Второй шанс аврора Уизли (гет)

Да уж: вот попали так попали. Хоть Филиус Флитвик в плане гадства и злопамятства находился далеко позади главного слизняка, очутится в крохотных лапках декана Равенкло также не сулило ничего хорошего. Наверняка полугоблин сдаст нас Дамблдору.

— Ну-с, господа Уизли, не желаете ли объяснить, где это вы пропадали всю ночь?

— Видите ли, профессор, мы охотились на рождественские мандрагоры, — начал врать Джордж, повторяя рассказанную Хагриду байку. — Наш брат Ронни поссорился с Гермионой, и мы решили ему подсобить…

— … проведя темный ритуал, тянущий минимум на пять лет Азкабана, — ехидно продолжил крохотный декан. — Молодой человек, эти басни оставьте для мистера Филча. Меня больше интересует, что же вы такого натворили в Запретном Лесу, если даже тут магический фон до сих пор штормит? Может расскажите, мистер Джордж Уизли, если конечно это ваше настоящее имя.

— Вы сомневаетесь в том, что я Джордж Уизли? — удивился младший из близнецов. — Кровью и магией клянусь…

— Так-так-так, господин Пришедший, оставьте эту мишуру. Подобные клятвы не являются для вас сколь-либо серьёзным ограничением, поэтому готов предложить вам два варианта. Первый: вы забываете о всех моих вопросах, и я отвожу вас к лорду Малфою.

— А почему к Малфою? — недоуменно спросил Гарри.

— А потому, мистер Грейнджер, что Люциус Малфой возглавляет совет попечителей Хогвартса и, на данный момент, является высшим должностным лицом в школе.

— А как же профессор Дамблдор? — не поняла Гермиона.

— Увы, миссис Уизли, но этой ночью с директором произошло несчастье. Дееспособного заместителя у него нет, поэтому власть переходит к следующему по старшинству, каковым является лорд Малфой. Однако можно поступить иначе. Вы проследуете в мой кабинет, где я выложу вам сведения, собранные за последние полтора года, а вы чистосердечно поведаете мне всё остальное. Ну так как вам такой вариант?

Мы молча уставились в пол. Подловил нас, профессор Флитвик, ох подловил. Сделать ему мы несмотря на численное превосходство ничего не можем. Я, Фред и Гермиона — едва передвигаем ноги. Гарри с Джорджем выглядят ненамного лучше и вряд ли справятся с мастером-дуэлянтом европейского уровня. Остаётся лишь покориться декану воронов: в конце-то концов ему пока что не нужны наши головы. С другой стороны, какая у нас альтернатива? Люциус Малфой на ножах с отцом и вряд ли ограничится нашим отчислением. Мордред знает, что на уме у этого пожирательского отродья.

— Скажите, профессор, а когда вы принесли присягу учителя? — наконец спросила Гермиона, чем повергла нас в недоумение: причём здесь какая-то присяга?

— На Лугнасад шестьдесят пятого года, миссис Уизли. Это была последняя церемония подобного рода. Спустя пару лет, новый директор отменил её как полный анахронизм.

— В таком случае, я апеллирую к праву, дарованному Хогвартсу Генрихом Седьмым, — торжественно произнесла моё солнышко, отчего во взглядах Гарри и близнецов мелькнула паника. Я же наоборот успокоился: аврорское чутьё подсказывало, что Гермиона отыскала единственно верное решение. — Согласны ли Вы принять мою чистосердечную исповедь?

— Однако не ожидал от вас такого, юная леди, — весёлым тоном пропищал Флитвик. — Давненько к деканам не обращались ни с чем подобным. Ну что же, дело становится всё интересней и интересней. Такое стоит обсудить в моём кабинете. Кхе-кхе. Согласно праву, дарованному мне клятвой учителя, я согласен принять вашу чистосердечную исповедь, Гермиона Уизли. А что насчёт вас, господа?

Я, Гарри и близнецы повторили слова Гермионы и, получив утвердительный ответ преподавателя заклинаний, пошли в сторону западной башни. Вот только путь туда оказался довольно извилистым. Вместо того, чтобы прямо подняться на восьмой этаж, преподаватель заклинаний двинулся в сторону Большого Зала, который, несмотря на раннее утро, оказался заполнен гомонящей толпой учеников. Словно не веря собственным глазам, студиозусы буквально со всех сторон обступили группу волшебников в целительских мантиях, стараясь получше разглядеть лежащего на носилках Дамблдора. Похоже в их головах не укладывалась пока, что скрюченный, безглазый, пускающий слюни старик с перекошенным лицом и директор Хогвартса был одним и тем же человеком. Зато всё это прекрасно понимал Люциус Малфой. Готов поставить галеон против кната, идея с публичным выносом тела конкурента на виду у всей школы принадлежала именно ему. Гляди-ка, да он прямо сияет, точно золотая монета. Видать прикидывает уже, кого из своих усадить в директорское кресло. Ну и пусть себе торжествует! Дамби и не таких оставлял с носом.

Та же мысль вероятно пришла в голову декану воронов. Бросив в сторону торжествующего Люциуса Малфоя слегка сочувственный взгляд, глава Равенкло подошёл к стоящему наособицу неприметному волшебнику средних лет. Я бы даже сказал к волшебнику среднему во всех отношениях: средний рост, средний возраст, среднее качество мантии, ничем особым не запоминающееся лицо — одним словом, Флитвик начал беседу с идеальным невыразимцем.

— Ну-с, Герберт, чего новенького вы готовы поведать старику?

— Боюсь — ничего, — без всякого интереса в голосе ответил маг, косясь в нашу сторону.

— Они со мной, — пресекая дальнейшие расспросы, проговорил декан Равенкло.

