Трилогия «Соперница» (гет)

Поезд мерно покачивало. Слизеринцы, вдоволь наобщавшись за каникулы и в первые часы пути, дремали, уронив головы на сложенные на столе руки. Эмили, в отличие от своих однокурсников, подложила под голову подол мантии, чтобы не биться о стекло, и прислонилась ею к окну. Несмотря на сравнительно поздний подъём, они спали около семи часов, потратив половину ночи на разговоры и различные игры. Теперь клонило в сон.

За прошедшие выходные это был первый раз, когда им захотелось собраться у кого-то в комнате и устроить нечто вроде пижамной вечеринки. Конечно же Драко тут же предложил свою спальню в качестве места проведения собрания. Никто не возражал. Но прежде чем они приступили к поеданию пирожных, которые Малфой запросил у эльфов, им пришлось прослушать экскурсию по его вещам. Судя по всему, Дафна и Теодор не первый раз слушали о том, чем обладает их однокурсник, а вот Эмили проявила искренний интерес. Прежде всего он был вызван тем, что Малфой преимущественно показывал фотографии, сделанные с самого его рождения, а Поттер в них видела не его, Драко, историю, но свою. Все места, люди, что присутствовали на фотографиях, были ей знакомы, а в душе от них растекалось ностальгическое тепло, часть причин которого Эмили даже не осознавала.

Поттер нехотя потянулась к печенью, горой разложенному на столе, после чего вернулась в удобное положение и, откусив кусочек, возвратилась воспоминаниями к одной из карточек. На ней счастливые Люциус и Нарцисса, держащие недавно рождённого сына, тщательно скрывали своё волнение. Никто из ребят этого не замечал, даже сам Драко не предположил ничего подобного, но Эмили видела, как оба супруга искоса посматривали за левую рамку кадра, и она знала, кто там стоял во время съёмки. А затем, пока Дафна с Тедом шутили над маленьким Драко, она искала в памяти ниточки к тому событию. Некое чувство не давало ей покоя, оно же тревожило её — Волдеморта — и тогда, и эта нервозность угнетала всех, собравшихся на том радостном событии.

Чтобы распутать клубок мыслей, Поттер прикинула, в каком году это происходило, и тут же осознала, что это был год и её рождения тоже. «Вот в чём дело! Ждали того, кто родится... э-э-э... где-то летом. Мерлин, что за каша в голове», — она выдохнула и, закрыв глаза, сделала попытку отмотать события к тому моменту, когда Волдеморт вообще решил ожидать рождение детей. Задача оказалась трудновыполнимой, потому что желание найти ребёнка набатом било в мыслях, не позволяя вспомнить что-либо детально.

Поезд въехал в границы Шотландии — половина пути миновала. Подходило время обеда, а сладости голод почти не утоляли. Эмили пришлось вновь выползти из своего уютного угла и отыскать в сумке сохранившие тепло пирожки с печенью, которые им всем вручили у Малфоев перед отъездом. Захватив со стола бутылку с тыквенным соком, Эмили вернулась в прежнее положение. Утолив голод, она спустя некоторое время почувствовала, что раздражающих факторов стало значительно меньше, и смогла сосредоточиться на дальнейших своих размышлениях.

Она решила оставить в покое причину, по которой Волдеморт начал охотиться на детей, родившихся в некое ещё не ясное время. Эмили точно помнила, что на момент рождения Малфоя Волдеморт не думал о том, чтобы убить именно её. «Вот бы вспомнить, одна я родилась в тот срок, который он рассматривал, или нет? И если были другие, то почему он всё же выбрал меня?» Поттер чувствовала, что это было очень важное знание, и по отрывочным воспоминаниям сделала вывод, что Волдеморт именно сделал выбор, а не принялся убивать всех, родившихся в роковые дни. Почему-то он посчитал, что из всех кандидатов только дочь Поттеров была для него опасна, что-то их связывало. Но что?

Итак, она отложила эти мысли в сторону, давая себе обещание расписать всё это на листах пергамента, когда заново научится скрывать написанное, чтобы не запутаться и всегда держать с собой уже расшифрованные воспоминания.

За окном начался первый за весну ливень. Эмили прильнула к стеклу, наслаждаясь скатывающимися по нему каплями. За зиму она успела соскучиться по звуку дождя, шелестящему и освежающему. Она уже предвкушала запах воздуха, когда выйдет на улицу.

А в мыслях невольно появились её новые знакомые — Чарльз Нотт и Люциус Малфой. Для Эмили встреча с ними принесла неординарные впечатления. Наверное, из-за этого она так долго не разрешала себе анализировать полученную информацию, а может быть, ещё и потому, что подсознательно опасалась мыслей, которые могла потом неосторожно выдать. Честно говоря, она боялась того, что её могло ждать в поместье Пожирателя, и уж тем более не ожидала, что к ним присоединится ещё более опытный последователь Волдеморта. Но едва она их увидела, как все волнения отпали сами собой. Что уж говорить о чувствах, когда она зашла в дом.

