Второй шанс аврора Уизли (гет)

У маглов существует поверье, будто високосные года несут одни несчастья и похоже, что на сей раз они были правы. Едва начавшись, январь девяносто второго обрушил на нашу семью беды словно из рога изобилия. Мало того, что Гермиона уже вторую неделю лежала в реанимационном отделении без малейших проблесков улучшения, а Джинни загремела в инфекционный бокс, непонятно где, заразившись опасной формой венгерской ветрянки, так несколько дней назад едва не убили отца. Какие-то мрази напали на него, ограбили, жестоко избили и бросили умирать среди магловского Лондона. Лишь чудом папе удалось вызвать «Ночного рыцаря», который довёз его едва живого до больницы. По словам колдомедика Блетчли, отцу ещё очень повезло столь быстро очутиться в Мунго — в противном случае целители не дали бы за жизнь Артура Уизли ломаного кната. Боюсь даже представить какого сейчас маме. За последние дни она словно постарела лет на двадцать, силясь хоть как-то помочь родным людям. Всё тщетно. Вердикт местных целителей, равным образом относящиеся к отцу, Фреду и Джинни, звучали не подлежащим обжалованию приговором.

— Мы делаем всё, что возможно. Вы ничем не сможете помочь.

От таких речей хотелось впасть в отчаянье и единственной причиной, не позволявшей этому совершиться, стали короткие ночные встречи с Гермионой. Вечерней порой, дождавшись, когда дежурная медведьма начнёт клевать носом, я покидал палату и, стараясь не попадаться на глаза персоналу, шёл на пятый этаж. Там, при особо удачном раскладе, у меня было в лучше случае минут пятнадцать, чтобы сквозь смотровое стекло понаблюдать за Герми. Всякий раз ощущая моё присутствие, Гермиона начинала слабо улыбаться. В чертах её бледного лица пробуждалось желание бороться, а губы начинали двигаться, шепча слова, не доходившие до моего слуха. Увы, зайти внутрь, не подняв на ноги добрую половину целителей, оказалось невозможно. Висящие на входе сигнальные чары были наложены на совесть.

Сегодняшняя ночь началась также как и большинство предыдущих. Перво-наперво дождавшись, когда собратья по палате начнут засыпать под действием Морфея, я также притворился спящим. Перебить действие сонной настойки не составляло особого труда — бодрящее заклятье, произнесенное невербально или очень тихим шепотом, работало безотказно. Не подвело оно и на сей раз. С головой укрывшись одеялом, я внимательно прислушался к доносящимся из коридора звукам, которые становились всё тише и наконец окончательно смолкли. Вот и отлично! Похоже, что на сей раз Энн Петтигрю решила пренебречь своими обязанностями, уйдя в свой закуток, не произведя обычного обхода. Тихо радуясь такому удачному раскладу, я поднялся с кровати и осторожно двинулся по коридору. Вокруг стояла полная тишина. Казалось, что у всех целителей разом нашлись дела в иных отделениях, отчего путь на пятый этаж оказался свободен.

Не веря своему фарту, я быстрым шагом двинулся вперед. Поворот, пробежка, ещё один поворот, небольшая передышка, заветный коридор в левом крыле… Казалось до цели осталось рукой подать, но именно в этот момент сработал закон подлости. Приближающиеся шаги известили о надвигающемся обходе. Не желая попасться на глаза дежурному, я юркнул в небольшую каменную нишу, вжался в стену, стараясь при этом лишний раз не дышать. В голове пульсировала ровно одна мысль: "скорее идите мимо — тут никого нет!", однако мольба оказалась тщетной. Как назло, колдомедики остановились возле моего убежища, продолжая давно начатый разговор. Я сразу же определил усталый голос одного из них — это был целитель Тонкс — лечащий врач Гермионы, а вот его собеседника опознать не удалось. Несмотря на то, что второй целитель довольно чисто говорил по-английски, в его речи присутствовали нотки, характерные для марокканского араба. Откуда я это знаю? Из прошлой жизни. За недолгое время службы в Аврорате мне несколько месяцев кряду приходилось общаться с касабланкскими стражами порядка, прибывшими в Англию для обмена опытом. Все они хорошо разговаривали на нашем языке, однако присутствовали в их речи некоторые особенности, позволявшие определить откуда они родом.

— Я ничего не понимаю, Хабиб, — произнёс Тонкс. — Ритуалы ничего не дают, третье переливание впустую! Она словно отторгает нашу помощь!

— Или она отторгает, или мы просто идём не тем путём, — несколько растягивая слова ответил собеседник.

— Не тем путём? А каким же путём мы должны идти?! Готов голову дать на отсечение — этот поганый мальчишка Уизли тянет из неё силы.

— Ты слишком поспешен, друг мой…

— Поспешен?! Как же… Уж поверь мне, я как никто другой могу определить серваж. Мальчишка — хозяин, девочка — рабыня. Он сбрасывает проклятья, она их принимает. И что хуже всего, принимает добровольно. У неё были защитные амулеты, но она их сорвала, сама, по собственной воле… Не понимаю…

— В тебе говорит злость, друг мой, причём на совсем другого человека: на ту, которой ты доверял, и которая предала тебя.

