Трилогия «Соперница» (гет)

Сидя на заднем сидении автомобиля дяди Вернона, Эмили с лёгкой полуулыбкой смотрела в окно на пролетающие мимо лысые деревья и оранжевые фонари. Едва только она оказалась внутри машины, девочка почуяла знакомый запах кожаных сидений и цитрусового саше, висящего под лобовым стеклом. Тепло разливалось в душе Поттер, несмотря на то, что встреча с родственниками оказалась не такой, как она себе представляла.

Прежде всего дядя Вернон поинтересовался, где её чемодан, на что Эмили, естественно, ответила, что решила обойтись минимумом вещей. А когда они тронулись по направлению к выезду из города и ехали в полной тишине, Поттер подумала, что стоило бы что-то рассказать им о своей учёбе. Но как только она заговорила, тётя Петуния напряглась, что не укрылось от пристального взгляда рейвенкловки, привыкшей оценивать реакцию родственников на свои слова. Эмили тут же поняла, что дядя и тётя ещё не готовы принять её как волшебницу, убедилась в правильности своего решения не упоминать о магии в письме и принялась на ходу сочинять полуправдивые истории о том, как она провела это время в пансионе Святой Кэтрин.

Поттер расслабилась, заметив, что тётя теперь сидела, откинувшись на спинку кресла. Кроме того, Петуния периодически поворачивалась назад, чтобы спросить у девочки то о любимом предмете, то об одноклассниках, то о комнате, в которой она жила. Эмили с удовольствием отвечала, поддакивала и рассказывала, давая родственникам то, что они хотели в ней видеть: нормального ребёнка, ученицу частной школы, приехавшую на рождественские каникулы.

Вскоре автомобиль дёрнулся, остановившись. Эмили по инерции подалась вперёд, но ремень безопасности задержал её, отчего ту отбросило назад, едва не выбив дух из лёгких. «Вот и дом родной», — подумалось девочке, когда она вышла на морозный ночной воздух и окинула взглядом ухоженный фасад четвёртого дома на Привит-драйв, желтевшего в свете фонарей.

Поттер следила за привычным движением ключей во входной двери, которое сопровождалось тихим стрекочущим звуком, пока дядя Вернон доставал из капота пакеты с продуктами, за которыми они заехали ещё в Лондоне. Затем послышался звук включаемой автомобильной сигнализации, и Эмили юркнула в прихожую следом за тётей, чтобы не мешаться дяде под ногами.

— Дадлик! Солнышко, мы вернулись, — пропела Петуния, успевшая уже снять пальто и расстёгивавшая сейчас обувь.

Сверху послышался громкий топот, а через несколько секунд на лестнице показался брат Эмили. Девочка мельком кинула на него взгляд, рассмотрев, что тот почти не изменился с первого сентября, когда они виделись в последний раз.

— Мам! А вы купили мне чипсы? — он спрыгнул с последней ступеньки и подбежал к отцу, пытаясь залезть в пакеты.

— Привет, Дадли, — хмыкнула Эмили, задвигая ногой обувь вглубь полки.

— Привет, — бросил он ей, доставая тубу «Pringles» с паприкой. Свою со сметаной и укропом Поттер предусмотрительно сложила сразу в свою сумку. Они часто ругались из-за того, кому какой вкус достанется.

Дадли открыл упаковку и, хрустя чипсами, ринулся обратно в свою комнату, обеспокоенно глянув на сестру. «Ах, да... — вспомнила девочка. — Он боится, что я его заколдую. Я бы с радостью! Жаль, нельзя совершать волшебство до совершеннолетия. Ещё больше жаль, что мне всё равно нельзя будет колдовать в присутствии маггла. А как бы хотелось посмотреть на его лицо, если бы я заставила исчезнуть все его видеоигры!» — Эмили хитро сощурилась, посмотрев на Дадли в ответ, пока он ещё не пропал из виду.

— Эмилия, э-э-э, — позвал её дядя Вернон, который уже отнёс покупки на кухню и вновь вышел в коридор.

Поттер уже собиралась подняться к себе, но оглянулась на голос. За осень девочка успела отвыкнуть от того, что дядя часто называл её полным именем. Глава семьи нервно постукивал носком ботинка, уперев руки в бока.