Шквал воспоминаний захватил её тогда в свой плен, и первое время она не могла отойти от пьянящей эйфории нахождения в ещё одном родном, как оказалось, месте. Эмили знала этих людей, знала эти места. Она чувствовала себя так уместно в сборище прирождённых аристократов, что забыла, кто она на самом деле. Пару раз она ловила себя на том, что слишком по-хозяйски вела себя в этом поместье. Одним из таких конфузов стало открытие тайного штаба в сердце сада. Когда они искали Малфоя, ей и в голову не пришло, что здесь есть нечто подобное — так было оно заколдовано, что только те, кто знал маршрут, могли дойти, не задумываясь при этом над тем, что от других это место спрятано. Собственно, для знающих оно всегда было на своём месте, а потому из-за не возникшего в голове напоминания Эмили едва не скомпрометировала себя. Хорошо хоть Теодор не был занудой и не стал настаивать на верной версии трактовки татуировки.

«Вот, значит, как мы все были связаны. Чёрная Метка», — вспомнила она и название, и принцип действия, и даже почти вспомнила, как одаряла этими знаками самых верных последователей. Хорошенько поразмыслив над природой Метки, Поттер выяснила, что, вероятнее всего, в момент падения Волдеморта все они разом погасли, а в эту новогоднюю ночь, когда она встретилась с ним и вызвала всплеск магии вместе с осознанием себя его частью, все Пожиратели тоже получили оповещения о пробуждении той силы, что их питала.

Следующей мыслью стал образ миссис Малфой. Она даже предположить не могла, что мама Драко будет так похожа на ту, с кем Волдеморт учился в свои годы, — на свою мать Друэллу Блэк, Розье в девичестве. Дрю, насколько поняла Эмили, училась на одном курсе с Волдемортом и была весьма заносчивой представительницей аристократов того времени. «Они все были заносчивыми», — промелькнула злая мысль. Поттер, поморщившись, тряхнула головой, прогоняя непрошеные чувства Волдеморта тех лет.

Нарцисса Малфой казалась настоящим воплощением своей матери, и Эмили невольно любовалась ею, впитывая её движения, манеры и даже взгляды. Она очаровывала Поттер, заставляя последнюю желать походить на неё, подражать ей. «Кто знает, может, Волдеморту нравилась эта Друэлла?» — нехотя задумалась Эмили, после того как не один раз кинула взгляд на тонкие черты лица миссис Малфой.

Поттер не заметила, как начала улыбаться своим воспоминаниям о самых счастливых каникулах за прошедшие несколько лет. Только одно омрачало её и вносило в душу проклятую смуту — она точно помнила, что Волдеморт не всегда был дружен с теми, кто занимал полноценное место в магическом сообществе. И всё же Чарльза, его однокурсника, она воспринимала как очень близкого человека.

Люциуса Малфоя она, конечно, вспомнила тоже. Воистину, это был чудовищный человек, судя по вспыхнувшим воспоминаниям о нём. И тогда же Эмили почувствовала, что, узнай тот о Волдеморте, тут же переметнулся бы к нему. Мотивом этого было бы не желание поддержать единомышленника, иначе он давно бы стал искать Тёмного Лорда, а исключительное желание оказаться под крылом сильного и опасного властелина. Эмили взяла на заметку его страх перед Волдемортом.

Она не заметила, как задремала, а очнулась от того, что поезд принялся качаться куда менее интенсивно: они подъезжали к станции около магической деревни, что находилась через озеро от замка. Эмили растолкала друзей, и в течение получаса они доели сладости и рассовали по карманам излишки.

Вскоре они очутились на вечерней промозглой улице и поспешили забраться в ближайшую карету, запряжённую фестралами. Их, как выяснилось во время отбытия на каникулы, видел и Теодор. Причиной тому была смерть матери в его раннем возрасте. Тогда Поттер всего лишь посочувствовала ему, но после повторного знакомства с Ноттом-старшим восприняла смерть его матери как смерть близкого человека. В конце концов, и с Клеменс — рейвенкловка из сороковых, на пару курсов старше — Волдеморт, а значит и она, был знаком.

Тогда она впервые осознала, что многие из тех, кого она знала в прошлой жизни, сейчас могли быть мертвы. Это заставляло Эмили страдать куда больше, чем когда она узнала, что её биологических родителей не было уже в живых.

Теперь она боялась вспомнить ещё множество смертей, которые Волдеморт видел — или причиной которых он стал! — за прошедшие десятки лет.

* * *

Избежать расспросов Флинта и его компании удавалось чуть меньше чем неделю. Всё это время Эмили оставалось только игнорировать то ли обиженные, то ли упрекающие взгляды Роберта, когда она появлялась в гостиной Рейвенкло.

Но в воскресенье, когда она, оставив в замке всех своих знакомых, отправилась к любимому дереву около озера, чтобы поразмышлять о некогда минувших днях её прошлого «я», она привлекла внимание слизеринцев.

В конце апреля погода разыгралась не на шутку, даже пришлось надеть демисезонную мантию. Эмили, предварительно заколдовав одежду, сидела прямо на берегу. Она запускала руку во влажный песок, а редкие, ещё не прогретые солнцем волны накатывали сверху. Утром прошёл ливень, но теперь лучи грели спину, а землю в радиусе одного фута Поттер прогрела сама, сотворив волшебный огонь, который спрятала в выкопанную ямку. Сегодня ей было особенно грустно.

— Привет!

Робин и Теренс подошли внезапно. Она вздрогнула и, обернувшись, улыбнулась так искренне, точно видела самых дорогих на свете людей. Эмили часто замечала, что улыбалась тогда, когда на самом деле не хотела. С одной стороны, она избегала докучавших её вопросов о состоянии, но с другой — переживала, что её могли неправильно понять.

