Шрамы времени (джен)

Большинство людей видят жизнь только в чёрно-белом цвете.

Они не осознают, что где-то посередине между ними есть серая зона…

Северус проснулся с той же мучительной головной болью, с которой ложился в постель накануне вечером. Застонав от звука собственных шагов, он вышел из комнаты в гостиную и замер — совершенно вылетело из головы, к чему привела его слепая ярость. Вздохнув, он провёл рукой по лицу и осмотрел повреждения. Дамблдор — из его времени Дамблдор — всегда говорил, что скверный характер — его самая большая слабость, что именно импульсивность станет его гибелью. В большинстве случаев окклюменция позволяла контролировать природную склонность к гневу. Но иногда ярость брала верх, он всегда в итоге говорил или делал что-то, о чём позже жалел, и ничего не мог с этим поделать. В его душе таилось скрытое насилие, которое только и ждало возможности проявиться.

Сейчас он сожалел не столько о разрушении значительной части своих апартаментов, сколько о том, в чём обвинил ребёнка накануне.

Он отчётливо помнил, как после ухода Поттера отдался негодованию и разрушительному безумию, в бешенстве от того, что пятнадцатилетний подросток назвал его Пожирателем Смерти и убийцей. Какое право он имел судить? Разве он мог это понять?

А потом, опрокинув мебель и разнеся вдребезги несколько мелких декоративных безделушек, Северус наконец начал приходить в себя. И чудовищность того, что он натворил, бросив в лицо Поттеру всего несколько слов, с силой обрушилась на него — он обвинил пятнадцатилетнего мальчишку в вещах, которые не соответствовали действительности, но тем не менее его жестокие слова попали в цель.

Не следует заблуждаться, он не испытывал никакой привязанности к этому гриффиндорцу — или теперь слизеринцу, — но умел признавать, когда заходил слишком далеко. По крайней мере, перед собой, признать это перед другими — совсем другое дело.

Он никогда не считал Гарри виновником чьей-либо смерти. Был период, примерно с полгода после исчезновения Тёмного Лорда, когда он винил маленького мальчика. Ведь если бы его не существовало, Лили никогда бы не оказалась в опасности… Потому что если бы Лили не любила его так сильно, она бы отошла в сторону и была бы спасена…

Но это были глупости, и он быстро это понял. В то время ребёнку едва исполнился год. Он — невинная жертва.

Главным же виновником был сам Снейп.

Придя в себя, Северус решил поговорить с Поттером, спустился в Большой зал, хотя у него не было никакого желания что-либо есть, но невыносимый мальчишка отказался даже смотреть на него и исчез, прежде чем он успел подойти.

То, что Гарри проигнорировал его, удесятерило плохое настроение, и когда он вернулся в свои апартаменты… Скажем так, бесплодные поиски способов возвращения домой, которые и были причиной его взвинченного состояния накануне, дорого обошлись.

Со вздохом опустившись на колени, он начал подбирать разбросанные книги, испачканные засохшими чернилами. В ярости смести всё с письменного стола — не самое разумное решение, бесполезное и не принёсшее облегчения, а лишь добавившее проблем: книги, взятые в библиотеке, теперь в плачевном состоянии, и, к сожалению, Ирма Пинс — не ученица, её запугать не удастся.

Северус положил книги на журнальный столик, решив заняться ими позже, и быстро собрал пергаменты, исписанные мелким убористым почерком. Подавляющее большинство из них было залито чернилами, но тут особой катастрофы не наблюдалось, эти пергаменты в любом случае оказались бы в мусорной корзине.

Магический шторм, идентичный тому, что забросил их сюда, им не поможет. Северус изучил этот вопрос со всех сторон, но было ясно, что решения нет. Он думал воссоздать условия, вызвавшие их перемещение в пространстве и времени, но помимо того, что такой шторм практически невозможно предсказать или вызвать, он, скорее всего, будет неконтролируемым и либо отбросит их в какую-то другую реальность, либо вовсе убьёт. Короче говоря, не вариант.

Это не было бы проблемой, если бы нашлись другие решения.

До этого момента всё, что Северус почерпнул из немногих работ, посвящённых возможному существованию параллельных реальностей и пространственно-временным перемещениям, практически убедило его, что они застряли в семьдесят пятом году. Слишком мало волшебников изучали эту тему, а те немногие маглы, которые этим занимались, к сожалению, не имели в своём распоряжении всех фактов и логически исключили из уравнения магию.

Они застряли здесь надолго, и даже одному Северусу было бы тяжело, но с Поттером это сущий ад. Не проходило и минуты без опасений, не раскрыл ли мальчишка их тайну и не сделает ли это в самое ближайшее время.

Больше всего Северуса пугало то, что он начинал сомневаться, так ли уж это плохо. Дамблдор наверняка будет теплее относиться к сыну Джеймса. Да все будут теплее относиться к сыну Джеймса Поттера. В какой-то степени, конечно, рискованно для мальчишки, но, возможно, это позволит им получить более эффективную помощь.

Проблема заключалась в том, что как бы он ни старался убедить себя, что ему плевать на безопасность Гарри — к тому же он был способен защитить его от макиавеллиевских планов Дамблдора, какими бы они ни были, даже если это легче скрыть — факт оставался фактом: у него не было ни малейшего желания рисковать. А значит, статус-кво необходимо сохранить.

Но для этого ему нужно сотрудничество ребёнка. Придётся простить его за оскорбление, по крайней мере до тех пор, пока они не вернутся в своё время и он сможет перестать разыгрывать из себя родителя.

* * *

Несколько часов спустя Северус не знал, чего ему больше хочется: новый флакон с зельем от мигрени или устройство для обращения времени вспять.