— Послушай, — сказал он медленно, прикоснувшись к своим усам и начиная их подкручивать. — Ты ведь помнишь, о чём мы договаривались летом?

— Да, папа, — чётко проговорила Эмили, пытаясь догадаться, к чему он вёл.

Тогда Вернон молча протянул руку. «А, он палочку хочет... — поняла Поттер и спустилась на ступень вниз. — Вроде и смысла в ней нет, но так не хочется отдавать!»

— Что? — улыбнувшись, спросила она, изображая лёгкое недоумение на лице: быстро подняла брови во время вопроса и тут же их опустила.

Она сотни раз видела, как неискренне выглядел Дадли, когда притворялся перед учителем, будто не знал о домашнем задании, держа удивлённый вид слишком долго. Разумеется, ему не верили, а Эмили всегда было интересно наблюдать за мимикой других людей.

— Ну... Тебе следует отдать... эту... палочку, — последнее слово он произнёс шёпотом.

— Какую палочку, пап? — Поттер убрала улыбку, сдерживая смех.

— Волшебную, — процедил дядя, начиная багроветь, и девочка поняла, что пора ставить точку в этой «игре».

— Пап, волшебных палочек нет. Ты мне сам говорил. И волшебства нет, — она замолчала, посмотрев на дядю и тут же отведя взгляд. Тот опешил от её слов и не сразу нашёлся, что ответить, тогда она продолжила: — Мне нужно распаковать вещи, а потом я спущусь на ужин. В пансионе утром давали только овсяную кашу, я уже проголодалась.

— Хорошо, — только и смог ответить Вернон, опуская руку, почувствовав, насколько нелепо он выглядел до этого.

Эмили развернулась и поспешила подняться в свою комнату, пока дядя не остановил её. Оставшись наедине с самой собой, она включила светильник, краем сознания отметив, как это было с одной стороны приятно, а с другой — непривычно, пользоваться маггловскими приборами. Она неспешно прошлась по своей комнате, наслаждаясь её уютом. Девочка вдруг осознала, насколько остро ей хотелось поспать одной в помещении без разговорчивой Сью и шепчущихся Лайзы и Мэнди. Поттер было приятно чувствовать, что это была её комната и больше ничья. Эмили нравилось быть полноправной хозяйкой хотя бы таких банальных вещей. Рассмотрев все предметы, которые лежали на видных местах, она прошлась по внутренностям тумбочек и шкафов. Наконец, удовлетворившись ощущением вещей, принадлежавших ей, Поттер переоделась в домашнюю одежду и, убрав непослушные волосы в небрежный пучок, спустилась на кухню.

* * *

Все дни до Рождества Эмили с удовольствием помогала Петунии с уборкой, украшением дома и покупкой еды. Она сама вызвалась сходить в магазин, попросив у тёти денег на подарки друзьям, сразу же успокоив её тем, что не будет отправлять их каким-либо «ненормальным» способом, а подарит уже в школе. Каждому из друзей она решила вручить по коробке с маггловскими сладостями, которые выбирала с особой тщательностью. Сейчас они покоились в её сумке, где могли храниться годами и не портиться.

Поттер пару раз созванивалась по зеркалу с Драко и Дафной и поздравила их в сам сочельник, потому что на Рождество они уезжали с родителями в другие страны, а связь не была настроена на такое большое расстояние. Маркусу Эмили звонить не стала, боясь показаться слишком навязчивой, а само зеркало держала в комнате, куда часто бегала, чтобы посмотреть, не позвонил ли он ей.

Но семейная идиллия была нарушена приездом человека, которого Эмили меньше всего желала видеть в это — да и во все остальные — Рождество. Тётушка Мардж прибыла настолько внезапно, что даже дядя Вернон не сразу сориентировался, а затем принялся извиняться за то, что не встретил ту в аэропорту. Эмили в это время заканчивала украшать ель в гостиной и чуть не выронила хрупкий шар из задрожавших от волнения рук. «Ну, вот только её здесь не хватало!» — Эмили оглянулась на Петунию, которая в это время показалась в проходе, чтобы встретить золовку, как полагается приличным людям. Девочка, увидев тётин обречённый взгляд, приобрела некоторую уверенность — по крайней мере, не ей одной была неприятна сестра Вернона.

