Водоворот (гет)

На завтрак она не вышла. Ночные бдения справедливо потребовали своей платы в виде глубокого сна до полудня. Потом она встала и побрела в душ, чувствуя себя совершенно разбитой. Душ слегка исправил настроение, но физическое недомогание не ушло. Девушка улеглась обратно в постель и вызвала горничную.

— Доброе... Добрый день, госпожа!

— Здравствуй, Бьянка!

— Принести Вам завтрак?

— Да, пожалуйста!

— Маленькая госпожа просила принять её, когда Вы проснётесь.

“Будет есть мозг. Заноза!”

— Передай ей, пожалуйста, чтобы она зашла. И ещё... — Бьянка, направившаяся было к двери, вернулась обратно. — Ты можешь найти Фабио?

— Госпожа, садовник совсем недавно уехал в город...

— Проведать раненых? — не получив ответа на этот, в общем-то, несущественный вопрос, она задала другой: — А когда вернётся?

— Скорее всего, к вечеру. Мастер Клод может сказать точнее. Если хотите, я спрошу.

— Не надо, спасибо, Бьянка!

Горничная поспешила на кухню, а в комнату проскользнула младшая из сестёр. Увидев её, шатенка невольно улыбнулась:

— Привет, Почемучка!

— Привет, Задавака! — высунула язык, зажмурив глаза, девица. — Ну, ладно, рассказывай!

— Тш-ш! — из коридора послышался голос подруги, зовущей сестру. Девушки затихли, и голос старшей стал было удаляться, ну тут, похоже, ей встретилась горничная. Шатенка развела руками, а блондинка поджала губы. Дверь приоткрылась, и в ней появилась голова старшей сестры:

— А, привет, проснулась? — не озаботившись разрешением, она вбежала в спальную и залезла на постель к подруге. — Ты где пропадаешь? Не заболела?

— Главное, чтобы не залетела! — буркнула себе под нос младшая. Шатенка строго цыкнула на неё.

— Нет, правда, ты себя хорошо чувствуешь?

Девушка мечтательно улыбнулась, потягиваясь:

— Я себя чувствую просто замечательно! И тебе, кстати, того же желаю!

Блондинка нахмурилась:

— Я не могу так же... — она гневно посмотрела на подругу. — А ты? Как ты могла? После всех этих пафосных речей о чести и верности!

Широко раскинув руки, шатенка опять изогнулась, потягиваясь:

— Если б ты знала, как мне хорошо!

Старшая грустно посмотрела на неё:

— А ты знаешь, я рада за тебя! Наконец-то, хоть кто-то из нас...

Подруга весело погладила её по руке:

— Спасибо тебе! Слушай, тут такое дело... — она замялась, уткнув пальчик в одеяло. — Мне нужна целительница.

Блондинка кивнула:

— Хорошо, я спрошу у Бьянки, — она нахмурилась: — Что-то серьёзное?

— Да нет, — рассмеялась подруга. — Всё, в принципе, и само пройдёт, но хотелось бы, чтобы поскорее, — она отвернулась к окну и пробормотала себе под нос: — И так столько времени зря потеряно!

Младшая, которая услышала её бормотание, грустно ей кивнула и вышла из комнаты. Она спустилась в холл и позвала горничную.

— Что вы хотели, синьорина?

— Нашей подруге нужна целительница, — объяснила блондинка.

— Хорошо, — кивнула Бьянка, — я пошлю кого-нибудь в город.

— Ты не знаешь, где мне найти Фабио? — спросила младшая.

— Что-то не так в саду? — поинтересовалась горничная. — Последствия ночной бури уже устранили.

— Да нет, у меня был вопрос по части опыления некоторых цветов. Особенно, фиалок, — наткнувшись на непонимающий взгляд горничной, она добавила: — Мне нужно срочно, безотлагательно увидеть нашего садовника.

— Синьорина, у нас сейчас недостаток персонала... Несколько человек на больничном, ещё несколько уволились... Я не могу отпустить вас без сопровождения, простите!

— Неужели никого нет, кто мог бы составить мне компанию и отвезти к Фабио? — спросила блондинка. — Ты же собиралась кого-то послать за целительницей?

— Я собиралась отправиться за ней сама, — поджала губы горничная. Потом она устало вздохнула: — Вы сможете собраться за пять минут, синьорина?

