If we could turn back time (гет)

1 мая 1998 года. Битва за Хогвартс

Замок пылал. В воздухе витали клубы дыма и каменной крошки. Часть башен была обрушена под обстрелом каменных глыб, которые великаны из армии Волдеморта запускали с опушки Запретного леса. Вспышки заклятий разрезали воздух во всех направлениях. Во дворе школы шла битва — не на жизнь, а на смерть. Пожиратели смерти, перемешанные со всевозможной нечистью, выступавшей на стороне Темного Лорда, осаждали замок и горстку защищающих его волшебников.

Этот бой был проигран ещё до начала. Перед битвой, за несколько часов, в замок стекались все остатки Сопротивления. Захватив и обезвредив нескольких Пожирателей, которые держали замок в руках, Орден Феникса разослал клич по всей Британии, призывая магов на последний бой с Сами-Знаете-Кем. Иконой всего этого движения был Поттер — Мальчик-который-выжил, но сейчас его шепотом называли разве что Мальчик-который-всех-бросил-и-отправился-скитаться-по-лесам-со-своей-сверхважной-миссией. Боевой дух сил Света был почти на нуле. И этот недоучка, который на протяжении года только и делал, что убегал от Темного Лорда, сейчас должен был повести их в бой. Дамблдора больше не было, а для большинства волшебников все же именно он оставался символом светлой стороны, а вовсе не мальчишка Поттер. Особенно после его решения бросить школу и ее учеников на растерзание Пожирателям.

Невилл был на него зол. Даже не так — очень зол. Даже у самых терпеливых людей есть точка кипения, и он достиг её ещё в сентябре, когда его на протяжении нескольких недель во время взысканий, которыми близнецы Кэрроу щедро одаривали всех, кто не выступал на стороне Темного Лорда, подвешивали в цепях и пытали Круциатусом. «Отработки» повторялись через день, чтобы не свести учеников с ума, но сломить их.

Через месяц вся школа ходила тише воды ниже травы, чтобы, не дай Мерлин, не нарваться на взыскание. Только в тихих уголках гостиных гуляли шепотки: "Вот если бы Гарри был здесь..." Но его не было. Не было ни Гарри, ни Рона, ни Гермионы, которых Невилл считал своими друзьями. Не было Золотого Трио, которое из года в год справлялось с очередной непосильной задачей, сталкивалось с Темным Лордом и его прихвостнями и выходило победителями. Они были символом свободы и победы для школьников, но теперь их здесь не было. Зато были дети Пожирателей, получившие право свободно раздавать наказания всем, кто им не нравился. Был Аргус Филч, с радостью вставший на сторону нового директора и его заместителей. Был Снейп, в конце концов, который хоть и не принимал прямого участия в истязаниях учеников, но разрешал их, удерживая близнецов только уж совсем от крайностей. Например, он вмешался лишь единожды, когда к Круциатусу решили добавить ещё и розги. Правда, было уже поздно и спина Лонгботтома была изуродована в мясо, когда в темное помещение ворвался директор с требованием прекратить увечить чистокровных детей.

И этому не было конца. Поэтому когда Гарри Поттер с членами Ордена Феникса тайком проникли в замок, Невилл не испытал радости или облегчения. Потому что у Поттера на уме в первую очередь все равно были поиски какого-то артефакта, а не самочувствие его бывших однокурсников. Пока Орден Феникса помогал нейтрализовать Пожирателей, Гарри пропадал в гостиной Когтеврана — что Невилл узнал со слов Луны, затем вообще куда-то исчез и появился только перед общим сбором, когда замок уже взяли в оцепление.

