Водоворот (гет)

К садовнику, на корточках пропалывающему цветочную клумбу, неслышно подкралась девушка. Точнее, это ей казалось, что неслышно.

— Доброе утро, маленькая хозяйка! — не оборачиваясь, сказал Фабио.

— Здравствуйте, Фабио! — ответила девушка, уже на таясь.

— Почему вы ко мне на “вы”, маленькая хозяйка?

— Сколько тебе лет, Фабио?

— Вы — хозяйка, и я не должен проявлять фамильярности в общении! — ответил молодой человек, рукой в перчатке приподнимая полу широкой шляпы, чтобы на неё поглядеть.

— И тебе не нравится, когда я обращаюсь к тебе на “ты”, не так ли?

— Вы можете обращаться ко мне, как угодно, маленькая хозяйка, я же буду обращаться к вам, как мне велит моё достоинство и воспитание, — почтительно кивнул садовник.

— А если бы я приказала обращаться ко мне на “ты”?

— Я же сказал, маленькая хозяйка, “достоинство и воспитание”! — развёл руками Фабио.

— А если бы я попросила?

Садовник стянул перчатку с одной руки и протянул её в сторону своего сарайчика. Почти сразу же в руку влетела бархатная подушечка для моления, какую подкладывают в церкви на жёсткую скамью. Он положил подушечку рядом с собой на дорожку и жестом пригласил блондинку воспользоваться предметом. Та села, аккуратно разместив коленки на подушке и прикрыв их подолом сарафана. Садовник с улыбкой наблюдал за ней, а когда она разместилась, кивнул ей, глядя на неё сверху:

— Просите!

Девушка хихикнула, показав не подушечку:

— Фабио, а как так получилось, что дочь твоего хозяина на коленях просит тебя?

— Я не знаю, маленькая хозяйка! Может, я — очень хороший садовник? — робко предположил молодой человек.

— Ты проказник, Фабио, а не садовник! — рассмеялась блондинка. — Ты выполнишь мою просьбу?

— Для меня это будет большая честь! — серьёзно кивнул он. — Может, даже слишком большая, но я надеюсь, что справлюсь!

— Я в этом просто уверена! А ты не ответил на мой вопрос! — погрозила она пальчиком.

— Какой вопрос?

— Я тебя спросила, сколько тебе лет!

Садовник молча продолжал выдёргивать из земли между цветков тонкие стели сорняка и складыватьиз на кусок брезента рядом с собой, а девушка всё ждала ответа.

— Мне скоро будет двадцать два.

— Я могу тебе помочь? — она показала рукой на клумбу.

— А как я объясню хозяину выдерганную клумбу цветов? — спросил он, улыбаясь, при этом протягивая ей другую пару перчаток, её размера. Причём, перчатки опять прилетели без каких-то заклинаний, как бы сами собой.

— Ух, ты! — восхитилась девушка. — А как это у тебя получается?

— Очень просто! — смутился садовник. — Всего лишь, немного волшебства!

Она оторвалась от прополки и погрозила ему пальцем, а потом спросила:

— Расскажи мне о себе, Фабио, пожалуйста!

— Моя жизнь не столь интересна... — заметив нахмуренное лицо девушки, он поспешил продолжить: — Как может показаться со стороны.

— Если не хочешь — не рассказывай! — прервала затянувшееся молчание блондинка. — Я не стану...

— Ты знаешь, что такое — быть избранным? — вдруг спросил молодой человек. Она неуверенно помотала головой. — Это когда некто — боги, судьба, неважно — ставит тебя в такое положение, что от твоего выбора зависят жизни.

— Чьи жизни?

— Иногда — просто близких, иногда — целого мира. Гильгамеш, например... Зороастр...

— Ну, ты сказал! — хихикнула девушка. — Гильгамеш!

— Чтобы разрушить мир, не нужно армий, достаточно одного человека, коснувшегося божественной силы. Чтобы остановить такого человека, достаточно лишь остановить одного человека.

— Я ничего не понимаю!

— Твой отец стоит на пути того, кто мог бы принести в этот мир зло. Если его не станет — мир погибнет. Если не станет кого-то из его семьи — погибнет твой отец.

— А при чём здесь ты?

— Я? — садовник выдернул очередную травинку. — Я всего лишь пропалываю дурную поросль.

— Это иносказание?

Он лишь неопределённо пожал плечами.

— Как-то всё мрачно получается!

— Разве? — удивился он. — Оглянись вокруг! Ты сидишь под красивейшим в мире солнцем Италии в прекрасном саду у прекрасного моря. Ты сама — прекрасна! Мрачно — это когда всего этого нет. Ни солнца, ни Италии, ни сада...

— Ни меня? — улыбнулась девушка.

— Ни тебя, — серьёзно кивнул он.

— А как ты стал таким... — она помахала зажатым в руке пучком травы. — Рассудительным и... сильным?

— А я в армию пошёл, как мне восемнадцать исполнилось...

— А дальше?

— Два года, проведённые в парашютных войсках, кого угодно сделают... рассудительным и сильным.

— А потом?

— Потом? Потом я занялся прополкой!

* * *

Вход в пещеру долго искать не пришлось — амулет, наконец-то взявший след, довольно точно вывел Поттера на место, проведя между многочисленных ловушек, замаскированных мхом и туманом. Он стоял у небольшого возвышения посреди обширного болота, которое, скорее, напоминало вход в секретный бункер. По крайней мере, другого объяснения появлению пещеры в заболоченной местности он придумать не мог. Странно было, что сам вход никак не охранялся, но, с другой стороны, Гарри понимал, что то, что ему удалось невредимым пройти полный ловушек лабиринт в тумане — это большая удача. Сапогу, которым он задобрил Прожорливого Бога Липкой Трясины ещё в начале пути, сразу была подобрана замена во всё том же рюкзаке, который ему купил отец.

Гонка началась два дня назад, когда к нему в дом практически вломилась мрачная Дафна. С порога отодвинув Поттера в сторону, она молча прошла в гостиную, заглянула на кухню и остановилась у лестницы.

— Где она, Гарри? — напряжённо спросила она, глядя вверх в сторону второго этажа.

— Кто? — удивился он.

— Панси! Где Панси? — она повернулась, зло на него глядя.

— Не понял! — возмутился он.

— Она была с тобой три дня назад и с тех пор её никто не видел. Гермиона сказала, что оставила вас в “Котле”, а бармен сказал, что вы куда-то аппарировали...

— Гермиона? — опять удивился Поттер.

— Да, да, Гермиона! Мистер Паркинсон начал искать дочь вчера, когда она вторую ночь подряд не дала о себе знать. Она, конечно, совершеннолетняя, семнадцать ей уже есть, но он всё равно к ней относится, как к маленькой девочке. Три дня назад Милисента подписала её на свидание с Роджером Девисом, хотя Панси и была против. В общем, этот прощелыга за ней зашёл и увёл на свидание. Когда отец потребовал его дать отчёт, Роджер сказал, что Панси его сразу послала, как увидела в “Дырявом Котле” тебя. Что происходит, Гарри? — он шагнул было к ней, чтобы обнять, но она зло остановила его: — Не прикасайся ко мне! — зябко обхватив плечи руками, она потребовала: — Я жду!

