Второй шанс аврора Уизли (гет)

Знаете ли вы, что такое метла, садовый шланг или мешок с кормом для уток? Наверняка, большинство из вас ответят «вещи домашнего обихода» и будут неправы. Это орудия мести. Удивлены? Я сам оказался немало поражён, когда увидел, как в умелых маминых руках все эти незатейливые предметы становились бесконечным источником травм, обрушившихся на нашего блудливого папашу. С мастерством, коему позавидуют иные бойцы без правил, Молли Уизли методично и расчётливо превращала одного плешивого любителя походов налево в отбивную. Позабыв о собственных болячках, вечной усталости и всё таком прочем, батя улепётывал едва ли не со скоростью снитча, но убежать от гриффиндорской загонщицы со стажем ему сегодня было не суждено.

Мог ли Артур Уизли избежать подобного «оскорбления действием»? Как не странно это звучит — да. Само «чистосердечное» признание в интрижке с белобрысой мама восприняла на удивление спокойно. Могу лишь предположить, что она знала или догадывалась об отцовских загулах, но отчего-то закрывала на такое поведение глаза. Однако известие о том, что на протяжении нескольких лет муженёк обкрадывал собственных законных детей ради бастарда привело её в ярость, ставшую настоящим бешенством после дальнейших папашиных оправданий. Оказывается, нашему гулёне оставалось выплачивать кредит всего каких-то восемь месяцев, после которых он больше не возьмёт из семейной кубышки ни единого кната. Более того, в качестве извинения «за вынужденное воровство» Артур Уизли пообещал всенепременно в следующем же году отвести наше семейство на отдых в Египет. Если, конечно, с Софи ничего страшного не произойдёт. После таких слов маме ничего не осталось кроме как взять мешок с зерном и начать действовать. Естественно, небольшой тюк оказался плохой заменой квиддичной бите, но злость вкупе с четырьмя годами игры в факультетской сборной компенсировали сей недостаток.

— Винт Чэмберса! Тройной крен Хаксли! Восьмёрка Барроу!

Злорадно кричали близнецы, комментируя очередной мамин удар или замену одного сломавшегося орудия возмездия на другое. Мысленно я был на стороне Фреда и Джорджа, но молчал из-за сестёр: Джинни с Луной всё время рвались остановить избиение папаши, отчего их приходилось крепко держать. Наверное из-за этого мне не сразу удалось заметить, что "торжественная порка" начала принимать скверный оборот. Лишь когда сопровождавшая каждую плюху отборная брань Молли Уизли стала напоминать рычащий набор звуков, я забеспокоился и заметил странные всполохи, проскальзывающие вокруг маминого тела. Аврорское чутьё сразу же забило тревогу, но было уже поздно: буквально в следующий миг мощнейший удар снизу вверх отправил Артура Уизли в небеса. Точно разогнавшийся блэджер, папаша с воплями улетел прочь из Норы, заставив нас пятерых разинуть рты от изумления. А секунду спустя, едва только мама повернулась в нашу сторону, всем стало по-настоящему жутко. В первый момент мне даже показалась, будто перед нами возник обскур: каждая черточка маминого лица оказалась извращена каким-то проклятьем, руки тряслись будто в припадке, воздух вокруг головы всё сильнее сверкал молниями, а в потемневших глазах колыхалось едва сдерживаемое безумие.

— Ложись! — что есть мочи заорал я близнецам, увлекая Джинни и Луну на землю.

Повторять дважды не пришлось: Фред с Джорджем тут же рухнули на траву. Как раз вовремя. Разрушительная волна дикой магии пронеслась над нашими головами, к мордредовой мамаше снося сарай, забор и всё, что находилось за ним. Вскочив с земли, мы впятером кинулись к маме. Распластавшаяся Молли Уизли лежала на спине, её тело била судорога, зубы скрежетали, изо рта шла пена, а из горла — хрип. Опасаясь, что она может откусить собственный язык, я обхватил маму за голову, а Джинни, сорвав и скрутив фартук, засунула его ей в рот. Меж тем, Луна принялась размахивать руками, словно отгоняя кого-то мерзкого. На какое-то время это помогло: мама обмякла, но вскоре припадок начался снова. Сестрёнка повторила свои действия, однако на сей раз облегчения не случилось — хуже того конвульсии лишь усилились. Фред с Джорджем попытались их унять с помощью парализующих чар, только их усилия пропали втуне.

— Stasis! Altum somnum! — раздался голос Гарри.

Перепуганный брат Гермионы выскочил из дома и сразу же начал плести неизвестное нам заклинание, опутавшее тело мамы поблёскивающими нитями. Его применение далось бывшему Поттеру с огромным трудом.

— Срочно… в Мунго… врачей… оно не продержаться долго… — задыхаясь прохрипел он.

Фред с Джорджем опрометью бросились к камину, но бежать близнецам никуда не пришлось: с хлопками аппарации во дворе материализовалась дежурная пятёрка авроров, среди которых я опознал Тентона. Быстро оценив обстановку, командир тут же отстранил нас и принялся плести заклятье, от которого вокруг мамы возник полупрозрачный кокон. Остальные стражи также не сидели без дела: трое, образовав круг, начали ворожбу, поддерживающую звенового, Боб же сперва связался с Мунго, а затем, разложив на земле рунную цепочку, активировал портал. Не прошло и минуты, как из него выскочило с полдюжины целителей, мгновенно взявших дело спасения мамы в свои руки. Время от времени перебрасываясь фразами на врачебном жаргоне, они слаженно выполняли свою работу. К огромному нашему счастью, слов «седьмой этаж» или «спячка» не было произнесено ни разу.

Где-то спустя четверть часа мы наконец-то смогли облегченно выдохнуть. Старший из целителей, вытерев пот со лба, скомандовал начинать эвакуацию. Четверо волшебников в зеленых мантиях, аккуратно переложив маму на трансфигурированные носилки, шагнули в портал, ещё один направился для помощи аврору, судя по всему, не рассчитавшему своих сил в поддержке командира, а сам пожилой чародей подозвал нас, видимо намереваясь разъяснить сложившуюся ситуацию. Вот только спокойного разговора не вышло. Едва целитель открыл рот, как раздалась целая серия хлопков, и во дворе Норы появилась МакКошка вместе с ещё тремя аврорами.

— Я так и знала! Так и знала! — прокричала она, тыкая в меня своим пальцем. — Наконец-то вы попались, Уизли! Немедленно арестуйте этого малолетнего преступника, Кингсли!

— Мистер Рональд Уизли, вы задержаны по обвинению в нападении на Невилла Лонгботтома… — сухим тоном произнёс Шеклбот, но был прерван Джинни.

— Ложь! Рон его даже пальцем не тронул! — выкрикнула она.

— Разберёмся по ходу, — чуть ли не сплюнул замглавы Аврората. — С дороги или и вы, юная мисс, будете задержаны за препятствие правосудию.

— Не так быстро, Шеклбот, — раздался негромкий властный голос, заставивший авроров резко обернуться.

