Цунами (гет)

Снег в округе не таял даже летом, но воздух скорее бодрил, чем морозил. Регулус ослабил шарф и подставил лицо солнцу. Редкие снежинки падали с неба и таяли у него на лбу и щеках, цеплялись за ресницы. Он не помнил подобной тишины и никогда не чувствовал столь опустошающего голову покоя.

Регулус зачерпнул горсть снега. Лепить снеговика из такого — одно удовольствие. Или крепость. Когда-то он умел строить отличные крепостные валы, выдерживающие вес двух мальчишек лет восьми-девяти, с башенками и арсеналами. Но ни один снежный замок не сравнится с величественными горами впереди.

Регулус переложил получившийся подтаявший снежок из одной ладони в другую. Вода потекла по запястью. Ледяная. И ветер поднялся.

Подняв воротник повыше, Регулус оглянулся на спутницу, сидевшую на чемодане, брошенном в снег. Из его недр то и дело раздавался глухой тоскливый скулёж. Упырю внутри было тесно, но терпеть неудобство недолго. Скоро он переселится в местечко попросторнее.

Грейнджер всё ещё приходила в себя после перемещения. Выглядела она откровенно неважно, будто за всю ночь так и не сомкнула глаз. Её азарт после вчерашней вылазки в Лютный несколько улёгся. С отрешённым видом она смотрела вдаль, на протянувшиеся в низине альпийские луга. Тут и там среди сочного разнотравья виднелись сиреневые пятна — группки каких-то цветов. Среди них иной раз вспыхивали искры — свет отражался в каплях росы.

— Как здесь красиво без… — проговорила Гермиона и умолкла, пытаясь подобрать слова.

— …магглов? — подсказал Регулус.

— …без машин, фабрик, магазинов…

— И магглов, — повторил Регулус, отряхнув от снега руки.

Гермиона покачала головой, как бы говоря: ты неисправим.

— Меня давно волновал один вопрос. Твоя семья явно не в восторге от соседей на площади Гриммо. Почему же вы не уедете? Неужели этот дом так важен?

— С чего бы нам уезжать? — изумился Регулус.

Гермиона пожала плечами.

— Ты же боишься магглов.

Он решил, что ослышался. Не могла же она всерьёз утверждать столь смехотворные вещи.

— …и это неудивительно. Зачастую волшебники испытывают перед ними страх, — продолжала Гермиона, обращаясь больше сама к себе, нежели к нему. — Магглы уже летают в космос. Как скоро они обнаружат волшебный мир? Вопрос времени. Когда они это сделают, их встретят отставшие на столетия колдуны с посохами и амулетами. Маги редко создают что-то новое. Всё по старинке. Когда ты последний раз слышал об оригинальном зелье или новом заклинании? Раньше я думала, что мир, полный магии, открывает безграничные возможности творить, развиваться, создавать нечто принципиально новое и полезное для всех и каждого. В итоге мы… мы просто машем палочкой по заученным схемам месяц за месяцем, год за годом.

Регулус никогда не сталкивался с подобным ходом мыслей и пришёл в смятение. По словам Грейнджер, волшебники уступали магглам практически во всём, а без палочки так и вовсе мало на что годились. Он пытался понять, не издевается ли она.

— Сова из Лондона почти сутки несёт послание до Хогсмида, в то время как маггл бросает монетку в таксофон и набирает нужный номер телефона…

— Послушать тебя, так волшебство — пережиток прошлого, привычка, ежедневный ритуал, не более, — перебил Регулус. — Однако всё, что меня окружает, связано с магией!

Не могла же вся его жизнь считаться сплошным анахронизмом!

— Магия может быть прекрасна, может быть разрушительна, но никогда не бывает скучна. Никогда. Колдовать для меня так же естественно, как и дышать. А ты говоришь, что я неправильно дышу!

Грейнджер вздохнула.

— С чего ты вообще заговорила об этом? — поинтересовался Регулус. — Что за приступ магглолюбия?

— Всего лишь размышляла о том, что у судьбы странное чувство юмора, — ответила Гермиона. — Это весьма иронично, не находишь? Гриндевальд опасался магглов и намеревался уничтожить Статут о секретности. Сегодня Том Риддл опасается магглов и желает ужесточить нормы Статута.

— И долго ты об этом размышляла? Всю ночь?

Гермиона наконец-то оживилась, поняв, к чему он клонит. Она вскинула голову и слегка нахмурилась, сдвинув брови.

— Я выгляжу невыспавшейся из-за тебя!

