Дорога наугад (джен)

Энакин Скайуокер не отличался любовью к светским беседам — равно как и к беседам вообще, относясь к тому типу людей, что принцип "меньше слов, больше дела" возводят в абсолют. Так как общих дел с ним Куорен Найджелис не имел, да и не мог иметь— кадровое обеспечение гвардии, к величайшей досаде высокого начальства, велось по собственным, закрытым от КОСНОП каналам, — к приглашению на разговор в формальной обстановке он отнесся со всей возможной предусмотрительностью, поставив в известность сразу нескольких влиятельных персон, в интересы которых входила его долгая и плодотворная карьера.

Существовала всего одна ниточка, связывавшая главу Коалиции за прогресс и командующего императорской гвардии. Имя ей было госпожа Наберрие-Скайуокер, и Куорену оно сулило очень непростую беседу с непредсказуемым финалом. Разъяренные мужья, как мог он судить по богатому опыту, слишком склонны к поспешным выводам и неадекватным действиям, вне зависимости от того, чем вызвана их ярость — хоть супружеской неверностью, хоть неверностью политической.

Куорен ненадолго задержался перед дверьми кабинета, хотя адъютант уже пригласил его войти. Поправил безупречно сидящий пиджак, потуже затянул чуть разболтавшийся узел галстука — и с трудом удержался от нервного смешка, вспомнив излюбленный Скайуокером способ расправы. Не ко времени мелькнула мысль, что если командующий придушит его сгоряча, то лишь сыграет на руку своим многочисленным противникам, давно пытающимся не мытьем, так катаньем убедить императора в неподконтрольности и сомнительной адекватности его протеже... вот только самому Куорену поднявшиеся в верхах волнения хладный труп не согреют, да и Скайуокер наверняка выйдет сухим из воды. О непотопляемости "императорского палача" ходили легенды и анекдоты, пересказываемые опасливым шепотом.

Скайуокер, казалось, его вовсе не ждал: стоял перед окном, сцепив руки за спиной и глядя на тонущие в облаках шпили Галактического города. Куорену, занявшему хоть сколь-нибудь видное положение в имперской иерархии чуть больше трех лет назад, нечасто доводилось видеть командующего вживую, и в его подсознании все еще жило безнадежно устаревшее, впитанное с детства впечатление о нем: молодой обаятельный парень, любимец всех девчонок поголовно и предмет зависти большинства мальчишек — разве что неправдоподобно смазливый для героя войны. Не знай Куорен наверняка, что видит перед собой того же человека, то догадался бы не сразу: с возрастом его черты огрубели, юношеская субтильность превратилась в хищную поджарость, а сверкавшая с плакатов двадцатилетней давности улыбка смотрелась бы на этом лице так же чужеродно, как цветы на ховертанке.

Скайуокер еще не успел сказать и слова — лишь окинул вошедшего быстрым взглядом через плечо, — а Куорену уже казалось, что ему зачитали смертный приговор и предложили застрелиться самому, пока дело не дошло до исполнения.

— Вы желали поговорить со мной, милорд? — Он едва удержался, чтобы не склонить голову ниже, чем того требовали приличия.

Скайуокер не обернулся и сейчас.

— Вы заставили себя ждать.

Куорен не стал оправдываться, хоть этот порыв и пришлось давить волевым усилием. Этот вызов — не более чем частная инициатива, на которую он даже не был обязан отвечать. Естественно, эти мысли он тоже оставил при себе. Буква уставов и законов, непререкаемая на низших уровнях имперской службы, становилась все более неопределенной и размытой по мере продвижения наверх.

— У нас всех есть обязанности, которые требуют неотложного исполнения, милорд. Для встречи с вами я воспользовался первой представившейся возможностью.

— А до тех пор вас слишком занимали консультации с вашими покровителями. Любопытно, как долго продлится их благосклонность после того, как вскроются ваши контакты с предателями Империи?