За их спинами возник невысокий человек в очках и немного потёртом облачении стража порядка. Своей гривой седеющих темных волос он напоминал чуть постаревшего льва, внимательно разглядывающего желтыми глазами не в меру борзую добычу. От такого взгляда здоровенный негр стушевался, чем вызвал у Руфуса Скримджера плотоядную усмешку.

— Вижу, что пока я был в отпуске, вы нарушили мой прямой приказ и выставили наружку. А ведь вам было прямо запрещено это делать!

— Но, сэр, юному Лонгботтому могла угрожать опасность. Я не мог проигнорировать…

— О какой опасности вы говорите, Шеклбот?! Уж не о той, о которой мне вещала Минерва?

— Мистер Лонгботтом — Избранный! — визгливо закричала МакКошка. — Сторонники Сами-Знаете-Кого не оставят попыток его погубить!

— И поэтому вы решили запихнуть своего подопечного в, по вашим же собственным словам, «логово потенциальных преступников»?

— Эта семейка самые натуральные бандиты! Они уже один раз чуть не утопили мистера Лонгботтома…

— И после этого вы оставили своего подопечного в бандитском логове, — со смешком продолжил Скримджер. — И кто вы после этого? Соучастница преступления. Прикажите и вас арестовать за компанию?

— Вы ничего не понимаете…

— Довольно с меня ваших бредней, Минерва! — гаркнул главный аврор и уже более спокойным тоном обратился к командиру дежурного звена. — Доложите, что удалось выяснить, Шелби.

— Обычная семейная ссора, сэр. Поверхностное сканирование показало, что миссис Уизли уличила мужа в измене и в состоянии возбуждения нанесла ему побои.

— Сам муж обнаружен?

— Никак нет. Вышвырнут за пределы дома. В ближайшее время моя группа преступит к его поискам.

— Ясно. Насколько я понял, разрушения вокруг — это тоже последствия ссоры?

— Так точно, сэр. Стихийный выброс.

— Готов это подтвердить, — кивнул головой доселе молчавший целитель. — Если бы не оперативное вмешательство юных Уизли и не своевременное появление коллег из Аврората последствия могли оказаться самыми печальными.

— А мама поправится? — с надеждой спросила Джинни.

— Стопроцентной гарантии дать не могу, юная мисс, но в Мунго сделают для этого всё возможное. Магические выбросы в столь взрослом возрасте, знаете ли, крайне опасны для здоровья.

— Ясно, — поникшем голосом произнесла сестрёнка.

— Выше нос, юная мисс. Ваша матушка не из тех, кто позволит себя согнуть какому-то там выбросу, — с некоторой теплотой в голосе подбодрил Скримджер, однако уже в следующую секунду вновь вернулся к привычному командному стилю. — Доложите о Лонгботтоме, Шелби.

— В настоящий момент указанный субъект не обнаружен.

— Вот видите?! А я вам говорила! — вновь взвилась МакКошка, чем вызвала у главного аврора лишь раздражение.

— Ещё раз раскроете пасть без моего ведома и отправитесь в каталажку. Вам ясно? — злобно процедил он, а затем обратился уже к нам. — Может молодые люди нам подскажут, где скрывается «Избранный»?

— Дома, второй этаж, первая дверь налево, — ответил я. — Это его комната.

— Отлично, вы двое — сходите и приведите его сюда, — скомандовал Скримджер и указанные авроры опрометью метнулись исполнять приказ, — Что же касается вас, Шеклбот, то сегодня к вечеру жду объяснительной записки по вашим недавним действиям. И не забудьте упомянуть причину, отчего в деле Артура Уизли образовалась чёрная полоса. Ступайте!

Поникший негр тут же исчез, а где-то пять минут спустя авроры буквально за шкирку приволокли Пухляка. Опасливо озираясь по сторонам, перепачканный Лонгботтом дрожал точно осиный лист, чем вызвал у Скримджера лишь презрительную усмешку.

— И это сын Фрэнка. Вот позорище-то какое, — вполголоса пробормотал он. — И где же вы отыскали нашего «героя»?

— Под кроватью, сэр, — четко отрапортовал один из авроров. — Он не желал вылезать и пришлось ему слегка… помочь.

— Ну-с, молодой человек, может вы соблаговолите объяснить ситуацию? Например, какой ущерб сегодня вам нанесли вон те юные господа?

— Они… Они ничего мне не сделали, — после некоторой паузы ответил Лонгботтом. — Мне просто не нравится жить у них, но профессор МакГонагалл сказала, что так надо.

— И чем же, позвольте спросить, вам здесь не по нраву? Местечко тут довольно милое. Или вас здесь морили голодом, били, унижали?

При этих словах Скримджера я напрягся. Лонгботтом вполне мог сказать сейчас абсолютную правду про то, как мы пересчитали ему рёбра или про встречу дядюшкой-упырём, однако почему-то молчал. На несколько минут во дворе повисла тишина: почти два десятка пар глаз уставились на Пухляка, ожидая от него ответа.

— Нет, ничего этого не было, — наконец еле слышно произнёс он.

— Тогда в чём же причина?

— В них самих. Они… Предатели Крови. Но профессор Дамблдор сказал, что я должен буду…

— Ни слова больше, Лонгботтом! — выкрикнула МакКошка. — Как ваш законный представитель, я запрещаю вам давать показания!

— Вот значит как? А ведь я вас предупреждал, — ухмыльнулся Скримджер. — Отлично. Шелби, оформите нашей «законной представительнице» пару суток административного ареста. За вмешательство в следственные действия.

— Вы не посмеете!

— А будет сопротивляться — добавьте ещё и эту статью.

Последние слова немного отрезвили МакКошку. Злобно глянув в нашу сторону, Минерва МакГонагалл пробормотала нечто вроде «это ещё не конец», отдала подошедшим аврорам палочку и позволила нацепить на себя наручники. Спустя несколько секунд она и двое конвоиров исчезли в магической вспышке. Сам Скримджер тоже решил не задерживаться в Норе и, кратко проинструктировав Шелби, аппарировал прочь.

Едва начальство скрылось из виду, авроры приступили к следственным мероприятиям, причём сам розыск улетевшего Артура Уизли занял у дежурной пятёрки от силы полчаса. Изрядно перемазанного и промокшего папашу удалось обнаружить барахтающимся в лесном болотце, расположенном примерно в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Горе-пловца быстро выловили и через портал эвакуировали в Мунго, однако покидать «место происшествия» стражи правопорядка явно не торопились, оставшись, по словам Шелби, «ради встречи гостей». Первоначально, мне показалось, что таким образом командир звена просто решил устроить своим бойцам внеплановый отдых, но вскоре я убедился в ошибочности своего предположения. Буквально спустя несколько минут из камина появилась троица стирателей памяти. Кратко переговорив с аврорами, визитёры немного побродили по округе и, так и не произнеся ни единого заклинания, отбыли восвояси. Следующими, кто заявился в наш дом, стали двое волшебников с ничем не примечательными лицами, судя по всему, являвшимися сотрудниками Отдела Тайн. Что именно им понадобилось в Норе осталось загадкой: немного покрутившись возле разрушенного забора, невыразимцы, не удостоив никого разъяснениями, быстро удалились прочь.

