Цунами (гет)

Аврор Сэвидж обыскал Сириуса с головы до пят, забрал дядюшкин ножик, потерявшую чары записку Питера, зажигалку, носовой платок, палочку, четыре сикля, галлеон, резиновый мячик, уголёк, смятый фунт, билет из «Ночного рыцаря» и клубничную жвачку, купленную в маггловской забегаловке… В куртке было много карманов, битком набитых всякими дурацкими мелочами. Всё это добро подверглось описи, переместилось в картонную коробку и накрылось сверху самой курткой.

Сириуса завели в комнату, в которой не было ничего кроме стола и двух обшарпанных стульев.

«Допросная Аврората» — живо смекнул он, усевшись. Мерлин, да сам стул был орудием пыток!

Магические путы на руках мешали ему почесать нос, а чесался тот безумно. Прежде всего — от новых запахов, льющихся в ноздри: старой бумаги, дешёвого кофе и подземной сырости.

Дурацкое круглое окно с искусственным пейзажем дарило лишь иллюзию свободы, а по сути за ним были стена и земля — тонны земли. Всё Министерство — одна здоровенная подземная нора, зарытый мегаполис, в котором роились сотрудники-муравьишки. Сириус ненавидел это место.

После всего пережитого у него раскалывалась голова. Пол и стены ходили ходуном, так что Сириусу казалось, словно он сидел в крохотном трюме корабля, где-то наверху разыгрался шторм, так что на палубу лучше пока не высовываться.

За окном светило солнце, такое же фальшивое, как улыбка молоденького аврора, снявшего путы с запястий и принёсшего ему стакан чаркофе. Либо туда плюнули, либо подлили зелье болтливости — других вариантов нет.

Репутация плохого парня сработала, вот только сработала совсем не так, как Блэк рассчитывал.

Через несколько минут вернулся Сэвидж в компании Джона Долиша, оба с грустью поглядели на нетронутый напиток, вздохнули и начали задавать вопросы. Сириус отвечал и отвечал честно, хотя соображалка работала с перебоями, а покалывание в ноге нарастало.

— В чём меня подозревают? — спросил Сириус, когда вопросы пошли по второму кругу.

— Мистер Блэк, у нас есть свидетели, утверждающие, что видели, как вы использовали убивающее проклятье на человеке, — произнёс Сэвидж. — Оно попало ему в спину.

— Я никого не убивал! Лучше скажите: вы поймали его?! Поймали напавшего на моего друга? Нет! Вы даже не пытались! Когда меня скрутили, я говорил… я говорил, что эту тварь ещё можно догнать, но никто из вас даже пальцем не пошевелил!

Сэвидж поморщился. Глубокие морщины вокруг рта указывали на то, что этот человек умел и любил улыбаться, но уж точно не на работе.

— Мистер Блэк…

— А теперь вы всех собак хотите повесить на меня одного! Нет уж! Настоящего преступника вы упустили! Говорите, что я кидался Авадами? И кого же я убил? Где же тогда тело? Где труп?

— Возьмём старое дело Ферклов. За одну ночь семеро пропавших несовершеннолетних сквибов. Их героический папаша утверждал, что не выдержал позора, превратил их в ежей и выпустил в сад. Дело грязное, но всё-таки не убийство. Ну и что, дескать, соседи видели в окнах семь зелёных вспышек подряд? Фаддеус Феркл хотел отвертеться от наказания, он тоже говорил, что тел нет, но ни один ёжик в Аврорат так и не пришёл.

— Даже удивительно, почему так, — севшим голосом попытался сыронизировать Бродяга.

Долиш дёрнул кадыком.

— Как итог… — продолжил Сэвидж как ни в чём не бывало, — …пожизненное в Азкабане. Виновность лица в совершении убийства определяется совокупностью доказательств. Уж волшебник знает тысячу способов избавиться от тела жертвы.

— Но я никого не превращал ни в ежей, ни в зайчиков, ни в белочек. Ни живых, ни мёртвых.

Дверь снова открылась. Лицо Сэвиджа вытянулось от недоумения.

— Джон, Рендальф, на выход — оба, — проскрежетал показавшийся на пороге Грюм.

Вслед за Аластором появился директор Дамблдор.

Сириус был спасён! Он выпрямился, словно ученик при виде зашедшего в класс учителя. Его одеревеневший на неудобном стуле позвоночник отозвался болью. Профессор улыбнулся, будто здесь шёл не допрос, а экзамен. На последнем он угостил Сириуса шипучкой, от которой из ушей повалил дым, рассказал анекдот и дал покормить Фоукса сырным крекером.

