Астерия: Ода меланхолии (гет)

Мало что поменялось за это лето. Слизеринцы выглядели все такими же спокойными, «львы» безумствовали, рэйвенкловцы все так же увлеченно читали утренние газеты, а «барсуки»... Барсуки временами с недоверием поглядывали на преподавательский стол, но затем снова возвращались к своим гренкам с абрикосовым джемом.

Четвертый курс Слизерина теперь реже пересекался с гриффиндорцами — на сдвоенных уроках им чаще ставили в пару Хаффлпафф, а это означало, что Астерия уже не могла так часто видеться с Джинни Уизли и ее дружками.

К сожалению это, или к счастью, Астерия не знала, но на лекциях профессора Бинса, чей сопящий голос гарантировал глубокий и здоровый сон через десять минут в холодную, и через пять минут в теплую погоду после начала занятий, она поневоле скучала по ее веселым приколам, которые она устраивала на пару со своим приятелем — Колином Криви.

— Дура Амбридж, — буркнул Теодор, перекидывая ногу через скамью и устраиваясь рядом с подругой за обедом. С самого лета их с Астерией отношения не продвинулись дальше дружбы. Каждый раз, когда в разговоре упоминались неудобные темы, Теодор торопливо вспоминал о каких-то неотложных делах или просто переводил речь в более безопасное русло.

Он замолчал, лихорадочно накладывая себе в тарелку картофель.

— Дура Панси, — тихо сказала Дафна, устраиваясь по левую руку от сестры. — Пусть подавится своим драгоценным...

Она громко фыркнула и схватила с блюдо яблоко, вгрызаясь в него с такой яростью, что сок брызнул во все стороны.

Астерия терпеливо ждала, пока они решат объяснить свое плохое настроение, и, чтобы хоть как-то себя развлечь, разглядывала вошедших.

— Похоже у Гриффиндора сейчас был урок Защиты, — протянул Теодор, махая головой в сторону Поттера, который появился в дверях Большого зала. — Слышала, что у них произошло? — он вдруг улыбнулся. — Говорят, Амбридж назначила Поттеру отработку, потому что он начал обвинять ее и всё Министерство во лжи. Кричал так, что во всех классах было слышно, — он нахмурился и отпил из своего стакана сок. — Я сам едва сдержался на паре, если честно. Эта старая жаба делает вид, что ничего не происходит, очевидно же, что она пришла сюда вынюхивать на пользу Министерства. Кучка недоразвитых идиотов...

Он взял с тарелки яблоко и задумчиво покрутил его в руках, разглядывая золотисто-красные бока.

— Да еще и экзамены в этом году, — вдруг сказала Дафна, которая все это время слушала их разговор. — Сомневаюсь, что без практической подготовки мы сможем победить даже паршивого больного каппа... Что? — скривилась она, заметив удивленные взгляды Нотта и Астерии. — Я, что, по-вашему, совсем дура набитая?

— Не знал, что тебя волнует учеба, — откровенно ответил Теодор. Астерия помедлила, но кивнула.

— Да куда уж мне, — протянула Дафна. — До вас... — она оттолкнула от себя тарелку и поднялась на ноги. — Когда надоест играть в великих сыщиков и смотреть на всех свысока — обращайтесь, — процедила она и ушла, гордо расправив плечи.

— О чем я и говорил, — сказал Теодор. — Все перевернулось с ног на голову, только никому и дела нет. Если уж даже Дафна сходит с ума... Министерству стоило бы задуматься.

— Не говори о ней так, — отмахнулась Астерия, глядя вслед сестре. — Она просто запуталась. Ты слишком резок с ней.

— Может быть, — пожал плечами Теодор. — Знаешь, она ведь сама виновата в том, что к ней так снисходительно относятся. Ей следовало бы тщательнее выбирать себе окружение. Забини слишком брезглив, чтобы быть кому-то другом, а Паркинсон... — он потер лоб, — Паркинсон уже давно вьется рядом с Малфоем, она слишком высокомерная, чтобы позволить кому-то быть с ней на одном уровне. Поэтому Дафна будет либо в ее свите, либо сама по себе. Рано или поздно она это поймет.

