Орден Чертополоха (гет)

Семикурсники в основной своей массе почти всю неделю провели без своих волшебных палочек. Для многих это оказалось равносильно катастрофе: приходилось всё по-магловски делать руками, от чего большинство отвыкло ещё на первом курсе. Или же нужно было просить о помощи ребят с курсов помладше, что со стороны последних вызывало всевозможные шутки.

Туго приходилось и шестикурсникам, на которых Риддл наложил мощнейшее Силенцио, чтобы они продемонстрировали на зачёте свои умения в невербальной магии. От учеников требовалось притянуть к себе свои учебники по защите от темных искусств из кабинета учителя.

Но хуже всего оказалось на уроках. Преподаватели по-разному реагировали на то, что ученики приходили на занятия без волшебных палочек. Профессор Дамблдор неторопливо прошёлся по классу, оценивая положение, а затем улыбнулся.

— Раз вы пришли сюда сегодня без палочек, то, значит, пока ещё не сдали зачет профессору Риддлу. — Он хитро прищурился. — Мне остаётся лишь пожелать всем вам успеха в столь непростом деле!

В ответ гриффиндорцы принялись бурно жаловаться ему на Риддла, на то как тот без малейшего предупреждения отобрал у них палочки одним движением, а потом задал непосильное для них задание. Дамблдор терпеливо их выслушал, а затем молча проставил всем зачёты по своему предмету, вызвав всеобщее ликование.

Слагхорн с воодушевлением воспринял задумку своего любимчика Риддла:

— Ах, Том! Каков затейник! По-видимому, он решил окончательно перейти на агрессивный стиль обучения. Не скажу, что я всецело согласен с таким подходом, но что-то в этом определённо есть!

И задал сварить Воодушевляющее зелье, которое велел принять для бодрости всем ученикам, пока не получившим зачёт у Риддла. Хотя некоторые ученики нервно пошутили, что им больше помог бы Феликс Фелицис.

Как ни странно, самым недовольным из преподавателей оказался профессор Бири, на уроках которого не особо и часто приходилось использовать палочки. Он проворчал что-то про «молодых учителей, которые всё надеются открыть Америку в педагогике», а затем выставил перед каждым учеником по кадке с манящими лилиями, сладостный аромат которых был способен одурманить и заставить упасть в обморок любого. Для нейтрализации запаха растения необходимо было использовать связывающие чары, которые бы закрыли цветки. Данное заклинание профессор Бири и предложил ученикам наколдовать при помощи беспалочковой магии, раз уж «так вздумалось мистеру Риддлу». Школьники взвыли от негодования: Бири определённо переплюнул в сложности заданного задания учителя по защите от темных искусств.

Многие ученики, тщетно пытаясь совладать с лилиями, попадали в обмороки от дурманящего аромата, и Бири сухо пояснил, что через несколько минут они все придут в себя. Сам же отошёл в соседнюю теплицу. Те же, кто справился с заданием, нервно переглянулись. По большей части это были слизеринцы, которые в основной своей массе уже получили зачёты у Риддла. Что оказалось весьма позорно для остальных факультетов. Особенно плачевно дело обстояло у хаффлпаффцев — у них зачёт по защите от темных искусств так пока никто не получил.

— Эй, Спрингвейл! — позвал слизеринец Милтон Булстроуд Августу, когда та пришла в себя после неудачной попытки справиться с лилией. Он подал ей руку и помог подняться на ноги с видом, будто делал большое одолжение. Его можно было, как и Паркинсона, назвать симпатичным юношей, всё портило лишь извечно надменное выражение на лице, свойственное так многим слизеринцам. — Если поцелуешь меня, то я быстро научу тебя колдовать без палочки.

— Дёшево берёшь, Милтон, — вклинился Паркинсон. — Требуй большего!

— Отстаньте от неё! — вмешался Дэвид.

— Тебя никто не спрашивал, Лонгботтом! — огрызнулся Булстроуд. — Не к тебе обращались, а к девушке. Ещё вызови на дуэль.

— Вызываю!