— Буду через три! — младшая поцеловала опешившую горничную в щёку и вприпрыжку помчалась переодеваться. Когда она вернулась, Бьянка уже ждала её в холле в совершенно непривычном для горничной наряде — облегающий костюм из рельефной ткани со множеством кармашков и с чем-то, напоминающим небольшую кобуру на бедре.

— Значит, так, — сразу взяла быка за рога “горничная”. — Слушаться меня беспрекословно. Если я скажу прыгать, то можно только спросить, как высоко. Понятно? — блондинка кивнула. — Пойдём! — Бьянка махнула рукой и пошла на выход, не глядя, следует ли она за ней. Они дошли до гаража и сели в неприметную “Альфа-Ромео”. Бьянка проверила замок привязного ремня пассажирки и покатила к воротам. Невидимый охранник нажал на кнопку открывания, и ещё через минуту они неслись по извилистому шоссе. Едва дорога зашла в небольшую чащу, Бьянка резко ударила по тормозам и дёрнула рычаг ручного тормоза, разворачивая машину. Дорогу прямо перед ними пропахала красная молния заклинания, но машина уже развернулась в другую сторону и, пробуксовывая колёсами, начала разгоняться в обратном направлении. Ещё одна красная молния ударила в левое переднее крыло, вминая дверь и переднюю стойку в водителя и опрокидывая машину набок. Ещё через несколько секунд младшая, отплёвываясь стеклянной крошкой, увидела перед собой сапоги. Она подняла глаза на их хозяина, и гримаса отвращения перечеркнула её лицо.

— А, так ты меня узнала! — обратился к ней седовласый мужчина сильно в годах. — Это упрощает дело, — он направил палочку на Бьянку, которая бессознательным кулем висела на ремне прямо над ней. — Достань палочку двумя пальцами левой руки и положи у моих ног. Потом вылезай и не делай глупостей, — он присел и улыбнулся, сверля её своими пустыми бесцветными глазами. — Ты же знаешь, что я её удавлю, не раздумывая. Если хочешь, чтобы она жила...

— Да кто она такая, — презрительно поморщилась девушка. — Всего лишь, прислуга!

— Хорошая попытка, — усмехнулся он. — Смелая. Ещё раз — и твоя... прислуга — труп. Ты хорошо меня поняла?

Она кивнула и выложила перед ним палочку.

— Так, а теперь отстёгивайся и вылезай. Постарайся не делать резких движений понапрасну.

Это было трудно — не делать резких движений, вылезая через разбитое лобовое стекло лежащей на боку машины из-под бессознательного тела горничной. Однако, её пленитель наблюдал за этим с не свойственным ему спокойствием. Когда она, наконец, вылезла и привела одежду в относительный порядок, он положил в машину кусочек пергамента, протянул ей руку и аппарировал. Горничная застонала и открыла глаза, пытаясь сфокусироваться на окружающей обстановке.

* * *

Проснувшись, она сначала не поняла, где находится и было запаниковала, подумав, что все события последних скольких-то там дней были лишь сном, в чём-то — дурным, а в чём-то — прекрасным. Потом она поняла, что совсем без одежды. Следующее, что до неё дошло — она в постели с мужчиной, который, как она определила по содержимому своей руки, тоже совершенно ни во что не одет. Она лежала, наполовину на него забравшись и закинув ногу. Потом он, кажется, тоже проснулся, потому что то, что она держала в руках, начало набухать и твердеть. Его рука, на которой она лежала, поднялась, провела вдоль её спины и крепко ухватила её за ягодицу.

— М-мм! — сказала она и укусила его за плечо.

Он дёрнулся от боли и ухватил её за другую ягодицу. Она опять застонала.

— Тебе, что ли, нравится, когда я хватаю тебя за попку? — ещё сонным голосом спросил он.

— Да, и давно! — ответила она. — Очень давно!

— А где ещё тебе нравится, когда я тебя хватаю? — спросил он, осторожно просовывая другую руку так, чтобы её грудь поместилась в его ладони, и нежно стискивая её.

— Да, здесь тоже нравится, — она опять застонала и стиснула свою руку, потихоньку начав ей двигать.

— А что же ты так всё возмущалась? — спросил он, водя пальцев вокруг её соска.