Долиш и Сэвидж даже не помышляли спорить с Грюмом и покинули комнатушку. Профессор расположился на стуле напротив Сириуса, предварительно наколдовав себе подушечку, а сам Грозный Глаз остался стоять у стены. Сириус заметил у него на носу вмятину, характерную для неправильно сросшейся косточки после очередного перелома.

Блэк переводил взгляд с одного волшебника на другого в попытке угадать, насколько сильно он влип.

— Я невиновен! — с ходу заявил Бродяга.

— Сириус, тебе разъяснили, в чём суть обвинений? — мягко спросил Дамблдор.

— В использовании Непросительного заклинания, сэр.

— Есть трое очевидцев того, как ты атаковал другого человека Авадой, — сразу к делу перешёл Аластор. — Твою палочку проверили на остаточные чары. Последнее заклятье, сотворённое ей, — Непростительное.

— Всё верно, кроме одного нюанса, — сказал Сириус. — Это был не человек.

— А кто же?

— Какая-то тварь. Вурдалак, вампир, упырь, леший… Да, я палил по нему всеми проклятьями, какие только знал, но он уворачивался с нечеловеческой ловкостью. И Непростительное его не убило — только оглушило на несколько секунд. Я подошёл посмотреть на этого урода, перевернул, и тут он ожил. Клянусь, такого в ночном кошмаре не увидишь! Он открыл глаза, встал… Я растерялся! А потом у него во рту выросли клыки.

— Клыки, говоришь? — удивился Грюм. — Что дальше?

— А ничего. Ничего! Сукин сын ушёл. Я не успел ничего сделать. Авроры не дали мне и шага ступить.

— Питера укусили? — спросил Дамблдор.

— Петтигрю свернули шею, — вместо Сириуса отозвался Грюм. — Мгновенная смерть. Следов зубов на теле не было, Альбус. — Щурясь здоровым глазом, Аластор посмотрел на Бродягу. — Прикинь, кому твой друг мог перейти дорогу?

— Перейти дорогу?! — Сириус разбушевался и ударил по столу. — А то вы не знаете Питера! Он был очень осторожен и никому не делал зла. Он даже кроссворды решал маггловским карандашом с ластиком на карандашной жопке! Чёрт! Клыкастая тварь убила его на моих глазах! Почему её никто не ищет?

— Мы подключим фениксовцев, — пообещал Дамблдор. — Кем бы ни было это существо, оно представляет опасность для всех.

С этим сложно не согласиться. Чему тут возражать? Выпустив пар, Сириус даже покраснел.

— Ну, и что мне теперь грозит?

— На тебе висит применение Непростительного заклинания, Блэк. — Грюм положил перед ним обвинительный лист. — Свидетелей достаточно. Судя по их показаниям, целился ты в человека, а что у него во рту и куда он потом делся, им невдомёк. А тут ещё Крауч вцепился в Аврорат бульдожьей хваткой… У него пропал личный секретарь. Чёрная метка над домом — вариантов не так чтобы много… Нервы у всех на пределе. На днях ирландская команда отмечала победу в кубке квиддичной лиги салютом, так у нас полсотни обращений из того района, якобы побоище там, волшебников массово убивают. А ещё ты Авадами швыряешься. Ох, не вовремя всё это.

Не вовремя? Да уж, это верно подмечено. Питер умер не вовремя.

Альбус Дамблдор огладил бороду, задержавшись пальцами на серебристой ленточке, венчавшей её кончик. Однажды Джеймс спросил: «Как думаете, куда директор кладёт на ночь бороду? На одеяло или под него?»

— Будем надеяться, секретарь Крауча найдётся, — сказал Дамблдор. — Я помню Одри. Она училась на Равенкло, получила прекрасные оценки. Бартемиус хорошо о ней отзывался.

— Похоже, это месть за арест Ноттов.

— Недавно авроры задержали старшего и младшего Ноттов, — ни с того ни с сего пояснил Дамблдор, как будто Сириуса это хоть каплю волновало. — У обоих обнаружены символы Волдеморта на предплечьях — Чёрные метки.

— Суда ещё не было, — буркнул Грозный Глаз, почесав шрам на щеке. — Пусть пока помаринуются на нижнем уровне Азкабана. Правда, Сэмвелл — крепкий орешек — поднял все связи, нашёл защитника. От разговоров с Ноттом-старшим толку не будет. Его сынок — фигура иного расклада. Поначалу он даже начал давать показания, а потом резко ударился в молчанку.

Сириус плевать хотел на обоих Ноттов. Он не мог взять толк, к чему о них зашёл разговор. Он был озадачен. Пропала какая-то сотрудница из Министерства. Что с того? У Питера вообще сломана шея. Кто-нибудь ищет его убийцу? «Граф Дракула» разгуливает по Лондону! Ау!

