Орден Чертополоха (гет)

Долгое время рядом с приютом околачивался один драный кот, с которым любили возиться дети. Но однажды в наш двор забрел другой кот, и старый питомец жутко разозлился из-за появления чужака. Незабвенная миссис Коул разъяснила, что нередко кошка считает хозяина своей собственностью и крайне негативно реагирует на появление в доме нового человека или животного. Кошки могут воспринять перемены как угрозу своему благополучию и начать ревновать. Возьмут и выпустят коготки, примутся шипеть, рычать и вообще проявлять агрессию. Макгонагалл нынче с явным трудом справляется со своей кошачьей сущностью.

В один прекрасный день Риддлу наскучило проводить уроки в прежнем формате и разбивать учеников на пары для отработки заклинаний в дуэлях. Он вышел на середину класса и громко вызвал к себе Дэвида Лонгботтома.

Дэвид послушно подошел к нему, предполагая, что сейчас ему предстоит сражаться с педагогом. Но Риддл тут же подозвал к себе и Джозефа Смита. Джозеф в недоумении уставился на преподавателя, не понимая, что от него требуется.

— И чего вы опять дожидаетесь, Смит? — холодно осведомился Риддл, и Джозеф лишь еще больше растерялся. — Что, опять не желаете меня атаковать? Ну как хотите! Ступайте в таком случае к мистеру Лонгботтому, пусть он вас тренирует, не отнимайте у меня и у остальных время.

Все в классе удивленно переглянулись. Что это еще за новые фортели у профессора? Джозеф пожал плечами и неуверенно подошёл к Дэвиду.

— Ну, мистер Лонгботтом, нынче вы у нас практически профи, у вас есть чему поучиться вашим коллегам. Так что попрошу вас немного помочь мне, — сказал Риддл в ответ на недоверчивый взгляд Дэвида.

Джозеф собрался с силами и напал на противника при помощи водяного вихря. Дэвид привычным образом отразил атаку, трансфигурировав ее в песочный столб. Джозеф попытался ответить, но у него, как и у большинства учеников, получалось это с переменным успехом, так что в Дэвида полетела беспорядочная смесь из воды и песка. Риддл сделал знак Дэвиду, и тот не стал отражать атаку, а обратил её в грязевую лужу на полу.

— Следующий! — скомандовал Риддл, давая понять, что Джозеф свободен.

А следующим оказался Руперт, который вышел вразвалочку и ехидно поинтересовался:

— Профессор, а можно мне тоже к Дэвиду?

— Вперед! Вас никто не держит! — Риддл дал отмашку, и Руперт радостно вступил в тренировочный бой с Дэвидом.

Следующей оказалась Помона, боявшаяся даже глаза поднять на учителя. Она промямлила еле слышно, что тоже хотела бы отправиться к Дэвиду. Риддл молча кивнул, но на его лице отразилась легкая досада. Ему стало жаль, что Помона выбрала для сражения однокурсника, а не его?

Ситуация становилась все более курьёзной, ведь вслед за Рупертом и Помоной остальные учащиеся один за другим перекочевали к Дэвиду. Они просто побоялись вступать в схватку со строгим сильным преподавателем, а в добром однокурснике увидели возможность выполнить задание с наименьшими физическими и психологическими потерями для самих себя. В один момент Дэвид даже немного запыхался, отражая атаку уже десятого ученика. Риддл же наблюдал за происходящим с любопытством. Могло даже показаться, что вся эта ситуация его забавляла. Дэвид же отер со лба выступивший пот и устало посмотрел на очередного однокурсника, готовящегося на него напасть.

Что же это было? Преподаватель решил поиздеваться над Дэвидом, которого прежде так долго игнорировал? Или же нет?

Когда дошел черед до Августы, то Дэвид так весь и подобрался. Но Августа, к удивлению всех, после некоторых раздумий бросила на профессора чуть кокетливый взгляд и нацелила на него свою палочку.

Риддлу ничего не стоило отразить ее медленную водяную атаку. Наколдованный им песочный столб на мгновение обрел очертания стройной женской фигуры, а затем неторопливо направился к Августе. Тут-то, судя по всему, Августа и решила испробовать то, что ей давно хотелось: она уверенно взмахнула палочкой, и песчинки обернулись целым ворохом ярко-розовых цветочных лепестков. Лепестки небрежно полетели в сторону Риддла, повисли над его головой, а затем осыпались на него розовым дождем.

