Колдун из Азкабана (гет)

7 декабря 1999 года.

Прекрасным утром ранней зимы, одним из тех, когда на улице стоит легкий мороз и покрывшиеся инеем ветки деревьев блестят под лучами восходящего солнца, Фламель лежал на скамейке в крытой остекленной беседке на побережье Северного моря. Утреннее солнце радостно освещало пробуждающуюся землю, а блики от неспокойной глади воды задорно играли на лице старика.

Когда в беседку вошла шикарная брюнетка в бордовой мантии, алхимик немного поежился от залетевшего внутрь холодного ветра.

— Доброе утро, Анечка, — довольно прикрыв глаза, произнес Фламель.

— Не очень-то оно и доброе. Это вам идти две минуты от поместья, а мне пришлось тащиться через всю тюрьму по морозу, — недовольно проворчала Анна.

— Ты слишком негативно мыслишь. Что может быть лучше пройтись утром по свежему воздуху, чтобы привести свои мысли в порядок и настроиться на рабочий лад? Мороз и солнце, день чудесный! — улыбнулся Фламель.

— Пушкина цитируете? Не думала, что вы знаток русской классики.

Фламель удивленно изогнул бровь и посмотрел на собеседницу.

— Что? — развела руками Анна.

— Ничего, — вздохнул Фламель. — Хочешь вишенку?

Анна взяла из глубокой тарелки горсть ягод и взглянула на Фламеля.

— Зачем вы меня позвали? Не уверена, что наша встреча к добру.

Старик, жмурясь от ярких солнечных лучей, приоткрыл один глаз.

— Ты как всегда прямолинейна, — недовольно произнес алхимик, накручивая на палец седую шелковистую бороду. — Но, раз ты не хочешь просто насладиться великолепным видом моря, солнцем и вишней, тогда перейдем к делу. Я хочу предложить тебе сделку.

— Я внимательно слушаю условия, — Анна закинула ноги на скамейку и обняла колени.

Алхимик задумчиво пожевал губу, подбирая свои дальнейшие слова.

— Я хочу, чтобы ты поместила в голову Лиммертайла некоторые мысли, или, так скажем, идеи.

— Какого рода мысли и почему вы не можете сделать это сами? — отложив в сторону ягоды, настороженно спросила Анна.

— Какого рода мысли… — усмехнувшись, повторил Фламель. — Я хочу, чтобы он осознал свою важность, или свой масштаб, если угодно. Так сказать, хочу, чтобы он возгордился, чтобы понял, что может решать и делать серьезные вещи, понимаешь, о чем я? Надо положить в его голову осознание того, что он не пешка, не солдат, а ладья или полковник, понимаешь?

— Другими словами, повысить его самооценку?

— Не совсем так. Лиммертайл достаточно самодостаточен, но у него нет тяги к власти, нет осознания того, что он может вести за собой людей, что он может творить великие дела. В чем-то ты права, надо, метафорически, дать ему вкусить фрукт величия, но, чтобы после этого фрукта появилась жажда власти. Понимаешь, о чем я? Он должен понять свою силу, свой потенциал, но при этом не остаться просто Лиммертайлом, а стать фигурой.

— Не совсем улавливаю. Вы хотите, чтобы Лиммертайл заинтересовался политикой? — прищурилась Анна.

— Ну, выражаясь скудным языком и сильно упрощая, то да, — кивнул Фламель.

Анна нахмурилась и пристально посмотрела на старика. Тот, в свою очередь, тоже нахмурился и ответил не менее пристальным взглядом.

— Не надо меня передразнивать, — раздраженно произнесла женщина. — Я не понимаю, зачем вам это и зачем вам я?

— Ну-у-у, это хорошие вопросы, — протянул Фламель. — Тут такое дело, я не хочу рушить свой образ. Для Лиммертайла я, как наставник, как второй отец, как добрый дедуля, к которому можно обратиться за советом. Мудрый, бессмертный, добрый, великий и не интересующийся политикой.

— Но это лишь образ, — усмехнулась Анна.

