Соперница (гет)

Прошло всего несколько часов после матча, а Эмили вернулась к воспоминаниям о смерти отца. Ожидая однокурсниц, ушедших за пергаментами в башню, она сидела в библиотеке и пыталась читать «Квиддич сквозь века», которую ей посоветовал Драко. Эмили поделилась с ним впечатлениями об игре и сказала, что хочет познакомиться с волшебным спортом ближе, и Малфой с удовольствием перечислил ей все книги, которые можно было найти в библиотеке школы.

Но вот уже несколько минут она вчитывалась в потрепанные страницы и не воспринимала ни слова. Мысли крутились вокруг сегодняшнего сна. Эмили старалась прогнать эти переживания прочь, подавить, но они словно въелись в сознание и намеревались остаться вместе с ней на всю жизнь.

От борьбы со своими чувствами ее отвлекла резко открывшаяся дверь библиотеки. Эмили вскинула голову и, ощутив жар на щеках, тут же потупила взгляд. В дверном проеме, переговариваясь с кем-то в коридоре, стоял Маркус. Слизеринец был переодет в школьную форму, а в руке держал несколько книг. Эмили искоса поглядывала на парня, чувствуя, как начали дрожать пальцы. Она положила книгу на стол, а руки сцепила в замок, прикрывая их широкими рукавами мантии.

Наконец Флинт закончил разговор и, переложив книги в другую руку, хлопнул собеседника по плечу. Он вошел в библиотеку, придержав дверь перед самым ударом о косяк, и быстро глянул в сторону мадам Пинс. Эмили перевела невидящий взгляд на раскрытые страницы, а сама превратилась в слух и по шагам Маркуса определяла его местонахождение.

Парень прошел к столу библиотекаря, но затем Эмили услышала его приближение. Сердце замерло, а Эмили словно приросла к скамье, не в силах двинуться. «Ну же, подходи быстрее», — мысленно взмолилась она, сжимая сомкнутые пальцы.

— Привет. Ты сегодня одна. — Флинт наконец-то оказался напротив нее.

Эмили подняла голову, не в силах сдержать улыбки.

— Падма и Сью пошли за пергаментами, — ответила она и, закусив губу, спрятала взгляд, вновь опуская его в книгу.

— На игре-то хоть была? А то только в библиотеке тебя и вижу. — Эмили с удовольствием расслышала в его словах надежду.

— Была. Ты так круто летаешь, — проговорила Эмили, краем сознания отмечая, что в присутствии Флинта переживания из-за убийства папы стали отходить на второй план, словно появился фильтр и не пропускал большую их часть.

— Благодарю, — парень склонил голову и усмехнулся.

— Кстати, как нос? — встрепенулась Эмили, обеспокоенно взглянув на слизеринца.

— Нос-то? Да это же ерунда. В раздевалке еще остановил кровь в два счета, — махнул он рукой.

— А-а-а... я забываю, что магия быстро все лечит, — смутилась Эмили и, чтобы куда-то деть руки, взялась за книгу.

— Привыкнешь. Надо же, ты читаешь о квиддиче? — Маркус подался вперед, разглядев обложку.

— Вроде как часть школьной жизни. Надо хоть что-то об этом знать, а то даже поговорить на эту тему не могу, — пожала плечами Эмили, перелистывая страницу. Совершенно невозможно было оставаться недвижимой, когда ее обуревало чувство радости от общения с Флинтом, которого она избегала так много времени.

— Вот и правильно. Молодец, что интересуешься нашим миром. Знаешь, почему чистокровные в первую очередь не любят тех, кто жил с маглами?

— Потому что те не интересуются магическим миром? — сказала Эмили, решив, что это предположение логически следует из слов Маркуса.

— И это тоже, но главное — они переделывают наш мир под свой. — Флинт поморщился.

Эмили, нахмурившись, посмотрела в сторону.

— Это как если бы я использовала шариковую ручку вместо пера и чернил?

— Именно.

— Но ведь это удобнее, — после короткой паузы произнесла она.

Ручкой она так и не решилась воспользоваться в открытую, привыкнув к перьям, из-под которых выходили изящные буквы. Преподаватели диктовали медленно, а само наличие пера создавало приятную атмосферу. Эмили пробовала исписать пергамент ручкой, но пришла к выводу, что это убивало дух магического мира.

— Заколдовать перо, чтобы оно писало само, еще удобнее, но на лекциях это запрещено. — Маркус приподнял бровь.

— Как ты это делаешь? — засмеялась Эмили.