Трюк Августы получился эффектным, и ученики захихикали. Недовольным остался лишь Дэвид. Он с презрением рассматривал, как Риддл изящным движением руки смахнул оставшиеся на волосах и одежде лепестки. Казалось, Дэвид готов был прямо сейчас вызвать на дуэль уже Риддла, настолько ему не понравилась увиденная сцена. Он рассеянно кивнул Помоне, та снова приблизилась к нему и послала в него водяной вихрь. Но Дэвид отвлекся на Августу, которую Риддл благодарил за оригинальность, а потому прозевал атаку и оказался с головы до ног облит водой.

Риддл с интересом взглянул на Минерву. Пришла ее очередь тренироваться.

Она уверенно приблизилась к Риддлу, посчитав, что не имеет права идти к другу. Отрабатываемые атаки непосредственно касались трансфигурации, и Минерва не намерена была пасовать перед строгим преподавателем. В Министерстве магии признали ее достижения в трансфигурации, а еще на днях ей пришел ответ от редакции журнала «Трансфигурация сегодня». В письме любезно сообщалось, что статья Минервы признана лучшей и выбрана для публикации в издании в следующем месяце. Минерва пока никому не сообщила эту новость, так как хотела сначала сама увидеть опубликованную статью в любимом журнале.

Минерва переглянулась с Дэвидом, и он понимающе ей кивнул. С ним ей не было никакого интереса сражаться, ведь она итак на досуге провела с ним достаточно тренировочных боев в школьном дворе.

Направленный в нее песчаный вихрь Минерва лихо обратила в столб огня, подражая Дэвиду в его недавнем поединке с учителем в дуэльном клубе. Минерва, конечно, не была столь ловкой, как друг, но в целом сработала она сейчас вполне неплохо.

Риддл одобрительно кивнул, оценив ее старания, и, похоже, готовился закончить поединок. Он обратил огонь в ветер, который незамедлительно подул в сторону Минервы. Но тут Минерва резко взмахнула палочкой, и воздушный вихрь обратился в воду. Риддл шире раскрыл глаза от удивления, но атаку отразил, обратив ее в песчаный вихрь. Ученики же с еще большим интересом стали следить за продолжившимся сражением.

Минерва с энтузиазмом продолжила обмен стихиями, направив в противника бурлящий водяной столб. Риддл ответил изрядной долей огня. Скорость их атак заметно увеличилась. Огонь едва не опалил рукав ее мантии, но Минерва умело трансформировала горячую стихию в свирепый ветер. Действовала со всей силой, какую сейчас в себе нашла.

Обмен стихиями. Основных всего четыре. Все просты и сложны одновременно. Четыре ипостаси одной и той же материи, которая может легко переходить из одного состояния в другое — так было написано в основополагающем учебнике Эмерика Свитча по трансфигурации. То были стихии каждого из четырёх факультетов Хогвартса: для Слизерина — это вода, для Хаффлпаффа — земля, для Равенкло — воздух, а для её родного Гриффиндора — неумолимый огонь. А еще стихии напоминали четыре времени года, которые по очереди сменяют друг друга: зима, весна, лето и осень. Порядок мироздания, к которому привыкло все сущее на протяжении тысячелетий. Он столь же естественен, как и четыре возраста в жизни всякого живого существа на Земле: детство, молодость, зрелость и старость. Совсем как на старинной картине «Четыре возраста человека» кисти французского художника Валантена де Булоня, которую Минерве довелось однажды видеть в Лондонской Национальной галерее. Часть этих жизненных этапов профессор Риддл упрямо не желал принимать как должное, стремясь создать свой Эликсир бессмертия.

Отразив очередную атаку Риддла, Минерва взглянула ему прямо в глаза, как если бы пожелала вести с ним немой диалог.