Сириус сосредоточил взгляд на директоре. Он же не такой, как все! Ему что угодно по плечу!

— Вы же не дадите им упечь меня за решётку?

— Сириус…

— Я не могу отправиться в тюрьму!

— Сириус…

— Я должен найти того, кто стоит за нападением на Питера!

— Сириус. — Дамблдор сжал его руку: возможно, чтобы успокоить. Или чтобы заверить, что Орден не бросит его в беде. Жест парализовал до горла, сковал связки.

— Я… А-а?

Бродяга резко замолчал.

После этого профессор долго ничего не говорил. Глядел в окно. Дурацкое круглое окошко, похожее то ли на иллюминатор, то ли на совиную дыру⁽¹⁾. Что он там увидел такое интересное? По веткам дерева прыгали воробьи. Они даже чирикали, а листья шелестели. Настоящее фальшивое дерево и настоящие фальшивые воробьи.

А потом Дамблдор заговорил, заговорил тихо и серьёзно:

— Недавно внучка Кассандры Трелони произнесла пророчество, в котором упоминается имя нашего врага. Волдеморту известно о нём, но он не слышал его текст целиком. Это важная информация. Пророчество было записано и отдано на хранение в Отдел тайн, откуда его пару дней назад попытались выкрасть.

Сириус высвободил руку и наконец почесал нос. Дельце пахло каким-то дерьмом, но Блэк пока не определил, как глубоко в него вляпался.

— Мы давно подозревали, что у Волдеморта есть свои люди в Министерстве магии, но не предполагали, что зараза проникла так глубоко. — Дамблдор сокрушённо покачал головой, а Грюм озабоченно поджал губы. — Отдел тайн — сердце Министерства. Дело не только в пророчестве… Сложно представить, какие опасные чертежи, артефакты или знания могут попасть в руки Пожирателей смерти, если их шпиону улыбнётся удача.

— Нотты на протяжении многих лет занимаются артефакторикой. В их семье были невыразимцы, — добавил Грюм. — Уверен, у Ноттов остались связи в Отделе тайн. Шпион — их рук дело.

Пазл начал складываться. Сириус взглянул на свои руки, потом сжал их в кулаки. Он не представлял, что на душе может стать ещё гаже, но вот стало.

— Вы хотите, чтобы я отправился в Азкабан, — пробормотал он. Это даже не было вопросом.

Дамблдор внимательно посмотрел на него.

— Нет, Сириус, не хочу. Ты можешь отказаться.

Но Сириус услышал и другое: «Сможешь? Хватит выдержки?»

— Ноттов мы уже разделили, — вклинился Грозный Глаз. — Младший сидит в камере, поболтать ему там особо не с кем, об этом мы позаботились. Он обрадуется любому соседу, а уж ты, Блэк, не знаю, какая сила в твоей крови, при желании расположить к себе можешь любого.

— Я понял, что самое главное — вычислить человека Волдеморта в Отделе тайн. Что ещё я должен узнать?

— Что угодно, если это поможет в борьбе с Волдемортом. Может, разнюхаешь что-нибудь про тварь, убившую твоего друга.

— Сириус, это наш шанс узнать, есть ли у Волдеморта союзники среди волшебных народов и сумеречных созданий, — сказал Дамблдор. — Не думаю, что существо, убившее Питера Петтигрю, исполняло приказ Волдеморта. Не вижу причин для нападения. Но мы не можем исключать такой исход. Если Волдеморт заручился поддержкой оборотней, то мог что-то заманчивое предложить и вампирам.

— Вампиры не пойдут за ним, — хмыкнул Грюм. — Несколько лет назад он сжёг поселение стригоев в албанских лесах.

Сириус упёрся локтями в край стола, помассировал виски.

— Ты поступишь туда в статусе задержанного, оказавшего сопротивление. Подержим тебя для галочки до выяснения обстоятельств дела. Нижние уровни Азкабана — почти курорт, Блэк. Морской воздух и красивый пейзаж из окна… Это камеры предварительного заключения. В них ждут суда. Дементоры не спускаются на нижний уровень.

Сириус поёжился. Дементоры… Чтоб икалось в аду их создателю!

— И сколько мне там торчать?

— Недели две-три. Дел посерьёзнее твоего сейчас много, да и Нотту может понадобиться время, чтобы начать тебе доверять. На всякий случай мы хорошенько пройдёмся по тебе в «Пророке» — не обессудь.

— Это меня не волнует! Только подберите хорошее колдофото. Я потом эту заметку в рамочку повешу, когда выйду на свободу.