— Увы, ничем не могу вас обрадовать, Филиус, — всё также блекло ответил невыразимец. — Дверь в кабинет по-прежнему заблокирована, горгульи — не реагируют. Думаю, наши ребята не один месяц провозятся, взламывая замки. Древняя магия, знаете ли…

— Вы полагаете, именно она привела Альбуса…

— К ослеплению, трещине в основании черепа, многочисленным переломам рёбер и общему состоянию, близкому к растительному? Как знать, Филиус, как знать, — ответил волшебник, давая понять, что разговор окончен.

Такое обращения нисколько не обидело полугоблина. Сделав нам знак следовать за ним, Флитвик шмыгнул в одну из пустующих ниш и исчез. На несколько мгновений Гермиона, Гарри, близнецы и я застыли в недоумении, однако затем двинулись вслед за профессором. Секундой позже мы очутились в небольшой комнате с выходящими на Чёрное озеро окнами-бойницами.

— Добро пожаловать в мои скромные апартаменты, молодые люди, — пискнул декан воронов. — Попрошу присаживаться и угощаться. Разговор наш будет долгим.

Повинуясь безмолвному приказу учителя чар, перед нами возник столик с ароматным чаем и пирожными. Глядя на такое великолепие, никто из нас не смог устоять от подобной вкуснятины. Вымыв руки и скинув мантии, мы принялись утолять голод. Филиус Флитвик не торопил нас, глядя на пирующих студентов с небольшой долей снисходительности. Лишь однажды во взгляде крохотного профессора мелькнуло беспокойство. Это случилось, когда взор декана Равенкло остановился на моём свитере — подарке Джинни и Луны. Впрочем, беспокойство Флитвика было понятным. На когда-то белой со странным орнаментом одежде виднелись пятна засохшей крови. Моей крови: то чудовище, разорвав грудную клетку, попутно изничтожив мантию и сестринский подарок. Уже потом Гермиона кое-как починила одежду, а вот на её очистку сил у неё уже не хватило.

— Итак, господа, как я вам обещал, начну издалека. В прошлом году в Хогвартсе случилось прелюбопытнейшее событие: старый замок оказался наводнён шутихами, блевательными батончиками, забастовочными завтраками и прочими поделками, кои так любимы учащейся братией. За годы работы в школе, мне не раз попадались подобные самоделки, но в данном случае поражало количество и высокое качество работ. Установить авторов не составило проблем, ибо зачастую конфискованный товар имел на внутренней стороне небольшое слегка замаскированное клеймо «WWW», а про вашу, господа Уизли, мечту открыть магазин всевозможных волшебных вредилок знала вся школа.

На близнецов было жалко смотреть. Под испепеляющем взглядом Гермионы Фред с Джорджем покраснели и понуро склонили головы. М-да, похерили ребята всю нашу конспирацию — зла просто не хватает на этих осталопов. Славы им видите ли захотелось…

— Тогда почему же вы не доложили о нас директору, сэр? — спросил после краткого молчания Джордж.

— Я посчитал данное действие нецелесообразным. Надеюсь, господа, вы узнаёте эту игрушку?

Профессор Флитвик взмахнул палочкой, призывая с ближайшего шкафа нечто отдалённо напоминающее небольшую хищную птицу с лучащимися магией крыльями. Послушный воле декана Равенкло, чародейский орёл облетел комнату и пару раз обозначил атаку в сторону озадаченных близнецов. Что же касается остальных, то Гермиона, Гарри и я с открытыми ртами следили за полётом птицы, завороженные потрясающе красивыми переливами его крыльев.

— Ну-с, господа Уизли, как вам ваша пташка? Надеюсь, мой заказ показался вам интересным?

— Так это вы заказали… — одновременно выдохнули ошарашенные Фред и Джордж.

— Ну, пришлось прибегнуть к услугам выпускников, — с лукавой улыбкой ответствовал декан Равенкло. — Я задал вам эту работу, уважаемые, дабы вы, благодаря интересной задаче, отвлеклись от обычных шалостей. Надеюсь, она заставила вас поломать головы?

— Угу, — с печалью в голосе пробубнил Фред. — Мы две недели убили на решение.

— Вот это-то и насторожило меня. В самой задаче существовал ряд подводных камней, обойти которые первокурсникам, в силу незрелости магического ядра, было попросту невозможно. Каково же оказалось моё удивление, когда спустя краткое время я стал обладателем этого, не побоюсь данного слова, шедевра.

— Почему же вы решили, будто этого орла создали мы? — поинтересовался Фред. — Вполне возможно мы заказали его… ну, например, в Зонко.

— Хе-хе. Видите ли, в чём дело: у каждого волшебника имеется уникальный отпечаток ауры, который остается на любом созданным им предмете будь то зелье, артефакт или банальная игрушка. Если у вас хватит усидчивости и материалов для сравнения, то выяснить автора не составит особого труда. Окончательную же точку в столь необычном деле поставили экзамены. Надеюсь, молодые люди, вам знаком данный предмет? — с этими словами профессор Флитвик извлек из кармана мантии средних размеров разноцветный мяч.

— Это Кёльнский шар, — первой ответила Гермиона. — Старый немецкий артефакт, демонстрирующий магическое созревание юноши или девушки.

— Абсолютно верно, миссис Уизли, — с улыбкой произнёс Флитвик. — Небольшой дополнительный вопрос на экзамене и вам, Джордж, без труда удаётся поднять его с помощью заклятия левитации, тем самым раскрывая себя. Фред же, оказались именно тем, кем являлись: талантливым, но всё же первокурсником. Всё, как видите, достаточно просто.

— Как я помню, на одном из ваших уроков вы тоже предложили мне поднять этот шар Wingardium Leviosa, в качестве задания повышенной сложности,— задумчиво произнесла Герми. — Получается, вы заподозрили меня. Интересно почему?

