Трилогия «Соперница» (гет)

Вернувшись из магазина, Эмили зашла на кухню, чтобы положить торт в холодильник.

— Есть хочешь? — обернулась тётя Петуния на открывшуюся дверь, перемешивая пассерованный лук. Кухня была наполнена восхитительным запахом готовящегося жаркого для ужина. В животе у девочки заурчало; Эмили только сейчас поняла, насколько голодна. — Убежала ведь, не пообедав. Иди переодеваться, мой руки и разогревай еду.

— Да-да, сейчас, — рассеяно ответила девочка, выходя из кухни. "Подумать только, из-за глупого письма я забыла про обед", — с досадой размышляла она, поднимаясь в свою комнату.

Войдя внутрь, Эмили закрыла дверь на защёлку и достала конверт из рюкзака. Вновь полюбовавшись на пурпурную печать пару минут, она опустилась на колени и, убрав прядь волос за ухо, заглянула под кровать. Нащупав нужную половицу, Эмили приподняла её, открывая тайник. В этой своеобразной сокровищнице хранятся вещи, которым лучше не попадаться на глаза Дурслям: две книги — "Алиса в Стране чудес" и "Удивительный волшебник из страны Оз" — и личный дневник Эмили. Девочка достала заветный блокнот, обклеенный чёрной бархатной бумагой, и красивую ручку в серебристом корпусе.

Прислонившись спиной к кровати, она открыла дневник и размашистым почерком вписала пару строк о письме из Хогвартса, поставив сегодняшнюю дату. Эмили не любила много всего расписывать: во-первых, это было небезопасно, а во-вторых, написанное всё равно лишалось тех чувств, которые она испытывала; поэтому девочка оставляла лишь фразы-якоря, по которым позже могла воспроизвести в памяти описанное событие. Но в этот раз она делала запись для того, чтобы потом убедиться, что всё это ей не приснилось.

24 Июля, среда.

На имя Эмилии Поттер пришло письмо из Школы волшебства. Неужели Поттер — моя настоящая фамилия? Никогда не замечала за собой ничего странного. Может, отправитель ошибся? Или это чья-то шутка? Нужно отправить сову (?) до 31 июля. Что будет, когда там её не получат?

Вложив конверт в дневник, Эмили вернула его вместе с ручкой в укрытие. Переодевшись и собрав волосы в пучок, она отправилась обедать. Душу девочки заполняло странное, неясное чувство, которое она никак не могла объяснить, не говоря уже о возможности предпринять что-то, чтобы прийти в равновесие. Это письмо явно выбивало Эмили из колеи, заставляя надеяться на то, чего не может быть в принципе; побуждая думать о магии не только как о некой сказке, но и как о реально существующем явлении. "Главное не размечтаться", — твердила себе девочка. — "Наверняка это просто шутка. Никакой школы не существует, и у меня нет магических способностей. Не нужно зря надеяться — лучше пусть я буду неправа, и окажется, что волшебство действительно существует, чем поверю и обманусь".

* * *

Настал вечер, и семейство Дурслей собралось на ужин по поводу отъезда тётушки Мардж. Едва дождавшись десерта и наскоро проглотив его, Эмили отпросилась у дяди уйти с ужина пораньше, не желая слушать глупые речи тётушки, которая опять напилась бренди. К её радости, Вернон разрешил покинуть застолье.

Поднявшись к себе, девочка вновь осталась наедине со своими мыслями. Несмотря на твёрдое решение воспринимать письмо не более чем как глупый розыгрыш, разум её упорно цеплялся за эту призрачную возможность существования магии. Эмили села на край кровати, раздумывая. В комнате было очень тихо, только слышались приглушённые голоса Дурслей из кухни.

Посидев так некоторое время, девочка встала, потянувшись, и, захватив с собой декоративную подушку с кровати, подошла к столу с магнитофоном. Рядом с ним на столике стояла коробка с аудиокассетами и грампластинками. Эмили вытащила пачку винила и села на пол, подложив под себя подушку. Перекладывая пластинку за пластинкой, она просматривала список песен на обложках, а затем вытащила последний альбом Scorpions. Вернув остальные группы в свои обложки, она подняла крышку устройства для проигрывания, встроенного в магнитофон, осторожно нанизала пластинку и опустила иглу на место начала одной из её любимых песен.