— Что? — улыбнулся слизеринец, повторив движение бровью.

Эмили попыталась скопировать мимику парня, но ее брови неизменно поднимались вместе.

— У нашего декана научился. Он мастер выражать бровью все, что думает о человеке.

Эмили открыто рассмеялась, чуть откидывая голову назад.

— Заколдованные перья, конечно, удобная вещь. Но что скажешь, например, по поводу телефона? В этом мире приходится писать письма и ждать несколько дней...

— Часов, — выставив указательный палец вверх, поправил ее слизеринец. — Совы быстро летают в Англию.

— Пусть так, но все равно приходится долго ждать ответа. А в нашем… — Эмили прикрыла глаза, оборвавшись. — Я хотела сказать, в магловском мире для связи используются телефоны. Если ты знаешь номер человека, то просто звонишь и разговариваешь с ним в ту же минуту.

— И здесь есть нечто похожее. Вот, смотри. — Маркус покопался в своей сумке и достал зеркало. — Сквозные зеркала. Действуют точно так же, как ты описала. Только сначала привязку к нему нужно сделать, чтобы оно на твое имя реагировало, и все — даже лицо собеседника видно.

— Здорово, — протянула Эмили, взяв в руки небольшой прямоугольник. — Где такое взять?

— Их делают на заказ. Хочешь, адрес дам?

— Ой, туда сову надо будет послать? У меня ее нет. — Эмили повела подбородком, возвращая зеркало. Разговаривать о совах после гибели питомца Роберта ей не хотелось.

— Я заметил, — усмехнулся Маркус. — Но ведь всегда можно воспользоваться школьной.

— М-м-м, — неуверенно протянула Эмили, которой в принципе не нравился этот способ сообщения хотя бы потому, что посылать деньги таким образом казалось ей рисковым делом.

— Хочешь, помогу тебе это провернуть? Похоже ты никогда не отправляла письма совой. Неужели не общаешься с родственниками? — Маркус посмотрел ей прямо в глаза, и Эмили почувствовала себя немного скованно.

— Нет, они даже о нападении не знают, — неохотно ответила она, закрывая наконец книгу, продолжать читать которую сегодня уже не было смысла. — Это ничего. Нормально все.

— Это не нормально, — возразил Маркус, а взгляд его стал еще острее. — Они так и сказали, что не нужно им писать? Мне казалось, ты говорила, что у вас хорошие отношения.

— Ну... — Эмили покраснела. — Нет, так они не говорили. Просто дядя Вернон сильно против разных «чудачеств», как он это называет. Я подумала, что им будет неприятно увидеть сову в доме.

Маркус покачал головой:

— Ну, вот видишь, они же наверняка переживают и ждут вестей.

Эмили совсем расстроилась, почувствовав себя ужасной эгоисткой, потому что даже не подумала о чувствах тети, которая, может быть, тоже по ней скучала. По крайней мере, теперь Эмили сильно надеялась на это.

— Думаешь, стоит рискнуть? Но они все равно не ответят — вряд ли догадаются, как пользоваться совиной почтой. Ну и школьная сова же улетит, когда вручит письмо.

— Не должна. Совы знают, что нужно дождаться ответа, если только получатель сам их не прогонит.

— А они прогонят, — уверенно ответила Эмили, предвосхищая реакцию дяди Вернона.

— Я все же считаю, что стоит послать им весточку. Если не хочешь — можешь не упоминать октябрьское нападение. Но хотя бы, как тебе тут, напиши.

— Почему ты меня уговариваешь? — Эмили сощурилась, чуть улыбнувшись.

— Не знаю, — развел руками слизеринец. — Просто вспомнил, как отец требовал писать ему, хотя отношения у нас были натянутыми. Только сейчас понял, что он по-своему переживал за меня. А я в свое время с каждым письмом посылал сестре пирожные из хогвартской кухни. Можешь и ты послать гостинцы.

— Ты был таким заботливым братом, — произнесла Эмили, стараясь, чтобы эти слова не прозвучали слишком умилительно.

— Был. Братом был. А заботливым и сейчас остаюсь. — Маркус растянул губы в улыбке, от которой Эмили не могла оторвать взгляд.

— Я заметила, — тихо произнесла она. А немного помолчав, вдруг сказала:— Ты ведь мне так нормально и не ответил, чего от меня хочешь.

— Говоришь так, будто мое присутствие напрягает тебя. — Флинт притворно нахмурился.

