Орден Чертополоха (гет)

— Проходите, девочки, не стесняйтесь! У Винки как раз подоспел чай, — миссис Браун, как всегда, суетилась, пытаясь усадить гостей поудобнее. При свете зажжённой хрустальной люстры крупный белый жемчуг на её шее красиво сверкал, а от неё самой распространялся тонкий аромат дорогого французского парфюма.

Минерва и Августа присели на диванчик напротив гостеприимной хозяйки, которая пристроилась в изящном кресле с резными подлокотниками и позвонила в колокольчик.

— Винки! — почти пропела миссис Браун. — Подавай чай, девочки уже пришли!

— Тётушка Элизабет, ну не стоило беспокоиться! — попыталась было возражать Августа при виде эльфини, которая доставила в гостиную небольшую этажерку, уставленную сэндвичами, сконами и пирожными.

— Винки всё утро старалась! Здесь любимые вами сладости по особому рецепту вашей прабабушки, — сообщила эльфиня, и по одному щелчку её пальцев перед ними в воздухе возникли белоснежный фарфоровый чайник и чашечки с блюдцами. — Юная госпожа не может обидеть Винки!

— Слышишь, что она говорит? — усмехнулась миссис Браун. — Да и у вас сегодня намечается выход в свет, да, мои дорогие? Так что вам надо как следует поесть здесь. Не нужно там, куда вы приглашены, показывать неженский аппетит.

И она придвинула к ним поближе тарелки с едой. Стены гостиной были увешаны портретами родственников Браунов. Леди и джентльмены, изображенные на этих портретах, в свою очередь принялись распивать собственный чай.

— Я тебя умоляю, тётушка, мы лишь идём в гости к Лонгботтомам, как делаем это уже не первый раз, — воскликнула Августа, но взяла сэндвич с огурцом. — Впрочем, у них на ужин опять будет седло барашка, а для меня это слишком тяжёлое блюдо.

— Сильным мужчинам их семейства требуется питательная пища, — миссис Браун имела своё мнение на этот счёт. — Вообще-то они, Лонгботтомы, и есть свет, дорогая.

Она многозначительно посмотрела на племянницу, которая, кажется, пропустила мимо ушей это замечание. К Лонгботтомам они с Августой были приглашены к семи вечера. Отец Дэвида позаботился о портале для Минервы, который без проблем перенёс её из Даннета прямиком в Лондон, к Вестминстерскому дворцу, где её встретила Августа.

— Их старший сын Элджернон, по слухам, ещё тот бездельник, — между тем продолжила миссис Браун, добавив себе в чай дольку лимона. — Всё никак не нарезвится с коллекционированием диковинных растений. Его увлечение выливается Лонгботтомам в кругленькие суммы. Об этом пол Лондона судачит. А вот их младшенький, рассказывают, подрастает вполне достойным молодым человеком…

— Дэвид? — перебила Августа. — Вообще-то, он наш школьный друг.

— А у него уже появилась невеста? — поинтересовалась миссис Браун.

— У него-то? — Августа рассмеялась так звонко, будто не верила, что у Дэвида может быть невеста. — Насколько нам известно, нет. Надо будет спросить.

Но миссис Браун перевела ласковый взгляд на Минерву.

— Дорогая, лучше ты расскажи о нём. Какой он?

Минерва задумалась на мгновение.

— Он воспитанный, серьёзный, прилежный ученик, лучший по защите от тёмных искусств…

— Так я и думала! — миссис Браун явно услышала то, что и хотела услышать. — Лонгботтомы уже не первое поколение служат в Аврорате и охраняют спокойствие магической Британии. Если бы не они, да ещё некоторые представители столь благородной профессии, то страна давно бы уже погрузилась в пучину черной магии. Они — луч света в нашем тёмном королевстве. Повезёт той девушке, которая составит партию юноше из столь достойной семьи.

Августа закатила глаза, на что миссис Браун лишь кашлянула, а затем с помощью манящих чар призвала из соседней комнаты роскошный кружевной веер.