В противоположность этим молчунам, следующие незваные гости оказались весьма словоохотливыми. Ведьмы из опекунской комиссии просто-таки сели нам шестерым на уши, балаболя без умолку, суя нос во все уголки, задавая бессмысленные вопросы ни о чём и строча прытко-пишущими-перьями в свои блокноты. Несмотря на вроде как доброжелательный тон говорящих, я в скором времени насторожился — аврорское чутьё нашёптывало о подлянке, вот-вот готовой произойти. Когда же мне удалось пробиться сквозь нахлынувшее марево и разглядеть клюющих носом близнецов, Джинни, Луну и Гарри, то настороженность превратилось в злость. Нас гипнотизируют! Зачем? А не всё ли сейчас равно?!

Волевым усилием полуприкрыв глаза, я скороговоркой пробормотал про себя мамин обережный заговор, отчего в голове сразу же всё прояснилось, вот только руки с ногами по-прежнему оставались ватными. Врезать ими по старым колдовкам не получалось от слова совсем и они, судя по ухмылкам, прекрасно это понимали. Прикоснувшись к своему кулону в виде лисьей головы, старшая ведьма резко усилила ментальную атаку, от которой к горлу подступила тошнота. Казалось, что ещё немного и трое тварей меня одолеют, но именно сейчас пришла помощь откуда никто не ждал. Луна, воспользовавшись тем, что ведьмы отвлеклись, скинула морок и несколько раз щёлкнула пальцами. От такого нехитрого действия чары колдовок рассеялись без следа. Почувствовав свободу, я рванул кулон с шеи ведьмы, что есть сил швырнул его оземь, а потом со всей дури врезал гипнотизёрше по роже. Эффект от этого всего вышел на загляденье: артефакт с протяжным стоном разлетелся на кусочки, а старая карга с оханьем рухнула на пол. В следующий миг в дом влетел Тентон. Грязно выругавшись, Боб спеленал заклятьем поверженную колдовку и её пытавшихся сделать ноги двоих товарок. Его соратники вязали четвёртую ведьму, которая, как оказалась, всё это время заговаривала людям Шелби зубы и теперь тщетно угрожала самыми страшными карами. Верещала она, впрочем, недолго: один из стражей правопорядка довольно быстро вставил в рот крикунье кляп.

В следующие несколько часов над Норой стоял дым коромыслом. В наш дом слетелось едва ли не половина Аврората: одни прибывшие паковали ведьм, другие — ползали грязному по полу, собирая по кусочкам разбитый мной артефакт, большинство же просто мельтешило перед глазами начальства, изображая активную деятельность. Самые «умные», в порыве служебного рвения, даже пытались организовать нам экспресс-допрос со сканированием, но были одёрнуты целителями, также оказавшимися в Норе. К концу дня мы ощущали себя выжатыми, словно лимон. Смекнув, что сегодня от нас всё равно ничего путного не добиться, Шелби решил свернуть балаган.

— Уходим, — наконец сказал он. — Расспросы отложим на потом. Тентон, ты у нас жаловался на бумажную работу — так вот тебе настоящее задание. Эти ребята — важные свидетели, на тебе их охрана. Если с их голов упадёт хоть один волос… В общем ты понимаешь, что будет.

— Так точно, сэр. Я не подведу вас. У меня тут даже пикси не проскользнёт!

— Ну-ну, хвастун. Сигналки поставить не забудь. А вы, ребята, как только мы уйдём, сразу же заблочьте камин.

— Ясно, — ответили близнецы.

Спустя пару минут Нора опустела. Оставшийся Тентон сразу же отправился на улицу исполнять поручение Шелби, мы же устроили себе небольшой отдых. Впрочем, долго прохлаждаться нам не пришлось: урчание голодных желудков напомнило Фреду, Джорджу, Гарри и мне, что с момента обеда прошло довольно много времени, да и Джинни с Луной не хотелось остаться без ужина. К нашему счастью, пастуший пирог сестрёнки могли приготовить едва ли не с закрытыми глазами, и уже спустя полчаса по Норе разлетелся восхитительный аромат еды.

— У-у-у, вкуснотища какая, — восхищённо протянул Тентон, успевший к тому моменту завершить свою работу.

— Вы наверно проголодались? — спросила Джинни.

— Честно говоря, да, — признался Боб. — С утра маковой росинки во рту не было.

— Тогда присаживайтесь за стол.

— Ну вообще-то я при исполнении…

— Да хары ломаться, Боб, — с усмешкой произнёс Джордж. — Такую вкуснятину ты в своей аврорской рыгаловке вовек не увидишь.

— Садись давай, — поддержал брата Фред.

— Благодарствую: выручали вы меня, — сказал Боб, отправляясь к умывальнику.

В скором времени к нам присоединился Пухляк, и мы ввосьмером приступили к ужину. В отличии от Тентона, Лонгботтом ел без всякого аппетита и, пробурчав нечто вроде «я сыт» удалился в комнату Перси. Такое скотское поведение вызвало у сестры досаду.

— Ну вот опять, — чуть не плача сказала Джинни. — Неужели я так отвратительно готовлю?

— Да забей ты на этого полудурка, — подбодрил сестрёнку Гарри. — Всё у тебя прекрасно получилось, ведь так ребята?

— Так-так, — согласно закивали головами мы трое. — У тебя с Луной вышел восхитительный пирог.

— Ужин просто замечательный, — поддержал нас Боб, демонстрируя пустую тарелку. — Не откажусь от добавки.

— Вот пожалуйста, — Джин буквально просияла от незатейливого комплимента, а мы с Гарри лишь тихонько усмехнулись.

Была у Боба такая черта, как любовь столоваться на дармовщинку. В той жизни, заглядывая к домовитым коллегам по работе, Тентон всеми правдами и неправдами стремился задержаться до обеда или ужина, ставя хозяев в неловкое положение. Выставить такого гостя прочь было неудобно, отчего приходилось накрывать на стол и на него. Наш дом не стал исключением: Боб вовсю пользовался радушием мамы, совершенно искренне нахваливая её блюда. Впрочем, свои действия наш бывший/будущий командир обставлял таким образом, что в итоге никто не оставался на него в обиде.

— Одного не пойму, — спросил Тентон, когда мы все окончательно заморили червячка. — Что вообще делает Лонгботтом в вашем доме?

— Сам не понимаю, — ответил я. — Папаша ещё в начале лета его привёл. Якобы для защиты от Флиннов — родичей с материнской стороны.

— А, вспомнил! — Тентон хлопнул себя по лбу. — Августа Лонгботтом составила завещание, где назначила регентом рода Минерву МакГонагалл, а Орсон Флинн попытался оспорить это завещание, но проиграл.

— Вот только МакКошка забирать своего подопечного даже и не думает, — со вздохом добавил я. — Зато, сам видел, какие предъявы нам выкатывает.