«А вы, профессор, видели ту картину в Лондоне? — отправила она ему мысленное послание. — На ней еще изображены малыш с игрушкой как олицетворение детства, юноша с лютней — молодости, рыцарь с книгой — зрелости, старец с бокалом — старости, которую вы так желаете избежать. Вы не могли пройти мимо этого полотна, ведь оно посвящено вашей любимой теме, правда?»

Риддл улыбнулся краешками губ и лихо отбил новую огненную атаку Минервы. А она его. Минерва чувствовала, как ее уже с головы до пят обволок жар, сердце учащенно билось, все тело было напряжено до предела.

Перед ней упрямец, захотевший остановить для себя время, решивший бросить вызов бессмертным богам, сравняться с ними в могуществе. Пожелавший создать свою амброзию. Волшебник, который морочит этой безумной идеей ей голову уже который месяц. И не ей одной при этом пудрит мозги. Вон с каким блеском в глазах Августа рассказывала на днях о своих научных дискуссиях с Риддлом! Он тоже считает маньяка Гренуя гением? Да неужели? Этот до мозга костей слизеринец добрался и до её лучшей подруги!

Минерва стиснула зубы и с небывалым ожесточением отправила в противника самый яростный сгусток огня, на который у нее только хватило энергии. Риддл ухмыльнулся и изящно взмахнул палочкой. Сгусток огня, к удивлению всех присутствующих, обратился в охапку крупных белых роз. Цветы устремились к Минерве и упали к ее ногам. Те самые громадные белые бутоны, что Риддл подарил ей и её матери на Рождество. Поединок подошел к концу.

— Ого! — только и вымолвили ученики.

Риддл положил свою палочку на учительский стол и неторопливо прошелся до шкафа с книгами. Затем с довольным видом обратился к Августе:

— Как вы тогда сказали, мисс Спрингвейл? Так можно было бы прекращать войны? Что же, в некоторых случаях это вполне себе уместно! — Августа улыбнулась в ответ, и Риддл перевел насмешливый взгляд на Минерву. — Да, мисс Макгонагалл, вы сегодня явно не в духе. Что, кстати, иной раз может сыграть вам на руку в реальных сражениях. Ярость — сильное оружие! А мистеру Лонгботтому за сегодняшние труды присуждается тридцать баллов! Все свободны!

Обрадованные ученики стали поспешно собирать свои вещи и предвкушать грядущий обед, а Минерва принялась при помощи магии уничтожать одну за другой розы у себя под ногами. К ней подошла Августа.

— Красивые цветы! — Она подняла с пола самую крупную розу. — Идём, обеденный перерыв сегодня короткий, а нам потом ещё на уход за магическими существами плестись.

Когда на полу не осталось ни единого лепестка, они наконец покинули опустевший кабинет.

— Слушай, Дэйв, а Риддл-то тебя любит! Суровой такой любовью, — пошутил Руперт за обедом. — Щедро присудил целых тридцать баллов и обратился к тебе за помощью на уроке так, словно признал тебя за равного себе.

— Это только так кажется... — отмахнулся Дэвид. Выглядел он при этом смущённым.

— Ну не скажи! Надо Паркинсону рассказать, а то он себе возомнил, что является любимчиком у Риддла. А фаворитом между тем оказался ты! Пускай Паркинсон расстроится и примет новую реальность. Но знаешь, Дэйв, легче тебе от этого вряд ли станет. Риддл же грёбаный извращенец!

— Это уж точно, — тут Дэвид согласился. Он и сам не был уверен, что ему стоит радоваться вниманию со стороны такого учителя.

— А тебе-то, Минерва, чем Риддл насолил? — вдруг спросил Руперт, и Августа с интересом прислушалась к нему. — У тебя же вроде всё нормально с его предметом. Или ты до сих пор не можешь забыть ту несправедливую отработку, которую он тебе когда-то устроил? У тебя сегодня на уроке во время боя было такое выражение лица… словно ты пустила бы в препода все стрелы и кинжалы, что у тебя оказались бы под рукой. Риддл вон даже немного растерялся при виде тебя такой. Злой и беспощадной. Впрочем, так этому слизеринскому гаду ползучему и надо!

— Просто выдалась сложная неделя, — ответила Минерва и поправила салфетки в салфетнице перед собой.

