Астерия: Ода меланхолии (гет)

В самом сердце Румынии, затерянный меж гор город Брашов, рыжел черепицей крыш. В узких улочках прижимались друг к другу миниатюрные желто-белые домики. С площади городского совета доносилась музыка, над Черной церковью кружила стайка серых голубей.

Неподалеку от Ворот Екатерины, между городскими улицами Поарта Шкей и Чербулуи, тянулась одна из самых узких улочек Европы, Страда-Сфория. Ее протяженность составляла всего восемьдесят метров, а в самом узком ее месте ширина едва достигала ста сантиметров. Для маглов и их близоруких относительно магии глаз это была всего лишь улочка-ошибка, проход для пожарных, случайность, забавная прихоть архитектора. Но если приглядеться, то в самом узком ее месте можно было заметить легкое дрожание воздуха, словно температура внезапно поднималась, воздух раскалялся, и можно было ожидать, что перед человеком вот-вот возникнет пустынный мираж. Иногда в улочку ныряли странным образом одетые люди, и, по словам некоторых глазастых туристов, они просто исчезали, не появившись, как того следовало ожидать, ни на улочке Поарта Шкей, ни на Чербулуи, словно они были теми самыми миражами, призраками в раскалившимся воздухе.

Румынские маги по праву гордились своей задумкой. В семнадцатом веке, когда представители магических общин всего мира приняли Статут о Секретности, в спешном порядке была построена улица Страда-Сфория, в народе иногда носившая названия Веревочной улочки или улицы Нить. Её предназначением было служить проходом из мира маглов, отвергших всё магическое, в мир, который стал убежищем для румынских волшебников, ведьм и некоторых вампиров, которые в 1749 году, прожив почти век в изгнании, вернулись на родину, и, после продолжительной войны, создавшей прецедент нарушения Статута, добились своего принятия в общину, надежно скрытую от глаз маглов.

Город, существовавший по ту сторону Страды-Сфории, носил название Тара Романеска, и насчитывал близко тридцати тысяч жителей. Как и множество других волшебных общин, город румынских магов застрял в атмосфере тех лет, когда его скрыли от глаз маглов. И, если в той же Англии маги медленно, но верно перенимали магловские изобретения и моду, притормозив где-то между девятнадцатым и началом двадцатого века, то румыны бережно хранили свою культуру и довольно резко реагировали на любые попытки внедрить в обиход что-то магловское.

Первое, что представало пред глазами, когда путник прибывал в Тару Романеску, была Базарная площадь, кишащая торговцами, знахарями и ремесленниками. Воздух был насыщен запахами целебных трав и зелий, под цветастыми тентами были спрятаны от солнечного света телеги с ингредиентами для снадобий, древние ведьмы, эти сухонькие старухи с зеленой кожей, расхаживали по площади, продавая из-под полы линялых мантий связки сушеных пальцев и языков.

Туристов всегда удивляло почти полное отсутствие почтовых сов — румыны для этой цели использовали дрессированных летучих мышей, на шеи которых цепляли серебряные браслеты с вязью рун. Именно это и стало когда-то причиной возникновения мифа о природе летучих мышей, которых маглы принимали за обернувшихся в зверя вампиров.

От Базарной площади, словно лепестки ромашки от сердцевины, расползались во все стороны улицы Тары Романески, заполненные стройными рядами двухэтажных домов под черепичной рыжей крышей, с цепочкой рун на кованых ручках входных дверей. Эти руны служили для отпугивания вампиров, которых, хоть и пустили в город много столетий назад, все же старались держать от себя на расстоянии.

Когда Астерия впервые увидела этот город, всё было ей в новинку. Но вот уже пятый год она со Скорпиусом жили в доме Люциуса и Нарциссы в Таре Романеске, в самом сердце Трансильвании. Драко остался в Лондоне, служил в Отделе тайн, но раз в месяц он приезжал в Румынию, чтобы встретится с женой и сыном. Такое решение было принято в тот день, когда Драко вернулся после отравления домой. Астерия не хотела развода, мало того, одна мысль о подобном исходе казалась ей отвратительной, но себя пересилить она не могла, и жизнь с Драко казалась еще невыносимей, чем раньше.

