Солнечная (гет)

Лили проснулась из-за патронуса в виде волка, который, пройдя сквозь нее, обдал ее лютым холодом и тотчас исчез в темноте, громко проговорив:

— Лили, срочно ко мне. Это Асторат.

Поежившись, Лили недовольно посмотрела в темноту и тяжело вздохнула. Со вчерашнего дня она чувствовала себя разбитой, и тот факт, что сегодня была суббота, не приносил облегчения, а напротив, лишь сильнее напрягал Лили. Ей хотелось сбежать из дома, желательно на весь день, поэтому патронус Астората показался ей даром небес.

Это не был побег. Просто что-то внутри Лили отчаянно сопротивлялось этой встрече: что-то внутри нее боялось, что стоит лишь посмотреть в эти серые, до боли знакомые глаза, как можно оставить мысли о мести. И Лили не нравились такие едва ощутимые предположения, потому что тогда выходило, что весь ее гениальный план изначально был ненужным и пустым, ведь можно было просто взять и простить.

«Не обольщайся, Лили Поттер. Ты озлобленная на мир сука, кого ты собралась прощать?» — подумалось ей, и, хищно усмехнувшись, она быстро стала собираться.

Астората нельзя было игнорировать. В конце концов, у Лили не было никакой уверенности в дальнейших действиях Томасов, поэтому ей как никогда нужна была информация. А желательно — неоспоримое доказательство ее правоты в виде какой-нибудь бумажной подоплеки.

Она трансгрессировала прямо к лесу, окинула его мрачным взглядом, вспомнив о своих склянках, закопанных в земле, а потом быстрым шагом направилась прямиком к старику. Больше всего ее удивило то, что он не лежал, как обычно, в своей комнате, а, опираясь о дверь, внимательно следил за каждым ее торопливым шагом, словно только и ожидая ее. В какой-то момент она отчаянно стала вспоминать, не совершила ли какой-нибудь ошибки, но вглядываясь в это морщинистое лицо, Лили понимала, что дело не в ней. Что-то тревожило старика.

Когда она поравнялась с ним, с гордой ухмылкой выдержав его напряженный взгляд, Лили почувствовала странную нервозность. В конце концов, Берк не когда не был ее полноправной игрушкой — таким человеком, как Асторат, невозможно было управлять, это он был вершителем судеб с большим багажом.

— Как же я ошибался, — с какой-то ироничной улыбкой протянул Асторат, прищурив глаза. — Милая, зачем ты только написала ему письмо?

Лили удивленно вскинула брови, не совсем понимая, о чем речь, и, видимо, это отразилось в ее лице, потому что Асторат, прищурившись, спокойно проговорил:

— Только что ко мне пожаловал мой сын. Впервые за двенадцать лет я увидел этого предателя перед собой, а не его доверенных лиц, — он скривился, сжав с силой ручку двери, но его ослабленные руки не долго могли выдержать такое напряжение, поэтому уже через минуту Асторат, шикнув, ослабил хватку. — Он пришел с Фобосом. Я думал, что мой внук настоящий наследник… я ошибся. Оказывается, предателю известно, как я ловко обвел его с наследством.

Он замолчал, и заинтригованная Лили, прикусив нижнюю губу, вдруг резко схватила его за руку, потому что каким-то шестым чувством поняла, что он сейчас упадет. Придерживая его старческое тело, она аккуратно усадила Астората на лавку, тут же примостившись рядом, боясь пропустить даже одно-единственное слово. Переводя дыхание, немного сопя, Берк с издевкой кривил губы, смотря куда-то сквозь себя, и с каждой секундой Лили ощущала, как нетерпение и дикий интерес охватывали ее сознание.

— Они требовали документы… понимаешь ли, до моей смерти я по-прежнему остаюсь полноправным хозяином этой чертовой лавки. И пока я жив, они не могут изменить мое завещание, вот поэтому им нужна эта бумажка. С помощью нее можно было запросто лишить меня единственного козыря — без нее я не смогу давить на своего сына.

— Что это? — с интересом протянула Лили, приблизившись к нему ближе, даже замерев.

— Дарственная бумага на имя Фобоса. Только получив ее, он станет настоящим хозяином, но…

Он опять запнулся, нахмурившись, и эта пауза в отличие от прошлой была долгой. Или так только казалось взбудораженной Лили, которая, слегка ерзая на лавке, смотрела на голый лес, прикусив губу. «Вот бы получить эту бумажку», — подумалось ей, и она усмехнулась своим мыслям. Если бы Лили получила дарственную бумагу, она бы предала огласке этот документ, и тогда Томасы навсегда бы отвернулись от Берков. Право, у нее не было нужды вновь восстанавливать лавку, все, чего ей хотелось, — навсегда унизить Берк, опустить ее так глубоко на дно, чтобы она никогда не выбралась.

— Предатель в бешенстве, — вдруг резко проговорил Асторат, и Лили вскинула голову, внимательно поглядев на него. — Помолвка Бекки сорвалась… твоих рук дело?

Прищурившись, он усмехнулся, видя, как едва качнула головой Лили, как ее глаза сверкнули азартным блеском. Ему определенно нравился ее настрой.

— И ты написала Фобосу. Он вместе с отцом сегодня пришел ко мне, даже попытался прорваться в сознание, чтобы найти эту бумажку, но… какие наивные, Мерлин их побери, я прожил столько лет, что никогда не держу воспоминаний в голове.

Слегка рассмеявшись, Берк качнулся, и Лили была вынуждена схватить его за надплечье, чтобы он не упал. Постепенно смех перешел в кашель, и, когда Асторат уже почти задыхался, то резко схватил Лили за руку и сдавил ее с такой силой, что Поттер бы очень удивилась, если бы не была так взбудоражена.

