Жить вопреки (джен)

Прошло около года с момента основания нового гнезда на Драконьем Крае. Остров преображался медленно, но неотвратимо — пещеры в горах были обустроены, на многих прибрежных скалах появились посты Дозорных — Аран желал знать о приближении угрозы задолго до самого нападения.

Был обустроен домик и для самого новоиспеченного Короля.

Конечно, драконы с пониманием отнеслись к желанию своего вожака жить в человеческом доме — драконы уважали тех, кто помнил свои корни.

А потому они помогли в строительстве этого самого дома. Ну, и кузни, куда без неё.

Немало в этом, к слову, помогли и Защитники Крыльев. Народ Малы обеспечил его всеми необходимыми мелочами, которые, конечно, можно сделать и самому, но это всё равно будет не то.

А потому, решив окончательно осесть на Драконьем Крае, Аран хорошенько обустроился.

Собрать разрозненные группы драконов в единую стаю — задача далеко не самая простая.

Многие просто не хотели терять собственную власть — глава маленькой стаи, беспрекословно его слушавшейся, таковым быть переставал при присоединении к Гнезду.

Некоторые не желали идти за незнакомцем, даже если он предлагал им защиту и территории.

Однако в одном Алор оказался бесконечно прав — драконы без сомнений шли за человеком, бесстрашно стоящим рядом с Фурией.

Брат Фурии.

Этот… статус?.. оказался невероятно значимым для них.

Спустя месяцев пять с момента основания гнезда, разобравшись со всеми срочными проблемами, Аран с Алором умудрились всё-таки вернуться в Старшее Гнездо, только на этот раз путь лежал по южным землям, и, хоть он и был длиннее, но и познавательным его не признать было нельзя.

Отчёт о завершении Великого Странствия и решении создать собственное гнездо, уже воплощённом в реальность, был, пожалуй, самым сложным испытанием — Старейшина сначала, казалось, была несколько недовольна тем, что её самый юный ученик, не имея должного опыта, взялся за столь трудную задачу, как организация собственной стаи.

Но, узнав, что это сделано далеко не из-за жажды власти, а подобное решение при сложившейся ситуации было единственным приемлемым, Адэ’н всё же успокоилась.

Она дала своё благословение на правление новым гнездом, и позволила дюжине юных Фурий — прошедших Великое Странствие, не желающих оставаться в старшем гнезде, но оказавшихся слишком неопытными для того, чтобы поступить по примеру Арана и создать свою стаю, — отправиться с ним и осесть в его гнезде.

Эти Фурии сами уже будут учить своих детей, и подчиняться они будут только своему Королю — Арану.

Того глядишь, появится новое Гнездо Ночных Фурий… Придётся расширять Полный Круг.

В любом случае, несмотря на его молодость, с Араном и его Гнездом придется считаться — в его руках уже была сосредоточена грозная сила в виде стаи из тысячи драконов, которая, между прочим, постоянно росла — маленькие группы активно желали оказаться под защитой Короля Драконьего Края.

Адэ’н решила рискнуть и попытаться показать своё покровительственное и доброжелательное отношение, открыв Арану истинную причину нахождения Тагуша и Кломы на Варварском архипелаге.

Да, это лишит её козыря, но тут сложилась такая ситуация, что лучше показать своё доверие Арану, чем потом пытаться обуздать его гнев, — к слову, не факт, что это получится! — когда он узнает, что от него слишком много важного скрывали.

Нельзя допускать того, чтобы Аран стал полностью самостоятельным — его воля сильна, его более не сломить, а значит, он может не без потерь, но уверенно пережить разрыв со Старшим Гнездом и править своим гнездом без оглядки на Совет.

Можно было фрагментировать информацию для ученика и юного Странника, но нельзя скрывать что-то значимое от Короля Драконьего Края.

И потому она рассказала Арану без утайки и про Красную Смерть, и про миссию Тагуша, и про то, что именно она повинна в давно разгоревшейся на Варварском архипелаге войне драконов и людей. А значит, и в смерти Беззубика.

Аран принял всю эту информацию спокойно, словно часть её была ему уже известна. Ну, или что он о ней догадывался, что вполне возможно — её ученик, по мнению Адэ’н был очень умён.

Реакция юноши, а точнее, почти полное отсутствие оной послужили причиной того, что Старейшина отдала приказ всем Фуриям, находящимся в Варварском Архипелаге или прилетавшими через оный, оказывать содействие Королю Драконьего Края и подчиняться правилам его стаи, если они не противоречат правилам Старшего Гнезда, ведь Аран был представителем Власти Совета на архипелаге.

Этим Адэ’н дала Арану ещё больше власти, и она это прекрасно понимала. Но многие её идеи мог воплотить в жизнь её ученик, а значит, надо помочь ему возвыситься.

Стать Великим.

Помимо всего, Адэ’н рассказала Арану и о нескольких тайных библиотеках со знаниями Стражей, раскиданными по всему миру. Одна из этих библиотек была как раз в Варварском архипелаге, другая, к слову, — в Диких Степях.

