Всё будет по-другому (гет)

Профессор МакГонагалл одна из первых узнала о случившемся и без промедления отправилась в больничное крыло. Она шла быстрым шагом по коридорам школы и не могла поверить, что первая неделя учебного года закончилась так трагично. Ещё последствия войны не успели стереться из памяти, и вот новый повод для тревог.

— Как Лонгботтом? — с этими словами Минерва влетела в лазарет.

На мадам Помфри лица не было, она была так же бледна, как простыни, застланные на кроватях. Колдоведьма подняла глаза на директрису и дрожащим голосом произнесла:

— Состояние стабильно-тяжёлое. Кровь удалось остановить, но Невилл до сих пор не пришёл в себя, — она сделала небольшую паузу, — К сожалению, мне не удалось определить, каким именно проклятьем его поразили. В моей практике такого случая ещё не было.

— Расскажи мне все по порядку, Поппи. Где его обнаружили? Кто пострадавшего доставил сюда? Какие изначально были повреждения? — МакГонагалл засыпала её вопросами.

— Мне мало что известно, — начала Помфри, — Мисс Лавгуд нашла его в одном из коридоров школы. Лонгботтом весь истекал кровью и уже не подавал признаков жизни. Признаюсь, что только благодаря Полумне он до сих пор ещё с нами. Если бы парня доставили сюда чуть позже, страшно подумать, что могло бы произойти, — она посмотрела на Минерву глазами, полными слёз, и продолжила, — На его теле были многочисленные порезы, как от ножа, но с ними быстро удалось справиться. Бессознательное состояние больного, на самом деле, не является следствием подобных ран. Что удивительно, основные повреждения были получены как будто изнутри. Каким образом это могло произойти, я затрудняюсь ответить.

Директриса подошла ближе к кровати, и, посмотрев на пострадавшего Невилла, произнесла:

— Специалистов из Мунго уже вызвали?

— Конечно, они обещали здесь быть с минуты на минуту. Каминный проход я уже открыла.

— Ты все сделала правильно, Поппи, — попыталась поддержать её Минерва, — О результатах консилиума незамедлительно мне сообщи. Я буду у себя, мне необходимо во всём разобраться.

— Профессор, — окликнула её мадам Помфри, — Возьмите его палочку, может, она вам сможет рассказать о случившемся.

Директор обернулась, взяла из дрожащих рук колдоведьмы палочку и поспешила удалиться.

* * *

Кабинет МакГонагалл представлял собой просторную круглую комнату со множеством окон, на стенах которой были развешены многочисленные портреты бывших директоров школы. Атмосфера была совсем иной, не такой, как при Дамблдоре. Здесь уже нельзя было встретить разнообразных столиков с витыми ножками, на которых размещались хрупкие серебряные приборы, постоянно трещавшие, звякавшие и пыхтевшие. Все выглядело строго и лаконично, даже слегка аскетично, что не удивляло тех, кто хорошо знал характер Минервы МакГонагалл. О бывшем интерьере напоминала лишь старая потрёпанная шляпа. Она лежала на своём прежнем месте и ждала своего часа.

Директор сидела, задумавшись, непростой разговор с бабушкой Невилла уже миновал, оставив горький осадок на сердце.

Минерва — истинная шотландка, и ей присущи все качества горцев, поэтому английский аристократизм Августы воспринимается ею немного свысока. Миссис Лонгботтом некогда училась с самой МакГонагалл, но сильной привязанности друг к другу они не испытывали. Августа — очень властная и гордая женщина, во всём имеющая собственное мнение, которое не стеснялась высказывать весьма прямолинейно. В чем-то они с Минервой были похожи: обе не любили ложь и интриганство, обе — отличные колдуньи. Хотя бабушке Невилла уже много лет, она не утратила ни былой сноровки, ни магической силы. О таких, как она, принято говорить, что это «гвардия старой закалки». Августа любит сына и гордится им, снисходительно относится к невестке и по-своему любит внука. Правда, все чувства, кроме гордости, миссис Лонгботтом, похоже, считает проявлением слабости и старается их не афишировать.

