Соперница (гет)

Вернувшись из магазина, Эмили зашла на кухню, чтобы положить торт в холодильник.

— Есть хочешь? — обернулась тетя Петуния на открывшуюся дверь, продолжая помешивать лук на сковородке. На кухне пахло запекающимся мясом для ужина. В животе у Эмили заурчало, и она только сейчас поняла, как проголодалась. — Убежала ведь, не пообедав. Иди переодеваться, мой руки и разогревай еду.

— Да-да, сейчас, — рассеянно ответила Эмили, выходя из кухни.

«Подумать только, из-за глупого письма я забыла про обед», — с досадой подумала она, поднимаясь в свою комнату. Ее душу наполняло странное, неясное чувство. Эмили не могла объяснить себе, что с ней происходило, и не знала, как вернуть равновесие. Это письмо явно выбило ее из колеи. Сначала Эмили думала, что это всего лишь досада на провокацию Дадли, но текст письма не выходил из головы. Было страшно подумать, что какая-то часть… поверила в то, что магия существует.

«Ну ты даешь… — мысленно сказала она себе, переодеваясь в домашнюю одежду. — Выкинь эту чушь из головы. Дадли только этого и хочет, чтоб ты размечталась и ляпнула что-то лишнее. Ты никогда и не видела, чтоб у тебя была магия». Но в голове тут же мелькнули смутные картинки. Эмили нахмурилась и тряхнула головой: «Сны… фантазии… Зачем все это в голову лезет? Дурацкое письмо…»

Эмили еще раз тряхнула головой и вышла из комнаты.

* * *

Настал вечер. Семейство Дурсли собралось на ужин по поводу отъезда тетушки Мардж. Едва дождавшись десерта и наскоро проглотив его, Эмили отпросилась у дяди уйти с ужина пораньше: не хотелось слушать тетушку, которая напилась бренди. К ее радости, Вернон разрешил покинуть застолье.

Поднявшись к себе, Эмили вновь осталась наедине со своими мыслями. Несмотря на твердое решение воспринимать письмо не более чем как глупый розыгрыш, разум ее упорно возвращался к тексту. Эмили села на кровать и задумалась. Жаль, что на письмо теперь не взглянуть, но нельзя было оставлять его у себя. Кажется, оно слишком хорошо сделано для Дадли все-таки. И за ужином он не провоцировал Эмили, разговаривал со своей любимой тетушкой. Неужели не он подкинул?

Посидев так некоторое время, Эмили потянулась и встала. Захватив с собой декоративную подушку с кровати, она подошла к столу с магнитофоном. Рядом с ним на столике стояла коробка с аудиокассетами и грампластинками. Эмили вытащила пачку винила и села на пол, подложив под себя подушку. Перекладывая пластинку за пластинкой, она просматривала список песен на обложках, а затем вытащила последний альбом Scorpions. Вернув остальные группы в коробку, подняла крышку устройства для проигрывания, встроенного в магнитофон, осторожно нанизала пластинку и опустила иглу так, чтобы началась одна из ее любимых песен.

Мелодия заиграла, приятно поскрипывая. Эмили подняла подушку и, прижав ее к животу, подошла к окну. Забралась на подоконник, откинулась на стену, глядя на улицу, и стала тихо подпевать:

«В воздухе пахнет будущим.

Оно везде и всюду,

Ветер перемен раздувает его».*

Эмили рассеянно наблюдала, как ветер поднимает тюль в окнах соседей, нагибает деревья и вырывает зонты у прохожих.

И вдруг встрепенулась. Воспоминание, более отчетливое, чем днем, прорвалось в ее голову и заставило узнать себя. «Я делала это. Поднимала предметы!» — Эмили вскочила. Подушка полетела на пол.

«Это не снилось мне… Я не придумывала… Если письмо не шутка… Боже, это было на самом деле! На чем бы потренироваться?..» — она оглянулась в поисках подходящих предметов: настольная лампа, семейная фотография, ваза с ромашками — это было жаль разбить, если все получится.