— Всё дурацкие приличия, будь они неладны! — пробормотала она. Он потянулся к ней губами для поцелуя, а потом перевернулся, откинув её на спину, и рука его поползла с груди вниз по животу и к бёдрам, нежно, но настойчиво приникая между них. Она в нетерпении прикусила было губу, а потом, ухватив его обеими руками, буквально затащила его на себя и сцепила ноги у него за спиной, выгибаясь ему навстречу.

Ещё через пару часов она, свернувшись рядом с ним калачиком, мечтательно глядела в потолок.

— Какое прекрасное утро! — сказала она.

— Три часа вообще-то! — отозвался он, гладя её спину.

— А число какое, ты знаешь?

— Не-а.

— Меня, вообще-то, ищут, а мы тут с тобой...

При этой мысли лицо его помрачнело. Она почувствовала, как он глубоко вздохнул, и услышала, как его сердце сначала застучало быстрее, а потом начало замедляться, когда он на выдохе непроизвольно задержал дыхание.

— Ты сейчас подумал о Дафне, — скорее, утвердительно, чем вопросительно, сказала она.

— Да. Мне нужно ей рассказать...

— Нет! — возразила она. — Это разобьёт её сердце!

— Она всё равно сразу поймёт, да и не собираюсь я её обманывать.

— В каком-то смысле ты её уже обманул.

Он опять тихо, почти незаметно вздохнул.

— Я больше не смогу без тебя, Панси. Ни за что и никогда.

— Я знаю, любимый! Но если ты порвёшь с Дафной, то я сама тебя брошу, — и тихонько добавила: — Как бы я тебя ни любила.

Он приподнялся на локте и удивлённо посмотрел не неё:

— Но если я буду с ней, то как я буду с тобой?

Она развернулась и потянулась, как кошка, заставляя его любоваться собою.

— Не знаю. Придумай что-нибудь! Я тоже не собираюсь тебя терять! Мне пора домой. Надеюсь, что папа достаточно сильно обрадуется, чтобы забыть про ремень.

— Панси, — округлил он глаза. — Он, что, тебя ремнём порет?

— А что, ладошкой взрослую дочь по попе шлёпать? — спросила она в ответ, потом несколько секунд наслаждалась его краснеющим от ярости лицом и наконец смилостивилась: — Да шучу я, не волнуйся. Ну, сам подумай, можно ли такую хорошенькую девочку, как я, — она сложила руки вместе, выдавливая вперёд стиснутые между ними шарики грудей, и часто-часто заморгала ресничками, — да ещё и пороть? — она мечтательно закатила глаза: — Мой папочка меня просто обожает и сам кому хочешь горло перегрызёт.

— Ах, ты... — Гарри прыгнул в её сторону, но она с визгом вскочила с кровати и попыталась спрятаться в шкафу. Он дернул дверцу на себя, отчего Панси, хохоча, вывалилась на него, тут же затолкал её обратно, залез сам и закрыл дверь изнутри. С минуту из шкафа доносились звуки борьбы, рычание и хихиканье, а потом — приглушённый голос Панси, говорящей:

— Хм-м! В шкафу? Замечательная мысль! Ах-ха! — потом послышался вздох, еле слышный писк, протяжный стон, и тяжёлый дубовый шкаф начал едва заметно раскачиваться. — Какой у тебя большой... шкаф!

К вечеру ей всё-таки удалось оторвать свои руки от Поттера, принять — в четвёртый раз за день — душ, одеться и, поцеловав — ещё в течение одиннадцати минут, и благо, что рядом не оказалось какого-нибудь шкафа — его на прощание, отправиться домой. Там были и мать с заплаканными глазами, и издёргавшийся отец, перевернувший в её поисках половину Англии. Она не смогла многого им рассказать, но в общих чертах про Окснама и Поттера она им поведала.

— Как ты думаешь, мистер Поттер примет нас или лучше пригласить его сюда? — вдруг спросил мистер Паркинсон. Она подозрительно на него посмотрела, но мать сразу её успокоила:

— Мы хотели бы официально выразить нашу благодарность Гарри за твоё спасение...

— И предложение располагать нами, как только будет угодно, — кивнул мистер Паркинсон. — Он вернул нам тебя. Если ему нужен наш дом — он его получит. Если ему нужны наши деньги — ему достаточно сказать одно слово...