Пусть ученик продолжает находить новые знания, она совсем не против — умный союзник ей нужнее необразованного, но верного исполнителя.

Но самое главное, что Старейшина на прощание дала своему ученику, — право самому брать в ученики Стражей и открывать их знания одарённым людям. Конечно, перед этим их надо будет представить Адэ’н и дать им напарника из Фурий, но учиться они смогут и под присмотром Арана.

До этого такое никому не позволялось.

Но новое время означает новые методы.

Всё меняется или погибает. А позволять гибнуть делу её жизни — Старшему Гнезду и вообще всем Гнёздам Фурий — она не собиралась.

* * *

Кира с остервенением повторяла уже давно заученные, буквально вбитые в подкорку связки ударов. Однообразность движений, их периодичность ввели девушку в подобие транса — она уже не задумывалась, а просто шагала, била или уклонялась от мысленного противника.

Раньше подобные упражнения помогали ей очистить голову от мыслей — своеобразная подвижная медитация.

Вот только девушка не могла выбросить из головы мысли о новом союзнике Защитников Крыльев.

Аран.

Так звали того странного воина. Предполагаемый шпион Охотников на драконов оказался всадником Ночной Фурии.

Человек, без страха смотревший на воплощение самой смерти.

Человек без рода.

Отрёкшийся.

Пошедший против вековых укладов, сумев осознать их неправильность, сумевший познать Истину.

Подобный список продолжать можно ещё очень долго, вот только надо ли?

Странный человек с драконьими глазами за считанные месяцы поднялся с простого путешественника до Короля собственного Гнезда.

Аран часто посещал их остров, подолгу советуясь о чём-то с Малой, рассказывая ей что-то и что-то слушая. Никто доподлинно не знал, о чём они говорили, но Кира прекрасно понимала — однажды всем сердцем преданный своей Королеве Фрок не стерпит и попытается выяснить это у юного Короля Драконьего Края.

И никто не гарантировал, что из-за действий ревнивого воина никто не пострадает. И никто не мог точно сказать, кто именно победил бы в сражении Фрока и Арана — оба были умелыми воинами, и девушка надолго задумалась бы над кандидатурой победителя, но…

Но Кира понимала, что не желает видеть юношу рядом с Малой. А девушка знала, что он победит, не мог Брат Фурии проиграть человеку.

Успокаивало одно — Аран не пойдёт на их народ войной.

Король Драконьего Края не мог быть врагом тех, кто защищает Драконов.

* * *

Девушка лет пятнадцати мечтательно вглядывалась в морскую даль — скоро должен был прибыть караван торговых кораблей, идущих с Большой Земли вглубь архипелага.

Весенний ветер трепал длинные рыжие волосы, солнце отражалось в больших серовато-зеленых глазах, даря им медовый оттенок.

Сатин Кад на первый взгляд была ничем не приметным викингом из небогатой семьи — и крестиком вышивала, и пироги пекла, и врага на части порубить могла. Она была не так сильна физически, как многие её сверстницы, зато была хитра и умна. А ещё очень точна.

Сатин понимала, что не сможет бегать с боевым молотом, секирой или булавой, но ей вполне по силам было освоить меч и лук.

Её остров не так сильно подвергался нападениям драконов, как северные и западные соседи, но всё равно немало воинов полегло в битвах с крылатыми ящерами.

Но Сатин не чувствовала ненависти по отношению к драконам.

Вот не чувствовала, и всё.

И совершенно не горела желанием их убивать — бессмысленную жестокость она не любила и старалась всячески избегать её.

Одно это было странным и выбивалось из привычной картины мира среднестатистического викинга.

Она не рвалась в бой, не стремилась показать свою силу и ловкость. Она вообще мало показывала свои умения, предпочитая тренироваться в одиночку, в лесу — никто не мешал же ей стрелять из лука, верно? А шумная компания для этого точно была совсем не нужна.

Сатин прочитала все книги у себя дома и почти все из Большой Библиотеки — главной гордости её острова.

Всё шло своим чередом, и из неё мог бы вполне вырасти не особо сильный, но умелый и хитрый воин. Боевая подруга для какого-то викинга.

Вот только судьба распорядилась иначе.

И одно событие изменило её жизнь раз и навсегда.

Ночью перед тем днём она спала плохо, мучаясь от странной, необъяснимой тревоги.

Утро тоже не принесло радости — всё вокруг раздражало, а беспокойство всё нарастало.

Наткнувшись во время ежедневной прогулки в лесу на диковинного дракона, Сатин почти не удивилась, даже вздохнула с облегчением — вон она, причина её беспокойств, лежала, странно вывернув крыло, и смотрела ей в глаза.

А потом её пронзил мгновенный ужас от осознания того, что вот, прямо перед ней находится самый настоящий дракон, неизвестного ей вида, от которого неизвестно что было ожидать, — впоследствии она узнала, что этот дракон являлся Шторморезом — и совсем никого из взрослых поблизости не было…

Кричи — не кричи, не услышат, не успеют спасти.