Грюм усмехнулся.

— Мы сообщим твоим друзьям о том, что произошло. — Дамблдор вздохнул. — Будет лучше, если они узнают о печальной судьбе Питера Петтигрю от нас, а не из газет. Как нам связаться с Поттерами?

Точно. Хвостик мёртв — значит, Хранителями стали все те, кого он успел посвятить в тайну Фиделиуса: Сириус и Батильда.

— Да уж, профессор, да уж… Джеймс и Лили скрываются в Годриковой Впадине, в двухэтажном коттедже через четыре дома от жилища миссис Бэгшот. Синий забор, жёлтые настурции. Правда, они уже отцвели. Дом под номером «семнадцать».

— Этого достаточно.

— Надо предупредить Джеймса, иначе он проломит стены Азкабана, чтобы тебя оттуда вытащить, — попытался схохмить Грюм.

— У меня есть вопрос, Сириус, — произнёс Дамблдор, сложив пальцы домиком. — Как ты узнал, что МакКиннонам грозит опасность?

Бродяга облизнул губы. Стены допросной вдруг сузились со всех сторон. Он быстро взглянул на Аластора, тот приподнял брови, от чего чудо-глаз ещё больше выкатился.

— Слышал кое-что в пабе у Аберфорта. МакКинноны уже и без меня подсуетились. А что такое?

— Торн МакКиннон рисовал портреты для волшебных семей. Благодаря его работам Орден получил возможность наблюдать за происходящим в домах людей, подозреваемых в службе тёмным силам. Несколько недель назад Марлин попросила обеспечить мастерскую дополнительной защитой. Она очень волновалась. Один из портретов взбунтовался: человек, изображённый на картине, перестал отзываться. Однако это был единичный случай, и МакКинноны списали его на случайность. Только после твоего сообщения всё кардинально изменилось. Связь была потеряна со всеми картинами сразу.

Наступило неловкое молчание. Досада Сириуса висела в воздухе, как облачко над героем комикса. Облачко с красноречивым многоточием. Он с самого начала твёрдо решил не приплетать брата в это дельце. В конце концов, профессор ни на чём не настаивал, ни в чём не обвинял. Он был гением намёков и гуру недосказанностей.

Дамблдор печально улыбнулся, готовый к тому, что ответа не последует. В его голубых умных глазах светилось понимание. Он повернулся к Грюму.

— Аластор, почему Сириусу до сих пор не оказали помощь? У него болит нога. Может быть перелом или разрыв сухожилий…

Грозный Глаз нахмурился.

— Откуда же нам было знать? Он ничего не говорил! Сейчас пришлём колдомедика…

Профессор хлопнул себя по коленям и встал.

— Знаете, о чём я жалею, профессор? — шёпотом проговорил Сириус, заставив Дамблдора обернуться к нему. — О том, что моя Авада не подействовала.

* * *

Когда-то предок Бродяги топил корабли, его парус был чёрным, а палочка выстругана из мачты корабля викингов, уничтоженного пятью боевыми гриндилоу. Где-то в саду дедушки зарыт флаг с перекрещёнными палочкой и кинжалом. В детстве Сириус пытался его отыскать и перерыл розарий.

Блэки любят море, потому что море — их второй дом. Однако Сириус ненавидел и первый свой дом, и второй. Он слышал злое шипение воды, бьющейся о скалы, и пытался вспомнить хоть что-нибудь хорошее, но мысли стали вязкими и прилипли к черепушке изнутри. Все извилины разом распрямились. В Азкабане невозможно о чём-то долго думать. Мозг отключался, сосредоточиться невозможно.

Когда его привели в камеру, ему отдали мячик. Каждый день Сириус подолгу сидел на койке и бросал его в стену. Мяч отскакивал от неё, ударялся об пол и подпрыгивал, возвращаясь в ладонь. Больше-то и делать особенно нечего. Оранжевый мячик — единственное яркое пятно в его камере. Сириус наловчился ловить его верхним хватом, затем нижним, закручивать, ударять об пол дважды… Если мячик угодит в щербатую выемку, на обед принесут рагу с куском сочного бекона, если перелетит её — положат говядину, жёсткую, как подошва. Двенадцать попыток…

Один.

Если мячик дюжину раз приземлится на пол до выемки, Нотт сегодня заговорит.

Два.

Послышался шум в начале коридора. Жаль, из камеры всё равно ничего не видно.

Три.

Надзиратели всегда передвигались тихо-тихо, чтобы не тревожить тварей, живущих наверху, но колёсики железной тележки с едой визгливо царапали плиты.

Четыре.