— Меня напрягают скрытые мотивы. Не люблю не знать, как вести себя с человеком, — ровным голосом произнесла Эмили. Она сама еще не поняла, какой черт дернул ее сейчас перескочить на эту тему, но решила, что раз уж начала, то нужно было узнать все, что ее волновало.

— Для первокурсницы ты чрезвычайно озабочена такими сложными вопросами. А впрочем, ты же рейвенкловка. — Эмили при этих словах лишь сжала на мгновение губы. — Я понимаю, как это, наверное, выглядит со стороны: старшекурсник-спортсмен и одиннадцатилетняя милая девчушка.

Эмили не сдержала смешок:

— Вот об этом я и говорю. Все продолжаю удивляться, что ты... — она не смогла закончить фразу.

— Общаюсь с тобой? Не заморачивайся. Я просто хочу, чтобы ты не попала под дурное влияние. Здесь многие хотят воспользоваться твоей известностью и незнанием этого мира.

— Ты тоже, — напомнила Эмили, склонив голову, и чуть улыбнулась.

— Признаюсь, у меня есть корыстные цели. — Маркус поднял руки. — Ну... я считаю, мои меньше навредят тебе, чем цели других, а может, и вообще совпадут с твоими.

— Вот как? — Эмили снова широко улыбалась.

Было давно понятно, что ей нужно выбрать, чью сторону принять. Эмили понимала, что еще плохо разбиралась в том, что здесь творилось, но взгляды Маркуса пока ей действительно были ближе всего. Флинт казался ей неплохим человеком, да и уважения от него чувствовалось больше, чем от того же Малфоя.

— А что за цели-то? Я хочу узнать конкретнее. Я совершенно не против твоего общения, но мне нужно знать, чего ты хочешь от меня, — произнесла Эмили и на секунду испугалась, что это прозвучало слишком нагло и напористо.

— Видишь ли... Пока еще рано ставить какие-то цели. Я всего лишь ограждаю тебя от влияния Дамблдора и его идей о дружбе с маглами.

— Стой, ты ведь не за...

— Я не против маглорожденных, — Маркус выставил руку в останавливающем жесте, прося, чтобы она не перебивала. — Я знаю, какой урон наносит магам близкородственная связь, задача которой — якобы сохранить кровь чистой. Но, с другой стороны, я против дружбы с маглами. Они нас не поймут. Они попытаются вмешаться в наш мир, изменить его, использовать нас себе во благо. Это слишком сложный для решения вопрос, но в тебя могли посеять идеи сотрудничества с ними уже сейчас. Я подозреваю, у Дамблдора ты на особом счету. Ему ты тоже нужна — ты ведь Девочка-Которая-Выжила. На тебя больше половины нашего населения молится, а значит, ты и твои убеждения будут весомы и поддержатся большинством.

— Я поняла, — удовлетворенно кивнула Эмили. — Думаю, мне пока рано высказывать свои убеждения. Потому что я еще сама не знаю, что лучше. Судя по всему, мне следует быть аккуратной в выборе того, за что бороться, — вздохнула она.

— Верно. Я рад, что ты это поняла, — Маркус посерьезнел. В такие моменты он выглядел грозным и суровым. — Но тебе нельзя держать нейтралитет, подобно другим рейвенкловцам, Эмили. Понимаешь почему?

— Нет, — не задумываясь, ответила Эмили, не желая гадать.

— Потому что ты очень важная фигура. Ты можешь изменить этот мир. И если ты останешься в стороне, это будет самым большим провалом магической истории. У тебя есть возможности, ты должна их осознать и использовать.

— А откуда тебе знать, есть они у меня или нет? — Эмили недоумевала, почему всем вокруг так хочется привлечь к себе ее внимание и перетянуть на свою сторону.

— Эмили, ты, может быть, этого не осознаешь... — Маркус замолчал, касаясь кончиком языка края губ. — Но ты каким-то образом отразила Смертельное заклятие. Его Смертельное заклятие. И отразила так, что она попала в него самого, по всей видимости. Мне тогда было пять лет, я помню страх и ужас, которые возникали при одной только мысли о том, что он существует.

Эмили тихонько цокнула языком от раздражения. На минуту ее посетила шальная мысль досмотреть те видения, которые ей снились, несмотря на то, что другой частью сознания она понимала, что видеть происходящее — выше ее моральных сил. Но наверняка они подтвердят ее догадку о том, что она совершенно не при чем. И все-таки было бы неплохо узнать, что действительно тогда произошло.

— Это то, что делают все слизеринцы, да? Используют возможности, — вернулась она на тему назад.