Но Минерва тут же толкнула Дэвида локтем в бок. В последнее время приступы рыцарства у него заметно участились и начинали постепенно её напрягать, ибо всё чаще возникали не в нужное время и не в нужном месте. Ещё пару лет назад Дэвид вел себя куда спокойнее, нежели сейчас.

— Прекратили! — выкрикнула Минерва. — Сейчас не время для петушиных боев. Нам всем надо спешить на следующий урок. Вам мало разборки, что вы учинили после квиддича?

— Булстроуд, если ты обучаешь беспалочковой магии так же, как целуешь, то мне вовек ничему не научиться, — презрительно фыркнула Августа, решившая не отмалчиваться в стороне. — Наслышана, что ты неважно целуешься.

Гадкая улыбочка сползла с лица Булстроуда. Враждующие факультеты были готовы схватиться в поединке прямо здесь, в теплицах. Чего не могла допустить Минерва.

— Расходимся! — грозно отрезала она. — Иначе мигом позову профессора Бири.

Булстроуд, проходя мимо, наколдовал из воздуха серебряную розу и протянул Августе.

— Вот и проверь сама, Спрингвейл, каков я в поцелуях, вместо того, чтобы слушать враньё дурочек!

Дэвид яростным взмахом руки превратил цветок в серебристую пыль, которая посыпалась на одну из лилий. Растение незамедлительно отряхнулось.

Профессор Флитвик воспринял появление учеников на его занятии без волшебных палочек со стоическим спокойствием, достойным истинного равенкловца.

— Знаете, я согласен с профессором Риддлом. Беспалочковая магия — это важно и полезно! В определенных ситуациях может сослужить вам хорошую службу, — высказался он и на миг задумался. — Впрочем, а почему бы и нет?

И вместо привычного изучения сложнейших случаев невербального колдовства Флитвик предложил им попрактиковать манящие чары без палочки. Поразительно, но у некоторых учеников даже стало заметно лучше получаться. Вероятно, спокойный и доброжелательный тон мастера по заклинаниям благотворно воздействовал на учеников. Педагог по призванию.

— Вот зря вы, мисс Спрингвейл, все эти годы пренебрегали наукой заклинаний. У вас имеются все задатки мастерицы чар, — мягко пожурил Флитвик Августу, которая с заметным прогрессом притягивала к себе исписанные свитки. Августа по сей день выходила из себя, если кто-то из друзей напоминал ей, как она в своё время пренебрегла подготовкой к экзамену и завалила СОВ по заклинаниям, предпочтя сосредоточиться на любимом зельеварении.

* * *

Я предупреждал Ричарда Паркинсона, что он будет встречать активное сопротивление со стороны испытуемого. Столь сложная тёмная магия не даётся просто так. Хочешь результата — изволь потрудиться.

Особенно сложно в самом начале. Всё зависит от твоих силы воли и желания подчинить себе другого человека. Хочешь стать повелителем — прояви величайшую выдержку и сумей переломить волю другого. Кроме того, невелика хитрость подчинить себе какого-нибудь магла или сквиба, а вот околдовать волшебника — это уже более сложная задача. Серебро — это лишь катализатор, в использовании которого со временем отпадёт надобность.

Я сказал Паркинсону, что если он, потомок уважаемого чистокровного семейства, дал слабину, то может и дальше довольствоваться Империусом, на который много ума не надо. Мои поддёвки сработали, и Ричард пылко заверил, что возьмёт волю в кулак и непременно довершит начатое.

В одно зимнее пасмурное утро в Большой зал вбежал взволнованный и взмыленный Руперт. Он с победным видом извлёк на свет из сумки свою волшебную палочку и продемонстрировал её всем вокруг. Школьники позабыли про завтрак и принялись расспрашивать Руперта о том, как ему удалось её добыть, а значит получить зачёт. Успех Руперта выглядел невероятным, поскольку весь семестр этот ученик не показывал ни малейшего прогресса в деле освоения беспалочковой магии.

— Как тебе это удалось? — вопрошала его Августа.

— Да никак! — Руперт небрежно махнул рукой, словно речь шла о пустяке. — Старый как мир способ: я просто-напросто стащил палочку. Плевать на зачёт и на Риддла.