— Может быть ты прав, Хабиб, может ты прав, — голос Тонкса вмиг потерял злость, став вялым, как после умиротворяющего бальзама. — Но тогда подскажи, что же мы делаем не так? Слезы феникса оказались бесполезны…

— Но ты забыл про его кровь. Она куда сильнее.

— Угу, только где найти того, кто ей обладает? Готового отдать её осознанно, понимая, к чему приведёт риск. Я не знаю где таких искать. Может заклинатели в Магрибе…

— Может они и в Магрибе, а может тот, кто нам нужен стоит за ближайшим углом и слушает нас. Всё может быть, мой друг. Тебе нужно отдохнуть — ты уже вторую ночь подряд не спишь.

— Но я должен… хорошо, Хабиб.

Шаркающей походкой Тед Тонкс поплёлся прочь, а его собеседник направился прямо к моему убежищу. Едва услышав приближающиеся шаги, я попытался было дать стрекоча, однако не смог даже шевельнутся. Ставшее чужеродным тело приросло к стене, не позволяя двинуть ни рукой, ни ногой, ни головой. Хабиб подошёл через пару секунд. Окинув оценивающим взором скованного меня, странный доктор извлёк из кармана форменного халата нечто напоминающее лупу и принялся изучать мою левую руку, периодически останавливаясь да бубня какую-то тарабарщину. В такие моменты доктор становился похожим на одного персонажа из серии «Знаменитые волшебники прошлого». Тот правда был негром, однако остальные приметы совпадали чуть ли не до мелочей: узкая физиономия, слегка вьющиеся тронутые сединой волосы, немного крючковатый нос, густые брови, клиновидная бородка. ⁽¹⁾

— И чем же ты так помог фениксу, что он столь щедро одарил тебя, мальчик? — наконец спросил Хабиб.

— Ничем я ему не помог. Я убил его.

— Убил? Феникса? — мой ответ явно развесили мага. — А знаешь ли ты, о самонадеянный юнец, что фениксы бессмертны.

— Ага, они сгорают, а затем из кучки пепла вылезает птенец. Только на этот раз не вылез никто.

— Любопытно, весьма любопытно. Поведай об этом.

Первой мыслью на такой приказной тон было послать зарвавшегося мага в далёкое путешествие к Мордреду, но язык, явно не без помощи Хабиба начал болтать словно бы сам собой. За какой-то миг многолетние тренировки по контролю разума отправились Моргане под хвост. Я раскололся до самого донышка, выложив всё, что стряслось в Хогвартсе, поведав о страхе вечного проклятья за убийство Фоукса и о гибели директорской птицы от моей руки. Я болтал без передыха, а смуглый маг кивал да кивал.

— Ай-ай-ай, до чего народ суеверный пошёл, — устало вымолвил он, когда мой рассказ оказался закончен. — Напридумывали себе небылиц да в них же и поверили. Нет в тебе никакого проклятья, наоборот — одарил тебя огненный птах без меры, а ты не понял ничего.

— Одарил…

— Одарил. Сколько таких историй на моём веку было... Приманят птицу, закуют в кандалы и мучается она потом столетиями. Фоуксу еще повезло, что оковы его ослабли да ты вовремя подвернулся. Ну да ладно, ты слышал о чём мы разговаривали с Тедом?

— Да, я готов.

— Тогда не стоит больше медлить. Ступай.

Хабиб щелкнул пальцами и сковывающие чары развеялись. Я безвольным кулем сполз по стене, а когда поднял голову, таинственный целитель со смутно знакомой рожей пропал без следа. На какой-то миг мне подумалось, будто прошедший разговор оказался плодом разыгравшегося от страха воображения, но то был лишь один миг. В следующий момент я посмотрел на левую руку и выругался. Вместо привычной кожи перед глазами предстал набор тонких трубок, по которым текла лава. От ужаса я помотал головой, и рука тут же приняла обычный вид. Теперь лишь небольшое жжение напомнило о словах целителя Хабиба: кровь феникса — последняя благодарность огненной птицы — течёт в жилах и лишь она может спасти Гермиону.

Поднявшись с пола, я решительно зашагал навстречу судьбе. Таится? Прятаться по углам от каждого шороха? Ну уж нет — хватит! Пусть даже весь персонал Мунго встанет на пути — снесу к мордредовой мамаше, а потом хоть в Азкабан, хоть к дементорам. С такими мыслями я вошел в палату, где лежала Герми. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять насколько ей сейчас плохо. Подключенная к пентаграмме вентиляции легких и кроветворному механизму, она уже не могла дышать самостоятельно. Чуть в стороне сидели Грейнджеры. Состарившаяся Эмма тихо рыдала, поникший Дэн обнимал жену, а Гарри, почувствовав моё присутствие, встрепенулся.

— Зачем ты пришёл сюда, Уизел?! — буквально прорычал он. — Убирайся!

— Отвали, — почти шепотом процедил я и двинулся к кроветворному аппарату.

Гарри покраснел от ярости. Вскочив со скамьи, бывший Поттер схватил меня за грудки, но я вырвался из захвата и отпихнул его в сторону. Это лишь разъярило Гарри еще больше. Что-то вопя от гнева, бывший друг вновь кинулся на меня.

