Орден Чертополоха (гет)

Первый в этом году матч по квиддичу был воспринят студентами как глоток свежего воздуха в череде однообразных дней, состоявших в основном из утомительных занятий и редких вылазок в Хогсмид. На первые числа апреля была намечена игра Гриффиндора с Хаффлпаффом. Гриффиндорцы не особенно волновались перед матчем, ведь хаффлпаффская сборная не относилась к числу сильных команд и обычно по набранным баллам оказывалась в хвосте по итогам всех игр. Роланда рассчитывала, что её команда, не особенно напрягаясь, наберёт максимальное количество игровых очков и в обязательном порядке выйдет в финал.

— Да что там с этими добряками бороться? — самоуверенно воскликнул Руперт, когда их сборная уже выходила на игровое поле под приветственные крики зрителей. — Они не особенные ценители квиддича, всё больше театралы, ну еще в теплицах своего декана любят возиться. И, само собой, мечтают научиться приручать магических животных, как их кумир Скамандер, что исколесил весь мир со своим чудо-чемоданом, да еще по ходу дел суровую американку подцепил. В общем, ребята с Хаффлпаффа те еще любители прекрасного, милого и созидательного. Им не особо знакомо чувство бурлящей азартом крови во время квиддича.

Минерва лишь хмыкнула в ответ на его пренебрежительные слова о сопернике. Однако на деле Хаффлпафф и правда играл сегодня слабенько, не особо стремясь к победе. И гриффиндорская команда смогла в полной мере воспользоваться этим и сразу же начала довольно уверенно забивать голы. Ко всему прочему, сегодня на поле Финниган впервые вышел со своей новой метлой, и все ожидали от него отличной игры.

Играл он сегодня и в самом деле прекрасно. Руперт вообще был хорошим охотником, но новая метла заметно улучшила его манёвры в небе, и он, смеясь, без труда забрасывал квоффл во вражеские кольца раз пять за матч, что очень радовало Хуч. Обеспокоенной выглядела только Макгонагалл, она, отбив битой очередной опасный для охотников бладжер, то и дело поглядывала на трибуны, занятые слизеринцами. Роланда договорилась с Дэвидом, что он глаз не спустит с коварного Паркинсона и поможет в случае, если тот попытается испортить игру. «Пожалуйста, пожалуйста! Вся наша надежда только на тебя, Дэйв!» — попросила Джулия Джонсон, сложив ладони в умоляющем жесте, и Лонгботтом добродушно заверил, что сделает все возможное.

Минерва доверяла другу, но все равно не могла не следить за Ричардом, тем более что тот прямо-таки не сводил злых глаз с Руперта и, казалось, в любой момент мог послать какое-нибудь проклятие в недруга.

Однако в этот раз все обошлось, никаких эксцессов не случилось, Хуч как обычно не подвела команду и красиво поймала снитч, и Хаффлпафф проиграл с разгромным счетом. Гриффиндорцы на радостях выпустили из волшебных палочек сверкающие искры, а судья, улыбаясь, заявил, что «всегда бы так играли — честно и по правилам!» Макгонагалл же отметила крайне недовольное лицо Паркинсона, когда тот вместе с остальными слизеринцами покидал зрительские места. И, как оказалось позднее, не зря её это встревожило.

Вечером в Большом зале привычно проходила встреча дуэльного клуба, на которой в этот раз собралось довольно много зевак, желавших из праздного любопытства поглазеть на поединки энтузиастов боевой магии. Джулия, воодушевленная утренней победой в квиддиче, обратилась к Дэвиду с просьбой обучить её беспалочковой магии прямо сейчас.

— У тебя это так здорово получается! — кокетливо заявила она. — А ты видел, какие эффектные голы наши сегодня позабивали Хаффлпаффу?