— Он предал меня. Мой внук — моя надежда — предал меня! — Его глаза с исступлением смотрели на нее, и она видела в этих фиолетовых, таких знакомых глазах столько отчаянья, что почти захлебнулась им, если бы ее не переполняло то же самое, убогое чувство. — Я мечтал, что он отомстит ему… за меня, за свою мать, хотя бы за себя! Но что я получил? На пороге смерти вдруг осознал, что я всегда видел в нем того, кем он никогда не был.

Сильнее сдавив ее руку, Асторат тяжело вздохнул и улыбнулся.

— Ты им мстишь. В твоих глазах я вот уже который год я вижу сплошную ненависть, Лили Поттер. Именно это мне и понравилось тогда: так смотрят лишь те, кто готов дойти до конца. Даже если конец — это чья-то смерть. Скажи мне, как сильно ты ненавидишь Ребекку Берк? Что ты сделаешь с ней? Что ты сделала уже?

— Сначала я разорвала ее помолвку с человеком, в которого она влюблена еще с Хогвартса, — чеканя слоги, протянула Лили, с силой сжав его ладонь, и глаза ее сверкнули таким диким блеском, что Асторат улыбнулся еще шире. — Жалкая Бекки Берк была моей жертвой на протяжении всего Хогвартса. И когда лишь однажды у нее получилось потеснить меня, она подумала, что я оставлю ее, забуду все и никогда не приду за отмщением.

При одних лишь воспоминаниях о мерзкой улыбке Ребекки, у Лили свело от ненависти скулы, и она, насыщаясь внутренней ненависть, говорила не просто с запалом, а с самым настоящим фанатизмом:

— Ваша внучка — идиотка. И она поплатится за свою недальновидность. Потому что дальше, если я получу этот документ, я сделаю так, что она и ее отец будут навсегда опозорены. Они лишатся протекции, и тогда, как и все наследники Слизерина, или чистокровных семей, или Пожирателей, они окажутся на дне. Откуда не выбираются.

Лили сглотнула, расширив глаза, потому что перед глазами мелькнуло очередное воспоминание, заставившее ее сердце биться дико. Да, именно так ей когда-то сказал Скорпиус. Со дня не выбираются. И Поттер теперь знала это, как никто иной. Теперь все слова Малфоя были не простыми предостережениями, они были ее опытом.

Асторат улыбнулся. А потом, пошарив левой рукой под мантией, он протянул ей слегка дрожащими пальцами старый, помятый пергамент, и Лили, не отдавая себе отчета, выхватила его быстрым, взволнованным движением, с некоторым восхищением посмотрев на старика.

— Смотри, Лили Поттер, ты никогда не должна сворачивать с своего пути, — кивнув головой, он прищурился. — Ты сама выбрала свою судьбу, и если ты придашь ее, то будешь никем.

Отцепив свою руку, Лили с волнением раскрыла пергамент и увидела вдруг, что в начале листа было вычеркнуто имя Фобоса Берка, а совсем рядом красивым курсивом было выведено ее. Лили Луна Поттер. С неверием она поглядела на Астората, и сердце ее забилось быстро-быстро. Она не знала, что и думать и как реагировать. Все, что могла из себя выдавить Поттер, было жалкой благодарностью, которую унес ветер легким порывом.

— Когда-то я был таким же, как и ты. Я тоже выбрал путь мести, я мстил своей жене и довел ее до смерти, — говоря это, он не мигал и не улыбался, но какое-то хищное выражение было в его выражение. — Жалею ли я об этом? Да. Но выбрал бы я другой путь? Никогда. Потому что те, кто предал нас, не заслуживают прощения. Они должны страдать. Именно поэтому я делаю это: отомсти хоть ты за меня.

— Но ваш внук… неужели вы не боитесь?

— Что ты навредишь ему? — рассмеявшись, он слегка качнул головой. — Фобос не дурак. Как только он поймет, что все теперь у тебя, он встанет на твою сторону. Этот негодник всегда лишь там, где выгодно. Он будет твоим самым верным соратником… до тех пор, пока ты не потеряешь значимость и силу. Так было со мной, знаешь ли. Никому не сдался дряхлый старик, кроме, разве что, его завещания.

Улыбка на его лице была до того отчаянная и полная всякого рода сомнений, что Лили, не мешкаясь, кивнула головой на прощание и стремительно покинула пределы поместья. На самом деле, она боялась, что он передумает, что, когда волна эмоций пройдет, Асторат осознает всю непрочность своего поступка и попытается все вернуть обратно. Могла ли она это допустить? Что ж, пожалуй, ради этого помятого листка она могла искалечить, уничтожить любого.

Лили смеялась, когда, облокотившись о каменную стену дома, который был совсем рядом с Гриммо-12, запрокинула голову вверх, чтобы видеть ярко-голубое безоблачное небо. Хохот был до того истеричным, что она все пыталась его унять — тщетно, что-то внутри нее так ликовало, что, казалось, еще немного, и от переизбытка эмоций она потеряет если не сознание, то свое хладнокровие. Подол черной мантии взметнулся ввысь, когда Лили бессмысленно посмотрела себе под ноги, прижимая к груди пергамент, совершенно не веря, что все закончилось так просто. Поверить только. Фобос и Асторат Берк действительно помогли ей, о Мерлин, как же теперь она была рада, что познакомилась с ними еще тогда, в унылом июле.

Теперь Бекки не спастись, Лили была до того решительна и до того отчаянна, что ей было абсолютно плевать на любые последствия: у нее никогда не было будущего, так какой был смысл думать о нем? Даже если ее действия навредят семье, Лили было плевать — хотя бы потому, что была уверена, просто так ее никто не сможет прижать к стенке.