— Хороший вопрос, юная леди. Дело в том, что ещё в феврале директор обмолвился о некой не по годам амбициозной девочке, буквально вьющей верёвки из младшего сына Артура. Девочке, всегда добивающейся своей цели, будь то усыновление собственными родителями знакомого мальчика-мага из приюта или установка вполне равноправных отношений с одним молодым, но высокопоставленным гоблином из Гринготса. Так уж получилось, что я состою в довольно близком родстве с Тингом — он мой четвероюродный брат, поэтому, поговорив с кузеном, я убедился в обоснованности директорских слов.

— И после случая с Джорджем, решили проверить гипотезу относительно меня, — догадалась Герми.

— И снова в точку, юная леди. Странно, что с таким острым исследовательским умом вы не попали на Равенкло.

— Слизерин оказался более убедительным, сэр.

— Да уж, юная леди, вы проявили поистине слизеринскую изворотливость: талантливо разыграть полное бессилие с шаром, заставив бедного старика поверить в ошибочность предварительных выводов. И не стыдно ли было вам вот так облапошивать учителя? — последний вопрос Флитвик произнёс с нескрываемой иронией, получив в ответ не менее лукавую улыбку от Гермионы. — Но шутки шутками, однако в данной истории всё ещё присутствуют огромные белые пятна, касаемые, в первую очередь, вас, Рональд. Мне хотелось бы узнать о вашей роли в истории с Лавгудами. Ксенофилиус и Пандора были одними из лучших моих учеников и, кроме того, моими друзьями, поэтому их жуткая гибель вызывает у меня множество вопросов.

— Вы, профессор, говорите таким тоном, словно подозреваете, будто это я их самолично кокнул.

— Ну что вы, молодой человек, такими обвинениями я не бросаюсь. Вполне вероятно вы оказались в ненужное время в ненужном месте, став вместилищем одной из темных сущностей, в общение с которыми Ксено и Пандора вступили в последние годы несмотря на все мои увещевания.

От такого заявления профессора я лишь покачал головой: и этот туда же. Они там, сговорились что ли с МакКошкой? Та тоже утверждала будто во мне обитает подселенец, правда её фантазия ограничивалась «всего лишь» свихнувшимся от зависти аврором. Чего ждать дальше? Снейпа с заявлением об обосновавшемся внутри меня чешуйчатом доисторическом существе с щупальцами? Мой скепсис передался остальным. Если Гарри просто хмыкнул, а Гермиона тяжело вздохнула, то близнецы оказались не столь дипломатичными ребятами.

— Извините, сэр, — начал Фред. — Но мне кажется, что вы тут явно загнули…

— … или слишком рано начали праздновать Рождество, — продолжил Джордж, заслуживший при этом шиканье Герми.

— Вы так полагаете? — нисколько не обидевшись вопросил Флитвик. — По мне, данная гипотеза отлично объясняет многие вещи. Например, осознанное владение беспалочковой магией в столь юном возрасте или приступы ярости в отношении мистера Лонгботтома или кабальный магический брак с понравившейся девочкой и, наконец, отрицательная реакция на кёльнский шар — всё это идеально укладывается в одержимость бером — древним духом-подселенцем, обращающим человека в берсеркера. Тем более, что бер не даёт прочесть себя даже продвинутым легилемантам…

— Что?! Вы пытались залезть ко мне в голову?! — известие о том, что мелкий профессорок оказался такой же скотиной, как и все прочие привело меня в бешенство. — Да что же это за грёбанная школа?! Все, кому не лень лезут к тебе в голову! Снейп — лезет, МакКошка — лезет, Дамби — лезет… Разве только Филч не лезет и то потому что он сквиб!

— Рон, пожалуйста успокойся, сядь. Тише, прошу тебя, тише, — сжав мою руку, Гермиона зашептала нечто умиротворяющее, одновременно кидая в сторону Флитвика испепеляющий взгляд, от которого крохотный декан боязливо поёжился.

— Не кажется ли вам, сэр, — тон моей любимой стал поистине ледяным. — Что ваша гипотеза построена даже не на песке, а на гораздо более зыбком материале.

— Попрошу обосновать ваше утверждение, юная леди.

— Хотите обоснований? Пожалуйста. Начнём с самого начала. Я довольно поверхностно изучала материалы о магии скандинавов, но даже я знаю, что детей, предназначенных в прислужники Вотана, начинали готовить едва ли не с младенчества.

— Однако в данном случае, Ксенофилиус и Пандора могли действовать на свой страх и риск, к тому же описано несколько случаев, когда бера подселяли к отрокам — начал было возражать крохотный декан.

— Но Рон не отрок. Если бы мистер и миссис Лавгуд попытались сделать из него берсеркера, то попросту бы его погубили. Бер уничтожил бы его тело, не сумев подавить в нём взрослую душу.

— Взрослую? Тогда как в таком случае вы объясните отрицательную реакцию на кёльнский шар? — спросил декан Равенкло, из последних сил цепляясь за свою рушащуюся гипотезу.

— Wingardium Leviosa, — устало произнёс я, указывая рукой на артефакт. Послушный заклинанию шар поднялся.

— Погодите-погодите, — рассеянно пробормотал Флитвик. — Но на уроке вы не смогли… я ведь специально тогда…

— И когда это произошло? — уточняюще спросила Гермиона.

— Через четыре дня после Самайна.

— То есть вскоре после того, как Рона выписали из больничного крыла. И вы решили, будто человек, только-только оправившийся от тяжелых травм, сможет колдовать в полную силу?

— Да-с, красивая была гипотеза, — с явной грустью произнёс Флитвик. — Об этом аспекте я как-то не подумал. Каюсь. Такой конфуз на старости лет… И всё же, молодой человек, откуда на вашем свитере эти рунические знаки? «Ярость», «Доблесть» или вот… похоже на «Возрождение».