— И не говори, — вздохнув согласился мой бывший-будущий командир. — И ведь раньше, когда я учился, Минерва МакГонагалл не была такой ебанутой стервой. Что с ней стряслось — ума не приложу. Рехнулась похоже на старости лет. Не завидую тем, кто окажется на её факультете. Погоди, ты же вроде гриффиндорец?

— Угу, и я, и Фред с Джорджем.

— Сочувствую. Жизни она вам теперь не даст — сожрет с потрохами.

— Ну это мы ещё посмотрим, кто кого скушает, — со злостью в голосе произнёс старший из близнецов.

На некоторое время в гостиной воцарилась тишина. Мы убрались со стола, переместились на диваны и после недолгого молчания Джинни возобновила разговор.

— А что с папой? — спросила сестра. — С ним-ведь всё в порядке?

— Не стоит беспокоится, — ответил Боб. — У твоего отца, помимо шока, лишь синяки да шишки. Ну может ещё трещины в рёбрах могут быть. Правда, если бы мы припозднились, он мог бы утонуть…

— Папаша и вдруг утонуть? Ну это вряд ли: говно — не тонет, — усмехнулся я, чем вызвал довольно болезненный тычок в бок от сестры.

— Не смей так говорить! — крикнула она.

— Это ещё почему? Ты ведь слышала, как он во всём признался. Мы ему не нужны — у него уже шесть лет как другая жена и другая дочка…

— Я убью их обеих, — сжав кулаки, прорычала Джинни. — Если бы не они, папа никогда бы…

— Так-так, юная мисс, давайте без подобных высказываний, — замахал руками Боб. — На первый раз я сделаю вид, что ничего не слышал, но если это повториться… В общем, не надо доводить ситуацию до крайности, договорились?

— Да, — голос Джин мало отличался от шепота.

— Ну вот и отлично. Шелби оставил меня, чтобы разъяснить сложившуюся ситуацию, вот только не знаю с чего начать…

— А ты не тушуйся, — хором подбодрили Тентона близнецы. — Начни с чего вздумается, а мы при случае подсобим.

— Ну ладно — уговорили. У вас есть какие-нибудь взрослые родственники?

— Да, — первой ответила Джинни. — Билл и Чарли — наши старшие братья. Они уже закончили Хогвартс.

— А где они сейчас?

— Билл работает в Египте, а Чарли — в Румынии.

— Плохо. А есть кто поближе? Бабушки-там или дедушки?

— Есть тетя Мюриэль… — Джинни слегка замялась, но почти сразу же объяснила нашему гостю ситуацию. — Точнее она не наша тетя, а мамина. Но она очень не любит, когда мы зовём её бабушкой.

— К чему вообще эти вопросы, Боб? — недоуменно спросил Фред.

— К тому, что вас взяла на карандаш Клэр Куимби из опекунского департамента. Те ведьмы, что пытались вам сегодня задурить голову — её люди. Если верить тому, что настрочили их прытко-пишущие-перья, то вы безнадзорные дети из неблагополучной семьи. То есть явные кандидаты на изъятие, патронат или дальнейшее усыновление.

— Вот дерьмо, — прорычал я. — Но их же арестовали.

— Правильнее сказать — временно задержали и, если не случиться ничего эдакого, их придётся отпустить.

— То есть за попытку промыть нам мозги эти сучки даже лёгкого испуга не получат?!

— Увы, — Боб с виноватым видом развёл руками. — Доказать такое воздействие сложно: единственную возможную улику — кулон — ты разбил вдребезги, а иных артефактов, способных влиять на разум, у ведьм при обыске не нашлось.

— А что же тогда с нами будет? — задал вопрос Гарри.

— Если в ближайшее время здесь не появиться хоть кто-то взрослый, люди Клэр Куимби могут повторить свой визит, но подготовятся уже лучше. К примеру, запасутся министерской бумагой, предписывающей досмотр Норы. Клэр Куимби, знаете ли, шутить не любит: если она выбрала жертву, то так просто не отступит. Уж поверьте моему опыту.

Мы с Гарри понимающе кивнули головой. Ещё в том времени Боб, приняв однажды на грудь чуть больше положенного, рассказал нам свою историю. Его родители служили в Аврорате и погибли в одной из стычек с оборотнями, оставив Боба на попечении бабушки — женщины немолодой, не слишком здоровой и не всегда могущей уследить за довольно резвым внуком. Неудивительно, что из-за этого наш будущий командир в итоге угодил в переплёт. Одна из проказ «безбашенного малолетнего придурка» — так с горечью Боб назвал самого себя — довела старушку до Мунго, и пока она там лежала по душу юного Тентона пришли опекуны. Клэр Куимби, недавно возглавившая департамент, обстряпала дело таким образом, что мальца не только поместили в спецприёмник, но и начали потихоньку стирать личность, «как несущую потенциальную угрозу». Спасли тогда нашего будущего командира лишь усилиями сослуживцев родителей: авроры сумели-таки вырвать парня из лап «белоглазой стервы» и взять его на поруки. Тот случай стал уроком, благодаря которому Боб, по его собственным словам, «обрёл кнат мудрости вместе с сотней галеонов ненависти ко всяким опекунским блядям». Стоит ли удивляться тому, что теперь он всеми силами пытался избавить семью Уизли от участи, едва не постигшей его самого?

— Ладно ребят, — после недолго молчания произнёс Тентон. — Давайте на боковую. Как говорится, утро вечера мудренее. Завтра обмозгуем, с кем из ваших родичей лучше всего связаться. А сейчас отправляйтесь по кроватям.

— А как же вы? — спросила Джинни. — Вам-ведь надо постелить…

— Не волнуйся: я здесь лягу — у меня с собой раскладушка имеется, — ответил Боб, указывая на свой карман: там он держал походную кровать, свёрнутую чарами уменьшения объёма.

На этом мы и разошлись. Ночь прошла спокойно: едва коснувшись головой подушки, я мигом провалился в сон без сновидений, а проснувшись почувствовал невиданную бодрость. К сожалению, не все обитатели Норы пребывали в столь великолепным настроении. Вставшая раньше меня Джинни выглядела бледной, а покрасневшие глаза говорили о слезах, кои она напрасно лила по блудливому кобелю, имевшему несчастье быть нашим отцом. Тем не менее, признаваться в этом сестрёнка отказалась наотрез, соврав будто это результат неудачной резки лука. Развивать столь болезненную тему я не стал, направившись к столу, за которым понемногу собрались все, кто находился в доме. К огромной моей радости, последней к завтраку спустилась Гермиона: благодаря лечебному сну любимая выглядела великолепно, буквально лучась покоем и безмятежностью. Разрушать их сейчас дрязгами и невзгодами было по меньшей мере скотством, но и скрыть всё произошедшее за последние дни не было никакой возможности. Едва увидев понурых Джинни с Луной и незнакомого молодого человека в аврорской униформе, Солнышко мигом догадалась о нашем незавидном положении. Пришлось говорить всё начистоту. Выслушав нас, Герми внесла своё предложение.