— Наш род Спрингвейлов им вот не чета, хоть мы и чистокровные, в сравнении со многими другими семействами, — она принялась обмахиваться веером. — Тот факт, что вейла Жюли вскружила голову твоему прадеду и таки затесалась в наш род в прошлом веке, не делает нам чести. Даже фамилия претерпела некоторые метаморфозы, потому что прадеду наутро после свадьбы пригрозили горстью огня, если он не внесёт требуемые изменения. Жюли категорически не нравилось, как рядом с её именем звучала наша старая фамилия Спрингстин. Вот нам теперь и приходится расплачиваться целыми поколениями за капризы предков…

— Тётушка, прекрати! — с раздражением оборвала Августа. — Да никому сейчас нет до этого дела: у кого кто был в роду. Разве что каким-нибудь Блэкам, которые окончательно спятили на теме чистоты крови. Но они всегда были невыносимыми фанатиками. Времена списка чистокровок канули в прошлое. Мы живём в новое время!

Миссис Браун лишь покачала головой, и Минерва понимала, почему. У миссис Браун ещё оставались свежи воспоминания о временах публикации пресловутого каталога «Священных двадцати восьми». Мало кто из волшебных семей попал в этот список, в том числе и Спрингвейлы в нём себя не нашли. Лонгботтомы были в него внесены, но вслед за Уизли они выразили скепсис относительно подобных классификаций. Миссис Браун иногда не то шутила, не то на полном серьёзе утверждала, что если бы выпустили ещё один дополнительный список с некоторыми допущениями, то и Спрингвейлы наверняка попали бы в него. Всего-то одна вейла в роду за столько веков и не единого магла!

Они неспешно пили душистый чай, и между миссис Браун и Августой, как обычно, завязался спор о чистокровности, который затем всё же уступил место обсуждению последних косметических новинок лаборатории Сахариссы Тагвуд.

— Осанку, Августа, держи осанку! — в очередной раз сделала замечание миссис Браун племяннице, когда им уже пора было уходить.

— Конечно, тётушка! — послушно отозвалась Августа, поправляя на себе нарядную лиловую мантию.

* * *

Минерва и Августа бросили в огонь по щепотке летучего пороха и уже через пару секунд вышли из камина Лонгботтомов. Дэвид, сидевший в кресле у камина, отложил в сторону томик древнеримской поэзии, быстро встал и поприветствовал их. Как ни странно, в гостиной никого не было, и он пояснил:

— Все в саду, смотрят на новые растения, что привёз Элджи из последней поездки. Идёмте, и вы поглядите.

У Лонгботтомов был чудесный сад, закрытый на зиму мощным магическим куполом. За садом ухаживал лично Элджернон, старший сын четы Лонгботтомов. На это мать семейства лишь приговаривала, что чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Миссис Лонгботтом по сей день считала старшего сына ребёнком, хотя он уже даже был женат. А все из-за того, что Элджернон толком нигде не работал, лишь перебивался редкими заработками, предпочитая ездить по миру в поисках необычных растений. Он с восторгом отзывался о профессоре Бири, у которого был одним из любимых учеников.

— Хотел ещё привезти мимбулус мимблетонию, но финансы уже поджимали, — весело рассказывал Элджернон, с удовольствием отмечая удивленные реакции гостей на те или иные экземпляры из его коллекции.

— Что привезти, прости? — переспросила Августа. — Сумасшедший! Тебя надо познакомить с нашей однокурсницей Помоной Спраут — станете друзьями на всю жизнь!

— Очень редкое растение, между прочим! — с раздражением отозвался Элджернон. — Произрастает в Абиссинии и способно выбрасывать мощную струю Смердящего сока. Тебе бы понравилось, Августа!

Та в ответ скорчила гримасу, показывая, что не желает слушать подробности. Гостей пригласили в столовую. И тут же взгляды всех оказались прикованы к гобелену, висевшему на одной из стен. На нем было изображено раскидистое апельсиновое дерево, на ветках которого висели поспевшие плоды. Подул лёгкий ветерок, и листья на дереве зашелестели, а птицы, сидевшие на ветках, зашевелились.