— Привет, — Эмили ответила почти лениво, убирая с лица волосы, что бросил в него лёгкий порыв ветра.

— О, огонёк, — радостно воскликнул МакАлистер, присаживаясь на корточки и подставляя руки к костру Поттер.

Эмили неодобрительно покосилась на него: он оказался рядом. Ближе, чем она хотела, чтобы к ней приближались.

— Колдуй себе сам, — она попробовала убрать его руки.

— Да ладно, Поттер, тебе жаль для друзей огонька? — Робин ухмыльнулся, возвращая их обратно.

— Если не отойдёшь, останешься без пальцев, — тихо, но с особенной злостью произнесла Эмили, мысленно раздувая огонь чуть сильнее.

Не вовремя они пришли. Общение с ними в отсутствие Маркуса напрягало.

— Ты чего злая такая, — Робин тон не сменил, но руки от взметнувшегося пламени благоразумно убрал.

Теренс продолжал находиться неподалеку за её спиной, вызывая в ней желание подняться и встать так, чтобы видеть их обоих. Эмили упрямо пропустила вопрос мимо ушей, нервно водя пальцем по песчаной «S».

— А что делала у Малфоев, расскажешь? — МакАлистер сел слева от неё и, подмигнув, легонько толкнул её в плечо, привлекая внимание.

Такое поведение было не впервой и тем самым с каждым разом раздражало Эмили всё сильнее. Маркус говорил ей быть менее серьёзной и учиться понимать шутки, но подтрунивание Робина она не могла воспринять иначе, как доведение её до белого каления. Даже Роберта она не воспринимала настолько остро. Напротив, до Поттер недавно дошло осознание того, что с Хиллиардом у неё складывались очень странные отношения. Она много раз вспоминала, как в последнюю их встречу разгадала загадку раньше него и оставила его за дверью, а за прошедшую неделю несколько раз ловила его взгляды, которые теперь содержали чуть больше интереса, нежели пренебрежения. Эмили решила, что он оценил её отпор.

Волдеморт когда-то тоже сделал вывод о том, что люди прогибаются под тех, у кого хватает смелости показать свою силу. Развив эту мысль, Поттер пришла к выводу, что он сам стремился к тем, кто сильнее, но в итоге перепрыгнул всех своих учителей.

— Где Маркус? — вместо ответа спросила она голосом чуть более требовательным, чем обычно.

Робин сложил руку козырьком и посмотрел в небо.

— Вон, летит, — он указал пальцем куда-то вверх.

Щурясь, Эмили исподлобья взглянула в указанном направлении. К ним действительно кто-то приближался. Вскоре бесформенное нечто превратилось в две фигуры, за спинами которых развевались мантии. А несколько минут спустя, проведённых в напряжённом молчании, они увидели Роберта и Маркуса, пикирующих вниз.

— Левее бери, левее! — донёсся зычный голос Флинта, а Хиллиард, едва выровняв метлу, соскочил на землю и ещё по инерции сделал пару шагов в сторону.

Маркус приземлился изящнее, уверенно держась за древко метлы, рядом с Эмили и своими однокурсниками.

— Как вам погодка? — сдержанно спросил он, будто пытаясь разрядить обстановку.

Пока парни перекидывались одним им понятными фразами, Эмили смотрела в даль озера. Водная гладь разрывалась всплесками хвостов — вероятно, русалочьих, — а брызги мерцали в лучах солнца. Поттер не заметила, как Маркус сел с другой стороны от неё, похожим образом заколдовав мантию, и опёрся руками на колени.

— Ты была у Малфоев, — без предисловий начал Флинт, а все вокруг замолчали и уселись рядом.

Эмили, не отрывая взгляд от играющихся русалок, хмыкнула:

— Я знаю, где я была.

Но внутри у неё всё сковало неуютным холодом. До тошноты не хотелось оправдываться и выслушивать обвинения в глупости, неосмотрительности и ещё Мерлин знает в чём.

— А обещала не связываться с ними, — укоряюще посмотрел на неё Маркус.

Поттер вздёрнула подбородок.

— Я сказала, что Хиллиард выдумал мои слова, — и улыбнулась, — а также, что понимаю, что с ними опасно связываться. И только потом приняла решение к ним съездить.

Она посмотрела в глаза Флинту. Солнце, освещавшее его правую половину лица, превращало серые глаза практически в прозрачные. Они долго держали зрительный контакт, и в конце концов Эмили не удержалась от смешка.

— Ну а что это тебе дало хоть? — в разговор вклинился Теренс, выглядывая из-за спины Маркуса.

— Они увидели, что я им не враг, как минимум.

— Кто «они»? Люциус и Драко? — на всякий случай уточнил Флинт.

— А... это, — она замялась, опустив голову, — Ну, там ещё отец Теодора Нотта был.

Маркус понимающе покивал головой.

— Понял кто. Он, выходит, тоже Пожиратель или пёсик Малфоя?

— Пёсик, — фыркнула Поттер, — скажешь тоже. Он в два раза старше Люциуса.

— И что? — подключился Роберт. — Возраст ничего не значит.

— О, правда, что ли? — Эмили вспыхнула; голос стал выше на октаву, и сама она стала говорить менее лениво, чем до этого. — Что ж ты тогда смотришь на меня, как на мелочь какую-то?

