Финн, Джейк и Волшебный Камень (джен)

— Марси, я…

— Даже не смей оправдываться, Финн Человек! — на Марси было поистине страшно смотреть. Волосы ее, серьезно пострадавшие после приключения с обезьянами, каким-то волшебным образом вновь отрасли за ночь и сейчас развевались у нее за спиной огромной черной рекой-Летой.

Глаза Марси горели ярко-красным огнем, укус короля Вампиров налился кровью и опасно пульсировал, а глазные зубы весьма сильно вылезли наружу, становясь все больше и больше.

На мгновение Финн подумал, что не хотел бы повстречаться с разъяренной Марселиной, да еще и на поле боя.

— Это все твоя вина, и только твоя! Подумать только, мы столько пережили ради этого чертового камня, чуть не распрощались с жизнью, и… Опоздали! Только потому, что ты был слишком ленив, чтобы идти к Саймону прямо сейчас!

— Ну, вообще-то… — Финн и хотел бы сказать о том, что это была и идея Джейка тоже, да и сама она была не против перекура, как скривился от боли: вне себя от злости, Марси принялась бросать в него тем, что попадалось ей под руку.

— Чертов… Маленький… Ублюдок! — ревела Марси, бросая в него огромной лампой.

Финн с криком бросился под журнальный столик, закрыв голову руками, и чертов торшер просвистел буквально в нескольких миллиметрах от него. Лампа попала прямо в стену и с треском взорвалась, а вырванный из розетки провод чудом не воткнулся Финну в ногу.

— Черт возьми, Марси, успокойся! — Джейку хватило ума не называть ее «Марс» в столь сложное для нее время, но толку не было ровно никакого: Марси лишь зашипела и продолжила истерику.

Марси вполне можно было понять: единственный чертов раз в жизни она позволила себе пойти на поводу у обычных смертных, которые не в состоянии даже предсказать чертову погоду, заставить себя не подчиняться своему сверхъестественному чутью, которое почти ни разу в жизни ее не подводило, и… получить все это! А все из-за передышки, которая нужна была лишь им, этим жалким, смертным существам…

Чертова передышка чертовых смертных.

Марси так и продолжила бы громить собственную мебель — последний раз она так яростно ломала что-то только во время ссоры с призраком Джона Бонэма, который позвал ее в свою группу — и поносить Финна и Джейка последними словами, если бы не звонок треклятого мобильника, который раздался из кармана ее пижамных штанов.

Уже зная, что звонок — особенно от номера Бонни — не предвещает ничего хорошего, Марси медлила, так и застыв с огромным топором, уже теперь не гитарным, всамделишным, в руке. Лишь после нескольких требовательных гудков прозвона она медленно приложила телефон к уху и тотчас же сползла по стене на пол, схватившись за голову.

— Все кончено, — тихо и безжизненно произнесла она. — Оно идет сюда.

— Оно? — переспросил Джейк.

— Именно. То, чего Саймон боялся больше всего. То, из-за чего он оставил меня одну много лет назад. Ледяной зверь, — в голосе Марси послышался неприкрытый страх, — пробудился.

— Что нам делать? — Финн вылез из-под стола, на всякий случай держа меч перед собой. — С ним можно как-нибудь бороться?

— Да, бежать со всех ног, пока он не настиг тебя и не вынул твою душу, — произнесла она и закрыла лицо руками.

Беги, беги быстро, как можешь, детка, пока тебя держат ноги. (1)

Ничего не понимая, Финн и Джейк обступили Марси, которая не реагировала абсолютно ни на что — кажется, из-под ладоней донеслись всхлипы. Зверь? Зверь пробудился? Что это значит?

Как по заказу, вдруг стало невыносимо холодно, будто с упавшим настроением Марси опустилась и общая температура в доме: Финн готов был поклясться, что на потолке, иссиня-черном потолке, выступили белые плесневелые хлопья раннего инея.