— Н-н-не…

Стон Гермионы стал для нас обоих лучшей оплеухой. Обернувшись, я увидел, как любимая дёрнулась и замерла. На какой-то миг зрение помутилось, а затем перед глазами предстали чёрные от яда вены Герми и её сердце, которое больше не билось. Издав дикий рёв, я отшвырнул Гарри в сторону и ринулся вперед. ULTRICES TACTUS! Пальцы будто бы пробили кожу, заставляя сердечную мышцу встрепенуться. ULTRICES TACTUS MAXIMA! Усиленное заклятье вытягивало силы, но заставило сердце вновь начать неуверенно бится. ULTRICES TACTUS MAXIMA! Есть! Сердцебиение пошло — теперь главное поддержать его, пока кровь феникса не разойдётся по венам.

— Повторяй за мной! — не то прошептал, не то прокричал я, показывая при этом нужное движение. — ULTRICES TACTUS!

Говорить дважды не пришлось. Быстро сообразив что к чему, бывший Поттер выхватил палочку и дрожащим голосом начал повторять заветные слова. Его волшба позволила начать главное: подойдя к кроветворному аппарату, я перевел его из режима синтеза в режим прямой передачи крови. Теперь главное попасть в вену… Есть! Придерживая иглу правой рукой, я принялся сжимать и разжимать пальцы руки левой. Прошло несколько томительно долгих секунд, прежде чем кровь достигла цели. Оказавшись внутри аппарата она некоторое время кружилось в нём водоворотом и лишь затем начала закачиваться Гермионе.

Что было дальше — помню смутно. В какой-то момент окружающий меня мир словно покрылся ледяной коркой. Холод, идущий от левой руки постепенно сковывал кожу, которая начала темнеть. Звуки вокруг пропали. Словно сквозь покрытое изморозью стекло я видел, как Гарри дрожащими от волнения руками размахивал палочкой, повторяя заклинание, как Эмма с ужасом смотрела на меня, как Дэн выскочил в коридор и вскоре вернулся вместе с Тонксом. Последний, встрепенувшись от апатии и оттеснив Гарри, принялся творить какое-то сложное плетение. Потом же настало забытье.

* * *

Пробирающая до костей холодрыга, словно дементоры себе неподалёку пикник устроили — таково было первое ощущение, едва я открыл глаза. Заметив моё пробуждение, Грейнджеры сразу же засуетились: Эмма аккуратно меня приподняла, а Дэн, взяв с ближайшего столика кувшин с красной жидкостью, принялся поить меня его содержимым. Напиток оказался сладким, тягучим и напоминавшем своим видом кровь, которой, судя по ощущениям, осталось во мне не так уж много. Ни и ладно! Цена за жизнь Герми оказалось в общем-то невысока. То, что у нас всё получилось было ясно без слов — достаточно видеть радостные лица родителей Гермионы и Гарри. Последний, стоя несколько в отдалении выглядел пристыженным.

— Прости меня, Рон, — едва слышно произнёс он. — Дурак я был… и есть.

— А Гермиона сейчас…

— Спит. Доктор Тонкс сказал, что теперь наша девочка обязательно поправится, — ответила Эмма.

— Нам очень повезло. У вас с Гермионой оказалась одна группа крови, — добавил Дэн. — Аппарату не пришлось тратить драгоценное время на трансмутацию.

Я удовлетворённо кивнул. В том девяносто восьмом, когда мы с Гарри поступили в аврорскую академию, нас первым делом отправили в фельдшерский кабинет для выяснения состояния здоровья. Среди прочего, у нас тогда взяли немного крови для определения её группы. Та процедура вышла несложной и, в качестве первого домашнего задания, нам велели провести её среди родных. И вот какая интересная вещь выяснилась — Уизли обладали полным набором всех возможных типов. Папа, Гермиона и я — первым; Гарри, Флёр и Билл — вторым; Джордж, Джинни и мама — третьим; а Перси вообще четвертым, причём с отрицательным резусом. Занятно, не правда ли? А самое занятное произошло, когда эти результаты оказались у наставника. Тот просто поднял меня на смех да влепил тролля «за вопиющую безграмотность» — мол такого просто не может быть.

Ну да ладно — всё это дело прошлое. Сейчас куда важнее выяснить, что же там стряслось с Гермионой, ведь её неостанавливающееся кровотечение слишком очевидно напоминало произошедшее с Вудом. Неужели Тонкс прав и Герми добровольно приняла мое проклятье на себя? Желая найти ответы на эти вопросы, я попросил Грейнджеров рассказать о произошедшем в тот злосчастный день, чем привёл их в глубокую печаль. Опустив глаза, Дэн, Эмма и Гарри молча уставились в пол. Так прошло несколько минут.

— В тот день мы собирались уехать, — первым нарушив тишину заговорил отец Гермионы. — Когда осенью Гарри написал нам в каком положении оказалась наша девочка, мы решили бежать. Взять детей и улететь прочь от всей этой магии. Я заказал билеты до Сиднея, но, когда Герми приехала из этой вашей школы… Её как будто околдовали. Она даже слышать не хотела ни о какой Австралии.