Она снова сбежала, как и много лет назад, попытавшись забыться. Но границ Англии было недостаточно. И она, собрав свои вещи, уехала в Румынию, где уже много лет жили Нарцисса и Люциус.

Астерия не собиралась задерживаться надолго. Ей всего лишь хотелось привести мысли в порядок, отдохнуть от гнета поместья, отдохнуть от Драко. Но один месяц сменял другой, Драко продолжал быть тем, кем он был, и ничто в Англии не тянуло её к себе. Наоборот, здесь, на чужой земле, она вдруг почувствовала себя лучше, словно в Англии вместе с Драко и проблемами осталось еще что-то, что не давало ей раньше спокойно спать, что мучило её, протягивая сквозь угольное ушко ночных кошмаров. Красные глаза, горящие в темноте огнем Преисподней, оставили её сны, оставшись там, в туманной Англии, вместе с такой далекой семьей.

Первое время Драко пытался её вернуть, а потом, словно отчаявшись, смирился, решив ждать. Он полностью ушел в работу, и Астерии казалось, что от этого разделения семьи всем стало только лучше. Конечно, это было не так, но другого выхода Астерия не видела.

Была еще одна причина, по которой Астерия решила остаться в Румынии. И этой причиной были горные заповедники. Люциус помог ей найти работу, научил вести бизнес, и наконец-то Астерия смогла сказать, что счастлива. Она была независимой и свободной, и это, хоть и доставшееся после огромной жертвы, было достойным того.

Вырваться из паутины, найти выход там, где выхода нет... Ей казалось, что она сумела. А годы шли. И приближалось время, когда Астерии Малфой пришлось бы вернуться в Англию. Скорпиусу исполнялось одиннадцать лет.

То лето было довольно прохладным, часто шли дожди, поэтому, когда в окно постучали, у Астерии, сидящей на кухне в обществе Нарциссы и пьющей чай, не осталось никаких сомнений в природе источника этого стука — летучие мыши в такую погоду не летали, оставалась только сова.

Недовольно поджав губы, Астерия поднялась со своего места и подошла к окну, впуская растрепанную и мокрую сипуху, к лапке которой был привязан белый конверт с восковой печатью.

Сунув сове в клюв печенье, Астерия отвязала конверт и вернулась за стол. Всё это время Нарцисса неотрывно наблюдала за ней, отставив в сторону свою чашку.

— Что ты намерена делать? — спросила она, когда Астерия разорвала конверт и, вытащив письмо, стала читать. — Выглядишь удивленной. На что ты рассчитывала?

— Вы знаете, на что я рассчитывала, — отрезала Астерия.

— Я бы не позволила Скорпиусу отправиться в Дурмстранг, — фыркнула Нарцисса. — Даже если бы сам директор Поляков приехал к нам с просьбой отпустить мальчика, я бы собственноручно спустила его с лестницы.

— Как вы не понимаете, — устало сказала Астерия, вновь отправляя приглашение обратно в конверт. — Скорпиусу было бы намного лучше и безопасней вне Хогвартса. После всего того, что там случилось. После всего того, что случилось с нами.

— Глупости, — крылья носа Нарциссы затрепетали от гнева. — Драко прекрасно учился в Хогвартсе. Ты сама там училась!

— И к чему это нас привело? — перебила её Астерия. — В любом случае, разговор бесполезен. Если директор Поляков отказал нам, другого варианта просто нет.

— А как же Шармбатон? — Нарцисса немного смягчилась. — Во Франции Скорпиусу было бы хорошо, Люциус мог бы попытаться договориться с директором о переводе...

