Финн, Джейк и Волшебный Камень (джен)

сОтыграв еще песню и выпив молока — как настоящий хозяин вечеринки, Снежный пил не обычное молоко для простых существ, а молоко с шоколадом — король присел на чехол из-под бас-барабана, служивший ему стулом с незапамятных времен. Руки и плечи горели в тех местах, где их касалась принцесса Ягода. Ему ужасно хотелось прервать всю эту вечеринку к чертовой матери и, добежав до ванной, яростно натирать руки мочалкой, чтобы избавиться от этого мерзкого ощущения чужих прикосновений. Странно: когда его случайно касалась принцесса Жвачка, он не испытывал ничего такого, наоборот, ему хотелось, чтобы это касание длилось как можно дольше и дольше.

Снежный оглянулся на принцессу Жвачку: она, поджав губы, смотрела через него. Заметив его взгляд, Жвачка вздернула нос и отвернулась. Снежный тяжело вздохнул: ну вот, у них только более-менее наладились отношения (по крайней мере, она перестала звать банановую стражу при любом его появлении), а дурацкая принцесса Ягода все испортила.

Не обращая ни на кого внимания, Снежный отложил стакан с молоком — шоколад попался отвратительно горький - и, взяв в руки гитару, принялся тихо наигрывать грустную мелодию. Он не помнил, где слышал ее, но она была прекрасной, прекрасно красивой и чувственной, и именно она олицетворяла все его чувства. Играя эту песню, Снежный словно выплескивал всю свою грусть, все свое разочарование в мелодичном перебирании струн. Он попытался вспомнить слова песни, но мозг упорно генерировал только первую строчку (I feel unhappy, I feel so sad… I lost the best friend, that I ever had*), дальше же вспоминать отказывался. Снежный упорно наигрывал мелодию снова и снова, не замечая взглядов принцессы Жвачки и не думая о том, что пластинка, вставленная в проигрыватель, давным-давно пошла по новому кругу, да не первого десятка.

— Снежный! — его потрепали за плечо.

Снежный поднял взор и вздохнул: нет, это была не принцесса Жвачка. Перед ним стоял оживший ночной кошмар, то редкое исключение из принцесс, которую он никогда старался не похищать. Перед ним стояла принцесса Пупырка и… что-то ему протягивала?

— Короче, давай по чесноку, — безапелляционно заявила она и ткнула ему прямо в ребра что-то маленькое, но твердое, завернутое в грязную оберточную бумагу. — Я решила, как обугренная принцесса, принести тебе бугристый подарок, держи, вот он, — откланявшись, ППК повернулась к нему спиной и улетела куда-то вдаль.

— Странная она какая-то сегодня, — пробормотал Снежный себе под нос и снова вернулся к гитаре.

— Сегодня все какие-то странные, — нравоучительным тоном ответила ему принцесса Жвачка и выдернула жалобно звякнувшую гитару у него из рук.

— Эй, детка, полегче, да этой гитаре лет побольше, чем тебе! — взвился Снежный. Жвачка подняла бровь.

— Кончай уже, зануда. Полтора часа уже наигрываешь одну и ту же песню, думаешь, гостям это интересно? Давай открывай этот кулек, а то я сейчас сойду с ума от любопытства.

— Ну конечно, мисс Умница знает, что говорит, — пробурчал Снежный скорее для проформы, и принялся разворачивать странный подарок.

От грязной оберточной бумаги ужасно пахло какой-то болотной грязью, а руки мгновенно стали чернее черного. Но как только Снежный развернул бумагу и увидел коробочку…

Король побледнел; руки его задрожали, и коробочка чудом не упала на ледяной пол. Подняв ее с колен, он нервно принялся рассматривать ее со всех сторон.

— Что с тобой, Снежный? — удивленно и с некоторой долей заботы спросила принцесса. — Ты в порядке? Может, вызвать доктора?

Но Снежный ее совсем не слушал — его взгляд был устремлен в пространство.

— Я вспомнил, — тихо бормотал он, покачиваясь взад-вперед, как игрушечный болванчик; Жвачка с тревогой следила взглядом за его покачивания. — Я вспомнил…

Темная комната, освещаемая лишь дешевой настольной лампой с черной подставкой. Здесь такой беспорядок, что, наверное, может догадаться, где что лежит, лишь хозяин комнаты, да и то после получасовой уборки-поиска. Впрочем, было место, где порядок все еще сохранял свои позиции: на тумбочке гордо стояла средневековая золотая корона. К ней, в отличие от других вещей, не хотелось притронуться и задумчиво подержать в руках. Более того, от этой короны так и веяло опасностью — хотелось, забыв про здравый смысл, выбросить эту чертову вещь куда подальше, а потом бежать со всех ног, бежать, куда глаза глядят.

