Гарри Поттер и Рубиновый Королек-2: кошмар возвращается!  (гет)

Ночь – презанятное время. Жидкий лунный свет разливается по поверхности земли, наполняя каждую травинку каким-то серебристым сиянием, пробирается сквозь щели ставней, ложится неровными пятнами на пол в Большом Зале. Какие-то зверюшки ужинают в Запретном лесу, с аппетитом хрустя мелкими костями. Подозрительные звуки доносятся с вершины Астрономической Башни – там Филч поймал очередную парочку студентов с передозом гормонов.

Круглые зеленые глаза на миг блеснули в темном углу – миссис Норрис вышла на ночной променад. Или это была профессор Макгонагалл? А может, Живоглот и Графиня опять принялись за старое? Мда, ночь воистину кошачье время…

В совятне мерно ухают неясыти, сипухи, филины… Белая полярная сова заметно выделяется на общем фоне. Букля сидит, нахохлившись и выпучив желтые глазища во мрак. Где-то здесь шныряет какая-то крыса, она давно уже ее услышала… Крупный черный филин подлетел к ее бурой соседке, шумно хлопая крыльями, и игриво ущипнул ее клювом. Букля возмущенно посмотрела на них. Ночь – время охоты, а не любовных игр! Хотя вон тот серый неясыть выглядит вполне симпатично…

В дальнем углу совятни, в специально отгороженной зоне сидят несколько птиц другого калибра. Галка замерла под самой крышей, положив голову под крыло и время от времени строго поблескивая маслянисто-черным глазом, когда ее соседи начинали шуметь. Галина была строгой, умной птицей, знающей себе цену. Она даже умела немного говорить, но за последние семь лет никто не слышал от нее ни слова. С тех пор, как умерли ее прежние хозяева, Борис и Светлана Королек, Галка словно замкнулась в себе, если это выражение применимо к птицам. Маленькая Алиса всегда считала ее своим талисманом, и та платила девочке взаимностью. Но за хозяйку маленькую оторву птица не считала никогда, поэтому имела обыкновение пропадать временами куда-то. Несмотря на это, сейчас галка была на своем законном месте и намеревалась основательно отдохнуть от странствий.

К сожалению, ее намерениям препятствовали другие питомцы семьи Корэл. Ярко-зеленый дрозд с озорным хохолком на голове задиристо кричал, нападая на маленького королька. Королек же, занявший его насест, отбивался всеми конечностями, время от времени раскрывая клюв, ощеренный сотней мелких зубов. Но мутированная птичка не пугала изумрудного забияку, который кричал все громче. Наконец они совершенно внезапно успокоились и умостились на этой жердочке вдвоем, прижавшись друг к дружке. Немало этому поспособствовала Галка, которая посмотрела на эту парочку таким взглядом, что пропала всякая охота к дракам. Мудрой птице были не страшны маленькие любимцы младших членов семейства Королек. Галина пользовалась в этой совятне неоспоримым авторитетом, поэтому, когда в роли арбитра выступала она, бои обычно заканчивались со счетом «два – ноль» в пользу судьи.

В гриффиндорской башне в спальне мальчиков седьмого курса молодой волшебник Гарри Поттер лежал в своей кровати, забывшись беспокойным сном. Время от времени его буквально подбрасывало на кровати, и он с закрытыми глазами начинал лихорадочно бормотать что-то про Вольдеморта, яйца, газонокосилку дяди Вернона и наотрез отказываться идти по магазинам вместе с тетей Петунией. Но вскоре сон переменился. Гарри опустился на подушку с блаженной улыбкой и пробормотал неразборчиво «Элис…». На соседней кровати тихо хмыкнул Симус Финниган. Он тайком рисовал сердечки на волшебной фотографии Лаванды Браун, подсвечивая себе слабеньким «Люмосом». Лаванда глупо хихикала и кокетливо убегала от его карандаша. Симус коварно улыбнулся и прицельно поставил красный поцелуйчик прямехонько ей на щечку. Девушка зарделась и тоже послала ему воздушный поцелуй.