— Моя сестра не...

— Твоя сестра совершенно обычная девчонка, у которой в голове одна любовь и блестки, — сказал Теодор. — Знаешь, я безумно рад, что ты не такая. Я рад, что мы можем быть просто друзьями. Увидимся вечером, да? — он подхватил сумку и закинул ее на плечо. — Нужно еще успеть заскочить в библиотеку перед уроком.

Как отрезал. Астерия закусила губу и поспешно отвернулась. Не хватало еще Теодору увидеть, что у нее глаза на мокром месте. И чем бы она тогда от Дафны отличалась?

* * *

Время неслось, как дикий гиппогрифф. Долорес Амбридж, почувствовав вкус власти, вовсю протаскивала в школу политику Министерства, чем вызывала ненависть не только многих преподавателей, но и учеников. Исключением, как и следовало ожидать, стали лишь слизеринцы, которых в большинстве своем такое положение устраивало.

— ...опять Уоррингтон, — кричал комментатор, — ... он пасует Пьюси, он пролетает мимо Алисии, давай Джонсон, ты еще можешь его остановить...

— Вперед, Слизерин! — кричали вокруг Астерии ребята, размахивая зелеными шарфами. — УИЗЛИ — ДЫРКА-ВОРОТАРЬ!

Поттер полетел вниз, заметив золотой мячик. Рядом с ним летел Малфой, похожий серебристо-зеленую стрелу — так сильно он прижимался к своей метле.

Панси испуганно закричала, когда Поттер вдруг прыгнул на Малфоя и со всей силы ударил его кулаком в живот. Дафна вскочила на ноги и побежала на поле, туда, куда уже стремилась разноцветная многоликая толпа любопытных студентов.

На удивление Астерии, Теодор тоже сорвался на бег.

— Импедимента! — крикнул Нотт одновременно с мадам Трюк, и Поттера отбросило от Малфоя.

Драко лежал на земле, скрутившись от боли, из его носа текла кровь. Крэбб ржал где-то неподалеку, опираясь на свою метлу.

— Ублюдок, — сплюнул на землю Теодор. Астерия могла поклясться, что он говорил не о Крэббе.

У Астерии возникло смутное чувство, что она вновь упустила из внимания что-то важное.

— Что ты творишь, придурок? — прошипел знакомый голос где-то неподалеку, когда днем следующего дня Астерия завернула за угол одного из коридоров в восточной части замка, возвращаясь с урока.

— Какое тебе дело? — огрызнулся Малфой. Астерия замедлила шаг.

— А такое... Такое, Малфой, — прорычал в ответ Теодор. — Я понимаю, что ты чувствуешь, но эти перепалки с Поттером — что за черт, Драко?

— А что ты предлагаешь мне делать? Мой отец...

— Я знаю....

— Да плевал я на это! — взорвался Малфой. — Ты все время твердишь, что все знаешь, но на самом деле... Ты не представляешь, каково это! Мать ревет целыми днями, боится, что он не вернется с задания!

— Поверь, Драко, твоему отцу безопаснее быть здесь, чем рыскать в горах Франции..

— Среди великанов? — рявкнул Малфой и тут же захрипел, словно получил пинок в живот. — Так это, — он заговорил чуть тише, — это то, что делает твой старик?

— Не важно, — вдруг насторожился Теодор, прислушиваясь. Астерия лихорадочно огляделась по сторонам, но сбежать бы она не успела. Можно лишь притвориться, что она только проходила мимо и...

— Гринграсс! — окликнул ее кто-то, убивая призрачную надежду уйти незамеченной. Она обреченно обернулась. К ней со всех ног спешила Салли Темпл, грузная хаффлпаффка с двумя рыжеватыми косичками. — Ты забыла свой учебник на зельях, вот, я захватила его с собой.

— Спасибо, — пробормотала Астерия. Темпл еще что-то говорила, но Астерия только вежливо улыбалась и кивала, мысленно желая хаффлпаффке всего самого нехорошего.

