Впрочем, он не был в этом уверен — сам Драко никогда не бил женщин, да и вообще предпочитал заклинания кулакам. Синяки Грейнджер бросались в глаза, нехорошо выделяясь на светлой коже сине-фиолетовыми пятнами.

Драко поднялся и, захватив кружки, ушёл проверять камин — если Грейнджер так уверена в своей подруге, нужно было убедиться, что эта гриффиндорская спасательная команда сможет им воспользоваться.

Гермиона вздрогнула и открыла глаза, моментально просыпаясь, когда он легко потряс её за плечо.

— Они приехали?

Драко покачал головой и протянул ей трубку телефона. Сам аппарат он держал в руке, до отказа натянув кабель.

— Гермиона, что там у вас происходит? — тревожный голос Гарри.

— Я же сказала Джинни…

— Не это. Мы не можем пробиться к вам через каминную сеть. Малфой сказал ваш адрес, я настроил сеть через Аврорат, но нас раз семь выбрасывало в какие-то левые камины. Я звоню тебе из Честера, всё, что ближе к вам — перекрыто, в твой чёртов город не попасть даже аппарацией — Рон трижды улетал куда-то в Шотландию. Вас как будто куполом накрыло.

Гермиона выругалась.

— Придётся добираться старыми методами. Мы поедем на машине, через пять-семь часов будем у тебя. Сможешь продержаться?

— Пока ничего не происходит, но дом окружен железом, так что думаю, да. Мы продержимся.

Гермиона отдала телефон Малфою.

— Который час?

— Три.

— Нужно попасть в мой дом — все травы и снадобья там, — она приподнялась, но схватившись за живот, села обратно. — Проклятье. Не нужно было засыпать, весь адреналин схлынул.

Драко поставил телефон на пол.

— Ну и куда ты собралась?

— Гарри сказал, мы под куполом. Хочу посмотреть.

Малфой восхищенно прищелкнул языком.

— Ты что, вообще никогда не останавливаешься? Тебя недавно избили, у тебя нет ни палочки, ни магии, а своей я воспользоваться не могу, на улице потенциально бродит эльф-психопат, и не факт, что он один, а ты хочешь посмотреть на какой-то купол?

Гермиона закатила глаза.

— Ну, тебе вот что, разве не интересно? Я ведь просто из дома хочу выйти.

Он вскинул руки, посетовал на то, что эльф, кроме боков, все мозги ей отбил, но всё же согласился.

На улице было пронзительно холодно и ветрено, а небо полно звёзд. Они лепились друг к другу так тесно, что свет больших оттенял малые, и можно было до бесконечности всматриваться в эти холодные, острые точки света, обнаруживая, что их всё больше и больше. В такое небо хотелось прыгнуть.

Где-то вдали надрывно лаяли собаки.

Гермиона вдохнула пахнущий близким снегом воздух. Они стояли на крыльце, выключив свет во всем доме, Малфой привалился к двери, смотря, чтобы Гермиона никуда не делась. Но та только вглядывалась в колючее небо, ёжась от порывов ветра.

— Невероятно, — наконец, заключила она.

— Да, верно. Обычно небо тучами затянуто.

— Да нет же. Ты что — не видишь? — она удивлённо посмотрела на него. — Он же просто огромный…

Малфой подошёл поближе, чтобы встряхнуть её и убедиться, что она не сошла с ума, но стоило её коснуться, как его словно судорогой прострелило. Глаза заболели, ему пришлось поморгать, а потом он увидел — плотное бело-золотое сияние во всё небо, растянутое над холмами, как гигантский зонт. Причем этот купол явно имел центр — слева от города, огни которого были почти незаметны на фоне сияния, его структура уплотнялась и провисала, связанная тонкой нитью с землей.

— Дай угадаю. Там тот кромлех, о котором ты говорила.

— Точно.

— И что это значит?

Гермиона пожала плечами, и Малфой вернулся в реальность. Стоило ему разжать руки и отпустить её, сияние в небе пропало — теперь оно снова было полно холодных звезд.

— Могу только предполагать, что там что-то вроде ворот между мирами, и эльфы могут прийти оттуда. Это единственное мое объяснение. Я хочу посмотреть.

Малфой тяжело вздохнул.

— Интересно, почему я решил, что мы спокойно дождемся Поттера здесь. Вы, гриффиндорцы, все просто чокнутые. Пойду, посмотрю, не осталось ли какого транспорта от прошлых владельцев. Стой здесь.

— С места не сойду, — клятвенно заверила его удивлённая такой покладистостью Гермиона.

Он отправился в гараж на заднем дворе, а она снова посмотрела на купол.

Это было похоже на защитное заклинание над Хогвартсом, вот только этот купол состоял из каких-то переливающихся потоков света. Он определённо двигался, перетекал, изменял окраску и форму, то провисая где-то, то натягиваясь. Словно натянули гигантскую простыню и направили на неё включенный вентилятор.

Из гаража донёсся звук падающего металла и сдавленная ругань Малфоя. Заинтересованная, она вошла внутрь бетонного строения. Под грудой хлама, плохо освещённого единственной тусклой и грязной лампочкой, валялся велосипед, который и пытался достать Драко, прежде чем здесь что-то обрушилось.

— Что это за хрень? Я понимаю, что если там есть колеса, то на ней можно ездить, вот только с трудом представляю как.

— Это велосипед. Смотри-ка, их тут штук пять, — она присела, разглядывая основательно попорченные ржавчиной рамы. — Вот этот вроде бы нормальный. И этот…

— Скажи мне, что ты шутишь.

Гермиона закатила глаза.

— Это тоже, что и на метле летать. Принцип такой же — найдёшь баланс, и дело в шляпе.

Если бы Гермионе пришлось когда-нибудь выбирать самый нелепый момент из своей жизни, она бы выбрала именно этот. Пронзительный валлийский ветер нещадно дул в уши и морозил пальцы на руле, но ей было наплевать — закусив губу и стараясь не засмеяться, она наблюдала за Малфоем, который осваивал велосипед.

Стиснув зубы и выпрямив спину, Малфой был копией Георга VI, съезжавшего с горки с надменным и скучающим видом, боящегося прилюдно уронить своё достоинство человека.

Они проехали меньше мили по влажной сельской дороге, и только-только подъезжали к небольшому лесочку перед холмами, когда Гермиона не выдержала и расхохоталась. Ей пришлось остановиться, упереться ногами в землю и обхватить бок, разболевшийся от смеха.

Малфой зло посмотрел на неё, потом аккуратно остановился возле достаточно большого вяза, слез с велосипеда, швырнул его на землю и остервенело пнул ногами колесо.

— Это грёбанная пытка! А судя по тому, как ты ржёшь, ты просто мечтала меня увидеть на этом порождении чудовищной маггловской мысли! И это нихрена не похоже на метлу.

— Пешком идти долго, — ответила она, разгибаясь и переводя дыхание. — А так — не знаю, я не летала на метле с первого курса, да и тогда — только на зачёт. На драконе летала, на фестрале, на гиппогрифе, а на метле нет, представляешь?

Дорога шла вверх, и Гермиона слезла с велосипеда, решив, что с Малфоя на сегодня достаточно. Тот хмуро смотрел в небо, словно мог что-то увидеть сквозь разлапистые ветви вяза, стонавшего и скрипевшего от порывов ветра.

— Долго ещё идти?

— Мили три, если срезать по холмам, а не по дороге. Хочешь взглянуть? — поинтересовалась Гермиона, протягивая ему руку, чтобы он мог коснуться её.

Тот опустил голову и кивнул.

— Ты знаешь, у тебя глаза начинают отливать золотом, когда ты смотришь на небо, — задумчиво произнес Драко. — Странная магия. Жуткая.

— Наверное, просто древняя, — она пожала плечами, чувствуя себя неловко, стоя с протянутой рукой. — Так ты хочешь посмотреть или нет?

— Хочу, — кивнул Драко, а в следующий момент его ладони осторожно обхватили её лицо, а губы легко коснулись её губ. Это и поцелуем-то назвать было сложно, но Гермиона отпрянула, растерянно уставившись на него.

Драко смотрел на неё со смесью разочарования и чего-то ещё, чего она не могла различить при скудном свете звёзд.

— Прости. Не хотел тебя обескуражить. Забыл, что раз приедет Поттер, то нарисуется и твой бывший благоверный.

— Проехали, — она отвела взгляд, понимая, что ещё никогда в жизни не чувствовала такой ужасающей смеси неловкости от происходящего и сожаления от того, что это кончилось. Её уши ощутимо пылали от смущения. — Словом, предлагаю оставить велосипеды здесь, дальше они нам вряд ли понадобятся.

— Как скажешь.

Он не стал подбирать свой велосипед, и тот так и остался лежать у обочины. Гермиона смотрела на удаляющуюся к холмам долговязую фигуру. Малфой шёл точно в сторону кромлеха, связанного с небом золотой нитью. Она догнала его, и почти час они шли молча, продираясь сквозь сухие заросли вереска и дрока.

До рассвета было ещё далеко, но когда они почти добрались до кромлеха, небо на востоке чуть посветлело. Гермиона неотрывно смотрела на столб света, становившийся всё шире с каждым шагом, а потом оказалось, что этот свет бил прямо из огромных мегалитов по краям кромлеха.

Малфой первым пригнулся и почти ползком подполз к вершине одного из холмов. Гермионе ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Осторожно приподняв голову, она осмотрелась. Они находились на краю небольшой пологой равнины, центром которой и был кромлех. Сама равнина была похожа на тарелку — аккуратные холмы по краям чётко обрисовывали её границы.

Золотое сияние с такого расстояния нестерпимо жгло глаза, словно она смотрела на солнце, но всё же Гермиона смогла кое-что различить. Она обхватила пальцами ладонь Малфоя.

— Смотри, там что-то есть.