— Я готов забыть вчерашнюю сцену, — предложил он, задержав мальчишку в коридоре перед уроком защиты.

Однако он ошибся, глупо поверив в то, что Поттер пожалеет о своей дерзости и захочет зарыть топор войны. Мальчишке не было никакого дела до прощения, которое ему так щедро даровали.

Гарри несколько секунд мрачно изучал его, словно сомневаясь в серьёзности предложения. Затем он, видимо, пришёл к выводу, что предложение мира было искренним, потому что горько усмехнулся.

Северус не мигая наблюдал за ним, с тревогой отметив тёмные круги, залёгшие у него под глазами. Сколько из этих тёмных кругов было вызвано ночными кошмарами, о которых ребёнок рассказывал, а сколько — вчерашними словами Северуса?

— Зато я не готов, — наконец сухо произнёс Гарри.

Следовало бы снять баллы или отчитать паршивца за неуважение, но Северус не сделал ни того, ни другого и просто смотрел вслед Гарри, вошедшему в класс.

Он понял — его обвинения не только причинили мальчишке боль, но и усугубили груз, взваленный на его плечи пророчеством. Хотя… Что сказал Гарри накануне?

Я знаю, что несу ответственность за все смерти. Я знаю, что с таким же успехом мог бы сам держать в руках палочку, из которой их убили.

Возможно, чувство вины уже было достаточно сильным, когда он озвучил это…

— Э-э… профессор? — неуверенно окликнул Люпин, замявшись на пороге.

Вернувшись к реальности, Северус холодно приказал ему вернуться в класс. Поскольку сегодняшний урок был посвящён отработке того, что они изучали в начале недели, он разделил учеников на пары и велел рассредоточиться по всему кабинету. Прохаживаясь между рядами, машинально насмехаясь над Львами и автоматически поощряя Змей, он начал быстро соображать.

Гарри, страдающий от неуместного чувства вины, при других обстоятельствах мог бы быть полезен. Он был бы более податливым, пожалуй, им даже можно было бы манипулировать по своему усмотрению…

Но в нынешней ситуации это было скорее слабостью, чем преимуществом, а Северус решительно не принимал слабость в качестве решения проблемы. Пока Гарри такой ранимый и нестабильный, он в потенциальной опасности. Неуравновешенных подростков как мух привлекают такие люди, как Малфой или, что более трагично, Тёмный Лорд. Или Дамблдор…

В любом случае, пока они не вернутся домой, необходимо, чтобы Поттер оставался под его покровительством. Идея перемирия превосходна, но он и не предполагал, насколько она окажется важной. Ему нужно вернуть благосклонность мальчишки.

Значит, придётся снова начать называть его по имени, вернуться к репетиторству и, конечно же, заставить его забыть вчерашнюю ссору. Северус уже заметил, что мальчишка благосклонно реагирует на определённую долю внимания. Например, если ему позволялось бесконечно болтать на какую-то тему, Поттер был доволен. Тот факт, что Северус не произносил при этом ни слова и не проявлял никакого интереса, очевидно, не имел значения.

Решив не откладывать то, что нужно было сделать, он подошёл к тандему Макнейр-Гарри. Поскольку в классе было нечётное количество учеников, Лестрейндж со скучающим видом ждал рядом с ними своей очереди. Беглый взгляд подтвердил, что двойник Северуса объединился с Лили.

— Продолжайте тренировку, — велел Северус Макнейру и Лестрейнджу. Те сочувственно посмотрели на Гарри.

Северус едва удержался от того, чтобы закатить глаза. Неужели Поттер решил подружиться со всеми потенциальными Пожирателями Смерти? И что более важно, нужно ли беспокоиться об этой тенденции?

— На позицию, — отрывисто сказал он.

Это была, конечно, формальность, в реальном бою не до реверансов.

Гарри занял более-менее правильную позицию для дуэли. Могло быть и лучше, но с таким же успехом могло быть и хуже, и идеально.

— Сегодня мы работаем только над щитами, Гарри, — предупредил Северус, стараясь убрать из своего голоса любой намёк на враждебность.

Поттер с подозрением посмотрел на него.

— С вами нельзя «только», — возразил он.

Северус бы, наверное, оценил это как доказательство наличия какого-никакого разума, если бы оно не было подано с такой дерзостью.

— Как пожелаешь, — усмехнулся он.

Мальчишка хочет дуэли — будет ему дуэль. Подобное заявление равносильно требованию публичного унижения, но это уже проблема Поттера.

Северус поднял свою палочку, но затем замер, сообразив, что это может нарушить все планы.

— Я ограничусь лёгкими заклинаниями. Постарайся блокировать их, — посоветовал он и свирепо зыркнул на несколько любопытных пар, прекративших тренировку и прислушивавшихся к их разговору.

— Я не боюсь вас, — прошипел Гарри так тихо, что услышал только Северус. И это к лучшему — незачем выставлять напоказ подобные глупости. Не дав Северусу ответить, Гарри бросил: — Хватит разговоров! Обезъяз!

Захваченный врасплох, Северус едва успел парировать проклятие, которое было бы очень разумным тактическим выбором, так как язык прилип бы к нёбу, если бы он не владел невербальными заклинаниями.

Конечно, Северус в считанные секунды мог бы одержать верх над Гарри, но хотелось выяснить, чего стоит мальчишка.

— Экспеллиармус, — бросил он, не особо напрягаясь.

Несмотря на быстро созданный щит, палочка дёрнулась в руке Гарри, но он сумел удержать её.

— Глациус! — не остался в долгу Поттер.

К этому времени остальные ученики сгрудились вдоль стен и наблюдали за поединком.

Это дало им больше пространства для манёвров. Хотя Гарри не хватало подвижности и скорости, от ледяного дыхания, вырвавшегося из его палочки, было не скрыться. И гриффиндорцы, и слизеринцы удивлённо ахнули.

