Времена не выбирают (джен)

Кроссроадс-хилл был примерным аналогом Хогсмида, но был скорее разросшимися посёлком при станции — поэтому, кстати, для посещения были открыты ближайшие магловские поселения. Но для того, чтобы обсудить и разложить по полочкам всё, что удалось узнать, это место вполне подходило, тем более, что всё равно нужно было поискать свидетелей.

А ещё здесь нашлась отличная закусочная, в которой троица и собралась — поесть и поразмыслить.

— Итак, что мы имеем? — высказался Гарри и впился в сэндвич.

— Что компания даже круче, чем мы думали, — хмыкнула Гермиона. — Впрочем, я чего-то подобного и ожидала. Что гораздо важнее, так это Сильверстоун и его убийство — слишком много странностей в этом деле.

— Ну да, например, уверенность декана, что это именно «Авада», — кивнул Гарри, прожевав кусок. — Нет, так-то описание подходит, но...

— Но уже лет пятьдесят никто им не пользовался, — добавила Широцуки, — и воспоминания о нём крайне смутные. И шепчет мне пустота, что эта самая Сапфир Непростительными владеет, а её декан об этом знает... И пытается отвести подозрения и от неё, и от себя. Никто не поверит, что шестнадцатилетняя девчонка на такое способна...

— Мы же способны?..

— Зумеры, альфы и дидж-дайверы.

— Чего?

— Три поколения инфантилов, сестрица. Конченых инфантилов с редкими включениями нормальных людей, — поморщилась Широцуки. — Присыпь это либертарианцами у власти, и получишь отборнейший торт из дерьма... Можно всё, кроме одного — не быть уродом, вот уродов и наплодили...

— Всё так плохо? — Гарри едва не подавился кофе.

— Ну, сейчас самая дичь вымерла, а то в пятидесятых, например, каннибализм пытались легализовать, и на несколько лет даже смогли. Потом была резня... И давайте вернёмся к нашим Самураям — которые, кстати, ни хрена не инфантилы. И Сильверстоуна пока тоже оставим в стороне — этот след давно остыл, надо прицельно потрошить архивы...

— А здесь наших потеряшек никто не видел, — кивнула Гермиона. — И на камерах они не светились, кроме как на станции. Поэтому предлагаю нанести визит их родне — может, что-нибудь выясним.

Начать было решено с семьи Халеда — просто потому, что они жили ближе всех, в Спрингфилде.

Об этом городе Гарри знал только то, что именно там изобрели баскетбол, а потому с интересом осматриваться, благо, посмотреть было на что... Потому что город был старым и сохранял флёр провинциальности, несмотря на миллионное население. А ещё в Спрингфилде издавна был магический квартал, куда тоже необходимо заглянуть — но позже. А сейчас машина остановилась у ворот мастерской, и Гарри обратился к вышедшему из дома напротив арабу с аккуратной бородкой, в которой мелькали седые нити:

— Мир вам, Искандар-хаджи. Мы хотели бы поговорить о вашем сыне, так как расследуем его исчезновение.

— Проходите, — вздохнул старший Халед, — я проверю работу и вернусь через несколько минут.

Ждать действительно пришлось не больше пяти минут — и первым делом Халед спросил:

— Иншалла, но знаете ли вы хоть что-то от нашем сыне?!

— У нас нет сомнений, что он жив, — ответила Гермиона. — Но это всё, что мы сейчас можем сказать. Может быть, вы заметили что-то необычное в последнее время?

— Необычное? — родители Абдула переглянулись, и заговорила мать — невысокая, чуть полноватая женщина в пёстром то ли платье, то ли халате:

— Не то чтобы необычное... Но месяца два назад Абдул совершенно неожиданно разругался с несколькими своими знакомыми. Так-то они друзьями не были, но с младшей школы знакомы... И вдруг разругались вдрызг, а когда я спросила, что случилось, он не ответил. Но в его возрасте это часто бывает, поэтому я не придала значения...

— Дуа, — неожиданно произнёс Искандар. — Тебя не было в тот раз в нашей мечети, а я не задумался... Так вот, это было на зимних каникулах, мы были в мечети, и перед намазом Абдул произнёс такое дуа: «О Аллах, ниспошли нам знак дороги праведности!», и потом молился особенно усердно, как в старину.

Гарри кивнул, предлагая продолжать, однако сосредоточился на другом. Как в старину — то есть по правилам дореформенного ислама с куда более строгими требованиями, ныне считавшимися лишь желательными. Так делали, готовясь к особо важному делу... И всё это значило только одно: решение не было спонтанным, команда давно готовилась к уходу в подполье. Странно...