— Откуда-откуда — от сестёр, — буркнул я, всё ещё злясь на тупые домыслы декана Равенкло. — Луна и Джинни связали. Или вы думаете, будто это я самолично спицами стучал? И да, я понятия не имею откуда им известны об этих ваших рунах: до сего дня мне казалось, будто это обыкновенные закорючки.

— О нет, юноша, — в глазах Флитвика вновь мелькнул исследовательский интерес. — Эти, как вы говорите «закорючки» являются редкой разновидностью норманнской магической письменности, которой в совершенстве владели лишь избранные скальды. Даже я, потративший полтора десятка лет жизни на изучение рун, не смогу воспроизвести точный смысл вышитого на вашем свитере изречения.

— А как насчёт изречения, вышитого на безрукавке Гарри? — после краткого размышления спросила Гермиона. — Ты ведь помнишь, как Джинни тебе подарила…

— Подарила? — голос бывшего Поттера просто сочился ядом. — Скорее подлизаться задумала.

— Гарри!

— Что «Гарри»?! Ты ведь знаешь во что она выросла тогда.

— Гарри, прекрати немедленно!

— Прекратить? Ты опять готова защищать тех, кто сделали из тебя инвалида?! Опять готова сюсюкаться с рыжей потаскухой?! Да она и сейчас уже начинает походить на ту прилипчивую блядь!

От таких слов я сперва впал в ступор, а затем — в бешенство. Да кто он такой, чтобы вот так оскорблять сестру?! Слизняк, не могущий постоять за себя и десять лет честно служивший боксёрской грушей для своего жиртреста-кузена?! Даже жаль, что мы тогда вытащили его из Дурслькабана. Ну да ничего, мы и сами можем пересчитать ему рёбра.

Поднявшись одновременно с близнецами, я, не произнеся ни слова, заехал тому, кто когда-то был другом в солнечное сплетение. Мой удар вышел не слишком сильным, однако Фред с Джорджем не сплоховали и ходил бы Гарольд Грейнджер самое малое с помятыми боками, не вмешайся бы в сие дело Флитвик. Четыре произнесённых скороговоркой парализующих заклятия, и драка оказалась затушена в зародыше.

— Я конечное понимаю ваше возмущение, молодые люди, однако я не позволю превращать серьёзный разговор в кабацкую потасовку. А вы, мистер Грейнджер, соблаговолите объяснить причину вашего поведения.

— Вы желаете правды? Ну что же, профессор, готов поведать вам свою историю. Когда-то давно меня звали Гарри Джеймс Поттер. Мальчик-Который-Зачем-То-Выжил-Дабы-Стать-Марионеткой. Всю жизнь я плясал под дудку Дамблдора, раз за разом рисковал собственной шкурой, получая от бородатой твари в ответ лишь одобрительную улыбку да пожелания. Рискни, Гарри. Рискни ещё раз. И ещё. И не задавай вопросов — ты должен верить мне на слово. И я рисковал, получив в итоге три года суррогатного счастья с одной рыжей потаскухой. А было ли оно — это счастье? Первые полгода — да. Я как радостный телок не замечал ничего вокруг, пока однажды не вернулся из академии раньше обычного, дабы застать собственную женушку в постели с её братцем. Да, эта шлюха раздвигала ноги перед своим разлюбезным Биллом! Я видел всё это и не мог пошевелится.

Гарри изучающе оглядел нас, видимо стараясь понять нашу реакцию. Такая новость подкосила близнецов. Фред с Джорджем неверяще уставились на Гарри, словно пытаясь найти в его словах ложь, Гермиона понуро склонила голову — из её глаз катились слёзы, мне же хотелось просто провалится на месте. Как же так, Джинни, почему… Может она была просто не своём уме… или не своей воле. Вновь замелькавшие воспоминания о нашей двойной свадьбе лучше всяких слов напомнили мне о собственном преступлении. У Джинни в тот день был точно такой же отстранённый взгляд, как и у Гермионы. Сестрёнка превратилась в вещь, хозяином которой был… Нет, только не Билл, только не он!

Гарри меж тем вновь заговорил. Его наполненный горечью голос жег не хуже Fiendfyre.

— Потом я не раз пытался прибить их, да только не выходило у меня ничего. Всякий раз, когда я даже в мыслях жаждал угробить их, на меня накатывала противоестественная эйфория. Как пить дать, меня держали под какой-то дурью или зельем, не позволявшим отказать ни в одной просьбе драгоценной женушки. Перевести чуток галеонов на определённый счёт? Пожалуйста. Купить новомодное платье кричащего оттенка? Да запросто. Снять этаж у Фортескью, дабы «Гарпии» отметили удачное окончание сезона? Будет сделано! И так продолжалось целых три года, пока «милая жена» не сообщила радостную новость: у нас, оказывается, будет ребёнок. Давай мол сделаем сюрприз родителям и сообщим об этом на твоём дне рождения. И я радостно закивал головой, хотя прекрасно знал, что ребёнок не мой. А потом случилась та мерзкая сцена в Норе, ибо мавры сделали своё дело — мавры могут идти. Клейма Предателей Крови сняты, поттеровские счета опустошены, безутешной вдовушке и не рождённому пока несчастному сиротке-наследнику, наверняка, отсыплют сколько-то деньжат. Мне же с Гермионой предстояло сдохнуть. Вот такая вот у меня история, профессор. Не удивлюсь, правда, если даже после всего этого у моей бывшей жены найдётся немало рыжих защитников.

— Джинни невиновата, — тихо произнёс я.

— Ну вот, что я говорил?

— Если кого винить, то меня. Из-за меня Джинни стала такой. Где-то за месяц до свадьбы…

Я как умел пересказал историю с убийством Нарциссы Малфой и предшествующие этому преступлению события. Реакцией на мои откровения стало шоковое состояние профессора Флитвика и злорадство Гарри.