— Вы же знаете, как Скорпиус относится к Шармбатону, — скривилась Астерия. — Сколько можно об этом говорить.

— Говорить о чем? — в кухню заглянул Скорпиус. Астерия замолчала, накрыв ладонью конверт, но взгляд Скорпиуса уже был прикован к нему.

— Мам, это... мне? — немного настороженно спросил он, вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть гербовую печать.

— Да, — помедлив, кивнула Астерия. Скорпиус закусил губу.

— Можно посмотреть? — со странной интонацией в голосе спросил он. — Или ты так и будешь его прятать?

— Скорпиус...

— Астерия, отдай ему письмо, — не выдержала Нарцисса, выхватывая конверт из руки Астерии и протягивая его внуку. — Чему быть, того не миновать.

— Спасибо, бабушка, — Скорпиус как-то скупо кивнул и, сжав конверт в кулаке, отошел в другой конец кухни, устроившись на широком подоконнике.

— Оставь его в покое, — остановила невестку Нарцисса, когда рассерженная Астерия вытащила палочку, чтобы призвать письмо обратно. — Ты и так забрала его от друзей и отца. Позволь ему хоть в школу пойти ту, о которой он мечтает.

— Не делайте из меня тирана, — прошипела Астерия. — Вы знаете, почему я так поступаю!

Нарцисса скрестила руки на груди и отвернулась от неё, ласково глядя на Скорпиуса, который с довольной улыбкой уже во второй раз перечитывал приглашение в Хогвартс.

Астерия тоже взглянула на сына. Он был уже таким взрослым. Кажется, только вчера он, такой весёлый мальчик с вечно растрепанными светлыми кудряшками, носился по поместью, своими проделками оживляя всё вокруг. Каким звонким и заразительным был его смех, какой доброй была улыбка. Тогда он любил её. Куда только делся тот мальчик? Почему он вырос таким отстраненным? Что она сделала не так? В чем ошиблась?

Он сторонился её объятий, хотя в детстве с радостью взбирался на её колени и слушал сказки. Теперь же он был гораздо ближе к бабушке и Люциусу, чем к собственной матери. В глубине души Астерия чувствовала, Скорпиус злился на неё из-за Драко, не хотел понимать необходимости и вынужденного характера такого её поступка, но сын не хотел понимать её объяснений, и это было тем, что встало между ними еще тогда, несколько лет назад. А затем Астерия решила, что Скорпиусу лучше вообще не возвращаться в Англию. Сын не воспринял эту идею с восторгом, а от Люциуса и Нарциссы поддержки она не получила. Люциус, хоть и был убежден в превосходстве над Хогвартсом Дурмштранга, считал, что дурная репутация школы никак не может вернуть былое уважение к Малфоям, к тому же, не смотря на то, что в Румынии бизнес Люциуса шел довольно неплохо, старший Малфой хотел, чтобы Скорпиус жил именно в Англии, а не в этом, как он его называл, захолустье.

Скорпиус старался быть похожим на отца. По крайней мере, на тот образ отца, который он создал в своём воображении. Он даже пытался зачесывать волосы так, как это делал Драко, распрямляя ненавистные кудри. Он был серьезным, почти не общался со сверстниками, предпочитая читать книги. Скорпиус, почему-то, был свято уверен в том, что именно таким был отец в его годы. А Астерия и под страхом пыток не созналась бы, что именно её, а не Драко, характер был присущ Скорпиусу, потому что это было тем единственным, что у них еще оставалось общего, и она не хотела этого испортить.

Скорпиус, наконец, оторвался от письма, и поднял голову, взглянув на Астерию:

— Ты ведь разрешаешь? — спросил он настороженно. — Мама? Я ведь поеду в Хогвартс?

— У меня нет другого выхода, — ответила она.

— Вот и замечательно, — Нарцисса хлопнула в ладоши и поднялась. — Пойдем, Скорпиус, я помогу тебе упаковать вещи.