— Но ведь палочки должны были быть заколдованы, их нельзя было просто взять руками...

— Должны были, но, как видишь, мне удалось обмануть систему! И ничего не произошло! Может, даже зачёт у меня в кармане, — размечтался он. — Риддл, наверное, просто всем нам навешал лапши на уши…

Но тут Руперт замолк, ибо на него удивлённо уставились десятки глаз в зале, а некоторые ребята стали показывать на него пальцами. И было из-за чего: у него на лбу медленно, но верно начало проступать слово ярко-красного цвета «магл».

— Говоришь, обманул систему? — Августа протянула ему зеркальце, чтобы он воочию всё увидел.

— Ненавижу! — Лицо Руперта потемнело от гнева. — Проклятый Риддл!

— Ты сам виноват, — негромко произнесла Помона, и все взгляды моментально оказались обращены в ее сторону. Она тут же опустила глаза в пол, поскольку не привыкла к вниманию стольких человек сразу. — Ты не стал выполнять задание добросовестно. Просто наплевал на все правила.

— Ты такая умная, да, Спраут? Тогда покажи, как надо выполнить это задание!

Помона лишь отвела взгляд в сторону — ей тоже пока нечем было похвастаться.

— Магл, да? Кто бы сомневался! — послышался знакомый издевательский голос Паркинсона.

— Какой я тебе магл? — вдруг рявкнул Руперт, и палочка выскользнула из его рук, упала на пол и закатилась под стол.

Паркинсон открыл было рот, чтобы извергнуть очередную порцию оскорблений, но тут произошло неожиданное: его вдруг резко отбросило назад и с силой ударило о стену. Он медленно сполз по стене.

Все поражённо уставились на Руперта, который стоял в позе человека, готового к новой атаке, брови его были нахмурены, а зубы стиснуты. До всех начало доходить, что он только что у всех на глазах отшвырнул к стене противника мало того что невербально, так ещё и без использования палочки.

Минерва кинулась к распластавшемуся на полу слизеринцу. Слава Мерлину, он быстро пришёл в сознание. Когда Минерва с величайшей осторожностью помогала ему подняться, Паркинсон злобно выплюнул в сторону Руперта:

— Твою ж мать! Твою грязную магловскую мамашу!

Минерва окинула взглядом учительский стол: благо, тот пустовал, так как завтрак уже подходил к концу. Никто из преподавателей не стал свидетелем столь отвратительной сцены.

— Да ты с ума сошёл! — с возмущением бросила она Руперту, который сам выглядел ошарашенным. — Двадцать баллов с Гриффиндора!

Но так негативно, кажется, отреагировала лишь Минерва. Остальные присутствующие принялись восторгаться:

— Ну ты даёшь, Финниган! Увидь тебя сейчас Риддл, то ты первым на курсе получил бы зачёт! Ну и зачем было красть палочку? Как у тебя получилось? Поздравляем!

Лицо Руперта оставалось растерянным.

— Да я сам не знаю! — Он упал на колени и победно воздел руки над головой. Затем разочарованно застонал: — Что за закон подлости? Почему раньше не выходило-то? Надо было очень сильно разозлиться, прям как в детстве, когда срабатывала стихийная магия!

Мальчишки похлопали его по спине. И тут с его лба начала исчезать позорная надпись.

— Так я сдал зачет? — не веря увиденному в зеркальце, спросил Руперт.

— Вероятно! — подтвердил Дэвид, который как-то озадаченно посматривал на него.

— Ты покойник, Финниган! — угрожающе бросил напоследок Паркинсон, увлекаемый Минервой из Большого зала.

В лазарете целитель применил к нему диагностирующие чары.

— Сейчас дам лекарство. Ничего страшного, всего лишь небольшое сотрясение мозгов, — успокоил мистер Браун.

— Куриных мозгов, — процедила Минерва сквозь зубы, а затем принялась выговаривать Паркинсону: — Кто тебя за язык тянул? Тебе мало было сжечь его метлу?