— Отчасти, — не обратив внимания на выпад, ответил Фламель. — Видишь ли, в новых реалиях невероятно тяжело такому, как мне, оставаться вдали от политики. Слишком много событий могут так или иначе повлиять на мое настоящее и будущее. В связи с этим, я хочу собственноручно управлять своими перспективами. Логично, правда?

— Но зачем вам я? Элессар не станет меня слушать. Как вы сказали? Достаточно самодостаточен? Вы попали в яблочко.

Фламель снисходительно посмотрел на Анну.

— Ты недооцениваешь влияние женщин на мужчин. Он скорее станет слушать свою пассию, нежели кого-либо еще.

— Отвратительное слово — пассия, — скривилась Анна.

— Любовница лучше? Тогда любовницу. Как тебе будет угодно.

— Может вы и правы, но тем не менее, я так и не услышала ответа на первый вопрос. Зачем вам это?

— С твоего позволения, я не буду посвящать тебя во все свои планы. Пока что, по крайней мере, — ушел от ответа Фламель.

Анна задумалась. Алхимик решил не мешать ей и, закрыв глаза, подставил лицо солнцу. Спустя несколько минут, Анна взяла несколько вишен, но так и осталась сидеть с ягодами в руке.

— Он непредсказуем и опасен. Нужно быть безумцем, чтобы пытаться манипулировать им.

— Тогда весьма кстати, что я не совсем нормальный человек, правда? Но боги, зачем такие громкие слова?! — возмущенно воскликнул Фламель. — Конечно, никакого манипулирования. Это всего лишь направление его на нужный путь, это как, я даже не знаю, учить ребенка-гения математике, понимаешь? У Лиммертайла огромный потенциал, но он не знает как и, самое главное, что он может его использовать. Люди любят таких, как он. Темные, загадочные, сильные, опасные, но служащие добру, понимаешь, о чем я? Люди любят бунтарей, а он именно такой. Он не вписывается в рутинные рамки, не вписывается в обыденное общество, и именно поэтому он может стать великим. И, когда он таким станет, то лучше быть рядом с ним.

— Вы сумасшедший, — покачала головой Анна. — Что я получу взамен?

— О, ты не первая, кто обвиняет меня в безумии. Когда я искал философский камень, меня чуть было не сожгли, но где теперь я, а где они? — улыбнулся Фламель. — Насчет твоей выгоды, то она очевидна — ты будешь женщиной самого Лиммертайла, подумай, какие привилегии это сулит.

Анна громко расхохоталась. Фламель удивленно взглянул на нее, но засмеялся тоже.

— Вы меня за дуру принимаете, верно? — резко прекратив смеяться, спросила Анна. — Я задам вопрос еще раз, и, если не получу ответа, никакой сделки не будет. Что я получу взамен?

— Все, что пожелаешь, милочка, — нахмурившись, грубым тоном сказал Фламель.

— Свободу. Вы способны на это? — не раздумывая, ответила Анна.

Фламель усмехнулся.

— Ты можешь меня не любить или не уважать, но оскорблять не смей. Кто я по-твоему? — Фламель поднялся на скамейке и принял сидячее положение.

— Понятия не имею.

Алхимик удрученно потупил взгляд и поднял ладони в примирительном жесте.

— Будет тебе свобода. Мы договорились?

Анна закинула в рот вишенку.

— Договорились. Нам лучше не видеться в ближайшее время, я не хочу, чтобы у Эла появилась хотя бы тень подозрений, — с этими словами Анна поднялась и вышла из беседки.

Проводив ее взглядом, Фламель усмехнулся, набрал в рот около десяти вишен сразу и с наслаждением принялся жевать, наблюдая за кружащими над морем чайками.

11 декабря 1999 года.

Элессар качался на стуле и читал информацию о демонах, которую ему написал Фламель. Чтиво было не то чтобы интересным, да и стиль был весьма суховат, так что Эл изо всех сил старался не уснуть и вникнуть во все изложенное.

Демоны на поверку оказались совершенно другим явлением, отличным от того, которое Элессар представлял себе раньше. Древние существа, обитающие в иных измерениях, не были злыми и не олицетворяли собой все плохое и ужасное, а были всего-навсего голодными. Всегда.