— Вещи? — Астерия нахмурилась. — А не рановато ли?

— Мальчик почти на целый год отправляется в школу, неужели ты не позволишь ему провести эти несчастные несколько недель с отцом?! — воскликнула Нарцисса. — Перестань думать только о себе, в конце концов!

— Скорпиус, иди наверх, — Астерия тоже поднялась и с угрозой смотрела на Нарциссу.

— Мама, я действительно хочу побыть с папой подольше... — тихо, но твердо сказал Скорпиус, не двигаясь с места.

— Мы об этом обязательно поговорим, — отрезала Астерия. — Иди наверх. Я сейчас поднимусь.

Закусив губу, Скорпиус вышел, не забыв хлопнуть дверью.

— Зачем вы так со мной разговариваете при нем? Зачем даете повод ненавидеть меня? — спросила Астерия у Нарциссы. — Вы ведь знаете, что я желаю Скорпиусу только лучшего.

— Ты не знаешь, чего хочешь для себя, а пытаешься решить за мальчика, — Нарцисса покачала головой.

— Я уже не маленькая девочка, хватит меня лечить! — в сердцах сказала Астерия. — Сколько еще вы будете смотреть на меня свысока! Я повидала не меньше вашего, пережила не меньше вашего, вам ли не знать! Я лучше знаю, что нужно моему сыну, потому что это мой сын, понимаете? Мой! Сын!

— А Драко всё еще его отец, чтобы ты там не придумывала, — твердо сказала Нарцисса. — И тут даже Люциус со мной согласится. Скорпиус должен вернуться в Англию. И ты должна вернуться. Мы и так слишком с этим затянули.

— У меня здесь своя жизнь.

— У тебя там муж, — сказала Нарцисса и ушла, оставив Астерию в одиночестве. Слова Нарциссы еще долго звучали в голове, и, почем-то, они действительно убедили Астерию. В конце концов, она уезжала с мыслью, что обязательно вернется. И время, возможно, пришло.

Она дала Драко две недели на подготовку поместья к их приезду, хотя Скорпиус порывался сорваться с места в тот же день, когда пришло письмо. Но Астерия хотела быть уверенной в том, что к их приезду Драко уберет всё то, чего ни она, ни Скорпиус видеть не должны были. В конце концов, они почти пять лет жили не вместе, и ожидать можно было всего. Даже другую женщину. Этого Астерия боялась, и к этому она была готова. Они с Драко иногда встречались, и она знала, что он любит её, и когда он целовал её она чувствовала себя самой желанной женщиной на свете, но это случалось редко, и как бы Драко не любил её, она не могла заставить себя поверить, что ему этого было достаточно. Но она не чувствовала ни ревности, ни раздражения. Всё было так, как она того пожелала. Разве можно было теперь жалеть о содеянном?

Англия встретила их дождем. Драко, одетый в дождевик, встречал их возле министерского автомобиля. Астерия и не знала, что он умеет водить. А Скорпиус, кажется, совсем не удивился.

До боли знакомые улицы, проносящиеся за окном, кованые ворота поместья, сверкающего и великолепного, словно после ремонта.

— Я, наконец, решился всё здесь перестроить, — сказал Драко, заметно волнуясь, когда Астерия остановилась у ступеней крыльца. — Всё, как ты хотела. А осенью будет хороший урожай яблок, — он показал на сад. — Тебе нравится?

— Мне — да, — вместо Астерии с восторгом ответил Скорпиус. — Пап, а Тимми еще у нас работает? А моя комната на каком этаже?

— Сейчас всё покажу, — засмеялся Драко. — Скорп, ну ты и вымахал за те недели, что я тебя не видел, — он похлопал сына по плечу. — Идём, столько всего нужно посмотреть... Астерия?

— Идите, я вас догоню, — Астерия попыталась улыбнуться. — Идите, — повторила она, когда Драко неуверенно закусил губу. — Я никуда не денусь уже.