— Мы отчаялись убедить её, — продолжила Эмма. — Я пыталась поговорить с ней. Мне казалось, будто ты зачаровал её с помощью того светящегося куска хрусталя, который она ни на минуту не выпускала из рук. Я решила, что именно из-за него Гермиона, точно заведенная, повторяла, что не бросит тебя, что любит, что готова остаться одна… И я не выдержала. Впервые в жизни я подняла на мою несчастную девочку руку… Гермиона убежала в свою комнату и заперлась там, а я… я сказала ей, что она нам не дочь… Будь я проклята за это!

На последних словах голос Эммы сорвался, и женщина разрыдалась. Гарри с Дэном тут же кинулись её утешать, а я закрыл глаза мысленно представляя ту безобразную сцену. Первой реакцией на такое стало желание заавадить всех троих, однако оно практически мгновенно исчезло, зато пришёл стыд. Перед мысленным взором вновь предстала залитая кровью кухня с убитыми родителями Герми. Родителями, принявшими меня когда-то как сына… Закусив губу, я отчаянно тряхнул головой, отгоняя страшные образы.

— Эмма, Дэн, прошу вас вспомните не ломала ли Гермиона какой-нибудь артефакт или амулет? Он мог выглядеть как кулон или ожерелье, или колечко. Поверьте — это очень важно!

Мой вопрос привёл родителей Герми в недоумение. К счастью, ответ на него знал Гарри.

— Да, у Гермионы была подвеска в виде лебедя. Она купила её незадолго до Хогвартса, всегда носила вместе с фенечкой на левой руке и никогда её не снимала. Когда она её только приобрела, я спросил — зачем он ей, но Герми тогда лишь отшутилась.

— Значит доктор Тонкс прав, — медленно протянул я.

— Прав в чём?

— В том, что Герми приняла моё проклятье на себя, — еле слышно ответил я. — Возможно, она с самого начала понимала, что с ней что-то не то. Эта подвеска приглушила связь между нами, но когда меня чуть не загрыз домовик…

— Какой ещё домовик?!

— Наш хогвартсовский. У нас на каникулах случилось много чего хренового и взбесившиеся эльфы ещё не самое худшее из них. Лонгботтом напитал одно драклово зеркало…

— Зеркало «Еиналеж», — со стоном протянул Гарри. — Проклятый артефакт, творение саксонских ублюдков… Как же я мог об этом забыть?!

— Ну у Хогвартса на это своё мнение. Замок считает, что Эйзенхаймов банально подставили.

— К Мордреду всё это!! Зачем ты вообще полез в это дерьмо?! Из-за тебя Гермиона чуть не погибла!

— Спроси чего полегче. У нас с Олли тогда было два пути: либо сидеть на месте в надежде, что нас когда-нибудь вытащат, либо бежать спасать сбрендившего Лонгботтома. Мы выбрали второй путь. Результат сам видишь какой: Олли только вчера из реанимации в палату перевели, а я вот легко отделался…за счёт Герми.

— Уизли… вечно от вас одни беды, — со злостью процедил Гарри. — Не понимаю, чего только Гермиона в тебе нашла. Ты же её просто недостоин!

— А ты сам был достоин Джинни?

Этим вопросом я наступил Гарри на больную мозоль. За долю секунды лицо парня стало похожим на варенную свеклу. Готов поставит галеон против кната, ему наверняка захотелось ляпнуть нечто оскорбительное, но своевременный приход целителя Тонкса заставил бывшего Поттера умолкнуть. Я же облегченно выдохнул. Усилившееся в последнюю минуту чувство слабости вкупе с лёгким головокружением не располагало к длительным беседам, появление же колдомедика избавило от дальнейших расспросов, а точнее отложило их на некоторое время. Яростный взгляд Гарри лучше любых слов говорил, что нынешний разговор явно незакончен. Стиснув зубы, Гарольд Грейнджер гордо удалился прочь, а вот Дэн с Эммой решили задержаться. Отец Гермионы увёл Тонкса в сторону, давая супруге возможность потолковать по душам.

— Мне стыдно за поведение Гарри, — тихим голосом произнесла она, когда её муж с целителем скрылись из вида. — Он слеп в своём гневе на твою семью, но всё же не держи на него зла. Его горячая голова слишком часто берёт верх над его добрым сердцем.

— Плевать мне какое у него сердце. Вы слышали, что он говорил о Джинни?

— К сожалению, да. Он как-то связан с твоей сестрой.

— Был связан. В той жизни они поженились так же, как и мы с Гермионой. Вот только их брак оказался… провальным, но ведь это всё осталось там. Он же по-прежнему её ненавидит, хотя она не сделала ему ничего дурного. Это по-вашему нормально?!

— Нет, просто Гарри до сих пор связан с Джинни.

— Чушь!

— Увы, нет. Когда наши дети вернулись из вашей школы, к нам домой пришло письмо. К сожалению, я не смогла его прочесть из-за чар — текст просто расплывался перед глазами. Но его содержимое ужасно расстроило Гарри. Он замкнулся, начал ругать твою семью, Поттеров и каких-то Вэнсов.

— Он не рассказал, о чём были эти бумаги?

— Гарри только сказал, что до сих пор помолвлен с Джинни.

— Бред какой-то. Когда мы проверялись в Гринготсе у него не нашли подобного.

— Тем не менее, мой сын не врёт. Пожалуйста, поговори с ним, дай ему шанс. Может после этого вы сумеете помириться.