— Я могла бы связаться с моим поверенным в Гринготтсе.

— Не припомню, чтобы коротышки оказывали юридические услуги вне финансовой сферы, юная леди, — удивился Тентон.

— Зато многие юристы имеют вклады в банке. Мой поверенный работает с некоторыми из них.

— Но услуги таких крючкотворов стоят недешево, — с некоторой задумчивостью проговорил Боб.

— По крайней мере на одну консультацию у нас средства найдутся, — ответила Гермиона, а Гарри согласно кивнул. — Вполне может статься, что этого окажется достаточно.

— Ну, попытка — не пытка, — усмехнулся Тентон и приступил к завтраку.

Следующие несколько часов ушло на бумажную работу: я, Фред, Джордж, Джинни и Луна составляли письмо Мюриэль Прюэтт. После некоторого размышления, строчить аналогичные послания Биллу и Чарли пока не стали. Как сказал Боб, старшему из наших братьев могут отказать в силу слишком молодого возраста, а кандидатуру второго не будут даже рассматривать. По закону совершеннолетнее лицо, не достигшее двадцати одного года, может опекать лишь собственных детей.

Параллельно с нами Гермиона довольно быстро накропала записку Тингу, отправив её с помощью нашей совы. Довольно скоро Эррол вернулся с лаконичным ответом: гоблин-поверенный обещал уже к вечеру прислать первые результаты. Эти сухие строки внушили нам некоторую надежду, а вот долгое отсутствие ухающего почтальона, отправленного к маминой тётке, принесло одно раздражение. Перед вторым отлётом мы чётко проинструктировали недовольного пернатого старика не возвращаться без ответа, однако с тех пор о нём не было ни слуху, ни духу. Можно лишь гадать, чем именно оказалась вызвана подобная задержка: возможно усталая птица сбилась с пути, может Эррол сидел сейчас на жердочке, ожидая, когда Мюриэль Прюэтт закончит изливать свой яд на бумагу, а может старая карга вообще закрыла дом от крылатых почтарей. Как бы то ни было, наша семейная сова не вернулась ни к обеду, ни к ланчу.

За эти часы, чтобы занять себя хоть чем-то, близнецы, Гарри и я успели полить огород, поколоть дрова, прибраться в комнатах и даже вымыть без магии окна. Большего сделать не удалось: выпускать нас за периметр Норы Боб категорически отказался, разбирать остатки сарая или чинить забор — также запретил. Здесь наш бывший-будущий командир был прав: формально, прилегающая к дому территория являлась зоной оперативных мероприятий, притрагиваться к которой до окончания работы авроров воспрещалось. Тем не менее, возражений на аккуратный осмотр места стихийного выброса, коей захотела совершить Гермиона, не последовало. Благодаря же близнецам, севшим на уши Тентону и уведшим его прочь, мы с Гарри получили возможность поведать обо всём, что нам удалось раскопать за последние пару дней. Как и стоило ожидать, наше повествование о результатах поисков в Архиве произвело на Герми удручающее впечатление, в особенности это касалось известия о моей несостоявшейся продаже педофилу.

— Поверить не могу, — еле слышно прошептала она. — Как мистер Уизли вообще мог додуматься до такой мерзости? Отдать собственного сына такому… такому…

— Когда мы его об этом спросили, он навёл настоящую тень на плетень, — сказал Гарри.

— Угу, по его словам, выходило, будто это чуть ли не самопожертвование высшей пробы, — добавил я. — Впрочем, это уже забегание вперёд.

— Тогда расскажи, что было дальше.

— А дальше в Нору пришла посылка якобы из Америки…

Мы с Гарри как умели рассказали о несуразном агрегате, наведшим бывшего Поттера на очень нехорошие подозрения, о скрывавшемся в сарае портале, о месте, куда он вёл, и о «законной семье отца», там обитавшей. Поведали мы и об уловках Артура Уизли, пытавшегося скрыть свои косяки, и о его исповеди, вырванной нашими общими усилиями. На последнем моменте я особенно заострил внимание: аврорское чутьё подсказывало, что даже будучи прижатым к стенке папаня не был до конца искренним. Вот только где именно заключался подвох мне до сих пор понять не удалось, поэтому единственная надежда оставалась на Гермиону: лишь её свежий взгляд и острый ум мог помочь нашей компании пролить свет на запутанное дело. В итоге мои чаянья полностью оправдались.

— Мистер Уизли вам соврал, минимум, дважды, — с печалью в голосе ответила Герми. — Не было никакого воровства и стихийного выброса у него не было.

— Почему ты в этом так уверенна? — спросил Гарри.

— Посмотри вокруг: вот что происходит, когда выброс случается у взрослых магов. Вам очень повезло, что всё произошедшее с Молли стряслось на улице. Случись нечто похожее с мистером Уизли в доме, и Нору разнесло бы на атомы. Как думаешь, смогли бы те, кто находился внутри, пережить взрыв подобной силы?

— Нет, — первым ответил я. — А какое же преступление, по-твоему, мог совершить дядя?

— Помните я рассказывала об отпевании заживо? — мы с Гарри утвердительно кивнули головами. — Твой отец, сам до конца не осознавая, провёл схожий ритуал, но остался человеком. А такое могло произойти только в одном случае: если Бернард совершил нечто сродни потере человеческого облика.

— То есть он был убийцей… или насильником, — догадался Гарри.

От слов друга меня передернуло — воображение слишком живо нарисовало картину случившегося. В бессильной ярости я несколько раз что есть сил ударил по доскам забора, в кровь разбив костяшки пальцев. Вот только физической боли не чувствовалось — вместо неё нутро жгла мысль, что все те годы мы жили рядом с тварью, считавшейся безобидным существом. И все эти годы мама это безропотно терпела… Но почему?! Почему его не распотрошили к ебеням?! Почему не закопали заживо?! Почему?! Ну ничего, это можно исправить.

— Рон! Рон! Прошу тебя, остановись! — перепуганная Гермиона вцепилась в меня мёртвой хваткой и зашептала нечто успокаивающее. В уголке её карих глаз блеснули слёзы. — Умоляю, остановись!

— Он всё еще жив… Жив, после того, что сделал с мамой…

— Это не так… не так… ему помещали…

— Кто?!

— Перси! Тот выброс был, но не у твоего отца, а у твоего брата. Это он случайно оглушил Бернарда.

— Всё равно! За такое его убить мало!

— Лишив упыря жизни, ты окажешь ему милосердие, — от таких слов Гермионы я опешил, чем любимая сразу воспользовалась, начав объяснение.

— Ритуал, совершенный Септимусом Уизли, куда страшнее смерти. Существование в теле упыря издревле считалось одной из страшнейших кар. Упырь становился рабом самого последнего раба, который мог сделать с ним всё, что угодно, и которому сам упырь не мог сделать ничего. Он уже наказан, и твоя мама наверняка это понимала. Прошу, дай слово, что не станешь рубить сплеча. Умоляю тебе, дай слово.