— Видел, конечно! Молодцы! А ты не позволила сопернику забить в наши ворота ни одного мяча — потрясающе! — похвалил Лонгботтом, и Джонсон зарделась. — Но за беспалочковую магию тебе рановато браться, ведь это программа седьмого курса. Тебе будет пока просто сложновато и…

Он не договорил, потому что в зал ураганом влетели двое: Финниган и Паркинсон. Присутствующие посторонились, и заклятые враги выскочили на самую середину зала, потеснив дуэлянтов, и принялись посылать друг в друга «Риктусемпры». Дэвид так и побагровел от негодования — он очень не любил, когда их клубу начинали мешать, особенно таким бесцеремонным образом.

Однако вечным противникам, кажется, сейчас было наплевать на всех вокруг, они со всё возрастающим ожесточением атаковали друг друга. Наконец, в Ричарда таки угодила «Риктусемпра», и он на мгновение расхохотался от щекотки, но быстро взял себя в руки и направил в соперника мощный водяной вихрь.

— Вот ты как! — яростно сверкнул глазами Руперт и ответил на атаку. Вот только, к удивлению всех, водяной смерч не трансформировался в песок или даже огонь, он застыл на миг, а затем понесся в сторону слизеринца, на лету обращаясь в… хищно сверкнувшие в свете свечей крупные острые ледяные осколки.

У Минервы замерло сердце. А острые как ножи осколки уже почти достигли Паркинсона, который все еще хихикал от остаточного действия чар щекотки.

— Нет! Нет! — заорал Лонгботтом и молниеносно взметнул палочку вверх. — «Импедимента»!

Опасные осколки замерли в паре дюймов от лица Ричарда, в глазах которого читалось смятение. Затем камешками упали к ногам слизеринца и тут же стали таять, образуя лужицу.

— Ах ты! Паршивый грязнокровка! — только и смог выплюнуть в гневе Паркинсон, однако все заметили, что он весь прям побелел от пережитого испуга. Его тут же схватили мальчишки рядом, чтобы он снова не сцепился с Финниганом.

— Прекратите, ребята! Ну вы чего в самом деле! — принялась отчитывать Джулия. — Вы не успокоитесь пока не поубиваете друг друга, да?

— Ну все, Паркинсон, ты теперь в долгу у Лонгботтома, — рассудили мальчишки из клуба, отпустив наконец пришедшего в себя Ричарда. — Если бы не он, то тебе пришлось бы сейчас с порезанным лицом, истекающим кровью, бежать в лазарет. А если бы ледышка ещё и в глаз попала…

Слизеринец грубо растолкал локтями парней, сделавших ему замечание.

— Эй, Минерва, это он, тот самый пятый элемент в учении о стихиях? — между тем расхохотался Финниган. — У меня ведь получилось его наколдовать, правда?

— Нет, Руперт, это не то, ты плохо читал учебник по трансфигурации, — холодно отрезала Макгонагалл. — Отправляйся в гостиную! Прекратили этот балаган!

— А наш Дэйв, между прочим, любимчик у Риддла! — ввернул напоследок неугомонный Финниган. — Дэвиду было велено тренировать нас на уроке. К тебе с такими просьбами препод не обращался, а, Паркинсон? Нет? Видимо, не так уж ты и хорош в боевой магии, чтобы впечатлить Риддла.

По растерянному виду слизеринца было видно, что упомянутого опыта у него не имелось, и учитель таким образом не выделял его на занятиях.

— Так, мое терпение подошло к концу! Достали! — тут уже не выдержал Дэвид и с остервенением послал в Руперта «Силенцио». — А ну поутихли оба, а еще лучше проваливайте отсюда подобру-поздорову, разбирайтесь где-нибудь во дворе! Нечего тут мешать клубу заниматься!

— Ты кто такой, Лонгботтом, чтобы нам что-то указывать? — огрызнулся Ричард. — Что, Риддл чуть снизошел до тебя, и ты сразу возомнил о себе невесть что? На каких правах ты тут командуешь?

— На правах куратора клуба, дубина! — Дэвид закатил глаза с видом, будто говорил с умственно отсталым.

Слизеринец хотел добавить ещё что-то дерзкое, но передумал и ушел. Когда оба нарушителя порядка убрались восвояси, Минерва взмахнула палочкой, и массивные двери в зал со скрипом затворились — больше никто не должен был помешать дуэлянтам.