— Ладно, — после некоторого размышления произнёс я. — Будь, по-вашему. Эту бумагу лучше всего показать близнецам. Втроем мозговать легче, чем одному.

— Хорошо, — с усталой улыбкой ответила Эмма.

— Но перед Джинни ваш сын всё равно должен будешь извинится!

— Согласна. А сейчас приляг. Тебе надо отдохнуть.

— Эмма, постойте — у меня остался последний вопрос. Вы тоже считаете, что я недостоин Гермионы?

— Кто я такая, чтобы мешать счастью дочери? Сегодня ты чуть не погиб, спасая её. Ты едва не замёрз, когда из тебя выкачивали кровь. Доктор Тонкс еле успел отключить аппарат. Даже сейчас у тебя тело покрыто гусиной кожей, а волосы затянуты инеем. Отдыхай и ничего не бойся — ни я, ни Дэн не станем у вас на пути.

Слова Эммы принесли успокоение и, едва коснувшись подушки, я начал проваливаться в дремоту. Заснуть сразу мешала лишь мысль об этом странном маге по имени Хабиб. Аврорское чутье подсказывало, что ему ничего не стоило взять у меня крови и перелить её Гермионе. Однако он почему-то не сделал этого, предоставив лавры спасителя мне и Тонксу. Зачем? Ведь, положа руку на сердце, мои действия в качестве реаниматолога оставляли желать много лучшего. Да чего там говорить — они представляли из себя косяк за косяком. Гермионе удалось спастись только чудом. Чудом Святого Мунго.

* * *

В жизни иногда происходят необъяснимые вещи. Вот, к примеру, накручивает целитель Тонкс мозги сонной Энн Петтигрю, обещая вышвырнуть её к Мордредовой мамаше без выходного пособия, доставляет в палату замерзающего меня, а на следующий день все вокруг делают вид, будто ничего не случилось. В такие моменты волей-неволей поверишь в таинственного всемогущего невидимку, мановением палочки стирающего воспоминания о произошедшем у всех вокруг. Впрочем, насчёт личности этого «могущественного невидимки» у меня вопросов не было. Хабиб — странный маг из Марокко, который существовал, но которого не припоминали ни Грейнджеры, ни Тонкс. Даже наша дежурная медведьма, знавшая Мунго от и до, не смогла назвать ни одно сотрудника с подобным именем. Зато расспросы Энн Петтигрю, оказавшейся той ещё болтушкой, позволили узнать кое-что о целителе Тонксе. Его история оказалась грустной, но, к сожалению, не такой уж редкой в магическом мире.

Когда-то давно симпатичный хаффлпафец приглянулся чистокровной ведьмочке со Слизерина. Эта юная особа по уши втрескалась в маглорождённого паренька, наплевав на собственную помолвку, репутацию и всё остальное. Её не остановило даже равнодушие Теда. Если обычная ведьма при таком раскладе ограничилась бы подлитым в сок любовным зельем, то Андромеда поступила по-блэковски, привязав объект вожделения с помощью запретного темного ритуала. Вот здесь-то и произошёл косяк. Вместо того, чтобы временно заполучить абсолютную власть над Тедом, Андромеда связала себя и Тонкса на всю оставшуюся жизнь. Сказать, что, узнав подобную новость, Блэки пришли в ярость — значит не сказать ничего. Со злости от огромной неустойки, выплаченной из-за несостоявшегося брака племянницы, Орион Блэк изгнал проштрафившеюся Меду из дому, что для привыкшей к роскоши девицы стало катастрофой: жить без готовых исполнить любой каприз домовиков, дорогих безделушек и всего такого прочего оказалось ох как тяжело. К тому же страсть, приведшая Андромеду к такому финалу, со временем превратилась в безумную ревность. Качая головой, словоохотливая Энн Петтигрю описывала сцены, которые новоявленная миссис Тонкс устраивала мужу, не обращая внимание ни на персонал больницы, ни на целителей, ни на пациентов.

Ну да ладно, разболтался я чего-то. Семейные проблемы Тонксов сейчас для меня дело десятое. Куда важнее то, что благодаря «забывчивости» окружающих мама не узнала о произошедшем. Ей сейчас и без того тяжело: Джинни с папой до сих пор пребывают в тяжелом состоянии, а Фред… Когда спустя пару дней старшего из близнецов перевели в палату, мы не сразу опознали его. Он изменился почти до неузнаваемости: волосы стали белыми и ломкими, лицо осунулось, кожа обрела оттенок состарившегося пергамента, правда вот взгляд остался прежним. И характер. Узнав о разговоре с Грейнджерами, Фред захотел немедленно «разобраться с этим дракловым браком». Насилу нам с Джорджем удалось его успокоить. Тем не менее к грядущему разговору с Гарри близнецы решили подготовиться всерьёз: с помощью знакомца из мунговской обслуги ребята связались с хмырём из Лютного переулка по кличке Стряпчий. Последний, имея связи в среде крючкотворов обязался прояснить ситуацию с Джинни и свои обязательства выполнил. Только вот результат оказался совсем не тем, на который мы рассчитывали: имя Джиневры Уизли не фигурировало ни в одном из документов местных контор. Зато в бумагах фирмы "Смитерс и Бёрнс" мелькнуло имя отца. Оказалось, что в конце марта прошлого года Артур Уизли взял в кредит довольно крупную сумму и всё последующее время регулярно выплачивал проценты по нему. Для каких нужд папе понадобилось лезть в долги осталось неизвестным — этот вопрос мы решили отложить на будущее. В настоящем же, главным для нас троих оставался грядущий разговор с Гарри, который почему-то откладывался и, честно говоря, такое положение меня вполне устраивало.