Не сразу, но девушка поняла, что дракон ранен, и вряд ли сумеет причинить ей вред, если Сатин не будет его специально дразнить.

Почему-то девушка в зародыше задавила мысль о том, чтобы броситься назад, в деревню, привести сюда взрослых…

Ведь конкретно этот дракон ничего плохого ей не сделал, верно? Он ведь даже навредить ей сейчас вряд ли мог — лужица крови возле незамеченной сразу раны говорила о том, что дракон сейчас был слишком слаб, и ему вряд ли было дело до какой-то девчонки.

Но больше всего Сатин привлекли глаза дракона — жёлтые, словно только что расцветшие одуванчики, грустные и усталые.

И, почему-то, налившиеся странной, отчаянной, робкой надеждой.

Помоги мне!

Странные слова раздались в голове у девушки, заставляя её вздрогнуть, выйти из оцепенения и завертеть головой в поисках говорившего.

Никого не было. Только она и…

Дракон!

Но драконы же не могут разговаривать! Все это знают! Или всё же могут? Не примерещилось же ей!

Пожалуйста, помоги мне…

Теперь Сатин была уверена — говорил дракон.

По-хорошему, как раз в этот миг ей стоило броситься прочь, но…

Сатин сделала то, что вроде бы противоречило здравому смыслу.

Она сделала шаг к дракону.

* * *

Мирослава с интересом смотрела на закатное небо и солнечную дорожку, мелькавшую на поверхности громадного, словно море, озера. Хотелось встать и пойти по этой золотой тропинке, ведь она, казалось, способна была привести в те неведомые миры, что ей доводилось видеть в своих снах.

Конечно, девочка прекрасно знала, что ощущение близости дна было крайне обманчивым.

Просто иллюзия.

Громадная толща воды была столь невероятно прозрачной, что создавалось такое ощущение, словно её и не было вовсе. Хоть камни под водой казались столь близкими, что встань она на них и вода едва ли достигла бы колена, однако на самом деле она ушла бы в воду с головой, и ещё если бы кто-то встал на её плечи, то и он не достал бы до поверхности.

На самом горизонте виднелась тонкая полоска земли — небольшой остров, на котором жила она вместе со Стаей последние несколько лет.

А дальше… До самого стыка с небом — громадные водные просторы.

Берега озера, круто вырывавшиеся острыми скалами сразу в горные пики, были покрыты густым лесом, сплошь состоявшим из высоких и толстых, даже несколько человек не могли обхватить его ствол, деревьев со странными пахучими иглами вместо листьев.

Запах в лесу стоял всегда — просто умопомрачительный!

Местные люди крайне редко пересекались со Стаей, а если и сталкивались с ней, то быстро сбегали, не предпринимая никаких попыток нападения. Они старались не беспокоить драконов, благоразумно огибая их остров, никакими своими действиями не вмешивались в жизнь Гнезда.

И это всех очень даже устраивало.

Язык местных людей был неизвестен Мирославе, а это значило, что, к собственной печали, она не могла пообщаться с ними, а потому приходилось оттачивать свои способности на Стае — многие хотели узнать своё вероятное будущее или полезное предупреждение от Видящей.

Два года были потрачены явно не зря — девочка с удовольствием понимала, что ей уже не было необходимо тратить много собственной энергии на то, чтобы посмотреть варианты чужого будущего.

Хеттир научила её правильно распределять собственную энергию и даже забирать её у других существ, чтобы не тратить собственную.

Благодаря этому она теперь, черпая энергию для своих манипуляций из людей, к ней обратившихся или согласившихся на её эксперименты, могла заглянуть во многие ветки вероятности будущего этих людей, перебирать эти варианты и находить самые сильные.

Всё то, что она могла раньше делать только с собственным будущим и, частично, её брата.

Как оказалось, ей раньше просто не хватало сил, чтобы заглянуть в чужое грядущее!

Сны тоже стали иными — миры тасовались и перемешивались, показывая ей странные луны и чужие небеса, пока однажды она не оказалась стоящей на жутковатой стеклянной лестнице, повисшей в, казалось, абсолютно безграничной чёрной пустоте, разбавленной белыми, красноватыми, желтоватыми и голубыми точками крупных звёзд.

То место было за гранью её понимания, и потому даже самой себе она не могла сказать, где тогда оказалась.

Да и не хотелось думать об этом — там было по-настоящему страшно, ведь до этого сны всегда заводили её в загадочные, но по-своему понятные миры. Она могла хотя бы строить загадки, где оказывалась на этот раз.

Впрочем, не так важно для её настоящего это было.

Были вопросы, которые стоило решать здесь и сейчас, не прерываясь на бесполезные в данный миг рассуждения об иных мирах.

Душа тянулась к путешествиям.

Мирослава ощущала свою дикую потребность в новых лицах, в новых разумах, ведь чем больше людей, тем труднее было фокусироваться на каком-то конкретном разуме, ведь ментальный шум чужих мыслей заглушал «эфир», а закрываясь Щитами от чужих разумов, она не была способна и применять свой дар к другим.