Когда Салли выговорилась и ушла, Астерия прислушалась. Но голосов Малфоя и Теодора слышно не было, да и не похоже, что они все еще были где-то неподалеку.

Она облегченно вздохнула.

— И давно ты взяла привычку подслушивать мои разговоры? — протянул Нотт лениво, выскользнув из-за ближайшей колонны.

— Прости, я не хотела, — пробормотала Астерия. — Просто я не понимаю, почему ты ...

— Почему я что? — резко перебил ее друг. — Почему тебе вечно нужно все знать?

Астерия молчала, кусая губы. Теодор потер лоб.

— Ты помогаешь ему? — осторожно спросила Астерия. — Почему? Думала, что ты его ненавидишь.

Теодор вдруг замялся.

— Мы просто оказалась в похожих ситуациях, — сказал он и закусил губу. — Я его понимаю.

— Но... Но что происходит? — не сдавалась Астерия. — Почему Малфой говорил о великанах? Что...

— Я не могу тебе рассказать, — упрямо повторил он уже знакомую фразу.

— Но ты же сам все время говоришь, что от нас все скрывают! Но не хочешь поделиться со мной... Я могла бы тебе помочь или... Теодор, я просто не понимаю... Ты все скрываешь, постоянно недоговариваешь... Почему?

Он смерил ее долгим, грустным взглядом, затем сделал шаг, оказываясь прямо перед ней, и аккуратно взял за подбородок, приподнимая ее голову.

— Я просто все еще пытаюсь тебя уберечь, Гринграсс, — тихо сказал он. — Пока это возможно.

— Но я волнуюсь за тебя, — выдохнула она едва слышно, потому что сердце стало биться быстрее и дыхание усложнялось.

— Не нужно обо мне заботиться, слышишь? — прошептал он ей на ухо. — Это я должен следить за тобой, не наоборот. Я со всем разберусь сам.

Он отпустил ее и снова улыбнулся.

— Я все расскажу тебе, когда придет время.

Но он не рассказал. Малфой продолжал вести себя как полный придурок на людях, постоянно задирая то Уизли, то Поттера, ревел во всю глотку песню «Уизли — наш король», когда кто-то из них оказывался поблизости. Но Астерия все никак не могла выкинуть из головы образ, который нарисовался в ее воображении, когда она услышала его разговор с Теодором. Малфой был испуганным. Растерянным.

Теперь ей казалось, что все, что делал этот белобрысый хорек, было лишь отчаянной попыткой уйти от реальности. Драко Малфой все еще был ничтожеством.

Настал январь. Десять Пожирателей смерти покинули стены Азкабана и присоединились к Темному Лорду.

— Долохов, — перечислял по пальцам Теодор. — Мальсибер-старший и младший, Трэвэрс. Руквуд. Лестрейндж. Кэрроу. Десять. А эта тупая жаба делает вид, что все хорошо! Ты только посмотри на нее. Уверен, она еще протолкнет закон, запрещающий нам читать газеты. Министерство слепо. Он освободил самых верных, тех, кого он посылал пы... — Теодор вдруг запнулся и поднял на Астерию глаза. — На свободу вышли те, кого он посылал пытать, — повторил он медленно. — Пытать.

Малфой улыбался, глядя на реакцию ненавистной ему троицы, сидящей за столом Гриффиндора.

После январских событий Теодора будто бы подменили. Он, казалось, совсем перестал противиться режиму, который установило Министерство. Шоком для Астерии стала новость о том, что он вступил в Инспекционную дружину, которую организовала Амбридж, став директором Хогвартса.

Он отмалчивался на все вопросы и все сильнее отдалялся, шатаясь по школе с крохотной буковкой «И», которая была пришпилена на его мантии. Дафна шепотом рассказывала, что он все чаще общается с Малфоем, на груди которого тоже сияла серебристая «И».

— Новое время, новый директор, — разглагольствовал Малфой, лениво развалившись на кресле у камина. — Этим грязнокровкам нужно быть повежливей с нами.