Драко заворожено уставился на кромлех. Гермиона была права — в центре каменного круга можно было увидеть изящные фигуры прекрасных созданий. Их было много, больше тридцати, их плавные движения завораживали, притягивали взгляд, заставляли до боли в глазах вглядываться в очертания гибких тел. По росту они были выше среднего человека, у многих были зелёные, красные или голубые волосы. В руках они держали приспособления, отдаленно напоминающие музыкальные инструменты, а часть из них плавно двигались в самом центре круга, где полыхал огонь и мелькали тени гончих псов.

До ушей Гермионы донесся какой-то звук. Это не было музыкой, то был легкий шёпот травы под мягким кожаным ботинком, перестук камней, шум моря, звук разбивающихся друг об друга волн.

Гермиона узнала этот звук, когда он начал проникать в неё. Она уже слышала это несколькими часами ранее, когда Стэнли чуть не скормил её рыбам. Она уже открыла рот, чтобы предупредить Малфоя, когда поняла, что он уже поглощен им, а сама она и слова сказать не может, уставившись на светящийся столп света.

Эльфы внутри словно учуяли их присутствие. По какой-то причине они не выходили за границы каменного круга, но теперь их лица были повернуты в сторону холма, за которым прятались Гермиона и Драко. Медальон на её шее словно ожил: раскалившись, он начал трепыхаться, как второе сердце, притягиваясь к кромлеху. Это жжение отрезвило её — она вытянула руки и обхватила ладонями уши Малфоя, но тот даже не заметил. Пошатываясь, он побрел прямиком к эльфам.

Гермиона беспомощно огляделась — эльфы нетерпеливо переступали непропорционально большими стопами в ожидании добычи — и увидела приличного размера камень. Выпутав его из верескового плена, она догнала Малфоя, который ещё чуть-чуть — и шагнёт вниз с холма.

— Малфой! — он обернулся на крик, и Гермиона запустила в него камнем.

Раздался звук удара, и Драко рухнул на спину, схватившись за лицо. Гермиона подбежала к нему.

— Мать твою, зачем так радикально-то?! — прохрипел он, отнимая руки от лица. Гермиона наскоро осмотрела сочащуюся кровью рану.

— Ерунда, только кожа рассечена. Нужно убираться отсюда.

— Что, больше не хочешь смотреть на своих долбаных эльфов? — сердито пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Эй, а почему на тебя не подействовало?

Но Гермиона уже бежала прочь, закрыв на всякий случай уши. Малфой выругался и последовал её примеру. Трава хрустела под их быстрыми ногами и, убежав на приличное расстояние, Гермиона остановилась, уперев руки в колени и пытаясь отдышаться. Небо постепенно светлело. Звёзды стремительно гасли.

Услышав шаги позади себя, она обернулась, думая увидеть Малфоя, но тут же получила тяжёлый удар по лицу и упала.

Стэнли стоял над ней, приставив к её шее копьё — древко оплетали полусухие лозы, а клинок светился в утренних сумерках.

— Ты, чёртова ведьма, — выплюнул он сквозь мелкие зубы. От его одежды остались одни лохмотья, сквозь которые просвечивала бледная кожа с тёмными венами. — Думаешь, можешь остановить Королеву? Ты, жалкое человеческое отро…

Малфой ударил его по голове короткой железной трубой, прихваченной из гаража, и которую он до этого успешно скрывал под одеждой. Оглушённый, эльф упал на колени, едва не попав копьём в Гермиону, и завыл, хватаясь за рану на голове.

Малфой рухнул рядом, пытаясь поднять Гермиону на руки, но та внезапно поняла, что надо делать.

— Ну же, вставай, Грейнджер!

— Эй, Стэнли! — крикнула она, отпихивая Малфоя. — А ты прав, я ведьма. Но и на сотую долю не такая хорошая, как была прежняя. Вот только я живу в её доме, я восстановила её магазин, я встала на её место. Теперь я ведьма этих холмов и я говорю тебе — убирайся к себе под землю!

На миг Драко поверил, что эльф провалиться сквозь землю, потом — что Грейнджер сошла с ума и Стэнли мокрого места от них не оставит, а потом эльф шагнул к ним и вдруг завизжал, хватаясь за ногу. Его плоть дымилась, словно на неё пролилась кислота. Постояв так несколько секунд, он повел рукой над землей, и та осыпалась прямо под ним, пока он не исчез, сверкнув белыми и мелкими, как у ласки, зубами.

Гермиона тяжело вздохнула, переводя дыхание.

— Что это было? — ошарашено спросил Малфой, помогая ей подняться.

— Не знаю. Посмотрим?

Уже почти расцвело. В синих сумерках они подошли к тому месту, где земля затягивала рану. Им потребовалось несколько минут, чтобы отыскать то, на что наступил эльф — ржавый неразорвавшийся снаряд то ли Первой, то ли Второй мировой. Едва увидев его, Гермиона стукнула по руке потянувшегося к нему Драко.

— Не тронь. Нам лучше убираться отсюда, — Гермиона прошла несколько ярдов и замерла. — Вот ведь зараза. Здесь ещё один. И там. Практически всё поле заминировано.

— Но мы же здесь бежали ночью, — недоумённо произнес он.

— Точно. Пойдем домой, я очень устала. Только шагай за мной след в след.

Это было странное ощущение — шагать за шатающейся от усталости Грейнджер, то и дело натыкаясь на ржавые старые «снаряды», которые, по её словам, могли взорваться.

— Теперь я понимаю, почему она ходила по этим холмам, она создала им такую славу, что никакому ребёнку в голову не пришло здесь поиграть, — бормотала Гермиона.

— Тогда почему она никому не сообщила? Это же опасно, так? Есть же у вас кто-то, кто отвечает за то, чтобы в земле не валялась смертельная угроза, — произнес Драко.

— Это не просто бомбы и снаряды — эта защита против эльфов. Столько железа вокруг трещины в наш мир, да не один из них не сможет миновать такой барьер!

Они дошли до места, где остались велосипеды, наконец, выбравшись на относительно нормальную дорогу.

— Если ты заставишь меня забраться на это чудовище… — начал Драко, но Гермиона вскинула руки.

— Нет, конечно, нет. Просто их забрать, наверное, надо.

— Нафига? В этот вид транспорта я не влюбился, извини.

Гермиона пожала плечами. Занимался рассвет, небо на востоке начинало краснеть, а солнце уже показало свой оранжевый бок из-за горизонта.

— Гарри скоро приедет, — произнесла она.

— Я это уже понял, — раздраженно закатил глаза Малфой. Он засунул руки в карман испорченного за сегодняшнюю ночь пальто и ускорил шаг, обойдя Гермиону. — Ты раз десять за сегодня это произнесла.

— Я хотела сказать спасибо.

Драко остановился и очень тяжело вздохнул. Он сейчас испытывал чувство, похожее на то, что ощущает профессор, пытающийся объяснить тонкую систему искривления пространства, возникающую при аппарации, первокурснику, который даже флоббер-червя нарезать не может.

— Ты врезала мне камнем, — он развернулся и выразительно указал на корку запекшейся крови на лбу. — И заставила ехать на этом отвратительном порождении маггловской мысли. И ещё убегать от спятившего эльфа по заминированному полю. Не стоит благодарности.

— Да, действительно. Извини.

Он усмехнулся.

Гермиона подошла к нему. Малфой был гораздо выше её, и ей пришлось подняться на цыпочки. В этот раз поцелуй был дольше.

— Ты не станешь этого делать при них, так? — поинтересовался Малфой. Он подумал, что они странно выглядят со стороны — двое грязных и избитых молодых людей на сельской дороге.

Сквозь редкие голые деревья, которые словно вырезали из бумаги, пробивалось яркое утреннее солнце.

— Нет.

— Ну, разумеется.

И на какое-то время они продолжили своё увлекательное занятие.

Гарри и Рон приехали около девяти. К этому времени Гермиона и Малфой успели добраться до фермы и даже немного поспать.

К неудовольствию Малфоя, эти двое начали кудахтать над Гермионой, словно нюхлеры над золотой серёжкой, оттеснив лишённого магии Драко. На то, чтобы устранить внешние последствия прошлой ночи у них ушло три минуты и несколько заклинаний. Потом Уизли предложил и Малфою «подлечить рожу», на что тот послал его с огромным удовольствием. Тем более что Грейнджер ранее налепила ему пластырь. Очаровательно заспанная Грейнджер, с торчавшими во все стороны волосами и в мятой одежде. Грейнджер, которая спала у него под боком на очень узком и скрипучем диванчике, и которая сейчас то и дело бросала на него виноватые взгляды.

— Значит, Королева эльфов? — подытожил Гарри, когда Гермиона закончила пересказывать ему события прошлой ночи. — Ну и что нам нужно делать?

Они сидели вокруг небольшого круглого стола на кухне, уставленной старой полуразвалившейся мебелью, колченогими табуретами и полотняными мешками с солью.

— Мне нужно забрать кое-какие вещи из дома. Капитан обещал рассказать, что делала миссис Перкс, чтобы оградить этот город от эльфов. Остаётся Стэнли — он может появиться в любой момент, нужно придумать, как нейтрализовать его, — Гермиона устало вертела в руках чашку с кофе. — Пока мы видели только одного эльфа в городе. Но есть ещё одна девочка, дочь моей соседки. Она заперта в доме, но я боюсь, что она может что-то сделать со своей матерью.

— Я могу ей заняться, пока вы втроём всё подготовите, — деловито вызвался Малфой, начиная внутренне беситься от того, что Уизли то и дело дотрагивался до Гермионы. — Серьёзно, пока вы все соберетесь, пройдет куча времени, а я уже вызвал такси полчаса назад.

— Ты уезжаешь? — встрепенулась Гермиона.