Мелодия заиграла, приятно поскрипывая. Эмили подняла подушку и, прижав её к животу, подошла к окну. Забравшись на подоконник, она села и откинулась на стену, глядя на улицу.

Эмили тихо подпевала:

"В воздухе пахнет будущим.

Оно везде и всюду,

Ветер перемен раздувает его"* —

равнодушно наблюдая, как ветер поднимает тюль в окнах соседей, нагибает деревья и вырывает зонты у прохожих.

Она резко встрепенулась и свесила ноги с подоконника, опираясь на него руками; подушка свалилась на пол, но девочка лишь отпихнула её, легонько пнув. "Я делала это. Поднимала предметы!" — внезапное воспоминание о парящих кубиках словно придало ей энергии. Эмили вскочила.

"Раньше я думала, что это был один из тех снов про магию, но... кажется, это произошло на самом деле. На чём бы потренироваться?.." — она оглянулась в поисках подходящих предметов: настольная лампа, семейная фотография, ваза с ромашками — всё это было жаль разбить в случае успеха. Тут её внимание упало на отброшенную под стол подушку.

Девочка достала её и, положив в центр комнаты, уставилась немигающим взглядом. "Господи, какой глупостью я занимаюсь", — с лёгким стыдом поймала себя на мысли Эмили. — "Наверное, нужно представить её летающей в воздухе". Она смотрела на предмет, пытаясь мысленно поднять, но тот оставался лежать на полу. Тогда девочка попробовала направить усилие жестами, как Дарт Вейдер из "Звёздных войн". "Если бы не Софи, не увидеть мне этот фильм никогда", — с легкой грустью вдруг вспомнила про подругу девочка. — "Чёрт, не получается. Может, подушка слишком тяжёлая?"

Отряхнув её и бросив на кровать, Эмили метнулась к ящикам стола, достала первую попавшуюся старую тетрадь, вырвала листок и скомкала его. Положив комок бумаги на стол, она вновь сосредоточилась на мысленном образе парящего предмета. "Я как-то неправильно это делаю? Или мне действительно всё приснилось..." — разочарованная Эмили села на стул, недовольным взглядом сверля скомканный лист, который никак не хотел подчиниться её воли.

— Выключай свою бренчалку, поздно уже! — громко постучала в дверь тётушка Мардж. От неожиданности Эмили подскочила. "Всего-то девять часов", — она возвела глаза к потолку. Наткнувшись на висевший на стене календарь, девочка улыбнулась. "До Дня рождения осталась всего неделя! Возможно теперь, когда мне исполнится одиннадцать, мама разрешит мне красить глаза", — с воодушевлением Эмили зачеркнула чёрным маркером сегодняшнее число. Затем, неторопливо подойдя к музыкальному центру, сняла иглу с пластинки.

* * *

Пару часов спустя, разморенная горячим душем она лежала в своей кровати. Лунный свет пробивался в окно. Эмили нехотя встала и запахнула шторы. Сон никак не наступал, неясная тревога не давала уснуть. Девочка взяла со стола плеер с кассетой группы Enigma и забралась обратно в кровать, пряча под одеяло холодные ноги.

Слушая успокаивающую музыку, она вернулась к мыслям о письме. "Интересно, если маги действительно существуют, то где они живут? И как их учат?" — Эмили мечтательно закрыла глаза, представляя Хогвартс. Она решила, что эта школа находится в одном из районов Лондона (как и та элитная частная школа, в которую она пойдёт в сентябре), но спрятанная от взора обычных людей. Девочка позволила своему воображению нарисовать Хогвартс — получилось красивое викторианское здание, окружённое садом с чёрными розами и говорящими лилиями. А по саду летали бабочки с телом слона и прогуливались прочие несуществующие звери. Эмили медленно засыпала, убаюканная звуками песни.

В её сознании возникли неясные очертания огромного замка, едва видневшегося во мраке полуночи. Она плыла по ровной глади озера на лодке без вёсел и гребцов. До замка оставалась ещё половина пути, а ей нестерпимо хотелось попасть в него быстрее. Здание манило всё её существо; древняя магия Великих, основавших его, звала к себе. Она закрыла глаза, встав на ноги и едва удержав равновесие; ветер развевал полы длинной одежды и трепал волосы. Она подняла руку, чувствуя, как горячая сила вырывается наружу, волнуя спокойные воды. Лодка ускорила свой ход, подгоняемая волнами. "Быстрее, быстрее", — шептали замёрзшие губы. Сердце наполнялось радостью и счастьем. Она возвращалась в магический мир. Она возвращалась домой.