Прижавшись всем телом ко мне, Герми раз за разом повторяла свою последнюю фразу. Было видно, насколько ей сейчас страшно, но она ни на миг не ослабляла хватку, буквально повиснув на мне. И именно в этот момент меня отпустило: жажда изрубить упыря в лоскуты не исчезла, но словно бы превратилась из пылающего костра в тлеющие угли.

— Даю слово, Солнышко, — наконец выговорил я.

Услыхав эти слова, Гермиона облегченно выдохнула и прислонилась к забору. Глядя на неё, мне вдруг стало стыдно за случившуюся истерику. Не в силах произнести ни звука, я присел рядом, уставившись в сторону дома. Гарри также молчал: судя по выражению лица, друг испытывал схожие чувства, но сумел их сдержать в узде. Прошло где-то четверть часа, прежде чем мне захотелось нарушить безмолвие.

— Мм-да, зато теперь всё и встало на свои места. Теперь всё понятно…

— О чём ты? — обеспокоенно спросил Гарри

— О Перси. Я-вот иногда думал, отчего дед его так люто ненавидел? Выходит, он винил нашего зануду в том, что из-за него вынужден был превратить своего любимчика в такое-вот… существо.

— Но ведь и к Чарли твой дед относился плохо, — возразил Гарри.

— Плохо? Ну не скажи. К Чарли у дедушки была лишь лёгкая брезгливость, Персик же совсем иное дело: дед совершал всё, чтобы его жизнь в Уизли-Хаусе превратилась в ад.

* * *

Я вздохнул и замолчал: именно сейчас в памяти яркими красками нарисовался случай, произошедший не так уж давно… Сколько же мне тогда было? Лет пять кажется. Родители отправили нас в Беркшир, дабы мы немного погостили у дедушки с бабушкой. Та поездка стала для Джинни, меня и близнецов настоящим праздником. На целый день мы четверо оказались избавлены от мелочной опеки Перси с его вечными «туда не лезь», «сюда не ходи» или «этого не трогай». Словно сорвавшиеся с поводков щенки, мы носились по саду, лазали по деревьям и чердакам, швырялись листьями да играли во всё, что придёт в голову. Естественно, нашему старшему брату такое поведение было не по нутру, но всё чего ему оставалось тут делать — это лишь скрежетать от бессилия зубами. В отличии от Норы, здесь у него руки оказались явно коротки.

Почти до самого вечера Персиваль Игнотиус стойко терпел наши выходки, и лишь после того, как он в очередной раз извалялся в куче опавших листьев, терпение нашего зануды лопнуло. Собрав нас четверых, брат предложил сыграть в прятки, где ему предстояло водить, а нам укрываться. Причём, по условию игры, найдёныш должен был всё оставшееся время в гостях вести, как подобает благовоспитанному ребёнку. В итоге условия Перси оказались приняты, и, дождавшись, когда он отвернется, мы ринулись в разные стороны. В тот раз мне не повезло: рванувшись вперед, я оступился, подвернул ногу и еле успел доползти до кустов. То место не слишком подходило для укрытия, но отыскать что-либо получше не было никакой возможности. Стиснув зубы дабы не стонать, я мысленно приготовился к встрече с торжествующим братцем, однако первым меня обнаружил дед. Шепотом поколдовав и уняв боль, он сделал знак тихо следовать за ним. Вскоре мы оказались в небольшой подсобке с окошком, выходящим в сад. Там дедушка Тим велел сидеть словно мышка под веником и не издавать не звука. Некоторое время спустя в комнатёнку были приведены Джинни с близнецами. Заговорщицки подмигнув, дед шёпотом разъяснил, отчего он спрятал нас именно тут: только здесь данный мамой поисковый амулет, с помощью которого Перси намеревался отыскать на четверых, не действовал. Новость о том, что весь из себя правильный Персиваль жульничал вызвала у меня, Джинни и близнецов обиду, а дедово предложение проучить хитрожопого прохиндея с помощью «мешка фантазий» было встречено с радостным одобрением.

Вы можете спросить: что вообще такое этот самый мешок? Сейчас постараюсь объяснить. Представьте себе крупных размеров кожаный пузырь с торчащими в разные стороны трубками. Если дунуть в любую из них и о чём-то подумать, то придумка мигом ненадолго воплотиться в жизнь. Вот и получается: помыслишь о драконе — появится дракон, придумаешь тролля — возникнет тролль, ну а если в голову взбредёт какое-нибудь иное порождение Мордреда, то и оно вскоре начнёт прыгать по двору.

Стоит ли говорить, что мы, узнав об этом, чуть не передрались за право первыми начать играть на такой-вот волынке — насилу дедушке Тиму удалось навести хоть какой-то порядок, распределив места у дудок с помощью жребия. Всякий раз, когда любой из нас дул в свою трубку, во дворе раздавался резкий звук и в постепенно густевших сумерках из разноцветного дыма возникали сказочные чудища, которые начинали гоняться за Перси. Брат тщетно отмахивался, кричал, визжал, прятался, а мы, глядя на всё это из окна, лишь ухахатывались. Но самое «весёлое» представление началось позже.

Видя как "игра на волынке" начала нас утомлять, дед предложил новое развлечение: показ в лицах сказки Бидля о рассеянном мальчишке, потерявшем братьев, коих утащил злой колдун. Естественно, что главная роль в таком вот "спектакле" должна была достаться Перси. В предвкушении зрелища мы согласились и не прогадали. Когда совсем стемнело и понурый старший брат открыл входную дверь, вероятно намереваясь прошмыгнуть в библиотеку, как в её проёме возник дедушка Тим, нарочито-грозно поинтересовавшийся, куда именно делись его внуки. Тщетно наш незадачливый «надсмотрщик» пытался объяснить, что мы наверняка уже внутри — его оправдания пропали втуне. От изображающего гнев Септимуса Уизли он получал лишь от ворот поворот да приказ не возвращаться без тех, кого доверили его попечению. После такой отповеди брату не оставалось ничего, кроме как вернуться в сад да заново начать свои поиски. Мы же, сидя в тёплой светлой комнате, попивали чай с конфетами и через магическое око со смешками наблюдали как плачущий от грядущей неминуемой взбучки Персик выкрикивал наши имена, тщетно стараясь отыскать тех, чей след давно уже простыл. Наконец, видимо смирившись с неизбежным, Персиваль Игнотиус вновь постучал в дверь и заявил о постигшей его неудаче. Услышав это, дед разыграл настоящую бурю. Схватив проштрафившегося брата за шкирку, Септимус Уизли вышвырнул его за ворота со словами: «раз из-за твоего ротозейства мои внуки ушли из дома, то пока их не отыщешь дороги сюда тебе нет!». И рыдающий Перси скрылся в темноте осеннего вечера.