— Он уже здесь, — Марси громко всхлипнула, и изо рта у нее вырвалось облачко пара, которое тут же замерзло прямо в воздухе и осыпалось ледяными камнями на пол, уже покрывшийся снегом.

— Ты… ты что-нибудь понимаешь, брат? — прошептал Финн, смотря на замерзшее окно, на котором вдруг само собой нарисовалось улыбающееся лицо.

— Не понимаю. Совсем ничего не понимаю, — Джейк моргнул, наблюдая, как вздымается иней с его ресниц. — Но мне страшно. Чертовски страшно.

Прямо посреди гостиной вырос огромный грязно-серый сугроб, который тут же взорвался серым вихрем ледяных осколков. Осколки с огромной скоростью носились по комнате, впивались в стены, оставляя глубокие царапины на подмокших, влажных, окончательно испорченных обоях, и жалили в руки, ноги и лицо, заставляя кричать от боли и зажимать тканью кровавые подтеки.

Это не мог быть Снежный. Это явно не мог быть Снежный. Для Снежного короля создать сугроб уже было верхом его сил: стоило только ему придумать какой-нибудь новый фокус с его силами, он тут же мчался к Финну с Джейком и вертелся вокруг них, ожидая одобрения, как ожидает подачки трусливая, слабая собака. Но чтобы жалить ледяными уколами до крови, заставляя визжать от боли? Чтобы заморозить комнату так, чтобы был слышен хруст собственных замороженных ресниц при моргании?

Определенно, не Снежный.

— Что происходит? — закричал Финн, прикрывая Марси от злобных ледяных укусов своим телом. — Что это за нематематичная ерунда? Что, к черту…

— Привет, а вот и я! Не ждали, правда? — в голове у Финна удивительно громко захихикал чей-то голос, будто знакомый, но искаженный до неузнаваемости. Ужасно ледяной голос. — Я пришел на вечеринку, и здесь мы оторвемся! Никто не уйдет отсюда на своих ногах!

Побелев от ужаса и узнавания, Финн оглянулся на Джейка: тот съежился на ледяном полу, прикрыв уши руками. У них одинаковые галлюцинации?

— Снежный, это твои фокусы? — закричал он и замахал руками вслепую, пытаясь нашарить и ударить невидимого противника.

Голос в голове лишь гадко захихикал, и только отзвук этого хихиканья вызывал у Финна мурашки по коже.

— Снежный, говоришь? — невидимый собеседник будто обиженно надулся. — Ты сравнил меня с этим инфантильным психом? Что ж, малыш… Я покажу тебе настоящего Снежного короля!

И Марси, и Джейка, и гостиную заволокло вихрем, настолько ледяным и настолько густым и белым, что Финн не видел ничего, кроме своего носа и своего бледного, перекошенного лица, отражение которого блестело на ледяной стене. В голове зашептались голоса, ледяные и мертвые — голоса снега, голоса льда и бурана. Голоса перемешивались друг с другом, врали, накладывались друг на друга и перебивали, то крича на разные лады, то шепча совсем тихо, так, чтобы Финн слышал их везде. Холод пробирал его нутро, голоса заставляли скулить на разные лады, будто нашкодившего щенка, заставляли падать на колени и елозить по ледяному полу… Финн в отчаянии бился головой об острый край журнального столика, мечтая лишь о том, как выбьет все эти чертовы голоса из головы — но приходила лишь боль, а голоса не уходили, становясь все холоднее и насмешливее, откровенно потешались над «малышом Финни».

Он не знал, сколько времени провалялся на ледяном полу, заткнув уши руками, и бился, бился об него всем телом, не обращая внимания на заливающую глаза кровь, которая, смешиваясь с соленым потом, заставляла течь слезы из его глаз. Слезы, которые мгновенно замерзали у него на щеках.

Но вот голова прояснилась, и голоса отступили: на смену хору голосов пришел один-единственный солист.