— Уизли подарили на Рождество, — с гордостью пояснил мистер Лонгботтом. — Сказали, что это полотно называется «Дятел», и создано оно одним талантливым магловским художником по фамилии Моррис ⁽¹⁾. Только вы же знаете Уизли: они не удержались и немного оживили на гобелене дерево и птиц. Всё печалятся, что у маглов картины статичны.

Минерва поняла, что и не смогла бы вообразить в доме Лонгботтомов чисто магловскую вещь. Разве что такую вот, пропитанную волшебством, картину. Ведь это был старинный особняк самого что ни на есть чистокровного волшебного семейства. И если магия в жилище Макгонагаллов присутствовала, но всегда стыдливо пряталась, как их домовой за печкой, то в таких домах, как у Браунов или Лонгботтомов, она жила совершенно вольготно: повсюду слышались разговоры людей с портретов, из комнаты в комнату летали тарелки и книжки, в воздухе парили свечи, а домовые эльфы свободно наводили порядок.

Сегодня на ужине присутствовало «молодое поколение магов», как их всех называл мистер Лонгботтом, любивший время от времени собирать в своём особняке молодёжь. Среди присутствующих значились Энид, жена Элджернона, такая же веселая и беззаботная, как и её муж, двое однокурсников Элджернона, среди которых был Энтони Эббот, молодой человек несколько высокомерного вида. Но, кажется, хозяева с нетерпением ждали кого-то ещё.

И вот, когда все уже расселись за длинным столом, покрытым белоснежной скатертью, прямо в столовую аппарировал Аластор Муди. Вид у него был взмыленный, одежда пыльная и помятая, светлые волосы всклокочены — было видно, что сегодня у него выдался сложный и насыщенный день.

— Всем добрый вечер! Вот только закончил с работой! — пояснил он и принялся пожимать мужчинам руки.

Когда его взгляд остановился на Минерве, Аластор бодро приветствовал её:

— Здравствуй, землячка! — он, присев за стол по правую руку от хозяина дома, выдохнул и вытер платочком со лба выступивший пот. — Ох, извините, что я так, набегом. Прямиком к вам из Мейденхэда⁽²⁾. Там сегодня такое дельце пришлось разруливать!

Степенная миссис Лонгботтом сделала знак эльфу, чтобы начинал подавать ужин.

— Это там тебя так отделали? — поинтересовался Энтони, указывая на небольшой свежий шрам на щеке Аластора.

— Ты про эту царапину? — отмахнулся тот. — Именно! Вот помогали группе по борьбе с упырями ловить одного упыря. Наши ещё поначалу поржали, что типа та группа даже со своими прямыми обязанностями справиться не в состоянии — авроров им подавай. Но те заверили, что больно борзый попался упырь, а на деле выяснилось, что это маг, спьяну нахлебавшийся какого-то не того зелья.

И расхохотался каркающим смехом.

— Шрамы, между прочим, украшают мужчину, — Августа подняла вверх указательный палец, и Аластор послал ей воздушный поцелуй.

— А чем история-то закончилась? — выпучив глаза, спросила Энид.

— Упыря, тьфу, мага потом увезли в Мунго. Так ведь этот волшебник на кучу маглов успел напасть. И память чистить им понадобилось. А эти парни из группы по борьбе с упырями беззастенчиво так посмотрели на меня в ожидании, что я это сделаю. А я им: «Я вам что, обливиатор? За других выполнять их грязную работенку? Вызывайте наряд обливиаторов! У меня ещё с десяток вызовов по всему Лондону!» А им хоть бы что! Такие простые! — жаловался на трудовые будни Аластор. — Ну что, я тогда расслабился, присел на лавочку, достал термос с чаем и сказал им, что раз мне, компетентному аврору, за элементарную обливиацию платят, то хорошо, дело будет сделано. Это же проще, чем с гиппогрифом поладить.