* * *

Паркинсон кусает локти из-за того, что кольцо так скоро сняли с испытуемого. Говорит, что может снова стоит написать Фергусу из Уика и отправить его ребятам новое кольцо на экспертизу. Я сказал, что это исключено. Раз уж кольцо сняли, то тут уж ничего не поделаешь. Теперь действовать станет сложнее, но нет ничего невозможного. Это урок на будущее, что в дело в любой момент может вмешаться третья сторона и спутать карты. Но нужно привыкать ориентироваться и в таких ситуациях. И Ричарду никто не обещал, что лишь по одному щелчку пальцев он сможет вернуть былое влияние на маглов или маглорожденных, что некогда имелось у его рода.

В один из будних вечеров Макгонагалл застала Лонгботтома в библиотеке, обложившегося несколькими толстенными справочниками. Вид у друга был как никогда ранее озадаченный. Рядом с ним медленно проплывали пергаменты и книги, призываемые манящими чарами прямо с книжных полок студентами. Библиотекарь страшно не любила эти трюки, считая, что подобное приводит к бардаку в читальном зале и мешает другим студентам. Но ученическая лень делала свое дело, и стоило мадам Мельцер отвлечься или куда-либо отойти, и студенты все равно украдкой использовали «Акцио». Дэвид отвлекся на появление Минервы.

— Ох, не нравится мне все это. Очень не нравится, — друг придвинул ей стул. — Нехорошо Руперт атаковал на днях Паркинсона в Большом зале. Вот что хочу сказать тебе: ну нет у нашего приятеля таких умений. У него неплохие магические способности, но ведь он лентяй. А талант без трудолюбия ничего не стоит. Мы с тобой долгие часы тратим на отработку заклинаний и получаем результат после упорной работы. У меня атаки, подобные той, что Руперт продемонстрировал, выходят, потому что я много практикуюсь на досуге, а запала нашего весёлого однокурсника хватает лишь на квиддич. Руперт и учебники-то открывает разве что накануне экзамена и то для того, чтобы сделать хоть какие-нибудь шпаргалки. Ты и сама это знаешь.

— Что ты там изучаешь? — Макгонагалл прочитала названия книг — почти все они были на тему алхимии. Кажется, до этих старых фолиантов годами не дотрагивались, настолько пыльными они выглядели.

Тогда Лонгботтом извлек из кармана кольцо Паркинсона.

— Да вот, пытаюсь найти хоть что-то толковое о металлах. Но это так непросто отыскать что-нибудь путное про серебро — какой-то малоизученный металл, — он взвесил в руке кольцо. — Аластор мне написал, что на кольце не найдено никакой свежей темной магии, только что-то старое, проводимое Паркинсонами лет так двести назад, но то лишь остаточный эффект от некогда мощных защитных чар, не имеющих уже былой силы. Ты в курсе, что в прошлом Паркинсоны враждовали с Булстроудами? Угадай, кто выступал агрессором?

— Паркинсоны? — предположила Минерва.

Глаза Дэвида заблестели, и он продолжил увлеченно рассказывать:

— Как бы не так! Это были Булстроуды. Они тогда клали глаз на всё, что плохо лежало, особенно на богатства тех, с кем разругались. С врагами сводили счеты, насылая на них страшные сглазы. Причем сглазы были настолько мощные, что от них не помогли бы ни глаз Фатьмы, ни какой-либо другой оберег. Так Булстроуды добрались и до вздорных Паркинсонов. Но последние в то время были прекрасными легилиментами и могли буквально считывать намерения. Так Паркинсоны разведали, что следующим на пути Булстроудов намечается как раз их родовое гнездо. А потому вовремя озаботились мощными защитными заклинаниями, взяли да заколдовали фамильные драгоценности и раздали их каждому члену семьи в качестве оберега. А заодно навели защитные чары и на маглов, работавших на их землях и приносивших Паркинсонам стабильный доход.