Астерия, которая раньше виделась с другом только во время обеда и вечером, теперь редко видела его даже в гостиной.

Она не понимала, что заставило Теодора переменить свои взгляды, а от того, что он ничего ей не рассказывает, хотелось выть. Дафна ничуть не волновалась, уверенная, что дела внешнего мира в Хогвартсе не имеют никакого значения, и помощи от нее было мало.

Нотт похоже был единственным, кому не доставалось от остальных учеников за принадлежность к Инспекционной дружине. Монтегю пропал, Уоррингтона поразил кожный недуг, из-за которого он словно покрылся размокшими кукурузными хлопьями, а Панси Паркинсон кто-то наколдовал рога, из-за чего она несколько дней пролежала в Больничном крыле.

В феврале Поттеру как-то удалось протолкнуть разоблачающую статью в «Придиру». Теодор откровенно веселился, читая ее, но не все разделяли его веселье. Малфой, Крэбб и Гойл во всю строили планы мести за упоминание их отцов в списках Пожирателей.

— Может быть, теперь люди поймут, во что влипли, — прошептал Теодор, сжигая «Придиру» с помощью заклинания. — Может быть, мне даже не придется... — он резко замолчал и заставил пепел исчезнуть. — Выше нос, Гринграсс. Может, все еще будет хорошо.

Наверное, он кривил душой, потому что уже за обедом она заметила его в библиотеке в компании Малфоя, Крэбба и Гойла. Появление последних в подобном месте вообще было фантастикой, поэтому девочка насторожилась. Теодор просил не лезть в его дела, но книжные стеллажи так удачно скрывали ее от посторонних глаз, давая возможность услышать разговор, что она не удержалась.

Прикрыв нос рукавом мантии, чтобы ненароком не чихнуть от пыли, она осторожно подкралась поближе.

— Поттер должен получить по заслугам, — прошипел Гойл. — Это не должно сойти ему с рук.

Астерия с удовлетворением отметила, что Нотт насмешливо фыркнул и откинулся на спинку своего стула, скрестив руки на груди.

— Что смешного, Нотт? — мгновенно среагировал Малфой, а Гойл угрожающе хрустнул пальцами, разминаясь. — Ты разве не считаешь, что этот... Потти зашел слишком далеко? Мы должны ему отомстить.

Теодор наклонил голову вбок и лениво улыбнулся.

— И что в твоем понимании месть? — он вдруг резко подался вперед, упираясь руками в стол. — А, Малфой? Ударить исподтишка в темном коридоре? Поставить подножку? Подлить слабительное в тыквенный сок на завтраке?

Он тихо засмеялся.

— А что в твоем понимании месть? — процедил Малфой. — Предлагаешь сразу Авадой?

— А почему бы и нет? — улыбка сползла с лица Теодора. — Можно. Если хочешь отомстить, все можно. Но ты ведь не хочешь. Ты не хочешь. Для тебя это всего лишь игра. Ты носишься с этим шрамоголовым, сам же ему и подставляешься, но когда дело доходит до решительных действий...

— А что ты предлагаешь? — перебил его Малфой. Теодор смерил его взглядом, затем вдруг заинтересовался своими ногтями.

— Ты знаешь, что я предлагаю, — сказал Теодор медленно.

— Это весь твой план? — Малфой хлопнул рукой по столу. — Тише! — зашипела мадам Пинс из своего угла. — Это же библиотека!

— Да, — сказал Теодор, поднимаясь со своего места. — И ты знаешь, что рано или поздно тебе придется это сделать.

Он ушел, оставляя Малфоя в раздумьях. Астерия перевела дыхание.

— Тебе уже не нужна эта книга? — тихо спросил кто-то. — Нет, — выдохнула Астерия и подняла голову, сталкиваясь взглядом с мальчиком, у которого были такие красивые зеленые глаза. Очень добрые. Очень-очень.

Поттер благодарно улыбнулся и пошел прочь.