— А если ему нужна ваша дочь? — перебила Панси. Мать потупилась, а отец сконфуженно кашлянул. — Я хотела вам сказать...

— Это не имеет значения, — протестующе протянула руку мать.

— Нет, — упрямо наклонила голову Панси. — Только это и имеет значение. Если говорить о благодарности, то... То я уже отблагодарила мистера Поттера за моё спасение и намерена продолжать благодарить его тем же способом всю оставшуюся жизнь.

Родители оба покраснели, а отец побагровел:

— Я бы советовал тебе выбирать выражения, когда ты разговариваешь с матерью! — прорычал он.

— Я люблю его, папа! — спокойно сказала Панси. — Два года я себя сдерживала, движимая чувством долга, которое мне предписывало покорно дожидаться дня своей свадьбы неизвестно с кем. Я честно думала, что выйду замуж и когда-нибудь полюблю этого чужака. Я была неправа. Услышьте меня, пожалуйста. Я никогда никого не полюблю, кроме Гарри.

Миссис Паркинсон молчала, а её супруг, кашлянул в кулак, спросил:

— А в курсе ли ты, дочь моя...

— Ну ты, папа, и сплетник! — хихикнула Панси, вновь заставив отца покраснеть. Увидев это, она примирительным тоном продолжила: — Конечно, папа, в курсе. Она же моя лучшая подруга!

— И тебя это никак...

— Меня это очень печалит, папа. Но что я могу поделать, если даже красавица Дафна, от которой он без ума, не может заставить его позабыть обо мне.

— Ты у меня тоже красавица, — заметил мистер Паркинсон.

— Я у тебя — язва, каких поискать. Давай, пока забудем об этом...

— Нет, Панси, об этом нам никак не забыть, — вдруг подала голос миссис Паркинсон. — Через шесть недель тебе под венец...

— Но как же? — растерянно сказала Панси. — Ведь Дафна...

— Твой жених не отказался от тебя, — ответила мать, глядя в сторону. — Свадьба назначена на день твоего восемнадцатилетия, — она встала и пошла к себе. Панси почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Стоило мчаться за тридевять земель на метле, попадаться в лапы к безумному колдуну, путешествовать на несколько столетий в будущее, переродиться птицей и соединиться с любимым, чтобы услышать... что жизнь кончена.

Отец подошёл к ней и прижал её голову к своей груди.

— Не волнуйся, малышка. У тебя всё будет хорошо, просто не может быть иначе. Ты ведь мне всегда верила, правда? — она кивнула под его большой заботливой ладонью. — Тогда верь и сейчас. И ещё... Касательно мистера Поттера... Я к нему не питаю ничего, кроме глубокого уважения и безмерной благодарности. Если бы это было в моих силах, я бы завтра же отвел тебя под венец. Я рад, что ты удостоила своим расположением столь замечательного человека, и не вижу ничего плохого в том, что ты будешь удостаивать его своим вниманием и временем.

Он ещё раз погладил её по голове и вышел. Когда она, наконец, высушила слёзы и размышляла о том, что означает фактическое благословение отцом возможного — и, скорее всего, будущего — её адюльтера, в дверь кто-то постучался.

— Да-да! — машинально ответила она. Дверь открылась, к ней в комнату ворвалась Дафна и сразу бросилась к ней на шею.

— Дорогая моя! — пропела она ей в ухо. — Сокровище моё! Нашлась!

Панси сжала подругу ещё крепче, чем та сжимала её:

— Прости меня, милая... Как я, дура, о тебе не подумала!

Дафна оторвалась от неё и отстранилась на полметра, внимательно глядя в глаза:

— Скажи мне, только честно — вы сделали это?

Панси опустила глаза:

— Прости...

Дафна не дала ей договорить и опять прижалась к ней:

— Наконец-то! Свершилось! А я-то уж подумала, что ты так девственницей и помрёшь!

— Фу! Типун тебе на язык! Погоди... — Панси снова отстранилась, чтобы посмотреть на подругу. — Я не поняла, ты, что, не против?

— Ах, Панси, — вздохнула та. — Если альтернатива этому — навсегда тебя потерять...

— Я люблю тебя, Дафна! — опять притянула её к себе Панси.

— Я люблю тебя, Панси!

— Ты только не подумай, я не в том смысле, ну, ты знаешь...