— Понравилось мое небольшое выступление, Финни? — расхохотался Снежный король где-то у него в голове. — Обычно после этого я перехожу к гвоздю программы и забираю у зрителей их души. Представляешь, как весело? Ах, если бы ты это видел…

Тотчас же перед взором Финна возникла омерзительная картина, будто видение или страшный сон, но с одним исключением: он не мог прикрыть глаза, не мог переключиться на другое, не мог это прекратить.

На его глазах Снежный король рукой, небрежно, не прикасаясь к испуганному, валяющемуся на полу Булке с Корицей, вытащил из него душу, бледно-молочную легкую субстанцию, и запустил себе в рот. Бледный, будто бы постаревший на полвека сразу Булка съежился на земле и принялся что-то шептать, смотря в никуда ничего не выражавшим взглядом.

— Нравится? А сейчас такое же произойдет с тобой и твоими друзьями. Достойный финал…

— Ты… Какой же ты омерзительный, — прорычал Финн. Ему уже было плевать на страх и на голоса: вид несчастного, хуже, чем мертвого Булки, того, кто был связан с принцессой Пламя, привел его в дикую ярость. — Да ты просто трус, который не может сразиться, как герой! Все, что ты можешь — использовать свои дурацкие магические штучки-дрючки, заставляя людей умирать от страха!

Внезапно гнетущее чувство тяжести на груди исчезло, и Финн почувствовал, что стало заметно теплее: он поднялся на колени и понял, что может даже увидеть очертания предметов на расстоянии вытянутой руки. Буран медленно успокаивался, ровно как и успокаивалась его голова. Голоса медленно стихали, одни за другим уходя в небытие, туда, откуда они и пришли.

— Значит, ты хочешь подраться со мной… честно? — Снежный король, казалось, был весьма озадачен этим фактом. — Трое на одного? Очень честно, малыш Финни.

— Нет, не честно, — признал Финн. — Но ты с самого начала играл нечестно, поэтому и мы можем драться втроем!

Мучительную минуту Снежный король в его голове молчал, а затем… обжигающе холодно расхохотался. Как этот смех не был похож на его обычные добродушные хмыки или на безумный хохот, на который он срывался, когда был особенно сильно чем-то увлечен!

— Ты прав, малыш Финни. Маленький герой, как всегда, прав. Впрочем, в Ууу еще осталось множество мест, где я еще не поживился душами их хозяев, так что времени у меня предостаточно. Будь по-твоему.

Буран стих в одно мгновение, осыпавшись белым песком на заснеженный пол. Едва только немного очухавшись, Финн поднялся на ноги и, подбежав к Марси, которая была без сознания, потащил ее прочь из проклятого дома, который начал разрушаться.

Джейк, ругаясь последними словами, выбежал из дома последний за секунду до того, как он осыпался в прах, снежный прах, не оставив даже развалин.

— Мой дом, — прошептала медленно приходящая в себя Марси, до боли вцепившись в итак расцарапанную руку Финна. — Мои пластинки… Фотографии… Память о Саймоне!..

— Марси, это не то, о чем следует беспокоиться! — зло прошептал Финн, прячась вместе с ней в ближайшие кусты. — Со Снежным определенно что-то не так…

Марси, все еще немного бледная, отчаянно замотала головой.

— Это не Снежный король и тем более не Саймон. Это Зверь, Ледяной Зверь — вся сущность проклятия Короны. Я читала дневник Саймона… Он до смерти боялся, что Зверь завладеет его телом, поэтому он и сбежал ото всех. Поэтому-то Снежный и живет в полнейшем одиночестве — Зверь был его худшим страхом.

— Охотно верю! — вмешался Джейк, прикладывая светящийся бирюзовым Камень к сочащемуся кровью порезу на морде. — Теперь это и мой худший страх!

Словно в подтверждение его слов сверху зашумела листва: Зверь искал свою добычу, и ему надоело ждать.

— Марси, — зашептал Финн, на всякий случай залезая поглубже в кусты. — Ты знала Саймона больше, чем мы все, и ты наверняка знаешь, что делать, если у него вдруг начинались приступы безумия…

Марси задумалась и устало потерла виски.

