Черный Принц. Наперекор судьбе (джен)

Некоторые заседатели, что постарше, вытирали слезы умиления. Ничего не скажешь — возвращение блудного сына к любящему отцу. Не зря директор козырял цитатами из Библии, вот уж никак не ожидал обнаружить его познания в этой сфере. Меня волновал в тот момент не столько Люпин — его выбор был ясен, — столько Фенрир, поднявшийся со своего места с напускным спокойствием. Только вот надолго ли его хватит? Подойти к нему для поддержки я никак не мог, оставалось только надеяться на благоразумие. Устрой он скандал — упрятать его в застенки было легче легкого.

От тревожных размышлений меня отвлек голос Римуса:

— Спасибо, профессор! Я так рад, что вы меня поддержали, что поняли — я не мог поступить иначе!

— Не стоит, мой мальчик. Помни, я никогда не брошу тебя в беде. Ты чист сердцем, а это самое главное. Темные силы не могут завладеть светлой душой. Ты все выдержал, все преодолел...

— Спасибо! — Римус порывисто обнял Дамблдора, невольно прервав его пламенную речь, и наконец отстранился. — Я очень рад, что вы понимаете — в любой душе есть свет. Быть Сыном ночи еще не значит продать душу! Я смог осознать это, когда жил в стае. Нашел любовь, верность и доброту там, где никогда не стал бы искать. Я так рад, профессор, что вы понимаете и принимаете мой выбор! Я всегда знал, что вы как никто другой умеете видеть все в истинном свете! Спасибо!

В первый раз в жизни я увидел Дамблдора в такой растерянности. Люпин же просто лучился от радости. Повернувшись, он в два прыжка очутился возле стоявшего в проходе Грейбека.

— Пойдем домой, Фенрир, я не могу здесь больше находиться, — уже совсем другим тоном, далеким от патетики, тихо проговорил он, глядя в желтоватые глаза оборотня, и устало уткнулся лбом ему в плечо.

— Да, конечно.

Фенрир выглядел не менее озадаченным, чем директор, но его удивление очень быстро сменилось неприкрытой радостью. Приобняв Люпина, он буквально поволок его к выходу, явно опасаясь, что последний вот-вот передумает. Поравнявшись с Альбусом, оборотень, не удержавшись, оскалился в самой широкой ухмылке и пробасил:

— Спасибо за волчонка, профессор. Из вас получился превосходный адвокат.

— Римус, постой. Я должен с тобой поговорить... — начал было директор и даже протянул руку, в попытке удержать, но Люпин вновь прервал его с усталой улыбкой:

— Простите, профессор, но сейчас я никак не могу. Просто ноги не держат. Но я приду к вам. Обязательно. И еще раз — спасибо!

С этими словами он позволил Грейбеку увести себя, и уже через секунду они скрылись в дверном проеме.

Заседатели, ставшие свидетелями всей этой сцены, постепенно покидали зал. Похоже, никто не знал, что можно сказать в такой ситуации, и все старались как можно скорее распрощаться. Воспользовавшись этим, я подошел к Дамблдору.

— Добрый день, профессор. Примите мои поздравления — ваша речь была блестящей.

Альбус в раздражении обернулся, но, увидев меня, тут же смягчился.

— Здравствуй, Северус. Боюсь, что я напрасно вытащил Римуса: лучше ему сидеть в Азкабане, чем жить среди оборотней. Я надеялся, что мои слова образумят его, но — увы. Он сделал совсем не те выводы, на которые я рассчитывал.

— Да? — я постарался изобразить на своей физиономии удивление. — А мне показалось, что это часть вашего плана. Теперь среди оборотней — преданный вам человек. По-моему, очень удачный ход. Люпин благодарен вам — что-что, а это было сразу видно, лукавить этот простофиля не умеет. А Фенрир его тщательно опекает и держит при себе. Я не слишком разбираюсь в иерархии среди этих тварей, но слышал в ставке Лорда — он не последний. Так что в высшей степени разумно иметь свои уши и в самом центре этого гадюшника.

Дамблдор задумчиво смерил меня взглядом. Мне показалось, что мысль таким способом использовать Люпина не приходила ему в голову, но теперь вполне одобряет подобное решение. Зал почти опустел, так что мы могли говорить, не опасаясь лишних ушей. С минуту помолчав, директор задумчиво произнес:

— Ты, пожалуй, прав, Северус. Свой человек среди оборотней может пригодиться. Вот только захочет ли Люпин помогать нам? Он этому Грейбеку в рот смотрит.

