Дорога наугад (джен)

Бессонная ночь оставила после себя раздражительность, несильную, но назойливую боль в висках и массу вопросов. Сидя в небольшом кафе над припозднившимся завтраком и чашкой ароматного кафа, Мара пыталась понять, кому же наступила на хвост. Посетителей в этот час было немного — волна желающих перекусить перед работой или занятиями уже схлынула, а до обеденного перерыва было еще далеко, — так что спокойно думать никто не мешал.

Мысли выходили занимательные.

Психолога Мара так и не дождалась. Его квартиру она покинула уже под утро, перед уходом тщательно ее обыскав и не найдя ровным счетом ничего компрометирующего.

Это и было странным. Доктор Реннард будто не жил у себя дома: все его вещи могли с тем же успехом быть обнаружены в гостиничном номере. Ни голофото с родными и близкими, ни какой-нибудь сугубо личной ерунды вроде наградных грамот или сувениров из дальних поездок... ни-че-го. Все функционально, аскетично и обезличенно. Даже покои Мары во Дворце, где она проводила от силы несколько недель в году, и те выглядели более обжитыми.

А вот квартира Реннарда больше всего смахивала на явку. И смахивала тем сильнее, что уважаемый доктор стремглав умчался в отпуск, едва Мара им заинтересовалась. На Борлеас собрался, да так оперативно, будто давно планировал... девушка даже допустила бы такую мысль, если бы не одно "но": на завтра Реннард назначил ей прием и ни словом о предстоящей поездке не обмолвился. К тому же в космопорту подтвердили, что билеты он купил всего за несколько часов до отлета.

Мара явно вспугнула его. Но почему? Если психолог был в чем-то замешан — а он наверняка был, раз так резво рванул прочь от столицы, — то как распознал в Маре угрозу, как отличил от обычной клиентки? Или дело не в ней вовсе, а в ИРУ или ИСБ, севшим ему на хвост чуть раньше? Вопросы, сплошные вопросы. Еще и странное присутствие Реннарда в Силе... Мара нахмурилась, пытаясь вспомнить свои ощущения. "Невнятно" — лучшая для них характеристика. Вроде и проскальзывает что-то, но разобрать невозможно — ускользает.

Ясно одно: Амидала на протяжении многих лет поддерживала контакт с очень подозрительным персонажем, а спецслужбы ни сном ни духом. Девушка бы свое месячное содержание отдала, лишь бы полюбоваться на надменную физиономию Арманда Айсарда, когда император решит поговорить с ним на эту тему. Не нравились Маре глава ИРУ и его дочка-протеже, не нравились интуитивно, но до такой степени, что Сила в их присутствии начинала рваться из-под контроля. Хуже был только лорд Вейдер, от которого за километр веяло опасностью и предательством.

Любопытно, знал ли милорд что-то о Реннарде, или госпожа Наберрие-Скайуокер снова проворачивала какие-то делишки втайне от супруга?

Маре оставалось только догадываться, и забивать голову умозрительными построениями ей сейчас хотелось меньше всего.

Она неторопливо допила каф. Ковырнула ложкой белковое суфле, на вид оказавшееся куда приятнее, чем на вкус. Глянув в окно, несколько приободрилась: место для завтрака она выбрала отличное, на окраине большого искусственного парка. Прямо напротив кафе бойко журчал фонтан; его брызги весело искрились в лучах солнца. А ведь по пути Мара даже внимания на это все не обратила, настолько ее захватили размышления о странном психологе и его наверняка предосудительных отношениях с Амидалой!

Мысли Мары охотно увильнули от темы и обратно возвращаться не пожелали. Рука императора или нет, она оставалась восемнадцатилетней девушкой, которой уже несколько месяцев подряд не доводилось нормально развеяться.

Кое-что интересное Мара обнаружила. Часа через два, когда Учитель сможет ее принять, она ему все доложит и получит дальнейшие указания. А до тех пор можно спокойно погулять: с ее работой никогда не предугадаешь, когда такая возможность подвернется в следующий раз.

* * *

Со статейкой Исанн ознакомилась не сразу: приберегла до того момента, когда в голове перестанут помещаться имена и факты из объемных досье и свеженьких, еще не подшитых к делам донесений. Выверты юного сознания Леи Скайуокер интересовали разведчицу постольку-поскольку — хватало работы и по более приоритетным направлениям. Агентурную сеть вокруг Скайуокеров за многие годы наплели весьма обширную, но стоило подергать за нее, как в паутине обнаружились прорехи величиной с кулак, через которые вполне могла пролететь пара-тройка жирных мух. В первую очередь следовало подумать, как это исправить, а потом уж браться за принесенную Сейли мошкару.