Взгляд упал на подушку. Эмили подняла ее и, положив в центр комнаты, уставилась на нее немигающим взглядом. «Господи, какой глупостью я занимаюсь, — с легким стыдом поймала она себя на мысли. — Наверное, нужно представить ее летающей в воздухе». Она смотрела на подушку, пытаясь мысленно поднять ее, но та оставалась лежать на полу. Тогда Эмили попробовала направить усилие жестами, как Дарт Вейдер из «Звездных войн». «Если бы не Софи, не увидеть мне этот фильм никогда, — с легкой грустью подумала она про подругу. — Черт, не получается. Может, подушка слишком тяжелая?»

Отряхнув ее и бросив на кровать, Эмили метнулась к ящикам стола, достала первую попавшуюся старую тетрадь, вырвала листок и скомкала его. Положив комок бумаги на стол, она вновь сосредоточилась на мысленном образе парящего предмета.

Ничего не выходило.

«Я как-то неправильно это делаю? Или мне действительно все приснилось…» — разочарованная, Эмили села на стул, сверля недовольным взглядом скомканный лист, который не хотел подчиниться ее воле.

— Выключай свою бренчалку, поздно уже! — громко постучала в дверь тетушка Мардж. От неожиданности Эмили подскочила.

«Всего-то девять часов», — она возвела глаза к потолку, но все же встала. Небрежно выбросив комок бумаги в мусорную корзину под столом, она кинула подушку на кровать и оглядела комнату. Над столом висел календарь. Заметив его, Эмили улыбнулась. «До дня рождения всего неделя! Будет одиннадцать… Хоть бы тетя разрешила красить глаза…» — она с воодушевлением зачеркнула черным маркером сегодняшнее число. Затем неторопливо подошла к музыкальному центру и сняла иглу с пластинки.

* * *

Пару часов спустя, разморенная горячим душем, Эмили лежала в кровати. Неясная тревога не давала уснуть. Лунный свет пробивался в окно. Эмили нехотя встала и задернула шторы. Затем взяла со стола плеер с кассетой группы Enigma и забралась обратно в кровать, пряча под одеяло холодные ноги.

Слушая успокаивающую музыку, она вернулась к мыслям о письме. Ей больше не казалось, что это шутка Дадли, чтобы подставить ее. Значит, не было ничего опасного в том, что она немного подумает об этой школе Хогвартс. «Интересно… Если волшебники действительно существуют, то где они живут? Как их учат?» — Эмили мечтательно закрыла глаза. Она решила, что эта школа находится в одном из районов Лондона (как и та элитная частная школа, в которую она пойдет в сентябре), но спрятана от взора обычных людей. Хогвартс в ее представлении был красивым викторианским зданием, окруженным садом с черными розами и говорящими лилиями. А по саду летали бабочки с телом слона и прогуливались прочие несуществующие звери.

Эмили улыбалась этим фантазиям, засыпая под звуки песни.

Очертания огромного замка едва виднелись во мраке полуночи. Она плыла по ровной глади озера на лодке без весел и гребцов. До замка оставалась еще половина пути, а ей нестерпимо хотелось попасть в него быстрее. Здание манило все ее существо; древняя магия Великих, основавших его, звала к себе. Она закрыла глаза, встав на ноги и едва удержав равновесие. Ветер развевал полы длинной одежды и трепал волосы. Она подняла руку, чувствуя, как горячая сила вырывается наружу, волнуя спокойные воды. Лодка ускорила свой ход, подгоняемая волнами. «Быстрее, быстрее», — шептали замерзшие губы. Сердце наполнялось радостью и счастьем. Она возвращалась в магический мир. Она возвращалась домой.

Мрачные краски озера сменились ярким пламенем. Люди кричали, со всех сторон слышались взрывы. Она шла вперед, не обращая внимания на хаос вокруг, и время от времени жестом ставила щит от летящих в нее проклятий. Они не должны проиграть: эта битва решит исход всей войны. Верные слуги сражались поодаль, защищая свою Королеву. Она же, в свою очередь, все силы отдавала на поддержание их духа, делясь с ними могуществом. Высоко в небе зеленым светом горел знак, объединяя и воодушевляя участников, у которых этот же знак был вытатуирован на руках.