Пока близнецы ждали весточек от Стряпчего, а бывший Поттер пропадал незнамо где, я, пользуясь ослаблением больничных строгостей, получил возможность свободно общаться с мамой и Луной и даже ненадолго заглядывать к отцу. Но самое главное заключалось не в этом. Теперь я мог не таясь навещать Герми. Грейнджеры выполнили своё обещание, не став препятствовать нашим встречам, первая из которых состоялась едва только моё Солнышко начала поправляться. Она всё ещё выглядела неважно, но как поэтично выразился один сказитель "в ней царила слабость жизни, а не бессилие смерти". Осознавая по какой тонкой грани нам двоим удалось пройти, мы болтали обо всём и ни о чём, просто наслаждаясь голосами друг друга, и были счастливы, напрочь позабыв о времени. Увы, но ничто в этом мире не длиться вечно. Реальность напоминала о себе лёгким покашливанием целителя Тонкса, приходившего вечерами ради выполнения сложных медицинских ритуалов. Да, до окончательного исцеления Гермионы было ещё далеко и пускай кровь феникса спасла её жизнь, для полного выздоровления предстояло сделать ещё очень многое.

Так прошло шесть дней. Казалось, что и сегодняшнее утро будет таким же как и вся предыдущая неделя, но появление бывшего Поттера перечеркнуло эти надежды. Едва только минул завтрак, он зашёл в нашу палату и, не произнеся ни слова, слегка коснулся рукой безразмерного кошелька, висевшего у него на поясе. Повторять дважды не пришлось: также храня молчание мы трое двинулись следом за за ним в сторону подсобок. У одной из комнат брат Гермионы остановился и активировал охранную руну.

— Здесь нас никто не услышит, — произнёс Гарри, открывая дверь. — Мама сказала, что ты хочешь узнать правду…

— Нет, — возразил я. — Эмма просила дать тебе шанс. Она утверждает, будто ты до сих пор как-то связан с Джинни, хотя мы все помним, чем закончилась проверка в Гринготсе.

— А ещё мы знаем, что никаких помолвок между Джинни и тобой не заключалось, — добавил Джордж. — Наш знакомец сумел обежать все конторы в Косой Аллее и Лютном и ни в одной из них никто об этом не знает.

— Ваш знакомец не там искал. Вот — изучайте, — с этими словами Гарри извлёк из своего кошеля свёрнутый трубочкой свиток и протянул его нам.

— Эта одна из копий, взятая из главного поттеровского сейфа, — пояснил он. — Две другие наверняка есть в вашей ячейке и у Дамблдора. Эх, напрасно я вообще полез в это родовое дерьмо.

— Куда-куда полез? — не понял Джордж.

— В сейф Поттеров! Гермиона полгода назад уломала-таки меня начать изучение этого рода. Мол, при совершеннолетии станешь его главой. Ага как же! Детского сейфа нам всем хватало с лихвой, и шли бы эти Поттеры… — Гарри явно хотел добавить про своих кровных предков нечто обидное, но всё же взял себя в руки и уже более спокойным тоном продолжил. — Перед самой поездкой в Хогвартс, я навестил Тинга и попросил его собрать информацию по активам Поттеров, контрактам, соглашения и всему такому прочему, что лежит в главной ячейке. Тинг обещал прислать ответ, когда я вернусь на каникулы — мы так договорились. Сами понимаете зачем.

— Светить такими бумагами перед Дамби себе дороже — догадался Фред. — Ну и что же в них такого понаписано?

— Если говорить коротко, то Поттеры продали меня с потрохами вашей семейке. Читайте и наслаждайтесь.

Услышав подобную тираду, я лишь покачал головой и развернул свиток. Мы трое погрузились в изучение документа, который вскоре привел нас в состояние лёгкого охренения. Составленная нарочито архаичным слогом бумага гласила о грядущем обручении Гарри Джеймса Поттера и Джиневры Молли Уизли, кое должно было состояться не позднее чем через семь лет после утверждения этого документа. То есть до третьего октября восемьдесят восьмого года. Но знаете, что в сей бумаженции оказалось самым удивительным? Нет, не возраст будущих «молодоженов» — у многих волшебников из старых семей заключение ранних помолвок было в порядке вещей. Больше всего поражало обоюдное нежелание создавать подобный союз. Это сквозило во всём: в запрете на скреплении договора магией, в обилии возможностей, позволяющих расторгнуть контракт без каких-либо последствий, в самом обручении, которое опять же не должно скрепляться магией. Таких оговорок, превращающих документ в пустую формальность, набралось вагон да маленькая тележка.