— Ой, началось, — принялся хохотать Робин.

Складывалось впечатление, что им всем только нравилось наблюдать за перепалками Роберта и Эмили. Маркус и Теренс заухмылялись.

— Ведёшь себя, как мелочь, вот и смотрю так, — буркнул Хиллиард в ответ.

— Это как же, интересно? — голос приобрёл опасные нотки ярости.

— Да головой своей не думаешь совсем. Тебе сказали, не суйся к Малфоям, а ты к ним попёрлась!

Возмущение и обида затопили всё внутри, Эмили даже слова не смогла произнести от нахлынувших эмоций. Она вскочила на ноги, отчего Маркус и Робин отшатнулись в стороны, посмотрев затем на неё снизу вверх.

— Тебе знакомо выражение «держи друзей близко, а врагов еще ближе»? Или твой кругозор ограничен формулами заклинаний? — сейчас она стояла, словно коршун, и повышала голос, давая чувствам выход.

Старшекурсники, не ожидавшие такой вспышки гнева, мрачно переглянулись. Эмили редко на их памяти так яростно отстаивала своё решение.

— Вам ничего против него не сделать, если вы не будете знать его планы, цели и положение, — запальчиво продолжала Поттер.

Возникло молчание, прерываемое её тяжёлым дыханием. Трое из парней понурили головы, один только Маркус смотрел на неё в упор и, чуть улыбаясь, слушал.

— Маркус! — Эмили, тряхнув волосами, обернулась к нему. — Вы мне не доверяете или думаете, что я дура?

— С чего ты...

— Ты считаешь, я от нечего делать к Пожирателям в гости пошла, учитывая, что из-за меня их предводитель исчез?

— Да не ори ты! — Маркус сам повысил голос и встал, чтобы закрыть ей рот.

Она скинула его руку, шагнув назад, и выхватила палочку. Остальные старшекурсники тоже вскочили на ноги.

— Эй, ты потише давай? — Маркус не шелохнулся, разговаривая с ней на расстоянии.

Но Эмили всего лишь погасила магический импровизированный костёр.

— У меня ощущение, будто вы думаете, что всё решится само собой. Вы только говорите, говорите, но ничего не делаете, — она развернулась и, сложив палочку во внутренний карман мантии, пошла прочь.

— А что, по-твоему, мы должны делать? — поинтересовался догнавший её Робин.

Остальные тоже не отставали.

— Например, не возмущаться, что я пошла разведывать ситуацию к человеку одних из радикальных взглядов. Вот вы слизеринцы, а такую возможность могли упустить, если бы я покорно вас слушалась! — в пылу злости она невольно ускорила шаг, так что старшекурсники едва поспевали за ней.

— Ну, всё-всё, ты молодец, а мы болваны, — не выдержал Роберт.

— Выпендрёжники вы, а не болваны, — тихо произнесла Эмили, надеясь, что эти слова они не услышали.

— Так ты теперь с Малфоем будешь дружить? — едко спросил МакАлистер.

— Я буду продолжать с ним дружить, а вот с отцом его пока не буду вступать в конфронтацию. Мы с ним, кажется, нашли общий язык, — она ухмыльнулась. — Сейчас нужно прощупать почву и не дать ему волноваться лишний раз.

— Слушай, ты откуда таких слов и мыслей понабралась? — спросил вдруг Теренс, который почти всё время молчал.

— Книжки умные читала, — недолго думая, пробормотала Поттер.

Не говорить же ему, что вся её голова в последние месяцы непрестанно наполнялась различными фразами и идеями, которые явно не услышать одиннадцатилетнему ребёнку просто так.

— Ну, хватит злиться, — примирительно произнёс Маркус, кладя руку ей на плечо, чтобы она притормозила. — Съездила, и ладно. Главное, что закончилось всё благополучно. В следующий раз советуйся с нами, хорошо?

— Посмотрим, — уклончиво ответила Эмили, сбавляя скорость.

— Марк, вот такая бы и сестра у тебя была, — хохотнул Робин. — Одиннадцать лет, а вся из себя взрослая, самостоятельная, куда деваться!

Остальные тоже расхохотались, только Эмили, стиснув от досады зубы, молча пошла вперёд. К недавней тянущей грусти добавилось бессилие, связанное с конфликтом её тела и души. На одиннадцать она не чувствовала себя вот уже пару месяцев. Сложно сказать, сколько было лет её сознанию. Может, пятьдесят, сколько по быстрой прикидке могло быть Волдеморту, а может, всего лишь тринадцать или около того, если взять за предположение, что его душа лишь способствовала ускоренному развитию, но не замещала полностью своим опытом.

Эмили склонялась ко второй версии, потому что она ещё многого не знала, только подозревала о бездонном кладезе знаний и опыта прожитых дней. Но факт оставался фактом — хлынувшие воспоминания Волдеморта дали резкий скачок её самообразованию, оставив неизменными биологические процессы. «И вот во что это вылилось, — произошедший казус с поездкой к Малфоям помог ей сформулировать мысль точнее. — Они думают, это переходный возраст, и не воспринимают меня всерьёз. Нет, о том, чтобы открываться Пожирателям, и речи идти не может».

