А drop in your palm (гет)

Их мир устроен так, что без сильного покровителя и защитника не выжить.

Даже если ты владеешь магией.

Раньше ее защищала семья, род и предки. Теперь, когда пришлось бежать, куда глаза глядят, осталась только ее собственная смелость и магия. Мир не бывает добр к потерявшимся и беззащитным девушкам.

Безопасности не существует, если ты родилась с даром прямо посреди войн оборотней и вампиров, для которых ведьмы, такие как она, всего лишь инструмент, орудие, что можно использовать против врагов.

Давине не повезло или повезло, с какой стороны посмотреть, вдвойне — она ведьма, и в будущем, если конечно доживёт, станет гораздо более могущественной, чем есть сейчас. Просто один день предопределил ее судьбу… У магии есть цена и обычно она непомерно высока для тех, кому приходится платить.

Она, конечно, была не согласна отдать собственную жизнь ради процветания ведьм. Да кто ее спрашивал?

Просто однажды утром в их маленький домик вошли старейшины, и истово чтившая их мать без возражений показала им свою дочь. И очень обрадовалась, когда услышала, что она, Давина, может быть полезной. Мать даже не подумала задавать вопросов, да и зачем? Старейшины знают, как будет лучше.

Давина подобной безропотностью с роду не отличалась.

Наверное, поэтому до сих пор жива, вопреки решению собственного клана.

Ей повезло сбежать до того, как ее бы отволокли к алтарю под нож, не слушая ни криков, ни мольбы. Давина бежала, не оглядываясь, моля небеса, чтобы ее не нашли. Умирать почему-то совершенно не хотелось. Наоборот, внутри все кричало о желании жить! Вот такая она испорченная девчонка.

Одинокая, испуганная, едва начавшая овладевать собственной силой девушка, легкая добыча.

Низоземье пылало и гибло, когда вампиры, ведомые Первородными, пришли с местью жившим здесь волчьим кланам. Ей не повезло оказаться между молотом и наковальней. Давина в те страшные дни, казалось, познала предел животного ужаса.

Ей снова повезло. Одна из поредевших стай, бежавших под натиском Первородных, подобрала ее в лесу. И вовсе не из милосердия или жалости, ведьма в услужении — это шанс спрятаться и выжить.

Давина была ослаблена холодом и голодом. Так что сопротивляться не могла. Даже была благодарна за кров, который ей дали, место у теплого очага и еду. О ней заботились, пока она чуточку не оправилась и не грозила каждую секунду помереть от лихорадки и истощения, лишив стаю ценного ресурса.

Вожаком этих подраков, лелеющих мечты о месте и возвращении прежних земель, была женщина.

Ее звали Хейли… Настоящая волчица, сука, каких свет не видывал. Лживая, жестокая, но прекрасно умеющая напускать на себя невинный вид и втираться в доверие. А еще лучше преуспевшая в приспособлении.

Она оглянутся не успела, как на шее оказался ошейник, а за каждую провинность, даже самую незначительную, ее избивали. Кусок железа не давал использовать магию против своих мучителей.

Давина была как никогда беспомощна.

Благо, ей повезло больше, чем обычным женщинам из деревни, что стая взяла штурмом. Ее не насиловали каждый день. Хейли запретила своим волкам трогать ведьму.

Для нее оборотни были худшими монстрами, отвратительными животными. Похоже, они вообще не знали слова «человечность» или «милосердие». Все-таки вампиры не зря безжалостно уничтожали таких. Может, когда-то волки были другими, теми из старых легенд стражами природы, гордыми воинами и вольным народом, который не причинял никому зла, несмотря на двойственную суть.

Что ж, потомки некогда великого племени оказались отбросами, для которых…

Давине приходилось держать такие мысли при себе. Кнут, удары когтями приучили ее не возражать. Конечно, ей не причиняли непоправимого вреда, но эти твари умели пытать так, чтобы боль вынимала душу, но не убивали при этом.

Она готовила зелья, читала заклинания и делала амулеты для сокрытия волков.

Ведь если бы стаю обнаружили вампиры, им бы тут же пришел конец.