— Можно осмотреть его комнату? — спросила Гермиона. — Возможно, там есть какие-то зацепки...

Шансов на это было исчезающе мало, но всё же они были. Да и, в конце концов, отсутствие следов — тоже след...

Следов и не оказалось — комната была тщательно убрана и только что не опечатана. Короткий обыск не дал ничего, не говоря уж о компьютере — он был вычищен особо тщательно, но при этом незаметно. Не было деки — но Абдул всегда брал её с собой. На столе — стопка учебников, на стене — лист бумаги с тщательно выписанной басмалой... И всё.

— Не могу сказать, что это неожиданно, — подвела итог Гермиона. — Может быть, вы видите что-то необычное, любую мелочь?

— Если только всё слишком тщательно убрано, — покачал головой Искандар. — Абдул редко столь тщательно наводит порядок, хотя неряхой его уж точно не назвать. Такое впечатление, что он сразу собирался уехать надолго...

— А это что? — Широцуки заглянула под стол и вытащила обрывок бумаги с арабской надписью.

— Здесь написано: «Когда поднимают меч против греха в сердце своём, когда сражаются со злом в душе своей, тогда это истинный джихад», — прочитал Искандар. — Хм... Похоже на хадис, но я такого не знаю. Надо спросить имама...

— А на другой стороне?

— «Воистину, сокрытое человеком Аллах открывает», — ответил Искандар. — А это вообще непонятно...

— Но, возможно, это нечто важное, — Широцуки убрала обрывок в пакет и положила в карман. — В любом случае, если у вас будут новости, обязательно свяжитесь с нами.

— Баракаллаху фикум, — Искандар поклонился. — Мы это сделаем, и просим вас дать нам знать, если вы что-то узнаете о нашем сыне.

Следующей остановкой был Ричмонд, где жил Джейсон Салливан. Здесь, правда, на многое рассчитывать не стоило — приют остаётся приютом, даже семейный — но вот дети могли заметить то, что упустили взрослые. Да и вещи проверить нужно, и не только по инструкции — та бумажка не выходила у Гарри из головы...

Приют размещался в тщательно отреставрированном особняке восемнадцатого века, окружённом большим садом, выходящим к явно искусственному пляжу.

— Неплохо устроились, — заметила Гермиона, выйдя из машины. — Так, где... А, вот, — она нажала кнопку.

— Доброго дня, — ожил динамик, — вы к кому?

— Мы по поводу Джейсона Салливана, — ответил Гарри.

— Но его сейчас нет... — собеседница — судя по голосу, школьница — явно удивилась.

— Именно поэтому мы здесь, — Гарри чуть повысил голос. — И у меня нет возможности и дальше тратить время. Нас впустят?..

Калитка с громким щелчком открылась, Гарри поблагодарил, и троица двинулась вперёд, к особняку.

Их ждали — трое здоровенных парней, явно бывших военных, и сидевшая за стойкой русая девчонка лет двенадцати, с которой они разговаривали у ворот.

— Миссис Альварес сейчас придёт, — сообщила она. — А что случилось с Джеем?

— Это мы и хотим выяснить, — ответила Гермиона. — Может, ты что-то знаешь?

— Мисс, — немедленно отреагировал один из парней, — вопросы задавать без представителя ребёнка нельзя.

— А вы, собственно, кто?..- Гермиона вздёрнула бровь.

— Барри Хитклифф, ганни в резерве, — ответил парень. — А вы?..

— Гермиона Поттер, наёмник, как и мой муж и помощница.

— Гарри Поттер.

— Широцуки.

— Добрый день, — в холл буквально ворвалась полноватая мексиканка лет сорока на вид, — я — Мария Альварес, фостер. Что случилось с Джейсоном?

— Именно это мы и пытаемся выяснить, — ответил Гарри. — Он пропал, как и его школьные друзья, и они, судя по всему, вынуждены скрываться. Поэтому нам нужны любые зацепки, даже самые ничтожные, чтобы хотя бы понять, что случилось.

— Хорошо, пойдёмте в гостиную, — кивнула Мария, — Элис, ты тоже.

По дороге в гостиную охранники переглядывались, и в конце концов Хитклифф сказал:

— Думаю, я должен это сказать. Примерно год назад Джей попросил меня поучить его — нас в Корпусе готовили как диверсантов для автономной работы. Он тогда сказал, что тоже хочет служить... Но, похоже, он уже тогда это задумал.