— «Будь осторожен, Гарри», — хотела она крикнуть ему вслед, но смолчала. Мысли танцевали какой-то диковинный танец, руки дрожали.

* * *

— Астерия, — неуверенно сказал Теодор, переступая с ноги на ногу. Астерия подняла на него глаза, сделав в книге, которую она читала, закладку. Это был мартовский вечер, и со дня их последнего с Теодором разговора прошло уже несколько дней. Да и разговором это можно было назвать очень сложно. «Привет». «Пока». Тошно и тускло.

А еще очень одиноко. Все чаще вспоминались последние дни лета, когда он был просто рядом, без всех этих тайн и недомолвок, дурацких игр.

Ночами ей постоянно снилось поле, усаженное цветами ядовитого аконита. И каждый раз чей-то голос звал ее, просил вернуться, остановиться, подумать.

Ее тянуло в какую-то воронку, и почти каждую ночь она просыпалась из-за того, что подушка промокла от слез.

Вера через отрицание, любовь через ненависть, счастье через испытания, правда через ложь, исцеление через изрядную порцию яда — неужели такой должна быть ее жизнь?

— Чего тебе? — тихо спросила она. Гостиная была пуста, все уже разошлись по своим спальням, но Астерия медлила.

— Мы друзья? — вдруг спросил Теодор. — Лучшие друзья, правда?

— Мы друзья, — кивнула она. — Конечно мы друзья.

Он присел рядом и крепко обнял за плечи.

— Я не могу тебе ничего рассказать, — прошептал он. — Но знай, что... Я тебя не брошу. Что бы я ни сделал, знай, что я не брошу тебя.

— Зачем ты вступил в Дружину? — спросила она, не рассчитывая на ответ.

— Узнаю врага в лицо, — вдруг рассмеялся он и вновь затих.

Больше от него нельзя было добиться ни слова. Так они и просидели в гостиной, до самого рассвета, пока в камине не догорело последнее полено. Он снова был рядом, ей снова было спокойно.

Временами Астерия очень явственно ощущала собственную невыразительность. Словно вместе с ним уходила и она сама. Кем она была без него?

Астерии казалось, что никем. Да, независимая, она тихо отвечала на уроках, звонко смеялась в стайке девочек-однокурсниц, читала, удобно устроившись в пыльном кресле.

Но когда его не было рядом, Астерия чувствовала себя какой-то неполноценной, сбитой с ориентира, потерянной в пространстве. Ненужной деталью в отлаженном часовом механизме.

Он уходил, и все застилало мглой, и она шла наугад, надеясь, что он появится очень скоро и направит ее, протянет ей руку.

Он бы нужен ей, как воздух, она не могла без его авторитета. Ей казалось, что не сдержи он свое обещание никогда ее не покидать, она бы умерла.

Её мир замкнулся.

* * *

Возвращение домой на пасхальные каникулы было прихотью Дафны, у которой все сильнее воспалялась хитрость по мере приближения С.О.В.

— Ты уверена, что это сейчас необходимо? — спросила Астерия, наблюдая, как сестра носится по комнате, сгребая в чемодан вещи.

— Асти, я сдурею, если не уеду, — честно сказала Дафна, переводя дыхание. — Не могу уже. Хочу домой.

— Ладно, — пробормотала Астерия, открывая свой чемодан. — Как хочешь.

Она бы могла остаться в Хогвартсе, но родители наверняка бы закатили очередной скандал, написали бы несколько гневных писем об ошибочных приоритетах, maman бы разревелась в три ручья, а после назвала бы неблагодарной маленькой дрянью, которая ни во что не ставит таких заботливых родителей, как они. Лучше уж было сохранить иллюзию радости от возвращения домой.

Теодор оставался в Хогвартсе, но напоследок все же попросил Астерию напомнить отцу о мерах безопасности.

— Он же работник Министерства, наверняка у вас хорошая защита, но все же... Будьте осторожны, ладно?