Палка о двух концах.

Находиться в большом скоплении людей ей нежелательно — ведь те, в отличие от драконов, в большинстве случаев не умели закрывать свой разум и мысли за ментальными щитами, а «привкус» чужих мыслей даже сквозь её собственный Щит проникал и со временем крайне приедался, а потому была постоянная потребность в новом ментальном фоне.

Поэтому, если она хотела отправиться на поиски Великих Библиотек, то ей придётся постоянно менять своё окружение, или проще — самой нигде не задерживаться, а отсюда шло объяснение её жажды странствий — это была не блажь, а чисто физическая необходимость постоянно менять обстановку.

В данный момент проблема не стояла столь остро, ведь все, кто её пока окружал, были вполне способны скрывать свои мысли за щитами и не засорять ментальный фон неприятным для любого Мастера Разума шумом.

Конечно, пока речи о том, чтобы назвать её Мастером и не шло, однако всё двигалось в сторону этого. В будущем, после нескольких лет богатой практики в этом вопросе она запросто сможет попытаться пройти подтверждение своего Мастерства у действующего Мастера Разума, а таких найти было совсем не трудно, если знать, где искать.

Если верить её снам, то на пути становления Мастером Разума был тот самый юноша, чью судьбу она уже много лет видела.

Не так давно Мирослава увидела новый раскол и отсечение вероятностей — Юноша сделал выбор, отправившись в странствие со свои новым напарником — тоже Ночной Фурией.

Даже её, до чего уж талантливую, тот паренёк поражал — если из тысячи способных был лишь один талантливый, то на тысячу талантливых был лишь один гений.

Парнишка был гением.

Это Мирослава могла с уверенностью утверждать.

Девочка усмехнулась своим мыслям — в тот миг, когда она должна будет подтверждать своё мастерство у кого-то, тот юноша наверняка будет уже Мастером.

Чем не прекрасный повод познакомиться с тем, чья судьба столь странным образом переплелась с её, Мирославы, судьбой?

Тот юноша в принципе был необычным — девочка рассказала о нём Хеттир, и Полукровка с удовольствием объяснила непонятные доселе моменты.

Например, что означают Названные Братья для любой из Фурий, почему их столь мало, почему такого человека стоило бояться и уважать и почему им стоило восхищаться.

Весть о том, что во власти Старейшины Старшего Гнезда оказался человек-Страж, Фурией названный братом, обеспокоило Хеттир, но она не попыталась предпринять никаких попыток проверить эту информацию — связываться со Старшим Гнездом было чревато очень неприятными последствиями, а их стае точно не нужны были проблемы с Чистокровными, тем более Ночными.

Выбор остался невелик — отправиться на запад, а потом на юг, или же отправиться всё так же на запад, а потом на север — в холодные моря, кишащие драконами, родину Стража.

И пока Мирослава всё же склонялась к первому варианту.

Как люди называли тот край, проклятый войнами?

Европа?

Людей много, все — разные, в наличие — две Древние Библиотеки.

Решено!

* * *

— Ты слышал, что появилось новое гнездо? — Клома старалась отвлечь новостями Тагуша от грустных мыслей, в которые тот погрузился.

Состояние друга её категорически не устраивало, но выбора не было — приказ Старейшины надо исполнять любой ценой. Особенно когда на кону стоят жизнь и свобода тысяч душ.

Что по сравнению с ними две молодые Фурии? Их жизни и желания?

— Третье? Нет, откуда мне… — рассеяно отозвался Тагуш.

Он действительно и не слышал про новое гнездо — всё, что не касалось дел Красной Смерти, было словно отрезано от них.

— Ну, мало ли… Королём Гнезда стал некто Аран. Говорят, один из наших, не знаешь, кто это? Адэ’н приказала на территории архипелага слушаться его воли. Впрочем, говорят также, что в дела других гнёзд он не вмешивается.

Тагуш встрепенулся и глянул подруге прямо в глаза. Он пытался задавить мгновенно вспыхнувшую надежду на избавление — в его деле надежда явно лишняя, она сбивает с мысли, не дает сосредоточиться, ослепляет.

Они должны оставить надежду и быть готовыми в любой миг погибнуть во имя блага Гнезда.

— Аран? Ты сказала Аран?!

Небо, всё-таки надежда проскользнула в его голосе.

— Эм… Да, а что?

Шок. Удивление. Капелька ужаса посетили в тот миг Тагуша. Неужели она правда не видит того, что случилось?!

Человек во главе драконьего гнезда… Человек! Адэ’н полностью его признала!

Сказала слушать его волю? Значит, она позволила и другим Фуриям уходить к Арану, в его Гнездо, значит…

Ему теперь есть, куда возвращаться.

Для себя Тагуш поклялся, что это последняя подобная миссия. Больше он не будет вершить зло во имя добра под мудрым руководством Адэ’н.