Когда, свернув по направлению к своему дому, Лили увидела стоящего напротив входа Фобоса, она даже не удивилась. Она предполагала нечто такое, в конце концов, Лили прекрасно знала, что он придет за ней. И словно почувствовав ее взгляд, Берк резко повернулся и посмотрел на нее мрачным, не предвещающим ничего хорошего взором.

Он шел медленно, цокая каблуком по набитой тишине проспекту, и с каждым его шагом улыбка на ее лице становилась все шире. Она знала, как нравилось ему ее злорадство, широченная, издевательская улыбка, и не могла ничего с собой поделать: Лили до ужаса хотелось смеяться.

— Приветствую, мистер Берк, — очаровательно бросила она, слегка изогнув бровь, подметив, что в глазах его плясали чертята.

— Маленькая, рыжая стерва, — с некоторой издевкой незамедлительно ответил он. — Воспользовалась нестабильностью старика и выудила информацию? В твоем духе, Поттер.

«О, так ты ни черта не знаешь», — улыбнувшись сильнее, подумала Лили, внимательно изучая его лицо. Видимо, она была права — то, что Берк отдал ей лавку, было всплеском эмоций, о которых, возможно, позже он пожалеет. А сейчас? Лили усмехнулась, перекинув тяжелые волосы за плечи.

— Быстро же ты примчался.

— Не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за твоими занятными манипуляциями, — со смешком ответил Фобос, слегка поклонившись. — Однако ничего не выйдет, окстись, Лили, у тебя ничего, кроме слов старика при смерти. Как именно ты собираешься добить этим Бекки?

Слегка склонив голову, Лили, не сдержавшись, рассмеялась коротко, видя, как на секунду некоторое сомнение промелькнуло в его глазах, а потом, элегантно вскинув руку, в которой между фалангами пальцев был закреплен пергамент, она очаровательно протянула:

— Не смеши, Берк. Ты же знаешь. Когда я чего-то сильно хочу, сама судьба мне благоволит. Особенно когда этой суке известно, что путь мой прямиком в бездну.

Он дернулся, и глаза его налились такой необузданной яростью, что через секунду Фобос резко схватил ее за горло, сжав пальцы с такой силой, что Лили бы, будь она нормальной и милочкой девочкой, точно бы попыталась отбиться. Но вместо этого, расхохотавшись, она гордо вскинула голову и посмотрела на него в упор глазами, в которых не было ничего, кроме ненависти.

— Что? Убьешь меня прямо напротив окон моего дома? Мой папочка сотрет тебя в порошок, тебе ли об этом не знать, Берк? — издевательски тянула Лили, улыбаясь все больше.

— Ну ты и сука, Поттер, — сжав пальцы сильнее, через секунду Фобос резко разжал их и, переводя взгляд то на нее, то на пергамент в руке, с некоторой злобой выплюнул: — Можно сказать, что я не ожидал этого. Насколько же глубоко ты запала старику…

— Твой прокол, Берк, — холодно ответила Лили, приблизившись к нему на шаг ближе, и на лице ее теперь не было и намека на веселость или улыбку. — Если бы ты уделял ему больше внимания, то тогда он бы не переписал лавку на меня…

— Что? Он передал ее тебе? — неверяще протянул Фобос. Он выглядел настолько ошарашенным, что Лили хмыкнула тихо, в кулак, а потом, откинув волосы за плечи, скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на него. Медленным движением раскрыв пергамент, Лили приблизила его к лицу Фобоса, чтобы он увидел свое перечеркнутое имя и записанное поверх него ее.

Лицо Берка за секунду стало нечитаемо безэмоциональным, казалось, он даже побледнел пуще прежнего, из-за чего брови Лили слегка выгнулись, как бы спрашивая: «И это вся твоя реакция?»

На самом деле, она не ненавидела Берка. Более того, можно было сказать, что она по-прежнему относилась к нему с некоторой симпатией: Лили видела в нем союзника, а не соперника, оттого все принимало несколько удручающий оборот. Терять его ей явно не хотелось.

— Пойдем, нечего здесь стоять.

— И куда же мы пойдем? — сделав акцент на «мы» с издевкой бросил Фобос, и по его напряженному лицу можно было понять, что он отчаянно пытается понять, что ему выгоднее предпринять. Да. Пожалуй они были слишком схожи, чтобы Лили не понимала, о чем думает он сейчас.

— Казино. Мне кажется, давно мы не играли в покер.

Не дав ему опомниться, Лили быстро подошла, схватила его за рукав и быстро трансгрессировала. Можно было сказать, что Лили делала это по большей части для того, чтобы сбежать прочь от дома, ведь она понимала, что не готова встретить его вновь, а собрание, судя по всему, всегда проходило в обед, поэтому… зайди Лили сейчас в дом, она бы непременно наткнулась на них. Людей из ее прошлого.

Когда очертания приняли формы, Лили улыбнулась непринужденно и потянула все еще удивленного Берка за собой. Ей хотелось разрядить обстановку, хотелось все еще удержать их отношения на отметке, когда они окончательно не превратились в врагов. Ведь с Берком было так легко и понятно, словно они были единым целым с едиными мыслями, ей действительно не хотелось ссориться с ним, но… что она могла поделать, когда именно на его несчастии можно было построить своды своей мести?

Плюхнувшись напротив него, Лили молчаливо уставилась в его лицо. Вокруг стоял сигаретный дым, люди весело хохотали, и смех этот по-настоящему резал ей слух. Салонная музыка, дешевая и вульгарная, лилась плавно и слегка надоедливо, и Лили, пытавшаяся абстрагироваться от всего и сконцентрироваться только на его лице, начинала жалеть, что привела его сюда.