Саймон хотел бы так сделать; хотел, да не мог. Он сотни раз уже пытался избавиться от проклятой короны, выбросив ее куда подальше, но всякий раз какая-то незримая, но могучая сила останавливала его. Один раз он выбросил ее в мусоропровод, и тогда ему пришлось лезть ночью и искать ее с фонарем.

Петриков потер уставшие глаза — стекло очков с особыми, голубоватыми фильтрами больно врезались в лицо — и с грустью уставился в зеркало. В грязном стекле, которое пересекала огромная трещина и делила его на две части, отразился усталый, давно небритый мужчина с начинающими седеть волосами и слегка голубоватой кожей.

 — Я выгляжу, как старик… — ошеломленно пробормотал Саймон, глядя на свои трясущиеся, со взбухшими венами голубоватые руки. — Мне всего-то двадцать семь…

Он зарылся руками в седые и сильно отросшие волосы, давно потерявшие задорный каштановый цвет, и поднял взгляд в окно. Теплые карие глаза покрылись белой дымкой, создающей впечатление безумия.

 — Так и есть, — Саймон глупо хихикнул. — От меня отвернулись родные, лучший друг, Бетти… Бетти! Я безумец! Безу-у-мец!

Со смехом он вскочил на ноги и заплясал нечто похожее на польку; от топота на его затылок шлепнулся здоровенный кусок штукатурки. Легкий удар по затылку привел Саймона в чувство, и он вновь присел за стол.

В голове сейчас вертелось лишь одно слово. Бетти. Милая, прекрасная Бетти, которую он всегда называл принцессой. Бетти-принцесса. Где же ты? Испугалась и убежала, когда была ему нужна?

 — Я должен вернуть ее, — твердо бормотал Саймон себе под нос, стиснув кулаки. — Должен. Должен все ей объяснить. Рассказать ей про корону, про видения, про безумие… Она нужна мне. Нужна так, как никогда.

Саймон вновь склонился над столом и принялся водить прибором для выжигания по простенькой деревянной шкатулке. Верхняя лампочка давным-давно разбилась, а в подрагивающем тусклом свете настольной лампы было совершенно ничего не видно. Петриков наклонился так низко, как мог, и потер глаза: каким-то образом в них смог попасть едкий дым.

Отложив прибор и выключив его из розетки, Саймон с гордостью посмотрел на свое творение. На крышке шкатулки красовались полевые цвет, - те, что нравились Бетти больше всего —, а на дне была выведена витиеватая надпись. С его почерком было сложно правильно ткнуть паяльник, но Петриков еле-еле, но справился. «Бетти от Саймона». Коротко и просто.

А теперь позвонить ей. Позвонить и объяснить, в чем дело. Быть может, тогда, да еще и с подарком, Бетти простит его и вернется, и вместе они смогут победить этот странный недуг…

Саймон взял старенькую трубку телефона, служившую ему вот уже много лет, и принялся набирать номер, крутя колесико и нервно накручивая провод на палец.

 — Здравствуйте! Говорит автоответчик. К сожалению, меня сейчас нет дома, и я не могу подойти. Пожалуйста, оставьте сообщение после гудка…

 — Бетти, — горячо зашептал Саймон в трубку. — Бетти, прошу тебя, вернись ко мне. Это… это была моя ошибка. Я надел эту корону, и с тех пор все поменялось. Я не знаю, что случилось, пока я носил ее. Все, что я помню, это локон твоих волос, исчезающий за поворотом. Я не хотел тебя обидеть. Прошу тебя, вернись… Ты нужна мне.

Телефон бесстрастно загудел. Извините, такого абонента больше не существует. Не существует. Не…

— Странно, — пробормотал Снежный, обнаружив, что он судорожно вцепился принцессе Жвачке в запястье. — Только что я видел что-то… что-то важное для меня. Но все пролетело так быстро, я даже не успел ничего запомнить…

— Снежный, ты в порядке? — в голосе Жвачки явственно слышалась неприкрытая тревога. — Ты смотрел в пространство, а потом резко схватил меня за руку.