Он собирался выдать новую остроту — глядишь, Гермиона окончательно придёт в себя, но та его опередила внезапным признанием:

— Не знаю, о чём я только думала! Ты не подвёл меня ни разу, а я поставила нас под угрозу. Вчера авроры могли задержать тебя, и всё было бы кончено, — сокрушалась Гермиона — по виду, кажется, совершенно искренне. Тут слова полились из неё потоком: — И насчёт Риддла… С ним нужно покончить. Это не вопрос морали, это необходимость. Только в комиксах за попытку захватить мир злодея превращают в кошку на ближайшую сотню лет. Я понимаю, почему ты спросил о моих намерениях. Конечно, ты хочешь убедиться, что я знаю, о чём говорю и что делаю. Я готова, — сказала Гермиона с лихорадочным румянцем на щеках. — Готова к тому, что придётся убить Тома Риддла.

— Перестань! Я не просил тебя записываться в киллеры. Когда ты говоришь такие вещи, мне кажется, где-то в муках умирает цветочная фея. Ты слишком добрая для этого. Ты печёшься о полоумной сквибше и жалеешь уличного пса…

— Я не хочу быть доброй, — произнесла Гермиона. — Добрые люди не справятся с тем, что я собираюсь сделать. Я убью Риддла столько раз, сколько потребуется! Ты можешь быть уверен: я не отступлю, не передумаю. У меня нет сомнений. Благодаря твоей помощи я сейчас здесь. Я помогу тебе избавиться от метки, обещаю!

Её глаза горели решительным блеском. Она улыбалась, но так вымученно, что Регулус ощутил лишь неловкость. Молодая девушка не должна всерьёз рассуждать об убийствах. Не должна, и всё.

— Хорошо, — проговорил он, надо же что-то сказать. Не каждый день ему обещали избавить мир от Тёмного Лорда и свести чёртову метку с предплечья. Регулус подмигнул Гермионе, разбавив высокопарность. — Мне нравятся решительные волшебницы.

— А мне нравятся решительные волшебники, — в тон ему ответила Гермиона, восприняв его слова как очередное подшучивание. — Так что не вздумай повернуть назад, увидев ворота тюрьмы. Они похожи на пасть ледяного дракона. Так говорят…

— Замечательно! — рассмеялся Регулус. — Значит, сегодня мы наконец друг другу нравимся, потому что я не боюсь ни магглов, ни драконов.

— Я говорила серьёзно, — проворчала Гермиона.

— Если бы я не был серьёзен, то не стал бы тратить столько сил, чтобы затащить девушку в горы.

Гермиона окинула его подозрительным взглядом.

— У тебя возмутительно довольный вид.

— Ничего не могу с собой поделать. Я впервые выбрался из Британии! Кто-то приоткрыл банку с пауками, и я успел выбраться наружу.

Регулус коснулся рукава в том месте, где под тканью скрывалась метка Повелителя. Казалось, связь с ним немного ослабла, притупилась. А в голову полезли мысли, одна сумасброднее другой. Например, никогда не возвращаться в Англию. Или взять и стать счастливым.

— Кстати, о решительности… Насколько ты хороша в боевых чарах, Гермиона?

— Не переживай. Я прикрою твою спину, если по дороге в Нурменгард на тебя позарится самка снежного человека.

— Теперь мне хочется это увидеть.

Очевидно, с его стороны это было неосмотрительное высказывание.

Гермиона громко фыркнула. Он улыбнулся.

— Как бы наш приятель из чемодана не подхватил простуду, — невзначай заметил Регулус. — Вставай, — не глядя на Гермиону, он предложил ей руку.

Она вложила свою ладонь в его, заставив Регулуса поражённо выдохнуть.

Ледяная.

Не задумываясь, он накрыл её ладонь своей и принялся растирать озябшие пальцы Гермионы. Он поднёс их к губам, согревая дыханием. Выпустив изо рта очередное облачко пара, Регулус заметил нелепое кольцо на девичьем пальце — дешёвый безвкусный пластик — и, пожалуй, лишь тогда трезво осознал, что делает и для кого. Он остановился, взглянув на Гермиону, ошеломлённую больше него самого.

— Такими темпами в снежного человека превратишься ты сама. Ты в курсе, что такое обморожение?

— Повреждение тканей организма под воздействием низких температур, — без запинки отрапортовала Грейнджер и наклонила голову, зарывшись подбородком в воротник свитера. Казалось, ей были неприятны прикосновения. Её голос стал резок. — Это не тот случай, мои руки всегда холодные.

— Ты все вопросы воспринимаешь серьёзно?

— А ты все вопросы задаёшь с подвохом?

Регулус нахмурился, когда Гермиона высвободила ладонь и тут же спрятала в карман пальто.

— О перчатках когда-нибудь слышала?

— А ты — о согревающих чарах?

Он всплеснул руками.

— Невыносимая! Тебе никто этого не говорил прежде? Какой от тебя прок, если ты не сможешь держать палочку, не дрожа как лист?

— Я держу палочку в другой руке.

— Отлично.