— Мерлин, — наконец протянул Фобос, резко достав портсигар, а потом, вытащив сделанную им же самокрутку, слегка закурил, распространяя по всему залу аромат полыни. Лили вдохнула полной грудью, и тяжелый вздох сорвался с ее губ, настолько в момент ей стало хорошо. — Убил бы тебя, Поттер, да не могу.

— Что, привязался? — насмешливо вскинув брови, протянула Лили, легонько перекинув ногу на ногу, отчего подол ее короткого платья натянулся, слегка обнажая стройные бедра, вызывая у Берка ленивую усмешку. — Давай сыграем, ну!

— Что ставишь? — устало бросил он, откинувшись о спинку стула, глубоко затягиваясь сигаретой.

Лили криво улыбнулась. А потом, достав пергамент, безразлично кинула его прямо в центр стола, вызывая у Берка новый приступ удивления, который отпечатался в его глаза и в приподнятой брови. Только через секунду Фобос расхохотался, сверкнув белыми зубами, и бросил слишком незаинтересованно, явно наигранно:

— Поттер, да ты просто сумасшедшая.

— О да, мистер Берк, я определенно чокнутая. Разве не в этом мое очарование?

Ответом ей была усмешка. Лили не боялась, нет, страха не было, был лишь азарт и инстинкты, которые шептали ей на ухо нужные действия. Лили Поттер была игроком, который научился ловко определять эмоции людей, сидевших напротив. Годы лицемерия, постоянные попытки быть кем-то другим, — все это сделало из Лили умелого манипулятора, который вырос до того, что мог сразиться с собственным учителем.

Фобос был безэмоциональным, он сидел в расслабленной позе, и ничто не могло выдать его. Ничто. Кроме рук, подушечек пальцев, которые иногда отстукивали по столу. Он-то, как раз, и боялся — ему хотелось выиграть всеми остатками долбаной души, когда Лили терять было нечего. Ей было плевать.

Лили улыбнулась, когда руки аккуратным движением вытаскивали карту за картой и выкладывали их на столе.

— Стрит флэш, — бросила она, не моргнув, замечая, как на секунду напряглись плечи Берка. Что ж, он уже проиграл — тогда, когда вмешал в игру желание победить.

Бросив карты на стол, Фобос резко расстегнул первые пуговицы рубашки и, сильнее затянувшись, в упор посмотрел на нее, не моргая, не пытаясь смягчить свое грозное выражение лица.

— Научил же, — тихо протянул он, а потом, встав со стула, взял его за спинку и отнес к Лили, приземлившись рядом. — Мои поздравления, Поттер.

— Меня поздравлять не с чем. Дорога, по которой я иду, соткана из моих страданий, Берк, — резко огрызнулась она, посмотрев на него исподлобья.

— А моя, думаешь, легче? — тут же ответил он, слегка повернув голову. Минуты тянулись как-то слишком медленно, и Лили, прикусив губу, с некоторым напряжением вдруг схватила его за руку и выдернув его самокрутку, чтобы потом, затянувшись ею, легонько выдохнуть дым Фобосу прямо в лицо. — Я тебе этого никогда не забуду, Лили Поттер, понимаешь?

Она затянулась сильнее, а потом, улыбнувшись криво, сказала почти безразлично:

— Что ж, тогда давай хотя бы сегодня по старой памяти пропустим стаканчик другой виски и нагнем всех этих недоигроков?

Когда Лили допивала второй бокал с виски, она вдруг почувствовала неимоверную легкость. Смеясь вместе с Фобосом, они играли с кем придется, вернее, играла Лили, а рядом с ней сидел он, то и дело науськивая ее, опаляя теплым дыхание ее ухо. Ей было так весело, что она без малейших угрызений совести непроизвольно придвигалась ближе к Фобосу, млела от его касаний до своей руки, то и дело выхватывая у него самокрутку.

Ей было очень весело. Сразу вспомнилась лихая Германия, и Лили, почувствовав тяжелую руку на своем колене, лишь хмыкнула, разразившись еще одним приступом смеха. В момент, когда алкоголь расслаблял ее, Лили даже хотелось вернуться домой, подойти к отцу, чтобы тот, обняв ее, сказал Лили, что она молодец. В такие моменты она могла даже написать дяде Чарли и спросить его, как дела у него в Египте. Да. Наверное, Лили могла бы даже спокойно поболтать с Пруденс и посмеяться над ерундой вместе с Альбусом, попутно подтрунивая над Джеймсом, который в ответ лишь зальется красной краской.

Как жаль только, что в такие моменты рядом с ней был только Фобос Берк, который беззастенчиво поглаживал ее ногу, то и дело скользя верх и всякое желание Лили пойти к семье испарялось под этими жаркими прикосновениями.

Когда она выиграла уже в девятый раз, на нее накатила скука, а мужчины, мрачно глядевшие на кучу золота подле Лили, не хотели более играть с ней.

— Мерлин, англичане еще глупее, чем немцы, — презрительно протянула Лили, нагнувшись к Фобосу, в который раз затянувшись его папироской — Какой вообще идиот будет все ставить на кон?

— Тебе ли недооценивать силу отчаяния, дорогая, — не мешкая проговорил Фобос, ухмыльнувшись, слегка крутанув бокал в своих руках. — Их беда лишь в том, что они действительно хотят выиграть.