Рождественского настроения как не бывало. Девочка не была уверена, что ей сейчас следовало сделать: уйти к себе или остаться. Но зашедшая в гостиную Мардж определила её выбор:

— О, и ты здесь, — пробасила она, после того как затискала Дадли и дала тому огромную плитку шоколада и двадцатифунтовую бумажку.

— Здравствуйте, тётя Мардж, — как можно спокойнее ответила Эмили, повесив последнюю игрушку, и поторопилась унести опустевшую коробку в чулан, с радостью отметив, что хоть на этот раз тётушка не привезла с собой собаку.

— Далеко не уходи! Помоги родственникам с подготовкой к ужину. Кто ж тебя замуж такую возьмёт, если ничего уметь не будешь, — крикнула ей вслед тётушка.

«Господи, а я что, по-твоему, сейчас делаю?» — гневно пронеслось в голове девочки, которая, сведя вместе брови, только кивнула в ответ.

Оставшееся до праздничного ужина время Эмили провела вместе с Петунией на кухне, помогая той с приготовлением блюд. Они обе старались как можно меньше контактировать с Мардж, хотя та пару раз заходила к ним и пыталась дать советы по готовке. Вернон же умчался за подарком сестре, пока не закрылись магазины.

Вечером за столом все сидели уже изрядно раздражённые, хотя изо всех сил старались вести себя прилично. Поттер, доев утку, налила себе апельсиновый сок и, откинувшись на высокую спинку стула, приложила пальцы к виску. У неё начинала болеть голова от трескотни Мардж, которая, выпив пару стаканов бренди, делилась всем, что у неё произошло за это время, и ругала на чём свет стоит то некую миссис Кларк, то мистера Бёрнса, то ещё кого-нибудь. Дадли хохотал над каждым её рассказом, Петуния морщилась от грубых слов, а Эмили молила всех богов о терпении, стараясь абстрагироваться от противного голоса тётушки, и мечтала о том, чтобы подняться к себе.

И тут случилось то, чего Поттер ожидала меньше всего: в окно раздался громкий стук. Все вздрогнули и обернулись на звук, а Эмили мысленно пожелала провалиться сквозь землю. «Всё так хорошо шло! Кому пришло в голову мне сову присылать?! Я же всех предупредила!» — разозлилась она, увидев сидящую за окном сипуху, к лапке которой был привязан свёрток неясной формы. Девочка быстро оглянулась на родственников и, решив, что нужно было как можно скорее разобраться с совой, ринулась открывать окно.

Дрожащими пальцами она развязала свёрток и шикнула на птицу, чтобы та улетала, а не врывалась в тёплое помещение и не привлекала и так возникшее внимание Дурслей. К тому же в лёгкие ударил морозный воздух, и девочке хотелось скорее захлопнуть окно.

— Что, чёрт возьми, происходит? — пробрюзжал побагровевший дядя Вернон под пьяное икание своей сестры.

— Ничего, пап, ничего. Её уже нет, — пискнула Эмили, пряча свёрток за спиной.

Она оглянулась на тётю Петунию, которая сидела с бледным лицом и дрожащими губами. Поттер не имела представления о том, кто и что мог ей прислать, но страстно желала оказаться сейчас где угодно, лишь бы не под гневными взорами родственников. Она так старалась быть для них нормальной! Ну кто не послушал её просьб не присылать ничего совой?

— Быстро. В комнату. И никаких. Чудачеств, — выпалил наконец дядя, указав трясущимся пальцем на выход из гостиной.

Дважды повторять Эмили не было нужно. Она бегом бросилась прочь из комнаты и, лишь оказавшись у себя, выдохнула воздух, который, казалось, задержала ещё внизу. Закрывшись на замок, она расстроенно опустилась в тёмной комнате на свою кровать и несколько секунд не двигалась, прислушиваясь к звукам внизу.

Некоторое время спустя она сняла праздничное платье, переодевшись в домашнюю одежду, и, включив свет, решила открыть свёрток. К её удивлению, внутри оказалась мягкая, почти невесомая ткань, которая приятно струилась в руках. Эмили расправила её и обнаружила, что это было нечто, напоминающее мантию. Определив, где в ней были рукава, девочка в первую очередь проверила, как хорошо она закрыла дверь, а уже потом надела мантию на себя. Обернувшись к зеркалу, она оторопела от неожиданности: отражалась одна лишь голова с рыжими прядями, висящими в том месте, где должны были быть плечи.