И за этим мальчишкой должна пойти вся Британия? Встать под его флаги и общими силами свергнуть Волдеморта? Да не смешите! Невилл видел тех, кто собрался в Хогвартсе: студенты, профессора да Орден Феникса и люди, которые хоть как-то связаны с его членами. Вот вздыхало все рыжее семейство Уизли, глядя на младшего сына, который стоял по правую руку от Надежды Всей Британии; почти все они — действующие члены Ордена. Вот собрались остатки Аврората: Грюм, Тонкс — а, простите, уже Люпин, Кингсли. С ними стоял и оборотень-профессор: обнимал за плечи молодую жену, а глаза бегали — боялся подвоха от собравшихся в зале. А бояться было чего — тут столпились старшекурсники со всех факультетов, которые пожелали участвовать в финальной битве. К некоторым из студентов присоединились их родители — раз не переубедили чадо покинуть школу, то лучше держаться всем вместе. Другие стояли особняком, как небольшая группа слизеринцев. К ним было приковано особое внимание со стороны всех собравшихся в зале, потому что они хоть и не носили метку, но могли быть лояльны Волдеморту из-за выбора родителей, пусть и заявляли обратное. Да в этом зале никто никому не доверял!

Невилл побывал в штабе Ордена однажды, когда их с бабушкой пригласили вступить в их ряды, и уже тогда было видно, что после смерти Дамблдора организация трещит по швам, Грюм и МакГонагалл перетягивают на себя одеяло лидера, а идейный лидер в виде Поттера даже слова вставить не может. Невилл тогда согласился с высказыванием Грюма о "зелёном мальчишке, решившем поиграть в героя". И был очень рад, когда бабушка ответила отказом — их семья годами хранила нейтралитет и собиралась продолжать в том же духе. Невилл — единственный наследник Рода, пусть и не одаренный, и бабушка была не согласна отдать его на пушечное мясо. Тем более, мало ли она Темных Лордов на своем веку повидала — Гриндевальда пережили, и Волдеморта переживём.

Но сейчас варианта не участвовать в битве за Хогвартс у Невилла не было — все его однокурсники оставались, и ему не дали уйти. Гриффиндорец не должен быть трусом и бежать от опасности. Ага, а должен грудью бросаться на амбразуры, вступать в заранее проигрышную битву и выходить из нее ногами вперёд. Мерлин бы их побрал, героев недоделанных! Поттер вон сбежал, но его в это носом никто не тыкал. Ради высшей цели же, а не только спасая свою шкуру! Какое лицемерие, аж противно!

И ладно бы, хоть сейчас Гарри оправдал гордое звание гриффиндорца и народного героя и повел бы всех в бой. Но нет — даже сам Волдеморт, пообещавший пощадить всех, если Поттер сдастся, не убедил его двинуть хоть пальцем ради других.

В Лонгботтоме закипала злость, и он едва не послал Поттера куда подальше, когда тот подошёл к нему с просьбой помочь. Выследить и убить змею. И шляпу ещё выдал, со словами, что истинный гриффиндорец — которым, по его мнению, является Невилл — в момент опасности должен вытащить из него меч Гриффиндора. А сразить змею можно лишь им, клыком василиска или адским пламенем. А память Невилла подводила, как всегда, так что он просто не помнил заклинания и тем более движений палочкой для сдерживания огня. А василиск приказал долго жить ещё на втором курсе, и что-то подсказывало, что его директор ещё тогда растащил на ингредиенты. Так что оставался этот дракклов меч и кусок болтливого фетра, из которого его предполагалось извлечь. Отлично, спасибо за задание! И нет бы дать подсказку, где искать змею или зачем вообще ему убивать её, — было бы чуть легче. А тут — взгляд исподлобья и коронная фраза:

— Ты самый настоящий гриффиндорец из тех, кого я знаю, и я уверен, что меч сможешь достать именно ты, поэтому не могу поручить это другим, — и руку на плечо ещё положил, мол, вся Магическая Англия рассчитывает на тебя. Ну, спасибо, герой!

Ни тебе «Привет, Нев! Прости, что не писал. Как вы тут, держались?», ни «Дружище, спасибо, что остался в школе, хоть я и не звал тебя с собой, да и ты не пошёл бы», ни «Рад видеть тебя, Невилл! Тебя не сломить каким-то Кэрроу, да?» и подмигнуть. Но нет. Просто привет — вот тебе задача — пока. Спасибо, отлично поговорили.