С другой стороны от Гарри безмятежно сопел в обе дырочки его верный друг – Рон Уизли. Рон спал, растянувшись во весь рост, поэтому его пятка заметно выдавалась за пределы кровати. Ошалевшая муха, которые ближе к осени теряют свою последнюю мушиную совесть, кружилась над парнем, изредка садясь к нему на нос и начиная почесывать лапки. Уизли морщился, фыркал и переворачивался на другой бок. Муха некоторое время летала над ним, а затем снова начинала свою незатейливую игру.

В то же время, в той же башне, но уже в спальне девушек Гермиона Грейнджер заснула мертвым сном, бессильно уронив голову на спинку кресла. Вид у нее был весьма изможденный – девушка с первых же дней учебы немного перегрузила себя работой. К тому же, примерно до пол-первого ночи ее слегка буйная соседка по комнате по печально известной всей школе фамилии Корэл затеяла со скуки грандиозную свару с Парвати и Лавандой. Дружеская перепалка вскоре перешла в фазу крупного скандала, в ход шли подушки, вилки и косметички. Естественно, ни о каком сне здесь не могло идти и речи! На кудахтанье этих двух куриц сбежалась половина гриффиндорцев! Причем обоих полов, что ввело Гермиону в состояние какого-то столбняка – ТЕОРЕТИЧЕСКИ мальчики не могли подниматься в комнаты девочек. Или что-то изменилось? Впрочем, скорее всего сильным полом двигало самое что ни на есть банальное любопытство, из-за которого они плевать хотели как на сложившиеся устои, так и на всякие глупые заклинания. Правда, когда вьюноши, возбужденные «птичьей дракой» КоролекVSкурицы, вернулись в свои спальни, у многих на время отказали ноги – хотя кому они были нужны в пол-первого ночи? Девушки же, неизвестно из-за чего (зная Лаванду и Парвати, Гермиона могла скорее предположить «из-за кого») поссорившиеся, помирились так же внезапно – как только вышел запас метательных снарядов, и иссякли всякие силы и желания продолжать выяснение отношений. Первой на все это плюнула Элис, демонстративно повернувшись к первым сплетницам Гриффиндора спиной и заявив «Я в домике!». Затем она рухнула на свою кровать и сразу же отрубилась, мирно обняв чудом уцелевшую подушку. Девчонки с минуту ошалело похлопали глазками, вопрошая про себя «Что это было?», но, не придя к какому либо ясному решению, тоже поплелись спать.

А несколькими десятками метров ниже, в подземельях Слизерина яростно грыз подушку мечта доброй половины хогвартских девушек – Драко Малфой. Вот уже два часа он тщетно пытался хоть немного поспать, но его робкое желание всякий раз прерывал оглушительно громкий храп, доносившийся с соседней кровати. Да, Пол Корэл знал толк в доведении людей до точки кипения! Вот уже два часа русское чудо в перьях старательно выводило храповые рулады на все голоса, с удовольствием наблюдая из-под опущенных ресниц за тихим бешенством соседа по комнате… К делу своему Пашка отнесся со всей серьезностью, поэтому не выдал, что он не спал, даже когда Драко в порыве лучших чувств опустил ему на симпатишную физиомордию валик для ног, силясь прекратить эту симфонию номер черти-его-знают. Корэл лишь оглушительно чихнул через пару минут, да с такой силой, что валик сам скатился с него. Дело в том, что Пол решил проверить слизеринца на выносливость, ибо всерьез опасался за его душевное здоровье, коли уж им придется жить вместе. В момент, когда Малфой уже начинал всерьез подумывать о том, чтобы идти к Дамблдору сдаваться и просить о переводе в Пуффендуй, Пашке, наконец, надоело изображать из себя больную гайморитом оперную деву. Корэл неприлично широко зевнул, перевернулся на бок и спустя мгновение уже тихо спал, не подавая никаких признаков жизни. Это была минута, когда Драко первый раз помолился Богу, горячо благодаря его за то, что тот внял его молитвам о смерти нового сокурсника…

А через несколько стен толщиной в полметра дрых без задних ног и сам декан Слизерина – профессор Снейп. Северус очень устал за этот день. Вопреки его ожиданиям, вести столь желанный для него предмет – ЗОТИ – было довольно трудно. Особенно если принимать во внимание, что с того момента, как он приступил к работе, у бывшего зельевара отчаянно болела голова. Не помогал даже привычный кофе с успокаивающими травками (Сева, скушай мухомор!). Из всего этого профессор сделал вывод, что увольнялись прежние учителя преимущественно не из-за несчастных случаев, а по состоянию здоровья. Плюс ко всему Северус неожиданно обнаружил, что… неудовлетворен!

