А drop in your palm (гет)

Довериться другому, положиться на другого — это то же самое, что сделать шаг над бездной…

И только от этого человека зависит, пройдешь ли ты спокойно или сорвешься вниз.

Давина жила один на один со страхами черт знает сколько времени. Шагнув навстречу Первородному, она не надеялась на лучшее. Просто устала от чаще всего казавшейся бессмысленной борьбы, а Кол был таким красивым и совсем не страшным, что смерть от его рук казалась почти милосердием…

Да, быть может, ей рано умирать, но и жить, как жила раньше, Давина не могла. Невелик оказался запас прочности в ней. Скитания, боль и вечный страх совсем ее теперь не прельщали.

Юная ведьма хотела хотя бы ненадолго очутиться в безопасности, получить передышку.

Давине сразу понравилась ее комната в огромном замке, в который ее привез Кол. В дороге она спала рядом с ним и чаще всего просыпалась в его объятиях. Он же смазывал заживляющей мазью шею, на все лады костеря слишком легко сдохнувших оборотней. Она была окружена заботой Первородного и, вольно или невольно, привыкала к ней. Слово она, Давина, — что-то драгоценное, а не девочка без прошлого и будущего…

Вопреки ужасающей репутации, Давина ничего такого, кроме бережливой нежности, от своего спасителя не видела. И отогревалась в его заботе. Слишком долго она была одинока и гонима, чтобы вот так легко отказаться от защиты. Ради предрассудков, называвших вампиров кровожадными чудовищами.

Мать бы прокляла ее, увидев, как низко пала Давина — жмется к Первородному, утратив чувство собственного достоинства. Но, поскольку все, кого она любила, отвернулись от нее еще раньше, Давине глубоко было плевать на мнение остальных ведьм.

На постели лежало розовое платье, чей лиф был расшит жемчугом, сафьяновые башмачки на подставке, золотой пояс, чьи концы будут почти касаться пола.

— Госпоже не нравится? — неверно расценила ошеломленное молчание Давины старшая горничная. — Это подарок милорда Кола… — женщина переминалась с ноги на ногу.

Потому что вспыльчивый Первородный под страхом смерти запретил огорчать свою гостью. Но девушка, отказавшись от господского подарка, наверняка навлечет на их головы гнев.

— Оно прекрасно, — улыбнулась Давина, касаясь пальцами мягкой ткани. — Просто я давно не видела такой красоты.

И, если быть честной, никогда не надевала на себя. Служанки помогли облачиться в платье, расправили длинные, расшитые с изнанки жемчугом рукава, чтобы они красиво спадали вниз, обрисовывая тонкие руки Давины. Туфли пришлись точно впору, как и шелковые чулки. Давина расчесала волосы и, выбрав из шкатулки флакон с розовым маслом, надушилась. Счастливая улыбка не сходила с губ, а порозовевшее сияющее личико делало юную ведьму еще более красивой, чем обычно.

Пусть служанки тайком переглядывались, подмечая худобу и следы шрамов на молочно-белой коже спины. И то, что привезенная девушка в роскошном, но тяжелом с непривычки платье чувствовала себя не совсем уверенно. Тем самым выдавая то, что раньше не знала таких нарядов.

Но та забота и внимание, которое гостье оказывал непостоянный и жестокий Первородный, впечатлили женщин. Да и не была похожа Давина ни на одну из тех, с кем раньше развлекался господин. В общем, прислуге будет о чем посплетничать на своей половине.

Если госпожа Фрея поражает природным достоинством и каким-то внутренним покоем, а госпожа Ребекка царственна в каждом движении, — если, конечно не злится, как фурия, — то эта девочка пусть скована пока, но в ней прорывается природная грация бабочки.

— Госпожа, может гребень? — предложила старшая горничная, указывая на три лежавших на столике. Один с жемчугом, другой с рядом опалов и третий с большим сапфиром. — На ужине леди появляются с прическами.

Давина закусила губу, — ужин… На котором Кол познакомит ее со своей семьей, о которой ходило столько сказок, кошмарных легенд и леденящих душу историй. Она выбрала жемчужный и позволила уложить волосы. Очень благодарная горничным, потому что у самой Давины руки дрожали.