Как и предполагалось, на ужин подали барашка в мятном соусе — любимое блюдо хозяина дома. Дэвид, зная, что Августа не жалует баранину, предупредительно отлеветировал ей салат с индейкой. А затем поухаживал и за Минервой.

— Да я и сам не очень-то люблю баранину, это больше прихоть отца, — шепнул он Минерве. — В Хогвартсе сейчас, наверное, вкуснейший пирог с почками подают, да?

— А ты вполне сносно управляешься без волшебной палочки, — отметил Аластор. — Погляжу, вы уже освоили беспалочковую магию?

— С нашим профессором Риддлом попробуй не освой, — вздохнул Дэвид.

— Препод держит вас в дьявольских силках? — усмехнулся Аластор.

Дэвид пожал плечами.

— Хм, Риддл весьма хорош в беспалочковой магии, переходить на неё начал ещё на шестом курсе, обгоняя школьную программу. Сложилось впечатление, что ему так удобнее было колдовать. То есть обычно волшебники от палочки не могут отвыкнуть, а этому парню наоборот сей артефакт будто только мешал.

Все взгляды оказались прикованы к Аластору, так как он принялся с серьёзным видом проверять заклинанием еду и питьё перед собой.

— Ты совсем рехнулся? — изумился Энтони. — Думаешь, тебя здесь травить будут?

— Аластор всё правильно делает! — похвалил мистер Лонгботтом. — Лишняя бдительность не помешает. Это профессиональное.

Затем, пристально посмотрев на Энтони, спросил у того:

— Ты лучше о себе расскажи. На какие сборища начал ходить?

— На просветительские лекции Уильяма Нотта. Там рассказывают об истории чистокровных семейств со времен Древней Греции…

— Ну и как, Тони, что-то интересное узнал? — скептически спросил Аластор и отправил в рот большой кусок баранины.

— Нотт хорошо читает лекции, было познавательно.

— Еще бы! У него ещё со школы хорошо подвешен язык. В отличие от его косноязычного папаши, у которого духу хватило лишь анонимно толкнуть в массы свой пресловутый список двадцати восьми.

— Ты так пренебрежительно говоришь, — обиженно отозвался Энтони. — Признайся, Аластор, тебе обидно, что твой род не вписали в этот список?

— Угу, есть и спать не могу по сей день, а всё из-за того, что я не попал в этот дурацкий список! — буркнул Аластор и добавил себе в тарелку ещё мяса.

— Тебе не помешало бы послушать историю и своего семейства — Уильям о нем упоминал…

— Я достаточно хорошо знаю историю собственной семьи. А вообще, Тони, продолжай посещать эти лекции и непременно сообщи, когда они там начнут задвигать речи о превосходстве чистокровных — это уже будет занятнее.

— Но ведь в этом есть рациональное зерно…

— Разумеется.

— Чистокровные семейства испокон веков являются хранителями древнейших видов магии! — уже разгорячился Энтони так, что покраснел до самых корней своих жиденьких светлых волос. — Что в этом могут понимать полукровки и маглорожденные?

— Позвольте, — вклинилась Минерва, и все неловко замолчали. — Я являюсь полукровкой…

— Между прочим, род Минервы по материнской линии старинный и восходит к древним шотландским чародеям, которые колдовали уже тогда, когда твои предки, Тони, наверное, даже ещё не обнаружили у себя магических способностей, — поддержала ее Августа.

— Но мой отец является маглом, и он также считается весьма уважаемым и достойным человеком в наших краях, — холодно продолжила Минерва.

— А иначе ваша прекрасная матушка не выбрала бы себе в мужья вашего отца, не будь он достойным человеком, — вставил мистер Лонгботтом. — Я помню Изабель по школе, она была умной волшебницей, лишённой предрассудков.

Он строго посмотрел на нахмурившегося Энтони. Тему разговора явно стоило сменить.

— Дэйв, это правда, что сынок Уоррингтона собрался поступать к нам в Аврорат по окончании школы? — обратился Аластор к Дэвиду. — Его отец из соседнего отдела все уши нам прожужжал про это. Дескать, новый учитель по защите от тёмных искусств помог сыну окончательно определиться с будущей профессией. Якобы получилось сделать то, что предыдущим преподавателям не удавалось за прошлые пять лет учёбы.