Огромная пылающая птица спускалась с небес. Защитники Королевы вскинули руки вверх, выпуская гигантскую волну. Она водопадом образовала купол вокруг них, спасая от живого огня.

«Да воцарится безмолвие на небесах,

когда агнец вскроет седьмую печать»,** —

раскатисто прозвучал голос, исходящий одновременно из сердца и из ниоткуда. Ритмично забили барабаны, и заиграла флейта, заполняя звуками все сущее.

Она сжала руки и сосредоточилась на очередном ударе. Почувствовав, как магия, накатывая волнами, собирается в самом сердце, она развела руки, позволяя могуществу вылиться наружу и смести остатки вражеского огня. Вода стеной окружала их, охлаждая воздух и давая легким немного свежести. Пламя шипело и растворялось, слуги Королевы ликовали и славили ее мощь. Сила пьянила ее. Она раскручивала водяную стену, уплотняя и вытягивая вверх. Ветер хлестал по лицу, раздувал полы одежд. Небольшое усилие — и волна чудовищной силы обрушилась на недруга.

Глухой щелчок прервал сон Эмили. Тяжело вздохнув, она повернулась на бок и натянула одеяло на похолодевшие плечи. Уткнувшись щекой в сползший во время сна наушник, Эмили встрепенулась и, с трудом разлепив глаза, поднялась на руках. Медленно выпутывая переставший играть плеер из проводов, она глянула на часы. «Еще двенадцать… Отлично…» — ее ужасно тянуло обратно в мягкую постель. Эмили легла, опуская руку с плеером вниз и осторожно кладя его на пол.

И только коснувшись головой к успевшей охладеть простыни, Эмили почувствовала, как горит правая сторона лба. Было небольно, только жар разливался по телу, беря начало из причудливого шрама в виде молнии. Тетя и дядя сказали Эмили, что она получила его во время автокатастрофы, унесшей жизни ее родителей. Шрам был невзрачный и со временем совсем потерялся на светлой коже, про него все забыли.

Решив, что в этом жаре нет ничего страшного, Эмили вновь уснула.

* * *

Проспав завтрак, Эмили стремительно спускалась на кухню, предвосхищая гнев Мардж. Однако по пути она заметила, что в прихожей нет верхней одежды тетушки. «Уже уехала?» — обрадовалась Эмили и, почуяв запах приготовленной овсянки, с легким сердцем направилась на кухню.

Тетя Петуния вытирала свежевыстиранным салатовым вафельным полотенцем вымытую посуду и напевала что-то себе под нос. Эмили улыбнулась, когда та повернулась на ее шаги.

— Тетушка Мардж уже уехала? — вместо приветствия спросила Эмили, накладывая себе немного каши.

— И слава Богу, — вздохнула Петуния, ставя в шкаф вытертую салатницу. — В субботу наконец-то поедем покупать тебе школьную форму.

Эмили нерешительно посмотрела на тетю.

— Мам, а как мы мой день рождения праздновать будем? — выпалила она и, отвернувшись, стала намазывать масло на тост в ожидании ответа.

— А что хочешь? Можем в субботу же купить тебе подарок, а отпраздновать дома. Я испеку твой любимый торт, — ответила ей Петуния, закрывая кран с водой. — Как доешь, жду тебя прибираться. От этой собаки столько грязи!

— Угу. — Эмили уткнулась в тарелку. «А Дадли водили в зоопарк и подарили около сорока подарков», — с завистью подумала она.

Остаток дня Эмили с тетей приводили дом в порядок после Мардж и ее пса. Дел было невпроворот: помыть полы, сменить белье в гостевой комнате, приготовить ужин к приходу дяди Вернона. У Эмили не было ни минуты отдыха, поэтому, когда Петуния отпустила ее, она поднялась в свою комнату, без сил упала на кровать и мгновенно уснула.