Мрачные краски озера сменились ярким пламенем. Люди кричали, со всех сторон слышались взрывы. Она шла вперёд, не обращая внимание на хаос вокруг, периодически жестом ставя щит от летящих в неё проклятий. Они не должны были проиграть — эта битва решит исход всей войны. Верные слуги сражались поодаль, защищая свою Королеву, она же, в свою очередь, все силы отдавала на поддержание духа людей, делясь с ними могуществом. Высоко в небе зелёным светом горел их знак, объединяя и воодушевляя участников, имевших этот же знак вытатуированным на руках.

Пылающая птица огромных размеров спускалась с небес. Защитники Королевы вскинули руки вверх, выпуская гигантскую волну, которая водопадом образовала купол вокруг них, спасая от живого огня.

"Да воцарится безмолвие на небесах,

когда агнец вскроет седьмую печать",** —

раскатисто прозвучал голос, исходящий одновременно из сердца и из ниоткуда. Ритмично забили барабаны, и заиграла флейта, заполняя звуками всё сущее.

Она, сжав руки, сосредоточилась на очередном ударе. Почувствовав, как магия, накатывая волнами, концентрируется в самом сердце, она изящным, но оттого не менее резким, движением развела руки, позволяя своему могуществу вылиться наружу, сметая остатки вражеского огня. Вода стеной окружала их, охлаждая воздух и давая лёгким немного свежести; пламя, шипя, растворялось, сопровождаемое ликующими криками слуг Королевы, славящих её мощь. Она, опьянённая силой, всё сильнее раскручивала водяную стену, уплотняя и вытягивая вверх. Ветер хлестал по лицу, раздувал подолы одежд. Небольшое усилие — и волна чудовищной силы обрушилась на недруга.

Глухой щелчок прервал сон Эмили. Тяжело вздохнув, полусонная девочка повернулась на бок, натягивая одеяло на похолодевшие плечи. Уткнувшись щекой в сползший во время сна наушник, она встрепенулась и, с трудом разлепив глаза, поднялась на руках. Медленно выпутывая переставший играть плеер из проводов, она глянула на часы. "Ещё двенадцать... Отлично..." — её ужасно тянуло обратно в мягкую постель. Эмили легла, опуская руку с плеером вниз и осторожно кладя его на пол.

И только прикоснувшись головой к успевшей охладеть простыни, девочка почувствовала, как горит её шрам на правой стороне лба. Он не причинял никакой физической боли, лишь неопределённый жар разливался по телу, беря начало из покрасневшего, и из-за этого ставшего отчётливым, причудливого шрама в виде молнии. Тётя и дядя сказали Эмили, что она получила его во время автокатастрофы, унёсшей жизни её родителей. Поскольку на бледной коже шрам, и так невзрачный, выглядел ещё менее заметно, никто не обращал на него чрезмерного внимания.

Жар постепенно сошёл, и Эмили вновь погрузилась в сон.

* * *

Проспав завтрак, Эмили стремительно спускалась на кухню, предвосхищая гневное настроение Мардж, но, оказавшись в прихожей, девочка отметила отсутствие верхней одежды тётушки. "Уже уехала?" — радостно подумала она и, почуяв запах свежей овсянки, с лёгким сердцем направилась на кухню.

Тётя Петуния вытирала свежевыстиранным салатовым вафельным полотенцем вымытую посуду, напевая что-то себе под нос. Эмили улыбнулась, когда та повернулась на её шаги.

— Тётушка Мардж уже уехала? — вместо приветствия спросила девочка, накладывая себе немного каши.

— И слава Богу, — вздохнула Петуния, откладывая вытертую салатницу, — в субботу наконец-то поедем покупать тебе школьную форму.

Эмили нерешительно посмотрела на тётю.

— Мам, а как мы мой День рождения праздновать будем? — выпалила она и, отвернувшись, стала намазывать масло на тост, ожидая ответ.

— А что хочешь? Можем в субботу же купить тебе подарок, а отпраздновать дома. Я испеку твой любимый торт, — ответила ей Петуния, закрывая кран с водой, — как доешь, жду тебя прибираться. От этой собаки столько грязи!

— Угу, — Эмили уткнулась в тарелку. "А Дадли водили в зоопарк и подарили около сорока подарков", — недовольно думала она, не обладая наглостью требовать подобное.