— Финн, это не обычное безумие, Зверь захватил его тело! Саймон писал в своем дневнике, что тогда согласился бы даже на самоубийство… Я не… — Марси начала всхлипывать, и Финн затряс ее за плечи.

— Черт побери, Марси, возьми себя в руки! Повторяю вопрос. Что. Вы. Делали. Когда. У Саймона. Случались. Приступы. Безумия?..

— Я сбрасывала с него корону, но… — Финн приложил палец к ее губам: в его голове стремительно назревал новый план.

— Не волнуйся, Марси. Мы сорвем с него эту корону, и Зверь исчезнет, будто его и не было…

Неожиданно кусты раздвинулись, и перед ними возник Зверь. При взгляде на него Финн понял, отчего так боялись даже шевельнуться его жертвы и отчего в глазах Булки застыл такой безнадежный, первобытный ужас.

Существо, представшее перед ними, не имело ничего общего ни с ученым Саймоном Петриковым, ни с сумасшедшим Снежным королем, возможно, разве что общее тело: гоблинский нос вырос чуть ли не на целый фут и стремительно выдавался вперед, длинные зубы заострились еще сильнее и выдавались изо рта, действительно придавая ему вид зверя. Корона ярко блестела на солнце, из-за чего рубины внутри нее казались налитыми кровью; из-под порванного, грязного синего халата выглядывали тощие ярко-синие ноги с заостренными ногтями.

Но самое страшное, нечеловечески страшное, бросалось в глаза сразу же. Крылья. За спиной у Зверя виднелись огромные крылья, сотканные из ледяных кристаллов. Вопреки всем законам физики и здравому смыслу они держались в воздухе и не падали, а два-три неуклюжих взмаха поддерживали Зверя в воздухе.

— А вот и я, — Ледяной Зверь расхохотался, и Финн готов был поклясться, что его губы не шевельнулись ни на дюйм. — Кто-то хотел сыграть со мной в игру, детишки?

Ледяная молния пронзила березовый лист прямо над головой Финна, и лист, подчиняясь нелепой силе Зверя, покружился немного в воздухе и упал на землю, с мертвенным хрустом разлетевшись на куски.

— Решайте быстрее, старина Снежный ужасно голоден, — Зверь облизнулся, и, увидев его язык, длинный и раздвоенный, синий от набухших вен, скользнувший по острым зубам, Финн почувствовал, что сейчас его вырвет прямо на пол пещеры, покрытый ледяным ковром. — Он не будет долго ждать!

Марси дернула его за плечо.

— Джейк, беги за помощью, плевать, за какой, — Джейк понятливо кивнул и тут же испарился из кустов, будто его тут и не было. — Я попытаюсь отвлечь Саймона, попытаюсь выгнать из него Зверя…

— А я? — немедленно спросил Финн. То, что Марси так серьезно говорила, наверное, впервые за всю историю их знакомства, придало ему смелости.

— Ты… Пока я отвлекаю его, ты должен будешь сбросить с него корону. Мне плевать, как ты это сделаешь, главное — сними с него эту чертову штуку…

Финн мрачно кивнул. Он не знал, сработает ли это и останутся ли они живы, но, по крайней мере, он знал одно — хотя бы Джейк сейчас в безопасности.

— И где же вы? Мне начинать играть в охотника и жертву? — Зверь откровенно издевался.

— Давай, — Финн был бледен, но серьезен и непривычно за последнее время тверд. — Сделаем это, сестра. Выгоним Зверя из тела Снежного.

Финн протянул Марси ладонь, сложенную в кулак, и та, ни секунды не колеблясь, отбила его своим немного холодным серым кулачком.

Священный ритуал был совершен, и отступить назад было уже невозможно.

Последнее Приключение было в самом разгаре.

________________________________

(1): Вольный перевод строчки песни Pink Floyd "Run Like Hell"