Он будет на пузе ползать перед этим Араном, но не вернётся в Старшее Гнездо.

Никогда.

— Ты правда не понимаешь? Это же ученик Адэ’н!

Видимо, Кломе эти слова ничего не дали, так как она по-прежнему была весела и несерьёзна. Она была ещё слишком молода…

Она, даже пройдя столько всего бок о бок с Тагушем, всё ещё с восторгом смотрела на Адэ’н, всё ещё беспрекословно слушалась каждого её слова.

Она не видела всей той грязи, которая их окружала, которую им приходилось разгребать за другими.

— Он, кстати, вроде хотел посетить тот остров… Олух.

Клома сказала это необычно беспечно, словно не понимала, что это на самом деле означает… Словно не знала, что это непременное знакомство с новым, третьим Королём на архипелаге. Словно не понимала, что Красная Смерть может учуять в нём конкурента и приказать напасть. Словно не предвидела, чем может обернуться гнев Арана, узнавшего, что Фурии по приказу Королевы нападают на его родной остров…

А вот Тагушу теперь стало по-настоящему страшно.

* * *

Риг не обманул — Радмира, согласившегося на весьма щедрое предложение стать наёмником в армии одного из варяжских вождей, и потому попросившегося к морякам — учить его их непростому и весьма опасному, но благодарному ремеслу, те согласились взять под своё крыло юношу, научив его не бояться моря.

Вода бывала не менее беспощадной, чем огонь, это Радмир знал уже давно и потому не недооценивал море.

Юноша прекрасно понимал, что роль солдата была опасной для жизни, но, в свою очередь сулила, во-первых, хороший заработок, во-вторых, совершенствование во владении оружием, ведь только постоянная практика в этом примечательном деле могла даровать ему истинное мастерство.

Смерти Радмир не боялся — интуиция у него работала прекрасно, будучи намного более острой, чем у обычного человека.

Да и весьма занимательный дар предвидения, давший столь обильные всходы в его сестрёнке, аукнулся и в нём, правда, несколько в иной форме — юноша словно знал, куда ударит его противник в следующее мгновение, а потому мог уйти с линии атаки, что уже не раз спасало ему жизнь.

Дальше этого маленького бонуса, правда, не заходило, но Радмир и этим мелочам радовался неимоверно — не хотелось чувствовать себя ущербным на фоне Мирославы.

Сейчас юноше предстояло вместе с его новыми товарищами посетить несколько городов, после чего их путь проляжет через несколько крупных островов, и конечной точкой его станет родина его нанимателя.

Радмира не волновало то, что ему придется сражаться за чужие интересы, — собственных, в данный момент, кроме сытой жизни и перспективы встречи с сестрой у него и не осталось.

А без постоянно кипящей от вкуса боя крови было как-то скучно.

Хотелось подвигов — хотелось отточить все свои умения, чтобы доказать хотя бы самому себе, что он — не просто сын гончара! Он — воин, и только так.

И пусть во имя этого ему понадобится проливать чужую кровь.

Ничего необычного — то суть людская.

Так зачем же ей сопротивляться?

* * *

Рауд Ормсон жил среди Охотников сколько себя помнил.

Мать — женщина сильная и властная — об его погибшем от когтей Змеевика отце вспоминать не любила — слишком больно это было для неё, однако не уставала повторять о его благородном деле — убийстве этих тварей.

Слышавший об отце только со слов его друзей, Рауд в детстве и юности страстно желал быть на него похожим. Он желал носить грозное звание Охотника на Драконов.

Но как только он ввязался в это, понял — назад пути нет. Его не отпустят, ему не удастся уйти. И если ему прикажут — придётся делать не самые приятные вещи.

К примеру сражаться с какими-то людишками, возомнившими себя защитниками этих чешуйчатых тварей. Хотя, надо отдать им должное, дрались они славно и были серьёзной угрозой.

Но сам факт того, что люди встали на защиту драконов, выводил из равновесия.

Это сначала пугало.

Потом злило.

Потом стало всё равно.

Ему позволяли убивать слишком строптивых драконов — и на том спасибо. Сама дальнейшая судьба этих крылатых тварей приносила Рауду какое-то мрачное удовлетворение.

И всё было относительно хорошо у удачливого Охотника Рауда Ормсона, пока он не отправился на очередную охоту.

Казалось, всё было совсем как обычно — драконы прятались и выжидали, считая, что это они были хищниками, и что это они ловили людей. Люди злились, но молчали и терпеливо выжидали, приготовившись пускать сети.

И дождались.

Вот опутанный специальной сетью Змеевик рухнул в воду — его тут же выловят, Рауд это прекрасно знал.

Вот ещё один Змеевик! И Ужасное Чудовище! И странный, непонятный дракон, которого он видел уже пару раз, но название которого так и не запомнил.

Они пошли дальше — все клетки в трюме были заполнены, можно было и возвращаться.

Вот только на обратном пути им встретилась ещё одна группа драконов. Их было намного больше, чем обычно, очень большая стая!