Вот и в этот раз, услышав о произошедшем несчастье с Невиллом, она лишь сухо произнесла:

— Ну, что ж, переживём. И не такое переживали, — ни один мускул даже не дрогнул на её лице, одному Мерлину было известно, что она на самом деле чувствовала в этот момент. Такой выдержке можно было только позавидовать.

Только что вышедшие из кабинета директора профессора, ничего нового по поводу случившегося ей так и не поведали. Как она и подозревала, никто из них ничего необычного в поведении студентов не замечал. Лишь преподаватель Прорицания была в своём репертуаре — с её слов можно было понять, что данная трагедия лишь начало будущих бедствий, и предчувствие смерти уже давно не покидает её.

Директор, конечно, не стала придавать значения её словам, учитывая склонность Сибиллы все преувеличивать и везде видеть знаки смерти. Она надеялась, что разговор с Полумной прольёт свет на все случившееся.

Когтевранка не заставила себя долго ждать. Она зашла в кабинет МакГонагалл почти сразу после учителей и уверенно произнесла:

— Здравствуйте, профессор, вы хотели поговорить насчёт Невилла?

— Вы правы, мисс Лавгуд. Присаживайтесь и расскажите, где вы его обнаружили.

Полумна села напротив директора и начала свой рассказ.

— Этим утром я, как всегда, проснулась очень рано и обнаружила, что вся моя обувь исчезла. Но я не расстроилась, нарглы часто так делают, — она приложила руку ко рту и произнесла шёпотом, — Уверена, что они мне решили отомстить за прошлый раз.

МакГонагалл удивлённо уставилась на девушку, но решила ничего не говорить и дослушать её до конца.

Когтевранка искренне улыбнулась и продолжила свой рассказ:

— Я сразу направилась на поиски пропажи, и ноги сами меня привели туда… В коридоре, который ведёт к Астрономической башне, лежал Невилл — неудивительно, там так было много мозгошмыгов. Я сразу поняла, произошло что-то ужасное.

— Ты ничего необычного там не заметила? — спросила директор.

— А что здесь необычного, это типичное состояние после стихийного выхода души, об этом подробно было написано в четвёртом номере «Придиры», — увидев, как расширились глаза МакГонагалл, она решила пояснить, — Ну, мозгошмыги не только размягчают мозг, а также заполняют пустоты от вышедших подселенцев, в опустевшем без него теле.

— Хорошо, теперь мне стало ясно. Можешь идти, милая, — проговорила МакГонагалл, не желая забивать себе голову всякими мозгошмыгами и нарглами.

Девушка встала и удалилась из кабинета.

Безусловно, директор и не думала прислушиваться к словам Полумны. Она давно знала, что мировоззрение семьи Лавгуд немного отличается от общепринятого, поэтому пропустила слова когтевранки мимо ушей.

Она облокотилась на спинку кресла и стала массировать виски, голова просто раскалывалась. Вестей от Помфри до сих пор не было, неизвестность просто убивала. «Хоть бы парень выкарабкался», — думала она, — «Что же ещё можно предпринять, чтоб докопаться до истины?»

— Ну конечно! — воскликнула она, и с этими словами она достала из ящика палочку Невилла и произнесла, — Приори инкантатем... Не может быть!

Последнее заклинание этой палочки было "Сектумсемпра" — МакГонагалл даже никогда не слышала о нём. Она, недолго думая, решила, что поговорить с друзьями Невилла будет нелишним и тут же вызвала их к себе.

Ребята ещё не успели осознать все, что на них свалилось этим утром, как получили сообщение от директора с просьбой о встрече. Они даже представить себе не могли, зачем она хотела их видеть у себя, да ещё и в выходной день.