Гарри понял, что его самого начинает трясти. От злости на Дафну, которая уже придумала невесть, что, и от страха за Панси, бесследно исчезнувшую. Причём, с каждой секундой паника при осознании того, что он может её более никогда не увидеть, охватывала его всё сильнее. Стоящая рядом Дафна пока ещё не понимала, что происходит, и смятение Поттера, чуть не рвущего на себе волосы, приняла за следы раскаяния.

— Так где она, Гарри? В нашей спальне? Или в другой? Ты теперь в каждую из двенадцати своих спален по девушке приведёшь? — вскипела она. На Гарри её истерика подействовала отрезвляюще. Он сделал шаг вперёд и поймал брыкающуюся девушку в свои объятья.

— Я люблю тебя, Дафна! — сказал он ей на ухо. — Всегда помни об этом!

Отпустив её, он развернулся и вышел на улицу. Сзади хлопнула дверь, и догнавшая его Дафна схватила его за руку, пытаясь не отстать от его размашистого шага:

— Ты, что, не знаешь, где она? Она пропала, да? Что происходит, скажи мне, пожалуйста!

Гарри остановился и взял её за плечи, глядя в глаза:

— Послушай, я был сильно пьян. Настолько, что с трудом себя контролировал. В какой-то момент мы аппарировали в спальную, а потом...

— Что — потом? — напряжённо спросила она.

— А потом она плакала оттого, что я — не с ней, а я гладил её по голове, пока она не заснула. А когда я проснулся, её уже не было!

— Ты поступил, как свинья, Гарри! — медленно произнесла Дафна. — Если она погибнет, я тебе этого никогда не прощу!

Поттер всплеснул руками и потащил её дальше по улице. То она злится при мысли, что он переспал с Панси, то упрекает его в том, что не переспал... В доме не было телефона, а ему нужна была помощь магглов. “Пинкертон”, вроде как, был вполне уважаемой конторой, которая ему могла помочь. В агентстве его попросили подробно описать пропажу, и Дафна оказалась очень полезной, когда попросила бумагу и карандаш и за пару минут нарисовала отличный портрет подруги. Записав дату исчезновения, агент, который с ними общался, сразу же начал кому-то названивать, а его помощница предложила им пока вернуться домой, чтобы не толкаться в конторе понапрасну. Гарри спросил, нельзя ли ему взять телефон взаймы, и помощница выдала ему нераспечатанный пакетик с “одноразовым” мобильным аппаратом.

Потом они вернулись на Гриммо, и Поттер попытался воспроизвести действия Панси в доме. Его глаза так же, как и её ранее, наткнулись на чуланчик, в котором он не обнаружил одной метлы.

— Что? В чём дело? — озабоченно спросила Дафна в сердцах всплеснувшего руками Гарри.

— Молния! Она взяла мою старую Молнию!

— Ну, и что?

— А то, что там ресурс полностью выработан!

Ещё через пару часов, которые они, не двигаясь, в обнимку просидели на диване, зазвонил телефон.

— Алло, мистер Поттер?

— Да, это я!

— Вам звонит агент Смит из “Пинкертона”.

— Да-да, я слушаю!

— Два дня назад в середине дня в больницу Бордерс в Мелроуз поступила девушка в состоянии средней тяжести, без сознания, с многочисленными ушибами и переломами. Мы послали им факс с Вашим рисунком, и они подтвердили, что девушка в госпитале и девушка на рисунке — это одно лицо. Я могу прислать Вам подробную информацию и счёт за услуги с нарочным.

— Мне удобнее самому зайти к вам. Буду через пять минут! — он вытащил из чуланчика ещё одну метлу и поглядел на Дафну: — Вернусь через десять! Жди! — он вышел за дверь и, не таясь, взмыл в небо. Когда он вернулся, Дафна уже была облачена по-походному. Он мягко тронул её руку:

— Любимая, я сам!

— Ты думаешь, тебе удастся так легко от меня отвертеться? — мрачно спросила она, пытаясь поймать его взгляд.

— Нет, не думаю! — грустно ответил он. — Но мне с ней нужно объясниться, и твоё присутствие ничему не поможет. Прошу тебя, — он сам взглянул ей в глаза. — Останься!

Британия — маленькая страна. Что такое — триста километров на север на современнейшей метле со сдвоенным кристаллом, ивовыми прутьями и черенком из жёлтого бразильского ипе? Ещё только успело стемнеть, как Гарри входил в больницу Бордерс. Улыбающаяся девушка на стойке регистрации лишь развела руками.

— Да, такая пациентка я нас была. Но ещё вчера мы дали объявление в газеты, как мы всегда делаем, когда к нам поступают больные без сознания, которых мы не можем идентифицировать, и сегодня за ней явился родственник.

— Кто? — спросил Поттер хриплым голосом.

— Я не вправе давать Вам такую информацию!

— Да не родственник он ей! — заорал он, чувствуя, как шрам на лбу начинает болеть. — Кому вы её отдали?

— Мы провели необходимую процедуру опознания и тщательно проверили документы. Если Вы будете себя так вести, я вызову полицию! — спокойно ответила медсестра.

— Петрификус Тоталус! — сказал Гарри, достав палочку, и девушка послушно замерла. Оглядевшись и обнаружив, что больше никого рядом нет, он обошёл стойку и заглянул в монитор.

— Окснам, Окснам, что-то я такое слышал... — пробормотал он, закрывая карточку Панси на компьютере и выходя из-за стойки. — Обливиэйт!

Когда он открывал выходную дверь, медсестра за его спиной спокойно стучала по клавишам. Выйдя, он достал телефон и начал набирать номер аппарата, который оставил Дафне.

— Алло!

— Кто это? — раздалось в трубке. — Что за чертовщина?!

— Дафна, это я, Гарри!

— Докажи!

— У тебя родинка под правой...

— Хм! — кашлянула девушка. — И совсем не нужно на весь мир об этом... Ой, а я тут перепугалась! Эта штука сначала тренькала, а потом я, как ты и сказал, нажала зелёненькую кнопочку, а оттуда голос страшный-страшный! Твой, в общем!

— Панси здесь нет!

— Как — нет? Тот маггл же сказал...

— За ней явился некто Окснам и, сказавшись родственником, забрал её.

— Что-то знакомое... Мне нужно у папы спросить!

— Можешь спросить у мистера Паркинсона?

— Ты, что, боишься моего папы? — картинно удивилась Дафна. — И правильно делаешь, если он сказал, что голову тебе открутит — то так и сделает!

— Дафна!

— Как мне с тобой связаться?

— Сейчас закончим разговор, и ты нажмёшь красную кнопочку. Потом, когда нужно будет мне позвонить, нажмёшь зелёную и через две секунды — ещё раз зелёную. На бумажку запиши!

— Ты меня, что, за дуру принимаешь? — возмутилась Дафна. — Уже записала и три сердечка рядом пририсовала! Всё схвачено!