И они были намного осторожнее, чем раньше, — множество сетей пролетели мимо, так и не зацепив никого. Семь сбитых драконов по сравнению с количеством кружащих вокруг — ничто.

Вдруг Рауд увидел, как странный дракон, словно сделанный из светлого металла (он знал, что шипы на его хвосте невероятно острые и пробивают любую броню, этих драконов стоит остерегаться) подлетает к самой воде и освобождает своих собратьев, пока другие драконы отвлекают внимание Охотников.

Хель, какие умные твари!

Освободив всех уже пойманных драконов, твари не ушли — продолжили кружить, словно…

Они кого-то ждали.

И вдруг раздался знакомый до боли и ужасающий до припадка свист… Среди бела дня?!

Никто не видел его, ужас архипелага, но те жуткие секунды перед его ударом были самыми страшными в их жизни.

Охотники стали жертвами.

И вдруг оглушительный взрыв, слепящая вспышка и корпус корабля содрогнулся! Пробоина или нет? А какая разница? Быть растерзанными Фурией или утонуть?

Драконы не разлетелись, всё ещё продолжали кружить, но один за другим они стали переходить в наступление — море огня захлестнуло корабль.

Смазанная тень мелькнула, почти бесшумный стук когтей о дерево палубы стал оглушительным для Рауда. Он увидел, как, даже не обратив на него внимание, странная фигура в чёрных одеждах плавно соскользнула (стекла, просто спустилась?) со спины Ночной Фурии, на ходу доставая из ножен на спине чёрного цвета меч.

Рауд замер, словно окаменел — не пошевелиться, ни вздохнуть. Вот она — легенда Варварского Архипелага, Порождение Молнии и Самой Смерти — Вершитель гнева Тора!

Почему ему в голову даже не пришла мысль об арбалете, который он в тот миг держал в руках? Человек (а точно ли человек? демон! исчадие Хель!), не обращая внимание на полетевшие в него стрелы арбалетов, просто падавшие, ударившись о кольчугу, пошёл вниз, к клеткам, буквально прорубая себе путь, максимально быстро (они, наверное, даже не успели почувствовать что-то, сразу умерли), а его дракон, прикрывая спину Всадника, пошёл за ним.

Рауд отмер и бросился за Фурией и Всадником и увидел, как тот как ни в чём не бывало разрубает мечом (да что ж это за металл такой волшебный?!) замки клеток и выпускает драконов из них.

Среди Охотников, конечно, ходило сказание о таинственном Всаднике странного дракона, в маске, напоминающей морду одной из таких тварей. Тот человек тоже освобождал пойманных драконов, нападая даже на форты! Но ни о какой Ночной Фурии и человекоподобной твари, её подчинившей, не было ни слова!

Рауд, задумавшись, совершил самую свою страшную ошибку — последнюю.

Оказавшись на пути Всадника Фурии он замешкался, за что и поплатился.

А это и правда оказалось почти не больно — когда странный чёрный меч врезался в плоть, разрубая почти без всякого оттенка кости и мышцы. Умирать, смотря в странные, драконьи глаза, было почти не страшно. Дикий покой, безразличие окутало его — он пал на поле боя с оружием в руках, он теперь точно попадет в Вальхаллу.

— Да будет праведной твоя новая жизнь. Прости… — услышал Рауд перед тем, как погасло его сознание. Не дождётся его мама домой…

Через три дня Берта Ормсон узнает о том, что корабли с её сыном бесследно пропали. На их поиски снарядили ещё один корабль, но кроме обгорелых обломков ничего не нашли… Теперь Охотники знали, что началась новая Охота. Вот только жертвами теперь были они.

* * *

Так странно спустя столько лет было вновь оказаться на Олухе.

Остров жил, остров развивался, радовался и страдал. Не помня о старшем сыне вождя.

Столько всего произошло, они все невероятно изменились. Мог ли пять лет назад Аран предположить, что будет убивать людей, чтобы спасать драконов?

И ведь убивал. Да, с собственной молитвой на устах. Да, максимально быстро, чтобы они даже не поняли, что произошло, наиболее милосердно. Да, шёпотом желая счастья в новой жизни и прося прощения. Но убивал.

Тот, кто громче всех кричал за мир, окропил свои руки в крови. И её ничто не смоет. Никогда.

Но ему придется жить с этим. Ведь он, как любой человеческий вождь, защищал свой народ. Он защищал свою стаю, как поклялся, принимая титул Короля Драконьего Края.

Аран не приближался к деревне, несколько опасаясь встретиться там с людьми — не хотелось ему убивать бывших соплеменников, но свидетелей его присутствия нельзя оставлять.

И потому он решил остановиться в своём овраге. Символе его величайшей ошибки и его величайшей дружбы.

Холмик на краю его оврага не казался чем-то необычным. Вот только камень с выбитыми на нём словами и резал душу, и согревал её светлой печалью, отголосками былой боли.

«Здесь окончило свой путь Порождение Молнии и Самой Смерти».