— Ты, наверное, нервничаешь из-за того, что так пока и не получила ответа из редакции «Трансфигурации сегодня», да? — тихонько спросила Августа, и Минерва нехотя кивнула. — Не переживай! Думаю, сова с положительным ответом просто немного заплутала, и через пару дней ты порадуешь нас хорошей новостью.

* * *

Учась на шестом курсе, я продолжил захаживать в женский туалет на втором этаже, но уже ради встреч с призраком Миртл. Для меня это стало своего рода лекарством, успокоительным, а позже и вовсе наркотиком. В каждой встрече с Миртл я искал утешение, в котором так нуждался в последние месяцы. Я изо всех сил цеплялся за иллюзии, порой даже начинал верить, что Миртл жива, ведь в любой момент ее можно было встретить в женской уборной, такую смешную и болтливую, хоть и полупрозрачную…

В глубине души я понимал, что обманывал самого себя. Девочка погибла по моей вине, её больше нет на свете, а призрак не заменит некогда живого человека. В такие моменты тягостного осознания меня начинал бить озноб, а сердце сжималось в груди. Я понимал, что долго так продолжаться не могло, пора было приходить в себя. Я боялся окончательно тронуться умом.

Подмога пришла оттуда, откуда я и не ожидал. Хоркруксы — именно так называлось мое спасение. Когда я их создавал, то даже не подозревал, насколько сильно повлияет эта чёрная магия на мой организм, на мою душу. Я сотворил из личного дневника свой первый хоркрукс, положив в его основу смерть Миртл — как раз то, что надломило меня сильнее всего. Тогда и произошло совершенно неожиданное для меня событие: боль и страдание, вызванные гибелью девочки с Равенкло, вдруг резко притупились во мне. Словно я принял обезболивающее снадобье, которое эффективно устранило боль во мне хотя бы на некоторое время.

Я в кои веки почувствовал сладостное облегчение. У меня словно оттяпали конечность, поражённую гангреной, прижгли рану, и всё стало заживать. Мысли о смерти Миртл уже не так мучали меня, как раньше. Я по-прежнему захаживал к призраку в гости в уборную, но теперь потеря девочки уже не воспринималась мной как невосполнимая утрата. Иногда я себя одёргивал, вспоминал, что Миртл была невинным дитя, не заслужившим такой несправедливой участи. Она ровным счетом ничего плохого мне не сделала. Но потом я утешал себя мыслью, что Миртл на момент смерти уже не была таким уж маленьким ребенком, ей исполнилось тринадцать лет — вполне себе подростковый возраст. И нечего ей было при жизни шататься по запрещенным коридорам, о чем регулярно напоминали всем учащимся. Мне даже стало казаться, что Миртл подставила меня, спутала все карты своей гибелью. Из-за нее я больше не имел возможности выпускать василиска и продолжать дело своего предка. Так что общался я с девчонкой уже без прежнего трепета.

Парадоксально, но смерть Миртл лишила меня душевного покоя и тут же даровала мне вожделенное бессмертие и притупление чувств. С каждым новым хоркруксом боль от потери беспокоила меня все меньше и меньше. Порой где-то в глубине души начинало внезапно кровоточить, но продолжалось это недолго. Моя душа планомерно черствела, чувства всё чаще отходили на десятый план. Вид крови все реже приводил меня в ужас. Моя броня делалась всё крепче, я становился всё более неуязвимым для атак тех или иных чувств. Гибель моей первой жертвы стала для меня страшной трагедией, а уже следующие убийства — так, череда закономерных событий в моей жизни.

В этот раз, когда судьба снова привела меня в Хогвартс, я убедился, что уже практически ничего не чувствую к Миртл. Она стала для меня одним из множества привидений, коих в школе было так много. Как Толстый Монах или Кровавый Барон. А со временем девчонка мне изрядно надоела со своими бесконечными слезами и унылыми жалобами на свою беспросветную жизнь после смерти. Прямо вселенская тоска! Как же мне это осточертело! Пришло время ставить жирную точку в этой истории раз и навсегда.