— Да уж, ничего не скажешь — достойный внук достойного деда. Ну, что, сестрёнка, — обратился он к Гермионе. — Видишь теперь, что это за семейка? Поверить такому вздору… Хотя я бы на твоём месте и в самом деле свалил из Норы.

— Гарольд Даниэль Грейнджер, сейчас ты заткнёшься и выслушаешь меня, — от этой произнесённой ледяным тоном фразы, бывший Поттер буквально подавился на полуслове. — Я прекрасно знаю, что кабальные браки заключаются на пролитой крови. Я знаю, что Рон совершил преступление, но если бы не он, то мы с тобой навечно остались бы на Хельгином Лужке. Он не задумываясь отдал за нас жизнь, а у тебя нет к нему даже элементарной благодарности. Иногда мне кажется, будто тебя не напрасно отправили в Литтл-Уингинг.

— Вот как? И ты теперь на его стороне. Быстро же ты забыла собственные клятвы. Профессор, я готов продолжить рассказывать свою историю и ответить на любые ваши вопросы, только избавьте меня от общества этих… господ.

— Гарри, ты что делаешь?!

— Ухожу, сестрёнка, разве не видишь. Ты ведь помирилась со своим муженьком — значит глупенький братец тебе больше не нужен.

И прежде, чем Гермиона успела хоть что-то сделать, Гарри буквально вылетел из кабинета. На некоторое время в комнате воцарилось тягостное молчание. Понурые близнецы ошарашенно смотрели в никуда. В их головах не укладывалось, что наша маленькая сестрёнка стала… Нет, не могу произнести этого слова. С моим солнышком всё было гораздо хуже. Несмотря на то, что кабинет декана Равенкло оказался достаточно хорошо натоплен, Гермиону била мелкая дрожь. Еле слышным шепотом она повторяла нечто вроде «ну почему опять, почему». Я как мог старался утешить её, только помогало это довольно слабо. К счастью, профессор Флитвик оказался более квалифицирован нежели ваш покорный слуга, заставив всех нас выпить порцию умиротворяющего бальзама, после чего самолично принял успокоительное.

— Да-с, молодые люди, — после некоторого молчания произнёс декан. — Я ждал от вас всякого, но чтоб дело пошло вот так… Не будем подробно останавливаться на этических аспектах вашего поступка, Рональд. Вы и сами лучше меня всё осознаёте, однако история, рассказанной сперва вашим другом…

— Какой он мне теперь друг?!

— … а затем вами, вызвала у меня ещё больше вопросов. Например, касаемо камня, на котором было совершено то преступление. Где он находился?

— В трёх часах ходьбы от Ракушки.

— А сама Ракушка?

— На берегу моря в паре миль от Тинворта. Это в Корнуолле.

— Хм, уже кое-что. В Корнуолле не так много мест, где возможны жертвоприношения со столь тяжелыми последствиями. Нуте-с, заглянем в справочник, — с этими словами декан Равенкло приманил к себе довольно объёмный том и, уложив его на стол, принялся демонстрировать мне иллюстрации.

— Стоп! Вот этот камень! Это точно он!

— Вы уверены в этом? Это ведь Камень Полукровки.

— Ну и что? — недоуменно спросил я. — Камень идеально гладкий. Здесь, даже три расходящиеся дороги имеются. Чего вам тут не нравится?

— Вы точно уверены, что опоясывающие руны вспыхнули?

— Да, — раздражённо ответил я. — К чему все эти вопросы, сэр?

— А к тому, что, исходя из ваших сведений, я могу сделать лишь один вывод. Нарцисса Малфой — полукровка, причём в классическом определении данного термина[1].

Да уж, интересно фестралы скачут… Это чего же получается: Люциус Малфой — этот кичащийся своей чистой кровью индюк женат на грязнокровке? Весёленькие дела творятся, ничего не скажешь. Представляю себе рожу его сынка, если он узнает такое про свою мамашу. Хотя погодите: у Блэков же никогда не заключались браки с волшебниками, имеющими даже небольшую примесь магловской крови. Или всё же заключали, сделав вид, будто этой самой примеси как бы и нет? Кстати, а вас не удивила реакция декана Равенкло? Если мы все пребывали сейчас в шоке, то на лице Филиуса Флитвика можно было заметить лишь легкое удивление.

— Похоже эта новость не сильно озадачила вас, сэр? — первой нарушив молчание, заговорила Герми.

— Ну, как вам сказать? То, что моя бывшая ученица (весьма талантливая, кстати) не имеет никакого отношения к Блэкам мне было ясно ещё давным-давно. Блэки, рождённые в законном браке, получают благословение родового камня, которое, помимо прочего, одаривает новорожденного тёмными волосами и голубыми глазами. Ни того, ни другого у Нарциссы нет.

— Тогда получается, что она… бастард.

— В точку, Гермиона. В своё время «Ведьмаполитен» обсуждал скандал в благородном семействе. Как сейчас помню то интервью, которое дала Друэлла Розье. О, она не выбирала выражений и крыла семью супруга точно… ладно — эта деталь неважна. Главное заключалось в желании развестись с мужем — немыслимое дело в те времена. Потом, однако скандал удалось замять. Сигнус с Друэллой даже дали интервью, где вроде как мирились и предавали прежние ссоры забвению, вот только рождение ребёнка-блондина говорит лучше любых слов. Ну да ладно, с этим вопросом мы как видите разобрались. Остаётся разобраться с так называемым предательством крови. Не могли бы вы объяснить, молодые люди, отчего это вы решили, будто на семье Уизли вообще лежит такое проклятье?

— От гоблинской проверки в Гринготсе, сэр, — лаконично ответил Джордж.