— Мне нужно забрать вещи. Переодеться. Принять душ. Дальше перечислять?

— Почему бы тебе не сделать всё это здесь? — предложил Гарри, нахально поблескивая очками.

— Потому что, только не обижайся, Поттер, но на ваши рожи я уже насмотрелся. Увидимся позже, — он встал, проигнорировав ухмылку Поттера.

— Эта девочка — подменыш, — напомнила Гермиона.

— Я возьму с собой железную трубу.

— А ещё она ребенок, Малфой!

— Это будет маленькая труба. Возможно, ржавая, — задумчиво произнес он.

Драко ждал, что Грейнджер возмутится, но она замерла с вытаращенными в никуда глазами, что-то старательно обдумывая.

— Не проводишь меня? — поинтересовался он.

— А что, сам заблудишься и дверь не найдешь? — скривился Уизли.

Поттер хмыкнул и поболтал ладонью перед носом подруги. Гермиона отмерла. Она резко поднялась, едва не перевернув на себя чашку.

— Конечно. Идём.

Он долго мялся у дверей, в сотый раз отряхивая свое пальто, изрядно потрёпанное за последнюю ночь. Гермиона предложила использовать магию.

— Нет уж, уволь. Я, пожалуй, пойду. Несмотря на тот печальный факт, что меня выставляют из, формально, моего же дома.

С улицы послышался звук шуршащих по гравию шин, машина остановилась у крыльца. Раздался резкий сигнал клаксона.

— Мне пора, — он открыл дверь, впуская солнечно-холодный воздух. — Не забудь запереть дом на ключ.

Гермиона закрыла за ним дверь и упёрлась в деревянную поверхность лбом.

— Ну и что у тебя с ним? — поинтересовался Гарри, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к косяку.

— Я врезала ему камнем по лбу, заставила ездить на велосипеде, охотиться на эльфов и таскаться по минному полю. А ещё он какое-то время провел пристёгнутым наручниками к дверце кадиллака.

— Было бы проще, если бы вы просто переспали, — констатировал Гарри.

— Да, было бы.

— Я всё слышу, — раздался недовольный голос Рона с кухни. — И когда всё это закончится, я достану всех в Министерстве, подниму все свои связи, но этот гад получит свою палочку назад, уберётся ко всем чертям и тебя больше не побеспокоит!

Гарри видел, как помрачнела Гермиона, словно Рон опять пнул её любимого, пару лет назад почившего кота. Видел, но промолчал, потому что Малфоя не любил, в перевоспитание не верил, а Гермиона терпеть не могла, когда её жалели.

— Спасибо, Рон. Ты и вправду можешь это сделать? — ровным голосом поинтересовалась она.

На кухне воцарилось молчание, потом донеслось нетвердое, но упрямое: «Могу. Потом, как-нибудь», и Рон вышел к ним в коридор.

— Ладно, не могу, — сдался он. — Но смотреть, как он на тебя пялится, как кот на сметану, тоже не стану.

Гермиона закатила глаза и принялась одеваться.

— С Малфоем потом. Надо встретиться с капитаном.

— А как же твои эликсиры и травы?

— Что-то мне подсказывает, что они не сильно помогут. Но, кажется, есть куда более действенное средство. Где бы его достать только в таком количестве? — она вертела в пальцах медальон, раздумывая над подкинутой Малфоем идеей.

Машина быстро катила по пустому шоссе. За окном мелькали пустые поля и редкие кривые деревья, протягивающие ветки к стремительно сереющему небу. Тучи наползали из центра острова, тяжёлые и набрякшие снегом.

— Будет буря, не иначе, — громко сказал седой водитель в клетчатой кургузой кепке. Он уже несколько раз пытался завязать разговор, но его беловолосый пассажир отвечал односложно. — И, гляди же, аккурат в канун Нос Галан-геоф. Самайна, стало быть, по-вашему.

Драко не ответил, он сидел, погружённый в свои мысли. Город неумолимо приближался, а вместе с этим и проблемы.

— Любезный, вы случайно не знаете, где живет капитан местной полиции? Кажется, его фамилия Хартфул.

— Как не знать, — кивнул шофер. — Только он, скорее всего, в участке. Если хотите, можем заехать к нему домой, а потом я вас до участка подброшу. Всего за десятку сверху.

— Хочу.

— А какое у вас к нему дело, если не секрет?

Пошел мелкий редкий снег, и автомобиль сбросил скорость. Ощутимо похолодало. Снежинки, бившие в стекла, были острыми.

— Если не хотите — не говорите, это ваше право, я не влезаю. Просто любопытствую.

— Я понял.

— Ох, зараза! — водитель друг вскинул руку к глазам и ударил по тормозам. Машина взвизгнула и остановилась. Малфоя качнуло, он чуть не ударился о спинку переднего сиденья, а потом почувствовал, как что-то, похожее на осколок стекла, скользнуло ему в правый глаз.

Мир изменился. Драко заморгал, стараясь выгнать чужеродный предмет, и на секунду увидел золотое сияние купола, под которым они сейчас находились. В голове, словно рой пчёл, зазвучали сотни голосов. Он не разбирал слов, только понял, что голоса эти были жадные, злые, визгливые, и походили на рыки и хрипы взбесившихся животных.

От рези его глаза наполнились слезами, и Драко почувствовал, как что-то вышло. Он смахнул со щеки что-то острое, что-то, отливавшее серебром. Как крохотный осколок зеркала.

— Эй, вы в порядке? — осведомился он у неподвижного шофёра.

— В порядке, сынок, — тот отёр лицо рукавом засаленной куртки. — Чертовщина какая-то.

Он повернул ключ зажигания — машина надсадно заквохчала и заглохла.

— Вот ведь… Иисус и все его пресвятые угодники! Придётся толкать.

Спустя некоторое время водитель многозначительно посмотрел на Малфоя в зеркало заднего вида.

— Сынок, я, конечно, ни на что не намекаю, но если хочешь куда-нибудь ехать, придется тебе подтолкнуть эту развалюху.

Малфой вышел из машины, проклиная непрочные маггловские изобретения, и упёрся руками в багажник.

— Погодь малость, я ещё инструменты на всякий случай достану.

Шофёр грузно выбрался из машины, ёжась от попадающего за шиворот снега. Открыл багажник и достал пластмассовый ящичек вместе с лежащим поверх него громадным гаечным ключом. Потом подслеповато сощурился.

— Там отвёртка в углу валяется. Не сочти за труд, достань, а то у меня руки заняты.

Драко послушно наклонился и услышал звук падающего на асфальт ящика. Не выпрямляясь, он кинулся вправо, как раз вовремя, чтобы удар ключом пришелся по крышке багажника, а не ему по голове.

У водителя было абсолютно спокойное лицо, а вот глаза — подёрнуты серебристо-стеклянной пленкой.

— Отвёрточку-то подай, а то мне несподручно нагибаться, — пробормотал тот, вновь занося руку.

Драко выругался.

Три минуты спустя машина продолжила движение. В багажнике периодически что-то шуршало и раздавались сдавленные крики. Если бы полицейский остановил машину, водителю грозил бы срок за похищение человека. Но Драко это мало волновало — бо́льшую трудность доставило ему разобраться в этом чуде маггловской мысли. Но Малфой, он на то и Малфой, чтобы приспосабливаться.

Через сорок минут он снёс мусорный бак возле аккуратного домика, немного не справившись с системой тормозов. Грохот слышало пол-улицы, но никто из соседей не вышел. А проезжая по городу, Драко не встретил ни одного прохожего. Приготовившись к самому худшему, он спрятал гаечный ключ в карман и вышел из машины. Из багажника донеслось сдавленное мычание с требованием «Мымумиме мемя мемемемо!», которое Драко проигнорировал.

Снег валил с утроенной силой, правда, теперь белыми пушистыми хлопьями.

Взобравшись на крыльцо, Малфой осторожно постучал в дверь, окрашенную весёлой голубой краской, но никто не отозвался. Чертыхнувшись, Драко пнул дверь, понимая, что сейчас ему придется ехать в участок, и та неожиданно приоткрылась. Приподняв гаечный ключ так, чтобы садануть любого, кто бы ни попался ему навстречу, Малфой шагнул внутрь. Он сделал всего два шага, когда в затылок ему упёрся ствол ружья, а дверь со щелчком закрылась у него за спиной.

— А ну, повернись. Только медленно, иначе твои мозги окажутся на вот этой стенке. Жена давно хотела её перекрасить.

— А я что, первый гость у вас за всё это время? — поинтересовался Драко, разворачиваясь.

Капитан Хартфул стоял в старом тёплом халате поверх домашней одежды, держа ружье наизготовку, а щека у него была исцарапана.

— А, это ты. Надо же, и глаза нормальные, — пробормотал он, опуская ружье.

— У вас тоже. Со щекой только что-то.

— Это Сью, моя жена. Я её в кладовке запер. Девчонка с тобой?

— Нет, она со своим другом и бывшим мужем пытаются спасти мир.

— А ты тогда что здесь делаешь?

— Ну, вообще-то я должен был ехать к её соседке, у которой дочь подменыш, но в свете последних событий решил не рисковать и проверить, попал ли вам в глаз осколок Зеркала. Но, раз нет — вы поедете со мной, дождётесь их у Грейнджер дома.

— Осколок? Какого зеркала? Эта та хрень, которая залетает в глаза?

— Верно. Долгая история. Эльфы крайние. Кстати, а почему на вас не подействовало?

— А на тебя почему? — поинтересовался капитан, вручая ружье Малфою и натягивая форменную куртку прямо поверх халата.

— Я волшебник.

— А я фигой глаз протер. Народное средство. Да ладно, нет, конечно, — он вытащил из-под застиранной футболки цепочку с каким-то небольшим не то рогом, не то зубом. — Это мне миссис Перкс дала. Уже давно, велела не снимать. Как знала, перечница старая.

