Времена не выбирают (джен)

— Ну и где мы на сей раз?

Гермиона опустила бинокль и ответила:

— Судя по мосту — Сан-Франциско... Причём будущего — таких высоток в нём точно не было. И в наше время именно там была самая большая магическая община на Западном побережье, так что...

Подняв на ладони волшебную палочку, Гермиона произнесла:

— Указуй!

Палочка закрутилась на несколько секунд, а затем замерла, указывая на две стоящие на отшибе башни.

— Ну что, пошли посмотрим, что тут творится... Только лучше начать с кого-нибудь одинокого — не хотелось бы вляпаться в проблемы сразу же.

— Вот с этим у тебя всегда отлично... — Гермиона оскалилась. — Ладно, полетели и держи копьё под рукой.

Заброшенная стройка, памятник человеческой жадности и тщеславию, прибежище бездомных, окружённая пустырём... Который, собственно, был настоящим. А вот высотки под слоем маглоотталкивающих чар и иллюзии были очень даже достроенными и обитаемыми... Но сейчас Гарри интересовали не они, а один из невзрачных домишек на пустыре, похожий на кучу мусора, из которой торчала антенна. Нацеленная, как почти сразу понял Гарри, точно на то место, где открылась пропустившая их аномалия. И сама антенна как-то не вязалась с домом — слишком уж новой она была, и при этом чувствовалось, что пользуются ей часто... Ну и то, что домик стоял совсем уж на отшибе, сыграло роль.

В том, что об их появлении известно, Гарри не сомневался — паутину охранных и сигнальных чар, которая заставила бы Шизоглаза сгрызть от зависти собственную деревянную ногу они вдвоём даже разобрать не смогли, не то что распутать. Поэтому Гарри, не скрываясь, приземлился у выложенного кусками бетона с торчащей арматурой круга, взял Гермиону за руку и сказал, обращаясь к хозяину дома:

— Мир тебе.

— Не ожидал встретить вас здесь... — говорил хозяин лачуги — молодой потрёпанный афроамериканец — с некоторым трудом, словно ему вообще очень редко случалось говорить. — Вы первые, кто явился сам... Впрочем, так даже лучше. Добро пожаловать в Сан-Франциско две тысячи семьдесят седьмого года... И не стойте на пороге, что ли.

Разглядывая парня, Гарри окончательно убедился, что был прав, назвав парня афроамериканцем, а не негром. Правда, в чём разница, он вряд ли смог бы внятно ответить.

Назвавшийся Фритьофом парень был тощим и каким-то потрёпанным — и одежда его была вполне соответствующей: застиранные до потери цвета кофта с капюшоном и мешковатые штаны, и самодельные сандалии чуть ли не из кусков покрышки, а палочка, кончик которой торчал из рукава, была немногим лучше, чем у Рона на первом курсе... Правда, причёска была странноватой для бездомного — множество тонких длинных косичек, похожих на...

— Мерлиновы яйца!.. — Гарри едва не запнулся, разглядев, что никаких косичек, похожих на провода, нет, а есть самые настоящие провода, уходящие в череп.

— Граф Ноль... — пробормотала Гермиона.

Внутри дом оказался заметно больше, чем снаружи — похоже, чарами расширения пространства Фритьоф владел не хуже Гермионы. Правда, почти всё это пространство было забито каким-то экранами, клавиатурами, пультами и прочими разнообразными электронными устройствами, которые не могла опознать даже Гермиона, а также верстаками, заваленными деталями и инструментами. Вишенкой же на торте оказалось громоздкое кресло, подозрительно похожее на стоматологическое, но с пультом и суставчатыми механическими «руками».

— Простите за беспорядок, — Фритьоф спихнул какое-то барахло с дивана, — и за всё вот это. Просто от корпов можно ожидать любого дерьма, а меня они не любят... Ладно, меня, если вдруг прослушали, зовут Фритьоф, я один из немногих, кто ещё пытается заниматься аномалиями, а вы...

— Поттеры, Гарри и Гермиона. И если тебе интересно, мы из девяносто седьмого года — тысяча девятьсот девяносто седьмого.

— Вы же англичане? У вас акцент такой...

— Ну да. И мы, кстати, хотели бы знать, что вообще в мире делается.

— Да ничего хорошего, — вздохнул Фритьоф. — Что у нас, что у маглов...