«Что?» — не сразу поняла Эмили, принимаясь ощупывать себя. Тело определённо было на месте, а в зеркале руки скользили по пустому пространству. «И кто догадался мне это подарить, интересно», — подумалось Поттер, когда она, поэкспериментировав с открыванием некоторых частей тела, поняла, что это за вещь. Девочка сняла мантию-невидимку, как она её назвала про себя, и вернулась к свёртку, чтобы посмотреть, не было ли там открытки.

Вместо неё обнаружилась короткая записка, содержание которой заставило Эмили поражённо охнуть и присесть на край кровати:

Твой отец отдал её мне во владение ещё до своей смерти. Пришло время вернуть её тебе.

Пользуйся с умом.

Поттер почувствовала, как ёкнуло сердце при косвенном упоминании Джеймса Поттера. То, что речь шла именно о нём, было очевидно — совами пользовались только волшебники, а её отцом в том мире был лишь один человек. Тут же Эмили перестала злиться на анонима, который неосторожно подставил её перед родственниками, ведь он наверняка не знал, что те так остро реагировали на всё, что было связанно с магами. Перечитав письмо, Поттер неожиданно для себя поняла, что мозг отчаянно пытался вспомнить изящный витиеватый почерк, которым было написано послание. Девочка потёрла переносицу и постаралась оставить попытки вытянуть воспоминания из головы, вовремя поймав отголоски хэллоуинской ночи десятилетней давности при ассоциации с папой.

«Пользуйся с умом. К чему это? Уж не буду я, прячась в ней, воровать что-нибудь или делать что-то в этом роде», — чуть задетая этими словами, Эмили тут же начала придумывать ситуации, в которых могла бы появиться острая необходимость в невидимости.

Этими раздумьями закончился испорченный сочельник. Умывшись, девочка рано легла спать, не желая спускаться вниз, а в голове до самой ночи прокручивала идеи по «умному» использованию подарка от незнакомца. Но не успела Поттер увидеть первое сновидение, как быстрый сон был нарушен приходом дяди Вернона. Он потребовал, чтобы Эмили отдала ему волшебную палочку, и на этот раз она не смогла восстановить впечатление о себе как о нормальном ребёнке. Девочка смиренно отдала коробку, закусывая губу от обиды, а когда он ушёл, выплакала злость в подушку, думая о том, что магам нельзя жить с магглами. Никогда. Ни при каких условиях.

Ранним рождественским утром Эмили проснулась от очередного стука в окно. Мгновенно вскочив с бешено стучащим сердцем, она распахнула створки, впуская птицу. В спешке отвязав посылку, она в отчаянии зашикала на сову, чтобы та улетала, а сама с опаской посмотрела на дверь. Если бы Дурсли услышали ещё одну «ненормальную» птицу, они бы устроили скандал, а Поттер ужасно не хотела портить с ними отношения. Сова же принялась щипать свои перья. Подходя к ней ближе, Поттер мельком взглянула на свёрток: на этот раз подарок был от Меган.

— Стой! — тут же громко прошептала Эмили, пока сова не успела вылететь.

Девочка присела к своей сумке, выбирая, какой из подарков следовало сократить, чтобы отправить что-то Джонс, для которой Эмили не планировала готовить презент. Поттер потратила все деньги, а новые просить не хотела — сейчас это было очень некстати, и она сомневалась, что подходящий момент настанет, пока здесь остановилась Мардж. Неупакованной оказалась коробка Маркусу, куда Эмили не успела вложить открытку — она ещё не нашла подходящих слов, которые не казались бы глупыми или смешными. Отсыпав примерно половину сладостей — для парня она выбрала их слишком много — в первый из попавшихся красивых пакетов, которые она зачем-то всегда хранила в нижнем ящике стола, она вырвала нелинованный лист одного из незаконченных блокнотов. В середине него быстро нацарапала: «Спасибо! И тебя с Рождеством и счастливого Нового года. Лия», — и, вручив пакет сове, которая взялась за его ручки лапами, отправила её из окна, надеясь, что родственники ничего не слышали и не видели.