Где-то после второго прочтения я пребывал в твердой уверенности, что Джеймса Поттера явно принудили отдать своего сына за нашу сестру. Почти наверняка, дело не обошлось без шантажа. Тем не менее кровный отец Гарри (однозначно с согласия дедушки Септимуса) сумел-таки выторговать ряд послаблений, очевидно надеясь в дальнейшем вовсе уйти от навязанных обязательств. Увы, но Джеймс Поттер недооценил своего врага. Подписав документ, он одновременно с ним подписал себе смертный приговор. Спустя ровно четыре недели в Годрикову Впадину наведался Волдеморт, превративший самонадеянного хитреца в труп, а Гарри в сироту и героя магического мира. Совпадение? Ну-ну, надежды юношей питают.

— Ну, что сказать, — тихим голосом проговорил Фред, после того, как свиток был отложен. — Бумажка конечно весьма занятная, но где сам документ об обручении? Он должен быть в любом случае, даже если составлялся без волшебства.

— У меня его нет, — со вздохом ответил Гарри.

— Нет значит, — с ядовитой усмешкой протянул Джордж. — И где же он тогда?

— В сейфе Поттеров. Тинг не смог его извлечь, но он там есть!

— И почему же это хранитель сейфа Поттеров не может отдать Поттеру всего лишь документ, а? — спросил Фред.

— Темнишь ты чего, Гарри. — закончил младший из близнецов.

— Потому что на это был запрет регента! — выкрикнул Гарри. — Без его разрешения документ извлечь нельзя.

— Погоди-погоди, что еще за регент? — недоуменно спросил я. — Разве не ты глава рода?

— У тебя же в свитке было написано, что ты последний из Поттеров, — поддержал меня Фред.

— Я вот тоже так думал, ан нет. Регент рода — Эммелина Вэнс — законная жена папаши. Или если точнее — леди Эммелина Поттер.

— Что?!!! Но как же Лили Эванс? Ведь Дамблдор обвенчал…

— Обвенчал — как же. Небось помахал палочкой, взорвал дюжину хлопушек да объявил мужем и женой. Неужели ты не заметил, как меня здесь называли?

— Натуральный сын, — неуверенно пробормотал я. — Это значит…

— Вежливый аналог бастарда, — закончил Гарри. — Я приблудыш, нахалёнок, бастрюк, ублюдок, милостиво признанный добрым отцом.

— О-ХЕ-РЕТЬ, — только и вырвалось у меня и близнецов.

— Вот и я охерел, когда впервые увидал свидетельство о браке папашки с этой Вэнс. Вот сами поглядите — тут еще много интересного.

С этими словами брат Гермионы извлёк пару свитков и швырнул их на столик. Мы трое буквально вцепились в бумаги, стараясь не пропустить ни единой буковки. И скажу вам там было на что посмотреть. В отличии от первого договора, не закрепленного ничем кроме подписей, здесь дело обстояло куда серьёзнее. Судя по мерцающим завиткам в уголках, брачный контракт утвердили не только родовыми печатками, но и магией. Составленный двадцать седьмого марта семьдесят пятого года акт провозглашал брак пятнадцатилетнего Джеймса Чарльза Поттера и двадцатиоднолетней Эммелины Кандиды Вэнс состоявшимся и завершенным должным образом. Более того, среди свидетелей жениха числился Сириус Блэк — его подпись также стояла на договоре.

Следующий документ, составленный в начале ноября семьдесят девятого, оказался ещё более занятным. Здесь новоиспечённая леди Поттер давала формальное разрешение на заключение мужем контракта на вынашивание с Лили Эванс. Как нетрудно догадаться, бумага также скреплялась магией. Более того, женщина обязалась защищать рожденного от такого союза ребёнка как своего собственного.

М-да, много я ожидал, но чтобы вот так… Эй-да Джеймс Поттер, ай-да гнида: воспользоваться наивностью маглорожденной девчонки, задурить ей голову, организовать вместе с дружками спектакль, подсунуть под видом свидетельства о браке мерзкую бумажонку, лишающую впоследствии всяких прав на дитя… Хотя стоп — погодите! Не сходятся чего-то концы с концами.

Насколько я знаю, такие договоры заключают на один год с момента зачатия: девять месяцев отводится под собственно вынашивание, три — под вскармливание. Чего же мы имеем в данном случае? А то, что к моменту злосчастного Хэллоуина, «брак» Лили Эванс длился уже второй год. Все сроки контракта давным-давно истекли, однако Джеймс Поттер, по ходу дела, не думал подавать на «развод». Странно, не правда ли? Дальше — больше. Ещё в той жизни Гарри показывал мне «свадебные» колдографии, на которых точно присутствовали родители «жениха». Согласитесь, весьма необычно появление веселящихся Флимонта и Юфимии Поттеров на такой вот «церемонии». Наоборот, в старых семьях заключение контрактов на вынашивание считалось пятном на репутации рода и в особенности его главы, подобравшему сыну «сухое дерево».

— Ну, как вам эти бумажки? — с горькой усмешкой спросил Гарри, когда мы трое наконец-то отложили документы в сторону.

— Будто в куче драконьего навоза извалялся, — первым ответил Джордж. Мы с Фредом согласно кивнули.

— Неясно только зачем было заключать союз с этими Вэнсами, — добавил я. — Кто они такие? Про них же ничего неизвестно, а Поттеры знамениты и богаты…

— Поттеры? Богачи? Не смеши мои ботинки, Рон, — с этими словам Гарри извлёк ещё несколько листков и бросил их на стол. — Может Флимонт Поттер и был хорошим зельеваром, но торгашом он оказался никудышным. Еще до рождения папаши «дедуля» вложился в какую-то аферу и так погорел, что вынужден был без огласки продать свою фирму за бесценок Вэнсам. А уж они-то сумели раскрутиться на полную катушку.