Когда он так говорил, она чувствовала себя, по меньшей мере, смертником, который каждый день нарывается на неприятности или скачет наперерез зеленым лучам Авады. Но она понимала, что в нынешней ситуации его напутствия имели место.

На перроне их встретил мистер Гринграсс. Несмотря на теплую погоду, он был одет в наглухо застегнутую мантию с высоким воротом и черные перчатки. Такая одежда придавала ему еще более устрашающий вид и он, казалось, этим был вполне доволен.

— Мы спешим, — буркнул он вместо приветствия и взял в руки чемодан Дафны, в который Астерия умудрилась впихнуть и свои вещи. — Мне еще на работу.

Они аппарировали до окраин Оксфордшира, а до самого дома добирались сначала на магловской попутке, а затем пешком. Всю дорогу отец молчал, делая вид, что внимательно слушает торопливый рассказ Дафны о всех ее злоключениях, но Астерия видела по его глазам, что мыслями он уже был довольно далеко.

Уже увидев мать на крыльце, Астерия заволновалась. Чтобы миссис Гринграсс изменила своей привычке встречать гостей в холле? Отец, похоже, тоже насторожился, потому что жестом заставил Дафну замолчать.

— Дорогой, — всхлипнула мама и поспешно закрыла рот рукой. — Я ничего не могла сделать. Я пыталась отослать тебе патронус, но у меня ничего не получалось...

— Что случилось? — хрипло спросил мистер Гринграсс, мгновенно меняясь в лице.

— Он в столовой... Магнус, он знает...

— Кто он? Антея, что...

— Гринграсс, старый пес, — протянул появившийся в дверях мужчина. Он был высоким, с рябым, довольно морщинистым лицом и заметной проседью в темных волнистых волосах. На нем была зеленовато-бурая старомодная мантия, с помутневшими от времени пуговицами и высокие замызганные грязью сапоги со шпорами и толстыми каблуками.

Этот человек показался Астерии смутно знакомым, и она не могла понять, где уже видела его. Разве только...

— Августус, — кивнул отец. Астерия едва не хлопнула себя по лбу. Августус Руквуд, беглый Пожиратель Смерти.

— Не вижу радости на твоем лице, Магнус, — усмехнулся Руквуд. — Неужели ты меня не ждал?

— Как ты мог такое подумать, — процедил мистер Гринграсс. — Наши двери всегда открыты для тебя.

— А ты все такой же лицемер, кузен, — сказал Руквуд. — Но что же мы в дверях... Пройдем в дом, присядем... В ногах, как говорится, правды нет.

Он сделал приглашающий жест и первым вошел в дом. Леди Гринграсс посмотрела на мужа, и тот кивнул.

— Девочки, идите наверх, — распорядился мистер Гринграсс, едва они переступили порог гостиной.

— Что же так быстро, Магнус? У меня не было возможности с ними познакомиться, — остановил их Руквуд, лениво развалившийся на софе. Его грязные каблуки лежали прямо на шелковых подушках.

— Ты был в Азкабане, — напомнил ему мистер Гринграсс.

— А где был ты, кузен? — Руквуд поднял на него взгляд. — Прятался, как крыса, в своей норе?

— Ты надолго к нам? — осмелилась спросить миссис Гринграсс. — Я думала, что ты прячешься у Бэддоков.

— Антея, разве ты мне не рада? — насмешливо спросил Руквуд. — Помнится, мы были очень дружны с твоим отцом. Лучше представь мне своих дочерей.

— Наверх, — повторил мистер Гринграсс, обращаясь к Дафне и Астерии. — Немедленно.

Астерия потянула сестру за рукав и они, стараясь не сорваться на бег, стали подниматься по ступенькам на второй этаж.

— Я не пойду в свою комнату, — прошептала Дафна, останавливаясь в коридоре. Астерия кивнула.

Они сидели на кровати, прислушиваясь к голосам внизу. Астерия не выпускала из рук волшебную палочку.

— Что ему здесь понадобилось? — спросила Дафна какое-то время спустя, но Астерия не успела ответить, потому что дверь в комнату отворилась, и леди Гринграсс бросилась к дочерям.