— Точно, — сказал Маркус, вздергивая подбородок.

— Хорошо. Ладно. Я поняла тебя. Я, конечно, не вижу пока в себе совершенно ничего особенного...

— Думаю, ты это всеми силами скрываешь, — не дав ей договорить, возразил Флинт. — Держись меня, и я помогу тебе во всем разобраться.

Эмили молча посмотрела на слизеринца и склонила голову набок.

— Кстати, ты можешь звать меня Лия. — Ей не хотелось ставить точку и что-то обещать. Необходимо было хорошенько все обдумать позже, когда она останется наедине с собой.

— Не вопрос, — качнул головой Флинт. — А тебе, я смотрю, больше мое полное имя нравится.

— Просто «Марк» как-то не ассоциируется с тобой, — виновато пожала плечами Эмили. — А Лией меня папа называл. Родной папа, который Поттер, — тихо добавила она.

— Ага? Это тебе снова та хаффлпаффка рассказала? — Он внимательно посмотрел на Эмили.

— М-м-м, — сердце сбилось с ритма. Сообщить ли Маркусу о снах? — Нет. Не совсем. Не она. Я... просто узнала об этом.

Но Маркус увидел, как переменился взгляд Эмили. Было видно, что она вспомнила нечто неприятное, что мучило ее.

— Расскажи мне. Пожалуйста. Ты ведь можешь мне доверять. — Флинт протянул ей руку вверх ладонью. — Я твой друг.

Эти слова с щемящим чувством отдались в душе Эмили. Мурашки прошлись по всему телу, когда она вкладывала свою маленькую ладонь в его сильную и жаркую руку, когда подняла взгляд на его притягательные серые глаза.

— Я видела... — начала она и сделала паузу, восстанавливая сбившееся дыхание.

— Лия, мы пришли! Лия, такое странное имя, мне нужно несколько раз его повторить, чтобы привыкнуть. — Эмили словно дернуло током, она выхватила свою руку из ладони слизеринца, чтобы Сью, голос которой раздавался за стеллажами, не увидела этой странной сцены.

Она и Падма прошли последний раздел книг и сели рядом.

— Привет. — Ли беззастенчиво уставилась на Флинта. Падма же, напротив, сжалась и села плотнее к подруге.

— И вам доброго дня, — кивнул Маркус, кидая косые взгляды на Эмили, которая вновь уткнулась в книгу о квиддиче, поспешно взятую со стола.

Пришедшие рейвенкловки, переглядываясь, начали раскладывать вещи. Повисло неловкое молчание.

— Что ж, мне пора. Лия, — Эмили бросила на Маркуса быстрый взгляд, — тебе все-таки дать адрес зеркальщика?

— А, да... Сколько это стоит? — Эмили потерла бровь, делая вид, что они не прерывались на слишком личные темы.

— Десять галлеонов в прошлом месяце было.

— Нихрена себе! — подняла голову Сью.

— Т-ш-ш! — укоризненно зашипела на нее Падма.

Эмили, улыбнувшись, оглянулась на них.

— Напиши здесь. — Она оторвала клочок пергамента, порывшись в бездонной сумке. — А мы с девочками потом отправим.

— И родителям напиши, — назидательным тоном произнес Маркус, начеркав адрес мастера зеркал.

Эмили усмехнулась.

— Ладно, ладно.

Попрощавшись с первокурсницами, Маркус развернулся и быстрыми шагами преодолел расстояние до двери. Эмили проводила его задумчивым взглядом, наблюдая за походкой.

— Он тебе нравится, да? — Сью хитро сощурилась и легонько толкнула Эмили плечом.

— Нет, — быстро ответила Эмили. — У нас просто общее дело.

— Ну-ну, — не поверила ей Сью. — А ты...

— Нам нужно составить классификацию лекарственных растений к понедельнику, — прервала ее Эмили с пылающими щеками. — За работу. Сейчас принесу справочник.

Она стремительно вышла из-за стола, ударившись об его угол, и юркнула в один из разделов, чтобы прийти в себя после смущения.

* * *

Заказанное сквозное зеркало пришло в среду утром. После уроков Эмили поймала Маркуса у выхода из Большого Зала, показав посылку.

— Привет. Поможешь настроить? — Сердце бешено застучало, когда она решилась подойти к нему при друзьях-слизеринцах.

— Лия, — Маркус склонил голову в приветственном кивке. — Идем присядем в нише на первом этаже.