"Предателями Империи". Куорен почувствовал, как от страха сжимаются и скручиваются в узел внутренности. В последнее время его круг общения включал столько личностей, которых можно внести в этот список, что при подсчете от их числа становилось дурно. Каждое имя было ниточкой, протянувшейся между ним и блестящим будущим... и каждая такая ниточка могла свиться в висельную петлю, если он хоть на миг потеряет осторожность и чувство меры.

Если дело и впрямь касается Амидалы, у него есть хороший шанс отделаться расшатанными нервами. Но если вдруг вскрылось что-то, о чем он сам еще не знает...

— Осмелюсь попросить у вас пояснений, милорд. Такие обвинения требуют серьезных оснований.

Скайуокер наконец соизволил обернуться — с той неторопливостью, которая обычно бывает у разъяренного ранкора перед первым и единственным замахом.

— Не пытайтесь увиливать, Найджелис. Вы имели неосторожность вступить в сговор с группой лиц, потворствующих интересам Альянса внутри Империи. Гилберт Миан, Нейлин Зарра, Руфус Торена, Терр Танил... и в их числе — Падме Наберрие-Скайуокер, к моему стыду и позору.

Он скривился и стиснул кулак в молчаливой злости. Куорену показалось, будто в тот момент в кабинете сгустились тени, и какая-то сила обрушилась ему на плечи невидимым прессом.

— Я лично допросил жену, — произнес Скайуокер таким ровным тоном, что Куорена бросило в дрожь. — Женщины — хрупкие создания, Найджелис. Немного сил потребовалось, чтобы заставить ее сознаться и выдать имена сообщников. Ваше она пыталась скрыть до последнего — очевидно, ценила вас выше многих. Можете назвать хоть одну причину, по которой мне следует сохранить вам жизнь?

Вопреки всему, Куорен с трудом удержался от глупой и совершенно неуместной улыбки. Значит, все-таки Амидала и эта теплая компания заговорщиков, от которой время от времени откусывают самые сочные кусочки Айсард и Соллейн. Не худшее развитие событий. Не самый тяжелый из его грехов — да и с большой натяжкой можно назвать грехом работу, санкционированную главами обеих спецслужб и КОСНОП в придачу.

— Боюсь, милорд, ваша супруга невольно ввела вас в заблуждение. Я и впрямь вхож в круг лиц, известных своими... сомнительными действиями и политическими пристрастиями. Однако контакт с ними я поддерживаю исключительно в интересах Империи, что легко подтвердят лорд Вандрон и командующий Соллейн.

Он вовремя проглотил готовые сорваться с болтливого языка (Куорен знал за собой эту беду — обратную сторону красноречия) намеки о том, что Скайуокер не потратил бы время на этот бессмысленный разговор, если бы потрудился посоветоваться с главой ИСБ. Некоторые соображения лучше держать при себе — особенно те, что могут прозвучать как "наступи своей гордости на горло и признай, что в Империи не только у тебя есть власть".

— Вот значит как. — Во взгляде Скайуокера теперь читалось чуть ли не большее презрение, чем прежде. Судя по виду, он совсем не удивился, и Куорен в очередной раз подумал, что командующий, скорее всего, с самого начала задумал этот разговор отнюдь не для того, чтобы вывести на чистую воду заговорщика. — Шпионаж, доносительство... не сомневаюсь, что и подстрекательство. Неужели ИСБ так стеснена в кадрах, что к этим делам требуется привлекать высокопоставленных сотрудников КОСНОП?

Куорен позволил себе тонкую улыбку.

— Штатные агенты редко располагают ресурсами, необходимыми, чтобы заинтересовать высшие эшелоны... с позволения сказать, оппозиции. А меня подобное совместительство не слишком утруждает.

— Что ж, это похвально. — Весь вид Скайуокера говорил об обратном. — В таком случае советую вам держать в уме, что этого неприятного инцидента можно было избежать, если бы вы рассказали мне о своих открытиях раньше. В порядке вежливости.

Улыбка Куорена стала чуть шире. Да, методы вербовки у милорда те еще... даже Арманд Айсард ни разу на его памяти не начинал разговор с прямой угрозы прикончить собеседника. Впрочем, Куорен не исключал, что он просто слишком недолго знаком с господином директором.