— Ваши сородичи предоставили нам некие бумаги, выводящие при касании наш статус, — продолжил Фред. — В моём случае, бумага почернела и свернулась, а вице-директор Румпель озвучил этот самый приговор.

— И он проявился только у вас? — удивился Флитвик. — Странно, весьма странно… идентичные близнецы, по сути, это ведь один человек в двух телах... а у вас, Рональд, как понимаю, этого клейма нет?

— Нет. Я освобождён по браку с Гермионой, а Джордж — по какому-то ритуалу, проведённому на Лугнасад.

— Ну в общем-то логично: Обретённые смывают родовые проклятия, а начало августа самое лучшее время для очистительных церемоний. Только всё равно не пойму, почему вы записали остальных членов вашей семьи в столь нежелательную категорию?

— Ну мы ведь одна семья, — нерешительно протянул Джордж, слегка сбитый с толку вопросом профессора. — Предательство Крови, по идее висит на каждом из нас, поэтому мы решили…

— И допустили ошибку! — голос старого декана был полон категоричностью. — Я уже четверть века преподаю в Хогвартсе и с абсолютной уверенностью готов заявить, что ничего подобного у ваших старших братьев не было и нет.

— Не могли бы вы тогда пояснить, — недоуменно спросила Гермиона.

— Охотно, юная леди. Начнем с Уильяма. Вы ведь знаете, кем он работает?

— Взломщиком проклятий у гоблинов, — несколько непонимающе молвил Джордж.

— Именно, молодой человек. Будь таковое клеймо на вашем брате, он не смог бы использовать подавляющее большинство заклинаний из арсенала взломщиков. Будь Уильям предателем крови, гоблины просто не подпустили бы его к сейфам. Скажу больше, ваш брат в полной мере унаследовал материнский талант к высшим чарам и, в отличии от Молли, загубившей его в неудачном браке, всесторонне его развил.

— А что насчёт Чарли? — спросил Фред.

— Хм, с Чарльзом дело обстоит несколько сложнее. В отличии от Уильяма, особого интереса к школьной программе, за исключением квиддича и ухода за животными, он не проявлял. Зато вы все прекрасно знаете, куда он поступил работать.

— В драконий заповедник, но я не понимаю…

— Молодой человек, неужели вы думаете, будто драконы станут терпеть рядом с собой того, кто загаживает их магическую среду обитания? Да даже гораздо более спокойные малые василиски, которых одно время держал у себя наш уважаемый Сильванус, не потерпели бы рядом с собой такого человека. В общем, если вас интересует данный вопрос, советую обратиться к профессору Кэтллбёрну или к нашему лесничему. В своё время, ваш брат частенько пропадал в их обществе.

— Ясно, — пробормотал Джордж. — Думаю, про Перси расспрашивать уже не стоит.

— Ну почему же? У Персиваля сейчас весьма непростая жизненная ситуация. Свой безусловно огромный талант к моему, да и не только моему предмету он хочет буквально зарыть в землю, выбрав чиновную карьеру. Эти позапрошлогодние экскурсии в Министерство внушили Персивалю мысль, будто его там ждут с распростёртыми объятьями. Отчего? Почему? Не могу сказать. Боюсь, бедный мальчик наступит на те же грабли, что и Молли…

— Так, погодите, сэр, — не понял я. — Причём здесь какие-то грабли? И с какого бока тут мама?

— М-да, зря я вам это сказал, — с сожалением протянул Флитвик. — Просто в своё время я пытался отговорить Молли от опрометчивого шага. Этот скоропалительный брак на последнем курсе... Артур, при всех своих достоинствах, ей не пара…

— А вот это не вам решать! — рявкнул я, вскакивая с кресла и ощущая молчаливую поддержку близнецов. — Пара — не пара… Да кто вы такой, чтобы судить их?! Не доросли ещё до этого!

— Рон, Рон успокойся пожалуйста, прошу тебя, — ласково зашептала Герми, схватив меня за запястье. — А вы, сэр, не могли бы впредь воздерживаться от подобных не относящихся к делу суждений?

— Ладно-ладно, это было лишь частное мнение частного человека, — пропищал крохотный декан, опасливо глядя на меня.

— Благодарю, сэр, — голос Гермионы был полон холодной вежливостью. — Вы поведали нам безусловно интересные сведения, но как тогда объяснить клейма у Фреда и Джинни? И почему, если Билл, Чарли и Перси свободны от проклятья, титул главы дома Уизли достался Джорджу.

— Ну… Хм, даже не знаю, что сказать…, — пробормотал Флитвик, зачем-то вновь кинув опасливый взгляд в мою сторону. — Возможно дело заключается в вашем ментальном возрасте… Сколько вам было, когда вы вернулись в прошлое?

— Двадцать один год, — буркнул я.

— И перенеслись вы в…

— Начало февраля прошлого года, — первым ответил Джордж.

— То есть на данный момент ваш, Джордж, ментальный возраст составляет двадцать три года. Так что всё логично: с магической точки зрения, вы старший из детей Артура и Молли.

— Но как тогда быть со «Священными двадцати восьми»? — не унималась Герми. — Я читала обе редакции и во второй из них автор исключил Уизли, как предавших свою…

— Ой, Гермиона, вы же умная девушка, а верите каким-то басням! Кант Нотт, при всех своих энциклопедических знаниях, слыл человеком весьма… эксцентричным. Ну взгляните хотя бы на список фамилий, которые он посчитал столпами чистокровного общества. Вас не удивляет почему там нет Поттеров или Гойлов, зато присутствуют неоднократно женатые на полукровках Флинты и Макмилланы? Да и можно ли назвать «столпами» тогдашнего общества, свихнувшегося Морфина Гонта или слабоумного Сэмюеля Гампа?