И вот, когда истек срок выдачи Поттера, силы Волдеморта пошли в атаку, и Невилл оказался в первых рядах. Только тренировки в ОД, продолжавшиеся даже после ухода Гарри из школы, помогали ему хотя бы уходить из-под лучей заклинаний, выставляя хоть какую-то защиту. Вообще, его запас заклинаний оставлял желать лучшего — с его памятью он смог запомнить от силы десяток боевых заклинаний и пару щитов — сказать, что негусто — вообще ничего. Бесполезная боевая единица, которой ещё и доверили важную задачу. У Поттера вообще мозгов нет? Он же сам его тренировал и мог вспомнить, что дуэлянт из Невилла никудышный и любые разученные заклинания он забывал, если не применял их постоянно.

Увернувшись от пары зелёных лучей, Невилл увидел, что кому-то повезло меньше — смутно знакомый шестикурсник из Когтеврана упал замертво, сраженный лучом, которого избежал сам Невилл. Майкл Корнер, если не изменяла память. С ним ещё Джинни встречалась, пока на неё наконец не обратил внимание Избранный, а затем не бросил снова, ради своей партизанской войны. Жаль парня. Судя по всему, жаль было не только ему, потому что в ответ к Пожирателям улетел фирменный летучемышиный сглаз от Джинни. Рыжая копна волос вертелась в бою, рассылая проклятия направо и налево, и почти все достигали цели. Но без смертельных проклятий, в чем и была слабость защитников: пока Пожиратели целенаправленно сокращали их количество, светлые только обездвиживали, оглушали, связывали, но не добивали. Глупо, как же глупо.

Невилл уклонился от очередной Авады, когда услышал за спиной сдавленный вскрик . Обернувшись, он увидел, как Джинни, стоя на коленях, прижимает к груди обрубок руки, в которую неудачно угодило вражеское Секо, а над ней возвышается громада Пожирателя. Невилл рванул на помощь, выставляя перед ней на бегу Протего Максима. Но безуспешно — будь Пожиратели хоть чуть избирательнее в заклятьях, он мог бы её спасти. Но Аваду какой-то там щит не остановил.

Джинни, Джинни. Такая живая, огненная девочка. Кто мешал тебе послушать совета Флёр на свадьбе летом и не возвращаться в Хогвартс, а перевестись в Шармбатон, уехать во Францию, подальше от этой войны и смертей? Зачем ты терпела год унижений и издевательств? Почему ты не ушла сейчас, а осталась сражаться? Как же тебя угораздило влюбиться в героя, который оставил тебя, и ради него идти на жертвы, которые он не оценит?

Невиллу становилось не по себе. Эта война начала забирать действительно близких к нему людей, и ему стало страшно. Он словно оцепенел, глядя, как на него надвигается с кровожадной улыбкой Пожиратель, только что убивший Джинни. А затем отпрянул от омерзения, когда Редукто от разъяренной миссис Уизли выбило тому сердце из грудной клетки. Едва сдерживая рвотный позыв, он увидел, как Молли с криком падает на колени около тела единственной дочери, обезумев от горя, чтобы через секунду присоединиться к ней, получив зелёный луч в спину.

Невилл развернулся и побежал что есть мочи, не разбирая своих и чужих. Надо бежать, бежать. Подальше отсюда. Найти Луну и скрыться в Запретном лесу, дойти до границы антиаппарационного круга и скрыться. Подальше от всего, от этой дурацкой войны, от Поттера, Избранного и пророчества. Просто сбежать, но выжить. К Мерлину всё!

Но его планам было не суждено сбыться. Он увидел белые волосы и резко сменил направление бега. Луна! Луна в беде!