Регулус стукнул ногой чемодан. Почерневший от влаги с одного бока предмет отрастил паучьи лапы и, встряхнувшись по-собачьи, побежал вперёд.

Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось вокруг. Дышать всё труднее. Солнце скрылось за облаком — прилегло отдохнуть, завернувшись в пуховое одеяло. И, будто почувствовав, что небо ослепло, на гору стал карабкаться туман. Всё серое, куда ни глянь.

Регулус хмурился, пытаясь воскресить в памяти последние открытия в зельеварении или прорывы в чарах. В груди ворочалось неприятное чувство, которому он никак не находил название. Конечно, Гермиона заблуждалась. Он был обязан её переубедить. В голове крутились не самые удачные примеры. Едва ли она оценит заклинание, запускающее Чёрную метку в небо, или разошедшийся по школе Левикорпус.

Туман резко расступился, прорезанный чёрной махиной размером с самую высокую башню Хогвартса. Из дымки выступил угол здания, напомнив Регулусу нос корабля, проломившего лёд. Нурменгард — уродливое детище Гриндевальда, слепленное из горной породы, железа и магии.

— Здесь незаперто, — Гермиона обогнала Регулуса и толкнула створки ворот.

Они вошли внутрь. Туман не посмел сунуться за ними, только лизнул порог, словно кот, не рискнувший выйти во двор в непогоду.

— Гоменум ревелио, — Гермиона взмахнула палочкой, вызвав тонкую путеводную нить, побежавшую по полу в глубину здания. — Кажется, нам туда.

— Кажется? — переспросил Регулус. — В нашей ситуации этого мало.

Грейнджер нетерпеливо кивнула.

— Гриндевальд там. Он сейчас один. Доверься мне.

— Только этим и занимаюсь.

«Слишком просто», — эта мысль не давала Регулусу покоя. Чемодан потёрся о ногу, словно выпрашивал ласку. Быть может, убраться к чертям, пока не поздно? Но Грейнджер было не остановить. Она ринулась в полумрак. Чемодан верным другом побежал за Гермионой.

Впереди ждала бесконечная череда ступеней. Лестница вилась по кругу. Несколько раз после очередного поворота и всё время неожиданно на пути возникала каменная фигура. Гаргульи и химеры таращилась из проёмов слепыми, набитыми пылью гранитными глазами.

В какой-то момент Регулус похлопал свою спутницу по плечу и жестом показал, чтобы она пропустила его вперёд. Однако упрямица только отмахнулась.

После очередного поворота Гермиона резко остановилась.

— Ты слышал?

— Да, это хрустят мои колени.

Грейнджер прижала палец к губам, бросив на него предостерегающий взгляд. Регулус прислушался. А ведь и правда… Сверху доносилось что-то похожее на… напев. Даже угадывалась мелодия.

— Он поёт, — выдохнула Гермиона. От её слов Регулусу стало не по себе.

Последние ступени остались позади. Регулус увидел главный чертог Нурменгарда — площадку и колонны, новых каменных уродцев, сгорбившихся в нишах. По периметру были расставлены железные корзины с зачарованными углями, но тепло от них едва ли помогало бороться с охватившим Регулуса ознобом — холод был ни при чём.

В конце зала, за решёткой, сидел человек в серой робе. Его глаза были закрыты, губы сомкнуты, но из груди шёл вибрирующий звук — он мурлыкал себе под нос замысловатый мотив. Больше всего поражали его руки. Они двигались на уровне груди — это руки искусного дирижёра. Грация и пластика. Лёгкие, естественные кисти сближались и расходились. Не хватало лишь палочки. Волшебной палочки.

Гриндевальд довёл партию до конца и устремил светлые глаза на приблизившихся к нему Регулуса и Гермиону. Губы узника посетила мимолетная улыбка.

— Я рад, что вы меня слушали. В последнее время меня так редко слушают.

— Здравствуйте, герр Гриндевальд, — произнёс Регулус, стараясь сохранить голос твёрдым.

— Здравствовать в клетке довольно проблематично, не находите? Проклятые сквозняки. — Гриндевальд прокашлялся. — Если бы не простуда, я бы ещё и спел вам. Тётушка Батти говорила, что у меня прекрасный голос. Она особенно любила эту арию.

— Возможно, миссис Бэгшот не упоминала, что её нужно исполнять в дуэте, — сказала Гермиона, и Гриндевальд тотчас впился глазами ей в лицо, растеряв всё наносное. — Верди, не так ли? — добавила она, не растерявшись. Регулус уставился на неё. Что она несёт? Гермиона лишь пожала плечами, будто озвучила очевидное. — «Травиата».

— Юная леди разбирается в музыке. И в моём генеалогическом дереве. Могу ли я узнать ваши имена, молодые люди?

Регулус сомневался, что человек за решёткой будет счастлив услышать его фамилию, однако выбора не было.

— Регулус Арктурус Блэк.