— Не сжигал я! О чём ты? — соврал прямо в лицо Паркинсон. — Метла у него, наверное, настолько старая, что взяла и вышла из строя да сгорела. У его магловских родителей, вероятно, денег нет на что-то поновее. И вообще, прекращай строить из себя строгую мамочку, Макгонагалл, я уже сыт по горло твоими нравоучениями. Лучше за придурком Финниганом присмотри, пока он ещё кого-нибудь не покалечил. Словом, отвали!

У Минервы возникло желание ответить словцом покрепче, примерно так, как у них выражались мужики дома в деревне, но передумала — тратить ещё нервы на идиота.

В гостиной она встретила Дэвида, который лишь раздражённо пробормотал:

— Ну что тут добавить? Эти два придурка Финниган и Паркинсон рано или поздно от души набили бы друг другу физиономии. Их вражда тянется с тех пор, как Ричард впервые обозвал Руперта грязнокровкой. Помнишь, как они швыряли друг в друга книжки ещё на первом курсе на заклинаниях, а Флитвику приходилось их разнимать?

— Помню. В итоге Руперт взорвал над головой Паркинсона пресловутое перо, и слизеринца пришлось отправить в больничное крыло.

Да, такое не забудешь. Флитвик тогда единственный раз на её памяти вышел из себя и снял с обоих факультетов по пять баллов.

— Оба надоели до чёртиков со своими разборками. Они напоминают двух быков, которые регулярно сходятся в поединке и пробуют на прочность свои рога и копыта. Будем надеяться, что к окончанию школы эти двое не подорвут в своём противостоянии замок, — мрачно пошутил Дэвид, и Минерва невесело усмехнулась.

* * *

К середине декабря большая часть учеников уже худо-бедно справилась с заданием Риддла: кто-то с великим трудом за раз притянул к себе свою палочку и выбился из сил, а кто-то смог достичь цели лишь в несколько заходов, и палочки таких магов нередко валялись тут и там в кабинете по защите от темных искусств в ожидании дальнейших действий своих хозяев.

Так все с интересом наблюдали за Помоной, которая в течение нескольких дней подряд упорно пыталась понемногу выполнять задание, стараясь беречь свои силы. С каждым новым днём её палочка всё ближе подбиралась к приоткрытой двери в кабинет и однажды пересекла заветный порог. Помона, тяжело дыша от напряжения, сжала в дрожащей руке палочку, по виду напоминавшую веточку дерева.

Однокурсники были так рады за Помону, что восхищённо захлопали в ладоши.

— Я буду дальше работать над собой, — пообещала зардевшаяся Помона.

Августа выглядела раздражённой: палочка валялась у самых её ног, всё ещё упорно не желая устремиться прямо ей в руки. Минерва заметила, как Дэвид украдкой взмахнул рукой, что-то прошептал, и при новой попытке палочка всё-таки устремилась в раскрытые ладони Августы. Августа, покраснев, тихонько поблагодарила Дэвида и устало присела на подоконник в коридоре. Дэвид смущённо кивнул и пояснил в ответ на вопросительный взгляд Минервы, что, мол, есть у него на всякий случай несколько хитроумных заклинаний, которые ему посоветовал его знакомый Аластор Муди.

* * *

Давным-давно читал, что многие преступники оправдывают воровство, считая его лишь вынужденным средством к пропитанию. При этом эти же люди с презрением относятся к убийствам. Говорят, что, дескать, проливается кровь. Одно дело обокрасть человека, и совсем другое — убить. Так уж сложилось, что убийство с тех пор стало у меня совершенно буквально ассоциироваться с пролитой кровью, даже если в реальности жертва оказывалась лишь отравлена или задушена.

Когда я открыл Тайную комнату и организовал серию нападений на грязнокровок, то вместе с осознанием собственного могущества пришёл и страх. Вполне естественный страх быть пойманным и посаженным в Азкабан. В те дни в каждом человеке, который мог косо на меня посмотреть, я подозревал чуть ли не аврора, стремящегося раскрыть мои преступления. Мне казалось, что в любой момент меня могут отследить, догнать, арестовать и упечь в тюрьму. Но при этом я успокаивал себя мыслью, что я наследник самого Салазара Слизерина, а значит я особенный. Всё, что я делаю — правильно и, скорее всего, этого ожидал бы от меня мой великий предок. Потому я, уверенный в своей правоте, продолжал выпускать василиска, но на всякий случай усиленно отрабатывал магию Патронуса, дабы быть во всеоружии, если меня всё-таки поймают и посадят в Азкабан. Я был уверен, что смогу защититься от дементоров — счастливого мига, когда я осознал, что я из выдающегося чистокровного рода Гонтов, мне более чем хватило бы для этого. А дальше что-нибудь придумал бы.