Эмили краем глаза взглянула на старшекурсников, которые проводили их заинтересованными взглядами. «Ну, хотя бы не презирают из-за того, что я маленькая», — отстраненно подумала Эмили, поднимаясь по лестнице вслед за Флинтом.

— Не избегай меня, пожалуйста. Мне так сложнее помогать тебе здесь освоиться, — первым нарушил молчание парень.

Они сели рядом на лавку, и Эмили напряглась, стараясь не прижиматься к нему слишком сильно. Парфюм слизеринца отвлекал ее от главной задачи, заставляя вдыхать его запах снова и снова.

— Я не... не избегаю, — слабо улыбнулась Эмили, протягивая сверток с зеркалом.

— Вот и отлично. Доставай палочку.

Эмили потянулась во внутренний карман мантии и замерла, вспомнив этот жест. Он был во сне, он знаменовал зеленый свет, он казался ей очень привычным. Что палочка вообще делала в этом месте? Эмили всегда держала ее в сумке. До субботнего сна.

— Чего застыла? — оглянулся на нее Маркус, разворачивая зеркальце.

— Да так, — отрешенно произнесла Эмили. — Вспомнила кое-что. Держи.

— Не-не. Ты сейчас заклинание над зеркалом произнесешь. Обведи концом палочки раму зеркала, произнося следующее: «Адитум Персоналитем».

— А что будет? — спросила Эмили.

— Зеркало настроится и будет реагировать на твое имя.

Эмили забрала складное черное зеркало и, раскрыв его, поднесла палочку к верхнему левому углу. Прижав ее кончик к раме, она повела линию вправо. За палочкой потянулся светящийся золотой луч, а когда Эмили замкнула контур и произнесла слова заклинания, он тускло вспыхнул и втянулся в зеркальную поверхность.

— Отлично, сейчас проверим. — Маркус достал свой экземпляр и произнес: — Эмилия Поттер. Посмотри на свое.

Эмили вздрогнула, потому что последняя фраза была произнесена одновременно из двух мест: изо рта слизеринца и зеркала в ее руках. Она перевела взгляд вниз и увидела отображенный профиль Маркуса, который в это время смотрел на нее.

— А как отключить? — поинтересовалась она, глядя в зеркальце.

— Просто потряси его так: как флакон, чтобы взболтать жидкости.

Эмили повторила движение, которым Флинт сопроводил свои слова, и эхо их голосов больше не отдавалось снизу.

— Ну вот, если станет скучно — вызывай на связь. Помни, что после имени следует сказать что-то еще, чтобы я тебя услышал.

— Я поняла, спасибо. Удобная вещь, действительно. Ладно, Маркус, у меня ночью астрономия, хочу перед ней выспаться. Что-то в последнее время чувствую какую-то слабость.

— Да, конечно. — Маркус встал вместе с ней.

Эмили подобрала обертку от посылки, и они направились вверх по лестнице.

— Держи зеркало рядом, хорошо? Не теряйся, — сказал Маркус напоследок, после чего свернул в коридор, а Эмили продолжила путь до башни.

* * *

Слабость не прошла и на следующие дни. Эмили сильно уставала к вечеру. Ночью же ей снились кошмары, в которых она раз за разом заходила в дом Поттеров в Годриковой Впадине и убивала отца, а утром просыпалась совершенно разбитая с ноющей болью где-то в глубине души. Эмили пыталась понять причины такого состояния, но выяснила лишь, что усталость появилась в самом начале ноября.

Эмили не стала обращаться в Больничное Крыло, посчитав, что ее организм всего лишь плохо перенес падение с башни и ей нужно пораньше ложиться в кровать и хорошо питаться. Все однокурсники и даже Маркус, которым она рассказывала лишь о том, что все время хочет спать, также не нашли повода, чтобы чрезмерно волноваться из-за этого. Но все стало только хуже, когда Эмили появилась на втором после Хэллоуина уроке защиты от темных искусств.

Эмили сидела на самой дальней от преподавательского стола парте, упросив Терри, Энтони и Кевина пересесть ближе. Сперва они отпирались, не желая оказываться близко с дурно пахнущим профессором, но Эмили молча указала на разгоревшийся шрам, который четко вырисовывался на ее светлой коже. Мальчики в свою очередь забеспокоились и освободили для нее, Падмы и Сью последние места. Эмили теперь оказалась настолько далеко от Квиррелла, насколько позволяла обстановка класса.

И все же этого оказалось недостаточно. Записывая лекцию под заикание профессора, Эмили чувствовала, как тяжелела голова и начинало пульсировать в висках, неосознаваемой тянущей болью отзываясь в груди. Эмили потерла шрам подушечками пальцев, чтобы не поцарапать его.