— Арктурус Блэк? — Гриндевальд недолго помолчал. — Полагаю, второе имя вам дали в честь деда?

— Вы полагаете верно.

— Он ещё жив? — с пренебрежением поинтересовался Гриндевальд.

Регулус чуть не рассмеялся вслух.

— Жив. И он часто о вас вспоминает.

— Как лестно, — голос Гриндевальда осип и опустился до шипения, но каждое слово звучало ясно. — Я тоже его помню, помню, как он торжествовал, когда запер меня здесь. Он стоял на вашем месте. Я так же отчётливо помню ужас на лице вашего предка — кажется, моё заклинание оторвало ему ногу… Ах, как он кричал! Вы слышали, как плачут гуси, когда им ощипывают перья? Нет? Городской житель. Моя матушка всё время ощипывала гусей вручную, без магии. В детстве у меня были самые мягкие подушки.

— Неудивительно, что вы отзываетесь о них с таким теплом. Здесь вы лишились подобной роскоши.

— Не лишился, а меня лишили. — Выражение лица Гриндевальда становилось всё более насторожённым. Черты заострились. Он вытер рот рукой. — Мистер Блэк, вы явились сюда, чтобы увидеть самое страшное пугало волшебного мира?

— Мы пришли, чтобы освободить вас, — вмешалась Гермиона. Регулус изо всех сил пытался контролировать выражение лица, когда она сделала несколько шагов вперёд. — Это правда.

Гриндевальд с любопытством склонил голову набок.

— Что такое, по-вашему, правда?

— Отсутствие лжи, герр Гриндевальд.

Узник расхохотался.

— И поэтому вы столь немногословны. Ваше имя, юная леди?

— Гермиона Грейнджер.

— Ах! — По какой-то причине Гриндевальд расслабился, получив ответ. — Как вы собираетесь освобождать меня, Гермиона Грейнджер? До сих пор мне нравилась ваша правда. Не разочаровывайте меня.

Гермиона оглянулась на Регулуса. Он вынул свиток пергамента, который получил из сейфа Блэков. В глазах Гриндевальда сверкнуло потрясение, за которым последовал чистый восторг.

— Вы узнали свиток в моих руках.

— Спина всегда узнает палку, которой её обласкали. Да, мне знаком этот предмет.

— И вы даже не спросите, почему я это делаю? — не удержался Регулус. — Почему собираюсь выпустить вас из камеры?

Гриндевальд безмятежно пожал плечами.

— А зачем?

Поразительно самоуверенный человек! Он держался так, точно его освобождение — самый естественный в мире поступок.

— У нас есть условие... — начал было Регулус, но Гермиона оборвала его на полуслове.

— Нет. Никаких условий.

Она смотрела на Регулуса так, словно он должен был прочесть её мысли. Что она задумала? Почему не предупредила? Гриндевальд насмешливо наблюдал из-за решёток. Любое предложение, условие, всякую договорённость он обратит в свою пользу, перевернёт с ног на голову — это стало ясно как божий день. Регулус вдруг понял, что им не обыграть его. Никак. Но Гермиона каким-то образом собиралась склонить человека в клетке, чудовище с исковерканной логикой, к сотрудничеству. У неё явно был спрятан козырь в рукаве, иначе она просто безумица.

Гриндевальд жадно следил за каждым их движением. Для него это развлечение. Если Регулус уйдёт прямо сейчас, этот проклятый австриец всё равно будет считать, что отлично провёл день.

Регулус усмехнулся. Пасть ледяного дракона не так страшна, как его гнилое нутро.

Если одно зло пожрёт другое, станет ли оно добром?

Змея на предплечье шевельнулась.

Регулус развернул свиток, свободной рукой поднял палочку и начал читать формулу.

Какую-то долю секунды ничего не происходило. Затем решётки засветились, прутья разбухли, пульсируя, будто через них прогоняли кровь. Красное сияние щедро залило зал, людей в нём и поверхность свитка — не осталось ни единого тёмного уголка. Голос Регулуса звучал всё громче. Колдовство такой силы было для Блэка в новинку, но он чувствовал — всё получается. Снаружи завыл ветер, окна-бойницы распахнулись. Вокруг закружил снег. Иззубренные трещины покрыли пол камеры.

Гриндевальд поднялся на ноги — разрушающийся камень под ступнями его совсем не беспокоил. Он медленно, с достоинством выпрямился, с восторгом ребёнка следя за пульсацией магических прутьев. Казалось, поток волшебства, протекающий по ним, вот-вот разорвёт преграду в клочья. И вот она лопнула. Искры разметало по воздуху. Регулус прикрыл лицо рукой, различив в промежутках между пальцами тёмный силуэт Гриндевальда в остаточных всполохах — он подошёл вплотную к тому месту, где раньше была граница камеры.