Тем Исанн и занималась часов до двух пополудни: смотрела, по каким направлениям не хватает осведомителей; перебирала досье на кандидатов и штатных сотрудников, за которыми собиралась закрепить вербовку и последующее кураторство. Несколько дел отложила в сторону — слишком крупная рыба, к такой следует приближаться, лишь хорошенько обдумав стратегию и трижды взвесив все "за" и "против". Взаимоотношения в высших эшелонах Империи были подчас неочевидны до абсурдного: меньше всего девушка хотела неосторожным движением сорвать одну из многочисленных отцовских интриг или ненароком испортить отношения с его негласным союзником.

Для ее текущих целей куда лучше подходили смертные попроще. Как говаривал покойный дядюшка Бертрам, "зачем вербовать сенатора, когда его секретарь обойдется вдвое дешевле?" Благословенна будь имперская бюрократия, создающая столько ценных для нужд Разведки рабочих мест.

Зарывшись в бумаги распечатанные, бумаги электронные и бумаги, составленные собственноручно, Исанн почти забыла о Лее Скайуокер и ее "опасных идеях", как сгоряча и от врожденной эмоциональности выразилась Сейли. Вспомнила, лишь когда в третий раз напортачила с элементарной, знакомой до последней запятой формой приказа, и поняла, что срочно нуждается в небольшом перерыве. Иначе, чего доброго, наделает куда более опасных ошибок, которые не исправить парой щелчков по клавиатуре.

Взгляд упал на алеющее в углу экрана оповещение о новом письме.

"Статейка радикального толка от дочери командующего гвардией. Чем не развлечение и отрада для усталых глаз?"

Исанн кончиками ногтей, с ленцой пододвинула к себе выползший из принтера лист флимсипласта. Усмехнулась, взглянув на карикатуру: у юного поколения "борцов с системой за все хорошее" с фантазией было все отлично, а вот со вкусом — не очень. Картинка бы куда лучше подошла комиксу... хотя император в образе зловещего ситха (и опять недочет — расчет исключительно на образованную аудиторию, которая поймет метафору) смотрелся удивительно органично. Да и общий эмоциональный посыл ясен. Словом, в Академии на курсах информационно-пропагандистской работы художнику зачет бы поставили, пусть и немного поворотив нос.

Прежде чем взяться за чтение, Исанн аккуратно сложила бумаги по разным ящикам стола и взяла с картотечного шкафа термос с кафом. Нетрудно, конечно, было пройтись до ближайшего автомата — благо, в Управлении их было по три на отдел, — но пить быстрорастворимые помои, когда есть возможность прихватить из дома настоящий каф? Исанн не понимала столь экзотических извращений.

Под бодрящий напиток текст пошел на "ура". В Исанн даже проснулись охотничьи инстинкты, усыпленные монотонной бумажной работой.

"Любопытно, — думала она, вчитываясь в статью уже с искренним интересом. — У нас тут не просто сотрясание воздуха по поводу вселенской несправедливости. И "слепую покорность" народа мы обличаем, и со стадом, которое "тоже сытно кормят перед убоем", параллели проводим... да, накипело у девочки. Причем не из расчета ведь тон и речевые обороты взяла — искренне пишет, о своем, наболевшем. Наивно и непрофессионально, зато от души. Милорд, неужто вам до сих пор никто не сообщил, что у вас доченька в группе риска? Или вы ничего не имеете против?"

Вид у Исанн сделался довольный, как у сытой кошки — того и гляди, замурчит. Поведение и политические взгляды Леи Скайуокер и прежде вызывали вопросы, но такой откровенный радикализм и вызревшая, накипевшая злоба? Девчонку сейчас пальчиком помани — пойдет за любым, кто предложит "бороться и действовать".

С "рисковыми" элементами обходились по-разному. Большинство вполне успешно вразумляли в районном отделении ИСБ — или вразумляли родители, если речь шла о малолетке. Попадались и более радикальные экземпляры, за которыми уже требовался пристальный надзор. Меньше всего везло тем, чью мечту о борьбе с режимом решал воплотить тот самый режим: обе спецслужбы держали множество каналов, по которым забрасывали в Альянс или мелкие подпольные формирования своих агентов... зачастую — забыв поинтересоваться, хочет ли агент трудиться на благо Империи.

Как правило, ИРУ было выше таких мелочей: столь приземленные вопросы директор в свое время отдал ИСБ и КОСНОП без боя, не видя в них никакого интереса для себя. Разведка, выросшая из Сенатской службы безопасности, работала там, где начинались большие деньги и большая власть. Но сейчас дело касалось не какой-то безымянной девушки, а дочери самого Энакина Скайуокера...

"Его величество должен об этом узнать. Девчонка Скайуокера слишком громко кричит о своих взглядах, чтобы не нашлось желающих использовать их себе во благо. А раз так, надо успеть первой".