— Да и я девушка не очень прогрессивная! — вздохнула Дафна.

— А жаль, я так надеялась! — сказала Панси, одной рукой хватая Дафну за зад, а другой сжимая её грудь.

— А ну, убери грабли, дура! — зашипела Дафна, а Панси, отдёрнув руки, удивленно на них посмотрела:

— И что мальчишки в этом находят? — и она сокрушённо покачала головой — Нет, не быть мне лесби, не быть!

Дафна, которая сразу перестала сердиться, когда поняла, что Панси над ней подшутила, с интересом посмотрела на подругу:

— Расскажешь, как это было?

— Вот ещё! — хмыкнула та. — Ты же мне не рассказала тогда...

— Ну, хорошо, я тебе расскажу...

— Ничего не желаю слышать! — скороговоркой выпалила Панси, зажав уши руками. — Я когда про себя-то вспоминаю, и то стесняюсь!

— Больно ты нежная! — а потом, вспомнив о чём-то другом, взяла Панси за руки и потупилась:

— Прости меня, Панси!

— А тебя-то за что? — выпучила та глаза.

— За то... — пояснила Дафна. — Если бы я знала, что у тебя всё так серьёзно...

— То — что? Стояла бы в сторонке и терпела?

— Я не знаю. Может, с самого начала... Знаешь, я же тебе тогда просто позавидовала...

— Когда? Когда мы по подземельям гуляли?

— Ага. Как он на тебя смотрел! — Дафна мечтательно закатила глаза.

— Точно, — подтвердила Панси. — А я себе при этом твердила — “только бы не влюбиться, только бы не влюбиться”!

— А вышло, что мы обе влипли!

— А знаешь, когда? — спросила Панси.

— Когда он Асторию на руки подхватил? Я чуть не описалась от восторга! Такой вообще... Рыцарь в сияющих доспехах!

— М-м! — помотала головой Панси. — Значительно раньше. Когда ты сама к нему целоваться полезла. Я тогда на тебя поглядела и поняла — пропали мы с тобой обе!

— Слушай, такой этот Поттер гад оказался!

— И не говори! Лучших девушек Слизерина окрутил!

— Кобелина! Причём, — заметила Дафна, — не только с нашего курса.

— Не поняла! — насторожилась Панси. — Это что, кто-то ещё на нашего Поттерчика претендует?

Дафна отпустила, наконец, Панси, убедившись, что та жива и здорова, и уселась в кресло.

— Да что же это я! — всплеснула руками Панси. — Присаживайтесь, гости дорогие! — и уселась сама в соседнее кресло. Дафна подождала, пока она устроится поудобнее.

— Те же помнишь, как ещё на четвёртом курсе Аське шибануло в голову, что она должна мне во что бы то ни стало найти мальчика. Она, кстати, и на более старших курсах выбирала. В какой-то момент даже пыталась мне этого сосватать... Ну, помнишь, он ещё погиб на Турнире Трёх Волшебников?

— Седрик что-то-там...

— Точно! Седрик... А фамилию мне никак не вспомнить.

— Да и чёрт-то с ним!

— Угу. Всё равно, он меня на три года старше был. Так вот, приходит она как-то ко мне и говорит, что все мы дураки. С нами на одном курсе учится человек, который, как минимум, не слабее чемпионов Шармбатона и Дурмштанга, да и нашего собственного тоже, а мы дружно от него носы воротим. Сказала — и каким-то образом набилась к нему дружить. Точнее, поначалу она за ним просто везде ходила, как привязанная. Он было пытался от неё прятаться, но после того, как её пару раз наказали старосты за то, что она спала ночью в коридоре у входа в палаты Гриффиндора, он перестал от неё бегать. Кстати, с тех пор она и учиться лучше стала. Конечно, она при этом не забывала о своей миссии и не упускала случая проехаться Гарри по ушам по поводу своей замечательной умной и красивой сестрёнки...

— Это, что, у Тори ещё одна сестра есть? — с удивлением спросила Панси.