В замок ее Кол внес на руках, завернув в собственный плащ. Давина уткнулась носом в его камзол, оставив без внимания все эти величественные залы, лестницы, галереи и переходы. Она проспала несколько часов в своей теплой комнате, где пылал камин и в воздухе витал легких аромат можжевельника. И кто-то поставил на столик инкрустированную слоновой костью вазу с замечательными белыми розами. И первым, что увидела, пробудившись, Давина, были цветы.

Впервые за многие недели ей было тепло, почти ничего не болело и она была в безопасности.

Присланные горничные обходились с ней так, словно она была хрустальной по меньшей мере.

Выходить туда, наружу, где был не только Кол, но и его братья и сестры…

Давина ощущала себя распоследней трусихой. Еще и потому, что не знала, как вести себя теперь со своим спасителем. В дороге это было одно: Кол был просто предводителем отряда, ее защитником, а теперь Давина вспомнила, что Майколсоны — королевская семья вампиров. Пусть и не обремененная официальными титулами.

Тот, кто приносил ей воду, тот, кто устраивал ей постель и следил, чтобы она не мерзла, был самым настоящим принцем сверхъестественного мира по богатству и власти. И превосходил любого смертного короля в могуществе. Кол был Первородным…

А кто она?

Ответы, которые подкидывал ей разум, не приносили утешения. А лишь рождали злые слезы.

Давина снова сглупила, замечталась и забылась. Ну вот, ничему ее жизнь не учит.

Стук в дверь отвлек ее от переживаний.

— Девушка готова, милорд, — присела в реверансе горничная, открывая двери, а вслед за ней все остальные.

Давину даже никто не подумал спросить, можно ли его впустить… Она замерла испуганная, встревоженная и в глубине души ждавшая этой встречи с нетерпением.

Кол посмотрел на нее, а затем в мгновение оказался рядом. Беря за руку и потираясь носом о костяшки ее пальцев.

— Давина, тебя кто-то обидел? — спросил он достаточно громко, посмотрев на притихших служанок далеко не добрым взглядом. — Что тебя расстроило?

— Нет, ничего… Пустяки, — качнула головой она, смотря на него во все глаза.

И замечая отличия между тем Колом в дороге и этим. Красивый синий плащ удерживала тяжелая даже на вид, очень древняя цепь из золота. Алмазные пуговицы камзола были небрежно не застегнуты на груди, открывая тонкую белую рубашку, чей ворот был шит серебром. На указательном пальце перстень с огромным рубином.

— Я сделал что-то не так? — Первородный нахмурился, отчаиваясь понять причину поникшего вида. — Давина, не мучь меня, пожалуйста.

— Мне просто не по себе от встречи с твоей семьей, — полуправда-полуложь легко сорвалась с губ Давины.

— Тебя никто не посмеет обидеть, — уверенно пообещал Кол, целуя ее ладонь, — Ты очень красивая, — произнес он тихо. — Просто держись рядом, и все будет хорошо.

Он вел ее за руку. Ведь Давина, очевидно, не была способна идти сама. Его твердая ладонь дарила успокоение, вот она за нее и цеплялась. Во все глаза рассматривая замок, снующих туда-сюда вампиров и слуг — и те, и другие останавливались и замирали в поклоне, пока они проходили мимо.

— Я покажу тебе оранжерею Бекки и сад Фреи, тебе понравится, — пообещал Кол. — И библиотеку. Все, что захочешь…

Она была такой маленькой и такой растерянной, что у него щемило в груди. Хотя до этого Первородный предполагал, что на такую глупость не способен. Подумать только! Всегда насмехаться над такой химерой как любовь, и так бездарно пасть ее жертвой. За время дороги Кол окончательно привязался к своей пугливой подопечной. Что неудивительно: Давина была красива и могла искусить кого угодно, была умна и добра.

Первородный никогда не отличался постоянством в своих сердечных привязанностях, но на сей раз чувствовал, что все серьезно. Так, как бывает один раз за всю жизнь.

Кола настигло Предназначение… Сестра подтвердила.

Давина просто слишком юна, слишком много пережила и пока не ощутила нить, которая их связала. Да и он был не против завоевать ее так, без притяжения.