В узкое окошко едва-едва заглядывает утренний свет. Давина с трудом встаёт, морщась от боли, железный ошейник растирает нежную кожу до крови. Нужно промыть растертые места и намазать исцеляющей мазью. Избежав жертвенного ножа старейшины, пройдя столько лиг по разоренной войной земле, крайне глупо умереть от заражения крови…

Как жаль, что все попытки перебороть магию проклятой удавки оказываются напрасными.

Для этого нужна не только сила, но и знания, которых у Давины нет.

Густая мазь снимает боль, и Давина наливает в таз воды, чтобы умыться и начать работу. Если она не успеет, эта сука Хейли будет крайне недовольна, а это новые синяки, кровоподтеки и рассечения на ее коже. Может, она жалкая и слабая, но не хочет вновь ощутить удары хлыста, которым из нее выбивали любую мысль о сопротивлении.

— Ты еще поплачь, — под скрип двери в комнату входит Хейли в кожаном охотничьем костюме с мечом у бедра и колчаном, полным стрел, за спиной. — Нам всем досталось, ведьма…

Иногда Давина не без оснований думает, что волчица сошла с ума. Иначе как объяснишь вспышки агрессии, которые перетекают в сентиментальные излияния? Хейли с одинаковой вероятностью принесет тебе хлеб, дичь или ударит так, что ты отлетишь к противоположной стене.

Давина мечтала о том дне, когда снимет с себя ошейник и обрушит на волчицу и ее стаю уродов всю свою ярость. Например, сожжет живьем. Сил ей на это хватит.

— Я была принцессой, — патетично провозглашает волчица, устраиваясь на лавке. — Пока не пришли вампиры и не отобрали у меня все. У меня был отец, семья и жених, брак с которым сделал бы меня королевой.

Дальше начнется о том, как же она любила своего нареченного и как же ненавидит Первородных… Скорее, боится до дрожи своего облезлого хвоста и готова залезть в любую нору, чтобы выжить. Никакой речи о мести не идет. Если Хейли ждала от нее сочувствия, то просчиталась.

Маленькие пальцы сжимали края каменной ступки, она перемалывала травы.

Давина взглядом зажгла оплывшую свечу в глиняной плошке. Очаг в доме давно потух, и никто не потрудился принести ей еще дров. Если бы не теплые шкуры, оставшиеся от настоящих владельцев этого дома, она могла бы замерзнуть. Ночи нынче студеные…

На деревянном диске вырезаны несколько цепочек несложных рун. Давина продевает шнурок через отверстие с краю, сыплет сверху смесь трав и, поднося к свече, начинает читать заклинание, которое скроет следы носившего амулет.

Пальцы покалывает, через них проходит магия, да и слабость накатывает нешуточная… Она ведь ничего не ела с прошлого вечера. Завтрак, обед и ужин, каким бы скудным он ни был, нужно заслужить, как выразилась Хейли.

— Мне нужно еще штук пять таких до вечера, ведьма…

К большому облегчению Давины, волчица поднимается и уходит, прикрикнув на стоящего возле дверей бугая, чтобы он принес ей поесть и глаз с ведьмы не спускал. Подручные Хейли все-таки не она. Оборотни побаиваются ее магии и без необходимости не трогают. Не только приказ вожака избавляет Давину от домогательств.

Давина на скорую руку перекусывает и вздыхает, еще немного, и в свое домотканое платье она сможет завернуться два раза. Но переживать некогда, много работы. Чертовы амулеты для облезлых шавок никто за нее не сделает.

Она настолько устала, что не обращает никакого внимания на крики снаружи.

Эти животные снова устроили себе потеху — мучают кого-то из выживших при нападении на деревню селян. Сперва Давина не могла спать из-за криков, которые слышала постоянно. Но теперь, как бы страшно это ни звучало, привыкла…

Все равно несчастным она помочь ни в чем не в силах.

* * *

Это было легко и забавно, пожалуй.

Укрытые мощной, но несовершенной магией оборотни, кажется, совсем не ожидали нападения.