Макгонагалл недоверчиво на него покосилась. Истории древних чистокровных семейств таили всевозможные малоизвестные факты, и друг, кажется, погрузился во всё это с головой.

— Не смотри на меня так. Паркинсоны не были любителями маглов, вроде Уизли, они действовали лишь исходя из собственной выгоды. Булстроуды, по слухам, и вовсе по сей день живут за счёт труда магловских шахтёров. Вероятно, поэтому их отношение к маглам не совсем враждебное, а такое… весьма неоднозначное. А вот Паркинсоны досадуют, что уже давно не имеют былой власти над маглами-крестьянами, — Лонгботтом довольно забарабанил пальцами по столу. — Что же до схватки Булстроудов с Паркинсонами, то там свершилась практически полноценная осада крепости, но Булстроуды получили хороший отпор и с тех пор больше не лезли к Паркинсонам. Какой-то из Булстроудов даже позднее женился на одной из дочерей Паркинсонов. Вроде даже симпатия имела место быть в том союзе. Об этом рассказал Тони Эббот после посещения очередной лекции Нотта. Кстати, Тони упомянул, что моему роду была посвящена полноценная лекция в рамках большой темы «Чистокровные лондонские семейства». А про твой по матери и Аластора роды вроде как будет упоминаться в цикле «Знаковые шотландские магические фамилии».

Дэвид лукаво улыбнулся. По его виду стало понятно, что он сам, наверное, не отказался бы посетить парочку лекций Уильяма Нотта.

— Кстати, а как ваша семья убереглась в то смутное время от нашествия Булстроудов?

— Лонгботтомов миновала сия чаша, Булстроуды никогда не совались в Лондон, всячески избегали взаимодействия с властями, предпочитали довольствоваться владениями в более отдалённых землях. Да и мои предки совместно с другими волшебными семействами еще в Средневековье работали над защитными чарами для столицы, так что до неё не так просто было добраться.

Минерва с большим интересом выслушала рассказ друга. Кто-то из учеников слишком резко призвал к себе манящими чарами толстенный учебник по истории магии, и книга со свистом пролетела у самого уха Дэвида, едва его не задев. Макгонагалл погрозила пальцем неосторожному третьекурснику.

— Ну так вот, со временем Паркинсоны и Булстроуды стали состоять во вполне себе хороших отношениях. Время-то идет, все меняется. Ричард и Милтон вон даже дружат. И, как знать, возможно они со смехом вспоминают похождения своих прапрадедов. А может и нет…

— Ну а что с кольцом-то?

— Да вот пытаюсь выяснить, — Лонгботтом продолжил пролистывать справочник. — На кольце нет проклятия — это теперь доподлинно известно. Но для чего-то же оно изначально использовалось. Пытаюсь проверить гипотезу о значении самого металла. Помнишь, что говорила пожилая дама с портрета в нашей гостиной?

— Полагаешь, что это вроде некоего катализатора, проводника?

— Типа того, но знать бы поточнее. Я совсем ничего не смыслю в магии металлов, то как каждая порода действует, да еще вкупе с какой-нибудь темной магией, особенно малоизученное серебро, — вздохнул он. — Жалею, что раньше этим не интересовался. Теперь вот приходится ломать голову и усиленно восполнять пробелы в знаниях.

Минерва покачала головой. Что поделаешь, все знать просто невозможно, хотя она и понимала растерянность друга и тоже, как и он, пыталась сложить в общую картину разрозненные знания, полученные из различных источников. Макгонагалл видела, что Дэвид мыслит в том же направлении, что и она сама. Минерва решила более не отвлекать друга от чтения и направилась к одному из нужных ей книжных стеллажей.

В последние дни она просматривала литературу по совершенно неожиданной для себя теме: привидения. Скажи Макгонагалл еще пару месяцев назад, что ей вскоре предстоит копаться в книгах на подобную тематику, она бы не поверила. Но печальная история Миртл взбудоражила её, лишила покоя. А еще Минерва испытывала потребность поговорить об этом с отцом с глазу на глаз, но, увы, сейчас не имела такой возможности. Потому ей оставалось лишь искать нужную информацию в школьной библиотеке.