Эмили поняла, что до решительных действий с её стороны, которые поддержали бы взрослые волшебники, ещё жить и жить. Она решила потратить это время на подготовку почвы и изучение ситуации со всех сторон и формированию чёткого представления о том, чего бы она сама хотела. Конечно, прежде всего, ей необходимо было продолжить самоанализ, чтобы лучше понимать тех, с кем ей придётся иметь дело в дальнейшем. Всё-таки Поттер росла, и когда-нибудь её перестанут считать ребёнком. В тему об этом вспомнилась книга из «Вампирских хроник», где обращённая в вампира пятилетняя девочка навсегда осталась в недоразвитом теле при постоянно эволюционирующем сознании. Эмили искренне порадовалась, что её миновала эта участь. Такого проклятия она не вынесла бы.

Тем временем они приближались к замку.

* * *

Поттер перестала дуться на парней уже на следующий день. Всё же они не виноваты в том, что считают, будто, раз она младше их, так ничего не может и не знает — каждый бы так думал по отношению к первокурснице, которая ещё полгода назад не могла и перо заклинанием поднять.

Эмили вновь стала чаще общаться со слизеринцами, нежели со Сью и Падмой. Те, как было видно по их тесному общению, провели эти каникулы вместе. Казалось, Эмили стала остро лишней в их компании. Она почувствовала это по непонятным вдруг недомолвкам, когда попыталась узнать, как там ситуация с Энтони.

Слегка расстраиваясь, Эмили просто уделяла больше времени Драко и Дафне. Те вместе с Теодором стали словно её лучшими друзьями. Им было что вспомнить с их вечеринки у Малфоев, но одним этим разом причины их с каждым днём крепнувшей дружбы не ограничивались.

В конце мая Поттер сидела вместе с Ноттом и Гринграсс в библиотеке за очередным эссе по истории магии. Они молча поскрипывали перьями и шелестели фолиантами.

— Эх, — Дафна оторвалась от своего свитка, а перебрав кипу книг и не найдя нужной, встала из-за стола.

— Ты в раздел девятнадцатого века? — подняла на неё взгляд Эмили. — Вернёшь туда вот эти?

Она через Теодора передала Гринграсс два тома очерков о подпольной группе борцов того времени, выступавших за расширение прав гоблинов. Эссе по истории можно было считать законченным, оставалось переписать его на чистовую. «А вообще, Бинсу всё равно, как написано, лишь бы было», — вспомнила Поттер и со спокойной совестью отложила едва не испорченный пергамент.

Они с Теодором впервые после того случая у Малфоев остались наедине. Эмили поймала его быстрый взгляд и усмехнулась. Сладко потянувшись и выгнув гибкую спину, она вздохнула. Теодор поставил последнюю точку и отложил перо. Прежде чем заговорить, он несколько минут смотрел в пергамент.

— Я не съем тебя, если ты спросишь, — мягко и тихо произнесла Эмили, всё это время наблюдавшая за ним.

— Я просто не понимаю, — Нотт всё так же не смотрел на неё, — почему ты сделала вид, будто не знаешь, что это за Метка.

Он понизил голос, но Поттер прекрасно расслышала его слова.

— И за месяц так и не догадался? — она склонила голову на бок, игриво сощурив глаза и загадочно улыбнувшись.

— Ну, это ладно, а почему ты продолжаешь с нами дружить? Мы ведь дети тех, кто служил убийце твоих родителей.

— Разве лично вы кого-то убили? Разве ваши родители готовят вас к тому, чтобы убивать? — посерьёзнев, негромко спросила Поттер.

Теодор яростно замотал головой.

— Вот и всё, — она снова улыбнулась, беспечно пожав плечами.

— А тебе не страшно было увидеть Метку? — видимо, этот вопрос мучил его давно.

— Нет, — Эмили дёрнула головой. — Я уже знала, что она у него есть.

Сердце зашлось в странном ритме при воспоминании вечера на Кингс-Кросс, когда она оглядывалась, чувствуя на себя взгляды. А потом она увидела их — Пожирателей, пусть ещё и не знала, чем и как они были связаны между собой и Волдемортом. Она просто знала их, помнила их.

— Тед, тебе не нужно париться по этому поводу. Волдеморта нет, ваши родители ни в чём не подозреваются, а я слишком хорошо живу, чтобы жаловаться на то, что убили родителей, которых я, в общем-то, и не знала, — она помедлила. — Это ужасно звучит, правда? Самой тошно.

Противно и стыдно было ещё и от того, что она могла вспомнить многих погибших Пожирателей, особенно тех, кто вошёл в ряды Волдеморта в самом начале, и скорбеть о них. Эмили убеждала себя в том, что это нормально, ведь с ними она провела гораздо больше времени и помнила их лучше, чем Поттеров, о которых практически ничего не знала.

— А ты их видела когда-нибудь? На фотографиях, например.

— Да, однажды, — она откинулась назад и, опершись руками на скамью, задрала голову вверх, разглядывая каменные своды библиотеки. — Я на маму очень похожа.

Эмили, улыбнувшись, перевела взгляд на Теодора, продолжая сидеть с откинутой назад головой.

— На тётю тоже, к слову, поэтому долгое время и не подозревала, что я ей не родная дочь.