— Мне следовало подумать об этом, милорд. Но, простите мне мое малодушие, я не посмел обвинять вашу супругу в чем-либо без веских доказательств. Вы могли бы счесть это клеветой и оскорблением.

— И вместо этого вы поделились своими бездоказательными обвинениями с господином Айсардом. И делились регулярно, судя по кругу лиц, арестованных Разведкой за последние два года.

Разговор с любым человеком, наделенным большей властью, чем твоя собственная, сродни прогулке по тонкому льду — и сейчас Куорен отчетливо услышал треск. Вооруженный до зубов нейтралитет, установившийся между Скайуокером и Айсардом, больше смахивал на холодную войну, и меньше всего Куорену хотелось бы оказаться причисленным к одной из сторон. Особенно сейчас.

"Он не может знать наверняка. Проверяет догадки, и только лишь".

— Ведомство директора Айсарда располагает обширной агентурной сетью и отлаженным механизмом работы, милорд, — поспешил заметить он, натянуто улыбаясь. — Его успехи в борьбе с пятой колонной Альянса никак не связаны с моими скромными усилиями... К тому же я рисковал потерять благосклонность лорда Вандрона, если бы посмел передавать информацию третьей стороне без его ведома. Поверьте, я бы не хотел оказаться в числе тех, кого мой непосредственный начальник относит к неблагонадежным...

— Найджелис, не прикидывайтесь глупцом, вам не идет. Вражда Айсарда с Вандроном напоминает грызню двух склочных стариков, которые собачатся из-за забора по каждой ерунде, но пристрелят любого, кто вздумает сунуться на территорию соседа. Я не удивлен, что они обмениваются информацией и сдают шпионов друг другу в аренду. Расслабьтесь. Если я и убью вас, это произойдет не сегодня.

Он усмехнулся, казалось бы, подчеркивая шутливость реплики. Но Куорену почему-то совсем не хотелось смеяться.

— Вы можете быть свободны, Найджелис. Но пока будете гнуть спину перед двумя престарелыми хозяевами, подумайте вот о чем. Господину Вандрону семьдесят пять. Господин Айсард, если я правильно помню, в этом году тоже разменяет восьмой десяток. Вот и подумайте, кто останется у власти через десяток-другой лет... и в каких отношениях с ними будете вы.

Куорен счел за лучшее молча поклониться, и Скайуокер отпустил его взмахом руки. Всю дорогу до офисов КОСНОП Куорен не мог отделаться от мысли, что покровителей — нынешних и потенциальных, — все-таки бывает слишком много.

* * *

Курортный Борлеас встретил Оби-Вана скверной погодой и нарастающим предчувствием беды. В первый день оно было смутным, едва уловимым, но уже на второй стало раздражающе осязаемым — зудело на краю сознания, точно рой назойливых ос.

"Энакин наверняка бы спросил, бывают ли у меня хоть иногда хорошие предчувствия". — Мысль пришла в тот момент, когда Оби-Ван отсчитывал последние кредитки аванса за перелет до Раксус-Секундуса, и, вполне возможно, была дурным знаком сама по себе. Имя Энакина Скайуокера давно уже не сулило ничего хорошего любому, кто был не в ладах с имперским режимом.

— Координаты. — Быстро нацарапав что-то на листке флимсипласта, контрабандист сунул его Оби-Вану в ладонь. — Вылетаем сегодня, ровно в девять. Не задерживайтесь.

Мельком пробежав взглядом записку, Оби-Ван кивнул и отошел к противоположному концу барной стойки. Отсюда хорошо просматривался весь зал — задымленный, тесно набитый посетителями всевозможных рас и степеней трезвости, — но определить источник угрозы Оби-Ван затруднялся. Беглое — чтобы случайно не выдать себя, — обращение к Силе не дало ровным счетом ничего подозрительного: пьяное веселье, похоть, животная, лишенная четкого вектора агрессия. Разноголосье простейших эмоций. Если и были здесь те, от чьего навязчивого внимания Оби-Ван пытался избавиться с самого прибытия, то скрывать свое присутствие у них получалось не в пример лучше, чем у него.