Присвистнув, Лили посмотрела на него внимательно, но взгляд все не хотел фокусироваться. Проведя рукой по юбке платья, она ощутила небольшой карман, в котором лежал заветный пергамент. Ей хотелось засмеяться хотя бы по одной причине: почему Фобос, зная это золотое правило азарта, сам стал рабом желания? Почему он так отчаянно хотел выиграть лавку обратно? Неужели лишь для того, чтобы быть по-прежнему в этом обществе?

— Мне не хотелось, чтобы все так вышло, — неловко протянула Лили, по-кошачьи посмотрев на него. Кажется, Фобос на секунду поверил ей, но потом злая насмешка заволокла фиолетовую синеву. — Если бы ты только не был ее братом и если бы ты так не держался за это общество, все было бы проще.

— Неправильно, — с нажимом ответил Фобос, стиснув ее руку в своей ладони, поглаживая фаланги пальцев, тем самым вызывая у нее дрожь. — Если бы ты не была мстительной стервой, живущей, похоже, только ради падения других, все было бы проще. Именно так, Лили. Во всем лишь твоя вина.

— А раньше тебя это забавляло… то, как я ломала судьбы людей, — кривая улыбка повисла на устах, и Лили, дернув на себя руку, с злобой проговорила: — Ты всегда был первым зрителем. Но как же все меняется, когда ты сам становишься невольной игрушкой: о как нехорошо, Берк. Кажется, у кого-то двойные стандарты.

Фыркнув, Берк резко отвернулся от нее, и Лили, бессмысленно посмотрев на пустой стул напротив нее, улыбнулась сильнее, немного даже пьяно. Когда она училась в Хогвартсе, то на любой вечеринке лишь притворялась, что пьяна: на самом деле, она всегда была самой трезвой и использовала это для того, чтобы выуживать из полупьяных однокурсников нужную информацию. Но с прошествием годов эта привычка исчезла, оставив после себя поглощающую любовь к крепкому алкоголю и темномагическим сигаретам — ей нравилось чувство расслабления и легкости, которые ей дарили только увеселение. И было даже плевать, что в такие моменты слова, которые тщательно охранялись в трезвом состояние, прорывались наружу.

— Ну? Кто-то будет играть со мной? — громко спросила Лили, вскинув верх руку, ловя на себе взгляд десятки таких же полупьяных волшебников.

О, как же весело ей было, как же хотелось Лили вскочить с места и закружиться в глупом танце хотя бы с Фобосом. Но вместо этого, вдыхая дым, придерживая в руке стакан с черной жидкостью, она вновь и вновь играла просто так. Потехи ради.

Волшебники, с сомнением поглядев на нее, лишь неловок махнули головой, и, когда Лили казалось, что ее вечернее рандеву в казино, по всей видимости, заканчивается, она услышала уверенный, громкий, хорошо поставленный голос:

— Я.

Лили замерла. А потом, словно громом пораженная, подняла медленно голову и увидела его. Скорпиуса Малфоя, который стоял, прислонившись к стене и внимательно смотрел на нее. Что-то дрогнуло в ней, и ярость такой волной захлестнула Лили, что, вцепившись в край стола, она скрежетнула зубами, сжав плотно губы. Сердце, предатель, билось слишком быстро, и Лили боялась, что рядом сидевший Фобос, чья рука все еще покоилась на ее колене, услышит этот отчаянный бой в груди.

Внутренне Лили готова была вскочить с места и наброситься на Малфоя, располосовать ему все лицо, а потом наслаждаться его болью. Но она не могла дать себе слабину — в конце концов, Фобос был по-прежнему рядом с ней и ему-то не стоило знать, кем именно был для нее Скорпиус Малфой.

И Малфой видел, наверное, как внутри нее что-то ломается, поэтому лениво оттолкнулся от стены и, громко скрежетнув ножкой стула, отодвинул его и уселся прямо напротив, внимательно, даже как-то жадно разглядывая ее лицо. А потом его глаза переметнулись к Фобосу, который, похоже, не чувствовал никакого напряжения, лишь улыбался и равнодушно оглядывался по сторонам. И Лили могла поклясться, что на секунду глаза у Скорпиуса мрачно сузились, однако тут же он вновь перевел на нее свой взгляд, и Лили, стиснув между пальцев папироску, улыбнулась самой кривой и презрительной улыбкой на свете, стараясь контролировать каждый свой жест.

— Простите, сэр, — протянув гласные, ответила Лили, очаровательно захлопав глазами, выдувая с каждым словом новый порыв сигаретного дыма.

Малфой склонил голову, и небрежная усмешка проскользила по его губам, когда в глазах, казалось, плясали чертята. Он совсем не изменился, и что-то внутри нее опять вздрогнуло: потому что взгляд его хоть и был жесток, но по-прежнему источал ту юношескую безмятежность, которая так успокаивала ее.

— Сомневаюсь, что вы сможете предложить мне крупную сумму, — вкладывая в каждое свое слово новую порцию яда, тянула Лили, сильнее стискивая самокрутку, из-за чего бумага мялась, а искорки, слетая с самого края, слегка обжигали подушечки пальцев. — Известно ведь, что у представителей изгнанных семейств не осталось лишних сбережений. А я не играю просто так.

— Деньги? — иронично усмехнувшись, незамедлительно ответил Скорпиус, а потом, оперевшись о стол, он без единой эмоции в голосе бросил: — Но я не собираюсь играть на деньги. Мне нужно лишь желание.

— Что? — вмешался Фобос, и Лили, позабывшая о нем, едва вздрогнула, а потом, аккуратно схватив его за руку, которая все еще лежала на ее колене, легонько сжала ее, из-за чего Берк посмотрел на нее в некотором недоумении.