Чем кончилась история с Волдемортом, он не знал — знал только, что уже в двадцать первом веке в магической Британии случилось несколько гражданских войн, правда, довольно вялых. В Америке всё было гораздо хуже — глупость и жадность магловских политиков и корпораций довели дело к сороковым годам до необъявленной гражданской войны — «ну там, гражданские беспорядки, этнические погромы, террористы всякие, всё вот это». Теперь Соединённых Штатов Америки не было — была рыхлая конфедерация, включавшая часть бывшей Канады и носившая название Новые Соединённые Штаты Северной Америки. Впрочем, власть политиков здесь была довольно условной — в Штатах, как и почти во всём мире, правили транснациональные корпорации. И уж лучше бы это был Волдеморт... Потому что люди — последнее, что волновало корпорации.

— Уж лучше Волдеморт, чем такое... — поморщилась Гермиона. — И так везде?

— Россия и Китай пошли другим путём — там государство само превратилось в корпорацию, работники которой — все граждане. Не знаю, лучше ли это... Но там, говорят, хотя бы уличных банд нет — там банды такие, что простой человек с ними и не пересечётся никогда. Ну да об этом можно долго болтать, а время идёт... Сразу говорю: без имплантов тут делать нечего, и если вы хотите остаться...

— Оставаться мы не хотим и отправимся дальше при первой возможности, — перебил его Гарри, — а я не думаю, что эти импланты сделаны так, чтобы проработать лет сто без ремонта, скорее уж наоборот.

— Это да... — Фритьоф печально вздохнул. — Нет, и такое есть, только оно не каждому миллиардеру по карману. Ну да ладно, на такой случай у меня кое-что есть, надо только подогнать... Кстати, деньги-то у вас есть? А то ведь придётся под Непреложный обет, что оплатите, работать... А я этого не люблю, да и вам вряд ли понравится.

— Галлеоны пойдут? Драготов, кажется, уже не осталось, — Гермиона подбросила на ладони бисерную сумочку. — Ну и с Гринготтсом можно связаться, вряд ли наши счета закрыли.

— Тогда никаких проблем, — Фритьоф хлопнул в ладоши, — кто первый?

Первой на обследование вызвалась Гермиона, просто усевшись в кресло. Вот только стоило Фритьофу подойти, как Гермиона наставила на него пистолет и осведомилась:

— Ничего не забыл?..

Непреложный обет парню не понравился... Но на что он рассчитывал, Гарри не понял — то ли действительно думал, что ему сходу поверят, то ли имел здесь какую-то репутацию и привык к ней. Но обет дал…

Гермиона по-прежнему была идеально здорова — что, как заметил Фритьоф, в две тысячи семьдесят седьмом году было роскошью, доступной только богачам. Но как только её сменил Гарри...

— Чёрт!

— Что случилось?

— Бэкап. То есть... Смотри, вот твой шрам, — Фритьоф развернул экран, но Гарри ничего не понял в мешанине цветных линий, — а вот тут в нём бэкап. Кусок души колдуна.

— Хоркрукс?!

— А... Да, вроде того. Только это глупо ведь Барон Самеди придёт, заберёт бэкап, но тебя запомнит. И придёт потом... Только злой. Сделаешь больше одного — соберёт все, а потом за тобой придёт, злой, а ты каждый раз будешь что-то терять. Что-то важное, даже если ты думаешь, что это пустяк. А когда он придёт за тобой, то ненадолго всё вернёт, чтобы ты понял, что натворил... И всё.

— В смысле?

— Совсем всё. Вообще больше ничего не будет... А! Небытие, вот! А если сначала все бэкапы сотрут, то просто в ад бросит.

Гарри и Гермиона переглянулись. Получается, вся охота на хоркруксы была не нужна — убить Волдеморта было всё же проще, а потом, проредив или вовсе уничтожив Пожирателей, отложить его новое пришествие на многие годы... А там и добив окончательно. Знал ли об этом Дамблдор? Хороший вопрос...

— А убрать эту дрянь можно?

— Да без проблем! И денег не возьму — я хунган, а не бокор, мне за такое плату требовать нельзя.

Знал ли Дамблдор об этом? Отличный вопрос...

Впервые Гарри задумался: не знал ли Дамблдор о хоркруксах с самого начала? И о шраме? Может, всё, что требовалось от Гарри Поттера — геройски погибнуть от руки Волдеморта, окончательно лишив его бессмертия... И тогда великий человек Дамблдор снова получит славу и власть... Паранойя? Хотелось бы, да и Дамблдор мёртв, а значит, на его планы наплевать. Пусть Орден Феникса слепо таращится в рот своему кумиру...