— Тогда мне непонятно, почему Нотта убили как раз накануне публикации. Эта весьма странная смерть и ещё более странный пожар…

— Смерть говорите странная? Согласен. Весьма странно, что она пришла к нему в столь позднем возрасте. С таким-то пристрастием к виски и экстремальному метловождению, Кант Нотт должен был свернуть себе шею лет эдак на шестьдесят раньше. Я знаете ли учился, когда его пригласили прочесть курс лекций об эпохе Тюдоров. Лектором он надо сказать оказался прекрасным, однако его крепкая дружба с алкоголем была очевидна даже в ту пору. Такие вот дела. Ну а насчёт пожара тоже удивляться не стоит. В те годы в частных типографиях нередко использовали самодельные краски, которые зачастую вспыхивали даже от слабенького люмоса. Вообще рекомендую вам заглянуть в библиотеку и прочесть «Историю магического книгопечатания» МакАдамса: там очень хорошо всё это описано. Ну и для общего развития прочтите «Чистая кровь. Мифы и факты» О’Мэрфи…

Пока Флитвик говорил, Гермиона всё больше и больше краснела. Её красивые гипотезы рушились буквально на глазах. И ведь к словам декана особо не подкопаешься… Нет конечно можно хоть сейчас нестись сломя голову в вотчину мадам Пинс, брать МакАдамса с О’Мэрфи и вычитывать оттуда цитаты, только стоит ли оно того? Думаю, что нет. То же решила и моя любимая.

— Целый год, целый год мы потеряли из-за моей слепоты… Как я могла не заметить таких очевидных вещей?

— Ну-ну, успокойтесь, Гермиона. Вы, как и я увлеклись красивой гипотезой, придя в итоге к ошибочным выводам. Не расстраивайтесь: подобное может случиться с каждым из нас.

— Но как же тогда быть с мадам Пинс? Гибель её нерожденного ребёнка — это ведь тяжкое преступление…

— Эх, вы об этом… Мерзкая скажу вам история. Только вот был ли там ребёнок?

— О чём вы? Какой ещё ребёнок?! — не понял я. Лица близнецов выражали не меньшее удивление.

— Эта, Рональд, печальная история случилась более пятидесяти лет назад, — со вздохом ответил Флитвик. — Все её участники — и ваш родич, и Альберт Лонгботтом — повели себя в высшей степени неразумно. Оба молодых человека поддались чарам амбициозной девочки. Когда же это событие стало известно, разразился скандал с шантажом, дуэлью и попыткой суицида. Правда благодаря связям влиятельных родственников, его удалось загасить в зародыше. Реджинальд Лонгботтом удовлетворился компенсацией, а Ирму быстро выдали замуж за сквиба.

— Вы были очевидцем тех событий? — спросил Фред.

— Увы, нет. Просто я хорошо изучил психологический портрет нашей библиотекарши. Такие люди всю жизнь могут лелеять обиды — неважно действительные или мнимые. Со временем они сами начинают верить в собственную ложь, которую подчас не перебить даже веритассерумом. Да и как иначе возможно объяснить отсутствие клейма у ваших старших братьев?

— Тогда получается, — слегка неуверенно произнесла Гермиона. — Если у Фреда с Джинни есть клеймо, а у Билла, Чарли и Перси — нет, то значит, что проклятье зародилось между 75 и 79 годом. Хотя, ума не приложу, какое преступление могли совершить мистер и миссис Уизли — не тянут они на преступников.

— Здесь, увы, я вам не помощник. Ну да ладно, с этим вопросом вы можете разобраться сами и позже, меня же интересует несколько иные аспекты. Из-за чего Высшие Силы отправили вас сюда? Что такого ужасного произошло в том вашем будущем? Неужели маглы обнаружили и уничтожили наш мир? Или вновь началась межрасовая война?

— Ничего подобного, — ответила Гермиона. — Хотя я помню далеко не всё, катастроф, подобных описанных вами не происходило. Наоборот, жизнь к тому году начала налаживаться. Вторая магическая война с Волдемортом…

— Погодите-погодите, значит Альбус был прав и Сами-Знаете-Кто до сих пор жив?

— Да, сэр. Семь крестражей держат его здесь.

— Семь?! А вы ничего не путаете? Нет-нет, я нисколько не сомневаюсь в вашей правдивости, но такое громадное число и такая тёмная магия…

— Ох, извините, сэр. Осколков сейчас шесть. Я действительно ошиблась, посчитав Гарри. Осколка души Волдеморта в нём нет.

— Осколок души в живом человеке?!

— По крайней мере, я была в этом уверена до недавних пор. Теперь же такой уверенности у меня нет. Кроме того, Гарри удалось вспомнить ещё про три обиталища души: некое золотое кольцо Гонтов с чёрным камнем, чашу Хаффлпафф и медальон Слизерина.

— Поразительно: такие ценности испоганить… О простите старика, продолжайте пожалуйста.

— К сожалению, нам так и не удалось вспомнить где сейчас находятся эти артефакты, однако в том будущем мы сумели их уничтожить и в конце концов прикончить Волдеморта, — на этих словах Гермиона замолчала, а затем, вновь собравшись с мыслями, продолжила. — Та битва стоила нам многих жертв: погибли Фред, профессор Снейп и сотни других людей и нелюдей. Сам Хогвартс пострадал так, что даже спустя пару лет в нём оставались места, лежащие в руинах.

— Как странно: волшебный замок в руинах. Дурной знак, — пробормотал Флитвик. — Это может означать лишь одно — магия начала покидать это место. И что же предпринял Альбус? Неужели он равнодушно глядел, как Хогвартс уходил в небытие?!