— Пф! — фыркнула Дафна. — Не смешно! ...А потом она прибегала ко мне и рассказывала, какой он замечательный. В общем, дорассказывалась. Как тот торговец на базаре, который так хвалил свой товар, что передумал его продавать, мол, самому нужен. Сама понимаешь, что история с чудесным спасением только масла в огонь подлила. Как-то к ней захожу, а она носом в подушке лежит, которую от слёз уже выжимать можно. Почему, говорит, он на меня как на пустое место смотрит? А я ей возьми да ляпни, что она сама такая классная девчонка, что может себе любого парня выбрать. Она говорит, мол, любого не хочу, хочу только этого. Я ей говорю — значит, этот будет твоим, главное — не сдавайся. Потом, как от папы пришло известие о её помолвке, она вся такая серьёзная ко мне подходит и заявляет, что поклялась, что никому, кроме него, в жизни не позволит себя коснуться.

— Ну и дура, чёрт подери!

— Ты думаешь? — сухо поинтересовалась Дафна.

— Она же умрёт! — Панси побледнела, вскочила и начала метаться по комнате.

— Да сядь ты! — раздражённо сказала Дафна. — Мы и так себе места не находим.

— Да как я могу сидеть? — спросила Панси и вдруг набросилась на подругу. — Ты мне почему мне раньше про это не говорила?

— А что мне тебя зря расстраивать? Чтобы ещё и у тебя голова болела?

Панси остановилась и укоризненно посмотрела на Дафну:

— Это, по меньшей мере, обидно! Как будто я тебе чужая!

— Прости! — склонила голову Дафна. — У меня эта история уже два года из головы не выходит. Словно какой-то таймер отсчитывает секунды до того момента, когда взорвётся бомба.

— Постой, а у неё же такой же брачный контракт, как на тебя был?

Дафна поджала губы:

— Слушай, не напоминай мне об этом косяке моего отца. Когда я его спросила, чем он руководствовался, подписывая на это годовалую дочь, он ответил, что у него было чувство, что нужно сделать именно так.

— Да, но... — Панси задумалась. — А что бы было, если бы на тебя не было контракта?

— У папы есть теория, что кто-то толкает Малфоя на войну с Гринграссом...

— И им нужна заложница, — кивнула Панси.

— Ну да, — удивлённо посмотрела на неё Дафна. — Значит, без контракта мишенью той истории стала бы я?

— Наверняка! — удовлетворённо кивнула Панси. — И всё же, скажи мне, у тебя был такой же контракт?

— Такой же, — кивнула Дафна. Панси перестала, наконец, бегать и снова уселась, обняв себя руками и нервно раскачиваясь.

— Скажи мне... Теоретически, чисто теоретически...

— Теоретически — да, — вздохнула Дафна. — Но практически...

— Мы должны его бросить. Обе. В один день.

Дафна посмотрела на неё с ужасом, губы её задрожали:

— К-как б-бросить? Т-ты что т-такое говоришь? — задыхаясь от обида проговорила она. — И почему ты распоряжаешься моим...

Панси склонилась к коленям, пряча лицо, и Дафна тут де сползла на пол, обнимая её:

— Прости меня, прости! Я дура, прости!

Панси обняла её в ответ:

— Только он может это сделать, ты же понимаешь...

— Да, прости. Я не знаю, как смогу это пережить.

— Смотри на это по-другому, — Панси отодвинула Дафну от себя и строго поглядела на неё. — Просто подумай, сможешь ли ты с ним быть, зная, что в его силах было её спасти, и он этого не сделал?

— Если я его об этом не попрошу...

— Рано или поздно это всплывёт. Он тебе задаст прямой вопрос, и ты не сможешь соврать. И тогда он поймёт сам и сам уйдёт.

Дафна кивнула:

— Он решит, что он виноват.

— Пусть он думает, что это мы виноваты!

— А получится? — спросила Дафна. — Ты пойми, если я... Если мы его навсегда потеряем, но спасти её не получится...

— Во-первых, не навсегда. Пусть попереживает некоторое время, а потом мы вернёмся и скажем, что его прощаем.

— Это правильно, — кивнула Дафна. — Я как-то не подумала, что виноватого в любом случае назначим мы. Но это не исключает того, что он физически не сможет... Он же правильный — через край!

— В ночь на её шестнадцатилетие — сможет, — твёрдо пообещала Панси.

— Хорошо, — согласилась Дафна. — Будь по-твоему.

— Так... У нас, как я понимаю, десять дней?

— Девять... Последний — для Аськи.

— Значит, девять... — задумалась Панси. — Как календарик составлять будем? Жребий кинем? Чур, я — последняя!