Между больницей и парковкой для автомобилей была довольно-таки большая лужайка, и Гарри улёгся прямо на траву, наложив на себя невидимость. Ещё через сорок минут раздался звонок.

— Гарри! Гарри!

— Да! — ответил он.

— Гарри! Гарри!

— Ты трубку к уху поднеси! — крикнул Поттер что есть мочи, спугнув стаю гусей, спавших неподалёку.

— Гарри, ты меня слышишь? — раздался вопль из трубки.

— Да слышу, слышу! — ухо так болело, что ему пришлось переложить трубку к другому, молясь, чтобы хоть это уцелело.

— О, наконец-то! А то я подумала, что эта штука не работает! — обрадовалась Дафна.

— Трубку у уха нужно держать! — с трудом удержался от ругательств Гарри. — Что ты выяснила?

— Всё плохо! — огорчённо сказала Дафна. — Этот Окснам — страшный человек! Такой же больной на всю голову, как Сам-знаешь-кто, и не менее могущественный! Мистер Паркинсон с папой набирают отряд, но надежды мало.

— А почему я никогда о нём не слышал?

— В какой-то момент он понял, что силы, которую он получит в результате изучения магии и тренировок, всё равно слишком мало, и тогда он стал искать рецепт Силы в древних книгах. Знаешь, там, жертвы, девственницы... Я боюсь, Гарри! Уж лучше бы ты с ней всё-таки...

— Это мы всегда успеем! — не подумав, ляпнул Поттер, и ему тут же пришлось не только отстраниться от телефона, но и зажать его между коленей, чтобы не оглохнуть. Когда аппарат перестал надрываться, он опять поднёс его к уху:

— Всё? — спросил он.

— Я только хочу добавить, что, не воспринимай это, как пустые угрозы. Если я тебе что-то пообещала, то я это выполню! — Гарри не стал переспрашивать, что именно она ему пообещала открутить, предпочитая оставаться в счастливом неведении.

— Но почему — Панси?

— Ну, он же — чистокровный! — естественно! Все чистокровные в Британии знают друг друга. Увидел в газете фотографию, вспомнил, что она ещё не замужем, и понял, что это — как раз идеальная жертва для ритуала.

— Ты знаешь, где он живёт?

— Большой черный замок на юго восток в двадцати... Стоп! Ты, что, очумел? Он же тебя по стенке размажет! Ему больше трёхсот лет! Не пущу!

Гарри замолчал. Дафна права. Он не мог, не имел права погибнуть и оставить её одну.

— Послушай, любимая!

— Не пущу! — уже рыдала она.

— Послушай! Я никогда не позволю тебе жить с трусом, так и знай! Даже если этим трусом буду я! Ты меня слышишь?

— Да, слышу! — сквозь слёзы ответила она. — Я люблю тебя, Гарри!

— Я тоже люблю тебя! — он нажал красную кнопку на аппарате и вытер влагу с лица. Ночь была безлунной, и искать замок, пусть даже и большой, в кромешной тьме было полнейшим безумием. Однако, он сел на метлу и неспешно полетел на юг. Когда, по его прикидкам, он пролетел двадцать километров, Гарри осторожно снизился, вызвав Люмос. Когда буквально в метре под ним показалась вода, он резко дёрнул вверх и чуть не свалился, но смог выправить метлу и дотянуть до земли. Там он устроился на ночлег в ожидании напряжённого дня.

Следующее утро началось с открытий. Он обнаружил себя посреди маленького — метров восемь в диаметре — островка посреди небольшого пруда. Пуд находился в прогалине между двух небольших рощиц, а с севера колосилось овсяное поле. В просеке, уходящей на юг и далее изгибающейся, над деревьями виднелась чёрная башня. Поттер быстро умылся и затолкал в себя бутерброд, после чего сел на метлу и полетел в сторону замка. Когда он пролетел через лесок, он увидел стоящую посреди большого открытого пространства крепость. Она как будто была сделана из обсидиана, настолько гладкими и чёрными выглядели стены.

Юноша заложил вираж с набором высоты, облетая замок по большой дуге, чтобы не врезаться случайно в защитный купол. Ни души. Он приземлился со стороны ворот в пятистах метрах от стен, спешился, затолкал метлу в рюкзак и направился в сторону приветливо распахнутых створок. Четыреста метров. Триста. Двести. Сто. Напрягала мёртвая тишина и отсутствие щита у замка. Восемьдесят метров. Через открытые ворота уже можно было разглядеть пустой двор. Пятьдесят. Всё тихо. Ни звука. Он вошёл во двор и остановился. Тихо. Двор выложен брусчаткой того же чёрного камня. Если бы не играющие солнечные блики, то было бы совсем темно и страшно. В дальней от ворот стене виднелась арка. Странно. Когда Поттер облетал замок, никаких ворот помимо главных он не обнаружил.

Ну, конечно, по меркам Англии замок был большой — около сотни метров в поперечнике. Половину территории занимали постройки вместе с центральным укреплением, а половину — двор, предназначавшийся для размещения защитников, оборонительных сооружений и материалов. Вот, по этому двору сейчас и шёл Гарри к дальней стене, точнее, к арке в ней, которая изнутри была подсвечена каким-то зеленоватым светом. Уже на подходе к ней стало видно, что свечение идёт от остатков солнечного света, пробившихся сквозь густой туман и отражённых мхом, покрывающим землю. Точнее, не землю. Зайдя под арку, Поттер понял, что перед ним — затянутое туманом болото. Лужи трясины зловеще чернели между зелёных кочек, а в полутора метрах над этим висела густая пелена тумана. Какая-то сказочная нереальность была в этом, особенно, учитывая, что, по его прикидкам, здесь должна была быть стена, а за ней — заросший клевером луг.

Гарри осторожно ступил на дрогнувшую под его весом кочку и достал из рюкзака метлу, здраво рассудив, что ехать — лучше, чем идти, а лететь — лучше, чем ехать. Когда он её попытался активировать, метла бесполезным куском дерева упала ему под ноги. Однако, идти, да ещё и по болоту — хуже, чем лететь! Используя метлу, как щуп, он осторожно двинулся вглубь болота, всё дальше уходя в туман. Через пару часов он остановился и хлопнул себя ладонью по лбу, после чего отложил метлу и стащил с плеча рюкзак. Он достал оттуда поисковый артефакт в виде рубинового кулона и радостно обнаружил на нём красную точку, которая, к его сожалению, указывала прямо в топь. Поттер с щелчком повернул рубин в креплении, и вместо точки возникла стрелка, направленная вдоль дорожки из кочек, по которой он шёл. Теперь он мог передвигаться быстрее, поскольку артефакт показывал, куда можно ставить ногу и куда нет, а, кроме того, показывал проход в этом лабиринте. То, что кулон среагировал на вставленный в него волос Паркинсон, означало, что Гарри на верном пути.