— Вот здесь-то, сэр, всё очень запутано. На моей памяти директор Дамблдор был сброшен Пожирателями с Астрономической башни за год до битвы. Гарри же считает, что всё это было блефом. По его мнению, Альбус Дамблдор сымитировал собственную гибель, дабы восстать из мёртвых под чужой личиной, когда битва с Волдемортом была выиграна. Кто из нас прав, а кто нет, я не знаю…

— Да-с, дела. А вы, молодые люди, можете добавить что-либо? — спросил Флитвик, обращаясь ко мне и Джорджу.

— Боюсь, рассказчик из меня выйдет никудышный, — первым ответил младший из близнецов. — Гермиона уже сказала про гибель брата. После этого я можно сказать и не жил — так существовал, словно растение садовое. Папа с мамой пытались конечно расшевелить меня, по целителям разным водили да только без толку всё это было. Я замкнулся будто в раковине какой и лишь дочка Рона могла ненадолго меня взбодрить.

— Сочувствую вам, Джордж. А вы, Рональд, что вы можете добавить? Прошу вас, попытайтесь вспомнить хоть что-нибудь!

— О чём именно вы хотите услышать, профессор? Я ведь после той войны вёл двойную жизнь. В одной я был любящим и любимым мужем, счастливым отцом… а ещё была у меня непыльная работёнка в Аврорате. Изо дня в день я со своим звеном шерстил Лютный, сажал пьяниц с дебоширами и был в общем-то доволен. Ни особых амбиций, ни сияющих карьерных перспектив — так рабочая лошадка, тянущая свою лямку до пенсии. Иногда правда случались вещи посерьёзней вроде контрабандистских баз или пожирательских недобитков, но такое бывало редко. Куда чаще случались спокойные дежурства, после которых я с радостью возвращался в Нору к Герми, Рози и родителям. Это вот Гарри был любителем засиживаться до полуночи и разбирать почему, например, Рабастан Лестрейндж начисто спалил Стоунхендж…

— К-к-как с-с-спалил? — пискнул Флитвик таким тоном, будто его только что придавили огромным мешком с картошкой.

— А Мордред его знает. Нас, авроров, только в дальнее оцепление поставили — маглов отгонять. Там всё поблизости так разнесло, что нам даже палочками пользоваться запретили, потому что там возник... Как же там сказал тот невыразимец? Кажется, «магический вакуум». Сэр?! Профессор?! Что с вами?!

Глупый вопрос, согласен. Только слепой не увидел бы, что Филиус Флитвик грохнулся в обморок. Вот от кого — от кого, а от декана Равенкло я ничего подобного не ожидал. Да и чего собственно такого было сказано? Неужели полугоблина напугало описание рабочих будней? В таком случае, не представляю, что с ним произойдёт, когда речь зайдёт о моей второй жизни…

Следующие несколько минут мы потратили на приведение крохотного декана в чувство. Перешерстив ближайший шкаф, Гермиона отыскала в нём тюбик с нюхательной солью и тут же сунула его под нос Флитвику. Преподаватель заклинаний очнулся далеко не сразу. Оглядев нас мутным взглядом, декан Равенкло быстро-быстро забормотал нечто на гоббледуке, однако заметив, что мы не понимаем его, перешёл на английский.

— Ужасно, ужасно, все ещё хуже, чем я думал…

— О чём вы, сэр? — с тревогой в голосе спросила Гермиона.

— Магия умерла — вот я о чём. В вашем мире были уничтожены два основных источника волшебства, без которых сколь-либо серьёзная волшба, в очень скором времени, станет невозможна. Это катастрофа! Британию постигла судьба Германии — сбылось последнее проклятье Гриндевальда. Но как?! Как такое могло произойти?! Но кому под силу совершить такое?

— Думаю, что Учителю, — ответил я. — Он был полновластным хозяином моей второй жизни. От него или чаще всего от Билла я получал приказы убить того или иного человека. «Ради Общего Блага» — так они всегда говорили, и я беспрекословно их слушался, постепенно сходя с ума. Совесть, знаете ли, пытает куда изощрёней всяких там Волдемортов. Последней каплей стал приказ убить родителей Герми. Я… они доверяли мне, а я… я их зарезал... пришёл как гость и…

— Вот, молодой человек, выпейте успокоительного и вы, Гермиона, тоже примите. Тяжело заново переживать такое. Как я понял из вашего рассказа, вы все оказались в сетях Гриндевальда.

— Скорее его наследника, — поправила Гермиона. — Самого Гриндевальда убил Волдеморт. По крайней мере, это видел Гарри, когда был связан с ним через крестраж.

— Ну, наследник — не наследник — это вам решать, профессор. Одно знаю: связан я с тем Учителем даже сейчас. В Гринготтсе сказали, что на моей душе лежит проклятье Даров Смерти и, поскольку я предал своего господина, жить мне осталось одиннадцать лет. Правда, в свете последних событий, мне кажется, что ваши родичи большие оптимисты. Такие вот дела, сэр.

— Ох, час от часу не легче. Даже не знаю, чего вам сказать. Сорок пять лет назад я думал, что с последователями Гриндевальда покончено раз и навсегда, но вижу, что ошибся. Ну да ладно: как говорят маглы, есть ещё порох в пороховницах. Кое-кто из моих старинных знакомых вполне ещё может заткнуть молодёжь за пояс. Думаю, им стоит нанести визит вежливости, да и братца Тинга навестить не помешает. Вам же, молодые люди, стоит пока передохнуть — денёк у всех нас выдался тяжелым, новых открытий — масса, поэтому предлагаю сделать перерыв. Нашу беседу мы можем продолжить поздней.

Примечания:

Ну вот очередная часть завершена. Ружья на стенах развешаны и они непременно выстрелят, пускай далеко и не сразу

[1] По моему, полукровкой можно считать лишь того, у кого один из родителей волшебник, а другой — магл. С этой точки зрения Волдеморт и Снейп — полукровки, а Гарри Поттер — чистокровный маг.