За последние дни она перелопатила самую разную литературу о призраках. Это были и занимательные монографии об их специфическом быте, о котором итак немало рассказывал Почти Безголовый Ник, и внушительные тома по истории привидений за последние пару тысячелетий. Попалась и любопытная брошюрка по истории призраков Хогвартса. Материала было много, но пока Макгонагалл так и не нашла того, что искала, а именно полезные сведения о том, как помочь привидению обрести покой или хотя бы облегчить его страдания.

Минерва заострила внимание на небольшой статье о феномене призраков. Там объяснялось, что нередко привидение — это человек, который мог даже не подозревать, что умер, а потому продолжал жить в привычной для него обстановке, будто бы ничего и не случилось. Макгонагалл тут же, усмехнувшись, подумала о профессоре Биннсе, который продолжал как ни в чем не бывало преподавать в школе так, словно до сих пор был живым человеком. В других случаях, пояснял автор статьи, покойник не мог свыкнуться с мыслью о расставании с предметами, событиями и привычками, что сопровождали его при жизни, и также оставался на этом свете в виде призрака. Такое, пожалуй, можно было сказать про большинство привидений Хогвартса. В исключительных случаях умерший осознавал свою гибель и желал бы изменить ситуацию, но совершенно не знал, как это сделать, а потому решал «подождать» в ожидании чего-то или кого-то. Последнее, наверное, и можно было отнести к Миртл.

Минерва в очередной раз прокрутила в голове недавний диалог с призраком из женского туалета.

— И ты его защищаешь? — рассердилась тогда Макгонагалл. — Я сейчас же пойду и поговорю с ним, Том не должен с тобой так поступать!

— Нет, не нужно с ним говорить! Не надо с ним так! — взмолилось привидение. — Том не хотел! Просто так получилось. Наверное, я сама виновата… Да, я виновата, надоедала ему в последнее время, а у него столько забот: уроки, ученики. У него непростая жизнь, а тут я ещё лезу со своими проблемами. Ах, Том!

Слезы стекали по ее щекам крупными прозрачными бусинами. И Минерва совсем растерялась, не зная как дальше вести себя с Миртл. С любой толпой непослушных первогодок она и то увереннее бы справилась. Но только не с убитой горем тринадцатилетней девочкой-призраком.

— Он так несчастен! — продолжила меж тем жалеть Риддла Миртл. — Том поделился со мной своей грустной историей жизни. Он поведал, что вырос в лондонском приюте, куда добралась его обессилевшая беременная мать, которую бросил его отец. И этот отец даже ни разу не поинтересовался судьбами оставленных им жены и сына. А мама Тома… Меропа умерла от разбитого сердца, ведь мужчина, которого она любила больше жизни, отказался от нее так, словно она для него ровным счетом ничего не значила. Несчастная женщина не выдержала такого жестокого удара судьбы и ее не стало уже через пару часов после рождения Тома. Ты представляешь, гриффиндорка, как это печально! Том остался сиротой, один-одинешенек на всем белом свете. Он не заслужил такой жестокой участи. Бедный Том!

После этих причитаний привидение стало плакать уже навзрыд, и Макгонагалл пожалела, что затеяла разговор, который пуще прежнего расстроил девочку.

Минерва так увлеклась думами о Миртл, что не заметила как к ней тихонько подошёл профессор Риддл. На его губах играла привычная ироничная полуулыбка. В руках он, как всегда, держал несколько новых книг. Интересно, Риддл уже всю литературу школьной библиотеки прочёл?

— Да, где же еще вы могли находиться в такой час? — произнес он ласкавшим слух голосом. Затем прижал к себе покрепче толстенные фолианты и уже настойчивее продолжил: — У вас было достаточно времени поразмышлять о вечности, Минерва. Вы готовы дать мне ответ?

— Готова, но нужно поговорить в другой обстановке.