Северус, даже не потрудившись произнести заклинание вслух, невербально воздвиг щит из горячего воздуха. Два потока столкнулись друг с другом, и взрывом дуэлянтов расшвыряло в разные концы комнаты. Северусу определённо не нравилось биться головой об эти каменные стены…

Мальчишка вскочил на ноги, не позволяя себе роскоши валяться оглушённым более нескольких секунд.

— Инкарцеро! — крикнул он.

Северус быстрым движением заблокировал заклинание и с трудом поднялся на ноги, у него не было преимущества молодости.

— Не стоит выкрикивать заклинание, которое вы собираетесь произнести, — с привычным сарказмом объяснил профессор как для Гарри, так и для остальных учеников. — Это даёт вашему противнику преимущество во времени.

Сам он в такой форе не нуждался. А Гарри снова атаковал:

— Диффиндо!

Северус снова легко парировал и ответил заклинанием, которое отбросило мальчишку на добрый метр. Гарри грохнулся на пол, перекувырнувшись через голову, и сердито уставился на него. Северус сдержал замечание, которое было бы совершенно неуместно в рамках проекта «задобрим Поттера». Это был только первый шаг, и хотя он был неприятен, но необходим. К тому же у этого невыносимого наглеца хватило здравого смысла не возмущаться тем, что его слегка толкнули, в то время как диффиндо не достиг цели…

— Щиты, — отрывисто напомнил Северус. В конце концов, это был урок, и он не собирался тратить весь день на парирование оскорбительных заклинаний только для того, чтобы доставить мальчишке удовольствие. — Советую держать их наготове. И реагировать… быстро.

Гарри свирепо уставился на него, явно с трудом сдерживая гнев. Северус не стал дожидаться, пока он возьмёт себя в руки, и атаковал. В конце концов, Тёмный Лорд не будет спрашивать, готов ли он.

— Виво фламма⁽¹⁾! — бросил Северус, не пытаясь скорректировать силу заклинания.

Если Поттер не сумеет заблокировать проклятие, придётся срочно отправлять его в лазарет…

— Аква протего! — успел среагировать Гарри.

По крайней мере, он как следует подготовился к уроку и воздвиг перед собой стену воды, которая поглотила огненный клинок.

Из разных уголков комнаты раздались восхищённые возгласы, но Северус не дал Поттеру времени насладиться ими.

— Виво аква! — рявкнул он, не дожидаясь, пока мальчишка обновит щит.

Водяной клинок устремился к противнику с силой и скоростью тайфуна. Если бы это была настоящая дуэль, Северус добавил бы с полдюжины проклятий, но теперь он просто смотрел на растерянное лицо Гарри.

— Терра протего! — опомнившись, успел выкрикнуть тот.

Как раз вовремя. Водяной щит, защищавший его до этого момента, внезапно затвердел. Сам Северус не выбрал бы землю в качестве противодействия воде, но не стал ничего комментировать, полагая, что толстый слой грязи на полу не требует объяснений.

Ещё несколько минут он продолжал атаковать Поттера, а затем прервал дуэль и отступил, усмехнувшись в ответ на облегчённый вздох Гарри — сам он мог бы играть так весь день, не уставая.

— Отлично! — отрывисто похвалил Северус, наслаждаясь ошеломлённым выражением лица Гарри. — Тридцать баллов Слизерину.

Тридцать баллов, конечно, слишком, но волну протестов со стороны красно-золотых заглушили радостные восклицания и шумные поздравления Змей.

— За дело! — отрезал Северус, пресекая обвинения Джеймса Поттера в фаворитизме, и снова закружил по классу, довольно усмехаясь.

Он только что поднял авторитет своего «сына» среди одноклассников. Гарри, несомненно, будет ему за это если не благодарен, то, по крайней мере, обязан. Он решил, что не будет упрекать мальчишку за проявленную дерзость… Если это повторится — а это повторится, тут никаких сомнений, — он даст понять, что не потерпит подобного поведения. А сейчас он просто примет извинения, какими бы неадекватными они ни были, и оставит всё как есть.

Тогда всё вернётся на круги своя, и Гарри снова начнёт подчиняться его приказам.

Звонок с урока вывел Северуса из задумчивости, и он оборвал на полуслове разнос, устроенный Люпину.

— К следующему уроку приготовьте два свитка пергамента о различных щитах и их тактических преимуществах и проштудируйте учебник, страницы со сто тридцать девятой по сто сорок шестую, — велел он и, наблюдая, как класс постепенно пустеет, терпеливо ждал, пока Гарри соберёт свои вещи и подойдёт к его столу.

Конечно же, он болтал с двойником Северуса, как будто ничего странного не произошло, как будто они подружились, хотя в этом не было ничего плохого — он ведь притворяется сыном Снейпа-Принца, и нет ничего удивительного, что хочет сохранить лицо перед своими друзьями. Северус мог это понять. Он даже был в достаточно хорошем настроении, чтобы принять это, головная боль исчезла с успехом плана.

Когда Гарри прошёл мимо, не удостоив его взглядом, видимо, увлечённый тем, что рассказывал пятнадцатилетний Снейп, тоненький голосок предупредил Северуса, что всё идёт не так гладко, как хотелось бы. Голос звучал очень похоже на голос Дамблдора, и Северус решительно проигнорировал его. Нужно подождать несколько секунд, мальчишка притворится, будто что-то забыл, и вернётся, чтобы извиниться.

Гарри уже переступил порог, когда до профессора дошло, что Поттер не намерен с ним разговаривать.

— Гарри! — рыкнул он, раздосадованный проявленной паршивцем неблагодарностью. Чёрт побери, Северус помог ему поднять авторитет на змеином факультете, чего ему ещё надо?