Остаток дня девочка с тётей приводили дом в порядок после сестры мистера Дурсля с её псом. Дел было невпроворот: помыть полы, сменить бельё в гостевой комнате, приготовить ужин к приходу главы семьи, — у Эмили не было ни минуты отдыха, поэтому, когда Петуния отпустила её, девочка поднялась в свою комнату, без сил упала на кровать и мгновенно уснула.

Её разбудили женские крики внизу и бас дяди Вернона. Эмили никогда не видела, чтобы дядя и тётя ругались или спорили. Ей казалось, что у них абсолютное взаимопонимание. Девочка часто этим пользовалась, прося что-то у Петунии, нежели у Вернона, с которым она редко, если не сказать "никогда", разговаривала по душам.

Но, кажется, внизу был кто-то ещё. "Грабители?" — промелькнула паническая мысль. Эмили резко села на кровати, прислушиваясь, затаив дыхание; сердце пустилось вскачь. Резко крики стали еле слышны. "Видимо, прошли на кухню", — девочка тихо подошла к двери и приоткрыла её.

— ...никуда не поедет, и не смейте говорить таким тоном в моём же доме! — раздался приглушённый гневный голос Вернона. Эмили живо представила, что сейчас его лицо приобретало всё более багровый оттенок — так всегда с ним случалось, когда он злился.

На лестнице раздались торопливые тяжёлые шаги.

— Дадли! — девочка шёпотом окликнула пробегающего мимо её комнаты брата.

— Мама и папа сказали запереться в комнатах! Там какая-то странная тётка. Я не понял, что она хочет, но папа ужасно злится! — кузен, запыхавшись, возбуждённым полушёпотом пересказывал увиденное. Не успела Эмили узнать у него подробности, как тот захлопнул дверь в свою комнату, из которой сразу же послышались звуки баррикадирования. "Неужели эта женщина так опасна?"

Эмили отпрянула от двери, оставив её приоткрытой, и юркнула в угол комнаты, так что, если бы дверь открылась, девочку не было бы видно. Крики внизу нервировали её; внутри всё сжималось, словно змея, готовящаяся к броску. Нечто в душе, дремавшее до этого момента, пробуждалось, желая защититься. Эмили стремительно перебирала возможности обороны в случае опасности. Но, кажется, это были не грабители.

— Вы не имеете права лишать её возможности ехать в Хогвартс! Место для неё там было определено с самого рождения девочки, — гневно произнёс незнакомый голос, который, похоже, принадлежал даме в возрасте.

Эмили осела на пол и зажала рот ладонью. Ощущение готовности к атаке медленно отступало; видимо, непонятное существо внутри также почувствовало, что опасности нет. "Хогвартс всё-таки существует? Значит, и магия — тоже?" — не могла поверить девочка, выходя из комнаты и спускаясь на пару ступенек. Она присела на лестнице, держась за перила; теперь голоса были слышны отчетливее.

— Повторяю ещё раз: мы поклялись выбить из неё всю эту дурь и вырастить нормального человека, что у нас, слава Богу, получилось! У Эмили нет никаких наклонностей к... магии, — последнее слово Вернон Дурсль сказал шёпотом.

Эмили прислонила голову к перилам, с грустью осознавая дядину правоту. "Глупо было даже надеяться, что я особенная и у меня есть суперспособности", — от этой мысли девочка содрогнулась — было неприятно осознавать, что она так и останется самой обыкновенной.

— Вы ошибаетесь, мистер, — сухо ответила ему незнакомка, — я обязана донести до неё эти сведения. Уму непостижимо, чтобы девочка, победившая самого тёмного волшебника всех времён, не имела магических способностей и оставалась в маггловском мире. Где её комната? — требовательно спросила женщина.

Решив, что прятаться больше нет смысла, Эмили стремительно спустилась на кухню и взялась за ручку двери, но кто-то снаружи уже толкал её вовнутрь коридора. Эмили отступила, давая возможность пройти высокой женщине в длинной изумрудной одежде. Собранные в тугой пучок тёмные волосы с несколькими седыми прядками и квадратные очки придавали ей строгий вид, отчего девочка растеряла остатки храбрости и не решалась требовать с женщины объяснения. К счастью, строгая дама первая начала разговор.