Ее разбудили женские крики внизу и бас дяди Вернона. Эмили никогда не видела, чтобы дядя и тетя ругались или спорили. Ей казалось, что у них полное взаимопонимание. Эмили часто этим пользовалась: просила что-то у тети, зная, что у той есть влияние на дядю. Просить что-то у дяди прямо Эмили не рисковала.

Но, кажется, внизу был кто-то еще. «Грабители?» — промелькнула паническая мысль. Эмили резко села на кровати и прислушалась, затаив дыхание. Сердце пустилось вскачь. Внезапно крики стали едва слышны. «Видимо, прошли на кухню», — Эмили тихо подошла к двери и приоткрыла ее.

— …Никуда не поедет, и не смейте говорить таким тоном в моем же доме! — раздался приглушенный гневный голос дяди Вернона. Эмили живо представила, как сейчас его лицо приобретало все более багровый оттенок — так всегда с ним случалось, когда он злился.

На лестнице раздались торопливые тяжелые шаги.

— Дадли! — Эмили шепотом окликнула пробегающего мимо ее комнаты кузена.

— Мама и папа сказали запереться в комнатах! Там какая-то странная тетка. Я не понял, что она хочет, но папа ужасно злится! — запыхаясь, ответил он.

Не успела Эмили узнать подробности, как Дадли захлопнул дверь в свою комнату, из которой сразу же послышались звуки баррикадирования. «Неужели эта женщина так опасна?» — Эмили отпрянула от двери, оставив ее приоткрытой, и юркнула в угол комнаты. Если бы дверь открылась, ее не было бы видно.

Крики внизу нервировали. Внутри все сжималось, словно змея перед броском. Нечто в душе, дремавшее до этого момента, пробуждалось и готовилось защититься. Эмили стремительно обдумывала, чем можно обороняться.

Но, кажется, внизу были не грабители.

— Вы не имеете права лишать ее возможности ехать в Хогвартс! Место для нее там было определено с самого рождения, — гневно произнес незнакомый голос. Похоже, он принадлежал даме в возрасте.

Эмили осела на пол и зажала рот ладонью: «Не может быть… Я ведь не ослышалась? Она сказала “Хогвартс”?» Что-то внутри, что готово было защищаться, расслабилось. Больше Эмили не чувствовала опасности. Но теперь она чувствовала, что пол уходит у нее из-под ног. «Значит, письмо и правда не шутка… Но магия?.. Поверить не могу…» — она ошарашенно смотрела в одну точку.

А потом пришла в ужас. Часть нее уже все поняла, но Эмили не хотела всерьез обдумывать догадки, которые напрашивались. Со всех сторон все складывалось очень плохо. Скрутило живот, и Эмили почувствовала себя очень несчастной. Она обхватила колени и опустила голову на руки.

Но на кухне все еще ругались. Голоса не разобрать. Быть в неведении было еще тяжелее, чем вытаскивать на свет болезненную правду, поэтому Эмили собралась с духом и вышла из комнаты. Спустившись на пару ступенек, она присела на лестнице и взялась за перила — здесь голоса звучали отчетливее.

— Повторяю еще раз: мы поклялись выбить из нее всю эту дурь и вырастить нормального человека, что у нас, слава Богу, получилось! У Эмили нет никаких наклонностей к… магии, — последнее слово Вернон Дурсль сказал шепотом.

Эмили словно оглушило. Она закрыла глаза и прислонила голову к перилам. Мир перестал казаться реальным. Да… она правильно догадалась. Она ничего не выдумывала, она правда колдовала. И Дурсли страшно злились на это. Они не просто пытались отучить ее выдумывать всякое — они хотели, чтобы она не колдовала. Так вот чем она заслужила все это: комнату, семью, мир в доме, — она смогла взять себя под контроль. От этой мысли Эмили ощутила гордость за себя.

Откуда-то из глубин сознания снова начала подниматься змея. Неясное ощущение коснулось Эмили, но его было сложно назвать. Она только поняла, что это было похоже… на злость.

— Вы ошибаетесь, мистер, — сухо ответила дяде Вернону незнакомка, — я обязана донести до нее эти сведения. Уму непостижимо, чтобы девочка, победившая самого темного волшебника всех времен, не имела магических способностей и оставалась в магловском мире. Где ее комната? — требовательно спросила женщина.