— Мне казалось, он квиддичу собрался посвятить жизнь, — пожал плечами Дэвид.

Минерва подумала о слизеринском ловце, который был в состоянии выигрывать матчи, лишь силой сталкивая с метел соперников. Например, это он и проделал в последнюю игру с Роландой. В какой спорт ему идти? Лишь полагаясь на силу, в большом квиддиче далеко не улетишь на метле. А вот в боевой магии этот Уоррингтон был весьма неплох. Минерва посмотрела на Дэвида и заметила, что выглядел он удручённым.

— Только этого в Аврорате не хватало! Не хотелось бы с таким, как Уоррингтон, работать в будущем, — пробурчал Дэвид. — Но понятно, что ему несложно будет поступить на курсы. Риддл натренирует его в боёвке, Слагхорн поставит высокие баллы по зельеварению...

— Ему могут отказать? — спросила Минерва, но Аластор отрицательно помотал головой.

— В последние годы у нас жуткий дефицит кадров, много старой гвардии ушло на покой, люди до сих пор приходят в себя после войны, так что работать некому. Скорее бы Дэвид уже заканчивал школу да курсы. Нам позарез нужны дополнительные руки. Происшествий ежедневно, как грибов после дождя. Приползаю домой и валюсь с ног от усталости! Что до Уоррингтона, то кто же ему откажет-то, если он хорошо сдаст вступительные экзамены? А если что не так, то за него вступится тот же Паркинсон, который сейчас возглавляет соседний Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Или даже сам Малфой замолвит за него словечко. Кстати, а как сын Паркинсона?

— Ричард отшучивается, что работать ему ни к чему, но понятно, что отец без проблем может его пристроить у себя в подразделении. Ричард может позволить себе выбирать: работать или нет — богатство его семьи это ему позволяет, — сухо ответил Дэвид.

— Кстати, о его дружке Булстроуде... — вспомнила Минерва и тихонько рассказала Дэвиду историю о Булстроуде и вороне, пока взрослые волшебники принялись переговариваться о чём-то своём.

— Я же говорил! — Дэвид, торжествуя, чуть не подпрыгнул на своем стуле. — Надо срочно обзаводиться амулетами от сглаза! На днях Аластор как раз обещал взять меня с собой в Лютный переулок посмотреть там кое-что.

— Милтон симпатичный, — хихикнула Августа, — но уж больно наглый. А я наглых не люблю.

Кажется, Дэвид услышал только её слова о том, что Булстроуд симпатичный, и его это не на шутку разозлило.

— Ты его уже начала по имени называть? — вскипел он. — Не вздумай с ним встречаться! Один Салазар знает, что у этого прохвоста на уме! Вон что поведала Минерва об его экспериментах с птицами. Сама не заметишь, как Булстроуд тебя сглазит!

— Да я и не собиралась с ним сближаться. Он всё равно не в моём вкусе, какой-то худосочный, словно его изнутри поедает злость, — Августа удивилась столь требовательному тону Дэвида. — Ты чего раскомандовался, Дэйв? Ты мне не отец или старший брат! Думаешь, у меня своей головы на плечах нет?

Дэвид насупился и перевёл взгляд на Аластора, который, разобравшись с бараниной, принялся за йоркширский пудинг. А Минерва в очередной раз вспомнила, что Аластор повсюду таскал с собой великое множество всяких оберегов от сглазов и всевозможных проклятий — под форменной аврорской мантией он был обвешан ими буквально с головы до пят, и они у него разве что из карманов не выпадали. Аластор слыл мастером самозащиты. И Дэвид наверняка решил брать с него пример.

Тут Энтони собрался уходить, сославшись на необходимость быть дома в районе девяти вечера, чтобы мать не волновалась. Когда он ушёл, ещё несколько минут в столовой стояла тишина, только звенели столовые приборы.