— Здравствуй, Эмили. Меня зовут Минерва МакГонагалл, я заместитель директора в Школе чародейства и волшебства...

— ...Хогвартс, — негромко произнесла девочка; её сердце ёкнуло на этом слове.

— Хватит! Замолчите и не говорите больше ничего, я вам запрещаю! — вышли из кухни Дурсли, закрывая дверь. Тётя Петуния пряталась за мужем, глаза её были мокрыми от слёз, а поджатые губы говорили о том, что ей данная ситуация крайне не нравится.

Минерва МакГонагалл обернулась, смерив обоих холодным взглядом, и снова обратилась к Эмили. Девочке неожиданно показалось, что в коридоре слишком тесно и душно.

— Мисс Поттер, — продолжила строгая дама.

— Она Дурсль, — прервал Вернон, шумно вдыхая воздух.

— Мы не подчиняемся маггловским законам. В нашем мире она остаётся наследницей семьи Поттер и получает все завещанные ей деньги и ценности, а также место в школе, где ей помогут развить свои способности, — парировала заместитель директора, давая понять, что разговор окончен.

— У меня нет никаких способностей! Папа прав, я не волшебница и не могу ей быть. Поэтому, к сожалению, не могу поступить в вашу школу. Извините, — робко обернулась к ней Эмили, желая, чтобы спор наконец окончился. «Пусть Хогвартс существует в действительности, но этой женщине нужно знать, что я не волшебница», — решила девочка.

Минерва МакГонагалл на секунду опешила от такого заявления, но затем, взяв себя в руки, достала из-за пазухи желтоватый конверт, похожий на тот, что хранится сейчас в тайнике.

— Я против того, чтобы вы забивали этой глупостью голову нашей дочери! — похрабрев, вновь разъярился дядя Вернон; тётя Петуния с непонятным омерзением смотрела на письмо.

— Пусть вы воспитывали её, о чём вас и просили, но вас также ставили в известность о том, кто эта девочка и какую ценность её жизнь несёт магическому сообществу! — повысила голос Минерва. Эмили, поморщившись, прошла на кухню, вытирая наворачивающиеся слёзы. "Они знали... знали, но почему-то не хотят, чтобы я оказалась волшебницей. А я бы очень хотела обладать магией. Сколько открылось бы возможностей, сколько всего можно было бы решить с помощью суперспособностей!" — думала она, представляя, как заставляет посуду мыться, а швабру с тряпкой — приводить в порядок пол; а ещё она представила, как наказывала бы обидчиков и исцеляла раны и ушибы.

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули наш дом и не говорили больше ни слова, — слышались гневные возгласы дяди из коридора. Трое взрослых людей вошли на кухню вслед за Эмили.

— А мои родители, я имею в виду, — девочка метнула виноватый взгляд на Петунию, — мои биологические родители были волшебниками? — Она решила воспользоваться, возможно, единственным шансом узнать, кем были её мама и папа и почему они умерли. Её не отпускало ощущение, что Дурсли что-то не договаривают.

— Разумеется, были! — внезапно подала голос тётя, молчавшая до этого. — И ты не могла не быть такой же, как они. О, моя сестра была так горда, когда получила письмо! А как были счастливы родители, что в семье появилась ведьма: Лили то, Лили сё. Но я одна знала, что она такое! Они все ненормальные — она, её муж и все, с кем они общались. И когда родилась ты, я знала, что ты обязательно станешь такой же! — Петуния, казалось, выливала всё, что долгие годы копилось у неё в душе. По щекам Эмили потекли слёзы; девочка смотрела на тётю, не в силах сказать хоть слово в утешение. Реакция тёти смутила её, заставив в очередной раз подавить любопытство по поводу четы Поттеров.

— Мы с Верноном приложили все усилия, чтобы Эмили выросла обычной девочкой! Мы хотим, чтобы она была счастлива, окончила лучшую школу, поступила в университет, достигла карьерных высот, а не была убита, как родители, маньяком, которому вздумалось покорить ваш чёртов магический мир! — Петуния обратила свою гневную речь Минерве.

— Убита? — вскинула голову Эмили, не сразу осознав, что именно она услышала. — Вы говорили, что мои настоящие родители погибли в автокатастрофе, что они были пьяны и...

— Что? — разъярённо произнесла Минерва МакГонагалл. — Вы скрыли от девочки, какую роль она сыграла в истории магического сообщества? Вы оболгали её родителей, талантливейших Лили и Джеймса Поттеров? Да как у вас хватило наглости нарушить указание!