«Невыносимо... Это просто невыносимо. До конца... ох, черт, еще полчаса здесь сидеть», — Эмили, превознемогая неприятные душевные чувства, которые угнетали куда сильнее физических, посматривала на часы. Стрелки, казалось, совсем не двигались.

«Зомби обитают, — записывала Эмили, чувствуя, что теряет концентрацию и не понимает смысл того, что пишет, — только в южных частях... Чего? Черт, где, он сказал, они обитают? Плевать, у Сью перепишу».

Годрикова Впадина находится в юго-западной части Англии, милорд.

До противного знакомый заискивающий голос возник в голове при ассоциации со стороной света. Эмили замотала ею, прогоняя воспоминания того темного волшебника, которые она, к своему ужасу, впервые стала получать вне сна. Только она подумала о Том-Кого-Нельзя-Называть, как в голове всплыла картинка с мертвым отцом, лежащим у подножия лестницы.

…Она переступила его и взялась за перила холодной худой рукой. Она поднималась медленно, смакуя страх девушки наверху…

«Зомби. Это. Живые. Мертвецы, — Эмили яростно перечитывала записанный текст, желая прогнать непрошеные воспоминания убийцы своих родителей. — Их можно узнать. Узнать... господи, что тут? А, по запаху гнили. Гнили...»

Гнили, как у Квиррелла, которая заполняла весь класс, мешая думать.

…У Поттеров пахло ребенком. Она с детства ненавидела запах чужих тел. Она поднялась на второй этаж, заслышав плач и звуки запирания двери. «Мерлин! Глупая грязнокровка», — подумала Она, единственным взмахом срывая дверь с петель. Послышался женский крик, а плач девочки усилился. Она ненавидела, когда ревели дети…

Образы пролетали в сознании за доли секунд, оставляя после себя рубцы на душе. Это нужно было остановить. Эмили не хотела видеть смерть Лили. Но ее пугал не сам факт убийства, а то, что она испытывала при этом. Также Эмили не хотелось вспоминать, как Тот-Кого-Нельзя-Называть с маниакальной страстью предвосхищал смерть ребенка. И ей было невыносимо видеть эти страшные сцены его глазами. Это было больно. Шквал эмоций — своих и темного волшебника — обрушился на нее. Эмили тонула, путаясь в их калейдоскопе, не различая «тогда» и «сейчас». Шрам пульсировал, а по телу катился холодный пот.

— …Умоляю, не трогайте Лию! Я сделаю все, что угодно! — рыжеволосая девушка заслоняла собой плачущую девочку, держа ту за крохотную ручку сквозь прутья кровати…

Что-то надломилось внутри Эмили, когда она увидела, как отчаянно цеплялась малышка за пальцы мамы.

— …В сторону, девчонка, и я оставлю тебе жизнь, — повелела Она высоким холодным голосом, помня о данном своему слуге обещании…

Одно цеплялось за другое, и воспоминание заняло все внимание Эмили. Она пыталась сосредоточиться на чем угодно, лишь бы пресечь возникающие в сознании картины, заглушить чувства. Но они были так явственны, будто ее собственные. От них некуда было бежать.

«Бежать, — пронеслось в голове. — Это всегда было из-за Квиррелла». Не помня себя и не заботясь о том, что о ней подумают, Эмили вскочила со своего места и бросилась прочь из класса. Дверь оглушительно грохнула за спиной, а Эмили бежала, не разбирая дороги. Она неслась по лестнице, когда услышала, что сверху спускаются, негромко переговариваясь, два парня. В одном из них Эмили признала старосту-семикурсника из Гриффиндора. Она мигом свернула в коридор и влетела в первый попавшийся пустой кабинет. Если бы ее обнаружили вне класса во время урока, с нее сняли бы баллы.

Эмили прижалась спиной к двери и закрыла глаза. Умоляющее выражение лица Лили Поттер, полное ужаса и отчаяния, до сих пор стояло перед глазами. Эмили, к своему облегчению, не могла больше увидеть продолжение сцены, но то, что уже попало в ее сознание, не хотело выходить из головы.

«Я оставила вещи. Надеюсь, девочки заберут их», — подумала она, прислушиваясь к звукам в коридоре. Там было тихо, значит, те парни спустились дальше. Эмили перебрала в уме все варианты мест, куда ей следовало сейчас пойти, и, решив отправиться прямиком в башню, приоткрыла дверь. Убедившись, что на этаже действительно никого не было, она вышла в коридор и направилась в сторону лестницы.