На опушке леса её хрупкая фигурка выделялась особенно ярко. Особенно на контрасте с едва различимой в темноте — у Невилла перехватило дыхание от ярости — Беллатрикс Лестрейндж. Капюшон пожирательской мантии был давно отброшен, черные непослушные кудри Беллы волнами развалились по плечам; их ерошил ветер, лишь подчёркивая сумасшедший блеск в черных глазах. Она хохотала, пока напуганная Луна прижималась к толстому стволу дерева, немигающим взглядом загнанного животного глядя на огромную змею перед собой.

Нагайна двигалась неравномерно, забирая то левее, то правее от цели. Играя со своей жертвой. А Беллатрикс продолжала смеяться, выкрикивая заклинания и отправляя их в сторону Луны. Та едва отпрыгивала от лучей, стараясь не выпускать змею из поля зрения. Палочки при ней не было, а в серых глазах плескалось отчаяние.

— Ох ты же наша мышка! Попалась в мышеловку, пойдешь на корм Нагайне. Хозяин будет доволен — прошлую жертву пришлось оставить умирать от яда. Но к тебе у него требований не было, — Белла снова запустила Круцио, и Луна едва смогла уйти. — Верткая мышка! Крутишься, убегаешь! — Белла начинала распаляться, бросая все больше разноцветных лучей, половину — вербально, половину — невербально.

— Оставь её! — Невилл выскочил на пригорок, на котором обосновались Беллатрикс со своей жертвой. Его щеки пылали, сердце стучало так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Ему было страшно, очень страшно: за себя и за Луну. Он понимал, что победить Беллатрикс он не сможет, но все равно должен был попытаться, выиграть время для Луны, чтобы хотя бы она смогла сбежать. Спастись.

«Пожалуйста, беги», — молчаливая мольба во взгляде, который он бросил на любимую. Но Невилл понимал, что надежда крайне мала — змея вообще не обратила внимание на новое лицо в их маленькой игре, всецело уделяя внимание своей жертве.

Невилл вытащил из-за пазухи мятую Шляпу и резко засунул в неё руку. Волшебства не произошло. В его руках все ещё был бесполезный кусок фетра. Пальцы, сжимающие широкие поля, побелели, когда он достал и снова засунул в шляпу свободную руку.

«Пожалуйста! Я должен защитить её!»

Мольба, обращённая к Шляпе, мирозданию, духу Годрика Гриффиндора или к самому Хогвартсу. Но и она осталась без ответа.

В отчаянии он выбросил бесполезную Шляпу, которая что-то пыталась сказать, но за шумом битвы, которая шла вокруг, её не было слышно. И, достав палочку из рукава, Невилл обречённо направил её на Беллатрикс.

— Отпусти её, — слегка дрогнувшим голосом произнес он, стараясь выглядеть уверенным и сильным. Но, конечно, эта напускная бравада не подействовала на безумную женщину, и Белла зашлась новым приступом смеха.

— Ох, Невви, ты такой забавный, — смеялась она, утирая выступившие слезы, — разве с нашей последней встречи в Министерстве ты ничего не понял? — на её лице появилась хищная улыбка. — И как там поживают твои родители?

— Ступефай! — взревел Невилл, бросаясь в сторону той, кого он ненавидел всеми фибрами души. Он швырялся всеми заклинаниями, которые знал, но ни одно из них не достигало цели — Белла успешно отражала или уклонялась от всех выпадов с минимальными движениями, словно показывая, что заклинания Невилла для неё — ничто. Она играла с ним, словно кошка с мышкой. Но даже эта игра ей надоела — всего одно заклинание, и Невилл, потеряв равновесие, полетел на землю, выронив палочку и тут же потеряв её где-то в земле, вспаханной лучами заклинаний.

— Невилл! — Луна дернулась было к нему, но Беллатрикс была быстрее.

— Инкарцеро.

И Луна оказалась привязана к стволу ближайшего дерева без возможности пошевелиться.

— Нет! — Невилл судорожно шарил руками по грязи, пытаясь найти палочку, пока Беллатрикс ходила вокруг него, не спуская с него глаз.

Змея подползала всё ближе к Луне, и Невилл, плюнув на затею найти палочку, бросился к ней, вставая между змеёй и своей девушкой.