Эмили перестала что-либо понимать. Вся её прошлая жизнь будто выворачивалась наизнанку: сначала родители оказались приёмными, хоть и оставались кровными родственниками, теперь выясняется, что её настоящие родители были не пьяницами, а магами.

Гостья и Дурсли кричали друг на друга, Эмили больше не сдерживала слёзы. Она вновь отвернулась к окну, желая, чтобы этого проклятого письма и Хогвартса никогда не было. Смутные чувства нахлынули на девочку: её разрывали желание быть необычной, обладать магией и желание сохранить мир в семье.

Тёплые отношения с Дурслями строились на отрицании любых странностей и отклонений от нормы. Чтобы её любили так же горячо, как и Дадли, ей пришлось от многого отказаться: не читать волшебные сказки, не рассуждать о том, чего не может быть, не проявлять магию. "Я поднимала кубики. Я уверена, это был не сон — я их поднимала. Но из-за папы... возможно, я потеряла способность к магии!" — в страхе думала Эмили, вспоминая, сколько всего она прятала и скрывала от дяди и тёти, чтобы не расстраивать их, не вызывать очередную вспышку гнева. Эмили всегда хотела, чтобы мама и папа хвалили её, поэтому во всём их слушалась и училась на "отлично", благодаря чему теперь поступает в одну из элитных школ, как и Дадли.

Взамен на спокойную и благоприятную обстановку в семье, она должна была отказаться от своей сущности. Девочка поняла давно, но лишь сейчас осознала, что цена за это слишком высока. Дурсли и Минерва продолжали ругаться; Эмили же чувствовала, что хочет оказаться сейчас как можно дальше от них всех. "Не хочу ничего: ни Хогвартса, ни раскрытия тайн моей семьи, ничего... только уйдите и оставьте нас в покое", — кровь пульсировала в висках, стало тяжело дышать. Эмили оперлась руками на кухонный стол, чувствуя, как подкашиваются ноги. Всё тело, начиная с головы, охватил жар; существо внутри вновь пробуждалось, вырываясь наружу. По щекам Эмили, не переставая, текли слёзы, помогая ей справиться с эмоциональным напряжением. Девочка закрыла глаза, зажимая ладонями уши.

— Мисс Поттер, вам плохо? — метнулась к ней гостья.

— Не смейте и пальцем касаться её! Видите, вы её пугаете, покиньте наш дом немедленно! — кричал Вернон Дурсль, преграждая той путь, в то время как Петуния бросилась к девочке.

Непонятно откуда взявшийся ветер вихрем пронёсся по кухне, сбивая пустые бутылки из-под молока и заставляя посуду греметь. Петуния остановилась на полпути к девочке и в ужасе отпрянула назад. Вернон оглянулся на Эмили; его глаза расширились. Минерва МакГонагалл медленно потянулась к внутреннему карману своей мантии.

— Нет, нет, нет! — закричала Петуния, закрывая руками глаза, приглушённо рыдая, и попятилась назад. — Она была нормальная! Нормальная! Что вы с ней сделали? Зачем вы пришли? Вы, все вы разрушаете мою семью! Убирайтесь из нашего дома! — истерично кричала она, накинувшись на гостью, но Вернон успел перехватить супругу за локоть.

— Петуния, дорогая, держи себя в руках! Мы не знаем, что такие, как она, могут сделать! Не давай ей повод навредить тебе, — прикрикнул на жену Вернон, оттаскивая подальше от Минервы, гневно следя за палочкой в руке той. Женщина едва уловимыми движениями успокоила дребезжащую посуду, зашторила окно, закрыла дверцы шкафчиков и остановила качающуюся люстру.

Порывы ветра продолжали биться обо всё, что встречалось ему на пути, но теперь вещи были словно приклеены и больше не двигались с места. Эмили всё ещё сидела с закрытыми глазами, зажимая уши. Она чувствовала, что вокруг неё происходит что-то, что она не может остановить. Девочка боялась увидеть реакцию дяди и тёти. Надеялась и страшилась, что неконтролируемый ветер появился из-за неё; она чувствовала магию, текущую по жилам, которую не могла больше сдерживать.