В этом тумане совершенно не было времени, оно там просто не существовало. Когда Гарри потерял счёт поворотам и изгибам и уже с трудом волочил ноги, он остановился на кочке, достаточно большой, чтобы лечь и вытянуть уставшие конечности, достал из рюкзака спальный мешок и залез в него, сразу забывшись тревожным сном. Снилась ему Панси, отчего-то с торчащими вверх усиками, как у насекомого, каким-то тоненьким хоботком и с прозрачными крылышками. Сначала она просто прогуливалась по лужайке. Потом, чуть не ломая коготки, руками выковыривала из земли огромный золотой самородок. Потом была какая-то шумная вечеринка, как Гарри показалось, на День Рождения Панси. Там были и слизеринцы, одетые в жёсткие коричневые фраки, и гриффиндорцы, все какие-то маленькие и мохнатые, и когтевранцы, тоже маленькие, но в серебристых доспехах... Какие-то подарки... Профессор Спраут с большой склянкой золотистого зелья... Дафна, надменная и ослепительно красивая, с огромными узорчатыми крыльями... Потом Панси бьётся в какой-то огромной паутине, пытаясь освободиться, но лишь сильнее запутывается. К ней подбирается отвратительного вида старикан с бульдожьим лицом и бакенбардами. У старикана шесть очень длинных ног, заканчивающихся не ступнями, а острыми клинками, растущими прямо из плоти. В руке он держит чёрный кинжал, лезвие которого покрыто рунами, из которых сочится тьма, а гарда сделана в форме паука, который расправил лапки и уже готов их вонзить в жертву вслед за лезвием. Паркинсон уже не может шевелиться, опутанная паутиной, как верёвками, и палач, приблизившись, рвёт на ней одежду, обнажая грудь, и со зверской ухмылкой направляет туда своё страшное жало. Гарри кричит и, размахивая какой-то саблей, отрубает ему руку, а потом закалывает точным ударом в торс. Потом — Панси в белоснежном платье, в фате. Неимоверно красивая и счастливая, и он подходит к ней и тянется губами... На месте Панси оказывается огромная полупрозрачная белёсая с зелёным оттенком тварь с такого же цвета длинными спутавшимися волосами и бесцветными глазами, беззубым ртом , огромными длинными руками, сморщившейся оттянутой вниз когда-то женской грудью, торчащими рёбрами и впалым животом и... отвратительным паучьим брюхом, прикреплённым к круглому тазу с растущими из него тонкими, как палки паучьими ногами числом восемь штук. Тварь ловит Гарри одной рукой за шею и тянет головой вперёд к неожиданно широко распахнувшейся бездонной пасти, явно не собираясь останавливаться на откусывании головы. Откуда-то слышится жалобный птичий клёкот. Отчаянно упираясь руками и ногами в края бездны, Гарри закричал.. И проснулся, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди вслед за легкими, бешено закачивающими кислород в организм.

“Это что же я такое вчера курил?” подумал Поттер, пытаясь отдышаться. Кошмарные картинки отказывались выветриваться из головы, вновь и вновь всплывая яркими видениями. Отчего-то ему было плохо. “Может, эти грибы, что растут на каждом встреченном пеньке?”

Кряхтя, словно старый дед, Гарри выбрался из спальника и сложил его. Чёрная вода трясины не вызывала доверия, и он достал воды из рюкзака, чтобы умыться и попить. Ощущения, что он спал или отдыхал, не было. Он закинул рюкзак за спину, взял в одну руку бутерброд, в другую — бутылку воды и кулон и побрёл дальше, почти немедленно потеряв счёт времени. Очнулся он только тогда, когда перед ним вырос тёмный зев пещеры. Стрелка показывала туда, и где-то там его ждала Панси. Не могла не ждать. Каким-то шестым чувством он знал, что она верит, что он придёт за ней.

В пещере, как ни странно, было вполне сухо. Поттер послал было вперёд светляка, который освещал путь впереди и должен был предупредить об опасности, но, разглядев в конце довольно длинного уходящего вниз коридора свет, быстро его потушил. Идти сразу стало тяжелее, и он быстро пожалел, что не может видеть в темноте. Чтобы ступать тихо, ему приходилось практически ползти, ощупывая каждый камешек. Наконец, он дошёл до того места, откуда ему открывался вид на огромный зал с расставленными по стенам светильниками и люстрой под потолком.

Пол зала был покрыт трещинами. Внимательно приглядевшись, Гарри осознал, что это не трещины, а какой-то непонятный узор, настолько правильными и изящно очерченными были эти канавки в чёрном камне. Посреди зала в окружении четырёх светильников стоял каменный монолит, изрезанный всё теми же бороздами, который выступал из пола где-то на пол-метра. Над монолитом склонилась какая-то фигура в балахоне. Оттуда раздавался непонятный звон и скрипы. Чуть дальше камня стояла нелепая статуя из того же обсидиана, выглядевшая выше пояса, как крепко сбитая женщина с тяжелой грудью и искажённым звериным оскалом лицом. Ниже пояса был непонятный шар, окружённый отходящими от пояса... паучьими ногами. Волосы его зашевелились, и он почувствовал, как ночной кошмар оживает вновь. А заодно и та лапша, что он вешал тогда в апреле на нежные ушки любимой змейки.

“Так вот ты какая, Ллос!” несмотря на то отвращение, что вызывала у него богиня, он почтительно склонил голову, невзирая на то, что вряд ли статуя — а тем более уж богиня — могла его видеть. Фигура в балахоне разогнулась, обошла камень и направилась к проходу в дальней стене зала. На столе, очевидно, на алтаре, лежала обнажённая Панси, растянутая на столе за руки и за ноги цепями, которые были закреплены в кольцах в полу. То, что она была жива, не вызывало сомнений — грудь её мерно вздымалась в такт дыханию — но лежала она неподвижно и, очевидно, была без сознания.

“Нашел!” Гарри охватила такая радость, что его усталость сняло, как рукой. Приготовив палочку, он стал ждать, пока палач удалится и, наложив на себя дезиллюминационные чары, двинулся к столу. Стараясь не обращать внимание на Паркинсон, которую он впервые видел без одежды, он принялся изучать кандалы, в которые она была закована. В каждом из углов стола было просверлено отверстие, через которое проходила цепь, словно якорная — на корабле. К цепям крепились древнего вида кольца, скреплённые болтами и гайками. Только сейчас сообразив, что Паркинсон не было нужды лежать совсем не укрытой, он достал из рюкзака одеяло и бросил на неё сверху.

Покопавшись в своей безразмерной поклаже, он отыскал два разводных гаечных ключа и принялся прилаживать их к гайкам наручников, стараясь как можно меньше шуметь. Туго затянутые гайки не сразу поддались, но великий бог Архимед сегодня был на его стороне, и он, с трудом стронув гайку с места, дальше уже открутил её пальцами, чуть не упустив её в самый последний момент. После этого он отвинтил гайку с другой стороны, освобождая руку и машинально отмечая, каким варварством было заключить эту нежную кожу на запястьях в грубое железо кандалов. Гарри положил её ручку поверх одеяла вдоль тела и занялся следующей. Когда та тоже была освобождена, он достал палочку.