Минерва оглядела себя в зеркале в уборной и принялась проговаривать анимагические заклинания. При этом не стала использовать заклинание Реамбре. Дамблдор или Риддл? Так странно было оказаться перед таким необычным выбором. Разумеется, Дамблдор! Эта мысль придала ей уверенности, и заклинания трансформации лихо заработали. Пока не так быстро, как она привыкла за последние полгода, но сейчас уже и в помине не было той робости в превращениях, что присутствовала еще в сентябре. Дамблдор, как всегда, оказался прав.

Превратившись в кошку, Минерва тихонько выскользнула из туалета в коридор. И вдруг услышала вдалеке гулкие шаги. Она метнулась за статую карги, которую в Хэллоуин искусно оживил Дамблдор.

Тут прямо из стены явилась Миртл и воскликнула:

— О, это Том! Он пришел! Он не забыл обо мне!

Минерва глянула туда, куда на всех парах устремилось привидение. Миртл летела к Риддлу, а на ее лице читалась радость от долгожданной встречи. В какой-то момент даже показалось, что в это прозрачное тело может вернуться жизнь, настолько Миртл выглядела сейчас счастливой.

Риддл остановился и поманил привидение к себе. Миртл чуть ли не на крыльях устремилась к нему и замерла в нетерпении, их разделяли дюймы. Это выглядело так необычно: красивый волшебник в темных дорогих одеяниях и неказистая девочка-призрак в нелепых очках. Тут Риддл прошептал что-то на ушко привидению, и Минерва, конечно, не смогла ничего расслышать. Но увидела, как с лица Миртл вдруг сползла приветливая улыбка. Призрак так и повис неподвижно в воздухе. Риддл же продолжил свой путь. Он шел и даже ни разу не обернулся, чтобы взглянуть на Миртл. Наконец его стройная фигура исчезла за поворотом.

Миртл молниеносно унеслась в женский туалет, а кошка поспешила за ней. В уборной Минерва, услышав негромкое сопение, принялась заглядывать во все кабинки и обнаружила Миртл в самой дальней из них. Привидение, опустив голову, сидело на мраморном полу рядом с унитазом. Кошка мягко пробралась к Миртл и коснулась мордочкой ее опущенной вниз руки. Миртл вздрогнула от неожиданности, но потом принялась робко поглаживать животное по спинке. Ледяные прикосновения следовали одно за другим, но их необходимо было вытерпеть.

Послышались всхлипывания. Отойдя в сторонку, Минерва приняла человеческий облик и кротко обратилась к привидению:

— Миртл?

Та медленно подняла голову, по ее посеревшему лицу, которое, казалось, стало еще прозрачнее, стекали крупные слезы. Минерва еще ни разу не видела Миртл настолько потерянной и опустошенной. Точно та умерла во второй раз.

— Том сказал, что больше не придёт ко мне, — бесцветно пробормотала Миртл.

Минерва смотрела на эту мертвую девочку, которая навсегда так и останется ребенком. И тут у Минервы сжалось сердце от жалости. Сколько Миртл должно было быть лет, если бы она осталась жива? Она была бы на пару лет младше Риддла? Могла бы жить, как все обычные люди, закончить школу, начать работать, обзавестись семьей… А не постоянно вспоминать о пятикурснике, который ей когда-то помогал с учебой, а теперь она вдруг стала ему безразлична. Миртл бы менялась с годами, проходя свой жизненный путь. Теперь же она на веки вечные этого лишена, ей уготовано лишь жалкое существование в виде призрака длиной в вечность.

Миртл встала на ноги и потянулась к Минерве всем телом. Минерва позволила себя крепко обнять, но у нее возникло ощущение, будто она окунулась в ведро с ледяной водой. Но Минерва лишь стиснула зубы и коснулась плеч Миртл, продолжив погружаться в этот пронизывающий до самого нутра холод призрака. Холод, характерный для самых глубоких и сырых слизеринских подземелий. А Миртл горько рыдала, и, казалось, что с ней плакала душа Хогвартса.

— Почему он так поступил? Почему Том бросил меня? Мне не прожить без него! У меня больше никого не осталось на этом свете. Я погибла!

Примечания:

Картина «Четыре возраста человека» Валантена де Булоня, которую Минерва мысленно «обсудила» с Томом: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/c/c6/Valentin-les-quatre-ages-national-gallery.jpg