Ровно на выемку!

Пять.

— Блэк! — рявкнул заключённый «номер три» из дальней камеры. Он здесь куковал за то, что неделю продержал своего соседа-маггла в чайнике. — Если не прекратишь стучать, я мячик из твоей башки сделаю на завтрашней прогулке!

Шесть.

— Это зависть, — пропел Сириус. — У тебя из развлечений только фишка домино, Мактавиш. С ней не так интересно, но ты можешь затолкать её себе в глотку и не только туда.

Семь.

Колёсики дребезжали, тележка с едой приближалась. Заключённые потянулись к решёткам.

— Меньше чем за неделю ты нажил трёх врагов, Блэк, — хихикнул Броклхерст, получив свой обед. Он, в общем-то, безобидный малый, присевший сюда за осквернение могилы. Дурачок хотел достать руку висельника для ритуала. — Я уже представляю, как к концу месяца буду копать тебе яму на заднем дворе.

Восемь.

— А тебе лишь бы в земле порыться. Расслабься, негативные мысли привлекают дементоров из сектора Повышенной Безопасности.

Сириус видел парочку этих тварей. Один дементор как-то пролетел снаружи, так стена камеры тотчас заиндевела. Второй три дня назад появился в тюремном коридоре. Свернул не туда при патрулировании, видите ли. Безглазое чудило. Мактавиш тогда в обморок грохнулся от страха, а Сириус забился в угол, стараясь совладать с эмоциями. Дементор проплыл мимо решёток, глубоко, с присвистом вдыхая воздух ртом. Бродяга вцепился в койку, чтобы его не засосало твари в глотку. Непередаваемые ощущения.

Девять.

Тележка доехала до Сириуса. Тарелка с картошкой и куском бекона волшебным образом спланировала в центр камеры. Стражник-разносчик пошёл дальше.

Десять.

— Эй, а как же свежая пресса?! — окликнул его Блэк, поймав мяч. — Хоть кроссворды поотгадывать дайте! А то у меня совсем мозги скукожатся от скуки.

— Было бы чему там кукожиться, — желчно прокомментировал стражник, но взмахнул палочкой. Между решётками протиснулась газетка. Остальные сидельцы стали требовать порадовать и их псевдолитературными потугами журналистов «Пророка». На верхних уровнях о подобной роскоши могли только мечтать.

Сириус отложил мячик и развернул газету, пробежал глазами сводки новостей.

«Ваше днище прохудилось» — скандал в Хогвартсе, есть пострадавшие.

«Демонстрации в Бонне» — родители маленьких волшебников требуют снять запрет на выбор школы чародейства для граждан Федеративной Магической Республики Германия. «Мы хотим учиться в Колдовстворце! — заявила фрау Линдеманн, чистокровная волшебница в девятом поколении (прим. редакции). — По ту сторону Берлинской стены есть желающие изучать магию в Дурмстранге! Почему наши власти идут на поводу у магглов? При Гриндевальде такого не было!»

«Как украсть миллион?» — при попытке пересечения Английского канала схвачен нюхлер, вынесший сто тридцать золотых слитков из банка «Барклейс». Маггловский премьер-министр вызвал на ковёр министра магии. Пощёчина всему волшебному сообществу Британии! Заявление Волдеморта на второй полосе.

«Новая метла метёт по-новому» — «Торнадо» — модель будущего, или очередной пшик на рынке профессионального квиддича. Интервью с Оуэном Джагсоном — спонсором «Холихедских гарпий».

«Миграция лунных тельцов» — круги на полях вызывают у магглов панику.

«Беспорядки в Лютном переулке» — Блэки снова по уши в тёмной магии.

«А Грюм-то молодец! — оценил Сириус. — Колдофото в газете достойно обложки «Ведьмополитена».

«Кошка Гайер-Андерсона гуляет сама по себе» — скандальный побег древнеегипетской статуи из Британского музея. Кошка обещала вернуться к следующей субботе.

— Бедная кошка, — сказал Сириус, посчитав эту новость единственной заслуживающей внимания. — Конечно, она сбежала! Попробуй посиди на камне круглые сутки без движения — опухнешь!

— Совершенно согласен! — впервые за всё время подал голос Маркус Нотт.

У Сириуса отчаянно заскрипели мозги. Чёртов Азкабан, чёртов холод, чёртово незатыкающееся море… Как сложно соображать. Как больно ворочаются мысли…

— Эй, Маркус! Кажется, у вас была кошка, — проговорил он, подойдя к прутьям. — Я помню, как мама приводила нас с Реджи к вам в поместье, и там была здоровенная рыжая морда. Круэлла?