Гриндевальд сделал вдох полной грудью и хрипло рассмеялся. Гермиона была довольна. Регулус улыбнулся, сделав вид, что в успехе не сомневался. Он быстро спрятал руку с палочкой за спину, чтобы Грейнджер не видела, как дрожали его пальцы.

— Магия. Разве это не совершенство? — выдохнул Гриндевальд и пошатнулся. Ослабленное тело предало его. Гермиона подскочила к нему, придержав за плечи, иначе бы старик мешком рухнул на пол. Кашель сотряс его тело. Грейнджер с тревогой оглянулась на Регулуса.

Блэк взмахом палочки открыл подлетевший чемодан. Отвыкшее от света, карикатурно схожее с человеческим лицо существа внутри сразу сморщилось. Упырь зажмурил близко сидящие глаза и вжал голову в плечи. Пепельно-серая кожа твари покрылась мурашками, а неестественно длинные пальцы заскребли костную шишку на макушке.

Коффин подыскал отменного упыря: он был длинным и тощим — практически копия Гриндевальда. Вот только покидать полюбившееся ему укрытие упырь никак не желал. Регулус легонько пнул чемодан. Не помогло. Преодолев брезгливость, Блэк подхватил упыря выше локтя и буквально вытащил на свет божий.

— Нужна подходящая одежда.

Гриндевальд неохотно кивнул в сторону вороха тряпья в углу камеры. Упыри не нуждались в тепле: холод сидел в них с первого вдоха, однако Регулус выудил из кучи барахла штаны, рубаху и душегрею. Одевать тупоголового упыря было не так унизительно, как целовать подол мантии Тёмного Лорда.

— Какое великолепное смелое начало! Магия ваших предков лилась, словно музыка... — произнёс Гриндевальд и смерил упыря неприязненным взором, — …но какое же вульгарное окончание партии. Вы всерьёз считаете, что это существо может заменить меня в клетке? Самого меня?

— Если сомневаетесь, можете вернуться обратно, — предложил Регулус.

Наконец дело было сделано. Свиток с заклинанием вновь оказался у него в руках. Слова эхом отбивались от стен. Вот уже в воздухе появилась первая полоска света, вскоре материализовалась вторая — прутья вставали на место. Магия потрескивала, палочка гудела. Регулус стряхнул последние искры волшебства с её кончика. Всё! Упырь остался по одну сторону решётки, а Регулус, Гермиона и Гриндевальд — по другую.

— Уходим, — Регулус сунул свиток в дорожную сумку. Он не задержится здесь ни на секунду!

Раздался страшный грохот. Блэк обернулся в поисках источника шума — и вовремя. Он едва успел уклониться от промелькнувшей перед лицом колючки здоровенного хвоста. Гаргулья, что до этой минуты неподвижно восседала под потолком, теперь слетела вниз и атаковала. И она была не одна: когти её ожившей напарницы впились в колонну справа, кроша камень — волшебная тварь помогала себе спускаться, цепляясь шипастым хвостом. Вместо передних лап у неё были перепончатые крылья.

— Стражи Нурменгарда, — пробормотал Гриндевальд. — Подарок Альбуса.

— Они же не трогают невиновных, — прошептала Гермиона.

— Мы только что устроили побег заключённому, — заметил Регулус, решая, в какую крылатую тварь запустить первое проклятье. — Едва ли мы невиновны.

Каменная стражница клацнула зубами и, оторвавшись от колонны, бросилась в атаку.

— Редукто! Дефодио! Депульсо! — Регулус палил по гаргулье, но та проворно отскакивала в стороны, подбираясь всё ближе и ближе.

В полу — в тех местах, куда попадали заклинания — оставались засечки. Один луч всё-таки угодил в морду чудища и разнёс угловатую башку в крошево. Обезглавленное тело по инерции качнулось назад, но тварь всё же устояла.

— Аква Эрукто! — Поток воды хлынул из палочки Регулуса, отнеся гаргулью к стене. Одно крыло при столкновении с ней треснуло и откололось, вот только камень не чувствует боли, как и тварь, состоящая из него.

— Сюда! — позвала Гермиона, пока Гриндевальд что-то высматривал на полу за колоннами.

Со стороны лестницы доносились скрежещущие звуки. Другие стражи, стряхнув пыль, спешили расправиться с нарушителями. По пути наверх Регулус насчитал около двух десятков статуй этих монстров. Если все они ожили… И точно — из чернеющего проёма показались новые демонические морды. Итого шестеро монстров, не считая их безголового собрата, вслепую топающего по залу. Регулус не мог противостоять им всем одновременно. Он наставлял палочку то на одну тварь, то на другую, медленно отступая.

Грейнджер била по лапам и крыльям разрывающими чарами.