— Эвернейт! — шепнул он, одновременно кладя ладошку на рот Панси. Её веки дрогнули, она попробовала было встать и вырваться, мыча ему в ладошку. — Панси! — позвал он. — Панси, это я! Не шевелись, сейчас я тебя освобожу!

Она повернула глаза в его сторону и кивнула.

— И ни звука, поняла? — предупредил он вопрос, который она хотела задать. Паркинсон опять кивнула. Гарри достал из рюкзака комплект одежды и положил рядом с ней: — ты помнишь, что с тобой случилось? Можешь мне рассказать вкратце?

— Сломалась метла, — прошептала она. — Я врезалась в дерево. Было очень больно. Очнулась, когда меня вывозил из больницы этот гадкий тип. Я не могла ничего сказать, да и эти дурацкие маггловские белые доспехи...

— Муфлиатис! — шепнул Поттер.

— Наверное! Он вылечил мои переломы...

— Что он с тобой сделал? — напряжённо прошептал он.

— Ничего такого! — прошептала она. — Ему для ритуала нужна девственница.

Он молча сжал её руку:

— А что за ритуал?

— Не знаю! Он меня чем-то усыпил! Что это? — она кивнула на одежду. — Я, что, без одежды? — с удивлением Гарри увидел, что она заливается краской. — Ты, что, гадёныш, видел меня голой? — закусив губу, она отвернулась.

— Панси, не сейчас! Ты одевайся, а я пока освобожу твои ноги! — он двинулся к другому концу алтаря.

— Не подглядывай! — шепнула она. Гарри вернулся к ней и совершенно неожиданно с чувством впился ей в губы.

— Что это, Поттер? — с сожалением отпустив его губы, зашипела она, когда он оторвался.

— Ты — восхитительна, Панси! — прошептал он, тронутый её стеснительностью, и снова двинулся к её ногам.

Быстро управившись с кандалами, он подождал, пока она оденется в одежду и подал ей руку, помогая встать с обсидианового монолита. Он хихикнул от того, как нелепо его походная одежда сидела на Паркинсон, но выбирать было не из чего. Хорошо, хоть ботинки удалось более-менее плотно. Панси поёрзала, приноравливаясь к непривычному для неё нижнему белью.

— А палочка твоя где? — шепнул Гарри. В ответ она лишь пожала плечами. — Ну, и чёрт с ней! — он достал из рюкзака небольшой дамский кинжал, скорее, напоминающий перочинный ножик и отдал его Панси, взял её за руку и повёл на выход, сам при этом пятясь, чтобы видеть проход, куда ушёл тип в балахоне. Тихонько, стараясь не шуметь, они дошли до входа в ведущий коридор, и Поттер сделал шаг в него. Девушка внезапно остановилась.

— Ты что, Панси? — спросил он её.

— Всё! — просто ответила она.

— Что — всё?

— Я дальше идти не могу! Что-то меня не пускает? — она вымученно улыбнулась. — Ты иди!

— Ты что говоришь? У тебя, что, крыша поехала? — возмутился Гарри таким громким шёпотом, что его эхо заплясало по круглому залу. Он зашел обратно и двинулся в сторону чёрной статуи, забирая вправо, чтобы загородиться ею от прохода. Паркинсон догнала его, остановила и прижалась к груди:

— Я знала, что ты придёшь... — только и сказала она.

— Это же — я! — шепнул он ей. Панси энергично закивала головой, не отрываясь от его груди. Взявшись за руку, они зашагали к проходу. Беспрепятственно достигнув его, они прошли через него в коридор, более похожий на подземелье, особенно тем, что по обе стороны располагались клетки для узников, которые в настоящее время были пустыми. Лишь в четвёртой справа в углу темнела какая-то масса, которая зашевелилась, когда они приблизились. Панси переместилась за левую руку Поттера, прячась за него. Гарри ткнул палочкой в замок клетки, открывая его и ступил назад, держа палочку наготове. Теперь стало ясно, что в клетке — человек, но был он, скорее, похож на гимнаста в сине-красном облегающем трико с маской на голове, на которой были нарисованы продолговатые белые глаза. На красную часть костюма, покрывающую голову, плечи, грудь, кисти и ступни, были нанесены чёрные жилки паутины. Поттер подошёл к каменному столбу посреди коридора и начал биться о него головой.

— Ой, дурак! Ну, надо же! — шептал он. — Захотелось перед девчонкой повыпендриваться, напридумывал ужасов! Ой, дурак!

От этого увлекательного занятия его оторвала Паркинсон:

— Прекрати истерику! Кто это?

— Это? — он поднял голову и посмотрел на акробата. — Здравствуй, Питер!

Бывший узник, уже покинувший гостеприимные стены своей клетки, присел и стал оглядываться по сторонам:

— Я не Питер! Откуда...

— Меня зовут Гарри! — протянул ему руку Поттер. — Это — Панси...

— Меня зовут Паркинсон! — с вызовом бросила та новому знакомому.

— Ты — свободен! — продолжил Гарри. — Сам выход найдёшь?

— Э, нет! — возразил акробат. — Я не оставлю двух детишек без защиты! Вы идите на выход, а я разберусь с Драуком...

— Панси не может выйти! — возразил Поттер. — Кто такой Драук?

— Этот мерзкий маньяк себя так называет... — с лестницы, которой заканчивался коридор, послышалось цоканье множества маленьких коготков по камню. Питер тут же прыгнул на потолок, непонятно, каким образом удерживаясь там. Гарри спрятался за колонной, задвинув Паркинсон себе за спину. С лестницы спустился тот самый тип в балахоне.

Почти сразу же рядом с ним в пол ударила толстая белая нитка и тут же убралась. Едва уловимым движением Драук сдвинулся в сторону, пропуская мимо вторую такую же, а потом сбросил свою накидку. На несколько секунд Гарри полностью забыл о смертельной опасности, о Питере, который пытался атаковать и о Панси за спиной.

— Ну, и урод! — воскликнула она. Посмотреть, действительно, было на что. Их взорам предстало то самое существо, которое нападало на Панси во сне Гарри — широколицый старикашка с бакенбардами и чёрным хитиновым торсом, прикреплённым к тазу, из которого выходят шесть паучьих ног и толстое блестящее брюшко. В одной из рук Драук держал чёрный клинок, тоже виденный Гарри во сне, только вот гарда была, скорее, похожа на нормальную гарду. Размахивая клинком, монстр легко отбивал нити, которые в него посылал акробат.

— Сектумсемпра! — взмахнул палочкой Поттер. — Редукто! Редукто!

Чудовище даже не сделало попытки защититься. Заклинания, попадая в него, казалось, не оказывают совсем никакого эффекта. В какой-то момент Драук повернулся в сторону идущего на него юноши и направил на него отверстие на своём брюшке.

— Протего Тоталус! — закричал Гарри, но толстая струя быстро застывающей белой жидкости, проигнорировав заклинание максимальной защиты, ударила в него, отправляя в полёт к ближайшей стене. Больно ударившись о камень, он обнаружил себя пришпиленным со всех сторон к стене этой самой вязкой субстанцией. Рука с палочкой тоже оказалась погребена.