Легендарная троица робко зашла в кабинет, и на их лицах застыл немой вопрос.

— Профессор, в чём мы уже успели провиниться? — не выдержал Рон.

— Речь будет идти не о вас, а о Невилле, — уверенно произнесла директриса, — Дело в том, что сегодня утром на него было совершено нападение.

— Что с ним? Он живой? Кто это сделал? Где это произошло? — хором начали кричать ребята, перебивая друг друга.

Минерва строго посмотрела на своих студентов и спокойным тоном продолжила:

— Он живой и находится сейчас в больничном крыле. Мисс Лавгуд обнаружила его в коридоре школы, при желании все подробности вы сможете узнать у неё, — проговорила директор, не желая вдаваться в подробности о нарглах и мозгошмыгах, — Я хотела бы узнать. В последнее время вы ничего странного не замечали в поведении Лонгботтома? Или, может быть, у него появились новые друзья?

— Нет, — начал Гарри, — Невилл общался только с нами. И в его поведении ничего особенного не было.

Он, конечно, вспомнил о том чувстве, которое его охватило при встрече с ним по дороге из Хогсмида. Но Гарри решил, что директору о его внутренних заморочках знать необязательно и ничего об этом не рассказал.

— У меня к вам есть ещё один вопрос, — Макгонагалл внимательно посмотрела на них через свои очки-половинки, — Вам знакомо заклинание — Сектумсемпра?

Ребята растерянно переглянулись.

— Да, — ответил Гарри. Он никогда не сможет забыть последствия его применения. Перед глазами вновь всплыли картинки того дня — Малфой на кафельном полу, весь в крови, такой беспомощный и жалкий — страшное зрелище.

Профессор была очень удивлена его ответу и решила уточнить:

— Мисстер Поттер, расскажите мне о нём.

Для Минервы МакГонагалл было интересно узнать, откуда Поттер мог знать о неизвестном ей заклинании, она хоть и была профессором трансфигурации, но в боевых и защитных заклинаниях тоже знала толк.

Гарри немного замялся, вспомнив, что узнал о Сектумсемпре не совсем честным путём. Он не желал ещё больше портить репутацию покойному Снейпу, поэтому решил его ни в коем случае не упоминать, а начал по-своему объяснять:

— Сектумсемпра — заклинание, способное рассекать объект воздействия словно лезвиями. Я воспользовался им лишь однажды и сто раз об этом пожалел. На тот момент мне не было известно о его тёмной стороне.

«Значит, одно из двух: или Лонгботтом защищался с помощью этого неизвестного заклинания, или применил его в отношении самого себя», — стала рассуждать про себя Минерва, вспомнив тело парня, изрезанное с ног до головы.

Дело принимало ещё более запутанный вид.

— Как вы думаете, знал ли об этом заклинании Лонгботтом? — начала она подводить Поттера к ответу.

— Нет, Невилл никогда не проявлял интерес к чёрной магии. Да и заклинание это не слишком известное. О том, чтобы он решился применить Сектумсемпру, не может быть и речи, — Гарри ответил однозначно, вспомнив о нерешительности друга и его робком характере. Да ещё он правила соблюдал, похлеще Гермионы, — А почему вы об этом спрашиваете директор?

— Дело в том, что последнее заклинание, сотворённое его палочкой, было именно Сектумсемпра. Вот я и подумала, что…

— Нет, — перебили её ребята, — Он не мог.

— Вероятнее всего, кто-то воспользовался его палочкой, чтобы снять с себя подозрения, — стала защищать друга Гермиона.

— Спасибо, мисс Грейнджер. Я тоже склоняюсь именно к этому, — устало произнесла Минерва, — У меня больше к вам вопросов нет. Думаю, вы можете уже идти.

Директриса опять осталась одна, но она была рада, что расследование, наконец-то, хоть немного сдвинулось с мёртвой точки.