Ужас вернулся к Эмили. Из-за этой женщины она может все потерять. Но тут же ее успокоила мысль: «Нет, меня не будут ругать. Я не при чем… Я же не колдую. Надо этой женщине объяснить… Она узнает, что я не колдую, и уйдет».

Это решение вернуло уверенность. Эмили поднялась и стремительно спустилась на кухню. Она взялась за ручку двери, но кто-то снаружи уже толкал ее вовнутрь коридора. Эмили отступила, в дверях показалась высокая женщина в длинной изумрудной одежде. Собранные в тугой пучок темные волосы с несколькими седыми прядками и квадратные очки придавали ей строгий вид. Эмили растеряла остатки храбрости и не решалась заговорить. К счастью, строгая дама вышла в коридор и первая произнесла:

— Здравствуйте, мисс Поттер. Меня зовут Минерва МакГонагалл, я заместитель директора в Школе чародейства и волшебства…

— Хватит! Замолчите и не говорите больше ничего, я вам запрещаю! — вышли из кухни Дурсли.

Тетя Петуния пряталась за мужем, глаза ее были мокрыми от слез. Она поджимала губы, и Эмили снова стало страшно. Показалось, что в коридоре слишком тесно и душно.

Минерва МакГонагалл, обернувшись, смерила обоих холодным взглядом и снова обратилась к Эмили:

— Мисс Поттер…

— Она Дурсли, — прервал дядя Вернон, шумно вдыхая воздух.

— Мы не подчиняемся магловским законам. В нашем мире она остается наследницей семьи Поттер и получает все завещанные ей деньги и ценности, а также место в школе, где ей помогут развить свои способности, — парировала заместитель директора, давая понять, что разговор окончен.

Пора было вмешаться и покончить с этим.

— У меня нет никаких способностей! — Голос вышел слишком высоким. Эмили сглотнула и продолжила: — Папа прав, я не волшебница и не могу ей быть. Поэтому, к сожалению, не могу поступить в вашу школу. Извините.

Минерва МакГонагалл на секунду опешила от такого заявления, но затем, взяв себя в руки, достала из-за пазухи желтоватый конверт, похожий на тот, что Эмили выбросила.

— Я против того, чтобы вы забивали этой глупостью голову нашей дочери! — похрабрев, вновь разъярился дядя Вернон. Тетя Петуния с непонятным Эмили омерзением смотрела на письмо.

— Пусть вы воспитывали ее, о чем вас и просили, но вас также ставили в известность о том, кто эта девочка и какую ценность ее жизнь несет магическому сообществу! — повысила голос Минерва.

Эмили вытирала наворачивающиеся слезы. Мир готов был рухнуть. А змея внутри злилась все сильнее. Это нарастающее чувство стало пугать Эмили. Ей нельзя было злиться на дядю с тетей за то, что у нее теперь нет магии. Что им было делать, если в их доме появилась волшебница, которую они не ждали? Неудивительно, что они хотели сделать ее нормальной, как они.

Это слово — «нормальная»… Змее внутри оно не понравилось. У Эмили могла быть магия, сколько всего можно было сделать с помощью нее!

Эмили становилось дурно. Воздух будто давил на нее, взрослые казались такими высокими и большими, что заполняли собой весь коридор. Нужно было больше воздуха. Эмили не обратила внимания на протянутое ей письмо, толкнула дверь на кухню и устремилась к окну.

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули наш дом и не говорили больше ни слова, — слышались гневные возгласы дяди из коридора.

Трое взрослых вошли на кухню следом. Эмили перевела дух, сделав несколько глубоких вдохов у открытого окна, и обратилась к женщине:

— А мои родители, я имею в виду, — она метнула виноватый взгляд на Петунию, — мои биологические родители были волшебниками?

Это был, возможно, единственный шанс узнать, кем были ее мама и папа и почему они умерли. Ее не отпускало ощущение, что Дурсли что-то не договаривали. «Наверное, им неприятно было об этом говорить», — думала Эмили. А змея внутри тихо подсказывала, что Дурсли просто хотели исправить ее и скрывали о родителях нечто важное.