Можно только гадать, чем бы закончился для нашего несчастного зануды сей жестокий розыгрыш, не случись вмешательства бабушки. Вернувшись домой и не обнаружив внука, Сэдрелла Уизли тут же оседлала метлу и улетела прочь. Спустя некоторое время она возвратилась с абсолютно продрогшим Перси, успевшем, судя по всему, угодить в одну из ближайших болотин. То, что бабушка Сэдди не пришла в ту ночь почитать нам сказку, я, Джинни и близнецы сочли тогда за ужасную несправедливость вселенского масштаба, а когда на следующее утро она сказала, что такие гадкие внуки ей не нужны и она не желает нас больше здесь видеть, мы разрыдались в три ручья. Видя, как дело принимает скверный оборот, папин отец мягко выпроводил нас прочь, шепнув напоследок поиграть на свежем воздухе, пока он уговорит жену не пороть горячку. Вот только желания веселиться у нас почему-то не возникло. Весь день смурные близнецы, я и Джинни бесцельно слонялись по саду, навсегда прощаясь с Уизли-Хаусом. Всякий раз, когда кто-то из нас проходил мимо окон гостиной, до нашего слуха доносились обрывки жарких споров папиных родителей. Как сейчас помню один из них.

— Ты не понимаешь, кого защищаешь! — орал дед. — Он нам никто!

— Он сын нашего сына, — спокойно отвечала ему бабушка. — Артур поступил достойно, взяв ответственность за мальчика. Мы обязаны уважать его решение.

Слыша подобное, мы, не до конца осознавая смысла перебранки и не желая лишний раз искушать судьбу, со всех ног улепётывали прочь. Бесцельное хождение туда-сюда продолжалось несколько часов, пока Сэдрелла Уизли не позвала нас в дом и не отвела в комнату, где лежал Перси. Брат выглядел паршиво, его грудь временами раздирал кашель, а глаза покраснели и постоянно слезились. Жуткое скажу вам зрелище для малолеток. Не повышая голоса, бабуля объяснила, что всё это последствие наших глупых поступков, что нельзя так поступать с родными людьми… Говорила она долго и всё это время Джинни, Фред, я и Джордж стояли, склонив глаза к полу, не смея от стыда взглянуть на того, над кем недавно желали всего лишь подшутить.

Случившееся далее можно назвать ещё одним чудом. По какой-то неясной причине Персиваль Игнотиус не сказал папе с мамой обо всём с ним произошедшим ни слова. Мы потом долго не могли понять, отчего прямой словно жердь брат не наябедничал о случившемся родителям, однако факт остается фактом: Перси промолчал. Могу лишь предположить, что без бабушки тут явно не обошлось и полученная на Рождество редчайшая книга о чарах, о которой наш зануда грезил больше года, стала той ценой, благодаря которой четверо сорванцов избежали родительского нагоняя.

* * *

— Да уж, ну и семейка, — произнёс Гарри, едва мой рассказ оказался закончен. — Вроде и не должен я удивляться такому, а всё равно почему-то удивляюсь. Какой же мразью нужно быть, чтобы измываться над тем, кто не может тебе ответить? Даже Снейп не опустился бы до такого.

— Но по крайней мере Сэдрелла Уизли нашла смелость противостоять мужу, — возразила Герми. — Такой поступок много говорит о бабушке Рона.

— Как любит говорить Рон, ставлю галеон против кната — до этого она долго закрывала глаза на подобные розыгрыши. Это-ведь был не единственный случай, не так ли?

— Не единственный, — со вздохом вынужден признаться я. — И до этого были подобные… случаи. Просто раньше мы не переходили определенной черты.

— Или в те разы Септимус Уизли успевал стирать твоему брату память, — ввернул Гарри. — Чего ты так на меня смотришь? Думаешь Перси смолчал из-за страха или награды? Да в жизнь в такое не поверю. Вспомни лучше про Септиму Вектор. Что ему тогда предлагали, дабы он забрал заявление, что сулили, чем угрожали. Разве это его тогда остановило?

Возразить другу не получилось: слова Гарри были абсолютной правдой. Как удалось выяснить близнецам, Стид действительно пытался замять дело подобным образом, но у него ничего не вышло — Перси стоял на своём, не желая отступать ни на дюйм. В итоге следователь переключились на Томпсона и не прогадал, купив этого подонка должностью стажёра в абердинской магической обсерватории. Что же касается моего брата, то он не хотел слышать даже о куда более престижной бретонской Эколь Нормаль — справедливость для него с младых ногтей была превыше всего.

Из всего этого можно сделать только один вывод: моё изначальное предположение о дорогом подарке в качестве откупа оказалось неверным и единственной причиной молчания стало заклятье забвения. А ведь узнай мама о нашей общей проделке, и мы четверо не только неделю ходили бы с красными ушами и спали исключительно на животах, но и навсегда забыли дорогу в Уизли-Хаус. Мм-да, даже не знаю, что было бы хуже. Представив себе возможные последствия, я вздохнул и вернулся к прерванному рассказу о папашиной исповеди.

— Напрасно ты так поступил, Рон, — горестно вздохнув, сказала любимая, едва наше с Гарри повествование подошло к концу. — Девочка же не в чём ни виновата… и она-ведь твоя сестра.

— Сестра?! И как, по-твоему, я должен был с ней поступить?! Расцеловать в жопу?!

— Ты мог бы просто промолчать, но ты поступил иначе.

В голосе Гермионы не было осуждения, но от её слов стало как-то неуютно. Где-то в глубине души даже зашевелилась мыслишка, будто любимая права и слова, сказанные Софи, не стоило произносить вслух, но уже в следующий миг она была отметена прочь.

— Что сделано, то сделано, — как можно более жестко отрезал я. — Незачем об этом теперь попусту трепаться.

— Как знаешь, — чуть слышно проговорила Гермиона.

— Да что с тобою? Неужто ты расстроилась? Герми?!

Солнышко ничего не ответила и, склонив голову, направилась в сторону сада. Я рвануться было следом, но Гарри успел схватить меня за руку.

— Оставь её: ей надо побыть одной, — негромко произнёс друг. — Тем более после того, что мы обрушили на её голову.

— Но она же…

— Расстроилась? А ты ожидал иного?

— Нет, — с горечью признался я. — У Герми доброе сердце. Гораздо добрее, чем у нас с тобой.

— И ты хочешь, чтобы оно очерствело?

Я лишь помотал головой в ответ, после чего мы с Гарри вернулись к остальным. До самого ужина Гермиона бродила среди яблонь, по всей видимости размышляя об услышанном. Несколько раз я порывался подойти, но предостерегающий жест любимой лучше любых слов говорил не делать этого. Лишь когда Джинни с Луной принялись накрывать на стол, любимая всё же вошла в дом. Вид Солнышка был настолько смурным, что обеспокоенная Джин попыталась выяснить, чем именно «один чёрствый рыжий чурбан» сумел так её расстроить, однако Герми не стала отвечать, отговорившись какими-то пустяками. Подобный расклад не устроил сестру: уперев руки в бока, она повернулась в мою сторону, и, не случись вмешательства Луны, я наверняка получил бы выволочку в мамином стиле. К счастью, такого не произошло. Сложив руки в замысловатом жесте, наша чудачка безмолвно сотворила заклятье, подействовавшее на нас лучше умиротворяющего бальзама. На некоторое время в гостиной воцарился покой, продлившийся, впрочем, совсем недолго.