Они задержались ещё на некоторое время, пока капитан вытаскивал из тайников два пистолета и армейский нож. Нож он щедро протянул Малфою, а пистолеты распихал по карманам.

Подходя к машине, капитан услышал нечленораздельный призыв о помощи, доносившийся из багажника.

— Кладовки у меня под рукой не было, — пожал плечами Драко, деловито усаживаясь на пассажирское кресло. — Кстати, вы за рулём.

* * *

Снегопад застал их возле фермы, они даже не успели сесть в машину.

Парни заматерились, когда в глаза им влетело острое нечто. Гермиона ничего не почувствовала, потому что снег таял в паре футов от неё, словно она была накрыта куполом.

— Что это? — произнёс Рон, показывая ей крошечный осколок, с одной стороны покрытый серебряной амальгамой.

— Зеркало Королевы. Очень древняя легенда, она появилась задолго до Хогвартса, а упоминаний о ней в магической среде почти нет, — сказала Гермиона, морща лоб. — Только намёки. Было несколько зеркал, выкованных троллями ещё до того, как они растеряли всю свою мудрость и силу, задолго до того, как появилась наша магия. Зеркала обладали различной силой, и число их разнится, но не суть. Одно из них было похищено народом, пришедшим из-за моря — Ши, Сиды, Эльфы, их называют по-разному. Это зеркало могло подчинять себе людей, стоит только развеять один из его осколков по ветру, и он поразит всех, кого захочет его хозяин. А вот другое зеркало сохранялось во мраке времен на протяжении тысячелетий, пока не было обнаружено одним из старых друзей интригана Дамблдора.

— Николас Фламель, — догадался Рон. — И Зеркало Еиналеж.

— Как в «Снежной королеве». Похоже, магглы просто пересказывают историю в своём понимании, — Гарри ещё раз протёр глаза и водрузил очки обратно на нос. — Интересно, почему на нас не действует?

— Не знаю. Но позже обязательно отыщу ответ.

На дороге им не встретилось ни одного автомобиля. Снег падал медленными хлопьями, тишина давила на уши, и в какой-то момент им стало казаться, что они отрезаны от всего мира.

Дом капитана встретил их тишиной и перевёрнутым мусорным баком, от которого тянулись чёрные колеи следов автомобиля и несколько почти запорошенных снегом отпечатков ботинок.

— Поехали отсюда, — поёжился Гарри, отводя Гермиону от двери. — У меня такое чувство, будто спину взглядом сверлят. А то и не одним.

Возле её дома было нетронутое снегом пространство, словно кто-то растянул над ним гигантский зонтик. Во дворе стояла незнакомая машина, покрытая тонким слоем наледи. Она странно дергалась и издавала нечленораздельные звуки.

Рон задумчиво обошел автомобиль и пнул багажник — тот разразился воплями.

— Наверно, лучше не открывать, — пробормотал он, направляясь к дому.

Гермиона отдала Гарри ключи.

— Соберите всё, что нужно, а я пока проведаю соседку. Если это машина Малфоя — он должен быть у неё.

— Ага, я-то конечно во всей твоей лаборатории разбираюсь, — буркнул Гарри. — Нет уж, давай сама, а к твоей соседке я схожу.

Дом встретил Гермиону неприветливо, словно коря за долгое отсутствие — свет зажёгся неохотно, снадобья и травы лежали не на своих местах, ящики и дверцы старались прижать пальцы.

Гермиона носилась по дому, собирая всё, что даже теоретически могло пригодиться. Оставив попытки помочь ей, Рон сидел на лестнице, стараясь не попадаться под ноги.

Когда она размышляла над пятым пучком засохшего зверобоя, входная дверь распахнулась, врезавшись в стену так, что окна задребезжали.

Вбежал Гарри, усыпанный снегом, таща за руку вяло сопротивляющуюся миссис Нэш. Очки Поттера сбились на правую сторону, а Корделия была босиком, в чопорной пуританской ночной рубашке. Она визжала и царапалась как кошка.

— Моя дочь! Пустите меня к моей дочери!

— Баррикадируемся, быстро, — рявкнул Поттер, доставая палочку и накладывая заклинания щита.

Рон сориентировался мгновенно, развернувшись к задней двери и мастерски возводя щитовые чары.

Гермиона выронила пучки трав, подбежав к миссис Нэш.

— Корделия, что с вами?

Оглушительная оплеуха ошарашила Гермиону, а миссис Нэш, словно озверев, принялась размахивать руками, стараясь попасть ей по лицу. Гермиона выставила руки, защищаясь. Удары сыпались на неё, пока Гарри не оттащил ополоумевшую женщину.

— Да, твою же…! — завопила Грейнджер, приложив ладонь к расцарапанной щеке. — Что с ней?

— Сама догадайся, — произнёс Гарри, пробормотав «Петрификус тоталус» и заморозив миссис Нэш в позе медузы Горгоны. Глаза у неё были затянуты серебристой пленкой. Он подошел к окну, оттянул пальцами занавеску. — Вот ведь… В окно выгляните.

Сквозь чуть запотевшее стекло было видно, как целая толпа собралась возле калитки дома. Людей было больше сотни, и они всё прибывали. Кто-то держал в руках ружья, кто — биты, кто обошёлся сельхозинвентарем. Снег всё ещё шёл, мешая как следует рассмотреть толпу, но Гермиона увидела кое-где жёлтые пятна горящих факелов.

— Очаровательно, — протянул Рон, отстраняясь от окна. — Они решили спалить твой дом.

Снаружи грянул выстрел, следом ещё и ещё. Щитовые заклинания держались, поэтому пули в дом не попадали, ограничиваясь рикошетом в разлетавшиеся с забавным звуком горшки.

— Что там у неё дома? — спросила Гермиона, кивая на миссис Нэш. — Ты видел Малфоя?

— Нет, этого гада я не видел. Только погром, как будто там тролль похозяйничал. Интересно, сколько у них патронов?

Горшки закончились, и теперь шрапнель дырявила перила беседки.

— Мне надо попасть к менгиру.

— Не хочу тебя разочаровывать, милая, — произнёс Рон. Он уже успел проверить возможный путь к отступлению, и был раздосадован, — но дом окружён со всех сторон. Мы можем только оставаться здесь — заклинаний хватит надолго.

— Если они не подожгут дом, — произнёс Гарри. — Эй, они там что-то орут.

Гермиона попыталась прислушаться и даже прильнула ухом к стеклу.

— Заклинания искажают, не могу понять, что они там... О, Господи, они что, серьезно? Ни капли фантазии, нет, вы только послушайте! Эй! Хоть бы что новое со времен Средневековья придумали!

— Они тебя вряд ли слышали, в отличие от нас, — пробормотал Гарри, прочищая слегка оглушенное ухо.

— Выходи, ведьма!

— Ты слышал это? — Гермиона скривила лицо, поднимая палец вверх, а потом вся злая веселость от абсурдности ситуации испарилась, потому что она услышала сдавленный крик боли, а следом ещё один — совсем знакомый и от этого неожиданно резанувший по чему-то внутри.

— Грейнджер, не вздумай! — донеслось снаружи, и Гермиона поднялась.

— Ну что же ты, ведьма?! — надрывались на улице, а Гермионе казалось, что громче всех звучит тоненький детский голосок. — Хочешь, чтобы спалили твой пряничный домик? Или для начала стоит запалить костер для твоих… друзей?

Её медальон пульсировал. Он бился под плотной тканью рубашки как ещё одно сердце.

Раздался выстрел, и Гермиона, подошедшая было к двери, инстинктивно сжалась, но последовавший за этим вопль боли и отборной валлийской ругани говорил о том, что целились не в дом.

— Там капитан Хартфул и Малфой, — с отчаянной решимостью пробормотала Гермиона, понимая, что если не успеет, то они ни за что не выпустят её из дома. Сейчас она была вне зоны досягаемости для друзей и, не медля больше ни секунды, рванула к двери.

Гарри был отличным ловцом, впрочем, явно недооценившим чётко видевшую цель подругу, ужом вывернувшуюся из его рук и рывком открывшую дверь. Медальон раскалился, как только она вылетела за порог. Холод и снег ворвались в дом, а стоило Гарри с Роном шагнуть следом, они наткнулись на прозрачную преграду, прочную, как стена.

Гермиона обернулась — друзья бились в открытую дверь, как мимы на площади в базарный день, словно показывая нелепое беззвучное представление.

Холод моментально пробрал до костей. В калитку по-прежнему никто не смел войти — толпа словно была размазана вдоль забора. У самого прохода на коленях стоял капитан Хартфул, зажимая ладонью простреленную правую руку. Ружьё у его головы держал один из рыбаков, которых Гермиона часто встречала, прогуливаясь вечерами.

Малфой стоял рядом. Его лицо украшал здоровенный лиловый фингал, а к голове был приставлен пистолет, который держала тонкая девчоночья рука в вязанной разноцветной перчатке.

Вокруг её хрупкой фигурки пузырилась тонкая пижама с мишками. Длинные каштановые волосы взлетали и опадали от порывов ветра — и это всё, что делало её похожей на человека. Кожа девочки посинела от холода, черты лица заострились, щеки впали, и её лицо теперь стало похоже на лицо тридцатилетней женщины.

— Я сожгла бы тебя здесь, но Королева требует тебя к себе.

— И чем же я тебе так насолила, а, Сеси? — поинтересовалась Гермиона, глядя, как несколько мужчин обходят её, неся расправленные сети на вытянутых руках. От сетей пахло водорослями и рыбой. Факелы в толпе трепетали жёлтыми сердечками в такт её собственному — испуганному и постыдно дрожащему. — Я могла тебя отравить, или, чего заморачиваться, престать давать тебе зелье, и ты бы сдохла сама, но я этого не сделала.