Питер, скача по стенам, как заяц, приземлился за столбом рядом с Панси, которая замерла от ужаса, глядя на Поттера.

— Паркинсон! — потормошил он её. — Паркинсон, сделай ладони лодочкой и закрой глаза!

На полном автомате она сделала, как он просил. Питер поднял свою маску, оказавшись под ней вполне приятным молодым человеком, и смачно плюнул ей в ладони, за один раз целиком заполнив весь объём. Тут она, почуяв неладное, с ужасом посмотрела на свои руки и чуть не разжала ладони, чтобы избавиться от тошнотворного продукта.

— Нет! — удержал её кисти Питер. — Иди, освобождай его! — И прыгнул навстречу приближающемуся чудовищу. Держа ладони подальше от себя, Панси поспешила к размазанному по стенке любимому с брезгливым выражением на лице. Дойдя, она плеснула этой гадостью на белую массу, заодно ещё и вытерев руки о неё. Субстанция начала размягчаться и опадать, освобождая Поттера. Её почти хватило, только правая рука осталась зафиксированной в кисти. Панси достала из-за пояса надаренный Поттером ножичек и, профессионально крутя его между пальцев, спросила Гарри, вплотную придвинув лицо к его:

— А знаешь, что делает волк, попавший в капкан? — наслаждаясь промелькнувшим на секунду в его глазах ужасом. Она аккуратно отпилила не очень легко режущуюся массу от стены и потом, крепко прижав его руку к себе, принялась освобождать рукав, с улыбкой глядя Поттеру в глаза. Он схватил её в охапку и вместе с ней прыгнул в сторону, уклоняясь от очередного “плевка” из брошка Драука. Последний только что закончил “упаковывать”” акробата и двигался на забившуюся в угол парочку. Бросив быстрый взгляд на Питера, Гарри увидел, что тот уже выгрыз отверстие в своей маске и усердно плюёт на окутавшую его субстанцию. Гарри вскочил и побежал в сторону от восьмилапого монстра, с трудом увернувшись от очередной порции клея, ударившей в стену как раз между ним и Паркинсон. Пришла пора придумать, чем достать нечувствительного к магии Драука.

— Акцио дверь! — крикнул он на бегу, открывая дверь в клетку, рябом с которой стояло чудовище. Дверь с силой ударила в Драука, отбрасывая его к противоположной стене. Под ноги Гарри откатился чёрный клинок, который он тут же зажал в левой руке. Питер, быстро освободившись, уже скакал, как ни в чем не бывало, по стенам и потолку. Испорченную маску он снял за ненадобностью. Злобно сверкнув двумя парами глазок, старичок-паучок выстрелил в Панси, которая пыталась найти укрытия, пробираясь вдоль стенки. Удар застал её врасплох, и она бессильно замерла, пришпиленная к камню. Поттер сообразил, что стрелять слишком часто Драук не может и рванул к ней на помощь.

Монстр танцевал на месте, уклоняясь от нитей Питера, а потом, выждав момент, выпустил из обоих запястий такие же, только с петлями на конце, ловко накинув их на голову акробата. Тот попытался было плюнуть, чтобы растворить их, но его горло уже было слишком сильно сжато. Драук накинул ещё пару петель на шею, тоже стянув их, потом пару на запястья и потащил задыхающегося Питера к себе. Поставив его на колени, он накинул на горло ещё одну нитку, взяв её обеими руками, перехлестнул ещё раз и начал душить. Акробат, до этого ещё как-то удерживавший петли от удушения, стремительно побагровел и начал хрипеть, пока его мучитель со злобной усмешкой стягивал петлю всё сильнее.

Гарри, пытавшийся чёрным клинком освободить Паркинсон, услышав хрипы своего союзника, обернулся. Драук стоял к нему боком в каком-то десятке метров, но был вне досягаемости движущихся предметов. Можно, конечно, было попытаться развалить колонну Бомбардой, но неизвестно, подействует ли магия, и не обвалится ли потолок от такого вмешательства. Он оставил Панси и бросился на помощь задыхающемуся Питеру, обходя монстра так, чтобы не попасться на вид его многочисленным глазкам. Вот, остаётся ещё метр... Он не смог заставить себя ударить в спину даже такому отвратительному созданию, сделал ещё шаг, появившись перед донельзя удивлённым Драуком, и со всей силы загнал клинок ему в грудь так, что пробил её насквозь.

— Проверни! — просипел акробат.

Прежде, чем Гарри успел осознать умом, что тот предлагает сделать, руки сами повернули рукоять. Гарда внезапно пришла в движение, и плетёная вязь на ней превратилась в восемь паучьих лапок, которые тут же глубоко вонзились в свою жертву, кромсая плоть и высасывая жизнь. Драук повернул к нему своё лицо:

— Дурак... Девка уже... посвящена... Не спасёшь... Убей! — прошипел он из последних сил. Юноша испуганно отдёрнул руку, когда вокруг клинка начало собираться облачко тьмы, как бы стягиваясь со всего тела заваливающегося на пол монстра. С толчками, как бы глотая, кинжал втягивал в себя эту тьму, переливаясь всеми оттенками чёрного, одновременно иссушая хитиновое тельце Драука. За какой-то десяток секунд только что грозившее убить их чудовище превратилось в хрупкие останки, готовые рассыпаться при первом прикосновении. Рядом по-прежнему задыхался Питер.

Очнувшись, Поттер вытащил из того, что раньше было монстром, клинок, который уже сложил свои страшные лапки, и повернулся к союзнику, намереваясь перерезать петли, стягивающие его шею, то тот, увидев кинжал, ещё сильнее вытаращил глаза и забился в испуге, заслоняясь вытянутой рукой. Поглядев на зажатое в руке оружие, Гарри сообразил, что это — совсем не то, что стоит подносить к чьему бы то ни было горлу. Заранее морщась, он протянул руку и, чуть не насильно разжав рот Питера, запустил туда два пальца, пытаясь надавить на слюнные железы и добыть хоть немного растворителя. Когда у него это получилось, он сразу размазал полученный продукт о затянутую на горле совсем посиневшего акробата паутину, отчего петли сразу начали таять и отваливаться. Сорвав остатки нитей с шеи, Питер, сделав пару вдохов, тут же начал отплёвываться.

— Придурок, руки мыл? — крикнул он Поттеру. Тот, брезгливо держа два пальца в стороне, спустил на пол рюкзак и достал оттуда бутылку воды, которую тут же бросил акробату. Ещё одну он достал себе и принялся поливать свою руку, пытаясь отмыться. При этом он следил за Питером, который, прополоскав рот и напившись, подошёл к Панси.

— Паркинсон, закрой глаза! — вежливо посоветовал тот. Она зажмурилась, и он начал прицельно плевать в какие-то только ему видные точки на сковывающей её массе. Клей стал расплываться, освобождая девушку. Как раз в тот момент, когда она, наконец, отлипла от стены и начала падать, её мягко ухватил за руку Поттер, сразу прижав к себе. Акробат внимательно за ними следил.

— Ну, что, найдёте выход? — спросил он.