Нет, ничего плохого не подумайте – хотя сам Северус в последнее время думал как раз таки только о плохом. Очень плохом. Ужасно плохом. И ему это нравилось… Нет! Ему это совершенно не нравилось, однако чрезвычайно нравилось его Внутреннему Голосу, о существовании которого Снейп очень хотел бы забыть. Это вредное существо жило отдельной от хозяина жизнью, безнаказанно говоря ему такие вещи, которые не позволил бы в разговоре с ним ни Дамблдор, ни Темный Лорд, ни, упаси Мерлин, кто-то из учеников. Не так давно Снейп, надев старую маску пожирателя, связался по камину с обществом анонимных психов. Наткнувшись на светило отечественной колдомедицины – доктора Меттью Бринстона, Снейп прямо задал ему вопрос: что можно поделать с этим самым пресловутым голосом в его голове. Расспросив анонимного пациента о симптомах, доктор Бринстон неожиданно заявил ему, что появление ВГ обычно связано с его нерастраченной энергией определенного характера и посоветовал больше времени уделять своему «малышу». Снейп выдохнул, успокоился, сосчитал до десяти – и только после этого отправил доктора куда подальше, телепортировав его в московский зоопарк, в вольер с белыми медведями.

Нет, Внутренний Голос был здесь абсолютно не при чем – да и Северус уже давно смирился с ним как с неизбежным злом, неизвестно за какие именно грехи посланным ему высшими силами. Но профессор был действительно неудовлетворен. И дело было совсем не в нерастраченной энергии и даже не в некой девушке из Гриффиндора с инициалами из замечательной буквы «гэ». Просто его неожиданно взяла ностальгия по старой работе. Отчасти в этом был виноват Блэк, которого Северус, будь его воля, вообще не подпускал бы к школе за пару миль. Отчасти ему стало не хватать привычных паров разноцветных зелий, поднимавшихся к закопченному потолку его подземелья. В какой-то степени он УЖАСНО тосковал по возможности снять с Гриффиндора или других факультетов лишние пару-тройку сотен баллов. На ЗОТИ при все его огромном желании так не отыграешься – несмотря на довольно беспорядочный подбор учителей, этот предмет перешедшие на седьмой курс студент знали довольно прилично. Что называется, Поттеру магарыч!

Поэтому сейчас Снейп пользовался редкими минутами спокойного сна, крепко сомкнув веки и замерев на огромной, шикарной, удобной и, что обидно, совершенно пустой кровати. Иногда профессор начинал стискивать зубы и бормотал что-то вроде «Пятьдесят баллов с Гриффиндора, Лонгботтом! Немедленно соберите то, что осталось от ваших друзей и бегом в крематорий, пока не запахло!». «ВГ», если верить доктору Бринстону, сочувственно вздыхал где-то в районе его пижамных штанов и с тоской поглядывал на плюшевого мишку Снейпи, занимавшего почетное место слева от зельевара. Эх, совсем ему здесь не место… Точнее, место, да не ему!

Спал в этот глухой час и Дамблдор, не покидая его излюбленного кресла в кабинете. Странные серебряные штуковины тихо крутились вокруг своей оси и мерно жужжали, успокаивая нервы директора огромной Школы Магии и Волшебства. Во сне Альбус причмокивал сухими губами и постоянно тянул большой палец в рот. Быть величайшим волшебником современности, борцом против сил Зла, директором Хогвартса и личным наставником Гарри Поттера вовсе не так легко, как кажется. Дамблдор испытывал постоянный стресс. Ему даже хотелось бросить все к чертовой бабушке и уехать отдыхать в деревню, к Аберфорду. Но всякий раз его останавливала та неистребимая, как говорил Снейп «истинно Гриффиндорская» черта – ответственность за других. Куда ж они без него?