Элессар почти закончил, когда в комнату вошел немой гонец Фламеля и остался стоять на пороге, сверля взглядом молодого человека.

— Вот интересно, зачем использовать в качестве посыльного того, кто не умеет говорить? — отложив бумаги, вздохнул Элессар и посмотрел на гостя. — Ну, веди меня.

На удивление парня, гонец повел его не в кабинет алхимика, а в библиотеку. Добравшись до места, гонец открыл двери перед Элессаром и ушел.

Зайдя внутрь Лиммертайл немного удивился, увидев Перси Уизли, Гермиону Грейнджер и Алиссию Спинет, сидящих за большим столом.

— О, привет! Давненько не виделись, — поздоровался Элессар и уселся в свободное кресло.

— Здравствуй, Эл, — кивнул Перси. — Думаю, ты уже в курсе, что мы будем работать над твоим делом? Я — твой официальный адвокат, Алиссия — моя ассистентка, а Гермиона здесь в рамках практики для будущей карьеры юриста.

Элессар обвел их троих взглядом и закинул ногу на ногу, с любопытством уставившись на Перси.

— Ничего не хочешь сказать? — спросил Перси.

— Ну, это вроде вы здесь должны разговаривать, — пожал плечами Эл. — Хотя у меня есть пара вопросов. Во-первых, почему нельзя просто использовать Омут памяти, а во-вторых, почему нельзя просто использовать сыворотку Правды?

Перси усмехнулся и посмотрел на Гермиону.

— Гермиона должна уже знать ответы на эти вопросы. Прошу.

— Только давай попроще. Я наслышан о твоих успехах в учебе, и меня, честно говоря, немного пугает предстоящая лекция, — скривившись, попросил Элессар.

Гермиона оставила выпад без внимания, лишь злобно сверкнув карими глазками.

— Омут памяти, Элессар, нельзя использовать из-за необъективности предоставляемой информации. Так, например, существует несколько доказанных случаев, когда достаточно сведущие в легилименции волшебники настолько профессионально изменяли свои воспоминания, что ни одна экспертиза не смогла выявить факт фальсификации. Более того, воспоминания — предмет весьма субъективный и динамичный. Воспоминания, как тебе должно быть известно, имеют свойство изменяться с течением времени. Также нельзя забывать о законе Кнаппета-Ивановой, которые доказали, что два разных человека могут запомнить одно и то же событие по-разному, следовательно, истина такого доказательства может быть оспорена.

— Осади, Грейнджер. Мне не энциклопедию писать, — ухмыльнулся Эл.

— Ты сам задал вопросы, теперь получай ответы, — шикнула Гермиона. — Касательно веритасерума, здесь все проще. Веритасерум — зелье, влияющее на твое сознание, а значит — яд. К любому яду есть противоядия, как упреждающие, так и результирующие. Существует ряд веществ, ослабляющих действие сыворотки Правды и при этом не поддающихся идентификации внутри реципиента. Более того, существуют разумы, способные бороться с воздействием веритасерума. Следовательно, ввиду этих обстоятельств, истина такого доказательства может быть оспорена. Я ответила на твои вопросы?

Элессар посмотрел на Перси.

— Напомни мне в следующий раз воздержаться от вопросов.

Перси ухмыльнулся.

— Гермиона права — ты сам задал вопросы, — произнес он, доставая бумаги из кейса. — Итак, нам надо во многом разобраться. Начнем с обвинения.

— А что с ним? — спросил Элессар, доставая сигареты.

Алиссия достала из своего кейса папку и протянула Элу.

— А то ты сам не знаешь. На, любуйся.

Эл с любопытством принялся читать содержимое папки.

— Я думал список будет внушительнее. Почему только один пункт? — спросил парень, подняв взгляд на Перси.

— Радуйся, что только один. Подозреваю, что для других обвинений им просто не собрать обвинительную базу. Тем не менее тебе хватит и одного, убийство аврора — крайне серьезное обвинение.

— А Непростительные?