— А зачем говорить о его миссии прямо? — пожал плечами я. — Он и сам все расскажет. Люпин же наивный как овца, даром что в волчьей шкуре. Просто беседа за чаем — и все тайны ваши. Со временем можно, конечно, рассказать, когда он разочаруется в этой своей стае. Это сначала все так романтично, но рано или поздно оборотни покажут свое черное нутро, вот тогда и можно будет поговорить с ним начистоту.

Дамблдор хмыкнул, не торопясь сложил свитки и только тогда проронил:

— В твоих словах есть смысл. Но все это необходимо хорошо обдумать, — он обернулся ко мне и усмехнулся безо всякой напускной отеческой снисходительности. — Я рад, что хоть в тебе не ошибся. Ты наконец начинаешь приносить пользу. Но сейчас не время и не место. Ступай. Поговорим в Хогвартсе.

— Всегда к вашим услугам, господин директор, — усмехнулся я в ответ и направился к выходу.

Что ж, по крайней мере пока Дамблдор оставит попытки засунуть мятежного оборотня в Азкабан. И то — хлеб.

* * *

Следующий день прошел для меня как в тумане. Я что-то объяснял на уроках, снимал баллы, принимал участие в общей беседе во время обеда и проверял контрольные работы, которые в мое отсутствие провел Люпин. А сам продолжал размышлять. Подумать и правда было о чем.

Разговор с Римусом я решил отложить на потом — не думаю, что он в ближайшие дни сунется к директору. Да и Альбус не должен спешить. Не в его правилах поступать наспех, не обдумав подробный план действий. В любом случае — я слишком долго решал чужие проблемы. Пора было заняться Аркой.

За всеми неурядицами, навалившимися на меня в последнее время, на самое главное совсем не было времени. Я был от души благодарен Трэверсу и Розье за их помощь. Видит Мерлин, без них я бы до сих пор топтался на месте. За время моего путешествия я получал пару раз от моих сподвижников Патронусов с сообщениями, что дело медленно — но движется. Большая часть свитков Гриндевальда была разобрана, и кое-что удалось прояснить. Сообщения были не самые радужные, но все же... Более конкретные сведения обещали сообщить при встрече.

Меня продолжал беспокоить Грюм. Его осведомленность в моих делах не могла не тревожить. Но сколько я ни размышлял об этом, легче от этого не становилось. Идею встретить его где-нибудь наедине и заавадить к Мордреду, я с сожалением отмел. Во-первых — я не убийца с большой дороги, нет подходящих навыков. Во-вторых — и самое главное — Грюм теперь знал, что я в курсе его тайны, и будет настороже. Старый лис вовсе не глуп и наверняка продумал все способы защиты. Не исключено, что в случае его смерти письмо с подробным пересказом событий той ночи ляжет на стол Дамблдора. А возможно — и не только ему.

Кстати, в том, что директор до сих пор не в курсе, я был теперь почти уверен. Почти... В сотый раз прокручивая в голове все события, произошедшие за время моего преподавания, я убеждался, что он ни разу ни словом, ни намеком не показал, что ему известна эта тайна. А учитывая, что Азарика была почти в его руках, и вовсе становилось понятно — о ней он ничего не знает. Как и о падении отца в Арку. Ну не мог он не попытаться забраться в наши хранилища! Не мог, и все! Так что это не был его тщательно продуманный план, а скорее роковая случайность.

Во всем этом туманном деле было мне совершенно ясно одно — необходимо встретиться с Грюмом. И желательно — в ближайшее время. Неизвестность плохо сказывалась на моей нервной системе. Хотя что-то мне подсказывало — он сам скоро будет искать встречи со мной. Перстень высасывал его силу, это очевидно. И намного быстрее, чем у прежнего хозяина. Скоро Аластар поймет, что у него только два пути — скорая смерть от магического истощения или сделка со мной. Так что оставалось только ждать и не торопить события. Тогда следующий тур пройдет на моих условиях. Но, Мерлин мой, как же мне хотелось просто задавить эту гниду своими руками! Если бы не он...

Но сожаления и кровожадные мечты не вернут отца из Арки, так что я поспешил к камину, чтобы навестить давно поджидавшего меня лорда Фрэнсиса.