Почти незаметные слова, заросшие мхом, и если не знать, что они там есть, то найти их было весьма затруднительно.

Странная прихоть вождя — Беззубика похоронили как викинга в дальнем боевом походе. Так, в земле хоронили погибших, если воины ушли вглубь чужого острова, и не было возможности организовать погребальную ладью.

Дракона похоронили как павшего в великой битве воина.

За это, за хоть какое-то уважение к его названному брату, Аран был безмерно благодарен Стоику, отдавшему столь странный для других викингов приказ.

Аран не простил убийц Беззубика, но мстить им он не будет. Некому мстить.

Это и ошарашивало, и обижало, и наполняло душу облегчением.

Из всего населения острова Аран ненавидел той самой жгучей, дикой, негасимой ненавистью только одного человека — Астрид.

От любви до ненависти — один шаг.

А шаг этот — предательство.

Только она, только юная Хофферсон виновата и в гибели его брата, и в смерти всех тех викингов в ту страшную ночь — она привела воинов.

Но и ей мстить он не станет.

Небесные Странники ей судьи, она сама виновата в собственных бедах.

Тем более, что она заботится о его брате и сестре, она нянчилась с ними, пока они были младенцами и часто приглядывает за ними иногда и сейчас.

Странное дело… От Стоика, как от отца, Аран отрёкся, приняв новое имя, но его детей признал своими братом и сестрой. И сделает всё, чтобы викинги не сумели вырастить из них чудовищ.

Медальон, сделанный из чешуйки Беззубика, жёг сжавшую его руку.

Аран коснулся надгробного камня и грустно улыбнулся.

— Привет, брат, — прошептал он. — Я вернулся. Видишь, я живу. За тебя и ради тебя. Вопреки всем. Прости, что я не пришёл раньше, я не мог. Думаю, ты понимаешь меня, верно? Я клянусь, я найду тебя. Того, кем ты переродился. Ты ведь теперь не Фурия, верно? Иначе бы Адэ’н знала. Ты человек… Я найду тебя. Теперь я буду старшим братом. Теперь я научу тебя всему…

Аран прекрасно слышал быстрое биение детского сердца и интерес, направленный на него. Страха не было.

— Здравствуй, дитя.

— А ты кто? — послышался звонкий ответ.

Аран оглядел мальчика.

Ему было года четыре, может, чуть больше, рыжевато-каштановые волосы закрывали шею и чуть не доходили до плеч, громадные знакомо-зелёные глаза смотрели на него с любопытством. Веснушки мило украшали щёки и переносицу.

Юноша вздрогнул. Он словно в зеркало посмотрел. Один в один Иккинг.

— Меня зовут Аран, а тебя? — мягко представился он, аккуратно прощупывая ментально разум мальчика.

Всё верно, щиты.

Для него они не преграда, вот только обойти их надо незаметно, а это было намного сложнее.

— Магни Хеддок, — ответил мальчик.

— Хеддок? Сын Стоика Хеддока?

Конечно, Аран знал, кем был стоящий перед ним мальчик. Но надо было закрепить положительное, доверительное отношение к себе. Пусть мальчик верит ему, пусть видит в нем друга. Он не обидит его, он защитит.

— Да… А откуда ты знаешь про папу?

— Догадался.

Вот… Получилось. Мальчик верит ему, сам верит! Надо только закрепить это впечатление, ничего не вызывать искусственно, ни в коем случае! Никаких внушений! Только закрепить настоящие эмоции, только чуть-чуть усилить их.

— Люди в нашем племени такие вредные! — начал жаловаться Магни. — То и дело поминают братика нехорошим словом! Даже сестра им верит! И мама!

Доверительное «братик», сказанное, несомненно, об Иккинге, согрело душу. Как и то, что мальчик не желает даже слушать ничего плохого о нём.

— А ты не веришь?

— Не верю… — упрямо ответил Магни. — Плевака говорит, что я похож на Иккинга, иногда называет меня этим именем.

— Вот как! — улыбнулся Аран. — И что ты думаешь о старшем брате?

— Ну… Он очень несчастный. А папа поступил неправильно.

— Интересное мнение.

Это действительно невероятно странное мнение. Уж точно не это Аран ожидал услышать от сына Стоика Обширного. Мальчик — его полная копия, просто на шестнадцать лет младше… Нет. Не его. Иккинга.

Мальчик — копия Иккинга.