Эмили не прошла и двух футов, как с лестничной площадки неторопливой походкой сошел Альбус Дамблдор. Эмили замерла на месте, надеясь, что он свернет в другую сторону и не заметит ее. Но директор направился прямо к ней, удивленно склонив голову набок:

— Эмили? Почему ты не на уроке? У тебя что-то случилось? — Голос его был спокойным и располагающим к себе.

Эмили, помешкав, решилась поделиться с ним проблемой, связанной с Квирреллом. Скорее всего, Дамблдор выслушает ее, а не станет наказывать за прогул урока из принципа.

— Сэр, — произнесла Эмили, и ее голос вышел слишком жалобным. Боль в груди от воспоминаний темного волшебника еще не прошла. — Я... У меня заболел шрам, и я направлялась в Больничное Крыло.

— Ты заблудилась, я понимаю, — ответил директор. — Я в курсе внезапной активности твоего шрама. Боюсь, мадам Помфри не сможет помочь. Не возражаешь, если я взгляну на него?

Эмили пожала плечами, а затем вспомнила: целительница говорила, что вместе с Дамблдором она могла бы разобраться, в чем дело. Эмили дернулась вперед, чтобы профессору было лучше видно лоб, но Дамблдор махнул рукой куда-то за ее спину:

— Предлагаю отойти в пустой класс, чтобы не смущать учеников, которых скоро отпустят с уроков.

Эмили развернулась и прошла вслед за Дамблдором обратно в тот кабинет, в котором пряталась. Она только сейчас оглядела его и обнаружила, что это запустевшее помещение давно не использовалось: стулья и парты были отодвинуты к стенам, оставляя в центре неуютную пустоту. А у противоположной стены располагалось огромное — высотой до потолка — зеркало, державшееся на двух когтистых ножках.

Эмили направилась прямо к нему, чтобы рассмотреть шрам. В отражении она увидела, как Дамблдор отошел к партам и исчез за рамой зеркала.

— Эмили, продолжи, пожалуйста. Что случилось перед тем, как у тебя заболел шрам?

— Я просто была на уроке профессора Квиррелла, сэр. Я заметила, что с каждым разом мне все тяжелее находиться с ним рядом. Особенно после Хэллоуина. — Закончив рассматривать раскрасневшуюся молнию на лбу, Эмили обернулась.

Дамблдор стоял поодаль и пристально смотрел на нее. На одно крохотное мгновение Эмили заметила несвойственное директору выражение лица. Страх в ярких голубых глазах и напряженные складки на старческом лбу держались всего секунду, но врезались в ее сознание. Директор подошел ближе и, прикоснувшись к ее лбу, бегло осмотрел его.

— Как это проявляется? — спросил он, отходя к партам поодаль, таким образом оказываясь чуть позади зеркала, и снова развернулся к ней, внимательно слушая.

— М-м-м, я начинаю плохо себя чувствовать. — Эмили нахмурилась, пытаясь перевести свои чувства в слова. — Не в физическом смысле, а в моральном.

Эмили вновь посмотрела в зеркало. Смотря самой себе в глаза, было легче сосредоточиться.

— Что ты имеешь в виду? — тихо спросил Дамблдор.

— Будто... внутри что-то болит. Словно от обиды. И еще, кажется, из-за ненависти. На самом деле, сэр, я немного путаюсь в том, что я чувствую в последнее время.

— То есть? — Эмили кинула взгляд на директора — тот выглядел обеспокоенным.

— Мне снятся плохие сны. И они имеют продолжение. Погодите... Точно! — воскликнула Эмили, вспомнив свои мысли по этому поводу. — Каждый раз после тесного общения с профессором Квирреллом я вижу во снах продолжение, но сегодня все зашло еще дальше, и я... видела этот «сон» наяву.

— Ты задремала? — уточнил директор.

— Нет-нет! — возразила Эмили. — Я не знаю, как это назвать. Это схоже с воспоминанием. Я слушала лекцию, а потом некоторые фразы напомнили мне об этом сне, и я будто «вспомнила» продолжение. Я потому и убежала, что не могла прекратить этот поток мыслей, который внезапно возник в голове.

— Эмили, а расскажи, пожалуйста, о чем были эти, как ты их назвала, «воспоминания»? — Дамблдор пристально смотрел ей в глаза, держа руки сомкнутыми в замок на своей бороде.