— Плату нельзя, а подарок?

— Подарок — можно!..

Извлечение хоркрукса не заняло много времени — со всеми приготовлениями ушло чуть больше часа, и Фритьоф, стирая с лица куриную кровь, показал чёрный пластиковый прямоугольник с ноготь размером и сообщил:

— Он здесь. Он теперь цифровой конструкт, и его можно загрузить... Но у него, кажется, нет сознания, хотя пока не загрузишь — не выяснишь, а загружать его я не хочу. Теперь надо вас легализовать...

На это ушло гораздо больше времени — но к вечеру Гарри и Гермиона превратились в наемников из Европы, получили все документы, включая кредитные чипы, и набор из контактных линз, клипсы на ухо и приклеивавшегося к голове за ухом считывателя чипов.

— Обычно это всё имплантируется, — пояснил Фритьоф, — ну и без этого тут просто не прожить. Навесное — это или для детей, растут ведь, или для сектантов каких, которые думают, что импланты — грех. Ну ещё очень редко бывает конфликт оборудования, но тогда обычно проще новый имплант поменять. Привыкайте...

Снаружи послышался хлопок аппарации, и Фритьоф закатил глаза.

— Пласид, скотина... — вздохнул он.

— Йоу, чумба! — дверь распахнулась, и на пороге возник чернокожий здоровяк в чёрном деловом костюме и пронзительно-розовой рубашке самого пиратского вида, даже с кружевами. Левой рукой гость обнимал рыжую девушку в чёрном платье, правой — негритянку в белом, причём платья и для купальников были маловаты...

— Пласид, — Фритьоф широко улыбнулся, — не ждал, но всё равно рад! Позвольте представить — Жан Франсуа Пласид Жарр, мой старый друг, фотограф и владелец журнала «Ведьмочка с изюминкой». Пласид, эти ребята — Гарри и Гермиона Поттер, наёмники из Европы...

— Ух ты! — пискнула негритянка. — Серьезно?!

— Да ладно?! — поддержала её рыжая.

— Короче, чумба! — Пласид отпустил девиц и вытряхнул из рукава волшебную палочку. — Харош тут киснуть, пошли оторвёмся по полной! И гостей бери — это Сан-Франциско, только здесь знают, что такое настоящий драйв и отрыв!

Следующие несколько часов Гарри запомнил довольно смутно — потому что отрываться Пласид умел и любил... И зелье из фляги, которую он перед аппарацией пустил по кругу, оказалось очень кстати — без такой защиты он бы сейчас был в больнице, а не дома у Фритьофа...

Зелье избавляло не только от похмелья, но и от всех прочих проблем, включая передозировку и привыкание. А ночь вряд ли обошлась одним алкоголем — иначе сложно было объяснить... Да, собственно, всё. Например, откуда в его постели взялась блондинка, похожая на загоревшую Луну, и почему Гермиона не возражает... Впрочем, попытка напрячь память заставила покраснеть, но понять, что возражать Гермиона и не собиралась... А очень даже наоборот. И вряд ли станет возмущаться...

Гермиона не стала возмущаться. Проснувшись, она осмотрелась, шёпотом выругалась, а затем стянула одеяло, с силой шлёпнула блондинку по ягодице и прикрикнула:

— Широцуки! Хорошего понемножку, так что брысь отсюда!

Издав полувскрик-полустон, Широцуки открыла глаза, потянулась и выбралась из постели.

— Было круто, — ухмыльнулась она, заложив за ухо волшебную палочку. — Не откажусь повторить...

Неторопливо собрав одежду, Широцуки, не одеваясь, вышла из комнаты, покачивая бёдрами. И только тогда Гермиона тяжело вздохнула и уткнулась лицом в ладони.

— Знаешь... — сказала она. — Никогда не могла представить себя пьяной... Особенно настолько. И ладно бы Пласид, но эти...

Гарри поморщился. «Эти» — богема, золотая молодёжь, нувориши и прочий биомусор — ничего, кроме омерзения не вызывали. Пласида они считали своим... Но тот имел на этот счёт прямо противоположное мнение, что изрядно обрадовало Гарри.

— Знаешь, — продолжила Гермиона, — теперь я понимаю, что такое настоящая мерзость. Этот постоянный поиск всё новых наслаждений, помноженный на привычку к вседозволенности...