— Знаешь, Аран… мне иногда снятся такие странные вещи! — вдруг признался Магни. — Дракон с чёрной чешуёй! И глаза совсем как у тебя! И этот овраг! Я помню, когда я здесь оказался в первый раз, я его словно узнал…

Воспоминания о наставнике затопили сознание…

…Сон — зеркало подсознания, Аран. А подсознание — зеркало информационного поля нашего мира, — рассказывала внимательно слушавшему юноше Адэ’н. — Именно во снах зачастую к нам приходят видения, именно во снах мы видим то, чего могли не знать в реальности. И только во сне, или при очень глубокой медитации можно увидеть какие-то события своей прошлой жизни. Зачастую подобные сны запоминают только дети, взрослое сознание не желает принимать эту информацию — дети же имеют великую способность, которой лишены слишком многие взрослые — верить. Просто верить, не требуя доказательств. Люди часто называют это наивностью. Это не так. Это — талант тех, кто ещё способен познать Истину…

Мальчик транслировал ментально на весь остров свои видения. Конечно, уловить их могли только те, у кого была Связь с Магни, но…

Аран вдруг словно увидел толстую золотую нить Связи, накрепко связавшей братьев.

— Ты так расспрашивал про братика! Ты его знал? — ошарашил вопросом Магни.

Аран растерялся даже. Вот и что ему стоило ответить?

Со стороны небольшой пещерки, в которой скрылся Алор, потянуло весельем и добродушной насмешкой.

— Иккинга? — Аран запнулся, ведь произносить имя, которое когда-то было собственным и рассказывать про того, кем он был когда-то, было невероятно странно. — Да, знал. Мы… были друзьями. Вот только вряд ли обо мне вспомнит хоть кто-нибудь в деревне.

Это была не совсем ложь, но и не правда… Когда-нибудь Аран обязательно расскажет брату всю правду. Даже если придется залить кровью весь архипелаг, он не будет враждовать со своим братом.

— А мы будем друзьями? — столь наивно, честно и открыто спросил Магни, что даже сбил с толку Арана.

Ментально мальчик был невероятно силен — в перспективе, не уступал ему самому. Неужели у него род такой, проклятый? У одного родителя родились сразу двое Стражей.

Мальчика надо учить, но пусть пока он подрастёт. Пусть проникнется доверием к Арану, пусть сначала начнёт воспринимать его как наставника. Того глядишь, мальчик сам всё поймёт — он был невероятно умён.

И ведь он сам создал Связь — сам потянулся всей своей душой к Арану! Почуял брата?

— Конечно, — вновь улыбнулся юноша. — Ты, главное, никому не говори обо мне.

— Почему? Ты не хочешь, чтобы у тебя были проблемы с моим отцом?

И ведь почти угадал! Чем дальше, чем больше младший брат поражал Арана. Своим умом, своим талантом, своей силой…

— Я не хочу этих проблем для тебя. И, вот, держи! Спрячь, но носи с собой. Это подарок.

Мальчик с интересом рассмотрел подаренный кулон — камень зелёного цвета, точно такой же, как и у Арана, только надпись на нём была немного другой. Магни серьёзно кивнул, надел кулон и спрятал его под вырез рубахи.

Аран нашёл подобные камни при своём последнем визите в Старшее Гнездо. Сам нашёл, без помощи Мастера Галаара или кого ещё бы то ни было!

А потому забрал всё, что нашёл, и сделал несколько кулонов наподобие собственного.

А конкретно этот он делал в приступе невероятной нежности к пока незнакомому младшему брату. Конечно, в тот миг он и не надеялся подарить его, и уж точно не надеялся, что всё пройдёт столь невероятно хорошо.

— Магни! — вдруг раздался детский девичий голосок. — Магни, ты опять сюда убежал? Мама же просила не ходить в лес вечером одному!

Аран в одно мгновение спрятался за ближайшим камнем под понимающим (слишком понимающим) взглядом Магни.

А потом мальчик, как ни в чём не бывало, побежал навстречу девочке, отвлекая её от осмотра оврага.

— Прости, Мия, я об этом не подумал… — признался он.

Девочка была чуть ниже Магни, невероятно на него похожая, только глаза ярко-голубые. Со спины их можно было даже перепутать. Аран улыбнулся этой мысли. Его младшая сестра.

— Не подумал он… — буркнула, но совсем не зло, девочка. — Зато я подумала! Ладно, скажем маме, что вместе гуляли, тогда она не будет волноваться.

Дети пошли к выходу из оврага, но Магни, на миг обернувшись, кивнул, словно прекрасно зная о том, что Аран не скрылся ещё в лесу, а только затаился за камнем и наблюдал за милой семейной сценой близнецов.

* * *

— Руни, сынок, домой!

— Иду, мама!

Черноволосый мальчишка лет пяти кинул последний взгляд своих зелёных глазёнок на безмятежно застывшее море и отражавшееся в нем закатное солнце — скоро будет совсем темно — и, скрывая по-кошачьи сузившиеся зрачки, бросился к дому, где его уже ждал ужин, сказка на ночь и Сон.

Сегодня он обязательно досмотрит свой увлекательный сон про странного, по-своему несчастного мальчика с добрыми зелёными глазами, лица которого он так и не мог запомнить — окружение он помнил — хоть он ни разу там не был! — голос помнил, глаза помнил…

А лицо ускользало.

Впрочем, ничего страшного!

Он обязательно запомнит лицо, и потом, когда придет время, найдёт этого грустного мальчика.

И сделает так, чтобы он улыбался.

Так и будет!

Обязательно!