— Да, тут недалеко! — пожал плечами Гарри.

— У этого... — Питер кивнул в сторону хитиновых останков, — наверху были лаборатории, в которых он ставил опыты... Там есть образцы моей крови. Мне нужно всё уничтожить!

— Успехов! — кивнул Поттер.

— Пожалуйста! — уже отойдя от них, обернулся акробат. — Не говорите никому, что меня видели!

Поттер кивнул вслед Питеру, уходящему вверх по лестнице.

— Ну, что, пойдём? — спросил он Панси, которую продолжал сжимать в кольце рук.

— Выход — здесь! — кивнула она в сторону, куда ушёл их неожиданный союзник. Гарри взял её за руку и повёл в указанном направлении. Когда он занёс ногу над ступенькой, Паркинсон замерла.

— Что такое, Панси? — спросил он.

— Я... Мне не пройти! — на её глазах проступили слёзы. — Что-то меня держит!

Гарри потянул её за руку и заметил, как из воздуха там, где проходила воображаемая линия порога, сгустилась какая-то тонкая, почти невидимая паутина чёрного цвета.

— Пойдём на тот выход!

Почти бегом они преодолели не очень большое расстояние, подошли к проходу и... Паркинсон снова застряла.

— Он что-то говорил про какое-то посвящение... — сказал Поттер, разглядывая точно такую же едва видимую чёрную паутину, удерживающую Панси.

— Я ничего на знаю ни про какое посвящение! — раздражённо бросила она. — Я почти всё время была без сознания.

— Хм... — он смотрел на экран телефона, который только что вытащил из кармана. — Сигнала нет. И я не уверен, что сигнал есть снаружи, — он хлопнул себя кулаком по лбу. — Чёрт, как же я не догадался попросить Питера позвать на помощь!

Гарри спустился по лестнице и направился к жертвеннику в середине зала. Панси поспешила за ним:

— Стой, куда? — она попыталась ухватить его за рукав, но он и сам остановился, отчего она с размаху на него налетела и сразу же оплела руками по бокам: — Почему ты не можешь сам пойти за помощью?

— Потому, Панси, — Гарри высвободился и за руку повёл её к алтарю. — Я не уверен, что ты опять никуда не денешься. А потерять тебя опять я не хочу!

— Какие громкие слова! — язвительно заметила она. — Стоило думать о том, как меня не потерять до того, как меня потерять! — закончив эту тираду, она нахмурилась и, шевеля губами, начала проговаривать её про себя, чтобы понять, всё ли правильно она сказала.

— В общем, я от тебя не отойду и на шаг, — оторвал её от этого занимательного занятия Поттер. — Вместе попытаемся найти выход отсюда.

— А если я отсюда никогда не смогу выйти? — с вызовом спросила Панси.

— Тогда мы навсегда здесь останемся, — равнодушно пожал он плечами.

— А как же безутешная Дафна? — с тайным садистским удовлетворением она поняла, что её стрела попала в цель, когда лицо Гарри болезненно исказилось.

— Ты знаешь... Мне кажется, что безутешная Дафна спустит меня с лестницы, если узнает, что я оставил тебя одну в этой темнице. И будет права, между прочим!

— А ты ей не говори, что меня нашёл! — на сдавалась Панси. Поттер, разворачивающий на жертвенном столе скатерть с заклинанием для само-сервировки и последующей утилизации отходов, лишь удивлённо на неё посмотрел, но ничего не сказал.

— Скажи мне, Поттер... — Панси, жующая бутерброд с чёрной икрой и запивающая его горячим душистым чаем, налитым из странного медного термоса с трубой сверху и с краником, запнулась. — Гарри... Скажи мне, что это за Питер? Он вполне ничего такой! — добавила она игривым тоном.

— Человек-Паук, — мрачно буркнул в ответ Поттер.

— Человек-Паук? — хихикнула она. — Это же комикс! Откуда он здесь? Нет, я понимаю, мы ту все волшебники и все дела, но Человек-Паук... Это, по-моему, через край!

— Откуда я знаю, может, этот Окснам нашёл способ проникнуть в другие миры, — ответил он. — Алтарь Ллос же у него зачем-то есть?

— Ллос? — развеселилась она. — Человек-Паук? Ха-ха-ха! Нам ещё птицы Рух для комплекта не хватает и тебя, поедающего жуков.

— Смотри, накаркаешь! — покачав головой, Гарри принялся убирать импровизированный стол, скатав скатерть прямо со всем содержимым. Как и обещала инструкция по эксплуатации, в свернутом виде она опять превратилась в кусок красивой ткани с бахромой.

— Я думаю, что на сегодня достаточно приключений, — сказал он, доставая спальные мешки и матрасы из своего рюкзака.

— А зачем это ты достал два спальника? — с подозрением спросила Панси. Он, не говоря ни слова, развернул их и, сцепив молнии двух спальных мешков, превратил их в один большой. — Посмотрите-ка, у него уже всё предусмотрено!

Над местом для ночлега пришлось установить ещё и палатку, поскольку светильники в зале отказывались гаснуть. Они залезли в спальный мешок, и некоторое время лежали в тишине. Потом Панси, голова которой привычно покоилась на руке Гарри, почувствовала, что тот к ней повернулся.

— Гарри, ты что делаешь? — спросила она, почувствовав поцелуй на своей шее.

— Угадай с трех раз! — буркнул он, целуя её чуть ближе к уху и руками залезая ей под одежду.

— Гарри! — позвала она. — Гарри! — не добившись он него никакого отклика, она оттолкнула его от себя и села, крича: — Гарри!

— Ну, что? — спросил он, зажигая Люмос.

— Я тебе ничего такого не дозволяла! — зло сказала Панси.

— Надо же, а тогда в кабаке только что не изнасиловать меня пыталась, — возразил он.

— Вот, тогда и надо было воспользоваться моментом!

— Но я....

— Не мог? Чувство долга мешало? Верность? А куда теперь делась твоя верность? — всё сильнее распалялась она. — Всё, про Дафну уже забыл?

Тут уже Гарри не выдержал и тоже вскочил, тряся её за плечи:

— Да я чуть тебя не потерял, понимаешь? Навсегда! Я не могу тебя потерять снова!

Она отвернулась и внезапно тихим голосом произнесла:

— И поэтому ты решил сжалиться надо мной и дать мне то, чего я от тебя хотела? Кинуть голодной собаке кость? Подачку мне сделать решил? — она посмотрела ему в глаза: — Мне не нужна твоя жалость и не нужны твои подачки! — и она яростно закричала: — Клянусь, пока стоит этот мир, я не буду твоей!