— А что с ними? Обвинять тебя в использовании непростительных глупо, и они это понимают. У Министерства и так проблем хватает, взять к примеру легитимность твоего содержания под стражей до сих пор. Я не говорю уже об остальных их промашках, поэтому мне кажется, что они решили сосредоточиться на одном пункте, но битва будет жаркой, уж поверь, — объяснил Перси.

Элессар дочитал документы до конца, после чего отдал их обратно Алиссии и прикурил сигарету. Складывалась интересная ситуация. Министерство не могло обвинить Элессара в преступлениях последнего года благодаря амнистии, дарованной Элессару Кингсли Бруствером. Тем не менее, главный аврор то ли специально, то ли случайно забыл упомянуть промежуток времени до смены сторон. Элессар догадывался, что Кингсли наверняка хотел оставить некий козырь в рукаве, но вряд ли он мог предположить, что этот самый козырь может погубить его соратника.

Элессар также не мог сделать выбор между искренностью и ложью. Быть ли до конца честным со своими адвокатами или лучше немного приврать? Да и сам предстоящий процесс вызывал в нем двойственные чувства.

— Что дальше? — выпуская колечко дыма, спросил Элессар.

— Дальше, нам необходимо выяснить с чем мы имеем дело, — сухо произнесла Алиссия. — Ты действительно убил аврора пятого марта 1997 года?

Элессар уставился на девушку пристальным испытывающим взглядом. Он был немного удивлен таким прямым вопросом. Сразу, в лоб, отметая любые оговорки. Либо да, либо нет. Он несколько минут сверлил Алиссию взглядом, размышляя над ответом, пока голос Гермионы не нарушил повисшее молчание.

— Элессар? Нам нужен твой честный ответ, — выделив предпоследнее слово, тихо произнесла девушка.

Лиммертайл погасил сотлевшую сигарету, которую он забыл выкурить в процессе раздумий, и достал еще одну. Прикурив, он медленно перевел взгляд на Гермиону и начал сверлить взглядом уже ее.

— Элессар, с такими темпами мы вплоть до слушанья досидим. Может ответишь? — не вытерпел Перси.

Эл глубоко затянулся.

— Да, ребята. Я убил его, — поморщившись от переизбытка горького дыма, ответил Лиммертайл.

— Честно говоря, другого ответа я не ожидала, — пожала плечами Алиссия. — И нечего было тут сцену разыгрывать.

Элессар разозлился. Эта заносчивая девчонка была хуже Грейнджер, более того она еще и осмелилась судить его.

— Ты забыла с кем разговариваешь? — ледяным тоном произнес Лиммертайл, прожигая Спиннет взглядом.

— О нет, поверь, такое сложно забыть, — иронично пропела та, ответив Элессару тем же взглядом.

Гермиона с просьбой в глазах посмотрела на Перси. Вид рассерженного Лиммертайла немного пугал ее. Даже не сам вид, а то, что этот парень мог сделать.

— Успокойтесь, вы оба, — приказал Перси. — Элессар, Алиссия не имела ввиду ничего плохого. Алиссия, не забывай, что Элессар на нашей стороне.

Спиннет что-то тихо пробормотала в ответ, но глаза отвела. Элессар посмотрел на Перси, затем на Гермиону, перевел взгляд на ее побледневшие костяшки кисти, сжавшей древко палочки, спрятанной в кармане, и усмехнулся.

— Успокойся, Грейнджер, я не собираюсь никого убивать, — подперев рукой подбородок, произнес Элессар. — Итак, я виновен. Какие предложения?

Перси почесал затылок.

— Честно говоря, надо думать. Оправдания мы скорее всего не добьемся, но минимизировать наказание можем. Итак, я хочу, чтобы ты подробно рассказал абсолютно все, что помнишь о том дне. Начиная с того, как проснулся, заканчивая тем, как лег спать. Начинай.

На этих словах в дверь постучали, и в дверях показался Граф.

— Прошу прощения, что отрываю вас от работы, но боюсь вам придется продолжить несколько позднее. Мне крайне неудобно, но я вынужден забрать мистера Лиммертайла на полчаса. Я надеюсь, это вас несильно потревожит. А чтобы скрасить ваше ожидание, я распорядился подать вам чай и небольшой ланч.