— Забудь про них, — Гарри погладил её по спине. — Лучше вспомни всё остальное...

— Издеваешься? — Гермиона покраснела. — Хотя... Ладно, не будем об этом. В конце концов, действительно было хорошо, да и Пласид оказался неплохим парнем, только...

— Только что-то с ним не так, — кивнул Гарри. — Что-то... Что-то чрезмерное, что ли. Не знаю, как сказать, но...

— Я тебя понимаю, — кивнула Гермиона. — Именно так, ты прав. Не знаю, что это, но... Фритьоф тоже удивлялся — Пласид обычно ведёт себя не так буйно, хотя довольно эксцентричен. Ладно, давай вставать — первый час уже.

Фритьоф, потягивая крепчайший кофе, покачал головой и сказал:

— Да уж, серьезно загуляли... Даже для Пласида это перебор, хотя оттянуться он любит и умеет. Да и странный он какой-то был... Да ещё и записка эта — симстим он какой-то взял, а у меня ничего... Бэкап!!

Чёрный микрософт был девственно чист — ни цифрового конструкта, ни привязанного куска души.

— Так... — протянул Фритьоф. — Кажется, я понимаю... И это был не Пласид. Не только Пласид...

— И кто же?

— Барон Самеди. Он вселился в Пласида и пришёл за бэкапом. И утащил его в ад, — Фритьоф покрутил в пальцах чип и бросил его в ящик. — И конверт ещё...

В конверте оказались кредитный чип, две карты-ключа и оплаченный на год вперёд договор аренды квартиры.

— А вот это уже серьёзно, — Фритьоф отложил договор. — Это Южная Башня, жилой блок «Столп Заката», и живут там... Ну, не миллионеры, конечно, но люди с доходами сильно выше среднего. Я сейчас загружу маршрут...

— И мы, пожалуй, отправимся, — Гарри протянул руку. — До свидания и спасибо за всё.

Мегабашня состояла из стоявших на общем основании центральной башни и нескольких башен поменьше, примыкающих к центральной или соединённых с ней переходами. «Столп Заката» был одной из таких башен — тысячефутовой пятигранной призмой, стоящей на западном углу основания, обращённом к морю. Иллюзия и маглоотталкивающие чары заставляли видеть здесь брошенную стройку, но на деле небоскрёб, обвитый кольцами зелёных террас, превосходил многие магловские высотки...

Зависнув перед террасой, Гарри достал карту и приложил её к черной пластине. Раздался тихий звон, стеклянная стена сложилась гармошкой, словно штора, открыв проход, а на пластине появилась надпись: «Внимание! Установите биометрическую аутентификацию!» и мигающее слово «Начать».

— И что делать? — Гарри наобум ткнул мигающую надпись пальцем.

Видимо, система была рассчитана на любого дурака, поскольку надпись тут же сменилась предложением приложить большой палец к овалу. Затем приложила сперва ключ, а потом палец Гермиона, и Гарри аккуратно залетел на террасу и спрыгнул с метлы.

— Добро пожаловать домой, — сказал он.

Стекло за их спинами развернулось и с шелестом раскололось на пластинки открывшихся жалюзи...

Устроившаяся на диване Гермиона вытянула ноги, отпила вина и заметила:

— Знаешь, если современный магл сюда попадёт, он даже не заметит ничего необычного...

— Кроме цены, — уточнил Гарри, садясь рядом. — Это всё недешёвое удовольствие... А у маглов вышло бы ещё дороже.

— Этим тоже никого не удивить, — Гермиона положила ноги мужу на колени — халат при этом распахнулся, на дюйм или полтора не дойдя до самого интересного. — А нам с тобой следует подумать о будущем...

— И у тебя, разумеется, есть идея.

— Разумеется, — согласилась Гермиона. — Фритьоф ведь не просто так представил нас наёмниками... Ты читал сводку?

— Читал. И вижу, что боевая магия тут в упадке, в отличие от бытовых чар. Тут нам стоит поучиться...

— И нам понадобится жокей, — добавила Гермиона. — Но сперва нам понадобится хотя бы несколько дней, чтобы разобраться, что здесь к чему и как, благо, Фритьоф расщедрился на информацию.

— Не возражаю, — отозвался Гарри, допивая вино. — И даже если мы тут застрянем — согласись, это гораздо лучше, чем где-нибудь в мезозое.

— Да кто бы спорил...