Гарри молча переглянулся с Гермионой — год назад, тогда же, когда был убит выпускник... Вот теперь сомнений не осталось — связь была, и самая прямая, ещё бы знать, в чём она состоит...

— Что-нибудь ещё было?

— Даже не знаю... — Мария огорчённо вздохнула. — Их у меня три десятка, за всеми не уследить, как ни старайся... А он вообще довольно скрытный парень, сами понимаете.

— Он в последнее время военные мемуары много читал — это считается? — поднял руку невысокий мальчишка в майке с кошкодевочкой. — И наши, и иностранные...

— Может быть... — протянула Гермиона.

Осмотр комнаты тоже не принёс результатов — что, впрочем, тоже было результатом. Изучив компьютер, Широцуки заявила, что данные вычищены точно так же, как и оба прошлых раза, и сделано это какой-то утилитой, а значит, и у остальных будет то же самое. Мемуары оказались не только мемуарами, но и вообще военно-историческими книгами — похоже, в армию Джейсон собирался всерьёз... И всё.

— То же самое, — подвёл итог Гарри. — И, прошу заметить, никаких... особых следов, как будто комната магла.

— Не совсем, — Широцуки чиркнула палочкой по окну, и на стекле проступил замысловатый узор.

— Зашита от прослушивания, — сообщила она. — Свежая — не больше месяца. Вернее, обновляли её около месяца назад, а поставили... Ну да, примерно год назад.

— Всё тот же срок... — протянула Гермиона. — Вот что, собери-ка всё, что найдёшь про этого Сильверстоуна — так или иначе, но он тут замешан. Вряд ли, конечно, его прибили Самураи, но кто его знает...

— Начну прямо сейчас, — кивнула Широцуки, — и здесь нам ловить уже нечего. Отправляемся к Мальро...

Франсуа и Рин Мальро были зельеварами, и оба принадлежали к самым старым, пусть и не самым богатым или именитым семьям Луизианы. Обе семьи отлично ориентировались в магловском мире, и обе славились некоторой чудаковатостью. По крайней мере, Рин получил имя в честь героя старой компьютерной игры, а что было на уме у людей, назвавших дочь Франсуа, и гадать не стоило — для сохранения психического здоровья и веры в человечество...

— Проходите и простите, — открыла дверь молодая женщина с тёмной золотисто-коричневой кожей и густыми крупно вьющимися волосами. — У нас срочный заказ, я могу минут пятнадцать выделить, не больше, простите.

— Не страшно, — отмахнулся Гарри. — Полагаю, вы уже в курсе?

— Да, и сразу могу сказать — это абсолютно неожиданно. Ничего необычного мы не замечали... Хотя Крис вообще довольно необычный человек... Ну да это у нас семейное.

— Как и большинство магов, — хмыкнул Гарри. — Но всё-таки?

— Ну, последнее время она больше со своей компанией время проводила, чем с нами, но это нормально для её возраста... Хотя... Не знаю, важно ли это, но она около года назад неожиданно поставила «Ангел-хранитель» и очень сильно обновила камуфляж — раньше он ей только для шуток был нужен. Она сказала, что уже пора готовиться к взрослой работе — она именно так и сказала — и что у неё есть возможность заняться сразу после школы любимым делом.

— Год назад?

— Да, а что?

— Возможно, и ничего, — пожала плечами Гермиона. — Пока мы только собираем информацию...

Год назад... Снова тот же срок — уже давно понятно, что это не совпадение, но всё же — что случилось год назад?

Осмотр комнаты результаты принёс довольно странные — и неожиданные даже для самой Франсуа.

Многочисленные магические метки, нанесённые на стены, оказались сюрпризом для всех, а понять их не смогла даже Широцуки — сразу, по крайней мере.

— Вот уж не ожидала... — Франсуа разглядывала проступившие под светом палочек знаки. — Что это?

— Не знаю, — покачала головой Гермиона. — Надо смотреть в справочниках, но навскидку я ничего подобного не припоминаю. Хотя... По такой схеме обычно накладывают защиту, так что это может быть она.

— Если защита, то какая-то уж очень странная, — отметил Гарри. — Такого я не видел никогда... Так, Гермиона, убери свет — сейчас попробую высветить всё разом.

Заклинание Проявления сработало отлично — но ясности не прибавило.

— Могу сказать одно, — Гарри потёр подбородок, — по Древним Рунам мисс Мальро уже может получить мастерство. Такого мне видеть не доводилось...