— Честно говоря, у нас очень плотный график, но раз уж вы просите, то я уступаю вам моего клиента, но только на оговоренные полчаса, — недовольным тоном сказал Перси. — Благодарю вас за чай, господин Граф. Поторопитесь, время уже пошло.

Лиммертайл поднялся, подмигнул на прощание Гермионе и направился вслед за Фламелем.

— Что произошло? — спросил Элессар, пока они шли по коридору.

— Важные гости, мой юный друг. Уж не знаю по каким причинам, но встреча не была назначена, поэтому все так сумбурно. Не нравятся мне люди, вносящие хаос, но уж что поделать.

— Меня сегодня все хотят, — с иронией ответил Лиммертайл. — Скоро стану известнее Гарри Поттера.

— Кстати о Гарри Поттере, он один из людей, внесших хаос, — проворчал алхимик и открыл двери в кабинет.

Внутри, в мягких креслах сидели Поттер собственной персоной, Люциус и Нарцисса Малфой.

— Оппа! Очкастый, белявый и сиськастая, ну ничего себе встреча, — вместо приветствия весело произнес Лиммертайл, усаживаясь в кресло. — Слушайте, вы начинаете меня пугать. Я мог понять, когда ты, Гарри, вступился за этих зануд, да и ваши последующие делишки тоже были приемлемы. Но, если вы продолжите в том же духе, то я не удивлюсь, если в скором времени многоуважаемая мадам Малфой родит плохо видящего малыша со шрамом на лбу.

Фламель не удержался от смешка. Остальные трое сидели с кислыми минами.

— Ваши манеры, мистер Лиммертайл, заставляют меня содрогаться от ужаса, — возведя к потолку глаза, холодно произнесла Нарцисса.

— А ваши формы, госпожа Малфой, заставляют меня испытывать душевный подъем, если вы понимаете, о чем я, — поиграв бровями, улыбнулся Элессар.

— Элессар, имей совесть, — еле сдерживая смех, строго произнес Фламель. — Ты в достойном обществе, так что оставь свои пошлости при себе.

— В натуре, что-то я не по понятиям базарю, — пару раз ударив себя по голове, Лиммертайл наконец успокоился и с любопытством вылупился на Люциуса.

Однако, тот сидел молча и, если бы не мерно вздымающаяся при вдохах грудь, то Эл счел бы его искусно выполненной статуей.

Элессар встал, подошел к Малфою и потыкал в него пальцем. Затем наклонился к его лицу и понюхал кожу. Нарцисса наблюдала за этими манипуляциями с нотками ужаса в глазах. Поттер, видавший и более странные закидоны своего приятеля, просто наслаждался зрелищем. Отдать должное Малфою, тот сохранял свою выдержку с должным достоинством.

Вплоть до момента, когда Элессар быстро облизал мизинец и тут же ткнул им в ушную раковину аристократа.

— Мокрый Вилли! — заорал Лиммертайл в лицо Люциусу, отчего тот побагровел и оттолкнул от себя парня.

Алхимик трясся в беззвучном хохоте. Поттер тоже еле сдерживал смех. А вот пара достойных и благородных Малфоев была явно не в восторге от такого к себе отношения, но продолжала сидеть. Хотя по ним обоим было видно, что еще немного, и чаши их терпения будут переполнены.

Через несколько минут Фламель, вытирая слезы, наконец заговорил.

— Элессар, думаю, мне нет необходимости объяснять, по какому поводу нас почтили своим присутствием наши гости, поэтому прошу, расскажи им, что нам удалось выяснить. Уважаемый лорд Малфой, я вынужден заранее вас предупредить, что следующие слова мистера Лиммертайла будут не шуткой, как вы вероятно можете подумать, а чистейшей и ужасной правдой.

Малфой кивнул и перевел взгляд на Лиммертайла. Тот сидел, задумчиво и пристально смотря ему в глаза.

— Слушай, Малфой, в это будет сложно поверить, так что ты приготовься. Признаться, я сам сначала подумал, что господин Граф меня разыгрывает, но оказалось, что нет. Короче, не будем ходить вокруг да около, а сразу к сути. Люциус, внутри тебя сидит демон.