— Вот он! — торжествующе воскликнул Гриндевальд. — Angstloch!⁽¹⁾

Незнакомое слово затерялось в грохоте. Регулус оглянулся. Секундное замешательство стоило ему дорого: чудища вырвались из водного плена вперёд.

Времени на другие проклятья не осталось. Каменный монстр отправил Регулуса в полёт, полоснув по груди когтями. Вода с шипением испарилась, и Блэк всем телом стукнулся о прутья камеры. Звон в ушах практически оглушил его.

Упырь за спиной протяжно взвыл, и это помогло прийти в себя. В последний момент Регулус перекатился по полу, чудом избежав нового удара каменной ступни, что могла с силой пушечного ядра размозжить ему голову.

— Экспульсо! — выкрикнула Гермиона. Тело гаргульи, нависшей над Регулусом, взорвалось, ошмётки камня разлетелись во все стороны. — Вставай, Регулус! Вставай!

Легко сказать… Перед глазами всё плыло. Регулус тряхнул головой, цепляясь непослушными пальцами за прутья в попытке подняться на ноги. Он с удивлением опустил глаза, глядя на разорванную мантию на груди. Регулус дотронулся до ткани. На пальцах осталась кровь — она потекла по запястью точно так же, как недавно по нему бежала растаявшая вода.

Горячая.

Грейнджер кинулась было к нему, и рядом с ней тут же очутилась другая гаргулья. Зубастый рот открылся…

— Кантис! — среагировал Регулус, угодив заклинанием прямо в пасть твари. Гаргулья вместо того чтобы сомкнуть челюсти на плече Грейнджер, взяла тягучую ноту, которой мог бы позавидовать даже выдающийся драматический тенор.

Краем глаза Регулус заметил, как Гриндевальд вытянул руку и потребовал у Грейнджер:

— Палочку!

У Гермионы не было и толики сомнений: палочка легла в ладонь волшебника, и тот сосредоточенно забормотал слова заклинания. Нурменгард задрожал, стены тюрьмы содрогнулись. Из образовавшихся дыр в полу выстрелили толстые плети, усеянные чёрными шипами. Они сплетались вместе, обвивали чудищ, стискивая, ломая, поднимая в воздух и безжалостно кроша… Гигантские мухи в зелёной паутине. Осколок — часть каменной морды — грохнулся у ног Регулуса. В неживых глазах разбитого чудовища не было ни сожаления о собственной участи, ни боли — ничего. Безропотные орудия одного волшебника самоотверженно гибли от рук другого. А шипы и стебли всё росли, заполняя пространство.

— Сюда! — Гриндевальд взмахом палочки откинул крышку люка в полу. — Это путь к спасению.

Гермиона осторожно заглянула внутрь.

— Троса нет, сгнил лет двадцать назад, — сообщил Гриндевальд, когда Регулус добрался до них. — Но мы не разобьёмся. Это все ещё мой замок. Он не даст мне умереть.

— А как насчёт нас? — хмуро поинтересовался Регулус.

Вдруг маленькая химера прогрызла удерживающую её лиану, двумя короткими прыжками подскочила к Гриндевальду и вцепилась ему в ногу. Раздался тошнотворный хруст. Клыки и когти вошли в плоть, словно в масло. Крик боли огласил зал. Гриндевальд упал на одно колено, опершись на руки. Тварь мотала головой, вгрызаясь всё глубже, как бульдог.

— Бомбарда! — воскликнула Грейнджер, подобрав палочку и покончив с химерой. — Прыгаем! — скомандовала она и первая нырнула в темноту тайного хода, утянув Гриндевальда за собой.

Регулус покачнулся, уперевшись окровавленной ладонью в стену. Целостность пут, обвивавших тела стражей, была нарушена. Биться с ними и быть разорванным в клочья или прыгнуть в дыру старого дьявола?

Регулус выбрал второе.

* * *

Регулус прислушался, стараясь уловить звуки погони, но рёв ветра, гуляющего в ущелье, заглушал всё. Снег продолжал падать редкими хлопьями, но жалили они словно пчёлы. Регулус постоянно оглядывался, ожидая, что за спиной вот-вот появится отряд авроров. Или крылатые твари найдут выход из крепости и пойдут по следу. Их уж точно не остановит разыгравшаяся буря.

С того момента, когда стены тюрьмы скрылись из вида, прошло около получаса. Лёгкие горели, а рана на груди нещадно ныла. Чтобы остановить кровь, Блэк наспех прошептал склеивающее заклинание — не самое удачное решение, но лучше, чем ничего. Он то и дело ловил на себе вопросительно-сочувствующие взгляды Грейнджер. Видимо, при очередной её «проверке» Регулус не успел замаскировать болезненную гримасу, так как Гермиона остановилась. Самодельные носилки, с помощью которых она левитировала Гриндевальда, зависли в воздухе рядом.

— Только не говори, что заметила самку снежного человека, — сыронизировал Регулус. — Я не в тонусе.