Бармен-бесалиск выразительно кашлянул и потер нижнюю пару могучих ладоней. Оби-Ван залпом допил остатки эля и выложил на стойку сумму, за которую можно было купить пару бутылок марочного вина. Наводка на хорошего и неболтливого пилота во все времена стоила недешево, а при имперских порядках расценки на такого рода услуги подскочили по меньшей мере вдвое. Расплатившись, Оби-Ван с трудом протолкался к выходу из кантины — судя по толпе, собравшейся здесь, местечко было популярнее большинства приличных заведений вдоль побережья.

Улицу окутывал туман. Жиденький в центральных кварталах, открытых всем морским ветрам, в низинах он сгущался до непроглядной белесой пелены, сквозь которую с трудом можно было различить очертания ближайших строений и силуэты прохожих. Оби-Ван немного задержался на пороге кантины, привыкая к скверной видимости и оценивая обстановку. Чисто. Как и прежде, Сила обжигала угрозой, стоило прислушаться к ней, но не торопилась указать на врага. Здесь и сейчас он был в безопасности... до тех пор, видимо, пока не наступит в заботливо расставленную ловушку.

За годы относительно мирной жизни Оби-Ван успел позабыть, как сильно он ненавидит сюрпризы. То ли такова была воля Силы, то ли удача все-таки существовала и отворачивалась от него за нежелание это признавать, но они редко бывали приятными.

* * *

Держать штаб ячейки в центре Дамрии — туристической жемчужины Борлеаса, охраняемой даже сильнее местной столицы, — день ото дня становилось все более опасно и накладно. Правительство сектора ввело драконовские меры пограничного контроля, почти отрезав немногочисленных борлеаских повстанцев от внешних каналов снабжения, а ИСБ с Разведкой будто соревнование по отлову врагов режима меж собой устроили, за пару месяцев нанеся Альянсу больший ущерб, чем за весь прошедший год. Подкованный в таких делах Риин едко заметил, что имперцы не столько с повстанцами борются, сколько друг с другом — близился конец года, а вместе с ним и сдача отчетности, и новый дележ бюджетного пирога, — но легче от этого не становилось. Если местные силовики продолжат с тем же энтузиазмом выслуживаться перед начальством из Центра хотя бы еще пару месяцев, большинство операций придется свернуть, а агентуре — залечь на дно, пока не уляжется пыль. Положение немногих разбросанных по планете боевых ячеек, и без того нелегкое, грозило вскоре стать совершенно невыносимым: лагерям и базам отчаянно не хватало буквально всего, от вооружения до провизии. Ланара всерьез опасалась в один прекрасный день получить от магистра Винду распоряжение расформировать их, а бойцов раскидать по менее безнадежным мирам, где от них будет хоть какая-то польза. Дело к этому шло уже давно.

Ланара сама не была уверена, почему так цепляется за Борлеас. Она гнала прочь все чаще посещавшую ее мысль, что виной всему — ее тщеславие, нежелание признавать, что план по превращению курортной планеты в перевалочный пункт Альянса с треском провалился, и теперь впустую пожирает ресурсы и людские жизни. Для командира и рыцаря-джедая трудно найти грехи более страшные, чем гордыня и тщеславие. Особенно, если из-за них уже пострадали те, кто зависит от ее решений.

— Ланара.

Ланара обернулась. Присутствие Риина она почувствовала уже давно, но надеялась, что он направлялся в комнату отдыха ради автомата с кафом и упаковки обеда быстрого приготовления. Ее отношения с главой разведки были... ближе, чем следовало. На самой грани между дружбой и чем-то более сильным и глубоким, совершенно неуместным на войне и запретным для джедая. В редкие минуты, когда им доводилось поговорить просто так, Риин постоянно пытался эту грань переступить, игнорируя неловкие, как у неопытной девчонки, старания Ланары обозначить дистанцию. Если же он пришел с чем-то важным... Ланара подавила тяжелый вздох. Важные новости в последнее время были одна другой хуже.