— Знаете, я неплохо разбираюсь в рунах, — сообщила Франсуа, — но вот это — за гранью моего понимания.

— На компьютере опять ничего ценного, — сообщила Широцуки. — Только личные файлы... И затёрто точно так же. Впрочем, несколько файлов я, с вашего позволения, скопирую — может быть, найдётся зацепка...

— Конечно, — кивнула Франсуа. — Всё, что потребуется.

Больше ничего найти не удалось — но и этого хватало. Правда, видео, которое скопировала Широцуки, для расследования было бесполезно...

— Так она ещё и эксгибиционистка... — фыркнула Гермиона, закрыв очередной ролик. — Чёрт... Так, Гарри, это надо попробовать!

— Извращенка, — довольно ухмыльнулся Гарри. — Широцуки, ты ведь не нашла никаких срочных дел на эту ночь?..

— Нет, — подмигнула та, — но у нас ещё работа. Кто следующий?

— Пенни, — предложила Гермиона. — В Сиэттле я когда-то была, интересно посмотреть, что стало с городом за столько лет.

Доктор медицины Рихард Шварцкопф принадлежал к старинному австрийскому роду потомков Зигфрида Мавра, придворного мага Генриха Птицелова. Выглядел он при этом соответствующе — белокурая бестия шести футов ростом с мудрым взглядом голубых глаз... Плакатно-арийскую картину портила фрау Шварцкопф — ненамного уступающая в росте мужу удивительно красивая женщина с невероятно тёмной кожей.

— Знаете, я не очень удивлён, — сообщил доктор Шварцкопф, выслушав гостей. — Её мать — следователь военной полиции, награждённая Медалью Почёта — и я так и не знаю, за что...

— Через тридцать лет, — женщина покачала головой. — И лучше будет, если расскажу я. Что-то необычное? Да, было. Это началось год назад — Пении вернулась из школы очень задумчивой, но ничего не рассказывала, а на наши вопросы отвечала односложно. Немного позже она упомянула, что умер один из выпускников, и в школу приезжали авроры — и я этим удовлетворилась. Смешно, правда? Следователь, прошляпивший все улики... Проклятье, я даже не знаю, а есть ли, что искать!

— Некоторые предложения у нас есть, но проверить их получится только тогда, когда мы найдём детей, — покивала Гермиона. — Итак, Пенни вела себя необычно, но вы выяснили причину... Или, вернее, решили, что узнали, и успокоились на этом?

— Да, как последняя дура. Понятно же, что всё не так просто...

— Я бы не сказала, — пожала плечами Гермиона. — Никаких причин думать иначе у вас не было, а вывод совершенно естественный... Но я правильно понимаю, что это не всё?

— Да. После Рождества, когда разрешили подработку, она открыла счёт, заблокировав родительский контроль. Это... Необычно, я никогда с таким не сталкивалась, и уж тем более от Пенни — мы с ней всегда доверяли друг другу...

— И можете доверять по-прежнему, — заметила Широцуки. — Она хочет защитить вас — и мы хотим ей помочь. Нам необходимо осмотреть её комнату, вы не против?

Знакомую картину в комнате ожидали — и ничуть не удивились. Ничего...

— Так, а это что? — Гермиона открыла ящик стола и извлекла небольшую книжку с золотым крестом, окружённым подковообразной конструкцией и с надписями на каком-то совсем уж непонятном языке, явно старую. — М-м... Эфиопская?

— Бабушкин молитвенник, — кивнула миссис Шварцкопф. — Мой дед с маминой стороны был священником, и женился на девушке из такой же семьи... Не удивляйтесь, для восточных церквей маги-священники — дело обычное, а в Эфиопии особенно... Ну, для Пенни это просто память о прабабушке — ей года три было, когда они в последний раз виделись.

— Вряд ли он нам поможет, — Широцуки отодвинула молитвенник. — О, никак музыкальный чип? Давно таких не видела, ну-ка...

Чип был забит разрозненными композициями самых разных стилей и жанров — от академической классики до особо экстремального грайндкора, вызывавшего в воображении свиней, терзаемых в аду.

— Дорожный набор, — улыбнулась миссис Шварцкопф. — Её любимые песни, которые она может слушать постоянно... Она записала несколько копий, одну постоянно таскает с собой, а остальные хранятся в разных местах.

— Интересно... — протянула Гермиона. — Можно послушать?

Абсолютное большинство групп Гарри было незнакомо — и это радовало, потому что экстремальной музыки на его вкус там было многовато. А ещё там было неожиданно много русских песен, причём две явно выделялись особо — воспроизведение упорно начиналось то с одной, то с другой.