— Идем, пап, — Скорпиус потянул Драко за руку. — Поверить не могу, что я дома.

— Я тоже, Скорп.

Проводив Драко и Скорпиуса взглядом, Астерия устало опустилась на белую мраморную ступеньку. В аккуратно подстриженных кустах пионов стрекотали кузнечики. Вдоль забора важно ходил белый павлин, которого когда-то попросил себе на День рождения Скорпиус. Маленький Скорпиус назвал птицу Гретой, отказавшись принимать во внимание тот факт, что «Грета» была явным самцом. Да еще и обладающим отвратительным характером самцом, надо заметить.

Здесь было совсем другое небо.

Астерия провела ладонью по прохладному мрамору поручня лестницы — в Румынии у них вообще не было крыльца.

Она привыкнет.

Сможет ли?

Она вернулась. Навсегда ли?

Через два дня Астерия встретилась с Дафной, которая к этому времени уже развелась.

— Он хотел большую семью, — сказала она. — Хотел жить со мной в богатстве и бедности пока смерть не разлучит нас. А я ... А я ...

Дафна выглядела плохо. Дафна выглядела сломанной.

— Почему я ничего об этом не знала? — спросила Астерия, заглядывая Дафне в глаза. Они были потухшими.

— Что бы это изменило? — ответила Дафна.

— Но ты любишь его...

— Это уже не важно, — Дафна улыбнулась как-то искусственно. — Так всё и должно быть. Я просто напрасно обманывала себя. Я такая, как Забини. Мне нельзя быть с хорошими людьми. Мне нужно знать свое место.

Она немного помолчала.

— Иногда я вижусь с отцом. Он спрашивал о тебе. Я сказала, что ты скоро вернешься. Он был рад.

В гостиной над камином всё еще висел портрет Нарциссы и Люциуса. Дафна долго смотрела на него, ничего не говоря.

— Навести отца, сестра, — сказала она наконец. — Если ты опоздаешь, то не простишь себе.

Астерия понимала, что Дафна права, но все же визит к отцу она решила отложить. Скорпиус может заглянуть к нему, если захочет, а она... Как-нибудь потом. Не знала, как смотреть Магнусу в глаза. Когда Антеи не стало, он сильно изменился. И это было слишком больно.

Всё было другим. Другое небо, другой воздух. Пыль. Трава. Неизменным остался только холодный мрамор.

На Аллее Диагон оглушительно кричали совы. Скорпиус немедленно загорелся желанием купить себе свою сову — Мораг Астерии был уже слишком старым, но затем купил крупного рыжего кота, один глаз которого был зеленым, а другой желтым.

— Мерзость, — фыркнула Астерия, глядя на него. Ей с детства не нравились коты, к тому же, у неё была аллергия, но Драко, которому кот понравился, пообещал варить для неё зелье. Скорпиус же немедленно назвал кота, делая всё назло матери, Мерзостью, и ничего в свою сторону слышать не хотел.

Затем Скорпиус обзавелся волшебной палочкой. Они с Драко отправились покупать новую метлу, а Астерия решила сэкономить время и заглянуть за мантиями к мадам Малкин, надеясь, что этот магазин еще стоит на своём месте.

Пробираясь через толпу шумящих магов, она вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, и обернулась.

У одной из лавок, опираясь на корявую палку, стояла невысокая старая женщина с зеленоватой кожей лица. И она смотрела прямо на Астерию, и губы её шевелились, что-то быстро шепча. Тут Астерию нечаянно зацепил какой-то торопящийся волшебник, и она на миг отвела взгляд, а когда она вновь взглянула туда, никакой старухи уже не было. Наверное, её спугнул патруль авроров.