Едва заметный толчок пронёсся по каменным плитам, воздух на секунду загустел и снова вернулся в своё нормальное состояние. Палатку будто сорвало ветром, исчезли и матрасы со спальниками. Несколько секунд, казалось, ничего не происходило, а потом с находящегося высоко над ними свода зала начали падать каменные блоки, не долетая до них и растворяясь в воздухе, обнажая тёмное небо, расчерченное яркими полосами. С ужасом прижавшись к Гарри, Паркинсон поняла, что это звёзды, с бешеной скоростью несущиеся по небосклону. Свод обвалился полностью, оставив вокруг площадки зала лишь обгрызенные на высоте двух метров стены. Становилось всё холоднее, и в выемку в холме, которая образовалась в результате обрушения купола, постепенно начал заползать даже не туман — какие-то бесформенные хлопья плотной взвеси в воздухе. Сначала они покрыли склоны выемки, переползли через стены и затопили собой площадку зала, а потом стали громоздиться всё выше, закрывая собой небо. Эта субстанция излучала очень слабый свет, так что Панси могла видеть находящееся рядом лицо Поттера, но уже на расстоянии вытянутой руки этот туман закрывал собой всё. Ещё один толчок пронёсся мимо них, всколыхнув студенистую массу, и Панси поняла, что они прибыли...

— Что это было? — спросила она, ощущая, как слова вязнут в воздухе.

— Я думаю, — донёсся издалека голос почти прижавшегося к ней Поттера, — что это был конец.

— Конец чего? — спросила она, не решаясь поверить в ту ужасную правду, которую и сама уже знала.

— Конец мира, Панси! — ответил он. — Что бы ни случилось, не отпускай моей руки!

Они поднялись и наощупь двинулись вдоль площадки, пытаясь найти выход. Довольно быстро они обнаружили участок вокруг жертвенника, над которым туман освободил полусферу высотой около десяти метров, в которой можно было и видеть друг друга, и слышать без помех. Паркинсон тут же порывисто прижалась к Гарри, с силой стиснув его торс. Он же нежно гладил её по голове.

— Тут была статуя? — нервно оглядываясь по сторонам, спросила она.

— Да, — сказал он. — Чертовщина какая-то. Хотя, логику в этом всём искать сложно.

Они двинулись к стенам зала и вдоль них добрались до входа. Там же нашлись ступеньки, по которым Гарри двинулся было вверх, но почувствовал, что Паркинсон остаётся на месте.

— Я по-прежнему не могу отсюда выйти! — сказала она, зная, что он даже не сможет её услышать. По дрожи его руки она поняла, что он хохочет. Подождав, пока его истерика прекратится, она потянула его искать второй выход. Они обошли вдоль стены всю площадку, потом попали в темницу и добрались до второй лестницы. Чары прочно удерживали Панси внутри её темницы. На обратном пути, двигаясь вдоль другой стены, Гарри нащупал в стене разлом и попытался вытащить её туда, но клетка работала и в отсутствие стен.

Когда они вернулись обратно к алтарю, оба выглядели подавленными.

— Чёрт! — выругался в сердцах Поттер.

— Что ещё? — спросила Панси.

— Моего рюкзака нет!

Эта новость её, как ни странно, привела в состояние умиротворения. Значит, они не будут мучиться долго. Паркинсон показала на висящий за поясом Гарри кинжал Драука:

— Надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться?

— Нет! — испугавшись того, что она пыталась ему сказать, он, как бы защищаясь, выставил вперёд руку. — Даже не думай об этом!

— Гарри! — она повысила голос: — Ты должен будешь!.. Не сейчас, позже! Прошу тебя!

— Вот, позже об этом и поговорим! — ответил он.

Они легли, прижавшись друг к другу и завернувшись в его мантию. Несмотря на обстоятельства, Паркинсон где-то на задворках сознания пребывала в восторге и неге от его объятий.

“— Какой же ты, всё-таки, дурак!” — подумала она, засыпая. “— Какая же я дура!”

Из сна их вырвал какой-то скрежещущий звук, донёсшийся сверху, совершенно невозможный, как им показалось, в этом покрывшем землю киселе. Панси подняла голову и вопросительно поглядела на проснувшегося Поттера. Скрежет раздался снова, теперь уже с другого направления. И ещё раз. Создавалось ощущение, что что-то над ними перемещается в тумане над ними, облетая площадку по кругу. Гарри, несколько секунд глядевший в никуда отрешённым взглядом, вдруг вскочил на ноги, испугав её, и посадил вплотную к алтарю, используя его, как укрытие. Потом он выхватил палочку и присел на корточки рядом с ней, прикрыв своим телом.

— А ну отпусти меня! — зашипела она.

— Тише! — сказал Поттер. — Палочка есть только у меня. Не бойся, я тебя в обиду не дам!

Она было попыталась его отодвинуть, но со вздохом признала, что он прав, и, что бы на них не напало, только у него есть шанс защититься. Временами доносящийся скрежет становился всё громче, и вдруг, всколыхнув массу тумана, из него на площадку вынырнула огромная птица, при виде которой у Панси расширились глаза. Огромная, метров шести высотой, тварь видом своим напоминала белого орла-переростка. Лапы, казалось, способны были удержать слона, а клюв мог легко вместить человека.

— Ступефай! — закричал Поттер, направляя палочку на птицу. — Редукто! Ступефай!

С таким же успехом он мог бы размахивать вантузом, поскольку заклинания не сработали. Было похоже, что магия вообще отсутствует в этом странном “когда”. Поняв это, Гарри убрал палочку и, выхватив паучий кинжал, тут же бросился на птицу, приготовившуюся было пригвоздить его своим огромным клювом. Клюв ударил в то место, где он стоял буквально мгновением раньше, а Поттер, в свою очередь, подскочил к ноге птицы и, как зубочисткой, ткнул в неё кинжалом. Чудовище недовольно дрыгнуло ногой, и он отлетел в туман. Подавив рыдание, Панси бросилась было вслед за ним, но страшная птица преградила ей дорогу.

— Панси, прячься за алтарь! — раздался крик Поттера. Сам он уже, прихрамывая, появился из тумана. На его боку расплывалось кровавое пятно. Он снова бросился на птицу, но та, боднув его клювом, швырнула на камень алтаря. Раздался хруст, и Панси увидела, что обе ноги его изогнуты там, где не должны бы изгибаться, а одна из штанин пропорота торчащей костью. Захлёбываясь слезами, Паркинсон бросилась к Поттеру, который, выплёвывая кровь на каждом слове, нашёл в себе силы прохрипеть:

— Панси, прячься в тумане, я её задержу!

Оглушительно закричав, птица подняла клюв, намереваясь добить свою жертву. Панси закрыла собой Поттера, вытянув перед собой руки:

— Не трогай его! Пожалуйста! Ведь тебе нужна я! Не трогай!!!

Чудовище, как бы раздумывая, повернуло голову набок, рассматривая Паркинсон одним глазом. Панси села на колени перед Поттером, который судорожно пытался ухватить её непослушными руками, сняла с себя мантию и, скатав её, приложила к истекающей кровью дыре в его боку, прижав сверху его рукой. Она наклонилась к нему и поцеловала.

— Прощай, моя любовь! Помни меня!

Она погладила его по щеке и повернулась к птице, которая, словно ждала этого, тут же осторожно, чтобы не поранить, ухватила её своей лапой и взмыла вверх. Гарри, по щекам которого текли слёзы, сумел лишь раскрыть рот в беззвучном крике отчаяния.