* * *

— Что-то вы подзадержались, мой юный друг. Неужели так много дел, что выбраться некогда? — вместо приветствия попенял мне лорд Розье, протягивая руку для рукопожатия.

— Ничего не поделаешь, лорд Френсис, я человек подневольный, — улыбнулся я, оглядывая гостиную. Лорда Трэверса нигде не было видно.

— Этот старый маразматик отправился на службу. Какое-то у них там заседание неурочное. Через час обещал быть, — пояснил хозяин мэнора. — Но я и без него начать могу. Пойдемте в кабинет, профессор.

Кабинет был буквально весь завален свитками. Пресловутый сундук стоял возле камина, а посреди стола красовалась небольшая шкатулка черного дерева, сразу привлекшая мое внимание.

— Это он? Ларец предков?

— Да, будь он неладен. Его-то как раз открыть так и не удалось. Чего мы только ни пробовали, — проворчал лорд Розье, устраиваясь в кресле. — Присаживайтесь. Увы, сколько его не гипнотизируй, он не откроется. Но давайте я лучше все по порядку начну?

Как и следовало ожидать, большая часть архива Гриндевальда представляла собой кучу безнадежно испорченных свитков. Многолетнее пребывание под водой не могло пощадить даже магическую защиту. Со временем в щели попала влага, и бесценные наброски одного из самых выдающихся исследователей века канули в Лету.

— Нам удалось разобрать только несколько разработок новых заклятий на крови, весьма интересных, надо сказать. Гриндевальд был определенно гением в этой области, этого у него не отнимешь. Уцелели также планы на устройство будущего государства магов. Ну и личная переписка. Вот в ней-то и было самое интересное. По сути — единственная зацепка, которую нам удалось отыскать. Но судить тебе. Вот посмотри на это.

Я осторожно развернул протянутый мне пожелтевший пергамент и с жадностью впился глазами в побледневшие от времени чернила, во многих местах зачеркнутые жирными линиями и полустертые.

"...Разумеется я исчадие ада, а ты белоснежный ангел. Ты сам-то в это веришь, Ал? Веришь? Не будь смешным! Твоя жажда власти никогда не утихала, мне-то ты можешь не лгать. Мы всегда были связаны. И слишком похожи, даже ты не сможешь этого отрицать! Совсем как мой дед с его сердечным другом. Ты готов нырнуть за мной в преисподнюю, правда, старина? Так я тебе и поверил! Скорее, подтолкнешь. Пинком под зад. Или нет? Признайся, старая развалина, ты же привязан ко мне! Правда, не из-за пламенной любви, а совсем по другой, более прозаической причине. Или ты помнишь наши планы? Пройти туманным лабиринтом, как мы мечтали в юности. Открыть Тайну Смерти. Рука об руку, до конца. Пока наши сердца бьются в груди. Так, кажется?

Не морщи свой аристократический нос, я вовсе не претендую на твое сердце, равно как и на другие части тела. Хотя, думаю, за некоторые тайны ты мог бы и не на такое решиться. Ради Великой цели ты готов лизать раскаленное железо, мне ли это не знать! Вот только хрен тебе, Светлейший маг! Без этого знания ты как-нибудь обойдешься. И так все сливки достаются тебе. Даже если ты сам толкнешь меня в Арку, я не оставлю тебе не единой зацепки, чтобы ты мог вынуть меня оттуда! Да я скорее сдохну..."

На этом патетическом моменте письмо обрывалось. Я поднял глаза на лорда Розье.

— Это то, о чем я подумал? Письмо Дамблдору?

— Скорее всего — да, — кивнул Флоренс. — Он никогда не писал имени полностью, но по некоторым признаком можно догадаться, что писал Гриндевальд действительно Альбусу. Это черновик. Геллерт так его и не отправил. Их осталось довольно много, — он указал на сгрудившиеся на дне сундука свитки. — Я насчитал более пяти десятков, если быть точным, этих самых не отправленных заклятому другу-врагу писем. Думаю, в минуты ярости он успокаивал так свои расшатанные нервы. Вместо дневника писал. У него вообще было странное отношение к Альбусу. Любовь и ненависть. Презрение и восхищение. Его он считал равным себе, с ним вступал в единоборство, ему и письма писал. Спорил, пытался убедить. Не знаю. Я прочитал их все, но так и не смог понять их отношений. Он писал довольно сумбурно, как ты мог заметить. Обо всем на свете. Но об Арке упомянул только один раз.