Итак, убийство у меня прочно ассоциировалась с кровью. И тут вопреки моей воле от смертоносного взгляда василиска погибла Миртл из Равенкло. И не было никакой крови, ни единой капли. На первый взгляд девочка будто оцепенела от простого Петрификуса Тоталуса. Но с того злополучного дня мне начала сниться Миртл, бегущая по берегу моря. Маленькая и очень напуганная. В какой-то момент ее настигала гигантская бушующая волна крови. Миртл взывала ко мне, молила о помощи, пока, в конце концов, не захлебывалась в кровавой пучине.

Те сны мне страшно докучали. Часто я быстро добирался до ванной старост и там до мозолей на ладонях застирывал в ледяной воде манжеты своих рубашек совершенно магловским способом, так как мне часто мерещилось, что моя одежда забрызгана кровью. Все свои вещи я тогда приводил в порядок сам, домовым эльфам я опасался оставлять одежду для стирки, поскольку боялся, что и они заметят малейшее красное пятнышко на белоснежной рубахе безупречного во всём школьника. Прошло некоторое время, прежде чем данное сумасшествие меня отпустило.

Близилось Рождество, а вместе с ним и долгожданные каникулы. Хагрид доставил в школу пару десятков пушистых высоченных ёлок, а Флитвик и старосты развесили на них блестящие золотые и красные шары. Большой зал осветили сотни крохотных праздничных свечек, источавших аромат имбирных пряников.

За пару дней до отъезда домой Минерва вместе с остальными старостами обходила замок, тут и там поправляя рождественские гирлянды, которые пытался сорвать неугомонный Пивз. Так она добралась до заброшенного туалета на втором этаже. Минерва давно туда не заходила и не встречала Миртл. А тут её потянуло проведать напоследок грустное привидение.

Она уже была готова зайти внутрь и вдруг услышала непривычно тихий голос Миртл, обращенный к кому-то. Минерва приостановилась, затаилась у входа, и тут ей открылась неожиданная картина: у одной из раковин примостился Риддл, а рядом с ним висела в воздухе, легонько покачиваясь, Миртл.

— Мне здесь так тоскливо и одиноко, когда тебя нет рядом, — жалобным голосом говорила Миртл. — Меня никто не воспринимает здесь всерьёз. Я самая маленькая среди остальных призраков, надо мной постоянно потешаются даже после смерти. Обзывают «уродиной Миртл», «туалетной плаксой Миртл». Том, ты останешься здесь со мной?

Риддл помотал головой.

— Ты все-таки уйдешь отсюда? Покинешь школу? Тогда ты заберёшь меня с собой? Ах, Том, я согласна на всё! Только не бросай меня! — молила она. — Ты говорил, что где-то есть лучшие миры, на Земле полно интересных мест, которые ты желаешь посетить, что существует много заклинаний, которые надо изучить. Возьми меня с собой!

Риддл поднял на неё свои выразительные глаза и протянул ей руку. Миртл аккуратно коснулась его ладони своей полупрозрачной ручкой. Ее окутало мягкое серебристое свечение, которое распространилось и на Риддла.

— Нет, Миртл, не могу, — твёрдо отказал он. — Ты должна оставаться здесь, хранить это место. Оно для меня особенно дорого. Однажды я вернусь сюда. Ты сделаешь это для меня?

Миртл грустно кивнула.

— Поклянись! — его голос зазвучал требовательнее.

— Клянусь! Когда ты собираешься покинуть Хогвартс?

— Когда придёт время. А пока я здесь с тобой.

Она осторожно положила свою голову ему на плечо. Риддл еле заметно вздрогнул от ледяного прикосновения призрака, но затем медленно провёл рукой по косичкам на голове Миртл.