В самом присутствии ведьмы на Аллее не было ничего странного, как и в её пакостном желании кому-нибудь навредить. Они часто налезали сюда из Лютного переулка, чтобы продавать амулеты или запрещенные ингредиенты для зелий, и обычно боялись только авроров. Но все же Астерия не могла избавиться от навязчивой мысли, что эту старуху она уже видела. Что-то знакомое было в ней, в её одежде.

— А что, — спросила она у добродушной мадам Малкин, пока та быстро упаковывала новые мантии для Скорпиуса, — ведьмы всё так же пытаются тут торговать?

— Ой, миссис Малфой, — мадам Малкин покачала головой. — Знаете, вот просто не знаем, куда от них деваться. Всё лезут и лезут, и не поймешь, чего им тут надо, чего в Лютном не сидится? А авроры только и знают, что закладывать по рюмочке в «Дырявом котле». Вы, может, не знаете, но там сменился владелец. Ханной зовут. Куда старик Том делся, этого никто не знает, но это, вроде, племянница его. Так она этим аврорам скидку делает, вот они и... А мы страдаем. Всё пожаловаться хочу, да не знаю, будет ли лучше.

— Куда же Поттер смотрит? — удивилась Астерия.

— А что мистер Поттер? — мадам Малкин быстро пришивала на одну из новеньких мантий герб Хогвартса. — Мистер Поттер высокого полета птица.

Она протянула Астерии пакет с мантиями. Она казалась рассерженной.

— Если с размером не угадали, обязательно обменяем. Приходите еще.

Потянулись последние летние дни. Драко, взявший отпуск, проводил со Скорпиусом всё свое время, пытаясь наверстать упущенное. С Астерией он держался осторожно, словно ждал чего-то. Они спали в разных комнатах — Драко сам предложил, и Астерия была этому очень рада.

Она старалась привыкнуть к своей старой жизни. Драко терпеливо ждал.

Первое сентября настало совершенно неожиданно. Астерия оказалась совершенно неготовой к мысли, что Скорпиус уезжает и у неё не будет возможности видеться с ним каждый день. Она не думала, что будет так сложно его отпускать.

Драко, кажется, тоже пребывал в полной растерянности.

Утро было ясным, шумным и золотым. На вокзале было дымно, побледневший от волнения Драко толкал перед собой тележку с чемоданами Скорпиуса. Сам Скорпиус нёс клетку с Мерзостью. На них не оглядывались прохожие, как это бывало раньше, когда Астерия сама отправлялась в Хогвартс, в частности потому, что Драко был одет в черное пальто, а Астерия в бежевом деловом костюме, и они выглядели вполне обычно. Конечно, ботинки Драко были из драконьей кожи, на их автомобиле не было номеров, да и кот в клетке был громадным, но, если не приглядываться, они вполне сходили за не очень дружную семью богатых маглов.

— Ух ты, — Скорпиус аж присвистнул от восхищения, увидев «Хогвартс-Экспресс». — Я его не таким представлял!

Мимо промчался какой-то рыжеволосый мальчишка, дико размахивая руками.

— А вот и первый Поттер, — покачал головой Драко. — Скорп, помнишь? Ты его разок или два видел. У нас на Рождество был. Как там его, Асти? Джек?

— Джеймс, — поправила Астерия.

Скорпиус оглянулся на Джеймса, но тот уже скрылся где-то в клубах дыма, заполнявшего платформу.

— Поттеры тоже где-то здесь, — сказал Драко. — Воняет пренебрежением должностными обязанностями и носками со снитчами.

Скорпиус засмеялся, Астерия поджала губы.

Зато когда дым рассеялся, Драко фыркнул.

— Помянешь лихо.

Астерия наконец увидела Поттеров. Гарри, Джинни, семейство Уизли смотрели на них с Драко. Астерия улыбнулась Гарри, а Драко скупо кивнул и вновь отвернулся. Астерия последовала его примеру — проводницы уже начинали объявлять о посадке.

— Я занесу чемодан в купе, — сказал Драко Скорпиусу, — а ты пока побудь с мамой. Потом вместе занесем этот ящик.