Скорпиус, заметив их сцепленные руки, презрительно вскинул бровь, опять посмотрев на Лили, и та, сглотнув, попытавшись спрятать внутреннее раздражение, прошептала, словно кошка, готовая к нападению:

— И чего же вы хотите?

— О, — протянул Скорпиус, и улыбка его стала шире, но ни единой эмоции невозможно было прочесть в этом лице: — Всего лишь вас этой ночью.

С яростью хмыкнув, Лили резко встала из-за стола, и, тяжело вздохнув, с ненавистью посмотрела на него, ловя лишь новую усмешку. Ее грудь вздымалась от частого дыхания, а внутри, видел Мерлин, все плавилось от злобы, которая пыталась потушить то странное нетерпение и тот странный азарт, который вдруг проснулся внутри нее. Папироска выпала из разжатых пальцев, и Лили, скрежетнув зубами, силилась держать себя в руках, но с каждой секундой это становилось все труднее, потому что этот жесткий взгляд, которым он оглядывал ее фигуру, вызывал целый табун мурашек и желание сыграть с ним в эту игру.

— Много хотите, мистер, — спокойно бросил Фобос, тоже поднявшись. Он явно был раздражен поведением собеседника, Лили видела это по тому, как дернулся его кадык. — Вы, видимо, перепутали заведения, идите лучше в бордель.

— Но вы так не меня поняли, — иронично усмехаясь, продолжал Скорпиус, расслабленно положив руку на подлокотник, словно ничто и ничего его не волновало. — Я не имел ничего из того, что могло бы хоть как-то дискредитировать столь очаровательную ведьму. — Лили вздрогнула, нервно сглотнув, и, решительно развернувшись, она уже хотела было пойти прочь, как вдруг он резко произнес: — Могу даже заключить Непреложный обет. Что скажете, мисс? — поймав ее полный ярости и ненависти взгляд, он тут же добавил: — О, кажется, вы имели не самый приятный опыт в данном деле. Но я могу пообещать, что все, что будет между нами, останется в тайне, и я никому не смогу ничего рассказать.

Она замерла, сжав сильнее нужного пальцы в кулак, испытывая такую крышесносящую ярость, что начинала даже бояться себя. Его спокойствие, расслабленность, безмятежность — это так бесило, потому что у Лили не было ничего из этого, и как смел он, человек, сломавший ее жизнь, так беспечно и весело ухмыляться, опалять ее жарким взглядом, которым он одаривал ее иногда в Хогвартсе тогда, когда они были совершенно одни.

И чем больше она смотрела в эти знакомые серые глаза, тем сильнее злобная улыбка лезла к ней на губы и тем сильнее ей хотелось броситься в омут. Чертов Малфой. Манипулятор и провокатор, он совершенно не изменился за эти три года, разве что стал еще более мужественным и уверенным в себе.

— Мерлин, да у вас явно проблемы, — с насмешкой сказал Фобос, схватив Лили за руку, — приходите лучше в бордель. Я как раз являюсь владельцем парочки, поэтому обращайтесь, — и, посмотрев на Лили, которая все это время неотрывно следила за Малфоем, что отвечал ей тем же, — слегка дернул ее. — Пойдем, Лили.

— Нет, — резко сказала она, и глаза ее полыхнули не добрым огоньком. Дернув свою руку, тем самым освобождаясь, Лили решительно вскинула голову. — Я сыграю с вами. Обойдемся без Непреложного обета, я в общем-то буду не против остаться с вами этой ночью, — она склонилась элегантно, из-за чего подол ее платья немного приподнялся, демонстрируя длинные стройные ноги. Приподняв бровь, Скорпиус холодно усмехнулся, а потом он положил правую руку на стол, слегка слоняясь ближе к ней. — Как бы вы сами не пожалели потом о своем желании. Ведь если выиграю я, — улыбка стала шире, — вам придется заплатить. И уж точно не деньгами.

Она села обратно, и, посмотрев на Фобоса, который в недоумении поглядел на нее в ответ, с азартом усмехнулась. И вид ее был столь решительным, что Берк, не решаясь спорить, присел обратно, шепнув ей на ухо:

— Ты сегодня сама не своя, Лили. Что с тобой? И ты знаешь его?

Но она промолчала, наблюдая, как мальчик на побегушках тасует карты, а потом, раскладывая их, призвал к игре. Лили не смотрела в свои карты и не выражала ни единой эмоции, внимательно наблюдая за Скорпиусом, который делал то же самое. Сердце у Лили бешено билось, и иногда она ловила себя на мысли, что совсем не против проиграть… это были странные чувства — с одной стороны, ее распирала ненависть, но, с другой стороны, она испытывала непонятное для себя возбуждение, которое сладким томлением отдавалось внизу живота.

Да. Лили Поттер была абсолютно точно сумасшедшей, иначе она не могла объяснить, почему испытывала такое странное вожделение к своему врагу, к человеку, ради мести к которому она и жила все эти долгие, безликие годы.

Серые глаза пронзали ее с некоторым интересом, словно Малфой пытался понять, что именно изменилось в той гриффиндорке Лили, которую он когда-то знал. Взгляд его медленно скользил по чертам лица, а потом спускался ниже, к небольшому вырезу на груди и спрятанным за длинными рукавами рукам. Лили чувствовала его скользящий взгляд, и вместо такой нужной ненависти испытывала точно такой же интерес. Что было с ним в течение этих лет? Где теперь Мадлен? И… поженились ли они?

«Глупая-глупая Лили Поттер, — смеялось сознание, и Лили, криво усмехнувшись, почувствовал горечь во рту, — Малфой все это время был счастлив. У него семья, политическая карьера и будущее. Он забрал это у тебя, а ты все еще млеешь перед ним, как последняя идиотка».