Глаза Сеси недобро сверкнули. Она подалась вперёд, наводя пистолет на Гермиону.

— Ты пыталась убить Стэнли, — по её голосу Гермиона поняла, что будь воля девчонки — с неё живьём бы сняли шкуру. — Ты, глупая человеческая селёдка, жалкая копия старухи!

Малфой внезапно вскочил на ноги и боднул стоящего рядом с капитаном Хартфулом рыбака. Тот выронил ружье, и Драко толкнул его к Грейнджер — оно заскользило по снегу и упёрлось Гермионе в сапог. Мгновенно подняв его, та приставила ружьё к плечу и прицелилась в одного из рыбаков.

Кто-то сзади оглушил Малфоя одним ударом приклада — тот упал, распластавшись на снегу.

Гермиона сжала губы. Её окружили, отрезая малейшие пути к отступлению. Гермиона могла пробиться назад, в дом, под защиту заклинаний и этой странной, не пустившей сюда Гарри и Рона, магии, но это значило сделать, по крайней мере, один выстрел. Она переводила ружье с одного знакомого лица на другое, сейчас искаженные лютой ненавистью, потом попыталась хоть как-то до них достучаться, но подменыш оборвала её:

— Говори что угодно — они не слышат. Остается только убить их, если сможешь. Ну и что, разве ты решишься на такое?

Льдисто-голубые глаза Сеси, переливающиеся как опалы, сияли, наблюдая, как Гермиона кружится на месте, не в силах спустить курок. Когда та бессильно бросила ружье на снег, подменыш махнула рукой — и ведьму запеленали в сети, подняв над головой как причудливую гусеницу.

Сеси откинула пистолет прочь и брезгливо стянула перчатку, выбрасывая её прочь.

— Несите её к Королеве. И этих двоих тоже.

Путь к менгиру выглядел как торжественное линчевание ведьмы, чем он, по сути, и был. Какое-то время Гермиону несли на руках, потом, видимо решив, что ей нечего беречь ноги, опустили на землю. Идти спелёнатой в рыбачьи сети было неудобно — ей пришлось чертовски быстро перебирать ногами, периодически подпрыгивая и оскальзываясь на снегу. Местные жители шли за ней следом, и толпа всё разрасталась и разрасталась, так что к моменту, когда её за шиворот втащили на холм около кромлеха, там собралась чуть ли не половина города. Несколько раз ей удавалось обернуться — капитан Хартфул был связан, и его вели на веревке, как какое-то животное. Малфоя видно не было.

Снег почти перестал, и на небе даже кое-где проглядывали голубые проплешины. Гермиона несколько раз замечала остекленевшие, бессмысленные глаза горожан, отблескивающие жидким серебром. Она надеялась, что Гарри и Рон смогли всё же выбраться из дома и придумать план, как сделать так, чтобы её не растерзали прилюдно.

Сеси, возглавлявшая шествие к камням, остановилась. В этом же месте в прошлый раз Гермиона с Драко устраивали засаду. Слезящимися от слепящего снега глазами Гермиона попыталась всмотреться в кромлех, но для этого ей стоило хотя бы протереть глаза, что сделать проблематично в условиях, когда руки плотно примотаны к телу.

Резкий тычок в спину заставил Гермиону упасть на покрытую приличным слоем снега землю. Кое-как повернувшись на бок, она увидела на лице Сеси полную острых зубов улыбку. Та подошла к Гермионе, уперев ногу ей в плечо, и с силой надавила.

— Прикончить бы вас прямо сейчас, но, пожалуй, стоит обставить твою смерть более эффектно. Как насчет небольшого костерка, а, ведьма?

Она рассмеялась совершенно ненормальным смехом, а потом топнула ногами, и в земле образовался небольшой тоннель, ведущий прямиком в темноту. Гермиона почувствовала удар, подтолкнувший её к краю, а потом темнота понеслась ей навстречу.

Через какое-то время она ткнулась носом в мёрзлую, холодную землю, не чувствуя ободранных за время падения рук и ног. Был один плюс — сеть начисто истрепалась о стены земляного тоннеля, освободив её. От удара дыхание вышибло из легких, и на какое-то время она бы предпочла, чтобы так и было. Но потом услышала стремительно приближающуюся валлийскую ругань, и это было похоже на то, как поезд прибывал на станцию метро, поэтому Гермиона нашла в себе силы отскрести себя от земли и переползти футов на пять левее. Дальше не получилось — она уперлась в стену, поэтому приземлившийся капитан Хартфул всё же заехал ей по бедру ботинком.

— Где Малфой? — поинтересовалась первым делом Гермиона, когда они оба пришли в себя.

— Не знаю. Эта тварь прострелила мне руку, — пожаловался тот.

Когда глаза немного пообвыкли в темноте, стало понятно, куда их запихнули — будто гигантская кроличья нора из сказок Кэррола. И как любая кроличья нора она была сырой, с осыпавшейся то и дело землей, кореньями деревьев и насекомыми, которые хоть и впали в спячку, но, очевидно, не все.

Гермиона стряхнула с головы отвратительную сороконожку и попыталась подняться — проход, через который они сюда попали, был едва различим в десятках футов над ними, изгибаясь под слишком крутым углом, чтобы через него можно было выбраться. Свет почти не проникал сюда, но у капитана оказался небольшой карманный фонарик в куртке.

Гермиона осмотрела его руку — рана на предплечье кровоточила, но, к счастью, была сквозной. Она плотно замотала её поясом от халата капитана.

Хартфул в неровном тусклом свете фонарика выглядел пугающе плохо — сказалась кровопотеря. Он опёрся о стену тоннеля и прикрыл глаза.

— Дальше что, а, госпожа ведьма? — сердито поинтересовался он, прикрыв глаза.

— Славный титул, — пробормотала Гермиона, усаживаясь напротив. — Только на госпожу я что-то не очень тяну. Да и на ведьму тоже.

— А я и не к тебе обращаюсь, — ухмыльнулся капитан, а потом поднял здоровую руку, вытаскивая из-под воротника футболки медальон, похожий на небольшой рог.

В норе ещё больше похолодало. Что-то затрещало позади Гермионы, а когда та повернулась, то увидела сухонькую старушку, деловито поправляющую шляпу. Шляпа была остроконечной и смутно-знакомой.

— Вы?

— Разумеется, я, — отрезала старуха. Она отряхнула чёрное платье, задев при этом рукой стену тоннеля. Ни крупицы земли вниз не посыпалось.

— Вы призрак.

Ведьма переглянулась с капитаном Хартфулом и поджала губы.

— Это очень неприлично — напоминать пожилым людям, что они несколько… нематериальны. Я столько трудилась, чтобы не подпустить сюда Королеву, а стоило притащиться тебе со своим дурацким медальоном, и ты сразу же распечатала двери этим эльфам!

— Это вы мне его дали, — возмутилась Гермиона. — В той пещере гвиллионов!

— В свое оправдание могу сказать, что была уже полгода как мертва. И думала, ты разберёшься, что к чему — в конце концов, цеплять его на себя никто не просил! Как-никак, самая сообразительная колдунья прошлого столетия, как я слышала в призрачных кулуарах. Но нет — вместо того, чтобы хотя бы выяснить, что за вещь попала к тебе, ты вешаешь её на шею и едешь туда, куда тебя отправляет оживший камень! Бог мой, неужели магический род растерял все мозги в процессе эволюции?

— Миссис Перкс, не вали всё на девочку. Если ты что и делаешь, то исключительно так, как надо. Ты изначально была частью её плана, — произнес капитан, пожалев ошарашенную пламенною речью призрака Гермиону.

— Плана, в котором она приезжает сюда, но хоть немного думает перед тем, как нацепить эту дрянь на шею, — старая ведьма ткнула скрюченным артритом пальцем в её медальон. — Он, видишь ли, лишает тебя магии, которая бы весьма пригодилась для того, чтобы загнать Королеву обратно. Ещё, правда, позволяет тебе видеть эльфов и немного защищает от их чар, но это было всё, что я смогла незаметно прицепить туда.

— Но эта магия здесь не работает! — возразила Гермиона. — Рон не почувствовал Королеву, хотя вся его магия была при нём!

— Конечно, не работает! — возмущённо сложила руки на груди старуха. — Ха! Выстрогали себе из дерева палку, и думаете — там вся сила?

— Но вы ведь только что… — начала было запутавшаяся Гермиона, но ведьма затрясла головой.

— Помолчи. Твоя магия здесь не сработает — нужна моя. Старая добрая Головология. Так что хорошенько пораскинь своими мозгами. Вспомни, всё, что ты знаешь о них, все сказки, все предания и песни и поймёшь, как с ними бороться.

Старуха многозначительно посмотрела на Гермиону, словно предлагая ей решить простейший пример, типа: «Сколько будет два плюс два?», а не как победить Королеву эльфов. А потом и вовсе исчезла.

Гермиона сидела неподвижно, мрачно глядя на то место, где стояла ведьма и думала, что ещё ни один из героев сказок не получал странного магического предмета с комментариями: «Держись от этой фигни подальше! Да, это выглядит, как медальон и полностью соответствует твоим внутренним желаниям, но не стоит надевать его на себя, потому что это лишит тебя силы. Предупреждаю тебя заранее, чтобы ты не оказался в дурацкой ситуации». Ни один.

— Очень надеюсь, — произнёс капитан, пытаясь устроить больную руку удобнее, — что у тебя был план перед тем, как попасть сюда.

Гермиона вспомнила о Гарри и Роне, оставшихся в её доме, и о содержимом багажника их автомобиля.

— Конечно. Правда, он малость провалился, когда меня схватили и запихнули под землю, но да. План был.

— Ну, вот и славно, потому что, находясь в Аннуине, мне очень хочется верить, что я отсюда выберусь.

Гермиона фыркнула.