Едва мы закончили вечернюю трапезу, как в окно с усталым уханьем залетел Эррол. Недовольно глядя на нас, старая птица аккуратно села на уже прибранный стол и вытянула лапу с привязанным к ней письмом. Развернув послание, Джинни, я и близнецы приступили к чтению. Как и ожидалось, Мюрриэль Прюэтт осталась верна себе, перво-наперво поздравив нашу семью с тем, что должно было произойти еще четырнадцать лет назад. Также она намеревалась непременно явиться в Нору уже завтра, «дабы начать превращать Уизли в подобие человека». От подобных выражений, коих набралось на несколько страниц убористого текста, хотелось пойти к умывальнику и хорошенько вымыть руки с мылом, отправив перед этим сей «шедевр эпистолярного творчества» на растопку. Остановило нас только одно: небольшая приписка в конце, сделанная маминой рукой. В нескольких строчках, начерченных с немалым трудом, Молли Уизли просила оставаться дома, быть терпимыми к тёте, «желающей нам только добра», и обещала при первой же возможности объяснить сложившуюся ситуацию.

Такая новость вызвала переполох. Ждать, когда именно выпадет та пресловутая «первая возможность» никто не желал, поэтому почти сразу было решено завтра же идти в Мунго, едва только двери больницы откроются для посетителей. Естественно, это не понравилось Бобу, ни в какую не желавшему отпускать нас из Норы, отчего между ним и всеми остальными сразу же разгорелся жаркий спор. В пылу ругани я не сразу заметил, как в дом залетел ещё один крылатый почтальон: им оказался средних размеров сыч, несший довольно внушительный пакет. Немного покружив по комнате и заметив сидящую на диване Гермиону, пернатый хищник тут же сбросил свой груз ей на колени и с негромким уханьем упорхнул в ночь. Доставленная посылка вмиг прекратила споры и, сгрудившись возле Герми, мы приступили к чтению. Однако, чем дольше это продолжалось, тем сильнее меня охватывала жгучая злоба. Схожее состояние читалось и на лицах остальных: Фред с Джорджем сжимали кулаки, Луна неверяще мотала головой, а вот Джинни…

— Ложь! Грязная ложь! — крикнула сестра, выхватив у Гермионы одну из бумаг и принявшись рвать её на мелкие куски. — Я убью её! Я выпотрошу эту суку!

— Джинни, пожалуйста прошу тебя успокойся, — дрожащим голосом залепетала Герми.

— Успокоиться?! Да ты видела, что эта тварь написала про маму?! Как она посмела написать такое?! Как она посмела…

Гермиона ничего не ответила и лишь обняла сестренку, сотрясающуюся от едва сдерживаемых рыданий и бессильной ярости. Я, Фред, Джордж и Гарри пребывали в схожем состоянии, правда в отличии от Джин мне хотелось не плакать, а разнести всё вокруг к Мордредовой мамаше. Единственным из присутствующих, кто сохранил холодную голову, стал Боб. Видя наше состояние, молодой аврор достал из одного из карманов своей форменной мантии пузырёк, вылил его содержимое в чайник, разлил получившейся настойки по чашкам и протянул одну из них Джинни. Сестра не сразу поняла, что от неё требуется, но всё же выпила предложенное, после чего осушить пахнущие полынью чашки пришлось уже нам. Действия успокоительного началось почти сразу же: если ещё несколько секунд назад мне хотелось крушить и ломать, то сейчас не хотелось ничего. На совершенно ватных ногах добравшись до дивана, я просто плюхнулся на сиденье, уставившись в никуда. Остальные выглядели такими же безвольными куклами.

Лишь спустя некоторое время мне удалось собраться с мыслями и, отстранившись от захлёстывающих эмоций, начать обдумывать прочитанное. Если верить состряпанным материалам, то мама выглядела в них гулящей женщиной, наплодившей детей неизвестно от кого и вообще не следящей за отпрысками. "Доказательством" подобных обвинений служил ряд колдографий бегающих по двору Норы перепачканных Билла, Чарли и Перси, «в то время как их мать принимала очередного сожителя». И знаете, кто был тем самым «очередным сожителем», попавшим на фото? Ни за что ведь не догадаетесь. Им оказался Артур Уизли. Именно его рожа несколько раз мелькнула на снимках, сделанных в семьдесят восьмом году. Тем не менее собранных «доказательств» хватило, дабы открыть дело об изъятии Чарли и Перси. Более того, приложенная к делу справка из Мунго о беременности мамы, стала для Куимби очередной уликой в пользу «аморального образа жизни подсудимой». Не берусь сколь долго могла тянуться судебная вакханалия, не случись вмешательства папаши. Именно принесенное им на одно из заседаний свидетельство о магическом браке, заключенном двенадцатого августа семьдесят восьмого года, поставило точку в тянувшейся несколько месяцев юридической клоунаде.

Надеюсь, теперь понятно, отчего Джинни так жаждет выпустить этой лживой крыске потроха? Причём крыска эта, судя по всему, имеет к маме какой-то личный счёт: иначе никак не объяснить с одной стороны — шаткость обвинений, а с другой — упёртость в их продвижении. Очевидно, Клэр Куимби просто не нашла, к чему бы можно прицепиться и решила натянуть сову на глобус, приравняв заключенный по министерским правилам брак к блуду. Четырнадцать лет назад у неё вышел облом, но теперь тварина решила взять реванш. Однако она катастрофически просчиталась! Пусть для большинства окружающих мы кажемся детьми, разум у нас вполне взрослый и его хватит, дабы унасекомить подобную мразь. Ставлю галеон против кната, за свою поганую жизнь крыска не раз успела наследить. Аврорское чутьё подсказывает, что если напрячь знакомцев близнецов из Лютного, то всплывёт немало интересного, благодаря которому Клэр Куимби угодит в мышеловку, а уж там-то мы решим, как именно с ней поступить. Одно-лишь могу гарантировать: легко эта отрыжка Морганы не отделается.

Подобные мысли возникли не только у меня. Судя по лицам близнецов, Фред с Джорджем уже сейчас планировали неприятности, кои в ближайшее время обрушатся на одну не в меру активную опекуншу, а жест «серпом по горлу» лишь подтвердил догадку. Гермиона также не осталась в стороне. Можно лишь догадываться, какую именно каверзу готова сплести наша змейка. Впрочем, сейчас заниматься подобными гаданиями к чему: об этом стоило бы обстоятельно потолковать утром на свежую голову.

Увы, но жизнь в очередной раз внесла свои правки в наши задумки. Едва мы спустились к завтраку, как мрачный Боб сообщил о только что поступившем приказе сворачивать пост.

— Вы уж извиняйте, но это распоряжение с самого верха, — сокрушенно пробормотал он.

Вот-ведь засада какая!