— У меня тренировка, — холодно бросил Поттер, даже не соизволив повернуть голову.

— Я требую, чтобы… — начал Северус.

— Мне нечего вам сказать, — перебил Гарри и ушёл в компании двойника Северуса.

Головная боль вновь вернулась…

* * *

Гарри яростно оттолкнулся от земли и взмыл в воздух со скоростью, которую мадам Хуч наверняка бы не одобрила. Он понимал, что гонит бедную одолженную «Комету» на пределе возможностей, и что при таком полёте нет никаких шансов заметить золотой снитч, но ему было всё равно. Он хотел не столько тренироваться, сколько выпустить пар. И неважно, что там кричит Терренс.

Его редко доводили до такого бешенства, думал он, мчась от одного конца поля к другому, лишь в последний момент уклоняясь от мётел, которые попадались ему на пути.

Какое право имел Снейп-Принц так унижать его на уроке? Конечно, школьная обстановка никогда не смущала его и раньше, но теперь совсем другое дело, он же притворяется отцом Гарри! Это было ещё хуже.

Гарри редко бывало так стыдно, как в тот момент, когда он оказался загнанным в угол, жалко пытаясь парировать атаки профессора. Этот человек ясно указал Гарри, что в дуэли преимущество всегда будет на его стороне и что он может изобрести сотню тысяч новых способов унизить его.

— Эй, Принц! — крикнула Ливия, высокомерная чистокровная и единственная девушка в команде. — У нас уже есть загонщики, не стоит им подражать!

Сама она, лёгкая и быстрая, была отличным охотником. И после Малфоя и Беллатрисы она, пожалуй, больше всех поддерживала Волдеморта.

Гарри терпеть её не мог.

Он развернулся и ринулся прямо на неё. Широко раскрыв глаза, она, никак не реагируя, смотрела, как он приближается.

В какую игру играл Снейп-Принц, дав Гарри тридцать баллов? Тридцать! Он даже Драко Малфою никогда не давал столько, а все знали, что Драко — его любимчик. Ладно, слизеринцы в восторге… но гриффиндорцы восприняли это плохо. И они вполне справедливо возмущались, а Лили и Алиса выглядели расстроенными.

— Принц! — завопил Терренс с другой стороны поля. Ливия, опомнившись, отпустила древко метлы и вскинула руки, защищая лицо.

Гарри отвернул в сторону на расстоянии вытянутой руки от Ливии.

— Не указывай мне, что делать! — гневно крикнул он.

Учитывая, с каким удовольствием Снейп-Принц разрушал его жизнь, возможно, он по-прежнему работал на Волдеморта. В конце концов, что знал Гарри? Ему нравился Северус, но если посмотреть, то и Макнейр тоже был по-своему симпатичен. Однако взрослый Макнейр отвратителен. Не было никаких признаков того, что Снейп-Принц действительно сменил сторону.

«Ради Лили», — сказал он так, словно это всё объясняло. Но это не объясняло ровным счётом ничего. Почему он обратился к Дамблдору ради лучшей подруги, если в своё время отвернулся от неё ради Волдеморта?

— Хватит, Принц, — Терренс догнал Гарри и, схватив его метлу за древко, заставил остановиться. — Приземляйся, сегодня вместо тебя играть будет Блэк.

Гарри хотел было возмутиться, но в конце концов молча вырвался из хватки Терренса и устремился к земле.

Регулус Блэк — Пожиратель Смерти. Или станет им. Да почти все они в ближайшие два-три года присоединятся к Волдеморту.

И он знал, что задумал Волдеморт втайне от всех. Налёт на магловское поселение ясно и чётко вырисовывался в его сознании. Пытки, убийства… от отвратительных развлечений этого монстра скручивало все внутренности.

Все эти люди были монстрами. Монстрами, которые существовали, потому что Гарри не знал, как их остановить.

— Гарри!

Он не понял, кто его зовёт, да его это и не волновало. Сухая ломкая трава всё отчётливее вырисовывалась перед глазами. Ещё несколько секунд, и выправлять метлу будет поздно. Возможно, грязь смягчит падение. А может, и нет.

В самое последнее мгновение Гарри рванул древко и успел замедлить падение. Ударившись коленями о землю, к счастью, достаточно мягкую, он приземлился перед скамейкой запасных, где ждали трое ребят, и едва взглянул на того, кто был похож на Сириуса.

— Твоя очередь, — хмуро сообщил Гарри, не дожидаясь ответа, отдал метлу, поднялся на самый верх трибуны и с облегчённым вздохом уселся на скамейку.

— Что ты творишь? — прошипел за его спиной гневный голос. — Ты чуть не убился.

Гарри тоже мог бы разозлиться, но сейчас в нём не осталось ни капли прежней ярости. Только усталость. Не стоило думать о Волдеморте и его развлечениях, злиться на Снейпа-Принца было проще и сравнительно безопаснее.

— Наверное, вы разочарованы, что это не так, — вяло огрызнулся он.

— Ты идиот! — рявкнул профессор, и Гарри наконец повернул к нему голову.

Снейп-Принц был бледен и выглядел так, словно увидел призрака. И только несколько секунд спустя его лицо приняло привычное непроницаемое выражение. Наконец профессор устало вздохнул.

— И я тоже, даже больше, — признался он с кривой усмешкой.

Гарри круглыми глазами уставился на него, не в силах поверить своим ушам. Не иначе, как рак на горе свистнул…

Он смотрел, как Снейп-Принц проводит дрожащей рукой по бледному лицу, и не знал, что сказать. Для профессора такое признание было равносильно извинениям, преподнесённым на серебряном блюде. И это было гораздо больше, чем Гарри мог ожидать, только… Он просто не знал, как реагировать.