* * *

После затхлого воздуха нижних уровней (не воздуха даже — сплошного углекислого газа с примесью машинного масла, дыма, металла и вони немытых тел) Люк был почти готов полюбить искусственные корусантские парки. За последние несколько недель, что он трудился волонтером в "Процветании и развитии", возможность вздохнуть полной грудью начала казаться роскошью: движение по мере сил пыталось облегчить долю обитателей самых неблагополучных районов столицы, жить в которых даже пятидневными сменами было немногим приятнее, чем в зоне боевых действий.

Люк не жаловался на условия — он вообще был неприхотлив, хоть и вырос в роскоши. Мерзко было другое: непреходящее чувство, что все его усилия значат меньше, чем капля в море. Наигравшись в самоотверженную помощь обездоленным, он — как и тысячи других волонтеров, — отправлялся домой, в процветающую часть Корусанта, для жителей которого страдания бедняков — в лучшем случае повод пустить ранкорью слезу.

В глубине души Люк был согласен с сестрой: путь, по которому они движутся сейчас — тупиковый. Империя не собиралась меняться к лучшему просто потому, что Люк и Лея Скайуокеры так захотели. Усилия матери, быть может, и окажутся теми соломинками, которые в конце концов сломают хребет режиму, но пока этот день даже не маячил на горизонте. А отца, похоже, все устраивало: и власть Палпатина, наделявшая властью его самого, и захватившая его душу Тьма, пагубность которой он уже был не в состоянии понять. Альянс... у него хорошие идеалы. Лучше имперских. Но Люк слишком часто ездил по горячим точкам, чтобы не задаться вопросом об оправданности цены и средств.

Мимо пробежала, без зазрения совести топчась по газону, компания ребят лет по десять-двенадцать. Молодой человек, примерно ровесник Люку, покупал мороженое у лоточницы; рядом с ним стояла симпатичная девушка и нарочито капризно морщила нос: и ягодный вкус для нее слишком кислый, и карамельный слишком приторный... У Люка перед глазами как наяву встала картинка: длинная очередь нищих в рваном тряпье, толкающихся к пункту раздачи бесплатной еды. Жуткий контраст, от которого мороз пробирает по коже. Каждый раз возвращаясь из волонтерских миссий, Люк словно попадал в параллельное измерение, из которого причины бунтовать против власти императора кажутся надуманными и нелепыми.

Вот только Люк видел, что кроется на изнанке этого благополучия. А еще видел людей, на плечах которых оно держится. Нет, если Империя — и впрямь государство будущего, то будущее это выглядит каким-то безрадостным.

"Ситх не может без кровопролития, — вспомнились слова Оби-Вана. — Если Империя одержит победу над Альянсом, император рано или поздно развяжет новую войну. Такова природа любого раба Тьмы, даже если сам Палпатин не осознает этого и пытается найти разумные объяснения своим действиям".

Еще учитель не уставал повторять, что Энакина Скайуокера еще можно спасти от превращения в такого же монстра. Как именно, правда, не уточнял, предпочитая обходиться расплывчатыми формулировками.

Люк угрюмо уставился в пространство, машинально отметив, что цветы на ближайшей клумбе высажены в форме имперского герба. Вроде никаких государственных праздников в ближайшее время не намечалось... пустой подхалимаж? Будто кто-то его оценит.

Что-то вдруг привлекло внимание Люка — как в спину иглой укололо. Резко обернувшись, он встретился взглядом с девушкой, сидевшей на скамейке неподалеку. Та озадаченно приподняла бровь, молчаливо спрашивая: "что-то случилось?". Девушка как девушка. Красивая, в легком брючном костюме, ничем особенно среди других не выделяется... разве что к эпитету "красивая" можно смело прибавлять "очень" — из-за шикарных рыжих волос.

Не пребывай Люк в таком подавленном настроении, он, возможно, даже попытался бы завести знакомство. Но сейчас его куда больше волновало предупреждение Силы. В последний раз он испытывал нечто подобное, когда лишь чудом разминулся с бандой грабителей на нижних уровнях: предчувствие заставило свернуть на другую улицу за несколько минут до того, как из-за угла вывалилась вооруженная до зубов компания.

"Странно", — подумал Люк. Еще раз присмотрелся к девушке, которой, кажется, уже становилось не по себе от столь пристального внимания. Смущенно улыбнувшись ей, он бросил неловкое "простите, обознался" и поспешил дальше.

В какой-то момент Люк готов был поклясться, что смутная угроза исходила именно от незнакомки. Но чувство исчезло так же внезапно, как появилось, и вскоре Люк списал его на усталость и дурное настроение.

Как говорил Оби-Ван: "Сила не лжет, но неверно истолковать ее знаки очень легко".