— Да, Риин, что у тебя?

Выглядел Риин серьезным и собранным. Золотистые волосы, обычно аккуратно зачесанные назад, были растрепаны — Риин всегда взлохмачивал их, когда усиленно думал над чем-то. В руках он держал инфопланшет, на экран которого постоянно поглядывал.

— Пришли срочные новости от Телль. Похоже, у инквизиторов намечается важная операция: будут брать какого-то беглеца, которого подозревают в связях с Орденом. Ей ничего о нем толком не известно, но приказ пришел с самого верха, и командовать группой захвата назначили Корвейна. Сама понимаешь, насколько это важно, раз имперцы не поскупились бросить в бой этого ублюдка.

Ровный, чуть усталый голос Риина под конец фразы дрогнул от злобы. На всем Борлеасе трудно было найти повстанца, у которого не имелось бы личных счетов к старшему инквизитору Бранду Корвейну, но ненависть Риина к нему была столь сильна, что порой пугала Ланару. Она никогда не спрашивала, что же произошло между ним и Корвейном восемнадцать лет назад, но предположить было нетрудно: в Войну Клонов будущий инквизитор командовал батальоном Риина и вряд ли мог расстаться в добрых отношениях с перебежчиком, уведшим за собой почти два десятка бойцов.

— Ты уверен, что это не провокация? Корвейн — очень притягательная мишень для нас, а Телль...

— Не самый надежный источник? Ланара, она ни разу не подводила нас прежде. К тому же я проверил по другим каналам. Операция действительно планируется, и наши друзья из Разведки явно озабочены тем, чтобы она прошла как по маслу. Двое инквизиторов и отряд из десятка штурмовиков смерти в качестве огневого прикрытия говорят сами за себя. А если Империя так страстно желает что-то заполучить, нам следует ей помешать... хотя бы ради того, чтобы посмотреть, чью голову она считает настолько ценной.

Ланара с сомнением кивнула. У нее не было причин не доверять профессионализму Риина, но эта женщина из Инквизитория... конечно, вины Телль в том, что ее совсем ребенком отняли у мастера и принудили служить Империи, не было и не могло быть. И все же она оставалась адептом Темной стороны, воспитанной под надзором имперских палачей. Ланара всей душой хотела верить в ее искреннее желание вернуться к Свету, но жизнь приучила джедайку ставить осторожность превыше слепой надежды.

— Предположим, это правда. Тогда мы столкнемся с очень серьезным сопротивлением, если попытаемся спасти этого человека... кем бы он ни был. Не слишком ли велики риски для беглеца, который может оказаться кем угодно?

Риин хищно усмехнулся.

— Не только ради него, Ланара. Если сработаем должным образом, мы сможем избавиться от сильнейшего инквизитора на этой планете. Мне кажется, все вместе дает хорошие основания для риска.

Ланара тяжело вздохнула и сконцентрировалась на потоках Силы, надеясь, что та подскажет правильное решение. Много лет назад Ланара провела бы за медитацией и размышлениями долгие часы, но сейчас она не могла позволить себе такую роскошь. У повстанцев не было избытка в ресурсах, в том числе и во времени.

"Порой бездействие хуже самой отчаянной авантюры", — вспомнились давние слова ее наставника. Сила безмолвствовала, но беспокойство Ланары странным образом улеглось. Возможно, именно это и было знаком... во всяком случае, на другой рассчитывать не приходилось.

— Хорошо, Риин. Даю добро. Сколько у нас времени?

— Час. Полтора, если очень повезет.

Ланара мысленно застонала. Операции не планируются за такое время. И уж тем более — когда каждый человек на счету. Но...

"Возможно, у нас есть шанс сделать что-то полезное. Трясясь за свои шкуры в глубоком подполье, мы точно не принесем Альянсу ничего, кроме расходов".

— В таком случае, нам следует поторопиться.