— Не тронь её!

Он схватил с земли какую-то ветку и попытался отмахнуться от огромной рептилии. Жалкие попытки. Змея бросилась на палку и просто-напросто перекусила её, пока Невилл пятился, закрывая любимую своим телом.

— Всё будет хорошо, — тихий голос Луны защекотал ему шею. Она говорила печально, и как бы он ни хотел верить, что так и будет, но не мог. Пусть они вместе, но все равно в ловушке. Невилл нашел её руку и нежно сжал, чувствуя такое родное тепло. Он сможет, он защитит её!

— Акцио волшебная палочка.

Он выбросил руку вниз в надежде, что палочка матери откликнется на заклинание. Но даже его оружие решило подвести его в этот день. Новая палочка, которую ему купили после их проникновения в министерство и утраты палочки отца, была безжалостно сломана Амикусом Кэрроу на одной из отработок, когда тот обзывал Невилла наполовину сквибом и позором для чистокровной семьи, так что ему пришлось попросить бабушку прислать палочку матери, которую они так же продолжали хранить в надежде, что родителей вылечат. Но палочка не очень подходила Невиллу и не желала его слушаться. И именно сегодня он особенно жалел о гибели своей собственной палочки: вишневое дерево и волос единорога, тринадцать дюймов. Она сидела в руке как влитая, и все знакомые заклинания получались настолько сильнее, что ему даже не верилось. Но хорошего понемножку, и поколдовать своей палочкой пришлось чуть больше года, а потом — снова чужой, потому что Олливандера похитили Пожиратели и новую палочку было взять неоткуда.

— Сегодня не твой день, Лонгботтом.

Белла, поигрывая своей палочкой, ходила вокруг них, зеркально повторяя движения Нагайны, пока под её ногами не раздался какой-то хруст. И все надежды Невилла улетучились окончательно. Присев на корточки, Беллатрикс изящной ручкой выцепила из грязи, где пару секунд назад стоял ее ботинок, обломки волшебной палочки. А затем вытащила из кармана обломки второй — Луна за его спиной тихо всхлипнула, тогда как у самого Невилла сердце пропустило удар. Они оба остались без оружия, посреди битвы, почти схваченные Беллатрикс. Луна была привязана к дереву, и без палочки Невилл не смог бы её отвязать. Вокруг нарезала круги Нагайна, и у них оставалось всего два варианта: умереть от заклинания Беллы или умереть от яда змеи. Какие перспективы!

— Прости меня, я не смог тебя защитить, — прошептал Невилл, понурив голову и не отпуская руки Луны. Вокруг продолжалась битва, но никто не рисковал приближаться к ближайшей помощнице Волдеморта — Белле, когда она выбрала себе жертв. Звуки боя доносились до Невилла как в тумане, и весь мир сконцентрировался до размеров маленькой и прохладной ладошки, которую он не хотел отпускать. Вот как он умрет? Трусливо сбегая с поля боя и не сумев защитить даже самого дорогого человека? Как же он жалок!

— Всё хорошо, Невилл, — Луна была привязана, оттого не могла пошевелиться, но он чувствовал, что она хочет, как и всегда в моменты его самобичевания, обнять его сзади, прильнуть всем телом и успокаивающе гладить по плечам. Она всегда была рядом. И тогда, и сейчас. — Ты ни в чём не виноват.

Но он чувствовал себя виноватым. Что не был достаточно сильным, чтобы защитить её. Что не мог выучить много заклинаний, не запоминал тактику боя и вообще был плохо обучаем. Что в самый ответственный момент умудрился лишиться волшебной палочки. Что не смог достать меч Гриффиндора и убить змею. Что не смог убить Лестрейндж ещё два года назад, в министерстве. И за многое-многое другое он чувствовал на себе груз вины. А она прощала. Всегда прощала и продолжала быть рядом.