— Разумеется, были! — внезапно подала голос тетя. — И ты не могла не быть такой же, как они. О, моя сестра была так горда, когда получила письмо! А как были счастливы родители, что в семье появилась ведьма: Лили то, Лили се. Но я одна знала, что она такое! Они все были ненормальные: она, ее муж и все, с кем они общались. И когда родилась ты, я знала, что ты обязательно станешь такой же! — Петуния, казалось, выливала все, что долгие годы копилось у нее в душе.

По щекам Эмили потекли слезы. Она смотрела на тетю, не в силах сказать хоть слово в утешение. Понятно, почему нельзя было спрашивать про автокатастрофу. Ее родители колдовали, у нее тоже появилась магия. Они все были ненормальные. Но Дурсли не смотря ни на что приняли ее и помогли стать обычной.

А змея внутри злилась все сильнее. Эмили чувствовала, что ее всю трясет, и пыталась справиться с собой.

— Мы с Верноном приложили все усилия, чтобы Эмили выросла обычной девочкой! Мы хотим, чтобы она была счастлива, окончила лучшую школу, поступила в университет, добилась чего-то, а не была убита, как родители, маньяком, которому вздумалось покорить ваш чертов магический мир! — Петуния обратила свою гневную речь Минерве.

— Убита? — вскинула голову Эмили, не сразу осознав, что именно она услышала. — А разве не погибли в автокатастрофе?..

«Ты жила во лжи… Тебя просто хотели переделать», — змеиные мысли обрели голос. «Конечно, хотели! Они этого боялись, это нормально, — возразила себе Эмили. — И все теперь в порядке. У меня нет магии, я никуда не поеду, я буду, как они, и буду жить, как обычные люди». Другая ее часть разозлилась сильнее. Она могла быть волшебницей, она принадлежит другому миру. Она не такая, как Дурсли, они поломали ее.

— Что? — разъяренно произнесла Минерва МакГонагалл. — Вы скрыли от нее, какую роль она сыграла в истории магического сообщества? Вы оболгали ее родителей, талантливейших Лили и Джеймса Поттеров? Да как у вас хватило наглости нарушить указание!

Гостья и Дурсли кричали друг на друга, Эмили перестала что-либо понимать и больше не сдерживала слезы. Хотелось оказаться сейчас как можно дальше от них всех. Она вновь отвернулась к окну, желая, чтобы этого проклятого письма и Хогвартса никогда не было. А змея внутри желала обрести не только голос, но и силу — она хотела вырваться из клетки.

Кровь пульсировала в висках, было тяжело дышать. Эмили оперлась руками на подоконник, чувствуя, как подкашиваются ноги. Все тело, начиная с головы, охватил жар. Эмили закрыла глаза, зажимая ладонями уши. По щекам не переставая текли слезы.

— Мисс Поттер, вам плохо? — метнулась к ней гостья.

— Не смейте и пальцем касаться ее! Видите, вы ее пугаете, покиньте наш дом немедленно! — кричал Вернон Дурсль, преграждая той путь, в то время как Петуния бросилась к Эмили.

Непонятно откуда взявшийся ветер вихрем пронесся по кухне, сбивая пустые бутылки из-под молока и заставляя посуду греметь. Петуния остановилась на полпути и в ужасе отпрянула назад. Вернон оглянулся на Эмили; его глаза расширились. Минерва МакГонагалл медленно потянулась к внутреннему карману своей мантии.

— Нет, нет, нет! — закричала Петуния, закрывая руками глаза, приглушенно рыдая, и попятилась назад. — Она была нормальная! Нормальная! Что вы с ней сделали? Зачем вы пришли? Вы, все вы разрушаете мою семью! Убирайтесь из нашего дома! — закричала она, накинувшись на гостью, но Вернон успел перехватить супругу за локоть.

— Петуния, дорогая, держи себя в руках! Мы не знаем, что такие, как она, могут сделать! Не давай ей повод навредить тебе, — прикрикнул на жену Вернон, оттаскивая подальше от Минервы и гневно следя за палочкой в руке той.