Их разговор прервала Дафна. С ней она уже сто раз обсудила свою семью, а Теодор больше ничего не спрашивал. Пришлось вернуться к домашним заданиям: на сегодня осталось дочитать двадцать шестую главу из учебника по травологии. Ещё полчаса они просидели в молчании, изредка прерываемом чьим-нибудь удивлённым возгласом или уставшим вздохом. А затем вдруг:

— А-а-а! Мамочки, тут оса-а-а, — тонко протянула Дафна.

Она сидела около открытого окна и незамедлительно метнулась в сторону Нотта, сшибив по пути чернильницу. Та упала им на мантии, разлившись тёмным пятном. Они оба вскочили, с грохотом отодвинув скамью. Только Эмили, хоть и вздрогнула, не шевелилась и одним взглядом искала источник испуга Гринграсс.

Из другого конца библиотеки послышался стук молотка мадам Пинс, призывавшей к тишине. Они находились слишком далеко от неё, чтобы она разглядела причину шума.

— Дафна, тише, — понизив голос, произнесла Поттер, чтобы успокоить подругу, которая не на шутку боялась насекомых.

Жужжащее нечто кружило над рамой окна, зависая на несколько мгновений в воздухе, отчего его было прекрасно видно. Эмили сощурилась, приглядевшись.

— Это пчела, — рука судорожно вцепилась в бортик скамьи. — Дафна, ты просто стой и не шевелись.

Поттер обернулась на них. Дафна уже убрала пятно со своей одежды и теперь помогала Теодору, водя волшебной палочкой по ткани и собирая ею чернила. Медленно обернувшись к окну, Эмили в ужасе осознала, что пчела потерялась из виду, но её жужжание было где-то очень близко.

— Лия, она около тебя, — в панике прошептала Гринграсс.

Эмили уже услышала — справа над головой. Наверняка она привлекла насекомое духами с запахом ландыша, которые взяла на пробу у Дафны. Поттер продолжала сидеть, не шевелясь, зная, что пчела ничего ей не сделает, если она сама не будет пытаться её атаковать. Но внутренности покалывало от близкой опасности — Эмили и сама ненавидела всех жужжащих и ползающих насекомых. Губы кривились в лёгком отвращении.

— У кого палочка в руках? Просто отдалите её от меня потоком воздуха, — несмотря на волнение, говорить она старалась спокойно, прежде всего, чтобы самой не поддаться панике, которую распространяла испугавшаяся Дафна.

Теодор пчелу опасался, но похихикивал над однокурсницей, за что та дала ему подзатыльник.

— Чёрт, а как? А, вот, кажется, получается, — Нотт с усердием на лице вёл палочку к окну.

Едва Эмили увидела, что насекомое оказалось далеко от неё, она отсела на самый край скамьи.

— Эх, зараза! — воскликнул Нотт, когда поток воздуха из палочки сорвался, и пчела, зажужжав ещё сердитее, стала кружиться у открытого окна.

Эмили выхватила палочку и сама направила её на пчелу. Ту снова подхватила воздушная волна, и её понесло на улицу.

— Так, Тед, я её вывожу, а ты закрываешь окно, — бросила Поттер через плечо, осторожно придвигаясь к окну.

Нотт зашёл с другой стороны и, едва пчела оказалось за окном, закрыл его створки. Все трое облегчённо вздохнули.

— Мерлин, я чуть не умерла! — выдохнула Дафна, присаживаясь обратно и придвигая к себе вещи с другого конца стола, где теперь сидел Теодор.

— Всё, тише, а то на нас уже косились, — Эмили приложила палец к губам, расслабленно улыбаясь.

— Почему до сих пор защиту от пчёл не поставили? — продолжала возмущаться Дафна, у неё всё ещё дрожали руки.

— Видимо, это окно пропустили. Я уже столько этих пчёл видела, но ни одна в замок не залетала, — пожала плечами Эмили. — Ну, хоть взбодрились, а то последние две страницы у меня сквозь голову проходят.

«Даже несмотря на то, что в этом году я проходила этот материал повторно», — про себя заметила Поттер.

— Ох, я так переволновалась, пить хочется. Я вернусь скоро, — поднявшись, Дафна ещё обмахивала покрасневшие щёки развёрнутым учебником по трансфигурации.

— Постой, — Эмили спешно поискала на столе закладку для книги и поднялась тоже. — С тобой схожу.

— Принесите мне сок, что ли, — перекинулся через стол Нотт, привлекая их внимание. — И шоколад.

Последнее он произнёс шёпотом. Девочки заговорщически подмигнули ему: протаскивать еду в библиотеку в последнее время стало их любимым делом. Ещё полгода назад Эмили бы ни за что не нарушила правила, но сейчас, разыскав воспоминание о том, как в своё время это делали Волдеморт с друзьями, она почувствовала безопасность и лёгкий азарт — главное знать, как прятаться.

* * *

Подготовку к экзаменам Эмили начала задолго до того, как остальные её однокурсники вообще вспомнили о них. По заблаговременному вниманию к последней неделе июня с ней могли посоревноваться разве что Падма и Гермиона Грейнджер. Последнюю Поттер каждый день видела в библиотеке и, понаблюдав, выяснила, что та не просто штудировала учебники и конспекты, а делала это в соответствии со страшным графиком, разрисованным разными цветами.