— Неудачи Энтони не из-за присутствия повсюду маглорожденных или полукровок, как ему видится, — наконец прервал молчание мистер Лонгботтом. — Причина в нём самом. Он сам виноват, что завалил курсы авроров в первые же учебные месяцы. Мы и так его тогда зачислили на них лишь из уважения к его родителям, а оказалось, что зря.

— Удивлен, что Тони в своё время не попал в Слизерин, — усмехнулся Элджернон.

— Да какой из него слизеринец! — отрезал Аластор.

— Но сочувствует он чистокровным, как заправский слизеринец!

— Это только так кажется, — махнул рукой мистер Лонгботтом. — У него ничего не клеится по жизни, вот Энтони и выдумывает причины своих неудач. И заодно пребывает в рядах колеблющихся.

— Проблема в том, что таких, как он, становится всё больше, — с тревогой сказал Аластор. — В Министерстве и без того постепенно увеличивается доля фанатичных чистокровных. Их и раньше хватало, но сейчас они становятся более активными, что ли. И такое чувство, что за ними стоит кто-то вполне решительный.

— Кто же? — спросил Элджернон, посерьёзнев.

— Принято считать, что Абраксас Малфой, но, как по мне, это обманчивое впечатление. Малфой — лишь красивая витрина, которая у всех на виду, а за всем этим стоит фигура посильнее. Да ещё этот странный Риддл вернулся в Британию.

— За ним замечено что-то нехорошее? — живо поинтересовался мистер Лонгботтом.

— Да нет, зацепок особых нет. Либо просто всё неплохо заметено. Он кучу времени провёл за границей, путешествуя и учась то полетам без метлы, то целительной магии. Целый год прожил в Бурсе, таскаясь там за местными дервишами. Учился их древней мудрости и магии. Один из дервишей, правда, умер от остановки сердца, но в то лето в Турции стояла невообразимая жара, многим нездоровилось — это отмечали местные колдомедики. Вроде ничего особенного, но неприятный осадочек от всех этих сведений остался. Не совсем понимаю, с какой целью Диппет всё-таки взял этого Риддла на должность преподавателя. Любимый ученик Слагхорна?

— Нет, наслышан, что вроде как Дамблдор посоветовал взять, — сообщил мистер Лонгботтом.

— Да? — тут уже Аластор удивился.

— Ты ведь учился с Риддлом, Аластор? Какой он?

— Да не знаю, мы не особо со слизеринцами тогда общались, — тот почесал в затылке. — Парень как парень, эдакий пай-мальчик, одно только, что со Слизерина. Девки все на него слюни пускали, красавчик же. Ахаха. Но компания у него странноватая набралась, вечно какие-то проделки и драки учиняли эти ребята, но, надо заметить, всегда выходили сухими из воды. Мы шутили, что прилизанный староста Риддл их покрывает. Ну что, отличник весь такой из себя был, даже обставил меня на ЖАБА на несколько баллов по защите от темных искусств. Я сходился с ним несколько раз в дуэлях, когда мы только открыли дуэльный клуб. Отлично у парня с реакцией, и всегда не покидало чувство, что у этого тихони в запасе припрятано какое-нибудь тёмное боевое заклинание, которое он непременно использует, когда ты потеряешь бдительность.

— А что там с нападениями было в сорок третьем году? — спросил Элджернон.

— Мутная история вышла. То всех кошмарили надписями от наследника Слизерина с его Тайной комнатой, то вдруг виноватым во всем выставили нашего третьекурсника Рубеуса Хагрида с его жутковатым питомцем. Ну кто в здравом уме поверит, что паук тогда оказался всему виной? Видел того детеныша акромантула — ничего там особенного. Дело шито белыми нитками. Там была какая-то первоклассная черная магия — профессор Меррисот обмолвилась. Но всё это для малодушного Диппета оказалось очень некстати, он всегда опасался шумихи вокруг школы. Да и Министерству тогда, мягко говоря, было не до Хогвартса — вовсю шла война. Вот и замяли дело при первой же возможности, а Риддл Диппету в этом помог. Поверьте, однажды мы пойдем на дно из-за всех этих «кому что удобно и неудобно».