Женщина едва уловимыми движениями успокоила дребезжащую посуду, зашторила окно, закрыла дверцы шкафчиков и остановила качающуюся люстру. Порывы ветра продолжали биться обо все, что встречалось ему на пути, но теперь вещи были словно приклеены и больше не двигались с места.

Эмили все еще сидела с закрытыми глазами, зажимая уши. Вокруг нее происходило что-то, что она не могла остановить. Она чувствовала, что проваливается куда-то вниз от ужаса. Мир рухнул… Как теперь смотреть в глаза дяде и тете? Она все-таки оказалась ненормальной, недостойной считаться полноценным членом их семьи.

«Здесь очень тесно, я могу их задеть. Нужно на улицу… на улицу», — сквозь шум в голове наконец-то пробилась единственная четкая мысль. Эмили ухватилась за нее, в страхе полностью потерять контроль над телом. Открыв глаза, она встала и на ватных ногах пошла в сторону двери. Женщина из Хогвартса хотела остановить ее, но ветер, превращающийся в небольшой ураган, то и дело бил в разные стороны и не давал женщине подобраться к ней и на шаг.

Эмили выбежала в коридор. Ураган последовал за ней, срывая с вешалок пальто и шапки. «Ключ… мне нужен ключ», — Эмили пыталась сосредоточиться на том, что встало у нее на пути. Но дверь распахнулась сама собой, и она, оперевшись на дверной косяк, полной грудью вдохнула свежий воздух. Голова кружилась. За спиной раздавались женские крики.

Эмили собралась с последними силами и побежала в сторону детской площадки на Магнолия Кресент. Поток магии разлился ураганом по улице. Стало легче. Эмили бежала, а вихрь проносился вместе с ней, срывая с деревьев листья и поднимая дорожную пыль.

Оказавшись на просторной детской площадке, Эмили упала коленями на мокрую траву. Рыдая, она чувствовала, как магия продолжала течь по жилам и выплескиваться наружу. Эмили словно знакомилась со своим внутренними миром, со всем своим существом, которое пряталось до этого глубоко в душе. Она не знала, как с этим обращаться и как успокоиться, настолько это было незнакомо и чужеродно ей. Или знакомо?

Подброшенные магическим всплеском, в памяти всплыли забытые сцены из прошлого. Как Эмили тянулась к вещам, и они прыгали ей в руку. Как злилась, и рядом что-то взрывалось. Как хотела чего-то, и это тут же происходило. Это были не сны и не фантазии — теперь Эмили поверила в это.

Яростный ветер гремел качелями и простирался далеко по площадке. Пошатываясь, Эмили встала и расправила руки, чтобы удержать равновесие. Людей вокруг не было, никто не последовал за ней. Волны магии накатывали, и не было сил сдержать их, как Эмили делала когда-то в детстве. Она попробовала расслабиться и позволить силе заполнить каждую клеточку тела. «Словно в сегодняшнем сне, — подумала Эмили. — Но я не могу подчинить эту магию, мне не остановить это, будто кто-то другой управляет моей магией…»

Эмили теряла сознание и падала на спину. Незнакомый мужской голос звал ее по имени, а может быть, ей это только казалось. Она закрыла глаза, проваливаясь в темноту.

Прежде чем скрыться за горизонтом, закатное солнце последний раз осветило волосы девочки, раскинутые на лиловой мантии седовласого старика, который ее подхватил. Рядом с ним беспокойно крутился серый кот. Альбус Дамблдор, улыбаясь, посмотрел на него, и тот, взобравшись на живот девочки, свернулся в клубок, мерно задышав. Смерч, сотворенный магией Эмили, все еще трепал деревья, но, не получив от нее подпитывающей энергии, вскоре затих.

* The future's in the air

I can feel it everywhere

Blowing with the wind of change

Scorpions — «Wind of Change» («Ветер перемен»)

** And when the Lamb

Opened the seventh seal

Silence covered the sky

Enigma — «The Rivers of Belief» («Реки веры»)