— Когда ты волнуешься, тебе страшно или плохо, то копируешь своего брата, — сказала Гермиона. — Худшие его черты.

Порыв ветра толкнул её в спину, а капюшон остервенело захлопал вокруг головы.

— Впереди большой ручей, — Гермиона подняла палочку с зажжённым Люмосом как можно выше. — Он бежит с горы в сторону Трагоса…

Меньше всего на свете сейчас Регулуса волновали местные достопримечательности. Он проследил за взглядом Грейнджер.

— И там хижина! — изрекла она с воодушевлением. — Мы сможем дождаться в ней утра.

Не было ни сил, ни желания спорить. К тому же, Регулус лелеял мечту согреться и поколдовать над раной. Пройдя несколько шагов, он и правда увидел хижину. Бурлящий ручей огибал её замысловатой дугой. В окнах было темно, а на стук из жилища никто не вышел. Грейнджер особо не церемонилась, вскрыв навесной замок простой Алохоморой. Гриндевальд не произнёс ни слова, когда Гермиона переправила его внутрь. Может, он помер в дороге?

Хижина вмещала две небольшие комнаты. В первой располагалась кухонька. Запас дров у очага намекал, что дом обитаем, но хозяин куда-то отлучился. Судя по стылым углям и снежной пробке в трубе, суток двое хижина пустовала. Гермиона первым делом развела огонь и закопалась в своём бездонном мешочке.

Гриндевальд был жив, но принять его за покойника — легче лёгкого. Поверхностное дыхание, бледность кожи, синие круги под глазами… Измождённый Гриндевальд лежал на столе. Тощий, старый и больной — вот каким стал некогда великий волшебник.

Регулус прошёлся по хижине. Во второй комнате нашлись кровать, застеленная старым одеялом, и грубо сколоченное кресло. Дом маггловского егеря? Как бы не так. На столе выстроились рамки с колдографиями, но на снимках не было людей — только напоминающие лошадей морские звери. Келпи. Значит, это дом волшебника. Усталость притупила удивление. Регулус проверил ящики стола в поисках аптечки, заглянул в шкаф и в маленькую ванную комнату, где обыскал тумбочку под раковиной. Ничего.

Гермиона забежала в ванную с перепачканным кровью клоком ткани.

— Ты умеешь шить? — огорошила она Регулуса.

— Умею, если того требуют обстоятельства.

— Уж поверь мне, они того требуют. Нитки я нашла, а ты преврати спички в иголки. Надеюсь, уроки МакГонагалл не прошли даром. Рана Гриндевальда… Укус был глубоким. Надо зашивать.

Нет, она не шутила. Слава Мерлину, Регулусу не пришлось особо вмешиваться в процесс. Его дело — подавать, разогревать, дезинфицировать. Грейнджер явно не впервой было работать с рваными ранами.

В какой-то момент она достала совсем крохотный флакон и долго гипнотизировала его глазами. Было бы на что смотреть — на дне теплились две-три капли.

— Что это? — спросил Регулус.

— Слёзы феникса. Подарок от одного человека из прошлого. Боюсь, без них Гриндевальд не выкарабкается. Меня беспокоит то, что он не приходит в себя. Что-то явно не так.

Когда всё было готово, Регулус оставил кухню. Пора было заняться собой. Он сел на кровать, запустил огонёк Люмоса кружить под потолком и осторожно стянул мантию с плеч. Рубашка под ней пропиталась кровью. Мокрый от пота воротник прилип к шее. Одна пуговица отсутствовала — осталась в Нурменгарде. Расстегнув оставшиеся, Регулус стиснул зубы. Рубашка пристала к телу, к ране. Проклятье!

— Ты склеил края раны магией? Верх глупости!

Регулус взглянул на Грейнджер из-под ресниц. Она наблюдала за ним от двери. Тёплый воздух вошёл в комнату вместе с ней.

— В моей жизни было достаточно глупости и дурости. С чего бы мне изменять традициям?

Гермиона хмыкнула. Какое-то время его прерывистое дыхание было единственным звуком в гробовой тишине комнаты. Блэк чувствовал тяжесть чужого взгляда. И всё же Грейнджер не выдержала:

— Если нужна помощь, можно просто попросить…

— Прошу… перестать сверлить меня глазами, — процедил Регулус после очередной безуспешной попытки отделить полоску ткани от собственной кожи.

Грейнджер развернулась и вышла. Наконец-то можно, не стесняясь, всласть покривиться от боли. Регулус смежил веки, прислушиваясь к собственному сердцебиению, успокаиваясь, пережидая.

Волна тепла снова ворвалась в комнатушку. Когда Регулус открыл глаза, перед ним сидела Грейнджер, деловито отжимающая тряпку.

— Я сделала содовый раствор. Это размягчит засохший клей и очистит рубцы.