"Здесь очень тесно, я могу их задеть. Нужно на улицу... на улицу", — сквозь шум в голове наконец-то пробилась единственная чёткая мысль. Эмили ухватилась за неё, в страхе полностью потерять контроль над телом. Открыв глаза, она встала и на ватных ногах пошла в сторону двери. Минерва хотела остановить её, но ветер, превращающийся в небольшой ураган, изредка бьющий в разные стороны, не дал ей подобраться к Эмили и на шаг.

Девочка выбежала в коридор; ураган последовал за ней, срывая с вешалок пальто и шапки. "Ключ... мне нужен ключ", — Эмили пыталась сосредоточиться на том, что встало у неё на пути. Но дверь распахнулась сама собой, и она, оперевшись на дверной косяк, полной грудью вдохнула свежий воздух. Голова кружилась; женские крики раздавались за спиной.

Эмили собралась с последними силами и побежала в сторону детской площадки на Шоссе Магнолий. Поток магии, получивший не ограниченное стенами пространство, разливался ураганом по улице, снимая напряжение с тела девочки. Она бежала, а вихрь проносился вместе с ней, срывая с деревьев листья и поднимая дорожную пыль.

Оказавшись на просторной территории, где стояли ещё не сломанные местной бандой пара качелей, она упала коленями на мокрую траву. Рыдая, она чувствовала, как магия продолжала течь по жилам и выплёскиваться наружу. Девочка словно знакомилась со своим внутренними миром, со всем своим существом, которое пряталось до этого глубоко в душе. Эмили не знала, как с этим обращаться и как успокоиться, настолько это было незнакомо и чужеродно ей. Или знакомо?

Подброшенная магическим всплеском, в памяти всплыла забытая сцена из прошлого. Эмили мотнула головой, пытаясь разогнать шум в ушах и сосредоточиться на воспоминании. "Я сидела на полу вместе с Дадли. Кубики… мне нужны были зелёные кубики Дадли. Мама позвала нас выпить молока, а я… — девочка цеплялась за слова, рисуя в голове образ себя в четыре года. Медленно вдохнув носом воздух, она закрыла глаза, — а я потянулась к кубикам, как только он положил их на высокую полку и, смеясь, выбежал из комнаты. Я не могла их достать… слишком высоко они были. Я тянулась и вдруг почувствовала тепло на кончиках пальцев, а потом… кубики, словно подхваченные ветром, сорвались с полки и упали на пол. После этого… пришли Дадли и мама. Дадли кричал, что я, как злая ведьма из мультика, заколдовала его игрушки, потому что не могла их достать сама. А мама… а мама ужасно сердилась и просила, чтобы я сказала, что просто расшатала шкаф… я помню, как она боялась, что я сделала это при помощи волшебства. Чтобы она перестала сердиться, я сказала то, что она хотела услышать. И никогда более я не пыталась достать что-то, что лежало далеко от меня, чтобы они ненароком не полетели и мама не злилась".

Эмили больше не обращала внимание на яростный ветер вокруг, который гремел качелями и простирался далеко по полю. Пошатываясь, она встала и расправила руки, удерживая равновесие. Волны магии накатывали на неё, и девочка, убедившись, что Дурсли не последовали за ней, попробовала расслабить мышцы и позволить силе заполнить каждую клеточку тела, понимая, что сдержать её, как в детстве, она не сможет. "Словно в сегодняшнем сне", — закрыв глаза, она пыталась распознать это необычное чувство. — "Но я не могу подчинить эту магию, мне не совладать с ней... не остановить это, будто кто-то другой управляет моей магией..."

Эмили, теряя сознание, падала назад. Незнакомый мужской голос звал её по имени, а может быть, ей это только показалось. Она закрыла глаза, проваливаясь в темноту.

Прежде чем скрыться за горизонтом, закатное солнце последний раз осветило волосы девочки, раскинутые на лиловой мантии седовласого старика, подхватившего её. Рядом с ним беспокойно крутился серый кот. Альбус Дамблдор, улыбаясь, посмотрел на него, и тот, взобравшись на живот девочки, свернулся в клубок, мерно задышав. Смерч, сотворённый магией Эмили, по инерции продолжал трепать деревья, но, не получив от неё подпитывающей энергии, вскоре затих.

* The future's in the air

I can feel it everywhere

Blowing with the wind of change

Scorpions — «Wind of Change» («Ветер перемен»)

** And when the Lamb

Opened the seventh seal

Silence covered the sky

Enigma — «The Rivers of Belief» («Реки веры»)