— Но партия фанатичных чистокровных магов действительно как-то активнее стала себя проявлять, — согласился мистер Лонгботтом. — У них предостаточно денег, и они стали чаще влиять на принятие тех или иных законов и решений. Стали активнее вводить в Министерство своих родственников, даже самых дальних. С этим ничего не поделаешь, их влияние медленно, но верно возрастает последние пару лет.

— Риддл с ними связан? — осторожно спросил Дэвид.

— Кто знает? Многие из них являются его однокашниками, и вроде бы он с ними поддерживает связь. Впрочем, как и с остальными однокурсниками, вроде Альфарда Блэка. Даже со мной здоровался, когда как-то пересеклись с ним в Министерстве, — пожал плечами Аластор. — Риддл ведь полукровка. Хоть, по слухам, и с весьма ядреными корнями в лице Гонтов. Про таких принято говорить, что они «с подпорченной кровью». Род старинный и чистокровный, а берёт и однажды связывается с каким-нибудь маглом. Это отчасти и объясняет, почему Риддл в своё время попал на Слизерин. А вот чистокровный Розье не на шутку помешан на чистоте крови, придирается даже к тем, у кого в роду появляется хоть один магл, повсюду таскает с собой пресловутый список двадцати восьми и тычет им всем в лица. Но Риддла вроде как вполне переваривал в школе, что не может не удивлять.

— И что же такого особенного во всём этом? — всё ещё не понимала Энид, растерянно хлопая длинными светлыми ресницами.

— Скверно то, что в свои ряды фанатиков они стали стягивать даже тех чистокровных, кто ранее не был замечен в радикальных взглядах. Тот же Тони Эббот стоит на распутье, и меня это беспокоит, — озадаченно пояснил мистер Лонгботтом. — К ним же подтягиваются и некоторые полукровки, пытающиеся в своём происхождении найти былую знатность и чистокровность и стремящиеся выставить всё это на первый план. А фанатики, наверное, прибегают к самым разным способам вербовки: кого-то убеждают, кого-то, вероятно, подкупают, а кого-то даже запугивают. Но чистокровные явно не так брезгуют полукровками, как пытаются показать. Пользуются ситуацией, что те находятся в самом обидном положении: с одной стороны, род старинный и чистокровный, а с другой — имеются затесавшиеся маглы. Как у Риддла.

— Значит, чистокровность — это не настолько важно, как пытаются выдать?

— Именно.

— И цели их идут дальше, чем просто борьба за чистоту крови?

Мистер Лонгботтом хотел было ответить, но вдруг что-то зазвенело в кармане у Аластора.

— Ну вот! — поморщился тот. — Снова неспокойно в Соединенном Королевстве. Опять вызов! Хорошо, что хоть перекусить успел! Ваша эльфиня сегодня превзошла себя! Было очень вкусно!

И отвесил поклон хозяевам дома.

— Так, Дэйв, с тобой мы на днях еще увидимся, жди сову, пойдём выбирать амулеты. Кому я ещё что-то обещал? — Аластор машинально окинул взглядом присутствующих и похлопал карманы на своей черной мантии. — Ладно, мне пора. Работы невпроворот, а жалование — курам на смех! Для чего мне всё это? Я не знаю! Ахаха!

Примечания:

Гобелен в столовой Лонгботтомов: https://cs11.livemaster.ru/storage/topic/NxN/e5/59/60f2fa90a6ccab03e9a8a86a6e2d436d1d3cn7.jpg?h=YuYSJPb74UUrdoR0AKCdEA

1) Уильям Моррис (1834 — 1896) — английский художник, проектировщик тканей, гобеленов, витражей, мебели.

Вернуться к тексту

2) Мейденхе́д — город, расположенный на юге Англии, в восточной части графства Беркшир. Путь на автомобиле или автобусе от Мейденхэда до Лондона занимает около получаса.

Вернуться к тексту