— Та-ак... — протянула Широцуки, подтянула к себе лист бумаги и карандаш и принялась писать.

Казалось бы, в эпоху компьютеризации всего уже не нужно записывать что-то на бумаге, но... На бумагу не действует электромагнитный импульс, бумага не нуждается в электричестве, правильно обработанная бумага не горит — а письмо стимулирует мозг. Поэтому писать учились все, хотя и не всех учили... И вряд ли кто-то ещё мог вот так, на лету, переводить стихи. Потому что встроенный переводчик не передавал нюансов...

— Не зарекайся верить в невозможность чуда, — читал Гарри, заглядывая через плечо, — никто не знает, что за поворотом ждёт. Судьбы таинственные знаки есть повсюду — обласкан Небом будет тот, кто их поймёт... Ого! А ведь это может быть и ответ на наши вопросы!

— Может быть, — кивнула Гермиона. — Только не ответ, подсказка... Что там дальше? Не зарекайся вызнать все глубины сердца — чужие души словно древний тёмный лес. Костёр увидишь — но не даст тебе согреться танцующий в огне злорадный юркий бес... Нет, определённо всё это требует пристального изучения. Огромное спасибо, миссис Шварцкопф, мистер Шварцкопф, я уверена — мы найдём вашу дочь.

Винтеры, к которым команда отправилась после этого, помочь ничем не смогли, почти дословно повторив историю всех остальных. Обыск тогда не дал ничего полезного, однако позволил кое-что заметить, и уже в машине Гарри сказал:

— Не слишком-то они беспокоятся...

— Наглядно, — кивнула Широцуки. — Как в симстиме, только что эмодзи над головой нет. На самом деле им, в общем, всё равно, даже лучше будет, если он исчезнет. Неприятная семейка...

— Смахивают на Дурслей, — скривился Гарри, — только те хотя бы сына любили, а это... Мерзость. Не думаю, что парень захочет возвращаться.

— Он и не собирается, — Гермиона проскользнула в поток машин и включила автоматику. — Личных вещей там нет вообще...

— И техника сброшена к дефолтным настройкам, — добавила Широцуки. — Мёртвое место... Поехали к О'Хара.

— Поехали, — согласился Гарри. — Только... Не очень-то это похоже на то, что мы слышали в школе, правда?

Рэйвен О'Хара взял фамилию жены только потому, что своей не имел и предыдущие два десятка лет нужды в ней не испытывал. Но магловским властям фамилия требовалась...

На этом Рэйвен сделал паузу, закурил и сказал:

— Всё это просто предисловие, а что же до вашего вопроса — да, я заметил. Вот уже год или немногим более моего сына гнетёт некая тайна. Тайна, которую невозможно доверить ни семье, ни закону, слишком тяжкая для юноши его лет... Мы не стали пытаться что-то узнать, только намекнули, что готовы помочь, а позже и прямо сказали, а он ответил поговоркой нашего племени: «На костре пляшет один» — то есть, это дело он должен завершить сам. Вот, собственно, и всё... Тени отцов шепчут мне, что он не с ними, поэтому я спокоен... По крайней мере, я стараюсь оставаться спокойным. Это его испытание, никто из племени не может ему помочь.

— Никто из племени? — на мгновение Гарри показалось, что уши Широцуки дёрнулись.

— Именно так. Вы, наверно, хотите осмотреть его комнату?

Разумеется, в комнате не было ничего полезного. Широцуки, правда, заинтересовал ловец снов, однако она ничего не сказала, да и вообще вид имела какой-то кошачий... Впрочем, надолго он её не заинтересовал — компьютер и дека были куда интереснее.

Но они снова оказались пустыми — как и все прошлые разы, системы были старательно очищены. Ничего полезного... Разве что активность Шеймаса в социальных сетях была необычайно низкой, и это, возможно, что-то значило — а возможно, и нет. Вопросов снова было гораздо больше, чем ответов, а дело шло к вечеру, поэтому, распрощавшись, компания отправилась домой.

Фыркнув амортизаторами, машина возникла на стоянке. Пожилая волшебница, хлопотавшая у ещё более старого «Фольксвагена», бросила на них мимолётный взгляд и отвернулась.

— Не могу сказать, что день прошёл впустую, — заявила Широцуки, выключив зажигание, — но мы узнали слишком много, но при этом — почти ничего. И что с этим делать — я пока что не представляю... И потому предлагаю отложить всё до завтра.

— Принято!