— Мы с папой отправим вас в школу сегодня же вечером, сразу после ужина. Раньше нельзя.

— Антея! — раздался громогласный крик с первого этажа. — Еще виски!

— Будьте умницами, — прошептала мать и хлопнула дверью.

Из всего разговора, который состоялся за ужином, Астерия поняла только одно — началось то, о чем постоянно говорил Теодор. Тёмный Лорд собирал старых союзников.

* * *

В начале лета газеты запестрели заметками о том, что произошло в Министерстве семнадцатого июня. Альбуса Дамблдора возобновили на должности директора, но все остальное не было таким радужным.

Отца Теодора, как и всех остальных Пожирателей, прорвавшихся в Министерство, посадили в Азкабан. Теодор воспринял эту новость спокойно, словно только этого и ждал.

Малфой, чей отец так же был осужден, бросил очередную газету в камин и пробурчал что— то о том, что Поттер теперь нежилец.

— Уймись, — посоветовал ему Нотт. — Поттеру уже досталось.

Поезд набирал скорость. Астерия сидела прямо, сложив руки на коленях.

— Они придут в каждый дом. Сначала явятся к тем, кто был на их стороне в прошлой войне, и потребуют вернуть старые должки. Затем начнут вербовать новых...

Он говорил спокойно и медленно, тщательно проговаривая каждое слово, будто читал какую-то занудную лекцию. Астерии хотелось закричать, что она уже прошла через все это, что она даже видела одного из «приближенных» в лицо, что, возможно, этим летом ей снова предстоит с ним встретиться. Теодор о Руквуде знал. Едва они с Дафной вернулись в Хогвартс, Астерия первым делом рассказала о произошедшем другу. Он не был сильно удивлен, но в его взгляде теперь была пугающая решительность, будто ее слова стали последней каплей для принятия какого-то очень важного решения.

— Ты должна быть осторожна, ты и Дафна. Присматривай за ней, ей лучше держаться подальше от своих дружков.

Это было так похоже на прощание. На настоящее, горькое прощение. Предсмертные наставления.

Поезд медленно приближался к Кингс-Кроссу, а Астерия не хотела покидать вагон. Теодор подхватил с полки свой рюкзак и стал протискиваться к выходу, пробираясь сквозь толпу радостных учеников. Ей ничего не оставалось, как идти следом.

— Летом мы вряд ли сможем увидеться, — сказал он, надевая на плечи рюкзак. — Но я буду рядом, если...

— Астерия! — леди Гринграсс махала дочери. — Сюда!

— Прощай, Асти, — сказал он и пошел к перегородке, которая разделяла девятую и десятую платформы.

Как в тумане Астерия обняла мать и оглянулась как раз вовремя, чтобы заметить, как краю его рюкзака исчез за ограждением.

С Астерии слово сняли сковывающее заклятье. Ручка чемодана выскользнула из ее пальцев. — Мама, я сейчас! — крикнула она уже на бегу. Она не могла позволить ему вот так попрощаться. Она вылетела на заполненную суетливыми людьми магловскую платформу и помчалась вперед, выглядывая в толпе его русую макушку и темно-зеленый рюкзак.

— Осторожно! — гаркнул какой-то мужчина, когда она промчалась мимо него, едва не сбив с ног.

— Извините! — крикнула она, не сбавляя скорости. — Теодор! Теодор!

Он услышал и остановился.

— Я просто хочу быть с тобой, — выпалила она. — Мне не важно, что... Но я не понимаю, что ты делаешь. Все кажется таким бессмысленным. Но когда ты рядом... Все не так... Я... Пожалуйста... Мне кажется, что случится что-то страшное!

Он сгреб ее в объятия, что-то шепча. Что-то успокаивающее. А ей так хотелось плакать от боли и страха, потому что она не могла его отпустить. Не хотела, не могла...

— Я буду рядом, — сказал он тихо.

Шершавые обветренные губы коснулись ее лба на мгновение, а когда она открыла глаза, Теодор уже растворился среди толпы.