— Это не страна мёртвых, капитан, это что-то вроде тюремной камеры. Ануинн рвётся в наш мир из менгира, — она устало потёрла лицо. — Господи, это же хуже чем второе пришествие Волдеморта. Слияние миров, эльфы, магия, а я об этом и знать ничего не знала, пока сюда не приехала. В ваш маленький маггловский городок. И никто не знает.

— Он не маленький, — надулся капитан. — А кто такой этот твой Волдеморт?

— Да неважно. Она была права, — Гермиона указала на медальон капитана, — миссис Перкс. Маги играют в детские игры по сравнению с тем, что здесь происходит.

— Стало быть, ты и вправду ведьма, а?

— Даже диплом есть, — Гермиона помрачнела, вспомнив распластанного на снегу Малфоя. — Как вы думаете, что с ним сделали?

— Вряд ли его убили, — сказал капитан. — Иначе не тащили бы с собой.

— Смерть не самое худшее, чего можно ожидать от эльфов.

Им пришлось ждать очень долго. Слабый свет от входа в тоннель пропал, а фонарик временами приходилось гасить, и они сидели в кромешной темноте. Потом земля медленно начала осыпаться им на голову.

Вскочив, они вжались в стену тоннеля. Прямо перед ними земля начала раздвигаться, закручиваясь по спирали, как вода в раковине. Когда образовался проход достаточный, чтобы сквозь него протиснуться, тоннель, через который они сюда попали, начал рушиться.

Их весьма недвусмысленно приглашали войти внутрь.

Им пришлось пробираться в этом новом коридоре, ведущем явно вверх, судя по подъему, согнувшись в три погибели, достаточно долго, пока тот внезапно не закончился резким обрывом. Гермиона вылетела носом вперед, каким-то чудом умудрившись перевернуться и приземлиться на бок.

После темноты норы свет резанул глаза, мешая осмотреться. Капитан кряхтел рядом, пытаясь подняться, но мелькнули тени и Хартфул стих. Когда Гермиона обернулась, то увидела только затянутую зелёным плющом стену.

В уши ударил голос — сначала визгливый и бьющий по ушам, внезапно смягчившийся, подстраиваясь под её слуховой диапазон, становясь сладким и тягучим, как мёд.

— Встань, — под мёдом явственно звучал металл. Такой голос не предполагал возражений, как не предполагал возражений медальон, цепочка которого ощутимо стянула шею.

Перед ней залитый светом зал, пол которого утопал в траве. Мягкий свет исходил от горящих вокруг костров, а вдоль зелёных стен, увитых плющом и хмелем, висели искусно вырезанные деревянные маски животных — оленей, кабанов, зайцев, волков. Краем глаза она видела то там, то тут эльфов, но они ускользали от её взора, как тени. Посреди зала рос гигантский дуб, крона которого словно растворялась в звёздном небе, а под ним стояла прекраснейшая женщина, которую только можно было вообразить.

Рыжие волосы плащом струились вокруг тела, украшенные мириадами сверкающих капель. Нежную белую кожу покрывала диковинная золотая роспись, а платье было соткано из лепестков цветов.

В мысли Гермионы хлынул знакомый поток величия, превосходства более совершенного, чем они, люди, существа, только стократно увеличенный. Королева эльфов была так прекрасна, что Гермионе хотелось лечь у её ног и умереть.

Она опустилась на колени. Королева улыбнулась.

— Значит, ты и есть лучшее, что люди смогли выставить в качестве защиты? — её голос переливался, как хрустальные подвески на солнце. — Это даже не смешно.

Прекрасное создание сделало шаг и на Гермиону повеяло чудовищным смрадом — смесью мускуса, шерсти и тухлого мяса. Этот запах словно обертку с рождественского подарка, сорвал иллюзию с зала и эльфов вокруг, а цепочка медальона, до этого едва оставляющая ей пространство для воздуха, успокоилась и ослабла.

Камни, грязь, сыпавшийся с неба мокрый снег. Возле небольших костерков вокруг греются закутанные в шкуры животных существа — они выше человека, изящнее сложены и гораздо, гораздо страшнее людей. У многих эльфов кожа бледно-зелёного, лилового или коричневого цвета, покрытая грязью и царапинами. Разноцветные гривы спутанных волос украшены сухими цветами или рогами животных. Их невероятно длинные ступни были грязными и сбитыми в кровь. В руках многие из эльфов держали музыкальные инструменты, издававшие режущие слух хрипы и вопли. Больше всего они напоминали Гермионе толпу бродячих цыган, обедневших и растерявших весь свой лоск, почти умирающих от голода и нищеты.

Она подняла глаза на Королеву, оперлась на острые камни и встала. Королева была сильна, поэтому её образ все ещё был прекрасен. Но он словно был нарисован на газовой вуали, сквозь которую на Гермиону смотрели огромные бесцветные глаза бессмертного, очень древнего, злого и усталого существа.

Гермиона выпрямилась, ошарашенная резким переходом к реальности, которая пахла грязью и горестным отчаяньем.

— Она видит, — произнес недовольный голос Сеси справа. — Видит нас.

Дуб исчез. Гермиона стояла посреди кромлеха, а камни вокруг светились золотым светом, столбом бившим в ночное небо. За кромлехом полыхали костры, вокруг которых стояли люди, много людей. Сквозь сияющую завесу Гермиона разглядела большую кучу хвороста со столбом посередине.

Королева знала её мысли.

— Этот костёр для тебя.

— Я буду бороться, — сказала Гермиона.

Королева кивнула, соглашаясь. Сейчас, когда на неё уже не действовала чарующая магия эльфов, Гермиона видела, что Королева отличалась от своих подданных — в ней не было жажды крови. Она была невероятно старой, даже старше камней вокруг.

— Моему народу нужен новый мир. Мы вымираем, слабеем, — она отвернулась от Гермионы. Флёр, окружающий её, качнулся, и Гермиона увидела, что рыжие волосы были наполовину седыми. — Здесь мы выживем. Станем сильнее. Здесь есть магия, есть сила.

Камни под её босыми ногами шуршали.

— Но это наш мир.

— Ненадолго.

Королева поднялась к одному из камней в центре и опустилась на него, как на трон.

— Здесь есть правила. Я не могу тебя убить, потому что ты — хозяйка этих холмов.

— Почему вы не пришли раньше? Когда умерла мисси Перкс, а я ещё не приехала?

— Правила, — пожала плечами Королева. — Дверь открывается только однажды. Сегодня. И путь для нас должен быть свободен от тебя.

От одного из костров отделились три фигуры. Двое из них были эльфами, с болезненной кожей и странными дудками в руках, сделанными из рогов животных, которых Гермиона никогда не видела. Они вели под руки сильно избитого человека — его лицо поверх синяков было заляпано чем-то красно-розовым, похожим на сок ягод. Глаза Малфоя, и без того серые, сейчас были похожи на две расплавленные серебряные монеты.

— Конечно, сама убить не можешь, а подчинить всех этих людей с помощью зеркала или пищи, командовать ими — это что, не одно и то же? — Гермиона облизнула пересохшие губы, смотря, как один из эльфов вручил Малфою костяной нож.

— Нет.

Малфой посмотрел на Гермиону и сделал шаг вперед. Эльфы вокруг обступили их плотным кольцом.

— Драко, — произнесла Гермиона, понимая, что он не слышит её, но ошибалась. — Тебя очаровали.

— Знаю. Они дали какие-то ягоды. Все очень хреново, Грейнджер, — произнёс Малфой, но его лицо даже не дрогнуло. Глаза серебрились как расплавленная ртуть. — Я не могу остановиться! Хочу, но не могу.

Он приближался неровными шагами, похожий на марионетку. Нож в его руке матово поблескивал в свете костров. Несколько эльфов приложили к губам свои странные дудки и начали играть.

— Отойди куда-нибудь. Да двигайся же, Грейнджер!

Гермиона стояла, замерев и широко распахнув глаза. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Малфой занёс нож, отчаянно костеря её неподвижность. Лица эльфов приобрели жадное выражение зверья перед тем, как добыча попадет к ним в пасть.

«Только бы получилось», — лихорадочно билось у неё в голове, когда Драко оказался совсем близко.

Она перехватила его занесенную руку, направляя чуть в сторону и вниз, врезала коленом под дых, а когда он упал на колени, скорчившись от боли, саданула по голове одним из валяющихся вокруг камней. Малфой мешком рухнул ей под ноги и затих.

Гермиона вытащила нож из его руки и взглянула на Королеву. Эльфы вокруг разочарованно взвыли, в их руках мелькнули ножи, а Гермиона разглядела кровожадное лицо Сеси, которая была готова растерзать её голыми руками. Но Королева подняла руку, и все стихли.

— Я хотела дать тебе лёгкую смерть, — произнесла она.

Гермиона пожала плечами, словно извиняясь за свою выходку.

— Вытолкните её наружу.

Конечно, она пыталась сопротивляться, чтобы выиграть хоть немного времени, но один из эльфов ударил её по лицу, отбирая нож, а другой — в нем она смутно узнала Стэнли — нацелил на неё лук. Каменный наконечник стрелы был направлен ей чуть повыше сердца.

— Я не убью тебя. Только заставлю страдать, — пообещал он.

Перестав сопротивляться, она позволила им вытолкнуть её из кромлеха.

Вонь, исходившая от эльфов, пропала, уступив место холодному солёному воздуху. Снег покрывал холмы ровным белым покрывалом, хотя возле кромлеха он давно смешался с грязью стараниями людей. Гермиона посмотрела на толпу. Толпа посмотрела на Гермиону.

Это не был ослеплённый яростью единый организм, желающий в порыве гнева зажарить ведьму на специально для этого приготовленном костре. Толпа больше напоминала Гермионе муравьёв, послушно выполняющих заложенные природой действия. Королева отдала вполне понятный им приказ, и люди медленно, но неотвратимо зашевелились.