Однажды Эмили специально прошла мимо, чтобы взглянуть на него пристальнее. Её пробрала дрожь от одной только мысли о том, как гриффиндорка разбиралась с планированием, и к тому же, судя по галочкам, шла ему день в день. Эмили понимала необходимость плана, но никогда бы не стала составлять его сама — элементарно жаль время. Она считала, что и без него отлично справлялась с нагрузкой, к тому же материал был ей отнюдь не нов, и, по сути, с такой тщательностью она прогоняла его в третий раз. Этого было вполне достаточно, чтобы освежить в памяти уложенные знания.

И вот, когда наступили экзамены, она с невероятным чувством лёгкости писала ответы, готовила зелья по давно въевшимся в память рецептам, превращала одни предметы в другие и колдовала над перьями, стульями, дверями и ещё много чем. Все ученики сдавали нормативы с разным уровнем мастерства, но Поттер, к своему невероятному удовольствию, отметила, что наконец добралась до лучших из лучших.

Результаты стали известны в последний день задолго до заключительного праздничного пира — трое суток ученики волновались, переживали и по несколько раз сравнивали ответы и полученные цвета зелий друг с другом. Эмили же волновалась не столько о том, как она сдала задания — в их правильности она была уверена почти на все сто процентов, — больше её волновало то, не заподозрят ли преподаватели, будто она списывала или как-то ещё мухлевала. Успокаивала она себя тем, что за последние полгода и на уроках показывала результаты, улучшающиеся с каждым разом. Разве что один Снейп мог придраться. Даже без повода.

Увидев утром оценки, вывешенные на доске в гостиной, она зажмурилась и подпрыгнула от радости: «П» абсолютно везде. Эмили была так горда собой и вся светилась от счастья, что даже косые взгляды однокурсников не расстроили её. Лишь только когда Сью высказала ей свою искреннюю похвалу, Поттер задело. Удивление и возгласы: «Ну ты даёшь! Молодец, взяла себя в руки, постаралась» — вызывали только раздражение. Как можно было не заметить изменения, которые в ней произошли с января?

Мысленно отправив всех заниматься своими делами, Эмили спустилась в учительскую. Рейтинг успеваемости лежал пока только там, но ей не терпелось узнать, на сколько строчек она поднялась. Идя по коридору, она глубже заталкивала мысль о том, что она в принципе могла и опуститься — всё-таки другие рейвенкловцы тоже учились с большим усердием.

Поттер подошла к двери, игнорируя стоявших по её краям говорящих каменных горгулий, и в нерешительности остановилась. Не хотелось бы попадать на собрание или ещё что-то, вдруг она помешает? Эмили прислушалась: в кабинете явно кто-то находился, но разговоров не было слышно. Она развернулась, отошла, а собравшись с духом, вернулась и отбила чёткую громкую дробь по двери.

— Можно? — она заглянула внутрь почти не дождавшись ответного «да-да?»

У натопленного камина в бархатном кресле сидел Альбус Дамблдор. Он тепло улыбнулся ей, и Эмили осмелилась шагнуть внутрь.

— Здравствуйте, сэр, — Поттер улыбнулась в ответ.

— Здравствуй, девочка моя. Как поживаешь? — директор указал рукой на кресло напротив.

Эмили тут же присела туда, неловко поглядывая на директора.

— Я в порядке, сэр, спасибо. Я, вообще-то, ненадолго. Мне бы только рейтинг увидеть, если можно.

— Ах, да, конечно! Я его ещё не подписал, не успел к утру, — Дамблдор издал лёгкий смешок, доставая пергамент из глубины папки, лежащей на столике рядом.

Эмили бегло осмотрела свиток и улыбнулась своему третьему месту. До Малфоя ей не хватило каких-то двух баллов.

— Спасибо, сэр, — она, продолжая счастливо улыбаться, вернула пергамент на столик.

А затем закусила губу.

— Не стесняйся спрашивать, если что-то волнует, — Дамблдор даже и не думал отворачиваться, словно знал о том, что пришло ей в голову.

— М-м-м, — нерешительно протянула она. — Я хотела узнать... Есть ли возможность перевестить на Слизерин со следующего года?

Возникло молчание, отчего Эмили пожалела о своём вопросе.

— Таких прецедентов не было, — начал директор, но лицо его оставалось вежливо-любопытным. — Но и не сказать, что такое невозможно в принципе. Проблема лишь в бумагах.

— Значит, можно? — радостно расширила глаза Эмили.

— Эмили, для этого нужны веские основания и согласие Шляпы, — Дамблдор посмотрел на неё поверх своих очков-половинок.

— А Шляпа будет согласна, она сразу хотела меня туда определить, — тут же выпалила Поттер.

Сердце стучало как ненормальное.

— И ты сама сделала выбор в пользу Рейвенкло. Почему же сейчас ты хочешь на другой факультет? Ты не нашла друзей на родном?

— Нет, я там общаюсь с некоторыми, но мои настоящие друзья на Слизерине, и мне бы хотелось учиться и жить с ними.

— Что ж, а если бы ты нашла друзей на Гриффиндоре, туда бы ты попросилась? — его улыбка затерялась в серебристой бороде.

— Нет, сэр, — смущённо пробормотала Эмили.

— Тогда я повторю вопрос: почему ты хочешь перейти именно на Слизерин?

— Ну... — все мысли разлетелись, и их никак не удавалось собрать вместе.