Дальнейшую резню можно назвать скучной… Во всяком случае, Кол едва не зевал, наблюдая, как вампиры его свиты вырывают сердца, отрубают головы и вырывают с корнями конечности. Возможность повеселиться представилась, когда лохматая девка с луком на перевес попыталась убить его, что-то злобно вопя…

Он не вслушивался, просто порвал ее на две части, решив проблему раз и на всегда.

Черт возьми, это было красиво… И Кол на секундочку пожалел, что здесь нет кого-то из братьев или Бекки, она бы оценила. Но все равно он дурашливо раскланялся под аплодисменты и одобрительный свист подручных.

Почти все были мертвы, но острый слух Первородного различал быстрое биение сердца. Человеческого сердца. Перекус после боя, что может быть лучше?

Он постучал так, что хлипкая дверь хибары запрыгала на петлях, грозясь вылететь, если он ударит чуть сильнее.

— Выходи, я тебя слышу! — Проорал Кол, слишком возбужденный и желающий продолжения веселья. Один единственный труп жажду насилия в нем не утолил. Он все-таки Первородный вампир, а не трепетная барышня.

Он хохотнул, ни одну из его сестер трепетными не назовёшь, несмотря на то, что Ребекка иногда потрясающе наивная. Словно дитя малое.

Дверь заскрипела, накренилась, он склонил голову к плечу, гадая, упадет или не упадет.

Не упала…

В проеме появилась невысокая девушка. С худенького измученного лица на Кола смотрели большие глаза весеннего неба, бронзовые локоны свободно вились, падая на плечи и спину. А тонкую шею, кроме целой россыпи кровоподтеков, украшал уродливый железный ошейник.

Его словно ударили поддых таким сюрпризом, возникло желание немедленно снять с испуганной малышки этот кусок железа, делающий ей больно и пятнающий ее.

Кол даже не сразу нашел слова, что совсем на него не похоже.

— И что такая птичка делает в этой дыре? — нахально спросил он, приподнимая пальцами точенный подбородок. — Ты что, немая или боишься меня?

Остальные вампиры предусмотрительно не подходили ближе. Что там, а Кол дураков возле себя не держал, если они, конечно, не были забавными. Отвлекать заинтересовавшегося Первородного или мешать ему смерти подобно в самом буквальном смысле. Особенно такого непредсказуемого, как он. Кол всегда скромен…

— Выходи из этой норы, я не сделаю больно, — предложил он, протягивая ей открытую ладонь.

Кол и правда старался не напугать ее еще больше. Сердце малышки или мышки билось где-то в горле — тук-тук-тук — в бешеном ритме. Именно поэтому он улыбался так мягко, как только мог и двигался медленно. Давал ей выбор вместо того, чтобы схватить и вытащить на солнце, как поступил бы с любой другой. Но от чего-то с этой птичкой не хотелось быть чудовищем.

Острое зрение вампира в полутьме хижины позволило различить стол, на котором лежали травы и амулеты. Девочка точно не была оборотнем. Ведьма.

Тем интересней.

— Песики мертвы все до одного, — продолжил он уговаривать, даже не думая злиться, что на него не похоже. Кол не бывал терпелив, но сейчас против обыкновенного продолжил уговоры, — Ты ведь с ними не по доброй воле?

Девушка возмущенно вскинула голову выше на его предположение, что она с шавками по своему желанию. И наконец шагнула на улицу. Кол отчетливо ругнулся. Застывшая от первого мороза грязь, которая начала подтаивать от солнца, кровь, кишки и дерьмо, а малышка босая…

Он не думал, как это будет выглядеть со стороны, ему на это, собственно, было плевать. Кол просто подхватил девушку на руки, для вампира она почти ничего не весила.

— Меня зовут Кол, и я увезу тебя в безопасное место, — пообещал он, когда она вскрикнула. — Тебе ничего не угрожает. Но для начала давай избавим тебя от этого жуткого украшения?

Кол направился к самому большому дому, где раньше жил деревенский староста, и теперь, до того, как оборотни бесславно передохли, жил вожак этой своры. Нужно было снять с его приобретения ошейник и осмотреть ее. Кол был прекрасно осведомлён, на что способны волки, и хотел убедиться, что его трофей не умрет по дороге к дому.