— Это... — Эмили не знала, как директор отреагирует на ее слова, и взглянула ему в лицо, ища поддержки. — Я видела ту ночь. Когда Сами-Знаете-Кто пришел к нам.

Дамблдор молча ждал продолжения, поэтому она произнесла самое главное:

— Я видела, как я, то есть... как он убил папу. — Эмили сказала это тихо, но в безлюдном классе слова дошли до слуха Дамблдора.

— Извини, мне показалось, ты сказала «как я»? Значит ли это, что ты смотрела глазами… гм… Того-Чье-Имя-Не-Называют? — Взгляд директора был сосредоточен, и все же он смотрел на нее, не оказывая давления. Эмили была благодарна за этот мягкий открытый взгляд, который позволял ей говорить о сокровенном.

— Да, — выдохнула она и снова отвернулась к своему отражению.

— Теперь я понял, — негромко, словно сам себе, пробормотал Дамблдор.

— А разве вы… ну… Мне говорили, вы не боитесь называть его по имени. Я все хотела узнать, как его зовут.

Дамблдор задумчиво посмотрел на нее.

— Боюсь, сейчас это плохая идея. Но обещаю, ты обязательно узнаешь, как его зовут, когда мы со всем разберемся. Хотела бы ты поделиться со мной чем-нибудь еще? — спросил он и кивком головы позвал ее к выходу из класса.

— Сэр... — начала Эмили, собираясь с духом. — Еще я считаю, что именно профессор Квиррелл на меня напал. Понимаете, — заговорила она быстрее, чтобы директор не успел прервать ее объяснения, — я тогда на башне то же самое почувствовала! Ту же боль внутри, будто...

— Будто болела душа, ты хотела сказать? — тут же подхватил Дамблдор. Эмили поразилась тому, как точно он выразил ее мысли.

— Да, сэр... Я не хочу ходить к нему на уроки. Мне плохо, когда я нахожусь рядом с ним.

— Я вижу, девочка моя, — со слабой улыбкой произнес директор. — Я договорюсь с ним о том, что ты будешь изучать курс сама. Он составит список дополнительной литературы к изучению, по которой читает лекции, а домашние задания будешь узнавать от однокурсников. Устроит ли тебя такой выход из ситуации?

— Да, сэр! Огромное вам спасибо. — Эмили почувствовала, как отлегло от сердца, и перспектива не видеться с Квирреллом открыла ей второе дыхание. — А насчет нападения?..

— Я рассмотрю твой вариант подозреваемого, — кивнул ей Дамблдор. Они уже вышли из класса и шли по направлению к лестнице. — А ты, пожалуйста, не броди по замку в одиночестве, договорились?

— Конечно, профессор, — Эмили благодарно улыбнулась. Колокол известил об окончании урока.

— А теперь беги, — Дамблдор тепло ответил на ее улыбку. — Пообедай хорошо, тебе нужно восстанавливать силы.

Эмили попрощалась с директором и направилась в Большой Зал, где Сью, захватившая ее вещи, Падма и прочие рейвенкловцы первого курса ждали ее с объяснениями.

А Альбус Дамблдор задумчиво уставился в окно в коридоре четвертого этажа. То, что творилось с Эмили, его пугало. Он вступал на зыбкий путь домыслов и случайностей, которые рассчитывал встретить гораздо позже. Первоначальный план сбился еще в Хэллоуин, когда Квиррелл напал на Эмили вместо того, чтобы исследовать защиту философского камня.

Медлить и ждать конца года было нельзя, иначе он потеряет девочку. Иначе выигранные десять лет ее жизни будут напрасны. Иначе она встретит незаслуженную смерть, которую он всеми силами пытался отвести от невинной девочки.

Дамблдор горько усмехнулся. Все развивалось слишком рано, значит, и ему следовало действовать решительно. Он уже давно подозревал, что Волдеморт оставил Эмили не только шрам. В ней очень много его следов.

Но теперь, когда его догадка о том, что Волдеморт создал крестражи — зная его, вполне вероятно, что их было несколько, — подтвердилась, и один из них находится в Эмили, как он мог знать, к чему приведет его вмешательство? Страшно было даже дать ей узнать, как этого волшебника зовут по-настоящему. Их души и без того сблизились, и если она говорит, что случайные фразы вытаскивают его воспоминания, то что может сделать самое страшное имя во всей Магической Британии?

Вопрос о том, как уничтожить Темного Лорда, не убивая девочку, встал куда более остро. И Альбус Дамблдор боялся. Боялся за Эмили, за магический мир и за будущее.