«Я могла бы сопротивляться», — несколько рассеяно подумала Гермиона. — «Да, определенно, могла».

Её без азарта подхватили на руки и, словно какую-то рок-звезду, начали передавать друг другу, направляя к сложенному кучей хворосту. Она позволила водрузить себя на сухие ветки и терпеливо ждала, пока её руки прикручивали к столбу плотной верёвкой. Несколько мужчин с факелами подошли ближе.

Толпа замерла и послушно повернулась к кромлеху.

Королева печально взглянула на Гермиону, а потом вспыхнул огонь. Дрова были сухими, и костер быстро занялся, пламя переползало всё выше и выше, искры поднимались вверх и терялись на фоне неба. Раскалённый воздух плясал вокруг, мешая рассмотреть прикрученную к столбу ведьму. Треск поленьев звучал оглушительно в ночной тишине. Столб пламени взметнулся вверх, окончательно скрыв Гермиону из вида.

Эльфы в круге были похожи на животных в своем диком танце, визжа и дуя в причудливые музыкальные инструменты. Королева чуть откинулась назад, расслабляясь на своём импровизированном жёстком троне, когда из костра шагнула Гермиона.

Костер ещё полыхал, особенно столб, к которому несколько минут назад были прикручены её руки. Собственно, она именно этого и ждала — когда огонь перекинется на верёвки, а потом ещё чуть-чуть, чтобы рассмотреть кое-что в темноте, а сейчас спокойно шла через толпу, рассекая её подобно тому, как ледокол прокладывает себе дорогу среди льдов. От её одежды поднимался дым, а сама она была слегка закопчена — если бы дрова оказались сырыми, Гермиона бы задохнулась.

— В нашем мире, — произнесла она, перебираясь через камни и проникая внутрь кромлеха, — ведьм, я имею ввиду, таких ведьм как я, не сжигают. Это очень невежливо и бесполезно. Вы чужие в этом мире. Вы чужие среди холмов, моих холмов! Я их хозяйка, я защищаю этих людей, потому что вы — зло. Вы давно стали легендой, вот и оставайтесь ей, людям вы больше не нужны. Поэтому я говорю вам — убирайтесь.

Королева поднялась во весь рост. Она смотрела на маленькую девушку, окружённую сейчас сотнями её слуг с оружием, нацеленным прямо на неё и способным превратить ведьму в нашпигованного стрелами ежа за мгновение, и испытывала смутное беспокойство.

— Всегда есть правила, — Гермиона остановилась у лежащего ничком Малфоя, слегка ковырнула носком ботинка мелкие камни перед собой и вытащила небольшой кусочек фарфора. Это был осколок кофейной чашки. — И я хочу, чтобы вы ушли.

— Хочешь? Вы, люди, только и делаете, что хотите. И ваши желания очень примитивны, как и вы сами. В вашем мире нет ничего красивого, он полон грубости и жестокости. Он станет нашим, ты не сможешь этому помешать!

— Я — нет. Желаний недостаточно, это уж точно. Иногда приходится действовать.

Гермиона резко упала на землю, натягивая воротник куртки себе на голову, и пытаясь при этом ещё и накрыть бессознательного Малфоя.

Эльфы несколько мгновений недоумённо смотрели на неё, а потом раздалось шипение, которое бывает, если в кипящее масло вылить воду. Купол, накрывающий менгир, словно продырявил рой бешеных красных пчёл. Они медленно опускались вниз, разъедая золотую защиту, провожаемые сотнями нечеловеческих глаз.

Королева вытянула руку, ловя открытой ладонью красноватые хлопья. Когда они коснулись её кожи, эльфийка взвыла. Будь рядом стекла, они бы полопались. Потом вой Королевы подхватили остальные подданные, засыпаемые странными красными хлопьями, оказавшимися обыкновенной ржавчиной, которая в огромном количестве падала с небес.

Гермиона пыталась зажать уши, но визг сотен гибнущих эльфов было не заглушить. В какой-то момент её организм милосердно сжалился, и она отключилась.

Она пришла в себя, погребённая под приличным слоем красного крошева. Воздух вокруг пах медью и морем. Кое-как отряхнувшись, Гермиона приподнялась на локтях.

После ослепительного золотого сияния, бесследно исчезнувшего вместе с эльфами, ночь была невероятно темна. Слабый, танцующий свет давали костры вокруг менгира. Сами камни покрывал ровный слой оксида железа. И ни одной потусторонней души вокруг — только Малфой, который довольно быстро пришел в сознание. С его одежды тоже сыпалась кирпично-красная труха.

Гарри и Рон опустили палочки и вошли в кромлех, поднимая и отряхивая Гермиону.

— Почему так долго? — возмутилась она. — Я уже не знала, какую чушь нести.

— Не торопись, Грейнджер, — пробормотал Драко, мрачно отплевываясь. — Народец-то не расходится.

Вокруг кромлеха всё ещё стояли люди. Сотни людей, которые явно не понимали, что они здесь делают.

— Ты помнишь, как тобой управляли эльфы? — шёпотом поинтересовалась она у Малфоя.

Тот кивнул.

Гермиона сделала несколько шагов и толпа инстинктивно отступила. Она была похожа на дикое животное — вот-вот готовое то ли напасть, то ли кинуться прочь.

— Вы хотели меня сжечь, — голос Гермионы прозвучал неожиданно грозно и громко. — Я спасла вас от эльфов, а вы пытались меня сжечь?! Вашу ведьму?!

Её глаза полыхнули мрачным огнём. Толпа задрожала.

— Я могла бы всех вас превратить в мышей. Или жаб. Но не стану. Потому что — и я хочу, чтобы вы это крепко-накрепко усвоили — я — хорошая ведьма. А вы — те, кто нуждаются в присмотре. Думаю, мы окажем друг другу большую услугу, если станем жить мирно и дружно, не пытаясь никого извести. И все от этого только выиграем. Ведь есть столько опасностей вокруг — таких, как эльфы, гоблины, тролли. Морские штормы и разные болезни, которыми вы можете однажды заболеть. Будет полезно, если кто-нибудь в такой ситуации смог бы о вас позаботиться.

В этот момент в столб, к которому некоторое время назад была привязана Гермиона, попала молния, и почти потухший костер разгорелся с новой силой.

— А вот и чистый огонь. Как и полагается в Нос Галан-геоф.

Люди смотрели, как полыхает белым пламенем костер. Он потух очень быстро, но угли ещё тлели, когда люди стали подходить, чтобы взять себе уголёк. От него, конечно, не станут зажигать огонь в печах — век технологий и центрального отопления, как-никак, но он пролежит в укромном уголке до весны. Чтобы та обязательно наступила. Толпа схлынула быстро, растащив неудавшееся место аутодафе на сувениры. На Гермиону народ косился с благоговейным страхом.

Когда все ушли, Гермиона выдохнула и повернулась ко всё ещё стоящим внутри каменного круга парням.

Рон и Гарри разыскали капитана Хартфула, которого эльфы засунули под одну из глыб и приводили его в чувство. Малфой оторопело наблюдал за представлением.

— Как ты это сделала? — спросил он. — Медальон всё ещё на тебе.

— Знаю, — она поморгала осоловевшими глазами, а потом начала стряхивать с себя слой ржавчины. — Это магический круг. Всё, что загадаешь здесь — сбудется, — она указала на что-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось осколком кофейной чашки. — Тогда мне хотелось кофе.

— А сегодня?

— Чтобы они поверили в то, что я — ведьма.

Камни захрустели под ботинками парней, тащивших капитана Хартфула. У того на лбу была здоровенная шишка, а ноги заплетались.

— Что с Зеркалом? Люди свободны от него? — спросил Рон.

— Да. Нет Королевы — нет заклятья.

— Хорошо. Тогда поехали — капитану нужна помощь.

Спотыкаясь на каждом шагу, они дошли до спрятанного в ложбине автомобиля, и только потом до них дошло, что можно было бы аппарировать — вряд ли бы кто их увидел.

Но, как бы то ни было, час спустя вполне здоровый капитан Хартфул храпел у неё в спальне. Рон и Гарри уснули, сидя на диване, наложив несколько охранных заклятий на дом, пока Малфой и Гермиона поочередно отмывались в душе. Ночь навалилась на всех разом, превратив всё вокруг в сонное царство.

Стараясь никого не разбудить, Гермиона прошла на кухню. Скрипучие половицы взвизгнули тише обычного. Малфой сидел перед небольшим зеркалом, обрабатывая рану на голове — в этот раз ему хорошо досталось.

— Похоже, мне опасно находиться с тобой рядом.

— Да, пожалуй, — она забрала у него вату и бутылёк со снадобьем.

— Кто придумал про ржавчину? — поинтересовался Малфой, стараясь сидеть спокойно, хоть это и плохо выходило.

— Ты. Ну, в смысле, ты подкинул идею, я сообщила её Рону, а он придумал план. Знаешь, он ведь хороший стратег. Всегда им был, особенно когда мы по всей Англии таскались. Это потому, что он шахматы любит.

— А ты? Тоже шахматы любишь?

— Нет. Слишком скучно.

— Думаешь, быть ведьмой — веселее?

Она прилепила пластырь поверх чистого бинта и вздохнула.

— В это никто не поверит. Посчитают нас за сумасшедших, даже если Гарри и Рон заявят об этом. Не та у нас с ними репутация. Никто тогда не поверил, когда Волдеморт вернулся, а сейчас — эльфы, ведьмы, Зеркало Королевы — звучит ещё более сюрреалистично.

Она обеспокоенно посмотрела на него и отвернулась, убирая обрывки бинтов и грязную посуду с остатками чая.

— Зачем тебе нужно, чтобы в это поверили? — удивился Драко.