Двойные двери в малую столовую были открыты. Стол был накрыт. Фрея, в серебристом платье, у камина сидит в кресле. Ублюдок Люсьен стоит за спинкой, шепча розовеющей сестре что-то такое, что Кол предпочитал никогда не слушать по отношению к сестрам. Он бы и сейчас промыл уши и мозг кислотой, чтобы забыть… Ребекка не изменила себе: алое, как кровь, платье; волосы, вопреки обычаю, связаны простой белой лентой; сидит за столом, недовольная тем, что ее заставили ждать.

— Здравствуй, Давина, — Фрея встала и чуть обняла замершую девушку. — Добро пожаловать к нам домой. Мы всегда рады друзьям Кола. Я Фрея. Это мой муж Люсьен.

Касл отвесил Давине элегантный поклон, посылая Колу ядовитую улыбку.

— А это наша сестра Ребекка, — поспешно произнесла Фрея, заметив их обмен взглядами. И усмирила Люсьена одним укоризненным покачиванием головой.

— Она рада с вами познакомиться, — Кол ухмыльнулся. — Где Ник и Элайджа? Мы ведь не сядем за стол без них?

— Придется подождать, — Ребекка поставила на стол кубок, который вертела в руке. — А ты симпатичная, только, похоже, немая, — а затем добавила очень мягко. — Не бойся, дитя, мы вовсе не всегда чудовища. Кол, садитесь и приготовьтесь насладиться спектаклем.

Он хмыкнул, легонько подталкивая Давину к столу. Первородный очень надеялся, что семейный ужин не перерастет в обычный бедлам. Он усадил Давину рядом с Ребеккой и оглянулся на вернувшуюся в свое кресло Фрею. Сестра-ведьма встревоженной не выглядела, значит все останутся живы. Кол иногда не понимал нужды в таких собраниях, которые были постоянными с тех пор, как потерянная часть семьи вернулась к ним. Ведь Фрея, в отличии от всех остальных, нуждалась в человеческой пище. А Бекс просто нравилось чувство единения, когда они не ссорились, а просто мирно проводили вечера, что редко, но случалось.

Ребекка сняла золотую крышку с ближайшего блюда и начала накладывать дичь в тарелку Давины.

— Она точно голодна, — пояснила свои действия сестра. — И не стоит ждать Ника до морковкина заговенья. Салат? Хлеб? Вина? Может быть, будешь рыбу? Фрея, хватит ворковать, — Ребекка недовольно оглянулась на замершую у камина пару, — давайте начинать ужин.

Себе Первородная налила вина. Причину ее дурного настроения Кол даже не стремился угадать — это могло быть все, что угодно: от испорченного нерадивой служанкой платья до нового заговора. Ребекка вообще отличалась переменчивым темпераментом. Но любить сестра умела как никто, и уже взяла Давину под опеку.

— О, какой жаркий характер, — Люсьен, отодвигая стул с высокой спинкой для Фреи, губами коснулся ее волос, а потом снова прислушался. — Никто не желает прийти на помощь Никлаусу?

Кол старался не засмеяться, прекрасно слыша разъяренного гибрида, который несколькими этажами выше не мог справиться со своей пленницей. Губы Ребекки подрагивали от едва сдерживаемого хохота. Фрея прикрыла глаза, и лишь Давина в недоумении оглядывалась, пытаясь понять причину веселья. Ничего, скоро все увидит своими глазами. И зрелище обещало быть достойным.

Вошел как всегда безупречно одетый Элайджа, сопровождаемый закованной Еленой. Девушка была бледной, но вполне целой. Темно-синее платье полностью обнажало точеные плечи и руки. Кудрявые волосы были уложены на одну сторону, открывая лебединую шею с бешено стучавшей жилкой. Она остановилась и кивнула им всем в знак приветствия. С интересом посмотрев на незнакомых Фрею, Давину и Люсьена.

— Никлаус немного опоздает, — вполне нейтрально сказал Элайджа. — Начинаем без него. Елена, с Колом и Ребеккой ты знакома. Позволь тебе представить, Фрея, наша старшая сестра, которую мы обрели совсем недавно. Люсьен… И гостья Кола — Давина.

Кол сжал руку Давины, успокаивая ее, и, найдя амфору с легким золотистым вином, налил ей немного. На полностью трезвую голову никому этот вечер не пережить.

<hr />Примечания:

Очень жду ваших отзывов!