— Так и есть, — оживился Нотт, высунув нос из камеры. Теперь Сириус видел его лицо. — Папа взял её котёнком у египетского некроманта…

* * *

Шаги, раздавшиеся в коридоре, были уж больно гулкими, чёткими, громкими. Стража Азкабана так не ходит. Сириус приподнялся на локтях — максимум, на что хватило сил. Он так устал, будто целые сутки на хребте таскал руду, словно дартмурский пони.

Невыспавшийся, совершенно разбитый он бросил взгляд за окно. Вроде рассвело. Впрочем, серая мгла — постоянная погода на этом гнилом острове. Минувшей ночью «номер восемь» из самой дальней от Бродяги камеры кричал так, что стены дрожали. А потом слова кончились, остались только хрипы да слюни. И чего, спрашивается, орал?

Враньё! Врать себе — последнее дело! Сириус прекрасно знал ответ: дементор снова «случайно» заглянул на нижний уровень. Так бывает, напутал.

Голоса людей приближались. В Азкабане обычно все переговаривались шёпотом, и только Сириус горланил «Тюремный Рок» в попытке перекричать волны. И всё же на сей раз что-то было не так.

Любопытство оказалось сильнее усталости и затёкшей спины. Сириус подошёл к решёткам и обхватил прутья пальцами. Холод вгрызся в ладони.

В полутьме разглядеть что-то сложно.

Сириус безошибочно выцепил из жужжащего сонма голос Джона Долиша с акцентом Восточного Йоркшира.

— …не имеете права! Я настаиваю, мистер Блэк! Я…

— Перестаньте трясти палочкой перед моим лицом, господин аврор. Вы сами отметили, что с бумагами всё в порядке.

Сириус ушам своим не верил.

— Папа?

Орион Блэк остановился перед его камерой. Нечитаемым взглядом он окинул Бродягу и нахмурился.

— Ужасно выглядишь…

— Ты нашёл его, Орион? — Мелания Блэк шествовала по коридору жуткой тюрьмы, стуча тростью по ледяному полу, словно палкой из боярышника, отпугивающей злых духов. Бабушка казалась совсем маленькой в наброшенной на плечи меховой накидке. Её обычно беззаботная походка вразвалочку превратилась в целеустремлённый шаг. За миссис Блэк показался надзиратель в тёмно-синей форме.

Сириус протёр глаза. Похоже, он ещё спал.

— Что у тебя на подбородке, милый? — спросила бабушка, осмотрев Бродягу.

Он машинально ощупал лицо.

— Так это щетина.

— Убери её немедленно!

— Боюсь, «немедленно» получится только вместе со всей остальной головой.

— И всё же я против! — Долиш скрестил руки на груди. — Без личного указания главы Аврората…

— Открывайте, — распорядился отец, и надзиратель зазвенел ключами, выискивая в связке нужный.

Сириус наконец-то смекнул что к чему.

— Погодите! — воскликнул он, попятившись. — Мне нельзя уходить!

Бабушка схватилась за сердце:

— Орион, он уже спятил.

— Но мне и правда…

У него только вчера получилось разговорить Нотта. Ни про каких вампиров тот не знал, зато разболтал о великанах, чуток обмолвился об оборотнях… И Блэк уже сочинил душещипательный рассказ об опытах на кошках в недрах Отдела тайн. Борода Мерлина! За неделю он его расколет! Сириус не собирался уходить, не добившись своего.

— Не валяй дурака, — строго сказал отец. — Выходи.

Камеру открыли. Путь был свободен. Упираться дальше не имело смысла — слишком подозрительно. Сириус в последний раз обвёл глазами своё узилище и вышел в тюремный коридор. Бабушка улыбнулась, ласково коснувшись ладонью его колючей щеки, и он моментально перенёсся в прошлое. Ему снова одиннадцать, он в спальне мальчиков распаковывает посылку. Внутри тёплый вязаный шарф гриффиндорской расцветки — бабушка хочет сказать, что факультет, на котором учится внук, для неё не имеет значения.

— Справедливость восторжествовала! — произнесла Мелания. — Мой любимый внук на свободе!

Долиш сердито поджал губы.

— Миссис Блэк, все мы прекрасно знаем, что ни о какой справедливости не идёт и речи. За заключённого похлопотал ваш племянник — заместитель министра магии, Руперт Макмиллан…

— Как ваша фамилия? — перебила бабушка, повернув к аврору голову.

— Долиш. Джон Долиш.

— Я запомню, — загадочно произнесла она, и в этом было больше угрозы, чем в размахивании волшебной палочкой.