Ещё недавно она строила в голове этот диалог, находила убедительные аргументы, а Дамблдор взял и сломал ей всю игру. И действительно, зачем ей на Слизерин? Возникло чувство, будто она туда и не хотела вовсе. Поттер эта смена мнения в присутствии директора очень не понравилась. В голову лезли разные подозрения о его манипуляциях с её сознанием или чём-то подобном.

— Мне нравятся ценности этого факультета, я думаю, что буду чувствовать себя более уместно там, чем где-либо ещё, — медленно, с расстановкой произнесла она.

— Скажи мне, почему же ты с самого начала воспротивилась решению Шляпы?

— Ну, я же не знала, что тут да как! А мне ещё сказали, что там у меня врагов много будет.

Смотреть в лицо Дамблдору было невыносимо, так что Эмили перевела взгляд на свои пальцы. Руки горели от жары и волнения.

— Эмили, смею напомнить, что это мало кто знает, — директор продолжал тепло улыбаться, — но каждый из учеников сполна несёт свою долю. Тем более, если он сам выбрал её.

Эмили ясно слышала «сама виновата, теперь терпи». Она понимала, что в его словах была справедливость, но всё же её не отпускало ощущение, что он упирался исключительно из-за того, что она просит о переводе на Слизерин. Впрочем, ответить ей пока было нечем.

— Напомню, что с этим связана большая бумажная волокита. Что же мне делать, если ты, побыв слизеринкой, снова чем-нибудь останешься недовольна?

— Я уже не изменю своего решения! — воскликнула Эмили, зацепившись за эту хрупкую возможность убедить директора.

— Изменишь, если по прошествии года разругаешься с друзьями с этого факультета. Если ты действительно хочешь туда попасть, то нужен куда более весомый повод, чем мимолётное «у меня там друзья» и уж тем более «я так захотела».

Эмили понурила голову, пытаясь что-то придумать.

— Я не подхожу на Рейвенкло! У меня проблемы с отгадыванием пароля.

— Разве? — в голубых глазах Дамблдора появились искорки. — А я слышал, ты делаешь успехи. Человек, бегущий от трудностей, не заслуживает похвалы. Замечу, что это не укор многим представителям Слизерина. Такой слабости подвластны сердца самых разных людей. Я бы не хотел, чтобы ты была в их числе.

Вздохнув, Поттер попыталась предпринять что-нибудь ещё, но Дамблдор не дал ей времени.

— Предлагаю тебе побыть на Рейвенкло ещё год. В конце года ты мне скажешь действительно стоящую причину, по которой я должен буду провести ряд сложных мероприятий по переводу. Договорились?

— Да, сэр, — Эмили заставила себя улыбнуться. Ещё не всё было потеряно.

— Тогда не буду тебя задерживать, — тон Дамблдора не изменился хоть сколько-нибудь, продолжая быть мягким и умиротворяющим. — Приятного тебе окончания года.

— Спасибо, сэр. До свидания.

Эмили вышла из учительской, тихо прикрыв за собой дверь, и небыстрым шагом направилась в сторону выхода из замка. Радость смешивалась с неприятным чувством поражения. Ей было о чём подумать наедине с собой до того, как нужно будет собраться на последней трапезе в этом учебном году.

Праздничный пир проходил под знамёнами зелёного факультета. Эмили от всей души хлопала в ладоши, когда объявили результаты Кубка школы. Рейвенкло отставал от слизеринцев всего на семьдесят девять баллов, затем шли хаффлпаффцы, а Гриффиндор занимал четвёртое место с отрывом в десять баллов.

Сразу после банкета всех отправили собирать чемоданы и опустошать личные шкафы. Выйдя во двор с уже упакованными вещами, Эмили дожидалась Маркуса. Была вероятность, что в поезде и на платформе они не застанут друг друга, чтобы попрощаться. Они пообещались связываться по зеркалу и не теряться, после чего Эмили последовала за остальными первокурсниками под предводительством Хагрида на традиционную переправу через озеро.

Лодки качало на волнах. Впереди слышались испуганные крики увидевших знаменитого гигантского кальмара, что поднялся на поверхность и грелся в лучах летнего солнца. Дафна и Теодор наперебой рассказывали о планах на лето, соревнуясь с Драко в том, кто насыщеннее его проведёт.

А Эмили, сидя лицом к отдаляющему Хогвартсу, вела рукой по тёплой воде и наблюдала за тем, как бороздки разрывали водную гладь. Уезжать из магического мира на целых два месяца было нестерпимо грустно.

— ...Эй, Риддл! Возвращаешься к своим вонючим магглам?

— ...Извини, Том, ты не можешь остаться в Хогвартсе. Нужны веские причины для того, чтобы министерство дало разрешение.

— ...Противный мальчишка, только попробуй вытворить какую-нибудь пакость, тут же ляжешь под розги!

— ...Сожалею, Том, но тебе снова придётся вернуться в приют.

В приют...

Том Риддл...

Том...

Риддл...

«Волдеморта звали Том Риддл. Я была раньше мальчиком по имени Том Риддл», — Эмили смотрела в одну точку, стараясь сдержать слёзы. Врала ребятам, что глаза слезятся от солнца, не беря во внимание, что оно светило в спину, и, прикрыв веки, вспоминала, сравнивала, возвращала утерянные знания о той себе, что когда-то была в другом теле, в другой жизни.

И сделала вывод: ей очень нравилось, что теперь она Эмилия Поттер.