— Мне было… что-то вроде видения, — ответил Снежный, глядя в пространство. — Я видел что-то, что раньше происходило со мной, но сейчас я уже не помню этого. Так, просто мелькание ярких картинок.

— Ты прикоснулся к этому, — Жвачка протянула ему злополучную коробку, и Снежный отдернул руку, как от огня.

— Убери это от меня! Это очень опасная вещь, раз она вызывает галлюцинации… Гюнтер! — щелчком пальцев Снежный подозвал пингвина, который взял шкатулку в руки. — Убери это в чулан Памяти! Ты же помнишь, как папочка тебя водил туда, в тот день, когда Марси записывала со мной песню?

— Wenk, — лаконично ответил Гюнтер и исчез в темноте. Принцесса Жвачка ошарашено смотрела на короля.

— Ты же сказал, что это опасно!

— Ну да, — Снежный пожал плечами. — Но это относится к моим воспоминаниям, а значит, это должно храниться в чулане Памяти!

— Но ты же ничего не вспомнил! — взмолилась принцесса и уже на автомате схватила его за руку.

Несколько мгновений Снежный сидел с отсутствующим видом, а затем он расхохотался, как безумный. Выдернув руку, принцесса Жвачка отшатнулась от него. С испугом на него смотрели все гости вечеринки; музыка окончательно смолкла, и теперь в зале были слышны только удивленные перешептывания.

— Я вспомнил! — захохотал Снежный. — Я вспомнил!

— Что? Что ты вспомнил? Имя? Детство?

— Я вспомнил песню, которую я так хотел сыграть!

Гости облегченно вздохнули и вернулись к своим делам, на Снежного не смотрел никто, кроме Ягоды, Пупырки и принцессы Слизи. Жвачка же просто сидела и ошарашено смотрела на Снежного. За эти несколько часов он вполне стал ее новым другом, и его странности — потеря памяти? Он терял память? Кем он, черт возьми, был на самом деле? — только разжигали любопытство.

* * *

Снежный вновь вышел на сцену. Один. Без барабанов, только с одной гитарой. Он подошел к старенькому, но исправно работающему микрофону и громко откашлялся. Шепот в зале стих, и сейчас все гости смотрели только на него.

— Я вспомнил одну прекрасную песню, которую сейчас хочу спеть. А посвящается она одной прекрасной девушке, которую я обидел.

Жвачка приподнялась со своего удобного стула и смотрела на него во все глаза, обняв себя руками. Снежный взял в руки гитару, сел на чехол и негромко запел, перебирая струны. Простая, но красивая песня зазвучала по всему залу, заставив повернуться к ее источнику даже равнодушных ко всему пингвинов.

I feel unhappy, *

I feel so sad.

I lost the best friend

That I ever had.

She was my woman,

I loved her so.

But it's too late now

I've let her go

I'm going through changes.

I'm going through changes.

We shared the eve's,

We shared each day,

In love together

We found a way.

But soon the world

Had its evil way,

My heart was blinded

Love went astray.

I'm going through changes.

I'm going through changes.

It took so long

To realize,

That I can still hear

Her last goodbyes.

Now all my days

Are filled with tears,

Wish I could go back

And change these years.

I'm going through changes.

I'm going through changes…

Гитара замолкла. Принцесса Жвачка стояла, не заметив того, что песня заставила ее подняться, и во все глаза смотрела на Снежного короля. Смотрела с удивлением и радостью. Снежный заметил ее взгляд и улыбнулся. Улыбнулся не так вымученно, как обычно он улыбался Жвачке, похищая ее из замка и показывая всякую нудную ерунду, а искренне. Улыбка словно освещала его и делала младше своих лет, и казалось, что ему не глобиллион лет, а всего-то лет тридцать-сорок.

— Ты ведь простишь меня? — Снежный вновь посмотрел на нее, и Жвачка кивнула. Она сделала робкий шаг, как вдруг была оглушена ужасным криком.

— Я прощаю тебя, Снежный! Это была такая обугренная песня! — растолкав всех стоящих впереди, на сцену выбежала принцесса Пупырка и навалилась на Снежного своим телом. Следом за ней побежали еще две принцессы, в которых с трудом, но можно было узнать принцессу Ягоду и принцессу Слизь.

 — Второе, — последний раз тренькнуло у Снежного в мозгу, и он отключился.

* — песня моих любимых Black Sabbath "Changes".