— Ты не оставишь меня в покое, верно? — выдохнул Регулус то ли спрашивая, то ли утверждая.

— Сегодня я спасла тебе жизнь, — сказала Гермиона, приступив к обработке его ран. — Не хочу, чтобы всё было напрасно. Не вздумай умереть от заражения крови.

— Вот как? — с мрачным весельем спросил Регулус. — Значит, теперь моя жизнь принадлежит тебе?

— Я не верю в долг жизни. Нет ни одного доказанного случая подобного магического контракта. Но если ты настаиваешь… Лучше уж твоя жизнь будет принадлежать мне, чем… чем кому-то ещё.

Блэк понял, что скрывалось за проскочившей запинкой. Чёрная метка в полумраке казалась чернее, чем обычно. Глаза Регулуса слипались, и только прохладные руки Гермионы помогали ему оставаться в сознании.

— Ты что-то добавила в раствор.

— Я же сказала — это сода, — откликнулась Гермиона. — Ну и… ещё кое-что из личных запасов, чтобы ты стал сговорчивее.

— Так что было в свёртке? — спросил Регулус, облизав пересохшие губы.

— Извини?

— В свёртке той женщины из лавки Горбина, — нетерпеливо уточнил он. — Только не говори, что не проверила его. Ни за что не поверю.

Гермиона возвела очи горе.

— Сушёная голова.

— И что ты с ней сделала?

— С утра отнесла Горбину и попросила вернуть владелице.

— Маленькая лгунья, — беззлобно прошептал Регулус и прикрыл глаза. — И Горбин так просто это взял?

— Как он мог отказать близкой подруге мистера Регулуса Блэка?

Регулус приподнял брови. Льстица. Коварная маленькая женщина.

— Если я наведаюсь к Горбину, он это подтвердит?

— Если ты наведаешься к Горбину, я буду разочарована.

— Ну и что мне с того?

— Мы знакомы всего ничего, но если я что и поняла о тебе, так это то, что ты всё время пытаешься произвести на людей впечатление.

— И на тебя?

— Тем более на меня, — бесхитростно отозвалась Гермиона. — Не спросишь, почему?

— Нет. Я опять услышу что-то неприятное. Лучше расскажи о волшебнике, которого превратили в кота.

Гермиона долго молчала. Он уже собрался повторить просьбу, используя «волшебное» слово, когда она удосужилась заговорить:

— Его зовут Сэлем, Сэлем Сэберхэген⁽²⁾, — со вздохом сказала она. — За преступления перед волшебным сообществом его лишили магии и приговорили к заточению в облике чёрного кота, а его помощников превратили в морскую свинку и хомячка. Он хитрый и амбициозный, остроумный и изнеженный, капризный и любопытный. Иногда создаётся впечатление, что у него напрочь отсутствует совесть, а потом он жертвует своими удобствами ради девочки по имени Сабрина. Коварный тип.

Регулус улыбнулся, не размыкая глаз.

— Он тебе нравится.

Гермиона не стала отпираться.

— Это мой любимый персонаж.

Спустя несколько минут Регулус обзавёлся чистой повязкой. Огонёк Люмоса под потолком почти погас. Последний узелок Гермиона завязывала практически вслепую. Поколебавшись, она тихо спросила:

— Шрамы на плече и ключице… Ты получил их в тот день в Косом переулке?

Проклятие аврора оставило на его теле витиеватые следы. Время лечит многое, но не всё.

— Не всем везёт вести дружбу с аврорами. Говорят, шрамы украшают мужчин.

— Нет, — Гермиона покачала головой и повторила ещё тише и печальнее: — Нет.

Из-под её опущенных век потекли слёзы.

Она так вымоталась за минувшие сутки, что просто прислонилась к плечу Регулуса. Они сидели в темноте, прислушиваясь к рёву ветра за стенами хижины и треску прогоревших дров с кухни. Дыхание Грейнджер замедлилось. Всё же запасы её сил были не бесконечны. Кажется, она уснула.

Регулус осторожно отодвинулся, придержав девушку за плечи. Грейнджер хмурилась во сне, будто даже в царстве Морфея вела какие-то подсчёты. Регулус уложил её на кровать и сел в кресло напротив, опустив подбородок на сложенные в замок пальцы. Не просыпаясь, Гермиона повернулась на бок. Каштановые волосы рассыпались по подушке, контрастируя со светлой наволочкой.

— Кажется, охранять твой сон входит у меня в привычку, — вздохнул Регулус.

Огонёк Люмоса окончательно погас.

1) Angstloch (нем.) — небольшое отверстие в полу башен средневековых крепостей, которое ведёт в подвал.

Вернуться к тексту

2) Сэлем — персонаж-фамильяр из американского комикса и сериала «Сабрина — маленькая ведьма».

Вернуться к тексту