— Конечно, — преподаватель кивнул. — Предлагаю встретиться и обстоятельно побеседовать часов в семь утра в ближайшее воскресенье вне стен школы. Я буду ждать вас у парадного входа. Или вы будете ждать меня. На улице в ближайшие дни будет стоять тёплая солнечная погода, было бы преступлением оставаться в холодных стенах замка. Побудем малость учителем и ученицей в Афинской Академии, как в былые славные времена. Погуляем на свежем воздухе, вдохнём будоражащие ароматы весны. Подискутируем. Глядишь, и истина откроется в споре.

Макгонагалл кивнула, стараясь избегать его взгляда. Ей не хотелось, чтобы он сейчас обнаружил с ее стороны неприязнь. Но Риддл, похоже, почувствовал некоторый холодок в общении.

— Вы сохранили мои розы, как это умело делала ваша матушка? — Минерва не смотрела на профессора, но по его тону ощущала, что он улыбается.

— Нет, они завяли, увы, — Макгонагалл вспомнила как уничтожила розы одну за другой после недавнего урока.

— Вот как? Значит, завяли… — Риддл усмехнулся, его глаза сузились. — Подводите вы, однако, прославленного профессора Бири. Не заслужили вы своих высоких оценок по его предмету.

Тут он прочёл название книги в ее руках. На обложке было выведено полустёртыми коричневыми буквами с завитушками: «Призраки: жизнь после смерти».

— Так-так… — протянул учитель. — Вместо тщательного изучения травологии вы зачем-то перебираете литературу про загробную жизнь. Странный выбор, я бы сказал. Наверное, любили почитать готические романы в детстве? Мне они нравились, это было увлекательное чтиво, которое неплохо помогало мне коротать время в опостылевшем приюте. А потом я поступил в Хогвартс, и некоторые книжные фантазии отчасти воплотились здесь, в этом загадочном замке.

Говорил он теперь откровенно глумливо, что всегда выводило Макгонагалл из себя. Она тут же вспомнила, как будто это произошло пять минут назад, сцену с ним и Миртл, душераздирающие рыдания брошенной девочки. У Минервы начинала внутри закипать злость. Пока невинное дитя, в нем нуждающееся, безутешно плачет в заброшенном туалете, Риддл, значит, спокойно себе так продолжает жить и заниматься своими делами? Да еще отпускает колкости в ее, Минервы, адрес. Нет, больше молчать у нее нет сил.

— Ах, ну что же вы за человек, мистер Риддл! Как вы могли? Нельзя так поступать с ребенком! — начала говорить на повышенных тонах Макгонагалл, и преподаватель от нее отшатнулся. Но Минерву теперь уже было не остановить, и она продолжила высказывать всё, что у нее накипело: — Вы для Миртл являетесь всем и даже больше, вы — свет в ее тёмном бытии после смерти. Она была к вам очень привязана и до сих пор вы ей дороги. Зачем вы так жестоко ее бросили, так немилосердно с ней поступили? Она всего лишь ранимое несчастное дитя, чья жизнь трагично оборвалась. Почему вы уподобились бессердечным педагогам, от которых сами натерпелись унижений, когда жили в приюте? Вы должны были понимать, проникнуться сочувствием к девочке, ведь с вами также когда-то плохо обращались. Так нельзя!

Учитель словно не находил что ответить на ее тираду, между ними повисла напряженная тишина. Наконец Риддл медленно провел своими длинными тонкими пальцами по корешкам книг и холодно ответил:

— Макгонагалл, вы решили изобразить из себя строгую учительницу, отчитывающую нерадивого ученика? Советую потренировать свои педагогические навыки на ком-нибудь другом! — в голосе его не осталось и следа прежней сладости и мягкости. — Попрошу не забываться! Жду вас в назначенное время в назначенном месте. И соблюдайте тишину в библиотеке.

— Прошу извинить меня, сэр, за этот порыв, — глухо ответила Минерва. — Я все высказала.

Он кивнул в ответ и, гордо вздернув подбородок, проследовал к выходу из читального зала.