А за несколько миль от древнего замка, в деревушке Хогсмид, уронив голову на скрещенные руки, похрапывают близнецы Уизли, чьи рыжие шевелюры в лунном свете кажутся отчего-то золотистыми. Они решили все-таки прикупить филиал вне Косого переулка и перебраться поближе к потенциальным покупателям и просто друзьям. Мадам Розмерта, соседями которой они стали, уже несколько раз пожалела о том, что стражи Азкабана больше не шляются по улицам. Впрочем, с другой стороны, эти близнецы были настолько очаровательны, что женщина уже начинала подумывать о том, чтобы самой попрактиковаться в поцелуе дементора. Именно поэтому она сейчас не спала, а тихо сидела в ванной комнате, вертя в руках вантуз.

Тихо улыбается во сне Люциус Малфой, прижав к себе жену, которая нервно курила его сигареты. Ему снятся отменно злодейские кошмарики, с большим количеством Круциатосов и Авады Кедавры. Рука аристократа сжимается и разжимается, терзая одеяло. Нарцисса недовольно глядит на мужа. С тех пор, как вернулся Темный Лорд, все опять пошло кувырком. Ах, как было хорошо на островах! Нарцисса блаженно улыбается, припоминая наиболее приятные моменты, тушит сигарету, к которой почти не притронулась, и склоняется к подушке. Спать…

Но Вольдеморту спится плохо. Его стабильно зеленоватое лицо морщится от неприятных видений. В последнее время его отчего-то преследовали какие-то кошмары из школьной жизни, причем он был Гарри Поттером. Сегодня, к примеру, ему приснился какой-то психанутый дракон, отчего-то смахивающий на младшего Малфоя. Он прыгал вокруг него и слюнявил его паучьи пальцы. Затем появилась русская девчонка и кинула в него гантель, крича «Драко, апорт!». Вслед за гантелей на Волдика полетел дракон, а затем – о ужас! – и сама девчонка. Темный Лорд вздрогнул и проснулся. Его налитые кровью глаза распахнулись в темноту. Летучая мышь, устроившаяся на ночлег прямо над его кроватью, испуганно пискнула и улетела от греха подальше. Вольдеморт некоторое время просто лежал, пытаясь привести свои извилины в норму, а затем бессильно ударил кулаком по спинке кровати и вновь провалился в объятья Морфея, который с увлечением потирал ручки, приготовляя ему новую порцию ужастиков.

А за стенкой мычал во сне Дридриум, страстно комкая невысокую подушку. Ему снилось, будто профессор Трелони, Беллатриса и Нарцисса, одетые в какие-то перья, танцуют канкан, взявшись за руки. А его подопечный Володя-де-Морда ими дирижирует, держа в руках вместо палочки трость Люциуса Малфоя. На него недовольно глядел Латвикус, который устроился на соседней кровати. Старичок с ностальгией вспоминал палату престарелых. «Интересно, этот мужлан принесет мне утку, если я его сейчас разбужу?» – думал он, потихоньку стаскивая с ноги мягкий белый тапок с помпоном.

В отдельной комнате находится в трансе Сивилла Трелони, слегка утомленная постоянной необходимостью доводить своих конвоиров. Женщина совершенно отключилась от внешнего мира и с увлечением смотрела мультики про всемирные катаклизмы, конец света и смерть Гарри Поттера.

Спит Чарли, прислонившись к лежащему дракону. Спит Сириус, ехидно ухмыляющийся во сне при мысли о Снейпе. Спит Хагрид, покачиваясь в поезде (или покачивая поезд). Спит профессор Флитвик, забившись под кровать. Спит Тонкс, грезя о некоем симпатичном оборотне. Спит Джинни, мирно улыбаясь во сне. Вдоволь поиздевавшись над младшекурсниками, спят Моргана, Энни и Урсула, три новеньких девушки из Когтеврана. Во сне все кажутся сущими ангелочками! Спит громада камней, называемая Хогвартсом, под вечную колыбельную спящего Запретного Леса. На магический мир опустилась всепоглощающая ночь…

Ночь… Действительно презанятное время!