— О Мерлин, хватит разводить здесь сопли! — рявкнула на них Беллатрикс, и Невилл наконец вышел из транса, в который впал, поддаваясь унынию. — Рыцарь на белом коне примчался спасать принцессу, фу, — она зло сплюнула на землю и носком ботинка пнула Шляпу, которую в сердцах выкинул Невилл. — Вооруженный чем? Этой ветошью? — Белла брезгливо подняла Шляпу с земли и засунула в неё руку. — Что же ты хотел здесь найти? Так-так, посмотрим... Ого! — из Шляпы вслед за маленькой ручкой Беллатрикс показалась украшенная рубинами рукоять. Она попыталась перехватить меч поудобнее, но он явно создавался не под такие миниатюрные ладони и с громким шлепком упал в грязь.

Обе ее жертвы взирали на эту сюрреалистическую картину с округлившимися от удивления глазами. Невилл не смог достать меч из Шляпы, а Пожирательница-слизеринка с первой же попытки вытащила старинный артефакт и, судя по её нахмуренным бровям, не могла вспомнить, что это такое. Какая удача!

Этого секундного замешательства хватило Невиллу, чтобы рвануть вперёд, хватая меч, и со всей возможной для него ловкостью увернуться от зубов змеи и нанести ей ответный удар. Мимо. Ещё замах — на толстом туловище осталась царапина, но этого было мало. Невилл замахнулся снова и пригвоздил змею к земле, втыкая меч в туловище зубастой твари. Сначала показалось, что ничего не происходит, и змея продолжила атаковать его, даже задела ногу — щиколотку пронзила резкая боль, — но затем Нагайна начала биться как на сковородке, пока из неё вылетал какой-то черный туман. Оглушительный вопль боли разнёсся над полем боя.

И пока Беллатрикс приходила в себя от осознания, что мальчишка убил змею Хозяина, Невилл попытался сделать всё, что в его силах, чтобы спастись. Выдернув меч из трепыхающегося трупа, он подбежал к дереву, где была привязана Луна, и одним взмахом разрубил веревки, что ее сдерживали. Тяжёлый меч застрял в стволе дерева, и, плюнув на идею достать его, Невилл просто схватил Луну за руку и, не разбирая дороги, помчался вглубь Запретного леса.

Боль в щиколотке перерастала в жар, и наступать на ногу было всё больнее, но Невилл лишь стискивал зубы и бежал, не отпуская руки Луны. Дальше! Дальше! Деревья за их спиной сомкнулись, отрезая их от шума битвы, и только когда шум стих, Невилл смог затормозить и осмотреться. Он не имел ни малейшего понятия, куда их занесло. Они остановились на какой-то поляне. Деревья стояли почти глухой стеной, тогда как мелкие покрытые мхом камни образовывали подобие круга с одним большим валуном по центру. Именно к нему и направился Лонгботтом, чтобы присесть. В ушах стучала кровь, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Нога почти перестала слушаться, почему он едва не упал на камень вместо того, чтобы сесть. Он закрыл глаза и попытался перевести дух. Вроде бы оторвались.

— Невилл, что с тобой? — сквозь пелену ресниц он увидел обеспокоенное лицо Луны — та приложила ладони к его лицу, и Невиллу они показались едва ли не ледяными.

— Нога... Змея... — он пытался сказать более связно, но голова закипала, едва позволяя думать. Хорошо, что Луна поняла его почти без слов. Она резко присела, разрывая штанину его брюк, чтобы открыть неприятное зрелище: в месте, где его зацепили клыки Нагайны, нога была едва не черной. Дальше посинение поднималось выше, и выше — Невилл задрал рубашку, глядя, как синее пятно поднимается по животу. Он был обречён. Горький смешок прорезал установившуюся тишину. Себя он спасти не смог. Судя по скорости распространения яда, ему осталось жить несколько минут. И Луна, чьи плечи молча сотрясались от едва сдерживаемых рыданий, тоже это понимала.

Невилл притянул её к себе, пока руки ещё слушались, и крепко обнял, закрыв глаза и вдыхая такой родной запах ежевики, который не смог заглушить даже дым, пропитавший все волосы Луны. Он справился. Спас её. Теперь его совесть чиста.