Скорпиус кивнул и покрепче перехватил клетку с недовольным котом. Драко исчез в вагоне, Астерия несмело взглянула на сына. Она вдруг вспомнила, как сама впервые отправлялась в Хогвартс. Отец и мать неловко переминались с ноги на ногу и не знали, что сказать. Она не хотела, чтобы воспоминания сына были похожи на её собственные. Именно поэтому она и старалась сделать всё правильно, но на деле почему-то только портила.

— Я буду очень скучать по тебе, Скорпиус, — сказала она. Голос немного срывался.

— Мам, ты... — Скорпиус поставил клетку на землю. — Мам, ты будь с папой, ладно? Пожалуйста. Пусть всё будет как раньше, когда я приеду на каникулы. Мам. Ну не плачь.

— Я не плачу, — Астерия грустно улыбнулась и потянулась к волосам Скорпиуса, но затем быстро отдернула руку — он всегда злился, если Астерия так делала, потому что тщательно зачесанные волосы сразу же растрепались бы.

— Да ладно, ма, — Скорпиус как-то странно улыбнулся, показавшись Астерии совсем взрослым, и быстро обнял её. — Ты только не уходи от папы. И я тоже буду скучать. Правда.

Когда «Хогвартс-Экспресс» начал движение, Драко взял её за руку. Они стояли вместе и смотрели, как удаляется поезд. Они были вместе из-за Скорпиуса, и теперь он уезжал.

— Я уже достаточно наказан, не думаешь, — сказал Драко. — Давай начнем сначала?

Астерия не успела ответить.

— Малфой, Астерия, — Гарри окликнул их, и Астерия от неожиданности вздрогнула, её ладонь выскользнула из руки Драко. Они оглянулись.

— В первый раз всегда сложно, — Гарри держал за руку рыжую девчушку и зареванного мальчика. Рядом с ним стояла Джинни, немного пополневшая, но выглядела она хорошо. — Рон, — он кивнул на друга, — тоже сегодня Розу провожал. Глаза на мокром месте. А у Хью, — Гарри улыбнулся рыжему мальчишке, — вообще трагедия. Но ничего.

— У самого слёзы, — фыркнул Рон. — Привет, Малфой. И...

— Астерия, — быстро представилась она.

— Здравствуйте, — Гермиона Уизли подошла к ним, вытирая покрасневшие глаза.

— Если хотите предложить нам вступить в какой-то клуб или секту, — буркнул Драко, недовольный, что его разговор с Астерией прервали, — то лучше вам убить эту идею в зародыше.

— Не язви, у тебя это всегда плохо получалось, — Гарри закатил глаза. — Мы, на самом деле, только поздороваться. Да и то, не с тобой. А с твоей женой. Рад видеть, Астерия. Где он тебя прятал?

— Гарри, — Джинни строго взглянула на улыбающегося мужа. — Думай, что говоришь. Привет, Астория, — сказала она с нажимом на неправильную буку её имени. — Как ты?

— Прекрасно, — ответила Астерия, немного нахмурившись. Тон Джинни ей совершенно не понравился. Гермионе, кажется, тоже. Она удивленно взглянула на подругу и поспешила исправить ситуацию.

— Я была ужасно рада познакомиться, — сказала она. — Надеюсь, еще увидимся, да?

— Да не дай Мерлин, — отозвался Драко. — Я попытаюсь оттянуть этот момент.

К машинам они шли вместе.

— Останься, — сказал Драко, когда Поттеры и Уизли, наконец, разошлись.

Астерия ничего не ответила и села в машину.

— Это значит «да»? — спросил Драко, устроившись на водительском сидении. Он положил руки на руль и вопросительно взглянул на жену.

— Это значит «посмотрим», — ответила она.

Тем вечером Магнус Гринграсс увидел гримма, так и не дождавшись дочери.