Почувствовав сигаретный дым, она посмотрела на мрачного Фобоса, который, то и дело поглядывая то на ее карты, то на стол, то на Скорпиуса, а потом раздраженно хмурил брови, словно ему совершенно не нравилось то, что происходило. Не сдержавшись, она резко выхватила самокрутку из его рук, получив надменный смешок от Фобоса, и глубоко затянулась, пытаясь унять волнение и дрожь.

— Опять за свое? — с насмешкой спросил Фобос, и Лили, очаровательно подмигнув ему, тут же перевела свой взгляд на Скорпиуса, который задумчиво наблюдал за ними все это время.

Выдохнув дым в его сторону, Лили криво усмехнулась, а потом развязно бросила, чувствуя странный триумф.

— Стрит-флеш, — улыбка ее стала шире. Эта была ее любимая комбинация, которая почти всегда гарантировала успех, и сейчас, чувствуя странный азарт, Лили невольно облизнула нижнюю губу, задумавшись, что именно она сделает с Малфоем: заставит его сделать нечто порочащее его репутацию или… на секунду Лили стало жарко от собственных мыслей, и она, нервозно перекинув ногу на ногу, откинула волосы за спину, начиная нешуточно ненавидеть уже себя. Почему, прежде чем окончательно уничтожить его, ей так хотелось закончить то, что было ею же прервано еще тогда, в Выручай-комнате.

— Роял-флеш, — с усмешкой, ленивой и безразличной, протянул Скорпиус, бросив карты на стол.

Лили сглотнула. Сигаретный дым застрял где-то в легких, и она прикрыла на секунду глаза. Да. Глупая Лили Поттер. Ведь в этот раз ей так хотелось выиграть, не поэтому ли судьба сделала все, чтобы ей помешать?

Или… не хотелось? Может, она сама хотела проиграть?

— Ну что ж, мисс, пойдемте? — встав с места, Скорпиус поравнялся с Лили и протянул ей свою ладонь. Она медлила, зачарованно наблюдая за Скорпиусом, ощущая то странное волнение, которое опутывало ее всегда, стоило ему только оказаться рядом. Лили боялась. Но боялась она себя, потому что отомстить — это дело десятое, главным было донести это желание мстить до самого конца.

— Да никуда она с вами не пойдет, — тут же ощетинился Фобос, также встав с места, и Лили могла поклясться, что увидела, как искорка раздражения промелькнула в серых глазах, сделав их на полтона темнее. — Это вообще незаконно.

— А что есть закон в этом государстве? — иронично протянул Скорпиус, и тут же посмотрел в упор на Лили, по-прежнему держа свою руку. — Ну же, не разочаровывайте меня. Гриффиндорцы обычно явно решительней и храбрее.

Прикусив губу, Лили опять затянулась, а потом, не слушая Фобоса, встала, игнорируя руку Скорпиуса, и, поравнявшись, холодно проговорила:

— Да, гриффиндорцы храбры. Только я не из этого факультета.

— Да что вы? — откровенно потешаясь, незамедлительно проговорил Малфой, убрав свою руку. — Помнится, раньше вы были другого мнения.

Прикрыв глаза, Лили, бросив быстрый взгляд на Фобоса, который несколько ошалело смотрел на них, развернулась и пошла к выходу, захватив по пути свое пальто.

Она втягивала все больше сигаретного дыма, потому что какая-то странная нервозность напала на нее, когда Скорпиус, открыв дверь, жестом пригласил ее пройти на улицу, что она и сделала, сжимая сильнее нужно самокрутку между пальцев. Холод был почти не ощутим, но она ежилась, нервно выдыхая сигаретный дым, ожидая, непонятно что. Мысли комкались в голове, смешивались и совершенно не хотели фокусироваться, один лишь азарт явственно проступал среди всего того хаоса, что творился в ее голове. Да. Она определенно чего-то ждала, ей хотелось подобраться к Малфою настолько близко, чтобы незамедлительно вонзить ему нож в спину. Ей хотелось насладиться каждой частичкой боли, которая отразится в его глазах, когда она так же, как и он когда-то, подставит ему подножку в самый важный момент.

— Лили! — она остановилась, услышав отклик, и обернулась, на секунду заметив новый прилив раздражения в серых глазах. Позади нее на ступеньках стоял Фобос, который, сжимая палочку, озадаченно смотрел на нее. — Неужели ты пойдешь с ним? — спросил он озабоченно, хмурясь то и дело.

Она усмехнулась, а потом, нервно затянувшись, безразлично бросила:

— Все в порядке, Фобос.

И, круто развернувшись, Лили быстрым шагом направилась вперед, то и дело подергивая плечом, ощущая спиной этот пристальный, такой знакомый взгляд.

— К чему спешка, вся ночь впереди, — весело протянул Скорпиус, поравнявшись рядом с ней через пару минут. Его руки были облачены в черные кожаные перчатки, и Лили, которой вдруг захотелось понять, есть ли у него обручальное кольцо на левой руке или нет, раздраженно фыркнула, промолчав, опять затянувшись. — Брось курить, Поттер, — холодно и серьезно проговорил Скорпиус, сузив глаза. — Что еще за новая саморазрушающая привычка?

Лили молчала, комкая в руке папироску, а потом, демонстративно затянувшись, выдула дым ему прямо в лицо, усмехаясь. Ненависть просто разрывала внутри нее любой инстинкт самосохранения и собранность. Контролировать эмоции больше не получилась.