— ...Ваш герой мертв! Его голова прекрасно смотрится на штандарте победителя, — Невилл не сразу понял, что до них доносится голос Волдеморта, усиленный Сонорусом. Да и смысл слов до него дошел не сразу. Ну, вот и всё. Война проиграна, Темный Лорд победил, Мальчик-который-выжил превратился в Мальчика-который-не-смог. Ну и Мордред с ним, с этим Поттером. Главное, Луна жива.

— Послушай меня, Луна, — он осторожно приподнял ее заплаканное лицо за подбородок, пытаясь говорить как можно более связно, — ты должна оставить меня и бежать отсюда. Спасайся, аппарируй и найди способ выбраться из Англии.

— Я не оставлю тебя! — с пылом возразила она. — Мы найдем способ тебе помочь!

Невилл лишь горько усмехнулся.

— Мне осталось жить всего пару минут, ты сама это понимаешь, — он нежно провел рукой по её щеке, и она прильнула к его ладони как котенок, — так что тебе не обязательно быть со мной в этот момент. Я хочу, чтобы ты смогла жить дальше, не виня себя в моей смерти, — эти слова дались уже почти легко. Он был готов умереть, зная, что она выживет.

— Нет, нет, нет, — Луна бормотала себе под нос, словно пытаясь заглушить его слова, — не говори так!

— Луна, любимая, прошу, — рука, которой он проводил по её щеке, обмякла и начала сползать вниз, но Луна перехватила её, полностью посиневшую, и прижала назад к своей щеке.

— Пожалуйста, Невилл, не оставляй меня, — она уже просто плакала, не скрываясь, слезы градом катились по её бледному лицу. Она подалась вперёд, накрывая его губы своими, затыкая любой его ответ поцелуем. Невилл растворился в нем, в таком знакомом и всё равно каждый раз волнующем ощущении. Второй рукой, которая пока его слушалась, он обнял Луну за талию и притянул к себе ближе.

«Она живая, она дышит, она будет жить».

Эта мысль согревала его сердце, когда оно было готово вот-вот пропустить удар.

Но внезапно поцелуй прервался, а грудную клетку пронзила резкая боль. Невилл открыл глаза, чтобы увидеть распахнутые и стекленеющие серые глаза Луны, которые всего мгновение назад лучились светом и любовью.

— НЕ-ЕТ! — он попытался податься вперёд, подхватывая обмякающее тело возлюбленной, но не смог от резкой боли. Он опустил взгляд, чтобы увидеть расплывающееся кровавое пятно на груди Луны, а посреди этого пятна — лезвие. Длинное лезвие, которое начиналось ровно на месте сердца Луны и пропадало в его собственной груди. Следующий вдох дался сложнее — в лёгких что-то хлюпнуло, когда он попытался дышать. Нет-нет-нет, она не могла погибнуть. Только не так, как бабочка, приколотая иглой меча к поросшему мхом камню. Только не так! Она должна была скрыться, сбежать и продолжить жить дальше. Умереть спокойно, от старости, во сне. Она столько должна была ещё успеть сделать. Его любимая солнечная девочка. Она должна была жить.

По щекам Невилла катились слезы, когда его вторая рука тоже повисла плетью и тело Луны навалилось ему на плечо, так как сдвинуться вниз мешал меч. Её светлые волосы щекотали ему шею, и казалось, что она просто спит. Но в её спине он видел рукоятку меча, украшенную рубинами. А на краю опушки — хищно ухмыляющуюся Беллатрикс с волшебной палочкой в руке. Удовлетворённо кивнув то ли самой себе, то ли Невиллу, она развернулась на каблуках и направилась назад — к своему господину, к победителю.

Нет, всё должно было закончиться не так!

Но мир померк, когда его сердце пропустило удар, второй — и стихло насовсем. Яд сделал своё дело. И только пара кентавров, скрытых под сенью деревьев, видели, как круг камней на поляне загорелся тусклым зеленым светом.