— Профессор? — растерянно окликнул Гарри, подумав, не стоит ли прямо сейчас отправиться на поиски Помфри. Этот человек наверняка не в своём уме.

— То, что я сказал прошлым вечером… — продолжил Снейп-Принц, явно чувствуя себя неловко. — Ты должен понять, что это было просто… это был просто вздор, сказанный в порыве гнева. В этом нет ни малейшей правды, и уж точно ничего такого, из-за чего стоило бы раскроить себе череп.

Гарри сидел совершенно неподвижно и несколько секунд забавлялся, представляя, как пытается убедить Дамблдора, что его «отец» — самозванец под оборотным. Но это мало его отвлекло, и он наконец пожал плечами.

Он понимал, что Снейпа-Принца накануне взвинтили неудачи с исследованиями, но, честно говоря, ему приходилось сталкиваться и с худшим, и его задели не столько слова, сколько то, что кто-то вывалил ему на голову запретную правду. И с этим было трудно смириться.

Он решил не думать об уроке защиты — не в первый раз Мастер зелий превращал его на занятиях в мальчика для битья. По крайней мере, он заработал тридцать баллов, могло быть и хуже.

— Знаете, вам не нужно лгать, — осторожно сказал Гарри, стараясь не встречаться взглядом с профессором, который теперь пристально смотрел на него. — Я уже не ребёнок.

Снейп-Принц насмешливо фыркнул.

— Тебе всего пятнадцать, — возразил он, как будто это всё объясняло.

— Но это не мешает мне стать потенциальным убийцей или жертвой, — не сдержав раздражения, огрызнулся Гарри. — Я уже не ребёнок, Снейп.

Снейп-Принц быстро огляделся по сторонам, а Гарри вздрогнул, осознав, что повысил голос. К счастью, продуваемые сильным ветром трибуны были безлюдны…

В уставившихся на Гарри тёмных глазах закипела ярость, но на этот раз он её заслужил, поэтому приготовился к гневной отповеди, но к его удивлению, профессор лишь глубоко вздохнул.

— Я предлагаю, мистер Принц… — ровно сказал Снейп-Принц, предостерегающе посмотрев на Гарри, — прийти к соглашению. Вы следите за своим тоном, а я постараюсь сдерживать свой скверный характер.

И то, и другое казалось невозможным, невероятным, но Гарри решил, что они ничего не потеряют, если попробуют.

— Согласен, — кивнул он и протянул руку.

Снейп-Принц бесстрастно посмотрел на протянутую ладонь, но вместо того, чтобы пожать её, стал наблюдать за командой, кружившей над полем. Гарри опустил руку, ощущая себя идиотом. Впрочем, как и всегда, когда он оказывался рядом со Снейпом.

— Вернёмся к нашему разговору… — вздохнул профессор и, взмахнув палочкой, пробормотал заклинание, которое обеспечило им относительное уединение. — Тебе пятнадцать, и можешь протестовать сколько угодно, но по определению ты ещё ребёнок. Ты не готов встретиться лицом к лицу с Тёмным Лордом, так что не пытайся делать глупости, как только мы вернёмся домой.

— Я никогда не буду готов, — возразил Гарри. — Но если представится возможность…

— Может, хватит вести себя как упрямый гриффиндорец? Начни наконец пользоваться мозгами! — прикрикнул Снейп-Принц. — Ты действительно думаешь, что ребёнок… Да, ребёнок… — с напором повторил он, заметив протестующий жест Гарри. — Ты действительно думаешь, что у ребёнка есть хоть какой-то шанс выстоять против самого могущественного тёмного мага, какого только видел мир за последние столетия?

— Но пророчество… — заикнулся Гарри.

— Пророчество можно истолковать сотней различных способов, — перебил его Снейп-Принц. — Прорицания — ненадёжная вещь.

Гарри подумал было о том, чтобы поспорить ещё немного, но решил, что это бессмысленно. У Снейпа-Принца сложилось своё мнение на этот счёт, и хотя профессор назвал упрямым Гарри, сам он был не меньшим упрямцем.

— Я даже не знаю, о чём это пророчество, — буркнул он.

— И всё же ты полон решимости отправиться в погоню за Тёмным Лордом, как только мы вернёмся, — снисходительно усмехнулся профессор.

Гарри воздержался от того, чтобы закатить глаза, сомневаясь, что Мастер зелий воспримет это нормально.

— Вы слышали пророчество? — спросил Гарри уже прямо, поскольку намёк Снейп-Принц пропустил мимо ушей.

Профессор отвернулся, стиснув зубы, и Гарри, сообразив, что тот занервничал, всё же понятия не имел, чем его разозлил на этот раз. Он ожидал выговора или очередного потока резких слов, но этот человек снова его удивил, заговорив хриплым, надтреснутым голосом:

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… — Снейп-Принц говорил так, словно каждое слово было запечатлено в его сознании.

Гарри не совсем понимал, откуда взялись эмоции, которые он почувствовал в обычно отстранённом Мастере зелий. Ведь не его же вероятная гибель печалила этого человека…

— Сила, о которой не знает Тёмный Лорд? — повторил Гарри с сомнением.

— Любовь, по словам Дамблдора, — с ощутимым отвращением скривился Снейп-Принц.

Но, по крайней мере, его голос звучал уже привычно сдержанно.

— Наверное, он в самом деле доверяет вам, если рассказал о пророчестве, — рассеянно заметил Гарри, пытаясь усвоить новую информацию.