После завтрака, убедившись, что утренняя почта прошла бесследно для Дурслей, Эмили украдкой вручила каждому члену семьи, кроме Мардж, по коробке с хогвартскими сладостями, развернула свой подарок, в котором оказался простой серебряный браслет из одной цепочки, и отправилась гулять по нарядным дворам Литтл-Уингинга. Вернувшись к обеду, она первым делом проверила сквозное зеркало, попытавшись связаться с Маркусом, но парень не отвечал. Раздосадованная, она убрала зеркало в сумку, чтобы не было соблазна постоянно отвлекаться на него.

А вечером за ужином стало известно, что тётушка решила погостить у них до самого конца каникул, желая больше пообщаться с её любимым Дадли. Эмили, услышав это, потеряла всякий аппетит к праздничному гусю, а искоса глянув на Петунию, поняла, что не она одна желала скорейшего отъезда некровной родственницы. Каникулы превратились в ходьбу по минному полю. Присутствие Мардж нервировало девочку, потому что в покое её оставляли только вечером, тогда как днём Поттер приходилось слушать нравоучения, рассказывать о своей учебе, а затем слушать предположения о том, что она, конечно, совсем распустилась без пристального контроля. Эмили стоило огромных усилий выдавать подобие улыбки, соглашаться и сдерживать все те слова, которые приходили ей на ум.

Ежедневное напряжение не могло не сказаться на ментальных барьерах, которыми она сдерживала воспоминания Волдеморта, а соответственно, и магию. Уже на пятый день пребывания Мардж на Привит-драйв Эмили чувствовала опасную вероятность мысленно провалиться в день смерти своих родителей и ужасно боялась, что проявит очередной всплеск неконтролируемой магии. Этого нельзя было допустить ни в коем случае, неважно даже, воспоминаний она страшилась или наказания за использование магии вне школы, да ещё и в присутствии магглов.

«Нужно уезжать в Хогвартс», — решила она и, вдохновившись возможностью отпраздновать Новый год в новом месте, принялась продумывать план бегства. Она понятия не имела, куда дядя сложил её палочку, а это было главной вещью, которую необходимо достать. Отложив на время этот вопрос, Поттер задумалась над тем, как можно было добраться до школы посреди каникул. Первым делом она несколько раз пролистала «Историю Хогвартса», но, не найдя в ней ответа, попробовала дозвониться Драко, Дафне и Маркусу.

Ни один из них не отвечал, и Эмили к вечеру тридцатого декабря была в отчаянии. Она уже почти находилась там, в Большом Зале, украшенном омелой и еловыми венками, уплетая яблочный пирог и прочие сладости, что приготовили бы домовики, но, кажется, ей суждено было находиться в обществе Мардж ещё около недели.

Эмили, закончив ужинать, поднялась к себе как можно быстрее. Только зайдя в полутёмную комнату, она тут же заперла дверь и кинулась к столу, где оставила зеркало — сейчас оно испускало лёгкий желтоватый свет, означавший, что кто-то пытался с ней связаться. Поттер взяла его в руки. Чтобы узнать последнего звонившего, требовалась палочка, но Эмили подумала, что из всех людей, кто знал о зеркале, сейчас мог выйти на связь только Маркус.

— Маркус Флинт! — внутри затрепетало, и голос вышел слишком взбудораженным. — Маркус, ты ещё здесь? Маркус, мне нужна твоя помощь! Ма-арку-ус!

Сейчас, когда у неё была куда более важная задача, она даже не успела смутиться перед слизеринцем и привлекала к себе внимание так сильно, как могла. Но когда он ответил, у Поттер, как обычно, задрожали руки.

— Хе-хей! Привет, — прозвучал непривычно хриплый голос парня. Эмили подпрыгнула от радости и, закрыв дверь, забралась с ногами на подоконник. — С прошедшим Рождеством, что ли. Как ты? Что за помощь?

— С Рождеством! Мне нужно уехать в Хогвартс. Прямо сейчас. Я не шучу, — Эмили сразу перешла к сути, решив опустить выяснение того факта, почему Маркус так долго не выходил на связь и не звонил ей в само Рождество.