— Вы уверены, что он их не отправлял? — если директор тоже жаждал проникнуть в тайну Арки — это было бы просто катастрофой!

Но, к моему великому облегчению, лорд Розье покачал головой.

— Мне точно известно, что они не общались. Переписку они вели только в самом начале. Вы можете не знать, но Гриндевальд едва не породнился с Дамблдором, женившись на его сестре. К сожалению, та скончалась, едва ей исполнилось семнадцать. Какое-то время они еще общались, но постепенно их взгляды на управление миром все больше расходились. Это привело к разрыву, а потом и к непримиримой вражде. Хотя надо сказать: Альбус пытался навестить Геллерта в Нурменгарде, сразу после заключения, но тот не пожелал выйти к нему. И вообще все последние годы перед арестом старался избегать. Скорее всего, он знал, что проиграет при открытом единоборстве. Что, собственно, и случилось. А эти письма — не сказанные слова. Всем нам нужна отдушина в жизни. Даже гениям зла.

— Хорошо, если это так, — вздохнул я.

— Вы абсолютно правы, профессор, наверняка знать это мы не можем, — старик Розье как всегда понял меня с полуслова, — а конкурент в виде Дамблдора — совсем лишнее в этом деле. Но, знаете ли, я не думаю, что тайны юности все еще его волнуют. Он не такой уж романтик, как тот же Гриндевальд. Он предпочитает реальную выгоду, а тайна Арки слишком туманна. Вряд ли шаг за Грань подарит ему земную власть или магическую силу. А больше его, пожалуй, ничего не интересует.

В чем-то он был прав, едва ли директор станет разбрасываться временем и силами, если это не принесет конкретной пользы. На данный момент у него другие цели. А какая польза от посещения Арки? Этого никто не знал. К тому же это риск, и риск громадный. Едва ли осторожный Дамблдор решился бы на него. Хотя... Подопытных кроликов у него хоть отбавляй, и пожертвовать парой-тройкой из них он мог бы не моргнув глазом. Да и вообще, разве тайну смерти можно недооценить? Не думаю. В любом случае надо держаться настороже.

— И что же вы теперь предлагаете делать? — после значительного молчания поинтересовался я.

Розье лишь пожал плечами.

— Поговорить с самим Геллертом, другого выхода я не вижу. Добиться свидания будет не легко, конечно, но вполне достижимо. Есть вероятность, что тайна хранится в этой шкатулке, ведь не зря же он назвал ее Ларцом предков. Но наверняка мы этого не знаем. Да и открыть ее не представляется возможным.

Я подошел к столу и присмотрелся к загадочному ларцу. На первый взгляд он выглядел как цельный кусок дерева. Ни щелей, ни замочной скважины. Ничего. Сплошной монолит. Положив на него ладонь, я попытался сосредоточиться, чтобы считать чары, запечатавшие его. И тут же был вынужден отдернуть руку. Шкатулка казалась сгустком черной магии. Магии Гриндевальда. Что-то в ней настораживало. На миг мне даже показалось, что там внутри прячется что-то живое. Но ощущение было столь мимолетным, что утверждать наверняка не представлялось возможным. Не знаю, что там, но в одном Розье был точно прав — шкатулка хранила очень важную для хозяина вещь.

— Я же говорил, — заметив мой жест, усмехнулся Френсис. — Жжется, зараза. И чем сильнее попытка взлома — тем большая отдача. Надо искать встречи с владельцем этого ящика, другого выхода я не вижу.

— Ну да, а он прямо с порога выдаст нам тайну своего Рода! — с сарказмом прокомментировал я его предложение. — Не смешите меня, лорд Френсис, он пошлет нас к дракклу лысому.

— А кто сказал, что это будет даром? Надо придумать приемлемую цену и предложить ему. В конце концов, для узника хранить тайну не так уж принципиально. Но вы правы, об этом надо хорошо подумать.

Да уж. Подумать действительно было о чем. Тем более, что для разговора с Гриндевальдом никакого разрешения властей мне не требовалось. Достаточно было открыть маленькую дверь в доме Блэка.

Наскоро попрощавшись и передав привет лорду Трэверсу, я подхватил шкатулку и направился к камину. Стоило попробовать открыть ее самому. Недаром же я учился работать с древними артефактами. Тащить ее в Хогвартс в любом случае не стоило — слишком темной магией она была запечатана, и, бросив горсть пороха, я назвал адрес Принц-мэнора.