Снейп-Принц не ответил, и затянувшееся молчание начало напрягать Гарри. Не зная, как понять странное настроение Мастера зелий, он откашлялся и заговорил сам:

— Волдеморт…

— Не произноси это имя, — пробормотал профессор без своей обычной язвительности, уставившись в никуда, словно глубоко задумался. — Имена обладают силой…

Гарри не преминул бы отметить, что Дамблдор не боится произносить имя Волдеморта, но увидел, как Снейп-Принц рефлекторно сжал правой рукой левое предплечье, и решил промолчать. В конце концов, кто знает, что одно только упоминание имени тёмного мага делает с меткой. Каким бы чокнутым тот ни был, возможно, ему удалось создать в этом знаке нечто, что реагирует на его имя.

— Это из-за пророчества он убил моих родителей? — спросил Гарри, хотя уже знал ответ. Конечно, из-за пророчества…

Мастер зелий, казалось, вернулся к реальности и спокойно посмотрел на него. В его глазах Гарри увидел непонятную торжественность. Снейп-Принц явно колебался, затем что-то промелькнуло на его лице, и Гарри понял, что сейчас он узнает правду. И если это потрясло самого стойкого человека, которого он знал, то он уже засомневался, хочет ли услышать эту правду.

— Один из шпионов Тёмного Лорда следил за Дамблдором, — медленно, даже осторожно заговорил профессор. — Он подслушал разговор и начало пророчества, но был неуклюж, и его обнаружили до того, как он услышал конец. Он сообщил Тёмному Лорду, что ребёнок, родившийся в июле, будет обладать силой, способной уничтожить его.

— И Вол… он решил, что это я, — с горечью заключил Гарри. Для его родителей было бы лучше, если бы у них никогда не было детей… Они остались бы живы.

— Твои родители активно боролись с ним… Он был уверен, что в пророчестве говорилось о сыне Лили и Поттера… — ответил Снейп-Принц с той же непонятной сдержанностью. — Его целью были и Лонгботтомы. Он планировал убить их сына, как только покончит с тобой…

— По крайней мере, я спас Невилла, — Гарри старался не обращать внимания на зияющую в груди дыру. — Жаль, что своих родителей убил…

Он испуганно вздрогнул, когда Снейп-Принц стиснул его плечо. Не дав времени прийти в себя, профессор развернул Гарри к себе, свободной рукой схватил за подбородок, заставив поднять голову, и уставился прямо ему в глаза.

— Ты никого не убивал! — отрезал он. — Если есть кто-то, кто ответственен за их гибель, кроме Тёмного Лорда, то это я.

Гарри вытаращил глаза, но железная хватка на челюсти не позволила ему заговорить. От давления длинных тонких пальцев стало больно, но Гарри даже в голову не пришло протестовать, настолько лихорадочный блеск в глазах профессора заворожил его.

— Это я убил твоих родителей, когда сообщил Тёмному Лорду о пророчестве, — заговорил Снейп-Принц торопливым и виноватым шёпотом. — Это я убил Лили, когда не сумел защитить её. Смерть Диггори, опасности, которым подверглись Уизли, Грейнджер и особенно ты — я несу за это ответственность. Всё, в чём я обвинил тебя прошлым вечером… во всём виноват только я.

Сердце заколотилось так, что стало почти больно. Испуганный словами и безграничной виной в тёмных глазах, Гарри вырвался из удерживающих его рук и попятился, пытаясь осознать признание Снейпа-Принца. С одной стороны, он почувствовал облегчение, потому что этот человек только что предоставил ему достаточную причину ненавидеть себя. Однако другая часть Гарри разрывалась на куски, потому что ему хотелось доверять Пожирателю Смерти, хотелось верить, что за то время, которое они проведут здесь, у него будет союзник, и он не останется в одиночестве.

Он даже не отреагировал, когда профессор поднял палочку, и не вытащил свою, не попытался защититься… На мгновение богатое воображение нарисовало, как Снейп-Принц бросает аваду, которая положит всему этому конец.

— Заклинания ослабли, — объяснил профессор, поймав взгляд Гарри. — Я уже говорил, что не желаю тебе зла.

Гарри подумалось, что вряд ли он так сказал бы, если бы мальчик не назвал его убийцей. Профессор обновил заглушающие чары, хотя Гарри сомневался, стоило ли это делать — он не знал, хочет ли узнать больше, и ему определённо нечего было сказать.

Тем не менее именно он заговорил первым, удивив самого себя:

— Вы не виноваты.

Недоверие на лице Снейпа-Принца было сравнимо только с его собственным. Но Гарри не мог молчать, его просто разрывало надвое. Одна его часть пыталась осознать чудовищность того, что он только что узнал, и не чувствовала ничего, кроме гнева и обиды, а другая понимала глубже, давно уже приняла, что не всё в жизни чёрно-белое, существуют обширные области серого, и отчаянно надеялась, что Снейп-Принц как раз в сером спектре.

— Седрик… Всё, что произошло в Хогвартсе… — сбивчиво сказал Гарри. — Вы не виноваты в этом.

Снейп-Принц впился в него взглядом.

— Я учитель, я отвечаю за своих учеников, — ровно ответил он. — Когда ты в одиннадцать лет бросился в погоню за Квиррелом, я должен был предвидеть, что ты поведёшь себя как настоящий идиот-гриффиндорец.

— Вы не виноваты, — повторил Гарри, пропустив мимо ушей идиота. То, что Снейп-Принц назвал его так, свидетельствовало, что профессор пришёл в норму, и Гарри этому только порадовался. — И мы гонялись не за Квиррелом, мы думали, что это вы.

— Это доказывает, что твой идиотизм не знает границ, — не удивился Снейп-Принц. — К твоему сведению, будь это я, а не Квиррел, ты наверняка был бы мёртв.

— В любом случае, это вопрос времени, — пожав плечами, безрадостно усмехнулся Гарри.

— Поттер! — рыкнул Снейп-Принц.