— Согласно постановлению Совета чародеев тысяча шестьсот пятнадцатого года вы не можете держать моего сына дольше, чем Моргана держала в лабиринте Ланселота, — отрезал Орион. — Предъявите обоснованные обвинения или уйдите с дороги!

— Идём, дорогой, — проворковала бабушка, взяв Сириуса под руку, и громогласно, с театральным выдохом продолжила: — Я совершенно измотана, совершенно… Уведи меня из этого ужасного места!

Исключительно чувство меры не позволило ей добавить: «мой герой».

Сириус не мог оплошать.

Он покосился на Нотта, когда проходил мимо его клетушки. До чего же круглые глаза! Как пуговицы на плаще у папы. Надо было отдать Нотту мячик. Мактавиш что-то крикнул Бродяге в спину. Одна радость — он больше не увидит эту образину!

Правой рукой Сириус безуспешно пытался подтянуть штаны повыше, левой — придерживал бабушку за локоть, помогая ей на лестнице, да вот толку от него было мало. Ноги заплетались.

— И давно я стал любимым внуком? — прошептал Сириус, стараясь не шаркать.

— Ты всегда им был, милый.

— А как же Реджи?

Бабушка легко рассмеялась, как девчонка.

— А Реджи — самым любимым.

Сириус пару секунд переваривал ответ, а затем от души расхохотался. Его смех зазвенел между стенами, отскочил от камня, словно шарик для пинг-понга, и с ребячливым улюлюканьем побежал по лестнице вверх и вниз одновременно.

Предки почему-то считали, что Реджи Блэк всегда был паинькой, примерным мальчиком, короче, сущим ангелом на фоне демонёнка Сириуса, вырвавшегося из Преисподней, а не из чрева их мадам-матери. Не зря же дед, однажды перебрав с медовухой, обмолвился, что рождение Регулуса было подарком свыше, а появление на свет Сириуса — трагической случайностью. Да только этот мнимый ангелок с младых ногтей умел виртуозно коварствовать. При этом коварствовать исподтишка. И знали об этом только двое: Сириус и Распределяющая шляпа.

Выйдя из ворот тюрьмы, Бродяга задрал голову и сощурился от света, ударившего по глазам, хотя, казалось бы, солнце обходило остров стороной. Высоко-высоко над землёй парили демоны в чёрных балахонах. Сириуса прошиб озноб.

Один из охранников тюрьмы сопроводил Блэков к береговой линии. Он же провёл их через магический барьер, окружающий Азкабан невидимой стеной. Сириус почувствовал границы барьера сразу — его будто окатили холодной водой. Он оступился, но отец очутился рядом и помог ему.

— Нас уже ждут на берегу, — сказал Орион.

— Пап, ты знаешь, а ведь у них были свидетели, — невпопад ляпнул Сириус.

— Какие ещё свидетели? — возмутилась бабушка, схватив его ещё крепче и яростно зашептав: — В Лютном переулке появились богачи, о которых мы не знали? Ты дёшево нам обошёлся, родной. Всего две сотни галлеонов да один Обливиэйт — и никто ничего не видел.

— А палочка…

— Мы купим тебе новую.

— Да я не об этом!

— Вот что я скажу, дорогой! У авроров ничего на тебя нет — ни свидетелей, ни тела жертвы. Запомни это хорошенько. Всё позади. Пусть скажут спасибо, что твой дедушка сейчас в Албании. Он не так сговорчив, как мы.

Её трость бодро стучала по гальке, иногда попадала в ямку между камнями, но бабушку это не смущало. Мелания вцепилась в Сириуса так, словно боялась, что его вот-вот отберут, утащат назад в бездну ада.

Из тумана выступил дощатый пирс, его жадно обгладывали волны. В серовато-жёлтом мареве качался маленький баркас. Клочья белой пены свисали с железного бока, превращая лодку в распоротую игрушку, из которой лезла набивка. У ступенчатой сходни стоял Регулус.

— Ты свихнулся? — прошипел обескураженный Сириус, поравнявшись с братом и едва заметно кивнув на его левую руку. — Баран сам прискакал в логово дракона.

— Я тоже рад тебя видеть, — сквозь зубы сказал Регулус. — Поднимайся.

Сириус подчинился. Оказавшись на палубе, он помог бабушке сесть. Руки у него слегка подрагивали. Коснувшись лба, Сириус обнаружил, что на нём выступил холодный пот.

Капитан судна взмахом палочки убрал сходни, как только все Блэки оказались на борту.

— Мне не идёт полоска, — пробормотал Сириус, пощупав собственный рукав. — Хорошо бы прибарахлиться⁽²⁾. Вещички мои вернуть надо, хотя бы ножик. И помыться! Да! Душ здесь принимают по воскресеньям. Как раз сегодня я мог бы поскоблить свои пятки.