— Но как же, а твоя палочка? Её вернули бы, если б знали, что ты помогал, — она опустилась на стул и грустно посмотрела на Драко.

— Забудь про палочку, Гермиона. Мне её не вернут, даже если я остановлю третье пришествие Лорда, не дай Мерлин.

Они одновременно постучали по дереву. Потом усмехнулись.

Это только в фильмах, стоит героям счастливо избежать смерти, они начинают самозабвенно целоваться на глазах у всех. В реальности, «все» — это лучший друг и бывший муж, которые вряд ли поймут. А если сюда прибавить ещё неопределенность завтрашнего дня, дикую усталость и опустошённость, на поцелуи сил и вовсе не остается. Не говоря о сексе. Если, конечно, вы не находитесь на грани отчаянья и угрозы смерти, когда никаких запретов не существует в принципе, и всё, что хочется — заглушить боль и страх любым способом.

Капитан Хартфул спал на кровати Гермионы, Поттер и Уизли заняли диван, так что оставался только матрас на полу. Они оба практически рухнули на пол от усталости. Гермиона свернулась калачиком и уткнулась носом Малфою в плечо.

Рядом умиротворяюще храпел Рон Уизли.

— Что скажут твои дружки, если увидят нас в одной постели? — шёпотом поинтересовался Драко, накрывая их обоих одеялом.

Грейнджер не ответила, она уже спала.

Снег улёгся в начале декабря. Гермиона в небольшом подвальчике готовила противопростудное зелье — приближалась вторая волна эпидемии, и вскоре ожидался очередной наплыв клиентов.

Люди привыкли к ней. Сначала косились с недоверием и суеверным страхом после Самайна, но потом события той ночи словно присыпали пудрой логики и рациональности. Эльфы — существа в здешних местах куда менее мифические, чем, скажем, недорогой и качественный сантехник — всё же оказались для местных жителей плодом воображения. Ещё Гермиона слышала версию об инфекции, вызывающей галлюцинации. Словом, местные быстро придумали себе мало-мальски подходящую версию событий той ночи, объяснив самим себе и Королеву Эльфов, и пропавших Стэнли и Сесилию Нэш, и выходящую из горящего костра невредимой Гермиону. Холмы были признаны подвергающимися ежевесенней обработке различными химикатами, и для детей попали в категорию «опасных мест для игр». Чтобы народ не расслаблялся, Гермиона пару раз ездила туда и с торжественно-мрачным видом месила грязь сапогами несколько часов под проливным дождем, исключительно для поддержания необходимой репутации холмов.

Потому что, всё же, ведьмы были нужны этим людям. Пусть даже — для начала и это сойдет — в качестве альтернативы дорогущим аптекам.

Снег падал пушистыми хлопьями, выбеливая всё вокруг.

На Рождество Гарри пригласил её к ним с Джинни — посмотреть первенца Джеймса Сириуса Поттера. К выбору подобного имени миссис Поттер отнеслась скептически, но возражать не стала, мстительно пообещав мужу, что оторвется на имени первой девочки в их семье. Гермиона сомневалась. Рон укатил в командировку в Румынию, планируя провести Рождество у брата, поэтому на предложение Поттеров она с радостью согласилась.

Звякнул колокольчик, возвещая о прибытии очередного клиента. Чертыхнувшись, Гермиона быстро потушила газовую плиту, на которой варилась очередная порция противопростудного зелья.

— Лавка закрыта, — проорала она, быстро поднимаясь по ступенькам. — Там висит табличка, и если у вас не вопрос жизни и смерти, я пошлю вас так далеко, что…

— Это вопрос жизни и смерти, — насмешливо донеслось от двери. В магазин ввалился слегка припорошенный снегом Малфой, держащий в руках очень длинный узкий сверток. — Я продрог до костей, потому что в моей машине вдруг перестал работать обогреватель. Я хочу чай. Или горячий душ. Или выпить. Это тебе, кстати.

Он сунул ей в руки сверток и принялся раздеваться.

— Что это? — она осторожно сковырнула несколько слоев упаковочной бумаги. Блеснула полированная рукоятка. — Но зачем это мне? Я же говорила, что не летаю.

— Это метла, — пояснил Драко. — В твоем случае — помело, потому что ну какая из тебя ведьма без помела, и оно не для полетов. Оно для рекламы.

Он отобрал метлу у слегка ошарашенной Гермионы и, сорвав остатки упаковочной бумаги, прислонил её к широкому окну, выходящему на улицу.

— Ну вот. Ещё котел сюда засунешь, заведёшь себе чёрного кота — и готово. Твой образ будет завершен, потому что, судя по всему, с клиентурой у тебя полный порядок.

— Капитан рассказал?

— Разумеется. Должен же хоть кто-то мне сообщать о местной обстановке. Угостишь меня чаем? Ну, пожалуйста!

Гермиона закатила глаза.

— Ладно, чего уж. Так и быть, в память о прошлых заслугах, налью тебе чашечку.

Малфой сцапал её за руку на лестнице, прижав к стене и целуя так, что Гермиона порадовалась твёрдой опоре. А когда отпустил — ей понадобилось какое-то время, чтобы сообразить, в какую именно комнату они шли.

Пока Гермиона готовила чай, Драко с деловым видом осматривал гостиную.

— Ты что, записалась в кружок рукоделия или поселила у себя пару сумасшедших эльфов?

— Ты про все эти накидки, — она хмыкнула. — Нет, это плата за зелья.

— Как это? — Драко поднял цветастый плед. — Вот это вязанное безобразие?

— Ну да. За зельями много кто приходит, но не у всех есть деньги. И ещё есть пара стариков, за которыми я присматриваю. Они так стараются отплатить мне. О, вдобавок варенье — этого добра у меня теперь навалом. И мёд. Хочешь?

— Хочу.

Чайник со свистом закипел, струя пара взмыла к потолку.

— Малфой… подожди минуту… до спальни десять футов и… ох, чёрт бы тебя... Сделай так ещё! Охохо-о…

Они лежали посреди несколько пострадавшей гостиной, переплетясь руками и ногами. Где-то на границе ускользающего сознания всё ещё надрывался чайник, впрочем, похоже, тот уже смирился со своей судьбой и медленно готовился расплавиться. Но сегодня эта участь его миновала, потому что Малфой пришёл в себя первым, и, нехотя оторвавшись от Гермионы, пошёл выключать надоедливый аппарат.

Потом вернулся, подбирая по дороге одежду. Один элемент его особенно заинтересовал.

— Надеюсь, это бы не твой любимый? — Гермиона поймала брошенный клочок ткани и некоторое время изучала художественно порванный предмет туалета.

— Нет. Тот мне отсоветовал брать Гарри, — она довольно потянулась, потом решила, что на полу лежать холодно и села, натягивая вытащенную из-под дивана малфоевскую рубашку.

— Ты обсуждала с Поттером лифчики? — недовольно нахмурился Драко, натягивая брюки. Потом посмотрел на растрёпанную девушку.

— Он помогал мне собираться, — она пожала плечами. — О, не будь таким собственником. Между прочим, тебя не было месяц, но я тебе сцен не устраиваю.

— О, если хочешь, — он приглашающе махнул рукой, продолжая смотреть на собственную едва запахнутую на Гермионе рубашку.

Гермиона уперла руки в бока.

— Ладно, ты сам этого захотел, — она картинно надула щеки и драматично приложила ладонь ко лбу. — Где ты шлялся? Я целый месяц рыдала в подушку, ждала от тебя вестей, а ты даже не соизволил позвонить?! И это после того, как мы провели вместе ночь, а мой бывший муж почти сломал тебе нос!

— О, он сломал, — пробормотал Драко.

Гермиона явно входила во вкус.

— Ты оставил меня на поругание соседям, я была вынуждена остаться один на один с громадным количеством варенья и салфеток! О, а однажды мне даже подарили почти новые костыли за то, что один старый рыбак снова начал ходить. Он даже пытался ущипнуть меня за… ну, за пониже спины, короче.

Драко хмыкнул. Потом шагнул вперёд.

— Знаешь, ты меня, конечно, извини, но до спальни мы сегодня не дойдём.

Оказывается, у людей, которые ненавидели друг друга до смерти, может быть прекраснейший секс.

А потом было утро, когда Гермиона спросонья открыла дверь первым клиентам, завёрнутая только в плед, и Малфой, который, как оказалось, вполне способен приготовить съедобный омлет и кофе, не спалив при этом кухню.

Местные, словно чувствуя, что Гермионе некогда было ими заниматься, повалили с утроенной силой. Одна из постоянных клиенток (очень милая старушка, строившая глазки ошивавшемуся внизу Малфою) неделю спустя в качестве оплаты за свой заказ принесла мужской свитер, украшенный такими двусмысленными рисунками, что Драко тут же упаковал его в блестящую обёртку, подписал и велел передать Рону Уизли.

Перед отъездом к чете Поттеров, Гермиона и Драко пришли к менгиру. Снег лежал на холмах вокруг, но только не на самих камнях. Круг был всё ещё усыпан красными хлопьями ржавчины. Что-то подсказывало ей, что пока это так, проход запечатан от всего, что этому миру не принадлежало.

Дул очень холодный ветер. Отсюда можно было разглядеть незамерзающее свинцово-серое море, штурмующее покрытые льдом берег и скалы. И окраину города, где её всё ещё немного боялись, но это было хорошо. Нужно бояться воров, чтобы закрывать двери по ночам и присматривать за своим кошельком в метро. Нужно бояться моря, чтобы не поддаться его обманчивым волнам и вернуться на берег живым. И нужно бояться ведьм — совсем немного, чтобы помнить, что всегда есть что-то больше человеческого понимания, как эльфы, тролли, домовые и прочие существа, не особо любящие, чтобы их причисляли к мифическим.

Холмы молчали. И это тоже было хорошо.