— Вы сами сказали, что у меня нет против него шансов, — возразил Гарри. Если бы Дамблдор рассказал ему об этом пророчестве раньше, он бы больше внимания уделял занятиям и объяснениям учителей… А он всё это время валял дурака с Роном и совершенно не интересовался тем, что, возможно, спасло бы ему жизнь…

— Я буду весьма признателен, если ты не станешь приписывать мне слов, которых я не говорил, — отрезал Снейп-Принц. — Я сказал, что преждевременно думать о конфронтации.

Скептически скривившись, Гарри опустился на скамейку.

— Но и через десять лет у меня будет не больше шансов победить его, чем сейчас, — пробормотал он, забыв, что доверительно разговаривает не с кем-нибудь, а с Пожирателем Смерти.

— Не с таким отношением, это точно, — согласился Снейп-Принц. — Но при серьёзной подготовке…

В груди всё тоскливо сжалось.

— Это бесполезно, — ссутулившись, Гарри закрыл лицо ладонями.

Снейп-Принц помолчал, явно опасаясь нервного срыва. Было ясно, что он горько сожалеет о том, что вообще затронул тему пророчества. При других обстоятельствах Гарри наверняка позабавился бы над его растерянностью, но в конце концов Снейп-Принц взял себя в руки.

— Я никогда не трачу время зря, — заявил он. Гарри непонимающе уставился на него, а Снейп-Принц закатил глаза и пояснил: — Я бы не тратил столько времени на твоё обучение, если бы думал, что у тебя нет разумных шансов на победу.

Он нахмурился, видимо, недовольный слишком сентиментальным заявлением, а Гарри слегка расслабился, успокоенный словами Снейпа-Принца больше, чем хотел признать.

У профессора было много недостатков, наберётся на внушительный список, но насколько Гарри знал, Снейп-Принц никогда ему не лгал.

«За исключением предательства», — напомнил тихий голос.

«Но было ли это действительно предательство?» — возразил самому себе Гарри, искоса наблюдая за человеком, сидящим рядом с ним. Снейп-Принц, видимо, догадывался, что происходит в его голове, потому что оставался странно неподвижным, несомненно, ожидая, пока Гарри решит, что делать дальше — справедливо возмутиться или последовать примеру Дамблдора и простить.

Гарри хотелось бы злиться на него сильнее, чем было на самом деле. Нет, он, конечно, злился на Снейпа-Принца за то, что тот передал пророчество Волдеморту… конечно, он злился, это естественно… но…

Но от этого чувства до обвинения профессора в смерти родителей была целая пропасть, которую он не мог заставить себя преодолеть.

Он знал Северуса Снейпа — пятнадцатилетнего Северуса Снейпа — и знал, верил в глубине души, что тот никогда бы не сделал ничего плохого Лили Эванс, даже если она сменила фамилию на Поттер. Он любил её с детской искренностью и неловкостью, присущей подростку. И не нужно было спрашивать, чтобы понять, что она — самое дорогое, что у него было.

Конечно, Снейп-Принц знал, что Волдеморт расправится с ребёнком и его семьёй… Конечно, это вопросы совести, но Гарри был не готов осуждать этого сложного человека.

Единственное, в чём Гарри мог бы винить профессора — в первоначальном выборе стороны, но и тут он полагал, что, став шпионом Ордена Феникса, Снейп-Принц в какой-то степени искупил свою вину. Не говоря уже о том, что нашёл в себе силы признать, что совершил ошибку, присоединившись к Пожирателям Смерти, — мужественный поступок, которым Гарри мог только восхищаться.

Северус Снейп был гордым человеком, и Гарри догадывался, сколько ему потребовалось приложить усилий, чтобы смириться, когда он пытался защитить Лили от собственной неосмотрительности.

Он нёс определённую ответственность за их смерть, но у него не было умышленного намерения причинить им вред… Не он держал палочку, которая убила их… Ведь Гарри так и сказал накануне, верно?

Отвернувшись, Гарри смотрел на своих товарищей по команде, как они приземляются и, забыв о нём, идут к замку, проследил глазами за атлетической фигурой капитана.

— Интересно, как скоро Терренс станет Пожирателем? — пробормотал он. — Он не похож на фанатика.

Похоже, Гарри не так уж плохо разбирался в слизеринском двуличии, потому что Снейп-Принц его понял.

— Ему уже семнадцать, — просто ответил профессор.

Гарри мог бы притвориться, что не понимает намёка, но правда в том, что он всё прекрасно понимал. Может быть, тема и была тревожной, но он в последнее время часто об этом думал.

— А когда Макнейр примет метку?

Снейп-Принц шевельнулся, явно чувствуя себя неловко, и Гарри решил, что он не ответит, но тот в очередной раз удивил его.

— Он получит её в следующем году, — медленно сказал профессор. — На Рождество. Вместе с… несколькими другими кандидатами.

«В том числе и сам Снейп», — понял Гарри.

— Он не… он совсем не похож на себя взрослого, — задумчиво сказал он. — Не понимаю, почему он стал таким чудовищем.

— Ему пятнадцать, — вздохнул Снейп-Принц. — Как ты думаешь, через десять или двадцать лет ты останешься таким же, как сейчас? Люди развиваются, меняются. Жизнь была бы пресной, если бы это было не так.

— Но ему так нравятся уроки по уходу за магическими существами… — удручённо заметил Гарри. — Волшебные животные — это его страсть. И думать, что через несколько лет он будет наслаждаться, убивая их, как-то…

— Советую тебе не думать об этом, — прервал его Снейп-Принц. — Люди, которых ты встретил сейчас, в наше время уже не такие. Не стоит привязываться к тому, кто станет твоим врагом.

Хотя Гарри осознал истинность его слов, но это не помешало ему протестующе фыркнуть.