У Сириуса шумело в ушах, он нёс чепуху. Однако впервые за несколько дней шелест воды не вызывал у него отторжение. Он мог бы с радостью последовать примеру бабушки и подремать немного в кресле. Сон накроет моментально — не придётся переводить иллюзорных овечек с одного пастбища на другое.

— Я поражён и вместе с тем изрядно разочарован, сын. — Орион протянул ему утеплённую мантию. — Ты позволил себя схватить и загнать в клетку. Ты даже не сообщил нам о том, что тебя задержали! Мы узнали об аресте из прессы.

— Я думал, что вам всё равно, — пробурчал Бродяга, спрятавшись от промозглого ветра. Разрази его Бомбарда, если он соврал!

На палубе повисла тишина. Сириус переглянулся с Регулусом и по его виду понял, что сморозил глупость. Просить прощения он не умел. Язык в такие моменты отмирал, как будто его зажимало мышеловкой. Отец отошёл на несколько футов, больше ничего не сказав.

— Почему ты вечно споришь? — вздохнул Регулус.

— Я не спорю!

Брат пощипал переносицу.

— Верно, тебе просто не нравится, когда чужое мнение не совпадает с твоим. Отец двое суток пытался встретиться с заместителем министра. Сириус, ты знаешь, сколько дают за убийство?

— Я никого не убивал.

— О Мерлин… — Регулус вцепился в бортик. Его скептический взгляд отбивал желание продолжать разговор.

Ветер трепал волосы братьев. Сириус смежил веки и подставил ему лицо — так было легче представить себя верхом на любимом байке, несущимся на полной скорости по шоссе.

— О чём сейчас думаешь? — спросил Регулус.

— О том, как прикончить вампира.

— Ты серьёзно?

Сириус угрюмо кивнул и сжал кулаки.

— Он напал на Питера. Вот увидишь, Реджи, я найду эту тварь, найду всех, кто стоит за гибелью моего друга. Я это так не оставлю!

Краем уха он услышал шорох фольги и открыл глаза. Брат протягивал ему карамельную бомбу.

— Мои любимые конфеты!

— Не знал, что у тебя есть другие.

Сириус криво ухмыльнулся и сунул бомбочку в рот. Конфета взорвалась на языке кокосом и карамелью. Сладости — идеальное средство для приёма внутрь после выхода из обители дементоров.

Зря он разоткровенничался.

Дыхание выравнивалось. Кошмары остались позади. Пора надевать маску шута — так всем привычнее и спокойнее. Реджи хватало своих проблем. Хвостик — дело оставшихся Мародёров.

Сириус ослепительно улыбнулся.

— Как считаешь, братик, если тебя однажды схватят, Гермиона будет писать тебе трогательные письма в Азкабан?

— Кто такая Гермиона? — живо заинтересовалась бабушка, мгновенно проснувшись.

И тут с братом произошла разительная перемена. Он потупился, замялся, застеснялся. Осыпались все колючки разом.

— Моя хорошая знакомая, — промолвил Регулус — и глазки в пол. С ума сойти!

— Да, — изящно взмахнув рукой, сказал Сириус. — Так, шуры-муры с ней крутит.

Отец, до сей минуты возвышающийся на палубе неподвижной носовой фигурой, внезапно дрогнул и обратил взор на младшего сына.

— Сириус пытается переключить ваше внимание со своего идиотского поступка! — заявил уязвлённый Регулус. — Очередная уловка!

— Ох, — бабушка улыбнулась. — С Сириусом мы как-нибудь разберёмся. Отсутствие ума не помешает ему подарить мне парочку красивых правнуков. Лучше расскажи об этой Гермионе. Не заставляй меня искать сведения в других источниках, — она выразительно посмотрела на закивавшего болванчиком Бродягу.

— Гермиона Грейнджер — милая и рассудительная девушка, с которой меня связывает глубокая дружба. Остальное — нелепые домыслы Сириуса!

Врал Регулус блестяще, но бабушку пока никому не удавалось обвести вокруг пальца. Она несколько минут помолчала, усыпив его бдительность.

— Познакомь меня с ней, — попросила она безмятежным голосом истинной леди, а истинным леди, как известно, не отказывают.

1) Owl hole (совиная дыра) — отверстие-вход, встроенный в здания (мельницы и амбары), чтобы хищные птицы (обычно сипухи) могли проникнуть внутрь для охоты на грызунов.

Вернуться к тексту

2) На тюремном сленге означает «сменить одежду на более приличную».

Вернуться к тексту