Она сама себе объяснила это тем, что он слишком взрослый, чтобы отвлекаться от своих друзей и помнить про неё, первокурсницу. Это, конечно, задевало Эмили, но, в конце концов, было логично и естественно, а ей сейчас нужно было получить от парня реальную помощь.

— Что? Зачем? Лия, ты чего? — опешил Флинт, а прочистив горло, добавил: — Ты не боишься одна ехать? Уже почти ночь.

— Ну вот! Зачем ты это сказал? Теперь боюсь немного, — она перевела дух. — Я, скорее всего, завтра отправлюсь. Мне ещё нужно как-то маму убедить.

Эмили говорила не слишком громко и всё время прислушивалась к шагам в коридоре.

— Так есть какой-то способ? Маркус, мне очень нужно. К нам тётка приехала. Раздражает ужасно: я скоро не сдержусь, и всё закончится очень плохо, — пальцы почти перестали трястись, а Эмили старалась говорить так, будто не испытывала никаких сильных эмоций при общении с Флинтом.

— М-да... — парень почесал щетину, на которую Эмили не сразу обратила внимание, потому что блуждала взглядом поверх его головы или даже смотрела на свои руки, державшие зеркало. — Ну, смотри, к Хогвартсу подключена каминная сеть. У тебя есть камин?

— Что бы это ни значило, это мне не подходит, — отрицательно покачала головой Поттер.

— Да просто камин, блин. Вы что там, без каминов живёте? — усмехнулся Маркус.

— У меня есть камин, — красноречиво процедила девочка, — но это будет плохой идеей. Родственники не поймут, а мне нужно убраться отсюда... м-м-м... по-маггловски, в общем.

— По-маггловски, значит, — повторил Маркус и, судя по картинке в зеркале, уселся на диван, закинув ногу на ногу. — Трансгрессию тебе нельзя ещё, портал не то... Поезд? Я без понятия, если честно, можно ли его вызвать посреди каникул. А! Ну, автобус же есть.

— Автобус, — произнесла Эмили, подавшись вперёд. — Звучит «нормально». Что он, как он, где он?

— У тебя деньги с собой есть?

— Волшебные? Есть, да.

— Я не знаю цену, но если есть галлеон, то за глаза хватит.

— Ага, у меня много. Как вызвать автобус?

— Сначала убедись, что тебя никто не видит, потом выбрось вперёд руку с палочкой и подумай о фиолетовом автобусе. Кажется, это так делается.

— Кажется? Маркус, мне нужно знать точно! — в отчаянии Эмили спустила ноги с подоконника, приняв напряжённую позу.

— Не паникуй, — строго ответил Флинт, а сам нахмурился. — Давай я сейчас свяжусь с Робертом, кажется, он ездил на таком.

Эмили не успела его остановить, а Маркус уже прервал связь, и девочке оставалось только ждать ответа. За время ожидания она успела передумать несколько вариантов диалогов с родителями, но пока ни один из них не казался ей достаточно безопасным для отношений.

Несколько минут спустя парень вновь показался в зеркале:

— Итак, как я и говорил: убеждаешься, что никто из магглов тебя не видит, выкидываешь руку вперёд, будто голосуешь — Роберт сказал, что ты, воспитанная магглами, должна знать, что это такое, — при этом думаешь о том, что тебе нужен автобус. Всё. Он появляется в течение нескольких секунд обычно.

— Спасибо! — улыбка расцвела на лице девочки.

— И это, — он усмехнулся, — не покупай напитки, не ешь перед самой поездкой и держись за что-нибудь, очень крепко держись.

— М-м-м, — неуверенно протянула Эмили, задумавшись, что это за автобус такой, что в нём нужно вести себя так, словно ты на аттракционе. — Хорошо, я запомнила.

— Обращайся, — Маркус подмигнул её и, попрощавшись спустя пару минут разговоров о прошедших днях каникул, прервал связь.

«Да!» — Эмили радостно хлопнула в ладоши, в одной из которых ещё сжимала закрытое зеркало, и, соскочив с подоконника, принялась мерить комнату шагами и вновь обдумывать следующие действия: возвращение палочки и бесконфликтный уход с Привит-драйв.

Решение пришло через полчаса раздумий. Всё тщательно взвесив и прорепетировав грядущую ситуацию, Эмили спустилась в гостиную, когда услышала, как Мардж зашла в комнату Дадли.