— Я не знаю, как можно не привязаться, — признался он. — Макнейр… Он из тех ребят, с которыми я могу дружить, я забываю, что он станет монстром, потому что он весёлый и дружелюбный. А кто я для него?

— Лёгкая цель, полагаю, — сыронизировал Снейп-Принц.

Гарри помрачнел, не находя слов для возражений. Потому что теперь уже не было уверенности, что если он столкнётся с Макнейром в бою, то не станет колебаться. Гарри устало провёл рукой по глазам.

— Почему он так изменился? — Гарри не давал покоя этот вопрос. Как можно было перейти от увлечения животными, равного по одержимости Хагриду, к болезненной страсти их обезглавливать?

Снейп-Принц неопределённо пожал плечами, то ли не желая отвечать, то ли в самом деле не в курсе этого, и поднялся. Гарри последовал его примеру, они спустились с трибуны и направились к замку. Уже почти на пороге профессор вдруг заговорил:

— Некоторые виды чёрной магии вызывают зависимость. Это относится к непростительным. Чем больше волшебник использует их, тем больше удовольствия от них получает. Непростительные называются так не только из-за того, что происходит с жертвой, но и из-за того, что происходит с заклинателем.

— Как это? — нахмурился Гарри.

Снейп-Принц рассеянно скользнул взглядом к высокой башне, в которой располагался кабинет директора. Дамблдор наверняка не одобрит, если Мастер зелий расскажет Гарри о чёрной магии, в этом Гарри не сомневался. У директора была склонность держать его в неведении. Профессор, видимо, разделял это мнение, потому что выражение его лица на несколько секунд стало вызывающим.

— Наслаждение чужими страданиями опустошает душу, — всё же заговорил он. — Желание — ключевое понятие, когда речь идёт о круциатусе, аваде или империусе. Чем сильнее желание причинить боль, тем эффективнее будет, например, круциатус. Это абсолютная власть над другим существом, это заклинания, которые нельзя обмануть и которыми нельзя воспользоваться безвозмездно.

Он помолчал, а Гарри, ловивший каждое слово, ненадолго задумался, какую цену заплатил сам профессор.

— Убийство никогда не проходит даром, — снова заговорил Снейп-Принц. — Авада — жестокое, варварское заклинание, которое постепенно разрушает душу заклинателя, тот теряет совесть, всякое чувство морали… Не один Пожиратель Смерти стал кровожадным монстром во время первой войны, так случилось и с Макнейром. Лишённый жертв, он перенёс желание убивать на существ, которые очаровывали его, когда он был подростком.

В этом был смысл, и Гарри задумчиво кивнул.

Он уже собрался переступить порог замка, когда рука Снейпа-Принца заставила его остановиться.

— Не заблуждайся на этот счёт, — сурово предупредил профессор. — Не один Пожиратель Смерти позволил сиренам власти уничтожить себя, и не один человек до них не устоял перед тем же.

— Меня не интересует власть, — возразил Гарри, всем своим гриффиндорским нутром не принимая подобных инсинуаций.

— Я никогда не говорил, что желание получить свою долю власти — это плохо, — смягчившись, усмехнулся Снейп-Принц. — Просто, когда мы обращаемся к такого рода силам, необходимо соблюдать осторожность, чтобы они не взяли над нами верх.

— Я понимаю, сэр, — нахмурился Гарри. — У меня такое чувство, что я пожалею о своём вопросе, но… почему вы не стали таким, как Макнейр?

На лице Снейпа-Принца появилось откровенно насмешливое выражение.

— А откуда ты знаешь, что я не стал таким же, как Макнейр?

— Вы не садист, — не задумываясь, ответил Гарри.

Профессор удивлённо поднял бровь.

— Ну, да, — смутился Гарри. — В вас это есть, но не так. Вы не извращенец.

Хотя теперь, когда он подумал об этом… Кроме того, Снейп-Принц, воспринявший «садиста» как комплимент, вероятно, не совсем дружит с головой…

— Я ценю твою проницательность, — ответил профессор с весёлым блеском в глазах. — И, между нами говоря, ни одно непростительное не действует так эффективно, как некоторые зелья… Если я добавлю несколько капель Venenam Terricus в твой стакан тыквенного сока при каждом приёме пищи в течение трёх дней… К четвёртому ты будешь лежать в постели со всеми симптомами банального пищевого отравления. На пятый день ты умрёшь, а поскольку этот яд невозможно обнаружить, никто меня не заподозрит.

Гарри замер, позволив Снейпу-Принцу обогнать себя, и глубоко задумался. Сообразив, что в голосе профессора звучало больше насмешки, чем реальной угрозы, он сорвался с места, догнал Мастера зелий у дверей Большого зала и выпалил:

— Я беру свои слова обратно, вы реально извращенец. И мне не нравятся ваши шутки.

Губы профессора дрогнули.

— Общеизвестно, что у меня нет чувства юмора, мистер Принц, — фыркнул он.

Гарри, закатив глаза, плюхнулся на то место, которое Северус занял для него, и в гораздо лучшем настроении, чем днём, щедро нагрузил едой свою тарелку и даже поддержал разговор о контрольной, которую на завтра запланировал Флитвик.

Проглотив немного картофельного пюре, он поднёс ко рту стакан с тыквенным соком и замер, едва жидкость коснулась губ. Повернув голову к профессорскому столу, Гарри поймал весёлый взгляд своего предполагаемого отца. С подозрением посмотрев на стакан, Гарри поставил его на стол, поклявшись себе, что с этой минуты будет носить с собой фляжку, как это делал Аластор Грюм. А пока он решил ограничиться минеральной водой.

1) Vivo Flamma (лат.) — заклинание живого пламени (прим. пер.)

Вернуться к тексту