— Я же просил, — он резко преодолел расстояние между ними, аккуратно схватив ее за руку, а затем выхватил самокрутку и выкинул ее на асфальт, размазав подошвой. — Как же я скучал по этому яростному взгляду, Лили Поттер, представить себе не можешь…

— Убери свою руку, Малфой, — ядовито прошептала Лили, — я итак сдерживаюсь, чтобы прямо здесь не кинуть в тебя какое-нибудь проклятие.

— О, боюсь силы будут не равны, — с усмешкой ответил Скорпиус, а потом, резко дернув ее назад, из-за чего она ударилась лопатками об стену, Скорпиус навис прямо над ней, опаляя тяжелым дыханием ее волосы. — Все еще переживаешь из-за своего исключения, солнечная?

— Урод, какой же ты урод! — почти что взвизгнула Лили, с силой хлопнув его по грудной клетке, чувствуя, как ярость переполняет ее легкие. Перехватив ее руки, Скорпиус с силой их сжал, склонившись ближе, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Все такая же взбалмошная, что и раньше, хорошо, что хоть без своей блевотной улыбочки и солнечного лика, — с насмешкой протянул Скорпиус, улыбнувшись вдруг. — Порочная Лили Поттер… знала бы ты, каким романтичным флером обросло твое имя… да, — явно смакуя, проговорил Скорпиус, по-прежнему сдерживая ее руки. — Я правда рад, что ты вернулась. Дай угадаю… ты все еще хочешь меня уничтожить, так?

Сверкнув глазами, Лили тяжело задышала, более не пытаясь вырваться, зная, что ничего не получится. Малфою точно что-то нужно было от нее, ведь иначе Лили совсем не понимала, зачем ему это все. Он говорил с ней так, словно не было трех лет с тех пор, как они виделись в прошлый раз, словно не он предал ее и отдал на растерзание обществу. Право, ни сожаления, ни прощения — ничего не было в этих глазах, кроме странной насмешки и жесткости.

— Но ты как всегда недооцениваешь окружающих, — резко отойдя от нее, протянул холодно Скорпиус, а потом, достав из кармана своего пальто сложенную вдвое газету, бросил ее на землю. — Что ж, я с радостью посмотрю на то шоу, что ты устроишь. Правда, боюсь, оно закончится, так и не начавшись. Что ты будешь делать, Лили Поттер? И что ты вообще творишь?

Резко переметнув взгляд на газету, Лили замерла, сглотнув. Ведь черными буквами на ней значилось: «СКАНДАЛЬНО ИЗВЕСТНАЯ ЛИЛИ ПОТТЕР ВВЯЗАЛАСЬ В ТЕМНУЮ МАГИЮ».

Улыбка промелькнула на ее губах, когда она подняла свои глаза прямиком на Скорпиуса, который, не мигая, холодно смотрел на нее в ответ, сощурившись. И, право, стало вдруг на секунду так страшно, что было даже непривычно — когда Лили шла на этот шаг, она не понимала, насколько быстро и неминуемо настигнут ее проблемы.

— Да, ты погубишь свою семью, — спокойно произнес он, слегка сморщившись.

— Конечно, ты так заботишься о них. Не потому ли, что мой отец оказывает тебе столь значимое для отброса общества вроде тебя внимание, — цыкнув, иронично протянула Лили, но он даже не вздрогнул. — Как жаль, что отец не знает, какую мразь он пригрел…

— Не вини одного меня в случившимся, со-олнечная, — резко перебил Малфой. — Ты сама виновата в том, что не научилась подтирать за собой следы.

Лили негромко рассмеялась, скрестив руки на груди, с некоторой яростью поглядев на Скорпуиса, испытывая лихой азарт, который опьянял ее, привносил целую бурю эмоций.

— Расскажи-ка это Мадлен Селвин, — улыбаясь шире, Лили цыкнула, вскинув брови. — Или уже не Селвин? Вы хорошая пара. Как она говорила мне… ах да! Вам же нравится играть с жизнями других людей. И со мной вам было по-настоящему весело… хорошо тебе живется, Скорпиус Малфой, — резко процедила она, приблизившись к нему, заметив, как при упоминании Мадлен дернулся кадык Скорпиуса, как его рука на секунду провела по щеке, а взгляд стал более задумчивым. — Политическая карьера, общение с моим отцом, любимая девушка или жена, у тебя шикарная жизнь! Только знаешь, что? Все это может легко исчезнуть. Потому что имея столько важных людей в своей жизни, ты слаб.

Аккуратно проведя рукой по отвороту его пальто, поправляя его, Лили резко подняла свои глаза, в упор посмотрела на него.

— Потому что тебе есть что терять, Скорпиус Малфой. А мне — нечего. У меня ничего нет. Поэтому я и уничтожу тебя.

Улыбнувшись, Лили резко развернулась, пройдя по газете, что по-прежнему лежала на асфальте, испытывая странную легкость и между тем предвкушение. Ей хотелось смеяться, взорваться от дикого, отчаянного смеха, который она еле-еле сдерживала внутри себя, но вместо этого Лили лишь медленно шла, чувствуя его взгляд спиной.

— Я могу помочь тебе с Томасом, — тихо проговорил Скорпиус, и она остановилась, исподлобья поглядев на него. — Я могу сделать так, чтобы тебя не судили за использование Темной магии.

— Мне не нужна твоя помощь, — с отвращением выплюнула она, сморщившись от резкой внутренней боли, ведь эти серые глаза вдруг наполнились странной тоской и как будто даже сожалением.

Серые глаза, казалось, пролазили в самую душу, и Лили, смутившись, резко отвернулась, а потом трансгрессировала прочь, пытаясь успокоить это отчаянное, поистине сумасшедшее сердцебиение в грудной клетке.