— А почему же на всех снадобьях стоит, что они выпускаются «по рецептам дядюшки Флимонта»? — удивился я.

— Ну, строго говоря, рецепты действительно его, — пожав плечами, ответил Гарри.

— Кроме того, братишка, не забывай про рекламу, — вставил свои пять кнатов Джордж. — Флимонт Поттер — известная фигура с безупречной репутацией. Любой товар с его именем продавался на раз-два.

— У маглов его бы назвали брэндом, — добавил Фред. — И похоже, что за такую работу лицом Винсент Вэнс отчислял бывшему хозяину немалую деньгу...

— …но недостаточную, чтобы покрыть все расходы. Судя по тем же бумагам, к семидесятым годам Флимонт заложил даже родовой мэнор. Так что модный брак⁽²⁾ единственного отпрыска с дочерью безродного богача оказался для старика единственным вариантом. Если конечно он не желал окончить дни в долговой яме.

— Да уж, дела, — только и оставалось пробормотать мне. — Или сума или тюрьма. Даже не знаю, чтобы я делал, окажись в такой раскоряке.

— Ну, с раскорякой ты, Ронни, всё же загнул, — утешил меня Фред. — Если верить бумагам, Поттеры сумели защититься от кредиторов, переведя значительную часть средств в детский сейф. Так что, Гарри, грех тебе на них жаловаться. На жизнь бы тебе хватило с лихвой.

— Жизнь?! С вашей сестрой?!! Да лучше в омут с головой, чем жить с ней!!!

— А может этой самой головой сперва стоило бы подумать? — спросил Джордж. — Ты уже которую неделю изображаешь из себя эдакого страдальца, а мог бы подойти ко мне и попросить о расторжении помолвки. Думаешь я бы отказал в такой малости? Или тебе западло просить чего-то у Уизли?

— Похоже на то, братец Фордж, — саркастически прошептал Фред. — Помощь от каких-то грязных Предателей Крови? О нет. Лучше устроим ад их сестре. Будем кидать на неё злобные взгляды, цедить ругательства, а может ещё чего покруче — всё равно девчушка не сможет защититься. Не так ли, Гарри?

Слова близнецов ударили парня в самое больное место. Гарри покраснел, опустил глаза, сжал кулаки. На некоторое время мы все словно бы оказались в предгрозовой тишине. Наконец, брат Гермионы заговорил.

— Я не желаю зла Джинни. Пусть она живёт своей жизнью, но никакого брака между нами не будет.

— Согласен, — ответил Джордж. — Но без контракта на руках я не могу ничего изменить.

— Может его копия лежит в нашей ячейке, — предположил я.

— Скорее всего она там и наверняка её не так-то просто будет извлечь на белый свет, — подтвердил младший из близнецов и, посмотрев мнущегося на Гарри, задал ему вопрос. — Ты что-то ещё хочешь добавить? Тогда говори.

— У меня есть воспоминание о помолвке. Точнее, обрывки воспоминаний. Волшебник, что извлёк их сказал, что на меня наложили заклятье забвения и что он не сможет восстановить их полностью.

— А это волшебник никому не проболтается? — с опаской спросил я.

— Нет. Он работает с Гринготсом. К тому же Тинг взял с него непреложный обет.

— Ну тогда ладно. Доставай свой омут памяти.

— Он не понадобится. Эти обрывки короткие, и мы можем поглядеть их и так.

С этими словами Гарри принялся вычерчивать на столике какие-то знаки, а затем, вытащив из кармана небольшой пузырёк, вскрыл его и вылил содержимое в центр импровизированной пентаграммы. Дальше же всё пошло кувырком. Заклубившись точно разогретый пар, освободившиеся воспоминания вырвались из предназначенного им места. За несколько секунд комната оказалась во власти плотного тумана, за которым было не видно ни зги. Судя по удивлённой роже, Гарри не ждал ничего подобного. Выхватив палочку, брат Гермионы попытался развеять дым, однако его попытки оказались тщетными. Также неудачей обернулось желание выбраться из комнаты. Несмотря на небольшие размеры помещения нам так и не удалось нащупать дверь. Казалось, будто кто-то повесил здесь чары незримого расширения: минут десять мы брели в одну сторону, а стена не приблизилась ни на дюйм. Так мы оказались в ловушке.

1) Догадайтесь какой из этих персонажей подходит под описание? https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/%D0%9A%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F:%D0%9A%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%BE%D1%87%D0%BA%D0%B8_%D0%B8%D0%B7_%D1%88%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D0%BB%D1%8F%D0%B3%D1%83%D1%88%D0%B5%D0%BA

Вернуться к тексту

2) Модный брак. Ситуация, когда обедневший отпрыск аристократа вынужден женится на деньгах дочери богатого торговца. Есть хороший цикл картин, показывающий к чему зачастую это приводит.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%BA_(%D1%86%D0%B8%D0%BA%D0%BB_%D0%BA%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%BD)

Вернуться к тексту