— Мама, — она присела рядом с Петунией, которая вместе с Верноном смотрела вечернее ток-шоу.

Та обернулась на её голос.

— Мам, мне необходимо срочно уехать обратно в школу. Я не взяла лекарство, которое мне нужно было пить каждый день, — и это оказалось чистой правдой.

Эмили думала, что, раз здесь нет необходимости использовать магию, приступов воспоминаний не будет, но она не учла, что те норовили всплыть и от намеренного сдерживания колдовства.

— Что значит «лекарство»? Ты заболела? — тут же встрепенулась тётя.

— Да... и это «нормальными» способами не лечится, — опустив голос до шёпота, произнесла Поттер, указывая на красноватый шрам на лбу.

— Что вы там шепчетесь? — рыкнул дядя Вернон. — Сказано тебе было: никаких чудачеств в этом доме. Никаких!

Он ударил рукой по подлокотнику дивана, отчего Петуния приобняла сжавшуюся Эмили и ответила мужу:

— Ничего страшного не случилось, правда? Но, наверное, нам стоит отправить её обратно в... в пансион. Ей лекарство выписали, а она его забыла.

— Забыла, ещё бы! С этими ненормальными повелась, так сразу дурь в башке появилась.

Эмили сидела тихо и концентрировала свой взгляд на узоре ковра, уговаривая себя не реагировать на эти слова: «Он просто злится. Он испугался, что всё раскроется. Это нормально. Уф... Главное, не разозлить его ещё больше».

— Вернон, успокойся, соседи услышат! — процедила Петуния, вставая, чтобы закрыть дверь в гостиную. — Эмили отправляется обратно. Что ей здесь делать? Пусть отдохнёт нормально.

— Ай, — Вернон махнул рукой, показывая, что ему надоел этот разговор. — Куда она в такую ночь пойдёт?

— Завтра автобус приедет. На ближайшую остановку, — подала голос Поттер, решив, что наконец можно было говорить.

— Автобус, — хмыкнул дядя. — А что ж не ковёр-самолёт?

Эмили благоразумно промолчала, наученная тому, что на такие вопросы с издёвкой не требовались ответы.

— Палочку в комнату тебе принесу. А ты тут же спрячешь её в сумку! — вынес вердикт дядя Вернон, впрочем, Поттер давно уже поняла, что он на самом деле горячился для виду.

— Спасибо, пап! — воскликнула девочка и, резво вскочив с дивана и пожелав родственникам спокойной ночи, помчалась наверх дописывать открытку Флинту и собирать остальные вещи, которые нужно было взять с собой.

Утром её настроение не могло испортить даже брюзжание тётушки Мардж. Быстро собравшись к полудню, Эмили убедила дядю и тётю довести её до остановки и оставить там, уверяя, что автобус придёт с минуты на минуту и соседи не подумают о них как о безответственных родителях.

Оставшись одна, Эмили подождала, пока вокруг неё останется минимальное количество народа — в сочельник Нового года все вновь торопились закупиться едой. Поттер развернулась лицом к остановке, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы скрыться от снующих немногочисленных магглов, которые спешили по своим делам и не обращали внимание ни на что вокруг.

Аккуратно вынув палочку, Эмили резко вытянула руку вперёд, подумав: «Мне нужно уехать. Мне нужен автобус. Фиолетовый автобус для магов», — не зная, какая из формулировок сработает, и надеясь, что это вообще подействует. Но фактически она не колдовала, а значит, не было ненужных внутренних порывов вспомнить то, что она усилием воли держала под контролем.

Тут же за спиной послышался оглушительный рёв. Прежде чем обернуться, Эмили поспешно сунула палочку в сумку, а затем оглянулась, предвосхищая любопытные взгляды прохожих, но их не было. Ни один человек не обратил внимание на взявшийся из ниоткуда ярко-фиолетовый трёхэтажный автобус, из которого выскочил молодой прыщавый парень в форме такого же цвета. Ни один, если не считать старой кошатницы с улицы Глициний, которая, услышав шум на улице, бросилась к окну и сейчас наблюдала, как юная Поттер рассчитывалась с кондуктором и залезала в автобус.